Вам нравится имя свое? Небось, нравится. А вот я свое имя просто ненавижу. Всеми фибрами своей души ненавижу.
Петром меня зовут. Не Первым, конечно, иначе я бы уже давно в психушке свои дни коротал, но Петром. И отец мой, и дед, и прадед, и даже прапрадед (дальше не знаю родословную) тоже носили это имя. Словом одни Петры в роду, и все -- Петровичи. Когда у меня сын родился, то все мои близкие и знакомые настаивали на том, чтоб и он стал Петром. Но я был категорически против. И после долгой перепалки (до драки чуть дело не дошло), на правах законного отца, сломал эту семейную традицию, назвав отпрыска Андреем. Андрей Петрович Петров. Звучит, правда? Я думаю, Андрюшка еще отблагодарит меня за это. Нет, когда тебя на работе все сослуживцы величают Петром Петровичем или просто Петровичем, или, на худой конец, просто Петровым, то это ничего. Даже приятно. А вот когда... Одного своего коллегу не уважаю. Всеми фибрами своей души не уважаю. Трипетром он меня дразнит, остряк. Сам ты -- гонорея ходячая! У самого-то фамилия Сердюк. Сердюк -- пердюк, пердюк -- говн... Ладно, Бог с ним, с Сердюком. В детстве, помню, меня домашние Петей, Петечкой или Петрушкой кликали. Тоже вроде неплохо. Нормально даже. Не обижался нисколько. Плохо стало, когда женился. Жена, не успели мы из загса выйти, иначе, чем "Петька", ко мне не обращалась. Все Петька да Петька, Петька да Петька. Обидно очень. Сначала ее поправлял, дескать, не Петька я, а Петр или хотя бы Петя. А та все свое гнула. Тогда я вспомнил, что ее Анной зовут. Она мне: "Петька!", -- я ей: "Анка!" -- она мне: "Петька, давай быстро сгоняй в магазин!" -- я ей: "Анка, что, патроны кончились? Где свой пулемет потеряла?" А отец у нее, тесть мой -- Василий Иванович. До полной коллекции лишь Фурманова не хватает. Но моя супруга и без него справляется с ролью комиссара... по дому. Домохозяйка она. Времени свободного много, так она на латиноамериканские сериалы присела. Отодрать от телика буквально невозможно. Насмотрелась. Теперь только Педрой меня называет. А как разозлится, подбоченится и прет с грозным видом на меня своей грудью. А буфера у нее больше, чем у Андрюхи... да нет, не нашего Андрюхи... Данилко Андрюхи, когда он в Верку Сердючку перевоплощается. Значит, прет она на меня со своими буферами и ругается: "Ну и Хулио же ты, Педро!"
А эти, сестры ее. Настрогал Василий Иванович аж четыре дочери: Вера, Надежда, Любовь и Анна моя -- самая младшая. Тесть все сына хотел, а родилась пулеметчица. Так вот, эти самые сестры ее. Повыскакивали замуж за иностранцев и разъехались кто куда. Правда, старшая, которая Вера, со своим Миколой еще при Союзе поженились и давно живут в Украине. Но все равно иностранцы. Надежда в Италии обосновалась. Охмурила какого-то макаронника. А Любовь в Лондоне прозябает. Видать, ей никак лавры Березовского покоя не дают. Взяли себе за привычку звонить нам домой по выходным. Нет, чтоб в будние дни, когда я на службе. Так нет, обязательно только в выходные, как назло! Не люблю я выходные. Вот прямо всеми фибрами своей души не перевариваю. Трубку снимать постоянно мне приходится. Андрюшка малый еще, а та -- к ящику приварена крепко-накрепко.
Звонок из Киева: "Алло, Петро? Доброго ранку, Петро! Это Вера на линии. Шо робите? Как дела? Как Андрийкино здоровье? Он уже ту процедуру, которую ему в поликлинике назначали, прошел?" Кто прошел? Что прошел? Зачем прошел? Ни хрена понять не могу. И вообще, у меня этими делами супруга заведует. "Вы о чем, Вера Васильевна? Я не в курсе. Сейчас Анну от телевизора оторву". -- "Я про це, про процедуру балакую". -- "Вы про це, а я про это, вернее, про це, дура, -- говорю. -- Не в курсях я. Сейчас Ханю твою позову. Здоровеньки булы! До побачення!" Петро я для нее, видишь ли! Петр я, Петр.
Италия на проводе: "О, Петруччо!" Тьфу! Хорошо хоть Петруччо, а не Педрилло. Был такой шут, итальянец по происхождению, при дворе императрицы Анны Иоанновны.
Но больше всего меня бесит, когда из Англии Любка звонит: "Хелло, Питер!" Или Петик. Что, впрочем, с ее акцентом -- одно и тоже.
Ни сестры, а... ненавижу, вот просто ненавижу имя свое. Всеми фибрами своей души... Стоп, стоп, стоп! Хватит себя накручивать. Почитаю-ка лучше я телепрограмму на следующую неделю. Слава Богу, что второй телевизор появился, а то из-за этих сериалов ничего стоящего посмотреть не мог. Так-с, понедельник... по пятому каналу "Белое солнце пустыни" казать будут. Ура!!! Это мой любимый фильм! Там еще этот... как его... Сухов, а с ним Петруха... Петруха. Стало быть, Петр. Вот черт, никогда не задумывался над этим. Посмотрим, что у нас во вторник. Во! По третьему каналу старая комедия -- "Трактористы" называется. Умора! Крючков, Андреев, Алейников... Петр. Ты смотри, опять Петр. Среда. По двенадцатому -- "Пираты XX века". Отличный боевик с Николаем Еременко и... капитана-то Вельяминов играет. Между прочим, тоже Петр. В четверг по двадцать пятому -- "Интердевочка", а по двадцать седьмому -- "Анкор, еще анкор!" А режиссер-то обоих фильмов -- Петр Тодоровский! А в пятницу по первому -- сериал "Апостол". Не знаю, не смотрел. Но среди учеников Христа апостол Петр тоже значился. Наверное, про него кино сняли. В субботу -- "Тихий Дон", где Гришку Мелехова Глебов Петр Петрович играет. Бог ты мой! Кругом одни Петры. А Чайковский? А Столыпин? А Кольки Сидорова, моего лучшего друга, батя? И неужели их всех тоже Педрами дразнили?! Представляете себе апостола Педро или Педро Чайковского? Нет, нет и еще раз нет! Хватит с меня! Чихать я хотел на всяких там "сердюков", пулеметчиц и иже с ними. Сами такие. Нас, Петров, много, и голыми руками нас не возьмешь. Почему бы и нет? Все-таки красиво звучит -- Петров Петр Петрович. Сейчас мы с Аней пополнения в семействе ожидаем. Если родится мальчик, всенепременно его Петром назову. Пусть плодятся Петровы Петры Петровичи на земле. Может, ему, потомку будущему моему, повезет больше, чем мне. И не будут его дразнить всякие там...
"Что?" Эх, жена зовет. "Петька, -- говорит, -- с тобой Люба из Лондона о чем-то поговорить хочет, подойди". Чего это она вне графика позвонила? Подойду, поговорю -- куда деваться-то?