Когда Адель высказалась насчет двойного убийства, якобы совершенного ее отчимом, я впечаталась спиной в кресло, на котором сидела, и замерла с открытым ртом, внезапно вспомнив излюбленное выражение мамы: закрой рот, а то ворона залетит. Благодаря воспоминанию, я быстро избавилась от глупого внешнего вида, но никак не смогла совладать с волнением. Естественно, возникло жгучее желание задать уточняющий вопрос - вдруг у меня что-то случилось со слухом или я неправильно ее поняла: Адель всего лишь пошутила. Если так, то иначе как "черным" ее юмор не назовешь.
Чтобы не заикаться и не выдать своей нервозности, а также не показаться излишне впечатлительной особой, визит к которой был большой ошибкой, я выдержала многозначительную паузу, с недоверием поглядывая на Адель Прошкину, в данный момент потягивающую чай из чашки и примеривающуюся к мармеладине из вазочки. Отвлечение сыграло мне на руку: есть возможность внимательно рассмотреть мою гостью, проследить за ее действиями или дождаться ее следующего шага, пусть сама проявляет инициативу. Адель со спокойным видом жевала мармелад и запивала чаем. Никакого тебе напряжения, ни тебе неловкости, ни дрожи в руках. Стоит позавидовать современной молодежи, способной абстрагироваться от проблем разного свойства. Лично я обожаю "делать из мухи слона", когда это касается непосредственно меня или моих близких, переживания меня захлестывают. Проблемы посторонних людей тоже не оставляю без внимания. И никогда не тороплюсь с выводами о людях, никогда не делаю выводы наспех, чтобы найти повод отдалиться и не иметь ничего общего. Любой человек в той или иной ситуации может вести себя по-разному, даже в одной и той же ситуации он ведет себя иначе, в зависимости от его эмоционального настроя, настроения в данный конкретный момент и умения контролировать себя. Но я никогда не строила из себя психотерапевта, я им не являюсь, потому свое мнение о человеке строю по собственным наблюдениям, по наитию, без всяких теорий.
В отличие от меня, как я уже успела заметить, Адель выглядела спокойной как удав. Глаза не бегают, на диване Адель не елозит, не подпрыгивает, ножками под столом не сучит. Мне даже показалось, что вид у Адели... торжествующий, как у человека исправно выполнившего поставленную задачу и теперь этот человек может позволить себе всё что угодно, в том числе и угоститься у накрытого стола. И каков будет мой вывод-диагноз в связи с ее торжествующим видом? Адель Прошкина склонна к зашкаливающим преувеличениям, желая привлечь к себе внимание, коим она обделена по неясным мне пока причинам.
Странный преждевременный вывод. Молодые девушки иначе привлекают к себе внимание. Причем возможностей у них для этого более чем достаточно. Чего не скажешь обо мне, женщине "за...", пусть не глупой, но без выдающихся способностей. Я много чего знаю, но не собираюсь делиться своими знаниями с каждым встречным-поперечным, дабы убедить в том, что в интеллектуальном развитии я стою на ступень выше: во-первых, не выношу хвастовства, во-вторых, не привыкла унижать собеседника. Есть еще один способ привлечения к себе внимания - вырядиться, к примеру, в тинэйджерский наряд, то-то смеху будет, заодно стану центром всеобщего внимания. Возможно, у кого-то вызову сочувствие: что с нее взять - одинока как перст, вот и мудрит.
Это в молодости - "подлецу всё к лицу", это я не о качествах человека, как вы догадались: в моем возрасте что ни надень, года не спрячешь.
Но Адель!
Несмотря на немодельную внешность, она имеет возможность удивить и привлечь внимание окружающих любым разумно-доступным способом, а разума ей хватит, при этом будет выглядеть гармонично, усмешек не вызовет. И не только способна удивлять экспериментами с внешним видом, раз она учится в архитектурном институте, то не обделана способностями или талантом, поэтому в ее власти поразить своей работой преподавателя и сокурсников. Было бы желание, как говорила моя старшая тетушка. В любом случае не стоит прибегать к общению с незнакомой теткой и вешать ей лапшу на уши, тем более, не стоит плети интриги.
Мне хотелось, чтобы Прошкина уловила мой взгляд, сообразила - не на ту напала, промашечка вышла, расстроилась и исчезла из моей жизни раз и навсегда. Ничего, первый блин комом, посмотрим, что будет дальше.
Исчезать Адель не собиралась, уминала за обе щеки мармелад, как будто поставила себе цель очистить вазу в рекордно-короткие сроки.
Я задумалась: а хочу ли я, чтобы она, уничтожив все мои припасы - на здоровье, мне не жалко! - ушла, не высказав своих подозрений относительно отчима до конца? То, что это всего лишь подозрения, у меня сомнений нет, в противном случае, она отправилась бы в полицейский участок. С домыслами в участок не пойдешь.
Я заботливо придвинула к гостье тарелку с печеньем-курабье, дав понять, что времени у меня навалом, пусть себе ест и ни о чем не думает. Я готова ждать столько, сколько нужно.
Адель бросила хмурый взгляд на печенье, перевела глаза на одинокую мармеладину и с глубокой печалью отправила ее в рот. Печенье осталось нетронутым.
Я ушла на кухню, заварила чай, вернулась в гостиную и наполнила чашки ароматным чаем. Пожевала кусочек сыра, отхлебнула чаю из чашки, старательно отводя взгляд от гостьи, которая тоже взяла с тарелочки кусочек сыра, рассмотрела его, откусила маленький кусочек, старательно разжевала, затем доела оставшееся. Я наблюдала за гостьей исподтишка, с родительским удовлетворением заметив, что печенье успело бесследно исчезнуть пока я заваривала чай.
Моему терпению позавидует любой, но всему есть предел. Спрашивается, как долго мы будем сидеть, как два незнакомца, случайным образом оказавшиеся за одним столом в кафе-забегаловке и уничтожать съестное? Верю - не верю я этой сочинительнице (?), но хочется дослушать историю до конца. Заинтриговала и сидит молчит.
То, что Адель не выглядит расстроенной или до крайности перепуганной, а спокойно угощается, это ни о чем не говорит - возможно у нее характер... нордический, твердый. Мужской характер: внутри кипит, но вида не подает. Ей необходима пауза-передышка, чтобы обдумать и решить - надо ли посвящать постороннего человека в круговерть личных событий. Или до визита ко мне не помышляла о причастности отчима к исчезновению своих знакомых, и вдруг осенило. И ей нужно как-то осмыслить, поспорить с собой, поэтому она не соображает, что делает, чем ее угощают - она вся в себе, в своих мыслях.
Через открытую форточку с улицы донеслись громкие детские голоса и послышался звонкий заливистый собачий лай. Адель повертела головой по сторонам, перевела взгляд на журнальный столик, потом сосредоточила взгляд на мне, сведя брови на переносице, как бы пытаясь понять, кто я и что здесь делаю, вдруг неожиданно для меня улыбнулась, выказав на щечках свои миленькие ямочки.
- Не хотите ли еще... чего-нибудь? - растерянно вопросила я, невольно улыбаясь в ответ.
- Извините, - сказала Прошкина, снова скользнув глазами по опустевшему столу и одновременно смахнув с губ невидимые крошки.
- На здоровье, - брякнула я.
- Вы не подумайте... ничего такого, - протараторила девушка.
- Вы о недавнем заявлении или... - я указала кивком головы на пустую посуду.
- Я все съела и не заметила, - с сожалением произнесла она: то ли извинялась за полное уничтожение, то ли сожалела, что лакомство закончилось. Но снова предлагать я не стану, не из жадности, а, чтобы дать понять - пора бы продолжить прерванный разговор.
Но Адель продолжать не собиралась, с тоской смотрела на окно, через открытую форточку которого доносились оживленные голоса: то ли голоса отвлекали и не давали сосредоточиться, то ли испытывала легкую зависть к детишкам, которые не познали того, чего успела познать она.
Четко выговаривая слова, я решила подтолкнуть гостью:
- Значит, вы подозреваете своего отчима в двойном убийстве...
- Подозреваю, но доказательств у меня нет.
- Если вам сложно говорить на эту тему, то я настаивать не стану, - высказалась я, с трудом пряча разочарование.
- Не просто, - вздохнула девушка, - но мне необходимо кому-то рассказать...
Несмотря на невыразительную внешность и избыточный вес, Прошкина никогда не чувствовала себя обделенной в мужском внимании. Из большого числа друзей противоположного пола всегда находилась парочка влюбленных, которых соревновались за объект своего пристального интереса. Адельке нравились эти соревнования, она поощряла воздыхателей, отдавая предпочтение то одному, то другому, но относилась ко всем, на самом деле, ровно, по-дружески. С девочками Адель предпочитала вообще не общаться. В детстве не любила игры в дочки-матери, позже - тайные признания в неразделенной или разделенной любви и обсуждение сверстниц. То ли дело с мальчишками, с ними можно и в казаков-разбойников, и в футбол. С пацанами гораздо интереснее, чем с девчонками.
Когда начались занятия в выпускном классе общеобразовательной школы, Адель увидела в другом свете своего проверенного временем дружбана Влада Укропчикова. За три летних месяца Владислав сильно изменился - из вихрастого коротышки превратился в парня выше среднего роста с модной стрижкой. Лицо, некогда усыпанное канопушками, значительно очистилось, а волосы, поражающие огненно-рыжим цветом, потемнели. Золотой мальчик стал бронзовым парнем.
Странно, что Адель только сейчас заметила, какого необыкновенного цвета у него глаза - не просто зеленые, а малахитовые.
Они подружились еще в первом классе. Влад сразу стал называть Адель Марусей, сам не мог объяснить, почему. Маруся и Маруся, пусть так, Адель не возражала, тем более, ей не нравилось лишний раз слышать свое дурацкое имечко.
Влад всегда посмеивался над Маруськиными ухажерами, но не ядовито-издевательски, чтобы подруга не обижалась и не приняла его уколы за ревность, которую парень тщательно скрывал, как и свои робкие чувства. Но разве запрячешь свое особое отношение к той самой девушке, которая знает тебя как облупленного. Маруська-Адель давно заметила его тайный интерес, но не пыталась что-либо предпринять, дабы не потерять старого друга: ответить на чувство она не могла, Влад был для нее просто другом.
И вот в день первого сентября, после долгой разлуки, ее сердце неожиданно встрепенулось при виде Владислава Укропчикова, так непохожего на прежнего Влада. Сначала Адель вообще засомневалась, он ли стоит перед ней. Стоит и приветливо улыбается. А потом этот знакомый незнакомец сграбастал ее в охапку и прижал к себе. По-дружески. По-братски. Ведь так давно не виделись, успели соскучиться. После объятий отодвинул ее от себя, но не отпустил и ТАК посмотрел, что ее сердечко рвануло к горлу и там застряло, перекрыв дыхание. Ноги подкосились, и Адель точно бы рухнула на землю на радость всей школе, но вовремя сообразила укоротить дистанцию между ней и Владом и прижалась к его груди. В груди бешено колотилось сердце, норовя проскочить прямо в голову, чтобы взбудоражить и без того беснующиеся мысли и подтолкнуть к неразумным действиям. Адель попыталась мысленно успокоить свое сердце - "уймись ты, наконец, уймись!". Никакие уговоры не помогали. Откуда-то у сердца, вдруг познавшего высокое чувство, появились ноги, откуда-то под этими ногами появился батут, волей-неволей сердцу с ногами пришлось запрыгать на батуте, высоко-высоко, норовя при каждом подскоке выскочить наружу...
У Адель закружилась голова. Пришлось сильнее обхватить двумя руками старого друга и закрыть глаза. С закрытыми глазами стало еще хуже.
Влад что-то ей вещал, кажется, говорил о том, что соскучился, что очень рад встрече, что она, его Маруська, великолепно выглядит... От этих слов, придуманных ею или не придуманных - второй вариант предпочтительнее, ей становилось только хуже, даже начало слегка подташнивать. В голове гудело, голос Влада доносился издалека.
Надо отодвинуться от Влада, мне станет лучше, - подумала Адель, с большим нежеланием убрала голову с груди Влада и слегка потрясла головой, чуть приоткрыв рот, чтобы избавиться от шума в ушах. Радостный гул школьной линейки ворвался так внезапно, что она испуганно попятилась. Напряженно осмотрелась, изумленно сообразив, что вокруг ничего не изменилось, школьная линейка по случаю начала учебного года идет своим чередом, нарядные школьники светятся счастьем, озабоченно и сдержанно улыбаются учителя.
Прошкина перевела взгляд на Влада Укропчикова, который смолк на полуслове и удивленно посматривает на нее. Немой вопрос в его глазах быстро исчез, ему на смену пришли радость, восхищение, надежда, ожидание.
- Я тоже по тебе соскучилась, - брякнула Адель-Маруська, в груди которой произошла замена ЕЕ сердца на донорское, незнакомое, чужое. С этим новым сердцем ей тяжело и легко, радостно и грустно. Хочется смеяться невпопад, хочется рыдать навзрыд, хочется, хочется... Хочется прижаться и стоять долго-долго, хочется молчать и наслаждаться молчанием и пониманием того, что им обоим хорошо и комфортно. А хорошо ли им обоим или только ей одной?
Влад стал другим. И этот взгляд...
От радости и понимания, что надежда есть, что отношения могут измениться, ее сердце перестало скакать на батуте, вернулось на положенное ему место и затаилось в ожидании.
Адель-Маруська не удержалась и боднула Влада в грудь. И так замерла.
- Марусь, с тобой все хорошо? - спросил Влад таким трогательным голосом, что она чуть не пустила слезу.
- Лучше, чем могло быть, - пролепетала она в ответ, путаясь в собственных мыслях. И отошла от него.
Как же так? Почему? Как это вышло? - спрашивала у себя Прошкина и ни кстати вспомнила, что за три прошедших месяца не вспоминала о Владиславе. Вообще. Ну ни разу... Он укатил к каким-то дальним родственникам в Юрмалу и ни разу не дал о себе знать. Даже не позвонил, гад такой. Адель хотела сама его набрать, а потом подумала: он там развлекается с девицами, а тут я... Еще подумает чего... лишнего...
С чего бы ему думать лишнего? Ну, позвонила и позвонила. Хотела узнать, как у него дела, как ему живется в Европе.
Нет, не решилась ему позвонить, чтобы он много о себе не воображал. Сам не звонит, значит, не нуждается в ней, забыл. Друг называется.
Ага, не вспомнила! Давай-давай, обманывай себя. Еще тогда, летом, что-то внутри шевельнулось - обида, ревность, интерес или простая зависть - и быстро испарилось. Просто раньше Маруська с Владом на такой длительный срок не расставались, месяц, не более, а тут целых три.
Наверное, нужно было расстаться, отвыкнуть, "размыть" в памяти облик, чтобы встретиться и посмотреть друг на друга другими глазами.
Только Адель начала мало-помалу приходить в себя, как Влад, знакомый незнакомец, снова расчувствовался и прижал ее к себе. Девушку бросило в жар от таких привычных-непривычных объятий знакомого незнакомца. Она тотчас отпрянула от Влада, отпрянула слишком быстро, хотя, млела от объятий, млела от запаха человека, которого знала десять лет. Но раньше не млела, и сердце не трепыхалось, билось ровно. И слова выговаривались легко, и фразы строились правильно и просто. Внезапно всё переменилось, она превратилась в косноязычную тупицу с коровьим взглядом.
Сейчас видоизмененный Влад заметит ее коровий тупизм, ощутит ее полноту, почувствует ее сильную потливость и, как следствие, учует смешанный запах парфюма и пота, сморщится и поспешно удалится, даже не задав привычный первосентябрьский вопрос - "как ты провел лето". С сочинения на эту тему начинается каждый учебный год. Но то сочинение, в котором должно быть всё правильно и в тоже время совершенно-приукрашено, а то жизнь, наполненная нарушениями запретов и вольностями, иногда выходящими их берегов. Прошкиной совершенно не хотелось услышать рассказ Влад о том, как он провел лето, потому что в его рассказе обязательно будут присутствовать девушки, благодаря которым он... повзрослел. Потому и не позвонил ей ни разу. Забыл, влюбился, изменился.
Конец всему. Играм, разговорам по душам, телефонным звонкам в неурочное время. Конец дружеской поддержке... Конец жизни...
Потому что ТАКАЯ Адель, переставшая быть Маруськой-другом, ему на фиг не нужна, у него там, в Европе, были девушки ни ей чета. И тем более от них не разило смесью пота и парфюма.
Адель склонила голову набок и незаметно принюхалась. И облегченно выдохнула - никакого отвратительного запаха нет, только легкий аромат хорошего дезодоранта.
Адель слегка расслабилась. И благодаря переживаниям, возникшим на пустом месте, справилась с новым состоянием. Смогла улыбнуться, что-то сказать связно-умное, с долей юмора, и по-дружески, привычно-залихватски, хлопнуть Влада по плечу.
Но в душе-то, в душе! В душе творилось что-то невообразимое! Это было так внове, так непривычно, что появилось острое желание остаться наедине и свыкнуться с новым состоянием. Наедине! Даже без Влада, красавчика, лучше него нет и быть не может. Вон как все девчонки смотрят на него.
Конечно, Прошкина никуда не ушла, попыталась влиться в общий праздник.
Со своим сердцем она как-то совладала, но что делать с животом?! Нет, живот не болит в привычном понимании, но в нем происходят какие-то непонятные процессы, вызванные новым состоянием. И почему "животные процессы" возникают каждый раз, когда ее глаза встречаются с глазами Влада? Боже, что у него за взгляд! Его взгляд говорит о... о многом говорит. Это особенный взгляд, понятный только ей, Маруське.
Кто-то из влюбленных говорил о бабочках в животе... Может, у нее тоже появились бабочки... Их великое множество, и они, благодаря своей уверенной подъемной силе, тянут Адель за собой. Она летит, летит, летит. И вот она уже парит над облаками... Но где Влад? Его нет. Он не желает присоединятся к ней. У нее - чувства, у него - чувств нет. Или есть, но у него другой объект для выражения чувств, и Влад тоже где-то летает, летает, летает... в чужой компании.
И что теперь? Как жить с пониманием своей ненужности? Теперь ничего другого не остается, как страдать, плакать в подушку, искать выход - как-то справляться с большим чувством? Конечно, можно переболеть, излечиться и жить дальше, благодарить судьбу, что ЭТО произошло. ЭТО было! Увы, не случилось продолжения, не узнала, каково бывает, если чувство ответное...
Первый учебный месяц никаких сюрпризов, приятных или нет, не принес. И Маруська этому была рада - надежда умирает последней. Параллельно с обучением в школе она начала посещать подготовительные курсы в Архитектурный институт, готовила работы к конкурсам. Голова и руки работали в нужном и как бы в правильном направлении, но сердце ныло от неведения и приближавшейся неминуемой развязке, не сулившей ей ничего хорошего.
Адель специально себя настраивала пессимистически, чтобы, получив неутешительный ответ или ранивший ее намек, сказать - я так и знала! Раз заранее знала, что и расстройство будет не максимальным, не доведет ее до погружения в полную апатию, не утопит ее в депрессии...
Влад общался со своей Маруськой привычно-дружески, только иногда задерживал взгляд на ее лице, как будто на лице была большая бородавка или шрам на лбу после проведенной хирургической операции. Такое сравнение приводила Прошкина и невольно дотрагивалась ладонью до лица или исподтишка поглядывала на экран смартфона, чтобы оценить свое нечеткое отражение, способное уловить некие лицевые изъяны.
И постоянно задавалась вопросом: что Влад увидел на моем лице, чего я разглядеть не в состоянии? Если - отвратительный прыщик-гнойник, то в его взгляде читалась бы неприкрытая неприязнь, если - размазанную под глазом тушь, он бы не преминул сказать, чтобы я устранила непорядок.
Никакой неприязнью и не пахло, о непорядках в ее внешнем виде Влад не говорил. Или он уловил ее сердечный интерес к нему и удивляется - о чем она думает? Неужели на что-то рассчитывает? Где он, а где она!
Мать с младых лет внушала дочери, что она красавица, что она лучше всех! Для любой любящей (!) матери дочь всегда лучше всех. Чем чаще говорится на эту тему, тем больше возникает сомнений, тем более у тех дочерей, которые не глупы и адекватно оценивают свое отражение в зеркале. Адель была из их числа. Поэтому, услышав очередное восхищение матери ее "неземной красотой", не выдержала и обронила, отчетливо выговаривая слова: "Материнская любовь слепа, но успокаивает одно - красота является понятием относительным". В ту пору девочке едва исполнилось семь лет. От неожиданности мать растерялась, потом рассмеялась, потом обняла дочь и расцеловала ее в обе щечки, приговаривая "умница ты моя, умница..."
Быть умницей Адели нравилось. Ум компенсировал сомнительную красоту, однако понятие относительности засело в голове, а когда у Адели начали появляться поклонники, она убедилась в собственном высказывании, адресованном ослепленной любовью матери.
Но Адель всегда казалось, что люди с одинаковыми критериями красоты должны быть чем-то схожи внешне, хотя, между ее матерью и каждым поклонником не было общих черт. Внешних! Поэтому она переключалась на душевные качества, вот здесь да, было сходство, главным из которых являлось доброе отношение к ней. И еще терпимость. Почему-то не задумывалась, что доброта и терпимость исходят от особого отношения к ней. Не видела связи.
Сейчас, вспомнив о своей детской философии, она попыталась отыскать сходство Влада с ее матерью. Влад всегда был к ней добр, но до поры до времени, когда его терпение ее выходками заканчивалось.
Что из этого следует? А то и следует...
Глупая философия! Да, глупо с ее стороны искать общие черты между людьми разного пола, возраста и не объединенных родственной связью.
Прошкина совсем запуталась в лабиринте выдвигаемых версий. Вероятно, от любви она сильно поглупела, чем вызвала удивление у Влада Укропчикова, который смотрел на нее и поражался происходящей с ней метаморфозой.
Вот в чем проблема - он удивлен и поражен!
Умница... эх... умница...
Ни ума, ни красоты... Обделенная...
Пора бы прозреть... Попытаться прозреть и понять, что... в глазах Влада мелькает непривычный мужской интерес. Так и есть... Потому он выглядит знакомым и незнакомым одновременно, и его внешние изменения не в счет.
Пора отодвинуть на задний план свои переживания и, наконец, услышать Влада... Но он почему-то молчит. Молчит и смотрит... Это так несвойственно для него.
Вот заговорил и умолк.
Кажется, Влад постоянно порывается что-то сказать, начинает, замолкает, снова говорит, но совсем не о том, о чем собирался сказать...
Как-то в пятницу вечером Укропчиков ей позвонил и предложил сходить в выходной день в кино. Обычное для друга предложение, не абы что. Вот только голос у него был непривычно-странный: нерешительный и волнительно-ожидающий. Таким голосом мужчины обычно делают своим девушкам предложение руки и сердца. Об этом подумала Прошкина и сильно забеспокоилась, как будто ей сделали подобное предложение и сократили срок для принятия решения до минуты.
- Ну, я не знаю, - в итоге протянула она, одурев от обыденного, на первый взгляд, приглашения. Всего лишь зовет ее в субботу в кино.
- Как не знаю?! - возмутился Влад и не дождавшись четких пояснений, вдруг начал пересказывать сюжет фильма.
Ага, он уже видел этот фильм в своей Юрмале, причем в обществе какой-то привлекательной девицы, - разозлилась Адель, отключившись от монолога друга.
Друг что-то почувствовал, сам прервался на полуслове и вкрадчивым голосом поинтересовался:
- Маруська, у тебя на завтра образовались какие-то дела? Такие дела, о которых ты не можешь мне сказать?
Маруська молчала - сочиняла необидный ответ, но тонко-колющий, заставляющий предпринять что-то сверхординарное, о чем давно мечтала. Например, ляпнет о свидании с парнем, с которым познакомилась на днях. Парень сразу на нее запал, все быстро закрутилось... Банально до оскомины.
Разозлившись на саму себя, резко заявила:
- У меня завтра занятия на подготовительных курсах, поэтому я не могу пойти с тобой в кино! Понятно?!
- Чего уж тут непонятного, - напряженным голосом проговорил Укропчиков, возмущенно посопев. И на всякий случай уточнил, - ты не врешь?
Маруська многозначительно хмыкнула - понимай, как знаешь.
- У тебя свидание, - "догадался" Влад, а Прошкина порадовалась своей "закрученной" идее с подкурсами.
- Почему сразу свидание?! - удивленно вскинула брови Адель, сложив их выразительным домиком. Губы жили своей жизнью, они по-клоунски растянулись в улыбке. Благо, Влад не видел ее воочию. Поэтому она могла корчить рожицы, радуясь своей победе, могла светиться от счастья, могла вдруг загрустить, если он сдастся. Но главное-то она услышала - Владу совсем не нравилось, что у нее предполагается свидание, которое она старается скрыть. Если скрывает, то всё серьезно. Если ничего серьезно нет и не предвидится, то она расписала бы очередного воздыхателя в красках, они вместе бы похихикали и условились о встрече на завтрашний день.
- А что же еще?! - сквозь зубы процедил парень. - Что я должен думать, когда ты пытаешься мне нагло врать?!
- Я? Тебя? Обманываю? - отпечатала Прошкина. - Когда такое было, чтобы я... Да, я самый честный человек из всех правдивых людей, - затараторила она.
- Маруська, ты сама говорила, что занятия на подкурсах у тебя по вторникам и четвергам, - продолжал цедить Укропчиков с робкой ненавистью, а она представила, как он щурится и отчаянно ждет ее раскаяния, заверения в неправильности трактовки ее слов...
- Так... в четверг занятий не было, их перенесли на субботу, - продолжала врать напропалую Маруська, не понимая, чего добивается. При этом улыбалась всё шире и шире и боялась, что Влад, с которым она затеяла странную игру, ее раскусит из-за ее несдержанного и преждевременного празднования победы.
- Допустим, я тебе поверил, - с явным неудовольствием проговорил он, выдержав паузу. И тотчас задал ответ, полный надежды, - Марусь, а сачкануть никак нельзя?
- Ради тебя, я готова на все! - якобы пошутила она.
В каждой шутке есть не только доля, но и большая часть правды...
Ей казалось, что давний друг-приятель будет ждать ее у кинотеатра с букетиком цветов, милым и в то же время элегантным. А она... поднимет на смех Влада, торжественно сживающего в кулаке букет: что это ты, с дуба рухнул или съел на обед грибы с галлюциногенами и что-то себе вообразил?.. Он фыркнет в ответ: так и было, раз притащился с букетом! А она: неужели мне нельзя подарить цветы? Что ж я физиономией не вышла? И понеслось-поехало. Потом сорвется с места и, не сбавляя хода, доберется до дома. А уж потом, в родных стенах, оторвется по полной - сначала примется рыдать в подушку, успокаивать себя, а затем быстро отыщет виновного - себя любимую, невоздержанную и идущую по проторенной дорожке скандальных особ, способных устроить бурю в стакане воды - раздуть конфликт на пустом месте. Пожалеет о своей глупой выходке, но будет поздно.
Не Маруська - здравомыслящая девица семнадцати лет, а одно сплошное недоразумение, которое кидает из стороны в сторону. Наверное, у влюбленных дурочек всегда так и происходит - сами не знают, чего хотят.
Действуя по указке воображаемой обиды, Адель нарисовала себе другую картину, с применением физического насилия: она забирает из рук Влада пресловутый букет лютиков-цветочков и хлещет Влада по щекам. После чего отправляет букет в урну, отряхивает ладони и уходит прочь, презрительно хмыкнув напоследок.
После подобной выходки Укропчиков к ней точно не подойдет, будет соблюдать дистанцию - от его бывшей школы до его новой школы, куда он переведется по личному желанию, чтобы забыть о существовании одной сумасшедшей.
Возможно, она успела тронуться умом в ожидания чего-то такого, неземного-чудесного. Потому и придумывает буйные истории одна лучше другой. Любимый парень в кои-то веки пригласил ее на свидание - это не просто дружеский поход в кино, она почувствовала по его настойчивому и волнительному голосу, а она ведет себя как дура зловредная: сначала сочинила про субботние подкурсы, потом начала представлять себе "жаркую" встречу, которая довела ее под полного ку-ку. Припадочная.
Вот уж Влад удивится так удивится, когда поймет, с кем он дружил долгие десять лет. То-то будет для него открытие, достойное... звания лауреата всех имеющихся премий.
С чего вдруг с ней произошла такая метаморфоза? Она попросту злится. Да-да, все дело в злости. Она ждет, но ничего не происходит. И сейчас предвидит, что это всего лишь дружеский поход в кино, коих было великое множество за прошедшие годы дружбы.
Влад не испытывает к ней никаких чувств. А она... всё себе придумала... Выдает желаемое за действительное. Опять и снова, снова и опять.
От нахлынувших эмоций, Адель шарахнула об пол свою любимую вазу для цветов, которую ей подарил Влад на женский день восьмое марта.
- Все знают, в гневе я страшна, - пробубнила она, оценив работу собственных рук, увы, мыслительный процесс в голове вовремя не подключился.
На громкий звук прибежала мать.
- Что произошло? - спросила она, вцепившись взглядом в раскрасневшееся лицо дочери.
- Уронила. Случайно вышло, - отпечатала дочь каждое слово, с трудом сдерживая слезы.
Из-за спины матери показалась заинтересованная физиономия отчима. Его появление стало последней каплей для девушки. Она вытолкала обоих из своей комнаты и придавила спиной дверь, незаметно оказавшись на полу. Едва появившиеся слезы сразу высохли, Адель мысленно задала себе вопрос: "Как у меня лихо получилось получить руины из еще не выстроенного замка?"
Надо для начала встретиться с Владом, а... потом будет видно.
Как же было хорошо до этого первого сентября. Дружба, всё ясно-понятно, и вот тебе - здрасте, прибыли на конечную станцию. Вылезай и разбегайся в разные стороны. Так и будет, если она только намекнет на свои чувства, которые Владу совершенно не нужны. В ответ он скажет заезженную фразу: Маруська, ты отличная девчонка, классный друг, но у меня уже есть девушка, которую я... Давай останемся друзьями.
Так он скажет, но оба поймут без лишних слов - прежних отношений у них не будет никогда. Поэтому надо дорожить тем, что есть... Любишь его, на здоровье, люби тайно...
Укропчиков стоял на ступеньках кинотеатра и ждал ее. Никакого букета в его руках не было. Адель облегченно выдохнула, как будто готовилась действовать по указке своего воображения. А она может, потому что часто следует свои мыслям, не отдавая отчета.
Когда в зрительном зале погас свет, Владислав тотчас сжал ее руку своей надежной мужской рукой, чего ранее себе не позволял. Можно подумать, пытался почувствовать ее поддержку, заранее зная сюжет будущего фильма ужасов. Адель напряглась, затаилась, перебрала кучу вариантов развития событий, не обращая внимания на экран. Фильм шел сам по себе, девушка где-то витала, продолжая сочинять историю отношений, но параллельно готовилась к дальнейшим действиям Влада. Увы, никаких действий он не предпринимал, только сильнее сжимал ее руку, когда на экране творилось что-то невообразимое с дьявольским хохотом и ужасающим криком.
Когда в зале зажегся свет, Адель вернулась в действительность и осторожно высвободила занемевшую руку. Занемевшей казалась не только рука, все тело было чужим, плохо подчиняющимся, что уж говорить о голове, бывшей одновременно вилком капусты и пустым котелком.
На улице уже стемнело. Влад пытался обсудить просмотренный кинофильм, но Маруська отмалчивалась. Предложила посидеть на скамейке, как будто во время долгой прогулки они успели отмахать несколько километров, а не прошли всего-то метров пятьсот, а до этого два с лишним часа оставались приклеенными к удобным креслам.
Они присели на скамейку близко друг к другу. Так случайно вышло. Недолго думая, Укропчиков обнял ее за плечи. Адель с сожалением подумала о своей тучности, о мясистых плечах и о немодельной внешности в целом.
Без перехода Влад заявил:
- Маруська, мне нужен твой совет. Ты же все-таки девочка.
- Я? - опешила Прошкина и убедительно заверила, - да, я девочка.
Могла бы привычно отшутиться: а ты думал, что я мальчик? За десять лет не раскусил?
Но ей было не до шуток, не до веселья. Догадывалась, что сейчас услышит нечто такое, что окончательно убедит ее в невозможности нового статуса их отношений.
- Маруська, я втюрился, всё по-серьезному. И не знаю, как признаться той, которую полюбил.
- В этом деле я не советчик, - чужим голосом произнесла Адель. Кажется, у нее молниеносно поднялась температура, начал бить озноб и захотелось укутаться с головой в теплое одеяло.
- Почему? - беспечно удивился слепец из спепцов. - У тебя всегда было много поклонников, кто-то...
- Никто ничего не говорил, - отчеканила Прошкина, пресекая дальнейшие разговоры на неприятную тему. Как же ей плохо. Все тело выкручивает, зубы выбивают дробь, в животе вместо бабочек гвозди, они тычут во все органы, органы воют от боли, взывают к помощи. Как ей себе помочь? Она не в состоянии себе помочь, помощь должна прийти извне, от единственного человека, сидящего рядом и обнимающего ее за плечи. Одного слова будет достаточно... Трех слов будет достаточно. И она станет самым-самым счастливым человеком на всей планете.
- Никогда не поверю, - между тем хмыкнул Укропчиков, не желая вставать со своего конька. И собрался пуститься в воспоминания, начав привычным "а помнишь...", но девушка рявкнула что есть мочи:
- Не помню! Не было ничего такого и никого не было! Чего ты ко мне пристал?!
Резко скинула с плеча мужскую руку, собралась было рвануть с места в скоростном темпе - и пусть Влад думает о ней всё, что пожелает, ей уже все равно, раз он с кем-то зашурымурился в своей Юрмале, втюрился по уши и теперь не знает как ему признаться, - но повременила: может все-таки стоит его выслушать, без всяких советов с ее стороны и ради сохранения хотя бы видимости дружбы?.. А нужна ли ей такая дружба? Ей уже вообще не нужна дружба с ним, ей хочется чего-то большего, чем прежняя дружба. Лучше сразу рассориться, разойтись, жить и бороться со своей любовью без взаимности. Пусть он продолжает любить кого-то другого, не ее, неуклюжую, толстую, некрасивую... и уже не умную.
Все-таки привстала с места и тут же бухнулась назад, причем не самостоятельно, а под давлением твердой мужской руки. Укропчиков порывисто вернул ей прежнее положение и сразу... всю ее скомкал, сжал, приблизи к ее губам свои теплые и вкусно-пахнущие губы и... перекрыл кислород. От неожиданности Адель попыталась вырваться, сопротивлялась недолго, каких-то пару-тройку секунд, потом уплыла в неведомые дали. В неведомых далях был чрезвычайно жаркий климат, на поверхности воды красовались кувшинки невероятных размеров. В одной из кувшинок находились они, Влад и Маруська - влюбленная парочка, похожая на Дюймовочку и Эльфа.
Как-то забылось, что Адель похожа на Дюймовочку так же, как жираф на кролика, но в данный момент она чувствовала себя именно Дюймовочкой, легкой, воздушной...
Прошкиной необычайно повезло, сказочно повезло - она познала ответную любовь. Ей не хотелось трубить об их отношениях во весь голос. Их любовь была только их любовью.
На людях они вели себя привычно, изображали пацанскую дружбу.
Новый год встречали вдвоем на даче родителей Влада. Он сказал родителям, что они соберутся избранным обществом своего класса, никто не догадывался, что избранное общество состоит из двух влюбленных.
На даче ВСЁ и случилось. Влад был заботлив и слегка безумен, нежен и мягко-напорист. Он был необыкновенным. А она - первой красавицей на земле...
Адель предполагала, что наблюдательная мать заметит, как светятся глаза ее дочери, как она порхает, и сделает соответствующие выводы: когда-то должен был наступить этот момент, все были молодыми, все влюблялись...
Но мать ничего не замечала, или замечала и только делала вид, что жизнь идет как обычно, без изменений.
Чего не скажешь об отчиме. Стефан Ремесло спросил прямо:
- Ты с ним спишь?
Адель хотела проигнорировать вопрос - кто он ей, чтобы отвечать на такой личный вопрос, однако не смолчала, с вызовом заявила:
- Я его люблю! После школы мы собираемся пожениться!
Стефан не спросил имени ее избранника, видимо, и так знал. Стефан криво ухмыльнулся и прошел мимо нее, слегка зацепив плечом. Но Адели показалось, что ее толкнули в помойную яму, вымазали в грязи.
Зачем я ему сказала? - запоздало подумала она. Собиралась рассказать обо всем Владу, посоветоваться, но передумала. Пусть отчим ябедничает маме, ей все равно. Будут нападать, воспитывать, уговаривать, убеждать, она соберет вещи и переедет жить к Владу. То-то будут счастливы его родители. Но никуда его предки не денутся, они люди продвинутые, примут пусть не с распростертыми объятиями, но слова плохого не скажут. Что поделаешь - первая любовь.
Отчим ничего не сказал матери Адели, постепенно Адель забыла о разговоре-пикировке... Забыла бы, если бы не подчеркнуто-внимательное отношение Стефана Ремесло, его постоянные заявления - "я люблю тебя как родную дочь". А мать реагирует одинаково - светиться от счастья: в доме мир, покой и взаимопонимание.
Незаметно закончилась зима, в права медленно вступала запоздавшая и ленивая весна, проспавшая свое время. Приближались весенние каникулы.
Первый день каникул выдался теплым и солнечным. Молодые люди договорились встретиться и пошататься по аллеям парка, выискивая укромные уголки.
Адель ждала Влада в условленном месте, а он все не приходил и не приходил. И его мобильный телефон был отключен. Тогда девушка пошла к нему домой. Но дверь ей никто не открыл. Она долго мялась под дверью, прислушивалась, только собралась уходить, как на лестничной клетке появилась мать Влада. Она очень удивилась, что ее сын не пришел на свидание. Пригласила Адель в гости. Мать Влада чем-то ее потчевала, но Адель не понимала, что она ест, какого еда вкуса. Ей все казалось пресным. Сильно тревожило исчезновение Влада. Сидеть и ждать Влада в доме Укропчивых она посчитала неразумным и вернулась домой.
Дома стало еще хуже, Адель металась по комнате, как оглодавший тигр по клетке. И так же как тигр рычала, только тихо, чтобы никто из домочадцев не услышал.
Влад не позвонил ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня. Его родители обратились в полицию.
Отчим вел себя подчеркнуто-дружелюбно, заботился, успокаивал - он ведь любит ее как родную дочь.
Адель не верила ни одному его слову, ее коробили забота, внимание, признания. Ее тошнило от одного его вида... Вида победителя... Никак иначе.
Но Адель убеждала себя - отчим не мог. Он не убийца.
Время шло. Поиски Влада не увенчались успехом.
Адель Прошкина продолжала жить и надеяться. Надежда на чудесное возвращение того, кого она любила всем сердцем, позволили окончить школу и поступить в вуз.
Чтобы окончательно не сойти с ума, она уверяла себя - Влад жив, он просто уехал, сбежал без объяснений, потому что разлюбил. Так ей было легче...
Со временем боль закопалась глубоко внутри, оставив послевкусие безысходности.
Но молодость, жажда жизни, жажда чего-то нового, новых отношений - сделали свое дело. Неожиданно для себя Адель Прошкина влюбилась...
Я ждала продолжения, но рассказчица не спешила откровенничать о своих новых отношениях, которые - не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться - закончились аналогично первым: события развивались по прежнему сценарию - любовь, счастье, мечты о светлом будущем, трагический исход. Неужели кавалеры сбегали от Прошкиной, искусно заметая следы? Но это очень жестоко по отношению к ней.
Если мое предположение верно, то родственники обоих парней заранее знали об их решении, в противном случае не били бы во все колокола. И не думаю, что смогли профессионально исполнить роль убитых горем, где-нибудь да прокололись. И зачем сбегать, зачем идти на крайности, не проще ли взять и объясниться. Мол, была любовь и прошла, не мы первые, не мы последние... Можно подумать, Адель дочь главаря преступной группировки, который за нее порвет любого, как Тузик грелку.
Только я собралась разбавить гнетущую тишину комнаты, полюбопытствовав касательно предпринимаемых действий родителей Влада, но Адель меня опередила, решив, что мое любопытство является несвоевременным, дала понять, что никто не уполномочивал меня лезть с вопросами-предложениями.
- Аксинья Даниловна, мне хотелось бы на сегодня закончить этот разговор. Мне сложно держать себя в руках, сложно изображать из себя смирившегося человека... И голова сильно разболелась, плохо соображает.
- Конечно-конечно, - запричитала я и подумала, что Адель больше ко мне не придет. Почему я так решила? Вторые отношения ее не тронули, она рассчитывала, что они станут успокоительным лекарством - амнезийной таблеткой, но, увы, ничего подобного не случилось. Но ей безгранично жаль, что второго парня постигла та же участь, что и первого. Первая боль утраты заняла всё пространство, всю душу, всё сердце, всё нутро...
- Я приду завтра, вы не возражаете? - спросила Адель, как будто услышала мои мысли.
Выглядела она ужасно, словно Влад исчез накануне, а не год назад. Вероятно, своим повествованием она разбередила и без того кровоточащую рану. Вышел обратный эффект, несмотря на надежду: выговориться и боль ее отпустит хотя бы чуть-чуть.
- Конечно-конечно. Я буду ждать вас в то же время. В пять, - с материнской заботой произнесла я, мысленно кляня себя за свои же преждевременные выводы относительно гостьи, чего ранее никогда не делала. Что со мной происходит?
- Я приду, - повторилась Адель. - Я обязательно приду, несмотря... ни на что.
Я не выдержала и с испугом спросила:
- Вам грозит опасность со стороны вашего отчима? Если так, то вы можете остаться здесь, - вырвалось у меня. Где - здесь, я указала разведенными в сторону руками.
- Спасибо вам за приглашение, но поспешу вас успокоить - моей жизни ничего не угрожает, - сказала Адель с таким обреченным видом, словно ее терзали глубокие сомнения относительно сделанного заявления. И тем самым дала мне понять, что приняла опасное для себя решение.
- Милая моя, - ласковым голосом вступила я, - может быть я ошибаюсь, может быть мне только кажется, если я ошибаюсь, то заранее прошу меня извинить, - бубнила я, откладывая озвучивание своей догадки, - но мне показалось, что в... в вашей голове засела... одна... нехорошая мысль, которая предполагает... своеобразное решение проблемы. - Я выражалась путанно, с трудом подбирала слова.
- Если вы о самоубийстве, то могу вас успокоить - не дождется! - уверенно заявила догадливая девушка. Речь, естественно, шла об отчиме. Привстала с места, погладила меня по руке - успокоила и одновременно поблагодарила - и добавила, - ничего он мне не сделает. Не посмеет.
- Откуда мы знаем, что у него в голове. Если он совершил два убийства, то адекватным человеком его точно не назовешь. Ко всему он хитер и изворотлив, раз смог "выйти сухим из воды", - пролепетала я, борясь с сумбуром в моей голове.
Хотела найти быстрый выход с наименьшими потерями для Адели, но, увы, мне этого не удавалось. Впервые в жизни я столкнулась с криминалом.
Следуя в прихожую за гостьей, я задала ей еще один вопрос, желая успокоить свою нервную систему:
- Адель, ваш отчим Стефан Ремесло догадывается о ваших подозрениях?
- Иногда мне кажется, что нет, иногда, что да, - подумав ответила она. - Но я не бросала обвинения ему в лицо... И жалею об этом - он мог как-то выдать себя.
- Вы поступили правильно, в противном случае стали для него опасны. Я еще раз предлагаю вам некоторое время пожить в этой квартире. Если вам нужны какие-то вещи, то можем пойти в магазин и купить всё необходимое.
- Спасибо вам, Аксинья Даниловна, вы очень добрый и хороший человек. Я сразу это поняла, как только вас увидела. Не волнуйтесь за меня, все будет хорошо. - Девушка натянуто улыбнулась, попрощалась и ушла.
Некоторое время я стояла на месте как вкопанная, раздумывая, вернуть ли мне Адель или прислушаться к ее словам, что ей не угрожает опасность. В итоге осталась дома, убрала со стола, вымыла посуду.
В голове снова и снова вертелась история, поведанная Прошкиной.
Если Стефан виновен, но должна быть какая-то зацепка. Он не профессионал, поэтому мог наследить... Где наследить? Откуда мне знать, где произошло убийство? И случилось ли двойное убийство в одном место? Что маловероятно.
Куда Ремесло спрятал трупы? Сколько прошло времени, а никто не наткнулся на тела убитых парней.
Сразу вспомнились кинодетективы, в которых убийцы прячут тела в глубоком лесу - выкопал могилу, похоронил, успокоился и забыл. Про братские могилы я в подобных случаях не слышала, одно дело, если убийства произошли одновременно.
Если убийца прятал тела своих жертв в больших зеленых зонах, то никто тела не найдет, если только сам убийца не признается, когда полицейские найдут причину для его задержания. Думаю, методов разговорить преступника у них предостаточно. В данном случае я имею ввиду допустимые законом методы получения информации.
От размышлений о предполагаемом убийце я вернулась к Прошкиной и к исчезнувшему Владу Укропчикову. Мне было искренне жаль и несчастную девушку, и бедолагу Влада, чья судьба известна одному убийце.
Всё думала и думала, как помочь Адели, где искать Влада. Пока ничего умного в голову не приходило. Мысли скакали как взбесившиеся кузнечики, картины расправы над несчастной жертвой перемежались с переживаниями о сегодняшнем дне - как там Адель, что делает, о чем думает, как ведет себя ее отчим?
Я отправилась в ванную и умылась холодной водой. Изучая в зеркале свое влажное лицо, я внезапно подумала: вдруг Влад Укропчиков жив? Да-да, Влад живет себе и здравствует... где-то... там.
- Точное определение местонахождения, - вслух скептически высказалась я. Передернула плечами и продолжила свои рассуждения, - у каждого человека свои особенности поведения, свой характер. Именно из-за мягкотелости и нерешительности он не смог прямо объясниться с Прошкиной. Просто взял и сбежал, когда она... начала строить планы на будущее, не вникая в желания мужчины, а мужчины этого ужас как не любят, они боятся женского напора и пренебрежения их собственным мнением, не выносят, когда решают всё за них, но терпят до тех пор, пока есть желание терпеть или начинается новый период - свою "узурпаторшу" они начинают воспринимать в другом качестве.
Рано или поздно заканчивается затяжной дождь в период хмурой осени, или снег в середине сдержанно-морозной зимы - в переводе с философского на русский разговорный: всему когда-то приходится конец, и плохому, и, увы, хорошему.
И еще мужчин весьма пугает одна новость, особенно в незрелом возрасте. В зрелом - эта новость их тоже пугает, но не сбивает с ног, им необходим какой-то временной промежуток, чтобы с ней освоиться, принять ее, обмозговать и затем порадоваться. И этому есть объяснение - привыкли жить в определенном ритме, с определенными обязанностями, скажем честно, не слишком обременяющими, и вдруг приходится резко менять свою устоявшуюся жизнь. Речь, естественно, одет о беременности их избранницы.
Подобное могло произойти с неопытной молодой парой, Аделью и Владом. Адель, узнав о беременности, тут же поделилась новостью с Владом, чтобы вместе разобраться - радостная ли эта новость или совсем наоборот. Если у Адель в голове царила неопределенность, то Влада новость ошарашила, сбила с ног. О чем он тотчас завил, причем выражение его лица говорило о многом. Влад мог бросил что-то резкое, типа - "где были твои мозги", Адель обиделась, наговорила его десяток обвинительных слов и убежала.
Не известно, доверительные ли у Влада отношения с матерью, но он мог обратиться к ней за советом. Найдется мало матерей сыновей выпускного класса, которых новость о скором отцовстве отпрыска, который еще недавно сам "ходил под стол пешком", заставит скакать бодрым козликом. Зная бескомпромиссный характер Адели и ее сильную привязанность к Владу, мать Влада сообразила, что по-хорошему с девушкой не договоришься, и предложила простой выход из сложной ситуации - сбежать! Куда? К примеру, в Юрмалу, к дальним родственникам. А заявление о пропаже сына мать подала в полицию для отвода глаз. Да, и мать, и сын, согласившийся на авантюру, поступили жестоко по отношению к Адели, но нисколько об этом не пожалели, потому что не было другого выхода.
Вот такое предположение неожиданно родилось в моей голове и было озвучено в тиши ванной.
И что же следственные органы? Следственные органы завели уголовное дело, провели розыскные мероприятия по поиску пропавшего Владислава Укропчикова. Поиски результатов не дали. Что мы имеем? А мы имеем "висяк", как говорят профи.
Между тем Влад Укропчиков спокойно окончил школу, получил аттестат о среднем образовании, поступил в вуз, живет новой жизнью и не вспоминает Прошкину.
А Прошкина, оставшись один на один со своей беременностью, решила вопрос известным способом, не поставив в известность мать.
Вернемся к Владу. Есть несколько явных противоречий в моих рассуждениях: если бы Влад пересек границу Российской Федерации, то это стало бы известно соответствующим органам; если бы Влад остался в Российской Федерации и не пересекал бы границу, то благодаря тому, что он был объявлен во всероссийский (!) розыск, а его фотографии были разосланы по всей стране, его бы легко вычислили - нисколько не сомневаюсь, что к пластической хирургии он не прибегал; и еще один не менее важный момент - Адель заявила о двух случаях исчезновения парней, не думаю, что второй парень пошел по пути Влада Укропчикова и тоже сбежал.
Выходит, что Влад не сбегал от Адели. Он, действительно, бесследно исчез. А жаль - данный вариант, предложенный мною, был бы жестоким по отношению к девушке, но оставил бы Влада в живых. Кто-то может сказать: вот же гад, лучше бы умер, чем ТАК себя вести. Лично я не желаю смерти никому, если только маньякам-убийцам или педофилам.
Повторюсь - лучше побег с предательством, чем ужасный конец одной из сторон, поэтому я вновь уцепилась за свою мысль с побегом.
А если Влад заранее проработал операцию? Где-то приобрел поддельные документы... Бред, еще приплети пластическую операцию для полного изменения внешности, от которой успела отказаться. Это уже из жизни шпионов или главаря преступного мира, уходящего от заслуженного возмездия. Кстати о преступном мире... Вдруг Влад совершил серьезное правонарушение? Тогда ему точно понадобятся "липовые" документы, благодаря которым он сможет покинуть страну.
А что? Это мысль, требующая глубокого осмысления.
Мысль не спешила развиваться в голове, уставшей от чрезмерной нагрузки. Я бродила в потемках по квартире и как мантру повторяла и повторяла фамилию Укропчикова по одной простой причине - пыталась вспомнить, где я ее могла слышать. Конечно, это не избитые Иванов-Петров-Сидоров, но и не Придыхайлов какой-то, один на три миллиона.
Незаметно я оказалась на лоджии.
Майский жаркий день давно сменился благоприятным майским сумеречным вечером. Именно на свежем воздухе я пришла к выводу, что знакомых Укропчиковых у меня нет и не было, просто это однокоренное слово с известной пряной зеленью, вот и всё объяснение.
Вечерний воздух улицы был наполнен ароматом цветущей акации. Некоторое время я тешила свое обаяние, потом все-таки решила лечь спать, не забыв четко сформулировать вопрос касательно сегодняшней запутанной истории с исчезновением Влада Укропчикова...
В большом цветочном горшке колосился укроп. Горшок стоял на широком подоконнике, никакие дуновения ветра не могли подключить овощную культуру к своей игре при всем желании, но укроп, по неведомой причине, шевелился как бы под действием сторонней силы, а затем и вовсе взялся укладываться в снопы наподобие срезанных колосьев пшеницы как бывало в далеком прошлом, когда на помощь крестьянам еще не пришла сельскохозяйственная техника. Сбор урожая с помощью серпа начался в центре круглого горшка и велся строго по спирали. Когда "лес" из высокого укропа слегка поредел, стал просматриваться "крестьянин" - человечек, который трудился на уборке урожая. Крохотный человечек напоминал Нильса, того самого, путешествующего с дикими гусями и ищущего себе приключений. Нильс из мультфильма был повыше росточком, чем этот "крестьянин" с малюсеньким серпом, затерявшийся среди укропного "леса". Умаявшись, Нильс-крестьянин решил передохнуть, лег на землю, закинув руку под голову. Согнул одну ногу в колене, а другую пристроил на нее, принялся беспечно насвистывать и покачивать стопой перекинутой ноги. Свист напоминал пение соловья - выходило красиво и мелодично. И вдруг откуда ни возьмись появилась здоровенная человеческая рука-ручище. Выставив указательный палец, обладатель здоровенной руки принялся вжимать человечка Нильса во влажную землю. При всем своем желании Нильс не мог противостоять большой человеческой силе, сосредоточенной в одном указательном пальце, но Нильс боролся изо всех своих крохотных сил, цеплялся за палец руками и ногами, извивался, изворачивался, но, увы, без всякого результата...
Я проснулась от собственного всхлипывания - так мне было жаль маленького трудолюбивого человечка. Села на кровати и никак не могла прийти в себя, с тревогой оглядываясь по сторонам.
Немного успокоившись, пошла на кухню, чтобы выпить воды и окончательно вырваться из жарких объятий странного сна.
Что за ерунда, право-слово! Разве об этом я спрашивала перед тем, как уснуть?!
Но ответ получен, пусть и завуалированный.
Допустим, этим крошкой Нильсом был Влад Укропчиков - недаром привиделся пушистый укроп, похожий на сосновый лес. Далее - Влад-Нильс работал серпом. Серп - режущий инструмент. Вывод?
Вывод мне совершенно не понравился, последние сомнения в том, что Влад до сих пор жив, у меня исчезли.
Влад Укропчиков скончался от ножевого ранения, убийца закопал тело... Где? В лесу, - тотчас родился ответ, но тут же появилось внутренне противоречие, возросшее до небес.
Надо искать правильный ответ.
С этой мыслью я вернулась в спальню и попыталась уснуть.
Если кто-то уверяет, что он способен увидеть продолжение прерванного сна, не верьте!
Я сидела в классе, на третьей парте среднего ряда. Рядом со мной сидел пацан с яркими зелеными глазами, рыжеволосый и смешной. Он тянулся своей авторучкой к моей тетради, чтобы нарисовать в ней рожицу. При этом заранее хихикал, представляя, что выйдет из-под его пера. Я отодвигала тетрадь, он тянулся и заваливался на меня.
Учительница выводила мелом на доске тему изложения, которое нам предстояло писать после прочтения текста самой учительницей. Услышав неподобающие моменту звуки, учительница резко развернулась и шикнула на нас, назвав обоих по фамилии:
- Кутепова, Укропчиков, я сейчас выгоню вас из класса и напишу в дневнике, чем вы занимались на уроке русского языка.
- Почему сразу Укропчиков, - возмутился рыжий, - всегда Укропчиков, да Укропчиков! Это Кутепова ко мне пристает и мешает заниматься!
- Я к тебе пристаю?! - закатилась я от нахлынувших эмоций и со всей силы шарахнула одноклассника по голове увесистым учебником.
Вместо того, чтобы провести ответные рукоприкладсткие действия или схватиться за ушибленное место, рыжий прижал ладони к животу и скривился от боли. Потом отнял ладонь от живота, и я увидела на его ладони кровь. Что странно, никто из учеников, в том числе и учительница, ничего не замечали. Учительница продолжала выводить мелом на доске, а ученики корябали в своих тетрадках. Я силилась закричать и привлечь внимание, но у меня вырывались из горла какие-то подозрительные звуки, напоминающие крик осипшего петуха и замедленный ход паровоза одновременно. Но и этих звуков было недостаточно для того, чтобы их услышали окружающие.
Мы с Укропчиковым дружно смотрели на его окровавленную ладонь, другой ладонью, ангельски чистой, он силился написать в тетради имя своего убийца - мое имя. Уже начал выводить - в моей смерти прошу винить...
Я приготовилась вырвать из его рук авторучку, чтобы он не написал ничего порочащего меня - я-то совершенно ни при чем, я всего лишь огрела его учебником по голове, никаких ранений в живот не наносила, но в это время в класс зашла девочка в школьной форме и с двумя косичками, с вплетенными в них коричневыми бантами - как и положено в годы моей учебы в школе. Почему-то девочку с косичками тоже, кроме нас с Укропчиковым, никто не заметил. С деловито-озабоченным видом она подошла к нашей парте и озабоченно произнесла:
- Владик, где ты был? Я тебя обыскалась.
- Мам, это все она! - продолжил свое ябедничество пацан и указал на меня пальцем чистой руки.
- Мама? - вопросительно глядя то на женщину-девочку в форменном платье, то на рыжего пацана, пробормотала я.
- Да, я его мать, - призналась она и, заметив, мягко сказано, непорядок во внешнем виде сына, спокойно достала из кармана своего форменного фартучка носовой платок и вытерла сыну испачканную кровью руку, при этом приговаривала, - ну, на минуту нельзя оставить тебя без присмотра. - В ее голосе было столько нежности и любви, что у меня сжалось сердце.
Я продолжала внимательно следить за ее действиями, потом все-таки напомнила о себе неожиданно вырвавшимися словами, обращенными к матери третьеклассника, которая выглядела его ровесницей.
- Привет, Алла, давно не виделись! Не знала, что у тебя есть сын.
- Привет, Аксинья, - безразличным тоном поприветствовала она меня.
- Как дела? - спросила я и уцепилась за руку Укропчикова, чтобы он никуда не ушел.
Мать, которую я назвала Аллой, схватила сына за другую руку и потянула за собой, собираясь покинуть класс вместе с ним и оставив мой вопрос без ответа. Некоторое время мы занимались перетягиванием десятилетнего рыжеволосого мальчугана, обалдевшего от наших усиленный действий. Потом Алла отпустила его руку и сказала:
- Я его мать, поэтому не хочу, чтобы мой ребенок пострадал.
- Я знаю эту притчу: женщина своими действиями подтвердила, что она его родная мать, - сообщила я, подумала и тоже выпустила руку Укропчикова.
На свободе он оставался недолго. Сзади его схватили две руки, сжали с такой силой, что бедный мальчишка стал на глазах уменьшаться в размере, как будто он был полой фигуркой, вылепленной из мягкого материала для лепки. А затем и вовсе пропал. Мы с Аллой долго не могли поверить в случившее, а потом Алла сильно заголосила...
Я лежала с закрытыми глазами и боялась их открыть, как будто боялась увидеть того, кто находится очень близко от меня, кто-то очень опасный и страшный-престрашный. Человек-великан. Человек-убийца. Казалось, что он пришел из первого сна, это был тот самый, вознамерившийся впечатать Нильса в землю давлением указательного пальца правой руки.
У меня перехватило дыхание. Показалось, что я тоже уменьшилась в размере и громадина злодей сию минуту проделает со мной тоже самое, что и с Нильсом. Но Нильс лежал на земле, а я - на кровати. В этом большая разница.
И вообще - пора вырваться из лап странных и пугающих снов и поразмыслить над увиденным.
Алла! Это же была Алла Айнбиндер, моя одноклассница. Мы дружили три года, потом Алла ушла из нашей школы.
Сколько лет прошло, не удивительно, что я забыла о ней, почти не помню, что произошло...
Надо постараться... Или лучше позвонить еще одной нашей школьной подруге, Варваре Поповой. Варвара уже лет тридцать носит фамилию Дегальцева, но для меня она по привычке осталась Поповой. С Варей мы вместе проучились до восьмого класса, потом она поступила в техникум связи, но мы продолжали поддерживать отношения. В начальной школе Попова отличалась от других одноклассников собранностью, ответственностью, взрослостью, в данном случае речь не идет о ней, как о прилежной ученице, училась Варя средне. Объяснялась ее взрослость просто - в семье она была старшей из пятерых детей. И в школе по привычке опекала нас с Аллой. Особенно Аллу, потому что родителей у нее не было, они жили вдвоем с бабушкой.
Вот и положено начало восстановлению памяти. Однако, дальше дело застопорилось. Как я не пыталась вспомнить что-то еще об Алле, увы, ни граммулечки мне память не выдала.
Я посмотрела на часы, сообразила, что звонить Варваре еще рано, поэтому неспешно выпила две чашки кофе и только тогда позвонила.
Варька, сама мать троих взрослых детей и бабушка прекрасного внука, как раз ехала на работу на своем автомобиле и согласилась пуститься в воспоминания, потому что попала в "пробку" и черепашье передвижение позволяет немного поболтать.
Я не позволила Поповой-Дегальцевой уйти в сторону и выпытывать новости, сразу направила ее речь в нужное русло воспоминаний.
- Аллу Айнбиндер? Конечно помню? А что это вдруг она тебя заинтересовала?