Аннотация: Писателя может обидеть каждый, а вот Муза приходит не ко всякому
Ровно гудел принтер, выплевывая бумаги. Рядом уже пол часа велась долгая и нудная беседа про какую-то комиссию, которая или должна посетить объект или уже его посетила, и менеджер с шефом на пару решали - обойдется она (комиссия) стандартным набором: конфеты-кофе или придется раскошеливаться на что-нибудь подороже.
Вениамин Ипатьевич Девяткин сосредоточено тыкал мышкой в значки на экране: открыть документ-печать-закрыть...И тут...он почувствовал, что сзади кто-то стоит. И не просто кто-то из коллег или его "любимый" главный бухгалтер, а Муза.
Муза Вениамина Ипатьевича была хоть и щедра, но стервозна и капризна. Она не желала приходить к "хозяину" тихими одинокими вечерами, когда он маялся у домашнего ноутбука, краем сознания ловя по телевизору свежие новости. Нет, она являлась исключительно в разгар рабочего дня, когда вокруг галдели коллеги, когда начальник ждал очередного срочного отчета, когда на фирме случался аврал или просто наступала горячая пора.
Вот тут "гадкая" Муза являлась к Валериану Ипатьевичу и начинала подбрасывать ему блестящие идеи и красиво выписанные фразы, заставляя Девяткина мучится от невозможности зафиксировать их немедленно, по мере прихождения в голову.
Муза наклонилась над ухом Валериана Ипатьевича и начала свое "черное" дело. У него как раз застопорилось с одним заковыристым эпизодом в его новой книге, а редактор названивал на мобильный Девяткина с упорством маньяка и с тем же наслаждением описывая бедняге кары, которые постигнут Валериана Ипатиевича, если он через месяц не принесет рукопись. Муза же предложила интересный ход, верней выход из творческого тупика и отличную развязку событий, только вот записать Девяткин сейчас ничего не мог. В трех метрах от него сидел главбух, взглядом снайпера следя за сменяющимися на Девяткинском мониторе картинками.
Валериан Ипатьевич мог бы не работать. Совсем. Гонораров за его книги ему вполне хватило бы на безбедную, хоть и не шикарную жизнь. Но Девяткин не мог не писать. Сначала он писал плохо и медленно - по роману в пять лет, а то и вовсе бросал написанное на половине. Но школьные годы миновали, прошло студенчество, Девяткин устроился на работу и тут...она пришла в первый раз...его Муза.
Валериан Ипатьевич сочинил, с его точки зрения, неплохое фэнтези. Перечитал и решился отнести в издательство. В издательстве тоже посчитали фэнтези не плохим и заключили с Девяткиным договор.
С того момента прошло пятнадцать лет. Девяткин стал одним из ведущих фэнтези-авторов, признанным и читателями и критикой, у него вышло уже больше двадцати книг, многие переиздавались не единожды. Дважды Валериан Ипатьевич пытался отдаться писательству целиком и безвозвратно, дважды увольнялся и садился дома напротив ноутбука...Муза упорно игнорировала его порывы заделаться "свободным художником" и "человеком без определенной профессии". Она требовала, что бы "хозяин" помимо творческого процесса отбывал еще и общественно-полезную повинность в офисе.
Такое мировоззрение Музы огорчало не только самого Девяткина, но и его руководителей.
Они все, как один, отвергали даже мысль о том, что их подчиненный может в рабочее время заниматься чем-то, кроме своих прямых должностных обязанностей.
Девяткина вызывали "на ковер", распекали, грозили увольнением и даже увольняли (по собственному, конечно, но если вы не напишете заявление, то...), но ради творческого процесса, ради вдохновения, ради своей капризной Музы, он терпел. Терпел и вновь отправлялся на поиски подходящего места и авторитарного начальника. Ибо чем грозней, тираничней, деспотичней был руководитель, тем чаще приходила Муза и тем дольше она задерживалась возле плеча несчастного Валериана Ипатьевича.
Коварная Муза выдала на ухо Девяткину лихо закрученную и ироничную фразу и Девяткин сдался. Если он не запишет это сейчас, то через пять минут не сможет вспомнить ни слова, так уж он устроен: или лови на лету или вспоминай потом примерный смысл, как вспоминают ускользнувший сон - вроде содержание помню, а краски уже поблекли.
Принтер вдруг замолчал, подмигиванием намекая на отсутствие в себе бумаги. Валериан Ипатьевич схватил стопку черновиков и...шлепнул их перед собой на стол, торопливой скорописью запечатлевая нашептанную Музой фразу.
Муза оживилась, искря идеями. Стержень заметался по листу как бешенный, давясь буквами и игнорируя пробелы между словами - потом, потом это можно будет расшифровать, лишь бы суть ухватить.
- Хм, хм...
Девяткин вжал голову в плечи и попытался засунуть наполовину исписанный лист черновика под ближайшую папку.
- Что это у Вас? - неприятным голосом поинтересовался главбух, поднимаясь со своего места. - Покажите-ка...чем это Вы занимаетесь в рабочее время, а?
И он извлек лист из-под папки. Несколько тягостных секунд он созерцал Девяткинские каракули, поджав губы, словно рассматривал натюрморт из давленных тараканов.
- Так вот чем Вы развлекаетесь в то время, пока Ваши коллеги пашут за Вас и за себя?! - патетично воскликнул он, заставив коллег оторваться от мониторов, что бы посмотреть представление.
- Я...я же делаю свою работу...- попытался оправдаться Девяткин, понимая всю безнадежность затеи. Свою работу он действительно делал и делал хорошо, но был всегда как бы отгорожен от коллектива, замкнут и не общителен, что в основном в нем и раздражало.
- Вижу я КАК Вы ее делаете! - саркастично хмыкнул главбух и потряс перед носом Валериана Ипатьевича злополучным листком. - Ваши коллеги погребены под горами отчетности, а Вы?! Если Вы сделали свой объем, не грех помочь другим!
- Я помогал, - заупрямился Девяткин. - Я вчера и сегодня с утра разносил накладные за Игоря и за Романа. Более трехсот накладных, между прочим...
- Вы еще пререкаетесь? - перешел на визгливый тон главбух, которому не чего было возразить Девяткину. - Я поставлю вопрос перед руководством...Возможно, Вам вынесут порицание или выговор...А сейчас возьмите у Романа еще пачку накладных и разносите! Думайте не только о себе, Девяткин! Думайте и об общем деле, которое мы делаем!
И он брезгливо швырнул на стол Валериана Ипатьевича полуисписанный черновик. Хоть не порвал в клочки, и на том спасибо!
Девяткин сходил к Роману, забрал у него солидную стопку еще не разнесенных накладных и вернулся к себе за стол...
Муза, злорадно потирая руки, немедленно потребовала продолжения банкета...Девяткин сделал глубокий вздох, покосился на отвлекшегося главбуха и пристроил черновик под клавиатурой...