Козлов Игорь Владимирович. В Африку

В Африку - гулять!

Обзор стихотворений конкурса Вольная поэзия РТ-2021.

Тема конкурса - ИМЕНОСЛОВ.

Пояснение из Правил: "В тексте стихотворения должно быть названо имя или имена.

Либо личные прозвища (а не общие слова вроде "малыш" и "ласточка").

Либо присутствовать слова "имя", "звать" в любых вариациях, но со значением, заданным темой".

Замечание. Все конкурсные стихотворения в этом обзоре

избраны по критерию наличия в них хороших образов

и хорошей звукодинамики.

Однажды в истосковавшуюся по женскому теплу и ласке малину Бармалея доставили рабыню из России.

К вечеру она нескольких братанОв порешила, остальных в рабство продала.

Зуев - Горьковский Алексей Львович:

Рабыня Базарова

Телевизер жжёт бразильским сериялом,

Подсадил меня триклятый на сюжет.

Цельный день безвольно шарю по каналам,

А Изауры как не было, так нет.

Дуську вона, что с тринадцатой квартиры,

Токмо включит, хто-то вводит через раз

С антирнета (не чета моим кумирам!),

Как бывало раньше, в форменный экстаз.

Я же млею по Корреа ди Алмейде.

Да, любовь, видать, в заправду очень зла.

Изувер запал мне в душу. И не смейте

Говорить, что фанатею от козла!

Мне пеняет Клавка с лавки возле дома,

Что Алмейда - отрицательный герой

Хуже Дуськиных андбалов из Содома.

Что ж поделать, ежли суженый такой?!

Я Корреушку к Изауре ревную.

Мне б рабыней стать его хотя б на час.

Вся Бразилия на свадьбу золотую

На фазенду бы пришла проздравить нас.

И теперь одинокий Бармалей брёл по африканской пустыне. И видел мираж.

Виноградов Павел:

Триптих

Троица (1) в комнате, троица!

Это троится в бриллиантовых зеркалах

призрак мерцающий на подоконнике -

троне хрустальном хозяйки неволи моей.

Матовы ноги её, жемчугами исполнена шея царицы,

чьи отражаются лица

в триптихе малого алтаря -

зеркала, воздуха и окна

в комнате смеха и боли,

где я, словно распятый на кресле дантиста,

за то что не выучил роли,

всё продолжаю двоиться, троиться,

развоплощеньем бесцельно томиться

подле муаровых (2) ног моей Оли.

Мимо прошёл караван.

На флагманском верблюде сидел Нурк Виталий Г и пел песню

Нариман

   Нариман, мой друг, имя его -
  "Огненный", смелый. Любимец богов.
   Он не плачет, не рыдает. Он спокоен.
    Дамы прекрасной сильно достоин.

   Он знает, что бог сильно поможет.
  Нариман очень много сможет.
   Он сам из Азии. Такой еще не
    Старый. Не делает плохого Соне.

   Да и Фариде тоже не надо
  Плохого. Прогонит, назовет гадом.
   Нариман знает много, не забывает.
    Ей свои отчеты постоянно бает.

   Обязан даме много Нариман.
  Сделанное кладет в ее карман.
   Не злится, не горюет, не плачет.
    Он знает, что его ждет удача.

   И бог Наримана не оставит.
  Бога Нариман всегда славит.
   Доверься богу, вот секрет.
    Нариман знает на все ответ.

И ещё кто-то там пел.

Тернингер Герда:

И забуду проснуться в свои двенадцать.

Завожу, как обычно, на полвосьмого.

Просыпаюсь в двенадцать, пустой и мятый.

Бесполезен словарь - не скажу и слова,

Календарь не поможет - не помню даты.

Я любил балерину в прозрачной пачке.

Балерина была не простой, а примой.

Я то в бешенстве был от нее, то в спячке,

Но не помню, как звали. Мариной? Риммой?

Уходил за моря разрешать вопросы

И команда мирилась с моим изъяном.

Не припомню, служил рядовым матросом

Или был перворанговым я капитаном.

А однажды забыл о земной пуповине.

Вы такого не видели карнавала:

Дрейфовал, как Челюскин на синей льдине.

Невесомость звездой меня короновала (3).

Никуда не уйти от финала такого,

Я к нему хорошо подготовился, братцы:

Заведу, как обычно, на полвосьмого.

И забуду проснуться в свои двенадцать.

И ушёл караван. И зашло Солнце. И уснул Бармалей, голодный.

И увидел во сне чувака, на бархане лежавшего.

И подкрался к нему, питательному.

Но тот вдруг вскочил и продекламировал

Трушникова Владислава Вячеславовича

Лимерик про Ван Дамма

Туповат паренёк из Потсдама,

Обокрасть он задумал ван Дамма.

Селезёнка в Ботсване,

Позвонки в Ереване.

Инвалид (4) паренёк из Потсдама.

Содрогнулся Бармалей и решил думать о хорошем. Но явилось печальное.

Татаркин Андрей:

Инста

Медленной каллиграфией

Ночи грешна благодать. (5)

Вижу твою фотографию,

Надписи не разобрать.

Блесток парадное крошево,

Трепет ресниц под фатой -

Слепок мгновения прошлого

В рамочке тихой, простой.

Имя, фамилия - вспышками.

В окнах стоит темнота,

Звуки бродягами лишними

Падают, словно с моста. (6)

Медленно каллиграфией

Ночь по ресницам течет,

Глажу твою фотографию,

Что остается еще.

Потом, правда, пошло веселее.

Крич Женя:

Баллада о трусах на фонаре

Мерцают звезды, воют псы,

На фонаре висят трусы

Из красного сатина -

Такая вот картина.

Похмельный дворник Алексей

Совсем не фан картины сей

И по утрам часами

Воюет он с трусами.

Кричит порой до хрипоты:

- Я доберусь до вас, скоты!

Железною лопатой

Грозя под звуки мата.

Согласны с ним яжматеря

И тоже громко матерят:

Мол мы отыщем средство

На это непотребство.

Пускай анализ ДНК

Проводят где-нибудь в жека,

Чтоб знать, каким людишкам

Принадлежит бельишко.

В фейсбуке шерают посты

С хэштегами #позор и #стыд,

#кошмар, #примите_меры,

#долой_судью_и_мэра.

Репосты #алексей_не_ссы,

#нопассаран #мы_за_трусы

#к_трусам_добавим_майку -

И сотни тысяч лайков...

И вдруг в начале января

Трусы срывает с фонаря,

В чем, видно, виноваты

Муссоны и пассаты.

Трусы, взмывая в небосвод

Как символ всяческих свобод (7)

Летят над головами

И машут кружевами.

Но пронял всё-таки Бармалея холод пустынной ночи.

И приснилась ему далёкая страна северная.

Найвири:

Нативное (8) (мистика, связанная с пропавшей - погибшей экспедицией Франклина (1845-1847) и её поисками)

"Мог я извлечь твой дух

хоть из фигуры в кухлянке

со дна рундука находки,

безвестного стеклодува

детища,

взятого в память о собственном,

чьей-то подошвой раздробленного.

Щедро снабжали гвоздями,

чтобы не падать с ног

в панике или спешке,

подошвы.

Но, разумеется, падали,

вином моим были, похмельем,

дарами были и падалью -

долгое в долг.

Мог бы, наверно, глаза

выцарапать по кости:

ноль отражений, лунки,

небо тюленей и нерп,

вырезать линии век

по самой лучшей кости,

белый как мех

грех

в глад преломить.

С точки же зрения кольщиков

{льда} яйцевидной формы,

гляциологии, хроник,

рынка аэрофонов,

пресной воды искателей

на глубине четырёх

тысяч и более метров

(жажда последних секунд?),

мы с тобой - просто поделки,

просто поделки, Силна,

фолк-элемент,

оскал мертвеца цинготный,

синдрома отмены трассирующие,

мы с тобой - гурий, Силна,

сотням сонаров и Хобсонов

нас не найти.

А свыше,

свыше разит частицами

шёпота и огня,

ноздри мои обметая,

до позвонков обжигая,

до основанья души,

неоновый и неновый

солнечный ветер (9)", -

думал так Туунбак,

верно, от делать нечего

передвигая

с места на место глетчеры.

Потом было жалостное.

Беляева Светлана Михайловна:

hhh

Колокольчиком на сто вёрст

Имя твоё звучит. (10)

"Коленька! Коленька!"

Жизнь без тебя- смерть.

Страшно об этом знать.

Сказать-страшней.

Как жить без тебя мне

В городе чужом?!

В одном городе жили-

Я просто знала -ты здесь.

Один в окружении звёзд.

Колокольчиком на сто вёрст

Имя твоё звучит.

И ещё жалостное.

Ночных Тимофей:

Love

В наушниках, заглушая сверчков и ветер, поёт Lana Del Rey:

Ничего не важно, если ты молод и влюблён.

Молод и влюблён.

Всё остальное побоку.

Есть только прекрасное чувство - на душе так сладко-тревожно!

Но кто они, те, кого любим? Мы не знаем...

Мы их не знаем.

Мы любим придуманных.

Все-все-все как совы из Твин Пикса, не то, чем кажемся.

Но как завораживающе звучит!

I'm young and in love.

И более ничего не нужно.

Ничего не нужно...

Нажимаю повтор опять и снова.

И не могу сдвинуться с места.

Плачу, глядя в светлеющие небеса.

Летняя ночь коротка, но я стою здесь вечность.

Мягкая темнота расползается в клочья тумана и светло-серое небо.

Нигде нет теней. Только я сам (11).

Не молод и не влюблён.

И, наконец-то, свободен.

Проснулся Бармалей весь в поту и с мокрым от слёз лицом. Голодный.

Подумал, не податься ли ему в Египет?

Хотя нет. Ведь там пирамиды. А в них такое!!!

Клеандрова Ирина Александровна:

Анкх

Я поднимаю ресницы - в глазах темно:

пыль на губах, душный мрак, холод стен и ложа...

мне бы рыдать - но я умер давным-давно,

призрачный Нил остриё пирамиды гложет,

трассами спутников вышиты небеса,

катят столетия хлопьями мутной пены...

что мне слова? - так когда-то я думал сам -

не умирать, быть живым, или быть нетленным:

быть, не дряхлеть, не попасться Маат на суд,

анкхом сворачивать мир - до его предела...

...ты засыпаешь - и волны тебя несут,

маску срывают с лица, отбирают тело,

имя - и только душа, уцелев в ветрах,

рвётся сияющей бабочкой из ладони...

братья, наложницы, слуги - теперь лишь прах,

прах - как и всё, что я видел, любил и помнил:

куклой на дне саркофага лежу и жду -

что напоёт суховей, принесёт река мне...

смерти избегнув, я заперт один в аду -

выжатый, жалкий, немой, утонувший в камне -

а ведь жрецы убеждали: почётно, мол,

в золоте лёжа, дождаться ладьи Атона...

шорох песка, запах высохших трав и смол,

щёлканье жвал многоножек и скорпионов,

пыльное небо, торжественный ход планет

в космосе черепа, вкус миндаля и меди,

шёпот самума, которому дела нет

ни до кого - ни на том, ни на этом свете,

мёртвая тяжесть лучей ледяной луны -

дом, милый дом...

над гробницами тени пляшут...

но и во тьме у меня остаются сны -

вечные сны и надежды -

мои и ваши (12).

В общем, тёмное дело.

В Израиль Бармалей тоже не пошёл. Там может быть Ребекка!!!

Неронова Александра Олеговна:

Имя (13)

Имя - отблеск человека,

След недолгий на песке.

Горько-хлесткое "Ребекка!"

Раздается вдалеке,

На распутье, на вокзале

Ртутью плещется в крови.

Как назвали - так назвали,

Стисни зубы и живи.

Поперек любых законов,

Сводов, правил и начал

Рвется имя - всхлипом, стоном,

Звоном древнего меча.

Неба треснувшая дека

Плачет ливнем и листвой,

И доносится: "Ребекка!..."

От нагретой мостовой.

Что мне давние печали? -

День срывай и миг лови.

Как назвали - так назвали,

Стисни зубы и живи!

Нелегко идти со мною?

А всему, видать, виной

Имя - хлесткое, хмельное,

Нрав - двуоострый и стальной.

Что кручинишься, приятель,

Страхом пагубным томим?

Дотянись до рукояти -

Вот тогда поговорим!

Сквозь глухую поступь века

Закаленное в огне

Колокольное: "Ребекка!!!",

Раздается в вышине -

Словно отзвук дальней дали,

Чуждый смерти и любви...

Как назвали - так назвали,

Стисни зубы и живи.

Совсем уже отчаялся Бармалей. Но вдруг за барханом возник оазис.

А в нём были два человека, говоривших речи святые.

Натафей:

Имя твоё (14)

Имя твоё,

То, что криком немым из груди

Вырывалось,

Кромсая на ломти бессонниц

Холодные ночи...

То, что проклято было на веки веков,

То, что заперто было на сотни замков,

Что всплывало фантомом разбитых оков...

Имя твоё повторяю теперь то и дело,

По пустякам окликая мальчишку-соседа.

Так

Золото

Полузабытой боли

Меняю я

На медяки привычки.

И Рыжкова Светлана:

Аллилуйя

В имени Твоём семь дней и бесконечность.

В имени Твоём ничто пустоты чёрной,

как безымянная бездна.

В имени Твоём искра слепящей вспышки.

В имени Твоём мерцание звёзд холодных,

как отблески углей в потухшем

костре на берегу спящей реки.

Плеск воды и шуршание листьев,

Вздохи собаки и шорох травы -

Это всё имя Твоё.

Неназываемое всуе.

Повторяемое всеми.

Обсуждаемое всюду.

Возродившееся в сыне.

Разрушающее плоть, возбуждающее дух.

Прикосновение, желание, страсть,

счастье взлететь, боль упасть.

Сущее и несуществующее -

всё это имя Твоё.

Аминь (15).

И почувствовал Бармалей необычайный подъём духовный!

И подумал, что хорошо бы выпить с этими добрыми людьми на троих.

Татаркин Андрей:

A trois

Веселый дедулька с бородкой

На роликах ехал за водкой,

Соседка-Алёнка,

Давно разведёнка

К нему поспешила с селедкой.

Как только веселье сложилось,

Бабулька-жена заявилась:

К всеобщей удаче

Вернулася с дачи

И третьею быть согласилась (16).

Да, выпить и закусить.

В крайнем случае, этими добрыми людьми.

Засмотрелся Бармалей на оазис. И вдруг его кто-то по плечу похлопал.

Он аж подпрыгнул. Обернулся. А там Айболит проклятущий. И с ним,

на цепочке, чувак в рубашке смирительной.

И чувак этот запел (Козлов Игорь Владимирович):

Чуешь, пускает

Корни имя?

В центры шифровки

Составляет.

Нет у тебя

Шизофрении,

Говоришь?

И напрасно.

Пуля нашепчет

Имя Божье.

Выхватишь нож из

Сердца ножен.

Ты не достиг

Самоубийства:

В сердце как в ножны

Нож ложится.

Низшее с высшим

Совпадают,

Где имена

Равны предметам.

Мёртвым глаза

Закрыть стесняюсь

Именем Тьмы,

Любви и Света.

И добавил, что имена и предметы

могут сближаться (иногда роковым образом),

например, в Боге и в любящем сердце.

И сказал Айболит вежливо так: "Здравствуйте, Бармалей! Добро пожаловать в наш оазис!"

"Всегда подозревал, что это падло психиатр, - подумал Бармалей. - Линять надо,

пока он шокером не саданул!" - и бросился назад, в пустыню.

Но там его сбила с ног ударная волна лирики

Корсака Яна:

Спит, чуть кашляя во тьме, коммунальная квартира (17).

Август, листья тополей уже вытерлись до дырок,

Истрепался веер мой с журавлями поверх шёлка

И к зиме мой летний пух пророс жёсткою иголкой.

Не боишься ничего, гладишь ровно против шерсти,

Словно в память о былом, зная, что с тобою вместе

Над карельским ледником мы гусями пролетаем

И над Ладогой, а там сразу до земного края,

Где лишь ветер и вода, как до миросотворенья.

Я скучаю иногда, серой кошкой на колени

Тихо двигаясь, ложусь и глаза мои желтеют.

Август - это просто грусть нами временно владеет.

Грезят чашки на столе, георгин в бутылке винной.

Понемногу эта ночь добралась до середины.

Понемногу отлегло с сердца и иных метафор.

Понемногу в круг земной льётся через створки шкафа

Свет фонарный из иных, нам пока что недоступных

Стран волшебных, золотых, где слагаются минуты

В столь же долгие часы, как и здесь, на старой кухне.

Не зови меня сейчас, а иначе сказка рухнет

Лунным зеркалом с моста, сразу вдребезги, в осколки.

Не зови меня никем хоть немного, хоть недолго.

Так-то, уважаемые чуваки и чувихи.

Замечания.

(1)Троица в христианстве - Отец, Сын и Святой Дух; в индуизме - тримурти - Брахма, Вишну и Шива. Это мужские образы (даже с учётом тонкостей в индуизме и широты понятия Святой Дух в христианстве). Но стихотворение очень хорошее!

(2)Муаровые ноги, в принципе, можно объяснить свойствами ткани одежды или разложением света в спектр на краю зеркала.

(3)Яркие, но, к сожалению, несбалансированные образы.

(4)Живучестью этого паренька могли бы заинтересоваться некоторые спецслужбы и министерства обороны.

(5),(6)Сильные образы! Побольше бы таких на этом конкурсе!

(7)Свободы. Эх!!! От них бывают дети. А детей воспитывать нужно.

(8)Про эпатаж в начале этого текста. Некоторое время, идя в атаку, можно прятаться за танком. Некоторое время.

(9)Хорошо, что Туунбак чувствует нечто свыше. И хорошо, что имеется нечто ещё выше.

(10)Мощный, хороший образ!

(11)Сильно сказано! Хорошо! Всем конкурсантам всегда нужно стремиться к получению таких мощностей!

(12)Во всём этом стихотворении для меня есть нечто трогательное.

(13)Мощное напевное стихотворение! Не без феминизма. Возможно, некоторым авторам стоит поэкспериментировать с аналогичными мелодичными формами.

(14)Даже если бы это стремилось только к земле ТАК, то всё равно отразилось бы в небе.

(15)Хорошо! Возвышенно! Аминь! Хорошо, что такое стихотворение есть среди конкурсных текстов!

(16)Эх!!! "На крутых поворотах машину бросает в кювет".

(17) Мощное, напевное переселение душ! Трагичная ударная волна лирики! Такие волны получаются при взрывах и быстром движении физических тел.

Комментарии: 21, последний от 02/02/2021. © Copyright Козлов Игорь Владимирович (leochudo@yandex.ru) Размещен: 23/01/2021, изменен: 21/01/2022. 42k. Статистика. Статья: Литобзор Скачать FB2		Ваша оценка:

Козлов Игорь Владимирович : другие произведения.

В Африку - гулять!