- Ти-ише-е-е... Ти-и-ише-е... - шептались кленовые листья над моей головой. Я прижался к стволу: тёплый, нагретый дневным солнцем, уютный. Я заметил - деревья никогда не бывают холодными, даже зимой они тёплые, уютные, шершавые. Звякнул будильник на столике в углу спальни. Чего это он не вовремя? Старый, испортился, наверное. Надо будет завтра мастеру показать.
- Ку-ку! - выглянула кукушка из дупла.
- Что тебе?
- Гости на порог - хозяин в огород!
- Да ходил я уже в огород, т.е. в холодильник. Всё нормально. Осталось только дождаться.
- На пороге гости - у порога кости! - не хотела молчать кукушка.
- Иди спать в уголок, да прикрой там свой роток! - в тон ей ответил я и схватился за телефонную трубку: - Алё? Да, я. Нет, жду Сергея. В отпуске уже. Отстань, ну сколько можно?!
Всхлипнула старая хрустальная ваза, подаренная когда-то родителями моей бывшей, и раскололась. Её слёзы потекли по столу, оттуда со звоном капали на пушистый ковёр и там вырастали в кровавую розу. По комнате распространилась дивная смесь ароматов яблони, гвоздики и корицы.
- Мам! Пирог готов! Выключай! - крикнул я, повернув голову в сторону кухни. Мама на настенной фотографии печально вздохнула и отвернулась. Теперь мне была видна её причёска и кружевной воротничок на синем фоне. Мама любила это платье, ведь его когда-то подарил отец. Перед самым отлётом летом на север. Оттуда он не вернулся - кто-то сломал ему крыло и в следующую зиму он не смог прилететь к нам. Так и замёрз. Мама свила гнездо и подарила его соседке, тёте Любе. А сама заболела какой-то нервной болезнью. Потом она сплавала на дно Днепра, да там и осталась - вышла замуж за какого-то русала. Иногда они приезжают ко мне в гости, иногда зовут к себе. Но мне там не понравилось, не люблю сырость.
Окно отворилось, и в спальню впорхнул Серёжа. О, дивный мальчик! Какое тело! А загар! Люблю его!
- Лезь скорей сюда, - велел я ему, - на улице ветер, простудишься.
- С-с-со--с-с-ску-у-учил-ся...
Свет очей моих скользнул под одеяло и прижался ко мне, дрожа от холода.
- И когда перестанешь летать голым? - сердито спросил я.
Он не ответил сразу, лишь теснее подвинулся и обнял меня. Набежала волна желания. Дыхание моё участилось.
- Не успевал, - виновато ткнулся он в моё плечо. - Чёртова Луна всё испортила: захотела поесть, а никого под рукой не оказалось, кроме меня. Гналась за мной с вилкой и ножом четыре квартала, пока не ткнулась рогом в облако и там застряла. Почти все крыши пересчитали.
Я обнял любимого:
- В другой раз будь осторожен, одевайся, пока никого нет, и не подходи близко к этой хищнице.
А она - вот она: легка на помине. Стукнула в окно раз, другой, и принялась колотить ногой по стеклу да орать:
- Отдай! Моё!
- Эй! - Я даже испугался немного: - Нельзя ли полегче? Стекло сломаешь!
Нож выпал у зверюги, лезвием воткнувшись в цветочный горшок на моём подоконнике. Точнее - прямо в Кактус. Бедняга поморщился и начал регенерироваться, обвивая торчащую из себя рукоятку зелёной виноградной лозой. `Тоже хорошо`, - подумал я, - `виноградику поедим.` - и поцеловал Серёгу в стриженную макушку. Он вздохнул и потёрся щекой о мою грудь. Ох, как же хорошо лежать вот так рядом с любимым, - просто лежать, касаясь своим телом его кожи, обтягивающей упругие мышцы. Он у меня сильный - мой Серёжка. И нежный, как дуновение ветра. Да знаю я, что банальное сравнение, но где взять другое, такое же точное?
Листья над головой перешепнулись и тихонько заиграли какую-то смутно знакомую мелодию. Парочка сорвалась с ветки и шлёпнулась на подушку. Серенький вздрогнул и обиженно отмахнулся от них.
- Чего озоруешь? - спросил он дерево.
Клён устыдился и чуть покраснел:
- Так осень же ж скоро, - начал было оправдываться.
- Скоро, скоро... - Любимому, видно, захотелось поворчать: - Но ведь ещё нет её?
- Нет...
Дерево отвернулось, постояло, подумало и пошло на кухню, надев мамины шлёпанцы. Потом вернулось за телефоном:
- Позвоню соседке Любе, может, пригласит на чай.
- Неплохая идея, - одобрил я.
Дерево вышло, аккуратно закрыв за собой дверь.
Серёжка потянулся в кровати и мы растворились друг в друге. Луна, поняв, что ей ничего не светит, ещё какое-то время подглядывала за нами, пока не надоело, а потом пошла гулять по звёздам.