Evilin Lee : другие произведения.

Изменение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая и последняя книга про непутевую Таэн нэ Гуаль, которую занесло совсем уж далеко от музыки. Внимание: текст испытал на себе только первичную вычитку, а полноценная правка с целью выправить все косяки (особенно сюжетные) планируется только через полгода.
  - И вот мы возвратили последнего, - с расстановкой произнес мужчина, склонившись над открытым ларцом. Тускло поблескивая на черной ткани, там лежали серебряные медальоны. Чтобы отличить один от другого, нужно было изучить каждую царапину, каждый скол на краях, но мужчина знал их всех. По именам тех, кто когда-то носил амулеты. Затерянным, смутным, чуждым, но известным сакр.
  - Я почти удивляюсь, что они все оказались в наших руках, - продолжил знающий, со странным выражением рассматривая медальоны, - С другой стороны, у кого еще? Такая работа, растянувшаяся на два века... зато какой результат!
  Замерший за его спиной парень, тощий и высокий, чуть повел головой, то ли соглашаясь, то ли просто разгоняя онемение в шее.
  - Ты возьмешь имя, - не поворачиваясь, заметил орденец у стола, - Поторопись, тебе еще надо будет к нему привыкнуть. Как дела с краской?
  - Еще две недели я буду собирать ингредиенты. Полмесяца готовить, - парень словно бы задумавшись, провел рукой по длинным волосам, - Не самая легкая вязь.
  - Лишь бы работала. Темного нужно держать на коротком поводке, - мужчина вновь равнодушным взглядом окинул медальоны и с грохотом опустил крышку ларца, - и... пусть он пока что побудет скованным.
  
  ***
  - Я пришел к вам как друг, - прорычал Лауншар, - готовый предложить свою помощь! Я сделал все так, как вы хотели! Это...
  Он захрипел, когда молодой орденец завязал у него на шее шнурок, шевельнул губами, пытаясь что-то сказать, и затих. Глаза, единственное, что еще продолжало жить, с ненавистью следили за тем, как знающий доставал из короба широкую ленту.
  А потом уснули и они.
  Второй был в ярости. Его держали взаперти куда дольше обычного, и теперь его тело походило на сжатую пружину. Стоило первому оказаться здесь, вне реальности, как другой распрямился, вцепившись зубами ему в грудь.
  То, что было Лауншаром, закричало. Первому было больно и страшно. Второй наслаждался бы, если бы мог. Ненависть заполнила остатки сознания обоих. Первый смотрел на второго и понимал, что видит самого себя. Ему очень не хватало глаз, которые можно закрыть.
  
  ***
  Вэй почесала за ухом и переспросила:
  - Целый месяц?
  Красильщик, тощий и какой-то жалкий на вид, медленно кивнул. Непроницаемая стена, отделявшая его слова от сути, осталась неподвижной.
  - Но мы не управимся к зиме! - лицо Невидимки выражало состояние, близкое к отчаянию.
  - Не управитесь, - орденец пятерней причесал длинные волосы, и у Вэй свело зубы. Это было равносильно слепоте - этот человек не существовал, - У нас есть теплая одежда, запас долго не портящихся продуктов. Холода не доставят вам неприятностей.
  - Я не про холода! - воскликнула девушка и запнулась. Говорить об этом знающему было совершенно бесполезно, - Ладно, к шенграм. Хотите топать по дорогам, кишащим осколками, ваше право. Но я пошлю все лесом, если станет слишком опасно!
  - Как скажешь, - парень приподнял брови, собрав лоб складками, - но тебе вряд ли будет что-то угрожать.
  - Это я сама решать буду, - Вэй уставилась за спину Красильщику, туда, где темнел лес.
  Целый месяц! Что она будет здесь делать столько времени? Ходить за скотиной или работать на орденский огородах? Ну уж нет. Лучше за это время наведаться в Ульи или в Норную, закупить необходимое, послушать, о чем говорят в преддверии темного времени.
  "Так и сделаю", - решила про себя девушка, - "завтра или послезавтра. Тут точно болтаться не стану, еще не хватало на темного постоянно натыкаться".
  - У вас тут ничего не поменялось? - поинтересовалась она у знающего.
  Парень покачал головой.
  - Там, - он указал пальцем в сторону длинного навеса, - можешь помочь. Нам нужно много оберегов.
  
  ***
  Я застыла перед дверью, безжалостно грызя ногти. Может, не спрашивать? Ну сколько это займет времени? Час-два? Да лис и не заметит! Я попятилась от двери, но остановилась и вздохнула. Заметит. Искать отправится, хотя ему сейчас вообще лишний раз с постели вставать нельзя.
  - Кто не рискует... - удрученно прокомментировала я и, постучав, вошла в комнату.
  Шеан, конечно же, в постели не лежал - сидел возле окна и читал книгу. Никогда бы не подумала, что у сурового воина такое пристрастие к прозе. Он оторвался от чтения и кивнул мне.
  - Что-то случилось?
  - Нет, - я неуверенно улыбнулась и вжалась в стенку, - ты почему врача не слушаешься?
  Мужчина покосился на меня и закрыл книгу. Было такое ощущение, словно мне сейчас лет семь, и я пыталась отпроситься у бабушки погулять вместо того, чтобы помогать по хозяйству. Она тоже так проницательно смотрела на меня перед тем, как надавать по шее.
  - Мне лучше. Что ты хотела?
  Я потерла пальцем висок и нарочито беспечным голосом сказала:
  - Я в город пойду. Может, тебе что-то нужно? Лекарств или... могу в книжную лавку зайти.
  Шеан нахмурился.
  - Зачем тебе в город?
  Началось.
  - С одной проблемой разобраться, - я отвела взгляд, проклиная дотошность воина и собственные горящие щеки.
  - Какой? - незамедлительно последовал вопрос.
  - Я бы не хотела об этом говорить. Не волнуйся, это не займет много времени. Вернусь через несколько часов.
  Бывший лис прищурился и задумался. Сказать по правде, Шеан в роли няньки - это еще более несносное явление, нежели Шеан в роли надзирателя. Первые два дня пути мы еще как-то продержались сами по себе, а на третий воину стало плохо. Орденцы ли его не долечили, или зарядившие дожди вкупе с холодными ночами сделали свое грязное дело, но в маленький речной городок я привезла почти ничего не соображавшего от жара человека. Пришлось доказывать, что это не какая-то лихорадка и вообще не заразно. Чтобы добавить своим словам больше веса, я заплатила парой монет в местную казну. Спасибо Релай, это совершенно не ухудшило моего финансового положения.
  Здешний лекарь оказался толковым и быстро привел Шеана в чувство, строго-настрого запретив при этом в ближайшие недели не то, что в седло садиться, а даже с постели вставать. Вот тут-то все и началось.
  Вместо того, чтобы присматривать за мной, он заболел, целые сутки провел в беспамятстве, оставив меня без защиты. Из-за него мы вынуждены задерживаться в незнакомом месте, покупать дорогие лекарства и платить за комнаты. Мужчина, естественно, не говорил об этом, но и так не трудно было догадаться, видя его перекошенную физиономию.
  Чтобы как-то оправдаться перед собой, Шеан начал бдительно следить: куда я хожу, с кем общаюсь, кто общается со мной. В общем, превратился в того зануду, каким всегда и был.
  - Шеан, - я скривилась, - прекращай. Ничего со мной не случится, ты же понимаешь! Мы с тобой все обсудили, обо всем договорились. Не делай мое...
  - Хорошо, - он резко оборвал меня, снова возвращаясь к книге, - извини.
  Я поторопилась исчезнуть, не очень вежливо при этом хлопнув дверью. Надо спешить, а то еще передумает.
  Пробегая по коридору, я столкнулась со служанкой, несшей пузатый кувшин с вином. Наверное, для нашего соседа, лысоватого дядьки с дурацкой родинкой на щеке и пухлыми маленькими ладошками. Шеану он безумно не нравился. Извинившись, я заторопилась дальше, к выходу.
  Интересно, как это делается? Видишь кинаши, хватаешь его за рукав и доверительно шепчешь на ушко, что нуждаешься в нем? Или в других городах, покрупнее, есть специальные места, куда можно прийти и заказать парочку-другую темным охотников? Как в кабаке: "Мне трех кинаши, пожалуйста. Не очень страшных, если можно".
  Другого случая могло не представиться. Где еще мне удастся их найти? В Сомуате, если верить Шеану, охотников нет. А в счастливую встречу на дороге что-то не верилось. Эх, надо было отыскать тех, что за Лауншаром гонялись, да переманить хотя бы одного.
  Воспоминание о темном снова отдалось тягучей болью в груди, и я яростно выругалась, не обращая внимания на проходивших мимо горожан. Те, впрочем, ответили взаимным безразличием.
  - Будь ты неладен, - уже тише пробурчала я себе под нос, - опять все настроение испортил.
  Нодду снова снился мне этой ночью. Он и Вэй. Вместе. Неправдоподобное зрелище, конечно, но от этого не менее расстраивающее. И так регулярно: что ни сон, то какая-нибудь гадость.
  Я отскочила назад, в последний момент заметив груженную овощами телегу, и огляделась. Ну вот, чуть не пропустила нужный поворот.
  Где искать местных кинаши мне объяснили в первые же дни: вот там рынок, здесь дешевый ночлег, за углом лучшая травница, а темных охотников спрашивай на Лапшичной улице. Бегая Шеану за лекарством, я успела и нужную улочку отыскать, и даже нескольких кинаши заприметить.
  Низенькие ступеньки вели вниз, спускаясь к реке. Я поежилась: здесь в тени домов и так близко к воде было сыро. Каменная кладка стен пестрела зелеными пятнами мха, брусчатка поблескивала от влаги, пахло рыбой.
  - Здравствуйте, - неуверенно начала я, обращаясь к темным охотникам. Один, развалившийся на крыльце, лениво повернул голову в мою сторону и моргнул.
  У них не было желтых глаз, как у изхианских кинаши. Зато были перепонки на пальцах, прямо как у лягушки. Думается, в каком другом месте они запросто могли отрастить хвосты или рога. Понятно, почему Шеан с такой легкостью выдал меня за одну из них: охотники могли выглядеть как угодно.
  - Мне нужна помощь, - продолжила я, обращаясь теперь только к сидевшему.
  Тот нехотя встал и приблизился, не сводя с меня маленьких глаз, полуприкрытых опухшими веками. Второй раз за свою жизнь я так близко видела это существо и впервые смогла рассмотреть его внимательно. Если бы не перепонки, его можно было принять за человека. Немножко странного, отталкивающего, и только. Те же знающие производили куда более сильное впечатление.
  - Деньги? - кинаши почесал живот через поношенную рубаху и зевнул.
  Я задержала дыхание, ожидая не самого приятного запаха изо рта этого толстяка, но даже не почувствовала движения воздуха.
  - Заплачу.
  - Хорошо. Придется ждать ночи, ты же понимаешь? - кажется, охотник моментально разобрался в моей проблеме.
  - Здесь? - я скривилась. Как же, отпустит меня Шеан непонятно где ночевать.
  - Где угодно, - пожал плечами кинаши, - но стоить это будет дорого. Он сильный, нужны как минимум трое.
  Ого! Такое количество только на нодду натравливали... так, надо срочно от Кина избавляться, пока он не просек, что его обманывают!
  - Без проблем, - согласилась я.
  - И будь мертвой. Увидит тебя - убьет.
  Кому ты объясняешь? С первого раза было ясно, что взаимопонимания с ши мне не добиться.
  - Будет сделано. Я остановилась в "Сытом и довольном". Знаешь, где это?
  Кинаши медленно моргнул, что означало "да".
  - И не шумите. У меня сосед... нервный очень.
  - Это как получится. Лучше попроси переселить или сюда приходи.
  - Не могу я сюда, - я прикусила палец и задумалась.
   Можно, конечно, поговорить с Шеаном начистоту: не будет же он запрещать избавляться от Кина. Только... он мне все равно не друг, так, знакомый. Сопровождающий. Незачем ему так много обо мне знать. Про Мертвые Степи и мальчишку погибшего тоже лишний раз напоминать не стоит.
  - Что-нибудь придумаю...
  
  Шеан отложил в сторону книгу и прохромал к кровати. Бок тянуло каждый раз, когда он переносил вес на левую ногу. Отек спал, осталась краснота вокруг рубца. Мужчина засунул руку под рубаху и коснулся пальцами живота. Горячее. Плохо, нельзя с таким ехать - в следующий раз Таэн может и не успеть довезти его до лекаря. Хорошо хоть в этот раз не бросила.
  Значит, если и злится, то не сильно. Можно было ничего ей не рассказывать, довезти до Сомуата, как и просил темный, а там послать на все четыре стороны, обойдясь без признаний. Но его викту и так слишком тяжела, чтобы хранить еще какие-то секреты. А теперь хотя бы кошмаров стало меньше.
  Шеан практически заставил себя лечь. Будучи прикованным к постели, он изнывал от бездействия. Написал письмо Эталу, сообщая о своем возвращении, попросил подыскать комнату для съема: не селить же девчонку в своем доме. И все, большего ему все равно не сделать.
  На улице зашумело, в окошко забарабанил ветками вяз. Погода опять менялась. Шеан скривился и прижал ладонь к боку. Было неспокойно от того, что он отпустил девчонку непонятно куда. Какие могут у нее быть дела в совершенно незнакомом ей городе? Но не надевать же на Таэн цепь! Если сильно давить, она еще быстрее захочет вернуться к темному, а ведь тот просил...
  Успеть бы в Сомуат к празднику урожая, иначе дороги станут совсем непроходимыми. Ши полезут изо всех нор, а хотелось бы от них отдохнуть. Шеан повернул голову и посмотрел на небо, едва видное сквозь мутное оконце. Часа полтора прошло, это точно. Нужно дать ей еще один час, а потом... идти искать?
  Наверное, он задремал. Казалось, только ненадолго прикрыл глаза, а в комнате заметно стемнело. В его кресле сидела Таэн, по своему обыкновению грызя ногти.
  - Давно вернулась? - голос осип, очень хотелось пить.
  Девочка вздрогнула и вытащила палец изо рта.
  - Не очень, - теперь она прикусили нижнюю губу, - минут десять тому назад. Я заказала тебе отвар.
  - Спасибо, - Шеан подтянул себя на руках и сел, - но лучше воды.
  Она пожала плечами и встала:
  - Пойду, предупрежу.
  Мужчина мрачно посмотрел ей вслед: откуда такая заботливость? Насколько он успел понять, Таэн была не самой лучшей седелкой. Может, натворила чего-то? Шеан попытался было встать, но не тут-то было: ноги казались чужими, руки почти не слушались. Еще и голова раскалывалась.
  - Не рановато ли, - хрипло поинтересовался он сам у себя, вытирая ладонью потный лоб, - для старости?
  Раньше любые раны заживали на нем куда шустрее. Хотя и получал он их раза в четыре реже. Мужчина приподнял рубаху и угрюмо уставился на красный, слегка припухший шов. На два пальца выше - бледный рубец, оставленный вирийцем. Если бы не темный, эта рана должна была оказаться смертельной. Как он тогда на это надеялся!
  Хлопнула дверь, и Шеан рывком одернул рубаху. Таэн, настороженно покосившись на него, прошла к столику и поставила на него поднос с двумя кувшинами и кружкой. Налила воды и протянула ему. Рука дрожала.
  - Все в порядке? - спросил воин, забирая кружку и делая глоток воды, - Разобралась со своими проблемами?
  - Почти, - сухо ответил девочка, пряча руки за спиной.
  Второй глоток не уменьшил жажды. Шеан за третий опустошил кружку и протянул Таэн.
  - Еще.
  Она безропотно исполнила просьбу.
  "Ее что-то испугало? Глазища на пол лица, вся настороженная," - думал Шеан, осушая вторую кружку, - "Связанно ли это с тем, о чем говорил темный?"
  - Я пойду?
  - Конечно... подожди, - мужчина приподнялся, пытаясь заглянуть в кувшин, - вода еще осталась?
  - Только отвар.
  - Нальешь?
  Эту просьбу она выполнила с какой-то неохотой, недовольно поглядывая на него из-под сильно отросшей челки. Поговорить бы с ней начистоту, но сегодня сил на это совсем не осталось.
  - Спасибо.
  Таэн в ответ только махнула рукой и исчезла за дверью.
  - Представляю, что ты обо мне думаешь, - хмыкнул Шеан и отпил пряного, чуть сладковатого напитка.
  
  
  Я несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаивая рокот в ушах. Все хорошо, он ничего не заподозрил. А даже если... я ведь тоже ничего такого страшного не совершила! Проснется завтра как новенький, еще и мне спасибо скажет!
  Я крепко стиснула кулаки и зашагала прочь от его комнаты. Что с ним станется? Здоровый мужик, неубиваемый просто! Я запнулась посреди коридора: а что, если этого количества сонного порошка будет мало? Я же брала, как на себя. Я покачала головой. Его и без снотворного в сон клонило, вон, еле языком ворочал... а если окажется много? Он еще не поправился... что, если я его убью?
  Это мысль полностью парализовала меня, и ноги уже сами по себе направились обратно. Забрать кувшин, покаяться и...и что? Так и остаться с этим дурацким темным? Да ни за что!
  - Соберись, Таэн, - тихо прошептала я, еще сильнее сжимая кулаки, - и прекрати бегать туда-сюда по коридору. Не надо привлекать лишнего внимания.
  Стараясь больше не думать о Шеане, я бросилась к новой комнате, ключ от которой всего лишь полчаса назад выдал мне добродушный хозяин. Любопытство не сходило с его лица в течение всего нашего разговора, но задать вопрос напрямую он не решился. Номер оказался - лучше не придумаешь. Угловой, комната по соседству пустовала. Ключ медленно провернулся в замке, дверь поддалась. На столике возле кровати меня ожидал кувшин, такой же, какой я принесла с Шеану, только без сонного порошка.
  Я закрыла за собой дверь и вытащила из кармана небольшой бумажный конвертик. Охотники сказали, что Кин станет видимым в тот момент, когда они его поймают. То есть до этого он приходил, видел меня мертвой, и уходил, никем незамеченным. Поэтому-то я его и не видела в бессонные ночи. И как бы мне ни было любопытно, пусть кинаши побеждают моего темного без меня. Я собиралась спать.
  Похожие на песок крупинки тонкой струйкой посыпались из конверта в кувшин, тут же растворяясь в горячем отваре. Я подняла кувшин, ухватившись за горлышко обеими руками, и сделала маленький глоток. На вкус и правда почти незаметно. Отставив снотворное в сторону, я достала из пояса дощечку и спрятала под подушку. Ну что же, теперь можно дожидаться кинаши.
  Когда в мою дверь постучали темные охотники, в кувшине оставалось совсем чуть-чуть.
  
  Стук в дверь повторился. Он едва достигал моего слуха, словно проходил сквозь множество толстых одеял. Шеану не спится, что ли? Я подняла непослушную руку и стащила подушку, каким-то образом оказавшуюся у меня на голове. Болью отозвалась щека, в которую сильно впился угол дощечки. Ну дела...
  В этот раз стук был настойчивым и хорошо слышным. Шеан!
  Я кубарем скатилась с постели, держась за щеку одной рукой, другой бросая подушку на кровать, прикрывая дощечку.
  - Иду!
  Ключ заклинило в замке, пришлось постараться, чтобы провернуть его. За дверью оказалась одна из младших служанок.
  - Там кинаши пришел, - начала она, с любопытством посматривая на меня, - просил тебя позвать.
  Кинаши? Совсем забыла!
  - Ага, сейчас спущусь, - я выскользнула из комнаты и, закрывая замок, застыла. Куда делись вчерашние охотники? Я впустила их, потом уснула и... проснулась только что. Дверь была заперта изнутри. Вроде как кинаши сквозь стены ходить не умеют.
  - Вы поругались, да? - голос служанки отвлек меня от размышлений.
  Я проморгалась, отгоняя остатки сна, и с недовольным лицом повернулась к девушке. Она была моей ровесницей или даже старше, и ко мне относилась соответствующе. Задавала лишние вопросы, рассказывала то, что меня совсем не интересовало, и постоянно крутилась рядом с комнатой лиса.
  - Нет, - сухо ответила я, пряча ключ в карман.
  Девушка отвела взгляд и покраснела, прикусив нижнюю губу. Так, намечался еще один вопрос. Я поторопилась исчезнуть, но не успела: служанка ухватила меня за руку.
  - Скажи, а... у него есть кто-нибудь?
  У него - это у Шеана. Кто бы мог подумать, он заинтересовал кого-то как мужчина! Может, солгать ей и сказать, что воин давно на нее глаз положил? Все ж какое-никакое развлечение смотреть, как он будет выкручиваться. Но вместо этого я поинтересовалась:
  - А я, по-твоему, кто?
  - Ты?! - на ее лице промелькнуло недоверие, затем разочарование. Служанка смерила меня взглядом и улыбнулась, - Шутишь, да?
  - Шучу, - буркнула я, освобождая руку, и двинулась прочь.
  Надо будет нажаловаться на нее хозяину, чтобы в следующий раз думала, что говорит. Не похожа я, видите ли, на подругу Шеана! Оно, конечно, и к лучшему, но все равно... обидно как-то!
  Темный охотник тихо пристроился на табуретке у самого входа. Заметив меня, он помахал руку, подзывая ближе. К горлу подступил холодный ком дурного предчувствия. Это был незнакомый кинаши, выглядевший как столетний старик, хотя я надеялась увидеть одного из вчерашней троицы.
  - Поговорим на улице, - я не позволила ему и рта раскрыть, подхватила под локоток и толкнула дверь на улицу, удостоив недобрым взглядом хозяина постоялого двора. Такой же любопытный, как и всего его подчиненные.
  - Что случилось?
  - Пять, - тощий желтокожий старичок для наглядности поднял руку и растопырил пальцы, продемонстрировав тонкие перепонки, - еще как минимум пять.
  - Чего пять? - поморщилась я, отшатываясь назад.
  - Охотников. Трое оказалось мало, нужно еще пять, - он пошевелил пальцами и спрятал руку в карман широкой бесформенной накидки.
  Я растерянно потерла лоб. Сонная голова все еще отказывалась работать так, как надо.
  - В смысле...я не понимаю.
  - Они не выполнили работу: темный их уничтожил. Ты можешь забрать деньги, либо доплатить и нанять еще.
  Пальцы дрогнули, рука бессильно упала вниз.
  - Восемь кинаши?!
  - Лучше десять. Может, даже больше.
  - Насколько больше? - получился какой-то сип.
  Старик поджал губы и многозначительно поднял брови, отчего лоб собрался в мелкую складку.
  - Трудно сказать. Он изначально был не слабым, а ты позволила ему слишком долго существовать. Каждая ночь добавляла сил, а сколько их прошло?
  - Хорошо, я согласна! Давайте десять кинаши!
  Охотник моргнул и приложил указательный палец к губам. Кажется, проблема была не только в количестве кинаши.
  - Тут вот еще что... он может понять, что ты жива.
  - Каким образом?! - я ошарашенно уставилась на старика. Разыгрывает он меня, что ли? Или хочет запугать и побольше денег струсить? Так кинаши вроде таким не занимаются.
  - Если не уничтожить его в следующий раз, если повторять попытку за попыткой, ши поймет, что это ты нанимаешь нас. И сделает все, чтобы отыскать тебя.
  Ноги подогнулись подо мной, и я уселась прямо на нижнюю ступеньку крыльца. О таком Лауншар меня не предупреждал. Ведь нодду говорил, что шенгрова дощечка надежно спрячет от глаз Кина! Так почему же этот перепончатый сейчас говорит обратное?!
  - Я ничего не понимаю! - я схватилась руками за голову и уткнулась лбом в колени, - Он же и так постоянно меня преследует! Где бы я ни оказалась, он приходит по ночам, видит, что я мертвая, и уходит! Неужели трудно догадаться, что на самом деле это не так?!
  Мне никто не ответил. Охотнику надоело, и он ушел? Я приподняла голову и посмотрела исподлобья. Старик стоял надо мной с выражением полного равнодушия и ждал, когда же закончится моя истерика.
  - Темные - не люди, они мыслят иначе, если мыслят, конечно. Есть то, что они принимают беспрекословно. Одни боятся зеркал, вторые водят хороводы, третьи едят глаза, хотя никому из них это вовсе не нужно. Те, что заключают договор о подселении, выполняют другие, оговоренные условия.
  Его тонкие, морщинистые губы шевелились, глаза моргали с подавляющей регулярностью, а слова с трудом попадали мне в уши. Я встрепенулась.
  - Тебе тоже есть смысл не понимать, а принимать это. Если кинаши будут часто нападать на него, он начнет искать тебя.
  - А если я оставлю все, как есть, он сможет мне навредить?
  - Вряд ли.
  - Хорошо, - протянула я, - мне нужно подумать. Спасибо.
  - Тогда вот деньги, - перепончатая рука снова вынырнула из складок накидки, сжимая небольшой кошелек. Я молча приняла обратно оплату, крепко вцепившись в бархат кожи. Кисть свело судорогой.
  На безвольных ногах я вернулась в свою комнату. Развязала шнурок мешочка, монеты посыпались на смятую простыню. Это была, наверное, треть от того, что мне заплатила Релай. Целая треть! Я вытащила из-под кровати рюкзак, достала оттуда кошель побольше и заглянула внутрь. Так и есть - на десятерых кинаши мне не хватит.
  Не выпуская кошелька из рук, я уселась на пол, растерянно глядя на золотую россыпь. Только на то, что лежало на кровати, можно было купить огромный дом, а на остаток еще жить и жить. Как столько же могли стоит три темных охотника из какого-то речного городишка?!
  Я всхлипнула и вытерла рукавом нос. Все складывалось вовсе не так удачно, как хотелось бы. Безрадостная перспектива всю жизнь зависеть от куска дерева очень ярко нарисовалась перед глазами. Ни потерять, ни забыть теперь эту дурацкую штуковину! Я подскочила и отбросила подушку, изо всех сил вцепившись в дощечку.
  Пятна крови, когда-то покрывавшие неровную поверхность, давным-давно стерлись. Вместо них древесина забилась грязью и измазалась в траве. Надо бы с ней поаккуратней обращаться, иначе она просто рассыплется со временем. Я еще раз шмыгнула носом и судорожно вздохнула. Ничего страшного, справлюсь и с этим. Не на ту напали!
  Спрятав табличку в пояс и собрав монеты в кошелек, я покинула комнату. Нужно проведать Шеана, пока он сам не начал искать меня.
  
  В отваре явно что-то было. Ни разу с тех пор, как погиб Тай, он не забывался так сильно и так надолго. А этой ночью словно провалился в сон, проснувшись только сейчас, чуть ли не в середине дня.
  Шеан схватил со столика кувшин и с недовольной физиономией принюхался. Если там что-то и было, то за ночь успело выветриться вместе с запахом самого отвара. Таэн... это она что-то задумала, поэтому и была вчера такой притихшей!
  Мужчина с проклятьем спустил ноги на пол и потянулся за брюками. Надел, не с первого раза попав ногой в штанину, поднялся, опираясь на спинку кровати. Если девчонка куда-то делась, он спустит с хозяина три шкуры! Говорил же приглядеть за ней!
  В дверь постучали, и Шеан замер, держа в руках пояс.
  - Да! - рявкнул он, делая шаг вперед.
  Дверь приоткрылась, в проеме показалось перепуганное лицо Таэн. Она уставилась на разозленного мужчину и подалась назад.
  - Зайди-ка, - кивнул он девушке, перехватив ремень. Выпороть бы сейчас эту красавицу, чтобы впредь неповадно было.
  Она нехотя послушалась, прикрыв за собой дверь. Заметила ремень, и глазища распахнулись еще сильнее. Значит, правильно все поняла.
  - Ну и что это значит? - грозно спросил Шеан, кивая на кувшин.
  - То есть? - брови изогнулись, придав лицу страдальческое выражение.
  Ну конечно, нашла перед кем невинность изображать! Кинаши она и то лучше играла.
  - Что ты мне вчера подсыпала?! - он сделал еще несколько шагов, оказавшись вплотную к девчонке.
  - Ничего! - она зажмурилась и вскинула руки, словно пыталась защититься от удара.
  Шеан нахмурился: у него и в мыслях не было бить Таэн. На жалость давит, что ли, испуганную тут строит? Но что-то в ее поведении, в голосе было не так. Да и поднятые руки дрожали. Мужчина отвернулся и, наконец, подпоясался.
  - В отваре было снотворное? - уже спокойнее поинтересовался он.
  - Не... да, - тихо вздохнули за спиной.
  - Ну и зачем? - Шеан хмуро посмотрел на девочку поверх плеча.
  - Я потом объясню, - она повесила голову и крепко сжала губы.
  Воин неодобрительно покачал головой.
  - Это из-за того, что я рассказал?..
  - Нет! - она прервала его слишком поспешно, - это... связанно не с тобой. Я, правда, не хочу сейчас об этом говорить!
  - Как скажешь, - Шеан обернулся и смерил взглядом девушку, вжавшуюся в дверь, - надеюсь, до яда дело не дойдет.
  Она бросила на него осуждающий взгляд и снова уставилась в пол. Кажется, от нее сейчас, действительно, ничего не добиться.
  - Ладно, - раздраженно бросил мужчина, - но еще одна выходка, и я посажу тебя в клетку.
  Таэн ничего не ответила, шустро выскользнув из комнаты.
  Но вечером вернулась. Постучала робко, приоткрыла дверь и застыла на пороге. Шеан поднял голову от книги и прищурился. В комнате было темно - только на столике, возле которого читал мужчина, горела свеча. После светлых страниц в глазах кружили цветные пятна.
  - Что-то случилось? - спросил он, откладывая книгу в сторону.
  В ее руках была сумка и... подушка?
  - Можно... - начала она, запинаясь, - я останусь здесь?
  Глаза привыкли к темноте, и Шеан заметил, что Таэн была напугана. Не так, как сегодня днем или вчера вечером. Она боялась по-настоящему.
  - Закрой двери, - велел он ей, - садись.
  Девочка послушно опустилась на кровать. Вещи она крепко прижала к груди, словно боялась, что их отнимут.
  - А теперь объяснись.
  - Мне страшно оставаться в моей комнате. Можно... я здесь переночую? - свою просьбу она озвучила почти шепотом.
  Шеан удивленно дернул бровями. Что же такого страшного в ее номере?
  - Ты хочешь, чтобы мы поменялись комнатами?
  Его удивление усилилось, когда она отрицательно замотала головой.
  - Шеан, я не хочу оставаться одна. Пожалуйста, я лягу на полу и не буду тебе мешать! Если хочешь, я все тебе расскажу, только позволь остаться!
  Воин потянулся к кувшину, налил в кружку на пару глотков и отдал ее Таэн.
  - Выпей, - встретил ее настороженный взгляд, пояснил, - вино.
  Она послушно выпила и вернула кружку. С лица исчезло выражение крайнего отчаяния - и то хорошо. Шеан зажег вторую свечу и поставил ее на подоконник. Пусть в комнате будет как можно светлее.
  - Ложись на кровать - на полу посплю я, - мужчина поднялся на ноги. Таэн ничего не ответила, хмуро рассматривая ремни своих сандалий. Сдерживать свое обещание и рассказать в чем дело, она не торопилась.
  Пусть. Он и так мог предположить, что случилось. Шеан достал из сумки походный плащ и расстелил его на полу, сверху кинул подушку.
  - Это темный, - вдруг сказала девчонка, - из Степей.
  Воин удивленно уставился на нее. Она все же решилась доверить ему свою тайну?
  - Он увязался за мной и с тех пор приходит каждую ночь. Я хотела избавиться от него, наняла вчера кинаши. Трех.
  Шеан не удержался и хмыкнул. Лауншар не говорил, что все настолько плохо. Но если она обратилась к охотникам, то почему сейчас перепуганная сидит в его комнате?
  - А он их всех убил. Он очень сильный теперь, спустя столько времени, - она всхлипнула и судорожно вздохнула, - а у меня нет денег для десяти кинаши.
  - Для десяти?! - Шеан решил, что ему послышалось, - Это что же за темный-то такой?!
  Девочка пожала плечами и уткнулась носом в подушку. Вот об этом нодду не говорил. С его слов это был слегка навязчивый, но совершенно безобидный ши. Но десять кинаши... это очень серьезно! Мужчина сел рядом и потряс Таэн за плечо.
  - Ты уверена, что нужно так много охотников?
  Она кивнула, продолжая всхлипывать и отворачиваясь от бывшего лиса. Надо будет заказать что-нибудь успокаивающее... или еще вина.
  - И что теперь?
  - Ничего, - Таэн потерла ладонью глаз, - просто страшно. Раньше он просто темный был, а теперь... как представлю, жутко становится.
  - Еще бы, - хмыкнул Шеан, качая головой, - но ты уверена, что он не причинит тебе вреда?
  - Надеюсь. Лично мне он ничего не обещал, - она невесело рассмеялась.
  - Ладно, ложись и спи, - мужчина поднялся, возвращаясь в кресло, - а я еще почитаю немного.
  Таэн заснула сразу, успокоенная его присутствием, крепко обняв сумку. Иногда Шеан поднимал взгляд на мирно спящую девочку, опасаясь и одновременно ожидая увидеть темный силуэт, склонившийся над ней. Но к счастью, ничего подобного не случилось. Потрескивало пламя свечи, изредка шелестели переворачиваемые страницы, да Таэн ворочалась во сне.
  Шеан долго смотрел на нее, гадая, почему ей так не везет с осколками темных помыслов. Может, все дело было в том, что однажды он заставил девчонку быть кинаши? У судьбы свои шутки, порой очень жестокие, уж он-то в курсе.
  И Таэн держится несмотря ни на что, или по крайне мере, делает вид, что держится. Пожалуй, есть чему у нее поучиться.
  Он лег спать после трех часов ночи, истратив две свечи и не прочтя и десятка страниц истории Ордена.
  
  2
  
  Лето с каждым днем все больше растворялось в осени. Дорожная пыль была прибита к земле дождями и превратилась в грязь. Пока что по ней еще можно было проехать, но через две-три недели здесь будет хуже, чем на болоте.
  Колесо с чавкающим звуком вырвалось из плена липкой грязи и покатилось по сухой ровной земле. Телегу тряхнуло, сундучок с серебром скользнул в сторону, но Дена успела поймать его и водрузила на место. Жаль, муж не позволил взять с собой сундук с вышивкой и двумя ткаными коврами - память о бабке и прабабке. Женщина грустно вздохнула, в очередной раз прикинув, сколько можно было выручить за ковры, приди нужда.
  Она покосилась на широкую сутулую спину Вайса, правившего конем. Он до сих пор был несогласен ехать к сестре в такую даль и из-за такой, как он считал, мелочи.
  Война - хороша мелочь!
  Дена снова поймала грозивший упасть с крышки вещевого короба сундучок. Сын спросонья забормотал что-то и приоткрыл глаз.
  - Ты спи, спи, - женщина погладила мальчишку по светлым волосам, но было поздно. Только что он сонно моргал, глядя на мать, а через мгновенье перевешивался через борт телеги, восторженно разглядывая буро-зеленые поля, вдали терявшиеся среди темного леса.
  - Ух ты! Где мы, ма?! Па?!
  - Едем, где ж еще, - пробурчал Вайс, - мать, ты там следи, чтоб не вывалился.
  Дена и без указаний мужа уже усадила сына, одарив его шлепком.
  - Смотри, выпадешь, не будем за тобой возвращаться.
  Ребенок распахнул голубые глазища и притих.
  - Я б вернулся, - невпопад заметил муж и почесал поясницу, - только домой. Это все твою мать понесло шенгр знает куда.
  - Вайс! - прикрикнула на него жена, и мужчина замолк, зло отмахнувшись.
  И долго он еще будет вот так ворчать? Все ж правильно сделали - сестрина деревня почти на границе с безбашенными землями, там Го Тану делать нечего. Пусть воюет подальше от их семьи.
  - Мама, - сын осторожно потянул Дену за рукав и прошептал на ухо, - а правда, что у дяди га-ши водятся?
  - Дядя знает, как с ними сладить, - так же тихо ответила женщина и провела ладонью по светлым волосам мальчишки. Не хватало еще, чтобы Вайс услышал: опять разговоры разведет.
  - Да и ты не бойся, - добавила она, - Там не встречается никого, страшнее гурангов. Мужчина не должен бояться.
  - Я не боюсь, мне интересно! - обиженно воскликнул мальчик и тут же подался вперед, указывая пальцем, - Гляди! Там кто-то идет!
  Дена вскинулась, ставя ладонь козырьком.
  - Вайс, кто там?
  - Бродяга какой-то, старик, - буркнул муж, но придержал лошадь, поравнявшись с человеком, - Эй, отец, куда путь держишь?
  Человек остановился и, робко улыбаясь, показал кривой палкой, заменявшей ему клюку, вперед.
  - Калека, - прошептала Дена мужу на ухо, - незрячий.
  Вайс отмахнулся от женщины и пригнулся, чтобы получше разглядеть лицо незнакомца.
  - Дед слепой! - восторженно завопил сын.
  Вайс нахмурился:
  - Нехорошо-то как. Кто тебя на дорогу выгнал, отец? Садись, подвезем, куда надо.
  Незнакомец благодарно кивнул и довольно резво забрался в телегу. Дена забилась в угол, прижимая одной рукой к себе сына, второй - сундучок с серебром. Будь ее воля, старик бы пошел пешком дальше: не то это время, чтобы незнакомцев на дороге подбирать.
  Спустя минуту телега поехала дальше. Дорога была пуста.
  Им нечего было бояться. Они знали, что здесь, на территории Вирийской башни, нет га-ши страшнее гуранга.
  Нет, они ничего не знали. Мир начал меняться.
  
  ***
  Второй выпил его досуха. Он вгрызался в самую сердцевину и заполнял разум, влезал в него как в одежду не по размеру. Второго было слишком много, а потом первый перестал его отличать от себя. Злоба, похожая на раскаленное железо, стала общей; тонкие обжигающие струны отчаяния опутали мысли и разорвали в клочья его "я".
  В первый раз времени для знакомства не хватило. Теперь его было достаточно. Не понять, но принять и смириться. Первый смирился, и прошлое вернулось к нему.
  Запах человека вел его за собой. Один среди многих, слишком живой, слишком целый, слишком глупый. Он не помнил, почему преследует именно этого, он просто хотел разорвать его покрытое темной щетиной горло и насладиться видом крови.
  Мир вокруг замер навсегда. Трава покрылась серым инеем, звезды исчезли с неба, ветер затих. И только люди в деревне, красные, горячие, были не отсюда. А еще был запах, которого раньше он не замечал. Запах того, кто породил его и все остальных, лишенных сакра. Он крепко пропитал собой все вокруг, став частью реальности.
  Этот запах тоже сводил с ума, разжигал пламя перед глазами и путал мысли. Казалось, именно он заставлял преследовать человека.
  В деревне было тихо, пусто и только в домах ярко светилась жизнь. Хотелось поглотить этот свет без остатка, погасить его раз и навсегда. Лауншар безошибочно определил, в котором из зданий его цель, и безумный вопль прокатился по улочкам обреченной деревни. Стена разлетелась мелкой крошкой, не выдержав первого удара. Горячие люди бросились врассыпную, но теперь они были намного медленнее его. Первая кровь забрызгала столы, человек заорал, пытаясь отползти подальше, но не успел. Лопнула лампа, разбрызгивая горящее масло, но никому до этого не было дела. Кольчуги разлетались под нечеловечески сильными ударами темного, тела рвались, кровь заливала пол. Он не был уверен, но казалось: это счастье.
  Их прервали.
  Перед ним стоял знающий, держа в руках широкую повязку. Лауншар все еще ощущал прикосновение легкой ткани к своему лицу. Значит, решили все-таки выпустить?! Как это мило с их стороны! Нодду зарычал и бросился вперед, сбивая самонадеянного мальчишку с ног. С ним нельзя было так поступать, пора платить по счетам!
  Локоть со всей силы ударил орденцу в горло, ломая хрящи. Парень захрипел, и темный ударил еще раз, искренне наслаждаясь хрустом гортани. От знающего пахло совсем иначе, нежели от людей, но его смерть от этого не стала менее приятной.
  - Надеюсь, ты не утратил желания помогать нам? - темноволосый орденец склонился над ним, с вялым любопытством разглядывая его из-под черных густых бровей. Крылья тонкого изломанного носа едва заметно шевелились, словно он принюхивался.
  Темный попытался дотянуться до него и не смог. Молодой знающий с переломанным горлом стоял рядом, как ни в чем не бывало. Его гортань определенно была не повреждена. Лауншар покосился на свои руки, неподвижно покоившиеся на коленях. Массивные кожаные браслеты с оттиснутыми лабиринтами линий все так же обхватывали запястья. Но это не они не позволяли двигаться.
  - Послезавтра Милт, - темноволосый качнул носом в сторону паренька-обережника, - уходит искать. Вэй и ты будете сопровождать его. Ты же не доставишь проблем?
  "Не доставлю, пока вы не снимете с меня все свои цацки", - ответил Лауншар, если бы мог. Но язык высох и превратился в тонкий прошлогодний лист. Все из-за шнурка, удавкой стягивавшего горло.
  - Уж постарайся, - знающий, наконец-то, выпрямился и отошел в сторону.
  Он все еще находился в маленькой закопченной комнатке, в которую его привели, чтобы заковать. Сквозь мутные окна едва проникал свет - на улице либо раннее утро, либо поздний вечер. Рядом на столе в ажурном стакане трепетала свеча, выхватывая из полумрака фигуры темноволосого и молодого... Милта? Но за их спинами, Лауншар знал это, притаился плешивый старик. В это раз он не спал. Слишком воняла его сакр, прямо до удушья. Запах был не просто неприятный - тревожный.
  Парень зашел к нодду за спину и развязал шнурок. Тело вернулось, в руках проснулась сила, но использовать ее против знающих все равно не получилось бы. Проклятые браслеты!
  - Ах вы ж твари поиметые! - темный зло оскалился и попытался встать на ноги, но стоявший сзади мальчишка усадил его обратно, всего лишь надавив на плечи.
  - Помолчи, - холодно попросил он, - иначе мы лишим тебя возможности говорить.
  Сладостное видение искореженного горла вновь посетило Лауншара. Но поделом: он сам вручил себя этим... знающим. Пошел на поводу у своих человеческих воспоминаний, придурок! Если бы можно было избавиться от браслетов!..
  Мужчина кивнул, удовлетворенный послушанием темного.
  - Думаю, можно позвать девушку.
  
  ***
  Вэй не хотелось это признавать, но она нервничала. Обещанный месяц превратился в полтора, листва начала терять свой цвет, а в воздухе уверенно пахло осенью. Той самой, которая через две недели может изойти дождями и посереть, а еще через три - удивить тонким утренним ледком. За долгие дни ожидания Невидимка не раз думала от всего отказаться и вернуться в Изхиан.
  Но потом вспоминала, что там ее ждет Дак-гор, и, чтобы успокоиться, садилась за изготовление наузов. Она настолько боялась оказаться на дороге зимой, что решила запастись всеми возможными хранами. Краска впиталась в обветренную кожу рук намертво, окрасив заодно и ногти в зелено-коричневый цвет.
  Время шло, и у Вэй зародилась надежда, что орденцы решили переждать зиму, но вот сегодня пришел знающий и сказал, что Лауншара вернули в мир.
  Раньше темный пугал Невидимку, но страх этот был разумен: она видела его викту и опасалась за собственную жизнь. А что он собой представляет сейчас? С ним не очень-то хорошо поступили, такое способно вывести из себя и простого человека. Какова могла быть месть темного - об этом даже думать не хотелось.
  Когда она зашла в маленькую темную комнатушку, то тут же встретилась с темным взглядом, и он ей не понравился. Лауншар смотрел так, будто составлял список своих будущих жертв. Волосы на шее встали дыбом. Вэй заставила себя кивком поприветствовать нодду и повернулась к Умнику, темноволосому, как всегда деловому, хотя такому же непробиваемому, как и все остальные.
  - Мы уходим? - не пытаясь скрыть нежелания, спросила она.
  - Уходите, - кивнул Умник, - послезавтра.
  Его бледное, освещенное единственной свечой лицо, выглядело таким же нечеловеческим, как и лицо Лауншара. Девушка с удивлением обнаружила, что орденец пугал ее не меньше темного. Длинноволосый мальчишка, замерший за спиной нодду, тоже казался зловещим.
  "Все дело в освещении... и в присутствии опасного темного", - успокоила себя Вэй. Она общалась с Орденом в течение пяти лет и считала себя чуть ли не знатоком их странностей. Ни разу никто из знающих не причинял вреда человеку.
  - Куда?
  - У Милта, - Умник бросил взгляд на парня, - карта с отметками. Несколько деревень, один заброшенный лесной городок, множество развалин. Вам нужно будет осмотреть их все, один за другим.
  У Милта? Красильщика? Орденец обзавелся именем? Это что-то новенькое. Невидимка слышала, что такое иногда случается, но не могла припомнить вот так с ходу ни одной конкретной истории.
  - Мне бы хотелось получить свой экземпляр.
  Орденец уставился на нее, поблескивая черными глазами, словно ждал, когда до Вэй дойдет.
  - Поговори с Милтом. Потом.
  Девушка напряглась и хотела еще раз взглянуть на Красильщика, но вместо этого встретилась взглядом с Лауншаром. Он сидел в той же позе, прикрывая ладонью левой руки браслет на правой и чуть наклонив голову вправо. Его глаза были такими же черными, как и у Умника, вот только выражали совсем другое.
  "Ну что, поняла теперь?" - как бы спрашивал темный, насмешливо приподняв бровь, - "Они решили нас поиметь. У меня-то нет выбора, ну а ты? Подставишься?"
  Невидимка отвернулась. Ему не за что любить орденцев, и только об этом говорил его взгляд. Все остальное - ее личные страхи. Зато теперь Вэй поняла, отчего вид нодду так ее пугает: если знающие смогли превратить его в это, то какая сила стоит за людьми с одной душой?!
  - Значит, ищем все, что связано с Изменением, - задумчиво произнесла Невидимка, собираясь с мыслями, - но как понять, что поиски увенчались успехом?
  - Просто ищите, - проскрипели сзади, - Пойдете вперед и вперед, пока не найдете. А вы найдете, это не подлежит сомнениям.
  Вэй медленно повернула голову, переводя дыхание. Старик. Она не видела его раньше, даже издали. Возможно, он никогда не покидал этого дома или старался не показываться чужакам на глаза.
  Круглые глаза были широко распахнуты и смотрели, казалось, сквозь нее. Вэй многое бы отдала, чтобы узнать, что на самом деле они видели. Какая роль отводилась лично ей?
  - И все? - напряженно поинтересовалась девушка.
  - Все, что ты найдешь и что не будет иметь отношения к Изменению, сможешь оставить себе, - заметил Умник, многозначительно изогнув бровь.
  Это много, никто не спорит, но она и сама по себе рыскала по старым местам в любое время, какое считала нужным, и брала то, что ей нравилось. Зачем для этого связываться с Орденом, тащиться в путь, когда на подходе темные месяцы, да еще в компании с самым страшным ши?! Стоит ли оно того?
  - А Милт научит тебя новым наузам, - добавил знающий, словно прочитал ее мысли, - кому как не тебе знать их настоящую цену.
  Вэй обескураженно хмыкнула. Такого не было в ее самых смелых планах! Наверное, лет уж пятьдесят, как Орден не делился ничем новым, а тут... сам Красильщик станет ее учить? Ради этого можно и потерпеть.
  Лауншар сидел и улыбался. Это действовало на нервы, но кто он такой, чтобы влиять на решения Невидимки? Никто. Пойманный в ловушку старый темный, озлобленный, но абсолютно бессильный. Вот он, действительно, ничего не получит от собственного послушания.
  - Вот это другой разговор, - небрежно произнесла девушка, с вызовом глядя в глаза нодду. Пусть не думает, что способен запугать ее.
  Старик кивнул и утомленно сомкнул тонкие веки, сложив руки на животе. Лауншар расхохотался, тряся головой и хлопая ладонью по коленке. Вэй недовольно нахмурилась.
  - Советую сразу сообщить им, какая твоя любимая поза! Потом они спрашивать не станут, - он плотно сжал губы, словно пытался сдержать смех, но не выдержал, и снова прыснул.
  Невидимка молча выхватила нож, размахнулась и вогнала его в стол.
  - Это обязательно - брать его с собой? - спросила она, ни к кому не обращаясь.
  - К сожалению, без него все это бессмысленно, - развел руками Умник, равнодушно разглядывая исковерканный стол, - он может то, что нам не по силам.
  - Ему нужно для этого раскрывать рот? Нет? Тогда пусть держит его закрытым!
  Она рывком выдернула нож из столешницы и направилась к выходу.
  - Послезавтра в дорогу, - напомнил Красильщик ей вслед.
  Вэй махнула рукой и почти выбежала из комнаты.
  
  ***
  Кинжал в руке дрожал, и прядь обрезало на несколько сантиметров ниже. Невидимка зло бросила клок волос на стол и опустила руку. Глубоко вдохнула и выдохнула, но голос никуда не делся. Он продолжал звучать в голове. Раздирающий надвое голос человека, одержимого темным. Подсельщика.
  "Какая твоя любимая поза?" - повторял нодду, но вместо его скуластого, бледного лица Вэй видела другое. С обвисшими щеками, покрытыми рытвинами и черной жесткой щетиной, с длинным носом и цепким взглядом. А потом и голос изменился.
  Девушка закричала и ударила кулаком по столу. Еще раз, еще! Одиннадцать лет, целых одиннадцать лет прошло с тех пор, а этот ублюдок до сих пор достает ее! Ну уж нет, она его победила давным-давно. Ему нет места ни в мыслях, ни в кошмарах Вэй.
  Невидимка в последний раз со всей силы приложила по столу и улыбнулась. Голос исчез вместе с ненавистным лицом. Руки были ободраны на костяшках, зато больше не дрожали. Вэй перевязала кисти чистыми бинтами из сумки и снова взялась за нож. Волосы отросли до непростительной длины, в долгом пути такие будут только мешать.
  В этот раз нож резал быстро и аккуратно, очень скоро размазанную по столешнице кровь засыпали светлые локоны. Еще вот эту прядь, за ухом, да надо лбом покороче, чтобы потом в глаза не лезли.
  Так. Невидимка вытерла лезвие и отложила нож, взъерошила ставшую заметно короче шевелюру, вытряхивая оставшиеся мелкие волосинки. С непривычки голове было легко и прохладно. Самообладание вновь вернулось к девушке, и вместе с ним пришел вопрос.
  Что случилось с Лауншаром?
  Вэй раздумывала над ним, убирая остриженные волосы со стола и стирая кровь. Раньше он тоже звучал, как подсельщик, но... в том-то и дело, что "как". Довольно слабый, надо заметить, каких можно встретить в любом злачном заведении Изхиана по паре на каждый угол. Но сегодня его голос был голосом Парса: злобным, двойственным и напрочь лишенным человечности.
  Месяц с небольшим он был заключен в самом себе. Что в этот момент происходило с ним? Что так сильно изменило его голос? Вэй очень хотелось знать ответы на эти вопросы, хотя бы потому, что ей придется вместе с ним отправиться шенгр знает куда. Присутствие рядом Красильщика... Милта, как его теперь звали, немного успокаивало, но за пределами Ордена все эти его храны ослабнут, и Лауншар вновь выйдет из-под контроля. Останется ли он таким же сознательным, как по дороге сюда?
  Каждый раз разбивать себе кулаки в кровь после того, как он будет открывать рот, тоже не вариант. Вэй присела и вытащила из-под кровати ящик, доверху набитый наузами. На самом дне покоился сверток, отданный Стариком. У всех есть свои секреты , вот и она не беззащитна. Осознание этого успокаивало.
  
  ***
  Го Тан вошел в ее покои и замер на пороге. Релай спала, маленькая, почти незаметная посреди сбитых шелковых покрывал. Одна рука лежала на груди, вторая - согнута в локте и откинута в сторону. Ее тонкие брови даже во сне хмурились, создавая усталую складку ну лбу.
  Мужчина тихонько присел на край кровати. За последний месяц его жена поправилась - исчезли впалые щеки, глаза больше не скрывали синие тени бессонницы. Го Тан улыбнулся и провел рукой по ее волосам. Она молодец, справляется как настоящая женщина. Она - будущая мать его ребенка.
  - Го Тан? - сонно протянула Релай и открыла глаза, - что-то случилось?
  - Нет-нет, спи, - он погладил ее по щеке, - я просто зашел проведать тебя.
  - У меня все хорошо, - Релай приподнялась на локте, - только немножко есть хочется.
  - Я прикажу... - Го Тан попробовал встать, но женщина схватила его за руку и усадила обратно.
  - Не надо, - тихо засмеялась она, - Поем утром. Иначе растолстею и буду похожа на безобразную корову.
  - Ты никогда не будешь похожа на корову, - мужчина взял Релай за подбородок и поцеловал. Он почувствовал, как дрогнули ее губы, и отстранился. - Завтра я уезжаю. На неделю, может, на две.
  - Я буду ждать. Не волнуйся, со мной ничего не случится.
  Го Тан поднялся, забрал со стола масляный светильник и направился к выходу. Возле двери обернулся.
  - Закрыть окно? Тебе не холодно?
  Релай покачала головой:
  - Не надо. Душно.
  Едва затворилась дверь за хозяином Вирийской башни, как Релай сплюнула в сторону и вытерла губы тыльной стороной ладони. Откинула упавшие на лицо волосы и взглянула в окно. Левый глаз Таэранга только начал открываться, лениво взирая на погрузившуюся в ночь землю. Призрачные силуэты облаков ползли по небу, и на их фоне мельтешили летучие мыши.
  Так долго вдали от дома, одна, всеми брошенная, преданная... она не должна была доставаться Го Тану. Ему просто повезло. Релай вцепилась в покрывало и тихо рассмеялась. Он рос в ней - будущее проклятье и смерть Го-Тана.
  - Мой ребенок, - гладя себя по животу, прохрипела она, - Только мой. Мой!
  В окно влетела мышь и запищала, запутавшись в занавеске.
  
  В коридоре ожидала Лио. Она по привычке хмурила брови и поджимала и без того тонкие губы. Две толстые косы свободно лежали на плечах, а не были собраны в тугой пучок, как обычно.
  - Господин? - она подняла на него обеспокоенный взгляд.
  - Все нормально, Релай спит.
  Женщина кивнула, еще сильнее нахмурилась и повернулась, чтобы идти впереди него. Что-то не давало покоя названной сестре.
  - Не расскажешь? - мягко поинтересовался Го Тан, останавливая ее. Лио никогда не беспокоилась по пустякам.
  - Господин счастлив, и мне бы не хотелось... - она мучительно покраснела, это было заметно даже в слабом освещении масляных ламп.
  "Волнуется", - подумал мужчина, - "как всегда, волнуется за меня".
  - У меня нет советника лучшего, чем ты.
  "Более искреннего, так вернее", - поправил он сам себя.
  - Мы воюем. У нас много врагов, а может появиться еще больше. Опасно отвлекаться и...
  - Никоим образом мой сын не отвлечет меня от дела.
  Лио стала пунцовой, безжалостно кусая нижнюю губу.
  - Твой сын?! - выпалила она, - Ты... уверен? Эта женщина смеялась над тобой все это время, отвергала твои предложения один за другим, не согласилась на мирное соглашение... вспомни, какой она приехала в твою башню! Она ненавидела всех нас!
  Го Тан обхватил широкими ладонями пылающее лицо женщины и прижался к ее лбу губами. Она умница, его названная сестренка, она говорит то, о чем он боится даже задуматься.
  - Она имела на это право. Я поступил с ней не очень хорошо, когда пленил.
  - Ты указал ей на ее место, - недовольно заметила Лио, опуская взгляд, - ты выиграл войну, и она стала твоим трофеем.
  - Мало кому хочется становиться трофеем. Но сейчас она сильно изменилась, ты же видишь.
  - Потому что забрюхатела, - буркнула женщина.
  - Многие после этого становятся мягче.
  - Не думаю, что дело в этом. Брат мой, - сказала она, серьезно посмотрев на него, - я не верю твоей жене. Пожалуйста, не теряй бдительности.
  Лио отстранилась. Лицо вернуло свой обычный бледный тон, под острые скулы тут же легли тени, подчеркнув их еще сильнее. Маленькая и тоненькая, она казалось еще более хрупкой из-за толстых черных кос и кожаной кирасы, поверх которой был наброшен походный плащ.
  "Она скоро заступает в караул", - вспомнил мужчина.
  - Лио, я буду внимателен, - сказал он, больше, чтобы успокоить ее.
  - Спасибо, господин, - женщина сдержанно кивнула и широким шагом направилась прочь по коридору, придерживая рукой меч.
  Го Тан задумчиво поглядел ей вслед, повернулся, бросил взгляд в сторону покоев жены. Слова сестры разбудили все самые темные сомнения, дремавшие до сего момента в его сердце.
  
  ***
  Дежурство было не из легких. После трех часов ночной беготни, двух часов, урванных для сна и шести часов, проведенных на шумных рыночных рядах, оставалось только одно: прийти домой, скинуть натершие сапоги и завалиться спать.
  Шеан щелкнул замком и зашел в дом. Голова начала болеть еще утром, а бок тянуло и дергало. Еще этот пьяный придурок, разоравшийся так некстати, и не желавший успокаиваться! Сидел бы себе в кабаке, не схлопотал бы штрафа.
  - Таэн! - крикнул мужчина, вешая плащ и проходя в гостиную.
  Ему не ответили, но в глаза сразу же бросились следы ее присутствия. На кресле лежала раскрытая книга, рядом на столике возвышалась кособокая башня еще из шести томов. Тут же стоял кувшин и пустая тарелка с остатками еды.
  Шеан раздраженно вздохнул, потянулся к раскрытой книге, но остановился.
  "Нет уж, пусть сама убирает!"
  И толкнул дверь в библиотеку. Конечно же, девчонка была здесь. Спала, распластавшись на ковре и положив голову на листы, исписанные ее крупным, неаккуратным почерком. Перо выскользнуло из перемазанных пальцев и успело попортить тканый узор уродливым чернильным пятном.
  Шеан скрипнул зубами, заметив, что несколько таких же, но поменьше, неровной дорожкой пролегли от чернильницы к голове Таэн. Ему было не жаль ковра, но беспорядок, постоянно устраиваемый девчонкой, мог вывести из себя и орденца.
  - Таэн! - проревел мужчина и тут же схватился за висок. Клятая ночь, клятый рынок, клятые темные! Почему нельзя прийти в собственный дом и просто лечь спать?!
  - Ой, - она вскочила и принялась сонно озираться, - я уснула?.. Прости.
  Он устало махнул рукой. Опять сидела всю ночь, пока его не было, потом задремала прямо посреди библиотеки... ребенок, самый настоящий, даром, что восемнадцать лет.
  - Убери все это. Из гостиной книги, здесь все бумажки пособирай. Ковер будешь отмывать, как знаешь, но чтобы этой красоты на нем не осталось.
  Таэн мрачно покосилась на чернильные пятна, но смолчала. Еще бы, знает, что виновата.
  - И сама умойся, у тебя вся твоя поэзия на лице отпечаталась.
  Она безрезультатно потерла ладонью щеку и кивнула.
  "Ну конечно, тут ты заволновалась. А как чужие ковры гадить, так это всегда пожалуйста", - раздраженно подумал Шеан, но смолчал. Ругать ее было бесполезно: извинится, постарается все исправить, а на следующий день опять разведет бардак. В этом она чем-то походила на Тая, только тот проявлял меньшую склонность к маранию бумаги и ковров чернилами.
  Висок заломило еще сильнее: не ко времени он вспомнил брата.
  - Я спать, - буркнул мужчина, отводя взгляд от Таэн, - а ты займись уборкой. И... приготовь что-нибудь на ужин.
  Он тут же пожалел о сказанном, вспомнив, во что превратилась кухня после ее последнего кашеварства. Ну что ж, потом ей придется убрать и там. Пусть приучается: рано или поздно она покинет его дом и будет стряпать себе сама... а может, и какому-нибудь мужчине, который станет ее мужем.
  Шеан фыркнув, искренне посочувствовав этому несчастному.
  
  Я еще раз потерла щеку и посмотрела на свои пальцы, перемазанные чернилами. Наверное, только хуже сделала. Перевела взгляд на исписанные листы. На самом верхнем две трети писанины расплылись и размазались. Целое утро было потрачено на эти дурацкие строки, нашедшие последнее пристанище на моем лице. Туда им и дорога: все равно получилось жалкое блеяние овцы, а не поэзия.
  Я, тихо ругаясь, смяла лист и бросила его под стол к остальным таким же. С тоской посмотрела на целый выводок измятой бумаги, на чернильные пятна и вздохнула. Глупо было надеяться, что Шеан их не заметит. Вот зануда же! Продолжая ругаться, я на корточках полезла под стол, собирая мусор в подол платья.
  Ну в самом деле, не такой уж и беспорядок я тут устроила! Хм, если не считать испорченного ковра, конечно. Шеану пора либо привыкнуть, либо раз и навсегда указать мне на дверь. Последнее было бы логичнее, хоть и безрадостней для меня.
  Я подобрала последнюю бумажку и понесла мусор на кухню, выкинув в ведро для растопки. Тоже мне, ужина ему захотелось. Можно подумать, не помнит, какой из меня повар! Ну, держись теперь, будешь есть, как миленький! Я вернулась в гостиную и взяла с кресла книгу. "О временах древних, неизменных". Переплет кожаный, сильно потрепанный, много иллюстраций и карт, много про киена-ши, о которых я в жизни не слышала, про города, которых нынче и не существовало даже.
  Наверное, это очень редкая книга. Автор умер еще до Изменения, лет, наверное, за сто, а другой, Турв Словохот, дополнил ее и, переделав название, стал выдавать себя за соавтора. Шеан очень дорожил своей библиотекой, особенно такими ценными экземплярами, как этот. Как он мне только руки не поотрывал за такое обращение с книгами? И не выгнал к шенграм...
  Наверное, еще чувствует себя виноватым за всю эту историю. Нашел, из-за чего переживать. Я была виновата в случившемся не меньше бывшего лиса, и в отличие от него, доведенного до отчаяния смертью брата, руководствовалась исключительно корыстными соображениями. Но если это единственное, что заставляет терпеть Шеана мои выходки, то пусть винит себя и дальше.
  Я сгребла в охапку книги, крепко прижав их к груди, и проковыляла в библиотеку. Не заморачиваясь на расставление их на нужные полки, поставила на свободную нижнюю и задумчиво уставилась на ковер. Чем вообще отмывают чернила с ковров? И как? Что-то подсказывало, что маленькое пятнышко в результате неправильного обращения могло превратиться в огромное уродливое чернильное пятно, тем самым окончательно испортив ковер.
  Справедливо решив, что Шеана это в восторг не приведет, я отправилась на кухню, решив хотя бы в готовке проявить себя не как полное ничтожество.
  
  - Морковь нужно было бросать пораньше или резать поменьше, - ворчливо заметил мужчина, отправляя в рот очередную ложку рагу, - но в целом - неплохо. Для тебя - просто отлично.
  Я с должным выражением лица приняла этот сомнительный комплимент, но смолчала. На мой взгляд, он меня даже перехвалил - я за всю свою жизнь пробовала много неудачной готовки, и все равно любая из них была не в пример лучше этой. Хотя, если сравнивать с прошлым разом...
  - Что с ковром? - как бы мимоходом поинтересовался Шеан, продолжая работать челюстями и хрустя дурацкой морковкой.
  - Ничего, - я насупилась и отвернулась, - я не знаю, как выводить такие пятна.
  Он перестал жевать и выразительно посмотрел на меня. О чем думал в этот момент мужчина, я не решалась представить.
  - Знаешь, Шеан, я, наверное, поищу другое жилье.
  Тот дернул бровями и уточнил:
  - Кошмары прекратились? Или перспектива отстирывать чернила тебя пугает сильнее?
  Куда там: темнота все так же страшила меня, а неясные силуэты, следовавшие за мной из сна в сон, заставляли совершать абсолютную глупости.
  - Ты же знаешь, что нет, - буркнула я, снова берясь за ложку.
  Неделю с небольшим тому назад что-то во сне так напугало меня, что я вломилась в спальню Шеана с огромными от ужаса глазами, совершенно ничего не соображая. Ему ничего не осталось, как перебраться на пол, предоставив кровать мне. До сих пор вспоминать стыдно!
  - Но это не может продолжаться бесконечно. Представляю, что о нас думают соседи.
  - Ничего они о нас не думают, - резко оборвал меня Шеан.
  - Все равно: я же не могу до конца жизни у тебя на шее сидеть. С кошмарами тоже пора завязывать: они не причиняют вреда, просто пугают. Наверное, темный обиделся из-за кинаши...
  Он слушал, саркастически морща лоб.
  - Я могу со всем справиться сама, Шеан, - уже менее уверенно продолжила я, начав запинаться под его взглядом, - у меня есть деньги, я...
  - Угу, - перебил мужчина, - буду надеяться, тебя снова не попробуют продать в бордель. В Сомуате есть парочка, знаешь ли.
  Началось! Сколько раз мне придется пожалеть, что язык мне не укоротили еще при рождении?! Зачем?! Зачем нужно было рассказывать ему о Дак-горе?!
  - Оставайся пока здесь, Таэн, - уже другим тоном сказал воин, вставая из-за стола, - я же вижу, тебе тяжело будет самой по себе. А по поводу ковра - не волнуйся. Правильно сделала, что не трогала его - было бы только хуже. И рагу вкусное, спасибо.
  Я скорчила физиономию ему вслед и, когда он вышел, почесала нос. Еще бы немного, и я ревела бы тут пятилетним ребенком.
  
  ***
  Вэй проснулась, когда было еще темно. По ощущениям три или четыре часа ночи, точнее не скажешь. Остановив руку, потянувшуюся к подсвечнику, девушка на ощупь добралась до двери и вышла в длинный коридор. Здесь было еще темнее, но зато не так душно. Не раздумывая долго, она быстрым шагом миновала три двери, ведших в такие же, как и ее, комнаты, пинком распахнула входную и практически вывалилась во двор.
  Ледяной ночной воздух помог прогнать дурную тень сна, следовавшей за Невидимкой от самой кровати. Черная бездна леса шумела, повинуясь ветру, покрикивали совы, и никому, самое главное, не было дела до Вэй. Девушка провела ладонью по лицу, вытирая пот, и опустилась на крыльцо, задумалась, вглядываясь во тьму. Кошмар ушел, но оставил несколько тоненьких ниточек в ее голове. Она знала: стоит потянуться за одну из них, и он вернется, сначала ненужными деталями и отдельными словами, а потом, разросшись снежным комом, обрушится на нее во всем своем пугающем великолепии.
  Нет уж, пусть отправляется вослед своим собратьям и не смеет возвращаться.
  - Я вас победила, - с горечью сообщила Вэй темному небу, - я на самом деле видала такое, по сравнению с чем вы кажитесь детскими страшилками. Вы больше не пугаете меня.
  Плечи под тонкой ночной рубахой начали мерзнуть, мышцы заломило, словно после судороги. Невидимка даже не пошевелилась, продолжая полной грудью вдыхать холодный воздух. Он словно замораживал ее страх, возвращая мыслям ясность и четкость.
  Ее ждет работа, не сильно отличающаяся от всех предыдущих, разве что сложнее, интереснее, да награду сулит серьезную. Темные останутся темными, знающий будет на ее стороне, и не будет ничего такого, с чем нельзя было бы справиться.
  Пальцы закоченели, Вэй несколько раз сжала их в кулак, но это не помогло. Нужно возвращаться в комнату и согреться, пока не поднялось солнце и не пришло время выезжать. Последняя ниточка, ведущая к разбудившему ее кошмару, незаметно порвалась.
  Лошадей было трое, все крепкие, выносливые и низкорослые. Гривы заплетены в косы, перевязаны шнурками с камнями-бусинами: ну прям вылитые орденцы. Вся сбруя тоже оказалось одним сплошным храном: отгоняющие углы, прячущие спирали, ограждающие круги переплетались друг с другом, становясь для темных непреодолимым препятствием. Вэй нахмурилась, стараясь прочесть получившийся узор, но споткнулась на третьем же узле и отказалась от своей затеи. Провела ладонью по темному боку лошади и, осененная догадкой, приподняла попону. Едва заметные, под ней оказались татуированные знаки. Такие она видела несколько раз, да и то не на оберегах
  "Расстарались знающие", - подумала она, качая головой и рассеяно гладя лошадь по шее, - "прям на славу. От таких хранов некоторые ши могут и подохнуть. А темному будет все равно, что на ножах".
  Эта мысль заставила Невидимку улыбнуться. Может, это вынудит его молчать?
  - Неймется тебе, да? - раздраженно поинтересовались за ее спиной, и Вэй задохнулась, почувствовав подсельщика.
  Девушка развернулась и столкнулась лицом к лицу с ухмылявшимся Лауншаром. Он подошел так близко, а она и не заметила?! Рука судорожно вцепилась в повод, словно это было единственное, что могло сейчас спасти.
  - Отойди, - выдавила Невидимка, прикладывая все силы, чтобы не отвести взгляда и не отшатнуться.
  - Ты зря меня боишься, - нодду склонился над ней, длинные волосы на миг коснулись ее щеки, - тебе его надо опасаться. Не своди с орденца глаз - вот мой тебе совет.
  Вэй молча толкнула его в грудь и чуть не взвыла от боли, когда ладонь ударилась о пластины. Темный даже не пошатнулся и, казалось, не заметил толчка.
  - Это еще что такое? - поморщился он, переводя взгляд на коня, - На кой было так его оберегами пичкать? Слышишь, Милт, я своему горло при первой же возможности перережу.
  - Не перережешь, - равнодушно возразил знающий, которого Вэй не могла увидеть из-за Лауншара. Тень скользнула по лицу нодду, он скривился и отошел в сторону.
  Невидимка перевела дыхание и незаметно потерла ушибленную ладонь. Красильщик все еще держит темного в узде, это хорошо.
  Она покосилась в сторону Милта и удивленно хмыкнула. Парень выглядел более внушительно, чем лошади. Длинный волосы по бокам были сбриты начисто, а оставшиеся превратились во множество косичек, большую часть которых собрали в хвост. Виски, щеки, челюсть, шея и участок за ухом чернели от покрывшей их татуировки. Вэй подавила в себе желание подойти поближе и как следует рассмотреть храны. Впереди долгий путь, авось удастся не только увидеть, но и зарисовать их.
  Милт кивнул и повернулся, обнаружив такую же татуировку с другой стороны. Выглядел он крайне приметно: тощий, с худой подростковой шеей, с острым носиком и со всем этим добром на голове. Поодаль стоял Лауншар, тоже тип запоминающийся, особенно из-за этого наплечника. Если вдруг кто-то захочет их выследить, то справится с эти без проблем.
  Дак-гор, например. Таэн с ними уже нет, но прищемить хвост Невидимке он не откажется.
  - Пора, - знающий вскочил в седло.
  Вэй последовала его примеру и оглянулась на темного. Тот с явной ненавистью во взгляде обошел лошадь, прошипел что-то, но все же вставил ногу в стремя, миг спустя оказавшись в седле.
  - Я тебе голову за это разобью, - процедил он Милту, подъезжая ближе, - обещаю.
  Орденец равнодушно кивнул и направил лошадь по дороге к лесу. Вэй, чтобы не оставаться наедине с нодду, поспешила следом.
  
  3
  Лауншар стоял поодаль, и, склонив голову, наблюдал за ними. За тем, как Вэй ставила палатку, как Милт разводил огонь. Вечерний воздух был хорош, он обещал великолепную ночь. Первую ночь вне Ордена за почти что два месяца. Хотя, по его ощущением, прошло лет десять.
  Наверное, это будет так же сладко, как в Степях. Горячая кровь этой наглой тощей сакр, этой расписанной твари, на которой он был вынужден трястись весь день, этой самоуверенной девчонки. Нет, Вэй-то ничего ему не сделала, но разве он сможет устоять перед искушением? Вряд ли. Она - не Таэн.
  Хотя, Таэн бы он тоже не пощадил. Не теперь.
  - Подожди немного, - тихо проговорил он, наблюдая, как разгорается костер, - и ты снова будешь свободен.
  
  Вэй не смогла сдержаться и снова обернулась. Темный застыл под деревьями, не сводя с них глаз. Трудно было что-то разглядеть наверняка, но девушка казалось, что он улыбался. Когда она бросила на него взгляд в первый раз, волосы на затылке встали дыбом; это ощущение, словно перед сильной грозой, никак не хотело проходить.
  Невидимка мысленно окликнула Таэранга, попросив его приглядеть за ней этой ночью, и достала из сумки коробку с наузами. От привычек тяжело отказываться, особенно если им столько лет. Пусть рядом был орденец, а всхрапывающие неподалеку лошади могли испугать даже очень сильного ши, доверяла она только себе, и не собиралась ничего менять.
  Другое дело, что ни один из оберегов не защитит ее от Лауншара. Другого Лауншара. Что станет делать Милт, когда от темного останется только половина?
  - Ты закончила? - знающий встал на ноги над полыхавшим огнем и отряхнул ладони, - Тогда набери воды.
  Невидимка нехотя оторвалась от своего занятие и подошла к седельным сумкам. Взяв котелок, она задержалась рядом с орденцем.
  - Милт, ты уверен?.. - и глазами показала на нодду.
  - Ты о чем? - Красильщик вопросительно дернул бровью.
  - Я видела, какой он бывает по ночам, - Вэй умолкла, разозлившись на себя за шепот, а потом продолжила более ровным и уверенным голосом, - Я хочу спать спокойно. Скажи, что ты знаешь, что делать.
  - Это не твои проблемы, но если тебе так надо - да, знаю, - Милт растянул губы в улыбке, - Иди за водой.
  Невидимка смолчала, хотя очень хотелось сообщить парню, что он придурок. Что бы она сейчас ни сказала, как бы его ни оскорбила, знающий все равно остался бы непроницаемой стеной, непостижимой сакр. Вэй вздохнула, вспомнив времена, когда все общение с Орденом сводилось к тому, чтобы привезти им находки и забрать деньги или новые наузы. Обычно это не занимало больше часа.
  Полтора месяца должны были смирить ее с этой стеной, но не смирили. Невидимка набрала воды и поставила котелок рядом. В темноте было слышно, как тихо пел ручей, пахло мокрой землей и грибами. Девушка опустила в ледяную воду ладонь и протерла лицо. Запахи будили блеклые воспоминания никогда не существовавшего детства. Возвращаться к лагерю не хотелось - хотелось остаться тут и уснуть, положив голову на мягкий мох и слушая нашептывание воды. Невидимка поймала себя на том, что, действительно, начала дремать, и встрепенулась. Нащупала котелок, подцепила его под дужку и двинулась обратно.
  
  Второй заворочался внутри. Раньше, до Ордена, его пробуждение означало разрывающую боль. Сейчас это больше походило на ощущение в затекших конечностях, которые обретали возможность двигаться спустя недели бездействия. В руки медленно возвращалась сила.
  Они улыбнулись друг другу, предчувствуя веселье. Сакр сидела к ним спиной, подбрасывала ветки в огонь, девчонка куда-то делась. "Оно и к лучшему. Может, останется в живых", - подумал первый. Второй с ним не согласился. Он хотел крови, без разницы - чей. Он слишком давно был голоден, убивая одних лишь темных.
  Она вернулась, вынырнув из темноты в круг горячего света. Нодду почувствовал легкое разочарование, принадлежавшее, несомненно, только ему. Он, действительно, надеялся, что Невидимка спасется. Девушка поставила котелок рядом с орденцем и уставилась на темного. Это был взгляд человека, который не ждет ничего хорошего.
  Стараясь не слушать второго и не веря самому себе, Лауншар сделал шаг назад.
  
  - Вернись, - спокойно попросил Милт, вешая котелок над огнем.
  Вэй не сразу поняла, что он говорил это темному. В тени деревьев, где стоял нодду, хрустнула ветка, но просьбу орденца никто не торопился выполнять.
  - А ты - сядь, - знающий кивнул девушке, - и займись кашей.
  Она мысленно послала парнишку к самым злым и озабоченным шенграм, но все же опустилась на корточки и взялась за сумку с провизией. Лауншар теперь оказался за спиной, и Невидимка в который раз пожалела, что не вырастила там глаз. Когда ветка хрустнула во второй раз, Вэй поняла, что темный пытался уйти.
  - Далеко собрался? - остановил его Милт, - Иди-ка сюда, чтобы тебя видно было.
  "Нет, пусть уходит!" - хотела закричать девушка, но вместо этого бросила в закипавшую воду пригоршню ломтиков соленого мяса. Красильщик, несомненно, знал, что делал.
  В ответ темный неразборчиво заворчал, с оглушительным треском выбираясь из своего укрытия.
  - Зря ты это сделала, сакр, - голоса острыми лезвиями проскреблись по слуху, и Вэй слишком резко обернулась, защемив шею, - вы могли бы остаться в живых.
  - Так ты хотел нас пожалеть? - с едва уловимым сарказмом уточнил Милт, безмятежно улыбаясь. - Очень благородно с твоей стороны. Присядь, отдохни.
  - Как скажешь, - усмехнулся Лауншар и опустился прямо на землю.
  Вэй ожесточенно разминала мышцы шеи, тихонько шипя и мысленно ругая себя за неуклюжесть. Это все от напряжения, не иначе. Она нутром чувствовала, что в сидевшем рядом темном становилось все меньше и меньше от человека.
  "Лишь бы Красильщик не ошибся!"
  Невидимка бросила взгляд украдкой на нодду и вздрогнула. Его глаза изменились; пламя костра, отражаясь в них, казалось отблесками огня, полыхавшего в Мертвых Степях. Этот взгляд ей доводилось видеть только дважды, но и этого было достаточно.
  
  Вокруг ребер что-то сжалось, что-то, похоже на металлический обруч. Мгновение спустя два таких же обняли живот и шею. Лауншар поднял руку, чтобы ощупать эти путы, но задохнулся, когда державшие его тиски сдавили еще сильнее, погрузившись внутрь. Второй закричал от беспомощной ярости. Его снова обманули.
  
  Вэй вскочила на ноги и отпрыгнула назад, стараясь как можно дальше оказаться от темного. В руке тут же оказался кинжал, опасно поблескивая острым лезвием. Он не спас бы от Рассеченного, но мог подарить ей самой быструю смерть. Она выставила оружие перед собой, продолжая медленно отступать.
  Лауншар стоял, согнувшись и держась руками за живот, словно его туда ударили. Пальцы скользили, цепляясь за пластины, изо рта вырывался теперь уже хрип - не крик. Что бы сейчас с ним ни происходило, причинить вред он был не в силах.
  Милт даже не смотрел на нодду, с интересом наблюдая, как булькает в котелке вода, выбрасывая на поверхность разбухшие кусочки мяса.
  - По-моему, пора бросать крупу.
  Вэй даже не пошевелилась, переводя взгляд со знающего на темного и обратно. Ни одного не прочитать, ни одному не поверить. Орденец правильно расценил ее замешательство, покосился в сторону Лауншара и потряс головой, отчего бусины его прически застучали друг от друга.
  - Он безобиден, абсолютно, - словно в подтверждение его слов нодду застонал и упал на колени, уткнувшись головой в землю, после чего завалился набок.
  Невидимка по широкой дуге обошла темного, вернувшись на свое место. Так она его не видела, но продолжала слышать тихий хрип двух голосов.
  - А ты бы не мог, - начала девушка, бросая в котелок крупу пригоршню за пригоршней, - сделать так, чтобы его не крутило? Мне-то все равно, но мы будем останавливаться на постоялых дворах - мало кому понравится кричащий и катающийся в припадках мужик.
  Милт посмотрел в сторону нодду и задумчиво хрустнул сухарем.
  - Могу, наверное, но через пару ночей он все поймет и сам перестанет.
  Вэй покосилась через плечо и хмыкнула. Этот-то, конечно, поймет! Прямо надорвется понимать. Крепко завязав мешок с крупой, Невидимка встала на ноги.
  - Думаешь, он позволит вот так просто собой управлять?
  - Он уже позволил, - пожал плечами знающий, - посмотри на него. Его темная половина пытается освободиться и тем самым причиняет боль и ему, и себе. Не я. Я просто не выпускаю ее на волю. А боль никому не нравится.
  Она закинула мешок в сумку с провизией, тщательно затянув на ней ремешки. Похоже, выспаться сегодня не получится.
  - Он не договорится с ней. Он не смог этого сделать за почти что двести лет.
  - Просто они не могли встретиться, чтобы пообщаться, - Милт подошел к темному и наклонился, разглядывая его, - Я это им устроил. Попробуй-ка кашу. По мне, так она готова.
  Вэй с сомнением посмотрела на булькающую массу.
  - Рано. Еще минут пять.
  Она уселась поближе к костру, закутавшись в плащ. Сказывалась беспокойная ночь и долгий путь - глаза закрывались сами собой. Невидимка прилагала немало усилий, чтобы держать их открытыми и не зевать. Но холодок, до сих пор бегавший по спине, обещал бессонницу.
  "Завтра отосплюсь в седле", - пообещала себе Вэй, - "но с темного глаз не сведу".
  Милт вернулся, снял котелок с костра и махнул ей рукой, приглашая присоединяться. Крупа не доварилась, оставшись твердой внутри, и хрустела на зубах, как свежий снег под ногами. Пожалуй, на данным момент это было самое малое из зол. А пустому животу и такая еда казалась достойной. Почувствовав, что наелась, Вэй облизала ложку, спрятала ее в карман и поняла, что стало как-то слишком тихо. Костер все так же трещал, лес скрипел и вздыхал, Красильщик скреб ложкой по дну котелка.
  Холодок впился в шею ледяными иглами, и Невидимка обернулась.
  Лауншар сидел, вытянув ноги и наклонившись вперед, и медленно моргал. Из-за этого он был похож на плохо соображавшего, растерянного человека.
  "Договорился", - промелькнула мысль, - "вот только о чем?"
  - Ка-а-ак? - хрипло протянул нодду, и его шея напряглась, силясь протолкнуть слова, - Как ты... смо-о-ог?
  Вэй скривилась, настолько неприятным стал голос темного, хотя из него и исчезло эхо, порождаемое вторым, Рассеченным. Было такое ощущение, что ему раздавили гортань.
  - Не напрягайся так, отдохни, - посоветовал Красильщик, хрустя кашей.
  Темным замотал головой. Он несколько раз попытался встать, безуспешно, потом махнул на эти попытки рукой.
  - Там, в Ордене, вы обвязали меня, как девчонку, - все еще запинаясь, но больше не хрипя, продолжил он, - Ленточек навешали, браслетиков. Теперь всего этого нет, Орден остался позади, я все так же беспомощен. Это твоя голова так работает?
  - Голова у меня работает отлично, - усмехнулся Милт и провел ладонью по узорам, - во всех смыслах. Ты ведь не думал, что это для красоты?
  - Ни одна красота не вечна, - едко заметил темный.
  - Мне этого времени хватит, - знающий поднялся, подхватывая опустевший котелок, и посмотрел на Вэй, - Спи. Ты должна быть выспавшейся.
  И скрылся в темноте. Невидимка задумчиво посмотрела ему вслед, оценивающе взглянула на притихшего нодду. Теперь, когда живот был полон горячей еды, бороться с усталостью стало совсем невмоготу. Она зевнула и растянулась на земле, закутавшись в плащ. Когда орденец вернулся, она уже почти уснула, напоследок вспомнив, что так и не увидела карты.
  
  ***
  Она все утро гадала: завернет ли Милт в Ульи или нет? Поселение рассыпалось по округе множеством мелких стоянок и деревенек, на которые можно было наткнуться и в лесной глуши. Эту местность лучше, чем пасечники, никто не знал; сама Вэй не раз платила мальчишке-проводнику, указывавшему заброшенный схрон.
  Невидимка предпочитала опасные развалины, захваченные каким-нибудь одичавшим ши: в таких все лежало нетронутым.
  Но Милт даже не посмотрел в сторону новенькой резной стрелки, указывавшей вправо, проехав по дороге прямо. Вэй поджала губы и подобрала поводья. Посмотреть бы на карту хоть одним глазком, раз знающий не торопится делиться дубликатом. Вдруг там и вовсе нет ни одной отметки, а Красильщик ведет их, куда сакр приспичит?
  С ней поравнялся Лауншар, оказавшись ближе, чем этого хотелось девушке. Кованый наплечник скалился ей прямо в лицо, взгляд пустых темных глазниц ящера казался осмысленным. Щеку потянуло, мышцы напряглись.
  - Чего тебе? - бросила она, не сводя взгляда со спины орденца.
  - Ничего, - голос проник сквозь уши и превратился внутри в множество иголок, - я просто еду рядом. Вместе с вами. Ты, знающий и я - забыла, разве?
  Она собралась с силами, повернулась и уставилась ему прямо в глаза. Пусть даже и не мечтает запугать ее. Вэй не показывала свой страх, когда он еще был ужасным ши из Мертвых Степей, тем более не станет сейчас. Кого ей бояться? Послушную собачку Ордена? А с его голосом она что-нибудь придумает. Нодду ответил ее равнодушным взглядом:
  - Но если хочешь, можем поговорить, - добавил он, подъезжая совсем вплотную, - Говорят, хороший собеседник может скрасить самый нелегкий путь.
  В груди забухало от раздражения и неприязни. Какая жалость, что узоры, покрывавшие шкуру лошади, не действовали на темного должным образом.
  "Попрошу-ка я Милта, чтобы пририсовал нужную закорюку моей животине. Пусть осколок держится подальше", - девушка снова бросила взгляд на спину знающего и еще плотнее сжала губы. Нодду истолковал это по-своему.
  - Он все еще кажется тебе симпатягой? - насмешливо спросил он, почти касаясь ее бедра своим.
  Вэй молча дернула поводья, уводя лошадь в сторону. Но Лауншар повторил ее маневр и перехватил повод под самой мордой животного. Невидимка молниеносно выхватила кинжал и приставила лезвие к шее мужчины.
  - Руки убрал, - прошипела она, усиливая давление. Темный только усмехнулся.
  - Я просто хочу тебе кое-что рассказать. Кое-что, несомненно, важное, - добавил он и отпустил лошадь.
  - Важное? С чего вдруг? - поморщилась Вэй, убирая кинжал. От звуков его голоса выворачивало, но теперь она не могла понять: правдой или ложью пахли эти слова.
  Он улыбнулся, показав зубы, и снова стал презрительно-равнодушным. Ничего, кроме лжи, не могло вылететь из его рта, можно даже не сомневаться. Он ненавидит пленивший его Орден, он - воплощенная викту, способная погубить любого человека своим шепотом. Нельзя верить темным.
  - Знание всегда важно, особенно, если оно своевременное. Как много ты знаешь об Ордене?
  - Достаточно, - буркнула Вэй.
  "Нельзя вступать в его игру", - мысленно сказала она себе, - "он ждет вопросов, он знает, что они у меня есть. Никто не знает об Ордене всего".
  - Они появились так вовремя, - тоном, словно декламируя заученный текст, начал Лауншар, - и стали защитой от темных. Они дали людям обереги, научили хоронить мертвых... кстати, об оберегах. Как думаешь, они могут обратить свою силу против живых?
  Невидимка сжала зубы и уставилась на почерневшие ветки терновника, разросшегося вдоль придорожной канавы. Этот вопрос тревожил ее меньше остальных, но...
  - Нет, - она запнулась и исправилась, - не знаю.
  Вэй услышала, как нодду вздохнул.
  - Никто не знает, они ведь такие скрытные.
  Он умолк так надолго, что Невидимка успела обрадоваться окончанию разговора.
  - Хотя нет! - вдруг воскликнул он. - Был у меня один знакомый. Да ты его тоже знаешь.
  "У нас быть не может общих знакомых!"- хотела крикнуть Вэй, но сдержалась. Она знала, что сейчас делал темный. Он говорил, но не все, вынуждая задавать вопросы и выходить из себя. Старик часто так делал, научил и ее, не один раз опробовав уловку на девушке. Но впервые Невидимка чувствовала себя так беззащитно.
  - Шеан, - добавил он, не дождавшись от нее реакции, - помнишь, это он...
  - Помню, - отрезала Вэй.
  Мужчина, о котором несколько раз говорила Таэн, с которым она и уехала. Он, кажется, был не очень здоров, но все лучше, чем и дальше тащится вслед за этим...нелюдем.
  - Он жил в Сомуате вместе со своим младшим братом. Родители... мать скончалась от лихорадки, - Лауншар поднял руку и пошевелил пальцами, - ммм... отец... нет, не помню. Хотя, какая разница? Когда наш знакомец повстречал одну глупую девочку, он состоял на службе Релай Киреноидской. Да, той самой. Ты думаешь, Шеан хотел когда-нибудь попасть в Киреноид? Он, наверное, даже не знал об этой башне.
  Вэй молчала. Ей было все равно, что нес темный. Он мог наговорить, что угодно, как когда-то наговорил Таэн. Но интерес тихо шевельнулся на самом дне, и Невидимка попыталась заглушить его.
  - Зато Орден как-то прознал о бедном парне. Я про брата Шеана, - уточнил нодду, - Тай, да, так его звали. Хм... надо кое-что пояснить. Дело в том, что двумя месяцами раньше один из знающих взял себе имя и отправился... угадай, куда. Все в тот же Киреноид. Ты в курсе, зачем орденцы берут себе имена?
  Невидимка бросила взгляд на темного, потом на ехавшего впереди Милта. Она что-то слышала об этом, когда-то, еще в детстве. Кажется, Дит упоминал, будучи в подпитии. Но что конкретно он рассказывал, девушка, как ни старалась, вспомнить не смогла.
  - Они считают, - Лауншар заговорил намного тише, - что так становятся похожими на людей. Назвался - почти что обзавелся викту.
  - Серьезно? - Вэй скривилась, выражая сомнение.
  - Эй, Милт! - внезапно заорал нодду. - Я прав?
  - Прав, - знающий даже не повернулся.
  Невидимка нахмурилась: это все больше напоминало балаганное представление. Эти двое вели себя так, словно обладали каким-то знанием, которым забыли поделиться с ней, а вражду разыгрывали для отвода глаз. Да и то, не сильно стараясь.
  Лауншар рассмеялся.
  - Если бы они захотели, чтобы я держал рот на замке, поверь, они бы мне его зашили. Не беспокойся, ему нет дела до наших секретов: он же у нас тут самый умный.
  Вэй с силой выдохнула и вытерла вспотевший лоб, расстегнула пуговицу на вороте куртки. Мокрый ветерок, пахнувший дождем, тут же запустил холодные пальцы ей за пазуху.
  "Ты почти попалась, Невидимка", - зло подумала она, пуская лошадь в обход колючек терновника, выбравшегося на дорогу. - "Орден всегда был таким, и ты это прекрасно знаешь".
  - И что же дальше? - напряженным голосом спросила девушка, обернувшись к отставшему Лауншару. Пусть уже выложит все свои карты сразу, чем будет подбрасывать их одну за другой в самый неподходящий момент.
  - Этот знающий назвался Даэтом и пришел к Релай, очень быстро заняв пост советника и место в ее постели. По его наущению Тая выкрали и доставили в башню, а Шеану предложили забрать его.
  - Звучит, как бред.
  - Ты так думаешь? - насмешливо поинтересовался темный.
  - Могли бы сразу пленить старшего. Зачем была нужна такая сложная схема: похитили одного, чтобы обменять потом на другого, - Вэй пыталась вспомнить, как выглядел этот Шеан. Она видела его пару раз издали: крепкий, жилистый, но на самом деле - ничего особенного.
  - Я говорил об обмене? - удивился нодду, - Вроде нет.
  - Тогда выражайся яснее! - рявкнула Невидимка, почувствовав, как опять попадает под влияние его дробящего голоса, - Либо молчи.
  Поводья впились в ладонь, причиняя боль даже сквозь перчатку.
  - Тая убили. Когда Шеан прибыл в Киреноид, от его брата остался только пепел.
  - Пепел?
  - Его очень удобно использовать в ритуале верности. Отличнейшее изобретение Ордена, надо сказать: я видел, как оно работает. Щепотка праха, немного нужных трав, смешать с вином, и бедняге пришлось выполнять все, в чем бы он ни клялся перед Релай и Даэтом. Стоило ему хотя бы подумать о том, чтобы ослушаться, как родная кровь сразу же давала о себе знать. Ты бы знала, как это больно.
  Его голос стал серьезным. Вэй настороженно посмотрела на Лауншара. История была слишком невероятной, но...
  "Он казался мне идиотом, но теперь я не знаю, кем он был", - так, кажется, говорила Таэн? Жаль, не довелось пообщаться с Шеаном лично и составить собственное мнение.
  - Интересно, откуда ты об этом знаешь?
  - Он показал мне, правда, не по своей воле. Совсем чуть-чуть, - темный усмехнулся и задрал голову, - Моросить что ли начинает?
  В этот момент холодная капля ударилась о лоб Невидимки.
  - Все темные лгут, - холодно заметила она, поднимая капюшон, - в следующий раз рассказывай что-нибудь более правдоподобное. Ритуал верности, подумать только! Орден никогда не причинял вреда человеку.
  - Ты так в этом уверена?
  - Даже если ты и прав... у меня нет ни брата, ни сестры - вообще ни одного живого родственника. Мне не о чем волноваться.
  Она тронула бока лошади каблуками и быстро поравнялась с Красильщиком. Тот встретил ее равнодушным взглядом.
  - Собирается дождь, - заметила Вэй, - не пройдет и получаса, как ливанет. Если поторопимся, успеем добраться до Утиного Двора.
  - Как скажешь, - кивнул знающий и пришпорил коня. Невидимка, не желая больше выслушивать бредни темного, держалась рядом с орденцем, и лишь единожды оглянулась. Лауншар ехал сзади, смотрел прямо на нее и недобро улыбался.
  
  ***
  В зале было темно и душно. На каждом столе стояла лампа с горящим маслом, а то и две, но пламя казалось слишком тусклым, словно вот-вот погаснет.
  - Она здесь? - спросил он у хозяина.
  - Да, вон в углу сидит, - мужчина ткнул пальцем куда-то за спину Шеана.
  Воин обернулся, но не смог ничего разглядеть в темноте, пронзенной множеством язычков пламени.
  - Это точно Таэн нэ Гуаль? - уточнил он трактирщика. Тот кивнул, и его лицо расплылось светлым пятном.
  Шеан оставил на столешнице монету и медленно, стараясь ни на кого не налететь, двинулся в указанном направлении. Ему показалось странным, что за столами было пусто, хотя он отчетливо слышал голоса подвыпивших посетителей.
  Она сидела, подперев голову рукой, и размешивала ложкой горячую похлебку. Неровно стриженая челка подала на глаза. Он прокашлялся, и девочка замерла.
  - Ты - Таэн нэ Гуаль? - спросил он, как спрашивал много раз до этого.
  - Я, - она подняла голову от похлебки и отбросила волосы со лба, - если ты, конечно, ищешь кинаши. Зачем я нужна тебе?
  Ее глаза казались стеклянными, отражая тусклый свет лампы.
  "Это не та Таэн", - с ужасом подумал Шеан, и кровь его превратилась в тонкую леску, - "Я нашел не ту Таэн!"
  Кинаши медленно поднялась и взяла его за руку. Прикосновение оказалось ледяным, а пальцы - твердыми, как кость.
  - Нет, - начал мужчина, и леска сжалась, заставив задохнуться. Как глупо! У него была всего одна лазейка, а он нашел правильную Таэн!
  - Пойдем же, - ласково сказала великая кинаши и улыбнулась беззубым старушечьим ртом.
  
  В спальне было жарко. Шеан отбросил в сторону мокрое от пота покрывало и, шатаясь, подошел к окну. Створку заклинило, и она открылась только после сильного третьего рывка.
  - Вот же ж дрянь, - выдавил мужчина, стараясь отдышаться. Пальцы, крепко вцепившиеся в оконную раму, дрожали.
  Тихо бряцали эталовские храны, ударяясь о стену, вдалеке неспешно цокали копыта лошади - не иначе патрульный объезд, в воздухе пахло молодой осенью Сомуата. Шеан с трудом поднял непослушную руку и вытер пот с лица, провел ладонью по шее, потер плечо, прогоняя кошмар. Ему до сих пор мерещился огонь, разлившийся по телу расплавленным металлом.
  - Кошмары заразны, что ли? - хмыкнув, проворчал он и с отвращением посмотрел на сбитую постель. Мысль о том, чтобы снова уснуть, показалась Шеану совершенно безрадостной.
  Одевшись, мужчина на ощупь спустился вниз, зажег лампу, налил вина и, взяв не глядя книгу с полки, уселся в кресло.
  Но сосредоточиться на тексте так и не смог. Перед глазами стояла Таэн-кинаши, очень похожая на настоящую, спавшую наверху, только состарившаяся. Что, если бы все так и случилось на самом деле? Он привел бы Даэту настоящего охотника, который... отказался бы? Или все же пошел в Степи за Лауншаром?
  Шеан сделал большой глоток вина и прижался лбом к холодному боку кубка. Каждый раз, когда мужчина задумывался об этом, то приходил к выводу, что сделал все так, как желал орденец. Чего гадать, если вот он - результат. Таэн выжила и вывела из Степей темного, привела его сначала в башню, а затем и к знающим. Смог бы сделать то же самое настоящий кинаши?
  - Да сдох бы он! - сквозь зубы процедил Шеан и в один глоток допил вино, грохнув кубком о стол. Сдох бы, как те, в Изхиане, про которых девчонка рассказывала. Потому что не бывает никаких великих кинаши.
  Он потянулся к кувшину, но на полдороге рука замерла.
  Что же такое задумал Орден? В один миг он повернулся к людям другой, незнакомой стороной, способной ломать волю и жизнь человека. Они не сильно скрывались: Релай не опознала знающего в Даэте только потому, что никогда их не видела. Но он-то, Шеан, на них насмотрелся еще в детстве. Зачем им все это?
  Действительно ли они хотят изучить Изменение и вернуть все обратно, или это очередное прикрытие для только им ведомой цели? И что это значит: обратно? Как это? Как может не быть темных, кинаши, знающих, территорий башен и безбашенных земель? Ведь их же не было до Изменения? Не было.
  Он все же долил себе вина и сделал маленький глоток. Это грозит обернуться неразберихой и войной. Не той, вялотекущей, которую устроил Вирийский правитель, чтобы объединить все башни, а настоящей, полнокровной. Безбашенные земли лишатся своего проклятия, которое было в то же время защитой, и откормленные, хорошо вооруженные башни займут их в мгновение ока и тут же переругаются между собой. Мертвых больше не нужно будет хоронить по обрядам, чтобы они не возвращались в виде ши, и тела убитых покроют землю.
  Шеан задумчиво поднял глаза и едва улыбнулся.
  - Ну, хотя бы ты перестанешь видеть кошмары.
  
  ***
  Я перечитала последнюю строчку и ожесточенно потерла лоб. Получалось так себе. Я взялась рассказывать настоящую историю Лауншара, а на письме это выглядело не иначе, как дурацкая небылица.
  "Говорят, нодду Лауншар был предателем и заслужил своей участи, но мало кто знает, как все было на самом деле. Он вынужден был сражаться с темными, до последнего защищая свои земли и своих людей".
  "Ну и куда это годится? Чем эта версия лучше всех предыдущих?"
  Я вздохнула, приподнялась на локте и дописала: "Об этом мне рассказал лично Лауншар". Подумала и добавила: "если не наврал, конечно".
  Теперь это стало выглядеть, как рассказ умалишенного. Не хватало только, чтобы мне сам Таэранг явился и поведал об Изменении. Я отложила страницу в сторону и вздохнула. Так не пойдет: если о чем-то рассказывать, то нужно начинать с начала.
  "Меня зовут Таэн нэ Гуаль", - вывела я на чистом листе, - "как великую кинаши, существовавшую еще до Изменения".
  Рука замерла. До Изменения? Или все же после? Я припомнила все истории, рассказанные моей бабушкой об этом охотнике. В одной моя тезка столкнулась с Древними ши, прятавшимися глубоко под землей, но не смогла одержать победы и просто заточила их в подземных пещерах. Но насколько можно было доверять памяти моей бабки?
  Я перевернулась на спину и задумчиво уставилась в потолок, крутя в пальцах орденский амулет. Интересно, Лауншар уже начал искать человека из Злых гор? Вот бы узнать, что они обнаружат! Вэй повезло, она сама все увидит, только не будет ничего писать об этом. А я бы написала. Про загадочного странника, внезапно возникшего в горах, про смерть, лавиной сошедшую вслед за ним. Воображение живо нарисовало темный силуэт верхом на черном коне. Капюшон прятал лицо почти полностью, видны были только тонкие упрямо сжатые губы и мощный, заросший щетиной подбородок. Над ним, высоко-высоко, синел небосвод, а внизу едва зеленели сквозь туман и облака леса и поля. Конь переступал, звонко стуча подковами по камню, и косил глазом на седока. Мужчина похлопал его рукой по шее, а затем... а затем случилось Изменение, так что ли? Он рукой взмахнул, слова сказал какие-то или что?
  Я фыркнула и рывком села. Глупости это все - не было никакого человека. Ни в капюшоне, ни без. И у него даже не было внешности Шеана, как я только что представила.
  В животе заурчало: пора бы перекусить. Кажется, с завтрака должна была остаться запеканка. Я вытерла перья, плотно закрыла чернильницу и собрала исписанные листы в стопку.
  В гостиной я застала Шеана. Мужчина с нахмуренным видом что-то писал. И этот туда же. Интересно, он тоже мемуары ведет? Я, тихо ступая, приблизилась и попыталась заглянуть через плечо.
  - Чего тебе? - бросил он, макая перо в тушь, и продолжил писать.
  Я разочаровано скривилась: это было какое-то письмо, такое же скучное, как и сам Шеан.
  - Тебе завтрак разогреть? - ляпнула я первое, что пришло в голову.
  - Завтрак? - он прервался и повернулся ко мне, - Три часа дня. Нормальные люди сейчас обедают.
  Я отвела взгляд, сделав вид, что обращались не ко мне. Хватит с меня утренних кулинарных подвигов.
  - Как песни? - внезапно сменил тему мужчина, возвращаясь к письму.
  - Никак, - я дернула плечом.
  - Ну так шла бы прогулялась. Подышала бы свежим воздухом, набралась бы новых впечатлений.
  - Мне впечатлений с прошлого раза хватило, - несколько грубее, чем хотелось, буркнула я.
  - Как знаешь, - Шеан снова уткнулся в письмо. Обиделся, должно быть.
  Он долго пытался вытащить меня на Сосновую вершину, показать, какие там водопады, а я всю дорогу проболталась где-то позади с выражением уныния на лице. Грызли комары, облепляла паутина - настроение отсутствовало совершенно. Воин старался развлечь меня историями о местных ши, о домике старого смотрителя, который однажды вернулся домой и обнаружил, что дома-то и нет, но я большую часть рассказа пропускала мимо ушей.
  Я развернулась, чтобы выйти из гостиной, но внезапная мысль заставил меня задержаться.
  - Шеан, как ты думаешь... - я замялась, подбирая слова, - а Изменение... этот человек - он и правда был?
  Мужчина удивленно уставился на меня.
  - С чего это ты вдруг?
  Под этим взглядом было неуютно. Каждый раз, когда он так на меня смотрел, возникало ощущение, что я отвлекла его от важного дела сущей ерундой.
  - Просто каждая история об Изменении начинается со странника, пришедшего в Злые горы. Но ведь не мог один человек все это сделать!
  Я боялась, что он сейчас осуждающе покачает головой и отвернется.
  - В деревне, - Шеан потер пальцами бровь, - где я родился, считали, что беды принесли ши-анги, Древние, долгое время прятавшиеся в горах. Их побеспокоил оползень или еще что-то, и они спустились в долины. А у моря, я уверен, можно услышать другую версию. Ты же из Рагской башни, что там рассказывают?
  - Я слышала только про чужака...
  - Чужака... - мужчина усмехнулся и кивнул, - в горах не очень-то доверяют чужим, и запоминают каждого, кто проходит мимо. Это мог быть путник, возвращавшийся домой, и его дорога по чистой случайности легла в нужном месте и в нужное время.
  - Случайность? - я скривилась, - Один мой знакомый искренне верил, что случайностей не бывает.
  Шеан помрачнел, догадавшись, кого я имела в виду.
  - Может, и не бывает. Очень уж много свидетельств, упоминающих этого странного человека. Пойдем, я дам тебе кое-то.
  Он поднялся, окончательно забыв о письме, и подтолкнул меня в сторону библиотеки.
  - Вот, - мужчина снял с полки тонкую книжку в коричневом исцарапанном переплете, - здесь собраны некоторые рассказы об Изменении. Возможно, ты сможешь найти там ответы.
  - Спасибо, - я вцепилась в книгу, открыла ее на случайной странице, и тут мой живот снова подал голос.
  Шеан поджал губы, сдерживая смех, и кивнул в сторону кухни, но в самый последний момент окликнул:
  - Таэн, минутку. Через две недели в городе будет фестиваль урожая. Составишь мне компанию? Никаких комаров и коряг - только выпивка, яблочные пироги и бродячие актеры.
  - Я подумаю, - ответила я, прижимая сборник историй к груди, - скорее всего, составлю.
  И выскочила из библиотеки, чувствуя смущение. Все же спасибо Лауншару, что он бросил меня на попечительство Шеана, а кого-то другого.
  
  ***
  Го Тан просмотрел еще одно письмо и отложил в сторону.
  - Восточные земли, за исключением области Злых Гор, согласны не вмешиваться и не оказывать поддержки нашим врагам, - он устало потер ладонью лоб, - южные и западные настаивают на личной встрече, чтобы обсудить наши действия и получить заверение в том, что мы не станем их трогать.
  - А письменного заверения им недостаточно? - вспыхнула Лио, и ее бледная кожа от волнения тут же стала красной.
  - Как видишь, Лио, недостаточно, - Го Тан поднялся и оглядел присутствовавших советников и военачальников, - И им нужно не только это. Они проверяют нас, насколько мы сильны и сможем ли постоять за себя.
  - Надеются, что Вирия ослаблена войной? Ну так пусть проверят, и я лично покажу им, как вирийцы умеют сражаться! - Лио приложила по столу кулаком, но тут же смутилась и опустила взгляд. Го Тан не обратил внимания на эту вспышку гнева - более преданного и опытного солдата найти было трудно. И пусть сейчас она краснела как робкая девушка, в бою сражалась не хуже мужчин.
  - Да, потери пока незначительны, - произнес хозяин Вирийской башни, - Киреноид и Луния достались нам практически даром. Однако, ни Рагская башня, ни Зедонийская на объединение не согласны. Это сильные башни, их армия ни численностью, ни подготовкой не уступает вирийской. Безбашенные земли не торопятся помогать? Пусть их, лишь бы им не пришло в голову помогать нашим врагам.
  - Так что мы ответим на письмо? - поинтересовался Рем, отстранено вертя перстень на пальце.
  - Что мы согласны на личную встречу. Я сам переговорю с представителями безбашенных земель. Назначьте встречу в Лесном Ручье, через восемь дней.
  
  ***
  Мы до сих пор не знаем наверняка, почему началось Изменение. Кто-то говорит, что во всем виноваты люди, кто-то верит, что киена-ши решили наказать род человеческий. Некоторым вообще кажется, что это Таэранг вернулся за своей головой.
   Но я слышал совсем другую историю. Год назад ее мне рассказал друг. Наверное, сейчас он уже мертв. Уже тогда, во время нашей с ним беседы, друг плохо выглядел. Говорил, это все из-за Изменения.
  Он видел, как все началось.
  Однажды в его деревне, расположенной высоко в Злых горах, непонятно откуда появился человек. Все было в нем странно и подозрительно. Иноземная одежда, едва заметный, но невероятно чуждый акцент. И главное, он не мог объяснить, как оказался там, когда все подходы были занесены и еще месяц будут находиться под снежными заносами. Складывалось ощущение, что чужак взялся в деревне из ниоткуда.
   Жители отнеслись к нему насторожено, но все же дали приют. Хоть и поговаривали, что это какой-то киена-ши, каждый день ожидая неприятностей. Но чужак ничего плохого не делал. Люди успокоились, занялись своими делами и перестали обращать на гостя внимания. Неделя шла за неделей, и тут незнакомец словно взбесился. Друг мой отказался говорить, что же там произошло на самом деле. Его счастье, он ушел на охоту. А когда вернулся - от деревни осталась одна пыль.
  "Вот такой вот", - показал он пальцами, - "толстый слой пыли".
  "А как же люди?" - спросил его я.
   "Людей я там не видел", - хрипло ответил он.
   Только пыль. Прах. Он побрел прочь и в метрах пятистах от бывшей деревни заметил, что что-то двигалось в снегу. Но это был не человек. Ужасная тварь, будто вывернутая наизнанку, перекрученная, исковерканная. Друг мой бросился в ужасе прочь. Потом он встречал много подобных тварей, и чем дальше он уходил от деревни, тем больше они походили на людей.
   "Это я сейчас понимаю - когда-то это были и правда люди", - сказал он мне и закатал рукав куртки, - "Смотри. Дрянь дело, сам знаю. Меня так намного позже скрутило. И знаешь, мне хочется верить, что моя семья погибла сразу, а не стала чем-то таким вот... как представлю..." - и он закашлялся.
   После этой беседы я больше не видел его. Шла война, и погибал каждый второй. Но это история не должна погибнуть, ведь если это правда, когда-нибудь люди смогут разобраться в том, что произошло. И для этого им понадобится вся правда.
  
  ***
  Подошва заскользила по стволу поваленного дерева, и Вэй вцепилась в ветку, чтобы не упасть. Сверху тут же обрушились капли, ощутимо простучав по макушке и частично упав за шиворот. Невидимка выругалась, вытирая воду с шеи.
  - Здесь мы ничего не найдем! Это же и дураку понятно! - она спрыгнула вниз, оказавшись по колено в зарослях папоротника.
  - Мы обязаны проверить, - возразил Милт и приземлился рядом, не очень удачно, потому что вскрикнул и чуть не упал.
  - Живой? - наверху появился Лауншар и скривился, - Даже ногу не сломал? Жаль.
  Темный прыгнул, с оглушительным треском сминая кусты. Вэй отскочила, и ветки хлестнули по земле там, где только что находились ее ноги. Девушка недовольно поморщилась, но ничего не сказала. Проще голос сорвать, чем попытаться успокоить ши. Она поправила сумку и медленно двинулась вперед, аккуратно ступая по влажной пружинящей почве. В этом дурацком лесу, наверное, даже летом холодно и мокро! Эта таинственная деревня давным-давно сгнила вместе со всеми возможными записями!
  - Надо было сразу к горам идти и начинать оттуда, - пробурчала Невидимка, подныривая под низко росшую ветку. Земля заметно пошла под уклон, и ноги снова заскользили.
  - Когда-нибудь доберемся и туда, - отозвался возникший рядом орденец и обернулся, - Лауншар, иди сюда. Помоги мне спуститься.
  - С удовольствием, - процедил темный, - Пинком под зад - устроит?
  Вэй утомленно вздохнула и начала маленькими шажками сползать вниз. Если она сейчас поскользнется и съедет вниз, испачкав штаны и куртку, а то и разорвав их, то, наверное, сама попытается убить Красильщика. Невидимка могла бы понять, если бы то, что они искали, было спрятано под землей. Такие хранилища делались на совесть, и зачастую все, что там было собрано, не страдало ни от влаги, ни от жуков. Или, например, деревня находилась в не таком мокром месте.
  - Там все давным-давно растащили, - мрачно заметила она, съехав вниз на полусогнутых ногах и обернулась, - Слышишь, знающий?!
  Милт болтался на спине темного, одной рукой вцепившись в наплечник, а другой обнимая его за шею. Лауншар молча нес своего седока, но выражение лица было красноречивее слов. Девушке на миг стало жаль нодду. Ши или нет, но когда-то он был гордым человеком, и даже мертвому, ему сложно сносить такое отношение.
  - В эту деревню никто не ходит, - заметил орденец, неуклюже опускаясь на землю.
  - Вообще-то, старик сказал, что она пугает местных. Это не одно и то же.
  - Пугает. И они держатся от нее подальше.
  - Да конечно! Всегда про такие места ходят страшные истории. И никого никогда это не останавливала. Знаешь, сколько я посетила таких мест?! И заметь, вынесла оттуда все самое ценное.
   - Мы почти пришли, - Милт двинулся вперед, поманив за собой темного, - и можем просто проверить, осталось ли здесь хоть что-то или нет.
  Как она и ожидала, от деревни почти ничего не осталось. Ближайший дом был разрушен проросшим сквозь его крышу деревом, от ограды остались лишь две зеленых от мха каменных опоры. Другие строение пострадали от дождей и времени, покосившись и почернев. Сквозь сочную траву можно было разглядеть булыжники, некогда бывшие частью дороги. Несколько десятков лет, и на этом месте будет такой же лес, как и вокруг.
  - Если мы зайдем в хоть одну из этих развалин, крыша рухнет нам на голову, - Вэй шумно шмыгнула замерзшим носом.
  - Жди пока здесь, - Красильщик проигнорировал ее, - Лауншар, за мной.
  Невидимка безразлично пожала плечами и, сняв сумку, заглянула в ее внутренности. Этот гад все равно заставит ее куда-нибудь лезть, можно даже не сомневаться. Для этого она тут и нужна. Девушка повязала широкий платок на лицо, закрыв нос и рот. Это спасет от пыли и спор, или от какой другой гадости. Да и вонять будет не так сильно.
   Там, куда ушел знающий, что-то с грохотом обрушилось. Закричав наперебой, в небо поднялись птицы. Вэй стянула с лица платок и прислушалась. Вряд ли кому-то и впрямь на голову упала балка. Неужели для темного все же нашлась работа?
  Вскоре птицы успокоились, и в разрушенную деревню вернулась тишина, но ненадолго. Грохот повторился, в этот раз в нем отчетливо был слышен тяжелый удар. Этот звук повторился еще трижды. Переполошенные птицы метались туда-сюда, одна пролетела совсем рядом с Невидимкой, зацепив крылом волосы. Над покосившимися крышами поднялось облаком древесной пыли.
  - Душу отводит, - хмыкнула Вэй.
  Из зарослей краснолистника появился Милт, весь в трухе и грязи, словно темный использовал его вместо оружия. Махнул ей, и Невидимка, подхватив сумку, двинулась напролом через кусты.
  - Я так понимаю, деревенька лишилась своего проклятия, - бросила она, проходя мимо, - вместе с оставшимися домами.
  Лауншар хмурился, с ожесточением стряхивая мусор с наплечника и пластин доспеха. В воздухе все еще висело облако пыли, и Вэй поторопилась натянуть платок на лицо.
  - И что здесь делать мне? - раздраженно обратилась Невидимка к знающему. Голос из-под платка звучал приглушенно, - вы же все до основания разнесли.
  - Сюда, - Милт поманил ее пальцем и им же указал под ноги темному.
  Вэй медленно приблизилась: едва заметный в высокой траве там оказался колодец. Она вытянула шею, заглядывая в него, но увидела лишь первые два метра кладки. Тогда Вэй положила на землю сумку и опустилась рядом, доставая лампу и два мотка веревки.
  - Откуда такая уверенность, что там что-то есть? - девушка еще раз заглянула в колодец. Запах сырости чувствовался даже сквозь ткань.
  - Темный что-то почувствовал, - Милт тоже присел рядом на корточки и потер шею.
  Невидимка подозрительно посмотрела на Лауншара, делавшего вид, что разговор его не касался.
  - Что-то? Интересно, что?
  Знающий не посчитал нужным ответить ей.
  "Очень интересно", - угрюмо подумала она, - "меня предпочитают держать в неведении. По-моему, это неприлично".
  Как назло в голове всплыл недавний разговор с Лауншаром. Девушка недовольно посмотрела на орденца: если он не покажет ей карту в ближайшую неделю, придется пересмотреть слова темного.
  - Удержишь? - Вэй выпрямилась и принялась обвязываться веревкой.
  - Конечно нет, - Милт поудобнее уселся и подпер голову рукой, - темный будет спускать.
  Это не стало неожиданностью. Руки у парня были тоньше, чем у Невидимки, про такого говорят "соплей перешибить можно". Но доверить свою жизнь ши - не слишком ли рискованно?
  - Надеюсь, он не попытается отпустить веревку.
  - Нет... - начал знающий, но внезапно Лауншар его перебил.
  - Не попытаюсь, - сказал он и презрительно хмыкнул, - даже если бы захотел, не смог бы. А я не хочу. Твоя смерть мне не нужна.
  "Успокаивает, нечего сказать," - Вэй кинула ему моток и подняла второй, потоньше, с привязанным фонарем.
  - Тогда это на тебе, - она передала его Красильщику, - зажги свечу, пожалуйста. В общем, делаем так: ты спускаешь меня на метр вниз, ты - на это же расстояние опускаешь фонарь. Если там что и есть, то, скорее всего, это спрятано в стене.
  Знающий кивал, возясь с огнем. Сам он не сильно был обеспокоен возможностью находки, точно заранее знал, есть ли в колодце что-то или нет. Вэй в последний раз дернула узел на поясе и, выразительно посмотрев на Лауншара, полезла вниз. Подошвы сапог скользили по стенке, поэтому она просто повисла на веревке, ожидая, когда та перестанет раскачиваться. Показалась лохматая из-за косичек голова Милта и рядом опустился фонарь.
  - Спасибо! - Вэй схватилась за кольцо, поднимая лампу так, как удобно ей, и оглядела кладку. Проверила несколько подозрительных мест, но безрезультатно, - ниже!
  Веревка дрогнула, и девушка полетела вниз, выпустив из рук фонарь. Секунду спустя пенька больной впилась ей под ребра, и падение прекратилось.
  - Аккуратнее, безмозглый тупица! - заорала Невидимка, как только к ней вернулось дыхание.
  - Извини, - донеслось сверху, - я не специально.
  "Темный и не специально - что-то в это слабо верится" - ворчливо заметила Вэй про себя, ожидая света.
  Она внимательно прощупывала стены, и с каждой пядью уверенность, что искомое находилось на самом дне, росла. Руки покрылись грязью и стали замерзать, но пока еще слушались. Если через полчаса тайник не обнаружится, надо будет выбираться отсюда и погреться.
  - Ниже!
  В этот раз темный был аккуратнее, а вот знающий - нет. Лампа ударилась о стену, и свеча, затрепетав, погасла. Минут на пять Вэй осталась в темноте. Вместе с огнем пропала и частичка тепла: холод очень быстро нашел себе путь сквозь швы одежды.
  "Как сюда могло попасть то, что почувствовал Лауншар?" - подумала Невидимка, чтобы хоть как-то отвлечь себя, - "У кого-то был личный тайник, в колодце, прямо посередине деревни? Не практично, учитывая, что вокруг лес - куда проще спрятать вещь там. Общаковый тайник, на случай разбойников и войны?"
  Вэй фыркнула. Такие пустеют быстрее обычных. Неужели придется плескаться в ледяной воде?!
  По стене запрыгали тени, подгоняемые светом, в разные стороны бросились мокрицы. Вот бы сюда Таэн - визгу было бы! Невидимка потянулась рукой к фонарю, но не рассчитала, пришлось упереться ногой в камни. Стопа соскользнула и Вэй очень неудачно отлетела в сторону, приложившись плечом и коленом. Пальцы цеплялись за скользкие холодные булыжники, чтобы хоть как-то остановить вращение, но безрезультатно. Если сейчас веревки перекрутятся, фонарь наклонится и погаснет, придется снова ждать.
  - А ну перестань! - прикрикнула Вэй на саму себя и повисла, расставив руки. Раскачивание удалось остановить. Невидимка ухватила лампу и покрутила головой. Пока ее мотало внутри колодца, она успела кое-что заметить. Какой-то камень был не таким устойчивым, нежели остальные. Девушка попробовала один, за ним второй; когда она коснулась третьего, тот поддался. Неужели?!
  Отпустив лампу, Вэй обеими руками принялась расшатывать его, ругаясь сквозь зубы, когда очередное насекомое проползало по пальцам. Ногти противно проскальзывали по поверхности камня, заставляя кривиться. Дышать сквозь платок становилось все сложнее, и под конец Невидимка сдернула его. Ей показалось, что прошло не меньше часа, пока камень не полетел вниз. Волосы насквозь пропитались сыростью и потом, ноги онемели и их начало колоть.
  - Ну и что у нас тут? - пробормотала девушка, засовывая руку в черное пятно провала.
  Пальцы нащупали что-то твердое, обернутое то ли в тряпки, то ли в кожу. Вэй вытащила сверток и крикнула:
  - Вытаскивайте!
  Сначала ничего не происходило, а потом ее медленно потянуло вверх. Фонарь остался внизу, и пришлось почти на ощупь распознавать, что же оказалось в ее руках. Это было что-то вроде шкатулки, с холодным металлическими вставками. Она встряхнула находку: но ничего не услышала.
  Свет осеннего послеполуденного солнца после холодного мрака колодца ослепил Вэй. Она прищурилась и протянула сверток Милту:
  - Забирайте ваше сокровище!
  Невидимка ослабила узел и устало повалилась на траву, разминая затекшую ногу.
  Темный из-под полуопущенных век наблюдал за ней.
  - Это не оно, - заметил он и моргнул.
  Вэй замерла:
  - Что?
  - Нужное осталось в колодце, - так же спокойно пояснил он и добавил, - извини.
  - Издеваешься?! - ее вопль спугнул успокоившихся было птиц, - Сам тогда лезь, умник!
  - Я б, может, и полез, но вы меня не удержите, ты же понимаешь, - возразил Лауншар, - Или прикажешь мне туда прыгать?
  - Вэй, спустись еще раз, - перебил его Милт, возясь с замком на шкатулке. Полусгнившее тряпье лежало рядом.
  Невидимка встала на ноги, попрыгала, возвращая им нормальную чувствительность и согревая. Ей сейчас очень хотелось завернуться в плащ и посидеть возле жаркого костра с кружкой вина, а не лезть обратно в эту холодную и сырую яму.
  - На что это вообще может быть похоже?! - недовольно спросила она, снова затягивая узел на поясе, - Большое, маленькое?
  Знающий отвлекся от коробки и вопросительно взглянул на темного, тот скривил рот и развел руками.
  - Понятия не имею. Могу сказать только, что от этой вещицы пахнет забавно. Правда, ты не сможешь почувствовать этого запаха.
  - Да неужели? - огрызнулась Вэй, наклоняя голову и нюхая куртку. Вонь колодца надолго впиталась в сукно, - В общем, так. Я сейчас беру с собой мешок и складываю туда все, что смогу найти. А потом сами в этом ковыряйтесь.
  Она снова открыла сумку. Как хорошо, что все это пришлось тащить через лес не просто так.
  - Ты настолько брезгливая? - изогнул тонкую неровную бровь Милт. Казалось, он был удивлен по-настоящему.
  Невидимка ничего не ответила, пряча крепкий, прослуживший не один год, мешок за пазуху. На самом-то деле ей приходилось копаться и не в таком, но тогда она была точно уверена, что делает это не напрасно.
  - Опускай сразу на дно, - распорядилась Вэй, - начну оттуда.
  Дно было покрыто слоем грязи, но воды не было. Это несказанно обрадовало девушку: одно дело грязные сапоги, совсем другое - насквозь мокрые.
  Первым делом ей бросился в глаза камень, ранее вырванный из стенки. Он вошел под углом, увязнув больше, чем наполовину. Невидимка огляделась, держа фонарь повыше, заметила следы на кладке, отмечавшие обычный в прежние времена уровень воды, и снова уткнулась под ноги.
  Под подошвой что-то хрустнуло, и Вэй поспешила посветить туда. Из-под черной жижи виднелись желтоватые кости. Явно какое-то животное. Девушка присела и принялась разгребать грязь, борясь с диким желанием засунуть в мешок скелет, чьим бы он ни оказался. Показался череп; Невидимка ухватилась за височные кости и вытащила из земли. Несмотря на ил вперемешку с песком, забивший глазницы и облепивший челюсть, она поняла, что это была собака. Довольно крупная, с хорошими зубами, лет трех-четырех.
  - Полезная находка, - проворчала Вэй, - стоила всех этих мучений.
  Но, отложив череп в сторону, продолжила извлечение костей. Псина могла попасть сюда и просто так, а могла утащить что-нибудь в зубах или в желудке.
  Ребра сломаны в нескольких местах, а одно раздроблено, несколько позвонков превратились в пыль. Переломы костей лап. Кости, сплошные кости и большей ничего.
  Вэй отбросила в сторону последнюю часть останков несчастного животного и продолжила разгребать землю. Под ногти набился песок, с каждым раз впиваясь все глубже и глубже. Пальцы снова заледенели и потеряли чувствительность. Поэтому Невидимка не сразу сообразила, что среди грязи есть какой-то маленький камушек.
  "Зуб, наверное", - подумала она, но поспешила подсветить фонарем.
  Это не было ни зубом ни камнем - предмет определенно был металлическим. Вэй поднесла его ближе к свету и покрутила в руках. Небольшой, размером с фалангу, неправильной формы, словно по нему ударили молотком. Это, конечно, могла быть какая-то неудавшаяся клепка или просто кусок металла, но чутье, не раз наводившее на полезные вещицы, уже проснулось и голодно облизывалось.
  Невидимка положила находку в карман и продолжила поиски. Она собрала в мешок все черепки, которые нашла; туда же отправились подкова и тупой ржавый нож, ведро, от которого остались только ручка и обод. Три монеты легли в карман.
  Второй раз подъем казался очень медленным. Этот запах, эта холодная тьма так надоели ей, что не терпелось побыстрее выбраться наружу. Наконец, перевалившись через край колодца, Вэй бросила темному под ноги мешок.
  - Там еще останки пса, но за ними лезьте сами, - и принялась развязывать узел. Веревка намокла, пальцы не слушались, и Невидимка всерьез испугалась, что сейчас сорвет себе ноготь. Пришлось доставать нож и разрезать пеньку.
  - Вряд ли нам нужны чьи-то останки, - прошло минут пять, прежде чем Милт соизволил ответить.
  Вэй обернулась и увидела, что знающий погружен в чтение весьма потрепанной книги. Рядом с ним на земле лежала открытая пустая шкатулка. С ума сойти, как в такой сырости хоть что-то сохранилось?!
  - Ты бы вслух читал, - недовольно проворчал темный, перебирая содержимое мешка, - Тут тоже ничего нет. Но запах стал сильнее.
  Девушка засунула руку в карман и достала оттуда найденную мелочевку. Лауншар нахмурился и подошел ближе.
  - Вот это, - он ткнул пальцем в искореженный кусок металла, а потом показал на одну из монет, - и вот это. Молодец.
  Вэй сцепила зубы, с трудом выдерживая его присутствие. Сегодня он раздражал не так сильно, как обычно, но голос - голос никуда не делся. Так близко он снова принадлежал Парсу.
  - Давай сюда, - не отрываясь от чтения, протянул руку знающий.
  Невидимка ссыпала находки в ладонь и попыталась заглянуть в книгу, но орденец замахал на нее.
  - Свет не загораживай!
  - Что там, умник?! - с вызовом спросил Лауншар, делая шаг в сторону Милта, - Я бы хотел посмотреть.
  - Здесь для вас нет ничего интересного.
  Вэй недовольно нахмурилась. Кажется, это не совсем то, о чем она с орденцами договаривалась. Двенадцать дней пути, а Красильщик ни карты не показал, ни планами не поделился, а теперь еще и находки себе присвоить пытается. Находки, никак не связанные с Изменением, если верить темному.
  - Может быть. А знаешь, что было бы интересно? - нодду подходил все ближе и ближе к читавшему парню, нехорошо улыбаясь, - Послушать, как ты будешь хрипеть!
  Милт медленно поднял голову и безразлично посмотрел на ши. Отложил в сторону книгу и поднялся. Невидимке подумалось, что если Лауншару придет в голову просто упасть на этого тощего мальчишку, это закончится как минимум переломами.
  - Отойди и замолкни, - попросил знающий, глядя снизу вверху.
  - Как-то не хочется, - оскалился темный, в его голосе теперь уже на самом деле послышался другой, более низкий.
  Милт утомленно вздохнул, молниеносно вцепился пальцами в лицо нодду и дернул его в сторону. Тот грохнулся среди развалин дома, подняв столб пыли. Орденец приблизился, не торопясь, к пытавшемуся встать Лауншару и пнул ногой в бок, пресекая все попытки.
  - Ты думаешь, мне больно? - усмехнулся темный, развалившись среди трухи и краснолистника, - Я мертвый, идиот. Меня даже ранить тяжело.
  Милт все так же молча схватил нодду за волосы и протащил с метр, прежде чем поставить на колени. Коленом он уперся ему в спину, продолжая оттягивать голову назад, открывая напряженную жилистую шею.
  - Нельзя сделать больно? - парень наклонился ближе, проводя свободной рукой по щеке темного, запуская пальцы под челюсть, - Тогда почему ты кричишь?
  И Лауншар, действительно, закричал. Знающий рвал ему шею, почти полностью погрузив туда ладонь; текла кровь, впитываясь в бинты и окрашивая красным чешуи доспеха. Вэй не выдержала и отвернулась, едва сдержавшись, чтобы не зажать уши.
  В этом крике ей слышались все предостережения, высказанные когда-то темным, и рука сама по себе сжала рукоять кинжала на поясе. Когда все закончилось, и нодду затих, в ушах все еще продолжал звучать его голос.
  - Нам нужно возвращаться, - Невидимка не сразу поняла, что Милт что-то говорил. Но знающий тронул ее за плечо, и она развернулась, выставив перед собой кинжал.
  Орденец с легким недоумением покосился на оружие и наклонился за книгой. Позади него, держась за шею, пытался подняться Лауншар. Его лицо потемнело, а глаза странно поблескивали.
  - Меня ты тоже так будешь наказывать? - дрожащим от напряжения голосом поинтересовалась Вэй и поудобнее перехватила оружие, - Заметь, я не темный и на татушечку твою плевать хотела! А против этого ни один орденец храна еще не придумал!
  Милт спрятал книгу в шкатулку, обернул ее в кусок ткани и убрал в сумку. Ее слова он проигнорировал. Невидимка почувствовала, как от ярости у нее закружилась голова. Неужели этот тощий цыпленок думает, что сможет с ней справиться?!
  - Я с тобой говорю! - она толкнула его, с легкостью сбив с ног, и отступила на шаг, - Хочу посмотреть, как ты будешь меня успокаивать!
  С невозмутимым лицом знающий поднялся, отряхнул с куртки и штанов мусор, похлопал ее по плечу, а потом показал пальцем на темного и нахально улыбнулся. Кинжал запрыгал в пальцах, и рука тяжело опустилась.
  - Надеюсь, мы со всем разобрались, - все так же улыбаясь, сказал Милт, поправляя ремень сумки, - Пойдем, ночью здесь может стать слишком оживленно. И холодно.
  Парень двинулся прочь, сумка раскачивалась на плече и била его по боку. Деревянные бусины в волосах тихо стучали в такт шагам.
  - Поверь, я - это не самое страшное, что он мог бы с тобой сделать, - заметил Лауншар, бесшумно появившись рядом. Раны на шее больше не было, с доспеха исчезла кровь, и только напитавшиеся темно-красным повязки напоминали о случившемся.
  "Все зависит от того, как он решит тебя использовать" - мрачно подумала Вэй, возвращаясь к своей сумке.
  
  4
  Релай распахнула глаза и уставилась в темноту. Сердце нервно билось, пальцы вцепились в простыни до судороги. В спальне было настолько тихо, что если бы не звуки ее дыхания, женщина бы решила, что оглохла.
  Дрожащими руками она зажгла лампу и подняла ее повыше, оглядывая комнату. Как всегда - никого. Но ведь что-то ее разбудило! Чьи-то шаги, или голос, или, может быть, стук.
  Релай поудобнее перехватила лампу и опустила ноги на мягкие шкуры, покрывавшие пол. Положив левую руку на живот, она медленно приблизилась к окну. За тонким тюлем и цветным стеклом дула холодным ветром ночь. Женщина отодвинула занавеску в сторону и со смешанным чувством страха и азарта уставилась в темноту.
  Сколько ни всматривалась она, то поднося лампу, то убирая ее, но не увидела ничего, кроме своего отражения. Даже Глаз Таэранга этой ночью затерялся среди туч. Релай поджала губы и вгляделась отражению в глаза.
  Почему она просыпается почти каждую ночь? Ведь должна же быть причина! Может, это кто-то из местной прислуги? Подкрадывается, чтобы убить или... нет, чтобы запугать, измучить! Навредить ребенку!
  Женщина резко повернулась на пятках, поднимая лампу как можно выше, и замерла, тяжело дыша и осматривая спальню. Все так же никого. Спрятались, подлецы! Она шагнула вперед и чуть не упала, подвернув ногу. По щекам покатились слезы ярости. Раньше хозяйка Киреноидской башни не была такой слабой! Ее бы никогда не напугала какая-то жалкая прислуга! Это все темный!..
   Поставив лампу на столик, Релай повалилась на кровать и заревела, уткнувшись лицом в подушку. Она знала, что Го Тан уезжал из башни через два дня. Через два дня она останется совсем беззащитной.
  - Мать.
  Женщина затихла и прислушалась.
  - Мать, не бойся никого.
  Голос принадлежал ее ребенку, ее сыну. Он часто снился ей во сне, стройный и темноглазый.
  - Спи, мать, ты зря тревожишься. Я присмотрю за тобой.
  
  ***
  Мне казалось, что за две недели ничего не могло измениться. Ночами снились кошмары, ускользавшие из памяти сразу же, как только я отрывала голову от подушки. Поэтому приходилось спать днем, а с наступлением темноты зажигать лампу, класть рядом дар дерева мертвых и продолжать писать свою историю. Иногда в ночные часы по спине пробегал холодок, и я замирала, вцепившись в дощечку, и обращалась в слух, но слышала только грохот собственного сердца.
  В такие минуты я готова была отдать все, что угодно, лишь бы рядом оказался Лауншар. Тот, каким он был до Ордена. Темный смог бы меня защитить от Кина, он бы уничтожил его раз и навсегда.
  Шеана нервировали мои ночные бдения, но он ничего не мог с этим поделать. Разве что отвлекал в меру своей фантазии, преимущественно заставляя кашеварить. В какой-то момент он начал напоминать Анву, человека, научившего меня играть и петь. Только Анва был маленький и костлявый, с острым кадыком и заросшим редкой щетиной подбородком, и постоять за себя мог разве что при помощи слов. Но терпения им обоим было не занимать.
  И Шеан терпеливо ждал две недели, ни слова не говоря о приближавшемся празднике.
  Об этом трудно было забыть. По улицам все чаще проходили торговцы, толкавшие перед собой телеги, груженные грушами, тыквами и поздними яблоками. Соседи напротив повесили над каждым окном по соломенной куколке, и даже Шеан не удержался и притащил домой огромнейшую тыкву для праздничного пирога. Я обходила ее третьей дорогой, боясь, что этот пирог заставят печь меня, но мужчина, видимо, не мог доверить такое ответственное поручение кому-то другому, и взялся за выпечку сам.
  Люди, так увлеченно готовившиеся к празднику, запах печеной тыквы и спелых яблок, маленькие соломенные человечки - все это напоминало о прошлом. Два года назад в одном придорожном трактирчике наша бардовская компания пережидала дождливую ночь. Иных посетителей не было, и все внимание хозяина было обращено в нашу сторону. Спустя часы он сидел за нашим столом, попивая пиво и рассказывая всевозможные байки, якобы происходившие либо с ним, либо с его гостями. Некоторые из них были весьма пугающими.
  "Однажды" - так начиналась почти каждая его история, - "сюда пришла женщина. Торговка, только не совсем обычная". "И что же на этот раз?" - перебил его Гурре, - "Она оказалась переодетой куино?" Хозяин глотнул пива и осуждающе посмотрел на рыжего поверх кружки. "Куино была не в этот раз. Ты мне всю следующую историю загубил, парень! Нет, это женщина торговала куклами. У нее были разные: из тряпья, из пряжи, деревянные и глиняные. И у всех у них не было лиц. Она сказала, что они могут охранять дом не только от темных, но и от злых людей и болезней. Одной торговка расплатилась за ужин, и хочу я вам сказать, ребята, что выручала она меня не раз".
  Конечно, нам безумно хотелось посмотреть на эту куклу, но трактирщик внезапно заупрямился и отказался наотрез. Разговор постепенно сошел на нет, а потом Анва отвел меня в комнату и уложил спать.
  Очередной бессонной ночью я распорола доставшуюся мне от Матушки Ри куртку и из лоскутов принялась мастерить себе игрушку. Кукла получилась серенькой, кособокой, но довольно симпатичной. Заняв место рядом со стопкой бумаги и чернильницей, она сделала мою комнату намного уютнее.
  Когда настал день праздника урожая, я точно знала, что составлю Шеану компанию и буду веселиться несмотря ни на что.
  - Я купил нам маски, - заметил Шеан за завтраком, - но если не хочешь, можешь не надевать.
  - У вас здесь такой обычай? - удивилась я. В моей деревне рядились только в неделю длинных ночей и только мужчины.
  - Я бы не называл это обычаем. Людям нравится хотя бы на время становиться кем-то другим и... - он запнулся и нахмурился, - глупость с моей стороны.
  - Ничего и не глупость, - возразила я, - мне всегда хотелось что-нибудь такое... необычное. Она красивая?
  - Наверное. Я не сильно разбираюсь в этом. Подожди, - Шеан поднялся, - сейчас сама посмотришь.
  Когда мужчина вышел, я расплылась в улыбке. Шеан сделал мне подарок! Угрюмый, ворчливый командир лисов, только и знавший, что орать на меня, купил мне маску! Это было забавно и даже немножко приятно.
  Он вернулся и протянул бумажный сверток. Я торопливо развернула его и хмыкнула.
  - По-твоему, я - гуранг?
  - А что, это маска гуранга? - слегка раздраженно спросил он, разглядывая лежавшую на моих коленях покупку.
  - Она фиолетовая! - воскликнула я, прикладывая маску к лицу, - Вот так, видишь? Гуранг.
  - Она просто фиолетовая. Гурангом тут даже и не пахнет, - огрызнулся мужчина и добавил, - Если хочешь, можешь взять мою.
  - Я разве сказала, что она мне не нравится?
  Шеан поперхнулся негодованием и ушел, недовольно ворча себе под нос.
  Но когда мы надевали плащи, от его раздражения не осталось и следа. Он посмотрел на меня, улыбнулся и одел маску. Она была белой с черными прорезями глазниц и напоминала лицо кеку-то, но об этом я говорить не стала.
  
  В этот день город наводнили темные. Среди них попадались и кинаши, и даже несколько орденцев, но большей частью нас радостно приветствовали мокроухи, куино, глазоеды и наши с Шеаном собратья. В ушах звенели множество голосов, голова кружилась от восторга и разнообразных запахов. Трижды я, зазевавшись, сталкивалась с веселыми компаниями, и каждый раз мой спутник вовремя хватал за руку, уводя в сторону. В четвертый раз он потянул меня к лотку со сладостями.
  Фестиваль шел полным ходом. Я объелась сладостей и яблок, и, возможно, опьянела бы от выпитого вина, если бы Шеан не следил бы за мной и не остановил вовремя. Сам он ограничился одним лишь кубком, зато каким! Мы посмотрел на кукольное представление, рассказывавшее о битве между ши-ангами и анитесу, потом посетили выступление акробатов.
  Еще в городе было полно приезжих музыкантов. Я надеялась увидеть хоть кого-то из знакомых бардов, но увы. Шеан объяснил мне, что многие прибыли из совершенно чужих земель, в чем можно было удостовериться, лишь взглянув на их кожу с оливковым отливом, или послушав необычное звучание их песен. Рядом с музыкантами я провела больше всего времени. Их песни был прекрасны, и хоть некоторые исполнялись на чужом языке, мне казалось, что я понимаю их.
  - Я смотрю, они вдохновили тебя на новые свершения, - заметил Шеан.
  Наверное, увидел мою восторженную улыбку.
  - Шеан, - внезапно выпалила я, - большое спасибо тебе! За все! За заботу, за то, что терпишь, и отдельное спасибо за сегодняшний день.
  Наверное, он смутился. Трудно было разглядеть что-то в глазах, почти полностью скрытых маской.
  - И тебе.
  - Мне-то за что?
  - За компанию, - мужчина улыбнулся и кивнул в сторону гудящей толпы, - Кажется, там что-то интересное.
  Мы протиснулись поближе к огороженной площадке. Шум стоял невероятный, где-то в отдалении на несколько голосов тянули "Осенних птиц", надрывались зазывалы.
  - О, вот это действительно весело! - крикнул Шеан мне на ухо.
  - А что это? - спросила я, с удивлением рассматривая множество бочонков, которыми была уставлена площадка.
  - Это такое развлечение. В бочонках вино, но в одном оно испорчено, потому что в нем живет га-ши.
  - И?
  - Нужно угадать в каком. Угадавший получает особенный приз. Я угадал однажды, лет семь назад.
  Что за причуда - делать из темного развлечение? Разве с этим стоит шутить? Но раз даже бывший лис спокоен, то, может, опасности взаправду нет? Интересно, какой приз достанется угадавшему?
   Я внимательно осмотрела бочонки - ни одна из них не выделялась среди других. Существовал ли способ определить нужную иначе, чем наугад? Я бросила мимолетный взгляд на толпившихся рядом людей. Они поднимались на цыпочки, вытягивали шеи, шевелили губами, то ли считая бочки, то ли размышляя вслух. Гадали. Может, мне тоже стоило попытать удачу?
  И тут мне в голову пришла совершенно безумная идея. Наверное, долгое сидение взаперти и безделье породило ее, и дитя это было так сильно, что я не смогла устоять перед ним.
  Осторожно, чтобы не заметил Шеан, я запустила руку за отворот плаща и сдернула амулет с шеи. В горле запершило, но почти сразу это чувство исчезло. Тем временем на помост вышел высокий широкоплечий парень в маске глазоеда и воскликнул, вскинув вверх руки:
  - Ши по бочкам прячется, вино нам портит! Надо ши найти, изгнать, наказать! В какой бочке он сидит?!
  Со всех сторон зашумели. Парень крутанулся на пятках, оглядывая собравшуюся толпу, и указал на кого-то пальцем:
  - Какой бочонок выбираешь?!
  - Этот! - закричал бородач, ткнув пальцем в ближайшую к нему.
  - Слово сказано! Проверяем!
  Я скептически усмехнулась, наблюдая, как откупорили бочку и оттуда на пол начало литься вино. Юноша тут же ловко подставил кружку, наполнил ее и передал бородачу, предварительно закрыв бочонок. Понятное дело, что ши там не было. Толпа шумела, пока содержимое выбранного бочонка разливалось по кружкам и передавалось зрителям.
  - И что будет, когда ши найдут? - дернула я Шеана за рукав.
  - Ну, его выпустят, поразвлекают народ, а потом на глазах у всей публики поймают в ловушку.
  - По-твоему, это забавно? - я скривилась и маску перекосило, - а если он кому-нибудь навредить успеет?
  - Таэн, это простой уксусник, мелочь, а не га-ши. Он в этой бочке только потому, что его туда пустили. На всех стоят оберегающие символы, а на одной нет. Этот бочонок специально для этого развлечения готовили. Вот увидишь, ничего не случится.
  Пока Шеан объяснял мне все это, открыли очередную незанятую бочку. Я вновь посмотрела на площадку и нахмурилась. То, что я видела, расходилось с рассказом Шеана.
  - Шеан, ты уверен, что ши сидит только в одном бочонке?
  - Ну да, - он повернулся и поднял маску, настороженно взглянув на меня, - в чем дело, Таэн?
  Я тоже сняла свою личину и затараторила ему на ухо:
  - В том, что один сидит в пятой слева во втором ряду, а другой - в третьей слева в первом. И этот другой - он опасен.
  - О чем ты? - нахмурился мужчина.
  - Эй, я знаю, в каком ши! - вместо ответа выкрикнула я и помахала маской. Надо было срочно что-то делать. Если сейчас выберут бочонок с другим ши, то... я слабо представляла, что могло бы случиться и совершенно не хотела этого узнавать. Нужно было немедленно остановить эту игру!
  - Прекрасная дева, прошу! - долговязый поклонился в мою сторону.
  - Таэн, что ты делаешь? - прошептал Шеан, вцепившись в плечо.
  - Потом, - шепотом ответила я и тут же крикнула, - Ши сидит вон в той бочке! Которая во втором ряду!
  - В этой? - уточнил парень, как нарочно указывая на соседнюю.
  - Нет! В следующей! - раздраженно поправила его я.
  - Как скажешь! Откроем эту бочку!
  Парень выдернул затычку, и в воздухе тут же запахло кислятиной. Толпа взревела, а вверх рванула бесформенная тень. Она металась по площадке, не в силах покинуть ее из-за ограничивающих знаков. Вряд ли га-ши способны бояться, но мне вдруг стало жаль его. Он был слаб, беспомощен и неопасен.
  Когда толпа нарадовалась этому представлению, долговязый парень кинул на га-ши какой-то порошок. Осколок темных помыслов задрожал, сжался и осел на землю. Сейчас он напоминал простую тень, отбрасываемую листом, или пятно грязи на досках.
  - Прекрасная, поднимайся сюда! - зрители бурно зааплодировали и меня практически затащили на площадку, - В этом году эта девушка - сама проницательность. Как тебя зовут?
  - Таэн, - буркнула я, пододвигаясь ближе к бочке с ши. На горло снова начало давить.
  - Ты победила, Таэн. Вот твой приз - все оставшиеся бочонки с вином. Как ты распорядишься ими?
  Я растеряно посмотрела на парня, потом поискала глазами в толпе Шеана. Он шевелил губами, что-то говорил мне. Что же они делают в данной ситуации?
  - Ну так что? - напомнил мне о своем присутствии долговязый.
  - Мне столько вина не нужно, - я пожала плечами, - Пусть его выпьют в честь этого праздника все присутствующие. Я отдам все бочонки, кроме этого.
  И я самоуверенно оперлась на пристанище ши, моля Таэранга, чтобы никто не заметил, как дрожат мои руки. Толпа взревела пуще прежнего, и бочонки начали спускать вниз, где их открывали и разливали вино по кружкам. Шеан, расталкивая людей, поднялся ко мне на помост.
  - Таэн!..
  - Кто в городе может справиться с ши? - прервала я его, - Орден, кинаши, кто угодно?! Быстрее, Шеан, он скоро проснется!
  "Он говорил, что в городе нет орденцев", - вместе со страхом всплыло в голове, - "и что темные охотники появляются крайне редко. Что же делать?!"
  Мужчина пристально взглянул мне в глаза и что-то решил для себя. Секунду спустя он быстро шагал прочь от площадки, расталкивая людей, одной рукой придерживая бочонок на плече, второй - крепко держа меня за запястье.
  - Здесь неподалеку лавка, - рассказывал он, не сбавляя шага, - ее держит мой друг. Один из лучших знатоков хранов и темных, в юности провел в Ордене три года.
  - Хорошо, хорошо, - я едва поспевала за ним, задыхаясь и борясь с головокружением, - куда угодно, только быстрее!
  Мы пронеслись мимо театрального помоста, чуть не сбили тележку с фруктами и, еле разойдясь с торговцем сладостями, покинули площадь. Мельтешение брусчатки под ногами, шум в ушах, мерзкое ощущение темного в бочке - от всего этого меня замутило. Я не могла больше ни следить за дорогой, ни перебирать ногами с нужной скоростью.
  - Пришли! - Шеан вовремя подхватил меня и поставил на ноги, - Давай, вперед!
  Он распахнул дверь и втолкнул меня внутрь небольшого, плохо освещенного магазинчика.
  Горло отпустило, и я принялась судорожно ловить ртом воздух, пытаясь вдохнуть полной грудью.
  - Этал! Хозяин, помощь нужна! - крикнул Шеан в темноту за прилавком.
  Только я успела подумать, что владелец лавки, вполне возможно, сейчас вовсю развлекается на празднике урожая, как послышались торопливые тяжелые шаги, и над прилавком с амулетами, смесями трав и смол, плетенками и шнурками выросла гороподобная фигура Этала.
  В нем было примечательно все: красная необхватная шея, широкие плечи и внушающие уважение сильные руки. Шикарные темные усища добавляли ему еще большей солидности. Мужчина куда более походил на кузнеца, чем на тех же орденцев.
  Увидев Шеана, он поприветствовал его кивком.
  - Вот, - Шеан поставил перед ним бочонок.
  Этал окинул бочонок внимательным взглядом и непонимающе посмотрел на Шеана.
  - Уксусник?
  Воин бросил взгляд на меня, я тут же замотала головой. Этал подозрительно оглядел нас, перевернул бочонок вверх дном и хмыкнул.
  - Так, оберегающий знак я сам ставил... значит, не уксусник. Очень интересно, Шеан... а с чего ты взял, что внутри темный?
  Он будто как назло игнорировал меня, обращаясь только к моему спутнику.
  - Таэн, может, ты объяснишь ему?
  Тут Этал обратил на меня внимание, и стало только хуже. Подобный проницательный взгляд я невзлюбила с первых дней моей бардовской жизни. Это был взгляд недоверия.
  - Там точно кто-то есть, - начала я, стараясь говорить как можно увереннее, - это не уксусник, потому что он очень опасен. Он голоден.
  - Голоден? - скривившись, переспросил здоровяк.
  - Да, это словно... - я прислушалась к ощущениям, - он не ел никогда в жизни.
  Рот заполнился слюной. Внезапно запахло аппетитным жареным мясом, приправленным пряными травами, и таким горячим, таким жирным.
  - Это ши, он очень силен, - пришлось закрыть глаза, потому что Этал внезапно стал выглядеть съедобным, - он очень долго ждал.
  - Зачем он прячется?
  - Потому что знак, - едой пахло все сильнее, - Он знал, что бочки для праздника. Много людей - много еды.
  - Таэн, - послышался слева сдавленный шепот, - ты пускаешь слюни.
  Я нехотя приоткрыла глаза и вытерла подбородок тыльной стороной ладони. Чувство голода сменилось нарастающей тошнотой. Внизу ползал Этал, вычерчивая что-то на полу вокруг бочонка.
  - Значит, голодный ши? - он прервался и задумчиво почесал щеку, - Мутишь ты что-то, девка...
  - Шеан, - я вцепилась в рукав моего спутника, не обращая внимания на Этала, - мне плохо...сейчас стошнит.
  Тот сразу все понял и повел меня к выходу.
  - Выведу ее на улицу.
  - Идите, - пробасил Этал нам вслед, - Только с девки глаз не спускай! И пока не скажу, чтобы никто не заходил, ясно?!
  На улице мне стало еще хуже. Я повисла на Шеане, из последних сил стискивая зубы. Стены домов плыли, земля вращалась под ногами. В последний момент я вырвалась из рук мужчины, согнулась пополам, и меня вырвало.
  - Ты как? - напряженно спросил Шеан после того, как я, наконец, смогла встать на ноги. Его руки снова поддерживали меня под локти.
  - Не очень... еще тошнит... - я принялась обшаривать карманы в поисках амулета, но руки двигались вяло, медленно.
  - Что ты ищешь? Что? Это? - он быстро извлек шнурок с кулоном из моего кармана, - Что теперь? Одеть?
  После того, как амулет оказался у меня на шее, головокружение прекратилось, и я почувствовала себя вполне сносно, если не считать привкуса рвоты во рту и слабости, из-за которой у меня дрожали руки и подгибались ноги.
  - Таэн, что все это значит?
  - Не сейчас, пожалуйста... прошу тебя, - я сделала шаг и тут же чуть не рухнула на землю. Шеан поддержал меня и прижал к себе.
  - Мне это не нравится, Таэн, - резко заметил он, - тебе придется мне все объяснить, ясно?
  - Шеан...
  - Помолчи! Дома поговорим, а пока - приходи в себя.
  Я насупилась. НАМ не о чем было разговаривать. Мои проблемы могли нравиться или не нравиться мужчине, но, в конце концов, они не должны были его волновать. Даже темный Кин, о котором я рассказала по-глупости. Пусть Шеан когда-то недосмотрел за братцем, но не нужно его заменять мной.
  - Спасибо, мне стало легче, - я оттолкнула спутника, - Как ты думаешь, Этал уже закончил?
  - Он выйдет, когда закончит. Но если ты все еще плохо себя чувствуешь, мы можем не дожидаться его.
  - Нет, - я покачала головой, - Мне нужно знать.
  Я добрела до порога и уселась на ступеньку. Шеан остался стоять, не сводя с меня напряженного взгляда. В голове вращалась земля, гудело выпитое вино и мерзко шептал темный из бочонка. В его голосе был он сам - неживой, искривленный, страшный и пустой. Если бы у меня было больше времени, я бы с уверенностью смогла описать, как ши выглядел. Впечатление от общения с осколком было не самым приятным, зато это было нечто. Нечто такое, что я могла, и больше никто не мог.
  Дверь за спиной скрипнула, я обернулась и увидела Этала. Здоровяк выглядел паршиво, наверное, еще хуже меня. Лицо блестело от пота, под глазами - темные круги, он тяжело дышал, глядя на нас невидящим взглядом.
  - Зашли, - хрипло приказал он.
  В лавке, казалось, ничего не поменялось. Бочонок все так же стоял на полу в окружении узоров линий, знаков и различных предметов. В подставке дотлевала смесь для окуривания.
  - Где он? - спросила я, внимательно разглядывая все, что находилось возле бочонка.
  - Пойман, - грубо бросил Этал, - а ты, красавица, одень-ка вот это.
  Он протянул тяжелый плетеный из кожаных лент браслет. Я подозрительно покосилась на этот без сомнения оберег. Тут же вспомнился скованный Лауншар с завязанными глазами, с похожими хранами на руках и абсолютно лишенный воли.
  - Что это?
  - Не спрашивай! Одевай! - мужчина схватил меня за руку, собираясь нацепить этот браслет на меня самостоятельно.
  - Этал, успокойся! - Шеан оттащил мужчину от меня, - Перестань!
  - Пусть просто оденет, - прохрипел тот, судорожными движениями вытирая пот с щек и лба, - Это все, чего я хочу.
  - Да без проблем! - я раздраженно выхватила браслет у Этала и защелкнула на своем запястье. Показала здоровяку, - Все, доволен?!
  - Доволен, - пробурчал Этал, - отдавай обратно. Я обязан был проверить. На дух не переношу подсельщиков.
  - Подожди... так ты решил, что она... - начал Шеан и тут же запнулся, подозрительно уставившись на меня. Я непонимающе развела руками.
  - Ну да, - Этал пожал плечами, - А что мне еще оставалось думать?!
  - Мог бы у меня спросить, - рявкнул Шеан, - а не пугать ее до полусмерти.
  Этал устало проковылял до табурета и рухнул на него, безуспешно пытаясь отдышаться. Казалось, последние силы его пошли на эти несколько шагов. Он достал из кармана платок и принялся вытирать взопревшую шею.
  - Я только одного понять не в силах, - снова обратился хозяин лавки к Шеану, - Как твоя малявка узнала про пожирателя в бочке? Так, все... надо выпить.
  Он крякнул, с усилием поднялся и исчез в комнате за прилавком, вернувшись через пять минут с кувшином в одной руке и кружками в другой. Подозвал Шеана взмахом руки, разлил по кружкам крепкий эль.
  - Скажи своей девчонке, чтобы больше мне таких подарков не приносила, - проворчал он после того, как сделал огромный глоток пива, - Будь темный хоть на волос сильнее, я бы уже с Таэрангом здоровался.
  - Мне кажется, что ты преувеличиваешь, - нахмурился Шеан, не притрагиваясь к своей кружке.
  - Я преувеличиваю?! - громыхнул Этал, - Ты когда-нибудь о пожирателях слышал?
  Его собеседник нахмурился, словно пытался припомнить и покачал головой. Я задумалась. Пожиратели - это слово кто-то где-то говорил мне. Никаких образов в голове не возникало, но зато появилось очень странное, неоднозначное чувство.
  - Во времена Изменения пожиратели были самыми страшными ши. Один такой мог за ночь опустошить деревню. Когда войны поутихли, пожиратели куда-то делись. Их не видели полторы сотни лет, а то и больше. Хочешь знать мое мнение? Пожиратель в бочке с вином - это ой какой плохой знак. А тут еще девка твоя подозрительная.
  Я громко фыркнула, но Этал даже не посмотрел в мою сторону. Тоже мне, ученик Ордена, не смог отличить обычного человека от подсельщика!
  - Я понял, Этал, - Шеан раздраженно поморщился, - но в конце концов ты заманил его в ловушку, я правильно понимаю?
  Этал самодовольно хмыкнул и погладил лежавший на прилавке среди прочих предметов небольшой камень.
  - Это ему не бочка, отсюда он у меня шиш выберется. Но в следующий раз ищите-ка вы кинаши!
  Шеан неопределенно кивнул, провел рукой по волосам.
  - Сколько мы тебе должны за работу?
  - Стоимость курительной смеси.
  Шеан безразлично пожал плечами, расплатился с Эталом и, поманив меня, направился к выходу.
  Всю дорогу домой он не проронил ни слова. Должно быть сердился. Мне было на это совершенно наплевать. Из головы не шел пожиратель; продолжал мучить вопрос: где я могла слышать о нем раньше?
  Оказавшись дома, я сослалась на плохое самочувствие и заперлась в спальне. Сейчас для серьезных разговоров с Шеаном у меня не было ни времени, ни желания. Растянувшись на кровати, я сняла с шеи амулет и задумчиво принялась крутить его в руках.
  Может быть, дар Мертвых Степей не так уж и ужасен? Да, от него становится дурно и, как выяснилось, даже выворачивает наизнанку. Да, ощущение от ши далеко не самое приятное, что мне приходилось испытывать, но... сколько людей могло погибнуть, если бы открыли бочонок с пожирателем? Если верить Эталу, то весь город оказался бы в опасности. А я его спасла. Таэн нэ Гуаль спасла Сомуат, Шеана и всех-всех-всех.
  Я зевнула и прикрыла глаза. Видел бы меня сейчас Лауншар - пожалел бы, что не оставил рядом с собой. Кстати, это же темный рассказывал про пожирателей...
  И я уснула.
  
  Лауншар изо всех сил избегал встречаться со мной взглядом. Он напряженно смотрел в окно и стучал пальцами по столу.
  - Ты пришел за мной? - сердце грохотало барабаном в груди. Только увидев его, я поняла, как сильно соскучилась. Мне нравилось следить, как двигались его губы во время разговора, как менялось выражение лица всякий раз, когда я начинала говорить.
  - Пришел, - он хмуро кивнул, - нам нужна твоя помощь.
  Нам? Я обернулась, но в комнате были только мы вдвоем.
  - Только поэтому?
  Пальцы темного замерли. Только слепой бы не заметил, как ему трудно разговаривать со мной. Это даже не обижало, это причиняло настоящую боль.
  - Я не справлюсь сам, - Лауншар сжал кулак и, сделав над собой усилие, посмотрел мне в глаза, - Я пытался, но ничего не выходит. Я не могу чувствовать ши, а ты... Таэн, это очень важно.
  В его интонациях было нечто такое, что вызывало ощущение, будто нодду извинялся передо мной. Не за Орден, не за обман. За что-то другое, куда более серьезное. Я улыбнулась, чтобы прогнать это чувство, и щеку стянуло. Я удивленно прикоснулась к лицу рукой...
  Пламя вспыхнуло и выжгло глаза. Темнота задвигалась вокруг, вызвав головокружение, а потом успокоилась... но двигаться не перестала.
  Это был длинный узкий коридор с высоким потолком и завешанными гобеленами стенами. Впереди, на расстоянии двадцати шагов, ворочалась какая-то тварь, смутно напоминавшая человека. Я попятилась и наткнулась на Шеана. Он поспешно отстранился.
  - Если ты не уверена, мы можем повернуть обратно. Ты не обязана делать это.
  В голове творилась полная неразбериха: что это было за место, почему рядом со мной воин и где Лауншар? Пока я пыталась найти ответ на эти вопросы, губы шевелились помимо моей воли.
  - Мне нужно это сделать. Хоть что-то успеть. Тем более... мы не найдем выхода. Он нас не выпустит.
  Тот, кто нас не выпустит, был такой же загадкой, как и все остальное.
  - Я убью эту тварь. Держись позади.
  Шеан кивнул и поджал губы. Судя по выражению его лица, ему все это очень не нравилось.
  Какая-то сила внутри меня заставила развернуться и пойти вперед, навстречу неведомой твари. Эта сила не знала страха, зато я была готова кричать от ужаса. Тварь впереди выпрямилась, держась за стену двумя руками. Еще одной рукой она осторожно провела по воздуху. Верхняя пасть, а за ней и нижняя зачавкала. Оно было голодно.
  - Таэн, любовь моя, - раздался за плечом голос, - Этот пожиратель хочет съесть тебя.
  Я знала этот голос, я знала того, кому он принадлежал. Я хотела обернуться, чтобы увидеть говорившего, но не смогла даже бросить взгляд через плечо. Мое тело знало, кто стоял за спиной, и от этого знания ему было мерзко.
  - Но я не позволю, - продолжал голос, почти мурча мне слова на ухо, - Потому что ты моя, моя....
  Сзади глухо зарычал Шеан.
  - Я съем его для тебя, моя любимая Таэн...
  Пожиратель медленно двигался ко мне, изгибаясь свои вторым туловищем, набирая скорость и протягивая вперед когтистые руки. Я сделала шаг ему навстречу, и тут меня что-то сбило с ног, бросив прямо в объятия темному.
  Во рту появился мерзкий привкус, живот скрутило в узел. Я просыпалась, а пожиратель кричал, осознавая свою скорую смерть.
  
  ***
  Я свесилась с кровати и пыталась дышать ровно, чтобы успокоиться. Эта была самая настоящая паника, похлеще тех, что будили меня по ночам. И это когда солнце еще даже не село!
  Вдох-выдох, но ничего не получалось, только голова начала кружиться. Мне был нужен свежий воздух. Я медленно опустила босые ноги на пол и побрела к окну. Дернула изо всех сил за ручку и облокотилась на подоконник. Осенний воздух был хорош: чистый и холодный, словно вода из колодца, он мгновенно охладил мое лицо и притупил чувство страха.
  Этот кошмар я почти запомнила. Там был Лауншар, и мне было хорошо, а потом появился Шеан, и стало очень плохо. Почему? Я сосредоточилась, пытаясь вернуть память о событиях сна, но перед глазами появлялось только нахмуренное лицо воина, и на меня тут же накатывал ужас. Шеан... может, он все еще представлял для меня угрозу? Ведь он сам говорил, что хотел убить меня тогда, на подходе к Мертвым Степям. Боялся, что я и вправду кинаши.
  Может быть, он мне наврал? Про брата, про заклятье верности, про свои нравственные терзания. Меня снова бросило в жар. Внезапно пришло осознание, что я жила в доме совершенно незнакомого мне мужчины.
  Да, он довел меня до Сомуата, и ничего не случилось. Да, я оставалась с ним еще два месяца, и все было нормально. Но кто знает, что могло случиться потом? При этом Шеан был теперь в курсе про Кина, про табличку, которая защищала меня от темного.
  Я фыркнула: напридумывала столько, что впору записывать. Нодду знал о бывшем лисе все и всегда настаивал, что воин не так уж и плох. Но оставаться в этом доме больше не было смысла. Я и так потратила довольно времени впустую. Дел накопилось много - за год не переделать.
  Подняв с кровати оберег, я повесила его на шею и улыбнулась: я вспомнила, зачем во сне ко мне приходил Лауншар. За помощью.
  
  5
  Второй затаился внутри и медленно кипел яростью. Он согласился терпеть, он был вынужден сдерживаться, потому что иначе пришла бы боль, но злости от этого только прибавлялось. Лауншар повел глазами: сакр спал, поджав колени и закутавшись в покрывало, но путы, шедшие от его головы, никуда не делись. Они все так же свивались вокруг нодду, готовые немедленно отреагировать на любое движение. Темный пошевелил пальцами и тут же получил обжигающий укус. Сдержал улыбку. На фоне долгих ночных часов неподвижности эта секундная боль казалась почти развлечением.
  Сколько таких ночей его ждало впереди?
  Но ничего, у него обязательно появится возможность расквитаться с Орденом. У нодду впереди бесконечная нежизнь, в которой непременно найдется место случайности или чуду. Татуировки поблекнут, а они не успеют вернуться домой; на Милта свалится огромный булыжник, а орденец не успеет открыть рта, чтобы позвать темного на помощь. И все, свобода обретена!
  Лауншар презрительно скривился, и щеку обожгло. На чудо могла надеяться только такая глупышка, как Таэн. Со знающими все куда сложнее: они слишком умны, слишком проницательны и осведомлены. Скорее всего, орденец не только успеет отыскать все, что требуется, но и вернуться в Орден. Там нодду снова запечатают, и на этот раз, возможно, навечно.
  Или до того момента, как они отменят Изменение. Тогда он, если теория верна, исчезнет. Лауншар уставился на сумку знающего. В темноте, полуприкрытую одеялом Милта, ее не смог бы разглядеть ни один смертный. Темный тоже видел не все, а лишь загадочный кусочек металла, спрятанный в одном из ее карманов. У находки был особенный запах. Едва уловимым следом этого запаха обладал каждый, даже самый слабый ши, и все безумные ночи в Мертвых Степях также сопровождались им. Но никогда, ни от кого и ни от чего более, не пахло Изменением так, как от этого предмета.
  Это был запах одновременно и силы, и человека.
  "Это часть нашего отца", - мысленно усмехнулся Лауншар и понял, что обращался не к рассеченному, а ко всем темным, населившим голову Таэранга. Как же он хотел уничтожить все, что имело подобных запах! Отомстить, хоть как-то, за смерть своих друзей, своих людей и за их жен и детей. Мечтал об этом еще в Мертвых Степях, днем, когда возвращал разум. Одно только это желание привело нодду к знающим... и уничтожило его. Это то, чего так хотела его человеческая половина, и на что было наплевать другому, ополовиненному. Теперь Лауншар начал сливаться, объединяться, и уже не был так уверен в своих желаниях.
  Он снова принюхался и тихо рассмеялся, не обращая внимания на обжигающие нити, впившиеся в кожу. Милт никогда об этом не узнает, потому что нодду ему не скажет. Нужно было договариваться по-хорошему, но орденцы, видимо, этого не умеют, поэтому он будет молчать. О том, что к основному запаху присоединился еще один. Лауншар вначале решил, что ему показалось, что это разум играет с ним шутки после долгого заточения. Но день сменялся днем, а ощущение никуда не пропадало.
  Темный покосился на спящего знающего, продолжая низко хохотать, теперь уже хором со вторым. Вряд ли Орден догадывается, что к человеку со Злых гор присоединился кто-то еще.
  
  ***
  Он не мог собраться целых два месяца, а тут управился за три дня. И если бы не помогал Таэн с переездом, то уложился бы и быстрее. Шеан бросил взгляд из-под капюшона на тяжелые тучи. Не стоило так долго откладывать - девчонка бы от кошмаров не померла. В начале осени все ж приятнее путешествовать, нежели в последнем месяце. Дожди, грязь, темнеет рано. Ши из нор повылезли.
  Конь поскользнулся и недовольно всхрапнул. Мужчина ободряюще похлопал животное по шее. Такая погода не нравилась и ему, но откладывать это дело до весны было непозволительно.
  - Еще немного, Ветер, - пообещал Шеан жеребцу, - и сегодня мы будем ночевать под крышей.
  Когда вдали показался охранный камень, дыхание у него сбилось. Старики их деревни считали этот черно-рыжий, искрошенный годами и дождями валун хранителем. К нему приносили храны, которым обучались у Ордена, ему представляли новорожденных и гостей.
  В прошлый раз Шеан проехал мимо него, везя прах младшего брата. Он очень хорошо помнил, о чем думал тогда. О том, что вернется и убьет Релай и Даэта. Что его тоже наверняка убьют, и тогда ему станет спокойнее.
  Кто ж знал, что какие-то головорезы попытаются подарить ему смерть раньше? Если бы не ранения, полученные воином в Мертвых Степях, из них никто бы не спасся, а сам Шеан - добрался бы до Киреноида.
  А так - долгое выздоровление в Ордене, неожиданная встреча с Таэн, и вот она уже живет в его доме.
  "Жила", - мысленно поправил себя Шеан и пришпорил коня, торопясь миновать охранный камень. Он не переставал волноваться за девчонку, хотя прекрасно знал: Этал приглядит за нею.
  В деревне его старались не замечать, лишь двое в знак приветствия едва качнули головой. Тетка, троюродная сестра матери, нехотя отворила ему дверь в стойло, позволив почистить и накормить коня. Шеан отказался заходить в дом, чтобы не будить ненужных воспоминаний. Долгий хмурый день утомил его настолько, что он растянулся на лавке, закутавшись в плащ, и уснул.
  Путь Шеан продолжил очень рано, затемно, чтобы не попадаться никому на глаза. Он довел Ветра в поводу до самой окраины, не торопясь забираться в седло. Ему хотелось поговорить с братом сейчас, потому что обратно мужчина намеревался ехать другим путем, в обход деревни.
  Низкое тонкоствольное деревцо сбросило листву, став еще меньше. Дощечка была на месте, раскачивалась на длинном шнурке. Шеан остановился сразу, как только услышал ее стук - голос Тая.
  - Этому пора закончиться, - еле слышно произнес мужчина и отвел взгляд, - я не смогу отомстить за тебя.
  Пронзительно засвистел в ушах ветер, захлопал плащ. Голос брата зазвучал настойчивее, злее.
  - Когда-нибудь я догоню тебя. А сейчас... прощай.
  Шеан накинул капюшон и ухватил коня за повод.
  Завтра будет легче.
  
  Дорога заросла. Здесь, конечно, и двадцать лет назад телеги не ездили, но чтобы конному не пройти?.. Деревенские не часто навещали Орден, однако путь к знающим поддерживали в порядке. Дважды Шеану пришлось обходить оползни, один из которых уже порос молодыми деревцами. Слишком поздно пришло в голову, что нужно было сначала спросить хотя бы у тетки, и только потом соваться в горы.
  Он не стал задаваться вопросами, здраво рассудив, что получит все ответы на месте.
  Поселение оказалось таким же заброшенным, как и путь к нему. Поваленные плетни, заросшие сорняком и порослью огороды, неприветливые и холодные оконные проемы. Знающие определенно ушли отсюда несколько лет тому назад. Но почему? По велению сакр или какой другой причине?
  Шеан спешился и раздраженно нахмурился. Такого поворота он не ожидал. Жаль было не потраченного времени, а ответов на вопросы, которые теперь некому и задать. Мужчина медленно двинулся мимо пустующих домов, придерживая насторожившегося коня за поводья. В ушах глухо зашептала сакр, предупреждая об опасности. Шеан никогда не мог разобрать ее голоса, поэтому отмахнулся от невнятного шепота и на этот раз. Но меч все же достал и приготовился.
  Когда нос уловил запах дыма, воин остановился. В поселении все еще кто-то был.
  Что же, орденец это или нет, но теперь есть кого спрашивать.
  В одном из домов топили печь. Окна были забиты тряпьем, на грядках крошечного огорода отсутствовали сорняки, порог и дорожка определенно недавно подметались. Шеан, стараясь сильно не шуметь, привязал Ветра к опоре навеса и толкнул дверь.
  В комнате было темно и натоплено. На полу возле печи расположился лохматый человек, укутанный шкурами по самую бороду. Темнолицый старик медленно поднял голову, с осуждением уставившись на незваного гостя.
  - Убери-ка меч, - у него оказался неожиданно крепкий, сильный голос.
  Шеан окинул незнакомца оценивающим взглядом и вложил оружие в ножны. Этот человек не был орденцем, но и на убийцу совсем не походил.
  - Я ищу знающих, - сообщил Шеан, как бы между прочим продолжая изучать помещение. В дальнем углу темнела дверь в соседнюю комнату, но оттуда пока что не донеслось ни единого звука.
  - Знающих? - старик хмыкнул, и шкуры на нем зашевелились, - здесь уже давно никто не ищет знающих.
  - Так что же? Это их обидело, и они ушли? - начал раздражаться Шеан.
  - Нет... и нет, - незнакомец высвободил из-под шкур руку и почесал заросшую рыжеватым волосом щеку, - А тебе чего от них надо?
  - Поговорить, - гость сделал два шага в сторону входа в соседнюю комнату, - если есть, конечно, с кем.
  - А ну-ка, не торопись, молодчик, - старик на удивление быстро подскочил на ноги и оказался рядом. Широкие плечи, крепкие руки, решительный взгляд.
  Значит, не показалось. Сильный, не такой уж старый и абсолютно точно не знающий.
  - Ты их что, охраняешь тут? - Шеан кивнул в сторону двери.
  - Какое твое дело? Отойди-ка в сторону, пока не огреб.
  Воин послушно сделал шаг в сторону и прочистил горло.
  - Сейчас я тебе кое-что скажу, - начал он, уткнувшись взглядом негостеприимному старику в грудь, - Во-первых, я тороплюсь. Я тащился сюда полдня и надеюсь уйти отсюда через час. Чтобы до темна добраться до нормальной дороги. Во-вторых, никакой угрозы для орденцев я не несу, как и любой здравомыслящий человек. А в-третьих, я успею порубить тебя на куски раньше, чем ты поднимешь руку. Единственная причина, по которой я этого еще не сделал, это нежелание убивать неплохого человека, которому просто захотелось поболтать.
  Незнакомец насупился и подобрался. Но смысл слов все же дошел до него, и он махнул рукой, тихо, но отчетливо послав Шеана к шенграм.
  - Этот здесь последний остался, - словно бы жалуясь, начал старик, указывая глазами на дверь, - ничего сам не может, спит большей частью. Я сам из Звериного Логова, пришел сюда учиться. А поди ж ты, стал нянькой.
  Воин подошел к двери и легонько приоткрыл ее. Вторая комнатка была маленькой и освещалась лампой, висевшей на крюке в потолке. Света хватало, чтобы рассмотреть низкую, покосившуюся кровать и спавшего на ней человека. Очень ослабшего, похудевшего человека.
  - Что случилось? - шепотом поинтересовался Шеан, продолжая изучать комнату. На полу возле кровати стояла миска с едой.
  - Можешь не шептать, - грубовато фыркнул бородач из Звериного Логова, - он все равно на одно ухо глухой.
  - А ты? - с раздражением зыркнул на него воин, - Потому что я только что задал вопрос.
  Старик недовольно заворчал, в очередной раз оценивая свои силы против сил нахального гостя. Видимо, вновь сложилось не в его пользу, потому что он сплюнул и проворчал:
  - Вымерли все. Почти. Как от заразы какой.
  - От заразы? - Шеан нахмурился и снова заглянул в комнатку, - Знающие от заразы? А симптомы какие были?
  - Что? - недоуменно переспросил старик и, махнув рукой, заковылял к теплому месту возле печи, - У них сначала перестали новички появляться. Потом по одному начали отправляться к Таэрангу самые старые. А новых не приходило, как я уже сказал. Так-то. Вот, один за одним, теперь последний лежит, все жду, когда помрет.
  Поймав взгляд Шеана, бородач чуть смущенно пояснил:
  - Домой хочу. А бросить живого не могу, жалко.
  Воин отошел от двери и опустился на табурет. Сакр снова принялась шептать, но и без нее было понятно, насколько нехорошо все это выглядело. Здесь - заросшая, заваленная дорога и таинственный мор, уничтоживший почти всех знающих, там - многолюдное, сильное и... чересчур активное поселение орденцев, способных подчинить себе человека.
  - Они это как-то объясняли? - Шеан провел пятерней по волосам, убирая их со лба.
  Старик раздраженно дернул плечами:
  - Говорили: темных становится меньше, и орденцев, значит, тоже убавляется.
  Воин замер и пристально посмотрел на бородача.
  - Меньше? По-твоему, ши стало меньше?
  Тот замялся и отвел глаза.
  - Ну... вообще-то, да. Они же ж того, только из мертвых. Из неправильных мертвых, а у нас теперь всех, как надо хоронят. А тех, кто уже, тех в ловушки. Или просто отпугивают. Мне сын мой так и говорил: "Нечего в Ордене делать, ловить уже некого". А я, как дурак...
  Он раздраженно плюнул и тут же поспешил затереть плевок сапогом.
  - А чего ты, кстати, хотел? Тоже учиться пришел? Раньше надо было, лет двадцать назад, когда еще толк какой-то был.
  Шеан рассеяно покачал головой, занятый размышлениями. Незнакомец был прав. В Сомуате кинаши не водились уже годков двадцать, а последнего орденца видели восемь лет назад. И при этом темные не погребли город под собой. Они держались на расстоянии от человеческих жилищ и даже, смешно подумать, превратились в развлечение. Во время Изменения темные наводняли земли, а нынче стали едва раздражающей обыденностью. И Орден вроде как стал не нужен. Этот Орден, знакомый ему с детства. Но неужели и правда меньше?
  Из-за полуоткрытой двери послышался кашель. Старик, утомленно ворча, заторопился в комнату, бросив по дороге: "Пить хочет", но через минуту вышел и указал большим пальцем за плечо:
  - Тебя зовет. Сакр... что б его...
  Знающий оказался тощим большеголовым стариком, с широким серым лбом, тонким носом и бледным, безразличным взглядом.
  - Моя сакр ждала именно тебя, - прошептал он, хватаясь за плащ мужчины, - Но я не знаю, что должен тебе сказать. Ты просто спроси.
  Шеан замер, со смешанным чувством жалости и страха глядя на орденца. Он не мог сформулировать этот вопрос так, чтобы вместить в него все свои опасения.
  - Задавай, - поторопил его знающий, дергая за подол.
  - Весь Орден исчезнет, так что ли?
  - Где надо, там исчезнет, - человек на кровати тихо вздохнул и разжал пальцы, цеплявшиеся за плащ. Казалось, он был разочарован вопросом.
  - А если не исчез, значит, он еще нужен? - уточнил Шеан, изо всех сил стараясь не упустить из головы мучившую его проблему.
  - Возможно, да.
  Знающий вздохнул и прикрыл глаза. Его дыхание едва было слышно.
  - Возможно? - мужчина потормошил его за плечо, - А какие еще варианты? Что-то может пойти не так?
  Орденец нехотя приподнял веки и покосился на гостя. Он медлил, словно размышлял, стоит ли говорить об этом незнакомцу.
  - Ну же! Знающий может нанести вред человеку с помощью силы? Это нормально?
  Умирающий человек снова вздохнул, не утомленно, а просто потому, что ему было трудно дышать.
  - Мы такие, потому что мы - сакр, и ты это знаешь, - наконец, произнес он, - и нам нет дела до своих или чужих проблем. Мы слышим голос Таэранга, который никогда не ошибается.
  - Да, я знаю это. Все знают это! Ближе к сути, пожалуйста!
  - Поэтому мы не охотились за властью, славой, - орденец, казалось, не слышал начавшего терять терпение Шеана, - Поэтому сейчас мы спокойно уходим. Однако... знающие обзаводились подобием викту, чтобы лучше понимать людей. Для этого они брали имена. А когда возвращались в поселение - отказывались от ни...
  Он закашлялся, запрокидывая голову назад и выгибая тощую грудью.
  - Пить... - прохрипел человек в промежутке между приступами. Воин схватил с пола миску, оставленную бородачом на полу, и, поддерживая орденца под спину, помог ему напиться, - Спасибо.
  Снова откинувшись на грязное, сложенное в несколько слоев покрывало, служившее ему подушкой, знающий долго пытался отдышаться и прийти в себя.
  - Но викту может прилипнуть, и остаться надолго. Или навсегда. У нас были такие, они начинали желать. Мы их убивали. Желать и знать одновременно - это опасно. Это значит: знать желания Таэранга и уметь идти против его воли.
  Шеан невидящим взглядом смотрел на вены, вздувавшиеся на тощей шее орденца, пытаясь осознать его слова. Конечно, можно было предположить, что вокруг того поселения было слишком много опасных темных, но... Мужчина дернулся, когда костлявая бледно желтая рука вцепилась в его плащ.
  - Слушай сюда, - приподнявшись, зашептал знающий, - нас тут не должно быть. Ни Ордена, ни темных - это не воля Таэранга. Это не его помыслы, это глубокие рытвины но его лице. Ши - это не ослабшие Древние Ши, они даже другого происхождения. Эти рытвины рано или поздно смоются дождем: мы, темные - все исчезнем. Если происходит по-другому, значит, что-то или кто-то тому причиной. Слышишь?..
  Человек откинулся назад и затих. Воин растерянно обернулся и увидел в проеме приоткрытой двери съежившегося бородача. Тот цеплялся за стенку и выглядел крайне напуганным.
  - И что с этим делать? - растерянно произнес Шеан, снова уставившись на знающего. Тот не отвечал. Лицо его как-то растеклось, рот приоткрылся, а вены спали. Воин наклонился и замер, прислушиваясь к дыханию. Проверил сердцебиение.
  - Он умер? - послышалось от двери.
  - Да, - сухо ответил Шеан, отцепляя тонкие пальцы мертвеца от плаща.
  Сейчас ореденец ничем не отличался от обычного человека, очень худого, измученного. Мертвого. Когда он еще дышал, воин чувствовал особенность, обусловленную одинокой сакр, наполнявшей это маленькое тело. А теперь она ушла и забрала с собой всю необычность. Шеан был готов поклясться, что сейчас на расстоянии многих километров невозможно найти ни единого ши.
  - Поможешь его упокоить? - без надежды в голосе спросил бородач, зайдя в комнату.
  - Помогу, - угрюмо кивнул воин и на ватных ногах отошел от кровати. В голове творился настоящий бардак, а шрам на боку начал дергаться и гореть. Почему знающий дожидался именно его, чтобы вывалить все это?! Почему не мог рассказать хотя бы вот этому, косматому?!
  Они вынесли его из дома на простыне и положили на сложенную поленницу за домом. Бородач давно ожидал этого момента.
  - Поверить не могу, - прошептал он, глядя на занимавшийся огонь, - он все это время ждал тебя.
  - С чего ты взял? - огрызнулся Шеан, отходя в сторону. От костра начало пахнуть горелой плотью, и запах был удушливым и горьким.
  "Зачем я вообще сюда приехал?" - этот вопрос сам звучал в его голове. Мужчине не хотелось в этом признаваться, но это был голос страха.
  Слева засопели - старик проследовал за ним и теперь стоял за плечом.
  - Но ведь он что-то тебе сказал, а потом того... все. Он долго держался, месяца два точно. А тут ты - и все.
  Шеан сделал вид, что ничего не слышал. Хотя казалось, сейчас озвучили его мысли. Перед глазами всплыло изможденное, желтое лицо с шевелившимися тонкими губами... знающий знал, что было нужно незнакомцу, склонившемуся над его кроватью. Он отвечал именно на те вопросы, которые не давали воину покоя вот уже больше трех месяцев. Теперь все вроде как встало на свои места, но Шеан понятия не имел, что же делать с открывшейся правдой.
  - Слушай, а ведь ты так и не сказал, кто ты и чего здесь забыл, - голос бородача вернул его к реальности, - Это как-то нехорошо.
  Шеан оглянулся на собеседника и скривился:
  - Спохватился, да? Но у нас это почти взаимно - я не знаю, кто на самом деле ты. Может, ты сюда прибыл три дня назад, а все эту историю придумал?
  Косматый насупился и подобрался, крупные кулаки сжались. Светлые глаза из-под кустистых, рыже-седых бровей недобро щурились. За его спиной полыхал костер, уничтожая последнего из этого поселения Ордена.
  - На самом деле, мне плевать на твою правду, - Шеан нахмурился и оценивающе покосился на небо, - Я ухожу отсюда, сейчас же.
  Не сводя глаз со старика, воин сделал шаг в сторону, как бы между прочим коснувшись меча в ножнах. Тот прекрасно понял намек и снова сдулся. Конечно, он совсем не походил на отчаянного головореза или хладнокровного грабителя. Слишком быстро оскорблялся, как человек простой, но довольно честный. Шеан зашагал к дожидавшемуся его Ветру.
  - Эй, я тоже не хочу здесь оставаться! - послышалось сзади, и старик вновь поравнялся с ним, - Я с тобой.
  Воин покосился раздраженно и ничего не ответил.
  - Меня, кстати, Ликом звать. Ну, чтоб тебе спокойнее было.
  - Как скажешь, - проворчал Шеан, отвязывая коня. Он не имел ничего против компании, лишь бы не было вопросов.
  Лик понял, что ответной вежливости от мрачного незнакомца ему не дождаться, и приутих. Правда, ненадолго.
  - Надеюсь, костер догорит и ничего не случится, - пробурчал он себе под нос, - все ж вокруг мокрое. Дожди три дня шли до этого. Так же? Слушай, а все же... что он тебе сказал?
  Шеан резко остановился, оказавшись лицом к лицу со стариком.
  - Ты правда хочешь узнать? Хорошо подумай, потому что вряд ли сакр не могла помереть целых два месяца, потому что должна была поведать пару веселых историй. Могу сказать с уверенностью, его слова не сделают твою викту легче.
  Лим моргал, изо всех сил стараясь посмотреть воину в глаза, но без особого успеха. По нему было видно, что долгие месяцы ожидания смерти орденца не прошли даром - старик настолько устал от всей это орденской загадочности, что только и мечтал, как бы добраться домой. И только из-за упрямства все никак не хотел отступать.
  - Про меня ж ничего не говорил? - наконец спросил Лим, супя косматые брови.
  - Ничего.
  - Ну и так его... зря только проторчал здесь.
  Шеан шел молча, вполуха прислушиваясь к ворчанию старика. В голове гудел весь сегодняшний день, начавшийся деревом мертвых и закончившийся тяжелым, полным копоти дымом; вот только его побило на множество кусков и смешало в кучу. Мужчина знал, что если постарается, то выстроит все в нужной последовательности, и сможет сделать нужные выводы. Также он знал, что выводы эти вовсе не обрадуют его. Поэтому Шеан был даже рад довольно шумному, простоватому попутчику.
   Когда они спустились вниз, хмурое небо почернело, а тучи из свинцовых стали серыми. Ветер поменял направление, принеся морозную поступь зимы. В воздухе запахло снегом, а значит, темные были сейчас сильнее, чем прежде.
  Но самих темных не было. Шеан не смыкал глаз всю ночь, укутавшись в плащ и накинув капюшон. Окружив место ночлега хранами, он вглядывался в темноту, ожидая увидеть в любую секунду ши. Какого угодно: кеку-то, глазоеда, заблудившегося кошачьего грыза, или, может быть, одинокую сестричку. Эти земли знали много смертей, и темные были для них обычным делом.
  А теперь, на пороге зимы, они все куда-то делись. На самом деле, сейчас Шеан понимал это очень хорошо, его родные края начали становиться безопасными давным-давно. С каждым годом количестве ши все уменьшалось и уменьшалось, дорога в Орден все зарастала и зарастала, пока... не умер последний из знающих.
  На следующий день он распрощался с Лимом и свернул на дорогу, ведшую в Сомуат. Настроение было пасмурнее неба, а бессонная ночь дала о себе знать назойливой болью в затылке. Шеан обдумал все, что узнал от орденца и принял решение, верное, но крайне неприятное. Он никому никогда не расскажет то, что слышал в опустевшем поселении. И выводами своими тоже делиться не станет. Особенно с Таэн. Это не его и не ее забота.
  
  ***
  Проснулась я на удивление рано, часов в восемь утра. Остальные жильцы еще даже не спустились на завтрак, только столик под лестницей был занят нескладным сухощавым мужчиной неопределенного возраста. Я сдержано поздоровалась, он кивнул в ответ, подслеповато щурясь. Он снимал комнату через три двери от меня по диагонали и был то ли переписчиком книг, то ли ученым каким-то.
  Каша и тушеные овощи у местной поварихи получались отменно, всяко лучше той стряпни, которой я кормила Шеана и себя заодно последние месяцы. Я медленно жевала завтрак, блаженствуя, что теперь не нужно ни посуду за собой мыть, ни кухню прибирать.
  Проглотив очередную ложку каши, я запила ее компотом из сушеной груши, наблюдая, как по лестнице спускается очередной мой сосед. Этот был привлекательной внешности парнем с длинными светло-русыми локонами, ореховыми по-детски большими глазами и тонкими губами, постоянно растянутыми в полуулыбке. Еще он был крайне известным в Сомуате музыкантом, хотя больше прославился не благодаря игре на скрипке, а из-за постоянных дебошей, устраиваемых то в одном, то в другом трактире. Парню хватало выпить полстакана, чтобы вообразить себя великим любовником и первостатейным бойцом.
  Парень по привычке бросил на меня свой фирменный взгляд обольстителя, но тут же стушевался, буркнул под нос приветствие и поспешно пошел делать заказ. Я фыркнула в кружку, не стараясь сдерживать улыбку. Среди всех постояльцев женщин было две: я и швея из угловой. Но швея жила с мужем, и ее никто не трогал. А меня два дня тому назад посетил Шеан, помогавший с переездом. Не знаю, сказал ли он кому что, или просто взгляд у него был не предвещавший ничего хорошего, но каждый, кто видел его, нынче особых разговоров со мной не заводил, и вообще обходил третьей дорогой.
  Такому развитию события я была только рада.
  Поблагодарив хозяина за завтрак, я вернулась в свою комнату. Неприбранная постель приглашала прилечь, хоть ненадолго, и сопротивляться такому соблазну не было никаких сил. Я растянулась на перине, наслаждаясь, возможно, последними беззаботными часами своей самостоятельной жизни. Если все сложится так, как планировалось, то особо расслабляться не получится.
  Хорошо хоть, за деньги можно было не беспокоиться. Я покосилась в сторону комода, где в среднем запертом ящике под грудой одежды спрятался мешочек с деньгами. Может, Релай Киреноидская и глупая стерва, но именно благодаря ей жить мне теперь без забот года два, а если чуть-чуть экономить, то и все три. А если вернуть еще и то, что у Гурре осталось... "Нет", - остановила я себя, - "Так много денег мне не надо. Пусть он тоже поживет в свое удовольствие".
  Вспомнившийся друг как-то сразу поубавил моей радости. Со времен деревни с гурангами я его не видела, и новостей о нем не слышала. Был, конечно, тот долговязый парень в деревне Матушки Ри, которого вроде как рыжий подослал. Ну, или мне так показалось. И все. Дурацкий Лауншар со своим не менее дурацким Орденом, Вэй, Шеан, темный Кин - я настолько замоталась, что, пожалуй, вспоминала о друге за это время пару раз.
  А ведь когда-то были не разлей вода...
  Я тяжело вздохнула и рывком села. Нечего нюни распускать, пора делом заняться, раз уж решилась. По городу пробежаться, в библиотеку заскочить, все осмотреть и оценить, но в первую очередь нужно было подружиться с Эталом. Это, наверное, будет потяжелее, чем Лауншара из Мертвых Степей извлекать. Надает мне по шее и выставит за дверь, потом расскажет все Шеану, а тот добавит...
  Я скуксилась, в очередной раз поддавшись чувству неуверенности. Викту начала свою старую песню под названием "зачем тебе это надо?" и с каждой секундой ее голос становился громче и убедительнее. Я ругнулась сквозь зубы, сдернула с шеи оберег и тут же оглохла на оба уха. В нос ударил странный щиплющий запах, от которого вдобавок заслезились глаза. Это было не первая моя проба собственных сил, и теперь я знала, что такие ощущения обычно вызывают храны. Глубоко вдохнув наполненный странным холодом воздух, я прислушалась к ощущениям. Оберег за моим окном был похож на смесь перца с сахаром и лимоном, и он сейчас бездействовал. В соседней комнате ощущались два науза против мокроухов, и один от глазоеда. Интересно, сосед был путешественником или просто впечатлительным перестраховщиком?
  Нижний этаж я чувствовала ничуть не хуже, а вот подвал терялся в легкой дымке. Меньше цветов и запахов, но все равно мне удалось разглядеть паутину защиты на стоявших там бочках. Аккуратную, ровную. Эталовскую. И только на одном из бочонков с ней что-то случилось. То ли настроение у обережника в тот день было так себе, то ли откололся маленький кусочек дерева, испортив тем самым задумку, но знак оказался дефектным. Его скомкало и перекособочило, тонкие нити не закрывали днище. Если верить моему носу, какой-то уксусник уже проведал об этом, и скоро поселится в бочонке.
  Вот так-то! Кто бы еще с такой легкостью смог обнаружить лазейку для темного?! Хозяина, конечно, я ставить в известность не буду, чтобы не начал подозревать меня невесть в чем, но так - неоценимый же дар!
  Я самодовольно улыбнулась и вернула оберег на шею. Стыдно, если такие способности будут пропадать зазря.
  Заглушив мерзкий голос викту окончательно, я взяла с собой немного денег и с самым праздным видом отправилась в лавку Этала, упрашивая Таэранга, чтобы обережник был сегодня в духе.
  На улице было пасмурно, сыро и холодно. Грязь была твердой после ночных морозов, а лужи покрылись ледком. Пальцы защипало, и я поспешила натянуть перчатки. Интересно, а какие здесь зимы - очень холодные, или нет?
  Проплутав немного и дважды свернув не в тот переулок, я добралась до лавки Этала.
  Внутри все так же обитал полумрак, прилавок пустовал, а на полке возле входа дымился тлеющий порошок в чаше. Запах был приятный и неуловимо знакомый. Эх, понюхать бы его без оберега! Я медленно прошла вглубь магазинчика, не торопясь звать хозяина, и принялась разглядывать товары. О, похожие косички из кожи были на знающих! Интересно, а для чего они? А вот мешочки с чем-то... пахнут или показалось? Я взяла один в руки и поднесла к носу. Запах был травным, что подтверждал тихий шорох того, что было внутри. Я положила мешочек обратно и продолжила осмотр. Взгляд упал на набор зеркал, строго поблескивавших в полумраке помещения. Они были маленькими и в красивой оправе, не то, что у Вэй...
  Я фыркнула, почувствовав укол ревности: Невидимка сейчас где-то с Лауншаром. Ему она оказалась полезной, в отличие от меня. Если бы я знала и умела хотя бы половину от того, что умела она...была бы сейчас рядом с темным.
  - Я не понял! Красавица, разве не понятно было сказано?! - пробасили в самое ухо.
  Я охнула и отскочила в сторону, врезавшись в прилавок. Зеркала осуждающе звякнули, одна из кожаных плетенок упала на пол.
  - Этал, не пугай меня так больше, - пробормотала я и бросилась поднимать упавший науз, а когда встала на ноги, то уперлась носом в широченную грудь хозяина лавки.
  - Это я-то тебя пугаю?! - волна праведного гнева подняла и опустила массивную тушу Этала, - Сначала ты притаскиваешь ко мне пожирателя, а теперь еще и пугаешься? Будь добра, выметайся!
  Рокот его баса дошел до меня, пробежав мурашками по рукам. Мужчина стоял, упершись кулачищами в бока, и грозно хмурил лохматые брови.
  - Подожди, - я отступила назад, улыбаясь как можно дружелюбней, - выслушай меня сначала, ладно?
  Светло-голубые глаза обережника настороженно изучили меня, усы несколько раз раздраженно дернулись.
  - Валяй, - грубовато разрешил он.
  - В прошлый раз, - начала я, делая еще один шаг назад, для верности, - ты спутал меня с подсельщиком. В общем-то, я могу тебя понять. Нормальные люди не должны чувствовать темных, ведь так?
  - Ну, - буркнул Этал. Пока что моя речь не произвела на него никакого впечатления.
  - Ну а я, видимо, не нормальная. Я их ощущаю, как запах или вкус. Иногда как удушливость.
  - Так ты этим хотела меня успокоить? - мужчина скривился и раздраженно покачал головой, - Иди-ка ты лучше от...
  - Но не было никакого договора! - я повысила голос, чтобы заставить этого великана умолкнуть, - И ши тоже никакого не было! Я не подсельщик, как ты не поймешь?! Даже оберег твой, что ты на меня нацепил, это показал. Слушай, однажды я почти умерла, только чудом оставшись в живых. После этого все и началось.
  Выражение лица обережника сильно отличалось от того, на которое я надеялась.
  - Ну теперь-то все стало на свои места, - фыркнул Этал и сложил свои огромнейшие ручища на груди, - Ты умерла, потом ожила, а теперь вся такая необычная. Скажи, не сам ли Таэранг тебя воскрешал?
  Я едва удержалась, чтобы не передразнить ухмылку собеседника. Знал бы он, кто мне воскрешал на самом деле, шутил бы поменьше! Правда, и разговаривать со мной Этал тоже бы не стал.
  - Но ты же видел того пожирателя, в бочке. Разве это не доказательство того, что я не вру?
  Хозяин магазинчика начал терять терпение, о чем просигнализировал его низкий рык, предшествовавший ответу.
  - Девка, ты меня уже утомила. Не знаю, как ты угадала с тем темным. Если бы не Шеан, которого я хорошо знаю, я бы бился об заклад, что ты все подстроила, или с помощью другой хитрости выяснила правду. И еще, если я узнаю, что ты как-то заморочила голову моему другу, я...
  Он замолк, но весьма красноречиво потряс кулачищем у меня перед носом. Кажется, ловить мне здесь было нечего. Этал оказался тем еще упрямцем, а для выбранной им профессии слишком уж опасался всего, связанного с темными. А меня он к этому "всему" определенно причислял.
  - Если тебе так интересно, откуда я такая в вашем городе взялась, спроси у Шеана, - не очень-то пытаясь скрыть раздражение, пробручала я, - Мне-то самой рассказать не сложно, просто не хочу сболтнуть лишнего. Раз уж он, действительно, такой замечательный друг, то тебе врать вряд ли станет.
  Этал молчал, не сводя с меня глаз. Выражение его лица почти не поменялось, но все же стало понятно, что он задумался. Решив, что это последний шанс добиться желаемого, я продолжила:
  - Но я могу рассказать, как была в Ордене перед тем, как оказаться в Сомуате.
  - Угу, - буркнул мужчина, его усы при этом приподнялись и опали, выражая свое то ли скуку, то ли недоверие, - и что?
  - Там мне дали вот это, - я потянула за шнурок и вытащила амулет, - смотри.
  Этал нехотя приблизился, скосив один глаз на оберег, но любопытство одержало верх. Он осторожно взял оплетенный камень в широкую ладонь и наклонился, чтобы получше рассмотреть. Хмурил брови, вертел кулон и так, и сяк, хмыкал и бросал на меня взгляды разного содержания. Содержание постепенно менялось от недоверия к удивлению, и это было хорошим знаком.
  - И зачем он? - пробасил мужчина, неохотно выпуская амулет из рук.
  - С ним я не чувствую темных. Незаменимая вещь, учитывая, что меня от темных то тошнит, то душит, - я спрятала орденский подарок обратно под платье.
  - Ну хорошо, - Этал обошел меня и направился к прилавку, - допустим, ты и правда какая-то... не такая. А от меня-то чего тебе надо?
  Вот оно! Либо сейчас я добьюсь своего, либо буду послана на все четыре стороны.
  - Возьмешь в ученицы?
  Лавочник медленно повернулся и уставился на меня, часто моргая и шевеля усами. Кажется, ему эта идея хорошей не показалась.
  - Зачем? - в его голосе звучало искреннее недоумение. Кажется, он был готов ко всему, но только не к этому.
  - Ну, мне хочется быть полезной людям, знаешь, - затараторила я, не давая ему ни единого шанса вставить слово, - иногда наступает такой момент, когда ищешь свое настоящее место. А у меня еще и дар, так что вообще должно быть все здорово! Ну и... я очень способная.
  Этал выслушал все это со скептической физиономией и шумно втянул воздух:
  - Мне это зачем? Ты хорошо готовишь, или убираешь быстро? А может, хорошо торгуешь?
  Я молчала, обескураженная и пристыженная, изучая неровный дощатый пол.
  - Я могу платить за уроки, - это был последний шанс. Но сакр подсказывала мне, что он окажется таким же провальным.
  Хозяин лавки удивленно поднял брови и снова смерил меня взглядом. Потер шею, тяжело вздохнул.
  - Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом, и поговорю с Шеаном. Если меня устроит результат беседы, то, возможно... - он замолк, задумчиво разглядывая что-то за моей спиной, - В общем, приходи в конце недели. А теперь - вон из магазина!
  
  Домой я возвращалась в полной растерянности. Была ли сегодня мной одержана победа, или я в очередной раз проиграла? Учитывая, что решать опять придется Шеану, это прям-таки просилось в список поражений. Воин ведь отсоветует Эталу брать такую ученицу, причем сделает это из добрых побуждений.
  Можно, конечно, отправиться к нему домой и слезно просить... но вряд ли это поможет. Остается просто надеяться, что Шеан не окажется засранцем в очередной раз.
  Но с другой стороны, если подумать, с моей способностью я и без Этала рано или поздно разберусь во всех этих хранах.
  
  ***
  - Гелла! Где Гелла?! - властный голос Сизой Ен взвился над бульканьем кипящих котлов, шипением масла в сковородах и треском огня в печах - обычных звуках кухни. Крупная, широкозадая женщина подождала, уперев руки в бока, потом раздосадованно хлопнула себя по бедрам и уже было набрала полную грудь воздуха для нового крика, как из-за огромного чана вынырнула хрупка девушка и застыла перед Ен в поклоне.
  - Гелла, ты... - начала Сизая Ен, сдуваясь, - как только ужин будет готов, отнеси его госпоже. И спроси, не нуждается ли она в чем-либо.
  Гелла склонилась еще ниже и ничего не ответила, только пальцы судорожно вцепились в подол светло-коричневого платья. Кухонная хозяйка кивнула, потирая оплывший подбородок, одновременно скользя взглядом по суетившимся у печей поварам и кухаркам.
  - Хорошо, потом подойдешь ко мне, я дам тебе новое поручение. И, Гелла, будь расторопнее.
  Девушка кивнула и поспешила удалиться, но Сизая Ен вдруг остановила ее.
  - С тобой все в порядке? - она внимательно оглядела служанку с головы до ног.
  - Да, госпожа Ен, - неуверенно пролепетала Гелла, отводя взгляд и сцепляя тонкие пальцы в замок.
  Женщина поджала губы и махнула рукой, давая понять, что вопрос решен. Развернулась, и снова внимательно оглядела своих ребятишек. Кажется ей, или с ними со всеми что-то происходило? У кого-то это было заметно сильнее, у кого-то нет, но в этом доме что-то изменилось. Сизая Ен сокрушено покачала головой, вспоминая, как затряслась Гелла при одном только упоминании Релай. Какое право она имеет осуждать выбор хозяина? Киреноидская пленница, может, и была когда-то дерзкой женщиной, но сейчас из комнат своих почти не выходила, с прислугой не общалась... и все равно, ее отчего-то боялись.
  Даже ей, Сизой Ен, по ночам становилось страшно, и от этого страха не спасал даже младший садовник, похрапывавший под боком.
  
  Кувшин еле слышно побрякивал о край тарелки. Гелла крепче сжала поднос, но дрожь унять не смогла, даже наоборот - кувшин забрякал громче. Тонкие брови страдальчески изогнулись, и девушка остановилась, поставила поднос на пол и опустилась рядом с ним. Сил идти ТУДА не было. Откуда в маленьком сердечке взяться такой смелости? Гелла прикрыла ладонями лицо и судорожно вздохнула. Сизая Ен будет в ярости, это точно! Нельзя взять, да не принести ужин госпоже! Девушка вздохнула еще раз и выпрямилась. Заправила выбившийся локон под платок и медленно поднялась.
  Ох уж не оберется она неприятностей, если кто узнает об ее страхах! И от кухонной хозяйки влетит, и, возможно, от самого хозяина. Он, конечно, не злой, но за свою жену может служанку и не пожалеть.
  Гелла чуть более уверенно зашагала к покоям Релай, подгоняя себя мыслями о старой матушке и двух братьях, но всего лишь за пару шагов до двери снова остановилась. Из комнат доносился какой-то звук. Странный, это точно, но сколько девушка не прислушивалась, не могла понять, но что он походил. Краска снова схлынула с ее лица, кувшин встрепенулся на подносе. Непослушный локон выскользнул из-под платка и упал на глаза. Гелла почти не осознавала того, как подняла руку и робко постучала в дверь.
  - Ужин, госпожа, - словно со стороны прозвучал ее голос.
  Звук затих.
  - Входи.
  Дверь тихо скрипнула, пропуская служанку, и тут же с диким грохотом захлопнулась за ее спиной. Гелла вздрогнула и бросилась к столику, торопясь скорее поставить поднос и удалиться. Приблизившись к постели Релай, девушка склонила голову, всеми силами стараясь на смотреть на лежавшую в окружении подушек женщину. Пальцы разжались, в последний раз брякнул кувшин. Осталось лишь...
  - Госпоже что-нибудь угодно?
  - Иди, - Гелле показалось, что голос хозяйки прозвучал странно.
  Поклонившись еще раз, девушка вышла из покоев, и, оказавшись за дверью, бросилась бежать прочь. Она не видела наверняка, она ведь даже не смотрела, разве что краем глаза... и ее госпожа была похоже на темное раздувшееся чудовище, облепленное волосами. Сбежав по лестнице, Гелла остановилась и всхлипнула, тут же зажав ладонью рот. Кухонная хозяйка всегда говорила, что у девушки слишком богатое воображение, и вот... опять. Толком не рассмотрела, что-то почудилось, и это про жену хозяина! Если кто-нибудь узнает об этом, Гелле не несдобровать, ох не несдобровать!
  
  ***
  Сказанное орденцем никак не хотело забываться. Шеан пытался уснуть, но мысли обращались то к Даэту с его сдержанной улыбкой и способностью забираться в голову, то к встреченной им на подъезде к Сомуату куино. Словно бы существовало две правды - в одной темных стало меньше, в другой они никуда не делись. В одной - Орден исчезал, ни разу не причинив человеку вреда, в другой...
  Мужчина откинул покрывало в сторону и какое-то время просто лежал, бездумно разглядывая потолок. В комнате было прохладно, и откуда-то даже тянуло сквозняком. Это отлично прогоняло привязчивые мысли, но и сон, обычно, уходил куда-то следом за ними.
  Так случилось и на этот раз. Шеан рывком поднялся, натянул штаны и, насупившись, спустился в библиотеку. Там ему думалось лучше всего... а еще там должна была остаться недопитая бутылка вина.
  Решив не обременять себя бокалами, мужчина уселся в кресло с початой бутылью, сделал глоток из горла и хмыкнул.
  Почему все эти дети Изменения, эти разномастные осколки помыслов Таэранга все никак не оставят его в покое? Больше их стало, меньше... никого это не волнует! Даже Этала не волнует, хотя его, вроде бы, должно касаться напрямую.
  С другой стороны, у него теперь появилась иная проблема, имя которой Таэн нэ Гуаль. Вспомнив разговор трехчасовой давности, Шеан хохотнул и снова приложился в бутылке. Он догадывался, что Таэн, покинув его дом, никуда не денется из его жизни. Но чтобы его лучший друг приходил к нему за разрешением обучать девчонку?! Шеан, что, ее родитель, или, может быть, муж?
  Мужчина помрачнел и оценивающе взглянул на бутылку в руке. Хватит ли в ней вина, чтобы потом он смог уснуть быстро и проспать до самого утра? Вроде бы должно хватить...
  В общем, Эталу он, можно сказать, разрешил. Пусть уж лучше это чудо ищет приключений под чутким руководством, нежели сама. Кое-какие знания тоже не лишними будут, а то она даже элементарных вещей в отношении темных не знает. И как только кинаши умудрялась так долго прикидываться?!
  Шеан зажмурился и помотал головой. Алкоголь подействовал совсем не так, как должен был. Поставив бутыль на стол, мужчина потер пальцами глаза. Хватит думать, гадать. Время все равно откроет истину - хочет он того, или нет. Начнется зима, излюбленное время темных, и если умерший знающий был прав - все крайне удивятся. А если нет, то... такие, как Этал, вновь заработают деньжат на год вперед. С учетом-то вяло в последнее время, но все же длящейся войны башен.
  В окно забарабанил дождь. Нудно, серо, по-осеннему. Этот безумный, наполненный смертью и глупостью год почти закончился. Через полторы недели будет Предкова ночь, но Шеану совсем не хотелось ее отмечать. Он только-только распрощался с мертвецами.
  Мужчина тяжело выдохнул, закупорил недопитую бутыль и медленно поднялся на ноги.
  - Заглянуть, что ли, завтра к Таэн? - пробормотал он себе под нос, - Узнаю, как дела, да скажу, чтобы неприятностей не искала.
  "А заодно дам по шее скрипачу, - добавил Шеан мысленно и улыбнулся, - для верности".
  
  6
  Вэй давно не испытывала такого чувства, когда ни в чем не уверен. Когда даже не можешь выбрать из двух зол, потому что не понимаешь, где же оно - наименьшее?
  Сейчас она запуталась в собственных мыслях. Викту днями и ночами напролет кричала, что необходимо что-то делать сейчас, срочно, пока не стало еще хуже. Опыт и рассудительность призывали не торопиться с выводами и попытаться разобраться в происходившем.
  Слушать сакр Невидимка отныне опасалась.
  Они были в пути уже больше месяца. Милт всегда держался впереди, точно зная, куда и зачем ехать. Он проезжал мимо одних деревень и останавливался в других, с кем-то говорил, а кого-то игнорировал. Его наплечная и седельные сумки покрылись грязью и пухли от найденных предметов. Создавалось впечатление, что человек со Злых гор не просто появился и принес Изменение, но еще и совершил небольшую прогулку длиной в сотню-другую километров, по дороге теряя всякий хлам.
  По-другому Вэй большинство находок назвать не могла. Время не жалело ткань, бумагу и дерево. Отчего-то деликатнее относилась к металлу - на найденном ими ноже не было и пятнышка ржавчины.
  И хотя Милт вцеплялся в каждый найденный предмет, как жаждущий в плошку с водой, трудно было не заметить: его это совсем не интересовало. А вот любые записи, от которых даже не пахло Изменением... да, по их подводу он переживал больше всего. Создавалось впечатление, что потерянное человеком со Злых гор было лишь сигналом, приводившим знающего к информации.
  Вэй все чаще задумывалась: что такого было написано на этих старых, изъеденных плесенью страницах, что могло бы отменить Изменение? Почему тот, кто это когда-то написал, сам не воспользовался своими знаниями? Подробно ознакомиться с найденными бумагами ей, естественно, никто не позволил, а то, что девушка успевала увидеть до того, как отдать находку Милту, меньше всего напоминало источник истины. Журналы, счета, какие-то истории - как из этого можно было получить то, о чем говорили знающие?
  Затем, два дня тому назад Милт все-таки отдал ей карту. Она окончательно выбила почву из-под ног Невидимки. На тонкую, дорогую кожу картограф с завидной тщательностью нанес все реки, мимо которых им пришлось проезжать, все деревни, в которых они останавливались. Но никакого маршрута, никаких пометок, относившихся к их путешествию, на ней не было и в помине.
  То ли Красильщик все это время вел их наугад, то ли и без карты знал, куда и зачем ехать. Так или иначе, это было совсем не то, о чем Вэй изначально договаривалась с орденцами.
  Девушка чихнула, уткнувшись в плечо, и снова принялась прожигать взглядом дыры на спине знающего. Это было основным ее развлечением в последнее время - держалась она все время позади, чтобы иметь возможность видеть и Милта, и Лауншара. И глядя на недобритый, украшенный шнурками затылок, все пыталась догадаться: что задумал орденец на самом деле?
  В этот раз они ехали не за очередным позабытым барахлом. На последней стоянке старухи, ходившие в леса за хворостом, рассказали о скрытой деревне, населенной не совсем нормальными людьми. Поговаривали, что они были то ли потомками человека со Злых гор, то ли просто чудаками, верившими не в Таэранга.
  Вообще-то, слышал это только Милт. Ей, Невидимке, проведшей целый вечер в дымном трактире с низким потолком и колченогими столами, рассказали только о не в меру озлобившихся плутаках и топницах ноо, которых теперь можно встретить только глубоко в лесу. А про таинственную деревню - ни слова.
  Понятное дело, Милт - орденец, к нему и отношение другое, но все же...
  Вэй прищурилась, спасая глаза от сильного, ледяного ветра, и скользнула взглядом по бурой, неспокойной стене леса. Дит в редкие моменты благодушия любил рассказать сказку про страшного темного, жившего в таком вот темном, негостеприимном бору. Стенами для его дома служили гигантские буреломы, пол устилали раздавленные человеческие черепа, а в огромных ямах хранились несметные сокровища.
  История про таинственную деревню точно также походила на небылицу.
  Ехавший впереди Милт остановился на перепутье. Зарядивший на всю ночь и утро дождь размыл и без того непроходимую дорогу, превратив ее в настоящее болото, и подъехавшая Вэй с трудом смогла усмотреть вторую тропу. Невидимка скривилась, представив, с каким трудом по такой скользкой земле будут передвигаться кони.
  - Я не верю, - она, наконец, решилась высказаться, - что мы здесь что-то найдем. Суеверия в такой глуши разрастаются, как сорняк на черноземе. Сказали - шенгр, а там только голодная мышь.
  Милт невыразительно посмотрел на девушку и кивнул. Согласился он при этом или нет, осталось загадкой. Невидимка раздраженно дернула щекой и плотнее запахнулась в плащ.
  - Поглядите только, - подал голос и темный, - мне кажется, или к сокрытой деревне ведет дорога? Чудеса, да и только!
  Знающий легко улыбнулся, нодду побледнел сильнее обычного и замолк.
  - Дорога идет вдоль леса и не заходит в самую чащу, - спокойно ответил парень, - хотя, возможно, нам и повезет.
  Вэй неопределенно кивнула и оглянулась - далеко, на пределе видимости, за ними брел кёку-то. Его бледная фигура почти что светилась на фоне потемневшего бора. Рука Невидимки скользнула к сумке, где среди прочих сторожей лежали зеркала.
  - Лучше бы повезло, - сквозь зубы процедил темный, - через лес пробираться - не самое лучшее занятие поздней осенью.
  - Если что, дорогу нам проложишь ты, - невинно приподняв брови, заметил Милт, - а теперь заткнись, пожалуйста.
  В елях послышалась возня, и стая птиц, хлопая и треща крыльями, поднялась в воздух. Нодду ничего не ответил.
  Кеку-то шатало ветром, отбрасывая при сильных порывах назад, но он не сдавался, продолжая медленное движение вперед.
  "А ведь уже третий день тащится следом", - подумала Вэй, - "Наверное, в Трех Черепахах привязался... но почему он не отстает?! Ведь... темное время еще не пришло".
  Невидимка содрогнулась от этой мысли. Всегда с наступлением зимы она старалась вернуться в Изхиан и не покидала его до самой весны. Снег и мороз давали темным невероятную силу, превращая их в настоящие ночные кошмары.
  У нее задергалось веко, и она прижала его пальцами. Поспешила убедиться, что никто не заметил этого - Лауншара трясло из-за запрета Милта, а сам знающий беззаботно разглядывал макушки высоченных елей.
  "Пока я рядом с орденцем, никакой кеку-то мне не страшен", - подумала Невидимка и чуть не рассмеялась в голос от собственных мыслей. Этот человек угрожал ей и оказался на поверку крайне мутной личностью, а она все равно доверяла ему больше, чем себе. А ведь Красильщик легко мог оказаться куда как опаснее темного.
  Руки на ветру быстро теряли тепло, и Вэй судорожно закопошилась в сумке, ища перчатки и заодно проверяя обереги. Мешочек стражей был на месте.
  "Полагайся только на храны, как делала это всегда", - мысленно сказала девушка самой себе, походя касаясь пальцами бархатной ткани.
  - Мы долго еще будем тут торчать, как пугало посреди поля? - раздраженно спросила она, натягивая перчатку, - ветер вконец доконал.
  Милт уставился на нее. Крупная бусина на шнурке, раскачиваемая ветром, била его по скуле.
  - Ты все не можешь забыть тот день? - неожиданно поинтересовался он, чуть наклонив голову, - Мне жаль, что так получилось, но ты должна понять меня. Без тебя мы, увы, не справимся. Если понадобится, я заставлю тебя идти с нами. Прошу, прости меня за это... и постарайся понять.
  Орденец тронул пятками бока коня и медленно двинулся вперед, оставив Вэй в недоумении. Вовсе не извинения, впервые за все эти годы услышанные ею от знающего, вызывали его. Прочная, непроницаемая стена, на которую Невидимка неизменно натыкалась при общении с живой сакр, дала трещину.
  Милт не врал. Он сказал правду, и эта правда была такой же чистой на вкус, как любая другая, сказанная обычным человеком. Вэй прочистила горло и выдохнула.
  - Не будь дурой, - хрипло заметил Лауншар. Слова дались темному с трудом, и, сказав это, он снова крепко сжал челюсти: Милт до сих пор не разрешил ему разговаривать.
  - Не буду, - буркнула себе под нос Вэй, направляя своего коня вслед за знающим.
  Она решила, что уйдет при первом же обмане со стороны Красильщика. Не важно, что он там себе решил - Невидимка потому и носила такое прозвище, что могла исчезнуть в любой момент, когда считала нужным. Даже Лауншару не удастся остановить ее.
  Девушка обернулась, покосившись на ехавшего с каменным лицом нодду, и краем глаза заметила вдалеке бледный силуэт. Дыхание перехватило, и в голове поплыло. Руки превратились в ледышки, несмотря на перчатки.
  Кеку-то, тащившийся следом, пугал куда сильнее, чем Милт, чем Лауншар, и Вэй ничего не могла поделать с этим страхом, принадлежавшим ей прошлой.
  
  ***
  Переговоры прошли вяло. Каждая из сторон старалась задать как можно больше вопросов, и дать как можно меньше однозначных ответов. В конце концов Го Тан понял: никто не хотел давать обещаний перед зимой. Неприсоединившиеся башни находились на порядочном расстоянии друг от друга, разделенные сотнями километров безбашенных земель. Встречи с опасными ши, непредвиденные смерти вдали от дома - именно этого они хотели избежать.
  Хозяин Вирийской башни, в отличие от Рема, не осуждал их за нерешительность. Хоть он всегда перемещался по безбашенным землям либо под защитой знающего, либо используя обереги Ордена, но относиться беззаботно после этого к темным не начал. Они не столько пугали его, сколько интриговали, интересовали - эти когда-то люди, умершие и обратившиеся в неведомых существ. Го Тан с удовольствием слушал все возможные истории, рассказываемые проводниками, возницами, солдатами и трактирщиками, и все равно, ему продолжало казаться, что целиком и полностью ши познать нельзя. И что защита, появившаяся благодаря орденцам и кинаши, не может означать окончательное поражение темных.
  Кроме прочего, это зимняя задержка предвещала еще кое-что - сохранив свои войска города могли решиться по весне попробовать башенные территории на вкус. Киреноид разрушен, большая часть его армии погибла при таинственных обстоятельствах; Лунийская башня охвачена разногласиями и бурлит местечковыми заговорами. Возможно, Го Тану тоже стоило остановиться и закрепить позиции. По крайней мере, ему дана целая зима на то, чтобы укрепить защиту трех подчиненных ему башен.
  Мужчина развязал ленту, слишком туго стягивавшую волосы в хвост, вытянулся в кресле и прикрыл глаза. Он помнил: это была хорошая идея. Позапрошлой осенью, перед тем, как впервые отправиться с визитом к Релай Киреноидской, Го Тан провел много бессонных ночей, продумывая каждый шаг, анализируя любую возможность. При объединении, как бы оно ни проходило, все складывалось лишь в пользу башен - они должны были стать мощным, хорошим противовесом безбашенным землям. Но теперь ему начало казаться, что он где-то ошибся.
  Либо что-то пошло совсем не так, непредсказуемо.
  Возможно, это случилось, когда рухнула по каким-то причинам Киреноидская башня. Или когда Го Тан поддался мужскому высокомерию и сделал Релай своей женщиной. Или когда она сказала, что ждет ребенка...
  Мужчина втянул воздух сквозь сжатые зубы, издав свистящий звук, и рывком поднял себя с кресла. Подошел к окну, несколько секунд с раздражением всматривался в беспокойное осенне небо, а потом резко задернул портьеру, очутившись в темноте, которую не могла разогнать маленькая лампадка в углу.
  Ему было страшно. Внезапно последствия его действий подернулись черной пеленой опасности. Чтобы защитить башни, необходимо было разделить вирийскую армию, а значит, оставить родную башню менее защищенной. Раньше Го Тан подошел бы к этому вопросу разумно: взвесил бы все "за" и "против", просчитал бы вероятность нападения на ту или иную башню, но не сейчас...
  Сестра была права, когда высказывала свои опасения. Ребенок и Релай отвлекали на себя слишком много внимания, но мужчина ничего не мог с собой поделать. Он боялся и за свою жену, и за своего сына, и был бессилен перед страхом.
  В дверь постучали.
  - Мой господин, ты на месте?
  Лио, легка на помине. Го Тан потянулся к лучине, чтобы зажечь ее от лампадки.
  - Заходи.
  Сестра проскользнула в кабинет и робко замерла у двери, наблюдая, как мужчина зажигал свечи в четырехрогом подсвечнике. Она была - удивительное дело - в платье, темно-синем, с длинным рукавом и высоким, застегивавшимся под самым подбородком воротником. Волосы лежали на ее правом плече тяжелой косой, переплетенной лентой цвета платья, и никаких других украшений Го Тан в прическе не заметил.
  - Никак взяла отгул? - мягко уточнил мужчина, правильно интерпретируя наряд Лио. Она позволяла себе носить мужскую одежду только тогда, когда была на службе.
  - Пришлось. Я повредила спину. Нет, ничего страшного, но пару дней отдыха мне не помешает. Мой господин, я...я бы хотела кое-что обсудить.
  - Конечно, располагайся, - Го Тан кивком указал на кресло, - Нам, наверняка, много о чем нужно поговорить. Переговоры...
  - О другом, - неожиданно перебила его Лио и вспыхнула, отведя взгляд и изогнув тонкие черные брови.
  Мужчина поджал губы и отвернулся, чтобы названная сестра не видела выражение его лица.
  - Выпьешь вина? - как можно беспечнее поинтересовался он, стараясь оттянуть разговор о Релай хотя бы на несколько минут. В том, что Лио хотела поговорить о жене и ребенке, Го Тан не сомневался.
  - Спасибо, не откажусь. Но сначала, послушай. Я боюсь, что случилось что-то страшное, потому что...
  Мужчина резко обернулся, встревоженный таким началом. Если бы с Релай произошло несчастье, Лио бы не сидела здесь так спокойно.
  - Пока что это слухи, но об этом говорят по всей Вирийской территории, - девушка потянулась к тугому воротнику и расстегнула пуговицу, - Правда ли, нет, но это порождает беспокойство, которое башне сейчас совершенно ни к чему.
  Го Тан откупорил бутыль и принялся наливать вино в бокал.
  - Какие слухи? - напряженным голосом спросил он, неотрывно следя, как тускло блестевшие серебряные стенки скрывались под бордовой жидкостью.
  - Люди говорят, что темные теперь могут заходить на территорию башен. Говорят, видели гурангов у южных границ, а в Камышной реке теперь не ловят рыбу - боятся оживших утопленниц. Даже среди солдат ходят слушки. Один утверждает, что сам лично столкнулся с куино во время патруля. Это, конечно, не так: парень любитель приукрасить, но сути не меняет. Мой господин, - Лио замолкла, принимая бокал и делая скромный глоток, - если не начать решать эту проблему сейчас - потом можно просто не справиться с суевериями.
  - У суеверий крылья ястреба, - Го Тан медленно кивнул и с раздражением в голосе добавил, - И фантазия талантливого сказителя.
  Он с явно неохотой склонился над столом, пододвигая шкатулку с письмами от информаторов. Открыл крышку, взял лежавший сверху сложенный вчетверо лист. Из Киреноида. Кажется, в нем что-то упоминалось, мимоходом, про ши. Чуть не лишившаяся башни земля наполнилась людскими страхами и плохими предчувствиями - это было неудивительно, даже предсказуемо. Поэтому Го Тан даже не обратил внимания...
  Палец, скользивший по ровным строкам, замер. В дождливую ночь вблизи деревни Третий Перекресток видели мокроухов. Третий Перекресток... это же в дне пути от башни! И где-то тут было нечто похожее, тоже с территории Киреноида. Мужчина отбросил листок в сторону, выхватил из шкатулки другой, впился в него глазами. Ничего. Следующим было донесение от патрулировавшего южные границы Вирии отряда.
  "Группа женщин, близко не подходили. Когда попытался подъехать, чтобы лучше их рассмотреть, убежали и словно растворились. Один из наших клянется, что они были словно как мертвые."
  Листок в руках дрожал, и мужчина прошипел сквозь зубы проклятье, бросив письмо на стол. Как он мог пропустить такие тревожные новости? Почему не обратил внимания, не предпринял ничего? Не попытался разузнать.
  Лио, безмолвно наблюдавшая за ним, отпила еще один глоток вина.
  - А что думаешь ты? - глухо спросил у сестры Го Тан, - Может ли быть так, что темные научились побеждать силу башен?
  - Мой господин, я не видела ни единого ши, - медленно начала женщина, но тут самообладание изменило ей, и она запнулась, принявшись гладить пальцами складку между нахмуренными бровями.
  Он молчал, давая Лио времени собраться с мыслями. Сестра убрала руку от лица, стали видны плотно сжатые губы, и поднялась с кубком в руке.
  - Выжившие из Киреноида говорили, что госпожа привела в башню темного, - женщина медленно вращала запястьем, не отрывая взгляда от скользящего по серебряным стенкам вина, - Лауншара из легенд. Это не походит на правду, но мы все видели руины... и слышали имя мертвого нодду десятки раз, от разных людей. Ведь кто-то должен был это сделать!
  - Прости, дорогая, я не в праве сейчас спрашивать Релай. Не в ее положении, - Го Тан качнул головой и потянулся к бокалу сестры, чтобы обновить его, но та отказалась.
  - Кстати, о ее положении, - медленно выговорила Лио и закусила нижнюю губу. Против обыкновения, она не покраснела, оставшись бледной и напряженной, крепко обхватив тонкими сильными пальцами кубок, - Я думаю, она в опасности. Как и ты.
  - Почему? - не сдержался и спросил мужчина, хотя в одно мгновение все понял.
  - Слухи. Мой господин, в народе считают, что именно она накликала беду в виде темных на башенные земли. Говорят, что разрушенная башня Киреноида - это предзнаменование, что это только начало. Опять же, слухи о Лауншаре на месте не стоят...
  - А я, значится, привез ее в Вирию, и тем самым...
  Лио кивнула и поставила бокал с недопитым вином на стол.
  - Если вдруг слухи обернуться правдой, - неожиданно громко и резко произнесла она, - ты, твоя жена и твой ребенок более не будут здесь в безопасности.
  Го Тан поддался нахлынувшему чувству благодарности и обнял сестру, крепко сжав ее плечи.
  - Пожалуйста, в следующий раз, не раздумывая, приходи ко мне, если захочешь поговорить. Ты даже не представляешь, как сейчас помогла мне.
  Женщина мягко оттолкнула его и отвернулась, спешно застегивая пуговицу на воротнике.
  - Если я больше не нужна, мой господин позволит идти?
  - Да, Лио, иди, мне нужно все обдумать. Спасибо еще раз.
  Хозяин Вирийской башни со спокойной улыбкой закрыл за сестрой дверь, и тут же спокойствие словно бы стекло с его лица. Он издал звук, похожий на глухой рык, подлетел к столу и сбил с него шкатулку. В полете она открылась, роняя письма на ковер, и ударилась о стену. Крышка от удара откололась, на стене появилась вмятина. Мужчина опустился на пол, закрыв голову руками, и замер в такой положении надолго.
  Однако, когда он вновь поднял голову, в его глазах не осталось и намека на страх или отчаяние. Го Тан знал, что ему теперь предстояло сделать. Таэранг словно бы все еще присматривал за Вирией - недаром же орденец, обычно сопровождавший хозяина башни в путешествиях за ее пределы, в данный момент гостил в Оро-дорье, селе в полудне пути от ворот башни.
  Когда знающий впервые за много лет выразил желание побывать на территории башни, Го Тан удивился, но вопросов задавать не стал: каждый знает, орденцы себе на уме. А сегодня мужчина получил ответ - и все стало на свои места.
  Отряхнув и одернув длиннополый кафтан, собрав волосы в хвост, хозяин Вирийской башни отворил дверь, чтобы спуститься вниз и отдать распоряжения прислуге. Пусть приготовят комнату для гостя.
  
  ***
  Этал совсем не походил на Анву. Мой первый учитель мог часами, раз за разом, объяснять все тонкости работы барда, до тех пор, пока я не начинала воспринимать его слова как собственные мысли. Он никогда не злился, не кричал и не грозился послать к такой-то матери. Правда, при этом он всегда был слегка навеселе, а иногда и не слегка...
  Этал тоже любил выпить, но только после работы, если не было крупных заказов. И после кружки, другой эля становился только раздражительнее. Неделю тому назад, разозлившись на мою несобранность, обережник заставил нарезать кожаных полос года на три вперед. А сам сидел, потягивал свое пойло и поторапливал. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не Шеан, очень вовремя захотевший узнать, как у меня дела.
  Возможно, Этал побаивался Шеана, потому что без промедления отпустил меня с ним, лишь ворчливо напомнив вслед, чтобы я впредь не опаздывала.
  Сейчас я стояла посреди Эталовского склада с метлой в руках и с тоской оглядывала украшенные паутиной притолоки и длинные ряды полок. Здесь было пыльно и холодно, куда как холоднее, чем на улице. Пальцы замерзли и покраснели, а в носу постоянно свербело. Казалось, уборка длилась вечно, а грязи только прибавилось.
  Неужели я заслужила такого наказания, всего лишь спутав защитную плетенку от гурангов с побрякушкой для усиления памяти?! Что я могу поделать, если они настолько похожи? Ладно, чуть-чуть другой узор, хорошо, в книге об оберегах это написано.. но вчера я настолько устала, что было не до чтения.
  Поэтому теперь приходилось воевать с грязью и паутиной, а не с ужасными осколками темных помыслов Таэранга. Я махнула метлой, снимая бахрому паутины с верхней полки, и чихнула. Похоже, товар в этом углу лежал со времен дедушки Этала... интересно, что здесь? Я аккуратно потянула за пыльную ткань, но рука замерла на полпути.
  - Пошустрее тут, - проворчал возникший на пороге учитель, - дела появились.
  - Ага, - откликнулась я, с усердием возя метлой по полу.
  Этал с подозрением осмотрелся, пробурчал что-то и ушел. Эта особенность - появляться в самый неподходящий момент, - также сильно отличала его от Анвы. И безумно раздражала меня.
  А еще он никогда не разрешал снимать амулет. Говорил, что дар я могу себе куда подальше засунуть. Вот если б разрешил, с плетенками я бы сегодня не запуталась, на это можно было обе души ставить.
  Да что там говорить! Вот склад, снизу доверху забит редкими и не очень наузами, заготовками для них и материалами. Готова спорить, что с легкость смогу сказать, что и где лежит!
  Я отставила метлу в сторону, завороженно рассматривая аккуратно упакованные свертки. Сейчас сниму всего-то на секундочку, а потом одену обратно. Покосилась на дверь, потянула за кулон - шнурок легко заскользил по волосам, открывая обжигающий мир орденских знаний. Я принялась чихать от таких острых ощущений, не в силах остановиться. Нет, пожалуй, лучше такого больше не делать в помещении, битком набитом хранами!
  Вернув оберег на шею, я чихнула в последний раз и вытерла заслезившиеся глаза. Возможно, в чем-то учитель и был прав.
  Управившись, я зашла с черного хода в подсобку лавки и застыла у двери.
  - Закончила? - буркнул Этал, не отвлекаясь от резки кожи, - Долго копаешься.
  Я поджала губы и виновато опустила глаза.
  - Иди сюда, - мужчина махнул ручищей с ножом, - вот. Берешь, режешь на четыре полосы. Здесь схема плетения.
  Он пододвинул ко мне толстенную книгу с затертыми краями страниц. Я с восхищением уставилась на рисунок - мне, наконец-то, позволили самой сделать оберег!
  - И от чего это? - строго спросил Этал, буравя меня взглядом из-под кустистых бровей.
  - От гурангов? - неуверенно протянула я.
  - Для памяти, - учитель снова вернулся к работе, - ну ничего, сделаешь штук сто, потом ни за что не перепутаешь.
  Я расстроено шмыгнула носом, вооружилась ножом поменьше и занялась делом, моля Таэранга, чтобы появился Шеан и снова спас меня от недовольства учителя.
  Этал пытался вбить мне в голову орденскую науку уже чуть ли не месяц, а будни становились только скучнее и монотоннее. И абсолютно точно ничья жизнь не начала зависеть от меня.
  
  ***
  Спокойствие в ее сердце появилось внезапно. Она перестала просыпаться посреди ночи, вроде как от шума, прекратила вздрагивать, когда в дверь стучалась прислуга или Го Тан. Ее дыхание оставалось ровным в любой ситуации, и в дополнение к этому появилось какое-то ленивое равнодушие.
  Релай сидела возле окна на низком стульчике, гладила себя по животу и, казалось, была поглощена видом снежной бури за окном. В ушах мерно звучали слова ее сына - большую часть она не понимала, просто наслаждалась его голосом, сильным, глубоким, обещавшим матери защиту и отмщение.
  С тех пор, как он впервые заговорил с ней, прошел месяц, и это был месяц, полный спокойствия.
  Женщина поправила упавший на щеку локон и снова невидящим взглядом уставилась на метавшиеся, словно в страхе, снежинки. Чуть распухшие пальцы перебирали дорогую ткань платья, натянутую растущим животом; яркие губы слегка подрагивали, складываясь то в улыбку, то расслабленно размыкаясь.
  В этот момент Релай могла слышать весь дом. Маленькие суетливые ножки служанок касались ступеней, тяжелая поступь стражи отдавалась дрожью в камнях. Раскаленные котлы на кухне бурлили едой, ошпаренный поваренок шмыгал носом в углу, стараясь не попадаться на глаза кухарке. Го Тан снова вышагивал в своем кабинете, нервно, раздраженно.
  Женщине временами хотелось узнать причину такого беспокойства: несомненно, из-за этого он перестал так часто наведываться в ее спальню. Узнать и позлорадствовать, утолить жажду возмездия. Но то же равнодушие говорило, что это уже не имеет смысла.
  Релай вздохнула и медленно моргнула. Тяжело поднялась со стульчика, но задержалась у окна, оперевшись руками о подоконник. Голос сына не утихал, гудел, жужжал, заполнял ее. Время от времени ей начинало казаться, что она становится им. Женщина нехотя опустила взгляд вниз, во двор. Там суетились, распрягали экипаж. Лошади были свежими, кровь в их телах волновалась, кипела. Людей сковывало беспокойство, и они двигались слишком поспешно и неуклюже. Релай поводила взором по двору, с ленивым любопытством пытаясь отыскать прибывших.
  Взгляд зацепился за низкорослую фигуру, кутавшуюся в дорожный плащ. Капюшон был натянут чуть ли не до носа, руки спрятаны подмышки. Возможно, это приехал кто-то из городов - кажется, башня сейчас о чем-то пыталась договориться с безбашенными землями. Гость крутился на месте, поглядывая то на слуг, разгружавших повозку, то на высокую стену башни, возвышавшуюся вдали. Заметил что-то и замахал руками парню, тащившему здоровенный сундук. Тот остановился, качнул головой и опустил сундук под ноги незнакомцу в плаще.
  Релай оперлась сильнее о подоконник, опасно надавливая животом на край, стараясь вытянуться как можно выше, дальше, словно это могло помочь ей увидеть содержимое багажа. Сын тоже затих, озабоченно рассматривая гостя ее глазами. Сундук и незнакомец казались белым пятном на фоне шумного, грязного, предсказуемого дома. Чем дольше глядела на него женщина, тем меньше могла увидеть.
  Внизу появился Го Тан - Релай вздрогнула. Она так была увлечена, что перестала замечать все остальное. Сын зашевелился и злобно заворчал. Вирийский ублюдок направился прямиком к гостю и поклоном приветствовал его, приглашая войти. Незнакомец вяло кивнул в ответ и скинул капюшон.
  Кровь хлынула в голову, заставив мир сотрясаться. Релай вскрикнула и отшатнулась от окна, едва не оступившись и не упав. Положив руку на грудь, словно бы пытаясь таким образом успокоить колотящееся сердце, женщина снова выглянула в окно, но там уже не были ни гостя, ни Го Тана. Всхлипнув, Релай бросилась к двери.
  
  Знающий спокойно сидел в кресле, не сводя бледных глаз с хозяина Вирийской башни. Его ни на минуту не заинтересовали ни бесценный гобелен времен Изменения, ни редкого дерева шкафы с уникальными экземплярами книг, ни что-либо иное, неизменно приводившее в восторг любого другого гостя.
  Сундук стоял на полу возле ног орденца закрытым. Возможно, там были остальные храны, хотя у Го Тана складывалось впечатление, что большую их часть знающий пронес на себе. Если раньше Иннен обходился парой шнурков на шее да тяжелой, хитрой серьгой, то сейчас каждое запястье обвивали браслеты, пальцы и тыльная сторона ладоней были изрисованы мелким узором, к воротнику крепилась широкая грязного цвета лента, а пыльные сапоги пестрели воткнутыми в голенище иголками и булавками. Льняного цвета, не очень чистые волосы стягивал кожаный шнурок, весь изломанный узлами.
  - Мне кажется, ты прекрасно осведомлен, почему здесь, - начал Го Тан. Голос получился сиплым, словно бы после долгого молчания.
  Иннен кивнул и поскреб ногтями за ухом, бренча серьгой. Его рыхлый, крупный нос при этом смешно сморщился, а бледные губы скривились.
  - И... ты привез обереги?
  - Привез, - знающий кивнул на сундук, - но на всех их не хватит. Мне будут нужны люди, помощники. Я обучу их.
  - Это сработает? - Го Тан запнулся и поправился, - В смысле, в этом действительно есть необходимость? Темные на территории башен... нет ни одного надежного свидетельства.
  Иннен шмыгнул носом и часто заморгал, будто прогонял соринку из глаза.
  - Я видел. Гуранги, куино, слепцы. Их пока мало, они стесняются, если позволительно так говорить о ши. Но это ненадолго. Когда землю покроет снег, темные почувствуют себя здесь хозяевами. И это странно...
  - Но это же башни! - закричал Го Тан и с размаху ударил кулаком в шкаф. Редкое дерево скрипнуло, но выдержало, чего нельзя сказать о руке мужчины. Шипя сквозь зубы, хозяин Вирийской башни упал во второе кресло.
  Орденец невозмутимо смотрел на все это, чуть прикрыв глаза. Дождавшись, когда собеседник перестанет корчиться от боли, Иннен мягко заметил:
  - И это тоже странно, хотя не так, как все остальное. Хм...возможно, мы неправильно оцениваем угрозу.
  Го Тан поднял голову и озверело посмотрел на него.
  - Недооцениваем, естественно?
  - Естественно. Это земля никогда не знала Изменения, а теперь оно стоит на вашем пороге. Скажи, ты слышал об обрядах похорон, практикуемых в безбашенных землях?
  Го Тан качнул головой.
  - Орден обучил людей этому обряду. Чтобы мертвые наверняка не перерождались в ши. Ваши мертвые похоронены иначе.
  - Этого не должно было случиться, - устало сказал Го Тан. Он повторял эту фразу наедине с самим собой много раз, но впервые его услышал кто-то еще.
  - Вообще-то да, не должно, - неожиданно поддержал его Иннен, наклоняясь вперед, - Самые старые из нас не видели этого, пока это не случилось. У всего есть причины, и обычно мы в состоянии проследить... но не сейчас. Ситуация пошла в обход, и если честно... мало кого осталось, чтобы ее решить.
  - Это Лауншар, да? Говорят, какой-то кинаши привел Лауншара в Киреноид.
  - Все не настолько очевидно, - орденец вновь сморщил нос, словно собирался чихнуть, - мне кажется, что...
  Он замолк, прислушиваясь к чему-то. Го Тан очнулся и только сейчас обратил внимания на шум за дверью.
  - Хозяйка, прошу.. хозяин сейчас занят!
  - Немедленно пропусти меня, ты, грязный ублюдок! Убери руки, или я тебе их сломаю!
  Дверь распахнулась секундой позже того, как Го Тан узнал голос своей жены. И вот уже она застыла на пороге, растрепанная, в тонкой ночной сорочке, не скрывавшей ни груди, ни живота. Мужчина вскочил навстречу, снимая с себя кафтан, что прикрыть Релай от чужих взглядов, но безумный крик женщины заставил его споткнуться.
  - Ты!.. Тварь! Лжец! Скотина!
  Со скоростью, удивительной для беременной женщины, Релай подлетела к Иннену и залепила ему пощечину. Знающий казался изумленным не меньше окружающих. Он попытался было встать, но женщина толкнула его обратно, занеся руку для следующего удара.
  - Релай, что ты делаешь?! - Го Тан бросился вперед и вцепился ей в плечи, стараясь оттащить от ошеломленного орденца.
  Женщина извернулась змеей, освободилась на мгновение, но муж тут же перехватил ее, изо всех сил стараясь не задеть живот. Охрана бросилась на помощь своему хозяину, и втроем они смогли обездвижить яростно брыкавшеюся Релай.
  - Не верь ему, - злобно прошипела она, глядя на Го Тана исподлобья, - он тоже однажды пришел ко мне в башню и предложил помощь. Он предатель!
  Иннен прокашлялся и поднялся с кресла.
  - Эта женщина спутала меня с кем-то, - спокойно заметил он, подходя ближе, - Но это часто происходит. У нас, орденцев, есть определенное сходство.
  Релай дернулась в сторону знающего, но охрана крепко держала ее за руки.
  - Как же, сходство! - выкрикнула она и плюнула Иннену на сапог. Замерла, впившись взором в его лицо, и внезапно сникла.
  - Я отведу ее, - Го Тан кивнул охранникам, приобнял дрожащую женщину за плечи и вывел из кабинета. Потом спохватился и накинул на нее кафтан.
  Релай молчала всю дорогу, лишь всхлипывала время от времени и судорожно вздыхала.
  "Она обозналась, и теперь, должно быть, ей не по себе", - думал Го Тан, осторожно поддерживая жену под локоть, - "Нужно будет потом поговорить с ней... потом, после родов. И запретит прислуге шептаться. Она не безумна, она беременна. И пусть ее посмотрит доктор".
  Мысли крутились в голове, и все они были о Релай и о его ребенке. Иннен, ожидавший хозяина Вирийской башни в кабинете, странные и страшные события, из-за которых знающий и прибыл - все вытеснило беспокойство.
  - Отдохни, - прошептал он, усаживая женщину на кровать в ее покоях, - я распоряжусь, чтобы лекарь осмотрел тебя.
  Релай молчала, глядя в сторону и плотно сжав губы. Ее глаза покраснели и припухли, дрожащие руки безостановочно гладили живот, и сама она едва заметно раскачивалась. У Го Тана екнуло сердце при мысли о том, чтобы оставить жену одну.
  - Сейчас, я позову кого-нибудь. Не вставай, прошу тебя!
  Рука женщина подлетела вверх словно сама по себе и крепко ухватилась за рукав готановской рубахи.
  - Он пугает меня, - тихо сказала она, все так же не поднимая взгляда, - он очень похож на Даэта.
  - Даэта? - глухо переспросил Го Тан, опускаясь на кровать рядом. Это имя было знакомо... конечно же, советник, имевший большое влияние на Релай, когда та еще была хозяйкой Киреноида! Он погиб, когда была разрушена башня.
  - Это он придумал про Лауншара, - женщина шумно втянула воздух и убрала падавшие на глаза волосы, - он все врал. И этот тоже врет. Что бы он ни говорил, не верь ему!
  Мужчина вздохнул и взял ее холодную ладонь в руки.
  - Это знающий, Релай. Он не причинит никому вреда, ни один из них.
  - Пусть он покинет башню, - она упрямо тряхнула головой.
  Го Тан нахмурился. Вспомнились слова Лио о том, что его ребенок может помешать управлению башней. Ну уж нет, он не подведет ни своего отца, ни своей названной сестры. Даже ради женщины, которую любит, даже ради сына, которого она носит.
  - Мне нужна его помощь, поэтому он останется здесь. Все, разговор закончен.
  - Го Тан! - Релай прильнула к нему, опустив подбородок мужчине на плечо, и быстро зашептала, - Прошу. Мне страшно из-за этого человека. Мне кажется, он опасен для нашего малыша. Защити нас, пожалуйста.
  Ее пальцы заскользили по его груди, опускаясь ниже, к широкому поясу штанов, дыхание щекотало ухо.
  - Ради меня, - добавила она, ища завязки.
  - Перестань! - Го Тан перехватил ее руку за тонкое запястье, - Ты не здорова, отдыхай.
  Мягко толкнув, он заставил Релай со вскриком растянуться на подушках, а сам встал, поднимая с пола кафтан. Не глядя на жену, пробурчал: "Я пришлю доктора", и вышел. Но прежде, чем дверь успела закрыться за ним, раздался крик.
  - Вирийский ублюдок!
  "Что же, возможно, так даже легче", - мужчина до хруста в зубах сжал челюсти и ускорил шаг.
  
  Прошло шесть часов с момента прибытия знающего. Каких-то жалких, незначительных шесть часов. Безумных, сбивающих с ног, одурманивающих шесть часов.
  Го Тан пошевелился в кресле и застонал, прижимая пальцы к вискам. Кровь пульсировала в такт боли, в такт пляшущим белым пятнам перед глазами. Хотя теперешний приступ не шел даже в сравнение с тем, что он испытывал час назад - должно быть, настой доктора действовал, или... все, что могло случиться, уже случилось.
  Мужчина дрожащими руками расстегнул еще одну пуговицу рубахи и с нетерпением посмотрел на дверь. Ну, где же она? Как давно он послал за нею? Не может же Лио спать, когда происходит такое...
  Вежливый стук заставил его вздрогнуть и снова обхватить руками голову.
  - Заходи же! - выдавил он, сдерживая стон, и потянулся к чаше с лекарством, - Садись.
  Женщина торопливо подошла к креслу и села, напряженная и вытянутая. Она изо всех сил, но тщетно, пыталась скрыть беспокойство. Го Тан бросил на нее мимолетный взгляд и снова отвернулся.
  - Я хочу, чтобы ты увезла Релай из башни.
  Лио молчала, напряженно рассматривая своего господина.
  - Куда? - наконец спросила она, и это было совсем не то, что женщина хотела сказать на самом деле.
  Хозяин Вирии потер переносицу и скрипнул зубами.
  "Нянька утверждает, что Релай не выходила из спальни ни на минуту. Что она спала все это время".
  - В Ручьевое. Дом старый, но зиму в нем можно переждать без проблем. Но сначала отправляйся в Рэйдон, найми кинаши. Или орденцев, если будут, - Го Тан запнулся, собираясь с мыслями, - Если будут орденцы, привези одного мне. Вместо Иннена.
  Мужчина вновь умолк. Они не были друзьями с убитым знающим, наверное потому, что со знающими вообще невозможно завязать дружбу. Но за долгие годы общения появилась привязанность. Почти привычка. Куда бы ни приходилось ехать за пределы башни, Иннен всегда сопровождал Го Тана, рассказывая об оберегах, о ши, о безбашенных землях. А теперь он мертв, и его тело изуродовано почти до неузнаваемости.
  "У нее было очень странное выражение на лице, там, в спальне. Она словно прислушивалась к чему-то, а потом принялась за уговоры. Почему ей так не понравился орденец?".
  - Господин? - тихо окликнула его Лио.
  - Никому не говори о том, зачем едешь, - тихим голосом продолжил мужчина, - а когда вернешься из Рэйдона, тут же увози Релай. С вами поедет лекарь, нянька и двое воинов, каких сама выберешь. Снег ненадолго, скоро потеплеет, но недели на три, не больше. Придется поторопиться.
  Го Тан отнял руку от лица и внимательно посмотрел на женщину. Белая кожа пестрела красными пятнами: на скулах, над правой бровью, вокруг губ. Лио переживала, наверное, даже больше, чем он сам, и при этом не могла себе позволить показать это. Поэтому плотно сжимала губы и цеплялась пальцами за подлокотники кресла.
  - Там вы останетесь, пока она не родит. Дождись, когда ребенок окрепнет и сможет перенести дорогу обратно, и привези его в башню.
  Лио, не сдержавшись, удивленно подняла брови.
  - Господин?..
  - Она пусть остается там, - мужчина вздернул верхнюю губу, обнажив крупные зубы, и вскочил с кресла, поворачиваясь к сестре спиной, - я... мне нет до нее дела.
  - Госпожа не могла убить знающего. Я видела тело - его ребра сломаны, словно били молотом. Когда все разрешится, и слухи утихнут, почему ей нельзя будет вернуться?
  Го Тан покачал головой.
  - Смерть Иннена здесь не при чем. Неважно. Тебе хватит недели?
  Лио встала. В мужской одежде она выглядела совсем тонкой, очень хрупкой и белой, словно фарфоровой. Мужчина почувствовал, что ему сдавило грудь плохим предчувствием.
  - Думаю, мне хватит пяти дней. Отдам распоряжение готовить лошадь.
  Го Тан кивнул, чувствуя во рту горький привкус. Должно быть, от лекарства.
  - Я пойду?
  - Постой, - мужчина удержал ее за руку, - я... побудь со мной еще немного.
  В конце концов, один час уже ничего не изменит.
  
  Над стеной Вирийской башни взошло солнце, ярко красное и большое, обманчиво теплое в морозном утреннем небе. Го Тан опустил портьеру и вернулся к столу, взяв в руки перо. Необходимо предупредить Нэла о темных, пусть в Киреноиде тоже озаботятся оберегами. Пальцы дрогнули, и вместо приветствия на листе бумаги расплылась безобразная клякса.
  Мужчина стиснул зубы, отложил перо в сторону и прикрыл глаза. Тревога вернулась быстрее, чем хотелось бы. Странное совпадение не выходило из головы. Почему он свалился с самой ужасной за всю его жизнь мигренью, в то время как Иннена убивали? Стоило слуге сообщить, что орденец желает поговорить, как боль, появившаяся ниоткуда, лишила возможности не то, чтобы двигаться, а даже связно думать.
  К тому же, если это не Релай - в доме был убийца. Кто-то пробрался незамеченным мимо стражи и также исчез. Поиски все еще не дали результатов, а через сутки они и вовсе лишатся смысла. Мог ли это быть кто-то из его людей?..
   Го Тан раздраженно смял испачканный тушью лист и запустил им в камин. Нельзя поддаваться нашептываниям викту. Она видит лишь то, что лежит на поверхности, и легко может ввести в заблуждение. Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить гнев Таэранга! Он не какой-то человек со Злых гор, он обычный, не вызывающий несчастий и изменений! А проблемы... их придется решать, как всегда.
  Хозяин Вирии с усилием выдохнул, но ощущение, что его действия ведут к гибели, никуда не делось.
  
  ***
  Я отложила в сторону очередную плетенку и подула на пальцы. После трех десятков хранов они онемели, замерзли и плохо слушались. Нитки путались, узор, казалось, навсегда отпечатался в глазах; он появлялся повсюду, куда бы я ни смотрела: на стенах, на лице придремавшего за прилавком Этала, на поверхности стола, и без того заваленного браслетами с этим самым узором.
  - Можно я домой пойду? - без особой надежды спросила я у обережника, отодвигая от себя подальше готовые храны.
  - Ты что, уже все сделала? - пробасил Этал, приоткрывая один глаз, - Нет? Тогда сиди.
  Я поморщилась и отвращением покосилась на оставшиеся нитки. Их должно было хватить еще на столько же браслетов, что означало - возиться мне до утра. А спать хотелось уже сейчас.
  - А если я домой заберу и там доделаю?
  Учитель утомленно вздохнул и отлепил щеку от подпиравшей ее ладони.
  - Доделаешь? Как же. Опять все перепутаешь, и принесешь ворох бесполезных безделушек. Если вообще принесешь, - Этал почесал щетину на подбородке и зевнул, - Но если тебе надоело - я тебя в ученицах насильно не держу.
  Я прикусила язык, чтобы не ответить грубостью, и снова склонилась над наузами, тараща глаза. Этой ночью мне не спалось, опять мучили кошмары, мутные, не запоминающиеся, оставляющие тяжелый привкус страха. Хотя, конечно, они не шли ни в какое сравнение с кошмарами, снившимися по приезду в Сомуат.
  Но спать все равно хотелось.
  Постучали, следом потянуло холодом из приоткрытой двери - пришел покупатель. Я успела заметить, что Этала в городе уважали и относились крайне почтительно. Каждый, прежде чем войти в лавку, обязательно стучал, словно это был не магазин, а дом обережника.
  - Гин? - удивленно протянул Этал, вставая с табурета, - Давно не виделись. Что такое, опять грызы?
  Высокий, сухощавый мужчина бросил взгляд в мою сторону и повернулся к хозяину лавки.
  - Если бы, - он стянул с головы шапку и потер шею, - Я, правда, не уверен, что это ши...
  Я навострила уши, продолжая с деловым видом подбирать нужные нити. Покупатели у Этала бывали разные: один пытался сберечь маринады от уксусников, второй собирался в дорогу и приобретал храны от куино и мокроухов, ну а третий подозревал, что его соседка - страшный подсельщик. За это время я успела услышать столько историй о темных, сколько не слышала за всю свою жизнь. Интересно, какой будет история на этот раз?
  - Не уверен?
  Гин, приглаживая поседевший висок, наклонился к Эталу:
  - Моей дочери снятся кошмары.
  Кошмары? Я замерла, стараясь дышать как можно тише, чтобы ненароком не пропустить ни слова.
  - И?
  - Я понимаю, как это звучит. Всем иногда снятся плохие сны. Но моя дочь - совсем маленькая еще, а ей снится...
  Пауза затянулась. Я из-под ресниц взглянула на гостя - он настороженно смотрел на меня. Этал проследил за его взглядом и едва заметно кивнул.
  - Собирай то, что не доделала - доплетешь дома, - бросил он мне, - И смотри, чтобы завтра принесла. Давай, не лупай глазами.
  Плотно сжав губы, чтобы не ляпнуть колкость в ответ, и опустив голову, чтобы меньше было видно разочарование на лице, я нехотя стала собирать нитки в платок.
  Ах, Этал, если бы ты знал, как мне это важно... я же не из дурного любопытства уши тут оттопырила. Я ведь... и помочь могла.
  Закинув заготовки наузов в сумку, я пробурчав прощание, выскочила из лавки, но отойдя на несколько шагов, остановилась. Можно подождать гостя и поговорить с ним начистоту. Если старик так волнуется за дочку, то согласится на любую помощь. Или можно спрятаться и проследить, где он живет. Там снять медальон и разобраться с этим загадочным темным...
  - Корни пустила?
  Я раздраженно выдохнула и даже не повернулась, и без того опознав хозяина голоса.
  - Задумалась, - огрызнувшись, поправила сумку на плече, - Слушай, почему у меня такое ощущение, что ты продолжаешь за мной присматривать?
  - Неужели? - Шеан поравнялся со мной и хмыкнул, - У меня сегодня патруль. Так что если я и присматриваю, то не за тобой.
  Я подозрительно оглядела закутанного в зимний плащ лиса. Трудно было поверить, что он появился в самый неподходящий момент просто так. Или это у него просто дар такой?
  - А твой патруль не проходит, случаем, мимо моего постоялого двора? - буркнула я, кидая последний взгляд на лавку Этала.
  - Тебя проводить? - совершенно серьезно, точно не расслышав сарказма, уточнил Шеан.
  - Проводи, - ляпнула я и подавила смешок, подумав, что соскучилась по этому зануде. И здесь абсолютно нечему удивляться - на весь Сомуат Шеан единственный человек, которому есть до меня дело.
  "И, кроме того, - думала я, шагая рядом с ним и отвечая на его расспросы, - он не самый плохой человек на земле. А про девочку и ее кошмары я смогу все выяснить и по-другому".
  
  
  7
  Просьба Лауншара была услышана Таэрангом - к деревне вела дорога. Она начиналась за третьей поляной, там, где чаща становилась совсем непроходимой. Случись иначе - застряли бы они в этом лесу надолго. Вэй сильно сомневалась, что темному по силам было быстро расчистить дорогу.
  Воздух тут казался чуть теплее, и иногда даже становилось жарко, но Невидимка только сильно закутывалась в плащ, словно он мог защитить от окружившего ее полумрака. В тот самый момент, как они сошли с размытой дороги, точно вечер наступил. Если запрокинуть голову, то можно было увидеть маленькие окошки дневного света, но если просто смотреть по сторонам - сумрак, а где подальше, и вовсе ночь.
  В общем-то, обычный лес, но Невидимке было неуютно. Милт все же обмолвился парой слов о разыскиваемой деревне, однако ясности его слова вовсе не внесли, скорее наоборот. Вэй оставалось лишь строить догадки, которые были одна неприятней другой, и продолжать быть начеку.
  Но больше всего ее беспокоил хран, холодивший кожу под рубашкой. Даже больше - он вызывал тихую ярость, негодование на саму себя. И заставлял задаваться вопросом "Настолько ли она свободна в своих поступках, как привыкла думать?".
  - Держитесь ближе, - Милт придержал коня и обернулся, - и будьте внимательны, но не лезьте на рожон. Нам нужно только кое-что узнать - и мы поедем дальше.
  Ссутулившийся Лауншар что-то злобно буркнул и проехал мимо Вэй. Верхняя губа дрожала, словно он с трудом сдерживал гнев. Наверное, опять знающий прижал его к ногтю.
  Если эта деревня настолько опасно, насколько это уяснила девушка - темный будет их единственным шансом на спасение, пойди что не так. А пойти не так могло все, что угодно. Она поравнялась со знающим и напряженным голосом спросила:
  - И отчего их местные еще терпят? Я бы спокойно спать не смогла, если бы у меня под боком... эти обретались.
  Лауншар за спиной глухо засмеялся.
  - А что бы они с ними сделали? - Милт шумно выдохнул через ноздри и почесал зарастающий светлой щетиной затылок.
  - Нагнали бы сюда кинаши и дело с концом, - Вэй ощерилась и сплюнула на землю под ноги коню, - В Изхиане обычно так и делают, когда подсельщиков становится слишком много.
  - Глупостей не говори, - знающий медленно двинулся дальше, что-то высматривая по сторонам, - Здесь нет настолько богатых людей.
  - Это просто пока не прижало, - проворчала девушка и прищурилась, пытаясь разглядеть нечто, болтавшееся на ветке дерева, - Постой, это что? Оберег, что ли?
  Красильщик кивнул, даже не посмотрев.
  - Как видишь, местные все же пытаются хоть что-то предпринять. Правда, не думаю, что это очень эффективно.
  "Да они вообще, похоже, не в курсе, кто такие подсельщики!", - раздраженно подумала Вэй.
  Сквозь ветви и стволы сосен мелькнул частокол - девушка вздрогнула и нервно проглотила слюну. Мышцы были напряжены и казались деревянными, живот сводило судорогой и сбивало дыхание. Но если бы не это, ее бы просто трясло. Невидимка поднесла руку к груди, туда, где холодил кожу новый хран, рука дернулась, и пальцы вцепились в него, смяв одежду. Если он не сработает, ей будет очень, очень плохо.
  - Вэй, слушай сюда, - Милт ухватил девушку за рукав, заставив повернуться к нему лицом, - и слушай внимательно. В какой-то момент ты можешь остаться одна - не позволяй эмоциям взять вверх. Будь спокойна - я обещаю тебе, если ты не дашь повода, тебя не тронут.
  - Какие могут быть поводы у подсельщиков? - процедила Вэй и только хотела отвернуться, как знающий прикрикнул.
  - Смотри на меня! Вэй, это очень важно! Ты среди нас единственная, кто может все испортить. Мне нужна эта информация... нам она нужна. Если на то пошло, то, что могут рассказать нам они, стоит всего, что мы уже нашли!
  Невидимка дернулась, чем-то обеспокоенная. Ей нужно было отвести взгляд, посмотреть вперед, потому что ей казалось, что что-то было не так. Но Милт крепко держал ее за руку и говорил, говорил. Позади глухо ворчал Лауншар, видимо, тоже чем-то встревоженный.
  Когда Красильщик замолк, они уже были в тени частокола, а навстречу им открывались ворота. Их было восемь - и все мужчины. Одеты они были кто во что, кто в куртки из плохо выделанной кожи, кто в длинные кафтаны из козьей шерсти. Вэй сжала челюсти, стараясь придать безразличное выражение лицу, и пробежалась взглядом по собравшейся толпе. Амулет исправно заглушал все чувства, но она ведь все равно знала, кто это. Она видела их глаза, впалые небритые щеки, и думала: с какими ши эти люди заключили договор?
  Впереди стоял седоволосый человек. На вид ему было лет сорок, может, сорок пять. Ни бороды, ни усов он не носил, отрастив вместо них длинный пепельный хвост. Мужчина кивнул, Милт махнул рукой ему в ответ и неторопливо спешился.
  - Нам нужно остановиться у вас на ночь, - беззаботно заявил орденец, перевешивая сумку себе на плечо, - И еще... я бы хотел поговорить со старухой.
  Кто-то из толпы заворчал что-то, но его тут же оборвали. Седой подсельщик покосился на Лауншара, сверкнув ярко-синими глазами, и вздохнул.
  - Люди Ордена здесь могут просить о многом, - хрипло ответил он, бросив взгляд и в сторону Вэй, - Но этот... ты должен присмотреть за своими спутниками.
  - Не беспокойтесь, - Милт повернулся и кивнул темному, - они не будут проблемой.
  Вэй медленно выдохнула и чуть привстала в седле, надеясь, что ноги не будут трястись. Придерживаясь руками, практически свалилась с лошади, и застыла, вцепившись в поводья. Темный уже спешился и теперь угрюмой горой возвышался за спиной знающего.
  Молодой парень, совсем тощий и бледный, с опаской потянулся к коню Красильщика и взял его за уздечку. Животное всхрапнуло и устало поплелось следом за человеком. К лошади нодду подошел мужчина постарше и покрупнее, с широким, плоским лицом и растрепанными русыми волосами.
  Невидимка моргнула, собираясь с силами. Выданный Милтом хран хоть и защищал ее от неприятных чувств, но вместе с тем делал практически глухой. Из-за этого она очень плохо соображала.
  - Вэй, - окликнул ее Красильщик, - иди в конюшню, проследи, чтобы коней покормили. А потом поищи себе место для ночлега. И помни, что я тебе сказал.
  Девушка хмыкнула и отправилась следом за ушедшими подсельщиками, отводя взгляд от оставшихся. Память восстанавливала заглушенные ощущения, к счастью, не в полной мере. Однако ей и от этих крох было очень не по себе.
   Она пристроилась за широколицым, который привел ее к конюшне. Там уже был тощий парень, расседлывал милтовского скакуна. Он бросил взгляд на Вэй и вежливо улыбнулся. Она ответила кивком, до хруста сжимая зубы, и повела лошадь вдоль стойл. Интересно, как вообще смогла появиться такая деревня? Почему подсельщики, вместо того, чтобы прятаться в больших городах, стали сползаться сюда? Или... деревня уже была, а потом все жители вдруг решили заключить договор?
  Девушка повернула голову - тощий парень чистил лошадь, что-то тихо напевая, и совсем не походил на того, кому жить не более пяти лет. И уж совершено точно ни один подсельщик не станет так беззаботно поглаживать бок лошади, исписанный орденскими знаками. Вэй снова потянулась к оберегу, и снова рука дрогнула.
  Подавив проклятье, девушка занялась своим скакуном. Как глупо, как стыдно. Она не в состоянии снять этот дурацкий хран, который даже не защищает - нет!, а просто не позволяет ей ощущать чужую ложь. И все оттого, что эти двое могут быть подсельщиками, от которых ее воротит. Вся деревня может быть ими, а может и не быть.
  Неужели все вернулось?..
  Вэй уткнулась лбом в теплый бок коня и затихла. Когда Милт рассказывал ей об этой деревне, на ней еще не была храна, и она могла клясться чем угодно - орденец не врал. Значит...лучше оберег не снимать.
  Закончив расседлывать и чистить лошадь, Вэй осторожно приблизилась к подсельщикам. Широколицый все еще возился, а тощий сидел рядом на перевернутом ведре и не сводил восхищенного взгляда с исчерченного бока животного.
  - Хм... где у вас можно остановиться? - деревянным голосом спросила у них Вэй.
  Мужчина замер и уставился на нее некрупными, поблескивавшими в свете фонаря глазами. У него когда-то была рассечена правая бровь, теперь белый шрам чуть приподнимал веко, делая выражение лица туповатым.
  - Где можно поесть и поспать? - повторила девушка, нарочито медленно. Она гнала мысли о том, что у Парса был такой же шрам, но вот, он смотрел на нее прямо сейчас, верхнее веко оттянуто... Тяжелое дыхание, и этот запах у него изо рта, словно от протухшего мяса...
  - Чего уставился? - взгляд светло-карих сонных глаз выводил из себя. - Я спросила нечто, что ты понять не в силах?
  Подсельщик дернул губой, издав низкий утробный звук, и опустил руку с щеткой, но тут вмешался тощий.
  - Прекрати! - он подскочил, цепляясь в рукав старшему, - она же с знающим пришла, ты что, не видел? Проблем хочешь?
  Плосколицый тяжело выдохнул и вернулся к своему занятию. Мальчишка помахал Невидимке рукой:
  - Пошли со мной, я покажу.
  Вэй мысленно выругалась и двинулась следом. Как же, сдержит она себя, оставшись одна среди этих... этих существ. На что вообще Милт рассчитывал, когда оставлял ее? Не прошло и пятнадцати минут, а чуть не случилось беды.
  - Мне бы чего-нибудь не жилого сгодилось, - заметила она своему проводнику.
  "И без подсельщика, если это вообще возможно", - добавила про себя.
  - Ничего страшного, - отозвался парень, - Меет ты не помешаешь. Она на самом деле любит гостей.
  Невидимка хмыкнула и задрала голову. На небольшом пятачке неба, окруженного колючими лапами сосен, горели звезды. Ночь обещала быть морозной и под утро ветряной. Наверное, это достойная причина, чтобы несколько часов потерпеть общество подсельщицы. Тем более, что она "любит гостей".
  Проводник остановился у низенького домика с маленькими, заткнутыми тряпьем оконцами. Дверь, обтянутая коровьей кожей, от времени покосилась, ветхий навес не один раз подправляли, но большей частью безуспешно. Мальчишка потянул за ручку, и Вэй по-настоящему испугалась, что дом сейчас развалится.
  - Меет, приюти чужачку! - он сунул голову внутрь.
  Невидимка уныло огляделась вокруг и отметила, что ее пытались поселить еще не в самую бедную лачугу. Из всех жилищ нормально были построены только три в отдалении - в полтора этажа, с пристройками и хорошими печными трубами. Наверное, их строили еще нормальные люди, а не эти...
  Из-за перекошенной двери появилась женщина и Вэй почувствовала некоторое облегчение - внешность у хозяйки была хоть и странная, но довольно приятная. Длинные темно-русые волосы вытягивали ее тонкое, скуластое лицо, внимательные серые глаза смотрели без враждебности, скорее с любопытством.
  - С орденцем что ль приехала? - спросила женщина, неприкрыто разглядывая Вэй с головы до ног.
  Невидимка кивнула, ответив ей тем же оценивающим взглядом. Наверное, это подселенный так сильно высушил женщину, состарив ее лет на двадцать.
  - Это ты зря, - заметила Меет и махнула рукой, - Голодная? Пойдем, накормлю.
  В доме пахло так себе, что было вполне ожидаемо, - смесью гнили и грязного тела, но среди этих запахов сильно выделялся запах тушеного мяса, и он заставил живот Невидимки мучительно сжаться: она ничего не ела со вчерашнего вечера.
  Вэй застыла посередине единственной комнаты, чуть пригнувшись, чтобы не цеплять макушкой низкий потолок, и огляделась. Застеленная бараньей шкурой постель стояла рядом с печкой, стол приютился в другом углу рядом с широкой низкой лавкой, покрытой старым тканым покрывалом.
  - Садись там, а вещи давай, я положу сюда, - распорядилась Меет, протягивая руку к сумке.
  - Нет, - Вэй нахмурилась, цепляясь рукой за лямку, - мои вещи останутся со мной.
  - Как знаешь, - женщина безразлично махнула рукой, - только на стол не клади.
  Невидимка уселась на скамью, убирая вещи себе под ноги. Хозяйка поставила перед ней миску, полную горячих овощей и мяса. Девушка недолго раздумывала, прежде чем взяться за ложку. В компании с подсельщиком в последнюю очередь нужно опасаться приготовленной им еды. Пока Вэй ела, Меет достала из кармана передника трубку и закурила. Запах был странным, едва знакомым. Женщина уселась напротив и с прищуром принялась разглядывать гостью. Невидимка делала вид, что не замечает, и продолжала жевать, благодаря Таэранга за такой вкусный ужин.
  - Уходи сегодня ночью, - внезапно заявила Меет, внимая трубку изо рта и выпуская дым, - я открою тебе ворота.
  Вэй проглотила последний кусок мяса, медленно положила ложку, прикидывая, какой нож и куда именно удобнее всего будет воткнуть. Она надеялась на то, что подсельщица не будет лезть с разговорами - обычно такие не сильно любили поговорить. Или темные в них были не общительны. Но если подсельщик начал советовать - это не к добру.
  - Зачем?
  - А разве ты этого не хочешь? Ты же человек, а остальные - нет. Разве это дело - путешествовать с осколками? - Меет криво улыбнулась, зажимая губами трубку, и взмахом руки убрала упавшие на глаза волосы. Невидимка заметила, что рука женщины была покрыта какими странными рыжими пятнами.
  - Это мое дело, в первую очередь, - дернула щекой девушка, присматриваясь к женщине повнимательнее. Ее глаза были такими же темными, как у курильщиков га-ши'ша, но при этом не теряли осмысленности.
  - Твоя судьба почти уничтожена, - Меет прищурилась и затянулась, курительная смесь заалела в чаше. - Уйдешь сегодня - возможно, сможешь спастись.
  Брови Вэй поползли вверх, дыхание перехватило от удивления.
  - Это ты мне будешь рассказывать об уничтоженной судьбе?! Ты... вы все, вся ваша деревня, - а с уничтоженной судьбой тут только я?!
  Меет рассмеялась, зажав трубку в пальцах, потом затихла, выпустила остатки дыма через нос и снова затянулась.
  - Просто нам это было нужно, а тебе... тебе это точно нужно?
  Вэй фыркнула и отодвинула пустую миску. Сколько раз она слышала "это был единственный выход"? Трудно и припомнить. Парс каждый раз, когда выпивал слишком много, распускал руки, а потом и сопли, скулил, как ему плохо, но как он при этом помогает братьям. Его подселенный в этот момент бесконтрольно слонялся по комнате, и любимым его занятием было ухватить длинным холодными пальцами маленькую Вэй за волосы. Невидимка передернулась, прогоняя воспоминания.
  Может, цена этой подсельщицы - видеть людей? Видеть их слабости, страхи, желания? В Изхиане были такие - их держали подле себя люди вроде Дак-гора и неплохо платили. А эта что-то забыла здесь, посреди дремучего леса в покосившейся лачуге. Сидит и курит какую-то дрянь.
  - Ну так чего ты хочешь на самом деле? Уйти отсюда и продолжить свой путь, или отправиться дальше?
  - Сейчас? Подышать свежим воздухом.
  Вэй выбралась из-за стола и, приоткрыв дверь, уселась на пороге. Меет покачала головой, выбила трубка и принялась набивать ее по новой.
  Что за дурман курила подсельщица? Девушка только сейчас поняла, что запах вызвал у нее легкую заторможенность. Возможно, теперь она соображает несколько хуже чем обычно, но... избавиться от общества Милта? Это казалось разумной идеей в любом состоянии.
  К тому же, слова подсельщицы об уничтоженной судьбе... Однажды маленькая девочка Таэн повстречала Лауншара, а Шеан столкнулся с Орденом. Когда Вэй видела их в последний раз, ни та, ни другой совсем не лучились счастьем. Это придавало вес словам Меет.
  - А я смогу? - с сомнением проговорила Невидимка, резким движением взъерошивая волосы.
  - Отчего нет? Кто попытается тебя остановить? Не будет же орденец караулить тебя всю ночь. А нашим и вовсе нет до этого дела.
  Вэй нахмурилась, разглядывая черный шумящий лес, второй стеной вздымавшийся за частоколом, и тут в голове стало пронзительно ясно. Девушка моргнула, с ужасом понимая, что до этого она была слепа.
  Что-то, раздражавшее глаз на подходе к деревне, стало очевидным. Рыжие пятна на руках хозяйки дома превратились в узоры, защищавшие от темных. В дурманящем запахе курительной смеси почувствовалась сладость нара.
  Обтесанные бревна частокола были покрыты защитными рисунками. Храны висели под крышей каждого дома, даже самого бедного, почти развалившегося. Эта женщина... Вэй полезла за шиворот, но пальцы, как назло, запутались в завязках рубашки, и долго не могли нащупать шнурка. Наконец, Невидимка стянула оберег через голову и охнула от вернувшихся ощущений, принесших помимо этого привкус паники.
  - Меет... что это за деревня?!
  
  Он не сразу понял, что это была женщина. Кривые, толстые свечи ярко освещали ее лицо, выхватывая из темноты острые скулы, высокий выпуклый лоб и широкий пористый нос. С равным успехом это могло быть и лицо мужчины. Но она открыла рот и заговорила, и все встало на свои места.
  Голос прокуренный, но все же женский. Лауншар сморщился и угрюмо покосился на орденца. Сукин сын все так же продолжал держать его в тисках, даже тогда, когда отослал Вэй. Его сакровы когти копошились в голове темного, путая мысли и не позволяя сосредоточиться даже на мгновение.
  Эта женщина.... эта старуха, она была... он забыл это слово, он пытался найти его в своей памяти, но натыкался лишь на белые пятна. К тому же... уже почти ночь. Второй за недели выел внутри огромную дыру и удобно свернулся там, выжидая. Иногда он не выдерживал, и тогда Лауншар думал, что его разум будет уничтожен.
  В ее глазах поблескивала знакомая пустота. Среди окружавших их людей, шевелящихся, дышащих, боящихся темного, она казалась непроницаемостью.
  Старуха снова открыла рот, и оттуда на нодду уставилась тьма, в которой вились пути Таэранга. Голова тряслась, силясь выдавить слова, глаза закатывались, а тьма глядела на него.
  "Не тот путь", - говорила она, - "все завершится само по себе. Осколки уйдут, один за другим, менять ничего не надо".
  "Эта старуха почти мертва", - осознал Лауншар, отвлекаясь от голоса, - "И она знает это. Смотрит на меня, и знает".
  Милт шагнул вперед, заслоняя бормотавшую старуху. Покрытая отросшим волосом голова уродливо чернела на фоне свечного пламени.
  - Нет! Я не это спросил! - кричал он, и голова нервно моталась на тонкой шее, - Ты же знаешь, где находится хранилище? Ты должна знать - вы запечатывали его по окончанию войны!
  Лауншару подумалось, что он услышал эхо, как будто орденец повторял и повторял свой вопрос раз за разом. Возможно, знающий уже говорил что-то до этого, но нодду этого просто не заметил.
  Старуха не отвечала. Она молчала так долго, что темный начал скучать. Он погружался внутрь, выныривал обратно, выдернутый лапами сакра, и отмечал, что ничего не поменялось. Через силу поднимая тяжелый веки, принялся считать находившихся в комнате людей.
  В мужчинах был смертельный яд, проникавший в них прямо из воздуха. Они дышали, настороженно поглядывая в его сторону, и умирали. Лауншар издал горлом низкий раздраженный рык, удерживая происходящее в голове и продолжая медленно двигать глазами.
  - Ты думаешь, я не вижу, что с тобой случилось? - старуха пошевелилась на своем ложе, и побеспокоенное пламя свечей возмущенно заколыхалось, - Мы таких убивали. Отчего твой орден оставил тебя в живых? Или ты не возвращался к ним?
  Милт вздохнул и поправил ремень сумки, делая шаг назад и оказываясь почти перед Лауншаром. Одновременно с этим темный почувствовал, как в голове рассеивается туман.
  Вокруг него сжались бревенчатые стены маленькой комнатки, заполненной свечной гарью и дымом курильниц. Толпа людей, которая, казалось, заполняла все пространство вокруг, сократилась до шести настороженных, обеспокоенных мужчин. Живых, не отравленных. А перед Милтом, закутавшись в теплое покрывало, шевелилась еще одна сакр. Еще один знающий.
  Лауншар попытался пошевелить челюстью, и почти без удивления отметил, что тело все еще опутано острыми нитями орденского храна. Второй внутри него заворочался, устраиваясь поудобнее, и с интересом приготовился наблюдать.
  Один орденец беседовал со вторым, и оба была недовольны друг другом.
  - К тому же, ты притащил сюда осколок темных помыслов, - старуха покачала головой, - Это не воля Таэранга.
  Стоявший справа широкоплечий, заросший черным волосом мужчина лязгнул вытаскиваемым из-за пояса ножом, и темнота вокруг зашевелилась, обнажая оружие. Милт нехотя повернул голову в одну сторону, потому в другую с таким видом, точно ему приспичило размять шею, и снова поправил сумку на плече.
  - Мы думали - он орденец, - седовласый главарь озабоченно наморщил лоб, перехватывая короткое копье поудобнее, и направил острие на Лауншара. Видимо, рассудил, что тот представляет куда как большую опасность, нежели тощий парень.
  - Он орденец - утомленно проговорила старуха, - опустите оружие. А ты, заблудший, иди-ка сюда. Я хочу тебе кое-что сказать.
  - Наконец-то! - Милт в два широкий, неуклюжих шага, преодолел расстояние до заваленного разнообразным тряпьем ложа. Одна из свечей, задетая его сумкой, погасла.
  Старая женщина подняла руку и за ухо притянула его к себе еще ближе. И зашептала.
  Они были похожи и не похожи. Лауншар переводил взгляд с украшенного косичками и шнурками затылка Милта на бесформенный нос женщины, и никак не мог уловить суть этого различия. Он вообще едва воспринимал суть происходившего.
  - Я бы должна была тебя убить, но не могу. Ничего страшного, тебе все равно долго не протянуть - пусть ты и испорчен, но ты не избежишь судьбы, общей для всех нас.
  Лауншар завороженно наблюдал, как пляшут тени на морщинистых губах. Старуха говорила очень тихо, но нодду слышал все, точно этого его ухо было подставлено ее дыханию.
  - Никуда я не денусь, даже не надейся, - окрысился Милт, хотя уверенности в его голосе было намного меньше, чем в самом начале. Он попробовал выпрямиться, но старуха вцепилась сухой рукой ему в волосы и заставила остаться.
  - Ты - самое молодое поколение, разве нет? Моложе тебя никого нет. И не будет. Сакр в одиночку перестала воплощаться в человеческом теле. Посмотри на меня - я все, что осталось от нашей деревни, и это место - место моей смерти. И так должно быть.
  Лауншар издал горлом клокочущий звук, заставив окружающих отшатнуться. О, как бы он хотел сейчас зайтись в оглушающем хохоте. Смех просто душил его, но челюсть осталась неподвижной, и темный мог лишь низко булькать. Неужели старая сакр не врала?! Эти светлоглазые твари вымирали, один за другим, и кому-то из них это отнюдь не нравилось! Хваленный Орден, окруженный множеством тайн и льстивых легенд, не протянул и двух столетий! И начал исчезать... так не вовремя.
  - А ну заткнись! - рявкнул Милт, и нодду сложился пополам и грохнулся коленями о грязный пол.
  - А ты... - знающий нежно положил ладонь на плечо женщины, - Ты можешь говорить все, что тебе вздумается. Только скажи - где хранилище. Скажи по-хорошему.
  Она засмеялась, сухо и мерзко, трясясь всем телом. Темный, извивавшийся на полу, почувствовал некоторое облегчение, словно знающая смеялась и за него тоже.
  - Или что? Убьешь меня? Чем ты вообще думаешь угрожать мне? - прокашляла старуха, - Да и что ты надеешься там найти? Человека со Злых гор?
  Милт потер ладонью шею.
  - Возможно и его. Или то, что может им стать.
  - Я поняла, - прошептала женщина, и в ее голосе мелькнула тень восхищения, - Это, действительно, могло бы сработать. Только в хранилище все равно ничего такого нет.
  Знающий тяжко вздохнул и выпрямился. Рука с плеча скользнула вверх, пальцы нырнули в ее спутавшиеся седые волосы и сжались, заставив старуху задрать подбородок.
  Седоволосый закричал и помчался вперед, метя наконечником копья в спину орденца.
  - Темный! - рявкнул Милт, и Лауншар бросился вперед, сбивая человека с ног и обхватывая руками его шею.
  Ополовиненный внутри выл от восторга, бьясь о стенки своего гнезда. Лауншару тоже хотелось завыть, но от отчаяния, а вместо этого он сломал мужчине позвоночник.
  Нодду заскрипел зубами, тщетно пытаясь найти лазейку в сплетенной сети жгучих нитей. Но милтовский хран был сильнее, и следующий тоже умер, не успев даже толком размахнуться ножом для удара. Когда-то он смог усмирить второго и спасти глупую девчонку от смерти, и к чему это его привело? Чем-то испорченная сакр заставляет его убивать обычных людей.
  - Проверь, что там снаружи, - приказал знающий, когда все охранники были мертвы.
  Лауншар приоткрыл дверь и выглянул, изо всех сил молясь Таэрангу, чтобы там никого не оказалось. Безголовый услышал мольбы: в саду не было ни души. Когда ши вернулся, то застал Милта вцепившимся в плечи старухи. Он тряс бедную женщину, заглядывая ей в глаза и что-то говорил.
  Она молчала, равнодушно глядя на своего мучителя, только вскрикивала изредка, когда пальцы знающего впивались слишком сильно.
  - В этой голове полно знаний! - раздраженно воскликнул орденец, отталкивая от себя легкое тело старухи, - Ее деревня была самой первой, они были ближе всех к Изменению. Я не позволю тебе сдохнуть просто так и уничтожить эти знания!
  Лауншар угрюмо зыркнул на Милта и презрительно скривил рот. Орденец напоминал отпрыска богатых людей, обладающего деньгами и властью, но совершено не умеющего ими распорядиться. Знающий оттолкнул старуху, выпрямился и с задумчивым видом покрутил бусину. Прищурившись, уставился на темного.
  - Ты ведь умеешь залезать в чужие головы, так? Ты об этом говорил Вэй, насколько я помню.
  - Человек должен быть при смерти, - проклиная себя за длинный язык и за свою тогдашнюю самоуверенность, ответил нодду. Пальцы стали ледяными, оттуда холод начал поднимать вверх к локтям.
  - Не вижу особой проблемы, - хмыкнул Милт и отошел в сторону, пропуская ши к сжавшейся на ложе старухе, - можешь приступать.
  - Извини, - сказал темный, приближаясь. Это все, на что он был способен.
  Ее рот открылся, и тьма снова заполнила уши.
  - Ты тоже все слышал. Изменение не страшно, просто верь своему носу. И следи за шенграми.
  Лауншар вздрогнул, услышав в этом голосе другой, звавший его к себе. Он звучал обещанием и приносил боль. Его сакр все еще ждала, стоя на одной из дорог.
  Темный зажмурился и занялся делом.
  
  Вэй вывалилась из хижины, сжимая в руке нож и придерживая локтем сумку на спине. Ледяной ночной воздух обжег ноздри и горло, окутал ее паром. Меет высунулась следом, прикусив зубами мундштук потухшей трубки.
  - Ты всегда такая резкая, хм?
  - Ты не понимаешь, - пробормотала Невидимка, поворачивая кисть так, чтобы нож не бросался в глаза, и оглядываясь, - я сама ни шенгра не понимаю... но все хуже не придумаешь. Послушай, давай уйдем вместе, сейчас же! В конюшне три лошади, они...
  Она запнулась, услышав со стороны сада крик, и бросилась обратно к крыльцу, прикрывая Меет от невидимой угрозы.
  - Пожалуйста, пойдем, - прошептала девушка, - я смогу тебя довести до места.
  - Думаешь, меня убьют? Кто - этот птенец? - женщина насмешливо ткнула трубкой в приближавшегося Милта, но тут же ее тон изменился, - Почему он в крови?
  Невидимка бросилась вперед, не сводя взгляда с острого кадыка знающего. Сейчас это стало пределом ее желаний - дотянуться до него лезвием ножа. Ни один мужчина, ни один человек так долго еще не испытывал ее терпения, чтобы не познакомиться со смертью. Ей даже показалось на миг, что она успела, и вот Красильщик уже валится на колени, захлебываясь собственной кровью. Но вместо этого девушка налетела на темного, который без труда вывернул запястье, заставив выпустить нож.
  - Выводи коней, мы уезжаем, - бросил знающий, словно ничего только что не произошло, - Я узнал все, что хотел.
  - Да кто ты такой? - прошипела Вэй, извиваясь в руках Лауншара, - ты ж не орденец, тварь! Ты же светишь сейчас своим нутром, лживая сука.
  Милт повел бровью, и нодду ударил девушку по щеке, заставив замолчать. Поддержал подмышки, подтолкнул вперед.
  - Забирай лошадей, серьезно, - прошептал ей темный, - чем быстрее мы уберемся оттуда, тем меньше будет жертв.
  Вэй глянула на забрызганного кровью Милта, держась за горящую щеку, и сделала неуверенный шаг в сторону конюшен.
  - Девочка, что это значит? - дрожащим голосом спросила Меет, испуганно переводя взгляд темных от курева глаз с девушки на Красильщика.
  Невидимка с трудом разлепила губы, но не успела сказать и слова. Снова послышался крик, к нему присоединились еще несколько голосов. Лауншар зарычал, схватил Вэй за руку и толкнул вперед изо всех сил.
  - Быстро! - закричал он, - И не попадайся на глаза местным!
  Кажется, следом за ней попыталась выскользнуть и Меет, но темный без особых усилий остановил женщину. Невидимка бросилась бежать, безостановочно бормоча ругательства. Сейчас она отдала бы все на свете, лишь бы узнать, что затеял орденец, и кому он вместе с темным пустил кровь. Однако никого, жаждущего совершить такой обмен сию секунду, рядом не оказалось. Поэтому приходилось торопиться изо всех, гоня из головы ненужные мысли и моля Таэранга, чтобы никто из местных не попался на ее пути.
  Озираясь и спотыкаясь, девушка добралась до конюшни и остановилась перед входом. Внутри кто-то был. Рука тихо заскользила к поясу, и Вэй сделала шаг в темноту стойла. На нее уставился, сжимая в руках лопату, плосколицый дурак. Он более не напоминал ей Парса, не вызывал и доли прежнего отвращения, но именно теперь мог представлять реальную угрозу. Мужчина начал шевелить губами, медленно поднимая лопату, и Невидимка довольно отчетливо услышала "убийцы", только и успев, что отскочить в сторону. Тяжелый черенок лопаты ухнул всего в ладони от ее головы. Вэй пригнулась, вытаскивая второй нож, и бросилась вперед, метя в открывшуюся область под рукой. Лезвие вошло аккуратно между ребер. Плосколицый неуклюже отмахнулся и низко застонал, зажимая одной рукой рану. Рыкнул и двинулся на нее.
  Глупо было надеяться, что такому быку хватит одного удара. Вэй поигрывала кинжалом и кружила, мягко ступая по усыпанному соломой полу. Прыгнула вперед, стараясь достать противника, но была вынуждена тут же уйти в сторону, избегая удара. Мужчина засопел, следя за ней озверевшими глазами.
  "Он не может за мной бегать, поэтому ждет, когда я сама подставлюсь, нападая", - заметила Невидимка. Ждать, пока он истечет кровью, не было времени, поэтому девушка , едва успев помянуть Таэранга, шмыгнула вправо, затем влево, благополучно проскочив мимо местного, и бросилась к загону, где стояла ее лошадь. Запрыгнула животному на спину, вцепилась в гриву и впилась пятками в бока. Лошадь послушно зашагала, но тут же остановилась и попятилась: дорогу преграждал раненый. Лопату он обронил и выглядел бледным, кровь пропитала рубаху и темным пятном начало расплылась по штанине.
  - Нна! - вскрикнула Вэй, лупя пятками изо всех сил. Лошадь взвилась на дыбы и забила в воздухе копытами. Одно с мокрым ударом приложилось о голову мужчину, смяв ему нос, а когда он, пошатнувшись, все же упал, опустилось на затылок.
  Успокоив животное, девушка спрыгнула, невнятно бормоча извинения, и перерезала лежавшему горло и принялась спешно седлать кобылу. Руки дрожали, пальцы не слушались. Невидимка раздраженно сплюнула и больно ударила себя по щеке, после чего дело пошло лучше.
  "Знала бы, не снимала бы седла", - зло подумала она, спешно затягивая ремни подпруги. В соседних стойлах беспокойно перетаптывались еще два скакуна, которых тоже надо было подготовить.
  "Нашли себе конюшонка!" - ноготь обломился, и Вэй зашипела.
  Когда она седлала лошадь Лауншара, нос уловил запах гари. Ничего хорошего это не обещало - нужно было поторапливаться.
  Когда она, наконец, вывела в поводу всех троих коней, деревня пылала. Воздух наполнился удушливым дымом, от которого щипало глаза и першило в груди. Невидимка старалась дышать неглубоко, но кашель все равно хватал за горло.
  - Ты слишком долго, - раздраженно заметил Милт, вырывая у нее из рук повод и усаживаясь в седло, - могла бы шевелиться чуть-чуть быстрее.
  Вэй сплюнула ему под ноги и обернулась, глядя на пылающие дома. Надеяться, что Меет, что хоть кто-то из деревни совершенно обычных людей, оберегавших покой очень старого знающего, выжил, было чересчур наивно. И одного она убила собственноручно. Пальцы сжали вокруг луки седла - этой ночью Красильщик подписал себе смертный приговор. Невидимка подождет, столько, сколько понадобится, но этот ублюдок сдохнет. Девушка вскочила в седло и обернулась. Темный выглядел плохо. Лицо покрылось бледно-серыми пятнами, глаза почернели и лихорадочно блестели, но ничего не выражали. Губы подергивались, складываясь то в гримасу отвращения, то в оскал, лишь отдаленно напоминавший улыбку безумного.
  "Ореднец доигрался", - подумала Вэй, следуя за Милтом по направлению к воротам, - "такими темпами он вырастит из Лауншара чудовище. А я охотно помогу этому чудовищу при первой же возможности".
  
  ***
  Это в Сомуате называли снегом. Колючую замороженную крошку, тонкой рваной простынкой покрывавшую землю. Ветер без устали гонял ее по улицам, каждую минуту меняя положение прорех. Снег!
  Вот в моей деревне снег был снегом! За ночь могло дверь завалить так, что сразу и не выйдешь. Мягкий, пушистый и не такой холодный, как здесь. Я придержала рукой готовящийся слететь с головы капюшон и поежилась. Интересно, что сейчас дома происходит?
  - Шагай быстрее, - прикрикнул Этал, - Иначе вернешься присматривать за лавкой!
  Я не стала говорить, что тяжеленная сумка, набитая до верху оберегами от уксусников, мусорщиков, кошачьих грызов и оттягивающая мне плечо, в таком случае перекочует на широкие плечи моего учителя. Просто прибавила хода. В такую удачу трудно было поверить, поэтому не стоило ее испытывать лишний раз.
  Мужик, дочь которого видела кошмары, сегодня утром вернулся. В этот раз мое присутствие его уже не волновало так сильно - ситуация ухудшилась. Девочка проснулась с дикими криками, и прибежавшие родители обнаружили странные следы не ее руках и ногах. Выходило так, что все обереги, подобранные ранее Эталом, не помогли, и учитель решил разобраться в ситуации на месте.
   Три часа я только и занималась тем, что растирала в ступке в мелкую пыль травы и семенами для хранов. Пальцы до сих пор ныли и плохо разжимались. Я поспешала за Эталом, перечисляя в уме всех выученных за последнее время темных. Если буду быстро соображать и догадаюсь раньше учителя, то смогу зарекомендовать себя не только перед обережником, но и перед Гином.
  Вот только ни один из известных мне ши, если не считать Кина, не вызывал кошмаров.
  Мы свернули с основной улицы и оказались в небольшом дворике, где вокруг небольшой площади с круглой клумбой жались друг к другу четыре двухэтажных дома. Я сразу же поняла, в котором жил Гин - по количеству хранов, болтавшихся у каждого окна и над входом.
  - Молчи и не отходи от меня ни на шаг, - предупредил Этал, грозно шевельнув усами, - Чтобы любой хран, который мне понадобится, я смог получить в ту же секунду. И еще... если я вдруг замечу, что ты пытаешься снять свой амулет - я тебе задницу надеру!
  Я насупилась и молча кивнула, в третий раз за день пообещав больше никогда не делиться своими мыслями и идеями с учителем. Стоило только заикнуться о возможности определить темного с помощью моих способностей, как Этал словно сошел с ума. Он битый час кричал на меня, грозил телесными наказаниями и обещал нажаловаться Шеану. А после каждые двадцать минут напоминал о своих угрозах.
  Гин распахнул дверь раньше, чем обережник успел постучать - видимо, увидел нас из окна. Выглядел он немного лучше, чем с утра, но нервничал еще больше. Этал прошел, грузно бухая сапогами и отряхивая с них снег, я проскользнула следом, стараясь держаться за широкой спиной учителя и, как и требовалось, не привлекать к себе внимания.
  - Не разувайся, лучше поднимайся сразу наверх, - Гин потянул мужчина за рукав, но тот отмахнулся.
  - Я тебе все полы затопчу. Успокойся, сейчас во всем разберемся. Не пори горячку. Таэн, за мной.
  Я поспешно скинула с себя обувь и бросилась следом по лестнице, ведшей на второй этаж. Краем глаза успела заметить выскочившую из кухни низенькую женщину и услышала встревоженное "Почему так долго, Гин?".
  На перилах тоже были повешены обереги, в большинстве своем повторявшие те, что лежали в моей сумке. Раз кошмары у ребенка не исчезли, а ситуация даже ухудшилась, можно смело утверждать, что они не сработали. Однако Этал вел себя так, словно все вполне разрешимо и ответ практически очевиден.
  В спальне ребенка было темно и душно, дым наровой смеси повис в неподвижном воздухе сизой пеленой. Из-за этого я с порога не сразу разглядела лежавшую на кровати девочку. Учитель смачно выругался, ничуть не смущаясь крепкий выражений, и бросился раздвигать тяжелый занавески.
  - Оставь дверь открытой, - бросил он мне, - пусть проветрится хоть чуть-чуть. Гхке... тьфу! Специалисты фиговы, чуть не задушили бедную!
  Девочка пошевелилась под одеялом и приподнялась. На вид ей было не больше шести лет, крупная голова на тоненькой шейке, худые плечики и бледная, почти голубая кожа рук. Круглые темно-серые глазенки моргали, таращась то на Этала, то на меня.
  - Привет, - ляпнула я, помахав девочке рукой, - меня зовут Таэн!
  Обережник тут же цыкнул на меня и приблизился к кровати.
  - Покажи-ка руки, - обратился он к малышке, протягивая свои широкие лапища.
  - А меня - Ири. Но мама называет меня Мирия, - она послушно положила тонкие ручки в ладони Этала, не отводя при этом взгляда от меня.
  - Красивое имя, - улыбнулась я, подходя ближе и снимая с плеча сумку, - ты не волнуйся, все будет хорошо.
  Обережник что-то пропыхтел себе под нос, осматривая руки девочки со всех сторон. Загадочные следы больше всего напоминали обычные синяки, которые остаются, если очень сильно сжимать пальцы вокруг запястий.
  - Ты знаешь, откуда это у тебя? - поинтересовался он у Ири, легонько надавливая на один из синяков пальцем, - Болит? Нет? Таэн, приготовь порошки, потом спустись вниз и попроси, чтобы принесли кипятка в чашке. И... ты знаешь, чего ты не должна делать.
  Я скорчила гримасу и принялась выкладывать пакетики прямо на кровать. Вот чего мне стоило промолчать? Сделала бы тихонько по-своему, никто бы и не заметил, а пользы было бы в разы больше, чем от простого таскания сумки или беготни за водой.
  Внизу меня дожидалась мать Мирии. Такие же огромные глаза, такая же тонкая шея, но у взрослой женщины это выглядело странно и даже немного отталкивающе.
  - Что... что с ней? - шепотом спросила она, нервно выкручивая пальцы.
  - Учитель просил кружку кипятка, - следуя запретам Этала, я проигнорировала ее вопрос, - Спасибо.
  И бросилась обратно по лестнице, чувствуя себя не в своей тарелке. Вернувшись в спальню, я застала обережника рассматривающим тощие лодыжки девочки, точно так же, как и запястья, покрытые отметинами.
  - Твой отец говорил, тебе снятся плохие сны, - сказал он, укрывая ноги ребенка одеялом, - так?
  Ири жалостливо сморщила лицо и кивнула.
  - А о чем они? - все тем же безразличным тоном поинтересовался Этал.
  Она замотала головой, вцепляясь в покрывало и пытаясь натянуть его до самого подбородка.
  - Не помнишь? - мужчина словно и не обратил внимания, что девочка с каждой секундой выглядела все более расстроенной и испуганной.
  - Это очень плохие сны! - внезапно закричала Ири и разревелась, - Я не буду говорить!
  Обережник тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
  - Можешь ее успокоить?
  Я не стала сообщать, что опыту общения с детьми у меня вовсе неоткуда было взяться, вместо этого пробурчала: "Сам обидел, сам и утешай", но все же присела на край кровати и положила ладонь на взлохмаченную макушку девочки.
  В этот момент в комнату влетел Гин с дымящейся кружкой в руках, и Мирия заревела еще громче. Этал забрал посуду и оттеснил взволнованного отца в угол, чтобы не мешал.
  - Ну и чего ты хнычешь, ну? - не зная, с чего начать, спросила я, - Ири, ну посмотри на меня. Ты из-за меня плачешь?
  Девочка помотала головой, продолжая всхлипывать.
  - А я уж решила, что такая страшная и напугала тебя. Точно не из-за меня?
  - Нет! - выкрикнула она, отнимая кулачок от лица.
  - Тогда давай договоримся так: ты сейчас не плачешь, а я тебе потом песню спою. Какую хочешь. Прямо вот на ходу придумаю и спою. Договорились?
  Мирия моргнула и перестала хныкать, став очень серьезной.
  - Мне снятся плохие сны, - доверительным тоном сообщила она мне, - Мне снится, что я хожу ночью по городу и делаю разные плохие вещи. Я никогда-никогда на стала бы так делать. Но во сне все равно делаю. Не хочу, но делаю.
  Я бросила взгляд на учителя, тот кивнул, мол, продолжай.
  - Мне тоже снятся кошмары, - доверительным тоном сказала я девочке, - правда, я почти их не помню. Но все равно, когда просыпаюсь, мне бывает страшно. Знаешь, у меня есть оберег, который помогает мне не бояться. Хочешь, принесу тебе?
  - Да, - она кивнула.
  - Но мне нужно знать о твоих кошмарах чуть-чуть поподробнее, чтобы оберег лучше работал. Расскажешь? Это очень важно, ты же понимаешь?
  Девочка покосилась в сторону своего отца, поджала бледные губы и подсела еще ближе ко мне, вцепившись в воротник моей куртки.
  - Когда я хожу во сне по городу, я словно выше, чем обычно... выше, чем папа. Я могу заглядывать в окна, и иногда мне для этого даже приходится наклоняться, - ее шепот стал еще тише, - и еще, у меня не всегда мои руки и ноги. Голова всегда моя, а руки и ноги - нет. И еще... еще я не одна.
  Она снова всхлипнула и уткнулась носом в мое плечо. Волосы упали вперед, обнажив сзади шею. Я пригляделась, убрала закрывавшие ее плечи локоны и тихонько позвала:
  - Этал, посмотри на это.
  Обережник прищурился, приблизился, разглядывая темные пятна, шедшие вдоль позвоночника от места между лопаток до самого затылка ребенка. Хмыкнул и внезапно пристально глянул на меня.
  - Тебе это знакомо?
  Как же мне хотелось в этот момент сказать "Да"! "Да, я видела такое в одном местечке неподалеку от устья Мутной. Такие пятна остаются, если человек столкнулся с очень редким видом ши - полуночным янезнаючто". И бровь так умно приподнять.
  - Нет, конечно, - еле слышно буркнула я, чувствуя себя еще более бесполезной, чем обычно.
  Учитель с выражением легкого разочарования поджал губы и потянулся к пакетикам.
  - Это, - сказал он, поглядывая на притихшего у дверей хозяина дома, - оградит ее от почти всех возможных темных. Я оставлю вам весь пакетик. Но... не думаю, что ши здесь вообще хоть как-то замешаны. В доме очень много хранов - уверен, ни один сюда не проберется. Пятна... если это не синяки, возможно, это какая-то лихорадка. Так что лучше обращайтесь не ко мне, а к доктору.
  - Но кошмары, Этал, - возразил Гин, вскидывая руки, - разве это нормально, что ребенку снится такое?.. Она ведь даже говорить о них боится, ты же видел!
  - А вы больше ее расспросами донимайте и ши сюда приплетайте. Еще раз говорю - идите к Кер Парде.
  Обережник подсел ближе к изголовью, протягивая Мирии горячий напиток.
  - Пей осторожно. Это не очень вкусно, но терпимо, - бесхитростно заверил он ребенка. Девочка, видимо, поняла, что споры с моим учителем результатов не дадут, забрала кружку и принялась делать маленькие глоточки, морща нос, но не останавливаясь.
  - Так, я еще кое-что хотел узнать, - Этал поднялся с кровати и кивнул Гину, - давай спустимся вниз, я и с женой твоей хочу переговорить.
  Мужчина встрепенулся, открывая двери и пропуская гостя вперед. Обережник ткнул пальцем в меня.
  - А ты пока собери остальные порошки и того... выполни обещание, спой песню.
  Я показала ему в след язык и тут же услышала смех Мирии.
  - Ты не подавись там. Пока допиваешь, подумай, про что хочешь песню услышать.
  Уложив свертки обратно в сумку, я подошла к окну и выглянула на улицу. Прямо напротив стоял соседский дом, такой же двухэтажный, с небольшим чердачным окошком под двухскатной крышей. Оранжево-красная черепица в солнечный день, должно быть, выглядело очень радостно, но сейчас в щели набилась снежная крошка, хмурое небо поглотило яркий цвет, сделав вид за окном более чем унылым.
  Все окна дома напротив были плотно завешены портьерами песочно-оливкового цвета, на каждом подоконнике стояло по два-три цветка в горшках.
  - Таэн, а ты тоже думаешь, что я просто болею? - услышала я голос Мирии позади себя и повернула голову.
  Девочка сидела, свесив босые ноги с кровати, и смотрела на меня огромными серьезными глазищами. В руках она все еще сжимала кружку, пустую, пахнущую одной из самых мерзких защитных смесей.
  Я замялась. Для меня, неопытной в этом вопросе ученице обережника, все выглядело как самое настоящее воздействие темного. Но Этал тревоги бить не стал, а он знал свое дело, иначе к нему бы не бежали за помощью чуть что.
  А если он все же ошибся? Что, если это действительно какой-то редкий ши, на которого не действуют все находящиеся в доме храны? Мы уйдем, придет доктор и станет поить ребенка другими мерзкими порошками, а кошмары никуда не денутся. Я-то своих хотя бы не помню...
  Я покосилась в сторону двери, напрягая слух - голоса доносились снизу, достаточно тихо. В конце концов, Этал вряд ли станет исполнять свою угрозу, просто поорет для верности. Другое дело, что комната насквозь пропахла наром, а наузов здесь было столько, что моя голова могла просто не выдержать.
  - Таэн, - окликнула меня Ири, так и не услышав ответа.
  - Тссс, - я приложила палец к губам, выдохнула и сдернула с шеи амулет.
  
  ***
  Этал отложил перо в сторону и забарабанил толстыми пальцами по прилавку.
  - Так, - протянул он себе под нос, водя взглядом по неровным строчкам, - повторяющиеся дурные сны, пятна на запястьях, лодыжках и шее, похожие на синяки, но не болезненные. Для защиты были использованы следующие обереги: травяной узел- пугач, перья сороки и дятла, подшитые перекрестной нитью... так, так...вроде ничего не забыл.
  Мужчина потянулся и зевнул, широко разевая рот. Сегодня стоило закрыть лавку пораньше - он сильно утомился за весь день. После Гина ему пришлось отправляться к Номики в ее таверну, чтобы перепроверить все знаки на бочках с винами. Естественно, девчонку пришлось тащить следом, чтобы не болталась без дела. Хорошо хоть она вела себя смирно и не вертелась под ногами.
  Этал прислушался и, насупившись, уставился на дверь. Этот день грозил никогда не закончиться. Что, весь Сомуат дружно решил бороться с темными?
  - Привет, - внутрь заглянул Шеан, - ты не занят?
  - Нет, - проворчал обережник, откидываясь на спинку стула, - ты заходи давай, и дверь за собой прикрой.
  Мужчина послушно захлопнул двери и принялся топать ногами, стряхивая снег с сапог.
  - Какие новости? - как бы между прочим поинтересовался он, стаскивая с рук перчатки.
  - Сегодня девчонку на работу брал, - выпятил нижнюю губу Этал и хитро глянул на друга из-под густых бровей, - Не знаю, выйдет ли из нее когда-нибудь обережник, но с малыми ладить она умеет.
  - Да она сама еще ребенок, чего ж ей не ладить? - хмыкнул Шеан, вытирая ладонью мокрую от потаявшего снега шею.
  Обережник задрал брови, отчего лоб собрался толстыми складками:
  - Ты думаешь, в этом все дело?..
  И скривил рот, словно старался сохранить какие-то слова несказанными. Шеан удивленно посмотрел на него и пожал плечами. Подошел поближе к камину, чтобы согреться.
  - Сейчас, наверно, работы у тебя невпроворот, - заметил он.
  - Да как обычно, - Этал закрыл чернильницу крышкой и взялся складывать письмо, - кому-то знаки подновить, кому-то наузы заменить. В общем, не напрягаюсь, если ты об этом.
  - Но ведь время темное, - Шеан поворошил угли кочергой, разбудив яркие искры, - Зимой на дорогах всегда было опасно.
  - Ну так то на дорогах. А в городе, сам подумай, оберегов полным-полно. И внутри, и снаружи, и под землей и булыжником. Так что только если хран пришел в негодность, тогда и идут ко мне. Слушай, я бы хотел уже домой пойти, но сначала мне нужно к Банману. Не составишь компанию?
  - Без проблем, - кивнул Шеан, надевая перчатки обратно, - Что, нужны храны перед путешествием?
  - И это тоже, - хмыкнул Этал, пряча письмо за пояс, - и это тоже.
  Он погасил огонь в камине, проверил все окна и закрыл на второй замок склад. Оделся в тяжелый меховой шарф и закрутил вокруг головы платок - несмотря на комплекцию, обережник плохо переносил морозы. Кивнул Шеану и они вышли на улицу.
  Этал топал чуть впереди, спрятав нос в воротник. Будь у него сейчас побольше времени и желания, он бы высказал другу все. И за девчонку, которая ему и даром не сдалась, и за участившиеся визиты вроде как к нему, но как всегда без особых на то причин.
  В этот раз Шеан, между прочим, так и не сказал, за коим шенгром явился в лавку. В следующий раз Этал вывесит на двери бумажку с часами, по которым Таэн работает. Да, больше всего он ненавидел влезать в чужие дела, но сколько же можно было это терпеть?
  
  8
  Все ее зеркала почернели! Она хваталась за одно, потом за другое, крутила и так и сяк, оглядывая обе стороны, но безуспешно. Они тряслись в ее руках и были потрескавшимися и абсолютно черными.
  Невидимка отбросила в сторону тряпку с ненужными зеркалами и подскочила к окну. Полчаса, не больше, и солнце скроется за почерневшим горизонтом. Наступит ночь, и тогда кеку-то доберется до нее. Пальцы бессознательно ныряли в многочисленные карманы куртки, стараясь найти хоть какой-нибудь хран. Пусто, пусто, пусто!
  Вэй вытерла взмокший лоб и протяжно выдохнула. Надо взять себя в руки, успокоиться. Милт сказал, что ничто их не задержит и они вернутся до заката. Он оставил здесь свою сумку, в той комнате, поэтому просто не мог не возвратиться.
  "Таэранг, безголовая ты задница, пусть так и случится!" - девушка сжала кулак и хватила им по стене. И как только она позволила уговорить себя остаться в этой лачуге! На что надеялась? Что сможет уйти?
  Невидимка уставилась на дверь, запертую на засов, и поежилась. Она плохо помнила, как они добрались до домика, и даже не была уверена, лес за стенами дома, или же голая степь.
  - Я же только что смотрела в окно, - девушка нахмурилась и снова глянула сквозь кусочек слюды. Но солнце уже село.
  По шее пробежал холодок, похожий на прикосновение ледяных пальцев кеку-то.
  Вэй в отчаянии оглядела комнату. Может, в комоде что-то осталось? Веточка нара, обрывок нитки, шнурка... Она с трудом отошла от стены и аккуратно потянула на себя верхний ящик. Пусто. Второй долго не поддавался, а поддавшись, с грохотом сорвал крепления и перекосился. Вэй задержала дыхание, прислушиваясь. Тишина. Упрямо поджав губы, девушка дернула за круглую ручку сильнее, но ящик застрял намертво, перекрыв доступ к нижнему.
  - Идиотская дура! - Невидимка в ярости пнула комод ногой и снова бросила взгляд на окно. Кажется, пошел снег - за полупрозрачной слюдой в чернильной темноте угадывалось движение.
  Вэй завороженно следила за смутным мельтешением, невольно выглядывая во всей этой мути лицо ши.
  Они не успеют. Девушку пробрала дрожь, пронесшаяся по голове, скатившись по шее на спину, и нырнувшая за шиворот. Может, темный смог избавиться от орденского заклинания и убил Милта? Нет, скорее это Милт. Он посчитал ее лишней и решил не возвращаться. Его сакр сказала ему, что девчонка больше не нужна, и ее можно бросить!
  Знающий оставил ее на смерть, вот что!
  Паника начала душить, давить на грудь. Ноги отнимались от страха и подкашивались, пальцы рук судорожно подергивались.
  Невидимка закричала и с силой ударила себя по лицу. Она не для этого так долго боролась со своим прошлым, чтобы теперь спасовать! Не может быть, чтобы со всеми знаниями она не смогла защититься от какого-то несчастного ши!
  В окно постучали. Тук-тук-тук. Вэй сплюнула себе под ноги. Нужно было идти в закрытую комнату. Там лежала сумка Милта, в ней, возможно, кроме собранного барахла, получится найти и что-нибудь полезное. Вот только открывать эту дверь девушке отчего-то совсем не хотелось. Невидимка даже не могла долго смотреть на нее. С другой стороны, умирать от рук кеку-то она тоже не собиралась.
  Шипя проклятия сквозь крепко сжатые зубы, Вэй сделала несколько неуверенных шагов в сторону закрытой комнаты, и каждый шаг отзывался протяжным скрипом рассохшихся досок. Теперь стоило только протянуть руку и коснуться дверной ручки.
  Тук-тук-тук!
  - Да откроешь ты или нет!
  Вэй застыла с протянутой рукой и широко распахнутыми глазами, молясь Таэрангу о том, чтобы ей все это почудилось.
  Тук-тук-бряк! Что-то с силой ударилось в окошко.
  - Вэй! Где тебя носит, шлюшка маленькая?! Не слышишь что ли? Стучат!
  Невидимка заскулила и осела на пол, закрывая ладонями уши. Он все-таки проснулся! Она разбудила его, и теперь будет очень-очень больно!
  - Ну здравствуй, Вэй, - раздался над ухом безучастный голос, и запахло подсельщиком.
  
  Вэй тихо приподнялась на руках и села. Было слышно, как трещит прогорающая древесина и все, больше ни звука. Лауншар сидел снаружи возле костра, не сводя взгляда со спящего Милта, глаза поблескивали на темном лице. Темный даже не посмотрел в ее сторону, когда Невидимка отбросила в сторону покрывало и медленно встала на ноги.
  После кошмарного сна коленки были слабыми и дрожащими.
  Она выглянула из-под навеса, пытаясь понять, сколько сейчас времени, и прошипела проклятье. Уже третью неделю тучи закрывали небо: в некоторые дни солнца не было видно, что уж говорить о звездах? Бросила взгляд туда, где должны были лежать зеркала - все они были на месте, и каждое отражало не хуже, чем когда девушка их покупала. Вэй поплотнее закуталась в плащ и снова выругалась. Сон ушел безвозвратно, и неуклонно тянуло достать из сумки храны и перебрать их.
  - Сколько времени прошло? - спросила она, возвращаясь обратно и кладя на колени сумку.
  Ши не ответил. Вэй исподлобья посмотрела на нодду. Орденец после сожженной деревни все время держал темного под контролем, поэтому Невидимка так и не узнала, что же произошло в доме знающей, и как ко всему этому отнесся сам Лауншар. Она чувствовала, что в неподвижной, напряженной фигуре скручивалась узлами, ходила ходуном такая огромная сила, что как только Красильщик освободит ши, их обоих накроет ею с головой.
  И да, Вэй беспокоилась вовсе не о знающем, а о себе. Милт теперь старался держать Невидимку поближе к темному, так что, если что-то случится, она попадет под руку первая. Конечно, орденец не пытался так себя обезопасить, он, казалось, вообще не замечал в Лауншаре настоящей угрозы. Просто цель их путешествия была уже близка.
  То, для чего Невидимка понадобилась знающим, находилось совсем не за горами, и Красильщик перестраховывался.
  Вэй достала небольшой мешочек, наполненный оплетенными шнуром камнями, развязала, принялась пересчитывать обереги. Бесполезность занятия была более чем очевидна, но привычка - такое дело, которое успокаивает.
  Что, если Лауншар после убийства знающей тронулся умом? Вообще, каково для темного убить воплощенную сакр? Маленькая Таэн говорила, что нодду доводилось уничтожать кинаши, и вполне успешно, но орденец - не темный охотник. Может, сейчас в двух шагах от нее сидел кто-то другой. Тот, рассеченный, с единственным глазом, вызывающим такой приступ ужаса, что хочется быстрее умереть, лишь бы этого не видеть. Может, от настоящего Лауншара за эти дни не осталось ничего?
  И что, если это таинственное хранилище, к которому они шли, станет ее могилой?
  Вэй сжала в руках мешочек с оберегами, почувствовав вновь зашевелившийся внутри страх. Кошмарный сон, не снившийся вот уже лет пять, посетил ее не просто так. Она дрожащими пальцами нащупала другой сверток, развернула его.
  - Лауншар, ты слышишь меня? - позвала Невидимка, одновременно накручивая на левое запястье длинный кожаный шнурок.
  Темный даже не пошевелился. Девушка хмыкнула, храбрясь, и покосилась на спину спавшего орденца. Как жаль, что добраться до него даже до спящего невозможно. Хотелось вскрыть ему горло и смотреть, как он умирает. А еще лучше было связать Красильщика и выпытать из него все, что он скрывал.
  Например, про это дрянное хранилище. Вэй всю свою самостоятельную жизнь собирала любую информацию о различных схронах, заброшенных деревнях и прочих местах, где можно было бы отыскать редкие вещицы. Она слышала столько историй о таинственных захоронениях, расположенных то там, то тут, столько "достоверных" историй, мало чем отличавшихся от невероятных сказок, что одно их перечисление заняло бы половину дня.
  Но про древнее хранилище, запечатанное Орденом сразу после окончания войн, она слышала впервые. Что же там находилось? Раз пришлось приложить руку знающим, то без сомнения в нем кишели ши, причем такие, о которых она вообще могла и не знать. Это раз. Милт разыскивал информацию о Человеке со Злых гор, значит, в хранилище также было спрятано что-то, связанное с Изменением. Это два. И она, Вэй, двадцатипятилетняя охотница за различным древним барахлом, была совершенно бесполезна в этом забитом темными месте, тем более что в подчинении у Милта находился Лауншар. Это три.
  Однако за ней сейчас следили так же тщательно. Что, если ее навыки играли далеко не самую первую роль? Что, если она была просто человеком, которого насильно тащили к запечатанному Орденом хранилищу, заполненному ши?
  Никто ведь ей так и не рассказал, каким образом открывается это хранилище.
  Вэй недобро улыбнулась и принялась рыться в сумке. Ей до последнего не хотелось использовать этот хран, но ситуация складывалась такая, что можно было пожертвовать пятеркой-другой лет жизни. Осторожно переложив сверток, отданный Стариком, девушка взяла в руки небольшой мешочек из черной ткани. В нем, завернутый в две тряпицы лежал самый дорогой хран, за который ей только приходилось платить. Она купила его три года назад, после опасного путешествия в степные могильники на юге, но, к счастью, воспользоваться им тогда не пришлось.
  Чуть подрагивающими пальцами она развязала узел, за ним второй. Внутри оказался серо-зеленый высохший комок, все еще пахнущий травами и землей. Вэй, придерживая его левой рукой, осторожно отломила крохотный кусочек и отправила в рот. Язык обожгло словно от крапивы, сердце заколотилось сильнее, заныли почки. Голова закружилась, словно от очень крепкого курева. Дождавшись, когда ей полегчает, Невидимка вытерла потекший нос и мокрые от слез щеки рукавом.
  "Что ж, теперь посмотрим, какой темным сможет ко мне приблизиться безболезненно", - злорадно подумала она, спешно заворачивая хран в тряпицы, и подняла голову.
  Теперь Лауншар смотрел на нее.
  - Что же, - хрипло засмеялась она, - посмотрим, что там в вашем запечатанном хранилище.
  
  ***
  Я убрала со стола не пригодившиеся ингредиенты и стала раскладывать следующие. Полоски телячьей кожи, овечьей, лошадиной, нитки из хлопка: простые, крученные двойные, крученные тройные с вплетенным конским волосом. Подумала и добавила образцы дуба, граба и ясеня.
  Обреченно вздохнула и сняла с шеи амулет. В этот раз было полегче - только слегка начало мутить, да дышалось тяжело. Возможно, я уже привыкла к ощущениям, или эти заготовки содержали меньше силы, чем прошлые.
  Решив начать с древесины, я сжала в кулаке кусочек ясеня и прикрыла глаза, вспоминая свои утренние ощущения. Вся комната Мирии была заполнена безумной смесью обережных запахов и вкусов, между которыми ловко проскальзывал, не касаясь ни одного, смолянистый след темного. Девочка пропиталась этим запахом с ног до головы, а пятна на ее руках и ногах казались черными движущимися тенями, живыми и беспокойными.
  Ясень был бесполезен: он никак не мог зацепить следов темного в моих воспоминаниях. Я поменяла его на дуб - результат был тот же, даже не пришлось особо вслушиваться. Древесина вообще казалось очень мягкой, очень спокойной, и могла зацепить только медлительных ши, расплывшихся в нескольких направлениях. Проверила для верности и граб, и тоже отложила в сторону.
  Занялась нитями - с ними всего было куда как интереснее. Этал рассказывал мне, что стоило добавить в волокно какой-нибудь элемент, завязать лишний узел, как свойства храна менялись от небольшого усиления - ослабления до смены сферы действия. На самом деле, даже одинаковые с точки зрения моего учителя нити отличались, и иногда достаточно сильно. Это-то и понятно: хлопок, лен, шерсть получались в разных условиях, прялись в других, и случайно попадание дополнительных примесей вроде земли, семян других растений, птичьего пуха просто оставалось незамеченным.
  Единственной отозвалась двойная крученная, перепутавшись сразу с несколькими тонкими дорожками, оставленными присутствием ши. Я устало улыбнулась и быстро записала ее обозначение на листике.
  Настала очередь кожаных полосок. Вот проверю их и закончу на сегодня. След темного почти истерся из памяти, затерялся среди нитей и дыма оберегов. Даже чувства отвращения и страха, испытанные мной в комнате Мирии, потеряли остроту.
  Слабо отозвалась телячья кожа. Я записала и ее, но поставила рядом знак вопроса. Мне начало казаться, что кое-какие особенности ши были уже придуманы мной, а не существовали на самом деле, и именно с ними пересеклась сила заготовки.
  Убрав не годившиеся ингредиенты обратно в мешок, я пересмотрела все, что записала на листке. Список получился жиденьким. Три часа работы обернулись жалкими десятью наименованиями, из которых один пункт был под вопросом, семь цепляли темного, но очень слабо, и только два могли показать достойный результат.
  Придется возвращаться туда. Это и так было понятно с самого начала - слишком сложным и непривычным оказался темный, чтобы с ходу разгадать его. Но придется быть осторожной. Мне достаточно будет просто добраться до площади, потому что там запаха темного было еще больше, чем в спальне ребенка, но если меня там кто-то заметит из жильцов и донесет об этом Эталу - ничем хорошим для меня это не закончится.
  Кстати, о жильцах. Я взяла в руки другой лист, на котором были изображены квадратики и кружочки, кое-где помеченные крестиками и перечеркнутые множеством линий. Мало бы кто догадался, но это была карта моего производства, отображавшая расположение домов на площади, направление следов темного и их максимальное скопление.
  Было бы верно предположить, что больше всего следов окажется возле дома Мирии, однако это оказалось не так. След ши пересекал площадь из края в край, словно его обладатель заходил в гости то к одному жильцу, то к другому, а жил непосредственно в клумбе.
  Это значило, что остальные тоже могли страдать кошмарами, но отчего-то не обращались за помощью к Эталу.
  Я зевнула, прикрывая ладонью рот, и убрала план и список ингредиентов обратно в ящик стола. Поднялась и затолкала под кровать мешок, набитый различными заготовками, часть из которых была мной втихомолку позаимствована у обережника, погасила свечу и растянулась на покрывале.
  Наконец-то я наткнулась на то, о чем мечтала с самого начала обучения у Этала. Мы столкнулись с неизвестным темным, против которого бессильны известные обережнику наузы. Правда, учитель вообще не верил в то, что это были проявления темного, так что не стоило ожидать от него дальнейших действий.
  Но я-то знала, мало того, я могла попытаться противостоять этому ши. Могла создать первый оберег, не позаимствованный у орденцев, доказав, что от моей силы возможно получить пользу. Наверное, я даже имела права как-то назвать этого темного.
  За стенкой заиграла скрипка. Мой сосед был явно пьян - фальшивил; мелодия несколько раз спотыкалась, потом начиналась с середины куплета. Я вздохнула и повернулась набок, натягивая на себя покрывало. Идти и ругаться с ним не хотелось, тем более что скоро это должен был сделать кто-нибудь другой.
  Мне не хотелось в этом признаваться, но все же. С тех пор, как амулет покинул шею и удушающий скользкий запах темного проник в моих легкие, я боялась. Страх не оставлял меня, пока я шла вместе с Эталом через опутанную следами ши площадь, стараясь делать вид, что все нормально, пока неслась, словно конь, домой, пока составляла список, через силу вызывая в памяти образ. Протяжные звуки и ночная темнота точно вернули меня в спальню Ири, сделав образ в моей голове ярким и свежим.
  Скрипка замолчала так же резко. Уснул, наверное. Но вернувшаяся тишина не принесла успокоения. Теперь я могла слышать, как за окном стучался в решетку оберег, а на чердаке носились мыши. Рука скользнула под подушку и нащупала там дощечку. Дощечку с моим именем и долгой историй, протянувшейся в обе стороны от момента ее появления. Я побывала в Мертвых Степях и вернулась оттуда, я путешествовала вместе с самым страшным ши, и он не раз спасал мне жизнь. Я уничтожила хоровод гурангов, не испугалась мокроухов, сдружилась с Шеаном, в конце концов! Что мне какой-то невиданный темный, приносящий дурные сны маленьким девочкам?
  Я фыркнула, увалилась на живот и уткнулась лицом в подушку. Эта была хорошая попытка, но менее боязно мне не стало.
  
  ***
  Госпожа Релай едва могла двигаться сама. Лио видела животы и побольше, и женщины не то, что ходили, а до последнего продолжали работать по дому. А жена господина не могла и шагу ступить самостоятельно.
  Лио распахнула дверцу кареты, позволяя слугам подсадить женщину на ступеньку. Релай скользнула равнодушным взглядом по сопровождающей и устало откинулась на подушки. Следом за ней прошмыгнул сухонький лекарь, приставленный к госпоже, наверное, месяц назад.
  Лио поклонилась и закрыла дверцу. Вряд ли что-то случится с ними по дороге, но вот на месте, так далеко от башни... госпожа Релай выглядела совсем не здоровой. Рос только живот, а она сама, наоборот, худела. Оставалось надеяться, что старый лекарь знает свое дело.
   Было ли это из-за размолвки с господином? Лио не часто виделась с женой Го Тана прежде, поэтому не могла судить о том, насколько сдержанной женщина могла быть, однако сейчас было не похоже, чтобы беременная была расстроена, раздосадована или испугана своим отлучением.
  Лио еще раз проверила упряжь, дала знак кучеру. За ним последовали два вирийских мечника, тут же оказавшись по обе стороны от кареты. Темный охотник задержался, проезжая мимо девушки, словно бы с насмешкой посмотрев ей в глаза.
  Лио сжала зубы, в очередной раз злясь на себя, что не смогла уговорить ни одного из трех найденных знающих. Они с готовностью прибыли в башню, но в этот раз не остались на ночлег, предпочитая остановиться в постоялых дворах у стен, ну а о том, чтобы сопровождать госпожу, вообще не было речи. Все как один отказались наотрез, ничем не объясняя это.
  Поэтому пришлось соглашаться на кинаши. Найти его получилось только в Заселье, и цена его услуг сильно возросла в тот момент, когда он увидел Релай.
  Лио надела шлем и запрыгнула в седло, быстро нагнав карету и пристроившись чуть позади охотника. Этот низкое и тощее бледнокожее существо за то недолгое время своего пребывания в башне успело вызвать в ней стойкую неприязнь и заслужить недоверия. Ожидая, пока откроют ворота, женщина обернулась, чтобы взглянуть на окна кабинета Го Тана.
  Ей предстояло провести весь остаток зимы в одном доме с госпожой Релай, в то время, как брат оставался в башне, совсем один и без поддержки.
  
  ***
  Сегодня был на редкость удачный день.
  Начать с того, что наконец-то установилась солнечная погода, ветер унялся и больше не швырял в лицо колючий снег. Правый глаз Таэранга висел невысоко над крышами Сомуата и, казалось, присматривал за мной.
  Ранним утром в город вошел караван, кажется, из Ридзо, везший товары дальше, в Изхиан и еще западнее. Караванщик чуть ли не от самых ворот послал мальчишку к Эталу, и лавочник, собрал свой чемодан и нехотя оставил лавку на меня, исписав предварительно отрезок бумаги дюжиной заданий.
  И это были самые приятные поручения, когда-либо полученные мной от учителя. Расчистить снег перед складом и проверить, не скапливается ли где на полках влага? Не проблема! Заодно можно набить карманы кое-какими заготовками и даже стянуть парочку редких ингредиентов из свертков на самом верху. Все, конечно, только для благой цели и с обещанием вернуть в случае ненадобности.
  Доставить несколько оберегов в две лавки и одному состоятельному горожанину? Без вопросов! На обратном пути ничего не стоит совершенно случайно оказаться возле дома Мирии и опробовать позаимствованные храны.
  Когда я вернулась в лавку, Этал был уже на месте, задумчивый и раздраженный.
  Идти домой и не мешаться под ногами? В другой раз я бы надулась на такую просьбу, но не сегодня, когда отменно совпавшие со следами темного обереги жгли сквозь сумку, а руки так и чесались состряпать из всего этого свой первый хран.
  Ворвавшись в комнату, я щелкнула дверным замком и, сдернув с плеча сумку, вывалила все добро на неубранную постель. Сверток с бусинами порвался и они раскатились по всей кровати, а некоторые со стуком попадали на пол, закатываясь кто куда. Я ругнулась и махнула на них рукой - потом подберу, все равно от них толку не было. Отобрав нужные мне вещи, еще раз сверившись со списком и громко пообещав Мирии, что она скоро будет в порядке, я уселась на полу и принялась мастерить самую странную и самую могущественную в моей жизни куклу.
  
  ***
  Дорога обошлась без происшествий, как и предвидела Лио. Снег утих на долго, и даже не успел толком занести горную дорогу. Хозяйка почти не покидала кареты, общалась только с лекарем, а темный охотник всегда оказывался с другой стороны от повозки.
  Проблемы начались сразу же, как только сопровождавшие солдаты ввели Релай под руки в дом. Женщине было холодно, а протопить мгновенно огромное поместье - невозможно, ее тошнило, и лекарь гонял и воинов, и Лио то за тем, то за другим. Потом хозяйка заявила, что ей не нравится дом, и вот тогда Лио пришлось доходчиво объяснить, что приказ Го Тана не обсуждается.
  Только поздним вечером она смогла сесть за написание письма.
  
  В этой глуши один день походил на другой, и женщина не могла с уверенностью сказать, когда именно это случилось. В одну из ночей она проснулась с осознанием, что кто-то кричал. Сны Лио снились крайне редко, поэтому она сразу же бросилась в комнаты госпожи. На требовательный стук выглянул сонный лекарь, прикрывая тонкой ладошкой пламя свечи.
  - Что с хозяйкой?
  - Спит она, - с легким раздражением ответил старик, - и мне тоже хотелось бы: холодно.
  - А кричал кто? - Лио отодвинула лекаря в сторону, и заглянула в комнаты. Релай лежала на светлых простынях темным пятном и чуть слышно прихрапывала. Лекарь осуждающее посмотрел на нарушившую покой женщину, саркастически задрав косматую седую бровь.
  - Зверь какой-нибудь, - хмыкнул он, - но что до меня, то я ничего не слышал. А может, приснилось тебе?
  Лио ничего не ответила, изрядно смущенная этим недоразумением. Она привыкла доверять своим глазам и ушам, никогда не предаваясь рассуждениям: а не показалось ли это ей, и ни разу не обманулась. В ушах все еще звенело эхо крика. Может, кричал кто-то из солдат или прислуги? Их комнаты находились в другой части дома, так что старик и правда мог не слышать...
  Махнув лекарю, Лио быстрым шагом покинула спальню госпожи и бросилась по темному коридору. Возле двери, ведущей на кухню, ее поджидал темный охотник. Его глаза уже не казались такими желтыми, но все равно светились в темноте, как у зверя. Лио сбавила шаг, мысленно костеря кинаши на все лады. Она так и не смогла привыкнуть к нему, каждый раз испытывая необъяснимое отвращение.
  - Что ты здесь делаешь? - женщина подозрительно прищурилась.
  - Хожу, - кинаши наклонил голову в приветственном жесте, сверкнув глазами, - проверяю, все ли нормально. Я так вижу, ты занята тем же.
  Лио ничего не ответила, только чуть дернула плечом.
  - Все в порядке, - темный охотник развел руками; широкий рукав шелковой блузы скользнул по бедру капитана, - в доме нет посторонних.
  - Я слышала крик, - женщина брезгливо отодвинулась от кинаши.
  - Крик? Скорее всего, это был сон. В доме никто не кричал, все спят.
  Лио заколебалась: поверить ли этому нечеловеку на слово или же убедиться самой? В народе ходила такая присказка: нет верности надежнее, чем купленная за деньги, и каждый раз при этом подразумевали кинаши. Если охотнику платили, то никто уже не сомневался в результате.
  - Ладно... - она задумчиво потерла затылок, - но если что-то случится...
  - Непременно ты узнаешь об этом первой, - темный охотник чуть улыбнулся и скользнул в темноту коридора.
  Когда Лио вернулась в свою комнату и опустилась на кровать, на мгновение ей показалось, что в целом доме она одна.
  
  ***
  В обеденной зале как назло в этот вечер было пусто. Сколько помню, под конец дня здесь всегда сидели двое-трое жильцов, иногда каждый уткнувшись в свою кружку, иногда собравшись в компанию. Горланили песни, спорили о том, пойдут ли башни войной на безбашенные земли и травили анекдоты. Именно на это я и надеялась, покидая свою маленькую, заваленную заготовками хранов и исписанными страницами, комнатку.
  И вот тебе на. Пустые столики, маленькая масляная лампа над входом на кухню и целый кувшин вина для меня одной. Уставший за день хозяин отправился к себе час назад, сосед-скрипач, на которого оставалась последняя надежда, проковылял по лестнице, старательно, но безрезультатно прикрывая фонарь под глазом и разбитую губу.
  А мне ведь всего и надо было, что выпить под гул чужих голосов, чтобы хоть на часик-другой перестать думать об Ири... и бояться.
  - Он никуда не ушел, - сказала она мне, прижимая к груди подаренную куклу-оберег, - я не вижу больше снов, зато вижу его.
  - Где? - я присела на корточки, молясь Таэрангу о том, чтобы в этот момент из лавки не вышел Этал.
  - На улице. Я проснулась ночью и посмотрела в окно, и увидела его. Мне кажется, - она сжала губы, блеснув глазами, - мне кажется, он теперь приходит к маме. Или к папе. Потому что ко мне не может. Таэн... ты сделаешь и для них куколок? Пожалуйста.
  "Еще парочка таких куколок, - подумала я, - и Этал незаметно для себя разорится".
  - Я что-нибудь придумаю, - я потрепала Мирию по голове, гадая, как бы побыстрее спровадить ее от лавки, - А разве твои родители не будут волноваться? Давай, я провожу тебя, а ты мне все подробно расскажешь.
  - Он очень страшный, - заявила девочка и тут же добавила поспешно, - и высокий, до второго этажа достает. А еще он похож на тетку Лотт, правда не всегда.
  - А кто это?
  - Соседка наша, с того дома, что с красной крышей. Ее окна прямо напротив наших. Папа говорит, что она напоследок совсем умом тронулась. Таэн, может, ей тоже кошмары снились? Давай ты и ей куклу сделаешь!
  Всю дорогу к ее дому Ири говорила и говорила, предлагая одарить чудесными куколками сначала всех ее соседей, потом ближайших к ним из Хворого переулка и с каждой минутой была все ближе к тому, чтобы запросить их для всего Сомуата. Я отшучивалась, слушая ее вполуха и не принимая всерьез. С какой стороны не послушать, ее рассказ был похож на детскую страшилку. Наверное, приснилось или в полудреме привиделось. Не мог же темный размером с дом незамеченным разгуливать по городу!
  Не дойдя трех улиц до дома, Мирия внезапно остановилась и сильно дернула меня за руку. Я удивленно уставилась на нее сверху вниз - все еще осунувшееся после долгого недомогания личико было серьезным, светлые бровки нахмурены, губы поджаты.
  - Обещай, что сделаешь кукол для папы и мамы, - строго сказала она, - Я не хочу, чтобы им такие же сны снились, что и мне.
  - Ты думаешь, взрослые испугаются детский кошмаров? - мой голос прозвучал слишком резко - голове не давали покоя мысли о том, как будет ругаться Этал из-за опоздания.
  - Моя мама очень боится крыс и мышей, - насупилась Мирия и нехотя добавила, - Я во сне их убивала и ела. И птиц. Иногда кошек, но кошки очень быстрые. Мама будет просто в ужасе от этого, я знаю. Папа, наверное, тоже.
  Я заставила удивленно задравшиеся брови опуститься и покачала головой. Неужели это были сны гигантского кошачьего грыза, плюнувшего на действовавшие на него обереги?
  - Таэн, только не рассказывай об этом никому, - тихо попросила девочка и отпустила мою руку, - это очень мерзко и неправильно. Когда я смотрю на птиц, или вижу крысу, я тут же думаю о том, какими они были на вкус.
  - Хорошо, Ири, - я потрепала ее по голове поверх шерстяного платка, - что-нибудь придумаем. И я точно-точно никому не расскажу о твоей тайне!
  Отправив, наконец, ребенка домой, я ненадолго задержалась, разглядывая дом "сумасшедшей тетки Лотт". Сняла амулет и поморщилась, оказавшись опутанной черными жгучими следами темного. Нет, это не могло быть кошачьим грызом, даже стань он размером с Киреноидскую башню. Вся площадь казалась покрытой угольной паутиной, только возле окна Ири следов стало меньше.
  Наверное, самым верным делом было рассказать обо всем Эталу, но этого всего за какие-то две недели накопилось больше чем достаточно. Я снимала амулет в доме Гина, наплевав на запрет обережника, я таскала со склада дорогие ингредиенты, которые потом стали детской игрушкой, якобы защищавшей от неизвестного темного, которого способны видеть только я, да маленькая девочка. И у которого иногда лицо сбрендившей тетки Лотт.
  Этал надавал бы мне по шее уже после первого признания, а после второго - выставил бы за дверь и ускорил бы коленом для верности. О том, что девочка знает вкус крыс, речь бы даже не успела зайти.
  Поэтому я просто вернула амулет на место и бегом бросилась в лавку, на ходу придумывая оправдания. И, наверное, пойди все дальше обычным чередом, не пришлось мне сидеть в пустой зале, цедя совершенно неопьяняющее вино.
  Этал в этот день был не в духе. Настолько не в духе, что даже не стал отчитывать меня за опоздание. Он сидел на моем месте возле окна, перебирая ворох листов, и недовольно барабанил пальцами по столу.
  - Станешь сегодня за прилавок, - не поднимая головы от исписанной страницы, буркнул мне учитель, - мне некогда.
  Я кивнула, торопливо вытряхивая себя из плаща, и нырнула к прилавку, усевшись на высокий табурет. Обычно это была самая непыльная работа, потому что за день могло зайти не более трех посетителей. Через полчаса меня начало клонить в сон, поэтому я развлекалась, как могла. Пересчитала все банки на полках, вспоминая, какие порошки и для каких смесей в них лежали; засунула нос в каталог, обращая внимания на то, какие страницы сильнее засалены, а какие - почти что новые. Но увлекательнее всего было бросать косые взгляды в сторону хмурого лавочника и пытаться разобрать мелких почерк на просматриваемых им бумагах.
  - Ерунда какая-то твориться! - Этал, наконец, перестал буркать в усы и громко выразил свое негодование. Он бросил очередной лист поверх рыхлой стопки уже просмотренных и примял сверху пятерней, широко растопырив пальцы.
  Я замерла и навострила уши. Ну же, расскажи, что случилось!
  Мужчина взъерошил густой темный волос на затылке и крякнул.
  - Нужно ехать к орденцам. А лучше звать их сюда.
  - Зачем? - невинно поинтересовалась я, еле заметно поморщившись при упоминании знающих. Подумаешь, храны умеют делать, эка невидаль!
  Обережник поглядел в окно, залепленное мокрым снегом и покрытое ледяным узором.
  - Нет, сам точно не поеду, - покачал он головой, словно не услышав моего вопроса, - после таких-то историй...
  - Да что не так-то!? - повысила я голос, помирая от любопытства.
  - Новые полезли, - бросил Этал и стал сгребать оставшиеся листы со стола, - и ничего их не берет.
  - Новые кто? - глупо переспросила я.
  - Грибы! - рявкнул он, безуспешно пихая кипу бумаг в шкатулку для писем, - Я ж грибами занимаюсь, да?! Вон та банка, чтобы грибы росли быстрее, вон та - чтобы хранились дольше! Тебе зачем Таэранг вообще голову дал?!
  Я прикусила губу, надеясь, что когда Этал проорется, он все же расскажет, в чем дело, но настроение у обережника сегодня поистине было хуже некуда. Он, наконец, запихнул письма в шкатулку, изрядно помяв большинство из них, и снова уставился в заледенелое окно.
  - Мне казалось, Орден всех темных давно изучил, - робко заметила я, подталкивая учителя к разговору, - разве нет?
  - Как выяснилось, нет! Вот тут, - Этал треснул по шкатулке, - три письма и один отчетов от старого знакомого, в которых описываются либо совершенно мне не знакомые ши, либо знакомые, но какие-то не такие. И знаешь, что в них не такого?!
  - Их ничто не берет? - повторила я слова учителя, возможно, несколько едко, - Но ведь в Сомуате-то такого нет, разве не так?
  Этал повернулся и посмотрел на меня исподлобья.
  - Один мой трактирщик заметил, что крыс стало гораздо меньше, хотя котов не прибавилось. Наверняка, этому есть какое-то другое объяснение, но... ладно, я ничего не говорил тебе.
  И он отправил меня домой, потому что я все равно ничем не могла ему помочь. Из головы не шел образ огромного темного с головой тетки Лотт, нафаршированного дохлыми крысами, как пирог мясом. Чем ближе солнце подкрадывалось к заснеженным крышам Сомуата, тем реальнее и реальнее становился ши. Я попробовала поискать способы уничтожить эту тварь, но стоило оберегу покинуть шею, как темный словно появился в комнате, притаившись за спиной.
  Вот так и получилось, что этим вечером я оказалась внизу, отчаянно желая компании, но вместо этого довольствуясь кислым вином в полном одиночестве.
  Мне было страшно, потому что к этому времени в моей представлении ши стал еще ужаснее; мне было неуютно, потому что маленькая девочка надеялась на мою помощь, и мне было стыдно, потому что уже второй раз я влезала в чужую шкуру борца с темными и второй раз, столкнувшись с неприятностями, собиралась сбежать.
  
  Вино хоть и не затуманило голову настолько, насколько хотелось, но подарило быстрый сон, наполненный мутной темнотой. И оно же подняло меня на ноги часа в три после полуночи, злую, с гудящей головой и пересохшим ртом.
  Засыпанный снегом Сомуат спал. За стенкой тонко храпел побитый сосед; улицы через три - четыре недовольно лаяла собака. Я торопливо зажгла свечу и потерла ладонями лицо, прогоняя сонное отупение. Достала из-под подушки дощечку и положила ее себе не колени, потом сверху усадила сделанную на День Урожая куколку.
  Ощущение, что что-то не так, никуда не делось. Я закуталась поплотнее в одеяло и постаралась не думать о темном Кине, незримо присутствовавшем в комнате.
   Если его не видно, не слышно, и сделать он ничего не может, то значит, его почти что нет. В отличие от страшного чудовища Мирии. Что, если прямо сейчас девочка тоже не спит и сидит в кровати, сжимая в руках мой оберег? А в окно видно огромного ши, у которого голова женщины, но она какая-то перекошенная и словно мертвая.
  Я настолько отчетливо представила себе эту картину, что меня пробрала дрожь. Неужели такое существо, действительно, могло разгуливать по городу?! Оно устроило во дворе Гина что-то вроде логова, и по ночам выходило и кормилось крысами и птицами?
  Его следами были опутаны все четыре дома, но не мог же он прятаться сразу во всех. Ири из-за него видела кошмары, а остальные? Больше к Эталу с подобными жалобами никто не приходил.
  - Таэн, иди и скажи обо всем Эталу, - наставительным тоном сказала я сама себе, - и это будет лучше всего.
  И легче всего. Можно даже не каяться в нарушении его запретов, в воровстве со склада и всем прочем, просто намекнуть, подтолкнуть. Ведь про крыс он сам уже знает. Осталось нарушить данное Ири слово и рассказать про ее сны.
  Вот только Этал не умеет создавать новые обереги. Он сам сегодня сказал - для этого нужны знающие. А пока хоть один доберется до Сомуата заснеженными дорогами, неизвестно, что случится с девочкой и со всеми ее соседями.
  Но защитить от темного - одно, а скрутить его, загнать в ловушку - совершенно другое! Все предназначенные для этого храны, которые Этал называл не иначе, как мухоловками, создавались совсем по другим принципам. Если обычные обереги находили пути темного и отталкивали его, то мухоловки наоборот, намертво вцеплялись в ши, чуть ли не срастались в ним в единое целое.
  И чтобы дотянуться до темного этим храном, нужно было как-то к нему приблизиться, подойти. Не все оказывались такими же безобидными, как уксусник.
  Я вздохнула, заставив пламя свечки испуганно заколыхаться. Не нужно обладать ушами, открытыми для сакр, чтобы понимать - эта затея обещала быть еще более опасной, нежели путешествие в Мертвые Степи под личиной кинаши. В этот раз, если что-то пойдет не так, Лауншар уже не спасет.
  - Ну и пусть! - буркнула я, - И без него справлюсь!
  Втащив сумку на постель, я запустила туда руку, ища сложенный в несколько раз листочек. Что же, кое-какие годные ингредиенты у меня уже были записаны, остальные не трудно найти, благо теперь у меня появился опыт. Главное, чтобы Этал дал мне еще один шанс покопаться у него на складе. Придется также сделать еще одну куклу - себе для защиты, иначе темный закусит мной, как той крысой.
  Я прикусила палец, вспомнив, какой редкостью был морской волос, которого на один только оберег у меня ушло полметра. Обережника удар хватит, если он прознает.
  Начать, конечно же, стоило с дома тетки Лотт. Не зря же ее голова украшала плечи моего ши. Напроситься к ней в гости, без амулета, естественно, осмотреть все, ну а дальше действовать по обстоятельствам.
  Я почесала затылок, снова тяжко вздохнула и принялась дожидаться утра, когда можно будет безбоязненно снять оберег и начать работать.
  
  Два дня все мои мысли были поглощены темным. Этал в это время устроил с кем-то яростную переписку, целыми днями строчил целые листы посланий, отправлял их, а ответ получил лишь единожды. На меня он не обращал внимания, за что я была готова благодарить Таэранга, знающих и даже внезапно появившихся на дорогах необычных ши.
  Куклу для себя я сделала в первый же вечер, для верности усилив ее действие рядом костяных бусин, подшитых к кожаным рукам. Вообще-то, не было необходимости еще раз придавать оберегу вид человека, но так он вызывал меньше вопросов, нежели непонятное нагромождение кожи, ткани, ниток, волос и камней.
  А с мухоловкой я застопорилась. У меня на руках была годная подборка материалов, настолько крепко вгрызавшихся в темного, что иногда казалось, они были созданы, чтобы охотиться именно на этого ши. Но при этом они распадались, не хотели работать друг с другом, требуя какой-то связки. Я перепробовала все, начиная от дерева и ткани, заканчивая костями крупных животных. Либо это не приносило никаких результатов, либо делало какой-то ингредиент бесполезным и оттого уничтожало весь хран.
  Второй день, пока Этал не отослал меня домой, я листала его книги, надеясь найти хоть какую-то подсказку. Но орденские знания слабо помогли - обычно для связки использовали любой нейтральный материал, потому что проблемы соединения ингредиентов не возникало.
  Только сейчас я поняла, что мое чутье помогло мне приблизиться по возможностям к Оредну, но отнюдь не уравняло. Кое-что, что умели знающие, мне было совершенно недоступно. Да, я могла собрать из кусочков, из ингредиентов оберег, но создать этот ингредиент, высчитать, что и в каком растворе нужно вымачивать, сколько на это необходимо потратить времени, - нет, этого я не умела.
  Помог скрипач. Он постучал в двери моей комнаты, когда я, отложив амулет в сторону, потела над оставшимися неизученными заготовками. Час, проведенный в безуспешной попытке найти хоть что-то, не очень хорошо сказался на моем настроении, поэтому я была рада любой возможности прерваться.
  Эваз при виде меня улыбнулся самой располагающей из своих улыбок, и пожелтевший синяк под глазом даже не сильно испортил впечатления. Хоть парень был дураком и любителем выпить, но обаяния ему все равно было не занимать.
  - Ты не одолжишь мне немного до конца следующей недели? - спросил он, забавно поведя бровью и наклонившись вперед.
  - Немного - это сколько? - я криво улыбнулась, прикрывая за собой дверь. Скрипач был достаточно глазаст, чтобы заприметить разбросанные по полу заготовки.
  - Ну, пол золотого будет более чем, - парень потупился, весьма правдоподобно изобразив смирение.
  - У меня нет таких денег для займа, - нагло соврала я, - но, четвертак я, так и быть, одолжу. Жди меня здесь.
  Захлопнув дверь у него перед носом, я, перешагивая через кожу, ленты и горстки камней, пробралась к тумбочке. Основное мое состояние давно было перепрятано в более надежное место, а здесь хранились деньги на жизнь. Дернув на себя ящик, я замерла, завороженно уставившись на сверток пожелтевшей старой ткани, лежавший рядом с кошельком. Кинжал, подаренный Матушкой Ри.
  Съехав от Шеана, я убрала его в тумбочку и совершенно забыла. А он между тем тихо шептал обережной силой. Тонкой, белой и острой, пронизывающей до самого нутра. Пальцы дрожали, когда разворачивали ткань; сердце ухнуло, когда холодный металл коснулся кожи. Черный след темного в моей памяти навсегда застыл, замороженный этой силой.
  Я нашла недостающий элемент!
  В дверь робко заскреблись. Эваз! Совсем забыла о нем! Схватив, не глядя, из кошелька монету, я пропрыгала обратно к двери.
  - Вот! - вложила в его ладонь деньгу.
  Скрипач уставился на монету, потом перевел удивленный взгляд на меня.
  - Так все-таки ты из богатеньких, - усмехнулся он и крутанул в пальцах золотой, - и щедрых. Так и знал, отличная девчонка!
  - Ты только что, в некотором роде, принес мне удачу. Считай это чем-то вроде платы, - и тут же добавила, чтобы сосед не успел истолковать мои слова в свою пользу, - но чтобы к концу следующей недели вернул. Иначе мне придется кое-кому на тебя нажаловаться.
  Золотой быстро исчез в поясе Эваза, и тот кивнул.
  - Неприятности с твоим угрюмым женихом мне ни к чему, так что можешь не переживать.
  И направился к лестнице, насвистывая себе под нос "Утро молодого лета".
  - Шеан просто мой друг! - крикнула я ему вслед и тут же скрылась за дверью. Мне не терпелось взяться за создание оберега-мухоловки.
  Не знаю, что сделало кинжал Матушки Ри таким особенным. Наверняка им кого-то когда-то убили и даже не один раз. Может быть, это была родная кровь, или кровь заклятого врага, не важно. Главное - этот оберег был ни на волос не слабее созданных орденцами.
  Я поблагодарила Таэранга за то, что его пути свели меня с бывшей разбойницей, и взялась за дело. Камни клеились на кожу, кожа крепилась на рукоять. Растертые в порошок кости невидимой птицы, порошки из трав, пыльца подсолнечника засыпались в полые бусины, которые потом нанизывались на сплетенный в четверо волос белого жеребца.
  Мухоловка была готова, когда до полуночи оставалось менее часа. Увидь кинжал его прежняя хозяйка, ни за что бы не узнала. Я еще раз оглядела работу со всех сторон, держа в голове следы темного, и взмахнула оберегом, словно хотела нанести удар. Бусины издали дробный стук, маленький колокольчик звякнул. Голова стала неожиданно пустой и легкой.
  Завтра в лавке намечалась очередная уборка. Лавочник, может, и не сильно бы расстроился, если бы я отпросилась, но упускать такой шанс вернуть оставшиеся заготовки на место - нельзя. Лучше уж обождать денек, успокоить мысли, еще раз все хорошенько обдумать. А вот послезавтра прятать под плащ куклу и кинжал и идти в гости к безумной тетке Лотт.
  Я поспешно вернула амулет на шею и принялась готовить ко сну.
  
  ***
  Вэй опознала местность. Очертания Злых гор трудно было перепутать с чем-то еще - темная гряда первого предела ломала горизонт разъеденными ветром вершинами. За ней белыми пиками зарывался в низкие снежные тучи второй предел. Отсюда можно было увидеть Второй и Третий Пальцы, а значит, они проезжали неподалеку от Соваровой Пустоши.
  Невидимка надвинула капюшон на глаза и с любопытством покосилась на Милта. Либо знающий вместе со своей сакр серьезно лопухнулся, и теперь они пытаются наступить на старые, ветхие грабли, опробованные не одной парой ног искателей сокровищ еще за сотню лет до них, либо собирается удивить ее в очередной раз.
  В начале девушке казалось, что их путь просто проходит мимо Совара, и миновав город-кладбище, где были погребены погибшие от Изменения люди вперемешку с надеждами приходивших сюда авантюристов, отправятся дальше, ближе к подножию гор. Но Красильщик упорно держал курс на Пустошь, заставляя Вэй любопытствовать все сильнее.
  Совар был небольшим городком, раза в два меньше Изхиана, и поддерживал связь между остальными торговыми городами и горными деревнями. Именно из него поступило первое сообщение о необычных тварях, наводнивших первый предел. А потом Совар опустел, уничтоженный Изменением. Люди, не павшие от рук темных, бежали на запад, бросив дома, склады и магазины. Многие богатые торговцы окончили свои дни здесь, оставив свои сбережения на волю случая.
  Так родилась легенда о Соварских сокровищах.
  В ней говорилось о драгоценных камнях, добытых в корнях второго предела, зарытых в высохшем колодце за домом старейшины. О десяти тысячах брусков черного дерева, которыми был выложен пол в поместье Кугая, а сверху засыпан землей. О метрах дорогой шерсти, на выручку с которых можно было позволить себе купить целый квартал. И, естественно, туда потянулись любители наживы. Вначале их отпугивали темные, наводнившие каждый закуток, каждый подвал Совара. Потом авантюристы стали приходить не с голыми руками, а вооруженные знаниями Ордена, увешанные оберегами, и тогда смогли обыскать каждый уголок города. Вскрыть каждый пол, разрыть каждый колодец. Конечно же, в брошенных домах оставались кое-какие ценности, но им было бесконечно далеко до обещанных драгоценностей.
  Так умерла легенда о Совраских сокровищах.
  Городок обчистили досконально, не оставив и самой мелкой монетки. Среди знакомых Вэй фразой "богатый, как Совар" обозначали совершенно невыгодное, совершенно пустое предприятие.
  И все же они направлялись туда, и не просто на поиски очередного припрятанного товара, а с целью найти запечатанный Орденом тайник. Невидимка уже несколько раз ловила себя на едва сдерживаемом нетерпении. Все, что должно было случиться, произойдет именно в этом хранилище, куда так настойчиво тащил ее Милт. Возможно, она помрет, но шенгров труп, ее смерть дорого обойдется Красильщику!
  Девушка сильнее стиснула пальцы руки, сжимавшей поводья, успокаивая дыхание. После приема оберега ее тело долго не могло прийти в норму. Жгло поясницу, словно по обе стороны от позвоночника прикладывали раскаленные камни; пульсировало под правыми ребрами; единожды Вэй вырвало. Она едва-едва держалась в седле, закутавшись в плащ, и старалась не выглядеть больной. Каждый раз, когда Милт пытался обратить на нее внимание, она кривилась и сверкала глазами из-под капюшона, и знающий успокаивался, принимая приступ боли за приступ бессильной ярости. Теперь, когда Невидимка пришла в себя, она не переставая чувствовала безумный горячий ветер, гулявший по ее телу. Он рвался наружу, обжигая легкие и кожу, но в то же время был самым приятным, что она когда-либо ощущала. Вэй была абсолютно уверена, что Лауншар чурался этой силы, поэтому со времени той ночи не приближался к ней ближе, чем на три метра.
  Это походило на всесильность и требовало незамедлительных действий; сдерживать порывы было еще труднее, чем терпеть приступы боли. Обережник, продавший девушке этот оберег, предупреждал, что он сокращает жизнь двумя путями. Первый - неотвратимый, он отравляет тело и делает его дряхлее. Со второго пути можно свернуть, если держать себя в руках. Как при любом опьянении чувства, вызываемые храном, сильно преувеличены, и если пойти у них не поводу, можно запросто лишиться жизни.
  Когда Милт направил коня прямо в распахнутые ворота Совара, Невидимка прищурила один глаз, но решила пронаблюдать дальше. Возможно, орденец просто собирался проехать город насквозь и продолжить свой путь к Злым горам. Она не верила, что тайник мог располагаться в давно перерытом месте, пусть даже как-то там и запечатанный знающими. Однако, чем дальше они продвигались вглубь города, тем сильнее становилось удивление Вэй. Они миновали широкую улицу, наверняка ведшую к центральной площади, и свернули на узкие улочки. Дороги здесь не мостили, просто присыпали щебнем или перекрывали досками, которые за двести лет превратились в труху. Кустарники давно пробили себе путь наверх, равно как и дикий виноград, перекидывавшийся от одного дома к другому толстой лозой.
  Они ехали цепочкой, пробираясь между осыпавшимися стенами домов. Впереди раскачивался в седле орденец, присыпанный снегом плащ обтягивал его сутулую спину. Следом пришлось двигаться Вэй, таким образом оказавшись зажатой между двумя всадниками. Она до последнего удерживала свою лошадь, ожидая, что за Красильщиком поедет Лауншар, но темный точно так же оставался на месте, пропуская ее.
  Было ли то его решением или приказом со стороны Милта? От самой деревни нодду молчал и не делал ничего такого, что не было бы необходимым, поэтому Вэй практически не сомневалась в том, что его ведет воля знающего.
  Замерзшие ветви кустов со звонким хрустом ломались под копытами, и этот звук был слишком громким для заброшенного Совара. Девушка скользила взглядом по побуревшим от разрушения стенам, в которых черными глазницами зияли оконца. Дома были такими крошечными и так тесно прижимались друг к другу, что напоминали грибы, растущие на пне.
  - Орден устроил тайник в бедняцком квартале? - уточнила Невидимка, пригибаясь, чтобы проехать под низко нависавшим побегом.
  - Это место - не бедняцкий квартал вот уже два века, - резко бросил Милт и чуть обернулся, так, что из-за капюшона можно было усмотреть его поросший редким волосом подбородок.
  - Как скажешь, - скривилась Вэй и обернулась на Лауншара. Темный казался обеспокоенным, хотя это почти никак не выражалось внешне. Вроде как слегка изменился взгляд, немного иначе легли тени под надбровными дугами, напряглись уголки губ, но этого было достаточно.
  - Тебе будет интересно узнать, - неожиданно продолжил Милт, уже более спокойным голосом, - что здесь, на этой улице, а может, на соседней, появился первый пожиратель. Слышала о таких?
  Невидимка скрипнула зубами, скосив челюсть влево.
  - Ну допустим, - нехотя проговорила она, теперь уже настороженно бросая взгляд на пустующие дома.
  Красильщик чуть придержал коня, чтобы девушка могла оказаться ближе, и продолжил.
  - Пожирателем становится только тот, кто был вынужден питаться человечиной и все равно умер от голода. Таких здесь было полно. Догадываешься, почему? Правильно, - знающий хрипло рассмеялся, - у них не было денег, чтобы отсюда убраться так, как это сделали более богатые соседи. Этот бедняцкий квартал, как ты выразилась, походил на бурлящий котел темных, заправленный человеческой кровью по самые края. Думаю, Мертвые Степи терялись бы на фоне Совара... да, терялись, если бы не мы.
  Вэй кивнула.
  - А еще здесь вряд бы кто стал искать наживы, разве нет? - ухмыльнулась она.
  - Да все равно бы не нашли! - снова рассмеялся Милт, остановил лошадь и соскочил на землю, - Мы приехали.
  Невидимка не торопилась спешиваться, с сомнением разглядывая ничем не отличавшуюся от других покосившуюся лачугу с просевшей крышей. Ее фундамент в ширину был не более двух метров, это точно. Где в такой клетушке разместить хранилище?
  Рядом тяжело спрыгнул темный, зарывшийся сапогами в снежный сугроб. Спутавшиеся волосы упали на лицо, закрыв глаза. Он провел пожелтевшей рукой по боку коня, хлопнул по крупу и тяжело шагнул в сторону заваленного входа.
  - Не забудь вещи, - едва разжимая губы, прохрипел нодду, проходя мимо Вэй.
  Девушка оскалила зубы в том, что даже с большой натяжкой нельзя было назвать улыбкой, и спешилась, перекидывая сумку себе за спину. После долгой дороги в седле особенно приятно было вновь оказаться на земле. Сила оберега, занявшая ее тело, снова напомнила о себе жаром. Что же, уж Невидимка постарается, чтобы жарко стало не только ей.
  Лауншар попытался разобрать заваленный вход, но только добился того, что стенка обвалилась, подняв в воздух облако пыли и испугав коней.
  - Отличное место, - едко заметила Вэй, прикрывая ладонью лицо, - очень сохранное.
  Милт даже не повернулся в ее сторону, наблюдая, как покрытый грязью и трухой темный продолжал разгребать завалы. Руки орденца едва заметно дрожали, острый кадык постоянно подпрыгивал над завязками плаща. Непробиваемая стена, которой когда-то была беспристрастная сакр, давно развалилась на части, а потом на этих останках выросло что-то странное и очень, очень опасное. К сожалению, Вэй не понимала его также, как и прежде.
  - Хватит, - остановил Красильщик нодду, - этого будет достаточно.
  Он махнул Невидимке рукой и кивнул в сторону пролома.
  - Вперед!
  Девушка пролезла внутрь, пригибая голову, чтобы не зацепить низко нависавшие балки. Нога ступила на скользкий земляной пол, и Вэй съехала вниз, едва сохранив равновесие. Пол шел под уклоном и у дальней стены находился на метр ниже уровня земли. Невидимка вытянула руки, касаясь насыпи и ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Кроме запаха замерзшего запустения здесь едва ощущался другой, нехороший, тошнотворный - запах мертвечины.
   Она попробовала поставить ногу поудобнее и услышала, как что-то хрустнуло под сапогом.
  - Отлично, - прошипела Вэй, пробуя рукой земляную насыпь, - могила! Что еще можно было здесь найти!
  Свет, сочившийся сквозь пролом, на мгновение пропал, и вниз, не удержавшись на ногах, съехал Милт. Свою драгоценную сумку он прижимал к груди. Девушка нехотя подвинулась, стараясь не обращать внимания на то, по чему приходилось ступать. Орденец неуклюже поднялся, хватаясь то за стену, то за землю, вытряхнул мусор из рукава.
  - Где-то здесь должен быть вход, - пробормотал он себе под нос, тоже прощупывая замерзшую почву.
  - Здесь только трупы... в лучшем случае.
  Красильщик не обратил внимания на реплику, продолжая водить тонкими ладонями по насыпи. Вэй поглядывала то на него, то наверх, где должен был ожидать темный, и прикидывала: успеет ли она выхватить нож и перерезать горло знающему раньше, чем Лауншар доберется сюда.
  - Можешь не искать потайных механизмов,- ровным голосом сообщила Невидимка орденцу, в то время как ее рука медленно скользнула под плащ, - их здесь не может быть. А если и были, то заржавели бы давно и замерзли.
  Милт резко вскинул руку, оттопырив указательный палец, призывая к тишине. Девушка отшатнулась, нащупывая на поясе рукоять ножа, и тут услышала странный звук, шедший снизу.
  Это трудно было спутать с чем-то другим даже при большом желании. Глухой хруст, удары, шебуршание. Кто-то прокапывался к ним сквозь толщу скованной льдом земли. Вэй вздрогнула и выхватил нож, но потеряла при этом всякий интерес к знающему.
   Если в этом месте и правда находилось хранилище, значит, то, что когда-то здесь заперли, прямо сейчас прорывалось наружу! Девушка нервно сглотнула и сделала еще несколько шагов, оказавшись практически в углу, стараясь определить по звукам, где именно окажется темный, когда выберется.
  Милта не сильно взволновали звуки; он все так же стоял, чуть сгорбившись под тяжестью сумки. Неожиданно хруст затих, вместо этого раздались глухие удары. Красильщик сжал кулак и неуклюже постучал в ответ, еле слышно, но видимо, громче и не требовалось. Вэй выдохнула, выпустив облачко пара, и попыталась унять сердцебиение. Из-под земли снова послышался стук, знающий вновь ответил. Так они перестукивались какое-то время, и картина эта была настолько неправдоподобной и нелепой, что страх пропал сам собой.
  Милт раскрыл сумку и выудил кинжал, маленький, неказистый и сделанный не из металла, по крайней мере, так казалось в полутьме. Он размахнулся и со всей силы ударил им по насыпи. Вместо того, чтобы сломаться или отскочить, кинжал погрузился в замерзшую землю по самую рукоять.
  - Иди сюда, - знающий поманил Вэй.
  Девушка отлепилась от стенки, отведя нож чуть за спину, и сделала шаг к орденцу.
  - Да быстрее ты! - рявкнул он и схватил ее за левую руку, притянув к себе. В его пальцах откуда-то появилась нечеловеческая сила, потому что Вэй вскрикнула от боли и выпустила нож. Она не смогла сопротивляться, когда знающий опустил ее ладонь на рукоять воткнутого в землю кинжала, а сверху накрыл своей.
  - Давай! - непонятно кому крикнул Милт и надавил еще сильнее. Кинжал заскрипел и провалился внутрь, вслед за ним просела земля, сначала небольшим пяточком, но дальше все больше и больше увлекая за собой пласты почвы. Туда же провалился и оброненный нож. Невидимка освободила руку и снова отскочила в сторону, потому что почва начала шататься под ногами. Она отвернулась, изо всех сил стараясь не смотреть на обнажавшиеся из-под земли человеческие кости.
  В образовавшуюся пустоту все еще осыпались комья вперемешку с останками, когда знающий повернулся к ней.
  - Доставай фонарь и давай спускаться.
  Вэй полезла в сумку, ни на секунду не сводя взгляда с черного прямоугольника, разверзшегося в полу, ожидая появление оттуда того, кто отвечал на стук Милта. Трясущимися и замерзшими, непослушными руками зажгла лампу и, держа ее над головой, шагнула на крутую каменную лестницу, уходившую вниз.
  - А как же темный? - бросила она знающему через плечо. Лауншар все еще должен был дожидаться их снаружи.
  - Он уже там, - не успел Красильщик закончить фразу, как Вэй сама увидела отражение света фонаря на пластинах кольчуги и острых шипах наплечника. Нодду неподвижно стоял возле стены, чуть пригнувшись, чтобы не цеплять головой неровный потолок.
  - Ши пустил нас сюда, - продолжил Милт, ступая следом за девушкой и едва не наступая ей на плащ, - его способность при сильном желании проходить сквозь твердые предметы пришлась как нельзя кстати.
  Лауншар сверкнул глазами, все так же молча развернулся и двинулся вниз перед Вэй. Девушка не успевала сильно крутить головой по сторонам, едва успевая углядеть, куда ставить ногу. Но если верить нюху вокруг них была все та же промерзлая земля.
  - А разве тайник не должен быть закрыт от темных? - уточнила она, придерживаясь рукой за стенку.
  - Это еще не тайник, - хмыкнул орденец.
  
  Они, наверное, спустились на полтора десятка метров вниз, не меньше. Трижды лестница прерывалась небольшими площадками, на одной из них пришлось остановиться и заправить лампу. В пещере было намного теплее, чем на поверхности, а в правом ответвлении постоянно капало.
  Вэй приподняла фонарь и поставила его на камень. Тьма заползла в еще более дальние углы и прилипла к высокому потолку.
  - Может, стоит сначала осмотреть боковые ходы? - раздраженно спросила она у знающего.
  Милт, ползающий на карачках по полу, вначале не отвечал, потом приподнял голову и сухо попросил.
  - Заткнись, пожалуйста.
  Невидимка молча приняла грубость, лишь сильнее сжала губы. Покосилась на темного, застывшего на самой границе света и поблескивавшего оттуда глазами. Хмыкнула и отошла поближе к стене, где лежала ее сумка. Масла должно было хватить еще на три заправки, каждая - по два часа, а ведь ей еще надо было как-то добраться до поверхности.
  Если знающий не сможет открыть хранилище за четыре часа, Вэй придется его поторопить. Девушка опустила на землю и распустила завязки сумки, отыскала внутри возвращенные Стариком находки. А что, если они не сработают? Вещи, принадлежавшие миру Таэранга до Изменения, со временем могли приходить в негодность. Что же, тогда придется рассчитывать только на действие храна.
  Невидимка запрокинула голову, пытаясь рассмотреть потолок. Он едва виднелся, поблескивая слюдой и гипсовыми кристаллами. Что-то в этом месте было создано человеком, как те ступени, по которым они спускались, но большую часть на себя взяла природа. Изначально это была просто пещера, большая, разветвленная, охватывающая, наверное, весь Совар. А потом... а что потом?
  Наверное, Милт мог бы ответить на ее вопросы, но знающий все так же водил пальцами по полу, расставляя то тут, то там кристаллы и плашки под курительные смеси. Иногда он настолько сильно наклонялся к земле, что казалось, его нос начнет вычерчивать линии в пыли вместо пальца.
  Невидимка развернула тряпицу и осторожно взяла в ладонь небольшой мешочек, плотно чем-то набитый. С виду он походил на обереги, которые необходимо набивать смесью семян, вот только семена этого отличались тем, что отлично поджигались и, горя, порождали молнии и гром. Этот девушка припрятала в карман, а второй скрыла в рукаве, чтобы иметь возможность побыстрее достать.
  Ее мысли снова вернулись к хранилищу. Знали ли вообще жители Совара о нем? Иначе отчего вход в подземелья находился в нищем квартале? И были ли еще способы попасть сюда? И еще... могло ли случиться так, что все не найденные сокровища Совара оказались таковыми только потому, что были припрятаны здесь, под печатью Ордена?
  Красильщик вдруг замер, таращась на результаты своей возни, потом стянул с себя плащ и закинул подальше в угол. Что-то прошелестело под потолком, из ответвления потянуло сыростью. Темный пошевелился, повернул голову, прислушиваясь.
  - Вэй, подойди, - позвал Милт, маша ей рукой, - и лампу возьми.
  Невидимка с напускной неохотой поднялась, бросив еще один быстрый взгляд в сторону темного. Небрежно ухватила за кольцо фонарь и встала за спиной знающего.
  - И что теперь? - раздраженно поинтересовалась она, оглядывая созданный парнем рисунок, перекатывая мешочек из рукава обратно в ладонь, - Я не вижу здесь никаких тайников или скрытых ходов, впрочем как и там, наверху.
  "Правильно", - заметила девушка мысленно, - "я здесь и не для того. Осталось выяснить, какие на самом деле у этого ублюдка на меня планы".
  - Ждем, - отозвался Красильщик, - и подойди поближе.
  - Я могу подождать и здесь, - усмехнулась Вэй, подцепляя ногтем окошко фонаря. Дела складывались не в ее пользу, хотя она и так не сильно надеялась на другой исход.
  Позади раздался хруст камня: темный сделал шаг еще дальше, в темноту.
  - Они приближаются, - пробормотал он, - собиратели идут. За тобой, Вэй.
  Забросить, обжигая пальцы, в пламя лампы опасный мешочек оказалось делом меньше секунды. Он тут же затрещал, озарив фонарь изнутри ярким светом, отчего из тени выбрались даже самые дальние углы.
  - Хрена там! - девушка размахнулась и запустила лампой в Милта, и отбежала подальше, пытаясь нащупать в кармане второй артефакт.
  Вспышка, последовавшая почти сразу же, лишила ее зрения и отбросила к стене, а грохот заложил уши. Пол под девушкой зашатался, словно бы ожил. Невидимка на четвереньках добралась до сумки, которой она не могла лишиться ни при каких обстоятельствах, и обернулась.
  Что-то горело, но что - невозможно было понять за облаком пыли, возникшем на том месте, где взорвалась лампа. Снова дрогнула земля, низко загудели стены, не предвещая ничего хорошего. Вэй неуклюже поднялась на ноги, прижимая ладонь к щеке, разодранную при падении.
  - Немедленно приведи ее сюда!
  Голос Милта был полон нетерпения и совсем не походил на голос умирающего. Как он умудрился выжить? Черная тень вынырнула из клубов пыли и уставилась на нее тускло поблескивавшими глазами.
  - Ты закрыл его от взрыва? - недоумевающе прошептала Вэй, - но как ты успел?
  - Немедленно! - снова заорал Милт из темноты, - Стражи будут тут через минуту, а все мои храны разрушены!
  - Я стараюсь, - хрипло усмехнулся Лауншар, делая очень медленный шаг в ее сторону, - но к ней не так уж и легко подойти. Какое-то из ваших изобретений, не иначе.
  Откуда-то появилось странное свечение, теплое, оранжевое. Оно нарастало и все время перемешалось, заставляя тени кружить и метаться по пещере. Вэй пятилась, пока не уперлась лопатками в стену, и не спускала с темного глаз. Нодду приближался и почему-то улыбался ей.
  - Не подходи, - тихо попросила Вэй, вжимаясь в стену.
  - Он так хочет, ты же понимаешь. Я подчиняюсь, - ухмыльнулся он и добавил, - пока что.
  Девушка оглянулась в сторону каменной лестницы, прикидывая, сможет ли добраться до нее, как очередной толчок сбил ее с ног. Сверху посыпались камни, с оглушительным грохотом падая на пол и раскалываясь на куски. Оглушительно завыло, но даже сквозь эту какофонию до нее донесся крики боли, перемежавшиеся руганью и стонами.
  - Милт? - она приподнялась на локте и вскрикнула, увидев прямо перед собой запачканное лицо Лауншара. Он улыбался кривой и совершенно безумной улыбкой, правый глаз светился бледно-синим светом.
  Темный приподнял ее голову за подбородок и похлопал по щеке.
  - Умница, - оскалился он, - а теперь моя очередь.
  Его лицо исказилось, права сторона оплыла и почернела. Он торжествующе закричал и обрушил удар на стену совсем рядом с головой Невидимки, легко проломив древнюю кладку, оказавшуюся под тонким натеком известняка. Другой рукой он поднял девушку и швырнул в черный пролом. Вэй приземлилась спиной прямо на обломки и вскрикнула от боли. Сверху прилетела ее сумка, грозившая ударить по лицу, но Невидимка в последний момент успела выставить руки и спасти нос.
  - Отдыхай, - послышался голос нодду откуда-то сверху, - а я развлекусь.
  Вэй перекатилась на живот, подавив стон и, опираясь на руки, села. Пол под ней продолжал содрогаться, но уже не так сильно. Кажется, удача все же улыбнулась ей, но не стоит проверять, как долго она еще будет скалить зубы. Невидимка с удовольствием посмотрела бы, как Лауншар возвращает Милту все долги, но кто знает, почему он вдруг освободился от власти орденца. Вдруг знающий еще сможет возвратить себе силу?
  Сверху из разлома сочился оранжевый свет, едва позволяя разглядеть место, где она очутилась. Обломки камней рассыпались между истлевшими бочками и ящиками, проломив большинство из них. По ногам тянуло холодом, значит, где-то должен быть выход.
  - Надо сваливать, - пробормотала Вэй, наощупь находя в сумке свечу. Дрожащими пальцами вставила ее в фонарь и зажгла. Комнатка оказалась меньше, чем ей показалось изначально, и была полна пыли. Девушка прикрыла нос рукавом и медленно зашагала вперед, переступая через обломки досок и камня.
  А из разлома, за которым остались Милт, Лауншар и таинственные собиратели, доносились звуки, похожие на шелест крыльев множества летучих мышей.
  
  Объемный тени, покрытые черной грязью, обступили Милта. Они выжидающе глядели на него, покачивались и вроде как перешептывались. По крайней мере, так казалось, потому что зал наполнился непонятными шорохами, в которых угадывались голоса. Сквозь разводы грязи то там, то тут прорывался оранжевый свет, которым горели их внутренности.
  Милт попытался отползти в сторону, зажимая рукой рану на виске, но тело стало очень тяжелым и неповоротливым. Кажется, девчонка все-таки сбежала, иначе они давно бы растерзали ее и открыли бы вход. Но темный все еще был рядом, орденец чувствовал это.
  - Убей их, - попросил знающий и тихо застонал от нового приступа боли. Он перестал прижимать руку к виску, бессильно уронив ее, окровавленную, на колени. Ему стесало кожу с левой стороны головы и напрочь оторвало ухо, залило кровью шею и плащ. Если бы в этот момент темный не пытался выполнить другой его приказ, то мог бы успеть и закрыть от удара.
  Лауншар не пошевелился, словно бы не слышал просьбы орденца. Он застыл у дальней стены, с интересом разглядывая неведомых ши. Часть лица его потемнела и пошла красными прожилками, либо так Милту просто показалось из-за безумной боли.
  - Ты должен подчиняться, - растерянно прошептал знающий и не удержался, всхлипнул, - вторая татуировка цела! Она все еще имеет силу!
  Нодду тяжело вздохнул и потянулся рукой к ближнему собирателю. Черные разводы на поверхности светящейся фигуры беспокойно заметались, при этом издавая странный звук, похожий на скрип. Свечение начало стремительно тускнеть, позволяя теперь разглядеть внутренности темного - мелкую пыль и камушки, осколки костей и дохлых животных. Собиратель пошел крупными пузырями и вдруг метнулся навстречу вытянутой руке Лауншара, обрушившись на нодду и превратившись в черную кляксу на стене.
  Милт вскрикнул, осознав, что его единственная надежда только что погибла. Секунду ничего не происходило. Затем клякса заходила ходуном и прорвалась. Оттуда выкатился нодду, поднялся на ноги и зло расхохотался. Темный позади него начал гореть, скрипя и пузырясь. Находившиеся внутри камни начали накаляться и стрелять, а в воздухе завоняло жженым волосом.
  Остальные тени не заставили ждать и оставили Милта в покое. Одна за другой, наклоняясь к полу, сливаясь с мраком зала, они окружили нодду. Лауншар скалился, терпеливо ожидая, когда все соберутся вокруг него.
  - Прикончи же их, - прошипел знающий, снова предпринимая попытки отползти подальше.
  Темный выбросил вперед руку, пальцы прошли сквозь одну из теней и стали красными, словно раскалились. Потянул на себя - черный силуэт разорвался, как обычная ткань, и задымился. Раскаленная пыль брызнула ему в лицо, но совершенно не причинила вреда.
  По лицу нодду в очередной раз промелькнула черная тень, но он сжал зубы, продолжая безумно улыбаться. Снова оранжевая вспышка окрасила стены и потолок в безумные цвета, но пол посыпались десятки мышиных трупов. Количество собирателей сокращалось с невероятной скоростью. Темные скрипели и метались по полу, превращаясь в кляксы и снова собираясь в обтекаемые фигуры. Последние двое успели проскользнуть в щели в полу. Лауншар отряхнул с руки пепел и пристально посмотрел на Милта. Тот был не в самом лучшем состоянии: голова стала слишком тяжелой для его длинной тонкой шеи и опустилась на грудь, глаза были полузакрыты, веки слабо подрагивали, как у человека, проигрывавшего сну.
  - Вынеси меня отсюда, - шепотом попросил он, - мне нужна помощь. Я потерял слишком много крови.
  Темный присел рядом с ним и приподнял голову знающего за подбородок, скептически оглядев ободранный череп.
  - Тебе могу помочь и я, - заметил он и улыбнулся, - ты же знаешь.
  - Что? Ты же... хотя, ладно, давай, - глаза орденца закрылись, но он продолжал шумно дышать.
  Лауншар повернул его голову в другую сторону, провел пальцами по сохранившейся татуировке и ухватил правое ухо знающего.
  - Что ты делаешь? - Милт попытался остановить нодду, перехватить руку, но не смог даже полностью поднять веки.
  - Не хочу, чтобы с силами к тебе вернулась и власть, - мягко ответил темный и изо всех сил дернул.
  Парень заорал и упал на пол, выгибаясь и пытаясь зажать свежую рану. Лауншар без труда удерживал его, придавив коленом к земле. В пальцах темного был зажат окровавленный кусок плоти. С равнодушным видом нодду отшвырнул его в сторону и, наклонив голову, продолжил следить за извивавшимся на земле человеком.
  - Ну тише, тише, - почти с нежностью прошептал он, зажимая ладонью окровавленный рот знающего, - сейчас тебе полегчает.
  Знающий затих, потеряв сознание от боли. Его ноги едва подрагивали, а с губ срывались время от времени стоны, становившиеся с каждой минутой все тише и тише. Через десять-пятнадцать минут кровь остановилась, раны затянулись. Лауншар рывком поставил бесчувственного человека на ноги и изо всех сил встряхнул его.
  - Очухивайся, красавчик!
  Веки Милта дрогнули и чуть приоткрылись. Темный хлопнул его по щеке и отшвырнул обратно на пол. Знающий подтянулся на руках и кое-как уселся, поджав ноги. Тонкие ладони взметнулись вверх, пальцы принялись ощупывать изуродованную голову. От татуировок не осталось и следа, их место заняли безобразные шрамы, змеившиеся вокруг забитых засохшей кровью ушных отверстий. Орденец шумно втянул воздух и поднял голову. На испачканном, темном лице светло-серые глаза казались слишком яркими, пронзительными.
  - Что дальше? - поинтересовался он. Милт старался не показывать свой страх, но голос дрогнул.
   - Разве не догадываешься? - темный улыбнулся, как человек, предчувствовавший удовольствие, - Я буду убивать тебя.
  
  Вэй остановилась. Огонек свечи потонул в расплавленном воске минуту назад, оставив ее ненадолго в темноте. Потом загорелись огни темных, большими неровными пятнами покрывавшие стены и потолок, и девушка рискнула продолжить свой путь.
  Но дальше идти нужно аккуратнее. Она чувствовала это, словно сама сакр кричала ей в уши. Пыль, висевшая в воздухе, превратилась в острые иглы, угрожающе нацелившиеся в ее сторону. Ловушка. Сложная, звенящая смертью. Будет вернее развернуться и идти обратно, к перепутью. Вэй сделала шаг назад, и тут заметила в темноте у противоположной стены что-то очень знакомое. Пожалев, что не оставила огня на такой случай, девушка напрягла глаза.
  То, что раньше казалось глубокой тенью, превратилось в гору сваленного друг на друга хлама. Наверное, это была одна из так называемых сокровищниц темных. Все, что они зачем-то стянули с убитых людей и приволокли под землю: полуистлевшая одежда, ржавые бригантины, посуда, кости, колеса от телеги.
   И прямо под колесом таращились на Вэй черные провалы глазниц. Невидимка отвела взгляд, проморгалась и посмотрела снова. Это не было человеческим черепом. Это не было черепом вовсе.
  - Насколько ты уверена в этом? - тихо задала она вопрос сама себе, - Лезть придется через настоящий кошмар, и если там окажется дохлая корова...
  Вэй прислушалась. Обычно в такие моменты сакр принималась считать все за и против, предоставлять суммы и оглашать выгоды. А тут она почти что кричала "да".
  Плавно согнув колени, Невидимка присела и стащила со спины сумку.
  - И что с того? - пальцы замерли на завязках, - мне-то какое до этого дело?
  Девушка недовольно зарычала и потянула за шнурок, не прекращая ворчать.
  - Лучше бы выход искала, а не лезла за чужим барахлом. А что, если порошок еще понадобится? Чем будешь ловушки искать? Собственным задом?
  Эхо ее голоса расползалось по всем уголкам комнаты, заставив опасные иголки едва заметно вибрировать. Вэй тем временем откопала плотный кожаный мешочек, тяжело вздохнула и запустила руку внутрь, хватив целую пригоршню. Порошок взметнулся в воздух, затянув комнату слабо светящимся лиловатым облачком. Невидимка раздраженно засопела и уселась на пол, приготовившись ждать. Мерцающие крупинки медленно оседали, одни на пол, другие - на стены. Где-то их не было вовсе, а в других местах словно что-то притягивало частицы порошка, и он скапливался там, светясь все ярче. Вэй нервно тарабаня пальцами по коленке, следила, как загорались линии приготовленных для нее ловушек. Под частью плит проходили механизмы, открывавшие опасные тайники в стенах. Здесь стрелы на уровне головы и туловища, здесь, рядом с ногам, наверняка, копья.
  Невидимка дождалась, когда порошок полностью осядет, вгляделась в каждую плитку. Если какие-то линии будут слишком бледные, значит, порошка не хватило, и придется сыпать еще. Но каждая ловушка светилась яркой звездой в темноте комнаты.
  - Будь ты неладен, темный! - зло процедила она и сделала первый шаг.
  Когда наверняка знаешь, где поджидает тебя смерть, влечет в ту сторону еще сильнее. Вэй казалось, что ее все время заносит направо, к линиям. Слава Таэрангу, не шатало и не кренило, как когда-то, в самом начале. Как можно быстрее проскочив последние метры, девушка оказалась перед сокровищами темных. Перед глазами плясали черные тени линий, пряча то, что она так хотела рассмотреть.
  Невидимка протянула руку и прикоснулась к покрытому землей и многолетней пылью предмету. Из-за этого он казался бархатным, мягким. Разочарование начало выбираться из груди в горло. Если это череп... пальцы зарылись глубже, ногти проскребли по металлу. Нет, все верно. Придерживая одной рукой колесо, Вэй аккуратно извлекла из-под колеса наплечник, выполненный в виде морды ящера.
  - Привет, красавец, - фыркнула она, продолжая смахивать пыль с находки, - а я знаю твоего хозяина.
  Закинув наплечник в сумку, Невидимка двинулась обратно, тихо ругаясь и ворча на себя за бессмысленную трату поискового порошка. Ей сейчас хотелось больше всего оказаться на поверхности, под открытым небом и вдали от всех темных. Но надежды найти выход, не возвращаясь обратно в пещеру, были минимальными. А между тем потихоньку подкрадывалась усталость, тяжестью забиравшаяся в ноги, ломотой в плечи и туманом в голову. Через какое-то время Вэй будет соображать не так хорошо и потеряет в реакции, поэтому надо было торопиться... и надеяться, что обходные пути все же существуют.
  Хорошо хоть на стенах росли огни темных, дававшие хоть какое-то освещение, а то ее ситуация была бы вообще безрадостной.
  Звук шагов впереди заставил ее притаиться. Однако и тот, другой, тоже остановился, словно прислушивался. Вэй перестала дышать, моля Таэранга, чтобы это был любой возможный темный, но лишь бы не Милт.
  Когда легкие начало жечь от нехватки воздуха, камни снова хрустнули под чьей-то тяжелой ногой.
  - Вэй! - окрик разнесся по коридорам, отскакивая от стен к полу и уходя куда-то еще ниже. Это был голос Лауншара, и в нем определенно что-то поменялось.
  "Если Милт мертв", - внезапно осознала девушка, - "то настоящий Лауншар, рассеченный, освободился".
  - Ты чего тут делаешь? - каким-то образом он оказался ближе, чем ей казалось, - Нам убираться отсюда надо, пока не подняли на уши все хранилище. Идем-ка.
  Он был целым и похожим на себя человеческого, однако руки и лицо покрывала кровь, которая в этом месте могла принадлежать только одному человеку - знающему.
  - Где Милт? - дрогнувшим голосом спросила она.
  - Должно быть, сейчас знакомится с Таэрангом. Хотя кто их знает, этих сакр. Не отставай, мне до одури надоело это место.
  Невидимка пробормотала что-то под нос, выражая свое с ним согласие. Поторапливаться не помешало бы - это точно. Раз темный контролирует себя, значит на поверхности все еще день, и было бы совсем не плохо покинуть Совар раньше, чем правый глаз Таэранга упадет в мешок.
  
  ***
  Новый порыв ветра поднял снег с дороги и бросил его на почерневшие стебли травы. Куино с безразличием следила за бесконечным кручением поземки и медленно шевелила яркими губами. Рядом сидела прямо на снегу другая, рвущая гребнем свои длинные спутанные волосы, и тоже что-то шептала.
  У последнего путника было много оберегов - ши долго провожали его, но приблизиться не смогли. Они кричали ему, а ветер кидал снег в лицо и крал слова. С тех пор прошло сколько? Дня три - четыре?
  Внезапно сидевшая куино встрепенулась и принялась прятать гребень в складки кожи на груди. Ее подруга все так же бездумно взглянула на пытавшуюся подняться темную. Но нечто привлекло и ее внимание, и в глазах тут же появилась осмысленность. Голод.
  По едва прикрытой снегом дороге ехали двое. Темные силуэты всадников на фоне белых степей двигались неспешно, будто в задумчивости. Так далеко, но... оберегов у них не было. Вообще. Ши замерли, не сводя взгляда с приближавшихся людей. Ветер трепал длинные волосы темных, развевал ленты. С каждой секундой фигуры людей обрастали деталями, а те в свою очередь становились контрастнее и ярче. Первой ехала молодая женщина, закутанная в черный шерстяной плащ. Мелкие снежинки ютились в складках ткани и на коротко стриженых русых с рыжиной волосах. Следом ехал мужчина, в точно таком же плаще, но сидел он в седле скособочено и выглядел слишком бледно.
  Женщина, наконец, обратила внимания на застывших у дороги куино и указала на них своему спутнику. Тот ничего не ответил, продолжая нахохлившейся птицей раскачиваться в седле. Тогда она пришпорила лошадь и в считанные секунды поравнялась с темными. Ши забеспокоились, руки хватались за гребни, за косы, закрывались и открывались глаза, рты.
  - Они забавные, ты не находишь? - произнесла незнакомка, едва шевеля тонкими потрескавшимися губами.
  Мужчина, неспешно подъехавший к ней, только смахнул с коротких темных волос снег и промолчал. Было заметно еще сильнее, что он измотан и нуждается в отдыхе, горячей ванной и услугах брадобрея.
  - Мог бы кивнуть, - женщина недобро глянула в сторону своего спутника и скривилась, - не моя вина, что ты так не расторопен.
  Мужчина кивнул, изо всех сил стараясь не встречаться с ней взглядом. Стало видно, что ему приходилось терпеть боль.
  - Я хочу остаться здесь ненадолго, - женщина снова окинула взглядом притихших куино, - Неделя - две. Как получится. Хочу посмотреть, что из всего этого получилось.
  - Но... - начал ее спутник и тут же втянул голову в плечи. Он боялся, словно рядом находился не человек, а его личный палач, обещавший долгую и мучительную гибель в любой момент.
  - Да, - всадница натянула поводья, черная перчатка тихо скрипнула, - время есть. Им не угнаться за нами.
  Она тронула каблуками бока лошади и двинулась дальше. Мужчина поспешил последовать за ней, бросив на куино мимолетный взгляд. Вскоре они скрылись за снегопадом.
  Куино снова опустилась на землю и достала гребень. Ее подруга осталась стоять, продолжая смотреть вслед уехавшим. У тех не было ни единого оберега. Им это было не нужно.
  
  ***
  Утреннее небо было низким и угрюмо-синим, предвещая снегопад, и я решила не откладывать свой визит, чтобы потом не пробираться сквозь пургу. Тем более, чем дольше приходилось готовиться к встрече с темным, тем меньше мне хотелось вообще с ним встречаться. Оставив амулет в ящике стола, чтобы не потерять его, я обвешалась всеми возможными оберегами, положила в сумку куклу и кинжал.
  Кивнула завтракавшему внизу Эвазу, проходя через обеденную залу, и оказалась на улице. Теперь бы не наткнуться на кого-то из знакомых Этала или на Шеана. Накинув капюшон, я зашагала по утоптанному снегу уже знакомой мне дорогой. Сердце вздрагивало от каждого громкого звука, будь то детский плачь, доносившийся из едва приоткрытых окон, или крик птицы, усевшейся на коньке крыши. Знобило, но вовсе не из-за мороза. Ощущения от оберегов и темных валились на меня со всех сторон, но к счастью, после всей моей работы, уже не оказывали такого мерзкого действия, как раньше.
  "Если руки так и продолжат дрожать, то я не то, чтобы в темного попасть, я хран из сумки достать не сумею".
  Но подобные мысленные увещевания не оказывали должного действия, так что, когда впереди мелькнула знакомая площадь, окруженная четырьмя домами, у одного из которых была крыша красной черепицы, я походила на перепуганного щенка.
  Черных следов стало еще больше, и они начали уже выбираться за пределы двора, перекидывая побеги на крыши соседних зданий.
  Оглянувшись на окна Мирии и собрав остатки воли, я дернула шнурок звонка у дверей тетки Лотт. Кроме звона колокольчика в доме не раздалось ни звука. Подождав несколько минут, я снова позвонила, поймав себя на жалкой надежде, что никого не окажется дома. Хороши были бы те же самые кинаши, если бы вот так выполняли свою работу. "Извините, вашего ши сегодня не оказалось на месте, поэтому мы зайдем к нему через недельку, а может, и через две. Дело-то терпит".
  Однако, никто не торопился открывать двери и после третьего звонка. Я хмыкнула и спустилась с крыльца, чтобы еще раз оглядеть дом, и в этот момент заметила в окне первого этажа женщину, уставившуюся на меня из-за занавески. Она была достаточно полная, с тяжелым подбородком и неопрятными седыми волосами, собранными в рыхлый пучок. Взгляд ее казался осуждающим, словно бы я не имела никакого права дергать этот дурацкий шнурок.
  Я натянуто улыбнулась и помахала ей рукой, показав потом пальцем на дверь. Раз хозяева дома, то почему бы им не впустить меня? Женщина исчезла, оставив раскачиваться побеспокоенную занавеску. Спустя минуту щелкнул замок двери, и она приоткрылась на ширину стопы.
  - Ты кто такая? - низким тусклым голосом спросила она, рассматривая меня слезящимся глазом.
  - Меня зовут Таэн, я помощница Этала-обережника. Он просил узнать у всех жителей, не беспокоит ли их какие-нибудь темные.
  Женщина скептически скривила губы и изогнула бровь. Однако дверь открылась еще чуть шире. Вообще в тот бред, который я придумала прямо тут, с бухты-барахты, не поверил бы ни один здравомыслящий человек.
  - Какие еще темные? - раздраженно переспросила она, распахивая дверь почти полностью и позволяя мне увидеть ее целиком. Толстые, распухшие ноги в вязаных носках выглядывали из-под многослойной шерстяной юбки, безразмерная кофта с широкими рукавами прятали ее крупное тело. Вся одежда выглядела не очень чистой, хоть и достаточно новой, но не это привлекло мое внимание. Черные путы темного тянулись к ней откуда-то из глубины дома, пробивались сквозь шерсть и хлопок, впиваясь в ноги, руки и шею.
  Темный был тут же, очень яркий, очень сильный и затягивающий. Значит, и она стала жертвой таинственного пожирателя крыс и птичек. Неужели ее это настолько не волнует?
  - В городе в последние дни очень много жалоб на ши, поэтому... Госпожа Лотт, верно? Я могу войти и все осмотреть?
  - Ну входи, - скривилась она, отходя в сторону и пропуская меня внутрь.
  В доме было неуютно и грязно, а также пахло застаревшим потом и пропавшей едой. Женщина закрыла за мной дверь и застыла, неподвижным взглядом уставившись на меня. Дым вокруг нее заволновался, движение передалось вглубь дома. Следы ши оплетали и стены, и пол, поэтому создавалось впечатление, что комнаты ожили и начали вращаться.
  Я вздрогнула и потянулась к сумке, не без облегчения замечая, что черные путы сторонились меня - кукла действовала.
  - Я начну с верхнего этажа, - я открыла сумку, и взгляд Лотт тут же метнулся к ней. Необходимо было найти самого темного, потому что женщина сама по себе не представляла угрозы. Конечно, не факт, что он именно здесь, однако осмотреться всяко будет не худо.
  - Можешь осмотреть хоть весь дом, - женщина немного наигранно повела рукой, - Темные - дело серьезное. Только плащ сними.
  Я попыталась углядеть следы-пятна на ее запястьях, но длинные бесформенные рукава не дали мне ни единого шанса. Кивнув хозяйке, я принялась подниматься по лестнице, на ходу открывая сумку. Ши мог оказаться где угодно и появиться в любой момент, так что будет лучше держать кинжал в руках.
  Убранство дома некогда было роскошным: дорогая ткань занавесок и дверных покрывал, темное и крепкое дерево мебели, тяжелый ковер, сшитый из шкур белых баранов. Но сейчас все это приобрело запах затхлости и старости, какой обычно стоит в спальнях очень дряхлых людей.
  - В доме есть еще кто-то? - поинтересовалась я, перевесившись через перила.
  Лотт раздраженно посмотрела на меня и, пожав плечами, вперевалку направилась в гостиную. Черные отростки потащились за ней следом, нервно подрагивая при каждом шаге.
  "Не зря отец Ири считает ее чокнутой". Я перехватила кинжал поудобнее и толкнула первую дверь. Комната была беспросветно черной от опутавших ее следов ши, так что мне не удалось сразу и определить, что здесь находилось. Стараясь не поддаваться усилившимся чувствам темного, я медленно двинулась вперед, а чернота также неторопливо отступала, оголяя пол и стены. Кажется, некогда это была гостевая спальня. Узкая кровать была накрыта плотным покрывалом, на стенках не висело ни одной картины, ни одного оберега, а ковер был не в пример хуже и меньше того, что лежал в прихожей.
  - Ну где же ты? - спросила я у темного, надеясь хотя бы так придать себе смелости. От звуков моего голоса вся комната пришла в движение, в воздухе загудело. Я вздрогнула и взмахнула оберегом перед собой, отчего дым сначала устремился под потолок, а потом унесся прочь из спальни, обдав меня смолистым запахом.
  Я с удивлением уставилась на кинжал. Он не должен был вести себя так. Мало того, мой нюх не уловил никаких взаимодействий между храном и ши.
  - Решил поиграть, что ли?
  Еще раз окинув взглядом ставшую намного светлей комнату, я вернулась в коридор. Темный успел убраться и отсюда, вернее, попытался сделать видимость. Его присутствие все еще очень хорошо ощущалось и в полу, и в стенах. Возле самого окна находилась еще одна дверь светло-бежевого цвета, оклеенная в середине тканью с цветочным рисунком. Должно быть, это еще одна спальня, но на это раз - хозяйки.
  "Странный темный", - думала я, неспешно приближаясь к двери, - "Зачем-то он мучает людей кошмарами, в которых они едят крыс и птиц. И крысы и птицы исчезают на самом деле".
  Я толкнула дверь и поморщилась. То, что казалось запахом старости внизу, здесь превратилось в настоящую вонь. Казалось, что здесь давно что-то гнило. Пришлось прикрывать рукавом нос и стараться дышать как можно реже.
  "Зачем обязательно сниться? Почем нельзя охотиться самостоятельно, как делают те же грызы?"
  Это, действительно, оказалось еще одной спальней, большей, чем предыдущая, но и беспорядка здесь также царило немало. Простыни на широкой, двухместной кровати были скомканы и чем-то испачканы, подушки разбросаны по углам; высокое, чуть покосившееся зеркало в дальнем углу скалилось острыми осколками, оставшимися в раме, остальные украшали залитый, кажется, вином пол. Огромный одежный шкаф напротив зеркала был приоткрыт, и из него вываливались какие-то вещи.
  Я пригнулась и заглянула под кровать, обнаружив невынесенный ночной горшок. В таком состоянии он, судя по всему, находился не один день и отлично объяснял запах. Кажется, Лотт была не в состоянии вести хозяйства еще неделю тому назад, и без сомнения, темный сыграл в этом решающую роль.
  "Но что здесь произошло? Все раскидано, зеркало разбито, словно кто-то сражался из последних сил, однако, сама хозяйка внизу. И она пустила меня наверх, прекрасно зная, что я здесь обнаружу".
  Меня пробил пот, ладони намокли, ноги стали ватными. И в этот момент в шкафу что-то зашуршало, раскачивая приоткрытую дверцу. Я глухо вскрикнула, хватая полным ртом пропитанный мерзким запахом воздух, и бросилась к коридору, зажимая рот рукой. Послышался стук, словно что-то упало на пол, потом снова и снова.
  Темные обычно не издают таких звуков. Я обернулась.
  Одна за другой на ковер сыпались крысиные тушки, облезлые, раздувшиеся или, наоборот, засохшие настолько, что при ударе разваливались на куски.
  - Отлично, - дрожащим голосом пробормотала я, желая больше всего на свете убраться подальше от этого дома, этого темного и этой ненормальной тетки Лотт, напоминавшей мне сейчас одну из валявшихся на полу крыс.
  Крысы, беспорядок, ши, опутавший весь дом, - это было более чем достаточно. Пришло время поговорить с женщиной, разобраться с темным и убираться отсюда, пока не обнаружился еще какой схрон звериных трупов.
  Коридор снова оказался покрытым черной паутиной. Добравшись до лестницы, я остановилась, глядя вниз. Хозяйка дома стояла посередине прихожей и странно улыбалась. В этот момент до меня дошло, что она могла уже умереть и... тоже стать осколком темных помыслов.
  - Так это ты скрыла от меня маленького человека, - хриплым голосом произнесла Лотт, чуть раскачиваясь взад-вперед, ее руки плетьми висели вдоль туловища, - У нее был такой милый голосок, такие славные ручки.
  Она вздрогнула всем телом и вдруг начала меняться, одежда просела, став слишком большой, голова съежилась, а горло наоборот, распухло и продолжало разрастаться, пока не приобрело форму лица, отдаленно напоминавшее Мирию. Губы изогнулись, стараясь разлепиться, и тварь издала мычащий звук.
  - Теперь это все, что я могу, - детским голосом продолжила Лотт, - а мне так нравилось быть ею.
  Я с ужасом смотрела вниз, не в силах даже отпрянуть от перил. След темного стал намного сильнее, он забирался в мою грудь через горло и сдавливал ее, стараясь вытащить наружу весь воздух, и если бы не кукла, ему бы это удалось.
  Этот темный был самым ужасным из всех, виденных мною. Даже Кин, время от времени насылавший на меня кошмары, сейчас казался безобидным, даже ли-ши, убившие почти всех лисов в Мертвых Степях, даже разрубленный напополам Лауншар...
  Маленькая фигурка сделала шаг в сторону, и весь дом, казалось, потянулся следом за ней. Один из рукавов вновь наполнился, и из него показалась крупная кисть, совсем не соответствовавшая телу ребенка.
  - Ты же не просто так пришла сюда? - продолжал тоненький голосок, а с не полностью сжавшейся головы тетки Лотт на меня уставились жуткие белесые глаза, - У тебя в руках интересная штука, может, пора уже пустить ее в ход?
  Я подняла дрожащую руку с кинжалом, направив острие в сторону темного.
  - Где хозяйка дома? - глупый вопрос самостоятельно сорвался с губ. На самом деле мне было совершенно все равно, что случилось с ней.
  Ши вытянул вперед огромную руку и принялся крутить ее, увлеченно рассматривая распухшие пальцы с желтыми ногтями. Казалось, тяжелая конечность сейчас перевесит и опрокинет маленькое тело на пол, потому что она была длиной почти что с фигуру темного.
  - Где-то лежит. Думал, ты уже нашла ее, - тварь наклонила голову, - ладно, мне это надоело.
  Голова ребенка снова уменьшилась, забираясь под растущий подбородок тетки Лотт, но лицо женщины, достигнув прежних размеров, не прекратило меняться, равно как и туловище, вытягивавшееся ввысь и ширившееся в плечах.
  "Оно совсем не похоже на обычных ши", - мелькнуло в голове, - "может думать и словно бы имеет личность. Совсем как Лауншар... только на Лауншара не похож".
  - Очередной сосед? - стараясь вернуть себе хотя бы капельку смелости, фыркнула я и поставила ногу на ступеньку.
  - Вроде того, - голос поменялся, стал ниже, точно так же изменились и интонации, - он, правда, еще жив, но это ненадолго. Думаю, сегодня ночью силы оставят его.
  Жжение в груди усилилось, во рту появился привкус масла и какое-то горькой дряни. Я сплюнула, почти без удивления отметив черный цвет слюны.
  "Он просто запугивает меня", - мысли отчаянно скакали в голове в такт сердцебиению, - "У меня есть все, чтобы победить эту тварь, потому что... иначе... он убьет меня. А я не могу умереть, я... не хочу!"
  Рука с кинжалом внезапно перестала дрожать, сердце резко охолодело и стало тяжелым.
  - Этой ночью тебя здесь уже не будет, - ноги сами несли меня вперед, а черные путы ши, покрывавшие ступени, расплетались и расползались в стороны, - мерзкая тварь!
  Темный, теперь уже высокий сорока лет с небольшим мужчина с грязно-седыми волосами и оплывшим лицом, попятился. В его глазах мелькнуло странное выражение, походившее одновременно и на удивление, и на страх. Перехватив нож поудобнее, я перепрыгнула последние ступени, едва не поехав на шкуре, но успев схватиться за перила. Нельзя было терять ни секунды, раз ши растерялся и отступал.
  Вокруг шелестели и беспокоились его следы, жались по стенам подальше от меня, и все же казалось, что их становилось все больше и больше. Я размахнулась и со всей силы ударила, целясь в грудь темного. Он до последнего момент не двигался, и лишь когда лезвие почти коснулось его, внезапно размахнулся и ударил. Меня отшвырнуло под лестницу, и боль в щеке тут же вытеснила другая, разлившаяся по всему телу. Во рту появился привкус крови - во время падения я умудрилась прикусить язык.
  Судорожно проверяя, на месте ли сумка, и подбирая с пола оброненный во время удара кинжал, я поднялась. Темный стоял, недвижимый, и мерзко кривя губы, таращился на меня.
  - Самое лучшее оружие бесполезно в неумелой руке, - он обнажил кривые зубы, - неожиданно, да?
  Перед глазами снова поплыло и темный на какое-то время пропал, а когда возник, то стоял на расстоянии вытянутой руки от меня. Я закричала и дважды взмахнула кинжалом, но лезвие прошло в нескольких сантиметрах от его груди. Он перехватил мою руку, сильно сжав запястье, и тряхнул ею, заставляя пальцы разжаться. Нож упал с приглушенным ковром стуком.
  Мужское лицо было так близко от моего, что я должна была бы чувствовать его дыхание, но от существа даже человеком не пахло. Пальцы, цепко державшие руку, были холодными и мягкими, словно растаявшее масло. От ужаса я не могла даже закричать, только открывала рот все шире и шире.
  - Ты удивлена, почему не действует другой оберег? Тот, что спрятал от меня маленького человека.
  Он протянул другую руку и, зацепив толстым пальцем за лямку, стащил сумку с моего плеча и отшвырнул ее в сторону. На морщинистых небритых щеках проступили складками кожи еще одни глаза, незрячие и мерзкие. Крепко ухватившись за подбородок, темный заставил меня повернуть голову.
  - Смотри!
  Сумка валялась на середине прихожей, открывшись при ударе, часть ее содержимого рассыпалась по полу, в том числе обережная кукла. Она лежала в светлом пятачке, свободном от нитей ши, ставших такими плотными, что уже напоминали войлок. Темный дернул мою голову обратно, уставившись на меня двумя парами глаз.
  - Он никогда и не действовал на меня, идиотка. Только на мою связь с людьми, только на нее.
  Тело содрогнулось от рвотного спазма, вызванного страхом. Происходившее все меньше и меньше походило на реальность, напоминая мой кошмар, первый, который удалось запомнить. И я ничего не могла изменить в этом кошмаре.
  - Как бы ты хотела умереть? - ши сверкнул глазами и отрастил себе еще одну руку, маленькую, с тоненькими пальчиками и розовыми ноготками. Мне бы не рассмотреть ее так подробно, если бы она не раскачивалась прямо перед моим лицом, больной щипая то за нос, то за щеки, то за губы.
  "Это конец. Прямо сейчас, или через минуту, или через две. Я умру и, наверное, успею разложиться, пока мое тело отыщут в этом доме. Вонь моего тела присоединится к общему благоуханию, и... почему он не может еще раз приложить меня об стену, как когда-то это сделал Лауншар, лишить сознания и не мучить?"
  - Хотя, какое мне дело до твоих желаний? - он неожиданно оттолкнул меня обратно под лестницу и застыл, склонив голову набок и разглядывая меня, - Я бы мог забрать твое лицо и твое тело, может быть, и твои милые таланты, но это займет много времени.
  В его нормальных глазах мелькнула задумчивость. Те же, что вылупились на щеках, жили самостоятельно, вращаясь в непредсказуемых направлениях и совершенно ничего не выражая. И тут только я смогла, успела заметить, что он более не скрывался. Если до этого ощущалась только неясная, дымчатая, хоть и не менее мерзкая, форма; то сейчас она приобрела резкие контрастные грани, явив себя во всей красе.
  Эта тварь совершенно не походила на Лауншара. В ней не было ни капли настоящего человеческого разума, а вся ее личность оказалась комком из заимствованных и украденных мыслей, слов и поведения людей. Этот комок постоянно находился в движении, выталкивая на поверхность то одно, то другое, но в целом это позволяло темному вести себя как обладающему разумом существу.
  Возможно, если бы я поторопилась, пришла бы на пару недель раньше, то успела застать его менее сильным.
  Ши вдруг встрепенулся и закрутил головой, потом задрал ее, высматривая нечто наверху, на лестнице. Третья рука исчезла, зато с мерзким звуком над бровями вспучилась еще пара гляделок. И ни один из глаз в данный момент не следил за мной. Это было последней надеждой на спасение - я в один прыжок преодолела расстояние до ножа, и пальцы почти коснулись рукояти.
  Рывок за волосы и последовавшая за этим боль на секунду лишили меня зрения, и когда я пришла в себя, то осознала, что меня волокут по полу.
  - Притащила с собой еще когда-то, да? Думала, я не замечу? - мужчина остановился, а потом сильный удар обрушился на мой живот. Меня сложило, выворачивая наизнанку; рвота потекла по подбородку, вызвав следом приступ кашля. В этом состоянии я уже почти не осознавала, что происходило, разве что отмечала, как удары продолжают приходиться то в бок, то снова в живот.
  Темный начал рычать и подвывать, и отчего-то потерял интерес ко мне. Я попыталась ползти куда-то, прикрывая бока локтями, и совершенно ничего не понимая от боли и страха. Дышалось очень тяжело, горло саднило и ежесекундно сокращалось от приступов кашля.
  Поэтому я не сразу заметила, что к запаху рвоты и разложения присоединился другой, намного более приятный, - запах горящего дерева.
  
  ***
  Дверь скрипнула, и в помещение вместе с солнечным светом влетел морозный воздух. "Очередной посетитель", - отметил про себя Этал, даже не подняв головы от подсчетов, - "Что-то зачастили они".
  - Чем могу помочь? - поинтересовался обережник, вписывая в столбец очередную цифру.
  - Где Таэн? На складе?
  - А, это ты... - протянул мужчина, едва заметно улыбаясь в усы, продолжая заниматься своим делом, - Она на сегодня отдыха попросила, вроде приболела как. Так что ищи ее в гостинице.
   Шеан перестал смахивать снег с плеча и нахмурился.
  - Я только что оттуда. Хозяин сказал, она ушла час назад.
  Этал, наконец, отложил перо в сторону и насмешливо посмотрел на взволнованного друга. Ему очень хотелось нарушить обещание не влезать не в свое дело.
  - Значит, она наврала мне и теперь где-то гуляет. Знаешь, ее можно понять - погода слишком хороша, чтобы в пыльной лавке сидеть или метлой махать.
  Все же не смог сдержаться, добавил:
  - Может, к ухажеру побежала.
  Шеан скривился и одернул ворот плаща, кивнул:
  - Не нравится это мне. Пойду, поищу ее. Если она вдруг завернет к тебе... нет, ничего не говори.
  Мужчина поджал губы и шагнул в сторону двери.
  - Шеан, - окликнул его Этал, - погоди минуту.
  Друг нехотя остановился и с раздражением посмотрел на обережника.
  - Послушай, заканчивай уже с этим. Сделай уже что-нибудь. Удочери ее или женись на ней. Я бы на твоем месте, конечно, выбрал второе, но кто ж тебя знает...
  Шеан несколько раз недоуменно моргнул, глядя куда-то в сторону.
  - Не говори ерунды, Этал, - не особо уверенно проворчал он, насупив брови и кусая губы.
  - Ерунда - это то, чем занимаешься ты! - воскликнул Этал, подаваясь вперед и наваливаясь животом на прилавок, - Это даже не ерунда, это...
  - Да она же еще ребенок!
  - Ребенок? - обережник усмехнулся. Данное самому себе слово было уже нарушено, и идти на попятную не имело смысла, - У этого ребенка вот тут вот, и вот тут кое-что вполне себе взрослой женщины. И я готов поспорить, ты это тоже заметил.
  Шеан мрачнел все больше, с неодобрением поглядывая на старого друга. Было видно, что разговор пришелся ему не по вкусу, и он намеревался прервать его прямо сейчас.
  - Этал, это не твое дело!
  - Знаю, - криво улыбнулся обережник и прищурился, - но я уже не могу на это смотреть! Ты взрослый мужик, чего ты как зеленый мальчишка телишься?! Ждешь, когда ей очередной проходимец голову ерундой забьет?! Так это на раз!
  Шеан тяжело вздохнул и опустился на скамью, понурив голову. Этал понял, что это та самая возможность донести до друга истину.
  - Эта девочка очень нуждается в тебе, если ты еще не понял. Ей нужен муж, который спуску не даст, и детишки, не меньше трех, чтобы голова не забивалась всякой чепухой. Ты же сам этого хочешь, разве нет?
  Воин рассеянно потер шею под воротом плаща, угрюмо изучая стену. Он думал, что его чувства - это чувство вины, смешанное с восхищением молодостью и желанием защитить, вылившееся в подобие влюбленности. До этого момента Шеану удавалось убеждать себя, что никакого влечения он к Таэн не испытывал, но теперь, когда ему об этом сказал другой человек, его хороший друг, совершенно несклонный к подобно рода разговорам... ни один аргумент против не смог бы сработать.
  - Не все так просто, Этал. Долгое время она недолюбливала меня, и за дело. Удивительно, что она вообще продолжает общаться со мной. Не думаю, что я смогу ей понравиться, как... муж.
  Обережник выбрался из-за прилавка и навис над Шеаном, положив широкую ладонь тому на плечо.
  - Женщины иногда бывают крайне непоследовательны в этом вопросе. Попробуй. Я уверен, ненавидеть после этого она тебя точно не станет.
  - Лишь бы снова не начала бояться, - усмехнулся Шеан, убирая руку Этала, - Потому что тогда я научу тебя не вмешиваться в чужие дела.
  Снова скрипнула дверь, но посетитель отчего-то застрял на пороге. Обережник медленно выпрямился и раздраженно посмотрел на гостя, напускавшего в лавку холода. На языке вертелось недоброе словцо, припасенное специально для такого случая, но оно так и осталось не сказанным.
  В дверях стоял Гин, с трудом переводя дыхание, тут же оседавшее изморозью на его коротких жестких усах. У него было лицо человека крайне встревоженного, и еще от него пахло гарью. Шеан, тоже почувствовав неладное, вскочил со скамьи.
  - Этал, там... - начал Гин, но тут его снова схватила одышка, и он принялся указывать рукой себе за спину, пока не смог выдавить, - ученица твоя...
  - Что - моя ученица? - настороженно переспросил Этала, отодвигая Шеана в сторону плечом, - Что с ней?
  - Жива, - тряхнул головой сапожник, - пока что...
  Обережник не успел и слова сказать, как воин вылетел вперед и вцепился в ворот гостю, встряхнул его хорошенько и с нескрываемой угрозой в голосе спросил:
   - Где она?
  - У доктора она, - Гин шагнул назад, отталкивая Шеана, - у Кер Парды.
  Этал одной рукой потянулся к плащу, другой за плечо удержал друга. Поймал признательный взгляд посетителя.
  - Пойдем, по дороге расскажешь, что стряслось, - бросил обережник, запирая лавку.
  
  9
  
  Этал озабоченно разглядывал друга, отдуваясь и переминаясь с ноги на ногу. Они провели в пропахшей лекарствами и спиртом зале не менее шести часов; за окнами давно потемнело, а Шеан так и не сказал ни слова. Он сидел, буравя тяжелым взглядом ковер и крепко сжав зубы.
  Обережнику не было нужды забираться в его голову, чтобы верно оценить весь творившийся кошмар. Когда-то он был рад, что не застал Шеана, только что лишившегося брата, потому что такому горю помогать нечем. Этал благодарил Таэранга за то, что он продолжил жить, при этом ни на секунду не обманывался, будто другу далось это легко.
  Мужчина еще раз шумно выдохнул воздух и выглянул в коридор. Операционная Кер Парды находилась в другом крыле дома, и ее стены плохо пропускали любые звуки. К счастью. То чудо, которое каким-то образом не позволило Шеану обозлиться, сейчас лежало, надышавшееся дыма и сильно обожженное.
  Если бы до них донесся хоть один крик...
  Этал снова покосился на Шеана - тот сидел все так же неподвижно, только сцепленные пальцы слегка дрожали. Тень вины покрыла его лицо и сковала, точно лед. Осталось лишь определить, на кого именно эта вина распространялась.
  Винит себя, винит обережника, еще кого? Гина, лекаря, снова обережника, потому что недоглядел темного?
  Этал провел пальцами по усам, прислушиваясь. Больше всего сейчас он не хотел услышать шагов, потому что боялся. Не за себя, не за Таэн. Девчонка должна выжить - она из крепких людей, маленьких, но живучих. Он переживал за того, кто придет. Единожды их навестила жена Парды, чтобы поставить в комнату лампу, и Этал перехватил ее на подходе, забрал светильник и отправил обратно. Ему тогда хватило одного взгляда на Шеана, чтобы понять - любая мелочь, слово, звук, и это видимое спокойствие рассыплется прахом.
  Какая такая тварь потом выберется из этого праха - о том обережник предпочитал не задумываться. Однако, рано или поздно, лекарь или кто-то из прислуги явится сюда, чтобы сообщить о состоянии девчонки. И тогда...
  - Шеан, - хрипло позвал Этал мужчину, чувствуя себя последним идиотом, решившим принять удар на себя.
  Друг поднял голову, пустыми глазами уставившись обережнику куда-то в район живота. Наверное, лучше всего ему сейчас помогла бы хорошая драка, но на это пусть даже не рассчитывает - лавочник не в том возрасте и социальном положении, чтобы кулаками махать.
  - Слушай меня внимательно. Слушаешь? Скоро сюда придут. И ты будешь спокоен, что бы нам ни сказали. Потом, когда окажешься у себя дома, - Этал принялся размахивать рукой, - можешь делать, что хочешь. Но здесь...
  - Иди нахрен, - Шеан скривился, но это была хотя бы человеческая эмоция, - Я уж как-нибудь смогу себя контролировать.
  - Надеюсь, - буркнул обережник, но мысленно облегченно вздохнул.
  Не прошло и получаса, и Кер Парда сам лично посетил их. Он был невысоким, сухощавым мужчиной с некрупной лопоухой головой, сидевшей на жилистой шее, узкими ладонями и длинными, крепкими пальцами. Запах лекарств с его появлением многократно усилился.
  Шеан напрягся, но остался сидеть, еще крепче сцепив пальцы и сверкая глазами. Лекарь успокаивающе махнул рукой.
  - Ее молодость и случайность спасли этой девушке жизнь. Она не успела наглотаться дыма, а ожоги не затронули никаких жизненно важных органов.
  Он замолк, но по лицу было видно, что это еще не все.
  - Однако... - подсказал Шеан на удивление спокойным, сухим тоном.
  - Однако, - повторил Парда, - ей очень больно. Правая рука обожжена, щека тоже, хоть и не так сильно. Заживать будет долго, сами понимаете. Пока она без сознания, но когда придет в чувство, ей понадобится что-нибудь, утоляющее боль.
  Этал бросил взгляд на друга, благодаря Таэранга за то, что все обернулось именно так, а не иначе.
  - На чьем попечении она останется? - вопросил лекарь, безошибочно уставившись на Шеана.
  - На моем, - кивнул головой тот.
  - Тогда понадобятся следующие вещи, - мужчин помахал рукой, - Пройдем, я дам тебе список.
  Оставшись в гостиной один, Этал рухнул на диван, вытянув затекшие ноги. Покуда за девочкой необходим присмотр, Шеан не станет творить ерунды. Он будет проводить дни и ночи рядом с нею, поить ее лекарством и менять повязки. Девочка же, в свою очередь, проникнется благодарностью и рано или поздно осчастливит своего благодетеля. Обережник фыркнул в усы, находя, что у Таэранга несомненно странное чувство юмора.
  В любом случае, и это была, пожалуй, самая хорошая новость за этот паскудный день - Таэн больше не будет болтаться на его шее, тем более что на ней только что повис загадочный темный.
  
  ***
  Ноги уже подгибались, и хотя спать он сейчас бы не смог, сил оставалось все меньше и меньше. Было бы недурно просто усесться в кресло и осушить никак не меньше двух бутылок вина. Поорать проклятья, поразбивать кулаки о столы, стены и прочее, что попалось бы под руку. Выпустить злость.
  Но нельзя - Таэн должны доставить к полудню, а ее комната еще не готова. Он и так потратил немало времени, когда отвозил лекарю этот дурацкий оберег - дощечку с именем кинаши, а потом еще всеми правдами и неправдами, угрозами и мольбами заставил положить ее рядом с девчонкой. Парда решил, что Шеан излишне суеверен и малость не в себе, но в итоге согласился, и это главное.
  Мужчина пробурчал что-то себе под нос и продолжил собирать вещи, находившиеся в комнате. Он едва сдерживался, чтобы не заняться поиском виноватых, отгоняя мысли о том, что всего этого не случилось бы, если бы не. Но они постоянно возвращались, и если Шеан вовремя не замечал их, то его губы сами по себе принимались шептать:
  - Не надо было отпускать ее. Я ведь знал, что с ней не все в порядке... после Степей, после знающих.
  Потом ловил себя на этом бесполезном занятии и обрывал бормотание. В конце концов, им было обещано Таэрангу, что если Таэн выживет, он примет все, как есть. Она выжила, так что не стоило лишний раз раздражать судьбу и высшие силы.
  Пасмурное небо за окном из молочно-синего стало серо-стальным, когда он закончил убирать спальню. В ней не осталось практически ничего, кроме кровати и низкой тумбочки. Дело осталось за малым - прикрутить на дверь замок. Шеан потер покрасневшие глаза и пошел за инструментами, чувствуя себя немного странно.
  Когда привезли Таэн, он уже едва держался на ногах, но слава Таэрангу, вместе с ней прибыл и ученик Парды, мальчишка лет двенадцати-четырнадцати по имени Себ. Он помог Шеану перенести ее из экипажа в комнату и аккуратно положить на постель.
  - Я буду присматривать за ней, - звенящим детским, но крайне серьезным голосом сообщил паренек, уставившись снизу вверх чуть косившими темно-серыми глазами, - менять повязки и следить, чтобы не случилось воспаления.
  Мужчина кивал, рассеянно слушая его и не сводя взгляда с кровати, на которой под двумя одеялами лежала девчонка. Почти все ее лицо было скрыто под повязкой, так, что осталось видной лишь левая щека да уголок глаза.
  - Мне придется проводить здесь большую часть времени, по крайней мере ближайшие две недели, - продолжал Себ, чуть повысив голос.
  - Да, сейчас покажу тебе твою комнату, - Шеан помотал головой и нахмурился, пытаясь собраться с мыслями, - Извини, не соображаю уже.
  Мальчишка сочувственно изогнул брови.
  - Тогда нужно отдохнуть. Я прослежу за ней, не волнуйся.
  Мужчина нехотя отправился в спальню, прекрасно осознавая, что его присутствие возле Таэн совершенно бесполезно. Он нашел в себе силы только скинуть сапоги и растянулся на застеленной постели, обещая проспать не более четырех часов. Когда пришел сон, он походил на тяжелый пыльный мешок, со всей силы опустившийся на голову.
  Четыре часа превратились в десять, и, возможно, не остановились бы на этом, если бы ночью из комнаты Таэн не закричали.
  
  ***
  - Кинаши, спаси! - кричал Дэго и упал на колени, держась руками за расползающийся нагрудник. Пальцы мгновенно стали красными и заблестели, - Помоги...
  - Сейчас, - прошептала я и сделала шаг вперед. В сумке точно был настой, замедляющий кровь, и пара толковых наузов.
  - Таэн... - прохрипел лис и упал на бок, заливая кровью сгнившие доски. Я не сдвинулась ни на сантиметр. Не смогла.
  - Дэго, подожди! - надо стараться, сейчас все получится! Но стопы будто приросли к земле. Я ошарашено посмотрела вниз, убедившись, что это не так, а когда подняла голову, Дэго горел.
  - Ах ты шлюха! - закричал Лан, разворачивая меня к себе, - Ты ответишь за это!
  Он замахнулся и ударил. Голова мотнулась, перед глазами потемнело, и я попятилась назад. Чьи-то руки вцепились в плечи и не дали упасть. Руф притянул меня к себе и издевательски засмеялся. Воин лишился одного глаза и выглядел настолько ужасно, что я только раскрывала рот, не в состоянии издать и звука. Он потянулся грязными пальцами к вороту моей куртки и резко дернул его на себя. Ткань затрещала и поддалась. Лис презрительно плюнул, пялясь на мою грудь, и в этот момент меня снова кто-то дернул в сторону.
  Справа стоял Ниад и отстранено рассматривал меня сквозь приопущенные веки. Его лицо было перемазано сажей и свежей кровью. Мне было ужасно страшно и стыдно, но тело не слушалось, и я не могла даже прикрыться. Мужчина в задумчивости почесал щетину над верхней губой, пощелкал языком, а потом одним движением обнажил меч и воткнул мне его в живот.
  Лезвие протыкало меня бесконечно долго, я ощущала, как холодная сталь проходит все глубже и глубже, распарывая тело. Боли не было, но страх стал ее равноценной заменой. Я осознала, что смерти не будет, и эти мучения не закончатся никогда.
  Ниад презрительно скривился и дернул меч назад, отталкивая меня ногой. Я упала на то, что некогда было телом Дэго. Воздуха не хватало.
  Лучше закрыть глаза, хоть я и потрачу на это последние силы. Лишь бы не думать, не представлять, как кровь хлещет из распоротого живота, как вываливаются наружу внутренности.
  - Таэн, посмотри на меня!
  Есть ли в этих Степях Лауншар? Может, он придет спасти меня или... добавит еще и от себя?
  - Таэн, ну же, смотри на меня!
  Кто ты? Чьи-то пальцы принимаются раздирать слипшиеся веки - я вижу знакомое бледное лицо.
  - Я рядом, Таэн. Видишь? Я здесь, я спасу тебя, - его рука гладит меня по лицу, перебирает волосы. Он наклоняется и целует в губы.
  - Кин?
  Он молчит, продолжая улыбаться.
  
  - Таэн, все хорошо! Не кричи, пожалуйста!
  Я открывала глаза и все равно ничего не видела. Закрывала и снова открывала, не понимая, что происходило. Где-то рядом должен находиться многоликий, готовящий для меня еще один удар в живот. Я попыталась закрыться рукой, и темнота перед глазами покраснела от ужасающей боли.
  - Не дергайся! Себ, сделай что-нибудь, какого хрена ты стоишь столбом?!
  Я затихла, хватая ртом воздух, удивительно чистый и прозрачный. Это был голос Шеана, как всегда резкий и немного хриплый.
  - Где я? - что-то мешало мне говорить, наполовину закрывая рот. Левый глаз начал различать неяркий свет и чей-то размытый силуэт. Весь правый бок горел огнем, но боль была притупленной.
  - У меня дома, - он пытался говорить спокойным голосом, но на самом деле беспокойство дрожало расстроенной басовой струной, - Пожалуйста, не шевелись лишний раз... Себ, можно что-то сделать?
  Расплывавшийся силуэт пошевелился.
  - Не стоит злоупотреблять...
  - Таэн, - Шеан грубо прервал его, наклоняясь ближе. Мне все так же не было видно его из-за какой-то повязки на лице, но его голос стал громче, да и возникло ощущение, что он совсем рядом, - Тебе больно?
  Да, мне было больно. Ныло, ломило, иногда походило на вспышку, иногда на размеренные приливы-отливы, но пока я не шевелилась, эту боль можно было терпеть. А по сравнению с ощущениями от воткнутого в живот меча Ниада так вообще не заслуживала внимания.
  - Твоим друзьям было больнее, когда они умирали, - выдавила я, обнаруживая, что горло на самом деле пересохло и горит.
  - О чем ты?
  - О Мертвых Степях. О Дэго, о Руфе, о Ниаде, о...
  - Себ! - рыкнул мужчина, пока я продолжала перечисление, и размытая фигура вздрогнула, - Выйди!
  - ...Кине, - закончила я, равнодушно наблюдая, как тот, кого звали Себом, исчез из поля зрения.
  - Таэн, прошло достаточно времени.
  Я попыталась рассмеяться, но не смогла: лицо словно что-то сковало, нечто, находившееся под повязкой, твердое, как засохшая глина.
  - Ты так говоришь, словно время может их оживить.
  - Таэн, тебе нужно поспать, - мужчина обошел кровать и возник перед моим взором, на месте Себа.
  Я пошевелила левой рукой и, к своему удивлению, не почувствовала никакой боли. Значит, что бы там не произошло, это отразилось только на правой стороне тела. Через силу подняв руку, я почти что наугад вцепилась Шеану в рукав и потянула на себя.
  - Ты что же, спас меня? - тихо спросила я, еле-еле подыскивая слова, - Но почему? Ведь это я убила их всех. Ты видел, сколько крови выливалось из их тел? А все потому, что мне захотелось денег!
  Чувства страха, боли и сожаления горели внутри меня мерзким, разъедающим пламенем, но никак не могли найти выхода. Лекарство, притуплявшее ощущения, как будто бы подавило и все эмоции, и, хотя мне хотелось выть и рыдать, оставалось только говорить, путаясь в словах и борясь с накатывавшим беспамятством.
  - Это моя вина, а не твоя, - голос Шеана доносился еле слышно, его лицо, так и не приняв четкий очертаний, начало погружаться в темноту.
  - Я бесполезная тварь, я убийца. Не стоило меня спасать, Шеан. Что хорошего я...
  Мир потонул в черноте раньше, чем мои губы завершили фразу. Подуло ночным ветром, пропитанным запахом трав и гари, заскрипели под ногами рассохшиеся доски. Навстречу шагнула темная фигура и оглушительно захохотала. Так меня встречали мои личные Мертвые Степи.
  
  ***
  Этал еще раз потопал ногами, стряхивая снег, кашлянул и поправил закрывавший лицо шарф. Темные всего мира, как же ему не хотелось приходить сюда! Он бы предпочел оказаться посреди пустынной, занесенной снегом дороги вдали от города без единого оберега, нежели перед этим домом, но долг не собирался интересоваться его мнением.
  На сапогах уже не осталось ни единой снежинки, но лавочник вновь притопнул, потом вздохнул, честно признаваясь себе, что зря тянет время, и постучал. Пока раздумывал, не слишком ли тихо получилось, дверь приоткрылась, пропуская его внутрь.
  - Что-то случилось? - Шеан выглядел паршиво и недружелюбно, что в общем-то, не оказалось сюрпризом.
  - И да, и нет, - Этал уставился тяжелым взглядом на друга, намереваясь не покидать дома, пока не получит желаемого, - Как она?
  - Нормально. Чего ты хотел? - мужчина напряженно уставился на обережника, становясь так, чтобы загородить проход дальше по коридору.
  - Мне нужно поговорить с ней по поводу того темного... из сгоревшего дома.
  - Нет! - Шеан не кричал, но резкий тон ответа не хуже крика ударил по ушам.
  - Я все понимаю, - Этал успокаивающе вскинул широкие ладони, - если хочешь, поговори с ней сам, но мне очень, очень нужна эта информация!
  Друг оглянулся на лестницу, ведшую на второй этаж, потом покачал головой.
  - Пока она под моим присмотром, я не допущу к ней никого и ничего, хоть как-то связанного с ши.
  - А если я сильно попрошу? - лавочник почувствовал отчаяние. После того, как не осталось сомнений в неестественной природе кошмаров дочери Гина, после того, как его ученицу обнаружили в доме, захваченном темным, Этал оказался должным всем и везде.
  Слух о необычном ши расползался по Сомуату настолько стремительно, что частота посещений его лавки выросла от минимум двух человек за день до двадцати. Они все боялись этой новой твари и требовали оберегов.
  - Я могу точно так же попросить тебя не тревожить ее, - голос Шеана чуть смягчился, - Таэн сейчас абсолютно не до расспросов. Она большую часть времени спит.
  - Но ведь когда-то не спит! - воскликнул нервно Этал и тут же пожалел об этом, заметив снова напрягшееся лицо хозяина дома, - Слушай меня сюда. Я не знаю как, но твоя девочка сделала оберег, защищающий от этого темного. Он сейчас у Мирии, ребенок цепляется за него, словно это сама жизнь! Мне нужно знать, понимаешь, чтобы хотя бы на время обезопасить город.
  Друг молчал, и это можно было рассматривать, как хороший знак. Он слушал, значит, слышал.
  - Многие обеспокоены этим пожаром и рассказами тех, кого удалось спасти от воздействия темного. Честно скажу, я в первую очередь, конечно, за свою шкуру трясусь, но и Сомуат мне небезразличен.
  Этал прервался, чтобы набрать в грудь еще воздуха и решиться на следующие слова.
  - Да и ты не надейся, что о Таэн в городе просто так забудут.
  Да уж, обережник хорошо знал Шеана, своего друга, и оттого ему было крайне неприятно видеть, что его слова попали в цель. Тот снова оглянулся, на этот раз лицо выражало крайнее беспокойство, а потом почти с мольбой посмотрел на Этала.
  "А ты уж было решил, будто ничто ей больше не грозит?" - насмешливо подумал лавочник и возненавидел себя еще сильнее.
  - Я не уверен, но... - Шеан потер небритый подбородок, - в ее вещах из постоялого двора много записей вроде как по твоему вопросу. Посмотришь?
  - Конечно! - Этал не стал сдерживать радости, прорвавшейся в его голос. Записи - это было куда как лучше, чем разговор с больной девушкой.
  Оставив его ожидать в прихожей, хозяин дома исчез в комнатах. Обережник переступал с ноги на ногу от нетерпения и крутил головой. Дом Шеана по запаху теперь мало отличался от жилища лекаря, вот только болезнью здесь пахло сильнее, чем лекарствами. В этот момент мимо него наверх прошмыгнул худощавый паренек, бросив на посетителя настороженный взгляд. Мальчишка Кер Парды, ученик.
  Этал засопел, раздраженно отмечая чувство вины, кольнувшее где-то под ребрами. Нет, он не просил себе ученицы, он всего лишь хотел помочь другу. Да, Таэн набралась кое-какого опыта и даже неплохо справлялась со своими обязанностями, но... не нужны ему были ученики, и не просто так!
  Вернулся Шеан, держа в руках пухлую стопку листов, перевязанную бечевкой, и вручил ее Эталу.
  - Здесь все. Забирай, я все равно на днях собирался сжигать этот хлам.
  - Кто бы сомневался, - буркнул обережник, аккуратно пряча бумаги в сумку, - Спасибо. Но... ты же понимаешь, если этого будет недостаточно, я вернусь.
  Друг промолчал, угрюмо глядя в сторону. Что творилось сейчас в его голове? Злился ли он сейчас на обережника или гадал, как обезопасить Таэн? Эталу не очень-то хотелось узнавать правду. Еще раз поблагодарив, мужчина покинул негостеприимный дом.
  
  Не прошло и минуты после ухода гостя, как сверху послышался приглушенный шум, а следом раздался крик Себа, звавший Шеана. Мужчина рванул наверх, перепрыгивая через несколько ступенек за один раз. Открывшаяся ему картина была не нова: мальчишка пытался удержать извивавшуюся Таэн, а та осыпала его отборной руганью. Пока девушка была еще очень слаба, и Себ без проблем удерживал ее, но менять при этом повязки становилось крайне затруднительно.
  - Опять, - пожаловался мальчишка, отпуская левую руку девушки, чтобы ее мог перехватить Шеан.
  Мужчина осторожно надавил на правое плечо Таэн, стараясь не задеть поврежденные участки. Она затихла, уставившись из-под частично закрывавшей его повязки блестящим покрасневшим глазом.
  - Умница, - успокаивающим тоном произнес Шеан, кивая Себу, - просто полежи спокойно несколько минут.
  Мальчишка занялся поврежденной рукой. Таэн только легонько вздрагивала, ничем более не выдавая того, что ей больно. Из-под потемневших, пропитавшихся сукровицей повязок появлялась обожженная плоть. Ожоги выглядели немногим лучше, чем в самом начале - сколько недель должно пройти, прежде чем они прекратят кровоточить и болеть?
  - Мне страшно, - еле слышно прошептала девушка, закатывая глаз, будто пыталась рассмотреть, что делал Себ.
  - Почему? - Шеан на всякий случай усилил захват. За все это время она только раз не пришла в себя во время смены повязок, все остальное время ее приходилось очень долго успокаивать. Сегодня Таэн слишком уж быстро притихла, как бы снова не начала брыкаться.
  - Мне кажется, мы все еще в Степях.
  Мужчина нахмурился: эти Степи не давали покоя девушке больше, чем ее собственная травма. Стоило ей открыть глаза, как она вспоминала о событиях более чем полугодовой давности. Как бы не случилось того, о чем предупреждал темный.
  - Ты в моем доме в Сомуате, - как можно более убедительным голосом уверил Шеан девушку, - не надо бояться.
  Краем глаза он с облегчением заметил, что Себ уже принялся перевязывать руку чистыми повязками.
  - Что с Ири? - внезапно и впервые за две недели она вернулась к реальности.
  Это выглядело, как будто Таэн проснулась окончательно: изменился тон, хотя голос так и остался слабо тихим, куда более осмысленным стал взгляд. Наверное, это было радостной переменой, хотя Шеану и хотелось обезопасить ее от всего, что случилось в тот трагический день.
  - Все нормально, - сухо ответил он, - теперь за это отвечает Этал.
  - Прошу прощения, - произнес Себ деловито, - мне нужно заняться лицом.
  Шеан чуть отодвинулся в сторону, пропуская мальчишку к изголовью кровати.
  - Этал? - девушка словно бы не замечала юного ученика лекаря, и даже не посмотрела в его сторону, когда его руки, снимавшие повязки, начали мелькать прямо перед глазами, - Он сильно злится на меня за... все это?
  "Он?! А спросить у меня: злюсь ли я?! Потому что я злюсь, безумно злюсь, Таэн нэ Гуаль!"
  - Не говори глупостей, - его голос не дрогнул и ни на волос не изменился, такой же успокаивающий и сдержанный.
  Когда Себ убрал последний бинт, девушка заморгала, пытаясь привыкнуть к неяркому свету свечи, ослепившему правый глаз. Ожог занял почти всю щеку, начинаясь на сантиметр ниже глаза и уходя к уху, а потом снова возвращаясь к подбородку. Он тянул на себя кожу, отчего правый уголок губ чуть перекосило. Опаленные и кое-как остриженные волосы, короче с одной стороны, длиннее с другой, топорщились в разные стороны, права бровь только-только начала отрастать.
  Шеан с трудом сдержался, чтобы не пригладить ее взъерошенные вихры, которые он собственноручно пытался подравнять, остригая опаленные края. Наверное, она сильно будет скучать по длинной косе... и по лицу без шрама, и по действующей руке. Мужчина едва заметно дернул щекой и перехватил ладонь девушки, при этом не ослабив хватки.
  - Подожди немного, сейчас Себ принесет еды. Поешь, и снова будешь отдыхать.
  - Кажется, я устала отдыхать, - Таэн попыталась приподняться, опираясь на руку Шеана, но Себ не пустил, легонько надавив ей на плечи и толкнув обратно.
  - Осталось чуть-чуть, - немного раздраженно заметил он, продолжая обрабатывать обожженную кожу мазью.
  - Сколько времени прошло? - довольно легко смирилась с собственным бессилием девушка, только бросила быстрый, полный неодобрения взгляд в сторону мальчишки.
  - Неважно, - Шеан с одной стороны был рад, что она, наконец-то, окончательно пришла в себя, но с другой стороны не отказался бы продержать ее в полузабытьи до полного выздоровления. Его тон, видимо, был настолько беспрекословным, что Таэн даже не попыталась настаивать, а может, оказалась слишком слаба для этого.
  Она никогда не была крупной, а сейчас похудела вдвое против обычного. Темно-ореховые глаза потускнели, длинные детские ресницы исчезли в жаре горевшего дома, губы стали серыми и потрескались. И еще что-то, чего нельзя было заметить с первого раза, и что не проявлялось внешне, определенно изменилось в маленькой Таэн.
  Они молчали до тех пор, пока Себ перебинтовывал ее щеку, молчали, когда он ушел, унося грязные повязки, и вернулся с миской разогретого бульона. Силы, ненадолго появившиеся у девушки, снова покинули ее, взгляд сделался сонным и немного испуганным.
  - Шеан, - неожиданно спросила она, отворачиваясь от ложки, - тогда... в пожаре... точно никто не погиб?
  Он утешил ее, как мог, почти насильно влил остатки бульона и уложил спать.
  
  Наверное, я все-таки уснула. Только-только рядом сидел Шеан, а комната была освещена теплым светом свечи, и вот уже ее затягивает холодная темнота, просачивающаяся из не до конца зашторенного окна. В ушах все еще звучало эхо голосов лисов, значит, Мертвые Степи опять снились мне... хотя, в этот раз было не так страшно.
  Я подняла левую руку и прикоснулась к повязке, закрывавшей большую часть лица. Щеку обожгло, она запульсировала, но почти сразу притихла, вернувшись к постоянной притупленной боли. Правую руку, начиная чуть выше локтя, я не ощущала вообще. Неуверенно переместив пальцы по плечу вниз, я нащупала еще повязки; они покрывали все предплечье и кисть.
  Ожоги. В доме начался пожар, так что это могли быть только ожоги. Наверное. Каждый раз, когда рядом оказывался Шеан или этот мальчишка, их заволакивало дымкой, и я почти ничего не слышала и не соображала. До сегодняшнего дня.
  До сегодняшнего?
  Я оперлась на локоть здоровой руки и чуть приподнялась на подушке. Как сообразить, сколько времени прошло? С того момента, когда приходил Шеан. С того момента, как я переступила порог дома тетки Лотт.
  В груди болезненно защемило от недопережитого страха, стыда и отчаяния. До этого осознания, что все позади, не возникало, равно как и ужаса от такой возможной, но не произошедшей смерти. А теперь воспоминания заполнили сердце бешеным огнем, понесшимся толчками по телу с невероятной скоростью. В памяти поднимался и рос невероятный темный с множеством лиц, окутывавший все пространство черными путами, а за его спиной тускло блестели глазами ли-ши из кошмаров о Мертвых Степях.
  В какой-то момент воспоминания настолько увлекли за собой, что показалось, будто я все еще нахожусь в доме, а неожиданного спасения и не было вовсе. Темный едва дал мне передышку перед следующим ударом, как в глубине комнат что-то обрушилось, и стало намного жарче.
  Я тихо вскрикнула и открыла глаза, вновь оказавшись в темной комнате в доме Шеана. Щеку раздирало от боли, и даже в правой руке ощущалось покалывание. На открытой части лица выступил пот, чуть охладив его.
  Пожар. Почему пожар вообще начался? Ши хотел сжечь меня вместе с домом? Но зачем?! Я выдохнула, собираясь с мыслями, водившими в голове безумный хоровод и никак не хотевшими выстраиваться в ровную линию. Очень не хотелось вообще думать о случившемся, но особого выбора не было: события так и так возвращались, только с одной стороны они были окрашены неконтролируемым страхом, а с другой - вполне понятным недоумением.
  Даже если у темного и была возможность как-то спровоцировать пожар, все это время находясь рядом со мной, то причин для этого вырисовывалось куда как меньше. Он рисковал своим убежищем и в итоге обнаружил себя. Ведь как-то меня нашли, успели вытащить...
  Раскаяние и стыд вновь окатили меня, заставляя чувствовать себя виноватой во всех возможных бедах, случившихся и еще, возможно, грядущих. Кому-то пришлось лезть за мной в горящий дом, рисковать собственной жизнью. И ради чего? Чего я добилась, кого спасла? Тени погибших в Степях, как по команде, наводнили комнату, и одна из них была настоящая, не воображаемая.
  "Никому и никогда ты не поможешь, бесполезная тварь!" - резкий голос Руфа звучал в голове, реальный и безжалостный.
  Я сжалась, цепляясь за одеяло и тяжело дыша. Теперь ночные кошмары не дожидались сна, являясь и во время бодрствования. Упреки, угрозы, проклятия смешались в настоящую какофонию обличения.
  "Ты должна ответить за все, что натворила", - спокойно, жестко возвышался голос Ниада, и снова тонул в хоре других.
  "Ты живешь на деньги, запятнанные моей кровью!" - восклицал пораженный Дэго, и его славное лицо превращалось в гримасу отвращения.
  Меня бросило в жар, а в голове начало плыть, превращая и без того неясные очертания комнаты в оглушающий мрак. И только погибшие... нет, убитые мной воины сохранили четкость, а голоса их сделались еще громче.
  Небо окрасилось отсветами пожара, захихикали где-то вдалеке куино, наблюдавшие за резней. Зазвенел меч, извлекаемый из ножен, и отражение пламени тонким бликом скользнуло по клинку. Ноги сами подогнулись, бросая меня на колени прямо возле проломленных ли-ши досок.
  - Извините, - только и хватило сил произнести, прежде чем грубые пальцы схватили за волосы и дернули. Голова с хрустом в шее задралась так, что подбородок смотрел чуть ли не в небо, а я смогла увидеть стоявшего сзади Лана.
  - Поздновато для извинений, - скривился он, продолжая наматывать мои волосы на кулак.
  Остальные, наверняка, тоже были здесь, и кто-то вот-вот ударит. Я скосила глаза в сторону и увидела знакомую невысокую фигуру, стоявшую неподалеку. Он как всегда улыбался, мягко и ласково; руки были скрещены на груди, почти прикрывая сквозную рану, полученную от ли-ши. Кин наблюдал и не торопился приходить на помощь.
  
  Ему послышался сверху какой-то шум. Тут же оказавшись на ногах, Шеан бросился к комнате Таэн, но очутившись перед дверью, помедлил и снова напряг слух. Тишина. Подождав минуту и так и не услышав ничего подозрительного, он вернулся к себе, но уснуть не смог.
  Она постоянно вспоминала про Мертвые Степи, каждый раз, когда открывала глаза. Когда это случилось в первый раз, Шеан убедил себя, что это последствия травм и жара, а также того кошмара, который она пережила в сгоревшем доме. Однако теперь было бессмысленно отрицать, что память вернулась. Получалось, будто бы для нее трагедия в Мертвых Степях произошла только вчера, а не полгода назад, и все еще очень свежа, очень болезненна.
  Лауншар предупреждал об этом, но не объяснил, как при этом можно помочь Таэн. Видимо, не было иного лекарства, кроме времени и поддержки близких. Но почему этому было необходимо случиться сейчас, когда девочке и так досталось по первое число?! Ей предстояло со многим свыкнуться, с тем, что происходило в настоящем! Зачем усугублять еще и тенями прошлого?!
  Шеан издал горлом раздраженный звук, чем-то напоминавший рычание, перевернулся на спину, закидывая руки за голову. Все бы ничего - он чувствовал себя готовым справиться с любой ее истерикой, с любым капризом и страхом, но... каждое упоминание о Мертвых Степях и погибших там воинах будило отклик и в его сердце. И вот это чувство вины было настоящим, заслуженным и тянуло за собой целую вереницу других воспоминаний, которых мужчина не хотел.
  
  ***
  Она вернулась с ежедневного объезда чуть позже, чем обычно. Одному из сопровождавших ее солдату, Идо, померещились силуэты в заброшенных садах усадьбы, поэтому Лио приказала спешиться и проверить разросшийся кустарник в глубине, самолично прошлась к покрытому льдом озеру и заглянула в разваливавшийся, занесенный снегом домик садовника.
  Никого. Это было неплохо, но странно - прошел почти месяц, и за все это время Лио не видела ни одного чужака, ни единого темного. А ведь поместье располагалось почти что на границе с безбашенными землями, где ши не были редкостью. Ан нет, будто бы их окружила незримая высокая стена, не пропускавшая никого.
  После женщине пришло в голову проверить еще и полуразрушенную оранжерею. Поэтому они и задержались, на час, наверное, или чуть больше. На самом деле Лио была готова обыскать все владения деда Го Тана, лишь бы отсрочить возвращение в дом. С каждым днем в нем становилось все более мрачно и странно. Релай не покидала своих комнат с тех самых пор, как в первый раз переступила порог, поэтому о ее самочувствии приходилось справляться у лекаря. Старик каждый раз отвечал односложно и торопился отделаться от надоедливой посетительницы как можно скорее. Завтраки, обеды и ужины вносились в спальню, взамен выносились ночные горшки и несвежие простыни.
  Лио не сильно-то и хотелось видеться с госпожой; ею руководило слово, данное Го Тану. Она пыталась расспросить прислугу, но та оказалась на удивление пугливой, дичившейся ее. Двое солдат, выбранных лично ею для сопровождения, с каждым днем становились угрюмее и необщительнее. Возможно, на них, как и на нее, давила громада поместья, чересчур большая для такого малого количества людей. Множество пустых, захламленных комнат, которые даже не прогревали полностью, длинные коридоры первого и второго этажей, украшенные пыльными гобеленами, винный погреб и обширный склад под кухней. Здесь жила другая история, принадлежавшая предкам Го Тана, и в данный момент она никуда не делась, оставшись в стенах дома; это они вторглись, оказавшись окутанными отголосками прошлого.
  Или же все дело было в клятом кинаши, чувствовавшем себя почти что хозяином? Лио спешилась, откинула косы за спину и сквозь прищур посмотрела на красивый, старой архитектуры дом. Этот желтоглазый нечеловек попадался на ее пути чаще, чем все остальные вместе взятые, и каждое слово, сказанное им, отдавало какой-то неправильностью.
  - Отведи лошадей в стойло и расседлай их, - бросила женщина Идо и направилась к входу, скрипя свежевыпавшим снегом и на ходу стягивая перчатки.
  Должно быть, все уже позавтракали, и ее порция остыла и придется подогревать. Переступив порог и сняв с себя меховой плащ, Лио замерла, озадаченная. За то время, пока ее не было, в доме стало жарче, а к этому еще добавлялся крайне странный запах, похожий одновременно на запах крови и смрад паленой плоти.
  - Так... что здесь происходит? - чересчур громко, нервно, вопросила женщина, широким шагом спеша в комнаты для прислуги.
  - Госпожа родила, - буркнула та, что была постарше и проводила большую часть времени на кухне. Она не подняла головы, ее руки мельтешили, складывая белье.
  - Что?! Как?!
  Не став дожидаться ответа, Лио бросилась в часть дома, отведенную под комнаты для Релай. Она не могла родить, еще как минимум два месяца до родов! Неужели случился выкидыш?.. Но кухарка сказала...
  - Риус! Риус, что за хрень тут творится?!
  Она пересекла холл и толкнула дверь, ведшую в спальню жены Го Тана. Сделала еще несколько шагов вперед, не успев вовремя остановиться, и застыла перед Релай. Женщина сидела в широком кресле, утопая в бесчисленных одеждах, и держала на руках маленький сверток. Когда к ней вторглись столь бесцеремонным образом, она лишь нехотя взглянула из-под темных ресниц и снова обратила внимание на ребенка.
  Лио выдохнула, глядя на открывшееся ей с некоторой растерянностью. Госпожа отнюдь не выглядела только что родившей - за какие-то два с половиной часа! - женщиной, наоборот, казалась краше, чем по приезду в Ручьевое. Она больше не была замученной, выцветшей и усыхающей. Губы, к которым вернулся легкий насмешливый изгиб, налились алой краской, глаза блестели, волосы кручеными лозами спускались на плечи и обвивали руки.
  И ребенок был слишком крупным. Малыш вообще не должен был выжить, появившись на свет так рано, и за это стоило благодарить Таэранга. Но отчего он больше многих новорожденных?!
  В этот момент из боковой комнатки вынырнул сутулый лекарь с кувшином в одной руке и чашей в другой. Заметив гостью, он остановился, выпрямился, отчего оказался неожиданно высокого роста.
  - Как... - голос изменил Лио, сорвавшись, - как их самочувствие?
  Риус чуть приподнял мохнатые брови, поставил кувшин с чашей на резной столик по правую руку от Релай и только тогда соизволил ответить.
  - Здоровье госпожи в полном порядке, то же относится и к ее ребенку.
  "Ребенку Го Тана!" - резкий окрик прозвучал только в голове Лио, вслух же она сказала иное, вкладывая тот же смысл.
  - У господина родился наследник?
  И замолкла, следя за реакцией. Сама она чувствовала растущую внутри злость, почти ярость, почва для которой щедро удобрялась в течение многих недель. Кажется, все тут забыли, кому на самом деле служат! Да, Релай все еще жена Го Тана, но она изгнанная жена и вся ее ценность заключалась в возможности родить сына!
  Риус молчал, отводя взгляд и не слишком старательно пряча улыбку. Лио прищурилась - разве она сказала что-то смешное? Кровь прилила к щекам, заставив их гореть пунцовым цветом. Она знала, как глупо выглядит, когда краснеет, и это злило еще больше. Лио сделала шаг к старику, намереваясь выбить из него неповиновение, но тут пошевелилась Релай. Откуда-то из складок одежды вынырнула ее левая рука, белая, почти мраморная, и принялась гладить сверток, едва-едва касаясь его тонкими пальцами.
  - У господина, - звонким, молодым голосом произнесла она, легонько улыбаясь, - не родилось никого. А у меня родился сын.
  Жар, до этого пожиравший щеки, заполнил собой всю голову, лишив рассудка. Лио лязгнула оружием, доставая его из ножен, и бросилась к женщине, наклонив голову, точно собиралась не ударить ее, а забодать. Ей наперерез бросился лекарь, выставил длинные сухощавые руки, словно пытался схватить за рукав и тем самым удержать. Названная сестра Го Тана только скривилась, видя в нем не более чем предателя. Убить такого - что могло быть проще?
  Она уже занесла руку с мечом, но что-то ее остановило. Ни ударить, ни шагу сделать, точно тело онемело и не слушалось. Все еще пытаясь добраться до мерзко улыбавшейся Релай, Лио почувствовала, как что-то влечет ее прочь. Тогда тело ожило и снова стало принадлежать ей, и она вырывалась, сопротивлялась, все больше остывая и приходя в себя.
  Когда ее вышвырнуло из комнат и захлопнулась массивная дверь, чувство ярости окончательно сменилось жгучим стыдом и раскаянием. Она сама только что посмела ослушаться приказа своего брата!
  - Вот и славно, - холодный голос кинаши окончательно возвратил женщину к реальности, - а я уж думал - не успею.
  Лио посмотрела на него взглядом только что проснувшегося человека, и только тогда поняла, что темный охотник крепко держал ее за плечо. Другое тоже все еще ощущало последствия крепкой хватки его пальцев. Так это он оттащил ее, единственный выполнявший свое поручение!
  - Мне ведь за это платят, - словно бы прочел ее мысли кинаши, чуть приподнимая плечо. Он все продолжал меняться, и за недели похорошел, прямо-таки преобразился, при этом вовсе не завоевав симпатий Лио. Его рост увеличился на одну голову, глаза стали почти нормального цвета, подбородок чуть заострился, скулы приподнялись. Волос отрос ниже плеч и сильно потемнел.
  Темные охотники не были людьми, поэтому подобные изменения были куда как объяснимее слишком рано родившегося младенца, хоть Лио и не понимала их причины и предназначения.
  - Да, именно за это и платим, - резковато ответила женщина, возвращая меч в ножны. К ее пущему раздражению, она заметила служанок, наблюдавших за ними из дверей холла. Неужели на их лицах читалось осуждение?!
  - Я провожу тебя, - кинаши попытался взять ее под локоть, но Лио поспешила отстраниться от него. Все это и так выглядело не лучшим образом.
  Она шла широким, нервным шагом, не убирая руки с рукояти меча, надеясь, что любопытные курицы, застывший на пороге, хотя бы испугаются и разбегутся. Но служанки лишь посторонились, пропуская ее, и сопроводили в дорогу внимательным взглядом. Кинаши без проблем поспевал за ней, держась позади на полшага; длинный подол халата вился за ним каким-то жутким хвостом.
  Лио молча молила Таэранга о том, чтобы охотник оставил ее на пороге комнаты, потому что больше всего на свете ей хотелось побыть одной. Но Безголовый, как обычно, не услышал ее просьбы: кинаши шагнул в спальню за ней следом, не дав закрыть дверь у него перед носом.
  - Что еще?! - снова вспылила Лио, разворачиваясь на каблуках.
  - Именно из-за импульсивности женщин нельзя учить обращению с оружием, - он мягко улыбнулся, чуть приподнял брови, - и давать им таким важные поручения, как это.
  - Дело было в другом, - отрезала женщина, снимая меч и ставя его в угол, - но я потеряла голову, это так. Больше не повторится.
  - Надеюсь. Клинок мог задеть и ребенка, а убив мать, ты бы не сильно облегчила ему существование. Где бы ты потом нашла для него кормилицу?
  Лио опустилась на кровать и подавленно ссутулилась, одна из кос соскользнула с плеча и упала вперед. Она сцепила пальцы рук друг с другом до такой степени, что они начали белеть, и наблюдала, как кровь покидает их.
  Вот голос разума - стоит сейчас рядом с ней, и он единственный, кто нормально общается с ней. Он - кинаши! Тогда что можно сказать об остальных?!
  - Она оскорбила господина, - зачем-то произнесла Лио, тихо-тихо. Но охотник услышал.
  - Пусть напоследок порезвится. Слова так и останутся словами, ничем более. Они не в состоянии изменить реальности.
  Женщина кивнула, не отрывая взгляда от рук. Надо будет написать письмо господину и послать Идо... нет, самой доставить его к почтовой станции.
  - Я бы посоветовал, - сказал на прощание кинаши перед тем, как покинуть комнату, - держаться подальше от комнат Релай, раз она тебя так раздражает. За ребенком присмотрим мы с лекарем, так что ему ничего не грозит.
  Лио подняла голову и увидела только длинный пестрый хвост халата, потянувшийся следом за темным охотником. Его мягкие шаги быстро стихли, и в огромном почти пустом доме снова стало тихо. Это было странно и достаточно страшно. Женщина вскочила с кровати и бросилась к тумбе в углу, открыла дверцу и достала оттуда простенький хран - багрово-оливковых разводов камень оплетали нити с парой деревянных бусин. Дрожащими руками повесила его на шею и шумно втянула воздух носом. Это был прощальный подарок Го Тана и единственный оберег, который успел передать перед смертью Иннен.
  После этого стало несколько спокойнее.
  
  10
  Пока они поднимались по лестнице со всеми ее узкими ступеньками, она хотела всего несколько незатейливых вещей: чтобы этот изматывающий после всего случившегося подъем наконец закончился, чтобы они как можно быстрее оказались наверху, и чтобы солнце еще не успело закатиться за горизонт.
  Подниматься всегда было тяжелее, чем спускаться; бедра почти ничего не чувствовали и плохо слушались; в какой-то момент, вместо того, чтобы поставить ногу на следующую ступень, Вэй покачнулась, запнувшись и чуть было не покатилась обратно, в темноту. Лауншар вовремя схватил ее за ворот, без особых усилий удержав и поставив обратно на ноги.
  - Так мы точно не успеем, - проворчал он и, не спрашивая особого разрешения, взвалил Невидимку на правое плечо.
  Та молча снесла подобное унижение, лишь состроила кислую мину. Чего уж рот раскрывать, если так, действительно, будет быстрее. Не для видимости же отбиваться. Главное, чтобы темный не начал превращаться в себя другого прямо с ней на плече.
  То, что теперь они со стремительной скоростью приближались к выходу, можно было понять по свежему, ледяному воздуху, охлаждавшему лицо. Когда до конца лестницы оставалось не более пятнадцати ступеней, нодду издал какой-то слишком уж безумный улюлюкающий крик и в один прыжок вынес их на поверхность.
  - Давай к лошадям, - скомандовал он Вэй, почти бросая девушку на землю, - а я засыплю эту нору.
  Невидимка на четвереньках бросилась вверх по полуразрушенной земляной насыпи, оскальзываясь и падая. Было темно, было слишком темно. Вывалившись на улицу, зацепив при этом обрушившуюся балку плечом, она почти на ощупь добралась до ближайшей лошади, и только тогда, придерживаясь одной рукой за стремена, поднялась на ноги. Животное было неспокойно, фырчало и переступало с ноги на ногу; остальные тоже вели себя странно. Девушка пробормотала несколько слов успокаивающим голосом, потом забралась, не с первого раза, в седло.
  Надо было уезжать, как можно быстрее. Солнца не видно, а значит, Лауншар стал опасным. Шенгр его знает, почему он до сих пор не стал рассеченным, может, тоже был не в курсе времени суток, однако спрашивать его об этом Вэй не собиралась.
  С силой потянув за поводья, она развернула лошадь. Как бы не полететь сейчас вниз головой, не усмотрев в темноте заплетшего все винограда. Животное нехотя сделало шаг вперед и тут же попятилось, мотая головой. Впереди что-то двигалось. Невидимка напрягла глаза, но движение тут же прекратилось, обернувшись окутывавшим все мраком.
  Ветер, беспокоящий лозу?
  - Ну же, - девушка чуть дрожащей рукой похлопала лошадь по шее, - нам ничего не грозит. Добрый Орден позаботился об этом, так ведь? Что тебе какой-то темный?
  - А может, она не хочет уезжать без меня? - послышался насмешливый голос. Как ни странно, животные тут же успокоились, присмирели.
  Вэй напряженно вглядывалась в смутный силуэт Лауншара, с огромным облегчением обнаружив, что у него было все еще две руки. В этот момент по крышам что-то пронеслось, следом раздался тихий смех.
  - Местные резвятся, - хмыкнул нодду, - соскучились по гостям, поди. Ладно, давай за мной, только осторожно, не оступись.
  Темный, захрустев снегом, двинулся вперед, ведя присмиревшую лошадь в поводу. Невидимка, чуть помедлив, поехала следом, пригибаясь к шее животного.
  Оставшийся конь тревожно заржал и поплелся за ними.
  - Ничего, морозно. Скоро луна появится, будет посветлее, - сообщил нодду и тут же добавил, - тут пригнись, если не хочешь лишних шишек.
  Девушка сжалась еще сильнее, почти увалившись на лошадь. Силы закончились где-то час назад, она держалась лишь на желании выжить; теперь же, когда душное, влажное хранилище осталось позади, забрав себе Милта, начало клонить в сон. Вэй понимала, что она далеко не в безопасности, но тело ничего не хотело знать.
  - Слышишь... - девушка с трудом заставила себя разлепить губы, - не то, чтобы мне очень хотелось, но почему ты... все еще ты? Солнце село, орденца с татуировками нет...
  Вперед послышался тихий низкий смех. В нем не было ничего зловещего или особенного, но Невидимка вздрогнула, разом утрачивая сонливость. До этого ее чутье заглушали страх и усталость; теперь же она четко смогла расслышать в этом смехе второго, сильного и ничем не сдерживаемого.
  - Добрый Орден, хе-хе, предоставил мне массу времени для общения с самим собой, - наконец, соизволил ответить темный, - и это принесло свои плоды.
  - Ты подчинил его? - поразилась Вэй.
  - Договорился с ним, - снова коротко хохотнул нодду, - это куда как полезнее.
  Невидимка замолкла, устало раздумывая над тем, какие условия могли оказаться у этого договора. Глаза снова начали слипаться, поводья чуть было не выскользнули из расслабившихся пальцев. Вздрогнув, девушка успела их подхватить и выпрямилась в седле. Скользнув под плащ и куртку, она больно ущипнула себя за живот, так, что аж дух захватило. Спать хотелось, с этим никто не спорил, но не для того же Вэй выбралась из всей этой заварушки живой и почти невредимой, чтобы въехать в новые неприятности спящей верхом на лошади.
  - Слышишь... - снова протянула она, - а все-таки, что это, шенгры бы его загадили до самого верха, было за хранилище?
  Лауншар снова захохотал, да так, что окружавшие их невидимые в темноте ши бросились прочь, с оглушительным треском проламывая хрупкие крыши. Наверное, они услышали в хохоте то же, что и Вэй - голос существа с тяжелым мутным взглядом.
  - Полное, как ты правильно подметила, всякого дерьма захоронение.
  - Так-таки дерьма? - переспросила Невидимка, кладя руку на сумку, сильно округлившуюся из-за находившейся внутри находки.
  - Если верить воспоминанием одной старушки, туда запрятали все, что под действием Изменения приобрело новые, достаточно неприятные свойства. Ну, там, знаешь, прорастающие в живую плоть камни, вещицы, вызывающие медленную и мучительную смерть ни с того, ни с сего, в общем, то, что оставлять абы где было опасно.
  Внутри у Вэй все напряглось: стало быть, наплечник тоже должен обладать какой-то неприятной силой. Что, если она уже каким-то образом начала действовать?
  - Туда же запихнули крайне неприятных ши, - продолжал Лауншар в том же полушутливом тоне, - с которыми обычными способами Ордену было не справиться. Охранять, чтобы не выбрались, поставили других темных, настолько жадных до всякого барахла, что те принялись стеречь и вещицы и своих собратьев, не делая особых различий.
  Девушка поерзала в седле.
  - Но я не видела никаких темных.
  И снова хохот, и вновь темные разбегаются, пугая лошадей. Великий Таэранг, когда уже эта улочка закончится?! Кишка, а не улица. Лунный диск, кое-как начавший освещать Совар сквозь истончавшуюся пелену туч, серебрил лишь заснеженные крыши, стены же покосившихся домишек и заросшая дорога так и продолжали тонуть в темноте. Лошадь под Невидимкой за все время уже дважды споткнулась.
  - Конечно ты их не видела - слишком рано покинула представление! Их там понавылезало - по пальцам не пересчитать. Милые такие, оранжевеньким светились, - и Лауншар снова засмеялся с какой-то издевкой.
  - Но я была в других местах: коридоры, куча комнат с ловушками - и ни одного темного, - возразила Вэй и в очередной раз болезненно ущипнула себя - сон вновь начинал одолевать.
  Сколько-то секунд нодду молчал, будто бы не слышал ее слова, а потом с удивлением в голосе поинтересовался:
  - Ты что, решила, что мы побывали в хранилище?
  - В смысле? - фыркнула девушка и не выдержала, зевнула, - Ммм... мы нашли тайный вход, открыли ее шенгр знает каким способом, спустились вниз...
  - Ну да, а потом долго сидели и ковыряли в носу, наверное, от чувства собственной значимости. Я же только что говорил об охраняющих жаднючих ши. Ты чем слушала?
  Вэй сначала взвилась, как кошка, которой наступили на хвост, но не успела ничего сказать, осознав, что никаких темных в развалившемся доме не было. Если Лауншар не врал...
  - Ну наконец-то! - воскликнул тот, прервав ее размышления.
  Девушка вскинула голову и увидела впереди светлое пятно - заснеженную плитку широкой улицы, пересекавшейся с этим бедняцким переулком. Непроходимый кошмар должен был вот-вот закончиться! Когда они вынырнули из тонувшего в темноте прохода, луна окончательно выбралась из-за туч, и все вокруг приобрело резкие тени. Они остановились: Лауншар крутил головой, видимо, вспоминая, откуда они пришли; Вэй же в этот момент внимательно рассматривала нодду, пытаясь найти в нем хоть какой-то след рассеченного. Странно, но сейчас темный казался куда более человечным, нежели за все долгие недели их путешествия с орденцем. Он вновь походил на того, кто путешествовал вместе с маленькой Таэн.
  Лошадь без седока процокала по плитке мимо них и застыла возле разрушенного бассейна, лишь время от времени встряхивала головой. Вэй заметила, что к ней начал подкрадываться темный силуэт, еле слышно скрипя снегом.
  - А ну пошли отсюда! - рявкнул Лауншар, бросив в ту сторону быстрый взгляд, и силуэт ретировался, а темный обратился уже к Невидимке, - Ну что, вперед?
  Легко вскочив в седло, темный пустил лошадь рысью, девушка последовала примеру. Она хмыкнула, когда увидела, что нодду выбрал скакуна орденца, а не своего. Что-то ей подсказывало, что причина этого крылась в раздувшихся седельных сумках.
  Судя по цокоту позади, третья лошадь не хотела оставаться в одиночестве.
  - Значит, до хранилища мы не добрались? - Вэй поравнялась с темным и продолжила прерванный разговор.
  - Почти добрались. Собиратели почувствовали нас, стоило открыть первую дверь, оставалось только разобраться с ними.
  - Разобраться? Так вот что Милт вычерчивал на полу - он создавал ловушку, так?
  Лауншар почти что с жалостью во взгляде покосился на нее.
  - Ловушку? Он так себя от них собирался оградить. Что, все еще никак?
  Невидимка молчала, хотя она уже догадалась, в чем было дело. Пусть лучше сам скажет. Нодду вздохнул и покачал головой.
  - Собиратели жадные до одури, но как и у большинства ши, к живым у них особая слабость. Нет, можно было бы и меня им на корм пустить, но тогда орденец остался бы с голым задом против огромной толпы засевших глубоко под землей оголодавших темных. Своей жизнью этот засранец отчего-то рисковать не захотел, поэтому жребий пал на тебя. По идее, временно насытившись твоим молодым мяском, они должны были ослабить силу замка и открыть двери в хранилище.
  - Но хрена там! - воскликнула Вэй, запоздало приходя в ярость. Сейчас она искренне жалела, что Красильщик сдох не от ее руки.
  - Но хрена там, - усмехнувшись, повторил Лауншар, - взрыв едкого порошка разрушил все его потуги напрочь. Кстати, откуда он у тебя?
  - Откуда надо, - огрызнулась Невидимка, остервенело теребя поводья. Ну надо же, столько слов, столько обещаний... чтобы просто убить, как какое-нибудь жертвенное животное! Интересно, это у них изначально план такой был, или Милт-тварь по ходу дела придумал?
  Темный хмыкнул, и больше никак не отреагировал на грубость. Он приподнял клапан одной из сумок и заглянул внутрь. Великий Таэранг, сколько же хлама! Бедная глупая сакр тащила все, отчего только пахло Изменением и человеком со Злых гор, при этом коллекционировала большей частью мусор.
  - Но почему я?! - не выдержав, закричала Вэй, останавливая лошадь, - Что, нельзя было найти кого поближе, а не тащить шенгр знает куда всеми правдами и неправдами?!
  Лауншар нехотя тоже остановился и скривился:
  - Я что, обязан все знать? Прекрати орать, мне поднадоел весь этот шум и гам. Если хочешь, езжай в Орден, да задай все вопросы им.
  Он отвернулся и продолжил путь. Невидимка задержалась, восстанавливая дыхание и чуть остывая. Однако, за последние месяцы изменилось все, что она узнавала долгие годы. Сколько лет девушка ездила к этим знающим, общалась с ними и считала, что понимает их лучше остальных? А сколько людей приходили в поселения, чтобы обучаться искусству создания оберегов?
  Кто бы мог подумать, что орденцы - любители человеческих жертвоприношений?
  Испуганно заржала лошадь, и вслед за этим ночь наполнил издевательский смех, чуть приглушенный расстоянием. Вэй обернулась - следовавшая за ней кобыла, видимо, отстала, но темным так просто не добраться до нее, разве что запугают беднягу. Девушка передернула плечами и заспешила следом за нодду.
  Лауншар имел вид задумчивый и будто бы раздраженный, точно освобождение от воли Милта не долго приносило радость. Он даже не повернулся, когда позади послышался стук копыт, и Вэй снова оказалась рядом. Сладкий вкус победы был испоганен хитрой юркой сакр, ускользнувшей слишком быстро с большинством воспоминаний.
  Прямо как в башне. Этот Даэт, пронырливый пацан, которого он вытащил из постели Релай перед тем, как... он так его разозлил, что темный проделал то же самое. Исколошматил его чуть ли не до смерти, исцелил и снова убил. И что? Этот задохлик подсунул лишь отрывок воспоминаний, частично пересекшийся с воспоминаниями Шеана, и даже И на фоне этого всучил идею, что это все, чтобы исправить натворенное Изменением. И темный поверил, бросился искать Таэн, вешать лапшу по поводу медальона, в которую сам же и поверил. Вот идиот...
  В голове белобрысого не было ни малейшего намека на все то, что произошло только что. Знай темный, что его скрутят эти выродки, он не рвался бы изо всех сил в Орден. Был ли Даэт сам не осведомлен в глобальных планах своих собратьев или сумел как-то избирательно подсунуть только необходимое? Хитрожопая сакр...
  Две хитрожопых сакр. Старуха вон отдала все свои знания о хранилище безропотно, хотя это и было до одури больно, точно раскаленный прут в самое нутро. Она не пыталась ускользнуть, изловчиться или наврать. И она показала ему своим примером, какой должна быть настоящая сакр на вкус.
  Мерзкой.
  Лауншар скривился и провел рукой по губам, точно снова ощутил этот вкус.
  Да мерзкой, но при этом чистой, словно летнее небо ранним утром. Знай он об этом раньше, заподозрил неладное еще в Киреноиде. Даэт и Милт были не просто мерзкими, они были словно поглощенные чем-то черным и приторным, цепким. Старуха называла их заблудшими, а как по темному, то они были испорченными, как сгнивший помидор.
  Нодду очень надеялся выудить из бритой татуированной башки как можно больше информации, но опять получил жалкие крохи, которым вряд ли можно было доверять. Оставалась надежда на барахло, заполняющее седельные сумки... слабая, но все же.
  Лауншар прислушался ко второму голосу и улыбнулся. Тот был доволен и спокоен, впервые за долгие-долгие недели. Ему отвратительный душок орденца пришелся по вкусу, равно как и долгожданное отмщение. Закрутившиеся в тугой узел планы знающих совсем не волновали рассеченного. Не должны они были волновать и нодду, знатно уставшего от всей этой суеты после двухсотлетнего одиночества Мертвых Степей.
  Но этот запах...этот чужой привкус, откуда-то взявшийся и вплетшийся в привычный след человека со Злых гор... он раздражал не хуже орденцев, вызывал приступы почти что ярости, и теперь, когда ничего больше не отвлекало Лауншара, стал ощущаться еще отчетливее. Темный вполголоса заворчал, не сильно-то желая заниматься еще и этим, но понимая, что тогда покоя ему не видать.
  - Что-то не так? - холодно поинтересовалась Вэй, про которую он уже успел забыть.
  - Все не так, - честно ответил он, поглядывая на ночное небо.
  
  ***
  - Он был хорош - твой отец, - заметила девушка, проводя рукой в перчатке по седым спутавшимся волосам, - сумел превратить скучный мирок в такую прелесть.
  Мужчина промолчал, затравленно покосившись на нее и неожиданного питомца, цепляющегося за руку рыжей длинными бледными пальцами. Его не радовали сомнительные заслуги отца, пугали эти мерзкие непонятные существа. Что-то, та малая толика, доставшаяся ему от родителя, отзывалась неприятной вибрацией, когда он видел их.
  Существо словно прочитало его мысли, уставилось на него черными провалами глубоких глазниц и беззвучно зашевелило белым губами. Худое бесполое тело чуть светилось в темноте, точно какая-то гнилушка.
  - Да, мой хороший? - девушка щелкнула кеку-то по носу и махнула рукой, - Все, давай отсюда. Надоел.
  Темный исчез, точно его и не было. Рыжая убрала упавшие на лицо волосы и посмотрела на своего спутника.
  - Как бок?
  - Нормально, - скривился мужчина, глядя вслед улепетывавшему во все лопатки существу. Сообразительный какой, словно знал, что с ней шутки плохи.
  - Вот и славно, - девушка вытянулась на расстеленном плаще, заложив руки за голову, - тогда мы не будем никуда торопиться.
  Он мог бы не согласиться с ней. На самом деле его рана была далека от полного заживления, постоянно давая о себе знать дергающей болью. Дар отца только и сделал, что не позволил ранению оказаться смертельным. На самом деле ей было все равно. Погони она тоже не боялась - ненормальная протащила их так близко от холодной пелены, что ни один вечный не посмеет идти тем же путем. Считай - потеряли след.
  - А что, если в этом мире тоже есть кто-то из них?
  - Здесь? - рыжая почесала нос и снова закинул руку за голову, - Да они обосрутся и полгода провести в любом из кореженных миров. Так что расслабься, тут мы в полной безопасности.
  Мужчина блеснул глазами, покосившись на девушку. Когда же эта безумная кровожадная личность наконец-то уснет? Когда вернется беззащитный глупый ребенок, не способный не то, чтобы убивать, но и просто постоять за себя?
  
  ***
  Впереди показался Вороний Насест - высоченный, не менее пяти человеческих ростов камень, изъеденный ветром и дождями, грозящим пальцем возвышавшийся над заснеженной пустошью. Неизменный ориентир всех, кто направлялся в Совар.
  Увидев его, она решила, что пора. Солнце уже на три головы приподнялось над горизонтом, а они все продолжали ехать. Вэй проклинала свои страхи, ругала себя последними словами, но все равно никак не могла решиться. И вот, когда они добрались до вороньего перекрестка, девушка остановила лошадь.
  - Мне в другую сторону, - пояснила она вопрошающе уставившему на нее Лауншару.
  По многочисленным рассказам, услышанным от других искатель редкостей, девушка знала, что тянувшаяся на юго-восток тропа должна была вести к Последним Кострам, небольшому пустующему ныне поселению всех тех, кого когда-то привлекли сокровища Совара. Она готова была сделать крюк, чтобы, во-первых, отоспаться и переждать ночь в четырех стенах и под крышей, а во-вторых, избавиться от темного.
  - Мне пока что все равно, куда ехать, так что... - начал нодду, но Невидимка скривилась.
  - Нет, достаточно, - ее голос прозвучал настолько громко и резко, что с Насеста взмыло в небо несколько ворон, оглушительно хлопая крыльями, - пора ставить точку. Не думаю, что нас связывают еще какие-то дела.
  Темный пожал плечами.
  - Действительно не связывают. Тогда прощай, - он лениво махнул ей рукой и уже натянул поводья, как Вэй встрепенулась и принялась спешно расшнуровывать сумку.
  - Погоди, - она извлекла какой-то сверток, объемный, едва прикрытый тканью, - Подарок на прощание - держи!
  Если бы его сердце еще билось - оно бы сейчас дрогнуло, как у влюбленного мальчишки, нежданно встретившего нравящуюся девушку. Он выставил руку и поймал брошенный Невидимкой предмет, а потом некоторое время стоял, глядя вслед Вэй и поглаживая пальцами ледяной металл фамильного наплечника.
  
  Невидимка снова открыла глаза и прислушалась. Сон боролся со страхом, и страх побеждал, не позволяя забыться дольше, чем на несколько минут. Она находилась в безопасности, самой настоящей и безусловной: зеркала лежали возле каждой двери и каждого окна, сумка была выпотрошена на предмет наузов, которые теперь висели на стенах. Кроме того, действие принятого ею храна еще не закончилось, хоть и значительно ослабло. Против кеку-то в любом случае подействует.
  - Спи, - злобно сказала Вэй сама себе, поворачиваясь набок. Если что, если хоть одна темная тварь приблизится к домику, лошадь в соседней комнате поднимет шум и разбудит ее.
  Девушка вновь сомкнула тяжелые веки, но все равно продолжала прислушиваться к звукам за стенами. Жилище было сложено на скорую руку и, скорее всего, не использовалось дольше, чем несколько месяцев за все время. В нем не было даже нормальной печи, только выложенный камнем очаг посередине комнаты, в котором сейчас тлело прогоревшее дерево, пыша жаром.
  На даже тепло дома, должное усыпить и менее уставшего человека, оказалось не способным подарить ей быстрый и крепкий сон. Невидимка беспокойно ворочалась, подскакивала и продолжала крепко сжимать в руке глиняный оберег, покрытый белой глазурью. Много лет назад такой же спас ей жизнь, только ей. И он же, можно так сказать, подарил свободу.
  Вэй невнятно ругнулась и села, потирая лохматую голову. К чему сейчас было вспоминать об этом? Все закончилось, темный уже далеко, а Милт мертв и отправился следом за тремя ублюдками. Она разжала пальцы, рассматривая белый блестящий хран.
  Тогда тоже была зима, одиннадцать лет назад, только куда более холодная, со злыми, едкими ветрами. Солнце почти не показывалось из-за тяжелых неподвижных туч, а голодные шенгры выбрались из лесной глуши и нападали на людские жилища. Темные тогда устроили себе настоящий пир на дорогах, и их численность регулярно пополнялась мерзляками с белыми потрескавшимися губами и спутанными, смерзшимися волосами.
  Ее, наверное, все это очень пугало. Невидимка не могла толком этого вспомнить, потому что страх тогда был нормальным состоянием. Он появился сразу, как только она попала к братьям. Ей тогда только исполнилось девять... нет, восемь лет.
  Девушка сильно хлопнула себя по щеке, осознав, как снова проваливается в прошлое, отдаваясь детскому чувству страха и беспомощности. Нечего будить ненужное, незачем звать беду. Она заставила себя лечь обратно, лицом к очагу, и закрыла глаза, вполголоса бормоча считалочку. Слова, бессмысленные и хорошо знакомые, не позволяли думать о чем-то еще, и если бы Вэй заметила это, то была бы счастлива, что наконец уснула.
  Но во сне прошлое вернулось, и там оно обернулось реальностью, от которой не так просто отмахнуться болезненной пощечиной. Дит и Денек были не в духе, пинали ее, если девчонка начинала путаться под ногами - а это было неизбежно в крохотном путевом домишке. Парс, укатанный всем тряпьем, которое смогли только найти, кашлял так, что Вэй не могла уснуть, каждый раз вздрагивая от этих резких, каркающих звуков.
  Иногда он подзывал ее, и ничего не оставалось, как подчиняться. Тогда подсельщик вцеплялся в ее тонкое запястье одной рукой, а другой принимался щипать за щеки, дергаться за волосы, бормоча угрозы и гнусности. На большее, к счастью, сил у него не осталось. Так могло продолжаться не более десяти - пятнадцати минут, потом пальцы теряли силу, и Парс отключался.
  Его братья тоже потеряли к ней всякий интерес, всерьез опасаясь за собственные жизни. Прошлой ночью ветер сорвал с ветки два храна и унес их в неизвестном направлении, оставшихся пока хватало, но только до тех пор, пока оставался жив подсельщик.
  Дит все еще надеялся, что Парс оклемается и кое-как дотянет до ближайшей деревеньки, а вот Денек уже не верил в такой счастливый исход. Каждый день он пытался уговорить брата собрать вещи и, положившись на удачу, попробовать прорваться с теми оберегами, что еще остались.
  - Если что, отдадим им девку, - добавлял он, пиная Вэй сапогом в бок.
  Дит не соглашался. Хотя даже девочке было ясно - Парс не выживет. Его подселенный совсем затих, перестал выть и метаться внутри умирающего тела, выгибая его дугой. Скоро, скоро этот страшный человек, чью физиономию, чьи руки Вэй ненавидела больше всего на свете, загнется.
  Не будет больше хриплого, точно с эхом голоса, выкрикивающего ее имя, этих светящихся в полутьме глаз, всегда следящих за каждым ее шагом. Пропадет их единственная защита от других темных.
  Что будет тогда? Ши разорвут их на маленькие кусочки и смешают со снегом? Денек говорил, что будет именно так. И что? Наверное, она боялась этого, но страх жил в сердце долгие годы, и девочка привыкла его не замечать.
  Парс пошевелился под грудой тряпья, потянулся к ней тощей жилистой рукой. Вэй неспеша поднялась, ожидая очередной недолговременной пытки. Мужчина открыл рот, и оттуда послышался совершенно нечеловеческий звук, точно зубы задвигались и принялись стучать друг о друга с оглушающим грохотом.
  Невидимка села, тяжело дыша и ничего не слыша от стука сердца в ушах. Было темно и холодно, пахло горелой древесиной и лошадиным навозом. Девушку колотило то ли от низкой температуры, то ли от страха. Она провела ладонями по вспотевшему лицу, затем вытерла их о брюки и замерла. Оберег куда-то делся. Вэй принялась шарить по полу, но только угодила рукой в остывший пепел очага.
  Лошадь за стеной беспокойно всхрапнула и стукнула копытом. И снова тишина. Такая оглушающая, что закладывало уши. Девушка потянулась к сумке, чтобы достать оттуда огниво и разжечь огонь, но не успела даже развязать шнурок.
  Кто-то постучал. Звук был дробный, похожий на тот, что издает сухой горох, падающий на пол. Невидимка замерла, только руки продолжали двигаться, судорожно дергая застежки сумки. Стук повторился, откуда-то сверху, будто стучащий забрался на крышу. Вэй отшвырнула сумку и снова попыталась найти оброненный оберег наощупь. Казалось, ей снова было четырнадцать лет, рядом хрипел еще живой Денек, а тонкие бледные пальцы кеку-то продолжали сжимать его горло. Страх почти отнял способность соображать, сделал ее глупенькой маленькой девочкой.
  - Остановись! - сама себе скомандовала Невидимка и, действительно, замерла. Быстро посчитала до пяти. Темные не представляли для нее опасности: храны, множество хранов защищали ее сейчас от ши, и это не считая лошади, с ног до головы покрытой орденской вязью. Значит, либо это животное, либо человек, а с этими она справиться сможет. Даже в темноте.
  Вэй беззвучно вытащила ножи и легко стала на ноги, чуть согнув их в коленях. Стук повторился, теперь уже отчетливо возле двери. Следом захрустел приминаемый снег. Невидимка нехорошо усмехнулась, чувствуя, как страх перерастает в полубезумную эйфорию, наполняющую все тело.
  Тем более - в темноте.
  
  ***
  Темный не ожидал этого: ни такого быстрого исчезновения спутницы, ни тем более такого неожиданного подарка на прощание. Он просидел больше часа в тени Вороньего Насеста, разглядывая свой вновь обретенный наплечник, гладил пальцами изгибы кованой морды огромного ящера, цепляясь ногтями за все сколы, царапины, зарубки. Когда-то человек знал их все наизусть - какие-то получили его отец и дед, другие стали его заслугой. Два столетия прошло, Лауншар пережил собственную смерть, и он вовсе не ожидал, что человеческая память окажется в нем настолько сильна.
  Второй равнодушно взирал на наплечник свинцовым глазом и лениво ворчал, побеспокоенный таким количеством незнакомых эмоций. Он все еще был сыт и благодушен, хотя не отказался бы от новой жертвы.
  К чему это все? Был ли это знак, напоминание о его человеческой сути? Или просто совпадение? Нодду не верил в совпадения, но к чему его привела эта вера? Он уже не жалел маленькой Таэн, почти забыв о ней; он перестал оправдывать разрушение Киреноида, признав все удовольствие, которое тогда испытал на пару с рассеченным. Но долгий позорный плен у орденцев серьезно ранил его достоинство, и попадаться в такую ловушку снова темный не хотел.
  Если сильно переоценивать знаки, можно проглядеть их истинное значение. Лауншар прикрепил наплечник, прислушиваясь к давно забытой тяжести, и улыбнулся воспоминаниям. Потом поднялся, приблизился к лошади и принялся оттирать снегом и щеткой раздражающую орденскую вязь с боков животного. Краска была достаточно стойкая, и темного спасло только то, что, лишившись малого фрагмента, весь узор терял силу.
  Хотя это, скорее, спасло лошадь.
  Заглянув в седельные сумки, Лауншар и в этот раз быстро потерял интерес к находкам. Начать копаться во всем этом означало разгребать за Орденом и все остальное. А темный устал от знающих. Тем более, если их конечной целью было попасть в хранилище, то можно расслабиться и радоваться неудаче этой затеи.
  Если бы не этот запах! След человека со Злых гор стал ярче, точно пытаясь подавить новый, непонятно откуда взявшийся, и тот тоже усилился. Казалось, новый запах успел пропитать воздух, пока Лауншар сидел, разглядывая наплечник.
  Нодду хлопнул лошадь по крупу и застыл, прислушиваясь. Как будто что-то шевельнулось возле каменной насыпи у Вороньего Насеста. Второй встрепенулся и радостно оскалился, предвкушая поживу. Лауншар мысленно пообещал ему таковую, если это окажется какой-нибудь ши.
  И медленно двинулся туда, приглядываясь к засыпанным снегом веткам разлапистого можжевельника. В тени, белая, как и все вокруг, притаилась тонкая фигурка. Она жалась к камню, следя крупными белыми глазами за каждым его шагом; по телу, укрытому длинными мышиного цвета волосами, пробегала легкая рябь.
  Сестричка. Лауншар облегченно вздохнул, уступая дорогу рассеченному, чувствуя, как мир меняется, заливаясь пульсирующей кровью. Он в два прыжка оказался возле притаившейся га-ши и вцепился ей в тонкие плечи. Плоть тут же ожила и начала медленно обволакивать его пальцы. Нодду с интересом смотрел на это, пока сестричка тянула к нему белые руки с молочными ногтями. Глупая маленькая тварь, не способная даже отличить темного от человека. Без труда освободившись из липкой ловушки, он принялся вырывать куски вязкой плоти из ее живота, продолжая смотреть в лицо ши. Она отвечала ему взаимностью, бесстрастно глядя белыми безумными глазами, лишь приоткрывала рот, когда очередной кусок покидал ее тело. Рассеченного это бесило, ему хотелось страха, крика, ненависти. Зарычав от разочарования, он закончил все одним движением рук, и снова задремал, неудовлетворенный.
  Лауншар опустился на снег, задумчиво оттирая ладони друг о друга. Что-то смутно беспокоило его, пока что заглушенное остаточными чувствами второго. Темный поднес руку к лицу и понюхал пальцы. Удушающий едкий запах заставил его отшатнуться, набрать полные пригоршни снега и снова тереть ладони. Нодду почувствовал этот же привкус во рту и сплюнул, раздраженно ругаясь на рассеченного и на разорванную им га-ши. Откуда она нахваталась этой вони?!
  Лауншар нахмурился и перестал ожесточенно оттирать пальцы. Снова принюхался и хмыкнул. Запах был слишком сильным и резким, чтобы сразу опознать его, и на первый взгляд слабо походил на тот, что преследовал темного все это время. Однако теперь не осталось сомнений - сестричка несла в своем мертвом переродившемся теле след нового человека со Злых гор. Она отличалась от прочих ши и от самого нодду так же, как лис отличается от волка, а ворон от вороны. Изнутри это было что-то совершенно другое. Беспокоившее. Раздражавшее. Бесившее.
  Лауншар поднялся, угрюмо огляделся и втянул ноздрями воздух. Творилась какая-то ерунда, и зря он так беззаботно решил тогда для себя, что это забавно и послужит орденцам хорошим уроком. Если мир вокруг снова что-то начало менять, если вслед за этим стали нарождаться совершенно другие ши - вряд ли можно было считать происходившее хорошим поводом для шуток.
  Темный покачал головой - не стоило так торопиться с га-ши. Он думал на время отделаться от постоянного голода второго, поэтому и натравил его на первого попавшегося, не вдаваясь в подробности. Найти бы еще одну такую же, да испытать ее как следует.
  Лауншар вернулся к лошади и неторопливо забрался в седло. Если каждый неправильный ши будет вонять так же, то поиск их надолго не затянется. Другое дело, что ему делать потом? И стоит ли вообще напрягаться? Нодду дернул правым плечом, все еще ощущая на нем непривычную тяжесть возвращенного наплечника, и неспешно направил лошадь дальше по дороге.
  Больше всего ему хотелось отыскать новый источник Изменения. Найти, в чьем теле сидит эта сила, эта вонь, взять за шкирку и узнать все о человеке со Злых гор, давным-давно создавшего Мертвые Степи и его, Лауншара. Вот только отчего-то нодду казалось, что выяснить ничего не получиться - слишком разные, совершенно чуждые друг другу были эти силы.
  Темный задрал голову, рассматривая пронзительно голубое небо. Давно не было так ясно и морозно, так свободно и так... тихо, точно перед очередной лавиной событий. Новые темные посередине зимы, что могло быть чудеснее? Обманчиво знакомые, но совершенно иные, непредсказуемые и неизвестные даже орденцам, даже кинаши.
  Позади раскричались вороны, кружа над Насестом. Лауншар пробурчал проклятье сквозь сжатые зубы и удержал лошадь за поводья. Возможно ли, что на этих не действуют обереги знающих? Что, если все наузы, которые была у людей и на которые они полагались, в один момент превратятся в бесполезные сувениры?
  - Какое нам дело? - раздраженно откликнулся второй, кривя губы.
  В общем-то никакого. Но у нее была полная сумка хранов, и в них она верила чуть ли не сильнее, чем в свои ножи.
  - И что? Ты уже спасал однажды девчонку, и только нажил нам неприятностей.
  Нет, неприятностей он нашел самостоятельно. Хотя, если подумать, не сумей Таэн каким-то образом вытащить его из Степей, сидел бы до сих пор, бед не зная. Лауншар снова пошевелил плечом. Нет уж, пусть это будет ответным подарком, но Вэй он не оставит наедине с этими неопознанными тварями.
  Рассеченный фыркнул и закрыл тусклый глаз, снова погрузившись в раздраженную дрему. Ему, в общем-то, было все равно, куда ехать и по какой причине оканчивать путь людей и других темных.
  
  
  ***
  Он был очень худым и нескладным, замерший сутулым силуэтом в проеме двери. Нетронутый снег позади него отражал лунный свет, позволяя рассмотреть еще троих таких же, застывших чуть поодаль. Непрошеный гость был тих, чересчур тих, ни шумного дыхания, ни потрескивания досок под дрогнувшей ногой. Он очень походил на темного, но ни один ши не переступил бы через все то количество хранов, разложенных и развешанных тут и там.
  Вэй не дрогнувшей рукой кинула нож, метя в горло, следом другой - в ногу. Ей некогда было допрашивать вторгшегося человека, выясняя, что у того было на уме. Если он не желал ей зла, она похоронит его по всем правилам и извинится перед его душами. Если нет - то же самое, разве что извиняться не станет.
  Оба ножа попали в цель, издав при этом странный звук ломающейся сухой ветви. Незнакомец пошатнулся, его голова откинулась назад, длинные спутанные волосы мелькнули в воздухе черными лоскутами. Нога подогнулась, и человек грохнулся на колени. Невидимка, помня о его дружках, приготовила еще четыре ножа, по два в каждую руку. Сейчас убитый рухнет, лицом ли вперед или затылком в снег, но он перегородит остальным доступ к дверям.
  Однако тот продолжал стоять на коленях, свесив голову на грудь. Это было неправильно, совершенно, однозначно неправильно! В груди Вэй похолодело, когда она смогла различить лицо незнакомца. Бездонные глазные впадины чернели под тяжелым бугристым лбом, сухой, ломаный нос нависал над тонкими бледными губами. Тонкая кожа на острых скулах была натянута так, что казалось, еще чуть-чуть и лопнет.
  Лицо смерти, преследовавшее ее так долго. Она могла вспомнить его до последней детали, до последнего тусклого волоска в спутанной шевелюре, до последней забитой пылью поры на лице. Это было особенный кеку-то, ее кеку-то.
  Невидимка замерла, не сводя взгляда с продолжавшего стоять на коленях существа, и старалась не дышать, в то время как ее голова пыталась соображать как можно быстрее. Должно быть, это был один из тех снов, очень реалистичных и пугающих, начавшихся с тех пор, как она очутилась в Ордене. Потому что невозможно, попросту невозможно миновать защиту оберегов.
  Темный пошевелился, конвульсивно дергая рукой, поднимая ее и безошибочно протягивая в сторону девушки. Тонкие длинные пальцы завораживающе шевелились, напоминая мелькание белесой моли, с крыльев которой осыпается душная пыль. Вэй почувствовала, как страх лишает ее ноги костей, превращает в бесполезный мясной фарш. Если это сон, он не убьет ее, по крайней мере на самом деле. Но ощущать холодное прикосновение к шее ей не хотелось, поэтому оставалось только одно - попытаться проснуться.
  Комната погрузилась во тьму - второй темный возник на пороге, заслонив свет. Он был такой же искореженный, иссохший, точно сломанный где-то в районе поясницы. Длинные спутанные волосы просвечивали на фоне белого снега. Ши, недолго думая, обошел своего стоявшего на коленях собрата и направился туда, где в темноте затаилась Невидимка. Девушка изо всей силы прикусила губу и взвыла от такой реалистичной, безумной боли. На языке появился привкус крови, подбородок стал мокрым. Вэй бросилась вперед в надежде сбить кеку-то с ног и таким образом выиграть хоть какое-то время.
  Ее расчеты оправдались: темный рухнул на пол под весом ошалевшей от страха и боли Невидимки, та тоже не удержалась и полетела следом. Первый ши издал странный звук, потянулся сильнее и тоже распластался на полу, тут же попытавшись ползти. Вэй закричала, плюясь собственной кровью, и воткнула нож в протянутую к ней руку, затем, на четвереньках, пытаясь подняться, но снова оступаясь, заторопилась к двери. В голове слабо мелькала мысль, что там, снаружи ее ожидали как минимум еще двое кеку-то, но ужас остаться в темной тесной комнате, оказаться зажатой в угол гнал вперед.
  Ноги по колено утонули в снегу, и девушка, только-только сумевшая выпрямиться, снова споткнулась, свалившись почти что у ног еще одного ши.
  - Твою ж немать! - злобно выругалась она, скрипя набившимся в рот снегом. Опираясь на руки, села и вытерла рукавом мокрые окровавленные губы. Шенгр со всем, пусть это побыстрее закончится! Если это сон, тогда Вэй должна проснуться. Если же нет (а скорее всего, она на самом деле не спала, слишком больно, холодно и страшно), значит, судьба посчитала события одиннадцатилетней давности незавершенными и теперь явилась, чтобы потребовать долг.
  Иначе как объяснить то, что ни один хран не сработал?
  Она через силу подняла голову и посмотрела на медленно приближавшегося темного. Этот был совсем другой, не похожий на тварь из ее кошмаров, как, впрочем, и предыдущие два. Он чуть раскачивался взад-вперед, при этом его грудь, тощая и исполосованная тенями меж выступающих ребер, раздувалась и спадала. Словно бы ши дышал. Маленькие глазки, утонувшие в глубоких темных глазницах, смотрели поверх ее головы. Пальцы дрогнули, пришли в движение, убыстряясь с каждой секундой, рука начала подниматься и в итоге мельтешение пальцев происходило на уровне лица Вэй.
  - Ну и чего ты ждешь?! - истерично выкрикнула она, все же пятясь назад. Конечно же, ей безумно хотелось жить.
  Темный издал звук, который прозвучал для Невидимки издевательским смешком, и клацнул пальцами, стремительным движением цепляясь ей в горло. Холод расплылся волной по ее телу, в один миг унял боль в прокушенной губе, успокоил бешено стучавшее сердце.
  "Что же, вполне милосердная смерть", - подумала Вэй, сама удивляясь легкости, с которой приняла это. По мере того, как бледная рука сжималась, дышать становилось все труднее, но это вовсе не причиняло беспокойства. Ей все стало безразлично, хотя реальность вокруг продолжала восприниматься отчетливо.
  Ни конский топот и хруст ветвей не смутил ее, ни высокая, смутно знакомая тень, метнувшаяся к ней. Невидимка просто отметила, что нодду оценил подарок.
  А потом ледяная хватка исчезла, вернув дергающую боль, покалывание в обожженных снегом руках и страх, удушающий, рвущий сердце страх. Девушка бросилась в сторону, хотя кеку-то уже и так оттаскивали от нее. Лауншар управился с ним быстро, не играясь.
  - Не можешь без проблем, да? - насмешливо бросил он, подходя ближе.
  Вэй молча вытерла лицо, мокрое от растаявшего снега и крови, и махнула в сторону домика.
  - Еще двое.
  - Запасливая, - одобрил темный и зашагал, хрустя снегом, к распахнутой двери.
  Невидимка еще раз протерла подбородок и поднялась, неуверенно становясь на дрожащие ноги. Подманила беспокойно мотавшую головой лошадь Лауншара, ухватила за повод. Настороженно покосилась в сторону домика, прислушиваясь, - ни звука. Девушка провела рукой по шее, растирая ее, стараясь прогнать цепкий холод пальцев кеку-то.
  Так близко, почитай второй раз за два дня, смерть приблизилась к ней. Это не было в новинку, ведь рыская по старым схронам и заброшенным селениям, Вэй не раз влипала в серьезные неприятности, иногда спасаясь в последний момент. Но впервые она смирилась, и если бы не нодду, давно бы отправилась следом за братьями.
  Невидимку передернуло: такая перспектива - повстречать этих троих на бесконечных дорогах Таэранга - совершенно не обрадовала ее.
  Появился Лауншар, таща слабо сопротивлявшегося кеку-то за ногу, махнул ей.
  - Заходи и отогревайся. Я ненадолго отойду.
  И исчез в черно-желтой тени деревьев, оставляя за собой в снегу глубокий след от извивавшегося ши. Вэй не стала задавать лишних вопросов, поспешила внутрь; притихшая лошадь послушно двинулась следом. Побыстрее бы развести огонь, снять намокшие и собравшие комки снега носки и отогреть ноги, которых она уже почти не чувствовала. Отведя животное в другую комнату, девушка занялась очагом.
  Ее знобило и от холода, и от пережитого. Руки дрожали, когда она пыталась высечь искру; по телу пробегали раздражающие мурашки, несмотря на теплый плащ, в который Невидимка закуталась, точно в кокон.
  Дверь отворилась, заставив ее вздрогнуть, и внутрь ввалился Лауншар с перекошенным лицом, точно его заставили съесть кусок тухлого мяса. Плотно прикрыв дверь за собой, чтобы не выпускать тепла, он проковылял в угол, в тот самый, где совсем недавно пряталась Вэй, и с шумом опустился на пол.
  - Спасибо, - стараясь, чтобы не стучали зубы, произнесла девушка и принялась растирать ледяные ступни. Надо же, теперь она оказалась должна темному, вот этому угрюмому раздваивающемуся ши, который при первой встрече наставил ей знатных шишек.
  - Да уж на здоровье, - буркнул тот, зачем-то сплевывая на пол, и отвернулся. Что-то неладное творилось у него с настроением, хотя Невидимка не могла придумать ни одного повода, способного заставить темного нервничать.
  В то время как у нее этих даже не поводов - причин, было более чем достаточно. Она пододвинулась еще ближе к огню, подбросила две ветви потолще, и, разлепив посиневшие губы, глухо сообщила.
  - Они как-то обошли все мои храны.
  Да уж, замечательная новость, когда застреваешь возле Соварских пустошей зимой. Лауншар не отвечал, продолжая рассматривать стену, точно и не слышал ее слов. Когда она уже хотела повториться, повысив голос, тот ухватил висевший рядом хран и со всей силы запустил им в противоположную стену. Шнурок, державший вместе камни, перья и бусины, от удара порвался, и по полу запрыгало, затарахтело.
  - Можешь забыть про обереги, - злобно оскалился нодду и снова отвернулся, - правила поменялись.
  Озноб снова пробежал по спине и животу, твердому, напряженному. Когда она собиралась умирать, было проще, ведь тогда можно было не озадачиваться такими вопросами. Жизнь же обещала проблемы, много-много неприятных проблем.
  - Подробнее, пожалуйста, - напряженно попросила она, судорожно сжимая пальцами колючую ткань плаща.
  - Я не знаю подробнее, - вздохнул темный, - но как же это все бесит! Старуха-знающая в той деревне говорила, что ши уходят, исчезают с поверхности головы Таэранга, а вместе с ними и орденцы. Но она ничего не упоминала о том, что появятся новые!
  - Новые? - переспросила Вэй.
  - Да, - нахмурился Лауншар и утомленным жестом потер лоб, - те, что смогли зайти сюда. Остальные - нет.
  - Но откуда?
  - Хотел бы я знать! Одно скажу - без наших друзей-орденцев дело не обошлось! Они так остервенело собирали любые знания об Изменении, что вполне можно предположить, будто хотели устроить свое собственное.
  Вэй потерла глаза. Она, наконец, смогла отогреться и чуть-чуть успокоиться, и это обернулось тяжелой сонливостью, с которой было очень тяжело бороться.
  - В сумках Милта наверняка найдется доказательство. Ты смотрел там?
  - Нет, сейчас...
  Лауншар поднялся и исчез за потрепанной перегородкой. Невидимка прикрыла глаза, но продолжала сидеть, хотя очень хотелось растянуться на полу и забыться крепким, спокойным сном. Она понимала, что уже почти не соображает, но собиралась услышать от темного хоть какие-то объяснения.
  Тот вернулся и громко прочистил горло, отчего задремавшая Вэй вздрогнула и распахнула глаза. Темный бросил возле нее тяжеленную сумку и опустился рядом, тут же принявшись извлекать содержимое и раскладывать на разные кучки.
  - Вот дела, - ухмыльнулся он, поднося какой-то предмет к лицу, - никогда бы не подумал, что найду этот запах приятным.
  - Запах? - переспросила девушка, вертя в руках нож с почти сгнившей рукоятью и чистым, без единого пятнышка ржавчины лезвием. От него не пахло ничем особенным.
  - Ты не почувствуешь его. Это даже и не запах на самом деле, - Лауншар осмотрел потрепанный дневник и отложил его отдельно от остального, - что-то вроде печати того, кто принес Изменение. Она стоит на всем, что связано с этим человеком: на темных, на предметах, принадлежавших ему, на местах, типа Мертвых Степей. Как ты думаешь, за счет чего я все это время водил маленького засранца от одной находки к другой?
  Вэй пожала плечами и кинула нож обратно. Ее больше волновал вопрос, отчего перестали действовать обереги и что теперь делать, а об Изменении она за последнее время и так услышала чересчур много.
  - У этих тварей, - Лауншар неопределенно махнул рукой, - новые которые, другой отпечаток, совершенно, и он... воняет. Твое счастье, что ты не чувствуешь. Дрянь редкостная.
  - И что это означает?
  - Я бы сказал, что это означает второе Изменение, вот что. А там - кто его знает наверняка. Ты что, засыпаешь что ли?
  Темный уставился на нее с выражением, которое можно было с натяжкой назвать укоризненным.
  - Да, - Вэй тут же зевнула, точно пыталась подтвердить свои слова.
  - Так спала бы. А я пока просмотрю, что тут написано.
  Невидимка зевнула еще раз, причем так широко, что щелкнула челюсть. После слов нодду веки стали еще тяжелее, а мысли медленнее.
  - Ты же не свалишь, пока я сплю? - сонно пробурчала она, вытягиваясь на полу.
  - Нет, естественно.
  Вэй не услышала ответа - спала.
  Темный вздохнул и открыл потрепанный, заплесневелый дневник. Что-то подсказывало ему, что ответов на все вопросы он от него не получит, зато хотя бы узнает побольше о человеке, которого с горькой иронией иногда называл своим отцом.
  
  ***
  Той же ночью Лио стало плохо. Она проснулась от ощущения тошноты, но не смогла даже встать, чтобы добраться до ведра в углу. Живот крутило узлом, перед глазами вращались красные круги. В комнате было чрезвычайно жарко, как никогда за все время, и одеяло казалось раскаленным. Слабыми руками женщина стянула с себя покрывало и замерла, тяжело дыша широко открытым ртом. Ее отравили служанки, разозленные за непочтительное отношение к Релай? Это было бы вполне возможным, если бы Лио не провела весь день в комнате, стараясь успокоиться и написать письмо Го Тану, и при этом ела только жареное мясо, оставшееся со вчерашнего обеда.
  Должно быть, не стоило его есть.
  Женщина со стоном повернулась на спину, тем самым вызвав очередной приступ немилосердного головокружения, и подождав, попыталась сесть. Живот оказался слабым и мягким, руки - ватными и непослушными, и она не смогла даже голову от подушки оторвать. Промучившись с полчаса, Лио все же смогла заснуть болезненным тревожным сном.
  Но утро не принесло сильного облегчения. Женщина смогла самостоятельно встать на ноги и справить нужду, но поплатилась за это вернувшимся головокружением. Крикнула прислугу и приказала позвать лекаря. Старик явился с таким запозданием, что Лио уж решила, будто либо ему не сообщили, либо он отказался приходить.
  Риус отказался переступать порог, оставшись в дверном проеме.
  - Должно быть, я больна, - сообщила ему женщина, трясущейся рукой вытирая взмокшую шею, - Меня мутить и знобит.
  Лекарь сделал небольшой шажок назад.
  - Это может быть заразно, а я постоянно нахожусь рядом с младенцем, - объяснил он, совершая сухонькими ладошками движения, точно при мытье рук.
  - Ну так передай лекарство через служанку! Надо мной не нужно стоять, я быстро встану на ноги! - она не сразу поняла, что кричит надрывным, хриплым голосом. Заметив это, смутилась и съежилась.
  Лекарь потер пальцем уголок глаза, убирая натекшую слезу, и со знанием дела уточнил:
  - Головокружение и озноб? Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.
  И ушел, шлепая стоптанной обувью, даже не закрыв дверь. Лио глухо застонала от чувства собственного бессилия и свесила голову, запустив пальцы в расплетенные взлохмаченные волосы. Необходимо было отправить письмо Го Тану, известие о рождении сына могло поддержать его в трудные для башни времена. Но как? Попросить об этом Идо или Дая?
  Женщина затрясла головой, точно собиралась выкинуть эту мысль прочь любыми способами. С окружавшими ее людьми происходило нечто странное. Точно они все попали под чары этой твари с черным сердцем, как когда-то это сделал ее названный брат. Лекарь, служанки, даже кинаши. Разве можно было ожидать от двух молодых парней, пусть и верных Вирии и ее хозяину, большей стойкости?
  Нет, только себе можно доверять, только себе. Лио подняла голову и посмотрела в проем распахнутой двери, где на противоположной стене в темноте коридора прятался старый, выцветший гобелен. Безымянные силуэты, вытканные на нем, чем-то напомнили ей прочих обитателей поместья - мутные, точно лишенные памяти. Они делали ее жизнь похожей на болезненный сон, в котором все не так, как должно быть.
  Женщина сделала над собой усилие, поднялась и захлопнула дверь, ограждаясь от раздражавшего гобелена и всего дома разом. Устало прилегла на разобранную кровать, пытаясь унять разошедшееся сердце, и прикоснулась к оберегу на шее.
  - Я даю себе три дня, - тихим, но решительным голосом проговорила она, - чтобы оправиться от болезни. Нужно отправить письмо... и сообщить о странностях.
  
  ***
  Пробуждение Вэй было резким. Стоило сну на один шажок отступить прочь, как в памяти всплыли холодные пальцы кеку-то, обхватывавшие шею. Вслед за этим возвратились все события прошедшей ночи, криком крича о своей реальности, и это заставило Невидимку вскочить, словно ошпаренную.
  Нодду никуда не делся - все так же сидел рядом, окруженный распотрошенными книжками, из который посыпались листы, и разломанными находками. Казалось, поиски не увенчались особым успехом.
  - Ну как? - спросила девушка, растирая отлежанную щеку.
  Лауншар неопределенно повел плечом и отшвырнул в сторону то, что оказалось выдранным с мясом лезвием ножа.
  - Никак, - проворчал он, - вообще ничего полезного. Если ты не историк или собиратель историй, все это - груда мусора!
  Вэй поежилась от холода и взялась за разведение огня, напоминая себе, что нужно покормить лошадей.
  - А если я историк? - осипшим со сна голосом спросила она.
  - Ну, тогда вот это должно тебе понравиться, - темный покопался среди разбросанных страниц, вытащил из вороха парочку и принялся зачитывать, - "Второго дня пятого месяца в нашу деревню пришел человек. Он подтвердил слухи о странных существах, приходившие да этого, и попросил ночлега. Мне он не понравился, по правде говоря, но я все же распорядился отдать ему дом Мирим"...так, дальше не делу. А вот: "...ведет себя подозрительно, все расспрашивает и выясняет, и почему-то такие вещи, которые даже малый ребенок знает. Про Таэранга, про души... совсем чужак, что ли?"
  Невидимка, до этого переминавшаяся с ноги на ногу, вращавшая руками и тершая плечи, пытаясь согреться и разогнать кровь после сна, замерла.
  - Совсем чужак? Это откуда же он явился, что ничего про Таэранга не слышал? Из-за западного моря, что ли?
  Темный помахал рукой, прерывая ее.
  - Подожди. Это еще не самое интересное. Слушай: "Он убил пса Дайта: животное все кидалось на него и лаяло. Свидетели говорят, что чужак сделал это грохотом, настолько сильным, что у них заложило в ушах. А потом выбросил труп в колодец. Пока все собирались, чтобы разобраться с ним, незнакомец исчез, точно его и не было". Ну, как тебе?
  Вэй потерла щеку.
  - Это ведь дневник из проклятой деревни? Я нашла скелет в том колодце, собачий. И еще какой-то кусок металла. Думаешь, это...
  - Понятия не имею. Самый сильный запах в этом кусочке, то есть, возможно, этот незнакомец и был человеком со Злых гор. И он прошел достаточно далеко, никоим образом не пострадав от Изменения или его последствий.
  Невидимка задумчиво кивнула и подняла оттопыренный указательный палец.
  - Подожди, я займусь лошадьми, а потом ты мне дорасскажешь.
  - А больше нечего рассказывать! - крикнул ей вслед темный и поворошил прогоравшую древесину.
  Оживление в его глазах, появившееся, пока он читал записи дневника, погасло. Конечно, все, что нодду выяснил из этих пожелтевших страниц, было несказанно интересно, но оно никак не помогло разобраться в сложившейся ситуации. Всего за сутки положение дел перешло от просто мерзкого запаха к потерявшим последний страх ши, плюнувших на все возможные храны. И не просто плюнувших, а еще и возникших непонятно откуда.
  Вэй вернулась и начала собирать со стен развешанные ранее обереги. Было видно, что она колебалась между тем, чтобы выкинуть их и оставить. Не сумев перешагнуть через себя, она сложила храны в сумку, вновь опустилась возле очага и внимательно посмотрела на темного.
  - Ты уверен, что тебе больше нечего рассказать?
  - Ну, я забыл упомянуть еще вчера один незначительный момент, - темный задумчиво погладил наплечник по гребню, - Эти твари никогда не были людьми. Они появились... из ниоткуда.
  - Разве такое возможно? - опешила Невидимка, качая головой.
  - Смотри, у нас темные, появившиеся не путем перерождения викту, игнорирующие храны и происходящие не от человека со Злых гор. По-моему, пора приготовиться к еще паре сюрпризов с их стороны. Так или иначе, я выпотрошил вчерашнего кеку-то до основания, практически вывернул его наизнанку. Можешь считать, что они только выглядят как темные, а на самом деле являются чем-то совершенно иным.
  Вэй хмыкнула и подперла ладонью щеку. Пристально уставилась на мрачного темного, что-то там решая для себя.
  - И ты собираешься выяснить, что и откуда взялось, я правильно понимаю?
  Лауншар кивнул, не поднимая взгляда и хмуря брови.
  - Тогда я с тобой, - Невидимка тряхнула головой и подкинула в очаг топлива.
  Нодду с нескрываемым удивлением посмотрел на девушку, чуть насмешливо прищурившись. Благородные намерения, вторая Таэн?
  - Обереги не действуют, а вот ты вполне с темными справляешься, - спокойно пояснила она, - Ради этого я потерплю и тебя, и все эти орденские тайны. К тому же... мне интересно. Совсем чуть-чуть.
  Ши тихо рассмеялся, поблагодарив Таэранга за то, что хоть у этой барышни прагматичным ум, не забитый романтикой.
  - Ладно, давай подумаем, - продолжила она, дергая из плаща колючки, - если знающие рехнулись...
  - Не все, - заметил нодду, - старуха в сгоревшей деревне была вполне... нормальной.
  - Хорошо, - Вэй нисколько не обиделась на то, что ее перебили, - это отдельно взятое поселение знающих рехнулось. И они зачем-то решили устроить второе, свое собственное Изменение. Но зачем?
  Лауншар отсел подальше, чтобы опереться спиной на стену, и вытянул ноги.
  - Заканчивались темные, заканчивались и знающие. Ты ведь общалась только с этими? Угу... а вот в остальных количество орденцев значительно сократилось. И вот, если верить воспоминаниям Милта, в их светлые головы закралась мысль, что если темные снова наводнят голову Таэранга, они прекратят погибать. И знаешь, что самое смешное? Никто даже не обратил внимания на подобную тенденцию, потому что знающие живут отчужденно, а хран в любом городе может сделать мастер-обережник. И именно из-за этого трудно сказать, как давно у твоих, прости, орденцев что-то пошло не так.
  Невидимка кивнула, внимательно выслушав его.
  - Почем нельзя? Два года назад их поселение потеряло почти треть своих жителей. Я это, конечно же, заметила, хотя мне никто и не объяснил причин. А вот потом таких видимых исчезновений уже не было. Может быть, второе Изменение произошло уже тогда?
  - То есть, времени у них было предостаточно, и мы, скорее всего, не знаем и половины от того, что они успели за два года натворить. Плохо, плохо.
  - Ну давай тогда отталкиваться от того, что знаем, - Вэй охнула и растянулась на плаще, - Вот зачем они собирали все эти истории о человеке со Злых гор?
  Лауншар наклонил голову, пытаясь выловить в памяти обрывки образов и слов, забранные у Милта. Ничего, пусто, только ощущение какой-то незначительности, точно уборки после уже сделанной работы.
  - Может, они просто решили спрятать их, чтобы люди меньше знали? Или надеялись найти этого человека?
  - Ладно. А что расскажешь ты? - девушка перевернулась на живот, и теперь смотрела на темного снизу вверх, сверкая большими глазами из-под растрепанный челки, - Насколько помню, я встретила вас с Таэн, когда вы пытались добраться до Ордена, неся им очень важный медальон.
  Нодду скривился, совсем как вчера, когда вернулся в домик после "общения" с кеку-то. Эта реакция как нельзя лучше показала, что ему было о чем поведать. Сдержанным голосом, в котором нет-нет, да и проскальзывали нотки раздражения, он рассказал о Мертвых Степях, из которых его вывела никакая не кинаши Таэн нэ Гуаль, о долгом пути в башню, к которой в его памяти была крайне сильная ненависть, и о последующем ее разрушении. Темный говорил о медальоне, который одновременно напомнил о делах давно минувших и послужил поводом, чтобы отправиться в Орден. Хотя, скорее всего, знающие соврали им касательно его настоящего предназначения.
  - И ты уверен, что все это происходило с ведома орденцев? - уточнила Невидимка.
  - Более чем. Даэт без сомнения был орденцем, мало того, совершенно такой же, каким был Милт.
  - Получается, ты был частью их плана. Так?
  - Очевидно же, - темный оскалился, сверкнув зубами, - без меня они бы в жизни не добрались до входа в схрон, да и самой информации из головы старухи-знающей не выудили.
  - Серьезно? А чего ж им тогда сразу тебя в Орден было не доставить? К чему придумывать всю эту сложную последовательность из убийств, обмана и совершенно невероятных случайностей? Ведь Таэн могла бы оказаться более робкого десятка и не позариться на предложенные деньги.
  Лауншар тяжело вздохнул, покачав головой. Он сам часто задавался этим вопросом, но, будучи перерожденным викту, совершенно не понимал логики сакр.
  - Может, они по-другому не могут? Не думаю, что они получают полноценные инструкции, разве что только указания, намеки...
  - Угу, - скептически кивнула Вэй, обгрызая обломленный ноготь, - но почему бы им не пойти в Вирию вместо Киреноида? Почему Релай, а не Го Тан? Если уж смотреть на все события, как на одну картину, сложенную из маленьких кусочков, то каждый должен был сыграть свою роль.
  Темный помрачнел и поднялся на ноги, подошел к дверям и распахнул ее настежь. Девушка, повернувшись, с любопытством наблюдала за его странным поведением. Что же, кажется, нодду что-то пришло в голову. Интересно - что?
  Лауншар чуть повернул голову.
  - Даэт... знающий, он спал с ней.
  - Ореднец?! - Вэй аж подскочила, не веря своим ушам, - Шенгровы потроха, я думала, они вообще без необходимых причиндалов!
  - Я также был с этой женщиной, - совершенно не обращая внимания на ее вопль, безразличным голосом продолжил ши.
  - Что? - Невидимка изогнула бровь, оглядывая темного с ног до головы, - а что, это тоже возможно? Подожди... получается, орденец, темный, а потом пришел Го Тан и взял ее в наложницы. Ах ты ж!..
  Лауншар развернулся к ней, оставшись на пороге. Судя по лицу, ему было совершенно не по себе.
  - Релай просто обязана сейчас носить ребенка, - уже шепотом завершила свою мысль Вэй, сама с трудом осознавая то, что они только что выяснили.
  - Моего что ли? - скривился нодду, и лицо его начало темнеть, - То есть... это я все натворил? Знаешь, пойду-ка я, прогуляюсь. А ты оставайся, жди меня и не волнуйся - в округе не будет ни единого другого темного.
  Ши захлопнул дверь и зашагал по снегу, меняясь на глазах. Левая часть его стала зыбкой и непостоянной, в то время как правая налилась беспокойной, бурлящей чернотой.
  
  ***
  Лио не была уверена до конца, что прошло именно трое суток, не больше или меньше. Болезнь, или что бы это ни было, свалило ее не хуже хорошего удара по голове; казалось, женщина погружалась в сон не на часы - на десятки часов. В одно из недолгих и редких своих пробуждений она успела подумать, что умрет, так и не отправив письма Го Тану.
  Поэтому, когда внезапно слабость отступила, Лио не долго думала, прежде чем начать собираться. Ее не смутили ни непроглядная ночь за окном, ни трясущиеся ноги с подгибающимися коленками. Кое-как собрав растрепавшиеся, пропотевшие волосы в тугой пучок, она влезла в брюки для верховой езды, накинула теплую меховую куртку прямо поверх сорочки, схватила со стола запечатанное письмо и беззвучно толкнула дверь.
  Дом спал, жаркий, душный, поскрипывал половицами, трещал отогревшимися насекомыми, шептал слабым сквозняком. Он изменился еще сильнее с тех пор, как она заболела, и Лио поймала себя на мысли, что не до конца уверена, в какую сторону ей идти.
  Безымянные люди, вытканные на поблекших гобеленах, шевелились, волновались. Женщина уверила себя в том, что это не более чем последствия болезни. В конце концов, она шла почти на ощупь и не могла заметить едва видимых колебаний плаща бледного юноши в полном полевом доспехе.
  Так, здесь нужно направо, чтобы оказаться в основном холле. Твердый, пахнувший свежим деревом пол, сменивший тонкие меховые ковры под ее ногами, подтвердил верность направления. Ступени ведшей вниз широкой лестницы тихо заскрипели, чуть прогибаясь и пружиня, и от этого в какой-то момент закружилась голова. Замерев с занесенной ногой и расставленными для равновесия руками, Лио подождала, пока перед глазами прекратит мельтешить. Потом, уж не сильно волнуясь за возможный шум, сбежала вниз и шагнула к массивным входным дверям, протянув к ручкам ладони.
  Пальцы коснулись жесткого полотна, в нос ударил запах пыли. Женщина отшатнулась, моргая. Гобелен? Провела рукой в одну сторону, в другую, и повсюду натыкалась на шерстяные волокна. Разве здесь был хоть один? Лио сжала кулак и ударила по полотну, услышав вполне отчетливой стук по дереву и металлическое дребезжание. Словно в подтверждении ее догадки сквозь гобелен потянуло морозным воздухом.
  Лио сжала плохо слушавшиеся, негнущиеся пальцы, захватив как можно больше полотна, и дернула изо всех сил. Но добилась только содранных о грубую шерсть пальцев и одного выломанного ногтя. Боль пришла с запозданием, точно потерялась в темноте, и была такой же размытой и странной, как силуэты на гобелене. Женщина еле слышно застонала и потянулась к кинжалу на поясе, недоумевая, отчего не сделала так сразу.
  Лезвие увязло в полотне, с трудом продвигаясь дальше, царапая дерево и пытаясь вырваться из рук. Зачем они сделали это? Зачем решили не выпускать ее отсюда? Как им вообще пришла эта мысль в голову? Вопросы, резонные, вились и звенели, но их заглушал страх, что ее обнаружат раньше, чем Лио прорежет себе путь на волю.
  - Что ты делаешь? - этот голос стал ответом на все ее страхи.
  Женщина замерла, судорожно сжимая рукоять кинжала и распахнутыми глазами глядя перед собой. Кинаши. Он что, просто возник рядом? Ведь не могла она не слышать его до тех пор, пока охотник не оказался совсем рядом. Медленно повернув голову, Лио практически уткнулась тому в грудь, едва прикрытую тонкой сорочкой.
  - Я хочу выйти отсюда, - хриплым голосом заявила она, выдергивая кинжал из наполовину разодранного гобелена.
  - Не понял.
  - Я хочу покинуть этот дом! - закричала Лио, с каждым словом ударяя кинаши в грудь сжатым кулаком. Хотя хотелось - оружием.
  Тот стерпел все, отступив на какие-то полшага. Ухватил за другую руку и вывернул запястье, заставляя выронить кинжал. Женщина задохнулась от боли и отчаяния, вспоминая, как когда-то могла справиться с мужчиной. Но с человеком, а не с темным охотником.
   - Как ты думаешь, где мы стоим?
  Он дернул ее, разворачивая спиной к гобелену. Лио всматривалась в холодный снежный блеск, мерцавший за окном, не понимая происходившего. Глаза точно отказывались видеть суть. Потом окно отодвинулось назад и приподнялось, оказавшись прямо над неприбранной кроватью, затем и она откатилась, частично спрятавшись за стену.
  Женщина затрясла головой - это была ее комната.
  - Как же так? Я ведь шла... спускалась, - она запнулась и ожесточенно взглянула на зыбкий силуэт кинаши, - Это какие-то твои фокусы?!
  Ощущение ступеней под ногами, их тихий скрип был слишком реальным, чтобы оказаться бредом.
  - Ты ведь не принимала лекарств, которые тебе передавал Риус, не так ли? - мягко, как будто успокаивая, проговорил кинаши, при этом достаточно жестко беря ее под локоть, - Вот и последствия. Пойдем, тебе нужно показаться лекарю.
  - Но я не хочу! - воскликнула Лио, пытаясь слабо упираться. Если ее отведут к старику, рядом, наверняка, окажется и Релай. А где-то в одном из карманов, то ли куртки, то ли штанов, сейчас лежало письмо. Ее отчет, частично дописанный в уже при замутненном разуме и содержавший кое-какие неприятные мысли по поводу бывшей любовницы Го Тана.
  Темный охотник не обратил внимания на ее попытки, не по-человечески крепкой рукой ведя женщину следом по коридорам. Лио хлопнула по поясу, где должен был находиться маленький ножик, и снова почувствовала, как темнота вокруг повернулась и поменяла все местами. Ни штанов, ни куртки - только ночная сорочка и перекосившийся, абы как завязанный поясом халат. Возможно ли, что именно сейчас ей все кажется? Вдруг приступ головокружения, случившийся с ней на ступеньках, обернулся обмороком, и теперь она видит сон, в котором все пошло не так?
  Внезапно кинаши остановился и притянул ее к себе.
  - Я так понимаю - ты беспокоишься об этом? - он поднял свободную руку, в которой оказался сложенный в несколько раз лист - письмо Го Тану. Лио молча потянулась к нему, превозмогая слабость и пытаясь преодолеть сопротивление мужчины, но тот также ловко убрал его обратно.
  - Если для тебя это так важно - я отправлю его. Обещаю.
  Это прозвучало странно в его устах. Складывалось впечатление, что ему, кинаши, не все равно, хотя темные охотники тем и славились помимо прочего, что своим равнодушием. А еще он только что намекнул, что сама она это письмо отправить не сможет.
  - Знаешь, - продолжил он, прижимая ее к себе еще сильнее, - эта верность твоему названному брату делает тебя особенной. Даже наделяет какой-то силой, ведь ты осталась последней.
  - Что? - Лио снова дернулась, стараясь хотя бы на сантиметр отодвинуться, чтобы не касаться холодной гладкой кожи мужчины.
  - Я бы даже сказал, ты похожа на меня, - он проигнорировал вопрос, равно как и попытки отстраниться, - Верная однажды данному слову. Может быть, это не симпатия, а так, любопытство, но чтобы было понятно, назову это расположением. Да, твоя ослиное упрямство располагает, поэтому я всегда буду рядом.
  - Зачем? - слова охотника сплетались в ее голове в какое-то подобие гобелена, и рисунок, вырисовывавшийся на нем, был жутче любого ночного кошмара.
  - В одиночестве тебе будет куда как страшнее, - тоном, точно разъяснял, почему суп нужно есть ложкой, ответил кинаши.
  Он не оставил ей времени на другие вопросы, продолжив казавшийся бесконечным путь по темному, еле освещенному высокими окнами коридору. Лио едва поспевала за ним, цепляясь за ковер и спотыкаясь, но так ни разу и не упала, хотя в какой-то мере даже надеялась на это. Свободная левая рука болталась, точно тряпичная. Они пролетели поворот на половину прислуги, и в темноте ответвления мелькнули пара бледных лиц. Лио не смогла сразу опознать в них кухарку и служанку, а потом, сколько не выворачивала голову, не смогла еще раз увидеть их. Что-то не так было с лицами женщин, или с самими женщинами, или с темнотой, которая их окружала.
  - Потерпи, мы почти пришли, - бросил ей кинаши, еще ускоряясь.
  Возле дверей в спальню Релай застыли двое - Идо и Дай, казавшиеся куда как выше и шире в плечах. Женщина предприняла последнюю попытку взять ситуацию в свою руки, уперлась ногами в пол, тем самым сумев остановиться и затормозить кинаши. Выпрямившись и стараясь не думать о неподобающем одеянии, она собралась с силами и гаркнула:
  - Именем хозяина Вирийской башни, я приказываю арестовать этого... человека!
  Звук собственного голоса, сорвавшегося и истеричного, залепил уши словно ил. Ни Идо, ни Дай ничего не сделали, только скосили на нее глаза, странные, поблескивавшие в темноте контрастными белками. Лио вдохнула тягучий, заполненный чернотой воздух и глухота прошла. Она обратила внимание на то, что не только солдаты ничего не предприняли, но и кинаши перестал тянуть ее дальше, просто застыв рядом. Возможно, если постараться, если еще раз повторить приказ, эти двое очнутся?
  - Бедняжка, - тихо засмеялся охотник, - присмотрись к ним. Только недолго, ладно?
  Эти слова испугали ее куда сильнее, чем все остальное, успевшее уже случиться. Видимо, это произошло давно: она увидела то, чего не хотела принимать, и до сих пор успешно игнорировала. А теперь кинаши указывает на это пальцем, прямо тыкает носом в спрятанные в темноте провалы.
  Но, пока страх скручивал живот в узел, глаза уже находили все, что делала этот узел еще туже. Рты мужчин истончались до тех пор, пока Лио не осознала, что вместо губ была темная линия, лишь обозначавшая их. Возможно, они не могли даже разговаривать. Не дав времени ужаснуться по этому поводу, внимание привлекло то, что сначала было принято за часть доспеха, закрывавшую горло, на самом деле оказалось раздувшейся шеей с потрескавшейся кожей.
  - Что?! Это ты сделал с ними?! - женщина не смогла даже воспротивиться, когда охотник снова дернул ее за руку, толкнув в открывшуюся дверь.
  - Если бы я мог, - хмыкнул он, оказавшись позади.
  Перед ней стоял Риус. Вернее нет, не стоял, а... висел в воздухе, чуть поджав тощие ноги в длинных шерстяных чулках. Руки были умиротворенно сложены на уровне живота, иссохшие пальцы чуть шевелились; голова раскачивалась на тонкой шее, наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Старческий запах, раньше всегда еле ощущаемый, сейчас буквально бил в нос.
  - Госпожа хочет поговорить с тобой, - проскрипел он, щелкая в такт слов пальцами с длинными пожелтевшими ногтями, - поторопись, она заждалась.
  Он отлетел в сторону, освобождая ей путь и обдавая удушающим запахом.
  - Ши? - растерянно пробормотала Лио, подталкиваемая сзади кинаши, а потом тихонько рассмеялась. Нет, это не могло быть реальностью - только сном. Возможно, это было грезой с самого рождения ребенка Го Тана, ведь не мог он родиться так рано, равно как не мог старик-лекарь стать парящим в воздухе темным. Болезнь, все эти провалы, когда она не могла вспомнить, сколько времени прошло, служили лишним подтверждением.
  Откуда в доме могло завестись столько темных, если здесь все это время находился кинаши?!
  В спальне Релай не горело ни одной свечи, однако Лио без труда разглядела женщину, заполнившую многочисленными складками одежды широкое кресло. На ее руках, так же, как и в то утро, лежал ребенок, подозрительно тихий и неподвижный. Глаза бывшей хозяйки Киреноида лихорадочно поблескивали, губы изгибались в еле сдерживаемой улыбке торжества.
  - Ты очень долго шла к нам, - голос скользнул по ушам холодным лезвием, - и мы решили поторопить. Я ненавижу тебя, презираю, но мне одновременно и все равно. Я получу и удовольствие от того, что ты станешь бездумным ши, и пользу.
  Тяжелый сверток в руках Релай дернулся, распеленался сам по себе, оказавшись абсолютно пустым, а потом снова сложился в подобие кокона. Лио клацнула зубами и изо всех сил сжала челюсть, чтобы не закричать. Либо сон, либо... самое страшное, что с ней когда-либо происходило. В любом случае, она должна сохранить лицо, сохранить честь и не опозорить своего названного брата. Пусть сама смерть сидела сейчас перед ней - ей не дождаться от сестры Го Тана просьбы о пощаде.
  - Кто ты? И кто твой...ублюдок?
  Кинаши позади зацокал языком, то ли сокрушенно, то ли восхищенно. Релай отреагировала незамедлительно: метры и метры ткани, до этого заполнявшей кресло, взметнулись в воздух; какое-то полотно, расшитое острым стеклянным бисером, хлестнуло Лио по лицу, оставив на щеке множество мелких кровоточащих царапин. Но продолжения не последовало - женщина успокоилась так же внезапно.
  - Можешь называть нас, как вздумается, - проговорила она, тонкими пальцами поглаживая сверток, - Это все равно ничего не изменит. Наверное, тебя интересует, кто наш отец? Ты бы не стала называть ублюдком ребенка мужчины, которого так любишь.
  Релай уставилась на Лио, распахнув глаза так, что они увеличились почти вдвое. Ее лицо постоянно двигалось, переходя от полного расслабления к ожесточению и обратно. Точно "мы" в ее понимании действительно относилось и к ней самой лично, и к нескольким личностям.
  Впервые Лио не почувствовала привычного жара, расползающегося по щекам и лбу. Эта женщина только что во всеуслышание заявила то, что наверняка знали только двое, но ее слова прошли мимо цели.
  - Однако, твой брат - мой отец. Так же, как и двое других. У меня трое отцов, но, я думаю, тебя это порадует, без Го Тана я бы не обрел жизни.
  Лицо Релай отошло на задний план, сквозь ее красивые, яркие черты стали проступать другие, завораживающие и пугающие одновременно. В какой-то момент существо, выдававшее себя за ребенка, появилось полностью, заполнив собой разум Лио, и тут же нырнуло обратно.
  - Я так понимаю, вопросы закончились? - хозяйка Киреноида насмешливо скривила губы, - Лично меня ты уже достала. Риус, ты знаешь, что нужно сделать.
  Лекарь, до этого жавшийся к стене, подлетел к женщине, больше походившей на статую. Царапнул длинными и острыми ногтями по плечу и гулко заухал - смеялся.
  - Пусть снимет одежду, - пробулькал он, дрожа длинными складками кожи на горле.
  Лио не пошевелилась, через силу стараясь думать о самых счастливых моментах своей жизни. Так не только получалось отвлечься от происходившего, но создавалось ощущение, что Го Тан был рядом и поддерживал ее.
  - Это сделаю я, - кинаши оттолкнул в сторону сухую лапку старика и принялся развязывать узел халата, тихо шепча на ухо неподвижной женщине, - Будет больно, но я буду рядом. Потом станет легче, намного легче и лучше, чем могло бы стать. Просто терпи.
  В Лио голове голос менялся и принадлежал уже не темному охотнику, а брату, как всегда не оставившему ее.
  
  11
  Мне снова снились Степи. В этот раз лисы лишь кружили рядом, так и не приблизившись; выкрикивали ругательства и угрозы, при этом даже не обнажив мечи. Наверное, это был хороший знак - внезапно вернувшиеся воспоминания снова засыпал песок времени. Я открыла глаза, возвращаясь к не многим более веселой реальности, и тут же сжала простыню пальцами левой руки, ощутив болезненное подергивание в правой.
  Мысли о том, что все это было получено по заслугам, как ни странно, позволили мне легче переносить и дневное бодрствование, и ночные кошмары, точно они договорились между собой. Если бы они еще уменьшали боль.
  Я неспешно поднялась с кровати, стараясь лишний раз не шевелить обожженной рукой, и доковыляла к окну. Так вот откуда этот сонный полумрак с самого утра - на улице вовсю валил снег. Интересно, какое сегодня число? Было бы забавно, если... я дернула щекой, и засохшая корка треснула, пронзив лицо ледяной иглой. Как же больно! Я едва удержалась, чтобы не прижать к ране ладонь: так стало бы еще хуже. Так, нужно выпить.
  Кувшин стоял на тумбе возле кровати и всегда был полон. Лекарь предлагал какие-то пилюли, но Шеан кричал на него, спорил и все же настоял на вине с травами. Надо признать, это средство спасало от боли весьма недурно, и не только от боли телесной. Но окончательно забыться не получалось.
  Я сделала глоток, наполнивший кислятиной и терпкостью рот, и едва удержалась, чтобы снова не скривиться. Как-то все обошлось слишком просто. Погибшие воины, в общем-то, славные парни, вернулись и напомнили о своей смерти. Они изводили меня долго и беспощадно, но вот, прямо сейчас я стою в уютной, теплой комнатке в ожидании, когда вынесут мой горшок и подадут завтрак. И пью, потому что, видите ли, меня терзают мысли о некогда содеянном.
  Только сейчас я поняла, что Лауншар не шутил, когда говорил о затуманенной памяти. Потому что как еще объяснить мое свинское отношение? Как себя чувствовали родители погибшего Кина? А близкие остальных мужчин? Жены, дети. Ни разу до этих пор подобная мысль даже не приходила в мою голову! У меня в руках были деньги, самые грязные деньги, которые вообще только можно представить, и они совершенно не жгли рук! Я тратила их с чистой совестью и радостно подсчитывая, на сколько годков беззаботной жизни мне их еще хватит.
  Может быть, именно из-за этого моя правая рука теперь обожжена и почти не действует? Может, потому что я снова взяла на себя роль кинаши, огонь наконец-то добрался до меня? Бабушка всегда говорила: нельзя играть с помыслами Таэранга - это может увести в такие дебри, что потом в жизни не выбраться.
  Я в два глотка допила вино и вытерла мокрый подбородок. Если подумать, в этот раз был тот же обман. Неважно, кого обманывала в этот раз: доверившегося мне маленького ребенка, или саму себя. Только кинаши способны убивать темных. Ни таинственный нюх, ни самая сильная орденская висюлька не дает мне этой способности. Поэтому либо ты темный охотник, либо даже не приближайся к ши!
  Ну, еще ши. В смысле, ши убивают ши, ведь Лауншар именно так и поступал. Я задумчиво уставилась на подушку, продолжая водить по подбородку пальцами. Налила себе еще вина, отхлебнула и поставила бокал на тумбу. Он несколько раз качнулся, но в этот раз не пролилось ни капли: левая рука сегодня слушалась заметно лучше.
  Я вытянула ее вперед, несколько раз сжала и разжала пальцы, потом схватила подушку и забросила ее в угол.
  Под ней, как и ожидалось, лежала посмертная дощечка. Значит, Лауншар все рассказал Шеану. Надо же, какая забота! А я уж было забыла о своем милом проклятье, но главное, что друг помнит и не позволит случиться беде. Табличка полетела вслед за подушкой, ударилась о стену и, только чудом не расколовшись, упала на пол. Я выдохнула, постепенно осознавая, что чуть было не сотворила. Мало мне Кина во снах, что ли?
  Моля Таэранга о том, чтобы деревяшка не треснула, я заковыляла в угол. Неуклюже присела, стараясь не заваливаться на правый, поврежденный бок и подтянула к себе табличку. Фух, цела.
  Надо же, как она изменилась с тех пор, как я сняла ее с дерева мертвых. Даже зарубки, складывавшиеся в мое имя, затерлись и забились грязью, а пятна крови, оставленные Шеаном, исчезли без следа. Неужели преследующий меня ши так и приходит каждую ночь, чтобы вновь удостовериться в моей смерти?
  И не надоело?
  Я бросила табличку обратно на кровать и подергала дверь. Та снова была заперта - после всего случившегося Шеан не хотел рисковать. Сдается мне, по этой же причине в спальне не было ничего бьющегося: зеркал, глиняной или стеклянной посуды, не говоря уж о ножах и вилках. Лампу со свечей вносили только с наступлением темноты, подвешивали под потолком и уносили на ночь. Мудро, если учесть настроение, в котором я просыпалась.
  Я наклонилась и заглянула в замочную скважину: ключа в ней не оказалось. Все продумал, лисяра, нечего сказать. А мне, значит, в одиночестве сходить с ума, предаваясь самоедству и напиваясь пряного вина?
  Кстати, хорошая мысль, а то руку вновь начало дергать от боли.
  Я придирчиво заглядывала в кувшин, прикидывая, хватит ли еще хотя бы на два раза, когда в замок вставили ключ. Бокал выскользнул из дрожащих пальцев и покатился по полу, скрывшись под кроватью.
  - Да что б тебя!.. - я топнула ногой ему вслед. Ползать на корточках было не для моего состояния.
  - Я подниму, - с терпеливой улыбкой сообщил Себ и прикрыл за собой дверь.
  Кажется, этот мальчик был то ли учеником лекаря, выхаживавшего меня, то ли племянником. А может, и тем и другим. Утром и вечером он менял мне повязки, смазывал ожоги мазями и зачем-то щупал лоб. На вид ему было тринадцать, может, чуть больше, но серьезности он напускал на все тридцать.
  - Нужно перевязать руку, - парень, старательно избегая смотреть мне в глаза, принялся раскладывать на кровати чистую ткань и баночки с лекарством.
  - Ну да, - я послушно уселась.
  Себ опустился рядом, аккуратно взял мою правую руку и принялся разматывать бинты.
  - Сегодня болит меньше?
  - Не знаю, - я пожала левым плечом. Под действием алкоголя трудно было оценить боль адекватно, - Дергает.
  - Это ничего. А выглядит намного лучше.
  - Ну да, - согласилась я, рассматривая круживший за окном снег. Свою изуродованную руку мне довелось видеть только один раз, когда сознание полностью вернулось, и за все богатства мира я не взглянула бы на нее снова.
  - Постарайся не шевелить ею лишний раз, - так он говорил каждый день, утром и вечером.
  - У меня скоро закончится вино, - чуть капризным тоном заметила я, игнорируя его дежурную фразу.
  - Да, я сейчас принесу еще, - его руки мелькали, притягивая взгляд, и я отвернулась.
  Каждый раз, когда кто-то входил в комнату, я начинала чувствовать себя почти мертвой. Рядом с лекарем, с Себом, даже с Шеаном, похудевшим и серым, я выглядела настоящим ши. Никто не показывал, что случилось с моим лицом, а то, что едва отражалось в оконном стекле, представлялось чудовищным. Мне было то холодно, то жарко, страшно, стыдно, злость накатывала вслед за отчаянием, и да, я постоянно была пьяна.
  Когда кто-либо входил в мою комнату, мне казалось, что я ненавижу всех живых.
  - Вот и все, - Себ поднялся, попутно щупая мой лоб, - сейчас я схожу за вином.
  Он шустро нырнул под кровать, извлекая закатившийся туда бокал и мой ночной горшок. Я скрипнула зубами и опустила голову. Этот пацан был младше года на четыре точно, и от него гораздо больше толку, чем от меня здоровой, что уж говорить обо мне больной?!
  Правая рука только болела, и ничего больше. Я не смогла бы пошевелить пальцами, согнуть локоть, даже если бы очень сильно захотела. Для этого нужно чувствовать то, чем собрался шевелить, а я чувствовала лишь ноющую тяжесть, когда была пьяна, и дерганую боль посреди ночи. Даже когда Себ делал перевязку, разницы в ощущениях не было.
  Однажды Шеан сказал, что через некоторое время рука заживет, и я даже смогу ею пользоваться. Думаю, он пытался так утешить меня и поддержать, но ведь даже он должен был прекрасно понимать: пальцы останутся неловкими и плохо гнущимися. В лучшем случае мне удастся держать кружку или ложку так, чтобы они не выпадали. А вот почерк у меня уже никогда не станет красивым, да и хорошей игре на гитаре можно забыть напрочь. Разве что боем играть, но разве ж это игра?
  Таких людей, бесполезных и жалких, называют калеками. Я - калека, такая же бесполезная, как и прежде, но теперь еще и с уродливым шрамом на пол-лица. Будут идти годы, а отметины о попытке уничтожить темного никуда не денутся. Они станут постоянным напоминанием о моей никчемности.
  Великий бард? Ха! Великий обережник?! Великое ничто, пустота! Пятьдесят килограмм проблем и глупости! Я почувствовала, как дрожат от обиды губы, но глаза продолжали оставаться сухими. Можно было плакать, можно было ругать себя - от этого все равно ничего бы не изменилось. Жизнь моя теперь стала воплощением никчемности.
  Хотя, всегда ведь остается один последний шанс, разве не так?
  Себ вернулся с новым кувшином вина и под моим хмурым взглядом поставил его на тумбу рядом с предыдущим.
  - Себ, - задумчиво произнесла я, покусывая губу и шевеля пальцами левой руки, - у меня к тебе еще одна просьба...
  
  Вечером парнишка явился вместе с Шеаном. Друг тихо стоял в стороне, пока я ужинала. Сегодня он выглядел чуть лучше, чем за все предыдущее время. Кажется, просто побрился, но и то дело. В любом случае, на моем фоне он все равно смотрелся настоящим красавцем.
  Себ снова пощупал мой лоб, заглянул в глаза, пожелал нам спокойной ночи и удалился. Я надеялась, что Шеан уйдет вместе с ним, но не тут-то было. Мужчина подождал, пока мальчишка спустится по лестнице, прикрыл дверь и приблизился.
  - Себ сказал, ты просила угля, - он наклонил голову, сверкнув глазами в свете лампы.
  - Ну да, - я не отвела взгляда, и впервые это получилось у меня безо всяких усилий. Мертвые Степи, пусть и с запозданием, сильно изменили мое отношение ко всему.
  - Зачем? - его голос был напряжен сильнее, чем обычно. Конечно же, он не без оснований опасался, что я снова попытаюсь играть с темными в игры, поэтому пытался предотвратить любую попытку.
  - Рука, - я подняла левую руку и демонстративно пошевелила пальцами, - она почти не слушается меня. Если я начну писать или рисовать, то быстрее научусь управлять ею. Углем удобнее, чем пером. К тому же, мне абсолютно нечем заняться.
  Шеан понимающе кивнул и растянул губы в чем-то, что должно было стать улыбкой. Получилось не очень искренне.
  - Хорошая мысль.
  - Так договорились? - я отхлебнула вина и, поймав настороженный взгляд, поставила бокал обратно.
  - Нет.
  - Почему?!
  - Ты сперва выздоровей, а там занимайся, чем захочешь. Я тебе лучше книг принесу, чтобы не так скучно было.
  Я раздраженно качнула головой. Этал его подговорил, можно даже не сомневаться. Во всей комнате не набралось бы материалов на самый никчемный оберег. Эта парочка полностью лишила меня возможности воздействовать на темных.
  - И ты слишком много пьешь, - заметил Шеан, поднимая и взвешивая в руке кувшин, - Я уж начинаю сожалеть, что отказался от таблеток Кер Парды.
  - Я постараюсь сдерживать себя.
  Он ничего не ответил, поставил вино обратно и, потянувшись, снял лампу с крюка. Это означало, что мне пора ложиться спать.
  Левый глаз Таэранга этой ночью открылся полностью, и свежевыпавший снег светился в ночи, освещая и мою комнату. Какая жалость, что Шеан теперь такой осторожный, но что бы он ни предпринял, он сможет только отсрочить события. Помешать же мне уже нечему... и некому.
  Я обмакнула палец в вино и провела им по стене. След поблескивал некоторое время, но потом исчез. Сколько ни приглядывалась, мне не удалось увидеть, осталось ли что-нибудь на стенке или нет. Если позволить вину чуть-чуть загустеть, то тогда его будет видно гораздо лучше.
  Я вздохнула и осторожно прикоснулась к засохшей корке на щеке. Шеан будет просто вне себя, когда все случится. Скорее всего, это окончательно сломает его, но какое мне до этого дело? Ничто не связывает меня с его погибшим братом, да и с ним самим тоже.
  Да и вообще, пусть рассматривается это как подарок. Не знаю, зачем он взялся выхаживать меня, но возиться со мной до конца дней своих - такого наказания даже Шеан не заслужил. В общем-то, этот неплохой человек был достоин куда более приятной жизни.
  А я... может, хоть в этот раз выйдет толк?
  
  ***
  Их было несколько - серых, ничем не заполненных дней. Восемь или десять - сказать было нелегко, возможно, больше. Ночные кошмары опустели, теперь по Мертвым Степям я гуляла в одиночестве, и лишь иногда за спиной появлялся Кин, точно чувствовал. Чувствовал и ждал.
  Ну а дни стали тянуться бесконечно долго. Виной тому стало, как это ни смешно, мое выздоровление. Однажды утром я проснулась с относительно ясной головой, поэтому просто пережить дюжину часов не получилось. Не хотелось ни спать, ни пить (тем более, что Шеан резко и непреклонно ограничил суточную дозу до половины кувшина), а боль в щеке и руке стала чем-то другим, вроде тихого зуда.
  Я честно пыталась читать принесенные другом книги, но мысли все время ускользали в сторону. Пальцы левой руки чертили на застеленном одеяле линии, раз за разом, чтобы запомнить наверняка; иногда приходилось что-то менять, а потом переучивать заново. Однако с каждым разом приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы заставить себя репетировать ритуал. Дошло до того, что день тянулся еще дольше от осознания, что впереди меня ждали целых три подхода.
  Однажды я поймала себя на мысли, что почти свыклась со своим положением. Мало того, незаметно оказалась на границе с тем, чтобы отказаться от своего замысла. Это было очень похоже на меня - малодушие, не способность идти до самого конца. Что ж, существовал один способ удержаться на верном пути и не свернуть с него в самый последний момент.
  
  ***
  В камине ярко горело пламя, отплясывая победный танец на теле высохшего дерева. Если не считать его потрескивания, в доме было тихо. Дувший всю неделю ветер успокоился, позволив снегу бесшумно опускаться на землю. От этой тишины становилось жутко. Глубокая ночь, а он один в доме с обожженной темными девчонкой.
  Себ поежился и встал на ноги: нужно закончить с делами, пока хозяин не пришел. Поднял завязанную тугим узлом простыню, стараясь не дышать, бросил ее в огонь. Тряпье задымилось, и смрад стал совсем невыносимым. Парень поспешно вытащил из внутреннего кармана куртки мешочек с измельченным наром и бросил в камин щепоть. От вони это не спасло, зато ограждало от ши.
  Об этом шептался весь город: о чудовищном ши и чужачке, выжившей каким-то чудом в полыхавшем доме. Никто не торопился обвиняться девушку в чем-то, тем более что за нее заступался сам Этал, но почти все были уверены - она не отделается так легко. Не один, и даже не два знакомых уже обеспокоенно интересовались у Себа: не боится ли он ночевать в одном доме с ней?
  Сначала он смеялся над их трусостью и глупостью, объясняя, что темному, загнанному в ловушку на сгоревшей площади оберегами Этала, сейчас явно не до Таэн. А потом перестал смеяться. А когда состояние девушки улучшилось, мальчишка пользовался любой возможностью, чтобы на ночь уйти домой.
  Поэтому он вытащил из дома почти все запасы нара, и даже грязные бинты сжигал вместе с ним.
  
  Вечер был хорош. Темнота обволокла дом и замерла, выжидая. Кажется, она была напряжена не меньше меня. Кровь бежала по телу стремительно, спотыкаясь об удары сердца, плескалась в ушах, горела на здоровой щеке огнем.
  Шеан придет очень поздно, я слышала его разговор с мальчишкой. Если Таэранг не настолько глух, как мне всегда казалось, друг вообще явится домой, когда все закончится, и даже не застанет меня.
  Я обмакнула палец в бокал и провела еще две черты на стене. Палец прилипал, но сама рука двигалась уверенно и почти не дрожала, несмотря на волнение. Недаром недели полторы каждый день я чертила эти знаки в воздухе, снова и снова, даже во сне. Осталось еще пять общих символов и четыре направленных, но время было на исходе. Этот глупый Себ слишком задержался со своим осмотром, а спихнуть ему табличку стало целой проблемой!
  Дыхание на миг сбилось, после этого горло сжалось. Нет, мне нужно еще чуть-чуть! Я упала на колени, на ходу запуская руку в бокал, и дочертила знак лиса и знак сына. Это были направленные знаки, придуманные лично мною для моего ши, и я была наполовину уверенна, что они не сработают. Этал не успел передать и четверти своего знания, а одного дара для гарантии было маловато.
  - Вот сейчас и проверим, - я отставила в сторону бокал, от которого пахло уксусом, и поправила рукав, пряча изуродованную руку.
  
  Пожалуй, это была самая тихая и самая тревожная ночь, из всех, проведенных им в этом доме. Шеан еще никогда так не задерживался, и без него Себ чувствовал себя совершенно беспомощным. Девчонка никогда не делала ничего такого, но парень мог поклясться своей головой, что справиться с ней мог только этот суровый мужик.
  Мальчик заметил, что сдерживает дыхание, прислушиваясь к происходившему наверху. Однажды, когда обожженная еще не пришла в сознание, ему пришлось всю ночь провести возле ее постели. Он, конечно же, волновался (а ну как пациент помирать начнет) и ни разу не сомкнул глаз. Тогда в первый раз и услышал тот тихий голос, звучавший точно из-за плеча. Парень подскочил, опрокинув навзничь стул, и прислушался. Но услышал лишь скрип ступеней под ногами торопившегося на шум хозяина дома.
  Неуютная была ситуация, и Себ решил, что все-таки задремал и увидел сон с открытыми глазами. И история бы быстро забылась, если бы этот голос не чудился ему еще несколько раз. Что он нашептывал, ему или спавшей девочке - парень не мог сказать. Но с тех пор стал очень осторожен касательно всего, относившегося к Таэн.
  Пусть весь дом обвешан хранами, но мало ли что?
  Наверху что-то упало, и парень вскочил со скамьи. Одновременно с этим хлопнула входная дверь - пришел Шеан. Слава Таэрангу!
  - Что здесь за вонь? - хозяин широким шагом влетел в гостиную, на ходу сняв плащ и кинув его на кресло, - Себ?
  - Грязные вещи, я не думал, что они будут так сильно смердеть, - мальчишка нервно сцепил пальцы в замок, - Там, наверху...
  Он хотел сказать, что слышал какой-то шум, и девушке, должно быть, нужна помощь, но мужчина перебил его.
  - Откуда ты это взял?!
  - Таэн... - начал Себ и запнулся, отшатываясь назад.
  - Идиот! - Шеан бросился к камину и схватил кочергу. Пепел взвился облаком, ослепив его, искры и обрывки недогоревшего тряпья летели на руку и одежду, но мужчина продолжал ворошить угли.
  Себ, задержав дыхание, с напряжением смотрел за его действиями, судорожно стараясь догадаться, в чем был не прав. Наверное, парень первым заметил то, чего в камин он не клал. Сильно обуглившуюся дощечку.
  Шеан тоже увидел ее, зарычал, ухватив ее голой рукой, и отшвырнул на ковер. Несколько углей упало рядом и принялось прожигать дыры в покрытии. Себ бросился было тушить их, но хозяин с невнятным ругательством оттолкнул его в сторону, схватил дощечку и бросился вверх по лестнице.
  
  Он ходил вокруг мягкой вкрадчивой походкой и не сводил с меня полных безумия глаз. Замирал на мгновение, скалил зубы в улыбке и продолжал вышагивать. Точно оголодавший кот, загнавший в угол жирную мышь, которая еще в недосягаемости, но и деться ей тоже некуда.
  - Таэн, - темный протянул руку, пытаясь дотянуться, по очереди сложил пальцы, словно бы играл на арфе, - Таэн...
  Я представляла его другим, гораздо более страшным, отвратительным внешне. В моих мыслях это было подобие ли-ши, только с голосом Кина. Но нет, это был сам Кин. Создавалось впечатление, что он просто повзрослел лет на пять, окреп и стал выше. Скулы чуть заострились, челюсть стала шире, да и шея мощнее; в плечах парень теперь ничем не уступал тому же Шеану. Его тело прикрывало что-то, похожее на очень тонкую кольчугу, поверх которой наросло еще несколько. Где-то полу-утопленное друг в друге плетение прерывалось клепками с изображением лисьей головы, и все это было покрыто жирно поблескивавшим слоем копоти. Под этой чернотой угадывались искореженные наплечники, походившие больше на странные наросты, уходившие за спину, к лопаткам. Длинные ноги скрывались под изломанными множеством складок брюками, но обуви не было - голые, измазанные кровью и сажей стопы издавали едва слышный шлепающий звук, когда касались пола.
  Но все это я заметила гораздо позже, после того, как смогла отвести взгляд от более чем яркого напоминания о тех событиях. Там, где лапа ли-ши прошла сквозь тело Кина, осталось напоминание - дыра, окруженная валиком из оплавленного металла и кожи.
  Темный чуть наклонил голову и точно прочел мои мысли, коснувшись раны на груди, в глубине которой точно что-то дотлевало, и снова взглянул в мою сторону.
  - Таэн, я так рад, - он опять протянул руки, почти целиком покрытые его необычным панцирем, и только пальцы были бледного, но почти нормального цвета. Воздух вздрогнул в опасной близости от моего лица.
  Я знала, что если Кин доберется до меня, то убьет. Возможно, я и правда нравилась Кину. Живому Кину. Иначе, откуда взялась нежность в этом неживом голосе? Но все, что ши говорил мне, можно было даже не слушать. Эти слова, равно как и внешность казались каким-то бездумным отпечатком памяти славного мальчика, отправившегося сопровождать лжекинаши в Мертвые Степи. Если бы я не могла чувствовать осколки темных помыслов, я, возможно, и поверила бы своим глазам и ушам.
  Увы, почти что самым желанным для этого Кина была моя смерть. Почти, потому что существовало кое-что, от чего не один ши еще не отказывался.
  Поднявшись на ноги, чтобы хоть немного добавить себе уверенности, я одернула рукава ночной рубашки и с вызовом посмотрела на замершего темного. Его чуть раскосые, темные глаза блеснули в лунном свете, а губы растянулись в широкой улыбке. Догадывался ли он, что последует дальше? Или это была очередная повторенная эмоция, не несущая никакого смысла?
  - Я предлагаю тебе подселение, - хрипло выговорила я, гадая, сможет ли темный понять меня.
  Тот клацнул крупными зубами и сомкнул губы, продолжая улыбаться, как идиот.
  - Моя Таэн, - нежно сказал он, - я всегда буду рядом.
  Мой живот скрутило от жуткого несоответствия видимости и реальности, но главное было в том, что ши понял меня и принял предложение. До слуха донесся хлопок входной двери - вернулся Шеан. Стоило поторопиться.
  - Тогда слушай условия, - сказала я, подходя вплотную к липким линиям защиты.
  
  Себ догнал его у самой двери, где Шеан возился с ключом, пытаясь провернуть его в замке.
  - Что-нибудь нужно? - мальчик старался держаться подальше, отчего-то чувствуя себя виноватым. Он понятия не имел, что такого успел натворить, но все его внутренности ходуном ходили от плохого предчувствия и страха.
  - Отвали! - Шеан плюнул на ключ и навалился на дверь плечом, точно думал, что так быстрее попадет в комнату, но та даже не пошевелилась, - Свали отсюда, говорю!
  Парень отступил еще на шаг, но замешкался. Возможно, он еще может исправить то, что наделал, ну, или как-то помочь.
  - Может, мне топор принести? Так быстрее, чем плечом...
  Мужчина схватил его за рубаху и подтолкнул в сторону лестницы, практически прорычав:
  - Убирайся из дома, немедленно!
  Замок щелкнул и ключ со звоном упал на пол. Шеан отпустил Себа, распахнул ногой дверь и влетел в спальню. Мальчишка вытянул шею, стараясь хоть что-то увидеть из-за широкой спины воина.
  На фоне светлого прямоугольника окна застыла странная фигура, состоявшая из двух людей. Незнакомый мужчина со странной улыбкой обнимал бледную девушку и смотрел прямо на него.
  - Моя!
  Этот крик заставил ничего не соображавшего от страха Себа отшатнуться назад. Нога не нащупала пола, подломилась, и мальчик рухнул вниз по лестнице, на четвертой ступени сломав себе шею.
  
  ***
  Шеан, тяжело дыша, отступил на шаг и опустил меч. Рукоять выскользнула из вспотевшей ладони, и клинок зазвенел по полу. Да, именно такой реакции я и ожидала. Смерть Себа, конечно, совсем не входила в мои планы, но... что поделать, иногда жертвы неизбежны.
  - Прекращай, - я поморщилась, видя, как Шеан снова тянется к оружию, - ты не сможешь убить меня.
  Он замотал головой:
  - Не тебя...
  - Его тем более.
  Кин засмеялся, звонко и беззаботно. Он положил руки мне на плечи и сильно сжал, под бледной кожей его пальцев ощутимо пульсировала черная, пузырящаяся сила, которая, как это не неприятно было осознавать, стала и моей. Интересно, все подсельщики чувствуют себя так мерзко, или это только мой удел?
  - Таэн теперь со мной, - прозвучало над ухом.
  Шеан издал отчаянный крик и ударил рукой в стену.
  - Сука!
  Я уткнулась взглядом в пол. Его реакция, вся брань, срывавшаяся с его губ, была очень неприятна. Это оказалось неожиданным - ощущение смешанной со стыдом и виной обиды. Казалось, ожидая подходящего момента, я определилась со всем: смирилась с недолгой после заключения договора жизнью, с людскими страхом и презрением, с собственным отвращением, которое будет вызывать у меня подселенный. Но почему-то мне и в голову не могло прийти, что мнение бывшего лиса окажется таким важным! Если вспомнить, то я даже не задумывалась о такой возможности!
  А теперь он бесился, и от этого становилось горько и неуютно.
  - Шеан, послушай... я не хотела, чтобы кто-то погиб. Извини. Я возьму вину на себя, поэтому у тебя не будет проблем. А потом, если хочешь, уйду из Сомуата. Обещаю, больше никто не умрет по моей вине...
  Слова, делая только хуже, все слетали и слетали с языка. Воин молчал, почти багровый от гнева, взмокший, и глаза колко поблескивали из-под нахмуренных бровей. Если бы он хотя бы спросил, зачем я это сделала! Тогда бы я объяснила, оправдалась перед ним и, наверное, перестала чувствовать себя такой виноватой. Но Шеан и не думал интересоваться причинами, он просто пришел в ярость, точно только и ждал этой возможности.
  Он не спросил, вот и я молчала. Стоило мне сказать хоть слово в свою защиту, как обдуманный и взвешенный, почти что жертвенный шаг превратился бы в бессмысленный каприз, обернувшийся трагедией. И не только для чужих ушей, но и для меня самой.
  Шеан издал странный звук, похожий на крик сквозь сжатые зубы, посмотрел на меня и прохрипел, неохотно разлепляя губы:
  - Значит, руку ты себе исцелила. Молодец...
  Я тут же дернулась, пытаясь повернуться так, чтобы скрыть от его взгляда правый бок, и мысленно выругалась. Значит, вот как он все видит! Нормальная жизнь в обмен на нормальную руку? Чего скрывать, когда после заключения договора я снова смогла шевелить пальцами и перестала чувствовать тянущую корку на своей щеке, это показалось приятным дополнением и лишним подтверждением правильности моих действий. Но никогда и ни за что подобное не могло стать конечной целью подселению!
  - Да, Шеан. Теперь мне намного лучше, - внутри перевернулся Кин, холодный и скользкий, - Серьезно, я должна уходить. Решай быстрее, что мне делать с телом мальчика.
  - Поделись им со мной, - подселенный ши возник справа, будто пролез у меня между ребер; мягкие губы коснулись моего уха.
  Шеан мигом побледнел и поспешно отвернулся. Его шея напряглась, проступили жилы и вены.
  - Не смей даже прикасаться к нему! - прорычал он, дрожа всем телом, - И... убирайся сейчас же! Немедленно! Вон!
  Я вздрогнула, внезапно вновь увидев перед собой того, прежнего лиса, везшего меня в Мертвые Степи. Мне казалось, что все для меня пройдет легко, гладко, что не было на свете вещи, которая заставила бы пожалеть. Оказалось, что эти несчастные несколько месяцев, в течение которых мне удалось нормально общаться с Шеаном, стали мне слишком дороги. Его отношение стало слишком дорого, и теперь, когда все, что связало нас, умерло вместе с Себом, это стало чересчур очевидным. Но слишком поздно.
  Кин снова залился радостным смехом.
  До чего же это больно, быть подсельщиком.
   - Прощай, Шеан, - пробормотала я, спешно покидая спальню, чтобы не нервировать друга еще больше. Кин, успокоенный, снова скрутился внутри тонкой проволокой.
  - Таэн, - услышала я тихий голос, когда уже поставила ногу на первую ступеньку, стараясь не замечать темневшее внизу тело паренька, - где... где мне тебя искать, если что?
  Ши скалился.
  
  ***
  Стоило оказаться за порогом, стало легче. Ненамного, ровно настолько, чтобы перестать корить себя в неправильно сделанном выборе. Возможно, так подействовал ночной морозный воздух, а может и отсутствие Шеана рядом. Или же вновь вернувшаяся перед глаза благородная цель, ради которой все и задумывалось. Дорога к дому Мирии, наверное, навсегда въелась мне в память. В голове все крутились обрывки недавнего разговора, а ноги сами несли мимо спящих домов, освещенных редкими уличными фонарями. Кин вышагивал рядом, ссутулившись так же, как я, и улыбался, поблескивая глазами в мою сторону. Ему было абсолютно начхать на развешанные повсюду храны, и только колокольчики при нашем приближении принимались дребезжать еще сильнее. Не удивительно: ведь сила в нем чувствовалась нешуточная. Несчастная троица кинаши, пытавшихся справиться с ним несколько месяцев тому назад, не имела ни малейшего шанса выжить, возможно, и предлагавшиеся десять тоже не дали бы результата.
  - Таэн, - тихо позвал ши, протягивая ко мне руку. Его губы застыли в стеснительной полуулыбке.
  - Заткнись, - зло бросила я, отстраняясь и оглядываясь по сторонам, - И не привлекай внимания.
  В это время еще далеко не все спали, да и о патрулях забывать не стоило. Ладно, мне-то терять было нечего, а вот создавать Шеану дополнительные трудности не хотелось. Тем более, что не найдя своего, я накинула его старый плащ.
  - Хорошо, - темный приуныл и затих.
  Ноги проскальзывали по снегу и путались в длинном подоле. В очередной раз наступив на него, я выругалась и снова попыталась запахнуться так, чтобы он не мешал, но куда там...
  Мое внимание привлек пронесшийся по краю восприятия голодный уксусник. Удивительно, но раньше я не могла чувствовать ши настолько хорошо, мало того, не испытывала странного оживления от возможности найти его и уничтожить. Маленький серый комок пытался обойти защиту и добраться до заветных съестных припасов, и он был таким мерзким, таким раздражающим и одновременно вкусным, что мысли начали путаться.
  Если свернуть сейчас направо и чуть-чуть поторопиться, я смогу поймать его и... я настороженно покосилась на Кина и покачала головой. Мы скоро поохотимся, дружок, подожди немного.
  Подселенный встряхнулся и, как собака, забежал чуть вперед, но тут же вернулся, оказавшись с другого бока. Уксусник по мере нашего движения оставался все дальше и дальше позади, и это нервировало темного. Интересно, откуда у него такая неподдельная жажда к уничтожению себе подобных? Он всегда был таким или стал уже после заключения договора, поддавшись моему настроению?
  Опустевший квартал был все ближе и ближе, и мой нос уже улавливал запах гари, до сих пор царивший над этим местом. Ну что же, теперь посмотрим, у кого больше сюрпризов! Словно услышав мои мысли, Кин молодецки улыбнулся, показав острые зубы.
  Вход во двор, как и ожидалось, был перегорожена. Ничего особенного: несколько не до конца сгоревших бревен, полусгнившая телега с одним колесом, четыре-пять крупных булыжника, - через такое только разве что малышня не переберется. Я подошла ближе.
  Настоящим предупреждающим знаком для особенно любопытных взрослых служили храны, в изобилии развешанные и на бревнах, и на телеге. Среди прочих, совершенно бесполезных против засевшего в обгоревших руинах темного, оказались три куколки, сделанные по образцу моих. Работа Этала, качественная. Даже Кин зашипел, глядя на них.
  - Да ты слабак, - я коснулась одного оберега, за ним другого, покачала головой. Кажется, мы здесь весьма ко времени. Еще неделя - полторы и темный прорвался бы сквозь защиту, - ладно, достаточно.
  Скинув капюшон и подтянув плащ, я полезла на нагромождение бревен. Кин взлетел вверх и протянул оттуда мне руку, все так же счастливо улыбаясь. Меня передернуло, но нога начала скользить по покрытой ледяной коркой древесине, и выбора не осталось. Его ладонь обжигала так же, как и его ненависть. Я поспешила спрыгнуть по другую сторону и прислушалась.
  Конечно же, хитрая тварь только что была здесь, возле заграждения, стараясь выбраться в город, но теперь ее и след простыл. Спряталась там, где у нее больше шансов на победу. Интересно, она приняла в расчет Кина?
  Подселенный тоже почувствовал темного и заскользил вперед, чуть пригнув голову. Отойдя на условленное расстояние, он замедлился и остановился. Значит, это и впрямь работает. Хорошая новость, наконец-то.
  - Иди сюда, - прошептала я, прекрасно понимая, что он услышит меня и так, без слов.
  Кин вернулся и обнял, преданно глядя мне в глаза. Мгновение, и его не стало. Зато в груди и животе запекло еще сильнее.
  Будет лучше, если я стану полностью контролировать темного; засевшая тут тварь не должна получить не единого шанса.
  Площадь изменилась. Горький запах гари держался тут несмотря на недели снега и ветра. И хотя пострадал только дом безумной тетки Лотт, странная тень легла и на остальные три строения, и дело тут не только в разросшейся и бесполезной теперь черной паутине. Темный все это время голодал и зверел, забывал навеянные бывшими жильцами эмоции и мысли, становился все более чудовищным.
  Затаившись, ши наблюдал за мной, его тяжелый взгляд я ощущала физически.
  - Что, узнал? - насмешливо спросила я у темноты.
  Он утвердительно заурчал, но показываться не торопился. Правильно, не дурак, все-таки. Ну и пусть ждет, не буду его торопить.
  Я медленно направилась к сгоревшему дому. Кин внутри тихо захихикал, оценивая результаты своих трудов. Внутри выгоревших стен вонь стояла просто невыносимая. Скрытые под снегом доски мерзко скрипели, и мне оставалось только надеяться, что под ними нет подвала и они выдержат мой вес. Плащ измазался в жирной копоти, стоило едва зацепить им одну из обугленных деревяшек. То ли еще будет! Подселенный заворочался, переживая по поводу другого ши.
  - Тише ты, - прикрикнула на него я, перешагивая через поваленную балку, - мешаешь.
  Мне было очень страшно. Не так, как когда я, решив поиграть в орденца, отправилась сюда в предыдущий раз, а намного, намного страшнее. Подселенный жил в моем животе и частично был мною, делая, таким образом, свои желания моими. Я знала, что теперь должна справиться с многоликой тварью, на как это должно было произойти? Что я почувствую в этот момент, что будет со мной после? Подобных мыслей было много, и они продолжали и продолжали появляться с того момента, как я покинула дом Шеана.
  По коже пробежали мурашки - другой темный зашевелился. Стало интересно, чем это я тут занимаюсь? Можешь приблизиться и посмотреть. Не хочешь? Тогда мучайся.
  Сапог в очередной раз запнулся обо что-то, отозвавшееся звоном. Ого, вот это удача! Я присела на корточки, принявшись разгребать снег руками. Вот ты где.
  Пламя не пожалело подарок Матушки Ри. От всех моих наузов на нем не осталось и следа, сгорела кожа на рукояти, покрылось копотью лезвие. Это не страшно, все можно восстановить. Я спрятала его в пояс и выпрямилась.
  - Время вышло, - сообщила спрятавшемуся ши.
  В ответ справа загромыхали бревна, раздвигаемые темной фигурой.
  - Я думал, что убил тебя, - у него было лицо ребенка и детский голос. К счастью, на Ири оно теперь не походило и приблизительно, и больше не пугало, а просто раздражало.
  - Почти, и не ты. Разве забыл? - он оказался не таким огромным, как мне тогда показалось. Не выше Лауншара.
  Темная кожа на шее разошлась, и на поверхность "всплыло" еще одно лицо - сморщенной старухи с бельмом на глазу. Оно открыло рот, схватив воздуха, и тут же нырнуло обратно.
  - В этот раз я убью тебя, - сообщил детский голосок.
  Я не стала с ним спорить. Он сам не был до конца уверен в собственных силах, хотя Кина, кажется, не ощущал. Видимо, сам факт, что я вернулась, и в этот раз без единого оберега, смутил ши. Или вызвал какое-то другое чувство, схожее со смущением. Темный не торопился, обходя меня по дуге и почти не приближаясь. Из колыхавшегося тела раздавались звуки, похожие на недовольное рычание пса.
  Кин, услышав это, отозвался очень похожим звуком, перевернувшим все нутро. Многоликий недоуменно уставился на меня поплывшими глазами и остановился. Кажется, он стал догадываться, отчего в этот раз я была такой спокойной и уверенной.
  Еще немного, и сюрприз будет испорчен. Скрипнув зубами, я выпустила подселенного. Тот радостно завыл и потянул меня следом, практические бросая в пытавшегося отступить противника.
  Наверное, я когда-нибудь привыкну к этим ощущениям. Надеюсь. Не очень приятно чувствовать, как внутренности выпрыгивают из тебя и вгрызаются в горло темному. Ты вроде остаешься на месте, а вроде и нет, оттого возникает мерзейшее ощущение растянутости. Не знаю, кто убил этого ши, я или Кин, но готова поклясться: я почувствовала, какой он на вкус.
  Меня тошнило прямо на то место, где только что испугано топталась фигура с детским лицом, а рядом стоял подселенный и облизывался. Пошел снег крупными хлопьями. Он не задерживался на теле темного, таял и превращался в пар.
  Черная паутина исчезла, словно ее никогда и не существовало. Не хотелось думать, что в этот момент она переваривался в моем желудке.
  - Пойдем, - зачем-то сказала я, пошатываясь и вытирая рот тыльной стороной ладони, - у нас еще много дел.
  Через загромождения бревен Кин перенес меня на руках: ноги подгибались и не слушались. От тлеющей раны на груди шел легкий запах нагретого металла. Что ж, могло быть и хуже, по крайней мере это не горелое мясо. Оказавшись за пределами площади, темный нехотя отпустил свою ношу и отошел чуть в сторону. На миг он снова показался стеснительным и тихим парнем, готовым услужить госпоже кинаши.
  Если бы... я в который раз одернула, а затем подтянула длинный плащ и отчего-то подумала, что Шеан очень разозлится, обнаружив его отсутствие. И чуть не стукнула себя по лбу, напоминая себе, что друг и так очень зол.
  Снегопад усилился, практически скрыв темные силуэты домов от глаз. Если снег будет идти еще хотя бы два часа, никто и не поймет, что я здесь была. Конечно, спустя пару недель тот же Этал додумается проверить и обнаружит, что загадочный ши бесследно пропал. И тогда уже поздно будет это как-то связывать с моим исчезновением. А пока пусть понервничают и не суются сюда лишний раз.
  - Спрячься, - буркнула я Кину и тот мгновенно свернулся в животе горячим комком. То еще ощущение, точно в брюхо зашили нагретый в печи тяжеленный валун.
  Я снова накинула капюшон и медленно зашагала прочь от опустевшей улочки на слабых дрожащих ногах. Красиво в Сомуате зимой, ничего не скажешь. Настоящей зимой, не той, что была месяц назад. До этого любоваться заснеженным городом мне приходилось лишь из окна, а запах мороза можно было почувствовать только от Шеана, когда он заходил в спальню, только-только вернувшись с улицы.
  Я поджала губы и в который раз подтянула плащ. От него пахло Шеаном, так сильно, словно он находился рядом. Если друг все же не простит меня... будет очень его не хватать. А так хоть какое-то воспоминание останется о нем.
  Город уже спал, все крепче и крепче с каждой минутой. Света становилось меньше, но я могла бы пройти и с закрытыми глазами, ориентируясь только на храны, висевшие на каждом доме. Хуже будет, когда мы покинем Сомуат, но тогда меня поведет Кин, и он будет очень аккуратен, можно было не сомневаться.
  Повезло, что когда-то воин чуть ли не силком вытащил меня на прогулку. Это было совсем недавно, за несколько недель до праздника урожая, а казалось таким далеким! Мы тогда поднялись на Сосновую вершину, гору, у подножия которой и устроился Сомуат. Невысоко, конечно, я ведь была ни в настроении, ни в силах куда-то карабкаться. Побродили по леску, посидели на берегу мелкого ручья, водопадом срывавшегося с высокого уступа. Сейчас я вспомнила с улыбкой тот день, но тогда все это великолепие не привело меня в восторг. Шеан, чтобы хоть как-то растормошить или развеселить, принялся рассказывать всякие небылицы об этой горе. Я слушала вполуха, но кое-что все же запомнить.
  Например, про заброшенный домик смотрителя, похищенный темными. Местные называли этих темных прятальщиками, и никто толком не знал, как они должны выглядеть на самом деле. По словам Шеана ши могли принимать внешний вид всего, что окружало их: камней, деревьев и коряг, печной трубы или полотенца. Никто не замечал их, пока не становилось слишком поздно. Так и смотритель не замечал, что обычные вещи в его домике подменяют осколки темных помыслов, лишь удивлялся, что колокольчики все время позвякивают. И однажды не смог найти дороги домой. Весь склон обошел, местные ему помогали, но все без толку. Вот, вроде, все знакомо: узловатая сосна, выход породы, - а дома словно и не бывало! Прятальщики, заняв его полностью, просто стали незримыми.
  "Хорошая история", - подумала тогда я, - "ее стоит записать".
  Хорошая возможность спрятаться от ненужных глаз - таково было мое нынешнее мнение. Если, конечно, это все не выдумки.
  Обожженная щека зазудела, странно реагируя на холодный ветер. Может от волнения, может от того, что я теперь подсельщик, мороз почти не донимал меня, только шрамы противно ныли. До края города оставалось совсем немного.
  Первым же делом, оказавшись в заснеженном ночном лесу, я зацепилась за невидимую в темноте корягу и чуть было не растянулась плашмя.
  - Вылезай, - недовольно буркнула я, отряхивая ладони от налипшего на них снега и грязи. Кин тут же вырос справа от меня и вопросительно приподнял брови. На самом деле ему было все равно: что мне надо, зачем, хорошо мне или плохо, - просто он повторял, неудачно и неполноценно, одного замечательного парня, который был всегда готов прийти мне на помощь. Если бы не договор, темные разорвал бы меня на мелкие кусочки.
  - Веди, - я протянула ему руку, - ты знаешь, куда.
  Острые зубы блеснули в темноте, горячие пальцы обвились вокруг запястья. Темный перешагивал через толстые корни деревьев, обходил занесенные снегом ямы, перетаскивал меня через поваленные заледенелые стволы. Даже привыкнув к темноте, глаза все равно почти ничего не различали, разве что только крохотные тлеющие угольки в сквозной ране Кина. Иногда они начинали напоминать мне огненных светлячков.
  Время шло, снег набился в сапоги и налип на меховую оторочку плаща, я вспотела и запыхалась. Подселенный вежливо скалился, помогая взобраться на очередной уступ, и вел дальше. Сколько прошло? Два часа? Три? Ни одного намека, ни следа даже самого слабого га-ши. Мы можем проблуждать здесь до рассвета, а то и весь день.
  - Кажется, это не очень-то и умная затея, - пробурчала я себе под нос.
  Кин обернулся и потянул за руку, словно знал, куда идти. Конечно, это была не более чем видимость. Темный мог водить меня по лесу годами и быть вполне счастлив этим. Еще бы, ведь он получил то, чего добивался столько времени. От этих мыслей стало совсем неуютно, и я уже решила поворачивать обратно, как что-то едва коснулось меня.
  - Стой! - я выдернула руку из ладони Кина и прислушалась.
  Это находилось совсем рядом, притаившееся и многоликое. Настолько тихое, что можно было проскочить мимо и не заметить. Теперь понятно, почему никто не смог их отыскать.
  Кин рядом довольно хмыкнул и шагнул вперед. В животе словно что-то стянулось от ярости.
  - Не смей, - одернула я ши. Пришлось напрячься, чтобы вернуть его на место. Интересно, он и дальше будет пытаться пожрать всякого темного, встретившегося на нашем пути?
  Я медленно двинулась навстречу тихому шепоту прятальщиков. Они отличались от остальных осколков темных помыслов. Ни голода, ни ненависти, никаких других одержимостей, свойственных всем без исключения ши. Их желания были еще более незаметными, чем они сами. Еще несколько шагов... кажется, прятальщики пока не поняли, что их обнаружили. Рядом что-то беспокойно бурчал Кин, нехотя подчиняясь моей воле.
  Идти стало проще: молодая поросль была здесь реже, деревья словно бы расступились, открыв путь. Наверное, мы вышли на дорогу, ведшую к домику смотрителя. Интересно, постройка еще держится? Сколько лет прошло с тех пор? Действительно, сколько?
  Тонкие пальцы дотронулись до моего лица и испуганно отдернулись, когда Кин яростно клацнул зубами. Темнота впереди сжалась и застыла. Бедные, они все еще верят в свою невидимость. Я продолжила идти вперед, успокаивая подселенного. Глаза, наконец, смогли различить низкий силуэт домика, притаившегося под ветвями заснеженных сосен. Его стены облепляли едва различимые белесые силуэты с длинными бесчисленными руками, переплетенными друг с другом.
  - Так вот вы какие, прятальщики, - я остановилась, зачарованно рассматривая этих невероятных ши. Не исключено, что кроме меня их никто ни разу и не видел.
  - Таэн, можно я? - Кин замер позади и положил подбородок мне на плечо.
  - Нет, мы не будем их убивать, - я подняла руку и задумчиво похлопала его по щеке, - они не опасны для людей. А если мы с ними подружимся, то нас с тобой никто не сможет найти.
  Темный коснулся губами моей шеи и утробно зарычал, давая понять, что не собирается с кем-либо дружить. Придется потерпеть. Если уж мне теперь жить от силы лет пять, то и тебе будет не сладко.
  Прятальщики заволновались, осознав, что я тут застыла не просто так. Прозрачные руки рванули в разные стороны, пальцы хватали ветки, зарывались в снег, тянули за собой длинные неуклюжие тела. Неповоротливые существа, все-таки. Интересно, какие люди после смерти становятся ими?
  - Спокойно-спокойно, - я убыстрила шаг, - я не причиню вам вреда.
  Га-ши и не думали слушать меня, изо всех сил пытаясь отлепиться от стен и крыши домика.
  - Не уходите! Пожалуйста! Вы можете остаться! - я пыталась уловить их эмоции, мысли, как-то договориться, но ни на что, кроме страха, но натыкалась. Одно из вытянутых тел издало тихий скрип и отлепилось от угла дома почти наполовину. Эдак они все сбегут.
  - А ну стоять! - я выхватила кинжал из-за пояса и бросилась к домику. Темные были далеко не самыми сильными, нескольких общих запирающих знаков ненадолго их сдержат.
  Кин следовал за мной и одобряюще кивал головой, глядя, как на снегу появляются символы, один за другим. Там, где лезвие проводило черту, прозрачные руки начинали дрожать и отдергивались назад. Вот так, хорошо! Я скинула плащ, чтобы не мешал, и продолжила работу с еще большей скоростью. Не прошло и двух минут, как все прятальщики побросали ветви-камни и прижались к домику, один за другим затихая. Славненько-славненько.
  Я утомленно опустилась на плащ, не сводя взгляда с этой невиданной картины. Кроме множества рук у этих га-ши были еще и лица: едва заметные, такие же желеобразные и словно не настоящие. Они встречались в вольном порядке то посреди туловища, то у самой земли и ничего не выражали. Когда последний замер, их тела начали едва заметно светиться. Сдается мне, в этот самым момент домик снова стал невидимым для глаз людей.
  - Не смей их трогать, - напомнила я Кину и встала на ноги. Подняла с земли плащ, отряхнула его от снега и поднялась на крыльцо. Ближайшие пряталищики задрожали, но почти сразу успокоились. Так-то. Подселенный тихо последовал за мной.
  Небольшая прихожая. На вбитом в стену крюке висел полинялый плащ, из-под него выглядывала кожаная сумка. В углу стояли сапоги с высоким голенищем, на подошвах налипла грязь и пожухшая листва. Интересно, тот смотритель еще жив? Может, его дети или внуки?
  Я толкнула дверь и попала на кухню. Наколотые дрова возле печи, на полках - посуда, на столе - наузы. Интересно. Я приблизилась и взяла одну из косичек в руки. От гурангов. Так... а другая от глазоеда. Да они тут все разные! С синим камнем - мокроухи, перевязанная красной лентой фигурка - куино, бумажка со знаком от уксусников. Ясненько. Бывший хозяин забил тревогу, но понять, отчего дребезжать колокольчики, не смог, поэтому решил обезопасить себя от любой возможности.
  Я хмыкнула и кинула плетенку обратно на стол. Интересно, почему сейчас в домике стоит тишина? Колокольчики все так же висят под потолком, но молчат. Я встала на цыпочки и взялась за один из них. Металл на ощупь оказался теплым и немного липким. Я потянула сильнее и увидела, как следом из стены показался краешек тела прятальщика. Находящийся рядом Кин тут же радостно воскликнул.
  - Забудь, - я вытерла липкие пальцы о рубашку, - считай, что они - наш дом. Никто не ест собственные дома.
  Подселенный кивнул, обжигая мои мысли смесью голода и ненависти. Я махнула на него рукой и опустилась на лавку, вытянув ноги и облокотившись о стол. Судя по ощущениям, ночь подходила к концу. Какая же она получилась выматывающая! Лишь бы все это было не зря... Я подняла обожженную руку и несколько раз сжала - разжала кулак. Шрамы полностью не исчезли, просто стали чуть менее заметны. Без разницы, главное, что теперь рука работает не хуже, чем до пожара. Пожалуй, единственный приятный сюрприз.
  Я свернула плащ Шеана и, положив его на стол, опустила голову на это подобие подушки. Если друг придет, отдам. Хотелось бы верить, что он найдет в себе силы простить мне пусть не все, пусть только часть моих глупостей. Пусть хотя бы это невольное напоминание о Мертвых Степях и обо всем, что к ним привело. Пусть простит мне славного юношу, некогда находившегося под его командованием и ставшего чем-то вроде костюма для ши.
  - Таэн, - робко прозвучало над ухом, и головы коснулась горячая ладонь.
  - Ты меня тоже прости, Кин, - пробормотала я, обращаясь, конечно, не к темному, а к настоящему парню, чью викту пришлось так безжалостно использовать, - потерпи пару лет, я верну ее тебе. Я умру, а ты освободишься.
  Подселенный дернул за шнурок, державший куцый неровно обстриженный хвостик, и принялся перебирать волосы. Стало неприятно, но поднимать голову не хотелось. Все равно он не причинит вреда, пусть. Я зарылась лицом в пахнущий Шеаном плащ и закрыла глаза. Тонкие мальчишечьи пальцы Кина перебирали прядь за прядью, его голос шептал что-то убаюкивающее, и я задремала.
  
  12
  Я притаилась в тени, пристально глядя на фонарь, словно от моего взгляда он мог погаснуть быстрее. Кин замер позади, обняв руками меня за талию и уткнувшись носом в затылок. Я заставила себя не обращать внимания на выходки темного, хотя это было невероятно сложно. Его внешность и голос принадлежали бедному парню, его слова...наверное, эти слова сказал бы Кин, если бы остался жив. Но рана в груди напоминала, как именно он погиб, и если вглядываться в тлеющие угли, можно было увидеть его истинную сущность.
  Хотя, я чувствовала ее и безо всякого вглядывания. Его ненависти хватало на нас двоих. Он каждый раз признавался мне в любви и хотел разорвать на куски. Это выводило из себя.
  Если бы у меня был шанс прожить хотя бы пять лет, к концу этого срока я превратилась бы в настоящего психа. К счастью, мне отмерено намного меньше, а года два я как-нибудь продержусь.
  Я ударила подселенного по рукам и быстрым шагом пересекла улицу, пробежала вдоль уснувших домов и завернула за угол. Прислушалась: где-то говорили, но было это довольно далеко.
  В ночь, когда я заключила договор, внимание других людей меня волновало в последнюю очередь. Слишком многое случилось, чтобы беспокоиться еще и об этом. Но сейчас осторожность проснулась, превратившись чуть ли не в паранойю.
  Мне казалось, что стоит кому-нибудь просто посмотреть в мою сторону, как он сразу поймет, кто я. Поэтому фонари и патрули отныне превратились в моих врагов.
  Миновав низенький забор, окружавший дом пошивных мастеров, я замедлила шаг. Где-то неподалеку шевелился целый выводок уксусников. Кин, почувствовавший их еще раньше меня, оживился.
  - Они совершенно безобидны, - укоризненно сказала я ему, но все же свернула вниз по узкой улочке. Уничтожив их, я окажу бедным тварям услугу.
  Двери склада были закрыты на массивный замок. Судя по запаху, он охранял от вора бочки с засоленной рыбой и квашеными овощами. На металлических полосах были нарисованы едва заметные охранники. Если бы не подселенный, я бы их и не заметила.
  Хозяин склада на совесть постарался защитить его как от людей, так и от темных. На окнах соседних домов также раскачивались довольно сильные наузы. Я огляделась и зацепилась взглядом за сваленные в закуток между складом, домом и забором старые бочки. Бедные уксусники, не имея возможности убраться отсюда подальше, забились между занесенными снегом обломками бочковых клепок и покрытыми инеем обручами. Зыбкие тени сбились в беспокойный комок, почти незаметные в грязном снегу.
  - Откуда ж вас тут столько? - проворчала я, отодвигая в сторону бочку.
  Каждый день темных уничтожают кинаши, пленят ореднцы, люди пользуются ритуалами и не позволяют появляться новым, и все же: они не исчезают.
  Я насчитала пятерых. Некогда пятеро обычных мужчин и женщин умерли, и викту их оказалась слишком тяжела. Сколько лет, десятилетий после этого они проскитались по подвалам и помойкам? Я почти видела их, слышала их истинные голоса. Всего мгновение, и долгое ожидание сакр закончится.
  Кин довольно облизнулся и бросился вперед, с оглушительным грохотом разбрасывая бочонки. Уксусники метнулись в сторону, но тут же отлетели назад, отброшенные ближайшим храном. Рот наполнился слюной, а потом язык защипало от кислятины. От одной только мысли, что я проглотила темных, замутило.
  В ближайшем доме кто-то возмущенно закричал, окно осветилось слабым огоньком свечи. Я бросилась прочь, зажимая одной рукой рот, а другой придерживая плащ. Подселенный черной тенью скользил следом, возбужденно хохоча.
  Я добежала до площади Защитника и прижалась к каменной плите. Дышать было больно, холодный воздух колол горло, но он же заморозил мерзкий вкус уксусников.
  - Да заткнись ты! - зло прошипела я хихикавшему Кину.
  Тот умолк и прижался ко мне, запуская пальцы в растрепанные волосы. От его прикосновений меня зазнобило сильнее, чем от морозного ветра.
  - Ты же все равно любишь меня? - по-мальчишечьи серьезным тоном спросил он.
  Мне хотелось зареветь в голос, но этого я позволить себе не могла. Нужно было привыкать к нему, учиться с ним жить. Он стал мной, я сама этого хотела. Раньше надо было реветь.
  - Не шуми больше, - зло прошептала я, лупя его по плечу и выворачиваясь из объятий, - нас никто не должен видеть.
  И на всякий случай заставила его скрыться. Отлепившись от плиты, на которой барельеф изображал героев войн Изменения, я заторопилась знакомой дорогой к рыночным площадям, а оттуда к дому Шеана. Он, конечно же, не захочет меня видеть, но это не важно. Я должна была убедиться, что с ним все в порядке.
  После его возвращения в Сомуат вместе со мной, местные отнеслись к нему хоть и настороженно, но все же дружелюбно. У него были хорошие старые друзья, вроде Этала и начальника стражи. Потом я чуть не сгорела в том доме, и по городу поползли слухи.
  Я убила Себа в доме моего друга. Что бы мужчина ни сделал: сказал бы правду, соврал - от неприятностей его это не спасет. Его могли обвинить в том, что он привел в город зло в лице меня, и это в лучшем случае. В худшем - взять под арест за убийство мальчишки лекаря.
  Этого я допустить не могла. Мне необходимо было знать, что с ним все в порядке.
  При виде дома, ставшего на какое-то время моим, сердце заколотилось еще сильнее. Кин взбрыкнул и попытался вырваться, но я одернула его. На первом этаже одно из окон казалось светлее, чем остальные. Кажется, это окна библиотеки.
  Я тихо прокралась к стене, стараясь ступать там, где меньше снега. Хран, висевший на втором этаже, забренчал. Стараясь не обращать не него внимания, я привстала на цыпочки и заглянула в окно. Сквозь морозный рисунок, словно в дымке, оранжевым светом горела свеча, вырывая из мрака взлохмаченные светлые волосы и широкую ладонь, закрывавшую лицо.
  Науз просто взбесился и принялся со звоном биться в стекло. Шеан явно услышал шум и, опустив руку, поднял голову, встретившись со мной взглядом. Вряд ли он смог хоть что-то разглядеть в такой темноте, но проверять это не входило в мои планы. Я тихо ойкнула и бросилась прочь со всех ног, длинный плащ хвостом мелся по снегу.
  
  На следующую ночь, отпустив к Таэрангу двух грызов и одного кеку-то, я не удержалась, чтобы не пройтись мимо дома моего друга. В этот раз свет горел в его спальне.
  - Прости, Шеан, - прошептала я и натянуто улыбнулась, - Кажется, из-за меня у тебя бессонница. Надеюсь, когда все темные Сомуата исчезнут, ты станешь спать лучше.
  
  ***
  Им нужно было двигаться в сторону Вирии, но Лауншар все время забирал куда-то вбок. Каждый раз небольшое отклонение от Зимнего тракта с целью придушить пару-тройку темных оборачивалось крюком в несколько дней. Возможно, не заканчивайся у Вэй съестные припасы, они бы и вовсе не возвращались на дорогу.
  Нодду сначала ходил мрачный и резал каждого ши, которого встречал на пути. Потом он вроде как смирился с внезапным отцовством, но своего развлечения не забросил. Невидимка втайне радовалась такому неприятию темного себе подобных, а особенно тому факту, что Лауншар не делал различий между старыми собратьями и новыми.
  Девушка не напрашивалась на разговор и не стремилась узнавать дальнейшие планы нодду. Она понимала две вещи: первая - безопасно было только рядом с ним; вторая - он собирался найти нового человека со Злых гор и уничтожить его. Отсюда вывод вырисовывался сам собой: рано или поздно Вэй окажется рядом со странным существом, способным творить новых ши, и если Таэранг не совсем идиот, это будет не ее проблема. Зачем же тогда забивать голову чужой проблемой?
  К тому же она прикладывала все силы, чтобы не думать о второй личине Лауншара. До слепой веры Таэн ей было ой как далеко, поэтому принять, что ополовиненный перестал быть проблемой раз и навсегда, Невидимка не могла. Как там нодду договорился с ним, насколько хорошо его контролировал? Жаловаться, конечно, было не след: она заключила вполне выгодную сделку, обменяв безусловную гибель среди плюющих на обереги темных на возможную гибель в случае, если рассеченный освободится и убьет ее. Поэтому Вэй за Лауншаром приглядывала, ночью спала чутко, но делала все возможное, чтобы не сильно об этом задумываться.
  Сейчас они снова пытались вернуться к Зимнему тракту после трехдневного отклонения на северо-восток. Невидимка прикидывала, выйдут ли они к какому-нибудь постоялому двору сразу, или придется еще сутки тащиться по дороге. Лошадей они сохранить не сумели: одна издохла, вторую, покрепче, пришлось оставить на первой же гостинице тракта, обменяв на добрую порцию сала и сушеного мяса. Вэй злилась, понимая, что нахальному хозяину чересчур повезло, но тот уперся, и никак не хотел уступать. Но лучше так, чем еще одна дохлая животина за просто так. Пешее путешествие было уместно, когда им приходилось пробираться через заросли, но как только они возвращались на хорошую, ровную дорогу, Вэй готова была обменять все что угодно на годного коня.
  Девушка запахнулась посильнее в теплый, подбитый мехом плащ и постаралась дышать медленнее, чтобы не отдавать тепло ледяному, жадному воздуху. Никогда не путешествуя зимой, она оказалась не очень привычной к холодам.
  Сон уже почти слепил ее веки, когда к костру вернулся темный. Невидимка приоткрыла один глаз и настороженно уставилась на темную фигуру: обычно тот не возвращался раньше утра. Судя по всему, рассеченный не собирался лезть из него наружу, поэтому она попыталась задремать, правда, продолжая прислушиваться.
  - В Вирии делать нечего, - после продолжительной тишины его голос показался слишком громким; он вырвал Вэй из сна стремительно, бросив в жар.
  - Я сплю, - недовольно заметила она, растирая лицо рукой.
  Темный опустился на землю рядом и подкинул в костер дерева.
  - В башне нет того, чего мы ищем, - заявил Лауншар, не обращая внимания на ворчание девушки.
  - Вообще-то, я спала! - конечно же, это разозлило Невидимку, - Разве нельзя поговорить об этом с утра?
  Нодду уставился на нее черными, жесткими глазами и покачал головой.
  - Ты просто дремала. А я бы хотел, чтобы завтра утром мы уже были в пути, а не тратили время на ненужные разговоры. Но если тебе так хочется спать, спи, в то время как я уйду прямо сейчас.
  Девушка одарила его разъяренным взглядом, презрительно скривив губы, и села, ругаясь. За безопасность надо платить, и она еще договорилась на выгодных условиях. Незачем было дразнить темного.
  - Думаешь, Го Тан отослал Релай куда подальше? Беременную? - Вэй прервалась, чтобы зевнуть, и добавила, - В зимнее время?
  - Понятия не имею, кто кого и куда отправил. Но тут новых темных нет. Подумай сама, весь Зимний тракт спокоен, точно ничего не произошло. Никто не паникует, не ломится под защиту башен, никто даже не слышал о том, что на ши перестали действовать храны.
  - Потому что их тут нет?
  - Я встретил двоих в трех днях пути на северо-восток. И все.
  Вэй прищурилась, вспоминая карту. Даже если Релай с ребенком сейчас и не в Вирии, непонятно, как темные оказались рядом с Соварской пустошью, не оказавший рядом с Зимним трактом.
  - Если кто-то и пострадал уже от новых, это может выясниться не сразу, - медленно проговорила она, - Зимой дороги пусты, и с большинством отдаленных поселений связи не будет до весны. А если это долина, окруженная горами и выход только на Совар...
  Темный улыбнулся ей.
  - Кажется, сообразила что-то?
  Невидимка медленно кивнула, вырисовывая на штанине пальцем карту.
  - Это Зеленая Колыбель. От Вирии она отделена хребтом, хотя частично и находится на территории башни. Горы невысокие, с множеством хоженых троп. Перебраться можно, но темные, если я все правильно поняла, отправились на восток... - Вэй запнулась и запустила руку в волосы, не обращая внимания на сползший с плеч плащ, - Великий Таэранг, это звучит как бред!
  - Да уж... - угрюмо поддержал ее Лауншар, дергая щекой, - Сдается, дальше будет еще хуже. Побыстрее бы покончить со всем - злят эти новые твари, сил нет!
  Невидимка покосилась на темного, в очередной раз оценивая его силы. Пока что он справлялся со всем, хотя вот орденец почти что его уделал... но только потому, что нодду изначально сам дался в руки.
  - Думаешь, это будет так легко сделать? Это же что-то вроде человека со Злых гор. С неизвестными силами и способностями.
  Он бросил быстрый, угрюмый взгляд в ее сторону и снова уставился в костер. Жесткие губы напряглись, образуя презрительные складки у носа; глаза прищурились, взгляд получился злой, яростный.
  - Это не человек со Злых гор, - выплевывая с силой каждое слово, ответил он, - Это тварь, придуманная безумными орденцами, частично человек, частично знающий, частично темный. Я убивал и первых, и вторых, и третьих - убью и его.
  Вэй едва слышно хмыкнула. Удивительно, до чего же его все это бесило!
  - Кстати, - Лауншар потер подбородок и повернулся к ней, - если все так, как ты сказала, то на западе пока безопасно. Я могу доставить тебя в ближайший город.
  Неведимка напряглась и почувствовала холод в животе.
  - Нет! - с отрывистым восклицанием изо рта вырвался пар.
  - Но ты меня только задерживаешь, а так - будешь в тепле хотя бы.
  - Ни за что! - она высвободила из-под плаща руку и вцепилась в рукав темного, - Ты от меня не отделаешься до тех пор, пока я своими глазами не увижу, как этот паскудник сдохнет вместе со всеми своими ши! Ясно?! А если считаешь, что проку от меня нет... просто смирись с этим! И... позволь остаться, пожалуйста.
  Не передать словами, как тяжело ей было просить, почти умолять нодду. Любой из ее давних знакомых на смех бы поднял одно только предположение об умоляющей Вэй-Невидимке. Полгода тому назад такого бы и не случилось. Но почва под ногами зашаталась еще в Ордене, сегодня осыпавшись в бездонную яму, кажется, вместе с ее самоуважением.
  Лауншар вздохнул и медленно отцепил руку девушки от своего рукава.
  - Счастье, что у тебя корыстные причины, это хотя бы можно понять. Я понимаю. Оставайся. Укройся. Если заболеешь, я тебя брошу.
  Невидимка поспешно закуталась в плащ, все еще чувствуя мелкую дрожь мышц живота.
  
  ***
  Это были неприятные свидетельства того, что они шли верным путем. Путь к Зеленой колыбели разительно отличался от Зимнего тракта. Сначала он был просто безлюдным, а потом безлюдным и наводненным темными. Лауншар старательно отслеживал и уничтожал каждого, но их с каждым днем становилось все больше, и охота начала приносить не столько удовлетворение, сколько ожесточение. Вэй старалась не задумываться о тех немногих пустых и разоренных поселений, мимо которых они прошли, предварительно обыскав дома на предмет еды и чего полезного.
  - Они двигаются через горы, - во время очередного привала заметил нодду, расхаживая вокруг костра, - медленно, но все же. Две недели, и о них заговорят по ту сторону. Если, конечно, новости не обогнут гряду раньше. Нужно торопиться.
  - Да уж, - Невидимка выбралась из укрытия и разглядывала открывавшийся сверху вид на Зеленую колыбель. Сейчас она был не зеленой - белой, заваленной снегом, рассеченной темными змеями не взявшихся льдом речек. Сколько же людей погибло там, внизу, в этом благополучном месте? Таком уютном, тихом и плодородном, выглядевшим безмятежно - остался ли там кто-нибудь в живых?
  - Никогда здесь не был при жизни, хотя много слышал, - темный подошел к ней и беглым взглядом оглядел заснеженную долину, - Тебя что-то беспокоит?
  - О! - девушка через силу рассмеялась, - Всего и не упомнить!
  А потом снова стала серьезной. Горный ветер трепал ее отросшие волосы взад-вперед, хлестал светлыми прядями по щекам. Она очень похудела с тех пор, как покинула Изхиан, и выглядела теперь лет на десять старше и казалось очень измученной, бледной. Вэй убрала со лба волосы, придержала их рукой и посмотрела на Лауншара.
  - Я боюсь, темный. Нет, не остаться одной среди этих новых. Боюсь, что мы ошиблись, и дело вовсе не в Релай. Ты убьешь ее, а ничего не изменится. Тогда людям крышка!
  Нодду дернул щекой и нахмурился. Видимо, его тоже не сильно обнадеживал такой поворот событий.
  - Останутся башни, - хрипло заметил он и скривился еще сильнее, - как всегда, впрочем.
  - Ты меня вообще слушаешь? Я же говорила тебе, что Зеленая колыбель частично находится на территории Вирии. Мы сейчас на землях башни, вот обеими ногами, ты и я! И тут охренительно много ши!
  Лауншар дернулся и с изумлением посмотрел сначала на нее, потом вниз.
  - Именно! Ты, видать, был сильно расстроен своей ролью во всем этом, раз до сих пор не понимал! Тут творится самое настоящее второе Изменение, потому что под зад получат все, абсолютно! - Вэй разошлась и уже не могла остановиться, хотя отчаянно понимала, что каждое слово приближает ее к возможной смерти, - Не время носиться с собственными оскорблениями!
  Нодду согласно качнул головой и ушел обратно к костру. Невидимка выдохнула, успокаиваясь и чувствую облегчение, что ее слова не привели к непоправимому. Не ей было говорить об эгоизме - без нее темный давно бы добрался до места и разобрался бы с проблемой.
  Лауншар недолго пробыл в лагере, спустившись вниз, к долине, с целью поохотиться. Второй радовался с каждым днем увеличивавшейся численности добычи, с восторгом убивая любого ши. Его жажда и голод иногда почти полностью заглушали мысли нодду, и от этого было легко. На несколько часов в день он переставал думать о том, что Сомуат находился как раз по эту сторону гряды, чуть северо-восточнее Колыбели, и новые темные, должно быть, доберутся туда со дня на день, если уже не сделали этого.
  
  ***
  Последний кошачий грыз был каким-то странным. У него оказался другой вкус, да и пахло от га-ши совсем иначе. Я еще раз сплюнула, но это не помогло совершенно. Интересно, кинаши тоже так мучаются, или они не едят своих жертв?
  - Ты бы не мог их в следующий раз душить там, например?
  Кин засмеялся и дернул меня за прядь волос, видневшуюся из-под капюшона.
  - Я люблю тебя, - сказал его голос.
  "Уничтожить. Порвать. Пожрать", - возразили чувства. Снова вспомнился грыз, и меня замутило. Надо привыкать к этому, иначе никак. Можно свалить все на Кина, позволив ему расправляться с темными самому, но лучше съесть всех ши скопом, чем ослабить влияние на него. К тому же я сильно сомневалась, что такое возможно. Он теперь часть меня, как-никак.
  Сзади раздался стук копыт - утренний патруль. Я скрутила Кина и шмыгнула за угол, спрятавшись за ящиками. Запах соленого мяса на миг забил привкус грыза, но потом каким-то образом смешался с ним. Теперь в переулке воняло этим га-ши. Стража не спеша проехала мимо, освещая себе дорогу фонарями. Один мужчина повернул голову в мою сторону и прищурился. Сердце екнуло: мне показалось, что это был Шеан. Но нет, просто такой же светловолосый и все. Ничего не высмотрев в темноте, он тронул бока коня ногами и исчез из вида.
  Я помедлила, прежде чем покинуть свое убежище, выждав для верности минут пять. Сегодняшняя охота затянулась, и все из-за глупого грыза. Мне давно было нужно вернуться на гору. Наверное, навестить Шеана не получится.
  Интересно, этой ночью он снова не спал?
  Я кралась темными улочками, нервно поглядывая то по сторонам, то на небо. Кин беспокойно шевелился, отзываясь голодом на каждого притаившегося га-ши. На всякую мелюзгу: кошачьих грызов, уксусников, ночных стукунов и сестричек. С ними запросто мог справиться и полуслепой старик, стоило ему обзавестись нужным наузом, да и опасности они особой не представляли. На моей памяти в Сомуате было только три крайне опасных темных: пожиратель в бочонке с вином, похититель лиц и Кин. Жаль, от последнего отделаться невозможно.
  "Я всегда могу уйти отсюда, поискать кого посерьезнее", - подумала я, одновременно понимая, что вряд ли так поступлю. По крайней мере, пока не увижу Шеана и не поговорю с ним.
  Небо стало заметно светлее, но и вокруг была уже окраина города. Я подобрала полы плаща и зашагала быстрее. Ноги гудели от долгой ходьбы, проскальзывали по снегу; казалось, чем больше я тороплюсь, тем медленнее иду.
  Кин заприметил его первым. Он насторожился, как собака, а потом с рычанием бросился вперед. Я остановилась и прислушалась, наблюдая, как темный тщетно пытается преодолеть дозволенные два метра. Впереди кто-то был, но определенно не ши.
  Руки помимо воли вцепились в плащ, ноги отказались делать следующий шаг. В ушах бухало так, что почти заглушило недовольное ворчание Кина. Неужели он все-таки пришел?!
   - Шеан? - не веря себе, спросила я у предутреннего сумрака. В ответ хрустнула ветка в темноте сосен, и мне удалось, наконец-таки, его разглядеть.
  Он стоял, опершись плечом о ствол, и исподлобья смотрел на меня. Подселенный взвыл пуще прежнего и поднял в воздух снежную пыль в попытках добраться до мужчины. Я спохватилась, затащила его, брыкающегося и сопротивляющегося, и подошла к другу.
  - Здравствуй, - начала я и опустила голову, не выдержав его взгляда. Он похудел еще сильнее, а про бритву, судя по всему, вспоминал последний раз неделю назад.
  - Я принес кое-что, - сухо бросил он и наклонился, поднимая с земли свертки, - Одежда и немного еды. Забирай. А плащ можешь оставить себе. Мне... не нужен.
  Шеан всучил мне свертки, и Кин недовольно зарычал. Ему явно не нравилось, что рядом со мной, так близко, находился кто-то другой. Интересно, темный помнил, что когда-то служил под командованием этого человека и во всем пытался походить на него?
  - Спасибо, Шеан, - я выдавила улыбку и стиснула зубы, потому что подселенный не успокаивался.
  Друг ничего не ответил. Он закашлялся, прикрывая перчаткой рот, повернулся и начал спускаться вниз.
  - Подожди! - окликнула я, бросив свертки и роясь в карманах плаща, - секундочку, пожалуйста.
  Нет, не может быть, чтобы я оставила его дома! Точно помню, как забирала его со стола! Ну же!
  Мужчина сделал вид, что не слышал меня, и даже не задержал шага. Я сдернула перчатку с руки и залезла в карман штанов. Замерзшие пальцы наткнулись на перевязанный множеством ниток науз.
  - Постой! - я догнала Шеана и схватила за руку.
  - Мне нужно идти, - он обернулся и нахмурился, посмотрев на меня.
  - Просто возьми вот это, - науз лег в его ладонь, и я поторопилась отойти, пока Кин не вырвался наружу.
  Воин непонимающе уставился на хран, потом на меня.
  - Если захочешь подняться выше, в гору, - я кивнула головой в сторону леса, - с ним сможешь увидеть дом, где я живу. Дом смотрителя. Помнишь, ты рассказывал мне...
  - Помню, - оборвал он меня и сжал зубы, отчего его лицо стало еще резче.
  - Только не выбрасывай! Даже если никогда не придешь ко мне, просто пусть будет у тебя! На всякий случай.
  Мужчина опустил голову, смахнул с волос снег, поджал губы и, не глядя на меня, спрятал науз. Я благодарно улыбнулась и кивнула, собираясь возвращаться домой.
  - Ты хоть понимаешь, что натворила? - неожиданно поинтересовался он резким, почти грубым голосом.
  Кин снова попытался вырваться, оглушительно клацая зубами. Ему безумно не нравился Шеан, куда сильнее, чем большинство га-ши.
  - Это был лучший выход, Шеан. Мне жаль Себа, я не хотела, чтобы он погиб. Но все остальное я сделала правильно. Теперь от меня есть хоть какой-то толк.
  - Убиваешь ши? - горько усмехнулся он. - А потом сама умрешь, года через три?
  - Наверное, оно того стоит, - я попыталась улыбнуться.
  - Нет, не стоит абсолютно! Кому и что ты так доказываешь?! Лауншару?! Да он про тебя, наверное, и не вспомнил ни разу! Или этому городу?! Они все думают, что ты умерла!
  - Шеан!..
  - Ты же знала, что дорога мне! Как ты могла... оставить меня?
  От растерянности я ослабила хватку, и Кин вылетел вперед. Он застыл между мной и другом, низко наклонив голову и угрожающе рыча.
  - Отойди от Таэн, - сказал мальчишечий голос.
   Бывший лис прищурился, как делал каждый раз, когда его выводили из себя. Его рука потянулась к поясу, на котором висел меч.
  - Шеан, не надо! - я сделала шаг назад, оттаскивая за собой подселенного, - я не удержу его! Он может убить тебя.
  Мужчина прикрыл глаза и выдохнул. В тусклом свете зимнего утра я видела, как было напряжено его лицо, как пальцы с силой стискивали рукоять меча. Неужели он действительно собирался сражаться с темными с помощью обычного оружия?
  - Почему ты просто не могла остаться и просто жить? - Шеан раздраженно тряхнул головой и махнул рукой, - Мне нужно возвращаться, и так задержался порядочно.
  Он еще раз смерил взглядом разъяренного Кина и медленно побрел вниз к городу. Снег громко скрипел под его сапогами.
  - Приходи, пожалуйста! - крикнула я ему вслед.
  Друг ничего не ответил, но мне показалось, что он кивнул. Когда его закутанный в темный плащ силуэт исчез, я присела на корточки, чтобы подобрать свертки. Ноги подломились, и я рухнула в снег, держась за ворот плаща. Было трудно дышать, перед глазами поплыло. Что Шеан сказал такого, что я снова ощутила сожаление о выбранном пути? Что-то очень болезненное, мнущее сердце в безжалостных тисках и сбивающее дыхание.
  Эти его слова, этот крик о том, что я была дорога ему... как кто? Как сестра? Почему это меня так волнует? Ведь он старше меня лет на пятнадцать, а то и больше, и он никогда мне не нравился. Но что было бы, останься я?
  Напротив шумно опустился Кин, нагнув голову и пытаясь заглянуть мне в глаза.
  - Таэн любит только меня. Да? - и положил руку мне на плечо, при этом сильно сдавив.
  - Уберись, - я ударила его по пальцам и с ненавистью, равной его собственной, уставилась на подселенного.
  В темных, слегка раскосых глазах ши я увидела себя. С обожженным лицом, с забинтованной, словно бы чужой рукой. Бесполезную, изуродованную и озлобленную, в очередной раз втянувшую окружающих в беду. Что бы не испытывал ко мне Шеан, ничего хорошего я ему дать не могла, а так хотя бы избавила от обузы и ответственности.
  - Чего уселся? - хрипло спросила я у Кина, подбирая со снега свертки, - Помоги встать.
  Темный поднял меня, счастливо улыбаясь. Его ладонь была горячей, точно нагретые летним солнцем камень, а мне отчего-то вспомнились руки Шеана, удерживавшие меня на кровати во время смены повязок. Я с силой выдохнула, прогоняя непрошенные и бесполезные мысли, и поплелась вверх.
  
  Друг пришел раньше, чем я представляла в самых смелых мечтах. Прошло не больше недели, прежде чем это случилось. Охота выдалась той ночью хорошая, но чувствовала я себя мерзко. Из двенадцати сожранных га-ши только шестеро были нормальными и даже казались на фоне остальных вкусными. По крайней мере после них не оставалось ощущения того, что я позавтракала несвежей мертвечиной.
  Я сидела в кресле и дремала, если это можно было так назвать. После подселения о сне, как таковом, пришлось забыть, это скорее походило на серое беспамятство. Кин сидел у ног и теребил мою штанину, сначала собирая ткань в складку, а затем разглаживая ее.
  Осторожный стук в дверь заставил весь дом вздрогнуть - обеспокоенные прятальщики встрепенулись и попытались расползтись кто куда, но придуманные мною обереги, закопанные вокруг дома, в который раз не позволили им этого сделать.
  Я подскочила, с трудом веря своим ушам. Найти дом мог только Шеан, значит, он пришел! Кин, оказавшийся на ногах еще раньше моего, был уже в прихожей, преодолев все дозволенное ему расстояние, и рычал не хуже сторожевой собаки. Я одернула его, заставив скрыться, и приказала притихнуть. Если не думать о подселенном, как о человеке, им намного легче управлять.
  Руки еле заметно тряслись, когда я поворачивала замок. Друг, видимо, разглядывавший некогда исчезнувший дом смотрителя, уставился на меня.
  - Я думал, это выдумка, - сообщил он, изучая взглядом пространство за моей спиной, - Где он?
  - Здесь, - я не стала уточнять, где именно, но добавила для успокоения, - нам он не будет мешать. Только держись от меня на расстоянии. На всякий случай.
  - Я ненадолго, - заметил Шеан, заходя внутрь и закрывая за собой дверь. Это прозвучало очень буднично, умиротворяюще и по-людски.
  - Присядешь? - я кивнула на кресло, но друг отмахнулся и остался стоять.
  Он потоптался на месте, вроде как с интересом оглядывая комнату, дважды прочистил горло и заговорил.
  - Я разговаривал с Эталом, - мужчина поднял руку, предупреждая мой вопрос. - Он не знает правды, я не говорил ему. Но уверен, он сам обо всем догадался, потому что раньше никогда не обсуждал со мной темных. В общем, Этал говорит, что на его товар стали поступать жалобы. А он уверен, что не допускал в изготовлении этих хранов ни малейшей ошибки.
  Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть о множестве недочетов в работе обережника, потому что это явно к делу не относилось.
  - Дело не в оберегах, а в ши. Они стали другими.
  Шеан удивленно приподнял брови, а его взгляд сделался еще более напряженным. Он подвигал челюстью и несколько грубо поинтересовался:
  - Это в каком, шенгр тебя раздери, смысле?!
  Друг испугался, хотя и попытался скрыть свой страх. К сожалению, мне нечем было успокоить его опасения.
  - Шеан, я не знаю, - я развела руками, - Просто другие. Изменились. Еще неделю тому назад таких не было, а теперь мне приходится по нескольку за ночь уничтожать. Между прочим, Этал должен был бы догадаться. Еще когда я училась у него, он получил пару сообщений о неуправляемых темных. Думаю, это одни и те же.
  Мужчина опустил голову и задумчиво пожевал губами. Кин в это время предпринял очередную попытку вырваться, и его желание было настолько велико, что я пошатнулась, сдерживая его. По телу прошлась дрожь, превратившись в озноб; пришлось сесть, потому как ноги начали подкашиваться.
  - А тот, из сгоревшего дома, был таким же?
  Я задумалась. Интересно, почему этот вопрос сам не пришел в голову? Конечно, многоликий оказался чем-то новым и неизвестным, поэтому с одной стороны его с легкостью можно назвать другим. С другой стороны, сравнивать мне было не с чем, так что однозначно утверждать нельзя.
  Кин, приутихший после того, как я оказалась от Шеана подальше, оголодало забулькал. Сразу же в памяти всплыл вкус первого в моей жизни сожранного ши. Мерзкий, маслянистый и немножко куриный. Никаких несвежих покойников, никакого неясного отвращения.
  - Не думаю, - медленно протянула я, задумчиво поглаживая рубцы на щеке, - Он просто был... редким. Серьезно, Шеан, я даже толком не объясню, чем они отличаются, а если попытаюсь, ты меня не поймешь.
  Друг понимающе кивнул, снова огляделся вокруг и ткнул пальцем в потолок.
  - А что, этот дом все так же трудно найти?
  - Не трудно - невозможно, - я улыбнулась, чувствуя определенную гордость за себя, - Его все еще оплетают прятальщики. Это очень славные га-ши, ты бы видел их! Они, правда, время от времени пытаются сбежать, но у них ничего не выйдет.
  - А я вижу дом, потому что?.. - Шеан вытащил из кармана мой хран и оценивающе уставился на него.
  - Его узлы ограничивают воздействие прятальщиков на твои глаза. На удивление простой оберег, кстати; мне даже не понадобились какие-то особенные компоненты.
  Он убрал науз обратно и едва заметно улыбнулся, глядя на меня.
  - Ну ты и деловая. Рассуждаешь о хранах, как о пирогах. Конечно, если не учитывать, что пирогов ты печь не умеешь.
  Я хмыкнула, польщенная донельзя, но виду не подала. Однако похвала достигла цели, подстегнув меня предложить то, чего изначально не планировалось.
  - Я знаю, зачем именно Этал послал тебя ко мне.
  - Он не посылал, - возразил друг и скрестил руки на груди, словно собирался стоять на своем до последнего.
  - Как скажешь, - правую щеку чуть стянуло от кривой улыбки, - Но мне кажется, все дело в наузах. Я попробую подобрать что-нибудь против новых га-ши. Но пусть Этал готовится распрощаться с некоторыми ингредиентами из своих запасов.
  Шеан отвел взгляд, давая понять, что я все поняла верно. Кивнул, надел перчатки и повернулся к выходу.
  - Слушай, - я приподнялась в кресле, - а у тебя... прости, я ведь так и не спросила, чем закончилась для тебя та ночь.
  - Выкрутился кое-как, - бросил мужчина через плечо, - сказал, что когда пришел, мальчишка уже был мертв, а ты пропала. Спасибо Эталу, он солгал, что обереги на заграждении возле сгоревшего дома повреждены, а значит, тебя унес тот самый темный.
  Его голос был сухим и на удивления спокойным, и это внезапно расстроило меня. Потому что когда он кричал, упрекал, стыдил, было понятно, чем ему не все равно.
  - Хотя, конечно, теперь я в городе не на хорошем счету, - добавил он с усмешкой, - Это все, что ты хотела узнать?
  "Почему вдруг я начала смотреть на тебя по-другому - вот что мне сейчас интересно. Но этого никогда не спрошу".
  Я потянулась, пряча за широкими рукавами рубахи свое смущение.
  - Хочешь - приди сюда через неделю; либо я спущусь в город и отдам тебе все, что найду по новым ши. Как тебе будет удобнее. Или предлагай другое место встречи.
  Шеан задумался, приглаживая взлохмаченные волосы рукой в перчатке. Его замешательство было понятно: попадись мы хотя бы раз, и житья в Сомуате не станет.
  - Давай сделаем так, - вздохнул он и обернулся, - я приду сюда через неделю, а потом, если понадобится, мы условимся по-новому.
  - Договорились, - я кивнула и бросила вдогонку уже уходившему мужчине, - и пусть Этал сильно не волнуется - я в любом случае буду следить, чтобы новые не множились.
  Скрипнула дверь, со стуком затворилась; прошла дрожь прятальщиков по всему дому. Несколько секунд еще было слышно, как хрустел снег под ногами Шеана, а потом стало тихо. Я, наконец, позволила себе расслабиться, но Кин не торопился выбираться, скрутившись внутри разъяренным голодным комком.
  Может быть, все дело было в нем? Его эмоции, такие сильные и агрессивные, постоянно мешались с моими, и иногда отделить их друг от друга не представлялось возможным. Возможно, чувства привязанности и обычной симпатии подогревались, становясь похожими на нечто большее?
  Я с угрюмым видом вздохнула и поднялась, чтобы запереть дверь. Это со стороны абсолютно бесполезное действие помогало чувствовать себя спокойнее. Но вместо того, чтобы провернуть ключ, я толкнула дверь и зажмурилась, ослепленная снегом, нестерпимо ярким даже в лесной глуши. Проморгалась, сгоняя навернувшуюся слезу, и уселась на пороге. Кин нехотя появился рядом, с ожесточенным видом обошел вокруг, старательно затаптывая следы Шеана, и снова скрылся.
  - Интересно, - задумчиво проговорила я, подпирая ладонью подбородок, - а мы можем поймать темного, но не жрать?
  Подселенный ничего не ответил.
  
  Я не могла дождаться наступления ночи, с каждым часом, проведенным дома, волнуясь все сильнее. В итоге, когда небо только-только начало синеть, накинула плащ, принесенный неделей раньше другом, и отправилась неспешным шагом к городу. Дел предстояло предостаточно, и хотелось все успеть.
  Сначала стоило прогуляться по окраине, где больше всего пряталось обычных га-ши, оттесненных сюда всевозможными хранами. В центре города их после моей охоты почти не осталось. Потом, когда Сомуат погасит большинство огней, придется осторожно пробираться дальше, избегая любопытных глаз.
  Если на новых не действуют обереги, они с легкостью будут разгуливать по самым оживленным улицам. Кин что-то неодобрительно фыркнул и блеснул в мою сторону глазами: он, как и Лауншар, мог перетерпеть почти все храны, но при этом испытывал не самые приятные ощущения.
  "Зато там мы сможем по-настоящему развлечься", - мысленно сообщила ему я, и подселенный согласно улыбнулся, тут же принявшись принюхиваться.
  Я перестала считать уничтоженных ши после первой недели охоты. Прошел период испытываемой гордости за освобождение заблудших викту, вслед за этим исчезли отвращение и сочувствие к особо безобидным существам типа уксусников. Теперь это стало работой, не самой увлекательной, надо заметить. Если удавалось уничтожить много темных за раз - это было хорошо. Нет - плохо, потому как большинство умудрялась забиваться в такие труднодоступные места, что приходилось потратить немало времени, только соображая, как добраться до них. Конечно, до некоторых мог дотянуться Кин, но далеко не всегда.
  Сегодня дела шли не очень. Сначала один, потом и второй ши засел в подвале жилого дома. Раньше я не отступала, до последнего стараясь уничтожить найденные осколки, но в этот раз махнула рукой. Было еще недостаточно поздно, чтобы мне удалось незамеченно перебраться через ограждение крохотного палисадника, обойти дом и оказаться именно там, где до засевшего темного сможет добраться подселенный. С учетом того, что Кин частенько выполнял свою работу не без грохота, обнаружить меня могли легко. К тому же, я нервничала перед предстоявшей ловлей новых. Удастся ли поймать хотя бы одного, скрутить его и донести до домика смотрителя?
  Руки тряслись от волнения, а все тело было напряжено, точно после очень дурного сна. Мысли все время возвращались к Шеану, к просьбе Этала, к предстоявшему, поэтому едва собирались в кучку при обнаружении очередного осколка. Кина это злило, и он вел себя взбалмошно, точно капризный ребенок.
  В итоге я не выдержала и отправилась в центр города на час раньше, нежели планировалось. Подселенный осознал, что шутки кончились, и притих, послушно вышагивая рядом, а когда мы оказались на все еще оживленных улицах, без лишнего напоминания скрылся.
  Люди проходили мимо, совершенно не обращая внимания на меня, но я все равно старалась прятать лицо под капюшоном. Пусть меня мало кто знал, но стоило хоть одному, всего одному человеку опознать во мне пропавшую из дома Шеана девочку, и спокойной жизни другу точно не видать.
  Я почти дошла до площади Защитника, как Кин встрепенулся, и вслед за этим меня замутило от привкуса мертвечины во рту. Кто-то из новых, почти не прятался, хотя и вел себя достаточно тихо. Не замедляя шага, я дошла до угла магазина лекарств и порошков и свернула в Травничий закуток. Ни с чем нельзя было перепутать этот запах лекарственных трав и спиртовых настоев, сочившийся из каждой закрытой двери складских пристроек. Но даже он ничего не мог поделать с вонью существа, отсиживавшегося в углу между стеной магазина и изгородью. При виде меня он поднялся и качнулся вперед, сверкая в темноте черными глазами куино. Я помедлила, удивленная тем, что вижу здесь этого ши, а то, что когда-то было женщиной, протянуло руки и медленно зашагало ко мне. Нет, все-таки большинство темных не отличалось сообразительностью, а уж новые и подавно. Точно эта их устойчивость к оберегам создала у них этакое чувство собственного превосходства и неуязвимости. Мало того, что они не могли распознать во мне угрозы, так отчего-то совершенно не пользовались теми способностями, которые выручали их обычных собратьев. Например, эта куино до сих пор не промолвила ни слова, хотя давно уже могла попытаться очаровать меня.
  Я прислушалась, убеждаясь, что поблизости нет людей, тихо пробормотала "Поймать. Не есть, а поймать", и зашагала вперед. Но Кин меня не понял, сбил темного с ног и вцепился зубами в горло, весело захрустев отвратительной плотью. Куино уставилась на меня ничего не выражавшим тусклым взглядом, а потом ее не стало. Я раздраженно сплюнула на взрытый снег и пнула подселенного по ноге. Обжора шенгров! Теперь придется искать нового ши, и никто не мог пообещать, что тот будет бродить в таком же безлюдном месте.
  В животе после такого позднего ужина стало неспокойно, хотя, конечно, внутрь не попало ни единого куска куино. Меня до сих пор мучил вопрос, как же на самом деле называлось то, что с перерожденными викту делаем мы с Кином. Ведь есть душу не может никто, даже другая такая же душа. Это просто выглядело, словно бы подселенный запускал зубы в тело жертвы, которая после двух-трех укусов просто исчезала. Ну, и еще оставляла после себя особенный привкус.
  Но почему именно эти отдают мертвечиной, все без исключения? Я брела дальше, уткнувшись себе под ноги, с целью обойти улочки вокруг площади, а потом, если понадобиться, отправиться в торговый район. Подселенный, точно ему было стыдно за случившееся, покорно брел чуть позади. Мертвечина... может, мне просто кажется, ведь за всю непродолжительную жизнь отведать такого деликатеса, к счастью, не довелось. Похоже на что-то протухшее? Нет. Холодное и твердое? Нет. Тогда почему?
  - А что ты думаешь об этом? - в шутку поинтересовалась у Кина, но в ответ услышала привычное "люблю", - Ясно. Эх, если бы это хоть что-то решало. Хотя бы часть проблем.
  Раскаленная сердцевина вспыхнула с такой силой, что на стенах домов появился тепловатый отсвет. Я оглянулась и увидела совершенно безумный блеск в глазах темного, скалившего ровные крупные зубы в широкой улыбке. Он тоже остановился и наклонил голову, еле слышно урча, и его сущность полыхала не менее сильной злобой.
  - Потуши фонарик, - тихо, но угрожающе произнесла я и почувствовала, как его чувство перешло ко мне, заставив сердце заходить ходуном. Подселенный медлил исполнять приказ, все так же пялясь на меня, чуть склонив голову направо. Кажется, он решил проверить меня на прочность. Значит, ослушался там, в закутке, и смелый сделался?
  Скрипнув зубами, я прыжком преодолела расстояние между нами, ухватила скалившегося темного за горло и со всего размаху уложила на землю, мордой в снег. Это оказалось не тяжелее чем одной своей рукой поднять другую. Видимо, из-за заключенного договора Кин был куда как беззащитнее передо мной, чем даже остальные ши.
  - Остынь-ка, - посоветовала я извивавшемуся темному, усаживаясь на него сверху, - и подумай над своим поведением.
  Будь на то моя воля, шенгра лысого он бы у меня раньше утра поднялся, но к сожалению, нормальными условиями для воспитания я не обладала. Пару раз для верности еще раз макнула его головой в снег и поднялась, наблюдая за тем, как подселенный медленно вырастал рядом. Тление в его груди стало едва заметным, в остальном же "купание" никак не отразилось на внешнем виде: все такой же улыбающийся и лукаво поблескивавший глазами.
  - Таэн такая славная, - сообщил он и спрятался.
  - Ой придурок, - пробормотала я, продолжая путь и понемногу остывая. Кто бы мог подумать, что мне свойственна такая злость и такое поведение? Сказать по правде, я была довольна собой и чувствовала себя намного увереннее и легче, чем за всю свою непродолжительную жизнь.
  Второй ши обнаружился возле одного из питейных заведений, под вывеской с изображением откормленных гурангов. Он прятался в тени за углом и мог кем угодно быть принят за человека. Но только не мной. Я приблизилась к нему сзади, точно так же скрываясь, и тихонько свистнула, привлекая его внимание. Темный обернулся, чуть не зацепив головой стену, мутно-желтые зрачки на секунду загорелись и погасли. Странно, такого мне еще видеть не приходилось.
  - Ну же, - я поманила его рукой, - давай.
  Со стороны это, должно быть, выглядело ненормальным. Но то ли еще будет!
  Ши чуть ссутулился, присел и вдруг понесся на меня огромными прыжками, оглушительно хрустя снегом. Кин радостно взвыл, но, благо, его вопль попал только в мои уши. Через три секунды мутноглазый оказался менее, чем на расстоянии вытянутой руки и тут же получил оплеуху такой силы, что в прыжке изменил направление и врезался в стену. Замечательно-то как! Я наклонилась, ухватила темного за шершавую ледяную руку и заставила встать. Тот вроде как сфокусировал на мне взгляд и потянулся, тихо шипя, но ничего не успел сделать.
  - За мной! - скомандовала я и заторопилась прочь, таща добычу следом, - Давай, не отставай.
  И он, действительно, поспешал, то просто семеня, то переходя на скачки, и, кажется, все это время пыталась дотянуться до меня зубами. Вот теперь можно было наслаждаться картиной во всей ее красе! Кин ликовал, каким-то образом получая удовольствие от творившегося безумия, и время от времени шлепал ладонью темного по высокому, морщинистому лбу.
  Эх, если бы только его можно было спрятать так же, как и Кина, счастью б моему не было предела. Не приходилось бы вилять по самым темным и безлюдным переулкам, перепрыгивая через груды камней, сваленный мусор, стараясь при этом издавать как можно меньше шума.
  До захваченного темного ситуация не дошла даже тогда, когда мы на полной скорости вылетели с узкой улочки и оказались у подножия Сосновой вершины. Я облегченно выдохнула, выпустив облачко пара, а Кин снова треснул пленника по голове.
  - Совсем глупый, да? - поинтересовалась я, заметив, что ши снова тянет ко мне руки, - Ладно, идем дальше.
  Поднимались к домику мы уже неспешно, и, так как попытки темного добраться до меня от этого участились, подеселенный развлекался по полной, щелкая его по тонкому сухому носу, дергая за щеки и отвешивая подзатыльников. Пленнику было на это абсолютно начхать, точно это не проблемы на него свалились, а самый обычный трудовой день.
  Успокоив переполошившихся прятальщиков, я распахнула дверь, зашвырнула ши внутрь и зашла следом, повернув ключ в замке. Работы предстояло выше крыши.
  
  ***
  Под плащом Вэй была мокрая, как мышь, и от нее валил пар. В долине было влажно, заснежено, а дороги оказались почти непроходимыми. Уровень снега не опускался ниже голенища сапога, налипал на штаны, подол плаща, потом таял. Нижняя рубашка вся пропиталась потом и тоже стала мокрой и липкой. Если бы не Лауншар, без затруднений прокладывавший ход в снежном заносе, Невидимка не прошла бы и километра.
  Их тут бродило в таком количестве, какого Вэй не видела, наверное, за всю свою долгую и насыщенную жизнь. Они напоминали ей коров на пастбище; эдакое огромное стадо голов на двести-триста, разбредшееся по всей заснеженной долине. Темные не обращали внимание на путешественников до тех пор, пока между ними не оказывалось меньше пятидесяти шагов, и тогда сначала появлялось оживление в глазах, а секунду спустя тварь уже неслась в их сторону, поднимая в воздух снег. И так делали все, независимо от типа ши или га-ши, даже те, кто никогда не отличался особой агрессивностью.
  Вэй сначала дергалась от каждого такого оживлявшегося, но так как ни один так и не смог миновать Лауншара, через некоторое время испытывала лишь раздражение. И недоумение по поводу такого разнообразия шатавшихся по землям Зеленой Колыбели осколков.
  - Я молю Таэранга только об одном, - пробухтела Невидимка себе под нос, меся ногами снег, - Чтобы эта дорога была нужной. Этих тварей тут - куда ни глянь; откуда ты знаешь, куда идти?
  Нодду молча пожал плечами и начал забирать вправо по широкой дуге, нацелившись на три темных силуэта, копошившихся в снегу. Девушка остановилась и прокричала ему вслед:
  - Ты слишком отвлекаешься на них! Давай сосредоточимся на причине!
  Лауншар даже шага не замедлил. Когда от ши не осталось и следа, он наклонился, рассматривая то, что так их заинтересовало. Поворочал носком сапога и побрел к дороге.
  - Труп?
  - Козий, - нодду сказал и поморщился, - Эти, смотрю, совсем не перебирают. Ладно, идем уже.
  И он продолжил путь, с легкостью взрывая снег ногами. Темный чувствовал себя странно, почти умиротворенно. Второй после полусотни растерзанных ши пребывал в настолько прекрасном настроении, что притих, забыв про постоянный голод. Этот покой можно было бы сравнить с сонливостью сытого человека, пригревшегося на солнце. И в тот же момент этого человека донимал едкий, приставучий запах, настолько чуждый, что к нему нельзя было привыкнуть.
  Если бы от этой вони был хоть какой-то толк! Если бы она хотя бы вела к своему источнику, но ведь нет же! Точно тряпку, старую, заплесневевшую, насквозь пропахшую этой едкостью, намотали вокруг его головы, а потом заставили играть в жмурки. Раньше темный ориентировался на появление новых ши, но они, похоже, просто наводнили долину, и их численность оставалась неизменно высокой вдоль всего пройденного пути.
  Он огляделся по сторонам, стараясь подолгу не задерживаться на черных кляксах фигур, и прищурился. Наверное, километрах в пяти от них относительная ровная заснеженная земля переходила в холмы. И эти холмы был не белыми - черными. Лауншар остановился так резко, что шедшая позади почти что впритык Вэй, задумавшись, налетела на него.
  - Ты чего?!
  - Что там - как думаешь? - нодду указал вперед.
  Невидимка какое-то время молчала, двигая челюстью и напрягая глаза.
  - Могу лишь предположить... очень много ши? Настолько, что под ними снега не видно?
  Лауншар хлопнул ее по плечу и зашагал вперед.
  - Давай-ка шустрее, - бросил он через плечо, и девушка, насколько могла, ускорила шаг, проклиная снег и предчувствуя завтрашнюю боль в ногах.
  Через некоторое время идти стало легче, просто потому, что в этом месте снег был утоптан множеством ши и га-ши. Самих тварей тоже прибавилось, и Лауншар снова взялся за охоту, теперь уже из-за необходимости - уговаривать темных не нападать было бесполезно. Так они и продвигались вперед, точно прорубались сквозь густой лес, оставляя за собой светлую просеку, которая спустя некоторое время зарастала.
  Невидимка устала все время озираться, крутить головой, отслеживая, как бы какой ши не подобрался к ней за спиной нодду. Она то и дело спотыкалась и ругалась без устали самыми распоследними словами.
  - Надо было оставить тебя в горах! - бросил Лауншар после очередной отбитой волны, - На меня они так не реагируют!
  - Ну ты же почти что отец им! - рявкнула в ответ Вэй, уворачиваясь от потянувшего к ней лапы гуранга, - А я так, тетка со стороны!
  Нодду, вместо того, чтобы обозлиться, расхохотался и одним ударом избавился от светившегося бледным сиреневым ши.
  Темнеть начало намного раньше - солнце торопилось опуститься за горный хребет. Но и до цели им оставалось не так уж далеко: на фоне покрасневших гор фиолетовыми силуэтами рисовались крыши дома, окруженного ажуром голых веток сада. Размерами постройка превосходила любой знатный дом Изхиана, что вселило в Невидимку уверенность - там находилась Релай. Или ее ребенок. Или то, что на самом деле вызывало это Второе Изменение.
  Другое дело, что до темноты им ну никак не управиться, а сталкиваться с неведомой силой ночью девушке совершенно не хотелось. Впрочем, разбивать лагерь и ждать утра было бы еще глупее и опаснее.
  Темный точно догадался, что именно ее беспокоило, и в очередной раз, когда ши ненадолго затихли, пообещал:
  - Как только я увижу рожающую это тварь, все закончится, поверь. И это будет самая спокойная, самая безопасная ночь на твоей памяти.
  Когда до льда истоптанная дорога начала идти под углом, небо искрилось звездами, яркими и холодными, как сам воздух. А осколки темных помыслов отчего-то закончились, очистив холм. Не было их и за оградой, крепкой, высокой с массивными воротами, которые при этом не выдержали одного удара Лауншара. В саду с заснеженными кронами и дочерна исхоженной землей было тихо и пусто.
  - Что происходит? Почему тут никого? - прошептала Вэй, стараясь держаться как можно ближе к нодду и озираясь. Привыкшим глазами оставшегося света хватало, чтобы различать силуэты деревьев, не больше, но зажигать лампы она не решалась, боясь привлечь ненужное внимание и ослепнуть от яркого света.
  - Не знаю, - нодду придерживал одной рукой ее за плечо и вел за собой, - темные определенно тут были. Может быть, нас заметили и затаились? Или они идут волнами, и сейчас затишье?
  - Или ожидают нас в доме, - добавила девушка и вытерла рукавом нос.
  - Это их все равно не спасет, - хмыкнул Лауншар и добавил, - Будь рядом, мне некогда будет следить за тобой.
  Невидимка промолчала, но подумала, что будь у нее такая возможность, она бы гвоздями себя к темному прибила, лишь бы не оказаться один на один с новыми осколками.
  Из сада дорога вывела их к широкому пустому двору, центр которого когда-то украшала овальная клумба, от прошлого величия которой нынче остался лишь почерневший изломанный розовый куст. Снег здесь был вытоптан так, что казался камнем, скользким и неровным. Справа поодаль тяжелыми приземистыми фигурами темнели служебные строения, ну а почти сразу за клумбой развалился правым и левым крылом заснеженный дом, мерцавший теплым светом окон.
  - А у них, похоже, все нормально, - протянула Вэй, покоренная мыслью о тепле камина в какой-нибудь из освещенных комнат, - так и не скажешь.
  - Я скажу, - проворчал темный, кривясь, - при такой вони не может быть ничего нормального. Да и свет этот какой-то... мутный.
  Он повел плечами, отчего создалось впечатление, будто ящеры на наплечниках согласно кивнули, и уверенным шагом пересек разоренную клумбу. Невидимка поторопилась догнать его, оскальзываясь и нервно ругаясь.
  Сейчас должно произойти нечто. Она может столкнуться лицом к лицу с породителем целой тьмы темных, с такой силой, с такой опасностью, на фоне которой гаснут все ее авантюры. И это будет все равно, что сходить на представления и безопасно понаблюдать за ним из первых рядов.
  Нодду взбежал по трем ступенями широкого крыльца и дернул за тяжелое кольцо входной двери. Створки громыхнули и остались закрытыми. Темный недовольно зарычал и дернул еще раз, уже изо всей силы. Грохот массивных цепей разнесся по всему дому, отозвался странно вибрирующим звуком гонга в ушах.
  Но двери не открылись. Вэй нервно засмеялась и попробовала створку толкнуть, совершенно не надеясь на результат. Лишь едва слышимое бряцание, да озверелый взгляд Лауншара.
  - Можно попробовать через окно, - предложила она, но темный даже не дослушал ее до конца.
  Он издал шипящий звук и стал изменяться, вырастая и наливаясь бурлящей темнотой. Невидимка сжала зубы, прикладывая все силы, чтобы остаться на месте, когда заметила просвечивающую сквозь одну половину Лауншара резную опору крыльца.
  Рассеченный размахнулся и ударил, пробив в дереве створки дыру, увязнув там по локоть. Когтистыми, сильными пальцами начал кромсать и рвать доски; щепки отлетали с треском, стремительно; некоторые зацепили девушку, благо, все пришлись по одежде. Вэй отодвинулась, стараясь при этом заглянуть в образовавшийся проем.
  - Остановись! - закричала она, надеясь, что Лауншар все-таки услышит ее, - Посмотри! Это не вход!
  Темный замер и наклонил голову к развороченному проему. Тряхнул спутанными волосами, выломал еще кусок дерева и отступил. За дверью была стена, ровная, без единого намека на когда-то находившийся здесь вход.
  - Стоит обойти вокруг, поискать другие способы. Окна, опять же, - начала Невидимка, но нодду не стал ее слушать дальше. Сорвавшись с места, он подпрыгнул, ухватившись за каменный подоконник, подтянулся на руках и ударил.
  Послышался звон разбитого стекла. Вэй моргнула, не веря собственным глазам. Только что в окне горел свет, теплый, живой, на фоне которого силуэт Рассеченного выглядел еще более жутко, но теперь он погас, точно и не светил, а вместо комнаты в опустевшей раме виднелся все та же стена. Ши перепрыгнул на соседний подоконник, снова звон и следом за ним полный бессильной ярости крик. Нодду не остановился и попытался разбить кладку. Камень крошился, не в силах противостоять безумию и нечеловеческой мощи, а дом сотрясался и низко гудел. Вэй покачала головой, наблюдая, как под ударами темного в стене появляется настоящий туннель. Кто бы здесь не засел, он опасался Лауншара и сделал все, чтобы не допустить его сюда. Одной силой вряд ли можно чего-то добиться.
  Она повернулась к дверям, чтобы получше рассмотреть, каким камнем был заложен вход, и разочарованно присвистнула. Обе створки оказались снова на своих местах, без единой трещины на темном крепком дереве, а летевшие во все стороны щепки исчезли. Впрочем, этого как раз и стоило ожидать.
  - Лауншар! - девушка сбежала со ступенек и едва успела увернуться от полетевшего в нее обломка стены, - Эй! Остановись!
  Тот даже не замедлился, почти полностью скрывшись в образовавшемся туннеле. Невидимка подняла с земли камень поудобнее и со всей силы запустила им в спину темного. Тот взревел и, вывернувшись, точно кошка, спрыгнул вниз и угрожающе рыча, пошел на нее.
  - Ты туда посмотри! - Вэй ткнула пальцем в стороны крыльца; черный силуэт остановился, развернулся, потом обернулся к окнам, которые уже успели восстановить свою целостность.
  Лауншар вернулся, обретя нормальную плотность, и с растерянным видом опустился на землю. Он вытер ладонью лицо, убрал со лба налипшие волосы и уставился на Невидимку, чуть наклонив голову.
  - Похоже, опростоволосился я, - хрипло усмехнулся нодду, - В особо крупных масштабах. Этого...не ожидал, совсем.
  - Это существо как-то управляет домом? - уточнила девушка, в который раз скользя взглядом по светившимся теплым светом окнам.
  - Что-то вроде того. Вход есть, но я понятия не имею, как его искать. Можно, конечно, наделать дыр везде, где только достану, но, скорее всего, за это время он изменит местоположение.
  Невидимка огляделась, задумчиво расчесывая щеку, прошлась туда-сюда, заглянула за угол, но идти в одиночку вокруг дома не решилась. Раз уж темный сказал, что вход спрятан, значит и ей его не найти.
  - А что, если немного подождать? - предложила она, вернувшись, - Раз уж это существо порождает темных, должны же они как-то покидать дом. Может быть, в этот момент мы успеем заметить, где настоящие двери?
  Лауншар одобрительно кивнул, тут же проворчав:
  - Только неизвестно, сколько ждать. Ладно, если уж совсем все будет плохо - я просто останусь здесь. И убью любого ши, вылезшего из этой развалюхи!
  Вэй ничего не ответила на это, скинув на землю сумку и потягиваясь.
  - Не против, если я разведу огонь?
  - Разводи, - буркнул тот, - можешь заодно и дом попытаться поджечь. Вдруг сработает.
  Девушка криво улыбнулась, понимая сейчас темного как никогда хорошо.
  
  Сон был крепкий и глубокий, поэтому Лауншар добудился ее не сразу. Вэй села, моргая и тараща глаза, чтобы проснуться, одновременно соображая, что произошло. Судя по освещению, давно наступило утро, и солнце даже успела несколько прогреть воздух.
  - Слышишь? Сейчас начнется!
  Она ничего не слышала, но ни на секунду не усомнилась в словах темного, а вскочила на ноги, во все глаза таращась на дом. Где-то очень отчетливо скрипнула петлями массивная дверь, а потом пронзительный гул оглушил Невидимку. Все здание содрогнулось и будто бы даже раздулось, затрещало рамами и крошащимся камнем, скидывая на них очередное бремя: полсотни темных, обрадованных ожидавших их завтраком.
  Нодду отчаянно зарычал, изо всех сил стараясь расправиться с новой волной как можно быстрее. Однако, пока он рвал горло одним, другие расползлись по саду, забрели за дом и даже добрались до конюшни. Темный не выдержал, и не стал догонять последних, бросившись к стене.
  - Где-то здесь! Я видел, это было здесь!
  Его кулаки, как и несколько часов назад, принялись крошить стену.
  - Иди сюда, - крикнул Лауншар Вэй, - держись ближе.
  Невидимка и так стояла рядом, ежесекундно оглядываясь и выискивая взглядом оставшихся ши. Темный ломал стену и ругался, проклиная себя, орденцев и Го Тана, наворотивших дел. Он понял, что упустил возможность, еще несколько минут назад, и сейчас выпускал пар. Когда стена, не выдержав такого грубого обращения, содрогнулась и вновь стала целой, нодду разразился бранью и отправился на поиски сбежавших. Вернулся мрачным и присмиревшим.
  - Значит, я остаюсь, - Лауншар уселся на ступеньки с таким видом, что его с этого места не сдвинет ни одна известная сила в мире, - Ты, впрочем, можешь идти.
  - Куда?! - возмущенно воскликнула Вэй, - Да только в долине этих тварей сотни две разгуливает! Что, если я наткнусь на одного из них?
  - Не мои проблемы, - мрачно ответил темный, уставившись на сцепленные в замок пальцы, - Рано или поздно все умирают.
  "Утешил, нечего сказать", - Невидимка покачала головой, вспоминая весь тот путь, который был пройден. Шансы, что она встретится с кем-то из новых, слишком высоки, чтобы надеяться на чудо. С другой стороны, как ни посмотри, а его выбор был самым верным: если уж не избавиться от всех ши, то, хотя бы не позволить им увеличиваться в численности.
  - Ну что ж... - протянула Вэй, все еще надеясь, что темный передумает, - Пойду тогда, пока впереди целый день. Может, мне и повезет добраться до Зимнего тракта невредимой.
  Нодду ничего не ответил, даже не поднял головы. Девушка поджала губы, понимая, что сама завела себя сюда, резко развернулась на каблуках и бодро зашагала прочь, хотя ноги дрожали и все норовили поехать на ледяной корке.
  Когда вытоптанный почерневший сад остался за каменной стеной, а белоснежная простыня долины ослепила до слез, Невидимка опустилась на поваленные ворота и невидящим взглядом уставилась на черные точки бродивших в снежных заносах ши. Ее решимости хватило ненадолго, увы. Страх был силен; надежда, что темный что-то придумает, - тоже; таким образом, одно поддерживало другое. И сил уйти не стало.
  Вэй чувствовала, как потихоньку замерзают ноги и нагревается под лучами солнца плащ, слышала, как тает на темных ветках лед и срывается вниз капелью, превращая землю в настоящий каток. Что ж, тут не так уж и плохо. Можно вернуться и проверить другие строения. В каком-то из них наверняка можно будет хорошо устроиться и жить там до конца времен. Все ж лучше, чем оказаться в лапах темных.
  Потом, со временем, она устанет и от этого места, и от самой жизни, и вот тогда, возможно, решится его покинуть.
  - Недалеко же ты ушла, - насмешливо заметили позади, и рядом выросла высокая фигура Лауншара.
  Вэй медленно задрала голову, щурясь от яркого света, отражавшегося от наплечников, и ответила в тон.
  - Недолго же ты сидел. Заскучал?
  - Не совсем, - темный покосился на нее, - Я, кажется, нашел способ... найти способ попасть в поместье. Поднимайся и пойдем.
  - Куда? - Невидимка с некоторой неохотой поднялась на замерзшие и онемевшие ноги, - Что-то твой план совсем не звучит как надежный. О каком способе вообще речь?
  - Нам нужно будет вернуть Таэн, - нодду дернул уголком губ и хмыкнул, - если с ней, конечно, ничего не случилось.
  - Шутишь, должно быть? - девушка наморщила лоб, пытаясь понять, причем здесь эта влюбленная мелочь.
  - Если бы. У этого ребенка что-то вроде... нюха на темных.
  - Я заметила только ее нездоровое влечение к ним.
  - Очень смешно, - буркнул он и зашагал вниз по склону, хрустя подтаявшей ледяной коркой. Ему остроты Вэй были сейчас поперек горла: к Таэн у нодду никогда не было именно мужских чувств, но темный все равно относился к ней по-особенному и достаточно трепетно. Потому ли, что она смогла вывести его из Мертвых Степей, или научила, как взять Рассеченного на поводок? В любом случае, расставаясь с ней в поселении Ордена, он думал, что ему никогда больше не доведется встретиться с девушкой, и только поэтому смог сказать все те обидные и горькие вещи.
  Судьба же опять извернулась хитрой змеей, чтобы цапнуть за голую пятку. Конечно, Лауншар мог и здесь остаться, уничтожать новых ши веки вечные; второй вот был бы от этого в полном восторге. Однако, как только он вспомнил о Таэн, вернулось беспокойство, что новые могут добраться и до нее, если уже не сделали этого.
  Там, возле дома, сидя на ступенях у неприступного входа, он попытался отмахнуться от этих мыслей, но они возвращались, сообщая, что, возможно, именно эта минута промедления будет стоить девчонке жизни. И темный не вытерпел.
  - Так о каком чутье ты говорил? - Вэй догнала его, в последний момент поехала на льду и едва успела восстановить равновесия, - У, шенгрова шерсть!
  Нодду вздохнул, помогая девушке встать на обе ноги.
  - Спасибо, я бы сама... - Невидимка отстранилась от темного, приводя в порядок задравшийся плащ, - В жизни бы не сказала, что Таэн на что-то способна.. на что-то вроде этого. Где бы она этому научилась?
  - Помнишь, я говорил тебе, что она была в Мертвых Степях.
  - Помню.
  - А веришь в то, что о них говорят?
  - Ты тому явное подтверждение. Не понимаю, к чему ты клонишь?
  - Эта девочка вошла в Степи и вышла, одна из двоих, кто там выжил. Не без потрясений, конечно, моими стараниями. Как ты думаешь, даже если она была обычной, когда пересекла границы моих владений, осталась ли таковой после?
  Невидимка промолчала, отведя взгляд и насупившись. Уж она-то знала, что ни одно столкновения человека с темным не проходит для первого бесследно.
  - Впервые ярко это у нее проявилось в Изхиане, а дальше только усиливалось. Я попросил орденцев дать ей какой-нибудь оберег от этой напасти...
  Вэй хмыкнула и закончила за нодду:
  - Будем надеяться, они и там не подосрали.
  
  ***
  Шеан пришел за три часа до рассвета и долго отряхивал в прихожей снег с сапог.
  - Рановато ты, - заметила я, протягивая руку, чтобы забрать его плащ, но друг не обратил на это внимания, самостоятельно повесив одежду на вешалку.
  - Снег идет, - сдержанно заметил он, - засыплет мой след. Ну, ты что-нибудь выяснила?
  Я кивнула и знаком пригласила мужчину в комнату, где царил такой бардак, какого отродясь не было в домике смотрителя. Все, что хоть как-то могло сгодиться на ингредиенты, разномастными кучками располагалось то тут, то там; часть стены и пола в одном углу покрывали угольные линии записей, в другом бродил внутри защитных линий печальноликий гуранг, освещая комнату лиловым светом. Шеан тут же уставился на него, обходя по дуге.
  - Это, - я взяла со стола измятый листок, исписанный очень мелким почерком, - то, что на них хоть как-то действует. Я не все смогла испробовать, но кое-что по памяти сообразила. Отдай Эталу.
  Мужчина, все так же не глядя в глаза, забрал бумажку и бегло просмотрел аккуратные строчки, ютившиеся на единственном пригодном клочке, который мне удалось найти.
  - А это от которых именно? - уточнил он, снова бросая взгляд в сторону остановившегося гуранга.
  - В том-то и дело, что от любых, - я тоже повернулась к своему пленнику, уже четвертому по счету, - Они вроде как разные, но что-то в них есть общее. Очень глубоко, я так ни разу и не смогла докопаться, чтобы нормально рассмотреть. Это их суть. Поэтому скажи Эталу, чтобы не смотрел особо на то, как кто выглядит. Они себя не ведут так, как обычные ши, поступают достаточно однотипно. Атакуют, в лоб.
  Шеан нахмурился, переводя взгляд со списка на гуранга и обратно.
  - Но почему?
  - А почему этот гуранг в гордом одиночестве разгуливал по Сомуату, рискуя выдать меня своим свечением, если они встречаются только в хороводах? Я понятия не имею, а они не рассказывают.
  - Ага, - не понятно к чему произнес он, - ясно.
  Я ткнула пальцем в листок и заметила.
  - К сожалению, ничто из этого не годиться для мухоловок; получится только отгонять. Ну, или рисовать для них такие ловушки, если вдруг кому-то захочется обзавестись домашним темным, - я хихикнула и добавила, - Но есть и хорошие новости.
  Друг шумно вздохнул и убрал бумажку в карман.
  - С трудом верится.
  Я подошла к защитным линиям вплотную и подозвала мужчину.
  - Убить их, конечно, нельзя. Человеку, я имею в виду. Но вот сделать так... - я изо всей силы ударила ногой гуранга в живот, и тот отлетел в стену, с легким стуком шлепнувшись на пол, - запросто. Давай, попробуй.
  Шеан хмуро покосился на меня, потом на поднявшегося и как ни в чем не бывало бредущего к ограждающей линии ши. Кажется, ему не очень хотелось рисковать.
  - Да не бойся ты, - я просунула руку за черту и хлопнула по щеке потянувшегося к ней темного, - Они слегка туповаты и медленно соображают. Ты ведь должен быть уверен в том, что передашь Эталу.
  Мужчина дернул губой, собрался и несильно толкнул гуранга, все же заставив его пошатнуться. Отдернул руку и зачем-то вытер ладонь о штанину.
  - Если ты не младенец или немощная старуха, то можешь постоять за себя и без оберегов. Некоторое время, по крайней мере.
  Друг кивнул и побрел к выходу с таким видом, как будто я только что не услугу ему оказала, а предрекла всеобщую гибель человечества.
  - Надеюсь, смогла хоть чем-то помочь, - с прорвавшейся едкой ноткой заметила ему вслед.
  - Конечно помогла, спасибо, - он снял с вешалки плащ и принялся одеваться, - Если вдруг что-то еще понадобится, можно обращаться к тебе?
  Я едва смогла сдержать улыбку, в то время как Кин бесился внутри, ничуть не сдерживая своего недовольства. После взбучки он уже не пытался исполосовать мои внутренности при одном только виде воина, но все равно неизменно приходил в ярость. И чем ближе я оказывалась к Шеану, тем больше усилий приходилось прикладывать, чтобы усмирять подселенного.
  - Обращайся. Когда хочешь, обращайся, ладно? - я запнулась, чувствуя смущения, и поспешила исправиться, - Это что-то моей работы теперь, так что... без перерывов и выходных.
  Мужчина никак не отреагировал на мое бессвязное бормотания, сосредоточившись на застежках плаща, и думал в этот момент явно о чем-то другом. Еще раз кивнув на прощание, он молча скрылся за дверью, очень быстро исчезнув за зыбью мелкого снега.
  
  Это жрущее беспокойство, чьи зубы определенно были смазаны обжигающим ядом, рано или поздно должно было либо куда-то его завести, либо исчезнуть. И он был уже согласен на любой вариант, лишь бы перестать разбивать кулаки и голову о стены в припадке раскаяния и беспомощной ярости. Лишь бы каждое действие перестало сопровождаться страхом сделать все еще хуже.
  Шеан и сейчас боялся, спускаясь к еще спящему Сомуату с тем, что могло спасти этот город. Он вспоминал умирающего орденца и его слова, а потом вчерашний вечер, когда к нему в гости явился Этал с крайне неприятными известиями. Новые твари не появились здесь просто так, они пришли как первопроходцы настоящей волны, тянувшейся следом. Обезлюдевшие деревни, наводненные темными, - вот что обнаружилось на много километров на юго-запад, а также почти пустые поселения орденцев везде, где они только остались.
  Если бы хоть кто-то смог объяснить, что произошло! Если бы сказал, чего ждать, хотя бы приблизительно, вслед за нашествием темных!
  Он не стал дожидаться Этала возле лавки, явившись к обережнику домой. Тому, похоже, тоже не спалось, так как дверь друг открыл почти сразу, будучи не спросонок.
  - Я крайне надеюсь на хорошие новости, - низким как никогда голосом сообщил обережник, подергивая усами, - Обрадуй же меня.
  Шеан достал сложенный лист и протянул его лавочнику.
  - Радуйся.
  Пока Этал внимательно изучал каждую строчку, что-то прикидывая и загибая пальцы, Шеан передал ему все, что говорила Таэн. Раньше они даже между собой никогда не говорили о ней, как о живой, но теперь-то кривить душой было глупо. Не во сне же приснились все эти ингредиенты.
  Мужчина качал головой, щурился и фыркал в усы. Потом уставился из-под бровей и с нажимом спросил:
  - Твоей девке точно доверять можно? Она ведь не человек уже...
  Шеан дернулся, точно собирался ударить, но в последний момент сдержался, и оскалился:
  - Я тебе эту информацию принес. Так что вопрос: можно ли доверять мне? Вот сам на него и отвечай.
  Этал ничего на это не сказал, повернулся и побрел вглубь дома, не отрывая взгляда от листка.
  - Не стой, заходи, выпьем горячего вина, - бросил он Шеану, показывая, что конфликт исчерпан.
  Бывший лис не заставил себя упрашивать, торопливо разуваясь и снимая плащ. Когда он вошел в маленькую, натопленную гостиную, Этал уже разливал по кружкам ароматный напиток, продолжая сжимать в другой руке бумажку.
  - Этал, дай мне просмотреть твою библиотеку, - сдержанно попросил Шеан, останавливаясь возле кресла.
  Обережник отставил кувшин и покачал головой.
  - Там нет ничего для тебя, - он грузно вздохнул, - Нигде нет.
  - Пожалуйста, - мужчина вцепился пальцами в мягкую обивку спинки, - может, я все же смогу найти хоть что-то. Зацепку или... хоть что-то.
  Этал опустился в кресло и кивнул другу.
  - Садись. Садись и пей.
  Тот нехотя подчинился. Взял в руки массивную кружку и с неудовольствием отметил слабость в руках.
  - Отменить договор возможности нет, - буркнул Этал в усы и отхлебнул глинтвейна, - об этом говорили и знающие, и кинаши. Кинаши, у которых и на самого Таэранга расценки наверняка имеются. Даже дети знают, что подсельщиками становятся раз и навсегда.
  Шеан молчал, прислушиваясь к обжигающей пряности гвоздики на языке. Беспокойство усиливалось, понемногу застилая разум пеленой. Он будто спорил сам с собой, точно зная, о чем дальше заговорит друг.
  - Неужели ты собираешься простить ее после всего, что она натворила? Мне на миг показалось, что...
  "... она умерла для меня. Она действительно умерла, потому что подсельщики долго не живут, потому что такое забыть нельзя. Не мне судить Таэн, но раз ее выбор был такой, то мой - никогда больше ее не вспоминать. Когда я думаю о ней, я вижу мертвого Себа и ухмылку подселенного, и тогда жалею, что она не умерла в пожаре..."
  - Надеюсь, ты не винишь себя в том, что с ней произошло? - прищурился Этал, обнимая кружку огромными ладонями.
  - Нет.
  "Я думал, что начну ее ненавидеть, а я просто сержусь. Внутри все закипает и хочется кричать, как я кричал тогда, на склоне горы, точно последний идиот. Если бы можно было..."
  Шеан скривился и сделал большой глоток вина, отгоняя от себя эти мысли.
  - Я просто хочу попробовать, - вздохнул он, вытягивая наконец-то отогревшиеся ноги, - А не получится, то так тому и быть.
  Этал одобряюще качнул головой и снова уставился в список, прикидывая, с каких оберегов проще и быстрее будет начать.
  
  13
  Шеан через силу сдерживал шаг, чтобы вообще не броситься бегом. Челюсти крепко стиснуты, правая ладонь вцепилась в рукоять меча. Значит, его искали?! Высокий, темноволосый, в дорогой броне?!
  "Ну, наплечники точно были не из простых," - так сказал Этал?
  "Он только мной интересовался?" - хмуро уточнил Шеан, и друг ему ответил утвердительно. Но это ничего не значило.
  Обережник пытался задержать незнакомца, не на шутку встревоженный неожиданно объявившимся чужаком, но тот как-то очень уж ловко отвертелся от излишних расспросов и внимания.
  "Обожди, я сейчас храны занесу, тут неподалеку, на соседней улице, и вместе пойдем. Нечего тебе одному с этим разбираться".
  Но Шеан запретил другу даже пытаться идти за ним следом, резонно напомнив, что если что - город останется без обережника и защиты. Это подействовало.
  По ступеням крыльца мужчина все же взбежал, щелкнул замком и пинком распахнул входную дверь. Если это тот, о ком он думает, то именно здесь они и встретятся. У темного хватит наглости и знаний, чтобы явиться прямо в его дом.
  - Я вижу, ты не удивлен, - Лауншар стоял, облокотившись на угол каминной полки, и чертил кочергой узоры в остывшем пепле.
  Шеан замер в дверном проеме, и только рука нервно подрагивала, изо всех сил стискивая меч. Если бы не этот выродок, Таэн бы не сделала и половины своих глупостей. Она ведь, наверняка, до сих пор что-то испытывала к нему, пытаясь стать сильнее и сильнее. И все бы ничего, но...
  Зачем ему понадобилось возвращаться?!
  Мужчина не сводил тяжелого взгляда с бледного, чуть вытянутого лица Лауншара, и молчал. Ему не было интересно ни как окончились поиски ордена, ни как ши вырвался из их лап, ни где раздобыл второй наплечник. Шеан застыл в ожидании одного-единственного имени, жалея, что не в силах убивать темных.
  - Что-то не клеится у нас разговор, - хмыкнул нодду и швырнул кочергу в угол, - ясно...
  Он развернулся, отряхивая ладони от пепла, и задумчиво оглядел гостиную.
  - Ну и где Таэн? - Лауншар отвлекся от созерцания гобелена на стене и пристально посмотрел Шеану в глаза.
  Вот оно! То, за чем он на самом деле явился! Какую корысть в этот раз темный собирался получить?!
  - Она исчезла, - его голос не дрогнул, а пальцы в этот момент перестали дрожать, крепко и уверено обхватив рукоять меча.
  Лауншар презрительно скривился и исподлобья уставился на мужчину.
  - Ага, была унесена ши. Слышал. В этом городке про нее такое болтают, в здравом уме надорвешься сочинять!
  Шеан, ничего не говоря, прошел мимо, поднял левой рукой брошенную кочергу и прислонил ее к камину.
  - Да ладно! - нодду начал выходить из себя, - То есть, сначала темные ее чуть ли заживо не сжигают, а потом и вовсе к себе утаскивают?! Так получается?!
  - Получается, что так, - воин наслаждался нотками ярости в голосе Лауншара, и только это помогало ему держать себя в руках. Значит, пока что преимущество было на его стороне.
  Нодду умолк, буравя черными глазами собеседника. На кого угодно это произвело бы неизгладимое впечатление, но Шеан помнил куда более безумный и устрашающий взгляд Кина, адресованный лично ему. Вот там было чего бояться.
  - Шеан, я просил тебя беречь ее, - делая ударение на каждом слове, напомнил Лауншар.
  Мужчина покачал головой, вроде как ошарашенный таким лицемерием.
  - Нет, ты хотел от нее избавиться.
  - Хотел - да, но просил я все же о другом, - практически прошипел темный, хищно скалясь и сверкая злыми глазами, - и теперь спрашиваю: где она?
  Бывший лис скрипнул зубами, сдерживая рвавшиеся наружу слова. Ши говорил так, словно оставил на сохранение вещь, а не человека; это привело Шеана в такую ярость, что волосы встали дыбом.
  - Хорошо...Я знаю, что ты мне врешь. Возле вашего городка настоящее оцепление из ши, а жители разгуливают по улицам, как ни в чем не бывало. И это при том, что людей похищают прямо из кроватей! Я мертвый, но я не дурак.
  Воин сжал челюсти до боли в висках, но смолчал.
  - Ты же понимаешь, что отныне я буду следить за тобой. Рано или поздно ты выведешь меня на нее, так зачем тянуть?
  Сил терпеть это не осталось. Мужчина все так же молча выхватил меч и молниеносно ударил, метя в незащищенную шею. В какой-то момент ему показалось, что он попал, но Лауншар успел перехватить лезвие рукой.
  - С этой стороны я неуязвим, - насмешливо процедил он, наклоняясь к Шеану, - а вот ты все еще смертный. Хотя попытка была неплоха. Повторяю последний раз, отведи меня к Таэн.
  - Зачем она тебе? - воин попытался отстраниться, но нодду крепко держал меч.
  - Ну, я безумно соскучился. Целыми днями только и думаю: как там моя девочка? О, Шеан, тебя что-то не устраивает?! - темный отпустил клинок, и мужчина отскочил в сторону, едва устояв на ногах, - Если говорить начистоту, мне нужна ее помощь.
  Шеан выпрямился, прикидывая, сможет ли нанести еще один удар, но с другой стороны.
  - Я на твоем месте оставил бы ее в покое, - выдохнул он, - Она и так чуть не погибла, а все потому, что хотела понравиться тебе!
  Лауншар удивленно прищурился, будто увидел нечто странное, а потом отступил на шаг, хмыкая.
  - Шеан, - так, словно его душил смех, произнес он, - я же просил беречь ее. И совсем не просил в нее влюбляться... ох, Шеан, вечно ты все путаешь.
  Удар меча был отбит, а в горло мужчине впились сильные пальцы, грозя раздавить гортань. Шеан свободной рукой попытался дотянуться до темного, но Лауншар без особых усилий перехватил ее за запястье.
  - Знаешь, это перестало быть забавным, - холодно сообщил он хрипящему человеку, - и я вот сейчас не понимаю, почему должен оставлять тебя в живых. Думаешь, Таэн не поверит мне, если я преподнесу все как случайность?
  Хватка усилилась, полностью перекрывая воздух...
  
  ***
  Когда Кин только-только забеспокоился, я решила, что это снова Шеан, которого подселенный чувствовал за несколько десятков метров. Даже вышла из дома, думая встретить друга. Но прошла минута, за ней другая, а дорога так и осталась пустой. А темный к этому моменту уже рыл снег, стараясь выбраться за пределы дозволенного расстояния.
  - А ну-ка остынь! - прикрикнула на него я, оценивающе поглядывая на серое небо. Не исключено, что к ближе вечеру опять заснежит, загоняя горожан в тепло домов и кабаков, и можно будет пораньше начать охоту.
  Темный черным ужом скользнул ко мне, обернулся кольцом возле ног, а затем вытянулся в полный рост, преданно заглядывая в глаза. Взял за руку горячей ладонь и настойчиво потянул в направлении города.
  - Да чего тебе неймется?! - воскликнула я, собираясь уже возвращаться в дом, - Середина дня только, так что даже и не мечтай!
  - Таэн! - жалостливым голосом выкрикнул подселенный, и дернул за руку, - Пожалуйста!
  Кажется, в Сомуате действительно что-то творилось. Теперь и я это ощущала, частично сама по себе, но большей частью из-за Кина, прямо сгоравшего от желания оказаться сейчас внизу. Очень беспокойное и беспокоящее ощущение, надо сказать.
  - Таэн, - тихо прошептал темный и ослепительно улыбнулся, - пойдем.
  - Рано! - отрезала я, возвращаясь в дом. Не хватало еще идти на поводу у канючащего подселенного!
  Но через три часа мое терпение закончилось, и не оттого, что Кин не переставая просил, ластился, злился и изорвал доски пола возле кресла в щепки. Беспокойство, что в это время могло случиться что-то непоправимое, изъело меня изнутри похуже выходок ши.
  Небо к тому моменту стало уже совсем тяжелым, но снега не принесло. Я укуталась в плащ, накинула капюшон, пряча под меховой оторочкой глаза, и под радостные возгласы темного отправилась к Сомуату.
  Не будь Кина, я бы потратила многие часы, стараясь отыскать источник беспокойства, ориентируясь только на собственные ощущения. Они были зыбкими, неопределенными и ускользающими, точно слово, которое очень долго пытаешь вспомнить. Напротив, подселенный реагировал, точно собака, уверенно ведя за собой. А потом и мне самой стало ясно, куда нужно идти - к дому Шеана.
   Кин увлеченно заметался вокруг меня, предчувствую настоящую потеху. Судя по всему, это был самый сильный ши, с которым мы только сталкивались, и подселенный весь дрожал от предвкушения встречи. Мне же было страшно опоздать.
  Дверь была не заперта, чего Шеан никогда себе не позволял. Нехорошее предчувствие сжало сердце, а ши оскалил зубы, нехотя прячась. Пусть это будет сюрпризом. Я влетела в дом и остановилась, как вкопанная, не веря своим глазам.
  - Ты? - это прозвучало слишком спокойно для того, что я испытывала. Бесновался Кин, пытаясь дотянуться до нодду, стучало в висках от ярости и где-то за всем этим резала в тонкие лоскуты острая тоска, - Отпусти Шеана, немедленно!
  Темный с удивлением посмотрел на меня и разжал пальцы; друг рухнул на пол, хрипя и держась за горло. Я сделала несколько шагов по направлению к нему и дрожащим голосом спросила:
  - Ты как? Сможешь подняться?
  Воин сморщился и кивнул. На шее наливался красным след от руки нодду - еще немного, и Шеан был бы мертв. Мой друг, человек, который столько для меня значил, едва не умер! Из-за Лауншара! Я выдохнула и заперла Кина как можно глубже.
  - Таэн, что с тобой? - настороженно спросил ши, подходя ближе, - ты как-то странно...
  Договорить он не успел, потому что я со всей силы ударил его в нос. Вреда Лауншару это никакого не принесло, зато сильно огорошило его. На моей памяти достали темного лишь единожды, когда он был ослаблен одновременной борьбой со своей второй половиной. Видеть растерянное выражение на лице некогда любимого мною нодду было приятно, и я не смогла отказать себе в удовольствии приложить его еще раз, на этот раз поддых, заставив его пошатнуться. Был бы не его месте человек - давно бы уже лежал на полу.
  - Это тебе за Шеана, - процедила я, отходя в сторону, - Если ты еще раз притронешься к нему...
  - Как ты смогла это сделать? - Лауншар удивленно коснулся носа пальцами и посмотрел на них, словно ожидал увидеть кровь.
  - ...и бить тебя будет Кин, - продолжила я, останавливаясь поблизости от все еще сидевшего на полу Шеана.
  Подселенный, наконец-то выпущенный на волю, навис надо мной и тихонько засмеялся.
  - Моя Таэн, - гордо сообщил он Лауншару нежным мальчишечьим голосом, и мы с Шеаном одновременно поморщились. Воин, ругаясь сквозь зубы, наконец-то встал на ноги и, пошатываясь, отошел к стене. Выглядел он едва ли живее нодду, и мне захотелось отколошматить темного до состояния фарша.
  - Вот оно что... - протянул Лауншар, обходя меня по широкой дуге, - значит, этот ши тебя унес? А как же табличка? Где она?
  - Зачем ты явился? - я проигнорировала его вопросы, все еще кипя от ярости.
  - Мне нужна твоя помощь, Таэн, - с каждой секундой самообладание возвращалось к темному, и вот в его голосе уже звучат такие знакомые доверительные нотки, - мы с Вэй наткнулись на одного темного, но он слишком хитер и прячется.
  Они с Вэй, да? Про Орден отчего-то не слова, а Невидимка все еще с ним? И теперь этим двоим зачем-то понадобилась моя помощь!
  Я бросила презрительный взгляд в его сторону и скривила губы, а Кин скользнул вперед на дозволенное ему расстояние и оказался между мной и Лауншаром.
  - Ты же можешь их чувствовать и запросто обойдешь все ловушки, - нодду сделал шаг в сторону, чтобы увидеть мое лицо, но подселенный тут же повторил его движение и строго повторил:
  - Моя Таэн.
  - И как же ты хотел уговорить меня? Особенно, если бы убил Шеана, - я продолжала стоять рядом с другом, который понемногу приходил в чувство, - Ну же, ты ведь всегда все продумываешь.
  - Не правда, - резко оборвал меня нодду.
  - Серьезно? А как же, например, Кин? Ты ведь мог уничтожить его еще тогда, в доме Матушки Ри! Но нет, ты посчитал нужным потянуть время, чтобы он окреп и стал не по силам кинаши! Еще поминальная табличка так удачно подвернулась... Зачем ты это сделал?
  Шеан тихо что-то прорычал и сплюнул на пол. Да, друг, сейчас ты узнаешь много нового о нашем старом знакомом. Лауншар молчал, переводя взгляд с меня на подселенного и обратно.
  - Давай подскажу. Ты думал, что с таким грузом я побоюсь оставаться одна, постоянно нуждаясь в защите. В твоей, да? Ты бы оберегал меня, следил бы...ты бы так легко управлял мною! А если рассказать об этом кому-то еще, то этот кто-то тут же проникнется ко мне невероятным состраданием.
  Лауншар усмехнулся и пожал плечами, тем самым только подтвердив сказанное.
  - Мне очень повезло, что этим человеком оказался Шеан, - серьезно проговорила я, - пожалуй, это единственное, за что можно сказать тебе спасибо.
  Кин отвлекся от нодду, бросил голодный взгляд на лиса и скользнул мне за спину, крепко обняв и уткнувшись носом в шею.
  Губы Лауншара дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но передумал. И правильно, не стоит делать хуже и без того безрадостную встречу.
  - Надеюсь, ты не в любви мне собирался признаваться. Это больше не сработает, увы.
  - Я уже понял, - хмуро бросил Лауншар, усаживаясь в кресло и обводя взглядом меня, Кина и Шеана, - в поклонниках у тебя теперь недостатка нет. Тогда давай просто поговорим.
  - Ты все еще надеешься получить что-то меня?
  - Пожалуйста! - темный повысил голос, на миг став темнее с одной стороны, но достаточно быстро взял себя в руки, - Я прошу. Пожалуйста.
  - Не сейчас. Шеану нужен врач, и я не стану слушать тебя, пока не удостоверюсь, что ему ничего не угрожает.
  Подселенный жалобно вскрикнул, но после значительных усилий с моей стороны все же скрылся внутри. Я кивнула другу, в очередной раз жалея, что не могу даже поддержать его.
  - Лучше к Эталу, - хрипло заметил Шеан, - Парда меня и на порог не пустит.
  Конечно, почему это не пришло мне в голову?!
  - А ты убирайся отсюда, - бросила я через плечо Лауншару, - Чтобы к наступлению ночи ты был не в Сомуате.
  Нодду пытался что-то сказать нам вслед, но я не стала его слушать, закрывая за пошатывавшимся Шеаном дверь.
  
  ***
  Вэй сильно удивилась, когда темный попросил ее помощи. Лауншар всегда легко влиял на девчонку, хоть Невидимке это и не нравилось - не должно было возникнуть проблем и в этот раз. А вот гляди ж ты...
  Нодду почти ничего не рассказал ей, но и этого "почти ничего" хватило, чтобы крепко задуматься над ситуацией. Новость о том, что Таэн стала подсельщиком сначала взбесила Вэй. Она вышагивала по комнате гостиницы и поносила дуреху всеми возможными словами. Потом вспомнила о Шеане, который обязался за девчонкой присматривать, и принялась за него.
  "Я понимаю, у одной мозгов не хватило, но этот же... куда он смотрел?!" - бушевала Невидимка, - "Увижу - убью паразита!"
  Лауншар скривился и попросил ее успокоиться. Вэй выдала еще одну тираду и утихла. На самом деле, она как никто понимала: воплями Таэн не поможешь. А девчонку было по-настоящему жаль.
  Она нервничала с самого утра. Нодду хоть и вызывал у нее схожие ощущения, но все же подсельщиком не являлся. Как пойдет разговор с настоящим, к тому же сильным подсельщиком, предсказать было трудно. Насколько девочка осталась прежней, насколько ей важны чужие проблемы? Если уж она послала Лауншара на все четыре стороны, можно определенно сказать - характер у нее поменялся.
  Таэн пришла одна, так, по крайней мере, показалась вначале. Широкий капюшон не позволял как следует разглядеть лицо, и гостья не торопилась снимать его. Невидимка обратила внимание, что она сняла перчатку с левой руки, но оставила на правой.
  - Я думала, ты придешь с Шеаном, - напряженно заметила она, стараясь как можно быстрее понять, кто же перед ней.
  - Он хотел, но я запретила, - голос Таэн почти не изменился, остался таким же детским, но интонации... Вэй показалось, что говорившей с ней женщиной было не менее тридцати лет не самой счастливой жизни. И да, она была подсельщиком.
  Из-за плеча девушки выскользнул силуэт и замер в темном углу, поблескивая оттуда глазами. Веко Невидимки дернулось.
  - Жаль, я хотела кое-что у него спросить, - не самым учтивый тоном сказала она, разминая пальцем пульсирующую кожу.
  - Ему все еще тяжело говорить, равно как есть, пить и даже дышать, - бледные губы Таэн дрогнули от ярости, - Тем более, что наш разговор его не касается. Итак, в чем дело?
  Вэй бросила быстрый взгляд в сторону Лауншара, но нодду, видимо, полностью отдал инициативу в ее руки. Что-то он ей забыл рассказать, это точно.
  - Ты знаешь, что этой зимой от рук ши погибло очень много людей?
  Таэн хмыкнула и провела рукой в перчатке по спрятанной за капюшоном щеке.
  - Знаю, что Сомуат в это время наводнили странные темные... а потом я их убила.
  В этот момент голос подселенного стал громче и завершился звонким смехом. Вэй мельком посмотрела в темный угол, но увидела там все то же поблескивание глаз. Ее сильно напрягало, что она не могла разглядеть ши, равно как и лица Таэн.
  - Их видели и на территории башен, - тихо продолжила Невидимка.
  - Серьезно? - девчонка отвернулась, - Не слышала такого. Кто видел?
  - Я видела, - Невидимка прошлась по комнате, подбирая слова, - но только новых. Странных.
  - Печально, наверное... Это же все потому, что я привела туда Лауншара, да?
  Вэй изо всех сил старалась услышать хотя бы намек на сожаление, но нет. Таэн нэ Гуаль просто хотела удостовериться в верности своих слов.
  - Не совсем... - авантюристка поджала губы, решая, как лучше это преподнести. Может, чувства к нодду действительно остались в прошлом, может, перед ней стоит, пряча лицо под капюшоном, не ребенок, а взрослый и жестокий подсельщик, и новость не вызовет никаких эмоций... Пожалуйста, хотя бы злость или обиду!
  - Это ребенок Релай, - внезапно подал голос Лауншар, - мой ребенок. Это он открыл им путь.
  Девушка медленно повернулась и стянула с головы капюшон, открыв покрытую шрамами щеку. Вэй сдержалась и никак не прореагировала, но внутри все еще раз перевернулось. У Таэн не только голос остался детским, но и взгляд огромных темных глаз. Удивленный.
  - И вы это серьезно?
  - Более чем, - темный раздраженно забарабанил пальцами по столу, - мы были возле поместья, куда поместил их Го Тан. Темных там не сосчитать, и ни один из них никогда не был человеком. Мы пробились к самому зданию, но войти внутрь не смогли.
  Девочка молчала, задумавшись, и едва заметно шевелила губами. Новость не произвела должного эффекта, но что-то другое смогло ее заинтересовать.
  - Никогда не были людьми, да? Тогда понятно, почему они только похожи, как слепки с другим наполнением, - она прервалась и кивнула, отчего прядь обкорнанных волос выскользнула из-за уха, к облегчению Вэй закрыв изуродованную щеку, - И тогда вспомнили обо мне.
  - Да, - сухо ответил нодду, подавшись вперед, - а что оставалось делать?
  Девушка еще раз качнула головой, пододвинула к себе свободный стула и уселась, устало откинувшись на спинку. Силуэт тут же покинул угол и пристроился за ее плечом, ехидно оскалившись в сторону Вэй. Невидимка отвела взгляд, с трудом сдерживая страх и ненависть, скрутившиеся в рыхлый клубок где-то под ребрами. Этот слишком походил на человека, пробуждая в ней отвращение.
  - И что же ты собираешься сделать, когда попадешь в это поместье? - с прищуром поинтересовалась Таэн, складывая руки на груди.
  - Уничтожу того, кто рожает этих новых тварей.
  - Думаешь, это поможет? Все те существа, что расползлись по белу свету, тут же преставятся?
  Вэй задержала дыхание. Шанс, что Таэн все же поможет, казался слишком ничтожным, но вот: она не ушла сразу же, хлопнув дверью, а сидит и разговаривает. Значит ли это, что Лауншар до сих пор не безразличен ей, или дело в другом?
  - Не знаю, - нодду пожал плечами, с интересом разглядывая подселенного ши, - вряд ли. Но других уже не будет. А мне не окажется сложным прогуляться и довести дело до конца.
  Таэн снова задумчиво потерла шрамы и вздохнула. Подселенный наклонился к ней и что-то зашептал. Вэй готова была заткнуть себе уши, лишь бы не слышать те обрывки фраз, доносившиеся до нее. Судя по ним, темный признавался девчонке в любви. Черная рука лежала на ее плече, губы почти касались виска. Невидимка прикусила палец и всерьез задумалась о том, чтобы покинуть комнату. Она заметила, что Лауншар отвел взгляд.
  - Не думала, что у людей бывают дети от темных, - наконец, мрачно заметила Таэн, отгоняя от себя подсельщика, - Впрочем, мало кто может похвастаться... таким опытом.
  - Так ты поможешь? - перебила ее Вэй, чувствуя, что для нее встреча слишком затянулась. Лауншар не предупреждал, что все настолько изменилось.
  - Я опасаюсь покидать этот город, - девчонка наклонилась вперед, опершись локтями о бедра и переплетя пальцы, - Кто защитит его от темных, если меня не будет?
  - А как они защищали себя до того, как ты... - авантюристка запнулась и от отчаяния вцепилась в волосы, так и не сумев подобрать нужных слов, - ты понимаешь, о чем я! Пока ребенок Релай жив, ши продолжат возвращаться, и кто знает, насколько сильными они будут! Ты знаешь, что на них не действуют приемы и обереги знающих?!
  Таэн уставилась на нее, сверкнув глазами, и криво улыбнулась.
  - Знаю, но я подарила людям новые. Новые храны против новых ши - как-то так, - ее голос стал самодовольным и вызывающим.
  Вэй растерялась и посмотрела на Лауншара, выглядевшего не менее удивленным.
  - Но как?..Это... из-за него ты такое смогла?
  Тихий смешок.
  - Нет, это только мое. Я ведь чувствую темных, забыла?
  - Что ж, - Невидимка прокашлялась, - Сомуату повезло в отличие от других мест. Послушай, целые деревни стоят пустыми из-за этой напасти, потому что их жителей убили.
  Таэн, не дослушав ее, с задумчивым видом поднялась, накинула капюшон. Подселенный ши куда-то исчез.
  - Мне нужно подумать, - сухо произнесла она, пряча руки в карманах плаща, - скорее всего, я пойду с вами, да... Заодно проконтролирую, чтобы ты действительно прикончил своего отпрыска. А то кто же тебя знает...
  Лауншар тоже поднялся, темнея лицом, но сдерживаясь. Девушка обернулась и добавила:
  - Ты спас мне когда-то жизнь. Не важно, почему ты это сделал, главное - я жива благодаря тебе. Только поэтому я согласилась на разговор, так что не обольщайся.
  Нодду поджал губы и кивнул.
  - Она так и осталась ребенком, - заметила Вэй, когда дверь за гостьей закрылась, - хоть и чудовищно сильным ребенком.
  - И не говори, - Лауншар невесело улыбнулся и отвернулся к стене, погрузившись в разглядывание трещин и пятен.
  Невидимка понимающе хмыкнула и рухнула на кровати, прикрыв ладонью лицо. После того, как умерли братья, она не перекинулась с подсельщиками и словечком, а тут... сколько Таэн находилась в комнате? Недолго, минут десять-пятнадцать? Ей показалось, что прошел час. И все это время Вэй слышала его голос, слышала, как ши, похожий на молодого мальчика, повторял и повторял "моя Таэн".
  - Как она еще не сошла с ума?
  - Ну ты же не сошла, - отозвался Лауншар, - хотя была гораздо младше ее.
  - Не путай: я не была подсельщиком, - раздраженно поправила его Вэй, - к тому же... она ведь прекрасно знает, что жить ей осталось совсем чуть-чуть. Такое не выдерживает и взрослый, что уж говорить о подростке?
  Темный ничего не ответил, и Вэй успела задремать, прежде чем нодду снова заговорил:
  - С другой стороны: она сейчас такая сильная, что без проблем может убивать ши! Ты представляешь, - раздался смешок, - она в прошлую встречу дважды влепила мне со всей дури. Дважды!
  Невидимка одобрительно фыркнула.
  - Она теперь прямо кинаши, - тихо добавил Лауншар, - кинаши Таэн нэ Гуаль.
  Он помолчал, барабаня пальцами по столу.
  - Кстати, ты бы могла остаться здесь. Слышала: тут есть обереги, так что ничего тебе не грозит.
  Вэй приоткрыла глаза и насмешливо покосилась на темного.
  - Слышала. Я обязательно приобрету штук двадцать, перед тем, как мы отправимся обратно.
  - Это что, любопытство? - удивился нодду, - Или уже привязанность?
  - Опасения, что темный могут в очередной раз измениться. Не хочу рисковать, знаешь ли.
  
  ***
  Хорошо, что друг пришел этим же вечером, хотя и чувствовал себя еще неважно. Я успела все обдумать и взвесить, и теперь оставалось только одно - получить его одобрение.
  Мы сидели на крыльце дома, и вот уже несколько минут стояла тишина. Шеан молчал, угрюмо разглядывая лес. Я догадывалась, что сейчас творится в его голове, но оправдываться не стала. Рано или поздно он поймет, что причина, действительно, не в Лауншаре.
  Снова угрюмо заворчал пристроившийся возле ног Кин: Шеан сидел слишком близко ко мне и чересчур долго. Я утихомирила его.
  - Это твое решение? - хрипло спросил мужчина, не отрывая взгляда от заснеженных сосен.
  - Мое, - кивнула я, - можешь даже не сомневаться. Лауншар сказал, что новые ши никогда не были людьми. Помнишь, я говорила тебе о странности этих темных? Теперь ясно, что не так было в них...
  Он кивнул и поморщился: ему все еще больно было говорить. Я сама себе удивлялась, что не только не прибила нодду на месте, но еще и согласилась в очередной раз отправиться с ним в путь. Представляю, что обо всем этом думал Шеан...
  - Ты ведь пойдешь со мной? - я прервала молчание, не позволив другу задуматься слишком сильно, - Пожалуйста, Шеан, без тебя мне не справиться.
  Он хмуро покосился на меня и хмыкнул.
  - Не хмыкай! - раздраженно бросила я, нахмурившись в ответ, - ты прекрасно знаешь, что это так! Ты же единственный, с кем я общалась все эти месяцы! Вэй ненавидит подсельщиков, Лауншару было плевать на меня, когда я еще была человеком. Кто мне станет выговоры делать, а?
  Шеан слушал меня, не отводя взгляда, а под конец сухо рассмеялся. Мне сразу же стало легче: он не сердился. Я улыбнулась в ответ, а воин протянул руку к моему плечу, напрочь забыв об опасности. Кин, утробно рыча, бросился на него, но был пойман мной. Внутренности ошпарило кипятком, но я не обратила внимание на это ставшее привычным ощущение.
  Мужчина вскочил с крыльца, отпрыгивая на безопасное расстояние.
  - Извини, я забылся!
  Я махнула рукой и скривилась, стискивая зубы. Подселенный не хотел успокаиваться, рвался наружу, желая разорвать наглеца на куски. Сил удерживать его не осталось, и Кин с хохотом бросился на бывшего командира. Естественно, не дотянулся.
  - Не смей к ней прикасаться! - гневно воскликнул ши, - Не смей! Никогда!
  Шеан наклонил голову, отчего стал походить на разъяренного быка, и скривил губы. Я знала это выражение - если бы вместо подселенного оказался человек, то он был бы уже мертв. На моей памяти в такую ярость друг приходит лишь несколько раз. Из них дважды, когда Кин становился между нами.
  - Свали, - тихо сказала я темному, и тот послушался, но не сразу. Издевательски улыбаясь, он заглянул Шеану в глаза и напомнил:
  - Она моя!
  Воин дернул щекой и не отвел взгляда. Упрямого, бесстрашного и такого знакомого.
  - Шеан, - окликнула я друга, затягивая Кина внутрь, - ты так и не ответил.
  - А это важно? - настроение его было бесповоротно испорчено выходкой подселенного.
  - Важно. Если ты не пойдешь, то и я останусь.
  Мужчина удивленно приподнял бровь и хмыкнул.
  - Ты это серьезно?
  Серьезнее некуда. Пока друг будет рядом, я всегда смогу защитить его от темных. Страшно представить, если вдруг следующую волну ши он встретит в Сомуате без меня. Обереги оберегами, но только на них я бы в жизни не положилась. Но говорить об истинных мотивах, я, конечно же, не стала.
  - Ну не одолжение ж я тебе делаю! Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной!
  - Почему? Зачем тебе это так нужно?
  Я вздрогнула, разом теряя всю уверенность. Так было нечестно! Я самой себе такой вопрос задавать не решалась, не то, чтобы честно на него отвечать, потому что это казалось неправильным!
  За месяцы жизни подсельщиком я много вспоминала. Как он нашел меня в таверне и потащил к Релай, не дав опомниться. Как сходил с ума по дороге в Мертвые Степи, не зная, кого же на самом деле туда везет. Помнила встречу в Ордене, закончившуюся довольно печально, и много, много чего еще.
  Праздник урожая, пожирателя в бочонке и руки Шеана, поддерживавшие меня по дороге к Эталу. Сильные ладони, прижимавшие мои плечи к кровати и не позволявшие брыкаться, когда мне меняли повязки после пожара. Все чаще и чаще я думала об этом, вспоминала, каково это было, и это будило во мне странное чувство. Чувство, которое я не должна была испытывать к Шеану просто по определению.
  Но отчего-то испытывала.
  - Ты очень дорог мне, - прошептала я, отводя взгляд.
  Сказать что-то другое означало соврать и тем самым непременно обидеть его.
  Он молчал, тем самым заставляя краску стремительно заливать мое лицо. Как же глупо это прозвучало!
  - Я хотела сказать... - начала я, решив идти до конца, но друг меня прервал.
  - В тот день, - его голос был громким и решительным, - когда ты чуть не погибла в горевшем доме, я искал тебя. Собирался сказать, что люблю. Но не успел, а потом хотел дождаться твоего выздоровления.
  Щеки горели огнем, язык отнялся, а глаза перестали что-либо видеть. О чем это говорит Шеан?
  - Дальше ждать уже некуда. Я думал, это чувство ушло после всего, что ты натворила, но оно оказалось таким же живучим. Таэн...
  Кин взбесился с утроенной силой, вырвав меня из ступора. Я вздрогнула, хватая подселенного и скручивая внутри в ярящийся шар, и подняла голову. Друг стоял буквально на расстоянии двух шагов. Он опустился рядом на ступеньку, не отводя от меня серьезного упрямого взгляда, и тихо произнес:
  - Ты мне нравишься. Ты уже вряд ли станешь мне женой, зато я могу остаться с тобой до самого конца.
  - Это означает, что ты идешь? - растерянно уточнила я.
  - Иду, - он криво улыбнулся и добавил, - но даже не проси меня улыбаться Лауншару!
  Я улыбнулась в ответ, все еще не зная, что ответить на внезапное признание Шеана. Вернее, знать-то знала, но так, чтобы словами... они все отчего-то забылись. Возможно, этому поспособствовал до сих пор неистовавший подселенный. Я отодвинулась от мужчины подальше, чтобы хоть как-то успокоить темного, благо друг понял мое действие абсолютно верно.
  - Бесится?
  - Не то слово, - я умолкла, собираясь с мыслями, - Знаешь, если бы у меня был еще один шанс, я бы, не задумываясь ни на секунду, согласилась стать твоей женой. Жаль, что поняла это слишком поздно.
  Шеан встал на ноги.
  - А если вдруг такой шанс представится? - совершенно серьезно спросил он, будто верил, что подселенного можно спасти.
  - Даже не сомневайся.
  Он улыбнулся, неожиданно нежно, и кивнул.
  - Мне пора - скоро светать начнет, - заметила друг, - и так репутация с каждым днем все хуже. Да, пойду уже. Не забудь предупредить, когда будете уходить.
  Я помахала ему вслед, дождалась, когда он скроется из виду и прикрыла глаза. Кин тут же освободился и пристроился сбоку, принявшись перебирать мои волосы. Я поморщилась, но отгонять его не стала. Кажется, он действительно от этого млеет.
  Глупости какие - откуда у меня взяться еще одному шансу? Судьба и так подарила мне не один, в конце концов просто махнув рукой. Что, семейная жизнь с Шеаном? Даже представить сложно, не то, чтобы поверить. Две невозможных вещи, одна произойдет только в том случае, если случится другая.
   Кин встрепенулся и что-то обеспокоенно забормотал мне на ухо.
  
  ***
  Дверь корчмы распахнулась, и все посетители как один вывернули головы в сторону пришедших. Кто-то вскочил в испуге, загрохотала уроненная на пол кружка. Новоприбывших было двое: низенькая хрупкая девица с коротко остриженным волосами и темноволосый мужчина крепкого телосложения и с хорошими доспехами.
  - Не темные, - вяло отозвался желтоглазый кинаши в ответ на взгляд корчмаря.
  Остальные тоже заметили, что у этих двоих все, как у людей: ни лишних рук, ни отсутствующих глаз, ни голых сисек, - и успокоились. Уронивший кружку раздраженно сетовал по поводу пролитого пива.
  Девка обвела залу скучающим взглядом, толкнула сопровождавшего ее мужчину и направилась к корчмарю.
  "Богатейка какая-то", - шустро прикинул тот, - "одета хорошо, да еще с охранником. С оберегами, похоже, хотя такая могла и кинаши нанять".
  - Комнату, - она бросила монету, и трактирщик ловко поймал ее, зажав двумя ладонями. Потом хмуро посмотрела на своего спутника и исправилась, - две. И обед.
  - Что пить будете? - хозяин корчмы шустро присоединил вторую монету к первой, но девушка его не слушала. Низко наклонив голову, она с неодобрением рассматривала сидевшего рядом кинаши. Тот тоже вперил в нее свои желтые зеньки, но в остальном оставался таким же равнодушным.
  - Ты гляди, - обратилась она к брюнету, - и тут эта тварь!
  Спутник дернул плечом и отвернулся, показывая, что его все это не занимает.
  - У нас есть и знающие, - на всякий случай заметил корчмарь, пытаясь одновременно отыскать взглядом выше обозначенных. За этих ребят, совершенно неожиданно объявившихся на пороге его заведения за неделю до нашествия осмелевших темных, он ежечасно благодарил Таэранга. Если бы не они, на месте соорудившие пару действовавших хранов, искал бы сейчас корчмарь опечатки пяток Безголового среди множества дорог. А так и он жив, и корчма, как никогда, приносит прибыль.
  Один из знающих был на месте, а вот второй?
  - Угу, - гостья вывернула шею, с секунду посмотрела на орденца и отвернулась, - тоже красавцы. Ты что будешь пить?
  - Ничего, - бросил мужчина и сощурился, оглядывая сидевших за ближайшими столиками.
  - Как хочешь, - девушка махнула ладошкой и повернулась к трактирщику, - Вина. Кувшина два, без трав и прочей фигни, которую вы тут так любите добавлять.
  Корчмарь со знанием дела кивнул и махнул замотанному и придремывавшему на ходу пацаненку, чтобы тот отвел гостей наверх.
  - Будить завтра?
  Рыжая задумалась, барабаня пальцами по столешнице, а затем отрицательно тряхнула головой.
  - Завтра напомни продлить оплату, - она подтолкнула хотевшего что-то возразить спутника, в последний раз бросила презрительный на кинаши и зашагала за мальчишкой по лестнице.
  Корчмарь воспользовался перерывом и пробрался в угол, где за низким столиком сидел знающий.
   - Где другой? - грозно поинтересовался хозяин у худощавого молодого человека.
  - Уехал, - орденец уставился огромными светлыми глазами на нависшего над ним мужчину.
  - Как уехал? Когда? - поразился тот,
  - Минут пять тому назад.
  - Мы так не договаривались! - возмутился трактирщик, понижая голос. Не хватало, чтобы об этом услышали посетители.
  - Вообще-то, - согласился знающий, - мы с вами вообще ни о чем не договаривались. Он уехал, но я-то здесь, а наши наузы все еще действуют. Нет причин волноваться.
  Мужчина утомленно вздохнул и вытер вспотевшие ладони о передник. Связался с этим Орденом! Лучше бы второго кинаши нанял, тогда проблем было бы не в пример меньше!
  Этажом выше рыжая девушка в голос рыдала, цепляясь за руку своего спутника, а тот гладил ее по голове и пытался успокоить. С тех пор, как они попали сюда, это случилось с ней в первый раз, и мужчину это сильно волновало. Он чувствовал, как искореженный мир отзывается в его теле странным зудом, девчонка же должна была ощущать это в полной мере.
  - Нам нужно уходить, слышишь меня? - прошептал он ей на ухо.
  Девушка всхлипнула и кивнула, снова разразившись слезами. К сожалению, завтра она об этом и не вспомнит.
  
  ***
  Вирийская башня никогда не была такой многолюдной и испуганной. Го Тан распорядился впускать на ее территорию любого желающего скрыться от совершенно необъяснимого засилья темных, и продолжал принимать усилия, чтобы обезопасить беженцев и здесь, нанимая кинаши и рассылая во все стороны посыльных в поисках новых орденцев.
  Первыми пришли из Зеленой Колыбели - человек десять, сумевших в целости и сохранности пересечь горы. Следом за ними стали прибывать слухи о странных делах на востоке, где среди осмелевших темных некоторые видели самого человека со Злых Гор. Дальше поток беженцев с каждым днем усиливался, то же самое творилось и в Киреноиде и Лунии и, судя по донесениям, в остальных башнях.
  А потом пришли ши. Вначале они смешались со старыми, привычными осколками темных помыслов, уже несколько месяцев бродивших на периферии башни. Но очень скоро люди научились отличать их по поведению.
  Проблемы возникали и возникали: там, где решалась одна, появлялись две новые, и хозяин Вирии держался только на убеждении, что кроме него о башне и ее людях позаботиться будет некому. Но чтобы не происходило, какие бы новые донесения не поступали, Го Тан ежеминутно помнил о старом поместье, где остались Релай с его ребенком и Лио. И с каждым днем надежда, что хоть кого-то удастся спасти, угасала.
  Однако он продолжал слать туда один за другим спасательные отряды.
  В его кабинете, лишившемся большинства мебели и ставшим оттого куда просторнее, было людно. Одни приходили, другие уходили, не оставляя Го Тана ни на минуту в одиночестве. Двери стояли распахнутыми, чтобы не раздражать бесконечным скрипом.
  Когда на пороге появился очередной посетитель, хозяин башни даже не обратил на него внимания, справедливо полагая, что тот это сделает сам. Так и случилось.
  - Господин, мы не смогли пробиться к поместью, - мужчина опустил голову, не смея поднять взгляд на Го Тана. Было видно, что воин только-только из седла и даже не успел сменить дорожную одежду.
  - Я понял, - повелитель кивнул, не отвлекаясь от разложенной на столе карты, и обратился к стоявшему рядом командиру, - Еще остались необследованные деревни здесь и здесь. Отправь туда отряды, пусть обследуют и уцелевших жителей сопроводят в лагеря беженцев. Как обстоят дела с наузами? Наром?
  - Пока хватает; орденцы набрали себе работников и целыми днями варганят новые, - капитан кашлянул, перехватывая шлем поудобнее, - А вот кинаши стали цену завышать. Так деньги совсем закончатся.
  - Значит так, пусть к беженцам отправится кто-нибудь из знающих - обучать новым хранам. Люди должны уметь себя защитить. Хм... - Го Тан нахмурил лоб, собрав его глубокими складками, - я слышал, в городах темных охотников нанять нелегко?
  - Еще бы, - кивнул капитан и огладил некогда аккуратно подстриженную бороду, - местные стараются запастись двумя-тремя зараз и на долгий срок. Кстати, у них кинаши работают почти задарма.
  Хозяин Вирийской башни раздраженно хлопнул ладонью по столу. Понять этих желтоглазых поистине было невозможно! И почему-то все их причуды оборачивались не в пользу башен!
  - Кто-нибудь из новых ши смог пройти дальше периферии? - он невидящим взглядом уставился в карту.
  - Нет, ни одного донесения об этом. Храны действуют исправно.
  - Это не повод расслабляться, - Го Тан строго посмотрел на капитана, отчего тот моментально подобрался, - Обязательны патрули, глядящие в оба глаза, и если кому-то даже просто померещится, немедленно сообщать мне. Ладно, отправляйся.
  Мужчина склонил голову и вышел, тяжело ступая по голому, лишившемуся ковра полу. Го Тан снова склонился над картой, беззвучно шевеля губами, пока палец скользил от одной отмеченной деревни к другой, и удивился, осознав, что в зале он не один. Командир отряда, посланного к старому поместью, все так же стоял возле дверей, растерянно переминаясь с ноги на ногу.
  - Ты тоже можешь идти, - слегка раздраженно подсказал ему Го Тан.
  - Стоит ли взять еще людей и попробовать еще раз? - с трудом сдерживая волнения, спросил он.
  - Нет, - покачал головой хозяин башни, - у нас нет свободных людей. Отправляйся в казарму, там тебе найдется дело.
  - Но... - начал тот и спохватился. Поклонился и вылетел из зала, подальше от тяжелого взгляда Го Тана.
  "Какой теперь в этом смысл?" - с горечью подумал мужчина, возвращаясь к карте, - "За такой долгий промежуток времени ши прорвались бы и в более непреступную крепость. Что им могли противопоставить кухарка, пара слуг, беременная женщина с младенцем, да единственный кинаши с тремя воинами?"
  Го Тан закричал, схватил со стола чернильницу и швырнул ее в стену. Тушь брызнула во все стороны, залила гобелен, на котором была изображена сцена осады башни темными во время Изменения. Теперь место толпы уродов под высокими стенами заняло зловещее черное пятно.
  - Как символично, - мужчина наклонил голову и прищурился. Чернила стекали, впитывались, пятно разрасталось, пожирая вытканных ши и принимаясь за стену. Все его мечты тоже были вот так вот пожраны. Объединенные территории башен, жена, наследник. Лио. Го Тан долго не хотел себе в этом признаваться, но если бы ему дали выбор, кого спасти, он спас бы названную сестру. Как это ни ужасно звучало, но Релай и так и не увиденный им ребенок волновали его гораздо меньше.
  Может, потому что ее он любил по-настоящему. Может, потому, что собственноручно послал навстречу смерти, не распознав угрозу вовремя. В любом случае, сейчас это уже не имело значения.
  
  ***
  Этой ночью потеплело и снег превратился в слякоть. Мне и нодду это не сильно мешало, а вот остальных выматывало куда сильнее, чем глубокие сугробы. Вэй ворчала, что ее обувь совсем пришла в негодность и вот-вот начнет протекать; Шеан же молча и с недовольным выражением оскальзывался, но продолжал идти.
  - Весна, что ли? - недоумевающе пробормотала я, в очередной раз попав под капель с веток дерева.
  - А что, нет? - в тон ответил друг и чуть заметно улыбнулся, тут же снова поехав ногой на снежной каше.
  - Дома снег еще полтора месяца бы продержался - не начинал таять раньше середины весны. А потом как начинал таять - все ближайшие ручьи превращались в настоящие реки. Даже однажды в Курчавой человек утоп.
  Я тихо хмыкнула, удивляясь, насколько отчетливо вспомнилась мне эта обычно мелкая, с каменистым дном речка, прятавшаяся в высокой траве. Ее вода была холодной даже в самый жаркий день, а камни, гладкие и скользкие от водорослей, приятно щекотали подошвы ног. Вот бы побывать там еще раз...
  - Не надо было лошадей оставлять, - голос Вэй вернул меня на вязкую дорогу где-то между Сомуатом и Зеленой Колыбелью, о которой я до этого слышала дважды или трижды.
  - Они бы все равно к этому моменту сдохли, - заметил ей Лауншар, - Ничего, еще найдем, поверь мне на слово.
  Шеан скривился, но смолчал. Было видно, что он с одной стороны не одобрял такого отношения к животным: найти, проехать на них, сколько можно, а потом оставить, чтобы не создавали лишних проблем, с другой стороны понимал, что это наиболее рациональное решение. Не приходилось заморачиваться по поводу кормежки, безопасности во время привалов и трудностей перехода через особо неприятные места.
  Хотя мы вроде как и шли вчетвером (Кина я не считала, хотя он всячески пытался обратить на себя внимания, попеременно доставая то Лауншара, то Вэй, то, особенно, Шеана), на самом деле это были двое по двое.
  Вэй старалась лишний раз не общаться со мной, так как на дух не переносила подсельщиков. Шеан мрачно косился на нодду и старался всегда оказаться между мной и ним. Темный одинаково избегал как меня, так и Кина, а я не особо жаждала общения ни с Невидимкой, ни с Лауншаром.
  Незатронутыми оставалось лишь отношение друг к другу Вэй и Шеана, и они иногда даже затевали беседу, каждый раз вызывая у меня дурацкое и неуемное раздражение.
  Стемнело и похолодало, а следом повалил снег. Пришлось делать привал, укрывшись в тихом безветренном лесном овраге.
  Я отправилась размять ноги, оставив друга и Невидимку беседовать вполголоса. Эти двое и правда очень походили друг на друга, точно брат с сестрой. Я внушала себе, что это только к лучшему, потому что отвлекает Шеана от мыслей обо мне и Кине или обо мне и Лауншаре, но на самом деле это очень нервировало. Когда-то Вэй осталась с нодду, в то время, когда мне указали на дверь, теперь она мило болтает с моим единственным другом и любимым человеком...
  Злость, просыпавшаяся во мне, тут же будила подселенного, и он начинал злиться в ответ. Обе злости переплетались друг с другом, подогреваясь, и в итоге превращались в почти не контролируемую ярость. Поэтому я уходила размять ноги.
  Якобы.
  Влажный морозный воздух первого весеннего месяца быстро охладил мой гнев, но возвращаться обратно я не торопилась. Прогуливалась, наслаждаясь ранее недоступным мне видением ночного леса и полным отсутствием га-ши, спасибо Лауншару. Каждую ночь он отправлялся на охоту, истребляя всех встречавшихся осколков, и забредая, судя по последующим дням, достаточно далеко.
  На этот раз нодду был где-то неподалеку и, кажется, шел в мою сторону.
  - С каких пор ты стала такой нелюдимой? - голос у него был странный, чуть рычащий, и он очень не понравился Кину. Подселенный аж подпрыгнул, а потом свился спиралью, желая выбраться наружу.
  "Нет, только тебя здесь не хватало".
  - С каких пор ты стал интересоваться мной? Или это тоже всего лишь притворство?
  Темный сухо рассмеялся и долго ничего отвечал.
  - А ты все еще маленькая девочка. Со своими маленькими обидами.
  Подселенный прыгал и прищелкивал пальцами, стараясь обратить на себя внимание и призывая немедленно освободить его. Нет уж, ни одному из вас я такого удовольствия не доставлю.
  - Ну уж точно не здоровый мужик. У меня есть много оснований для того, чтобы обижаться, разве нет?
  Он подошел еще ближе, но границы свободы Кина не пересек. Из-за второго наплечника темный стал казаться массивнее, уравновешеннее и как будто бы старше. Неприятно было осознать, что сердце екнуло при взгляде на нодду, на его бледное, худощавое лицо, сжатые тонкие губы, темные спокойные глаза. Маленькая девочка, о которой только что говорил Лауншар, вдруг ожила и вместе с собой воскресила все свои мечты.
  - Ну, я думал, ты стала сильнее. А обиды, вроде как, для слабых.
  - Серьезно? - я прижалась спиной к стволу дерева, пытаясь пережить шквал эмоций: моих, Кина, памяти, - Даже не надейся. Мое недовольство тобой никуда не денется.
  Снова сухой смешок. Обидно спокойный и равнодушный. Меня расстраивает его спокойствие? Конечно. Безумно! Он должен был сожалеть, переживать, нервничать или бояться! Все это время, не признаваясь самой себе, я хотела этого. Хотела... доказать ему, что он был не прав, отказавшись от меня.
  - Знаешь, чего я не могу понять? - я пятерней взлохматила волосы и отвернулась, уставившись на белевший среди деревьев подтаявший снег. - Почему после того жуткого дня в Изхиане, когда меня скручивало в узел от разгулявшихся ши, или позже, когда я бегала наперегонки с мокроухами и очень даже ощущала их присутствия, я не увидела твоей настоящей сущности? Даже сейчас, когда я охочусь на темных, ты все такой же закрытый для меня. Как ты так делаешь?
  Если бы Кин мог причинить мне вред, он бы уже выскреб меня изнутри когтями до зияющих дыр. Пожалуй, он давно не приходил в такую ярость. Подселенный выл и шипел, прося выпустить его.
  Лауншар вздохнул. Потом хмыкнул.
  - Я ничего не делаю.
  Я повернулась и раздраженно уставилась на темного.
  - Ну конечно. Может, просто на тебя мои силы не распространяются? Ведь это ты, пока возвращал меня к жизни, подарил мне их? Ну? Потом темного на меня повесил, хотя ведь мог же убить его! А вдруг это, мое подселение, и было в твоих планах? - я ударила себя в грудь и умолкла, устыдившись собственных слов. Это было неправильно - обвинять кого-то другого в том, в чем виноват сам.
  - Глупостей не говори.
  Я поджала губы и согласно кивнула.
  - А по поводу твоего дара и меня... - продолжил нодду, едва заметно замявшись, - Не находишь странным, что только ты не боялась меня? Никто из людей не жаждет особо общаться со мной.
  - А Вэй?
  - Она со мной до тех пор, пока ей это выгодно. И не бросится спасать меня от кинаши, уж поверь.
  - Потому что не дура, - буркнула я, внимательно приглядываясь к темному.
  Он улыбнулся моим словам и покачал головой.
  - Она-то, конечно, не дура. А ты подумай над тем, что я сказал. Может быть, ты с самого начала знала, какой я.
  Нодду кивнул и зашагал к стоянке. Взявшийся коркой снег хрустел под его ногами. Дождавшись, пока темный не скроется из виду, я выпустила Кина на волю, предварительно запретив вопить. Подселенный заметался, ломая ветки и наст, поднимая в воздух морозную пыль, но его противник был уже очень далеко.
  Я выдохнула и опустилась на землю, прислонившись спиной к стволу дерева, наблюдая за беспокойным ши. Знала с самого начала? Как бы не так. Лауншар, действительно, крайне человечен для осколка темных помыслов, но давно уже не человек. А я видела человека, мужчину, такого же живого, как Шеан. Без двойного или тройного дна, без тайных мотивов и странных целей. Хорошая была попытка, нодду. Неплохая.
  Улыбка растянула замерзшие губы. Действительно, все такой же изворотливый и не лишенные очарования тип.
  
  ***
  Судя по запаху, в деревне было множество мертвецов, начавших постепенно оттаивать, и у меня не было ни малейшего желания в нее заворачивать, однако Лауншар уперся, точно осел.
  - Что, так понравилось шагать пешком? - насмешливо спросил он, - Тебе-то, наверное, и ничего, а остальные - обычные люди. Они устают, у них ноги мерзнут.
  Шеан что-то проворчал у меня за спиной, мол, нечего его сюда приплетать, да и по вымершим деревням он тоже вроде как не любитель бродить. Вэй озвучила эту же мысль, только в полный голос.
  Но нодду с выражением разочарования на лице, выслушал каждого, пожал плечами и направился прямиком по расквашенной оттепелями дороге. При его приближении, в теплое, начавшее голубеть, небо черными тенями взлетали вороны. Невидимка утомленно обругала его и побрела следом, стараясь ступать аккуратно по весенней грязи.
  - Если хочешь, можем подождать здесь, - заметил Шеан, подходя ближе, - не думаю, что тебе стоит на все это смотреть.
  Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. То есть, свежие трупы и тела, вмерзшие в лед, мне видеть можно, а если они начали попахивать - уже нет? Впрочем, его забота все равно была приятна.
  - Я бы глаз с этой парочки не спускала. Особенно с темного: у него всегда были проблемы с искренностью.
  На самом деле проблема была в другом темном - в Кине, который учуял осевших в деревне ши. Вся его добыча уходила на прокорм Рассеченному, и подселенный крайне истосковался по охоте. Он и так постоянно находился не в самом лучшем настроении, даже для себя, раздраженный образовавшейся возле меня компанией.
  - Как скажешь, - Шеан угрюмо покосился на грязь и пошел к деревне первым, стараясь ступать по следам Вэй.
  Странно, но поселение вовсе не производило впечатление безлюдного. Где-то в темном ноздреватом сугробе сохранился отпечаток ноги, а к вони разложения примешивался запах дыма и чего-то съестного. С другой стороны - дома стояли распахнутые, занесенные мусором и выстуженные, а похожее на кучу грязного тряпья тело на одном крыльце отнюдь не создавали ощущения гостеприимства.
  - Что-то следов многовато для двоих, - заметил Шеан, кивая на землю.
  - Наверняка темные наследили, - возразила я, в этот момент как раз прислушиваясь с целью выследить хотя бы одного. След их присутствия затухал с каждой секундой, и, похоже, можно было уже и не торопиться. Лауншар прямо сейчас истреблял ши направо и налево.
  Кин разочарованно зарычал, когда привычные ощущения иссякли, и принялся со всей дури биться о стенки своей тюрьмы. Этим он занимался по нескольку раз за день, а также царапался, кричал, молил и, как всегда, объяснялся в любви. Можно было бы сказать, что отношения между нами разладились, да только их не существовало с самого начала, этих отношений.
  Ушедшую вперед парочку мы обнаружили возле одного из домов в конце улицы. Лауншар стоял почти на дороге и с прищуром смотрел в нашу сторону, а Вэй в этот момент зачем-то стучала в закрытую дверь и что-то кричала. Мы с Шеаном обменялись взглядами и, не сговариваясь, ускорили шаг.
  - Там что, кто-то есть? - взволнованно спросила я на подходе.
  - Судя по осаждавшим этот дом темным, да. Вэй пытается уговорить их открыть дверь, хотя я за то, чтобы ее просто выломать.
  - Таэн, иди сюда! - неожиданно позвала меня Невидимка, - Может, у тебя получится уговорить. Мне они не верят.
  - А я-то что? - проворчала я, перешагивая через поваленный плетень и подходя к крыльцу, - Эй, там есть кто-нибудь!
  - Уж поверь мне на слово, - прошипела девушка, пригнувшись и настороженно прислушиваясь.
  За дверью, действительно, достаточно шумно завозились, а потом мы услышали чуть приглушенный голос:
  - Имя повтори! - потом чуть тише, - Да успокойтесь вы, не собираюсь я просто так открывать!
  "О чем он?" - одними губами спросила я у Вэй, изобразив на лице крайнее недоумение.
  - Ты назвала имя! Повтори! - голос показался смутно знакомым.
  - Мое? - глупо уточнила я, - Э... Таэн.
  - Полностью!
  Ну надо же, какие недоверчивые. Надеюсь, эти хотя бы меня за великую кинаши принимать не станут.
  - Таэн нэ Гуаль! - проорала я в едва заметный зазор между досками, - Может, откроете все же?
  Снова какой-то шум, перебранка, а следом звук отодвигаемого засова. Вэй кивком головы показала, что лучше отойти подальше, а сама отступила вбок. Дверь распахнулась, и на пороге возник зачуханный парень, щурившийся от бившего в глаза света. Он приставил ладонь козырьком и вгляделся в меня, в то время как я растеряно пыталась вспомнить, отчего он казался мне таким знакомым.
  - Великий Таэранг, Гурре! - секундное замешательство прошло, и чумазый, перемазанный пылью и кровью парень с всклокоченный рыжей шевелюрой превратился в давнего приятеля.
  - Таэн... тебя не узнать, - прошептал он, изучая меня с ног до головы.
  Я сдержанно улыбнулась, собираясь сказать, что времени даром не теряла, но вмешалась Невидимка, прервав обмен любезностями.
  - Кто еще выжил? И как вообще вам удалось спастись?
  - А вам? - Гурре подозрительно уставился на девушку, потом оглядел застывших у дороги мужчин, - О, этого я, кстати, тоже видел. В той деревне, точно.
  За его спиной произошло шевеление, и приятеля просто отодвинул в сторону какой-то здоровяк, державший в руках топор. Шеан тут же отреагировал на это, лязгнув мечом, а Лауншар громко расхохотался. Мужик, широкий в плечах, заросший и совершенно седой, пожевал губами, покосился на несшегося к нему воина и крикнул кому-то за спину:
  - Навроде люди!
  И прислонил топор к дверному косяку. Вовремя, потому что в этот момент Шеан уже поравнялся со мной, и выражение его лица не сулило старику ничего хорошего.
  - Зла не думал, - спокойно сообщил воину здоровяк, поднимая открытые ладони, - Обождите, пусть на вас знающий поглядит.
  Вэй при этих словах будто подбросило, а Лауншар моментально оказался по другую сторону от меня. Я затаила дыхание, вполне обоснованно заранее попрощавшись с несчастным орденцем. Нодду поведал мне о своем путешествии к Злым горам очень обще, но этого хватило.
  Здоровяк, заметив такую реакцию снова схватился за топор, Шеан опять наставил на него острие меча, Невидимка извлекла из рукавов свои любимые ножи. Одна я растерянно соображала, как можно остановить назревающий конфликт. Тихо засмеялся Кин, напоминая о появившейся у меня силе. Ну конечно! И ничего тут по привычке рот разевать и глазами испуганно лупать!
  - А давайте без необдуманных поступков! - громко заявила я и сделала шаг вперед, оказавшись точно между вооруженным незнакомцем и своими спутниками, - Или в этой деревне без вас мало покойников?!
  Здоровяк вроде как смутился, но расставаться со своим топором на этот раз не торопился. Ситуация была приостановлена, но никак не хотела завершаться.
  - Ну и где этот ваш знающий? - поинтересовалась я, - Пусть уж смотрит.
  
  Этот оказался из правильных орденцев. Мне, конечно, понять это было трудно, потому что для меня воплощения чистой сакр на вид так и остались обычными людьми. Только вот этот, в отличие от Даэта и других, виденных мною в поселении, не был причастен к творившемуся безобразию.
  По крайней мере, так сказал Лауншар.
  Знающий был одет во множество не первой свежести вещей (хотя другие спасшиеся тоже не отличались чистотой) и выглядел слегка рассеянным. Забывал имя, которое назвал, и представлялся другим, потом требовал принести необходимые для оберегов ингредиенты. На нас с нодду орденец глянул куда как заинтересованнее, чем на других, но правду, к счастью, не открыл. Возможно, просто забыл.
  - Он рассказывал, что пришел с южного побережья, а вместе с ним еще четверо таких же, только помоложе, - рассказывал мне Гурре, сидя напротив на низкой табуретке, - Сам он будто бы уже собирался того, за Таэрангом шагать, но новые ши его планы подпортили.
  - А я слышала, будто орденцы почти вымерли, - промежду прочим заметила я, осматривая в достаточно просторное, хоть и темное, пропахшее людским телом помещение. Долго же они тут оборонялись.
  - Ну так я про что. Говорю же, этот и еще четыре, на все поселение вроде как... Ну, Таэнка, ну бродяжка! - неожиданно заулыбался рыжий, и его конопатые щеки собрались довольными складками, - Думал, что смерть свою здесь встречу, а встретил тебя! Теперь уж точно со мной все будет как в песне!
   Давний друг сильно изменился - он вытянулся, став разом головы на две выше прежнего, а лицо осунулось, приобрело выражение взрослой серьезности. Подумать только, прошедшим летом он советовал мне топать в Мертвые Степи и ничего не бояться! Знал бы он, что этот недоброго взгляда мужчина с фигурными наплечниками - тот самый Лауншар, которого на самом деле никогда не существовало!
  - Да ты и без меня счастливчик! Как вообще тебе удалось выжить?
  - Я быстро бегаю, - совершенно серьезно сообщил Гурре, - Когда в деревню, где я решил остановиться на месяцок и заняться отличным от песнопения приработком, заявились первые темные... в общем, не сразу же сообразили, что они не такие. Даже первого мертвеца проворонили, но когда все выяснилось, началась паника.
  Парень замолк и почесал рыжую грязную шевелюру. Хлопнула дверь, я и поняла, что Вэй вышла на улицу, а следом за ней и нодду. Шеан в это время о чем-то тихо беседовал с седым здоровяком, рядом с мужчинами сидел придремывавший орденец. За столом, стараясь держаться от нас подальше, ютилась испуганная женщина, то и дело сверкая темными глазами то в мою сторону, то в сторону бывшего лиса.
  - В общем, я испугался и побежал. И делал так не раз, стоило столкнуться с каким-нибудь ши. Они дурные и иногда меня даже не замечали. Я решил добраться до ближайшего города, потому что ну там-то точно должны знать, что с этой напастью делать, а по дороге встретился с Артоном и Фаон. Этот дядька от темных не бегал, он их топором так охаживал, что любо-дорого было смотреть. Жаль, помогало ненадолго. Вместе мы нашли почти замерзшего до смерти орденца, ну а потом ватага ши загнала нас в эту деревню, в самый этот дом. Знающий наделал оберегов из чего смог, но их хватило только на то, чтобы темные не вломились внутрь. Вот так и сидели, пока вы не подошли.
  - Ну, теперь у вас есть те самые городские обереги, так что можете не боясь, отправляться дальше в путь, - заметила я, ободряюще улыбаясь.
  - Да, наверное так и сделаем, - Гурре устало улыбнулся, в очередной раз доставая из кармана мой науз и почти любовно поглаживая его кончиками пальцев, - Спасибо вам за них, и за то, что делаете.
  Я кивнула. Кажется, приятель решил, будто бы мы ходим по дорогам и раздаем новые обереги против новых ши. Не знаю, насколько это занятия благороднее, чем истинное, но разубеждать рыжего мне не хотелось. Пусть он верит, во что хочет, лишь бы не прознал про Кина.
  - Я смотрю, ты с этим все никак не расстанешься, - Гурре понизил голос и кивнул в сторону Шеана, - помнится, в Колокольчиках ты его, как огня боялась.
  - Много чего изменилось.
  - Влюбилась, что ли? - фыркнул приятель, пряча оберег в карман.
  - Да, - просто ответила я, почти наслаждаясь яростью подселенного.
  Гурре неожиданно смутился, промямлил "Вон как бывает" и снова затих. Потом, почесав покрытую светло-рыжей щетиной щеку, протянул.
  - Про деньги я тоже помню. Только их со мной нет - остались все в...
  - Забудь, - отрезала я, - толкну мне от них сейчас? Так что... не было никаких денег, ладно? Знаешь, что-то тут душновато, пойду, проветрюсь немного.
  Воздух снаружи показался мне особенно чистым и морозным, а небо светлым и ярким. Я торопливо спустилась с крыльца и огляделась, отыскивая нодду. Его высокая, широкоплечая фигура маячила в самом начале деревни. Рядом с ним высокая и крепкая Вэй выглядела хрупкой и слабой. И они, кажется, спорили.
  - ... остаться здесь! - долетели до меня слова размахивавшей руками Невидимки.
  Ответа Лауншара расслышать на получилось, но темный остался на месте с непоколебимым выражением лица, а девушка в отчаянии вскинула руки. Похоже, стоит присоединиться к их беседе.
  Я подошла к ним в тот самый момент, когда темный, наверное, в очередной раз сказал "Нет".
  - Таэн, ну хоть ты ему скажи! Этот упертый баран собирается уходить! Стемнеет через час, а мы окажемся на развезенном тракте в сырости и холоде! Почему бы не заночевать здесь, под крышей, где хотя бы не дует?!
  - Он прав, - мои слова стали для Вэй неожиданностью, она осеклась и злобно посмотрела на меня, - Гурре... я не хочу, чтобы он узнал. Мне трудно держаться от него, да и от кого бы ни было, на расстоянии: слишком много людей, очень тесно. Орденец еще этот... Я не могу остаться на целую ночь и не выдать себя.
  - Здесь полно домов, - раздраженно заметила Невидимка, - Я имела в виду именно это, когда говорила о ночлеге. Мне тоже совсем не улыбается пытаться уснуть рядом с воняющим, как боров, мужиком, истеричной теткой и... рыжим музыкантом.
  - Гурре знает, что когда-то я шла к Мертвым Степям. Сейчас он не вспомнил об этом, но может. И задаст вопрос. А потом, возможно, присмотрится к Лауншару. Не хочу давать ему ни единого шанса. Понятно?
  Тут вмешался темный:
  - К чему вообще весь этот спор? Я сказал, что надо идти дальше, и я так и сделаю. На этом вопрос решен.
  Вэй выругалась и в сердцах сплюнула в грязь, потом, смутившись, затерла плевок ногой. Ее можно было понять - она хоть и был сильной и привыкшей ко многим жизненным неурядицам, но все же оставалась женщиной и уступала тому же Шеану в выносливости. Про меня и нодду вообще можно было не упоминать: один умер более двухсот лет тому назад, ну а мне сил давал подселенный.
  С другой стороны - сама отправилась с нами.
  - Не стоит задерживаться, - я кивнула, - пойду, попрощаюсь и заберу Шеана.
  Но тот уже стоял возле дома, давшего укрытие людям, и щурился.
  - Что-то случилось?
  - Надо уходить. Сейчас.
  - Его идея? - его голос стал резким и недобрым.
  - И моя тоже, - я заверила его и успокаивающе улыбнулась, - Перестань, прошу. Изводишься на пустом месте.
  Прощание с Гурре было достаточно быстрым и невнятным. Стараясь не дать ему возможности задать не нужных вопросов, я извинилась и пожелала успешно добраться до безопасного места. Приятель попытался остановить меня, озвучив все то же, что и Вэй.
  - Прости, не выйдет. Я пойду, меня уже ждут.
  Выскользнув за дверь раньше, чем рыжий потянул руки для прощального объятия, я спешно спустилась по ступеням и заторопилась к дожидавшемся меня спутникам.
  Забавно, в том доме остался еще один кусочек моего прошлого. Милый, смешной и совершенно не умевший пить. Случайно оказавшийся замешанным в истории, приведшей меня сюда.
  - Хорошо, что мы сюда завернули, - заметила я Шеану, шагавшему рядом, - теперь они смогут безопасно продолжить путь.
  - Не думаю, - сухо заметил тот, - Они были очень напуганы, и несколько оберегов вряд ли придадут им достаточно смелости. Тем более что однажды наузы их не спасли. Мне показалось, что они намерены отсиживаться там до самого конца.
  - Ну, это уж им решать. Если смерть Релай, или ее ребенка, или кого бы там ни было сможет решить проблему - сидеть ребятам в этой деревне недолго.
  - Надеюсь.
  Разбивали лагерь абы как, не сильно заботясь о защите от ветра или особом удобстве. Вэй развела огонь не с первой попытки, и хоть ее лицо совсем не светилось от счастья, ворчать она не стала. Без особого аппетита поужинав остатками холодного мяса, девушка и Шеан задремали. Я сидела поодаль на холодном и грязном валуне, думая о сегодняшнем. Кажется, судьба позволяет мне попрощаться хоть с кем-то из моих близких. Семья, оставшаяся на территории Рагской башни, наверное, уже и не вспоминает о своей непутевой дочери, и хорошо. Они не будут горевать, когда мой путь закончится также, как и путь любого подсельщика.
  Наверное, больно будет только одному человеку - сейчас беспокойно спавшему возле догорающего костра. И в особенности от того, что я позволила себе сказать тогда, перед тем как мы покинули Сомуат. Тогда это казалось правильным, честным, но... что может быть досаднее, чем упущенный шанс?
  "Будь у меня еще один шанс..." - я зло треснула себя по лбу, запоздало сожалея о своих словах. Ну не дура ли? Ведь не мне же потом жить с этими воспоминаниями.
  - Таэн, иди сюда...
  Я вздрогнула. Нодду был совсем рядом, странно, что я заметила его только сейчас, когда он сам выдал себя. Шеан пошевелился, но его дыхание осталось ровным и глубоким - не проснулся. Тихо встав и стараясь не шуметь, я покинула лагерь, безошибочно ориентируясь на чутье Кина.
  - Чего тебе?
  Если не считать разговора несколько дней назад, мы почти не общались. Да и то, тогда это походило на запоздалое выяснение отношений, особо никому уже не нужное. А сейчас Лауншар был решительно настроен... на что?
  - Предлагаю прогуляться, - судя по голосу, он едва улыбнулся и сделал шаг вперед, призывая следовать за ним.
  - Куда? - не без раздражения уточнила я, чувствуя, как ноги неуверенно ступают по скользкой, неровной земле.
  - Куда-нибудь подальше.
  В груди потяжелело от дурного предчувствия. Что, если Шеан все же заметил, услышал? Что он подумает?
  - Что бы ты ни задумал, - грубо заявила я, когда мы отошли достаточно, - не думай, что я запросто на это соглашусь.
  Нодду хмыкнул:
  - Тебе понравится, обещаю. Мало того, уверен, что ты давно мечтаешь именно об этом.
  Кин зашипел, возникнув за моим плечом. Он выразил наше общее мнение касательно слов темного.
  - Уже далеко от лагеря, - я остановилась, - говори давай!
  - Нет, нужно еще дальше, - Лауншар сверкнул глазами, весело посмотрев на подселенного, - Думается, мы изрядно пошумим.
  Да о чем он вообще?! Что-то не похоже, чтобы у нашей ночной прогулки был какой-то романтический подтекст.
  Мы перешли вброд через мелкий ручей, поднялись на холм, а потом снова спустились в овраг, засыпанный камнями и заросший цепким кустарником. Лауншар остановился и покрутился на месте, оглядывая найденное нами место. Как по мне, так не самое уютная и безопасная обстановка для чего бы то ни было.
  - Ну, так даже интереснее будет, - точно прочитал мои мысли темный и обернулся, - Знаешь, с тех пор, как мы встретились в Сомуате, меня постоянно мучает один вопрос: кто из нас теперь сильнее?
  Я осеклась на полуслове и недоверчиво посмотрела на нодду. Света тоненького серпа луны хватало только на то, чтобы разделять силуэты друг от друга, да серебрить металл наплечников. Выражения лица стоявшего напротив существа было не разобрать. Но не станет же он шутить таким образом?!
  - Ты хочешь со мной... подраться? - я почувствовала, как в восхищении встрепенулся Кин и принялся тихо мурлыкать какую-то мелодию.
  - Поединок, - поправил меня Лауншар, - дерутся детишки. А мы просто померимся силами.
  Действительно, не шутит. Но и спокойно так говорит, будто не со мной собрался сражаться, а... впрочем, так и есть. Его настоящий противник сейчас стоит рядом, скалит белоснежные зубы, а сквозная рана в груди разгорается багровым огнем. Что ж, любопытство нодду можно понять: сколько времени он был самым сильным из ши? Уничтожал своих собратьев направо и налево; устраивал кинаши веселую жизнь, через раз считался с изобретениями орденцев. А тут появился выскочка, без году неделя, сумевший надавать по шее двухсотлетнем ужасному Лауншару. Мой Кин.
  Губы против воли начали растягиваться в улыбку. Похоже, нодду не обманул, обещая, что мне понравится.
  - Какие условия? - спросила я, чувствуя нарастающее возбуждение от предстоявшего сражения.
  - До признания поражения, чего уж там, - темный лязгнул мечом, и лунный свет быстро пробежал по лезвию.
  Ого, даже так? То есть, деремся не до уничтожения, а вот калечить никто не запрещает? Ярость и злость передавалась от меня Кину и обратно, связывая наши эмоции воедино и усиливая их. Если подумать, ранить можно только меня... пусть только попробует!
  Ноги обрели уверенность, точно несколько минут назад не они скользили по мокрой земле. Я отпрыгнула назад, разорвав между мной и нодду расстояния, а подселенный оказался на моем месте, чуть пригнувшись и недобро посмеиваясь.
  Лауншар молча бросился вперед и ударил, метя в шею. Атака была бессмысленной, и он знал это, будучи сам неуязвим для оружия. Кин ловко перехватил лезвие цепкими пальцами, потянул противника на себя и во всех маху отвесил ему оплеуху. Голова нодду откинулась назад, и подселенный клацнул зубами, как обычно стремясь вцепиться в обнажившееся горло. Лауншар отмахнулся левой рукой, без проблем отбрасывая отвлекшегося темного в сторону, и поспешно разорвал дистанцию.
  Остановился, следя за рвавшемуся к нему подселенному, и с вызовом в голосе протянул:
  - Не может далеко отойти от хозяйки? Какая жалость...
  Конечно, не может. Эти два метра, между прочим, спасали окружающим жизнь, когда я еще не научилась как следует контролировать подселенного. С другой стороны, могу подойти я, и нодду снова попадет в поле досягаемости.
  Я перепрыгнула на соседний камень, зашатавшийся под моим весом, и Кин с ревом снова бросился на Лауншара. Тот встретил его плечом, и когти атакующего с визгом оцарапали наплечник, а потом ногой ударил подселенного в живот. Из продырявленной груди вылетел сноп ярких искр, точно нодду действительно сбил своему противнику дыхание; мой темный был отброшен в сторону. Не теряя времени, Лауншар в два прыжка оказался возле меня, занеся меч для удара.
  Наверное, его абсолютно спокойное лицо должно было обидеть. Отчаяние, ненависть, страх способны толкнуть на многое: ведь пытался же Шеан зарубить меня точно таким же способом. А этому было все равно. Вот только зря он думает, что до Таэн так легко добраться.
  Кин бросился сбоку, сбивая нодду с ног. Каменная насыпь под весом их тел зашевелилась, забеспокоилась и начала рассыпаться. Я пошатнулась, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, но камень поехал вниз, выворачивая росший рядом куст с корнем и увлекая меня следом. Боровшиеся темные тоже приземлились рядом, оказавшись укрытыми посыпавшейся землей. Поднявшись на ноги и чувствуя безумное веселье от происходившего, я окликнула подселенного, в этот момент пытавшегося дотянуться до горла Лауншара, прижимая его коленом к земле.
  - Отойди от него.
  Кин сделал вид, будто не слышал. Он еще раз клацнул зубами, пытаясь пересилить сдерживавшую его руку нодду, и захохотал.
  - Немедленно, - тихо прошипела я, заставляя подселенного слушаться. Тот практически отполз, цепляясь за камни и землю руками, стараясь удержаться на месте. Глаза, безумные, расширенные с маленькими черными зрачками светились отраженным светом.
  - Я не сдался, - насмешливо заметил темный, поднимаясь с земли.
  - Знаю. Просто хочу тебе кое-что показать. Давай, попробуй ударить, - я зло улыбнулась, снимая плащ и отбрасывая его в сторону.
  Во время потасовки нодду лишился меча, но это его ничуть не смутило. Не торопясь и заходя чуть сбоку, чтобы видеть и меня, и подселенного, он приблизился. Высокая темная фигура начала изменяться, и я смогла увидеть звезды сквозь его левое плечо. Вот теперь будет, действительно, незабываемо!
  Кин завыл, видя, как мимо него безнаказанно проходит такой лакомый кусок. Я вытащила из-за пояса подарок Матушки Ри, приведенный в порядок, следя за ужасным хозяином Мертвых Степей. Однажды он меня чуть не убил. Думаю, это будет очень приятно.
  Безмолвно я шагнула вперед, взмахнув кинжалом. Моих личных навыков не хватило бы даже на то, чтобы приблизиться к Рассеченному так быстро, но то, что принадлежало темному Кину, теперь принадлежало и мне. Лезвие завязло в черном месиве, принявшем облик человека. Половины человека, если быть точным. Ши уставился на меня тусклым бездумным взглядом, даже не попытавшись защищаться. Используя прочно застрявший кинжал как опору, я подтянулась и ударила противника в грудь.
  Странно было сражаться с таким существом. У него была лишь одна рука и одна нога, которую он вообще не использовал для передвижения. А там, в разрезе, где должны были быть мясо и внутренности, шевелилась все та же вязкая чернота. Понятное дело, что бить его можно хоть в обрубок головы, хоть в половину живота, хоть в мизинец на ноге - результат будет один и тот же.
  Однако, мой удар заставил его пошатнуться и разозлиться. Именно этого я и добивалась: пусть он придет в ярость, потому что его бьет маленькая девочка! Ши зарычал и невероятно быстро выбросил руку, решив, видимо, снести мне голову. Пришлось отпустить кинжал и отпрыгнуть в сторону; оказавшись чуть позади него, я снова ударила, в туловище, вложив в руку всю силу. Кулак, казалось, встретился со скалой, боль прошила руку через локоть до самого плеча. Но и темный отлетел на землю, тут же принимая облик нодду.
  - Если ты думал, что я без Кина беззащитна, - резко, стараясь не обращать внимание на ноющую боль, сказала я, приближаясь к пытавшемуся подняться на ноги Лауншару, - то ошибся. Я всегда с Кином. Даже если ты видишь его на расстоянии двух метров от меня. Я подсельщик, а смысл подсельщика в том, что он делит тело с темным. Постоянно.
  Кин тихо следовал за мной, нетерпеливо ожидая, когда можно снова будет вступить в бой. Думается, эта возможность представится ему прямо сейчас.
  - Я сдаюсь, - совершенно неожиданно для меня заявил Лауншар и, повернувшись ко мне спиной, побрел по каменной насыпи, высматривая на земле меч.
  От удивления я не уследила за подселенным, и тот с воплем разочарования рванул вперед, разбрасывая камни и грязь в разный стороны и, конечно же, до темного не дотянулся.
  - Почему?
  Нодду остановился и наклонился, чтобы поднять обнаруженное оружие.
  - Потому что умею оценивать силы противника верно. Шансов даже у Рассеченного не было... Не думал, что из него такая тварь вырастет.
  Я скривилась, чувствуя разочарование и постепенно успокаиваясь. Он, кажется, и здесь меня обманул. Мы ведь только-только начали, ну же!..
  - Я пошла обратно, - проворчала я, пряча изводившегося Кина, и поднялась следом, чтобы забрать плащ.
  - Постой! Это твое, - Лауншар перекинул мне кинжал и добавил, - злая девочка.
  
  На следующий день темный вел себя так, будто всего этого безобразия не происходило. Шеан же, наоборот, был не в духе и держался на расстоянии. Заметил ли он, что я уходила вместе с нодду, или просто сон увидел не из приятных, в любом случае навязываться и выяснять причину я не стала.
  - Дня два и мы будем на месте, - ко мне подошла Вэй, держа в руках перчатки. Она сильно осунулась с момента нашей первой встречи, и выглядела старше лет на десять. Теперь девушка совсем не производила впечатление уверенной хамки, пинавшей меня ногой, выясняя, на кой я сдалась Дак-гору. Похоже, долгое путешествие с Лауншаром и ей не пошло на пользу.
  - Не терпится посмотреть на это чудо, - я хмуро поглядела на небо, собиравшее на западе тучи. Воздух снова стал холодным, и было не понятно, что они принесут: снег или дождь.
  Невидимка сжала бледные обветренный губы и топталась на месте, явно собираясь сказать что-то еще.
  - Лучше бы тебе навести там шороху... Не думай, что я не верю в твои силы или еще что. Просто темный был так же уверен, что придет и без каких-либо проблем убьет это существо. А сам не смог даже внутрь дома попасть. Поэтому теперь я... опасаюсь.
  Я пожала плечами:
  - Сделаю, что смогу.
  - Он слишком уж в тебя верит, - покачала головой Вэй, - даже не рассматривал никаких других вариантов.
  - А они есть?
  - Кинаши, например. Ладно, в конце-концов, можно было хотя бы рассказать об этом остальным! Если что-то с нами случится, как долго люди будут разбираться в случившемся и искать источник бед?
  Я вздохнула и утомленно посмотрела на нее.
  - А мне-то ты это зачем говоришь? Ладно, не принимай так близко к сердцу. Люди уже справляются и без нашей помощи. Орден, нормальный который, еще жив и выполняет свое предназначение, новые наузы работают. Даже если мы и не доберемся до цели, это не означает гибели для всего человечества.
  - А если они снова изменятся? - не унималась Невидимка, крутя перчатки в руках, - Никто ведь не знает, на что на самом деле способна эта тварь. Может, на этих она просто разминается?
  - Вэй! - ее окликнул темный, - Надо выдвигаться, заканчивай разговоры.
  Девушка кивнула, бросила на меня пристальный взгляд и ушла собирать вещи. Ну надо же, прямо небо и земля. От нодду ни на шаг не отходит, хотя раньше зубы на него скалила и надо мной потешалась; волнуется за весь род людской и не верить в храны. Интересно, это Лауншар ее перевоспитал, или орденцы постарались?
  Дорога выправилась, перестав напоминать промерзшее не до конца грязевое болото; мы определенно шли по достаточно оживленному в обычное время тракту. И этот тракт прямо-таки кишел новыми темными. Кин, все еще безумно злой после прошлой ночи, шипел и раскачивался, точно змея, время от времени норовя вырваться на волю.
   - Таэн! - неожиданно окликнул Лауншар и махнул рукой вперед, - предлагаю начать охоту! Я беру левую от дороги сторону, а ты - правую. Ну как? И не волнуйся за своего друга, до него никто не успеет добраться.
  Я улыбнулась в предвкушении. Меня не остановил даже напряженный взгляд Шеана, которому эта идея не пришлась по вкусу. Ему вообще не нравилось ничего, что хоть как-то выявляло во мне подсельщика.
  - Счет вести будем? - ехидно поинтересовалась я у нодду, кидая сумку бывшему лису.
  - Боюсь, я не настолько силен в числах, - хохотнул Лауншар, сворачивая с тракта на покрытую бурой пожухшей травой землю.
  Я последовала его примеру, выпуская Кина на свободу, и на несколько часов напрочь забыла обо всем, что меня тревожило. Трупный привкус притупился после десятого, наверное, а злая радость росла с каждым новым уничтоженным ши. Три кинаши, один пожиратель, пятеро кеку-то, одиннадцать гурангов... темный, определенно похожий на Лауншара, но с одним наплечником и несколько оплывший, с нечеткими чертами лица. Просто слепки, не имеющие содержания. Просто разминка перед серьезным сражением.
  Вэй была права: не стоит, недооценивать ожидавшее нас. Если эта тварь способна порождать такое количество темных, раз за разом... трудно представить, что она вообще из себя представляет.
  Убивая очередного темного, я старалась думать, что это каким-то образом обессиливает, ослабляет засевшее в усадьбе существо. И увлеклась настолько, что не заметила, как стемнело. Вернулась на дорогу и осознала: убежала вперед. Маленький костерок горел позади в километрах двух, а то и больше. Сколько же времени прошло?
  Я обернулась и посмотрела в другую сторону, где уже виднелась, искрясь едва заметным светом окон, наша цель. Так близко, пожалуй, можно дойти за ночь. Кин вскинулся, все такой же голодный и кровожадный. Около холма дичи должно быть еще больше, как соленой рыбы в бочке...
  А как же Шеан? Да, у него осталась сумка с моими хранами, значит, ни один ши и близко не подойдет. Но он же будет волноваться, наверняка, еще отправится искать. Нет, лучше вернуться, а потом, когда все уснут, идти и охотиться.
  Друг, действительно, был уже на грани того, чтобы отправиться на мои поиски. Темный грубовато пытался его успокоить, заверяя, что со мной вряд ли что-то может случиться, но что мужчина так же невежливо посылал нодду лесом. Завидев меня, он вскинулся, явно собираясь выразить все недовольство, но также быстро успокоился и сделал вид, что совсем не переживал.
  Я сидела рядом с костром, стараясь ни делом, ни словом не выдать своих планов, и ждала, когда Вэй и Шеан уснут. Лауншар, сам себе хозяин, скрылся в темноте еще полтора часа назад. Прислушалась: дыхание друга было ровным. Выждав еще минут двадцать для верности, я тихонько поднялась и зашагала по направлению к поместью.
  
  ***
  Невидимка слышала, как уходила Таэн, а потом ненадолго задремала. Сон был беспокойный и, к счастью, совершенно не запомнился. Потом ее чуткий слух дал понять, что Лауншар вернулся. Звук его шагов она могла отличить от тяжелой поступи Шеана и беглой, торопливой походки девчонки. Вэй попыталась приподнять утяжеленные сном веки, как рот ей зажала сильная ладонь. Глаза распахнулись сами собой, а руки в этот момент уже искали ножи.
  - Тссс, - нодду приложила палец к губам и качнул головой в сторону, а потом указал на лежавшую рядом сумку Невидимки.
  Она все поняла правильно, хоть и терялась в догадках - почему? Что-то поменялось, или это было в замыслах темного изначально? Тихо подняв с земли вещи, девушка бесшумно встала и пошла за Лауншаром.
  Они шли обратно, прочь от порождавшего новых ши места, оставляя позади запах прогоревшего костра и скудного ужина.
  - Что за дела? - недоуменно поинтересовалась Невидимка, когда спавший мужчина уже не мог их услышать, - Это что за побег?
  - Не побег, - темный был на удивление напряжен и встревожен, - но я ухожу. Подумал, что тебе стоит хотя бы сказать об этом. Стоянка не далеко; хочешь - возвращайся.
  Вэй остановилась с таким видом, что, пока она не поймет всей ситуации, дальше не пойдет, но ши даже не сбавил шага, и ей пришлось догонять темного.
  - Просто объясни! - потребовала она, чувствуя себя слишком уставшей от беготни последних месяцев.
  Лауншар улыбнулся какой-то безумной улыбкой, неотрывно глядя вперед. Он выглядел восхищенным, одержимым чем-то и совершенно безразличным ко всему остальному.
  - Человек со Злых гор, - звенящим от напряжения голоса произнес темный.
  - Что?! Где?! У тебя совсем с головой плохо стало?
  Он не ответил. Невидимка напряженно вглядывалась вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то на дороге. Человек со Злых гор? Снова? Мало ему было тех безуспешных поисков, предпринятых Милтом?
  Притаившегося у обочины человека выдало его шумное, хриплое дыхание, прервавшееся кашлем.
  - Ты все еще тут? - в голосе нодду промелькнуло удавление.
  - Мне нет смысла куда-то идти, - тихо заметил незнакомец, кашлянул, и пояснил, - не дойду.
  Нет, это был орденец. Орденец?! Уж не он ли рассказал Лауншару о якобы обнаруженном легендарном чужаке? И темный что, поверил?!
  - Вашим совсем плохо? - сочувственно протянул нодду.
  - В целом - да. И мы тратим отпущенное нам время на борьбу не со своими врагами. Впрочем, сами виноваты, - знающий, чье лицо было почти неразличимо в темноте, тяжело опустился на землю и закашлялся.
  - Я могу тебя донести, если хочешь, - предложил Лауншар. Вэй онемела, пораженная такой заботой о живой сакр. Чем, как орденец успел завоевать доверия и расположение темного, которого с недавних пор перекашивало при виде этих отмороженных физиономий?!
  - Не надо, - отмахнулся тот и сплюнул на землю, - просто пойди и найди ее.
  - Ау! - закричала Невидимка, - Ты что, ничему не учишься? Это орденец! Который говорит о... почему ее? Человек со Злых гор внезапно стал девушкой? Да и какая разница?! Разве сейчас не важнее добраться до Релай?!
  - С этим справится и Таэн, - возразил ши и, когда Вэй набрала в грудь воздуха для очередной гневной тирады по этому поводу, повысил голос, - Справится, и даже лучше чем я! Смотри сюда!
  Он извлек из пояса монету и провернул ее в пальцах, блеснув металлом в темноте.
  - Это пахнет, точно само Изменение, собранное в маленьком комочке серебра. Запах свежий и живой, ощущается издалека. Ты думаешь, как я нашел нашего друга? Почувствовал этот сказочный аромат.
  - Мне больше интересно, как он нашел тебя, - буркнула девушка, косясь в сторону сжавшегося на земле орденца, - Да очнись ты! Подумаешь, монетка! Мы сколько находили подобных вещей, и что это дало? А если это очередная ловушка?!
  - Это нормальный знающий, - уперто заявил нодду, пряча монету.
  Вэй не выдержала и оглушительно хлопнула себя ладонью по лбу.
  - На нем что, написано? Или расписка имеется в том, что он нормальный? От тех чокнутых осталось целое поселение, здоровое и бодрое, полное готовых продолжить свое дело орденцев!
  - Да он умирает! - взревел Лауншар, видимо, все же задетый ее словами.
  - Он точно так же может притворяться! Шенгра тебе в глотку, темный, включи голову!
  Нодду тихо зарычал, хватаясь за голову, точно его одолела дичайшая мигрень. На секунду из-под спутанных волос блеснул мутный глаз Рассеченного, взревевшего еще громче и заставившегося Невидимку шарахнуться в сторону. Лауншар выпрямился, хрустнул шеей и повернул голову в ее сторону:
  - Извини. У меня слишком много причин, часть из которых не объяснить.
  - Зато у меня ни одной, - зло процедила Вэй, пытаясь унять сердцебиение. Сколько можно? Пора уже завершать это затянувшееся приключение.
  - Верно, - кивнул темный, - поэтому я и сказал, что просто счел нужным тебя предупредить. Хочешь, оставайся с милой парочкой и лезь вслед за ними в поместье. Учти только, что Таэн будет в первую очередь защищать своего дружка, а не тебя. А можешь пойти со мной.
  - А могу пойти домой, - медленно проговорила Невидимка. Она еще в Сомуате закупила десятка два новых оберегов, а потом получила парочку в подарок от Таэн. Та, каким-то образом прознав о запасах Вэй, пояснила, что эти будут чуть помощнее купленных.
  И они работали - у девушки была уйма возможностей опробовать наузы. Так что шанс добраться до дома целой и невредимой сделался вполне реальным.
  - Действительно, можешь, - согласился темный и, потеряв к ней всякий интерес, подошел к хрипевшему знающему, - Если хочешь, я могу убить тебя.
  Тот закашлялся пуще прежнего, давясь собственной слюной и едва успевая вздохнуть между приступами.
  - Да, - прохрипел он, - пожалуйста.
  Невидимка успела только отвернуться, хотя звуки за спиной более чем живописно рисовали картину происходившего. К счастью, знающий не кричал.
  - Он был нормальным, - мрачно сообщил ей темный, когда все закончилось.
  - Значит, ты оказал ему услугу. Где твой загадочный человек?
  - В одной из деревень, что мы прошли по пути сюда. Если не буду медлить, доберусь за сутки. Или ты все же со мной?
  - Ни за что! - резко заявила Вэй, поправляя лямки сумки, - нам просто по дороге.
  Ей не хотелось признаваться, что теперь, когда не нужно было лезть в пасть неизведанной опасности, она почувствовала облегчение. С чего авантюристке вообще приспичило довести это дело до конца, когда от нее почти ничего и не зависело? Дело принципа? Не было у Вэй никогда принципов. Таких, по крайней мере.
  Нет-нет, пора возвращаться к обычной жизни подальше от всех тех, кого якобы ведет судьба.
  - А если Таэн без тебя не захочет продолжать? - задала она последний тревоживший ее вопрос.
  - Захочет. Она не упустит шанса сделать то, чего не смог я.
  
  ***
   Шеан был один. Он сидел возле слабо горевшего костерка, свесив голову, и задумчивым движением взъерошивал отросшие волосы на затылке. После бессонной ночи, полной растерзанных темных, соображалось плохо, и в груди тупо отозвалось дурной предчувствие, не оформившись в какой-то конкретный вывод.
  - Шеан, - тихо позвала я, подходя ближе.
  Друг обернулся, явно обрадованный и успокоенный, и поспешил подняться.
  - А где?..
  Вещей на стоянке определенно убавилось: отсутствовала сумка Вэй и все остальные ее вещи.
  - Думаю, они ушли, - мужчина уставился себе под ноги, - Я боялся, что ты тоже ушла вместе с ними. Если бы не твой рюкзак... И что теперь делать будем?
  Я растерянно оглянулась. Странно, почему они не встретились мне по пути обратно? Кин бы почувствовал Лауншара издалека.
  - Кажется, ты не поняла, - Шеан подошел поближе, настолько, насколько мог, - следы ведут к выходу из долины. Они сбежали.
  - Не может быть, - пробормотала я, беспомощно обводя взглядом покрытую островками грязного снега и тонкоствольными деревьями землю. Вчера вечером не было ни единого намека на это!
  - Не веришь мне? - напряженно поинтересовался друг.
  - Просто думаю, что ты ошибаешься. В отношении того, что они сбежали. Думаю, что-то случилось. Но что?
  - Не все ли равно? - в голосе Шеана послышалось раздражение. Да уж, почти что раздавленное горло окончательно определило его отношение к нодду.
  - Мне просто интересно, - поспешила я успокоить друга, - какого шенгра их так резко поменяло? Если Вэй еще могла испугаться, то... Может, они вернутся?
  Мужчина ничего не ответил, только утомленно вздохнул и вернулся к костру. Так что же теперь делать? Тоже поворачивать? Сейчас, когда цель так близка, что можно добраться засветло? Кин беспокойно заворчал на эту мысль. Ночью, оказавшись около поместья, подселенный чуть не рехнулся от восторга, ощутив запах нашего врага. Мне стоило немало сил, чтобы увести нас от холма. Думаю, если бы не обещание, что мы еще вернемся, это было бы еще сложнее.
  Да даже если бы до нее предстояло идти не день, а два, неделю - это же не повод уходить. Раз Лауншар передумал спасать людей от второго Изменения, почем должна от этого отказываться я? Действительно, почему?
  - Шеан, - получилось серьезно и хрипло, - я пойду дальше.
  Тот скривился и, с оглушающим треском сломав толстенную ветку, со всей силы швырнул ее в костер. В воздух поднялось облако пепла вперемешку с роем искр, прогоревшие угли разлетелись по всей стоянке. Друг был, мягко сказать, в ярости, хоть и сдерживался, как мог.
  - Ну ты же должен все понимать! - в отчаянии воскликнула я. Только этого мне сейчас не хватало! Кин после того, как ему не дали как следует оторваться на Лауншаре, стал еще более озлобленным и мерзким и даже, теперь уже без всяких притворств, затаил на меня обиду. Нодду и Невидимка, вернувшиеся в мою жизнь так неожиданно с мольбами о помощи, исчезли еще более резко и, что самое обидное, молча. Со старыми друзьями встречи не в радость, потому что стыдно и неудобно... Шеан мог бы и поддержать!
  - Это-то и бесит, - кое-как совладав с собой, пробурчал мужчина, проводя по колючему подбородку ладонью и оставляя на лице черные пепельные разводы, - что я все понимаю. Я знал, что ты это скажешь, более того, если бы это сказал какой-нибудь другой человек, я бы оценил его решение, как правильное и благородное. Сам бы так поступил... Но ты - другое дело.
  - У меня все равно не может быть долгой и счастливой жизни, - тихо напомнила я, ожидая очередной бури.
  - Это входит в "я все понимаю", - Шеан нервно взъерошил волосы и поднялся на ноги, - Одного не пойму: ты что, собралась идти без меня? Откуда это "я пойду дальше"?
  "Там очень опасно для обычного человека", - хотелось сказать мне, - "Раньше был еще и Лауншар, который мог взять на себя истребление темных, в то время как я могла бы не подпускать ши к тебе. Но сейчас..." Но язык не повернулся сказать об этом человеку, который когда-то сделал все, чтобы помочь мне.
  - Когда ты просила сопровождать тебя, то сказала, что я нужен, - его взгляд сделался жестким и упрямым, превратив друга в пугавшего меня лиса, - Ведь не для того, чтобы не скучно было, ведь так?
  - Нет конечно!
  Да как он о таком только подумать смог? Неужели, действительно, хоть на секунду предположил подобное?
  - Тогда дальше идем мы. Твои храны обезопасят меня хотя бы от части темных, а остальных задержит меч. Таэн, - он начал подходить, хрустя рассыпавшимися углями, - это мое желание. И мое решение. Не только тебя страшит неизвестность. Я свихнусь, если останусь ждать здесь.
  Шеан остановился в трех шагах от меня, напряженный, жесткий, точно сдерживался из последних сил. Кин зашипел и забился под взглядом этого человека, точно по старой памяти испугался. Я виновато отвела взгляд, в который раз проклиная себя за несдержанность и невнимательность. Казалось, что Шеан железный, способный вынести и пережить все, что угодно, но это было не так. Другу осталось совсем чуть-чуть, чтобы сломаться. Он и так был на грани после смерти брата и всего, что последовало за этим. И нашел же себе на голову такой подарок, как я...
  - Прости, что засомневалась, - промямлила я, не поднимая взгляда, - давай выдвигаться. Пора это закончить.
  
  Дорога, зачищенная мною ночью, так и осталось пустой, что было странно. Судя по рассказу темного, новый выводок появляется где-то в восемь утра. То ли на самом деле появлявшиеся темные не придерживались никакого расписания, то ли возникали только раз в несколько дней. А что более вероятно, Релай почувствовала настоящую угрозу и силы придержала до встречи со мной.
  Изрытая следами земля, кое-где сохранившая островки льда, поваленные ворота, покрытые грязью со следами дождя, заброшенный сад, через который приходится пробираться осторожно, потому что ноги вязнут и скользят. Сходящий с ума Кин, настолько одержимый предстоящим развлечением, что совсем не обращает внимания на Шеана. А тот идет рядом, молчаливый и настороженный, а в руке - обнаженный меч.
  От поместья не осталось ничего настоящего: неудивительно, что Вэй с нодду не смогли попасть внутрь. Темный - не темный, но что-то явно родственное этой силе, шевелится, меняется. Что-то уходит вглубь, что-то вспучивается на поверхность, и вход только один. Он точно дверная рама, вдавленная в тягучую массу, твердая, неизменная, распирающая собой это существо.
  - Там, - я показала пальцем, не сводя с медленно плывущего входа глаз.
  - Верю, - сухо ответил Шеан. Он, в отличие от меня, видел стену.
  - Давай подождем, оно скоро должно опуститься ниже.
  Друг ничего не ответил, просто оценивающе рассматривал поместье.
  "Спасибо тебе, что рядом. Если бы не ты, сущность Кина уже бы сожрала мой разум. Он такой сильный и такой безумно злой, мне бы нечего было ему противопоставить".
  - Вот, почти, - предупредила я Шеана, как только странная рама оказалась на расстоянии метра от земли, - Будь как можно ближе, пожалуйста.
  Кладка посыпалась от одного прикосновения, стена просела, жидким воском стекла вниз.
  - Быстро! - скомандовала я, ныряя в открывшийся вход, и обернулась. Шеан едва успел подтянуть ноги, как зияющая дыра исчезла. Вместо нее возник пыльный гобелен, а рама подевалась незнамо куда. Я прислушалась, пытаясь отыскать ее, но обезумевший от счастья Кин не давал сосредоточиться. Ладно, в любом случае, после уничтожения Релай с отпрыском эта тварь должна сдохнуть, оставив после обычный дом.
  - Добро пожаловать, что ли, - усмехнулась я, поднимаясь с пола и оглядываясь. Больше всего это походило на просторный парадный холл, пыльный и заброшенный, но все же сохранивший часть былой роскоши.
  Друг снова достал меч, и мы замолкли, прислушиваясь. В доме стояла тишина, такая же пыльная, как и ковер на ступенях, ведших вверх. Наверное, в желудке сожравшего тебя шенгра было бы так же тихо.
  - Держись за мной, - шепнула я Шеану, - здесь полно темных. И с мечом на них не кидайся - некоторые куда опаснее тех, что мы уже видели.
  Доски даже не заскрипели под нами, хотя давно уже рассохлись; с ковра поднимались небольшие облачка пыли, окутывавшие наши ноги, и оставались висеть, отмечая, где мы прошли.
  Как далеко мне позволять зайти, прежде чем спустят ши?
  - Сюда, - я кивнула в сторону правого крыла, - и держись подальше от стен. На всякий...
  Гобеленов в этом доме было как-то чересчур много. Они висели везде, где это представлялось возможным, скрывая стены и, сдается мне, не только. Сюжеты, вытканные на них, угадывались с трудом. Казалось, будто изображенных фигур больше необходимого, а создатели при работе запутались в количестве рук-ног. Кин к гобеленам остался равнодушен, он рвался и царапался, утомленный сидением взаперти.
  Я отпустила темного, решив, что так будет лучше и безопаснее. Неизвестно, в какой момент явится местная стража, так что пусть они сначала натолкнутся на злого и очень жестокого отпрыска Мертвых Степей.
  - Ты знаешь, куда идти? - тихо поинтересовался Шеан, с неодобрением глядя на темную фигуру подселенного.
  - Кажется, да, - я кивнула, одновременно продолжая прислушиваться и с помощью своего дара, и с помощью нюха Кина, - Придется, конечно, немного поплутать вокруг.
  Коридор был прямым и бесконечно длинным, а закрытые двери, резные, украшенные узорами и чем-то, похожим на орденские храны, чередовались все с теми же гобеленами. Я толкнула первую дверь, открывшуюся в крохотную, лишенную мебели и ковров комнату. Подселенный, не раздумывая, влетел внутрь, оставляя следы на пыльном полу. Прильнув к стене, он прикрыл глаза и счастливо улыбнулся, а потом начал когтями рвать дерево, разлетавшееся щепками.
  - Перестань!
  Окрик подействовал моментально, скорее всего потом, что темный-дом, это тонкая оболочка не так сильно интересовала Кина, нежели его хозяин. В соседней комнате обнаружились точно такие же следы, что подселенный оставил в предыдущей, ну, может быть, чуть менее заметные.
  - Понятно все с ними, - пробурчала я под нос, чувствуя себя неуютно. Сама же видела: движется и меняется, забегает вперед, заставляя ходить по кругу. Но не про нас песня - пока мне видна дорога, запутать не удастся. Просто ощущение тревоги это дурацкое, не пройдет никак.
  Первые темные возникли вовсе не просто так, а нарисовались аккуратно в конце коридора, там, где виднелись две лестницы: одна ведшая наверх, вторая - спускавшаяся в подвал. В воздухе отчего-то запахло нагретым металлом и свекольным супом. По внутренностям точно теркой прошлись - за десятками ничего не соображавших ши стоял кто-то иной, жгучий и разъедающий, состоящий из прогорклого жира и высохшего мяса. Вот он, первый серьезный противник.
  Ши все также отличались своим бессмысленным разнообразием и тугой сообразительностью, Кин лишь пренебрежительно фыркнул, отмахиваясь от первых, стараясь как можно быстрее встретиться с невидимой еще силой. Пришлось сдержать его, чтобы оставшиеся позади темные не добрались до Шеана. Интересно, мне позволят вырезать всю поддержку, или поступят умнее?
  У этого существа мозгов оказалось куда как больше, чем у разорявших зимние поселения ши. Оно, заметив, как быстро я расправляюсь с пожирателями, слепцами и куино, но стало дожидаться момента, когда останется в одиночестве. Лязгнул железный заслон и меня обдало жаром, а позади предостерегающе закричал Шеан. Тварь, неправильным количеством голов и конечностей напоминавшая пожирателя, вылезла из ближайшей двери и попыталась отхлестать меня то ли тряпкой, то ли полотенцем. Запах съестного усилился, а Кин клацнул зубами, пытаясь ухватить руку покрупнее. Я не успела подивиться такому странному оружию и тому, что две головы, комфортно уместившиеся на плечах, разительно отличались одна от другой, как пришлось отбиваться еще от одного слепца и мокроуха, вынырнувшего из-под его руки. Подселенный без труда сожрал второго, наиболее шустрого, и с наслаждением впился зубами в горло старика с повязкой на глазах. Я растерялась, понимая, что явившееся многорукое существо размахнулось ножом, и нужно либо уворачиваться, либо атаковать. Но Кин был поглощен слепцом, а ноги отнялись и отказались слушаться.
  - Ты что творишь?! - заорал на ухо Шеан, оттаскивая меня назад в последний момент. Нож, предназначавшийся мне, воткнулся в плечо подселенному, и только тут тот заметил угрозу. Бросился на двухголовую женщины и, естественно, не дотянулся.
  Я быстро оглянулась, успев увидеть бледного друга с озверевшим взглядом, пробормотала "прости" и снова бросилась вперед. Ноги снова принадлежали мне и даже не дрожали. Что, избаловали безобидными и тупыми темными? Теперь при встрече с более-менее сильным противником поджилки трясутся?! А ты, Кин, кажется, тоже позабыл, кто из нас главный - занялся самодеятельностью!
  Существо чуть отступило, отгородившись от меня оставшимися ши, и, кажется, начало вытапливаться. Распространяя запах шкварок и шипя, под массивным телом начала образовываться маслянистая лужица, местами вспыхивающая багровым пламенем, и тонкими, шустрыми струйками устремилась в мою сторону. Выглядело это несколько странно и даже немножко смешно, если бы при этом не поджигало всех темных, оказавшихся на пути. Им, впрочем, это было совершенно нипочем.
  Надеясь, что Шеан не попытается лезть в это кухонное безобразие вслед за мной, я сбила с ног подошедшего слишком близко гуранга, откинув его назад. Он упал, разбрызгивая жир и сыпля лиловыми и алыми искрами, повалив своим телом еще нескольких ши, образовав относительно свободный путь. Одернув Кина, который снова попытался добраться до всех и сразу, и с трудом избежав встречи с огнем, я со все силы ударила в прикрытый фартуком живот двухголового существа. Оно определенно похудело в результате своих действий, стало легче и, увы, подвижнее. Потеряв равновесие от удара, тварь все же отмахнулась левой тонкой рукой от когтей и зубов подселенного, шустро выровнялась и, шурша длинной юбкой, заспешила прочь по коридору. Потеки жира тянулись за ней, начав издавать еще более удушающий запах. Я замешкалась: бросать Шеана против оставшихся ши было опасно...
  - Да прирежь ты ее уже! - заорал он, отскакивая от мокроуха и ударяя того мечом, - Быстро!
  Не знаю, его ли крик или ярость Кина, которого так долго дразнили, не давая возможности удовлетворить голод, подстегнули меня, но улепетывавшую смесь из двух женщин я настигла в два прыжка. Стало так жарко, будто возле печи, а ноги обожгло, но это не остановило, наоборот, придало сил броситься вперед и каким-то чудом свалить на пол темного. Подселенный тут же вцепился в жирный затылок, одновременно выдирая куски плоти из-под левой лопатки острыми когтями. Ему было вкусно, мне - тошно, а твари - по-настоящему страшно. Обе сущности оказались на удивление трусливыми и истеричными, верещащими на весь дом. Покончив с ними, Кин черной лаской скользнул к наседавшим на Шеана ши и перегрыз их, как тех кур.
  Друг, которого уже загнали в угол, облегченно выдохнул и вытер взмокшее покрасневшее лицо, быстро взглянул в сторону жирного закопченного пятна на полу.
  - С тобой все в порядке? - он кивнул на мои ноги, - Не сильно обожглась?
  Я опустила взгляд, с запоздалым изумлением обнаружив подпалины на штанах и сапогах, и вспомнила жжение. Все-таки наступила в горящий жир...
  - Не сильно, - задумчиво пробормотала я, ощупывая лодыжки и икры, - вообще не чувствую боли. Может, огонь на меня не действует? Или действует слабее? Ну, если учесть историю и меня, и Кина.
  Шеан пожал плечами, уселся на пол спиной к стене и попытался очистить меч от копоти.
  - Это, я так понимаю, не была наша цель, - мимоходом поинтересовался он.
  - Неа, - покачала головой я, оглядываясь и прислушиваясь. Дом поменялся, не то, чтобы очень сильно, оставшись таким же непостоянным существом, но все же значительно. Даже не значительно, а знаково.
  - Значит, какая-то мелочь? - не унимался в расспросах мужчина, продолжая полировать лезвие меча.
  - Что-то вроде того, - отмахнулась я, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Что мы имеем? Поместье наполнено обычными темными, которых оно и выпускает наружу, а над ними есть этакие надзиратели. На то, что этот был не единственным, я готова ставить свою голову. И они... тут-то мое чутье начинало оступаться, будучи не в состоянии зацепиться за плотно сплетенные нити. Вроде вот, почти проясняется, и тут же ускользает...
  Шеан убрал оружие в ножны, но не торопился вставать. Он поднял голову и очень нехорошо смотрел на меня, молча, долго, ожидая, пока я соизволю обратить на него внимание. Этот взгляд, пугающие и завораживающий одновременно, отвлекал от мыслей и не давал сосредоточиться.
  - Прости, - я успокаивающе улыбнулась, - мне надо кое с чем разобраться...
  - Уж не с тем ли, что ты чуть не погибла, даже не дойдя до Релай? - едко и жестко поинтересовался он, - Это что вообще такое было?
  - Извини, - я поморщилась, вспоминая застрявший в плече Кина нож, - растерялась.
  Шеан с недовольной гримасой поднялся на ноги и вдруг рявкнул:
  - К шенграм твои извинения!
  Я вздрогнула, уже позабыв, что он так умеет кричать, а подселенный разъяренно зарычал в ответ. Мужчина даже не обратил внимания на скалившего зубы темного, продолжая отчитывать меня, как когда-то отчитывал лисов, будучи их командиром.
  - Ты можешь рассчитывать только на себя! Про меня вообще забудь, потому что то, что я успел оттащить тебя - счастливая случайность! Смотри на меня, нечего пол изучать! Думай, что делаешь, не бросайся ты просто так, абы куда! Но и не медли!
  - Ты сам себе противоречишь, - тихо пробормотала я, в очередной раз пытаясь отвернуться.
  - На меня смотри! - тут же скомандовал друг и продолжил чуть спокойнее, - И пойми одно: здесь только ты. Я - не помощник, подселенный - бездумный ши, который, как оказалось, увлекается и забывает обо всем. Соберись, потому что либо ты выживешь, либо умрешь.
  Я сжала губы, понимая, что он был прав. Во время поединка с Лауншаром я и то соображала лучше. Шеан притих, переводя дух, и поинтересовался уже на другую тему:
  - Я так понимаю, таких красавец здесь еще несколько.
  - Да. В них есть что-то от обычных темных, наверное, людская сущность. Скорее всего, бывшие обитатели.
  - Странно, - пробормотал друг, потирая пальцами заросший щетиной подбородок, - ну не настолько ж они не соображают, что натравляют на тебя небольшие отряды вместо того, чтобы собраться вместе и атаковать толпой.
  - Мне этот вопрос тоже пришел в голову. Либо это была проверка, либо... - я пошевелила пальцами, пытаясь подобрать не столько слова, сколько смысл, который опять ускользал, растворяясь в этом необъятном доме.
  - Что? - поторопил Шеан, видя мое замешательство.
  - Не знаю! В этом есть какой-то другой смысл. В этом пузыре все очень непонятно и взаимосвязано. Только что я убила одну из его распорок и он, пузырь, стал другим.
  Друг покачал головой, обошел меня по дуге и прошелся немного дальше по коридору, стараясь не наступать на обгоревшие доски. Наверное, мои слова для него похуже бреда, что совсем не удивительно. В любом случае, надо было двигаться дальше. Что-то подсказывало, что, чем дольше мы остаемся на месте, тем сильнее поместье закрутится в спираль.
  - Туда уже не пройти, - сообщил мужчина, возвращаясь обратно, - Стена.
  - Но там же была лестница, - вспомнила я.
  - А теперь нет. Можешь сама посмотреть, тем более, ты видишь больше меня.
   Шеан был прав: вместо двух лестниц в конце коридора возвышалась стена, предсказуемо завешенная гобеленом. Только вот этот был вспорот прямо посередине, его полотно висело неровным лоскутом, открывая окованную железом дверь.
  Выход. Та самая рама, на этот раз еще и выглядевшая так, как надо. Что это? Дают нам шанс уйти или соблазняют этой возможностью? Или это просто результат гибели одной из распорок... шенгры, да почему я их так называю? Это похоже, конечно, и в голову прямо лезет это слово. Они что, держат дом... развернутым?
  Я мельком взглянула на Шеана и поборола в себе желание выставить его из поместья через открывшуюся дверь. Но все же предупредила:
  - Видишь? Это выход. На самом деле выход. Запомни его, на всякий случай, ладно?
  Он кивнул.
  - Тогда идем дальше.
  Дышать стало тяжелее, будто что-то сжималось вокруг, становясь плотнее и тяжелее. Это была не моя обычная реакция, на которую я уже не обращала внимания, это заметил и Шеан. Дому, наверное, тоже поплохело, потому что он начал вести себя совсем безрассудно, меняясь практически на глазах. А после того, как в просторной комнате, обвешанной поржавевшим оружием, двумя кровавыми пятнами остались лежать очередные противники, поместье встало на дыбы, перевернувшись на бок и растопырив рассохшиеся доски пола частоколом. Мы остались стоять, даже не почувствовав, как под ноги скользнули доставшие до одури гобелены. А потом стало темно. Непонятно, откуда свет брался раньше при полном-то отсутствии окон, но теперь хозяева решили, что это слишком большая роскошь. Если бы не тлеющая рана Кина, мы бы вообще ничего не смогли рассмотреть.
  - Я могу из чего-нибудь соорудить факелы, - заметил Шеан, едва видный в таком скудном освещении.
  - Подожди, - я прислушалась, одновременно вспоминая то, что мне рассказывал о Мертвых Степях Лауншар, - не стоит здесь ничего трогать.
  Было слышно, как стекает по задравшемуся полу кровь двух темных, которых не спасли ни их доспехи, ни опасное оружие, которым они пользовались получше той не то кухарки, не то служанки. И более ничего. Дом сжался резко, скрутился еще сильнее, выставив свои ребра напоказ, и теперь почти не осталось сомнений в том, как такое происходит. Он, этот таинственный ребенок ши, знающего и человека смог натянуться на целое поместье только с помощи своих слуг, расползшихся по разным комнатам и этажам. И по мере того, как я уничтожала их, собирался обратно, становясь при этом намного сильнее. Это не радовало, ведь мы находились где-то в его потрохах.
  Но детеныш точно испугался и притих, значит, шансы добраться до него были и остаются.
  - Надо идти дальше, - прошептала я. Не очень-то хотелось разговаривать громко в кромешной темноте, хотя мой нюх и не отмечал наличия темных поблизости. Просто было неуютно.
  В этот раз дверь оказалась на бывшем потолке, все также нелепо прикрытая разрезанным гобеленом. Возникло желание выскочить наружу хотя бы на минутку, чтобы вдохнуть полной грудью и избавиться от головокружения. Но это значило продемонстрировать свою слабость.
  - Куда? - так же шепотом спросил Шеан, - Я не вижу дверей, через которые мы сюда попали.
  - Их и не должно быть, - устало заметила я, стараясь скрыть свое волнение. Куда идти дальше я даже представления не имела.
  Под ногами хрустели рассыпающиеся ржавой пылью мечи и булавы, с треском рвался гобелен, когда его цепляли носком сапога, и пытался обвиться вокруг лодыжек. Одному Кину было наплевать на темноту, изменившийся дом и отсутствие пути дальше. Он то забегал вперед, освещая собой доски с одной стороны и покрытый паутиной потолок - с другой, то возвращался обратно, посчитав, что Шеан подошел ко мне слишком уж близко. Он чувствовал темных, находившихся совсем близко, прямо за частоколом, но его чувства, увы, не помогали мне найти доступа к ним. Когда я попыталась пойти напролом, рассохшиеся доски затрещали и раскрылись сверху донизу веером острых двадцати сантиметровых щепок. Проверять, насколько они опасны, мне как-то не захотелось. Мы шли и шли, а комната все не заканчивалась. Когда же темный, в очередной раз оказавшись возле правой стены, осветил два багровых влажных пятна, я остановилась и злобно выругалась. Комната превратилась в завернутый кольцом коридор! И выход куда-то пропал!
  - Будем ждать, - пробурчала я, усаживаясь на гобелен, и заставила Кина опуститься рядом.
  - Твои способности на помогут нам? - сдержанно уточнил друг, оставаясь на ногах. Многих усилий стоило ему внешнее спокойствие.
  - Помогут! - огрызнулась я, - Я же сказала - надо подождать! Сейчас тварь успокоится, определится сама с собой, тогда мы сможем идти дальше.
  - А если она определится, а пути не появится? - Шеан не обратил ни малейшего внимания на мой тон, - Отчего он обязательно должен быть?
  - Будет, поверь мне, - его ровный голос успокоил и меня, напомнив, что торопиться и нервничать - не лучшее решении в этой ситуации, - Она... оно не может по-другому. Трудно объяснить, сам понимаешь. Наш темный находится внутри, но он же надут как пузырь вокруг самого себя. И если не установится связи... нет, Шеан, извини. Я это воспринимаю через раз, не говоря уж о том, чтобы правильно понять и объяснить.
  - Прости, - поспешно заметил друг, - не хотелось бы мне такое вот почувствовать. Везет же тебе на всякую дрянь!
  - Но и на хороших людей тоже везет, заметь, - я улыбнулась бывшему лису и своему неслучившемуся мужу и тут где-то чуть ниже уха, практически под челюстью что-то будто щелкнуло - совсем рядом начал открываться путь. Я встрепенулась и прижала палец к губам, напрягая и слух, и зрение, и свой необычный дар.
  Существо, наученное прошлыми неудачами, попробовало скрыть его, но, кажется, оказалось неспособным контролировать собственное... хм... тело. Я, прямо как и была на корточках, двинулась вперед, полностью сосредоточившись на едва ощутимом потоке силы, ведущем прямо к ребенку Релай. Кин, дурной кривляка, точно так же на четвереньках полз рядом, поблескивая белками глаз. По правую руку все также вспучивалась острыми щепками стена, и на первый взгляд могло показаться, что ничего не изменилось. Но я точно знала - это совсем рядом. Преодолев следующие два метра, я заметила, что следующие четыре доски ощетинились только сверху, в то время как нижний участок, едва ли по пояс мне, остался целым. Уставшая от долгий бесплодных поисков и ожидания, я тут же выломала их ударом ноги и скользнула в образовавшийся ход. Шеан с шумом и сопением следовал за мной: ему с его широкими плечами было очень тяжело.
  Кин, на время спрятавшись, таращился и предвкушал долгожданную встречу с загадочным врагом. Я, впрочем, тоже, но пока что вокруг была темнота и удушающая тяжесть. Мысль о том, что в этом узком туннеле можно застрять и никогда-никогда не выбраться, все же очень ярко промелькнула в голове, заставив запаниковать.
  - Таэн, - послышалось позади, - ползи вперед и не останавливайся. Все будет хорошо, это же не на самом деле, ведь так?
  Откуда Шеан узнал, что мне стало страшно? Или все люди пугаются, оказавшись в узких и темных ходах?
  - Скоро все закончится и мы уйдем отсюда, - продолжал друг, и от его голоса мне и впрямь становилось спокойнее, - а потом придумаем что-нибудь в отношении твоего подселенного. Я уверен, можно что-то придумать, просто раньше никто не пробовал.
  То ли я совсем успокоилась, то ли ход расширился, но дышать стало легче, а страх рассеялся. Уже не просто след мелькнул впереди: темная фигура, стройная, облаченная в шелка, с ребенком на руках стояла впереди, тараща глаза, такие же безумные, как и у Кина. Релай! Я поползла быстрее, чувствуя нечто, похожее на испуг, исходившее от существа на руках бывшей хозяйки Киреноида, да и от самой женщины. Вот, пока она в растерянности, надо атаковать! Кин со счастливым верещанием вырвался вперед, тут же подставив голову под хлесткий удар шелковым полотном. Это ненадолго оглушило темного, но, когда другая часть платья Релай попыталась сбить его с ног, подселенный отмахнулся, разрывая шелк в клочья. Я поспешно выкатилась из туннели и прыжком встала на ноги, чувствуя, с какой скоростью пульсирует в теле кровь. Вот он, момент триумфа! Не тогда, когда я расправилась с многоликим, и не тогда, когда заставила Лауншара признать поражения: настоящее торжество должно было состояться сейчас!
  Хозяйка Киреноидской башни изменилась так же, как и Кин, ставший темным. Ее нельзя было не узнать: умопомрачающе красивая и яркая, контрастная, точно нарисованная, а не рожденная. Тонкая, в шикарном платье из темной-синей ткани, черные локоны завиты в прическу, еще более сложную, чем та, с которой я увидела ее впервые. Женщина, из-за которой все это и началось. Я одним движением достала из-за пояса нож Матушки Ри и присоединилась к Кину, уже кромсавшему метры шелка, тяжелого, обжигающего кожу, но не способного принести нам настоящего вреда. Лишь бы Шеан не потерял голову при виде женщины, погубившей его брата...
  А воин что-то кричал в этот момент, предостерегающе. Я не сразу это поняла, увлеченная битвой и поглощенная своими мыслями. Пока не запахло кровью, даже не обратила внимания. Релай мигом подобрала свой знатно изрубленный подол и отскочила за широкое кресло, из последних сил сжимая в руках сверток с младенцем.
  - Таэн!
  Шенгры тебя задери, Шеан, зачем ты меня отвлек?!.. Я уже собиралась повторить свой вопрос вслух, но слова застряли в горле. Что-то, сморщенное и едва напоминавшее человека, зависло над мужчиной, совершенно не обращая внимания на меч, наполовину вошедший в грудь. Друг потянул оружие на себя, но не успел освободить его, потому как старик с высохшим телом, едва прикрытым халатом, замахнулся рукой с длинным и тонкими пальцами и ударил, метя Шеану в шею. Воин успел поднять плечо и защититься от острых когтей, но ударом его отбросило в сторону.
  Чувствуя, как от бешенства голова становится пустой, я бросила на болтавшуюся в воздухе тварь, собираясь самостоятельно перегрызть ей горло. Но старикашка, на первый взгляд беспомощно сучивший тощими ногами в воздухе, оказался на удивление шустрым. Он увернулся и метнулся в сторону, оказавшись опять практически возле Шеана. Ну уж нет, не дождешься! Оказавшись опять между ним и другом, я снова ударила и в этот раз все же зацепила его, обрубив три костлявых пальца на левой руке. И все равно в следующий момент темный болтался в стороне, подбираясь к мужчине.
  - Он отгоняет тебя от Релай! - прорычал друг позади.
  Нет, дорогой, это я отгоняю его от тебя. И буду отгонять, потому что твоя жизнь мне куда дороже, чем смерть этой орденской твари! Тем более, никуда она от меня не денется. Сейчас прикончу этого, и займусь ею.
  Старик замер, утомленно разглядывая меня слезившимися желтыми глазами, держа наготове свои опасные руки. Понял, что бессилен? Ши тихо засмеялся, и это больше походило на скрип старого кресла, и вдруг пошевелил пальцами, мокрыми от крови, и жмурясь от наслаждения облизал их.
  Он увернулся от одного удара, но в этот раз остался на месте, попытался достать меня слева, не дотянулся буквально на пару сантиметров и подставился под кинжал, лишившись правой кисти. Снова рассмеялся и плюнул, попав мне на руку, а потом вонзил в бок оставшиеся два когтя. Рука начала неметь, а боль от проткнувших меня шипов не ощущалась из-за охватившей меня ярости. Вцепившись в длинную, всю в складках шею, я пустила вперед Кина. Подселенный с хрустом и чавканьем вгрызся в сморщенный живот старика, а через несколько секунд от летающего ши ничего не осталось.
  Он тоже был распоркой, поэтому все вокруг снова перевернулось. Релай исчезла в этой закрученной спирали, спасенная... но только на время, исключительно только на время.
  Я застонала от разочарования и стыда, опускаясь на колени рядом с Шеаном. Его щека была располосована и залита кровью, плечо выглядело еще хуже. Он ведь кричал, звал меня, а я не слышала, увлеклась!..
  - Прости, прости, - я заметалась, не представляя, что делать. Ведь ни приблизиться к нему, ни прикоснуться, - Шеан, очень больно? Шеан!
  Тот поднялся и успокаивающе махнул здоровой рукой. Подтянул к себе мою сумку, и тут меня запоздало осенило.
  - Да, точно, там должно быть останавливающие кровь мази. В склянке с оранжевой этикеткой. Да, эти. И чистые повязки...
  Я запнулась, вспомнив, что именно мужчина заставил меня взять их с собой. На всякий случай. Как знал, что пригодятся. Я сидела и беспомощно наблюдала, как он сам себе перевязывает плечо, не очень ловко, и потихоньку приходила в себя. Великий Таэранг, ведь все могло быть еще хуже! Например, друга могло зашвырнуть вообще в другую часть дома!
  - Пожалуйста, извини, - снова пробормотала я, смущенная его упорным молчанием, - Это моя вина...
  Тот снова мотнул головой и указал на мою руку, которую пекло с удвоенной силой. Я спохватилась и принялась стирать рукавом разъедавшую кожу слизь вперемешку с кровью. Красное пятно тут же взбухло волдырем, начавшим ко всему прочему еще и зудеть. Ядовитым был этот старик, что ли? Великий Таэранг, а Шеану тогда как?!
  Но у друга, похоже, было обычные, хоть и глубокие порезы. Он справился с плечом и сейчас занимался щекой, морщась и стискивая зубы. Как же я могла бросить его без присмотра? Немедленно нужно найти ту дверь за разрезанным гобеленом, и вывести Шеана наружу. Тварь лишилась почти всех помощников и сжалась слишком сильно, может и раздавить обычного человека. Выход должен быть рядом. Где он? Я закрутила головой, потом поднялась и обошла комнату, выглядевшую как кабинет. Массивный стол, заваленный бумагой и залитый тушью, шкафы с книгами и картами, стойка с оружием, очередной гобелен, закрытая дверь. Я подергала ручку, потянула, потом толкнула - без результата. Дверь даже не шевельнулась ни в одну, ни в другую сторону. Тогда досталось гобелену с изображением баталии - он был сорван и отброшен на стол, но под ним оказалась обычная стена. Что, нас уже не пытаются выставить отсюда подобру поздорову?
  - Таэн, - тихо позвал Шеан, и я бросилась к нему, забыв на время о поисках.
  - Ты как? Серьезные раны?
  Тот отрицательно покачал головой и прошептал:
  - Разговаривать больно.
  Ну конечно, дурья моя башка! У него же щека на лапшу изрезана, а я-то волнуюсь - отчего он молчит? Уж не обиделся ли? Тьфу на меня!
  - Извини... - снова начала я, но друг так сурово нахмурился, наверное, недовольный моим уже двадцатым извинением, что пришлось замолкнуть, усесться как можно ближе к нему и перевести дух.
  Старик добился того, чего хотел: отогнал меня от Релай и практически заманил в какой-то непонятный закуток, из которого не так-то просто выбраться. Было в нем что-то непохожее на остальные места в этом доме. Как минимум то, что все успокоилось, а пути так и не появилось.
  - Мне нужно отдохнуть, - соврала я, нащупывая подмышкой разорванную когтями мокрую крутку и прислушиваясь к ощущениям. Боли не было, а вот волдырь ныл, горел и чесался, хотя не сильно-то и мешал.
  Шеан кивнул, прислонился к стене и прикрыл глаза. Насколько он на самом деле пострадал? То, что ему намного хуже, чем он пытается показать, не вызывало сомнения - это ведь был Шеан, упертый, семижильный воин. Пусть посидит, пусть мазь подействует, как надо. А я пока буду думать, как отсюда выбираться.
  Вокруг все снова повернулось, но как-то иначе, чем прежде, и, встрепенувшись, я успела заметить, как закрывается не поддававшаяся дверь за спиной девушки.
  - Что вы здесь делаете? - с вызовом в голосе спросила она, и в ее руке возник меч. Обычный, похожий на тот, что был у Шеана.
  - Оставайся на месте, - бросила я другу, опасаясь, как бы он не попытался встать, и шустро оказалась на ногах.
  Странно, передо мной стоял темный, в этом можно было ни секунды не сомневаться, но вела она себя необычно. Во-первых, до этого никто не пытался заговорить с нами. Во-вторых, так или иначе, они все, кроме Релай, выглядели уродливо и отталкивающе.
  Эта девушка была симпатичной, бледнокожей, с раскосыми черными глазами и смоляными волосами, заплетенными в две косы. В красной блузке и таких же красных штанах, отчего-то босая.
  - В этот кабинет никто не имеет права входить! - заявила она и бросилась на меня, размахнувшись мечом.
  Я оттолкнула ее назад раньше, чем Кин успел выпустить когти и вцепить в тело ши. Моя рука при этом стала мокрой и окрасилась в такой же красный, что и одежда незнакомки. Что ж, не очень-то и удивительно. Даже скучно немного.
  - Ты можешь нас вывести отсюда? - спросила я, непонятно на что надеясь.
  - Вы убили его? - не слыша меня, прорычала девушка, - Вы убили моего господина?
  И снова напала. Совершенно по-людски, думая, что перед ней обычный человек и его так легко достать простым мечом. Я перехватила руку, морщась от странного хлюпающего звука, и подбила ей ногу, бросая на пол. Навалилась сверху, упираясь коленом в ее живот, почувствовав, как при этом намокает штанина.
  - Да успокойся ты!
  Она брыкалась, непонятно слабая для ши, с ненавистью глядя на меня, пыталась вывернуться, и блузка задралась, открыв такое зрелище, что меня немедленно замутило. Кожи не было - было голое красное мясо. На ее груди, на руках, на животе, на ногах, похоже, это существо освежевали. Кин, которому такое зрелище, наверное, только придало аппетита, воспользовался моим ужасом и одним ударом проломил несчастной грудную клетку, закопавшись в ее легкие. Его восторг на миг затмил мой разум, а потом уже поздно было что-то менять. Этот странный темный был почти мертв.
  Боль я почувствовала не сразу. Она уже была, когда меня отшвырнуло прочь, просто мне сначала показалось, что это агония умиравшего ши. Я с удивлением смотрела на высокого темноволосого мужчину в ярком длиннополом халате, не понимая, кто он такой и откуда взялся. Кин, рычавший и шипевший, пытался добраться до него, но не мог. И не потому, что его не пускал наш договор, а потому, что незнакомец без особого труда сдерживал все попытки подселенного.
  Мне стало страшно и холодно, и вот тогда боль в бедре стала пронзительной и нестерпимой. Я заорала и повалилась на бок, хватаясь за ногу и делая этим себе еще хуже.
  - Таэн! - кричал рядом Шеан, так близко, совсем рядом.
  Кин принялся рваться с удвоенной силой, и тогда незнакомец, совершенно не изменившись в лице, поднял того за волосы, не спеша продел руку сквозь пламенеющую рану подселенного, растопырил пальцы веером и вырвал целый кусок черного мяса. В глазах потемнело, но я чувствовала, как возвращается обратно Кин, видела, как не ши, а кинаши, такой похожий не темных, поднимает с пола окровавленное тело девушки, а потом выходит. Выходит через дверь наружу.
  И глаза закрылись.
  
  - Таэн, у тебя кровь.
  - Знаю, - я с трудом разлепила правый глаз. Мутное пятно никак не хотело становиться Шеаном, - ничего страшного. Там дверь... они ушли, уходи следом...
  Кин, исковерканный и обессиленный, потянулся вперед, но не для того, чтобы броситься на друга. Гаденыш уже в который раз пытался нарушить договор, непонятно на что надеясь - сбежать ему все равно не удастся. Не пришлось прилагать много сил, чтобы вернуть его не место.
  - Она не останавливается, Таэн. Я перевязываю рану, слышишь меня?
  - Он тебя не тронет... Шеан, дверь.
  Темный взвыл, когда руки мужчины коснулись моего бедра, на большее подселенного не хватило. Я зашипела от боли, хватая друга за руки. Откуда только здесь взялся кинаши? И отчего он защищал ши? Ох ты ж лысый шенгр! Судя по ощущениям, охотник распорол мне все бедро до самого колена.
   - Потерпи, еще немного, - Шеан торопился и нервничал, бинтуя ногу, - Рана серьезная, но я сейчас остановлю кровь, так что... только не дергайся и не волнуйся.
  По этому поводу я и не волновалась. Кажется, до Релай мне уже не добраться. Подсельщику по имени Таэн нэ Гуаль и так оставалось совсем чуть-чуть; изменить это было не под силу ни мне, ни Кину, ни Шеану. Темный знал это и рвался наружу.
  Я заставила себя открыть глаза и взглянуть на друга. Его порезанная щека вспухла, заплыл глаз и правый уголок рта перекосило. Ему, наверное, еще больнее, чем мне, но держится он не в пример лучше. Возможно, у него еще есть шанс убраться отсюда живым.
  - Дверь, - в который раз повторила я.
  - Нет двери, - мягко ответил он, успокаивающе поглаживая меня по руке.
  Опять исчезла? Так... если чуть-чуть подождать, придти в чувство... может и Кин тоже очухается. Ведь он же темный, что ему какой-то кинаши? Релай осталась одна, добраться до нее будет совсем легко. Главное - собраться с силами.
  - Сейчас, - я потерла лица ладонью, - пойдем дальше. Мне нужно немного посидеть, хорошо?
  - Конечно, Таэн, - мужчина опустился рядом, прислонившись спиной к стене, - этот ребенок никуда от нас не денется. Отдыхай.
  Перед глазами снова поплыло, а Кин тихо заканючил: "Таэн, Таэн, Таэн". Нет, чуть-чуть отдышусь, соберусь с мыслями, и мы пойдем дальше. Голова потяжелела и начала клониться вбок.
  - Всего несколько минут, Шеан, - пробормотала я, заваливаясь на друга, - посплю...
  - Спи, Таэн, - он перехватил меня так, чтобы голова легла ему на колени, и положил горячую ладонь на мой лоб. Подселенный этого даже не заметил.
  
  ***
  Нодду, не глядя, отмахнулся от первого пожирателя, отрубив ему пару левых рук. Тварь завопила в три глотки и отпрянула. Как же они пропустили такой огромный выводок темных по дороге к поместью? Вперемешку: новые и новоперерожденные старые, появившиеся из викту жертв новых - ши засели здесь.
  Другие темные, увидев, какая участь постигла их собрата, попятились, исчезая за углами домов, спешно перепрыгивая через поваленные заборы.
   "Лучше бы они нападали", - подумала Вэй, с омерзением глядя вслед удалявшимся ши, - "Лауншар искрошил бы их, и одной проблемой стало меньше".
  Невидимке не обязательно было заворачивать в эту деревеньку вместе с нодду. Она и не собиралась, уперто решив раз и навсегда завязать с этой историей. Но темный, как всегда невзначай поинтересовался, не запаслась ли девушка хранами от пожирателей, нормальных пожирателей, не липовых, потому что, видите ли, чувствует он неладное.
  Оберегов от пожирателей Вэй в глаза не видела за всю свою жизнь, не говоря уж о темных, но сомневаться в словах нодду не стала. Тем более, что спустя несколько минут после невинно заданного вопроса и произошло ее знакомство с этими ши.
  С этого момента кеку-то Невидимка больше не боялась.
  Сверху раздался пронзительный крик, тень стремительно метнулась к Невидимке, но тут же благодаря наузам была отброшена в сторону нодду. Лауншар раздавил сапогом одну из голов пожирателя, другую, и тварь опала, развалившись на несколько частей.
  - Придурок, - прокомментировала Вэй, подходя ближе.
  - Голодный просто, - заметил Лауншар, - и непуганый. Откуда же они тут взялись? Неужели настолько есть было нечего?
  - Люди разные: для некоторых съесть своего соседа - не так уж и трудно...
  Нодду резко поднял руку, Вэй притихла и прислушалась. Ши еле слышно шевелились где-то за домами, сопя и иногда взрыкивая - привычные звуки. Ничего необычного: ни звука, ни запаха.
  - Что, человек со Злых гор? - ухмыльнулась Невидимка.
  - Заткнись! - прикрикнул на нее Лауншар, - Помолчи, пожалуйста...
  Он медленно повернул голову сначала вправо, потом влево, его глаза потемнели от расширившихся зрачков. Второй проступил сквозь черты нодду очень отчетливо, впору было испугаться.
  - Не соврал и не ошибся, - темный шумно втянул воздух и чуть слышно рассмеялся, - Он здесь. Двести лет прошло, а он вернулся как ни в чем не бывало прямо во время второго Изменения, в котором, ну надо же, совсем не виноват! Ты разве не чувствуешь его запах?!
  Вэй не чувствовала никаких запахов, кроме тех, что последнее время постоянно преследовали их: грязи, пота и смерти во всех ее проявлениях. Впрочем, нодду и не нужно было ее согласие. Невидимка зажала между пальцами нож и огляделась.
  На плечо легла тяжелая ладонь Лауншара.
  - Дорогая Вэй, ты себе даже не представляешь, какую честь нам оказывают! Ты будешь одна из немногих, кто видел настолько известную личность! Не так ли, чужак со Злых гор, человек, принесший Изменение?
  Вэй рывком обернулась - на крыльце бывшей кабацкой стояли двое. Высокий черноволосый мужчина и хрупкая сероглазая девушка, едва достававшая своему спутнику до плеча. Мужчина, Невидимка это сразу подметила, был хоть и крупнее, но вряд ли представлял опасность. Что же касается девчонки... очень тонкая, с потрескавшимися губами, грязью на щеке и одежде не по размеру. И кто же из них тот самый человек со Злых гор?
  Не успела Вэй задать этот вопрос, как сероглазая заговорила:
  - Этот что, не боится? - она нахмурила брови, пнула мужчину в голень и не стала дожидаться ответа, с вызовом бросила Лауншару - Ты кто такой?
  Такого Невидимка не чувствовала никогда. Даже жуткие воспоминания подростка о хозяине-подсельщике потускнели перед этим. Эти голоса, один почти заглушенный вторым, разрывали сознание и путали мысли. Вэй отступила, мотая головой, пытаясь вытряхнуть слова из ушей.
  Сероглазая даже не посмотрела в сторону девушки.
  - Сдается мне, что я твой сын, - нодду зло оскалился, поднимая меч, - правда, мне казалось, что ты - мужик.
  С этими словами темный бросился на девушку. Та осталась на месте, с удивлением глядя на приближающуюся смерть. Когда между ними осталось не более пяти шагов, черноволосый толкнул ее в сторону.
  С криком незнакомка покатилась по земле. Вэй поняла, что слов больше нет в ее голове, и поспешила метнуть нож. Лезвие попало в плечо сероглазой, и она разразилась руганью, хватаясь за руку.
  - Какого черта! Что вы от меня хотите?!
  - Верни все обратно, - Лауншар отпихнул сапогом слабо сопротивлявшегося мужчину, и снова направился к девушке, - как было до твоего Изменения.
  - Не понимаю, о чем ты, - раздраженно бросила незнакомка и выдернула нож, - я здесь впервые, так что засунь свои претензии куда подальше.
  - Ну да, - темный остановился перед ней, приставив лезвие к горлу девушки, - так я тебе и поверил. Можешь говорить что хочешь, можешь выглядеть, как хочешь, но пахнешь ты все так же. Ты явилась сюда откуда бы то ни было два столетия назад, и судьбы многих пошли не так. Моя судьба пошла не так! Ты думаешь, это было в моих планах: сражаться сначала с толпами темных, которых породила ты, чтобы потом меня обвинили в измене, быть убитым каким-то головорезом и переродиться в ши?! Я запомнил твой запах навсегда, так что даже не пробуй отпираться!
  Она с презрением посмотрела на возвышавшегося над ней нодду и дернула губой. Коротко стриженные рыжеватые волосы были растрепаны и измазаны в грязи, рукав стремительно пропитывался кровью.
  - У тебя с этим что-то не так? - сероглазая усмехнулась, - С запахом, да? А может, с женщинами?
  Вэй осторожно вытащила следующий нож. В голове не укладывалось, как эта девочка могла быть тем самым незнакомцем со Злых гор, но мудрая сакр говорила: Лауншар прав. Незнакомка выглядело чуждо, говорила неправильно, используя незнакомые слова, и звучала словно бы в несколько голосов. А еще она абсолютно не боялась ши и, казалось, была способна справиться с ним.
  - Возвращай все обратно! - нодду схватил сероглазую за волосы и поднял с земли, продолжая угрожать мечом.
  На крыльце застонал мужчина, пытавшийся подняться на ноги.
  "Темный стукнул его слишком сильно ", - подумала Невидимка, краем глаза заметив движение, - "а парень-то, кажись, не виноват..."
  - Как тебе будет угодно, придурок хренов, - девчонка скривилась, отчего лицом стала напоминать совершенно другого человека, и оттолкнула Лауншара. Откуда только силы взялись?
  Вэй почувствовала, как твердый металл лезвия выскользнул из пальцев - нож полетел вперед, прямо под челюсть сероглазой. И исчез. Потом пропал Лауншар, разрушенная таверна, а затем и Невидимка.
  
  ***
  Удары за дверью смолкли. Гурре сначала показалось, что он оглох от страха или от потери сил. Но потом рядом всхлипнула женщина, и он понял: тишина была настоящей.
  - Они что-то задумали, - заметил Артон, крутя головой по сторонам и прислушиваясь, - ищут незащищенные пути.
  - Таких здесь нет, - Гурре медленно поднялся на трясущихся ногах и двинулся в направлении двери.
  - А вдруг есть? - дрожащим голосом прошептала Фаон, хватаясь за руку мужа.
  Гурре приложил палец к губам и прислушался. В ушах бухало, доски еле слышно поскрипывали под ногами, но из-за двери не доносилось ни звука. Парень отошел на шаг и хмыкнул:
  - Ушли, что ли? Я-то думал, они из терпеливых. Как думаешь, знающий, темные все еще там?
  Орденец не торопился с ответом. Заснул что ли?
  - Эй! - прикрикнул парень, отходя от двери.
  Ну точно, замотался в свои лохмотья и тихо сопит себе в углу. Наверное, утомился после такого-то количества наузов. Гурре быстрым шагом пересек комнату и попытался потрясти знающего за плечо. Ветхая накидка смялась под его пальцами - одежда осела на пол.
  - Дайте лампу! - парень кинулся к столу, но Артон опередил его, схватил свечу и поднял над головой. Желтоватый свет выхватил ворох грязного тряпья.
  - Уважаемый! - пробасил мужчина, поднимая лампу еще выше и крутя головой, - куда ты подевался?
  Никто ему не ответил.
  - Ну не мог же он просто исчезнуть... - растерянно прошептал Гурре, взъерошивая волосы, и потащил на себя то, что когда-то было рубахой.
  - Тем более, голышом, - поддакнул мужчина, присаживаясь на корточки.
  - Его темные уволокли, - дрожащим голосом добавила женщина, - Это все из-за тех незнакомцев, я вам говорю! Если бы мы их послушали и ушли, давно бы мертвы были.
  Парень ногой пнул ворох одежды и схватился за голову. Что же это такое происходит?! Темные за темными, штурмуют этот несчастный домишко, и когда уже нервы не выдерживают этого постоянного царапанья и чавканья за дверью, внезапно утихают! А теперь еще и знающий!
  - Темных тоже не слышно, - заметил мужчина, поднимаясь с корточек, - надо бы выйти, посмотреть.
  Гурре согласно кивнул и выжидающе посмотрел на Артона. Тот все понял правильно, напряженно вздохнул, вытащил из-за ворота науз и медленно заковылял к двери. Женщина захныкала и забилась под низкий стол, пряча лицо в узких костлявых ладонях.
  Музыкант поднял оставленную лампу с пола, и чуть присел, готовясь в любой момент дать деру. Великан что-то тихо шепнул в кулак, распахнул дверь и моментально исчез за ней. Гурре напряг слух, проклиная женскую истерику. Сердце громко отсчитывало удары.
  Не прошло и трех минут, как дверь снова распахнулась, внутрь ввалился мужчина:
  - Подевались все куда-то, - выдохнул он.
  - Темные? - уточнил парень, трясущейся рукой ставя фонарь на стол.
  - Да, никого нет, - гигант вытер пот с лица и перевел дух, - только мертвецы. Странно это.
  "Странно - это не то слово", - подумал Гурре, - "Впервые вижу, чтобы темные и знающие пропадали ни с того, ни с сего, да еще и одновременно".
  - Ты все хорошо осмотрел? - рыжий и так знал ответ на свой вопрос: селение было не таким и маленьким, чтобы обойти его за несколько минут.
  - А что осматривать? - проворчал великан, помогая женщине выбраться из-под стола, - будь в округе хоть один, я бы моментально остался без кишок.
  "То есть ши взяли и дружно ушли" - хмыкнул про себя музыкант, подходя к двери и осторожно выглядывая на улицу, - "держась при этом за ручки. Что-то слабо в это верится, хотя... их и правда нигде не видно."
  Гурре проскользнул во двор, не переставая крутить головой по сторонам в поисках темных.
  - Нужно заняться мертвецами, пока не наступила ночь, - заметил мужчина, появляясь на пороге, - раз те твари ушли, то пусть и новые не появляются.
  Парень задумчиво кивнул, с удивлением обнаружив, что отлично помнить ритуал погребения. Это весьма кстати, раз уж и орденец так некстати соизволил раствориться в воздухе.
  
  ***
  Я знала, что должна открыть глаза. Просто обязана открыть их, раз уж за коим-то шенгром закрыла. Но не могла. Мысль об этом ускользала, отвлекаясь на слабость, боль и бессильное отчаяние подселенного. Оставалось беспокойство и смутное ощущение, что мне что-то необходимо сделать. Потом я снова вспоминала, но ненадолго.
  Так продолжалось до тех пор, пока мыслей не стало совсем.
  Это был сон, самый настоящий, человеческий, давно позабытый сон. Бредовый, тягучий, болезненный, но такой сладкий. Выпутываться из его силков не хотелось, и я бы продолжила спать дальше, долгие и долгие часы, если бы не странное ощущение пустоты и чего-то незавершенного.
  Боль стала первым и самым лучшим напоминанием. Поместье, череда темных, изорванная щека Шеана, Релай с младенцем и кинаши. Кин, яркие искры из его груди, удручающая слабость, успокаивающий голос друга.
  Который все еще рядом, потому что я чувствую щекой ткань его штанов, ощущаю ладонь, поглаживающую по голове и слышу голос, шепчущий что-то.
  А вот Кина и след простыл. Как такое возможно? Если он погиб, вслед за ним погибла бы и я...
  Горячая ладонь вновь опустилась на мой лоб, скользнула по виску; пальцы коснулись волос.
  - Таэн...
  Я сделала над собой усилие и пробормотала, не открывая глаз.
  - Шеан, ты как?
  Рука остановилась, дрогнув.
  - Ты как? - сделав ударение на первое слово, задал он встречный вопрос.
  - Как-то, - я разлепила один глаз и принялась тереть другой, - ногу точно кипятком ошпарили.
  - Ногу я тебе мазью обработал и перевязал, так что при должном уходе ничего страшного с ней не будет. Хотя поболит, это точно.... Таэн, - его голос стал напряженным и еще более взволнованным, - я тоже не все время был в сознании, поэтому не знаю точно, что произошло, но... скажи, твой подселенный просто перестал на меня кидаться, или?..
  - Я не чувствую его, - я села не без помощи Шеана, продолжая тереть глаза и собираясь с мыслями, - я вообще ничего не чувствую. Здесь так тихо... Шеан, мы что, умерли?
  Мужчина хмыкнул и вытер с моей щеки потекшую от немилосердной зевоты слезу.
  - Нет, конечно, мы все еще внутри поместья. Но что-то случилось, определенно, как минимум потому, что это выглядит как обычный парадный холл, а за той дверью - дождь и грязь. Я проверял. И темных нет.
  Я попыталась встать, и тут же оступилась, закричав от боли, пронзившей бедро. Шеан успел поддержать меня и усадить обратно. Когда пестрые пятна перед глазами успокоились, мне удалось разглядеть очередной дурацкий гобелен. Но в нем не было того ненормального нагромождения фигур и гнетущего впечатления. Старый, пыльный, самый обычный гобелен на стене.
  - Я все обошел внутри - никого. Ни живого, ни мертвого. Пусто, - друг пожал плечом.
  - И Кин куда-то делся, - задумчиво пробормотала я, изо всех сил стараясь не морщиться от боли в ноге, - интересно, это как-то связано с исчезновением Лауншара? И что Релай? Она точно исчезла?
  - Мне без разницы, - грубовато заявил Шеан, - нам нужно как можно быстрее добраться до селений. Тебе нужен отдых и лечение.
  - Шеан, теперь со мной ничего не случится, - я неуклюже развернулась к нему, стараясь не морщится от боли, - я ведь больше не подсельщик! Ты понимаешь, что это значит?!
  - Понимаю, - сухо заметил он, снова ловя меня за локти и не давая подскочить, - теперь ты серьезно раненная и истощенная девчонка. Не забывай, это темный давал тебе выносливость и неуязвимость. Я собираюсь немедленно увести тебя отсюда, пока на нашу голову не свалился очередной подарок! Давай, я помогу тебе встать.
  Я молча поднялась, практически повиснув на руках друга. Как же мне этого не хватало все время, пока Кин жил внутри; как же я тосковала по этому ощущению! По этому чувству неопределенности и веры в свой выбор, в правильный выбор.
  После Себа я очень быстро смирилась с тем, что скоро умру. Наверное, я и собиралась умереть здесь, в этом поместье. Тогда ничего не имело смысла, потому что вело к одному и тому же финалу.
  Теперь все стало иначе.
  - Шеан, - всхлипнула я и уткнулась лицом ему в плечо, - Шеан!
  Он молчал, просто придерживал за плечи одной рукой, а другой осторожно гладил по голове. Его одежда пахла пылью, кровью и терпким потом, и это был самый изумительный, самый волнующий запах.
  - Ну хватит, Таэн, - через некоторое время друг отстранился, - побереги силы. Я хочу убраться отсюда, пока снова не наступила ночь.
  Я кивнула, утирая нос рукавом, и с перекошенной улыбкой заметила:
  - Еще один шанс.
  Он пристально посмотрел на меня, чуть прищурив глаза и сжав губы, а потом кивнул:
  - Я знаю. Пойдем.
  Практически взвалив меня на себя, друг подошел к двустворчатым тяжелым дверям, и толкнул их.
  
  ***
  Мы провели как минимум неделю в первой же попавшейся нам деревне. Шеан приходил и уходил, менял перевязь на ноге, кормил, рассказывал о том, что видел. Чуть дальше по дороге, говорил он, происходит что-то странное, словно пожар прошел и землю будто взрыло. Придется, добавлял мужчина, привычно хмурясь, обходить. Хорошо хоть, сюда не приближается.
  Я слушала, когда чувствовала себя хорошо, или дремала под приятные звуки его голоса, когда начинался жар. С каждым часом или днем, мне было трудно судить о времени, становилось легче и не так больно. Рана заживала и я уже без труда опознавала симптомы выздоровления.
  Как только я смогла нормально ходить, Шеан бросился собираться в путь. Ему на самом деле не нравилась вымершая деревня, не нравились странные события, имевшие место быть дальше по дороге, и не нравилась сестричка, которую он встретил два дня назад.
  Мне тоже не терпелось убраться отсюда подобру поздорову, и я, стиснув зубы, последовала за другом по бездорожью в обход перепаханной и опаленной земли.
  Если уж на то пошло, меня сильнее волновало совсем другое. Совсем глупое, несвоевременное и неуместное, но при этом назойливое - какое положение дел на данный момент между мной и Шеаном? В Сомуате мы дружно признались друг другу в любви, надеясь на невозможный второй шанс. И вот этот шанс каким-то непонятным образом, но был нам дан. Будет ли еще одно признание, или вроде как подразумевалось, что все давно выяснено?
  Я не собиралась брать свое слово обратно: оно было искренне. А вот Шеан вел себя так, точно ничего не случилось. В том смысле, что как до всей этой истории с подселением. Мне становилось неуютно от мысли, что все вернется на круги своя, за единственным исключением: я признавалась бывшему лису в любви!
  - Мы в Сомуат? - полюбопытствовала я, меся весеннюю грязь, - мне там не стоит появляться.
  Шеан кивнул:
  - Не стоит. Я думаю, оставить тебя в ближайшем постоялом дворе. В "Ржавом гвозде" хозяйство велось, еще когда мы уходили, так что поселишься там. Владелец меня знает, сдаст комнату на неделю взаймы.
  - А ты? - я честно старалась, но голос дрогнул.
  Естественно, первым, о чем я подумала, что мужчина вернется домой и заживет спокойной жизнью без меня и всех тех проблем, которые я ему приношу. И уж насколько Шеан не заслужил такого мнения, настолько настойчивым оно было.
  - Переговорю с Эталом, узнаю, куда лучше всего будет переехать. Я привык к Сомуату, но что ж поделать. Займусь продажей дома... лишь бы покупатель нашелся.
  - А потом?
  - Суп с шенгром, - незлобно пробурчал друг, помогая подняться на уступ, - Потом и посмотрим.
  Я замолкла, раздумывая, как лучше приспособить полученную информацию к нашим взаимоотношения. Рисовались картины как совсем идиллические, так и менее приятные.
  Если он решит жить в своем новом доме один, я найду, чем заняться. Отыщу старых друзей-бардов и продолжу бродяжничать. Последние события дали более чем богатую почву для различных песен, сказаний и историй, а я могу рассказать много интересного. Вот отыщу Гурре, которому тоже на орехи досталось, объединимся в дуэт, и все трактиры будут наши!
  Если только рыжий добрался до безопасного места...
  - Шеан...
  - У?
  - Я волнуюсь за Гурре. Можно будет завернуть в ту деревню? Пожалуйста?
  Мужчина тряхнул головой:
  - Нет! Темных, может, и стало меньше, но полностью они не исчезли. У нас почти нет оберегов...
  - Вообще-то есть!
  - ... ты ранена...
  - Скачу тут, как горный козел!
  Друг резко остановился и подозрительно уставился на меня:
  - Его, скорее всего, там уже нет. Что, как ты прекрасно понимаешь, вовсе не говорит, что он в безопасности. Таэн, давай-ка по-честному, зачем тебе туда идти?
  - Честно. Мне не по себе и очень неуютно, а та деревня - единственное место, хоть как-то с ним связанное. Пожалуйста, нам ведь все равно по дороге.
  Мужчина вздохнул, сокрушенно покачала головой и махнул рукой.
  
  ***
  Наверное, Гурре с остальными ушли отсюда сразу же, как только исчезли темные. Они решили не рисковать и забрали все храны, оставленные мной, а также обнесли кладовую. В углу остался соломенный матрас, да у печи - старый котелок.
  Шеан провозился какое-то время, разводя огонь, потом подтащил матрас ближе, расстелил поверх свой плащ.
  - Укроемся твоим, - бросил он, усаживаясь на самодельное ложе и разуваясь. Я послушно принесла с вешалки верхнюю одежду, положила в изголовье и застыла, рассматривая мужчину. Его светлую щетину уже можно было с уверенностью называть бородой, а волосы отрасли почти до плеч, неровными прядями уходя за ворот куртки. Три рваных полосы на щеке - еще один шрам в коллекцию. Губы, как всегда, упрямо сжаты, глаза чуть прищурены. Интересно, он сильно злится за то, что пришлось сворачивать с пути, или просто для видимости ворчит?
  - Садись, чего стоишь? - раздраженно поинтересовался он, ставя сапоги рядом с печью.
  Я опустилась на его плащ и принялась стаскивать свою обувь, кусая губы. Великий Таэранг, ну сколько можно тянуть с этой неопределенностью? Еще чуть-чуть, и я сама потребую объяснений, естественно, выставив себя полной дурой. Если он считает, что все это не правильно, мог бы просто так и сказать. Уж я бы как-нибудь это пережила, все эти серьезные разговоры о чувствах и сомнительной взаимности.
  Мужчина вернулся, шлепая босыми ногами по полу, и уселся рядом, очень близко.
  - Голодная?
  - Неа, - я покачала головой, вспоминая последний кусок соленого мяса.
  - Ну, тогда поедим утром.
  Без какого-либо перехода он потянул меня за рукав, пододвигая к себе и сминая расстеленный плащ в гармошку. От неожиданности я не успела ничего ни сказать, ни сделать, только рот распахнула. Шеан спокойно взглянул на меня и принялся неторопливо расстегивать пуговицы на моей куртке.
  - Подожди, - я попыталась перехватить его руки, - что ты делаешь?!
  Он точно и не заметил моих слабых сопротивлений, расстегивая последнюю пуговицу и стаскивая куртку.
  - Шеан!
  - Помолчи, - мягко сказал он, принимаясь за застежки нижней рубахи.
  А потом ответил на все мои вопросы.
  
  ***
  Эта была первая ночь крепкого, спокойного сна. Го Тан не ослабил бдительности даже после странного, совершенно необъяснимого происшествия, продолжая поставлять наузы в нужных количествах и отслеживать правильность погребения усопших. Спустя пару дней, когда кто-то снова заметил хоровод гурангов из трех ши, хозяин Вирии убедился в правильности своего решения. Не время было расслабляться, особенно, когда знающие пропали.
  Возможно, когда-нибудь орденцы объявятся так же, как те гуранги, но на это не стоило слишком надеяться.
  Потом прошло еще четыре дня, и вот тогда напряжение отпустило, позволив мужчине забыться крепким сном.
  А утром, ярким и солнечным, он получил письмо. Бумага был измята и местами изорвана, в пятнах грязи и крови. Развернув послания, Го Тан без труда узнал почерк своей названной сестры, сжал губы до такой степени, что они побелели, и приказал никого не пускать к нему в кабинет.
  В нем не было ни слова о Релай, или ее ребенке, или о том, что произошло в поместье. Только прощание, написанное так, будто все страшное уже позади. Он перечитывал эти строчки раз за разом до тех пор, пока текст не стал расплываться из-за слез.
  
  ***
  Так вот, как она выглядит - смерть. Темное небо над головой и бушующий свет под ногами. Что ж, намного лучше, чем можно было себе представить. Множество путей вьется впереди и все твои. Если поискать, можно найти и Таэранга, безголового и свободного, бредущего по своим делам.
  Вэй обернулась, но вместо бога увидела молодого парня, ошеломленно глядевшего на нее огромными черными глазищами. Раз уж он здесь, вместе с ней, значит точно так же мертв. Получается, что попутчик.
  - Она вернулась, - еле слышно прошептал он, проводя руками по груди, - моя викту вернулась.
  - Поздравляю, - усмехнулась Невидимка, протягивая руку и взъерошивая мальчишке волосы. И сама себе поразилась.
  Откуда эта радость, ведь жизнь-то закончилась! И как? Одному Таэрангу известно! Нож должен был попасть в горло незнакомке! Но вместо сероглазой среди множества путей стоит Вэй, ничего не понимает и радуется этому!
  - Мне кажется, я где-то тебя видел, - задумчиво протянул парень, заправляя пряди волос за уши, - только не помню где.
  Вэй внимательно пригляделась к незнакомцу и в памяти тут же всплыл издевательский оскал Таэнкиного ши. Вот уж дела... должно быть, не по зубам оказалось девчонке поместье. Интересно, а где сама Таэн? Покрутив головой, но не увидев более вообще никого, Невидимка вздохнула.
  - Тебе кажется, - она насмешливо улыбнулась и хлопнула Кина по плечу, - ладно, нечего тут стоять. Таэранг, похоже, нас заждался.
  - Таэранг? - парень замешкался, крутя головой, - Точно, ведь он должен быть где-то здесь! Но я его не вижу...
  - Так давай поищем, - усмехнулась Вэй, увлекая мальчишку за собой.
  
  ***
  Жизнь стала медленнее и обыденнее, и это оставляло свой отпечаток на всем. Шеан застрял в Сомуате на две недели, вместо одной, и смог навестить меня всего лишь единожды. Приходил в гости Этал, задавал вопросы и издалека и в лоб, но узнав, что теперь наузы не раскладываются для меня на схемы и инструкции, быстро потерял интерес.
  "Ржавый гвоздь" первые дни гудел от новостей и слухов, которые пополнялись с каждым новым гостем, а каждый вечер в гостевом зале устраивалась грандиозная попойка в честь неведомого чуда, остановившего беду. Эх, а ведь еще чуть-чуть, не попадись мне тот кинаши, и пили бы за меня! Рассказывали о том, как темный и знающие просто исчезали на глазах, шептались о странном месте в Зеленой колыбели, об исчезнувшей деревне и о том, что так же было и во время Изменения. Первого Изменения, добавляли они.
  О Лауншаре или хотя бы Вэй не было ни слова. Да, темные исчезли с лика Таэранга, но мне с трудом верилось, что это могло относится и к нему. А вот его участие в исчезновении деревни на фоне постоянной заинтересованности Изменением и человеком со Злых гор становилось несомненным. Но что произошло там на самом деле, осталось темой догадок и предположений.
  А потом все успокоилось. Разговоры о внезапном избавлении от ши сменились обсуждениями взлетевших цен на зерно и нехватки рабочих рук, ранней весны и грядущего неурожая. И это за какие-то две недели!
  Шеан уладил, наконец, дела и заехал за мной, чтобы с ближайшим караваном отправиться куда-то на юг, в маленький городок с трудно запоминаемым и выговариваемым названием.
  На этом, можно сказать, и закончилась моя история. История, в которой полным-полно кинаши, темных, подсельщиков и знающих. Закончилась на том же человеке, на котором началась и с которым начнется еще одна, поспокойнее и лишенная ши.
  Но мысли о Лауншаре, так или иначе в очередной раз спасшем мне жизнь, будут часто возвращаться, и я еще не раз задамся вопросом о том, что с ним случилось и куда он подевался.
  
  ***
  Говорят, после второго Изменения много что стало по-другому. Ши превратились в настоящую редкость, а вслед за ними почти исчезли и кинаши. Про знающих и Орден больше никто не слышал, хотя время от времени находились желающие отыскать хоть кого-то из них. Территории башен и безбашенные земли все еще называли так, по старой памяти, но граница между ними стиралась с каждым годом все заметнее. Мертвые Степи тоже пропали. Сначала их пытались найти особенно отчаянные авантюристы, потом целые исследовательские отряды прочесывали лес в поисках легендарного обиталища Лауншара - тщетно. Изменение не пощадило ничего, связанного с осколками темных помыслов. Но еще много лет спустя Мертвые Степи продолжали существовать на картах и в песнях странствующих музыкантов. Многие верили, что нодду вернулся домой и сделал так, чтобы ни один смертный не смог найти его. Они говорили: он будет ждать, когда к нему явится великая кинаши, чтобы снова изменить мир.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"