Козлов Алексей Борисович : другие произведения.

Лихтенвальд из Сан-Репы. Роман.Гл64-66

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Алексей Козлов
   Лихтенвальд из Сан-Репы.
  
   Глава 24
   Снова в Нусекву!
  
   Знаю, знаю я, как ждёт читатель большой и обязательно чистой любви. И он совершенно справедливо может сказать, что роман, настоящий, большой, всеобъемлющий роман без большой и чистой любви неполноценен и ущербен и никому не нужен. Знаю, мой добрый читатель, но не соглашусь. А как человек честный, прямо скажу своему ненаглядному читателю: не дождёшься, мой милый читатель! НЕ будет Дульциней, Маргарит и прочих в моём повествовании! Не будет здесь ни великой любви, ни большой любви, ни чистой, ни малюсенькой ни какой бы то вообще ни было. Не будет. Клянусь!
   -Я говорю, господи, я верую, укрепи меня! Убери мои сомнения и страхи! Даруй мне покой и удачу! - запел Кропоткин.
   -На этих словах ты почему-то всегда громко пукаешь! Шило в мешке не утаишь! - подлез Нерон, - Я не прав?
   -Кошун! Почему ты кощунствуешь в самые святые на земле минуту, в минуты обретения и наивности? Почему?
   -Ну что, грянули? - спросил тогда Нерон.
   -Грянули!
   -Сетьдесят миллионов как один?
   -Как один!
   -Семьдесят миллионов, сто миллионов, какая разница, главное, что грянули, как один! Если грянем все, как один, чертям тошно будет!
   И грянули.
   И сами собой распахнулись балконные двери, подул свирепый ветер и один за другим, отрываясь от паркета, заскользили участники тайной вечери. Первый в холодном ноябрьском небе растворился Гитболан со своей широкополой шляпой и модным плащом, вылетел багровый от выпитого грога Нерон, сделал вензель борец за народное дело Кропоткин, скользнула с вскриком "А-ах" темнокудрая кинодива Ленни, и не чая чудес вслед за ними ровно и быстро полетел удивлённый Лихтенвальд. Удивительно лёгким было его тело. Лёгким и молодым.
   Луна горела в неласковом небе и сочилась мертвенным светом. Светлый ореол окружал её полное равнодушное лицо. Иногда дымная пелена проходила по её горлу, ярко освещаясь мертвенным светом.
   Уже без шуток, в серьёзном молчании, опережая свистящий ветер, едва различимая вереница поднялась, как показалось Алексу, к самым звёздам и, руководимая непреклонным Гитболаном, сделала стремительный вираж над полыхавшим праздничными огнями городом.
   В холодном кристальном воздухе были как на ладони видны нити дорог, уходящие казалось куда-то за горизонт, полыхавший рекламами зубных порошков, центр, гиблые мутные зеленоватые окраины, разражались одинокими огнями роскошные особняки в тёмных полях. Светились неяркие железнодорожные фонари. Издали было даже видно, как на центральной улице Сблызнова что-то не поделили два бомжа и задрались, задрались насмерть. И один, кажется убил другого.
   Какой-то любопытный мальчик, тоже задравший голову, вдруг в удивлении и испуге стал дёргать за рукав озабоченного отца, указывая в тёмное небо, где на фоне огромной, яркой, прозрачной луны скользнули в походном строю четыре лёгкие фигуры.
   Но пока его отец пришёл в себя и соизволил взглянуть на небо, там уже, кроме луны и мутных высоких облаков, и не было ничего.
   Сделав крутой вираж и набрав уже порядочную высоту, перелётная стая просвистела над Нусековской дорогой и ушла в глухие поля.
   Странно, это очень странно, но никто не чувствовал окружающего их вселенского холода, который как будто бы должен был умножиться осенним ветром, бешеной скоростью и хилой, прямо скажем, одежонкой пилигримов. Наоборот, это чувствовали все, и Алекс в том числе - было удивительно приятно лететь и никто не чувствовал холодного ноябрьского воздуха.
   К Алексу неожиданно присоединился Гитболан. И Алекс решился.
   -Зачем вы здесь, мистер Гитболан?
   Гитболан отлетел метров на пятьсот, а потом вернулся.
   -Я здесь затем, чтобы утвердить справедливость и защитить славян! - ответил он, уткнувшись глазами в Алексову переносицу.
   Алекс покраснел и смешался.
   -А-а, вы наверно хотите своим молчанием сказать, что я - великий убийца и тиран, понапрасну роняю бесценные слова и выношу на свет ни на чём не основанные утверждения, граничащие если не с сумасшествием, то с наглостью. Лью крокодиловы слёзы, чтобы завоевать ваше расположение и выяснить, что вы думаете по этому поводу, не так ли? В то время как вы намерены прочитать мне бабскую лекцию в духе Достоевского с кратким названием "О Слезинке Ребёнка". Или что-то в этом духе...
   -Да! - сказал Алекс ядовито, - это странно. Вся земля вокруг полита кровью славян, и это обошлось не без вашего участия. Видите внизу лес? Наверняка там куча ям, траншей и мелких незаметных дыр, затянутых землёй - это могилки солдат! Хорошо что некорорые имеют свои могилкт. Больщинство под кустами лежит! По вашей вине здесь творились дела невиданные в мировой истории. Теперь вы хотите предстать защитником славян. В это трудно поверить! Крови здесь пролито столь много, что она до сих пор не принята землёй! Она не впитывается в землю! Канавы в лесах не заросли до сих пор и неизвестно, когда раны по-настоящему затянутся. Двое моих родственников не найдены и лежат в каком-нибудь болоте...
   - Хватит вам Алекс! Я уж лучше вас знаю историю вашей страны - это сплошной кошмар! До меня тут творились вещи похлеще! И всё делалось руками твоих как бы земляков! Вашему государству было глубоко наплевать на ваших родственников, когда они были живы, и ещё больше начхать на них после смерти. На вас ему ещё больше начхать! Тратить деньги на их поиск и погребение оно всё равно не будет ни под каким соусом... Это просто смешно - до сих пор сохранять, живя в аду, веру в Богов и Порядочность! Вы неисправимый оптимист по своей природе. Не обольщайтесь! В оценке этого государства я не изменю ни одного тезиса, даже если вы будете жечь меня огнём! Ибо мои взгляды - не открытия первоклассника, а накопления веков! А что касается меня... Поверьте мне - решения выносят не люди, а время и обстоятельства! Если вы хотите сказать, что у политического лидера есть свобода выбора, и он волен поступать в соответствии с этим выбором, а я делал не то, что следовало бы делать, то вы глубоко ошибаетесь! Я бежал перед революцией, не оглядываясь и не имея времени перевести дух. Остановись на мгновение, я был бы затоптан мгновенно! Это был хоть не естественный, но отбор! Мои ноги были много быстрее, чем у других! Природа поневоле в этом поучаствовала, а не только злые духи и моё плохое воспитание! Не будь меня, изменились бы мелкие детали, но не ход событий и их направление! Поток нёс меня и я...
   Гитболан замялся, чувствуя напряжение Алекса.
   -... Как я мог относиться к безгласному, нищему, косному, забитому стаду, способному без единого голоса возмущения нести на своих плечах таких зверей, какие у вас правили в то время! Назвать их людьми - оскорбить навеки человеческую породу! Как? Как отделить козлищ от агнцев? Их смирение я принимал за крайнюю степень тупости! Откуда мне было знать, что миллионы людей здесь всегда жили, живут, и вечно будут жить абсолютно животной жизнью, на грани истощения, жить в каменном веке. Века рабства атрофировали у них язык и выбили из них живую душу. Мне казалось, что они не хотят им пользоваться, а оказалось, что он вырван триста лет назад. И всё же... Моё самомнение сыграло со мной скверную шутку! Разумеется, я должен был поступить по-другому! Бросить революционные лозунги, не трогать кабанчиков у населения! Вообще присмотреться к человеческому материалу! Поменьше вешать! Я не могу каяться, ибо я не человек, и никогда ни в чем не каюсь, но признание из моих уст чего-нибудь да стоит, я полагаю! Не так ли? Я признаю! Это надо было сделать не из гуманности, но из элементарного здравомыслия. Но я судил о стране по карте, разложенной на моём столе. У меня было две возможности...
   Услышав эту античную формулу, Алекс не смог сдержать улыбки.
   Гитболан пристально посмотрел в глаза Алекса и нахмурился в кромешной темноте.
   Работал деверь мой у Фаберже.
   Украл печатку с царской анаграммой,
   Но продолжал отстаивать упрямо
   Закон добра и доблести в душе.
   Во время НЭПа булочником стал,
   Покинул Патерстон без царской длани,
   И там с двумя полушками в кармане
   Он на буржуйке бублики тачал.
   -Мистер Гитболан! Хватит издеваться! Вышучивать наши тяжкие судьбы не очень...
   -Да я не о тебе! Не надо биться в паркете! Не вы одни в булочных трудились! Таких полно! Кстати, почти все здесь трудились в булочных и убежали или в Творь или в Рожев. Все туда бежали, у кого деньжат не было слинять за границу. Я продолжаю!
   Во время чисток в адовом кругу
   Он опустился и на дне Тартара
   Ел маргарин и чёрствый ломоть яро,
   Согнутый новым временем в дугу.
   Что мог сказать герой игривой музе?
   С печальным напряжением бровей
   Подталкивал прекрасных сыновей
   Учиться чему бог послал в паршивом вузе.
   Внук протянул немую длань к нему,
   Осмысливая взгляд великой тени,
   Он зарубил себе, что никому
   Здесь не дано законных обретений.
   -Здесь, к несчастью, не осталось ничего, что может поднять и развеселить мою душу! - сказал Алекс после минутной паузы, не выдержав взгляда, - Всё так мелко и гадко, как не бывает в государстве...Всё захвачено чужаками! Мы оказались гостями в собственном доме!
   -Вот-вот! Не я, а сама жизнь заставляет вас раскрывать на глаза на вопиющее! Ну уж, вы наверно, хотели, чтобы нация лавочников занялась благотворительностью и организацией приютов для славян? Ждите! Ждать осталось недолго! Второе пришествие не за горами!
   -Они бы и солнце продали, будь на то их воля! Какая же, однако, морально нечистоплотная публика в своей массе! Вах-вах-вах! Только для себя хапать! Другие - не подойди! Певцы братства народов! Для кого же предназначены эти соловьиные песенки про братство народов? - заявил Лихтенвальд.
   -Вы задаёте вопрос самому себе, я полагаю? Мне это всё давно понятно, как божий день!
   -Но я скорее смогу понять врагов, открыто говорящих мне в лицо, что они враги, и стреляющих чем подлецов, изводящих меня ударом в спину, прикрывающих лицо маской друга! - заявил Алес.
   -Но есть исключения! - влез в разговор подкравшийся Кропоткин, мутно заблестев железной своею оправой, - Есть исключения, хочу вам заметить! Есть! - Не много, но есть! Несколько дюжин вполне приличных людей из этой публики наскрести можно! Уж я знаю!
   -Эгрегорная битва, говоришь! - съязвил Гитболан, - Мать её! Докторы пилюлькины с вечными ручками и клистирами в руках! Армэн Нафтандилович Крульди, специалист по травмам пятки и тонкой ауре внешнего тела. Говорят, он дерёт три шкуры с пациентов. Лечит неизвестными в природе травами и причитаниями. Иди к нему лечиться! Иди!
   И Кропоткин приложил руку к сердцу.
   -И это хорошо, что немного! - засмеялся Гитболан, - И на солнце есть пятна! От этого народа вы, Алекс, получили то, что заслужили по их мнению, я полагаю?! Прекрасный народ, не правда ли? Умный! Талантливый! Чего ещё? Оставьте! Это не есть государство! - холодно отмахнулся Гитболан, - Это кокон безвластия! Есть умиротворяющая страсти структура, готовящая всех к очередному акту распада. Распада вашей страны, Алекс!
   -Как это будет происходить, и будет ли это остановлено?
   - Не позволяйте конокрадам топать и хлопать ушами! Выгоните всю эту синекуру! Шваркните об угол попов! Вы сами знаете ответ! Возвращение народа к своим древним истокам и воспитание его в этом духе - вот ответ! Двух возможностей здесь, правда, нет! А распад, если он случится - будет страшен! Ничем не могу вас обрадовать! Небрежение, плохое питание довершат дело! Однако...Неужели вы в самом деле думаете, что среди ваших соплеменников так много сильных, порядочных и умных людей, способных к самостоятельному анализу? Увы! Это не так! Здесь живут мириады одноклеточных созданий, христианство как раз и учитывает их потребность уйти от действительности! Оно для того и создано, чтобы дорого продавать дешёвые иллюзии! Им это нужно! Им будет отвратительно на душе, если слово истины, вырвавшееся из ваших уст, потрясёт и разрушит их картонные бастионы и бумажные крепости! Они никогда не простят вам слова правды!
   -Замечательный народ! - сказал Алекс в той же тональности, что и Гитболан и замолчал.
   На этом разговор пресёкся и был возобновлён много позднее в других тонах и выражениях.
  
   Глава 25
   Вот и Нусеква!
  
   Вместе с рассветом стали заметны изменения ландшафта, все больше территории занимали еловые леса, совсем мелкие извилистые реки, блестевшие лунной чешуёй, а скоро леса стали перемежаться какими-то людскими строениями, набросанными абы как и абы где избами, особняками, выгонами с чёрными кучами, ограждёнными заборами - в общем всей этой ерунде, которая всегда предваряет появление большого города.
   В светлеющем и уже сером воздухе они пронеслись над длинной чередой скучных серых многоэтажных домов с голыми дворами и обязательным квадратным детским садом в центре, над неописуемой промышленной зоной с тремя гигантскими кирпичными трубами, непрерывно извергавшими белые клубы пара. Скоро показались и сохранившиеся и даже порой отреставрированные дома старой постройки. По ним стало ясно, что центр города близок. Впрочем, уже был виден и сам Кром. Его башни стремительно надвигались на изумлённых летунов.
   "Цветы роняют лепестки на песок. Никто не знает, как мой путь одинок. Живу без ласки, грусть свою затая. Всегда быть в маске - судьба моя! - спел Гитболан довольно приятным баратональным фальцетом.
   -У плохих людей нет песен! - льстиво заметил Кропоткин. - Нет, вы гений, шеф, точно гений! Певец Зюпра вам и в подмётки не годится!
   Гитболан не спорил. Спорить с тем, кто считает тебя гением - неблагодарное и пустое занятие. Убедить не убедишь, а врага наживёшь наверняка!
   Они быстро летели над ясно различимым внизу Кромом. В ярком свете фонарей и прожекторов горели кулинарные кремовые башни, какие-то плохо освещённые пакгаузы, полупустые подъезды с охранниками при них. Вековые, неведомые нормальному миру законы царили здесь, под хмурыми сводами древней крепости.
   Внезапно Гитболан прервал общие рассуждения на отвлечённые темы и крикнул:
   -А вот вам и импровизация - незапланированный визит к козлам в огород! Мы преследуем сугубо просветительские цели, ибо в капусте, как эти козлы, не нуждаемся! Видите это место? Вот он - Кром! Точка, где Дракон отсиживался и отращивал свои бесчисленные головы с ядовитыми зубами и мертвенным дыханием. Откуда неслось его змеиное шипение! Алекс, ты знаешь - здесь живёт дракон, съевший почти всё твоё племя и готовый питаться вами, пока последний из вас не пропадёт в его бездонной пасти! Он и тебя сделал изгоем в твоей собственной стране! Дракон - вампир! Дракон - людоед! Дракон - предатель! Дракон - кидала! Зададим ему жару? Глаз - за глаз! Ухо за ухо! Кровь - за кровь! Смерть - за смерть!
   -О, да! - ответил Лихтенвальд. - Разумеется! Смерть - за смерть! Чудовище! Прочь с лика земли! Я вижу твоё гнилое предательское нутро!
   - Запомните - капусты будет много! Готовьте смолёные бочки и соль для спермацета и рыбьего жира! Надеть скафандры, акваланги и бронепояса! Все готовы? Отдать шкантовы!
   Ему ответило дружное "Да".
   -Тогда - вперёд!
   Резко изменив направление, Гитболан заскользил вниз, туда, к быстро растущим ненавистным зданиям, к этому эпицентру абсолютного азиатского зла.
   -Ах ты, фуфель гнутый! Вот кажется то, что мы ищем! Ёксель моксель! Факин жизус крайст! Лепота, мать их! Вот тут нам поневоле дадут и хлеб, и приют! - потирая руки, крикнул Нерон, внимательно разглядывая протекающие пред ним строения. - Вот тутотко! На Квакином Болоте!
   Впереди в развевающемся алом плаще нёсся никогда не оглядывающийся назад Гитболан, чуть сзади, переругиваясь и толкаясь ягодицами, парили Нерон и Кропоткин, ещё сзади извивалась гибкая как змея Ленни. Замыкал стаю валькирий Алекс Лихтенвальд с чёрным знаменем в руках. Осёдланное им бревно брыкалось и всячески показывало слишком прихотливый нрав. Сладить с ним было непросто.
   Дикий свист ветра не позволил автору быть в курсе той чрезвычайно интересной беседы, какую вели на протяжении всего воздушного путешествия Алекс и Гитболан. Только конец её был услышан:
   -Что вы от них хотите? Во-первых, они горцы, во-вторых, отягощены вечной войной с твоим государством уже двести лет...
   -Не моим! - встрял Алекс. - Моего в нём уже ровным счётом ничего уже нет, и, я надеюсь, не будет. Они слишком часто обманывали нас, чтобы я им верил. Никогда ничего я у них не попрошу и никогда ничего им не дам! Все наши отношения прекращены!
   -Они злопамятны, ты знаешь об этом?
   -Разумеется! И...больше не хочу о них говорить! Они не стоят наших слов! - горячо воскликнул Алекс.
   -Я с твоего позволения вернусь к горцам... Эти террористы просто удивлялись, почему можно воровать и грабить народ, как это делают Нусековские воротилы, но нельзя стрелять в ответ. Грабить можно пройдохам, а стрелять нельзя? А кто это сказал? Сан Реповский сейм - сборище прощелыг, на которых негде пробы ставить? Ихние законы? Плевать на такие законы! Написали под себя и удивлены, что другим по фигу их законы. Грош цена вашим законам! Квадратные шкафы обоего пола рассадил за стулья, и назвал депутатами, дух от их правления гнилой и мерзкий! В третьих, они презирают вас, ибо видя вашу растленную, продажную Нусекву с гроздьями проституток, неприкрытым развратом, наглыми нуворишами в гигантских машинах, бесправием нормальных людей, ворами, бездельниками на государственном коште, пещерной культурой, наконец, открытой разбойничьей жизнью всего города за счёт нищеты всей великой страны - короче со всем этим вавилонским растлением, которому нет конца, но которому будет - предел. Ходят, сволочи, по мюзиклам и ночным клубам за присвоенные деньги, а у многих на периферии хлеба нет неделями. Ещё смеют иногда показывать нищую провинцию по своему вонючему телевизору! Проклятые твари! Вы всерьёз думаете, что здесь не будут что-нибудь взрывать? Удивительно, что их раньше не взрывали! В таких условиях удивляться происходящему может только Шалтай Болтай, свалившийся с бодуна. Я тоже, если честно, совершенно не уважаю эту чёртову Нусекву, не за что её уважать, что б ей пусто было! Всегда там зрели только подковёрные шашни и заговоры. Когда Грегори Оттрепинни кончали в Кроме, они такую комбинацию выдумали, какая в голову не придёт нормальному, неизвращённому человеку. Пробираясь к нему, чтобы убить, они кричали: "Мы пришли спасти начальника!" Такой подлости никогда не замечалось у жителей других городов и весей. Те как-то потише! И будет, будет ей пусто, поверьте мне, я знаю, что говорю! Что мне рассказывать, ты и сам отлично знаешь, что такое Нусеква - отвратительное место, бррр! Согласись, что никто не сможет никого убедить подчиниться тому, в ком ничего нет, это нонсенс, вот они и не хотят подчиняться ничтожным. Да и сами бандиты ещё те! Многие даже безграмотны. Ничтожные же не понимают своего ничтожества и вместо того, чтобы принять человеческий облик, исправить ошибки, становятся всё более звероватыми и нечеловекоподобными. Представьте себе капитана - миллионера на "Титанике", который вместо того, чтобы разыскивать спасательный круг и давать чёткие команды, всё время хватается за карманы и пересчитывает баксы - это они! Кто же будет слушать и уважать такого капитана? Случись такое в деревне Хрюкино, а не в Нусекве, захвати там разбойники в заложники сто крестьянок, никто бы даже говорить не стал ни о какой Хрюкино. А здесь в их гнилой муравейник кислотой плеснули, посмели потревожить-с их мирок, из их вонючего капища сортир устроили, низя. О совести тут говорить не приходится!
   С таким определением Нусеквы Алекс сразу согласился. Он вспомнил, как когда-то отец шёл по улице в центре Нусеквы вместе с ним и показал юному Алексу на железные козырьки над подвальными дырами одного огромного импозантного дома. Отец сказал: "Это здание называлось Домом Пыток. Здесь замучены тысячи людей".
   -Миллионы! - прочитал Гитболан мысль Лихтенвальда, - миллионы! Миллионы славян убил Чужой! Вампир, которого все кругом любили, и которому я бросил открытый вызов! Какие же вы люди, если вы терпите злодеев и бросаете вызов героям. Но главное не это! Главное - то, что убили лучших, а позволили размножиться нечестивым, сделав таким образом ситуацию неисправимой!
   -Мы всегда наказаны нашей доблестью! - хмуро ответил Алекс. Мы здесь всегда живём между молотом и наковальней.
   Освещённый полной яркой луной, Гитболан внимательно глядел вниз. Широкая площадь стелилась внизу, освещаемая кое-где огнями. Гитболан рассматривал её с таким необычайным пристрастием, как будто его взгляд что-то привязывало к ней. Он даже дал вокруг площади два незапланированных круга, чтобы выяснить нечто важное для себя. Наконец он пояснил причину такого интереса спутникам:
   -Перед этим импозантным зданием, сотрудники которого наверняка дали присягу на верность родине, ещё совсем недавно стояла скульптура человека в длиннополой шинели. Зверь он был абсолютный, но народ его любил. Потом в иные времена толпы разъярённых граждан свергли его с постамента. Я ищу постамент. Думаю, что ты Нерон, был бы на месте, если тебя кто-нибудь туда поставил. Что же касается бесконечного процесса свержения и водворения идолов, какой мы можем здесь наблюдать, то по этому поводу можно сказать следующее: народные пристрастия слишком капризны и изменчивы, чтобы всецело полагаться на них. Сегодня обалдевший от горя народ требует свержения статуи диктатора, назавтра, поев прогорклой каши, хочет вернуть её на место, и всё это только для того, чтобы послезавтра снова свергнуть её и испытать остро чувство голода.
   Через несколько мгновений они были уже внизу и медленно скользили вдоль ярчайше горевших окон. Там шёл бал, в зале было полным-полно людей в формах, и молодые дамочки порхали вместе с кавалерами.
   -Училище выпускается! - задохнувшись, взвизгнул Кропоткин. - Мальцы-удальцы, подлой власти льстецы собралися! Пляски началися! В формочках! С аксельбантами! Ёксель- моксель! Предаются диониссийским радостям, когда страна пребывает в ком-ме! У-ух!
   Компания заскользила вдоль окон дальше.
   -Ну и чем же сейчас занимаются эти перерощенные школьники в своей военной школе, как вы полагаете? - спросил Гитболан у всезнайки Нерона.
   -Чем-чем? Новый гимн зубрят целыми днями! Вчера приняли в сейме новейший гимн на старую навязшую в зубах мелодию, это - тратата-татата, ти-то-ти-то, гимн этой... Сан Репы... А слова - такие тёмные, что выучить их почти невозможно! Дрянные, в общем-то, слова! Ни о чём! Солнышко сияет, рюмочка блестит, прокуратор не знает да и не хотит, - что-то в этом роде!
   -А... помню, помню... Туз... вантуз - это было! Теперь что? - развлекался Гитболан.
   -Теперь вантуз, туз, картуз! Чижик Пыжик, отчего у тебя нет ничего?
   -Моё злато с серебром доедает мерзкий Кром!
   -Понятно! Людям нельзя скучать! Псалмы и гимны - лучшее успокоительное средство! Словесные чётки. Великая трагедия, дважды сыгранная дилетантами, превращается в позорный доморощенный фарс! Союз и вантуз звучат почти одинаково, но смысл - немножко разный! У них до смешного доходит! В былые времена, когда у них был тот же самый гимн с другими словами, и всё шло к полному развалу, группа ушлецов-музыкантов сочинила на него пародию. Вы представляете, её по телевизору показывали несколько раз и все смеялись. Пародия в таком прямо скажем, глумливом тоне, гундосая пародия. Один на саксе с поддувалом, другой на хрипатой скрипке, третий на пробитом барабане - наяривают гнусными голосами. Теперь они даже и не вспоминают об этом. Совсем наоборот, хвалят новый гимн, в смысле старый. Вот лжецы- то подлые! Гадость какая!
   Угловое окно на втором этаже привлекло внимание разкочегарившегося Кропоткина и недаром.
   В кабинете за столом сидел один сенатор Сан Репы и напряжённо о чём-то беседовал с чернявым, уже начинавшим стареть типом. Оба разводили руками и супили брови. В общем, перед благодарными зрителями был обычный политический тет-а-тет. Потом они встали и продолжили собеседование у окна, поводя руками.
   -А-а! - завопил памятливый Кропоткин, - Откуда я знаю это прискорбное лицо? Батюшки - светы! Советник Падлокодловский! И откуда берутся такие подлюки - политмандологи? Неужели же у них есть матери? Нерон, как ты думаешь, у таких советников есть матери?
   -Фиг его знает! - ответил парящий толстяк, - Судя по вторичным половым признакам - есть! Отец его - хитрость, мать - цинизм! Смотри, какой гульф! Всем гульфам - гульф! Если есть горка, значит, раньше была впадина! Как-то этот ..... появился же на свет!? Или лучше сказать - эти два .....! Обслюнивают, как им власть у народа упереть, а самим на верхотурке остаться!
   -Советник Падлокодловский! У, этот Падлокодловский! Свинья без чести и совести! Циничный манипулятор государственными рычагами! О, как бы я хотел извести всю эту неглупую, хитропопую сволочь, набросившуюся истерзанное тело на моей больной страны, как вши на солдата! Не бывать вам! - бушевал Кропот.
   - По-моему Падлокодловкий - не его натуральная фамилия! Его звали ведь как-то по-другому, не так ли? - уточнял Нерон.
   -Да какая разница в конце концов! Господин Пудэльман? Устроит тебя?
   -Чем он раньше занимался, если не секрет?
   - В годы реструктуризации торговал ворванью и спермацетом из-под полы на Ивандеевском рынке!
   -О, перед нами серьёзнейший человек! Грядущего хама сменили архивные жлобы!
   -О чём они там болтают с таким умным видом? - спросил Нерон.
   -Послушай и узнаешь! Чушь собачья!
   Тотчас до Нерона и остальных донеслись тихие тет-атетовские разговоры.
   -Он работает Дедом морозом в Миссии Ботсваны в Нью-Йорке? - сказал вкрадчиво прокуратор, - Мокрушек и пигалиц ест китайскими палочками! Обольститель жаб!
   -Да нет! Какой странное слово Йорк! Начинается на твёрдый знак!
   -Твёрдый знак - он очень мужественный. Он гораздо твёрже мягкого знака! Не правда ли?
   -Кто с этим спорит!
   -Кто с этим спорит, тот уже не жилец на свете! Многие спорили!
   -Вы о чём-то важном говорили? Я вас перебил! Простите меня! Я отчаянно зазнался в последнее десятилетие! Но главное - признавать свои упущения!
   -Да, говорил! Я всё равно всех перебью! В его функции входит доставка гренландского снега аборигенам. Они очень рады снегу и охотно меняют на него древние алюминиевые дротики и кастрюльное серебро из античного супермаркета. Он жил прямо в Миссии с женой. Под языческим распятием работы Ботилардо Винчеджело. Его жена была не из тех жён, какие хватаются за мужа с криком: "Отдохни! Ты очень устал!", она была из тех, какие снимают три шкуры с криком: "Осёл! Почему ты не в подвале? Кретин! Почему ты не на крыше? В море упал самолёт, а он лежит! Иди вещи собирать! Хоть бы чёрный ящик нашёл, гнида!" Но она всё равно его очень любила и дорожила им, как могла.
   -Не кажется ли вам, господин сенатор, что следует дать ему пост советника по остро-экономическим вопросам?
   -Да! Нашествие захватчиков, не спорьте, было благом для Сан Репы, ибо наконец-то сгорели все мазанки с соломенными крышами и поневоле наше государство вынуждено было отстраивать что-то новое. Если бы не захватчики, мазанки вошли бы в двадцать второй век! Так что нет худа без добра!
   -Возможно! Я согласен! Вкупе!
   -Вы не читали "Коба в Кахетии" и "Камасутра в Абра-Кадабре"?
   -Начал!
   Нерон был доволен результатами своих расспросов. Теперь он знал всё.
   -Сколько же у него Роллс-Ройсов, у этого доброго, скромно одетого святого? - спросил он Кропоткина с большим пафосом.
   -У-у-у-у! Это банальный вопрос! Я был о ваших умственных способностях более высокого мнения до сего момента! Скажите, этот вопрос вы почерпнули в кинофильме?
   -В варьете!
   -У него 46-й деревянный Роллс-Ройс ручной работы, в котором в 1936 году произошло соитие божественного Джеймса Фика и прекрасной Норы Дойч. Британский Музей 16 лет ведёт бесплодную переписку и воюет с ним также за право приобретения 27-го Роллс-Ройса, на котором везли труп отца итальянской мафии Монисто Костоломне. Его пришили, вмонтировав в обручальный перстень кус взрывчатки.
   -Как все бандиты, он любил многотонные печатки, цепи, от которых сгибается выя, золотые унитазы и бриллиантовые трусы для любовниц, не так ли?
   -Тэк-с! Этот "Мерседес" был перевезён из Америки на "Титанике" в 1913 году. Уникальная вещь! Уникальная вещь! Арабские мизантропы писаются в штаны, узнав, что на машине ездил Гит...
   -Хорошая машина! - сказал Гитболан, - А эти друзья - плохие!
   Примерившись и широко размахнувшись, как сеятель в поле, Кропоткин метнул железную крышку от селёдочной банки в залитое золотом окно. Метнул, а сам с отвращением понюхал рыбные пальцы и стал брезгливо вытирать их о штучные бриджи. Брызнуло серебро. Пробив окно, крышка в нескольких сантиметрах просвистела над головой маленького ушастого сенатора и снесла голову его вкрадчивого собеседника. Вверх ударил красный фонтан. Голова завертелась и запрыгала. Окрашенный во все цвета радуги сенатор сразу юркнул на четвереньках за гамбсовский стул, а тело политолога, постояв несколько секунд без головы, увлекая за собой туши двух вбежавших охранников, обрушилось на ковёр с изображённой на нём летящей птицей Феникс.
   "Я нашёл, друзья нашёл, кто виновник бестолковый наших бедствий, наших зол, виноват во всём..." - заорал Алекс.
   Дубовая карта Сан Репы слетела со стены и с грохотом накрыла стол со скрывшимся за ним высоким лицом.
   И только золотая линия за окном уже оставалась от двух клоунов, совершавших сегодня бесплатные библейские чудеса.
   -О, б.., опять промазал! - огорчился Кропоткин.
   -Это откуда? - пристал к нему Нерон.
   -Что откуда? - раздражённо отмахнулся Народный защитник.
   -Фраза! Фраза откуда?
   -А, это старый, бородатый анекдот: в бильярдной в бильярд играют поп и жлоб. Жлоб ударит кием по шару и зло кричит: "О, б.., опять промазал!" А батюшка в ответ: "Как вы так можете говорить! Вот бог услышит! Сквернословие-то какое! Господи! " Жлоб бьёт - опять мимо. Шар за борт вылетел. Он опять: "О, б..., опять промазал!" Поп не отстаёт: "Не богоугодное это дело сквернословить! О, господи!". Жлоб не слушает, бьёт - мимо. Потом как вдарит кием в стену. И орёт: "О, б..., промазал!" Тут молния с неба бьёт в попа, разверзаются небеса, оттуда вылазит разъярённый Бог и орёт: "О, б..., опять промазал!"
   -И всё? - удивился Нерон, - и вы полагаете это очень смешным? Тогда - ха-ха-ха!
   Участливый Кропоткин вставил монокль в глазницу и чуть не поперхнулся от возмущения.
   -Скажи мне, Кропоткин, откуда у тебя так много ржавых консервных крышек? -спросил Нерон.
   -Я их коллекционирую! У меня лучшая в Европе коллекция ржавых консервных крышек! - ответил Кропоткин.
   Победный треух, гордо сидевший на его голове чуть не свалился.
   -А сейчас я испробую своё новое чудо-оружие - сверхмощную метановую мину! - сказал Нерон и со свистом запустил в окно крышку от унитаза.
   Крышка, хоть и была унитазной, но рванула не хило.
   -Нерон, а Нерон, почему твоя бомба называется метановой?
   -Потому что я её метать умею, дурак!
   -Крамола! Всё! Я испаряюсь! - подтвердил Кропоткин, делая крутой вираж в воздусях.
   -Слушай, Кропоткин, а ты, что, уже тоже заразился любовью к Сан Репе и её фольклору? Брось! Сан Репа не любит тех, кто её любит! Она женщина и любит совсем другое! Она любит насилие и жестокость! Чем меньше родину мы любим, тем больше нравимся мы ей! - болтал ногами Нерон, в результате чего у него в темноте пропал башмак.
   -Башмак потерял из-за тебя, бестолочь! - крикнул погорелец отчаянно.
   Они приблизились настолько близко к следующему зданию, что могли заглядывать в окна.
   -Смотрите! А между тем они неплохо живут! Тортики едят! Бананчики! И им нет дела до миллионов братьев по крови, шляющихся сейчас по помойным кучам, в надежде раздобыть там кусок чёрствого хлеба! Вот откуда у ёжика зебры растут!
   А где же схроны с их марихуаною? Где сладостный нектар моей души? - расчувствовался Кропоткин.
   Гитболан и Ленни прильнули к окну. В ослепительно освещённом помещении, явно подсобном, на гигантской платформе, покрытой скатертью, базировался выпускной королевский торт. Все борта были в кремовых флагах, какой-то тарабарской геральдике, в медведях, столярных инструментах, драконах, знамёнах и прочая, и прочая, и прочая, классный был торт, классный, тут уж не поспоришь.
   - Наши друзья, лишённые фантазии, собрали всю имевшуюся у них геральдику, начиная от приснопамятных князей и кончая генеральными секами и варят из них сейчас новую идеологию. Но у них пока не очень получается. Разве можно так злоупотреблять сакральными символами из разных гарнитур. С этим делом вообще надо быть поосторожней! Ни один умудрённый опытом человек не возьмёт для своей живой страны символы, под которыми его страна без всякой внешней угрозы была повержена. Это удел глупцов - делать так! О, какой торт! Неужели же внутри нет никакого каркаса и это всё сделано из белков и сахара? - озадачился коварный революционер,
   - А ну-ка, Нерончик, придумай чего- нибудь, оставим радетелям очечества хорошую память о себе! Давай! Напряги свою фантазию! Вспомни-ка лодочку для мамы и рыбок для христиан! Люблю смотреть на живые факела! Речную рыбы надо потрошить живой, это правда!
   -Есть, сёр! - галантно выдал Античный театрал, тут же делово вытянул из кармана алмазный резак, одним резким движением провёл идеальный круг на огромной отмытой витрине, выдав гамму канифольного визга, и присосавшись к стеклу губами без единого звука вынул прозрачный льдяной круг и сожрал с хрустом. Потом отскочил от окна и как торпеда скользнул внутрь, в дыру, в полутёмное пространство между рамами. То же самое он сделал и с другим стеклом. Через несколько секунд он уже был в пустом помещении, вероятно, примыкавшем к кухне. Там он опустился к важному торту, сожрал кремовый витой розан, и с минуту колдовал над чудом кулинарного искусства. Гитболан, Кропоткин и Ленни подождав, тоже втекли в здание один за другим и плавно закачались у пола.
   -Ты не морскую ли мину подкладываешь, а, Нерон? С рогами? Моя неразделённая любовь - мины с рогами! Вообще люблю рога! Рога и дельфинов под соусом! Поставленные профессионально рога очень украшают примерных мужей! В былые времена я стольким коронованным персонам наставил рога, что не было двора, где бы император избежал этой участи! Они всего лишь люди, вообразившие свою богоугодность и сами поверившие в неё. Носить рога! Ставить! Моя школа! Зер гутт! - удовлетворённо заметил шеф. Всем показалось, что от удовольствия у него зашевелились щетинистые усы под носом.
   -Никак нет! Нечто почище, вашкородь! Неронова новинка - новейшее биооружие! Новое, как известно - это слишком хорошо забытое старое! - бодро отрапортовал Нерон и загрёб лапой жидкий крем, - Ничего себе живут! Буржуи! Говоришь, на жопере катаются? Рост у них кономический! Лгуны!
   И втянул в себя сладкий шмат с унитазным сипением.
   - А это кто? - внезапно проворковал Гитболан.
   Действительно, у торта стояла девочка и широко раскрытыми голубыми глазами смотрела на летающих людей.
   -Девоська! Откуда ты? Где твоя мама? - спросил Гитболан.
   Дитя молчало, но рукой куда-то махнуло.
   -Девоська! Кем ты хосес быть, когда выластис? Сказы мне! - просюсюкал Нерон и аж затрясся от нежности. Девочка, несмотря на свой нежный возрасток, оказалась не робкого десятка и тут же нашлась с ответом:
   -Дедуська Молоз! Дедуська Молоз! Когда я выясту, я хоцю быть маленькой слюской! - ответило невинное дитя большого города.
   -Кем-кем?... Кем-кем ты хочешь быть, маленькая девоська? Я плохо слысу!
   -Когда я выясту, я хосю быть маленькой слю-у-у-у-ской! - сказало дитя упористо и потупилось, как учили.
   -О, как! - восхитился Нерон, - О как? К сожалению, нам не по пути! Девоська! А я, когда был маленький, хотел быть козмонаутам! Отдай назад конфету, мерзавка! Передай своей маме, сто она нехолосый воспитатель!
   И жадно вырвал конфету из рук подрастающего поколения, злодей.
   Дитя зарыдало, неприятно удивившись, как быстро исчезли люди и, самое главное, вполне заслуженная конфета.
   Стоя на подоконнике за толстенными шторами, все расположились так, что имели возможность видеть как зал с тортом, так и через открытую дверь парадное помещение, где развлекались чортовы курсанты. Тут и вбежали бородатые поварята и покатили торт через дверь. По залу прошёл сытый вздох, никто не ожидал таких подарков к выпускному балу. Действительно, торт был что надо. Алая роза в центре, трёхцветные башни по краям, аромат, одуряющий аромат ванили, аромат, сбивающий с ног наповал. Рядом катились столики с серебряными тарелками и сверкающими ножами для всех желающих. Тут- то и затрещал, как сверчок, толстый гладкий господин в красных лампасах, говорил витиевато и как всегда ни о чём. Мол, господа курсанты, слушайте голос родины, она ждёт ваших подвигов - в общем, всякую чушь собачью. Наконец застольная речь закончилась, генерал дал команду штурмовать кремовый город, и толпа хлынула к торту, гомоня. Маленькая девочка с мечтой тоже оказалась здесь. Но судьба была явно не очень благосклонна ко вкушающим - только они приблизились и стали хватать жирные куски, как тысячи чрезвычайно ядовитых змей хлынули из торта на толпу. Случилась дикая непредсказуемая давка, с неизбежными потерями. Как оказалось, были и покалеченные и покусанные королевскими кобрами.. Услышав крики, Гитболан расхохотался.
   А компания уже перелетела в один мах к другому зданию, где в ещё большем зале гремела музыка, и веселился какой-то люд. Гитболан ненадолго отлучился, как оказалось впоследствии для того, чтобы совершить ещё несколько героических деяний. С быстротой молнии он взлетел к шпилю одной из самых высоких и импозантных башен Крома. Потом его увидели съезжающим на своёй плащанице по крутой кровле башни. Когда он поехал вниз, насколько дам, видевших эту картину ахнули. Он слетел с крыши, и согласно всем известным законам природы, должен был неминуемо упасть на брусчатку и разбиться вдребезги, но этого не сделал. По пути раскокал чем-то стекло гигантских Венецианских часов и повис на длиннющей, похожей на двурукий меч, стрелке, которая под его тяжестью заскрипела и упала вниз к золотой цифре "6".
   Каким-то чудом человек в чёрном плаще и широкополой шляпе висел на стрелке уже безнадёжно поломанных часов.
   Уцепившись одной рукой за толстую минутную стрелку, похожую на меч, над пропастью висел Гитболан.
   Широко развевались полы его помпезного шлафрока.
   На площади народ стал задирать головы.
   А он вскарабкался на скруглённную площадку, двумя ударами проломил циферблат сапогом в шпоре, и быстро исчез внутри башни.
   -Ой, зафалую всех к вечору! Ой да зафалую! - по-бабьи радостно взвыл Нерон. - Сарафан свой медовой да, на ..., надену! На головку свою! Ой, да на головку! Вот бы пан Янек Вшистмандецкий меня увидел!
   -Не надо забегать вперёд! Не надо мельчить! - по-мужски презрительно ответствовал Кропоткин, - Действовать строго по планам партии и правительства! Задавлю плюмажем, если ослушаешься!
   И он показал покорному Нерону гибкий, грязненький и оттого особо оскорбительный кукиш.
   -Вернёмся к нашим баранам! Где бы взять молоток? - спросил Алекс. - Не могу спокойно смотреть! С иезуитами и преступниками можно бороться только иезуитскими или преступными методами!
   -Серебряный? Господи, как вы оказывается банальны, Алекс! - сказала Лённи. - Впрочем, Серебряный Молоток - звучит очень красиво, а Волшебный Серебряный Молоток Доктора Максвелла - звучит ешё лучше! Пусть наш общий друг зовётся так!
   -Я не банален, я очень зол, да и могло ли быть иначе с такими людьми у власти? Они способны озлобить даже супер-покладистую деву Марию! Так, где мне взять молоток?
   -Вот, специально для вас, милостивый государь, специально для вас, волокла из квартиры пятьсот километров! Это молоток доктора Максвелла! Волшебный! Четыреста грамм возмездия в умной голове! Электронная начинка! С ним вы всегда в ажуре! - Ленни вынула руку из-за спины и подала нечто Алексу.
   Алекс принял из её рук прохладную тяжесть.
   В руке у Алекса действительно находился очень изящный серебряный молоток с эбонитовой ручкой. Алекс примерился. Молоток был впору и очень удобен.
   -Прошу! - сказала Ленни и затрясла тёмными кудрями.
   Как по цимбалам прошлась первая Алексова дробь, сметая толстые витринные стёкла. Потом вторая, третья. Внизу здания заметались тени. Потом умный молоток вырвался из рук народного мстителя и сам заходил по зеркальному стеклу.
   Рухнули башни Румировы! Потряслись стогны Терпигоревы! Бздын стоял!
   Запела Иерихонская труба.
   -Der Teufel soll das buserieren! - орал Лихтенвальд, и тевтонский солдатский хор вторил ему.
   "Тресь! Хресь! Бенц!" - пело умирающее стекло.
   -О-о! Класс! Умелая тварь! - наконец оценил сольную работу волшебного молотка Алекс, любуясь на феерические Максвелловы пируэты и восхищённо пришёптывая. Молоток и в самом деле бил без промашки и в ритме разбирался. Он работал всё быстрее, всё сноровистее.
   Внизу раздирался чей-то пропитой голос:
   -Поднять шестой взвод! Фукло! Ко мне! Тревога! Сигнал "Пукс"!
   -Что-что?
   -Пуск - я сказал, пуск!
   -Тревога! Рундов! Где твои? Кончать кипеж! Нападение!- донеслось снизу. Муравейник просыпался с полковой трубой. Искажённый перспективой толстяк бегал с пистолетом под фонарями и сквернословил.
   -Смотрите, они зашевелились! Вы, мистер Гитболан, плеснули им в муравейник серной кислотой! Несколько недель неразберихи и они придут в себя и потребуют мщения! - закричал любознательный Лихтенвальд, испытывая чувство удовлетворения и радости, какие испытывает сталевар, завершая первую юбилейную плавку.
   -Много шума из ничего! - сказал в полутьме Гитболан и Алекс почувствовал, что он подмигнул одним пустым глазом.
   "Я тебе подниму! Я тебе дам Фукло! Басурманин, на! Держи лимон!" - про себя подумал Алекс и запустил в жандарма своим старым башмаком. Попал идеально в голову.
   -Ордхр!!! - заверещал поражённый бомбометанием комрад Фукло.
   -Ой! Ой! Ой! - завопили снизу сразу из нескольких мест, как будто и им досталось, - Они здесь, мать вашу! Мой глаз! Сюда! Сюда! Фукло! Ко мне! Быстро! Фукло! Ко мне, буй моржовый!
   -Трус твой Фукло! - крикнула хохочущая Эфа, - Трус каких мало! Не зови его! Где ты видел хохла, способного помочь в час беды? Он уже сбежал из твоего вонючего Крома! На метро улепётывает с секретной папкой под мышкой, которую он про себя уже решил продать вонючкам - америкашкам! А ты всё "Фукло-Фукло"! Молись лучше, чтоб тебя не зацепило волшебным катерпиллером!!
   Медиум, взывавший к духу Фукло, замолк.
   Гитболан работал, как отбойный молоток. Нерон не отставал. Он - то подпрыгивал в воздухе, то нырял вниз и беспрерывно колотил подкованными каблуками в стёкла. Звонкая мезга съезжала вниз. Под взглядом Гитболана стекла сначала раскалялось докрасна, а потом лопались на тысячи кусков, которые разлетались в разные стороны, вереща, как пули. Толпа внутри зала онемела и бросилась от рушащихся кусков стекла к другой стене. Но и там уже, как отбойный молоток, работал головой фанатичный Кропоткин, и там тоже звенело битое стекло.
   -Вау! Вау! Вау! - восторженно орал Алекс, - Козлы! Козлы вонючие! Как вам день Сан Репы, козлы? Это будет вам не день Сан Репы, а день Страшного суда! Грабители! Подлюки! Разбойники! Дармоеды! Чмо! Получили? Пачкуны тыловые! Не то ещё будет! Ва-у!
   Быстро закончив с казёнными стёклами, молоток доктора Максвелла стремительно спустился в зал и стал лупить по головам высоких приглашённых лиц, со свистом приподнимался и опускался со смирением.
   Бам-бам! Бам-бам! Бам-бам! Вау!
   Поражённые ударами, людишки валились направо и налево и об оживлении пострадавших не могло быть и речи. Не было Иисусов при изобилии Лазарей. И не надо нам ни тех, ни других.
   Тут ещё какие-то залихватские песенки грянули.
   Рядом с Алексом огненным смерчем носилась прекрасная Ленни, иногда отбивая изумительную австрийскую чечёточку на плешивых головах. Юная стерва ни разу не сбилась с такта, вот это выучка! Класс!
   Кто-то окровавленный громко кричал, пытаясь вытащить из глаза стекло.
   -Снимаем "Женщину моих грёз", уроды! Римейк 202... года! Ах, Марджи, Ах Марджи, теперь я твоя! Ах, Маржи, ах Марджи - голубка моя! Я помню тебя! Обо мне иногда и ты вспоминай в тишине! - нежный голос Ленни взмывал под самый потолок. - Возьми меня, комиссар! Ну же! Как ты хочешь? Все твои желания для меня закон! Я вся твоя!.. Кроме одного места... моей души!
   -Хорошо пошла! Эх, бабушкину базуку забыл в бельведере!
   -Склероз тебя не доведёт до добра!
   -Осади на плитуар, мамонт!
   -Не надо сюда ходить, ребята, не надо! Сюда не ходи! Туда ходи! Здесь нет ничего хорошего! Тут вам плохо будет! Очень плохо! - визжал Алекс, невидимкой носясь по залу над смятённой визжащей толпой и топча спины в смокингах измазанными мелом и птичьим навозом подмётками. Между делом он прогарцевал из конца в конец зала на спине какого-то усатого господина в цилиндре, потом со словами: "Ты ведь мечтал поделиться этим со мной, шара! Дитя свободной торговли! Не правда ли?", - сорвал цилиндр у того с головы и водрузил трофей на свою белобрысую растрёпанную шевелюру. А господину дал такого классического пинка, что тот ухнул через ограждение и свалился в оркестровую яму открытым ртом на штырь пюпитра.
   Рядом скрывались в яме другие сидельцы. Извлекли их оттуда уже по окончании всех перипетий, заплаканных и в совершенно мокрых штанах. За героизм и стойкость перед лицом террористов впоследствии все отсидевшиеся в оркестровой яме были награждёны Георгиновским Крестом второй ступени "С Веткой Сирени".
   Потом появились дикие африканские обезьяны, выпущенные из вольера заботливой рукой Кропоткина, они добавили пылу и жару в общее веселье и колченого бегали, размахивая длинными руками среди жирных кретинов в смокингах. Помимо всего прочего они дико орали, наверно потому, что сзади их подпирал освободившийся из клетки тигр. Его рёв уже холодил уши обезумевшей толпы и сулил новые развлечения.
   -Где Нерон? - вопросил Гитболан, когда они минули несколько залов.
   -Во время битвы при Оркестровой ямы ушлый охранник сумел замкнуть наручник вокруг его руки и приковал нашего бедного Нерона к царскому трону. Вот Нерон и волочит трон за собой! Но, кажется, от трона уже ничего не осталось! Точно!
   Появление Нерона подтвердило это мнение. Путь был некоторое время свободен. Нерон и Кропоткин проводили это время в философских беседах:
   -Я чуть с ума не сошёл, когда они раскокали мою японскую вазу! Я заприметил её в углу, и хотел взять себе, но потом случился этот скандал, и толпа её раскокала! Боже мой! Вот в том углу, где каша-мала!
   -Купи себе силиконовую супругу! Она развеет твою печаль по утраченной вазе!
   -Фонтан любви иссяк! Остыло напр-р-р-р-рочь ложе!
   -Король запеканок! Разговелся женской грудью, паразит?
   -Незаметно для себя Червонный Валет встал...
   -...в позу...
   -Не мешай! ...Червонный Валет встал на голову очумелого коротышки.
   -..."Не сходи с ума!" - крикнула ему Соня...
   -Какой умник! Словами вращать умеет всякий!
   -Конечно, высказывать всё, что думаешь, да ещё делать это в резких, оскорбительных для многих тонах небезопасно и глупо, но обратное - отвратительно! Любое слово несимметрично и разбалансировано уже само по себе, а совокупность слов...
   -Ну, хватит! Хватит! Философом может быть только победитель! Побеждённый умник - это дурак! Надо быть уверенным в своей правоте всегда!
   -Мы победим всех!
   -А то как же!
   -Смотри! Смотри! Жаль, кинокамеру забыл! Вот бы снять это для истории!
   Гитболан стоял на дирижёрском помосте и напористо размахивал массивным маршальским жезлом, приблизительно таким, каким отец Иван Грозный научал сына Ивана уму-разуму, и оркестр наяривал что-то совершенно невообразимое - смесь цыганочки с похоронным маршем, Мендельсона какого-то провинциального. Обезумевшие музыканты помимо своего желания водили смычками по струнам, подвывали голосом, победоносно блеяли. Некоторых рвало прямо на пюпитры.
   -Нервы стали ни в ....., что ли, кретины? - мстительно вопрошал Гитболан. - С послушанием у вас проблемы, байстрюки!
   Внезапно дверь в зал отлетела под чьими - то дикими ударами и в зал ворвалась таки охрана - двенадцать мальцов удальцов. Гитболан свистнул и как копьё метнул жезл в горло первому ворвавшемуся. Странно, но на его жезл накололось сразу несколько человек. Всё кругом смешалось в диком порыве, всё обломилось. Тут и вырубился верхний свет, и в кромешной темноте продолжалась непонятная вакханалия, уже без звуков оркестра. Охрана явно кого-то валила, хватала, вырубала, но тех ли, этого в темноте было определить невозможно. Раздавались дикие крики диких женщин и испуганных мужчин. Прозвучали первые очереди из автоматов.
   В Кроме уже осознали случившееся и все точки, где отмечался праздник, были мгновенно оцеплены. Бронетранспортёры с солдатами уже летели по Калинкиному мосту, подпрыгивая на брусчатке. У коменданта разрывался телефон и он орал в него как никогда громко:
   -Та як же, на.....? Тилько утроя ех, в.....? Та як же, на.....? Сей мом, в .....! Усе ужо, на .........в ............ на ............в...........!!!!!!
   А в это время компания странных инвалидов на костылях, совершая бешеные прыжки по три-четыре метра, преодолевала анфилиду недавно отреставрированных Алалюковских палат и покрытых портретами низколобых императоров в эполетах. Один инвалид был наряжен ветераном Ледового похода и был в меховых унтах, другой, худенький, небритый переросток - пионэр, третий был экипированным пожарником в каске и бережно нёс на руках пятнистую клепсидру. Он-то и вызвал сомнения охраны, потому что не пришли ещё времена, когда пожарниками бывают инвалиды. Да и нечего делать инвалидам в Кроме, совершенно нечего! Вынырнув из смежного с входом помещения, они дерзко поскакали к охранникам, уже выставленным у противоположной двери и когда охранники воздели мини-автоматы, разом метнули боевые костыли. И все попали.
   -Один за всех! Все за одного, мать их!
   Следующий зал был совершенно пуст, и Нерон запыхался преодолевать столь солидное расстояние. Дверь была совсем близка, когда она сама открылась, то весь проход её заняла необъятная туша заблудившегося церковного олигарха. Он законопатил проход своей тушей столь капитально, что даже изголодавшейся церковной мыши нелегко было бы пробежать мимо него.
   -Мессир! - жалобно отметил Кропоткин, потупившись, - здесь на нашем пути оказался взявшийся, откуда ни возьмись, поп-расстрига с балалайкой. Мы наскочили на стрежень! Прошу прощения, но ввиду непредвиденных обстоятельств и подножек фортуны, я пророчу конец компании! Сопротивление бес-по-лез-но! Требуется сдача в полных регалиях!
   И подвернув голову в другом направлении, проронил:
   -Если он заговорит о Боге, я - умру! Поверьте мне на слово, он не должен сказать ни слова!
   -Вошла Чума в надёжном покрывале! - запел под несуществующую кифару Нерон, выставив заляпанный кровью испанский сапог.
   -Не ...зди компотом, сажа! Прорвёмся! - культурненько и тиховато сказал Гитболан, приостанавливая командорские шаги, - С ним поговорит Нерон, раз ты, Кроп, блейфуешь и не готов к борьбе на два фронта! Герои перевелись в моих рядах! Знамёна сникли, фасции понуры! Перевелись арии Тевтобургского леса, неведомые миру аристократы Европы! Но я не таков! Я не сдаюсь! Победа или смерть! Лишь тот достоин жизни и свободы, кто сам родил и принял эти роды! Нерон, пожалуйста, разберись с товарищем попом, поповым сыном и поповым духом! Прими исповедь по всей форме!
   -Т-так точно! - взвизгнул Нерон, придавая лицу то нестерпимое и отвратительное выражение официозной набожности, какое бывает только на лице копчёного судака, подаваемого на стол в великий пост. Выгнулся, как греческая гитана.
   -Как дела, святой отец? Героин храните в сердце девы Марии? Опиум для народа опять пошёл после кратковременной менопаузы? - почти нежно прогнусил Кропоткин и стал ждать реакции. Её не последовало. Поп вероятно только начинал соображать, а может быть, просто был неглуп.
   -Я плохо вижу! Астигматизм! Запор! Водянка! Донья Виагра! Это вы? - взывал Кропоткин, - Я дон Исцелир!
   Столп христианства молчал, как генисаретский пескарь в аквариуме.
   -Здравствуйте, мистер Герпес! - тогда заискивающе улыбнулся Кропоткин и икнул. - Здравы ли ваши вифлеемские козловые бараны и священные назарецкие овцебыки? Не болеют ли бронхитом кинеретские лже-петры, объевшись тамошними карпами? Где китовые гарпуны? Не прохудились ли рыболовные снасти? Как фокусы? Проходят? Все ли плебеи сыты? Вы такой вальяжный! Симпатюшка! В грудях не давит?
   Отец святой не ответил. Он нахмурился и молчал. Он не мог по сану принимать участие в таких несерьёзных и неденежных разговорах, поэтому намертво сомкнул гниловатое христианское дупло и дипломатично помалкивал, опасаясь последствий неумеренной откровенности. К тому же он на самом деле считал ниже своего достоинства разговаривать тет-а-тет с деклассированными хамскими элементами. А зря считал. И скоро убедился в том.
   Он сделал движение в сторону. Ему надо было идти. Надо было готовиться к погребению вора в законе Паши Молдовы. И вообще. А его отвлекали и саботировали. И остановили.
   -Здравствуй, святой ойтец, благослови нас! Мы из Курочмарова к прездинденту Тутти пириехали! Просить и клянчить за родной погибающий анклав! У нас там не то, что у вас тут! Крыстяне голодають! Исть хочуть! На перекладных! Ходоки! В зипунах старинного покроя, из старинных, епть, из-за Оки... Помните? Кусять хотица! Ипонцы май! Вы тут в Нусекве жируетя, а народ...- Кропоткин пустил голливудскую глицериновую слезу. - ...народ...
   - Мать во дворе стирает подол! Есть у нас боле нечего! Голодуха настала, ёпть,.. А вы - поп? Как интересно! Можно исповедаться? Я сегодня несколько человек вот этими конечностями замочил! Два пальца выбил об челюсть одного козла! Видите, на каждом пальце по глазному яблоку? Все руки в крови по локоть! Одному голову оторвал, кстати! Хорошо ли я поступил, не знаю?! Так на исповедь прийти можно? Грех всё-таки! - занудил сначала, а потом сердечно заинтересовался Нерон. Подобострастно голову перекосил, сложил по возможности умильно руки, пустил зелёную октябрятскую соплю на сверкающий лаковый паркет, ногой растёр и закатил глаза, а когда увидел, что не глуп святой ойтец, раскусил всё и не верит ни одному его слову, сразу с места в карьер прорычал: "Неглуп понтифик Антиной! Лови святой жернов, хрюн! Счас всех опресноками закормлю до смерти!", да так и метнул святую кадильницу из-за спины, как трусливый Давид пращу. Кадильница перевернулась в воздухе раза три и угодила церковному Голиафу прямо в толоконный лоб уширенной стороной. Раздался ангельский рождественский звон. Поп с минуту стоял, как будто ничего не случилось, потом до него наконец дошло, как до жирафа. Его поросячьи глазки сошлись в одной точке, и он тяпнулся с артиллерийским грохотом затылком о лоснящийся паркет. Падение Вавилонской башни наверняка произвело гораздо меньше шума, чем ниспровержение попа. Разговор по душам и исповедь не получились, но путь к свободе был открыт и расчищен.
   -Святой отец! Нарекаю тебя Бланахом! - возгласил Гитболан и воздел трепетные руки.
   -Святой Евлупарий! Отфаловался, дорогуша! - взвизгнул в нервическом восхищении Кропоткин, пытливо заглядывая в серое лицо поверженого.
   -Бай-бай, Факин Жизус Крайст! Ай лав ю! - процедил богобоязненный пантеист Нерон.
   -Куда мы теперь? - спросил Кропоткин поворачивая кучерявую голову.
   -К девочкам, в Новодевичий! - ответил Нерон.
   -А мониторинг?
   -К мальчикам в Староспасский! К ... ваш мониторинг, милостивый государь! Мониторингом пусть Тутти занимается!
   -Так вперёд! - возопил Кропоткин.
   Тут гоп-компания вылетела в какую-то рекреацию, из которой была видна мелкая служебная лестница. Он была темна. Лёгкий, как газель, прыгая через три ступени, первым рванул вниз Гитболан, держа в руках мятую некошерную шляпу. За ним кавалерийским аллюром бросились остальные. Женщины и уже порядком уставший Лихтенвальд замыкали пробег.
   На лестнице произошла небольшая заминка - Кропоткин потерял свой долбаный бахил. Пока он раскапывал его в темноте, сверху послышались громкие голоса.
   -Епона! Где моя обувка? - вопрошал начинавший нервничать Кропоткин, елозя руками по шершавому полу, - Епона! Ни черта не вижу! Кто-то мне бросил в глаза канифоль! Глаз коли! У, суки! Ослеп, как курицын сын! Научили!!! Очки потерял! Монокль разбил о бубоньерку! Пора, однако, уходить! Крепчает грохот океанских волн, а я не какал целых три недели...Уходит!
   Сверху уже бежали, цокая подковами, взвод, не меньше.
   Кропоткин бросил искать и без башмака галопом дунул вслед остальной процессии.
   Узрев стремительную погоню, вниз по лестнице туристы летели, как трудолюбивые пчёлы. Алекс споткнулся и вывихнул ногу, но побежал в результате ещё быстрее. Встречаться с новыми друзьями. Но внизу, как оказалось, выхода не было, а был классический тупик, у замызганой железной двери, явно никогда не открывавшейся, стояла метла, совок и веник, а также какая-то в прошлом помпезная чеканка с оторванным краем. На чеканке была троица бородачей с гордо поднятыми к небу головами, вид в профиль.
   Стулинг, Чугунов и Висмут.
   -Что будем делать, шеф? Прижали нас здесь не в шутку! Край! - спросил Кропоткин.
   -Думай! Думай! Мыслитель! Нам никто не поможет! Мы одни под этим безжалостным небом! Одиноки под палящим солнцем, неприкаянны под дождями, сиры под ветрами!
   От напряжения Кропоткин засунул в рот лампочку и тут же с аппетитом сгрыз.
   Грохот сапог приближался, а Кропоткин всё думал, думал, думал.
   Потом набычился, затрясся весь, как в лихорадке, и обратившись в огненный вибрирующий шар, проломил, или лучше сказать, прожёг пятитонную дверь. Когда Гитболан вслед за Кропоткиным и Эфой исчез в жарком проломе, из которого сразу пахнуло подвальной сыростью и мышами, а Нерон только хотел исчезнуть, на подвальную площадку вскочил гигантский спецназовец с красными пудовыми кулаками. Рожа его была вся в веснушках. Он так стремительно бежал, что проехал по площадке метра два и чуть не раскроил себе нос. Нерона уже не было, но у дымящегося пролома стоял, протягивая руку, потерянный трясущийся нищий с провалившимся сифилитическим носом и что-то нудил. В другой руке нищий зачем-то сжимал метлу и совок.
   -Неро-он, где ты? - донёсся далёкий голос из зазеркалья.
   -Стою на шухере! - ответил нищий.
   -А чем ты занят?
   -С достоинством несу золотые яйца!
   -Пошляк!
   -Не пошляк, а герой соцмоцтруда! Кажется, за мной идут! Не поминайте лихом! Умираю, но не сдаюсь! Передайте товарищам... Ты, тмутараканский и безалаберный мой бог, увижу ли тебя снова и ощущу ли на себе твоё отеческое благословение?..
   Сказав это, Нерон пустил печальную старческую слезу.
   Уперев руки в боки, и предчувствуя забаву, солдат пошёл прямо на него.
   Мальчик из спецназа был вундеркиндом. С молоком матери впитал он индифферентизм и в два года, так и не узнав слова "мама", легко научился произносить фразу "Какой клёвый перформенс". В зрелом же возрасте он не оправдал последний надежд и стал гадок, то есть влился, собственно говоря, в народную массу.
   -Ты есть кто? - спросил он, уже готовясь разрядить в преступника весь магазин.
   А нищий замотал головой в платке, и совершенно бабьим голосом развёл руладу:
   -Бееееееееее! Бееееееееженец! Жена больна! Дочь стала проституткой! Накрылся медным тазиком завод, где я друшлял без двух недель полвека! Где я коптил, оплакав свой удел десятилетья, в дрёме пропадая! Я здесь стою в обносках, как скотина, не пил, ни ел, сношений не имел уже сто лет, и ни с одною бабой! Стою здесь, как герой, войною опалённый, прошу вас, помогите, если что! Коль денег нет, тогда хлебцом подайте, иль чем ещё, я буду очень рад и вас благословлю благословеньем! Понятно ли я вам всё рассказал? Кто может? Чем, помочь, кто может? Люди! Люди! Люди! Подтянут мой живот, я выпал мимо общественных устоев и прошу смиренных медяков, душа рыдает, никнет и скорбит! Кто может, чем кто может, помогите! - взывал Прокаженный Император, похожий в эту минуту на спаривающегося скунса.
   От его нервических припадков любой нормальный человек шарахнулся бы!
   Но не альфовец.
   Нет, не поверил лжебастарду хитрый учёный альфовый боец, ни одному слову не поверил. Знал - эта падла прикидывается. Видел, кто перед ним, почувствовал, предощущал. Какие могут быть нищие в подвале охраняемого Крома? Смешно сказать! Здесь, отродясь, не было никаких нищих. Здесь муха не должна пролететь, не потеряв девственности. Сюда не всех богатых пускают, не то, чтобы каких-то нищих! Во времена Иоанна Свирепого были калики, но нищих не было.
   Переодетый хитрый безжалостный разбойник был перед ним, и никто более. Да тут к тому же из вонючего пролома заорали: "Нерон, да где ты там, старый хрен, не мешкай, мы отбываем в тюртюрлю! Некогда! "
   Нерон сдела нерешительное движение к дымящемуся пролому.
   Услышал призывы, боец подошёл поближе и неуловимым для глаза, но совершенно страшным движением, с криком "Ах, некогда? Йя!", воткнул руку в живот "одного из тех подонков", как только что выразился его командир герой гор и долин Святогор Довда.
   Рука, обломанная будто о титановую пластину, повисла бессильной плетью. Рот бойца отверзся на всю ширину, и из него вырвалось горестное восклицание:"О-уу-х!". А тут ещё трясучка-нищий ногой заехал ногой в глаз и вышиб его. Растянулся боец Воз возле дыры, увидел последним целым глазиком вытянутую физиономию в шляпе, показавшуюся на миг из дыры и услышал гаснущим сознанием:
   -Нерон, за нарушение устава вы будете подвергнуты семидневному аресту в термах Каракаллы! К месту заключения проследуете своим ходом задом наперёд по старой Аппиевой дороге. Ясно? Кто там?"
   И услышал, как в ответ сказали: "Пасичник Рудый Панько!"
   -Самовар в задницу обоим, и Паньку, и Рудому!
   -Есть, сэр! Тут на меня бандиты напали, я им и дал чесучи напоследок! Долго будут помнить!
   А потом запел гнусным сырым голосом несусветную песню:
   Смолим вёсла,
   Кроим, строим, пашем!
   Все на козлы!
   По парашам!
   Перед нами - не зуди!
   Пирожки тачаем!
   Подходи с огнём в груди!
   Мигом откачаем!
   Сознание бойца на сём окончательно и бесповоротно замутилось, и он упал головой в кучу правительственных окурков.
   Не выпуская из рук трофейной швабры, Нерон тут же, кряхтя, взвалил тело на спину и пролез в корявую дыру, где порвал тогу о рваные края и побежал мелкими шажками на гулкие голоса в конце низкого коридора, не проветренного ещё со времён Ивона Великого и с тех пор же не освещавшегося. Под ногами шумели потревоженные царские крысы. Шуршала опавшая штукатурка. Сзади у пролома слышалась возня, там кто-то пытался вернуть к жизни преторианца, подъявшего руку на высшие силы вселенной. Спецназ лезть в дыру пока что не спешил, а собирался с силами на свету.
   Втянув голову в шею, Нерон семенил в абсолютной темноте несколько минут, как вдруг услышал над самым своим ухом знакомый голос:
   -Ну, ловкач! Весь в блевне, вдали от торговых путей, на инструментах не играет, неужели подают?
   Нерон отмахнулся. Надоели ему насмешники, он и сам мог любого высмеять!
   -Кстати, ты не доложил, почему случилась задержка? - спросил голос Гитболана из тьмы.
   -Ну, отстал я, испугался. А тут на меня бугай поп-пёр с гранатой! Он мне орёт: "Запою!" Я отвечаю: "Ну и пой себе на здоровье! Я то тут при чём? А он не унимается: "Запою!". И ногами топать стал. А потом кровью налился. "Запою! - орёт, - Запою!" Он уже из себя вышел, и человеческий облик терять стал. "Хорошо, хорошо! - говорю, - Пойте на здоровье, только спокойно, пожалуйста! Не надо биться лысиной по паркету! Пойте, сколько вам угодно, только не пугайте меня своим пением!". Я и не таких слышал! Я, может, Шаляпина три часа в своё время терпел - и ничего, жив! А он напрягся и крикнул: "Запорю тебя!". Наконец я его понял, этого недоучку! Он не петь, оказывается, хотел, а меня вздрючить! Многие хотели, да не у многих вышло! Теперь он это понял, жаль - поздно! Примишлось его кокнуть!
   -О, теперь понятно, - съехидничал Кропоткин, - Вопросов нет! Врёшь ты всё! Ты раскроил ему голову?
   -Да-с! Натфилем - с! Не без того! Бац! Бац! У него в мозгу было повышенное содержание изотопа лития. Мне нужно было посмотреть и вынести вердикт! Ты посмотрел?
   -Да нет пока! Вон он у меня на спине!
   -И на фиг ты его прёшь!
   -Да так, из любви к искусству!
   -Сейчас есть более совершенные методы исследований, чем бурение или взрывы!
   -Во-во! Вот и я говорю! Мне нужно было посмотреть!
   -Что у тебя на ремне?
   -Крюкьи для скальпофф вряга?
   -О чём глаголет это дерьмо в камуфе?
   -Онь присьит сохранит ему жизн! Но просьит плёхо! Ошень плёхо!
   -Убей его, раз он плохо просит! Человек должен уметь пользоваться своим языком! Лишь тот достоин жизни и свободы, кто учится примерно у природы! - сказал Гитболан.
   Нерон одним ударом кулака проломил голову бойца и встал поодаль, потирая ушибленную руку. На лице его было то наивное, просветлённое, почти детское выражение, какое сейчас не часто встретишь на лицах детей. Гитболан внимательно посмотрел на него и ничего не сказал.
   Слышался далёкий неясный шум.
   -Что там происходит?
   -Эти педерасты из Крома начали репетировать погребальную заутреню!
   -Эх-ма! Кончилась былая Сан Репа! Сошла на нет!
   -Сначала был Георгий Четвёртый. Потом был папа Простатит Двенадцатый. Потом был Гепатит Седьмой. Но он оказался бабой. Все разочаровались! Кумиры падают один за другим!
   -Лучше синица в руках, чем гвоздь в заднице! Вперёд! Ура!
   -Что с возу упало, тому и голова с плеч!
   -Нерон, скажи мне, почему в моём яблоке оказалась вишнёвая косточка?
   -Молчи, гнида! Духов разбудишь!
   -Нерон, а Нерон, почему в яблоке арбузныя косточки? Да как много! Мать честная!
   -Я же тебе говорю - молчи!
   -Неврастеник! Все императоры такие - грубые и необразованные! Ничего не поделаешь! - горестно всхлипнул Кропоткин, - Нерон, я ничего не вижу с устатку! Старею наверно не по дням, а по часам! Что ты думаешь по этому поводу?
   -Смотри ей не в глаза, а под юбку - так вернее! На второй вопрос ответ таков: семь!
   -Gleicher Schritt! Kurzer Schritt! ( В ногу! Короче шаг!) - покрикивал из тьмы Гитболан.
   -Кому смотреть под юбку?
   -Кому хочешь!
   -Её миссия увенчалась успехом?
   -Её миссия увенчалась успехом!
   -Не радуйся за неё раньше времени! Она очень несчастна!
   -Это почему же?
   -Потому, что никому не даётся разом всего! Если у неё есть успех, значит нет мужа. Есть муж - нет денег. Есть деньги - так муж у неё пьяница или наркоман, или сын сидит в тюрьме. Муж идеальный, так нет ни копейки денег, и грызут друг друга целыми днями. В твоём случае нет ни мужа, ни денег, ни сына с передачами.
   -Да? Что-то мне захотелось селёдочки и цветного горошка от твоей болтовни!
   -Забеременел от святого духа!
   -А ты вообще-то о ком говоришь?
   -Да так, знаешь ли...
   Над путниками в кромешной темноте шелестели летучие мыши, и брезгливый Нерон всё время отмахивался от них пухлой рукой: "Пшла! Пшла!"
   Он убегал от птеродактилей, а они всё время налетали и пытались накрыть его своими гигантскими лепёхами. Вау-бздынн! Вау-бздынн! Шаг влево! Шаг вправо, пострел!
   Кропоткин воспалил неугасимую газовую зажигалку.
   И сразу увидел двух маленьких подростков, вероятно, только что проснувшихся и изумлённо взиравших на непрошеных гостей. Оба были то ли негры, то ли так грязны.
   Глядя на них, можно было подумать, что чучела из британского музея ожили и начали детский крестовый поход.
   -Какой ты расы, сынок? - сочувственно задал вопрос главный путешественник и не получил ответа.
   -Оглохли, что ли, дети подземелья? Ясно, инопланетяне! Надо прибить табличку: "Здесь столуются Пасынки свободной Сан Репы, её надежда и опора, здесь, в подвале взрастает её счастливое будущее!"
   -Трубочисты! - поправил его Нерон. - Да, вот мы здесь ходим-бродим, как юродивые, - брезгливо пробурчал Нерон, рукой отодвигая сирот в сторону, - как христовы братья на заре великих дел. Они тоже любили лазить по канализационным коллекторам Рима, несмотря на то, что я пытался приучить этих дикарей к городской цивилизации. У меня ничего не получилось. Видимо с тех пор из их религии так и не выветрился вполне определённый запах.
   Поспешая в полной темноте за странной компанией, Алекс поневоле прокручивал в уме тексты, которые должны были быть включены в его новое произведение, ни названия которого, ни сюжета он ещё не знал:
   "Мой паспорт - эта государственная бумага, если верить этой говорильне, имеет сто степеней защиты. А у меня нет ни одной степени защиты от этого псевдогосударства! Сан Репа! Сан Репа! Куда несёшься ты? Дай ответ! Не ответа! Не даёт ответа! Такими мыслями был полон мой разум, когда оказалось, что нас догоняет саблезубый тиранозавр..."
   К счастью Нерон проявил сноровку и швырнул ему в пасть сотовый телефон. Произошло короткое замыкание. Мозги зверя замкнулись и он, изменив на полном ходу траекторию, врезался головой в железный ствол дерева...
   -Может быть, в ствол железного дерева? - попытался поправить ангел.
   -Да, так точнее! Так точнее! Да, вы правы!
   -А вы знаете, что в то время, как мы тут развлекаемся, ваш спаниель пал жертвой вампира? - засмеялся ангел.
   -Мой Фрунни? Где он?
   -Пал! Его съели вампиры!
   -Кстати, господа, - прогремел во тьме Гитболан, - Я расскажу одну воистину библейскую историю, какую мне поведал недавно господин Лихтенвальд в своём исповедальном сочинении. Слушай Алекс, речь о тебе! Она очень поучительна! Когда Алекс учился в своём высшем заведении, сокурсники Лихтенвальда Гали и Борис Музыка, с которыми Алекс поддерживал тесные отношения, заключили между собой пари, что Гали, не запивая, за двенадцать минут съест двенадцать хлебных котлет с двенадцатью кусками чёрного хлеба. Было это двенадцатого декабря...
   -... одна тысяча двести двенадцатого года, когда орды остготов ворвались во дворец Мальвины Остриженной и овладели её при попуститель...! - ввернулся в диалог Нерон.
   -Молчать, Крамола! Распну вдоль Аппиевой дороги на банке "Кока-Колы"! - разозлился Гитболан. - Туквой "Т". Плащаницей всех накрою!
   -Поспорили, что Гали съест двенадцать хлебных котлет с хлебом? - язвил Кропоткин, - Ничего себе! Гали явно испытывал ранее суицидальные порывы! Я как-то видел их хлеб, и видел ихние хлебные котлеты, до сих пор это зрелище заставляет меня содрогаться от отвращения! Есть скверный хлеб с хлебом? Съесть невозможно и одной котлеты! Съел, раздулся - и умер в мучениях! Ни одна собака, будь она трижды голодна, не прельститься таким закусоном, даю локоть на отсечение! Страшная Библейская история! Ну и что же примечательное вышло в итоге из этой тайной вечери?
   -А то! Гали ляпнул: " Я голоден, как крокодил! Съел бы, не запивая, дюжину хлебных котлет".
   Борис его на слове поймал.
   "Пошли, говорит, в столовую, к бабе Мафе. Если не съешь двенадцать хлебных котлет с хлебом, не запивая, острижёшься налысо".
   А у Гали была роскошная шевелюра на голове. Пошли они в столовую, к бабе Мафе! Купили эти самые каклеты, хлеба набрали до ..... Дали старт, засекли время! Гали съел три котлеты с хлебом довольно бойко, и Борис даже почти обеспокоился, что пари будет бесславно проиграно ввиду безразмерности желудка Гали. Когда Гали съел ещё три порции, Борис повеселел. Он увидел, что Гали начал сдавать. Тот потихоньку стал давиться, икать, морщиться. Жевательные движения замедлились. У общественности защиты, впрочем, Гали не просил. Когда Гали поглощал последнюю дозу, на него невозможно было спокойно смотреть. Глаза его были полны слёз. Кропоткин, ты прав, это - иллюстрация к Тайной вечере. Кстати, со слов Бориса, в классной комнате в этот момент находилось как раз двенадцать человек! И все с интересом взирали на происходящее. Особенно суетился рыжий Паша.Таким образом в одном месте была и вечеря, и распятие, и в некотором смысле вознесение. Не надо быть жадным! Вот единственный вывод из всего сказанного! Понял, Нерон?
   -Вы о чём, шеф? Что я должен понимать? Вообще я не пойму причин неожиданного и совершенно не заслуженного наката! А я и так бессребреник! Я за всю жизнь ни одной мелкой взятки не взял! А налоги брал только борзыми мальчишками и наложницами! - обиделся Нерон, к которому и был обращён намёк Гитболана.
   -Бесхребетник, а не бессребреник! Я понимаю! Взятка размером в пять миллионов сестерциев - уже не взятка, а приношение! Честный не льстится на мелкие подачки и не суетиться в погоне за крошками с трактирного стола, он играет по крупному один раз! - восторженно выдохнул бритый революционер и, не услышал ответа, его коллега уже был где-то впереди, судя по обсыпавшейся извёстке.
   Поворачивая направо, шедший впереди Нерон наткнулся на огромную кучу.
   -Это могила Ланселота! - завопил он.
   -Что здесь забыл Ланселот? - не поверил Кропоткин.
   -Ручку от чаши Грааля! Нет, это не могила Ланселота! Хуже!
   Это была гора какой-то литературы в разномастных переплётах, некоторые книги были кожаными и потому изъедены подвальными крысами.
   -Мы провели реконструкцию ситуации...
   -Чего?
   -Ситуасьон!
   -Его разбил полярный геморрой
   Во время ли стыковки, иль зимовки,
   А может быть, мурцовки и парковки.
   Он двинулся торосом без штормовки,
   Без дюбелей, спринцовки и страховки,
   Окатывая айсберги миррой.
   Он бросил в бой последние обновки -
   Цветное пончо
   И штаны с дырой.
   В снегах ловил кузнечиков, акрид
   И ел их жадно, как Христос при Кане,
   Приятно обнаруживать в кармане
   Посланье от детей, когда ты сыт.
   Не брился год, три года не был в бане -
   Чертоге римском местных волокит.
   -Он разбит приступом полярного геморроя? Я, признаться, встречаюсь с этим термином впервые! Это какая-то разновидность?
   -Не то слово!
   -И что же, опасная разновидность?
   -Архи!
   Неужто дело так серьёзно!
   -Сверх того!
   Гитболан поднял вверх указательный палец, требуя полной тишины.
   -Итак, приступим к рассмотрению трофейных библиотечных книг, попавших, так сказать, в наши фонды. Библиотека небольшая, но очень представительная. Чувствуется чей-то хороший вкус и неплохой запах! Условия хранения невероятны, но, возможно, и книги такие же. Первая книга, которую я держу в руках, сильно, если не сказать жутчайше подпорчена мышами и тараканами, подмочена разными водами, в том числе и фекальными, а потому из основного фонда должна быть удалена безо всяких разговоров. Итак перед нами: Факзекук и Кукзефак: "Борьба с тоталитаризмом и правовые аспекты харлокоста". Сразу в наши руки попала большая рыба. Да-с...Книга хорошая, если бы не одно но... Рыба-то большая, но несъедобная! Так как борьбу с тоталитаризмом я в высшей степени приветствую и уважаю, а харлокост - нет, и ввиду того, что в этой книге жемчужины тоталитаризм не можно отделить от плевел харлокоста, книга приговаривается к сожжению на костре! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Факзекук и Кукзефак приговариваются к сожжению на костре! Аминь! Далее: Джереми Фендоза "Две попытки суицида"... Хотелось бы поменьше таких попыток, но от Фендозы я такого ожидать не могу. Прошлые его труды были также полны всякой нечисти, и я никому не советую их читать! Кропоткин, проследи за тем, чтобы при третьей попытке Фендозе никто не помешал! Фендоза обязан опробовать свои рецепты на себе! Пусть лучше займётся суицидом, чем пишет бездарные книги! В огонь!
   -Что вы всё в огонь, да в огонь? Вот, к примеру хорошая книга - " Международная корпорация мотальщиков"...
   -Мотальщиков - сразу в огонь! Кидальщики и мотальщики, да ещё сведённые в корпорации уже давно свели мир с ума, и я не могу быть с ними милосерден! Если бы я был судьёй, то за выпуск таких бесполезных книг они бы у меня срок мотали, но так как это сейчас невозможно, то - в огонь их всех скопом... А толстая какая! Тэк-с! А это что? Знакомое название! "Застольные Беседы" кардиналов и пап..." Как ты думаешь, Кропоткин, можно ли миловать книгу только за её название?
   -Думаю стоит!
   -А я так не думаю! Если названием прикрыта пустота, то это ещё хуже! Значит это нескромная, дерзкая пустота! А дерзкая пустота ещё хуже пустоты скромной и не много о себе думающей! Мы не можем поддерживать ложь и мимикрию, в каких бы они формах не существовали на свете! Не так ли?
   -Что- то вроде! Так в огонь?
   -Ты ещё у меня спрашиваешь! В огонь! Всё в огонь!
   Все книги были сырые и пахли соответствующе. Гитболан поднял огромный фолиант с серебряными застёжками, подбросил его пару раз в воздухе, оценивая вес, потом открыл, прочитал на первой странице: "А-КА-ФИ-СТ". Прочитал и тут же с отвращением отбросил роскошную книгу. По мнению Гитболана такие дела не нуждались в приговоре ввиду их абсолютной ясности. Судя по звуку, книга упала в лужу.
   -Ну, вот вам, именно фи, перед вами, дети мои, втуне потерянная библиотека Иоанна Свирепого, величайшего из шизофренических больных мира.
   -В чём потерянная? - спросил Кропоткин.
   -Втуне! Я продолжаю с вашего позволения. Её столь долго и безуспешно искали, что все стали думать, что библиотеки никакой и не было. А ларчик просто открывался! Вот - пожалуйста! Всё на месте! Где-то здесь, в подвале замурованы и его верные жёны! Сорок штук! И всех он очень любил, а на их похоронах проплакал все глаза - шесть. Одну жену для сохранности он пожалел и заколотил в гроб живой, вместе с любовником, надеясь, вероятно, что она доживёт там до страшного суда. Можем повидаться!- сказал он задумчиво. - Хотя, впрочем, нет! Не может же быть в библиотеке Иоанна Свирепого "Капитала" Карла Марла!
   -Нет, не может! Это не библиотека Иоанна Свирепого, убеждён! - поддакнул Кропоткин, Фонды какие-то списанные! В ихнем библиотечном деле сам чёрт ногу сломит! Лабиринты Мидаса у них, а не библиотеки! В любом случае перед нами - леворадикальная евангелическая макулатура, вместе с примкнувшим правоэкстремистским "Акафистом".
   Гитболан подобрал с пола ещё какую-то книжку и перелистнул несколько страниц.
   -Кто это? А? Пьер Латуни. Знаю-знаю! Что он пишет? "Комнату наполнили звуки птичьего помёта. Граф метнулся к стене, как греческая сомнамбула, заламывая руки, а потом..." Вот уж воистину бессмертны нусековские литературные халтуррегеры! Зафалую кондиционером!
   -В огонь! - хором завопили Кропоткин и Нерон.
   -А это что такое? Гейне! Нет ли здесь крематория господа? Я боюсь, что обычного костра будет недостаточно!
   -Шеф! Ну, бывает! - разинул пасть Кропоткин, - Все ошибаются, тем более в такой высокой и загадочной сфере, как сфера обращения птичьего помёта! Простите негодяя! Он исправится! А прокуратор...
   -Не ругайся!
   -Ну вот, а их прокуратор...
   -Не ругайся, тебе говорю!
   -Ладно! Уж лучше прозревший помёт начнёт издавать божественные звуки, чем будет вонять, как всегда!
   -Согласен! Мыльный пузырь авторского самолюбия лучше всего надувается психоделическим ветром. В нынешние времена даже Байрон имел бы вид побитой собаки! - сказал Гитболан, - Итак, друзья, у нас есть две возможности: первая возможность - жить, вторая - умереть! Мы выбираем первое!
   -Виват, мессир! - взвизгнул восхищённый Кропоткин, - Виват! Придётся нам проигнорировать мнение худосочных профессоришек из семинарии, с их замшелым буквоедством! Всю эту ересь предать огню! Ясно? Сколько книг я просмотрел, Боги мои! И три четверти из них - просто резаная бумага!
   -В огонь говорю!
   -Не ослеп?
   -Нет!
   -А жаль!
   -А вот ещё какая-то книженция в твёрдом переплёте! Даю член на отсечение, что опять "Тора".
   -В огонь!
   -Нет, "Шмундскефер и Голдзершмахер" Мофина.
   -Оставь её себе, сынок, на подтирку! Если задницы не жалко! "Тора" и эта гадость Мофина свели бедного дон Кихота с ума. В огонь - обеих!
   -Ты всегда хотел мне зла! Неважно - мне или моей заднице!
   -Откуда я знаю, может, она тебе нужна до зарезу!
   -За кого ты меня принимаешь?
   -Долб! Я тебе каждый раз говорю - ради Бога, не надо "Торы"! Не надо её находить! Потеряй лучше! Ты же не подбираешь с полу любую найденную гюрзу - что -то ведь тебя при этом останавливает!
   -Ладно, не вешай мне клюкву на уши, сын мой! А это что? Опять музейный экспонат?
   -"Краснообозцы".
   -О-о! По все видимости это сочинение неизвестного провинциального писаки, а целью её написания была не истина и не искусство, но деньги. Посмотрим содержание. Матрос Александров. Мороз Павликов. Косма Демьяновна Зоина. Маршал Брюкин. Маршал Блюкин. Маршал Сувкин. Маршал Юдин. Маршал Беспризорников. Беспризорник Маршалов...
   -Такие имена свидетельствуют не столько о героизме и полководческих достижениях, но о нетрадиционных формах сексуальности.
   -Согласен! В широком смысле это не книга! В огонь!
   -"Поднятая...", "Приподнятая...", "Не сдающиеся"... Целая куча дешёвых книг в дешёвых переплётах!
   -Приподнятых - опустить без всякой жалости к чинам и званиям. Опущенных - поднять! Всех в огонь!
   -"Житие архиеписколпа Заболдаева"...
   -Я представляю, сколько бреда собрано под этой роскошной обложкой. Я всегда замечал, как тарабарщина норовит прикрыться псевдонаучными фейерверками и помпезнвм оформлением. Обложку - помиловать! Архиоптерикса Забулдыгина его гоп-компанию, всю книгу - в огонь!
   -Час от часу не легче! Парад планет продолжается - перед нами Афок Задосский с величественными "Параметрами святой веры и послушания".
   -О, попали! Бедные мы! Наверняка под обложкой мы найдём целые водопады воды и пустых, а по большей части и просто вредных словоизвержений. Демагогия и схоластика, а особенно церковные схоластика и демагогия вредны не только потому, что они отвлекают людей от важных предметов, не только потому, что разжижают их мозги, но и потому, что портят вкус. Их цель - затуманить воображение и сделать его покорным инструментом власть имущих. Эту книгу необходимо сжечь уже за её самоё название. Мне всё ясно! В огонь!
   -Рогатина великого князя Олонца Кирикеевича.
   -Сломанная?
   -А то, как же? Так точно! У них здесь всё сломанное!
   -Может, всё-таки рогатина Олонца Духмяного?
   -Свирепого! Они тут все Свирепые! Свирепые же, окончательно выжившие из ума, именуются. как правило, Милостивыми или Блаженными.
   -Как Юлиан?
   -Юлиана не трожь! За Юлиана перед инквизицией ответишь! Человек, научивший птиц трёхперстному крещению, заслуживает всяческого почтения! Это тебе не грязь! Ой, в какую-то жижу вступил!
   -Не замай! Они все мокрые, шеф, я боюсь, плохо гореть будут! - обеспокоился Кропоткин, не обращая внимания на друга, попавшего в беду.
   -Так-с! "Учение Козополянского о потенции". Книга книг. Я читал её довольно давно, но помню до сих пор! Серьёзно трактует! В огонь!
   -О! "Президенты Соединённых Штатов"...
   -Эту книженцию вместе с теми, о ком там рассуждают наёмные писаки и бесцветные переводчики, следовало бы сжечь, но не сразу, а как жгут ведьм и всякую прочую нечисть - по частям! В огонь!
   Нерон выдал звук роженицы и погас.
   -Не Кром, а лига сексуальных проблем!
   -Не думай ни о чём, огонь праведный горит и в водах! - воздел очи к чёрному потолку Нерон - и угадал. Книжная куча вспыхнула. Горело почему-то жарко, споро, весело.
   -Если бы я был хозяином Белого Дома, я не стал бы валить секретарш в кровать Джорджа Вашингтона. Это моветон! Я бы валил их всех в кровать Линкольна, мать его!
   -Друг мой, ты очень и очень болен! Тогда бы у них не было конституции, и они были бы бедны, как церковные крысы под Рождество!
   -Государства богаты не потому, что у них есть конституции, а по совсем иным причинам!
   Во время очередного поворота группа наткнулась на засаду, но, перебив всех, Нерон захватил последнего лазутчика, напрудившего в момент захвата полные штаны. Последний милиционер схватился, было, рукой за пистолет, и его рука задымилась. Пистолет был раскалён. Кропоткин благовествовал:
   -Великий поэт Поднебесной добрый Сунь Ей восклицал, сидя под яшмовым деревом:
   "Синяя ветка крапивы гордых твоих ягодиц
   С свистом коснулась в субботу...
   Зубы сожми и молчи!".
   Светлый разумом Вынь То апеллировал ему:
   "Хокку твоё бесполезно! Всё это сопли дрозда!
   Вытрись своей плащаницей!
   Тихо пред сильным склонись!"
   -Декабристы! Нерон на коне! Мир! Я дарю тебе свои хокку, свои трёхстишия!
   -Давай!
   -"Мокрые сбрось же штанишки!
   Соску губами сожми!
   Станешь и ты прокуратором!"
   -Ещё! Ещё! - крикнула Эфа.
   "Гордое имя Саддама
   В смелых сердцах пронесём,
   Суры горланя Корана!" - продолжил Нерон.
   -Ещё! - пропела Ленни.
   "Слушаешь теледебаты?
   Если ты скушал трепанга,
   Скушаешь жабу и гной!"
   А вот из последнего цикла:
   "Пьяный, под сакурой, мокрый,
   Шёл он один вдоль моста
   И умудрился свалиться".
   "Меченый лоб, говорливость,
   Шляпа, а ты не узнал,
   Кто это или не понял?"
   "Если родился ты негром
   В жаркой своей Аризоне,
   Негром в Айдахо умрёшь!"
   Итак, - сказал Нерон, - служенье муз не терпит маеты, друзья! Я не специалист по китайской грамоте и ничего внятного не могу сказать ни о творчестве доброго Сунь Ея, ни о ремесле доблестного Вынь Тоя. Однако, я полагаю, в том, что они оба были чрезвычайно близки к истине, никто не сомневается? Истина где-то рядом! Но где? Что с этими делать?
   -Сунь... Вынь...- недовольно сказал Кропоткин и махнул рукой, - голову им оторвать для начала!
   -Разумеется! Общеизвестно, - стал развивать свою новую теорию Нерон, скручивая голову неизвестного героя, - что у нестарийцев зрелость наступает в первое полнолуние года при полных штанах. Полные штаны юных нестарийцев открывают им ворота во взрослый мир. Нестариец, достигший половой зрелости и умудрившийся на процедуре совершеннолетия презреть условности и не напрудить в штаны, может быть наказан остракизмом всего племени. Не многие решаются на такое. Во время процедуры аккредитования журналисты падают в обморок от трофических ароматов. Сан Реповцы произошли от нестарийцев, вернее от их боковой ветви вагинум терпсихорум...
   -Вагинум телефонус муэрте! Бро круассан! Тиманелл адри масс! Но рассапон! Оз! - вдруг встрепенулся последний из оставшихся в живых пленённый и заверещал очень эмоционально.
   -Что это? - спросил Кропоткин нервно.
   -Мумия заговорила! - ответил Нерон.
   -Не надо, чтобы она говорила на эсперанто! Я этого не вынесу!
   -Флаг тебе в руки, мачо! Флаг тебе в руки!
   -Чей это голос?
   -Египетская мумия ожила!
   -Что за язык, Нерон?
   -Суахили! - по-военному коротко отрапортовал тот, -Суахильский кокни! А может он просто обосрался и молит о пощаде. Не знаю!
   -Таким странным образом? И что он говорит?
   -Просит помиловать его! Он готов выдать все самые важные секреты государства, если будет помилован! Готов презреть данную им присягу и служить нам верно до потери пульса!
   -О как! Да не нужен он нам со своим пульсом! Я не хочу, чтобы такие мумии оживали! Пусть лучше они все мёртвые будут!
   -Он источает гнусный запах! Помогите!
   -Заткнуть тебе нос ветошинкой?
   -Да нет, уберите его на ...!
   -Скажи ему - пусть катится на все четыре стороны, а о своей присяге забудет навсегда!
   -Ой! - вдруг завопил Кропоткин.
   -Что там?
   -Тут гнездо динозавров! Дактилоболтусы! Энтрум Мегазолус. Ядовитые зубы, трехтонные лапы, острые когти! Укус смертелен!
   -Опять ты шуткуешь, клоун чёртов! Чёртов слон! Откуда тут динозавры? Змей я ещё могу допустить здесь, но не динозавров! Исключено!
   -Нет, правда, смотри, вот куча окаменевшего дерьма каменного диплодока!
   -Профессор! Вы приносите хорошие вести!
   -Помолились? Теперь дело за пиршественным блудом!
   Длинный готический свод уходил, казалось, столь далеко, что путешествие скоро стало казаться всем бесконечным.
   Во время незапланированного путешествия по подземной парфюмерной фабрике хуже всего пришлось дамам. Где-то рядом проходили худые коммуникации, и они были, как всё в Сен Репе, не в надлежащем состоянии, а в - никаком. Ленни, ничего не говоря, пробиралась в темноте, зажав нос платком, иногда из её груди вырывался страстный вздох, Эфа пыталась упасть в обморок, но после того, как непреклонный Нерон обвинил её в дезертирстве в строю, пришла в себя и стала отпускать неприличные шуточки.
   -Напишу мемуары! Кропоткин! Ты - профессиональный литератор, будешь моим литературным агентом! Второй том записок о Сан Репе де Кюстинга. Дам им жару! Впечатлений - масса! Только хороших маловато!
   -Обижаете, мадам, - мурлыкал недобитый Народоволец, я не щелкопёр, я про-фэс-си-ональ-ный рэ-во-лю-цио-нэр! Понимаете разницу? Вива Куба! Буэнос Аморалес! Ай фак ю, бестед!
   -Анальный? - слышался недоумевающий голос Императора из аспидной тьмы, но ему никто не отвечал.
   Наконец упёрлись в стену и стали в недоумении, что не было свойственно никому из присутствовавших. Автор и сейчас задаётся вопросом, правда ли на самом деле произошёл прокол и великий Гитболан попал впросак, или компания, получив столь неординарное приключение, просто смаковала его, изображая перед друг другом растерянность, страх и всю эту пан-фрейдистскую чушь?
   -Ну вот, пришли! А куда пришли, чёрт его знает! Кто нас вёл? Ты, Нерон? - съязвил народный заступник.
   Тьма была, хоть выколи глаза!
   Внезапно потолок вверху загремел, и в куполе открылся идеально круглый люк. Струя света и воздуха хлынула в помещение.
   Значит, уже был день.
   Стал виден неброский интерьер загаженного коллектора. Ленни и Эфа, не привыкшие к подобным зрелищам одновременно упали в обморок и были пойманы Нероном и осатанелым Кропоткиным. Клоака была полна трубами. По стенам сочилось спелое мумиё. Гитболан пытливо посмотрел в сторону открывшегося люка и приложил палец к губам.
   Хотя все замолкли, их явно услышали.
   -Эй! Кто там? Что вы там делаете? - раздался голос сверху, и бесформенная туша в камуфе и гигантской фуре встала над канализационным коллектором, заслонив солнце.
   Волосы росли у туши из всех частей тела. Даже из глаз.
   -Что мы будем делать, если нам придётся вести долгую борьбу в осаждённой крепости? Есть крысиную печёнку? Пить сок сталактитов? - сказал Гитболан и поёжился.
   -Что же делать? Что же делать? Я уже собрал девять крышек от "Кока-Колы". Пропал теперь мой приз - фирменный подгузник от Кардена и фирменная чашечка в горошек! - заверещал покрасневший от тайного возбуждения Кропоткин.
   -После нашей победы я куплю тебе горшок, Шейлок ты подпольный!
   -Ловлю вас на слове, шеф! Ловлю вас на слове! Уж не обидьте старика!
   -Верь мне, старик!
   -Было время, когда я не жалел свой желудок и питался одним сгущёным какао и хлебцами с майонезом! - стыдливо припомнил Кропоткин, испуганно взглянув вверх.
   -То-то ты такой худенький! - Сказал Нерон, разглядывая с прищуром напрягшуюся фигурку великого анархиста.
   -Но у меня есть предчувствие, что на сей раз всё обойдётся хорошо, и мы выйдем из воды сухонькими! - сказал Гитболан, - Интересно, на чём оно основано?
   -На вашей политической гениальности, шеф! Я тоже так думаю! Мы прорвёмся! Мы победим! У меня на этот счёт нет никаких сомнений! - сказал Кропоткин, - И вообще... Лишь тот достоин правды и свободы, кто каждый день идёт за них на бой!
   -Оружие на землю! - заорали сверху.
   -Да! - сказал Гитболан, - кажется здесь, в нусековском бункере, преданными и покинутыми всеми, вопреки пророчествам лучших звездочётов Европы нам выпало окончить свой век. Мы загнаны в угол, и я бессилен противостоять многочисленным врагам! Наши силы на исходе! Мои мемуары не дописаны и до половины! Проклятые ануреи! Здесь даже команду врагов трудно выполнить - земли нет, кругом одна грязь и навоз!
   Но я не сдамся! Пусть они не ждут этого! Победа или смерть! Эфа, уходя из жизни, я хочу быть оплаканным законной женой! Хочешь ли ты сочетаться со мной законным браком, мой ангел! Я знаю, ты ждала, ждала долгие годы, пока я соизволю пойти на этот шаг!
   -Да! - сказала героическая секретарша, едва не теряя сознания от запаха нусековской парфюмерии. - Да! Я хочу уйти из жизни до того, как мне придётся сделать третий вдох! А-ах!
   Слеза умиления упала из глаз счастливой новобрачной в смердящую жижу.
   Из-за их спины вынырнул преображённый Нерон в чёрном ку-клукс-клановском наряде и кривой кочергой, которая видимо должна была изображать латинский крест.
   -Выше стропила, плотники! Входит муж, подобный арею, выше самых высоких мужей!
   "Ио Гимен Гименей!
   Мы б никогда не старели,
   Если бы ласково пели:
   "Ио гимен Гименей!"
   К нам прилетай поскорей,
   Ио Гимен Гименей!
   Трубный голос импровизированного хора уносился в бесконечные тёмные дыры и медленно угасал там. Сталактиты ритмично пели канализационной капелью.
   -А теперь, здесь, в иерихонской синагоге я освещаю ваш брак! - зазвенел от волнения голос Кропоткина, - Вы муж и жена! Поздравляю вас! Господа, а не выпить ли нам хорошего шампанского?
   -Ура-а! - грянули все, когда Гитбалан наклонился к невесте, чтобы её поцеловать.
   Поцеловав невесту, Гитболан сказал взволнованно: " Кто бы мог подумать, что у меня будет невеста лучше Германии! Но она у меня есть! Я и сам поздравляю себя с этим!"
   Процедура бракосочетания вместе с признаниями в любви с обеих сторон заняла не более трёх минут и закончилась аплодисментами присутствующих.
   Затем Гитболан посерьёзнел.
   -Феикс Эдмундыч! Бгосайте вы вашу гьёбаную нумизматику! За огужие! За огужие, батенька! Капги-Шмапги подождут! Дело сознательности габочего класса не может стоять в зависимости от вольнодумства отдельных товагищей! Пгомедление нетегпимо! Совегшенно нетегпимо! За огужие, товагищи! Уга!
   Наверху же ликование брачующихся не разделял никто.
   -Вот они, эти жуки! Веселятся! Здесь! Эй! Объявляю вам, что все коммуникации контролируются нашими верными бойцами. Лучше сдайтесь подобру-поздорову, пока мы ещё гарантируем вам жизнь! - проорал кто-то в динамик.
   Ждать ответа пришлось довольно долго. Внизу кто-то копошился, перешёптывался, потом жалостливо ответил:
   -Это я! Майор Вихрь! Яблочки здесь копаю! Спасите! Я погнался за разбойниками и потерялся в переходах Клоаки Смердлова! Не стреляйте в белых лебедей! Я безоружен и деморализован!
   -Врёшь, червь! Вылезай! Лапша больше не пройдёт! Вы арестованы!
   Видя, что на жалость бить не удаётся, голос снизу, тем не менее, оказался на диво упорным:
   -Господа! Здесь - малютка! Негр! Он голоден, как слон! Он задыхается в ядовитых фекальных испарениях! Маленький человек погибает в испражнениях! Все, кто когда-либо читал Достоевского! Помогите ради бога! Мать- алкоголичка упустила его, когда ширялась грязным шприцем! Она промазала, не попала шприцем в вену и выколола себе и ребёнку глаз. Выронила ребёнка! Боже мой! Спи, мой беби, слядко-слядко! Да-с! Он упал из коляски в пролом канализационного люка головкой! Прямо родничком на мокрый силикатный кирпич! Жалко-то как! Служба спасения не помогла! Разрыв аорты! Нужно срочно аорто-коронарное шунтирование профессора Федри! Я сейчас делаю искусственное дыхание! Я забрался сюда, услышав отчаянные детские крики! Я здесь ни при чём! Честное слово! Тут нет никого, кроме младенца и меня! Вот, слышите?
   Действительно из дыры стали доноситься крики, похожие на детские в той же степени, как и на кошачьи.
   -Что-что? Он ещё издевается? Я тебе дам фекальный! Вылезай, сукин сын!! Федряка проклятая! Это те штукари, что сегодня Кром разгромили! Вон горит всё! Прокуратора чуть консервной банкой не задавили! Они!! Вылезай, иначе гранату брошу!
   Те, кто в эту минуту имел возможность увидеть Нерона, были бы поражены. Он вдруг налился кровью и зашипел:
   -С этой минуты и до той поры, когда неприятель не будет изгнан, все арии находятся в состоянии мобилизации для службы в армии! Молодые люди пойдут сражаться, женатые будут ковать оружие, женщины будут изготавливать палатки, шить одежду и работать в лазаретах; дети будут щипать корпию из старого белья, стариков будут выносить на общественные площади, чтобы они подогревали мужество бойцов, проповедовали ненависть к врагам и единство нации!..
   -Прекрати! - просто сказал Гитболан. - Прекрати юродствовать! Я тебе не Робеспьер! Дело серьёзное!
   И Нерон согласился.
   -Ладно, сдаюсь на милость победителя! Белый флаг у меня в руках! Ребёнка я выдумал! Всё! Не стреляйте ради бога, господин блюститель! Вы же подписали Венскую конвенцию! Я сдаюсь! Честно! - наконец откликнулись из-под земли. - Ты не будешь больше, Вилли, шляться ночью по росе, слайд - адаптером убили, закопали в колесе. Эх, ма! Земле предали то, что выше жизни, святынь и флагов, предана земле... моя любовь, надежда, ожиданье... Всё предано земле, погребено и сгинуло навеки в чёрной тине! А в общем-то, Анжело, разливай! Как жаль! Мне некому завещать уникальную коллекцию змеиных яиц и деревянный позолоченный обруч с унитаза Людовика XIV!
   -Завещай сиротскому дому! - взвился Кропоткин.
   -Поздно!
  
   Глава 26
   Белый флаг.
  
   Сказав это, Нерон сбросил чёрный мешок и взвился к сияющему отверстию.
   Сдача вредителей и фашистов началась.
   Первым показался одышливый водяночный толстяк в загаженной пятнышками тоге, с сигарой и красным флагом в руке. Высунув голову наружу, он сразу зажмурился от яркого солнечного света. Майор представлял преступника, совершившего за несколько вечеров в Нусекве столь отъявленные преступления, более солидным. Пленный был столь толст, что сразу же застрял в отверстии и замедлил процесс сдачи властям. Увидев в руке сдающегося красный флаг с кругом, блюститель театрально вырвал его и стал топтать, а Нерон заплакал при этом. Вид у далеко не белого лебедя был столь жалкий, что майор сплюнул от отвращения и закурил. В ответ Нерон запустил несколько сигарных колец в лицо блюстителя...
   -Диоген Санрепский вылез из коллектора! - иронически заметил холёный полковник в машине.
   Два бронированных микроавтобуса уже ожидали будущих арестованных. Генерал-прапорщик Истребляев и маршал-инфант Примороженко потирали руки, наблюдая издали за успешным окончанием казавшейся совершенно невозможной операции и даже чокнулись фляжками.
   Впрочем, случилась задержка. Милиционер нагнулся к краю коллектора и стал заглядывать в узкое пространство между застрявшим одышливым пухлячком и стенкой коллектора, пытаясь что-либо рассмотреть, но ничего не увидел, а беду себе накликал.
   Потому что в этот момент, как и предполагал великий писатель Чехов, пальнуло ружьё из третьего полового акта.
   Бахнул мента кто-то гаечным ключом по темени, и свалился блюститель рядом с вонючим отверстием, из которого, как пробка вылетел коварный толстячок с монтировкой в лапе.
   "Стремиться и искать! Найти и не сдаваться!"
   Партизаны, выхватив наганы,
   Скрылися за туло самолёта.
   Он прикрыл их огневой поддержкой,
   И исчезнул в неизвестном направленьи! - выдал он стихи местного автора, потрясшего его некогда бешеной экспрессией. И развёл руки, в одной из которых уже развевалось красное знамя с древними и нетленными арийскими знаками.
   Люди, сгрудившиеся у машин, открыли стрельбу, совершенно справедливо называемую во всех прекрасных романах "беспорядочной".
   Из люка один за другим пингвиньими прыжками выпрыгивали наши знакомцы.
   -Гр...анные диггеры! - прохрипел вслед пришедший в себя инфант-полицмейстер, безуспешно пытаясь выхватить из кобуры заклинивший. невесть отчего, пистолет.
   -Даю установку на добро! Ложись, суки! Смерть идёт! - впику ему завопил Кропоткин фальцетом и затопал всеми имевшимися в его распоряжении ногами.
   Выбравшись из зловонного коллектора, компания стала приводить себя в порядок. Гитболан только взглянул на всю эту сошку, пришедшую его арестовывать - и вся она запылала, как будто подожжённая огнемётной струёй. Охваченные пламенем прапорщик и инфант вывалились из дверей машины. В лагере Гитболана хохот стоял на всю ивановскую. Больше всех почему-то ликовал Нерон.
   -Я, такой толстый! Пролез! Пролез, батенька, сквозь угольное ушко пролез! Я его - рраз! Раз! Бегнц! Он - плюх! Хрю-хрю!
   -Взлёт! - скомандовал Гитболан.
   И разом взмыли в ослепительное вечное небо, и летели, распластав руки как крылья. В ярком летнем небе они были отчётливо видны и не скрывались теперь от взглядов прохожих, некоторые из которых показывали пальцами в небо и возбуждённо выкрикивали.
   А высота между тем уже была приличная. Совсем рядом, поблёскивая серебристыми боками летали аэростаты с намалёванными на бортах рекламами:
   "Новые кандалы для вашей канарейки!"
   "Ваш сексуальный фетиш!"
   "Паштеты из дельфиньего мяса!"
   Внизу, в нестерпимом летнем солнце нежданно ярко разгорелись купола новоявленного храма Носа Победительного. На реке весело горели солнечные блёстки. Звенела незначительная птичья шелупонь по всей округе. Шёл белый пароход "Парламент". Клубы сажи уходили в небо. Ленни вилась в воздухе и казалось, стала заниматься гимнастикой, выделывая порой чёрт знает что, пируэты какие-то, антраша.
   -Ну, как, нравится? - спросил Гитболан у подлетевшего Лихтенвальда. Рождественская картинка, идиллия, по-моему, совсем неплохо для сельского кретина!
   -Ну, как я им сделал? - горделиво вопрошал Нерон.
   -Почему мне это должно нравится и что? То, что они за мой счёт построили попам эту уродливую бандуру, где кормят кучу абсолютных бездельников? Миллиард баксов ухлопали! Лучше бы старухам носки купили! Хамы! Школу сделали бы, в которой стали бы учить хорошему английскому! Кишка тонка? Чмошники! Чёртовы гуманитарии! Злые как черти, а болтают о добре! Я хочу сделать этим записным лжецам и пройдохам рождественский подарок! Я ещё напишу вам великую человеконенавистническую книгу, от которой вы все будете балдеть и покрываться гусиной кожей! Раньше, когда они были сиры, я испытывал, каюсь, сочувствие к ним, такие они задроченные были, но потом они стали торговать водкой под вывеской "Христос и Ко" и моё сочувствие к ним и уважение растворилось до конца. Как растворимый кофе. Что мне должно нравиться? Этот кирпичный сарай стоит миллиард баксов! Представляете! Эти кирпичи стоят миллиард баксов! Они ходят по миру с протянутой клешнёй и клянчат жалкие миллионы, а тут влупили абы куда миллиард! Нет слов! И всё это строилось в стране, где омываемая неведомыми слезами и невидимая миру нищета заполонила всё. Неужели же нельзя было найти деньгам лучшего применения? Среди нищеты и горя они занимаются этим, что ещё о них можно сказать? Уроды! Натуральные уроды! Нет прощения!
   -Ну, ты и фрукт, Лихтенвальд! Не надо быть таким мстительным! Это свойство молодости - быть мстительной! Видишь ли, Алекс, ты для них такая мелкая фитюлька, мошка, что учитывать твоё мнение они не будут из принципа. Это нарушило бы незыблемость их иерархических принципов. Но ты для них страшный человек, страшный просто потому, что в их мире, основанном на уродстве, воровстве и дисгармонии, ты начинаешь вести разговоры о пропорциях, взывать к совести, трезвонить об умеренности поползновений, я бы сказал. Посмотри, какие они все закомплексованные! У них у всех походка воров в законе! Это ты на самом деле должен был бы быть их святым, если бы эти люди в религиозных балахонах были здравомысленны и честны. Они не просто вбили в эти камни немеренный человеческий труд, но и разбазарили его. Напротив этого собора должен был бы находиться другой, точно такой же - и он должен был бы называться Украденный. Храм Украденной Богоматери! Один построили, другой украли - так они понимают своё служение высшим силам, то есть мне! А если я разгневаюсь, что возможно? Нет прощения!
   -Нет прощения - поддакнули Эфа и Нерон.
   -Нет прощения! - прошипел Кропоткин и от умиления смахнул рождественскую слезу.
   -Нет прощения - крикнула Ленни.
   -Так проучи их! - возопил Алекс, Проучи их! Богу не служат ханжеством и ложью! Богу служит только честь! Вернее - Богам!
   -Каким образом? - спросил, наклонив голову Гитболан, и его длинный нос странно осветился солнцем.
   -Что "Каким образом"? - не понял свирепый Лихтенвальд.
   - Каким образом их проучить? Ослепить? Распять? Смести, поджечь, обрушить на них мириады молний среди белого дня? Устроить землетрясение и разверзнуть твердь? Завалить с головой лепёхами динозавров? Я предпочитаю распятие, подойдёт? Говори - что?
   -Не надо шума, не надо! Сделай здесь снова бассейн! Маленький! Народный! За десять копеек вход для всех! И тысячи таких же бассейнов по всей моей измордованной родине! Покажи цену их гордыни! Пусть снова лучше учатся плавать! Они совсем уже забыли о спорте!
   -О, это странное и невыразимое пристрастие коренных санреповцев к водной поверхности! Странное место - то тут болото, то собор, то бассейн, то снова собор, теперь снова бассейн! Может быть сделать так, чтобы не было никакой Нусеквы и снова здесь росли еловые леса? Ты уверен, что действительно хочешь этого? А то, не дай бог, они снова лет через сто передумают и захотят тут что-нибудь построить? - переспросил, запахиваясь, Гитболан. - Я шучу! Ваше желание на самом деле совпадает с моими собственными чаяниями. Клянусь, что никогда ничего, кроме бассейна здесь не будет! Я всегда хотел, чтобы в этом городе было много воды! И будет, как сказано!
   -Браво! В кубе! В миллионной степени! Абсолютно! Но мы им не дадим больше этого! Никогда! Я правильно говорю!
   -Ладно! Замётано! Сей момент! Раз! Два! Три! Цугом угорь угори самозванный сом сотри! - смеющийся Гитболан указал длинным пальцем на гигантское сооружение, сделал зрительный круг вокруг него и с последними словами "Син саладин факин оно ракин! " сжал крепко кулак, из которого что-то брызнуло и рассыпалось снопом искр.
   Запели кавалерийские иерихонские трубы. Затрубили африканские боевые слоны. Усталый Ганнибал спустился с Альп в долину. В воздухе сухо хрустнуло, тяжкое лягушковидное здание подёрнулось морозной изморосью, стало тускнеть и в какую-то минуту растворилось в жарком воздухе, возносившемся столбами к равнодушному небу. И о чудо - послышались крики, на месте позолоченной бандуры уже снова был бассейн и он, как оказалось, работал. Вокруг бегало несколько остервенелых людей. Они размахивали руками и были явно в замешательстве. Как оказалось, это были священнослужители и посетители костёла Святой Маврушки, так и не дослушавшие до конца пасторского слова. Старушка истово крестилась в воздух. Первая комсомолка подошла к бассейну, тронула ногой воду и ласточкой нырнула в кипящую лазурь.
   -Ну что, ты видишь беспредельность моих возможностей, о недостойный раб мой Илька? - в высокопарном оперном стиле выразился велеречивый Гитболан. - Погодите, сейчас забегают, как кухонные тараканы. Столько муравьиных трудов! Труды, мать их туды! Через двадцать минут лысый чёрт приедет смотреть на чудо в Шпессарте.
   -Я танцевать хочу! - выдохнула Эфа.
   -Здорово! - сказал Алекс и рассмеялся. - Вы молодец, мистер Гитболан. За удовольствие видеть такое я расплачусь с вами консервами "Ребелл" фирмы "Ченчи" и ушами моих врагов! Ха-ха-ха!
   А уже забегали. Мэр, кругленький и ладный уже вылезал из джипа, чтобы посмотреть на своё вдруг исчезнувшее детище, на которое денег извели кучу, и только что построили. Вылез и горестно снял панаму перед проломом в застройке. Вся мэровская рать последовала примеру начальника и тоже - шапки долой. Мэр города всегда воевал со своим слабо податливым языком, и язык всегда выходил победителем. Так было и сейчас. Слов не было.
   Сцена, нарисованная бессмертным Гоголем в конце "Ревизора" запечатлела, как известно, чувство горестного удивления и обиды больших начальников, обманутых проходимцем-гастролёром. Ногами стучали, руками размахивали. Потом онемели и замерли. Картина, которую представлял из себя мэр Нусеквы и его клерки при виде исчезнувшего собора, совершенно неописуема. Гоголь с его немыми сценами может отдыхать! Выскочив из джипа, Мэр сразу же покрылся нездоровой зеленью. Маленький толстый человек даже на носки пытался приподняться, тёр глаза, спрашивал у советников: "Как же так? Как же так? Ни взрыва, ни поджога и нет ничего! Нетути! Куда всё делось, чёрт побери? Террористы проклятущие! Где митрополон? Он знает?"
   И митрополон уже, разумеется, был в курсе, знал, но только сделать ничего не мог. Порывался он поехать, да заботливая охрана его не пустила. Ни горячие призывы к небесам, ни распоряжения по телефону не прояснили для него картину того, что же случилось на самом деле, ведь в отличие от глуповатого, хоть и чрезвычайно хитрого мэра, святой отец был умным человеком и ни в какие чудесные превращения, исчезновения и растворения не верил. Но тут творилось такое, что и в сто раз более умная голова пошла бы колесом!
   А мэр верил. В минуту горя и печали, как назло, над мэром пролетела большая чёрная птица и швырнула вонючую жемчужину прямо ему на лысину. От лысины полетели фисташковые брызги.
   Лыс он был классически. Помощник выхватил платок и они вдвоём стали вытираться, то чертыхаясь, то горестно взирая на непобедимый бассейн.
   -Ну, это ещё не всё! - прогорланил Нерон, - а это от меня! Привыкли из себя сирот изображать!
   По его команде изо ртов, ушей, носов мэровской шатии стали непрерывно вылетать переписные бюллетени. Мэр закрыл ладонью рот, но листки полетели из ушей и рукавов. Седоватый заместитель схватился за голову, но бумага сыпалась непрерывно.
   И стоя на горах, несколько юных душой людей хохотали и хохотали, надо признаться, от души. Месть веков, насмешка веков накрыла поставщиков опиума для народа. А видеть справедливое возмездие, уж поверьте мне, приятно в любой форме и в любое время! Мне по крайней мере это видеть было исключительно приятно!
   -А теперь - моя нагорная проповедь для нечестивых! - крикнул Лихтенвальд, расправляя руки и поворачиваясь к солнцу хмурым ликом.
   Грохнул голос, словно в тысячесильном динамике, слышимый за сто километров. Ленни заткнула уши.
   - Никогда не делайте ничего, не подумав головой! Не стройте храмов пред ликом голодных! Так будет лучше вам и детям вашим! Никогда не делайте видимости добра там, где его можно сотворить наяву! Никогда не лгите во имя блага, ибо я вижу! Никогда не забывайте о моих бесплатных уроках, преподанных вам! Никогда не воруйте, ибо руки вам вырву с мясом! Я говорю вам с гор! Никогда не присягайте лжецам и шустрилам, ибо кадык вырву! Что вам плешь Нусековская, где правят предатели? Всем воздам по заслугам, как того заслужили! Фа!
   Через десять минут после описанного выше события в закрытом городе Баландевостоке по городской свалке мимо обескураженных бомжей по имени Пётр и Павел пробежала группа каких-то обезумевших инопланетян. Они были совсем без одежды и то ли измазаны в мазуте, то ли закопчены, но все без исключения - в перьях. Впереди бежал бывший мэр Нусеквы, прикрывая бледное причинное место, чуть сзади трусил расстрига-митрополон, ничего не прикрывая, все остальные присягнувшие, испуганно оглядываясь - сзади!
   -Во, блин! Кажется, на нас напали индейцы племени гурона! Где Ю-Ю?- в один голос возопили потерянный отец и блудный сын - Пётр и Павел, бомжи, хозяева помойки, почтительно пропуская процессию, упористо преодолевавшую горы и траншеи на маленьких ножках, - Ходу, шеф! Психбольница ворвалась!
   Сульжик увидел божественную процессию из дупла и восхитился, несмотря на своё всегдашнее нехорошее настроение.
   -Во, блин! Дела-то!
  
   Глава 27
   Промежуточные итоги.
  
   Такие вот пироги испеклись негаданно в Нусекве тем днём, Марья Ивановна, не укусишь!
   -А теперь в Сблызнов! На зимние квартиры! Отдыхать! - крикнула хором гренадёрская шестёрка, - Ухти-Тухти, я лесная прачка!
   Взмыли в небо, уже вечеревшее.
   Ушла, ушла из-под ног хлопотливая Нусеква, потрясённая произошедшими происшествиями. Компания залётных ухарей лишила её спокойствия и целых несколько дней держала в неописуемом напряжении, пока всё дело не разразилось в конце грандиозным скандалом. Всё было разгромлено. Исчез мэр почти со всем высшим аппаратом. Виновники как в воздухе испарились. Впрочем, после таинственного исчезновения гнусной шестёрки ещё много дней и ночей не спали засады и заслоны в разных частях города, расставленные предусмотрительной рукой народного мэра. Но никого не подкараулили. Жизнь потихоньку на время вошла в свою колею, а проказливые преступники тут же появились в тихой прежде провинции, где сразу и наследили. Именем этот город был Сблызнов, и туда, по их следам, лежат наши неисповедимые пути.
   Обратный путь из Нусеквы занял часть ночи и для возбуждённой, воинственной и хорошо отдохнувшей компании был совершенно не в тягость. Быстро промелькнули пригороды Нусеквы, осветившиеся редкими фонарями. Тьма покрыла землю. В воздухе всё время слышался радостный тенорок Кропоткина, визгливый хохот Нерона, сладкие рулады Эфы, так, обмениваясь шутками, компания и не заметила, как при утренних лучах замаячила высокая Сблызновская каланча, и высокие чистые облака заклубились на востоке. Сквозь разрыв проходил луч, одинокий и сильный, только слегка расширявшийся снизу.
  
   "И тогда Я отправил письмо в министерство обороны..." - прочитал Гитболан и расправил смятую страницу.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"