Инна Зимина за несколько дней стала совсем другим человеком. Она не плакала, хотя у нее была причина - смерть отца. Почему-то раньше Инна любила рыдать по любому поводу, даже самому незначительному, а сейчас и надо бы, но не получается. Ей казалось, что она находится под наркозом, только все слышит, разговаривает, но без эмоций и желаний делать это. Кто-то задаст ей вопрос, Инна односложно ответит и все, будто слова даются ей с трудом. Она понимала, что нужно поплакать, выговориться и станет легче. Но на это не было сил.
Славик и сыновья пытались ей во всем угодить, вернуть ее к жизни, но у них ничего не получалось. На работе Инна старалась держать себя в руках, хотя, у нее было одно желание - лечь и заснуть, а потом проснуться и пересказать увиденный во сне страшный сон своему мужу. Славик выслушает и успокоит: теперь тесть будет жить до ста лет...
Нельзя обмануть себя, нельзя делать вид, что ничего не произошло...
Инна почти не спала и почти ничего не ела. Вячеслава беспокоило ее душевное и физическое состояние. Он настаивал на обращении к доктору, но супруга наотрез отказывалась.
Славик хотел, как раньше, устраивать кухонные посиделки, обсуждать прошедший день, но Инна ускользала от общения. Скручивалась калачиком на диване и погружалась в дрему.
По утрам он не мог спокойно смотреть на ее осунувшееся страдальческое лицо. Подавал ей завтрак в постель, сидел рядом и следил, чтобы все было съедено. Инна с трудом впихивала в себя пару ложек овсяной или манной каши, выпивала чашку кофе и заявляла, что сыта. Поднималась, приводила себя в порядок и становилась, хотя бы немного внешне похожей на прежнюю Инну, которая была до смерти отца. Внутренне она стала совсем другой, ее жизнь теперь делилась на две части: до и после.
Как-то они возвращались с работы, Инна, как всегда молчала и смотрела в окно. Вдруг она попросила мужа быстрее остановить машину, успела открыть дверь, и ее вывернуло прямо на дорогу. Славик испугался, выскочил из салона, помог выйти жене. Она поднялась на трясущихся, ослабевших ногах, прислонилась к мужу и тихо заплакала. Наконец-то, - подумал он. - Никогда не думал, что плачущая жена вызовет такое нездоровое умиление. Но сейчас ей это просто необходимо.
Слезы текли по ее лицу, потом перетекали на куртку Вячеслава, но он не обращал на такие мелочи внимания.
Когда она немного пришла в себя, он дал ей выпить воды, поинтересовался, смогут ли они ехать дальше, и, услышав утвердительный ответ, поспешил домой.
Шли дни, но Инне не становилось легче. Каждый день начинался одинаково: ее мучила постоянная тошнота, завтракать она отказывалась, запаха пищи просто не выносила. Славик не находил себе места, уговоры обратиться к врачу Инна не слушала и утверждала, что еще немного и все пройдет.
- Ты сама в это веришь? - спрашивал расстроенный муж и, не получив ответа, шел кормить завтраком близнецов.
Однажды он не выдержал и вызвал врача на дом. Врач осмотрел Инну, и назначил сдать анализы.
Вскоре Зимины отправились в поликлинику за результатами. Вячеслав был взволнован, а Инна - ко всему безучастна: чему быть того не миновать. К тошноте добавилась боль в пояснице, но она старалась на нее не реагировать.
Инна зашла в кабинет, а Славик стал нервно прохаживаться по коридору, замедляя шаги у двери, за которой скрылась его супруга. Время замедлилось, Инна не появлялась. Славик извелся, устал от собственных ужасных догадок, несколько раз порывался зайти в кабинет, но не решался. И супруга убедительно просила "не врываться в кабинет врача".
Он не догадывался, что она заранее приняла решение - если диагноз будет неутешительным, она это скроет. Лучше пусть позже все узнают.
Посетители поликлиники с сочувствием поглядывали на молодого мужчину, который отсчитывал шаги по больничному коридору, будто знали то, о чем мужчина только догадывался. Они пристроились на жестких скамейках, обтянутых серым дерматином, и следили за его перемещениями. В основном это были пенсионеры, которым одиноко и скучно в своих четырех стенах. Тут все-таки веселее, есть с кем поболтать о своих болячках. Или прислушаться к своему организму, который только здесь может "сказать правду": где, что и как сильно болит? Чтобы живописнее описать свои боли доктору. А если очередь длинная, то успеть обсудить последние новости, узнать о повышении пенсий, поругать правительство, если оно не обещает повышений. Да мало ли тем для разговора у старых и одиноких.
Молодой мужчина участие в обсуждении не принимал, только ходил и ходил взад-вперед.
Когда в коридоре появилась его супруга, он на секунду замер, потом быстрым шагом направился к ней.
Вячеславу казалось, что он не идет навстречу Инне по твердому полу, покрытому линолеумом, а утопает в толстом слое поролона, препятствующему их воссоединению. Он слишком медленно приближался к ней, при этом не сводил взгляда с ее лица, пытаясь прочесть ответ на мучавший его вопрос: здорова жена или... Но на лице Инны была растерянность и какая-то пришибленность, словно она услышала новость и не знает, как на нее реагировать: смеяться или плакать.
- Ну, что? Что сказал врач?- теряя самообладание, спросил он, когда, наконец, добрался до нее.
Инна не произнесла ни звука, ухватила его за локоть и потащила к выходу. В ее голове было столько разных мыслей, которые надо упорядочить и принять решение. Время на принятие решения было совсем мало - всего лишь минут пять, пока они не окажутся на улице.
Славик еле поспевал за женой, которая тянула его, как тянут нашкодившего школьника к директору.
Когда они очутились на свежем воздухе, он высвободился, взял жену за плечи и легонько встряхнул.
- Ты мне можешь объяснить, что происходит? Почему надо было тянуть меня на улицу? Почему нельзя было все рассказать сразу? Нельзя меня мучит... Инна, не молчи!
- Я там задыхалась... Душно там... - пояснила она тихим голосом.
- А... как же... это... получилось? - споткнулся на последнем слове Славик.
- Ты забыл, как ЭТО получается? - усмехнулась Инна.
- Просто... не припомню, когда это было последний раз? - В голове Зимина застучали молоточки, монотонно отбивая одно единственное слово: изменила, изменила...
- ЭТО случилось в тот день, когда нашлись дети. Уже после нам сообщили об отце. - Произнесла жена, с удивлением рассматривая мужа, который забыл о той сумасшедшей страсти, накрывшей их на кухне. Тогда они забыли обо всем на свете, даже о детях, которые прилежно сидели в своей комнате.
- Ничего себе...- Славик почесал затылок, потом притянул жену к себе. - Я самый счастливый человек на свете!
- А я... не знаю...
- Что значит, не знаю?
- Слав, мне скоро тридцать шесть... Мальчишкам по тринадцать... Как они воспримут эту новость?
- Во-первых, ты самая молодая и красивая! - восхитился он. Слегка отодвинулся жену от себя, окинул оценивающим взглядом сверху вниз и произнес, - вот только подкормлю тебя маленько, а то святые мощи, смотреть страшно! Теперь тебе надо питаться за двоих...
- А что: во-вторых?
- Ах, да! Во-вторых, наши... старшие дети - очень умные и хорошие ребята, они уже взрослые и смогут помогать тебе.
- А ты что будешь делать?
- Я буду кормить свою большую семью! - гордо произнес Вячеслав.
- Ты так говоришь, будто мы уже все решили.
- А разве может быть иначе? Мы потеряли близкого человека, теперь Бог нам послал это маленькое чудо в утешение... Ведь он был зачат в тот день, когда Петр Леонидович ушел от нас.
Инне нужно было заново осмыслить новость, переварить слова, сказанные ее супругом. Она не заметила, как очутилась в салоне автомобиля. Покосилась на Славика, невозмутимо сидящего за рулем. Невозмутимость была обманчивой, мужчина с трудом скрывал свою злость. Злость на ее сомнение. Как можно...
- Как ты мог подумать, что я хочу избавиться от нашего ребенка? - тихо произнесла она.
Муж молчал.
- Славочка! Ты меня неправильно понял. Каюсь, я брякнула какую-то глупость. Была в шоке от этой новости... Пойми, я испугалась. Последний раз я рожала почти тринадцать лет назад, была молодая и неопытная девчонка, ничего не боялась, была уверена, что все пройдет нормально. А сейчас...
- И сейчас все будет хорошо! - твердо сказал муж.
И она поверила ему. Она всегда ему верила...
Бирюков за несколько дней настолько хорошо изучил Павлову, будто вырос с ней в одной коммунальной квартире. Про себя он ее иначе, чем "змея" не называл. Сергей удивлялся, сколько яда скопилось в одном человеке. Жалит всех подряд, а яда не становится меньше.
Дополнила ее портрет Грановская в их первую и единственную встречу. Выпив двести граммов коньяку, она стала очень разговорчивой и поведала Сергею историю о своей неудавшейся личной жизни, придвинув свой стул к нему поближе. Сильный запах духов в смеси со спиртным заставил мужчину отворачивать лицо, чтобы хоть как-то защититься от "букета".
- Понимаешь, - доверительно сообщила Адель, положив руку ему на плечо, - после первой встречи мужчины начинают меня избегать. Ты можешь мне объяснить, почему?
- Дураки, наверное. Не могут оценить вас по достоинству. - Сергей потягивал минеральную воду и теперь на самом деле мучился от головной боли.
- А ты? Ты... вы - умный? Сможешь... сможете оценить... меня?
- Адель, не хотите ли чашечку кофе? - участливо спросил он и увильнул от ответа на каверзный вопрос.
Та попыталась сфокусировать на нем свое зрение, наконец, поймала изображение, и заплетающимся языком произнесла.
- Еще по коньячку?
Сергей решил привести ее в чувство, заказал ей чашечку наикрепчайшего кофе и влил в нее все содержимое. Адель немного пришла в себя. По крайней мере, стала вести себя тише, убрала руку с его плеча и больше не заглядывала ему в глаза.
- Можно еще чаю с лимоном? - почти нормальным голосом попросила она.
Чудеса, - подумал Бирюков, - то раз, и пьяная, два, и почти трезвая. Может, она притворяется? Нет, не может быть! Да, и зачем ей это надо? А может быть, она так проверяет мужчин? Воспользуется ли он ее "расслабленным" состоянием или нет? Не проста, плутовка! Надо держать с ней ухо востро!
За чаем женщина вновь стала жаловаться на свою судьбу.
- Адель, - осторожно прервал ее Бирюков, - я понял, вам хочется поделиться со мной своими проблемами, но поймите, я не тот человек, с которым нужно это делать.
- Почему?
- Потому что вы меня почти не знаете, мы ведь познакомились всего пару часов назад, - напомнил он, словно подвыпившая дама успела об этом позабыть. Пригнулся к ней и добавил, - и я - мужчина.
- Я вижу, что вы мужчина... - Грановская окинула его оценивающим взглядом, пытаясь убедиться в этом еще раз. - Но почему я не могу открыть душу... первому встречному мужчине? Неглупому мужчине! - Еще раз присмотрелась к нему, ткнула пальцем в грудь и с придыханием произнесла, - я вас имела в виду. Вы можете дать дадите дельный совет?
- Я?
- Вы, вы... Потому что лучше знаете мужскую психологию.
- Допустим.
- Тогда подскажите, как себя нужно вести с мужским полом?
- Боюсь, в этом вопросе я не советчик. Лучше спросить у подруги, которая имеет успех у мужчин. У вас есть такая подруга? - спросил Сергей, направляя разговор в нужное русло.
- Не знаю...
- Как это может быть? Вы сомневаетесь в ее успехе? - Сергей делал вид, что тема разговора его мало занимает, чтобы не спугнуть собеседницу своей излишней заинтересованностью.
- Как вы считаете, надо быть откровенным с человеком, который не умеет держать язык за зубами? - задала встречный вопрос Адель.
- Нет, - подумав, ответил Сергей. - Вы себя имеете в виду или ее?
- Её, естественно. - Она замолчала и сосредоточилась на чае.
- А вы отплатите ей той же монетой, раз ее болтливость так вас ранит.
- Вы думаете, это будет правильно?
- А почему нет? Измените своим принципам. Надо дать возможность такому человеку побывать в вашей шкуре.
Адель излишне увлеченно занялась кружком лимона, плавающим в чашке. То опускала его на дно, то поднимала на поверхность.
- Наверное, вы правы, Адик! - Сергей уже и забыл, что стал Адиком, и вздрогнул, когда она произнесла незнакомое имя.
- Покопайтесь в своей памяти, может быть, накопаете на компромат на свою несдержанную подругу. - Бирюков замер: настала решающая минута. Сейчас, сыщик, ты поймешь - тем ли подземным путем пошел, чтобы уличить Павлову. Ну, давай, давай, актриса Адель, выкладывай компромат на Павлову.
То, что Грановская говорит о Людочке, Сергей не сомневался.
- Вы сказали, чтобы я покопалась в памяти...
-И? - слишком нетерпеливо подтолкнул ее Сергей. Удержал в узде свое нетерпение, и уже более спокойным тоном добавил, - Адель, расскажите мне, а я решу, стоит эта информация всенародного внимания или нет.
- Меня сейчас, прямо, током ударило! Я кое-что вспомнила... - Адель замолчала, будто попыталась до конца восстановить воспоминания. Потом сказала совсем не то, что ожидал услышать Сергей. - Знаете, я всегда погружена в себя, в свои мысли, в свою жизнь и часто не замечаю происходящие вокруг меня события.
Бирюков сидел, как на иголках: чего она тянет кота за хвост! Довольно на сегодня лирических отступлений, переходи к главному!
- Адель, о каких событиях идет речь? - голосом исповедника, которому можно доверить свои секреты, произнес он.
- Почему я должна этим делиться с вами? Мы познакомились всего пару часов! - съязвила она, в точности повторив фразу, сказанную Сергеем несколько минут назад.
- Один - один! - весело сказал Сергей, он же Адик. - Будем, считать, что мы квиты!
- Сейчас вы станете доказывать, что все самое сокровенное можно рассказать совершенно незнакомому человеку, например, соседу по купе, с которым вы видитесь первый и последний раз.
Это становится интересным, - подумал Бирюков, - дамочка - неплохой психолог. Я теперь понимаю, почему она делится секретами своей личной жизни с болтушкой Павловой! Она хочет быть жертвой. Люди сначала посмеются над ней, потом найдутся те, кто пожалеет, посочувствует. Глядишь, познакомят ее, несчастную, с холостым братом или разведенным родственником. Ай-да, Аделина! Ай-да, лиса!
Грановская не сводила с Сергея проникновенно-лирического взгляда. Проникновенность была вызвана желанием прочитать мысли своего визави, а лирика... как без лирики, она всегда должна маячить невидимым третьим, чтобы между мужчиной и женщиной постепенно складывались чувственные отношения.
- А вам это зачем? Вам же нужна нестыдная квартира, а не чужие воспоминания?! - растянув губы в непринужденной улыбке, поинтересовалась она как бы без особого желания узнать, зачем ему женские откровения. Ведь, мужчины не любят, когда из них выгребают все их мысли.
- Мне захотелось вам помочь. Человек человеку друг, товарищ и брат.
- Какая глупость! Для нашего серпентария это не подходит!
Бирюков забрел в тупик: он не знал, как поступить? Давить ли дальше на Адель, и принуждать ее раскрыться или перевести разговор на другую тему? Он был уверен: Грановская вспомнила что-то очень важное для него. Откуда такая уверенность? Из опыта.
Сергей принял единственно правильное решение: не торопить события. Перед ним достойный соперник, которого обвести вокруг пальца очень сложно. Это не Алла Бабушкина...
Он пил чай и молчал, предоставив Грановской полную свободу выбора: развернуться и уйти, заподозрив его в злом умысле, или поделиться воспоминаниями, которые всплыли в памяти. Сергей надеялся, что желание поделиться все же пересилит. Чтобы ускорить свою победу над этой женщиной - лисой, Бирюков стал поглядывать на часы. Он пил чай и все чаще бросал задумчивый взгляд на наручные часы. Раз, другой, третий...
Адель извелась. Она надеялась, что он начнет ее уговаривать, а он молчал, пил чай и поглядывал на часы. Ему на фиг не нужна она и ее секреты. И сейчас он допьет свой чай, резко отодвинет стул и скажет: "Мне пора, а вы, если хотите, можете еще что-то заказать". И бросит на стол несколько купюр. Как какой-то падшей женщине за известные услуги. Представить себя падшей женщиной у Аделины не получилось - она постоянно усложняла свою жизнь, вступала с мужчинами в долгие, как ей казалось, непринужденные разговоры, а не была сексуальной рабыней на час. Но иногда, как сейчас, ей вдруг захотелось потерять голову, забыть о хорошем воспитании, о своих принципах, и погрузиться в разгул сексуальной стихии.
То ли представленная картина неудержимой страсти, то ли переживание о скором уходе Адика, но Грановская разволновалась до такой степени, что ее начало слегка потряхивать, словно она внезапно подхватила лихорадку. И лицо стало гореть и покрылось капельками пота, как при ингаляции над вареным картофелем. Женщина несколько раз приложилась к лицу бумажной салфеткой и от воздуждения ею же и обмахнулась.
Мужчина затравленно отводил взгляд, но пока своего насиженного места не покидал. Медленно выплывающая из легкого опьянения женщина оставила в покое скомканную салфетку, и исподлобья поглядывала на мужчину, переставшего глазеть на свои наручные часы. Теперь его взгляд переместился на соседний столик, за которым расположились вызывающе-рыжая девица и прилично-непривычно одетый молодой человек, явно менеджер среднего звена из соседнего офиса, коих здесь было достаточно. Рыжеволосая девица с наглыми зелеными глазами устала от своего менеджера, взирающего на нее с неукротимой любовью, и заинтересовалась Адиком, приклеившим к ней свой взгляд. Перебрасывание намекающих взглядов было резко прервано Аделью Грановской.
- Э=э-э, - монотонно протянула она, пытаясь подобрать слова, способные отвлечь его от рыжей бестии. - Адик, я... я согласна.
Сергей - Адик недоуменно взглянул на нее, словно не сообразил, о чем идет речь - на что она согласна, если он ей ничего не предлагал. Еще раз бросил взгляд на опостылевшие ему за последние несколько минут наручные часы, даже задумался о покупке новых, затем нервно побарабанил пальцами по столешнице, изображая сумасшедшего пианиста, позабывшего, где он находится.
- Я согласна поделиться своими воспоминаниями, - пристыжено пояснила она.
- Валяйте! Если вам это необходимо, - разрешил Бирюков голосом преподавателя, позволяющего нерадивому студенту взять еще один билет на экзамене.
- Я о компромате... на подругу. Хотя, не уверена, компромат ли это..
Спотыкающийся поток слов был прерван многозначительным кивком Бирюкова-Вяземского, давшим старт к рассказу.
- Эта подруга мне вовсе не подруга. Так, общаемся на работе.
- Она тоже риелтор?
- Нет, она секретарь директора. Очень любознательная особа! Особый ее интерес - чужая личная жизнь. Я раньше думала, что это связано с отсутствием своей личной жизни, а потом задумалась: не может быть, чтобы у молодой симпатичной девушки не быть бойфренда.
- В жизни всякое бывает, - философски заметил Сергей. - Иногда привлекательные женщины, - он выразительно посмотрел на Адель, - бывают одиноки, а дурнушки счастливы в браке.
- Нет-нет, не перебивайте меня... - Она так боялась упустить что-то важное, что не обратила внимания на льстивый намек Сергея. - Я вспомнила одну встречу... Это было где-то полгода назад или... Нет, полгода... Хотя, это не суть важно... Как-то вечером я зашла в кафе. Меня там ждал... клиент. На пороге я остановилась и стала его высматривать. Вдруг вижу - Людка! Ее Людмилой зовут, - пояснила Грановская. Бирюков заерзал на стуле. - Так, вот! Сидит наша Людочка в обществе классного кавалера. Я не удержалась, подошла, поздоровалась...
- А она представила вам кавалера?
- Где там, - отмахнулась Грановская, - она едва под стол не спряталась.
- Чем был вызван такой испуг? Другая бы, напротив, не стала бы скрывать свое знакомство с классным мужиком. Или у него были какие-то... увечья.
- Не было у него никаких увечий! - в сердцах возмутилась Адель, словно Адик "забраковал" ее суженого. Я же говорю - мужик классный и сразу видно, при деньгах: костюмчик на нем дорогой, часики классные, стрижечка что надо. Но пижон! - Она должна была как-то уколоть поклонника Людмилы и уколола, хотя еще минуту назад возмущалась репликой Сергея.
- Как вы определили, что он пижон? - заинтересовался он странной женской оценкой. На ум пришел Вяземский, чью фамилию он на время присвоил.
- Очень просто: все он делал напоказ, будто сидел не в кафе, а на сцене театра: каждый наклон головы, каждое движение руки - все выверено-отрепетировано...
- Надо же, - покачал головой Бирюков, удивляясь наблюдательности Грановской. - И как он отреагировал на ваше появление?
- Он в мою сторону и не взглянул, не ответил на приветствие. Невоспитанный хам!
- Что было дальше?
- А дальше я увидела клиента, кивнула Людке и пошла к нему. Специально села к ним спиной, чтобы не видеть этого... пижона! - В последнее слово она вложила все свое недовольство поведением невоспитанного хама, который на первый взгляд ей показался классным мужиком.
- Позже вы попытались вытянуть из подруги, кто он такой?
- Естественно! Как я могла сдержаться! Она начала мне "вешать лапшу", будто это четвероюродный племянник ее двоюродной бабушки. У меня в то время была затяжная черная полоса, поэтому чужая личная жизнь меня мало интересовала. Будь он, хоть чертом, мне какое дело! Единственно, что занимало мои мысли несколько дней, я не могла вспомнить, где видела этого пижона раньше. У меня хорошая зрительная память, и то, что все усилия напрасны, меня очень злило. Потом все забылось. А недавно я стала перебирать бумаги нашей сотрудницы, которая уволилась... Вы не думайте, что я постоянно сую нос, куда не следует, просто надо было стол освободить. Мы её давно просили прийти и забрать свое имущество, а она не реагировала.
- Я ничего подобного не подумал. Ваша бывшая коллега не явилась, вы взяли на себя ее работу по очистке стола от ненужной бумажной макулатуры.
- Среди этой макулатуры, как вы выразились, я нашла фотографию мужчины, который показался мне знакомым. Тот же надменный взгляд, то же позерство.
- Пижон?
- Пижон! Я поспрашивала у народа, и мне сказали, что это ее муж. Он за ней изредка заезжал после работы. А когда она болела, тоже заглядывал, разговаривал с Людмилой, с секретаршей. Сама я не видела, у нас, знаете какая-то мобильная работа, на месте не сидим. Я и забыла, как он приезжал за Леной, своих проблем... Впрочем, об этом я уже говорила...
- Вашу бывшую коллегу Леной зовут?
- Лена Тарасова. Хорошая женщина. Мягкая, добрая.
- А муж пижон, - хмыкнул Сергей.
- И Людка у него не первая и не последняя. Такие мужики до гробовой доски не могут успокоиться. Я уж знаю.
Уже успокоился, - подумал Бирюков...
Частный детектив всерьез занялся Людочкой Павловой. И удивлялся, какой скучной, однообразной и безликой была жизнь молодой симпатичной женщины. Оттого и обогащала свою скуку безудержным любопытством.
И еще был частный шопинг. Во время шопинга она почти ничего не приобретала, так по мелочи, но долго и обстоятельно примеряла наряды известных брендов. Нудила, возмущалась качеством, плохой работой обслуживающего персонала и покидала бутик с пустыми руками и презрительным неудовольствием на лице. Причем делала это мастерски, а после ее ухода жертва "миллионерши" получала нагоняй от руководства за упущенную возможность продать товар выгодному клиенту. Никто не заподозрил Людмилу в неискренности, несмотря на то, что одета она была скромно. Или благодаря тому, что одета была вызывающе скромно, как это предпочитают делать истинные богачи, не выпячивающие свой достаток.
Бирюков сделал вывод: "Еще одна актриса! Тебе бы, детка, на сцену, а не по клавиатуре клацать и сплетни собирать". Само собой родилось умозаключение, способное растормошить мозги, начинающие слегка цементироваться от однообразия: Все проблемы в жизни возникают от нереализованности. Здесь и зависть к чужому богатству, к устроенной личной жизни, и желание любым способом отомстить любому, кто нашел себя. Вот и нашла обиженная на судьбу девочка Людочка развлечение. Не все ей сплетничать и шмотки мерить. Придумала себе роль плохой девочки в детективе и восхищается собой, своей властью над Тарасовой, своей возможностью безнаказанно играть чувствами людей. Закончится эта роль, придумает себе другую. Но не понимает одного, что рано или поздно роли закончатся, годы пройдут, она посмотрит по сторонам и поймет, что молодость ушла, старая актриса никому неинтересна, она вызывает только жалость своим желанием играть молоденьких девочек, потому что никак не может смириться, что жизнь прошла.
Частный детектив понял, что должен исполнить свою роль в этом детективе, роль врача-психолога, который выслушает признание несостоявшейся актрисы, а потом перейдет ко второму акту, где у него будет другая роль - роль наставника, который объяснит, наконец, девочке Людочке: что такое хорошо и что такое плохо. И, в зависимости от того, раскается она или нет, в заключительной части Бирюков передаст или не передаст ее в руки правосудия.
Сценарий в голове созрел, репетиции не будет, играем с чистого листа...
Вечерело. Бирюков сидел в машине возле дома Павловой и ждал ее появления. Он хорошо изучил ее график: Люда должна вот-вот появиться.
Ждал он одну женщину, а думал о другой. О Грановской. На своем веку он повидал много разных дамочек, после общения с которыми почти сразу забывал об их существовании. Иначе было с Аделиной. Нельзя сказать, что она привлекла его, как женщина, но что-то в ней было особенное. Павлова - неплохая актриса, но ее игра заметна "театралу" Бирюкову. Грановская - характерная актриса высшей категории, игра которой не видна. Причем все ее спектакли - монологи. Ей не нужны партнеры, ей нужны зрители, которых она в процессе игры вовлекает в действо, оценивает их талант, а потом решает: достойны они участия в ее пьесе или нет. Главная роль в жизни-спектакле всегда будет принадлежать ей. Мужчины не любят, когда им отводят второстепенные роли, поэтому у Аделины и не складывается личная жизнь. Она сама выбирает сильных мужчин, слабые - ей не интересны и не нужны, а сильный мужик должен быть вожаком. Когда Грановская это поймет, то и статус ее изменится: из матери-одиночки превратится в жену, хранительницу очага. Бирюков был уверен, что из Аделины выйдет хорошая жена, но проверять он это не станет, слишком боится брачных уз и непредсказуемых женщин.
По расчищенному от снега тротуару застучали каблучки. Павлова!
Людмила зашла в подъезд, Бирюков двинулся за ней. Она поднималась на лифте на свой четвертый этаж, а он на своих двоих топал по ступенькам. Сергей услышал, как открывается, а потом захлопывается дверь, впуская хозяйку дома. Он уже возле двери... Нажимает кнопку звонка. Дверь сразу же распахивается. На пороге стоит Людмила Павлова в скромной шубейке, которую еще не успела снять.
Наверное, и на эту шкурку копила несколько лет, - пожалел он ее и постарался освободиться от жалости, родившейся в процессе собственных умозаключений.
Завидев приятного мужчину, Людочка от неожиданности захлопала ресничками, сложила губки бантиком и хотела задать банальный вопрос, которым всегда встречают нежданных незнакомцев, но частный детектив ее опередил, поздоровался, сунул под нос удостоверение, которое она не успела изучить, втиснулся в небольшую прихожую и закрыл за собой дверь. Напор напугал девушку.
- В чем дело? - пролепетала она.
- Вы снимайте шубу, снимайте, - по-хозяйски распорядился Бирюков, - и проходите в комнату. Разговор у нас предстоит длинный. - "Порадовал" он.
- По какому праву вы врываетесь в мой дом? - Людмила вспомнила, что надо бы возмутиться. Хотя, возмущение вышло так себе, больше похоже на испуганное блеяние.
- Не надо законы нарушать, дамочка, тогда представители правопорядка, как вы выражаетесь, не будет врываться в ваш дом.
Людмиле пришлось расстаться с шубой. Она некоторое время прижимала ее к себе, словно закрывалась ею от представителя правопорядка. Потребовать еще раз удостоверения она не решилась. С подобными людьми ее жизнь не сталкивала, но ей казалось, что они должны вести себя именно так, как этот мужчина, больше похожий на тренера олимпийского чемпиона.
Бирюков прошел в комнату, Павлова потянулась за ним, печально расставшись с шубой. Сергей вытащил из кармана письма к Тарасовой и бросил их на стол. Письма расположились в осуждающем беспорядке.
- Ваша работа? Можете не отвечать, сам знаю, что ваша. - Люда брякнулась на стул, а Сергей встал совсем близко, она чувствовала запах его туалетной воды, запах щекотал в носу, хотелось чихнуть или почесать нос, но руки прилипли к коленям и не могли оторваться. - Развлечься захотелось, нервишки честным людям потрепать?
Павлова молчала и не сводила глаз с разбросанных по столу писем.
- А вам известно, гражданка Павлова, что за эти деяния полагается наказание? Никто журить вас не будет, выпрашивать обещание - так больше не поступать - не станет. Пару лет колонии общего режима вам гарантированы.
- Это... не... я, - еле слышно произнесла Люда.
- Что вы говорите?! Ах, не вы! Почему так перепугались, увидев эти письма? Или у вас с детства боязнь белых конвертов?
- Нет у меня никакой боязни, - насупилась Люда, - и писала письма не я! - более уверенно заявила она: страх перед двумя годами колонии заставил собраться.
- Еще скажите, что с мужем Елены Тарасовой вы были не знакомы.
- Так, шапочное знакомство. Он заходил пару раз в агентство.
- Зашел, чтобы пригласить вас в кафе?
- Я не была... Кто вам это сказал?
- Сказал тот, кто вас видел вдвоем. На деловую встречу это совсем не было похоже. К тому же вы сильно перепугались, когда вас заметили.
- Я догадываюсь, о ком вы говорите. Но это все ложь! Она мне мстит! Из зависти!.. Ложь то, что у нас было свидание. Я встречалась с Тарасовым... по служебной необходимости.
- Какой такой необходимости? Что может быть общего у директора рекламного агентства и секретаря агентства недвижимости.
- Он хотел купить квартиру... Свою квартиру оставить при разводе жене, а себе приобрести новую.
- А я слышал, что с женой он разводиться не собирался. И с какой стати он обратился к вам? Или вы "сидите на двух стульях"? Первую половину дня исполняете обязанности секретаря, а вторую - риелтора?
- Меня попросили с ним встретиться? Риелтор, который им занимался, заболел и...
- Кто? Фамилия этого человека...
- Я не помню... Это было давно.
- Гражданка Павлова, хватить юлить! Последний раз спрашиваю: Вы писали письма Елене Викторовне Тарасовой?
Вторичное обращение "гражданка" ее доконало: она представила себя за колючей проволокой, стоящей в одном ряду с такими же заключенными, одетая в телогрейку, обутая в страшные ботинки с оторванной подошвой, на голове - замызганный платок
Мысли в голове засуетились, пришло сомнение, надо ли стоять на своем?
- Я говорю правду, - все-таки сказала Людмила, но не так уверенно.
- Собирайтесь, поедем в отделение, - устало произнес "страж порядка". - Может, там вы будете более разговорчивой.
Людка подумал о пытках, с помощью которых из нее будут выбивать правду. Прямо как в фильмах о войне.
- А мне могут дать... два года? - поперхнулась она двумя годами.
- Может, два, а может...
- А если я во всем признаюсь? - перебила его девушка, не пожелав услышать другой срок.
- Чистосердечное признание смягчает наказание! - казенным голосом пообещал Бирюков.
- Понимаете, у меня с этим Тарасовым ничего не было, - быстро проговорила Павлова. - Виделись всего один раз и все...
- Где?
- В том кафе, которое вы упоминали. Когда я его впервые увидели, то обомлела: неужели такое возможно - у серой мышки Ленки Тарасовой такой мужик?! Мне захотелось... познакомиться с ним поближе, а тут и случай подвернулся. Я узнала его номер телефона, подсмотрела у Ленки в мобильнике, когда она оставила его на столе, и позвонила. Сказала, что я располагаю сведениями о том, что его жена ему не верна. Тарасов сразу согласился на встречу. Я решила, что у меня мало шансов, раз он так загорелся: ревнует, значит, любит.
- Но на встречу все равно пошли?
- Конечно, в жизни всякое может случиться: сегодня любит одну, завтра встретил другую.
- В настоящую любовь на всю жизнь вы не верите? - хмыкнул Бирюков. Ответ он заранее знал.
- Ха-ха! Смешно! Любовь, как хорошее настроение - приходит и уходит. Когда солнце светит, ты радуешься, когда дождь - грустишь. Сегодня тебе хочется на обед мясо с кровью, а завтра - одного гарнира с овощами, а послезавтра - ты, вообще, решил сесть на диету.
- Интересная философия у молодой девушки. - Бирюков подумал, что это даже не философия, это неприкрытый цинизм. Жизни почти не знает, классику о большом и светлом чувстве, скорее всего, не читает, а сидит и рассуждает... Разница в возрасте у нас лет восемь, а складывается впечатление, что восемьдесят восемь. Осуждать вслух не стал, а как бы продолжил перечень сравнений. - Согласно вашей... теории, сегодня я люблю блондинок, завтра - огненно-рыжих, а потом - толстушек...
- Примерно так. Нельзя же зацикливаться на одном времени года! Например, зимой мне нравится снег, летом - я люблю плавать в море, весной - восхищаюсь цветущими садами, а осенью... просто красиво...
- Я понял... Но мы отвлеклись, вернемся к Тарасову.
- Рассказывать нечего. Встретились, выпили по бокалу вина. Я начала что-то плести про жену, будто у нее шашни с одним клиентом. Он посмотрел на меня, как на дуру конченую, и спросил, есть ли у меня доказательства. Понял, что таковыми я не располагаю, поэтому развернулся и ушел. Напоследок попросил, не отвлекать его по пустякам и так посмотрел, что у меня пропало всякое желание встречаться с ним еще раз. Но мы встретились, когда Лена от него сбежала. О том, что она сбежала, я сама догадалась, зачем бы ему тащиться в агентство и расспрашивать о ней, если она должна лежать дома и спокойно болеть... Наверное, хотел ее вернуть. Меня он даже не узнал...
- Если между вами ничего не было, зачем вы занимались этой глупостью. - Сергей постучал указательным пальцем по письмам.
- Потому! - зло бросила Павлова. - Почему одним все, а другим... другим дырка от бублика. За какие заслуги эта Тарасова стала директором фирмы? И, вообще! Вы знаете, что она убила своего мужа?! Он не давал ей развод, а она хотела выйти замуж за другого. Выйти замуж и завладеть его фирмой! - Под конец она почти задохнулась от возмущения.
- Да, что выговорите! Спасибо, что открыли глаза. А мы-то считали, что Владимир Тарасов погиб по собственной вине. - В его спокойном доверительном голосе было столько силы, столько неприкрытой неприязни, что Людка сжалась на стуле и пожалела, что набросилась на Лену. Надо было покаяться.
- Может, и правда не виновата, - запоздало опомнилась она и передернула плечами.
- Сейчас речь не о Тарасовой, а о вас. Вы признаете, что писали ей письма? - Павлова неуверенно кивнула. - Тогда берите бумагу и пишите.
Прошло минут пятнадцать. Павлова протянула Сергею исписанный лист бумаги.
- Поставьте дату и распишитесь.
Он внимательно прочел ее чистосердечное признание, аккуратно свернул лист бумаги вчетверо, пожалев, что не таскает с собой папку, и спрятал его в карман.
- Людмила, вы понимаете, что совершили уголовное преступление? - Бирюков перешел ко второму акту. Теперь он наставник - воспитатель.
- Я не думала, что за эту... шутку могут посадить в тюрьму.
- И не за такие "невинные"шуточки сажали. Учитывая ваше чистосердечное признание и раскаяние... - Он осекся и требовательно посмотрел на девушку.
- Такое больше не повторится! Обещаю!
- Так вот... Учитывая чистосердечное признание и раскаяние, дело до суда не будет доведено.
- Спасибо, - облегченно выдохнула она.
- Ваше признание останется у меня. - Бирюков похлопал по карману, куда спрятал это признание. - Но в любой момент я дам ему ход, если что-то подобное повторится. Это понятно?
Людмила активно закивала головой, Сергей даже испугался, что она вот-вот отвалится...
Пренебрегая лифтом, Бирюков спускался по лестнице и размышлял: правильно ли он поступил? Или надо было передать ее признание в полицию?.. Нет, он поступил правильно! Зачем портить девчонке жизнь. На благосклонность нашего правосудия надежды мало. Иной раз за мизерную провинность могут влепить приличный срок, а за убийство - всего-ничего...
Частный детектив позвонил заказчику и успокоил: писем больше не будет.
Заказчик произнес всего два слова: "Спасибо, герой!"
Какой он герой, просто честно сделал свою работу...