Повозка остановилась. Кто-то открыл дверь, схватил Инну за руку и потянул. После полутьмы глаза резанул яркий свет, Инна зажмурилась и промахнулась мимо ступеньки, скользнув по ней краем лаптя, свалилась на землю, перепачкав руки землёй и больно стукнув колено. Раздался взрыв хохота. Кто-то подхватил её и поставил на ноги, она едва успела подцепить упавшую корзину. Довели, прихрамывающую, до какой-то постройки и втокнули вовнутрь. Оказалось - в большой зал с длинным столом, за которым восседал толстяк, одетый в нечто бесформенное чёрного цвета, вроде рясы, на голове не то высокая шапка не то мешок, и тоже чёрное. Лицо под этим сооружением да за усами и большой чёрной бородой разглядеть было невозможно, лишь глаза виднелись отчётливо: чёрные, пронзительные. Инне подумалось, что такими глазами можно загипнотизировать, и она стала рассматривать помещение: по стенам висели металлические шесты и щиты, а вдоль одной стены стояли раскрытые сундуки, в которых возвышались горкой всякие штуковины, типа пистолей, арбалетов и ещё чего-то непонятного. Все было свалено в кучи, перемешано, и разглядеть, чтобы понять, чтотам за конкретно орудие, было невозможно. Ногу, как ни странно, быстро отпустило. Инна стала прикидывать, нельзя ли добежать до какого-нибудь сундука и вооружиться, человек в зале один, можно вполне с ним побороться, она была почему-то была почти уверена, что сумеет его одолеть. Правда, существовала вероятность, что он успеет закричать, и тогда прибегут ещё люди, может быть даже целая толпа. И что? Попытаться можно вполне: когда-то, ещё в школе, занималась ай-ки-до, в последние несколько лет возобновила занятия и даже заимела синий поясок. Она даже машинально потянулась к пульту управления одеждой, намечая превратить одежду крестьянки в эластичное трико по фигуре и такой же, в обтяжку, верх, но громкий, по-бабьему визгливый голос - Эй, ты! - заставил её отдёрнуть руку и повернуться к говорившему.
- Ключ! - заорал мужик за столом и вскочил на ноги, опёрся на стол перед собой ладонями и подался в сторону Инны. - Клю-уч! - повторил он и грохнул кулаком о стол.
Инна вздрогнула:
- К-какой ключ? - еле слышно пробормотала она - на большее не хватило сил: неприятный голос в сочетании со сверлящим взглядом ввёл её в оцепинение. Мелькнула на задворках сознания и потухла мысль, что её таки гипнотизируют, и что надо не поддаваться. Но тут вдруг подал своё мнение внутренний голос, подсказав, что если и так, то всё равно она ничего не скажет, потому что не знает. Вокруг начало быстро темнеть, веки отяжелели, и она закрыла глаза.
Открыла их оттого, что звякнул замок и с ужасным скрежетом начала открываться дверь: Инна, оказывается, была уже в подвальном помещении с высоченным потолком и несколькими малюсенькими окошечками где-то на высоте метров четырёх, через которые проникал дневной свет. Но поскольку до пола ему было далеко, то он рассеивался где-то уже на середине комнаты, и ноги уже обвалакивала мутная темень.
Вошла женщина, высокая и толстая, даже сквозь мешковатую одежду заметно колыхалось рыхлое жирное тело. Что-то пробормотала, закрывая дверь, видимо, тому, кто ставался на воле, и подошла к Инне:
- Раздевайся! - Голос был неприятно высоким.
- Зачем? - испугалась Инна.
- Велено осмотреть, - ответила та и упёрлась кулаками в несуществующую талии. - Ну? Сама будешь или помочь?
- Сама... - пробормотала Инна, лихорадочно придумывая, как бы ей раздеться так, чтобы незаметно избавиться от камня.
Прошла в самый тёмный угол, и, отвернувшись, подтянула подол к бёдрам, намериваясь затем вытащить камень из трусов и завернуть в одежду, но сообразила, что одежду тоже непременно обыщут. Решила сложить платье на полу, а камень в это время незаметно вынуть и подвинуть в самую темноту.
Однако камень как будто сросся с кожей и не отделялся от неё: Инна хотела было подковырнуть его, но не нашла ни малейшего стыка. На ощупь казалось, что это просто толстая кожа, а когда Инна попыталась сидя на корточках осмотреть живот, в полутьме ничего не увидела.
- Долго ещё будешь там копаться? - окликнула её тюремщица.
Инна замерла на миг, выпрямилась и решительно шагнула на середину помещения.
Женщина посмотрела на неё, похлопала по трусам, но камень не прощупывался, оттянула резинку со всех сторон и ничего не сказала. Инна сделала вид что поправляет бельё и мельком посмотрела на камень: он оказался в тон её кожи, и если не знать, что он там, то и не заподозрить.
Тюремщица тем временем подошла к сложенному в углу, нагнулась пощупала рукой и выпрямилась. Посмотрела на Инну, задрала своё платье, под которым оказались мужские брюки, приспустила их и вытащила... обычный мужской член. Инна в первый момент уставилась было на это явление, но сообразила, что за этим последует и другое явление, и бросилась в угол, чтобы спасти одежду. Успела вовремя и выхватила её прямо из-под носа мужика, уже и глаза закатившего в предвкушении блаженного обегчения.
`Евнух или гермафродит?` - взяло её любопытсво. - `Скорее, евнух: вон как его развезло, да и голос писклявый.`
Мужик тем временем дело своё закончил и пошёл к дверям. На пороге обернулся и спросил:
- Так что, куда ключ спрятала?
Инна возмутилась:
- Не знаю я никакого ключа! И чего привязались ко мне?!
- Так-так, - спокойно ответил евнух. - Ничего, я из тебя выбью дурь, скажешь и что знаешь, чего не знаешь тоже скажешь.
Он скрылся за дверьми, а Инну посетил неприятный холодок и ощущение опасности: `Как это он, интересно, собирается дурь выбивать? Бить будет? Пытать? С такого тюремщика всё станется. Что же делать?..`
Потом она вспомнила про камень: ничего себе! настоящий артефакт! И тут же чутьё подсказало: он и есть ключ. Так. Значит, ищут они этот камешек, и если отдать его, то Инну, по всей вероятности, отпустят. Но ведь это не их камень, он принадлежит Инне, Маре, папе. И вообще - вон как слился с её кожей, да и не чувствует она его на себе, даже забыла, что он на ней. Однако... как ей потом от него избавиться? Ладно, потом сообразим, пусть пока так будет, вроде не мешает, не угрожает, сидит тихо-мирно. Как будто что-то понимает и сам не хочет, чтобы другие о нём узнали, - вот и прячется на её теле. Нет, нельзя его отдавать, чутьё говорит - нельзя.
В помещении стало темновато: солнце садилось. Что будет, когда совсем стемнеет? И как она спать будет - прямо на полу? А вдруг здесь крысы бегают?! Ох ты!.. Инну передёрнуло. Она вспомнила рассказ, как во время войны в каком-то подвале их оказалось столько, что им приходилось перепрыгивать друг через друга, и впечатление было - крысы играют в чехарду. Бррр... Её снова передёрнуло. Как же быть? Надо поспать, а страшно, и холодно на полу, и жёстко, и неудобно - кошмар!
Уж лучше было остаться в том мире, где лес: там и изба с кроватями была, а если не в ней, то на мху можно, там крыс вроде не было.
Инна облюбовала участок пола, где казалось почище, и села, прислонившись к стенке. Утоптанный глиняный пол приятно удивил теплом, - видимо, воздух, согретый лучами солнца через оконца, достиг и нижних слоёв помещения. И стало совсем темно. Инна закрыла глаза, почувствовала, как вроде бы от случайника по телу поползла обволакивающая нега. И заснула.
Снились крысы: они выползали из какой-то норы в дальнем углу, становились на задние лапы и смешно двигали носами, принюхиваясь, видимо, к запаху человека. Похоже, что они были слепыми: двигались медленно, вдоль стены,осторожно переставляя лапы, иногда отдёргивая одну от пола, словно им показалось, что опора ненадёжна. Откуда-то с потолка начала опускаться на паутине ослепительно белая черепаха. Достигнув грунта, она выгнула короткую шею в сторону Инны и внимательно на неё посмотрела умными серьёзными глазами. Потом черепаха поползла к тому месту, откуда вылезали крысы, добралась до него и исчезла. Грызуны тем временем почти добрались до Инны, однако почему-то страшно не было: зверьки казались незлобивыми, тихими и несчастными, будто их кто-то обидел и они хотели просить Инну защитить их от кого-то. Вот одна принюхалась к её ноге и тихонько дотронулась до кожи лапой, тут же испуганно отдёрнула. Неожиданно морда крысы оказались прямо перед лицом Инны и грызун посмотрел в её глаза своими, ставшими вдруг огромными человеческими. Казалось, из них вытекала многовековая печаль. Захотелось протянуть руку и погладить зверька, но в этот момент громко заскрежетала дверь и сон прервался.
Свет факела, который держал вошедший, - тот самый, который был похож на евнуха, - бил по глазам. Инна перевела взгляд на окна - темно, и даже намёка на рассвет не чувствуется. Но чувство было такое, что она выспалась. Сколько же она спала? Ответом послужил смешок тюремщика:
- Что, уже успела заснуть? Не рано ли? А мы тут посовещались, решили, не хочешь добром отдать ключ, - будем пытать, пока не скажешь, куда спрятала. Или прямо сейчас скажешь? - Он сощурился и переложил факел в другую руку. - А ведь на дыбе растянем - больно будет, и прутки горяченькие не только поджарят больно, а и шрамчики оставят на коже, станешь уродиной - кто потом замуж возьмёт? - Он подмигнул, схватил её за руку и грубо дёрнул, чуть не вывихнув плечо.
Инна взвизгнула и поспешила подняться, пошла в указанном направлении, тюремщик с - за ней. В мозгу крутились мысли: её - пытать?! бить раскалёнными прутьями?! Нет, не может быть, чтобы такое случилось с ней. Ей стало нехорошо, сердце застучало в бешеном ритме и под лопаткой заныло. Отдать камень и дело с концом - её отпустят и она убежит нафиг из этого дряного мира через тот лаз, куда прошла Лийтя. Но как отдать, если не знаешь, как его, этот камень, отодрать: вон как он прирос к телу, - будто сроднился. Но даже если она отдаст, то сейчас он выглядит наверняка не так, как они знают, и ей просто не поверят, что это ключ и есть. И вообще, кто сказал, что это и есть ключ? Это только её, Иннино, предположение, а они может совсем другое ищут. А что там за пытки могут быть? Неужели действительно раскаленными порутами побьют?! Хотя с этих дикарей всё станется. Надо стоять на своём - ничего не знаю и сказать не могу, может, поверят и отпустят. И ведь действительно - не знаю!
- Стой! - окликнул тюремщик, когда она поровнялась с какой-то очередной дверью.
Распахнул дверь и втолкнул Инну в маленькое помещение. Инна мельком осмотрелась: ещё четыре человека, одетые в те же чёрные мешки и на голове мешковатые шапки, а на лице - опять же: огромные усы и борода, так, что лиц не разберёшь, а за их спинами полыхает разожжённый камин. Ого! ничего себе! - она увидела большое колесо, в диаметре выше человеческого роста, и плоскостью метра полтора. Поперёк плоскости располагались перекладины. И что? К этому её собираются привязать и бить?! Инна ужаснулась и чуть не села на пол - ноги отказывались держать. Она уцепилась за какой-то выступ в стене, но её уже потащили, вставили ноги в огромные колодки и начали привязывать кисти руки к перекладине, лицом внутрь колеса.
- Я не знаю где ключ! - в отчаяньи закричала Инна. - Я не знаю, как он выглядит! Отпустите меня! Я ничего не знаю! Я вообще в этом мире только один день!
Но последние её слова потонули в скрипе вращающегося колеса. Инна почувствовала, как оторвались от земли пятки, потом пальцы ног, и вот она уже повисла на руках, а тело начало растягиваться, повинуясь силе земного притяжения неподъёмных колодок. Она попыталась охватить перекладину руками, но это не удалось. Затянуло плечевые суставы. А если бы как в мире Земля - руки вывернули назад?! Слева послышалось звяканье металла. Инна скосила глаза: один из мучителей держал прут над огнём. `Это конец!` - поняла она и заплакала. И вдруг почувствовала ослепляющй удар по спине, словно электрическим током: дыхание перехватило и она чуть не задохнулсь, пытаясь вдохнуть воздух открытым ртом, искажённым судорогой. Боль от второго удара потонула в шоке от первого, но третий пришёлся на лопатки и отозвался в мозгу раскалённой плазмой. Но потом чувства притупилась, словно ей дали наркоз. При этом голова осталась ясной, она даже начала думать, что если её отпустят или самой удастся сбежать, то надо из этого мира выбираться туда, куда ушла Лийтя, - тот мир был вполне безопасен, но... лаз теперь придётся искать долго - она же не видела, куда и как её везли, не знает, где находится сейчас, пока найдёт ту деревню... если вообще найдет, а не заблудится. Говорила же Лийтя, что в их местах люди пропадают. Интересно, а куда пропадают? Может, просто в другие миры случайно проваливаются. может и дочка Лийтина жива, только застряла где-то...
Пока она обдумывала своё положение, даже не заметила, что удары рекратились и её опустили и начали развязывать. Поняла она это, только когда её развернули лицом к тюремщикам.
- Ишь ты, - изумился один из мучителей, - били-били - а ей хоть бы что!
- Сейчас добавим, - отозвался кто-то и, не успела Инна глазом моргнуть, как получила удар ногой в живот, да такой, что её отбросило обратно на дыбу, где треснули сломанные её телом перекладины. Но боли в животе почему-то не было, удар пришёлся будто на все тело, даже не на тело, а как если бы она находилась в каком-то жёстком панцире или твёрдом скафандре, и этот скафандр вместе с ней очень сильно пихнули. И - вспышкой в мозгу, словно кто-то шепнул: притворись, что потеряла сознание. Не успев удивиться, Инна закрыла глаза и сползла по колесу спиной.
- Вот так тебе, - услышала она удовлетворённый голос и почувствовала, как её положили на что-то жёсткое и повезли. - Спать хочется, а то бы...
- О-ох.. - отозвался кто-то зевающий. - С утречка продолжим: надо же в конце концов узнать, куда она дела ключ.