Песок закрывал глаза, набиваясь в рот, не давал дышать.
Злой ветер гонял перекати-поле. Даже лошади не хотели идти вперед.
"И что с нами будет?" - думал нукер Домир, оглядываясь на связанных в цепочку женщин.
Да, хороши они у него: жена и его дочери. Ведь его Наиля такая красивая! Его единственная любимая.
Он все время в походах-боях вместе с ханом Эльмиром. Так и не смог накопить на махр. Да и любил он только жену.
Он знает, хоть и не видит её глаз: они усталые.
Никаб закрывает их лица.
Что он мог сказать своим отчаявшимся девочкам?
Дагестанец, пленивший их, тоже мусульманин. Но чужой род! Зачем он хочет уничтожить его семью и надругаться над его женщинами?
И что ему, им надо? Богатства у Домира нет. Он простой воин.
Неужели им, этим дагам их гарема мало?
А тут ещё пленённая Домиром русская с белёсой непокрытой головой. То ли седая, то ли светлорусая - не понять!
Жжет его взглядом, как огонь. Да что ей надо от него?
Теперь он никому не защитник - сам аманат судьбы. Скоро снесут ему голову и покатится она перекати-полем.
Её светлые глаза преследовали его. Да, он убил её сына и мужа. Но ведь это была битва!
Его народу нужны были новые земли, пастбища. Домир всего лишь воин. Не ему решать куда и когда направлять коня.
А глаза Наили как два драгоценных камня на его оружии.
Жизнь его сейчас закончится.
Что будет с ними? Он связан обрывком аркана и не может их защитить.
Да что же русская так смотрит на него из-под спутанных ветром песчаных прядей волос?
Он что ли придумал эти войны?
Вечерело. Остановились на бивак. Закрывшись платками, в кружок полулегли Наиля и дочери.
Его непокрытую голову железным обручем сдавила боль.
Это муж этой русской, защищая свою семью, огрел его простым колом по голове - успел-таки и рухнул потом, истекая кровью, рядом с убитым сыном - этим белоголовым богатырем.
И она, их женщина бредет в караване с ними. Будет работать, пригодится. Да и продать её можно.
Седая что ли, непонятно.
А что тогда лицо такое молодое да и грудь под балахоном торчком?
Не поймешь этот народ!
"Брал" он этих женщин в походах не раз. Иногда обнимали жарко, ведь сам он был хорош с локонами цвета вороньего крыла.
Его женщины спят. Тихо, шумит стихающий ветер. Он сидит, раскачиваясь от боли, сжимая связанными руками голову. Скрежещет зубами.
Надо тихо, а то даг проснется и будет плетью бить пленных.
Эти даги такие злые.
Нет, он сам не такой.
Вдруг он почувствовал какое-то облегчение.
Как смела дотронуться до него эта русская? Чувство брезгливости к чужому телу захлестнуло его.
Но почему боль уходит? А руки её напоминают ласковые движения его матери, когда она, укладывая его, маленького, спать, напевала колыбельную.
И эта, чужая, что-то тихо шепчет над ним, произнося незнакомые слова.
Домир успокоился и, противясь сам себе, положил голову на её грудь, ощутив грубую, жесткую ткань одежды светловолосой.
Что она хочет от него, почему жалеет? Ведь он убил её сына и мужа?
Сознание уходило, от усталости и непривычного бессилия. Он хотел спать. Труден был путь!
А она все гладила его больную голову мягкими руками. И грезится ему, что это не женщина, а деревенская девочка у той реки. Это было давно... Такая рыжеволосая, как солнце. С голубыми глазами цвета неба в солнечный день. Это она была сейчас с ним рядом.
Он запомнил точку-родинку над её губой. Она тогда в кровь прокусила ему губы, барахтаясь под ним, как рассвирепевший дикий зверек.
И пахло тогда от её волос сухим, душистым сеном, как сейчас.
Пахло его детством, когда он кормил первого своего коня.
И теплая волна накрыла грезившее наяву тело, захлестнула непреодолимым желанием. Был он молод, хотя походы побелили его усы.
Руки его обняли это незнакомое тело то ли женщины, то ли девочки - он уже не знал!!! И забылся он, как в сказке, что рассказывала ему старая его бабушка про волшебный шатер любви, в который он войдет рано или поздно.
...Ржание коней разбудило его. Солнце уже жарило вовсю
Рядом со спутанными ногами валялся окровавленный нож.
Его кровь?
Нет, нет. Это русская погубила себя. Но ведь сначала она принадлежала ему по доброй воле! Её он победил своей молодой силой...
Зачем же она так? Ведь было им обоим хорошо?
И у него только одна жена.
Проснулся даг и хлестнул его плеткой по лицу.
Кровь заливала глаза и он попусту сжимал зубы.
Плен есть плен!
Даг всё стегал и стегал его, браня.
Испуганные Наиля и девочки смотрели на своего защитника.
А что он мог, связанный?
Зачем русская убила себя? Разве он сделал ей больно?
Его девочки слабые, а она могла сделать его сильным. Русские такие отчаянные, не понять.
Он любил свою жену, но в эту ночь он испытал невиданное наслаждение. Казалось, будто летел на сказочных крыльях над землей.
Был он всегда строг и суров. Почему же так случилось с этой русской? Каким молодым было её тело с запахом степных трав.
Она рядом мертвая, а ему все грезится этот запах.
Мухи садились на её лицо. Закрывая его буркой, он увидел родинку над губой.
А даг все стегал и стегал Домира, унижая его перед его женщинами.
И почему их народ такой жестокий? Они тоже рождены женщинами и сейчас ничего не угрожает его жизни, жизни его семьи?
Почему он так зол в это ясное утро?
Еще удар.
И что? Он решил убить его?
Так пусть сделает это в поединке, как мужчина. Еще будет держать кинжал его ослабевшая рука.
И уйдет он с Земли, как воин, достойный той жизни, какую прожил.
Походы, походы ради великого своего народа.
А даг, разозлившийся на этого красавца-татарина, имевшего таких красивых женщин, воткнул кинжал ему в спину.
Пусть они знают, как он даг, силён и забудут прежнюю жизнь. Теперь он их господин.
Его женщины, хоть и принесли ему в браке богатство, не были красивы.
Он ненавидел этого красавца, который так заботливо закрывал мертвое лицо своей пленной русской.
Ничего нельзя было понять и он злился.
Умирая, Домир понял, почему русская убила себя.
Да, он убил её сына.
Так это он убил своего единственного сына?!? Сына, рожденного голубоглазой русской!...
Вот почему у того смелого белоголового молодого богатыря были его, Домира, иссиня черные глаза!
Вот родинка эта над губой. И он "увидел" себя сейчас в этом отважном юноше.
Мертвое тело Домира упало на лежавшую женщину, закрыв её.
Караван ушел, отмечая путь окровавленными следами разбитых ног. Путь был далек!
Одна душа догоняла в небе другую, а их тела к вечеру были засыпаны песком. Перекати-поле кружило по земле. Было тихо.
Никто не ведает, какой путь предначертан ему Судьбой.
Махр -
Выкуп
Нукер -
Воин из личной охраны хана
Никаб -
Головной платок женщины-мусульманки
Аманат -
Заложник
Аркан -
Длинная веревка с подвижной петлей на конце для поимки лошадей, пленных
Бивак -
Временная стоянка
Балахон -
Просторная верхняя одежда свободного покроя из холста у русских