|
|
||
Создав промышленную основу в системе Эриды в виде Топливной Станции и Промышленного Центра на Лете, можно было начать строить Орбитальную Станцию, и постепенно накапливать потенциал присутствия на самой Гайе.
Последнее было намного сложнее. Всё дело в гравитационном колодце. Тяготение такой большой планеты, как Гайа, требует значительных энергозатрат и мощности двигателя при реактивном взлете с неё. Здесь в минус работает та самая зависимость, когда наиболее энергоэффективный термоядерный двигатель сильно проигрывает в мощности химическому, и обладая даже, казалось бы, неиссякаемым источником звёздной энергии, с "последней милей" всё же ничего нельзя поделать.
При посадке же, если гасить орбитальную скорость трением об атмосферный воздух, требуется специальным образом оформленный "аэродинамический" корпус корабля и системы его теплозащиты.
На малые планеты или астероиды вполне мог высаживаться и Энкиду, проигрывающий в эффективности Гильгамешу, но превосходивший его по удельной тяге, но и его возможностей не хватило бы для посадки на Гайе. Сам же Гильгамеш был настолько хрупким, поистине эфирным созданием, что попросту разрушился бы при более или менее резком маневрировании, а уж тем более при попытке посадки даже на сколь-либо крупный астероид.
Для десанта на Гайю предназначались другие аппараты. Во-первых, это были большие конусообразные капсулы, тормозившие об атмосферу тепловым экраном и приземлявшиеся на парашюте как древние космические корабли. Энкиду мог доставить их на низкую орбиту и сбросить с неё в атмосферу сам не входя в неё при этом.
Парашюты капсул были управляемыми и обеспечивали достаточно точную посадку в требуемый район при спокойной атмосфере.
С помощью этих капсул на Гайю был доставлен основной массив заранее заготовленных частей конструкций, оборудования и различных автоматов из механической прислуги Гильгамеша, перенастроенных на обслуживание новой базы.
Главной доставкой был разобранный на несколько капсул термоядерный реактор, также демонтированный с двигателя Гильгамеша, как и те, что обеспечивали энергией Топливную Станцию и Промышленный Центр. Тем самым двигательная система Гильгамеша была полностью разоружена, и он, выражаясь морским языком, окончательно потерял ход.
Десантные капсулы невозможно было использовать повторно, ибо не было средств вернуть их на орбиту. Таким образом, почти все они, за исключением минимального резерва, были израсходованы на эту операцию.
Доставленные автоматы должны были начать строить Посёлок на Гайе и заниматься всяческой разведкой, главным направлением которой был поиск полезных ископаемых. Технологическая эволюция в этом лишь повторяла свой биологический прототип, ибо поиск пропитания суть постоянная забота всего живого на свете.
В электронных головах автоматов Гильгамеша были принципиальные схемы производственных процессов, которые следовало организовать на Гайе, и теперь им надо было приспособить эти абстракции к конкретным условиям Гайи, то есть спроецировать соответствующие схемы на реальное среду, вписать их в местный ландшафт.
Для этого надо было найти места концентраций необходимых минеральных ресурсов, организовать пункты их добычи и первичной переработки, построить различного рода технологические комплексы и заводы и проложить пути сообщения между всеми этими объектами.
Доставленный комплекс оборудования, таким образом, в целом представлял собой некий "механический зародыш", из которого должна была произрасти более или менее полноценная техносфера, обеспечивающая возможность существования обитаемой базы.
Сложность этой техносферы предопределялась геологической активностью Гайи. Её оболочки претерпевали в процессе эволюции различные процессы дифференциации, рассеивания и концентрации геологических пород и минералов. В результате образуется толстый поверхностный слой "пустой" биологически переработанной кремнисто-глинистой породы, надёжно скрывающий под собой все ценные залежи, обнаружение которых представляет собой сложную задачу, даже если к её решению подключается человек.
С другой стороны, наличие динамичной водно-флюидальной среды и хемотрофной микрофлоры обеспечивает концентрацию минеральных залежей в богатых месторождениях, из которых их удобно добывать.
Без такой природной обработки космическое вещество представляет собой реголит, разнородную смесь многих составляющих, отделить которые друг от друга тоже может оказаться непростой задачей.
Это похоже на добычу различных элементов из морской воды, где в самых малых концентрациях присутствует вся таблица Менделеева. Но необходимо прокачивать через соответствующие фильтры и сборники колоссальные объёмы воды, чтобы получить хоть сколь-либо значимый выход от этого процесса.
Подобным образом, технологический процесс выделения нужных компонент из реголита более затратен и менее эффективен, чем при их добыче из концентрированных залежей, которые способны формировать геологически активные планеты.
Зато он может быть выстроен на одних и тех же принципах на малых планетах одной и той же группы. Иными словами, для Луны и для Леты с большим или меньшим подобием это одна и та же технология. Причем исходный ресурс для неё берётся буквально из-под ног.
Естественно, что для автоматов Гильгамеша соответствующий набор технологий был разработан и загружен в их электронные мозги ещё на Земле, в то время как
поиск ископаемых на Гайе является рискованным занятием и вполне может затянуться надолго. Поэтому изначально была предусмотрена доставка, по крайней мере на первых порах, минеральных полуфабрикатов на Гайю с Леты.
Запакованные в теплозащитную, аэродинамических форм оболочку, слитки и баллоны выстреливаются той же электромагнитной катапультой, что и при доставке материалов для стройки Орбитальной Станции. Преодолев дистанцию, отделяющую материнскую планету от её главного спутника, эти снаряды попадают в атмосферу Гайи и сбрасывают в ней космическую скорость трением, а затем приземляются в режиме управляемого планирования, завершающегося простым падением, но уже с самой малой высоты и на почти нулевой скорости. И автоматам базы остаётся лишь собирать их с избранных для этого полей.
Этот второй способ достигать поверхности Гайи также дорога в один конец.
Но был и ещё один, третий.
Пять космопланов Драко дожидалось своего дня в ангарах Гильгамеша.
Это были аппараты с треугольным крылом и аэродинамическими рулями, внешне похожие на старинные сверхзвуковые самолеты. И это сходство было не случайно. Они также были снабжены реактивными двигателями и способны на полёт в атмосфере.
Но двигатели эти содержат атомный реактор, или, скорее, атомную изотопную печь, проходя через которую рабочее тело разогревается до нескольких тысяч градусов приобретая тем самым способность создавать реактивную тягу.
Секрет здесь был как в изотопах, питавших эту печь, так и в конструкции двигателя, позволявшей перенастраиваться на использование в качестве рабочего тела практически любых газов.
В космосе и в верхних сильно разреженных слоях атмосферы это был водород из криогенного топливного бака, а в более плотных слоях космоплан переходил в прямоточный режим, прогоняя через нагреватель забортный атмосферный воздух.
И этот аппарат мог не только садиться, но и взлетать с Гайи, и даже возвращаться в космическое пространство, развивая при этом орбитальную скорость. Более того, для него была доступна посадка на Тевтон и даже Актий.
Садиться и взлетать он мог как с подготовленной самолётной взлетно-посадочной полосы, так и в режиме вертикального взлета и посадки. В этих, более затратных режимах он мог приземляться как вертолёт, практически в любой местности, на любой более или менее ровной твёрдой площадке.
Однако без недостатков не обошлось, и главным из них были ресурсные ограничения.
Источником энергии для Драко были изотопные смеси, в которых ядерная реакция индуцировалась их взаимным облучением и разгонялась при сближении соответствующих топливных сборок.
Это позволяло управлять энерговыделением, но после первого же запуска реактора в нём индуцировалась остаточная активность, обусловленная накоплением продуктов распада.
Так что заряженный, но ни разу не летавший космоплан мог довольно долго стоять в ангаре, но совершивший хоть один полёт нуждался в постоянном принудительном охлаждении реактора и все время был на холостом ходу.
Быстрораспадающиеся изотопы реактора космоплана ограничивали срок его использование не более, чем полугодом, по земному исчислению. Причём в течение этого срока мощность реактора постепенно понижалась, ну а вместе с ней, естественно, и максимально достижимая тяга двигателя. Так что, например, полёт в атмосфере Актия с самой минимальной нагрузкой был возможен лишь один-два раза в начале эксплуатации аппарата, в дальнейшем же мощности реактора уже не хватило бы на выход на орбиту для возвращения.
В результате ресурс реактора обеспечивал лишь пять - семь посадок на Гайу с возвращение на орбиту, чтобы Энкиду подхватил на ней Драко и доставил его на Эдем.
Драко-1 был запланирован как разведывательный для всех трёх доступных планет системы 82 Эридана.
После пролёта над океаном Актия предполагалась высадка на Тевтоне для получения гео- и биообразцов. А завершить свою карьеру этот космоплан должен был возвратом биообразцов с Гайи, что и было его основной задачей.
Субнептун Актий представляет собой ледяную океаниду в три с половиной раза более массивную, чем Земля, окутанную обширной, в тридцать раз более плотной, чем земная атмосферой. Хотя он находится в ледяном поясе, примерно там, где в солнечной системе находится Юпитер, сочетание парниковых газов в его атмосфере и тепловыделение его ядра обеспечивает на его поверхности умеренно холодный климат.
Плотная атмосфера, бурная на средних высотах, но достаточно спокойная у поверхности, сглаживает сезонные и широтные различия. Летом в умеренных и экваториальных широтах мощные циклоны сопровождаются потеплениями, порождающими обширные протаивания на ледяной поверхности планеты, отчего эти зоны в остальное время, в замерзшем состоянии всегда абсолютно гладки, как настоящий каток. В высоких же широтах тектонические торошения сохраняются настолько длительное время, что успевают превращаться выветриванием в некие подобия горных местностей.
В принципе, на Актий могли бы высадится даже люди, но вряд ли это было бы целесообразно вне каких-то особых обстоятельств.
От посадки Драко для забора каких-либо проб электронный мозг Гильгамеша после длительного взвешивания вариантов отказался из-за опасений столкнуться с какими-либо холодостойкими микроорганизмами, которые, в принципе, могли оказаться опасными для будущих колонистов Гайи. Вступил также в действие один из древних протоколов, ограничивающих исследования потенциально биосферных планет в сочетании с общей неясностью целей и риска аварии космоплана при посадке или взлёте.
Полёт на Тевтон сорвался из-за предварительных данных по его биосфере. Анализ генетических следов, найденных и исследованных автоматическим невозвращаемым исследовательским зондом, показал её возможную несовместимость с земной жизнью.
Это тоже не было точно установлено, но сама такая возможность заставила отложить любые контакты с Тевтоном на неопределенный срок и переадресовать их далёким потомкам колонистов, если только они когда-либо проявят к этому какой-либо интерес.
И весь оставшийся летный ресурс этого первого космоплана был потрачен на Гайе.
Главным при этом была доставка различных биоматериалов с Гайи на Орбитальный Эдем. Это был совершенно необходимый и неизбежный этап в колонизации планеты. Ибо эти материалы доставлялись не только и не столько для изучения, но это был прежде всего местный гумус, почва, с которой дети-колонисты должны были вступить в контакт сразу после рождения. И даже раньше, когда им ещё в искусственной матке начнут вырабатывать иммунитет к составляющим её микроорганизмам. И на которой в дальнейшем они будут выращивать хлеб свой насущный.