Козырева Алла : другие произведения.

Однолюб

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она знала его всю свою жизнь! Ей было 8 месяцев, когда впервые его увидела. Конечно, в её детской памяти это не отложилось, но уж он то помнит. Вторая их встреча состоялась, когда она уже была подростком. Всё началось с дружбы, не было никакого намёка на более серьёзные отношения. Какая может быть дружба между девушкой и взрослым мужчиной? "НИКАКОЙ!!!!" - так говорили все. Они вскоре сами убедились в этом.
  'ОДНОЛЮБ'
  
  
  ВИШНЁВЫЕ ОГОНЬКИ
  
  Каждые двадцать минут объявлялась посадка или прибытие очередного рейса.
  На весь зал раздавался противный звук режущегося скотча - кто-то заботливо упаковывал свои чемоданы. Давно уже прошло то время, когда переворачивали сумки в поисках дорогих вещей. Но люди заботливо оберегали свои итальянские наряды, сделанные в Китае; подарки, предназначенные для надоевшего персонала фирмы и простые склянки, продающиеся на каждом шагу. Аэропорт был похож на улей: всё куда-то спешат; дети кричат; мужчина ругается из-за хлопушек, конфискованных при осмотре; влюблённые прощаются; дамы бальзаковского возраста в наглую катят свои полутонные чемоданы прям по ногам.
  Только где-то между буфетом и сувенирами, вдали от этого сумасшествия, время остановилось. Оно остановилось для одного человека. Владимир так же, как и все был заложником аэропорта, только по собственному желанию. Кто-то, посмотрев на него, скажет: 'Мужчина в рассвете сил'. Но не было у него сил на жизнь. Много раз он встречал самолеты, радовался приезжающим друзьям и родственникам, но сегодня был особенный день - он встречал её. Она была особенной женщиной в его жизни. Её имя с латинского переводится, как 'белая'. Она и в впрямь всю жизнь дарили лишь свет в его испорченной жизни. Любящие родители нарекли её Альбиной, он же всегда звал её Алечка.
  Мимо молодая мамашка пронесла кричащего карапуза. Он уже давно стал дедушкой, но от вида детей не вспоминал свою дочь, не вспоминал своих внуков, а вспоминал тот далёкий 1980 год, в котором встретил её.
  Она знала дядю Вову всю свою жизнь! Ей было 8 месяцев, когда впервые его увидела. Конечно, в её детской памяти это не отложилось, но уж он то помнит. До сих пор память возвращает его к этому чудесному созданию, по-королевски восседавшего на руках матери - Галины, его старой знакомой - единственной, устоявшей от его любовных чар. Его сердце до сих пор помнит вишнёвые огоньки, рассматривающие его с любопытством. И не один ребёнок не вызывал в нём таких светлых эмоций, как Аля.
  На протяжении всей своей жизни она слышала разговоры о нём в доме. Вторая встреча состоялась, когда она уже была подростком.
  Это было очень тяжёлое время для него: развод с женой, реабилитация после аварии, пустеющий кошелёк. Уехав из родного города, он обосновался в дальневосточной столице, скитаясь в поисках работы.
  Как-то проклятый случай столкнул его со старыми друзьями. Описывать их нет смысла, да и даже Владимир уже не вспомнит мелочи того вечера. На славу, погуляв в ресторане, он побрел отсыпаться домой с семейной парой - с Матвеем и Галиной. Да, да, именно к той самой Гале, встретившейся ему несколько лет назад с очаровательной маленькой девочкой Алей.
  Войдя в их трёхкомнатную квартиру, в сумраке их ждали уже с явно агрессивно настроенными намерениями.
  - И где это вас носило? - прокричала в коридоре женская фигура.
  В темноте невозможно было разобрать кто это. Но темная фигура была весьма аппетитной, на что и обратил внимание Владимир. Но когда Матвей включил свет в коридоре, то он увидел милого подростка. Она была в розовом махровом халате, в носках вместо тапочек и судорожно заплетала косу чёрных волос.
  - Доча, ты, что не спишь? - спокойно поинтересовался Матвей.
  - Вас жду, папочка, - издевательски ответила девушка.
  - Мы ж сказали, что будем поздно. Иди, ложись спать.
  - Но не до четырех часов утра! Мне страшно одной! - уже обиженно кричала дочь.
  - Алечка, иди спать. Все дома. Иди спать.
  Галя, толкая ночного гостя в зал, параллельно убирала разбросанные вещи на диване и креслах.
  - А это еще кто? - показывая на Владимира, спросила девушка.
  - А, это! Познакомься Володя, это наша хозяйка - Аля! - шутливо представил Матвей дочь Владимиру.
  - А он что жить у нас будет? - с юным недовольным максималиством вскрикнула девушка.
  - Так, ребёнок, живо спать! Раскомандовалась! Ты дорасти еще до того статуса, чтобы голос на родителей повышать! Ты где воспитывалась? В хлеву? А, ну мигом неси постельное бельё и стели дяде Вове на диване.
  Схватив за руку дочь, Матвей грубо вытолкнул её из комнаты. Видимо постельные принадлежности хранились в другой комнате, так как через пару минут сменив застиранный халат на детскую пижаму, девушка уже надрываясь, тащила подушку, одеяло и какое - то белье. Какой губительный контраст созревшего женского тела и ещё детского личика, Владимир всматривался в медвежью походку юного создания и умилялся тому, как она небрежно поправляла выбившуюся прядь волос из длинной косы темных волос, когда в хмельной голове раздался недовольный голос этой девчушки, - 'Вы так и будете на меня пялиться? Пить меньше надо! И хоть помогли бы, а то бедный ребёнок надрывается полутонными подушками, а здоровый мужик пузо развесил' - бросив в ночного гостя всем содержимым своих рук, она уже хлопала дверью перед глазами всех обитателей гостиной комнаты.
  - Я вам не золушка - принеси, да поднеси! - через пару секунд в проёме двери кричала Аля.
  - Ах, ты дрянная девчонка! А ну-ка вернись! Золушка, тут нашлась! Ты, тяжелее серебряной ложки ничего в руке не держала! - кинулся за убегающей дочерью Матвей.
  - Сегодня подушки несла! - ехидно подколола дочь отца, запиравшись в ванной комнате.
  - Альбина Матвеевна, выметайся из ванной! Выходи! Немедленно извинись перед дядей Вовой! - ломился в дверь отец взбалмошной девчонки.
  Внимание Владимира от семейной ссоры отвлекла Галина, застилающая промятый диван простыней.
  - Вов, ты не обращай на неё внимания, знаешь ли, подростковый возраст. Да, у тебя у самого дочь в таком возрасте.
  - Моя на год младше, - придя в себя, пробубнил Владимир.
  - Она наш единственный ребёнок, манипулирует нами как может. Мотя в ней души не чает, порой мне кажется, что не будь её, мы б расстались с ним. Она хорошая девочка, только избаловали мы её до умопромочения. Мотя после перестройки даже бизнесом занялся, чтоб дочь ни в чём не нуждалась. Вот так он и вертится - пол года в рейсе, а остальное время с чем-то тут спекулирует, фирму на ноги поднимает. Что я могу сделать без него в бизнесе, и с этим ребёнком? Да, ничего. Володя, да расслабься ты, ничего он ей не сделает, покричат друг на друга и успокоятся. Ах, скорей бы этот подростковый возраст прошёл. А потом первая любовь появиться и у нас тогда крыша точно поедет.
  - У неё есть мальчик? - с неподдельным любопытством поинтересовался Вова.
  - Поклонники околачиваются у дверей, но ей вроде пока никто не нравится.
  - Ну, это вопрос времени. Она еще совсем молоденькая, - успокоил Володя Галю.
  - Она очень хорошая девочка. Чудо наше неземное.
  Владимир кивком согласился, что великое чудо существования этого человечка.
  - Галь, ты извини меня за такой ночной визит.
  - Ну, ты что! Мы ж не виделись больше десяти лет, а то и больше!
  - Больше! - констатировал он, обратив внимание на семейные фотографии хозяев, где красовалась милая девушка Аля, а на другой куксился милый карапуз Альбиночка.
  - А, ты совсем не изменился.
   - Ты тоже.
  В последствие начались банальные фразы долго не видящихся людей, переросшие в забытые воспоминания юности.
  Через какое-то время квартира утихомирилась сном, а первые лучи солнца предательски не давали покоя гостю. Владимир лежал на хозяйском диване и отрешенно смотрел на фотографию хозяйского ребенка. Кто-то считает овец, чтоб уснуть. Он же считал года, прошедшие с момента их первой встречи. Так и не припомнив точной даты, он уснул.
  Владимир проснулся под чьим-то пристальным взглядом. Открыв глаза, увидел её.
  - Доброе утро! - эхом пронеслись её пожелания в чумной голове Владимира.
  - Доброе утро, - сквозь невыносимую головную боль ответил Владимир.
  - Пить хотите? - спросила Аля, держа большой стакан воды в руках.
  - Хочу, - ответил Володя, приподнимаясь на лопатки.
  - Папа велел, чтобы я извинилась перед вами. Вы меня прощаете?
  - Я не злюсь на тебя. Спасибо - ответил Владимир, протягивая уже пустой стакан.
  - Но, вы меня прощаете? - настаивала девушка.
  - У вас можно курить? - поинтересовался Владимир, параллельно пытаясь встать и взять свои штаны, оборачиваясь в одеяло.
  - Нельзя! А у вас глаза голубые.
  - Я знаю, - он удивленно подтвердил глупость девушки.
  - Не надо делать такой взгляд и думать, что я тупая. Вы меня не поняли, - спокойный голос Али начал наполняться враждебными нотками.
  - Я не считаю, что ты тупая.
  - У вас глаза тускло голубые, как-будто выцвели. Вы носите очки? - уже спокойно и заботливо спрашивала Аля.
  - Нет, - ответил Владимир, не ожидая такого поворота дела.
  - Вам нужно носить очки, а то глаза совсем выцветут и будут белые.
  - Хорошо! - рассмеялся Владимир.
  - Надо купить! - еще раз подвела черту девушка.
  Может, ты выйдешь, а то мне одеться надо?
  - Одевайтесь.
  - Ну, я не могу при тебе.
  - А вы что без трусов? - удивилась Аля.
  - Что? Я в нижнем белье. Но это не прилично быть в нижнем белье перед женщиной.
  - А вы на пляже тоже оборачиваетесь во что-нибудь, чтоб вас женщины не видели?
  - Ну, пляж - это пляж!
  - Так вы меня прощаете? - вернувшись к старому, спросила Аля.
  - Дай мне брюки! - ответил Владимир, игнорируя вопрос девушки.
  - Дам, если скажете, что простили меня.
  - Да, елки палки, ну не злюсь я на тебя! - воскликнул Владимир, соскочив с кровати в одних трусах в поисках своих брюк.
  - Ну, скажите, что прощаете меня.
  - Я тебя прощаю! Довольна? - ответил Владимир, уже держа в руках брюки.
  В это время в зал вошел Матвей, приветствуя друга рукопожатием. Владимир, как маленький смущенный мальчишка пытался спрятать себя за своими штанами.
  - Он меня простил! Мне можно идти? - надменно пробубнила Аля.
  - Иди, - нежно и обреченно разрешил ей отец.
  - Папочка, милый, любимый, дорогой! Ты у меня самый - самый лучший! - уже щебетала Аля, вися на шее у отца, и покрывая его поцелуями.
  - Егоза ты моя, - ласково обнимал Матвей дочь.
   - А вам нужно пресс качать, а то скоро будете как пингвин - пипиську не увидите из под своего живота, - прошептала девушка в то время, как отец подошел к звенящему телефону.
  - Что? - обезумевший от нахальства юной леди, вскрикнул Владимир.
  - Спортом надо заниматься, а не водку хлестать.
  - Мы коньяк пили, - обреченно и ошарашено оправдывался Владимир.
  - Какая разница? Эта та же самая водка только с травами смешана.
  - А что же мне пить то? - спросил Владимир.
  Он, конечно, мог отдернуть зазнавшегося ребенка, поставить её на место. Но у него даже не мелькали такие мысли. Ему было стыдно перед этим юным созданием. Только за что же ему было стыдиться? За то, что он без штанов? За то, что вчера в хмельном угаре он желал эту девушку? Он взрослый мужчина и в праве делать то, что ему захочется. Только он робел перед этой девочкой, властно и заботливо ворвавшейся в его утро. Робел, как маленький мальчишка и сиял неподдельным счастьем от этих чувств.
  - Сок пейте, чай, воду, молоко . . .
  - Я кофе предпочитаю, - уже спокойным тоном ответил Владимир, приподнимаясь с дивана и ища свои брюки.
  - Кофе - это яд. Лучше чай с травами. Хотите, я вам сделаю чай с мелиссой? - заботливо предложила Аля.
  - Сделай, - как-то обреченно промолвил Владимир.
  На что он соглашался? На чашечку чая? Да, нет. На что-то более физическое? Тоже нет. На что-то более интимное? Даже и не думал. На что-то более искреннее и долгожданное? Возможно. Только он должен был отказаться. Отказаться, как от её чая, так и от всего остального, еще непонятного для неё и запретного для него. Он не смог сказать 'нет'.
  - Ваши брюки у вас в руках, - прохихикала Аля.
  - Спасибо, - смущенно ответил Владимир.
  - Мы вас ждём на кухне! - раздался голос утреннего ангела, убегающего куда-то в глубь квартиры, на кухню заваривать ему чай с мелиссой.
  Именно с того чая началась дружба, не было никакого намёка на более серьёзные отношения. Его, безусловно, тянуло к ней, но он даже мысленно не позволял себе владеть ей. Эта дружба продолжалась почти год. Какая может быть дружба между девушкой и взрослым мужчиной? 'НИКАКОЙ!!!!' - так говорили все. Они вскоре сами убедились в этом.
  
  ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
  
  Он ворвался в её детство!!! Она ещё играла в куклы....И резко перешла на взрослые игры - это было жестоко.
  Только сейчас он понял, как это было жестоко. Разве мог ловелас - капитан дальнего плавания подумать тогда, что эта девушка - ребёнок станет самой любимой женщиной в его жизни? Такие люди не думают об этом. Они думают только о себе.
  Около него влюблённая пара стала явно проявлять свои чувства, и он решил зайти в кафе аэропорта, параллельно вспомнив тот поцелуй с Алей.
  Это был зимний вечер того года.
  Он уже крепко обосновался в Хабаровске, снимал квартиру, работал капитаном на каком-то судне, перевозящем древесину в Китай. Многое изменилось в его жизни за те три месяца, а самое главное она вошла в его жизнь. Ему удавалось обманывать всех, и порой даже себя, но, не смотря ни на что, его тянуло к этой девушке. Он не позволял себе какой-либо вольности, но порой мечтал о ней. Будь она лет на десять постарше, или родись она лет на двадцать раньше, то он бы сделал всё возможное, чтобы владеть этой женщиной. Но перед ним девочка. А он перед ней мужчина. Проклятая несвоевременность.
  Это был четверг, число уже затерялось в памяти. Но это был четверг. Такой же обычный день, как и все остальные - двадцать четыре часа, утро, день и ночь. Утром, проводив очередную влюбленную в него по уши женщину, он закрутился в пуховое одеяло. И тело уже в приятной дреме пригрелось к дивану, и уже виделся какой-то сон, когда раздался звонок в дверь. Это была она.
  - Здравствуйте.
  - Привет! Проходи, - запуская Алю, сказал Владимир.
  - Вы спали? Может, я зайду позже? - поинтересовалась гостья.
  - Нет, нет. Проходи. Уже пора вставать, - сказал Владимир, посмотрев на часы, где стрелки доходили до восьми утра. Хотя в голове бродили мысли о том, что ж она в такую рань не спит. Нет, Владимир не был любителем поспать, просто единственное место, где он мог получить маломальский сон - это дом. Он уже давно привык засыпать на работе под звук мотора, но каюта была редким его ночлегом, так как работа была тяжелая и суровая. Поэтому потертый диван был ему более интересен, чем футбол, пиво и другие слабости мужчины.
  - Меня родители прислали к вам, - продолжала девушка, снимая сапоги.
  - Что-то случилось? - спросил Вова, зевая.
  - Нееееет, - заулыбалась Алька.
  - Давай помогу, - предложил Владимир помощь в расстегивании зимней куртки.
  - Она постоянно заедает, - пожаловалась Аля на неприступную застежку пуховика.
  - Надо свечкой смазать. Давай, снимай через шею, - расстегнув до середины куртки, велел Владимир.
  - Вы придете к нам на Новый год? - протягивая куртку, спросила Аля.
  - Ты ради этого шла?
  - Да.
  Почему-то это 'да' звучало, как 'нет'. Они оба поняли недосказанные нотки ответа, но гнали их прочь.
  - Ну, могли бы позвонить. Что тебя родители гоняют по городу?
  - У вас телефон не отвечает.
  Телефон и впрямь не работал, он был отключен еще два месяца назад из-за надоедавшей жены, звонившей ему каждый вечер. Она то требовала деньги, то молила вернуться, а то посылала ко всем известным и неизвестным чертям.
  - А ели б меня не было дома? Ты б так и моталась туда сюда? - заботливо спросил Владимир.
  - А я знала, что вы дома.
  - Как?
  - Ну, просто чувствовала, - засмущалась Аля.
  - Будешь чай с вафлями? - предложил Владимир, меняя тему разговора.
  - Вафли! - отказавшись от чая, ответила Аля.
  Они сидела в маленькой хрущевской кухоньке, пили чай с вафлями. Она всё-таки согласилась на чай. Впервые попробовали китайский зеленый чай. Он ей не понравился - вода и вода. Но пила с удовольствием, то ли пытаясь сделать приятное ему, то ли боясь показаться маленькой невеждой, не разбирающейся в зеленном напитке.
  - Так вы придете к нам на Новый год? - спохватившись повторила Аля, запивая большой кусок вафли.
  - Я скорей всего поеду домой к дочери.
  - Приходите к нам, - умоляюще попросила гостья.
  - Как твои дела? Как в школе? - опять поменял тему разговора Владимир.
  И она начала делиться секретами, произошедшими за последние две недели, те дни, в которые они не виделись. Говорила о каком-то мальчике. Говорила о пятерках. Говорила о танцах. Жаловалась из-за ссоры с матерью. Они же были друзьями, и она всё ему говорила. Вот только он не грузил её юное сознание взрослыми проблемами: никаких женщин в его постели, никаких материальных проблем, никаких ссор с женой, никакого желания владеть ей он не поведывал.
  Умна не по годам, женственна не по времени, красива не в рамках принятого, желанна не по возможностям. Она - ангел. Да, взбалмошный и сумасшедший, но ангел.
  'Встань и поцелуй её' - били разум пошлые мысли. Но она же ребёнок, она еще так юна, так невинна и они же друзья. Он не мог позволить себе касаться её губ. Он этого не достоин. Он вечный грешник, не запоминающий даже имен своих женщин. Он вечный отшельник - ни семьи, ни друзей, ни детей. Он - дядя Вова, к которому обращаются на 'Вы'. Они друзья. Встретившись глазами, тусклая голубизна утопала в вишневом омуте невинности. Грань между 'вы' и 'ты' таяла. Минута. Она уходила медленно и в тоже время стремительно. И вот она уже подходит к концу: 57, 58, 59, 60! Всё!
  Пытался её поцеловать, а она уворачивалась.
  - Я не умею целоваться, - преодолевая смущение, она прошептала на ухо, щекоча нежным дыханием не только огрубевшую мужскую шею, но и разум, возбужденный от преддверия этого поцелуя. Она на самом деле не умела и не пыталась показаться невинной, как множество других женщин. 'Она не умеет целоваться!' - эти слова пульсировали в его голове. Она не сопротивлялась, не кричала, не дала ему пощечину, она покорно ждала.
  - Алечка, никто не умеет целоваться. Каждый человек учится друг у друга поцелуям, ласкам, любви.
  Конечно, на самом деле он так не думал, но хотел научиться любви и ласки от неё! Первый поцелуй!!! Для неё он был первым. И сидя сейчас за столиком, попивая кофе, он осознал, что для него он был тоже первым, самым настоящим и искренним поцелуем. До сих пор, вспоминая её влажные губы, замирает дыхание, боясь спугнуть эти до боли, милые, воспоминая сердцу. Он так и не признался, что это был самый волшебный, запоминающийся и желанный поцелуй в его жизни. Он ни в чём ей не признавался.
  Она научилась Любви к мужчине;
  Любви к человеку;
  Любви к врагу;
  Любви к жизни;
  Любви к моментам....
  Он, безусловно, ценил её, как некого в своей жизни, но никогда недооценивал. Пользовался её невинностью, впитывая её любовь, без ответной реакции.
  От этих мыслей он отставил чашку кофе, и потянулся к пачке сигарет.
  
  УКРАДЕННАЯ ЮНОСТЬ В ОБЪЯТИЯХ МУЖЧИНЫ
  
  Это случилось тем далёким летом, всё к тому и шло.
  Она, как любая девчонка ждала и боялась этого дня.
  Она прибегала к нему на судно, принося яблочный или вишнёвый пирог, балуя не только его, но и весь экипаж. Обычно надевала самые короткие шортики, флиртуя с экипажем. Он, конечно, злился. Она выглядела старше своих лет, только детские повадки выдавали её невинность. Представлял её, как свою дочь, но многие знали, кем была для него та девушка. Порой не только он, но и экипаж ждал её с нетерпением, чтобы растопить сурового капитана.
  Много раз он стягивал те шортики с неё, чувствуя пульсирующую страсть между своих ног, при касании пальцев по влажной промежности своей малышки, но не разу не решался сорвать невинность.
  Именно в тот день они меняли пастель в каютах, она сама выбирала, как будто знала. Именно в тот день он держал вахту на корабле, и она осталась с ним. Именно в тот день была замечательная погода. Именно в тот день она надела сарафанчик вместо шортиков. Именно в тот день всё и произошло.
  Вытираясь после душа в каюте, он с восхищением смотрел на Алю. Она спокойно чистила мандарин, по-сиротски сидя на казенной табуретке, хотя она была уже более пяти месяцев хозяйкой на этой посудине.
  - Тебя мама не будет искать?
  - Не будет. Хочешь? - протянув, кусочек мандарина она мило промурлыкала.
  - Хочу, - подозревая не фрукт, а её.
  - Возьми, - намекала не на цитрус, а на себя.
  Недолго думая, скинул с себя полотенце, и подполз к ней. Нежно раздвинув юные ножки, сжав упругую попку мозольными руками, прижал Алю к себе. Секунду с вечность они смотрели друг на друга возбужденные и напуганные предстоящей ночью. Еле коснувшись его губ, она поцеловала уголок улыбки, дрожащими губами. Дрожь пронеслась по всему тела, передавая возбуждение мужчине. Заколдованные поцелуем, он нежно прижимал её к себе в ответ на её объятья, чувствуя бархатистость её тела. Она же чувствовала каменную стену, бьющуюся об её влажную невинность. Через секунду, снимая зубами трусики, он поедал, как самое вкусное мороженое её интимные соки. Вместо гладко выбритой киски, был маленький пушок, свидетельствующий о невинности. Затуманенная от возбуждения, она не стеснялась направлять его губы в нужное направление.
  На полу капитанской каюты лежал девчачий сарафанчик и трусики возле махрового полотенца. А влюблённые стонали от вожделения на каютской койке.
  Ощущая мужской грудью, маленькие упругие соски и тяжёлое дыхание своей крохи, он хотел мигом ворваться в её лагуну, но был терпелив и нежен. Внезапно она почувствовала резкую теплоту половых губ и посторонний предмет внутри себя - она стала женщиной. Он зарычал от сильного физического и эмоционального всплеска.
  - Тебе плохо? - неподдельно испугалась Аля.
  - Нет! Мне хорошо! - засмеялся Володя.
  
  ***
  
   На следующий день они гуляли по городу и сфотографировались около городских фонтанов. В столе его капитанской каюты заперта под ключ деревянная рамка именно с той фотографией. Рамка уже давно оббилась, поцарапалась и фотография немного потускнела. Спустя несколько лет он доставал эту рамку только по случаям. По каким? Это ведомо только ему. Но они были очень редкие. В дни какого-то отчаяния. В минуты какого-то угрызения.
  Он закрывался в своей каюте, вешал рамку на самое видное место и засыпал в спокойствии. Это вещь ассоциировалась с частичкой её. Вместо китайских картин, дешёвых сувениров висела одна единственная фотография того времени, где они были счастливы, где карие глазки восхищались его мужеством, где мужчина становился мальчишкой в объятьях украденной юности.
  Утром он закрывал прошлое на замок, и фотография одиноко пылилась в столе.
  Сейчас, сидя за столиком аэропортского кафе, сердце чуяло, как эта карточка теплила его надежду в правом кармане рубашки. Он в аэропорту и ждать совсем чуть-чуть, с минуты на минуту приземлиться её самолёт.
  
  
  ССОРА
  
  Они очень часто ругались без причин. Он так думал, что без причин. Она рвалась к этому человеку всей своей душой и ненавидела всем разумом за украденное детство. Он этого не понимал, но не сердился на девчачьи взбучки, а терпеливо ждал её. Много раз просыпался от её ночного визита. Она входила тихо, не решаясь остаться в мужской постели, не желая первой идти на примирение. Он сонно приподнимал одеяло, как бы зовя её к себе, как бы первым прося прощение. Она тихо раздевалась, аккуратно складывала вещи и ныряла в его объятья.
  Рано утром он уходил на работу, а иногда в рейс по суровому Тихому океану. Уходил тихо-тихо, чтобы не дай бог не потревожить её сон. А она просыпалась и бежала к нему, босиком, голая, бросалась к нему на шею.... Он всегда целовал её в лоб. А она очень сердилась - 'Что я тебе покойник, чтобы в лоб меня целовать!!!' - и целовала в губы, по-детски искренне, по-женски страстно. Он никогда не говорил 'Я вернусь', но они знали, что это вопрос времени.
  
  ***
  
  Сотни раз память возвращала её в тот летний день.
   Почему-то родителей не было дома, да и неважно это уже. Обычный панельный дом. Обычная трехкомнатная квартира. Обычная девчачья комната, заваленная куклами, мягкими игрушками и постерами известных людей. Полуторная кровать, заправленная зелённым покрывалом. Вся комната была в зеленном тоне - выглядело успокаивающе и свежо. На спинке кровати он заметил жеванные жвачки, но вместо отвращения, они вызвали у него улыбку.
  Она была в белых шортах и футболке, чуть светлее её кожи. Две чёрные косички предавали ей более детский вид. Хотя почему предавали? Она и была ребёнком, только у него не мелькали эти мысли. Перед глазами стояли порнографические картинки про школьниц. 'Ах, капитан, капитан, капитан, до чего же ты дошёл!' - где-то витали укоры в воздухе.
   В тот вечер она была хозяйкой и очень этим гордилась. Заботливо готовила ему ужин - макароны с сыром. На тот момент это было самое изысканное блюдо из её репертуара.
  - Вкусно? - игриво покусывая губу, щебетала Аля.
  - Очень.
  Ему и впрямь казался это клейстер с сыром вкусным, и не единой нотки лицемерия не звучало в его голосе.
  Любому мужчине после тяжелого рабочего дня нужен горячий ужин с большим куском мяса, уютный диванчик и может минут на пять (или на десять) женщина. Но он был счастлив именно тогда, именно в том месте, именно с ней.
  Да, он устал. Он устал от затянувшегося ремонта судна. 'Я не хочу, чтоб ты уезжал! И ты не уедешь!' - она шептала ему на ухо каждый день эти слова. Еще несколько месяцев назад они должный были уйти в рейс, но постоянно что-то случалось - прям какая-то мистика.
  Он устал от безденежья. Будь у него деньги, то он отвёл бы её в шикарный ресторан, заказал омары, белое вино и всю ночь танцевал, вкушая её запах.
  Он устал прятать её от своей жизни. Почему-то он сказал, что идёт к другу, а не к ней. Почему-то он стыдился ей. А может быть, стыдился своего непоправимого поступка - быть с этой девушкой.
  Эти грустные нотки не долго бродили в его стареющем разуме, они улетучивались под влиянием блеска её глаз. Как много могут сделать глаза человека: остановить удар, украсть сердце, заставить восхищаться, чувствовать стыд, гореть любовью. Он всматривался в мозаику карих глаз, играющую всеми нотками губительных цветов. Он всматривался в зрачки, и тонул в этом чёрном омуте, не прося пощады.
  Ночная стая комаров сменилась певучими птицами. Утренние лучи солнца только начали появляться на зеленных дубах, плавно входя в человеческие дома.
  Из-за чего они тогда поругались? Сейчас это уже никто не припомнит.
  Но что-то в тот день засверлило в её юном сердце. Она лежала на своей полуторной кровати, помятой от ночных лобзаний, пропахнувшей мужчиной и как-то обреченно смотрела на него. Возле гладильной доски стоял таз с водой, ещё год назад она устраивала бассейн для своих кукол в этой пластмассовой посудине. А сейчас он старательно гладил брюки, моча марлю в её игрушке. Её взгляд плавно спускался по мужскому красивому телу и остановился там. Именно на том месте, которое не должно было быть ей известным. Неимоверный стыд перед своей детской кроватью, перед своими игрушками, перед свидетелями ночного кутежа - комарами, превратился в слёзы. Ей стало противно от самой себя, ей стало обидно, что он мог позволить чувствовать ей похотливость, а самое главное отвращение от собственного тела. Любовь смешалась с ненавистью, с ненавистью к нему и к себе. Эти нотки беспокойства вылились в скандал.
   - Убирайся отсюда! - закутанная простыней, кричала Аля со злостью.
  - Сейчас я уйду на работу, - спокойно гладя брюки, бормотал Владимир. Он уже привык к этим взбучкам, и не обращал на неё внимание.
  - Сейчас - это значит сиюминутно! - вскочив с кровати, закричала Аля, схватила недоглаженные брюки и начала выталкивать его из квартиры.
  - Сумасшедшая! - впервые за всё время, проведенное с ней, взбесился Владимир.
  - Так найди себе не сумасшедшую! Пошёл вон! - буянила девушка, бегая по квартире и собирая его вещи.
  - Чёрт угораздил меня связаться с малолеткой! У тебя мозгов, как у селедки! Да, я из-за тебя в рейс не могу уйти!
  - Иди в свой проклятый рейс! Скатертью дорожка!
  Хлопнула дверь.
  Он ушёл.
  Через двадцать минут она успокоилась. К вечеру уже ждала его. Поставила в коридоре табуретку и помойное ведро. К чему помойное ведро? Ну не могла же она признаться, что ждала его, а так, вроде выносила мусор. Сидела, вздрагивала от проезжающего лифта, нервно сжимала ведро и представляла, как сейчас откроется загаженный новый лифт и он, как ни в чем не бывало, скажет 'Привет'. А она бросится к нему на шею, опять забыв надеть тапочки, а он будет бурчать, что она ходит босиком по бетонному полу. После этих мыслей довольно заулыбалась и натянула шлёпанцы.
  В тот вечер он не пришёл. Она несколько дней в обнимку с ведром ждала его на лестничной площадке. Гордость не позволяла ей пойти к нему. Ему гордость не позволяла позвонить и сказать, что он уезжает в рейс.
  Сотни раз память возвращала её в тот летний день. Сотни раз она винила себя за своё хамское поведение.
   Она никогда не говорила, что любит его. Она не понимала, что такое любовь и даже не подозревала, что такое чувство может быть на свете. Она, безусловно, любила родителей, друзей и даже свою собаку. Но это любовь была каким-то должным последствие жизни. А любовь между женщиной и мужчиной у неё ассоциировалась с шикарными подарками, цветами, сюрпризами и со всякой белибердой, навязываемой телевидением и женскими бульварными романами. Она не видела от него каких-то подарков и даже не ждала. Она не мечтала о любви, как её сверстницы. Наверно потому что любовь уже жила в её сердце к этому взрослому мужчине. Но она этого не понимала. Глупая? Может быть! Виноватая? Возможно! Но не нам судить о чужой жизни.
  Сотни раз память возвращала её в то лето. Сотни раз она винила себя за своё хамское поведение. Сотни раз она переживала тот день. Сотни раз шептала в пустоту 'Я тебя люблю'.
  
  
  СТОДОЛЛОРОВАЯ ЛЮБОВЬ
  
  Он не вернулся с того рейса.
  Он вспоминал её, и дико скучал.
  Но он не вернулся с того рейса. Он не вернулся к ней.
  Хотя он сотни раз представлял, как вернется к ней, купит шикарный букет цветов, и как ни в чём не бывало, скажет 'Привет'. Она была тем незримым маячком, манящим к дальневосточным краям. Она была тем составляющим воздуха, без которого вздох сроднен смерти. Она была тем смехом, который заставлял радоваться и душу. Она была лёгкостью, смешанной с тяготеющей ему импульсивностью. Она была любящей женщиной, которая оказалась и любимой девочкой.
  Его судно зашло в Хабаровск всего на пару дней, чтобы заключить контракт с японцами. На улице подкрадывался ноябрь, и через пару дней Амур должен покрыться льдом. Эти пару дней он грезил провести с ней. У него было куча денег, которые он желал потратить на неё. Под холодным душем своего судна он старательно смывал месячную грязь, сбривал поседевшую бороду, духарился американской туалетной водой.
  Через пол часа он был в самом дорогом цветочном магазине. Впервые в жизни он собирался купить цветы не на рынке по-дешевке, а в фирменном бутике, и хотел он это сделать для неё.
  Было только десять часов утра, и она наверняка была ещё в школе. С шикарным букетом белых роз, он уже сидел за столом в гостях своего старого друга. Пара стопочек за встречу, пара за дружбу, пара за здоровье, тосты за женщин не заставили ждать себя долго, так же, как и сами женщины.
  Женщины легкого поведения, ночные бабочки, жрицы любви - шлюхи. С ними не надо церемониться, обхаживать, дарить подарки, делать из себя мачо. Их можно вызвать по телефону, загнуть в любой позе и послать себя в любые известные и не известные дали.
  Нет! Владимир даже и не думал о стодолларовой любви с одной из гостей. Он был весь в преддверии встречи со своей девочкой. 'Как она меня встретит? Примет ли? А может, нашла себе какого-нибудь мальчика? А может и не нужен ей дядька?' - мучил себя Владимир.
  - Вов, как ты думаешь? - прервал раздумья Владимира голос друга.
  - Что? - растерявшись, переспросил он.
  - Есть ли любовь на свете? - повторил друг.
  - Наверно есть, черт побери! - подумав об Але, выдохнул ответ Вова.
  - Почему, наверное? - поинтересовалась гостья. - Конечно, есть!
  - У каждого человека свое представление любви.
  - У тебя оно какое? - заигривающе спросила другая женщина.
  - Моё представление о любви - это одна женщина, - сделал акцент не на единичности любимого объекта, а на существовавшей любви в его сердце, ответил Владимир.
  Было как-то нелепо и противно слушать размышления этих женщин о любви. 'Куртизанок, да гейш из себя строят, блин! Половина и школу то не окончили, а размышляют о великих чувствах. Да, для них каждые два часа - великое чувство. Игра! Просто игра несостоявшихся актрис!' - ругался про себя капитан.
  - И кто же она? - заинтересовался друг не на шутку.
  - Чистая и светлая девочка.
  - Аааааа, так это ты про первую любовь в юности что - ли? - засмеялся друг. - Так это не считается! Первая любовь - первая любовь! А мы про настоящую любовь тебе талдычим.
  - Почему в юности? - удивился Владимир. - Да, и бывают случаи, когда первая любовь становится единственной.
  - Ээээ, друг! Ты, что?? Ты случайно педофильством не занялся!!?? - с укором закричал товарищ, стуча пустым стаканом по столу.
  Проститутки, ободренные музыкой стучащего стакана, подхватили мужчину, и уже три стакана било в мозгу капитана 'Педофил!! Педофил!! Педофил!!'
  - При чём здесь педофильство!!! - разозлился Владимир. - В средние века вообще замуж выдавали в двенадцать лет. А в наше время любая двенадцатилетняя выглядит на двадцать.
  - Ага! - укорил Вову друг. - Посмотрел бы я на тебя, если б какой-нибудь урод соблазнил твою дочь или хотя б даже дочь Мотьки!
  Что-то обидело Владимира в словах друга: то ли обвинение в психическом расстройстве, то ли в примерах дорогих ему девушек, то ли стыд за Алю, то ли злость за принадлежащее ему слово 'урод'.
   'Слишком большая разница в возрасте. Ей нужно жить своей жизнью. Ей нужно учиться. Ей столько нужно увидеть в этой жизни, а я помеха' - с этими мыслями он доставал доллары из штанов, с этими же мыслями встречал проститутку из роддома.
  
  ***
  
  Она узнала совершенно случайно об его измене, как всегда и происходит в жизни - мы всё узнаём случайно. Вернее она сначала узнала об очень милом мальчике Саше, который ещё не умел ходить и говорить, но искренне радовался папе. Вот потом она узнала и об отце этого младенца.
  Она плакала. Она много плакала. Каждый бы плакал в такой ситуации, но на тот момент ей казалось, что это конец её юной жизни. Это на самом деле был конец. Конец её девчачьих радостей, невинности души и доверия к людям. Это было начало взрослой жизни, где каждый твердит о значимости внутренних ценностях человека и тут же затаптывает их в бездушную грязь. И при этом сетуют на судьбу, на рок и на какой-то бумеранг.
  Родители не понимали резкую перемену своего ребёнка. Они постоянно талдычили о переходном возрасте, но она до сих пор была для них ребёнком.
  Аля, собрав все свои игрушки в большие полиэтиленовые пакеты, в которых отец приносил рыбу домой, выставили их в коридор. Родители ходили в недоумении, видя, как их ребенок выгоняет детство из своей комнаты.
  - Доча, это что? - показывая на пакеты, поинтересовалась мать.
  - Игрушки! - грубо ответила дочь.
  - Ты убираешься что ли? - прикидываясь не понимающим в происходящей ситуации, спросил отец.
  Хотя родители уже поняли, что причина всех её слёз и депрессий была первая любовь.
  - Папа, отнеси это в детский дом.
  - Что? - возмутилась мать. - Мы бешеные деньки вбухивали в твои игрушки, а ты их на помойку??
  - Не на помойку, а в детский дом, - спокойно отдернула дочь Галину.
  - Аля, что происходит? - опять встрял отец.
  - Папа, мне они больше не нужны. Отдай их, пожалуйста! - со слезами на глазах умоляла Аля.
  - Хорошо, - согласился отец, видя безысходность ситуации.
  - И давайте сделаем ремонт в моей комнате. Ненавижу этот зеленый цвет!
  - Но он успокаивает! - встряла мать.
  - Меня сейчас ничто не успокоит! - разрыдалась Аля.
  Отец унёс игрушки в гараж, обманув дочь в том, что они уже радуют детдомовских детишек. Через пару дней начался ремонт в детской, которая сменилась на комнату юной девушки в чёрно-красных тонах.
  
  ***
  
  Матвей сильно переживал страдания своего единственного ребенка. Всю её жизнь он бился с этой жизнью, чтобы огородить дочь от зла, чтобы она ни в чём не нуждалась. Но не смог огородить её от душевных мук, принесенных каким-то козлом.
  Кормилец семейства вечером, закрывшись на кухне, губил бутылки с алкоголем.
  - Папочка, - садясь на колени отца, шептала Аля. - Ты у меня самый лучший!
  - Солнышко, что с тобой происходит? - безнадежно выдохнул отец. - Кто тебя обидел? Скажи мне!!
  - Пап, всё будет хорошо, - увиливала от ответа дочь. - Пап, не надо пить. Ты ж у меня хороший.
  - Ну, ты скажи, кто он? Из класса? Из танцев? Со двора? - не успокаивался отец.
  Нет, - обреченно и смущенно ответила Аля.
  А кто? - удивленно спросил отец. - Ты скажи кто это!! Я ж его порву!
  - Вот поэтому и не скажу.
  - Гад! - трясся головой выругался отец.
  - Пап, он хороший. Просто я плохая.
  - Ты? - возмутился отец. - Ты само чудо!! Алечка, милая, он просто урод!
  - Папа, не ругайся, - успокаивала дочь отца. - Просто я сделала что-то не так, вот и расплачиваюсь.
  - Девочка моя, дорогая, - обнимая дочь, прослезился отец.
  - Пап, а пить не надо, - вставая с колен отца, она уже убирала бутылку коньяка в кухонный шкаф.
  - Альбина, - впервые в жизни он так обратился к дочери: Я все равно узнаю кто он. Он будет молить меня о смерти! Я об этом позабочусь!
  Через несколько дней Галина нашла фотографию в дневнике дочери: это была копия той фотографии, что таилась в каюте капитана Владимира. Дочь долго увиливала от вопросов родителей, но надпись на фото говорила за себя 'Любимой девочке на память. Володя'. Матвей действительно сделал жизнь бывшего друга адом, хоть тот и находился за тысячи километров от Дальнего Востока. Отец Али даже купил билет в Москву к этому уроду, даже собрал сумку, даже приготовил свинцовые пули, но дочь его остановила, поклявшись никогда с ним не видеться.
  После этого семья начала рушиться. Матвей винил Галину, Галина дочь - потаскуху, Аля себя. Ребёнок на самом деле был фундаментом в этой семье. Опора изменилась. Стала более шаткой и ненадежной.
  Но она же и скрепила союз своих родителей через пару месяцев. Выиграв российский конкурс бальных танцев, Алю отправляли на международный конкурс в Нью-Йорк. Поехала вся семья. Эта поездка сплотила их заново. Только Аля уже не доверяла так матери, и не уважала, так отца.
  Не смотря на сложность стонущей жизни, она до сих пор ждала своего изменника. Только из маленькой Алечки она превратилась в красивую девушку Альбину.
  
  ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ
  
  Они встретились случайно, спеша по своим делам, в каком-то августе. Она с воодушевлением щебетала о поступление в ВУЗ. 'Студенткой стала, моя девочка' - пронеслось в его голове.
  Вместо длинной косы изящное карэ, делающее её взрослее и красивее. В её ушках сверкали маленькие серёжки, она так мечтала о них. Он обещал подарить, но подарил кто-то другой. Вместо присущих ей коротких юбочек и шортиков, была одета в оранжевый льняной костюм. Именно тогда, не замечая прошедшего времени, он опять любовался чайным глазкам. И не смотря на промерзлое утро, всё его нутро горело. Ах, если б он мог понять тогда, что это любовь!
  Не прошло и суток, он ей позвонил. Не прошло и часа, Аля уже была с ним, на квартире того самого друга, с которым он несколько раз разделял проституток, который был свидетелем на его свадьбе с одной из этих пропаших женщин. Это был замечательный вечер, несмотря на то, что это было уже после его предательства.
  - Помнишь, ты выбегала окутанная простыней, босая и сонная провожать меня в рейс?
  - Помню.
  - Помнишь? Правда? - не веря своим ушам, как мальчишка он пытался удостовериться, что его Алечка помнит эти счастливые моменты.
  - Правда.
  Она сказала это еле слышно, почти прошептала. Ну, разве могла она это забыть?
  - А помнишь, как я в городском парке рвал рябину для тебя?
  - Я хотела сделать из неё бусы, - впервые за это вечер раздался её смех.
  - Аль, а ты помнишь наш первый Новый Год? Ты все-таки уговорила меня пойти к Вам на праздник. Мы сбежали от твоих родителей, якобы на горку кататься, но пошли к Сереге. Ты тогда впервые выпила шампанское.
  - Я была такая пьяная! Я даже не могла расстегнуть твою рубашку!
  - Ты была обворожительная! Это блаженство, когда тебя раздевает любимая женщина!
  С этими словами попытался вспомнить её лицо с закрытыми глазами кончиками пальцев. Она же пыталась расцеловать каждую его клеточку, пока что принадлежащую ей.
  - Это был самый замечательный Новый Год в моей жизни.
  Он поцеловал её, так и не ответив, что это был самый счастливый день в его жизни, просто он тогда этого не понимал.
  Они вспоминали многое в тот вечер, но только не его предательство. А она знала, но молчала!! И даже не спрашивала, где его носило всё это время. Несмотря на это, они были счастливы. Не смотря на то, что через пару дней он уезжал. Не смотря на то, что он врал. Да, они были счастливы!
  Только не уберег он даже этот вечер.
   К полуночи в дверь позвонили - это была Виктория - жена знакомого старпома и лучшая подруга матери Али, известная шалава со сногсшибательной фигурой. Чёрт дёрнул впустить её. Прикрыв дверь в спальню, оберегая Алю от ночной гостьи, он провёл Вику на кухню.
  Не уходила она очень долго. А Алечка сидела за стенкой и ждала его, прислушиваясь к каждому шороху. Не могла она выйти к ним на кухню, так как до совершеннолетия ей оставалось только пару недель, а Вика знала её маму - не поздоровилось бы всем. Мать не оставила бы его безнаказанным, упрятала б не в столь далёкие места за совращение малолетней дочери, а то и хуже - убила бы. Не могла Аля допустить такой участи для любимого. Да, и отцу давала обещания. 'Неужели, это моё первое предательство? Вру отцу. Вру себе! Вру ему! И мне врут!' - мучила себя Аля. Но она ждала. Ждала до 5 утра. Конечно, хотела уйти, даже оделась ... но не нашла ключи. А к ним не решалась зайти. Почему? То ли от первой причины, то ли боясь увидеть всё своими глазами. Ничего не могла она сделать на тот момент, но всё понимала. Это сейчас и не пустила бы эту женщину на порог, не позволила бы так с собой обращаться, устроила бы скандал!! Но тогда она была наивной, доверчивой, запуганной своей мамой, любящей его до безумия!!
  Так она сидела и слушала шорохи, смешанные с ночным телевизором. Скорей это были не шорохи, а скрипы старого диванчика, выброшенного на кухню. Это были очень ритмичные скрипы, как раз схожи его натуре. Да, он, как последний кабель имел ту затасканную женщину. Возбуждаясь не от дряблой, но всё таки ухоженной кожи и поддельного постанывания, а от того, что он в свои 40 лет способен ублажить столько женщин.
  Он сравнивал этих двух любовниц и, безусловно, Аля была лучше, нежнее и желаннее, но он тонул в жаре страсти и прибавлял ритм.
  Ах, что же он делал? Ну, зачем так жестоко плевать в душу невинному человеку, так любящему его? Бедная Аля.
  Замучив ночную гостью, он выгнал её, как использованный презерватив. Только через пару минут он вспомнил, что упустил факт предохранения с Викой. Но не разочарованный, закурил, удовлетворённый мимолётной страстью.
  Он вошел в спальню, пропитанный женскими духами и использованный чужими губами.
  Кровать аккуратно заправлена, начали появляться первые лучи солнца, маленький приёмник шептал старые песни 'Летний дождь, летний дождь начался сегодня рано. Летний дождь, летний дождь моей души омоет рану. Мы погрустим с ним вдвоём у слепого окна' Она стояла у окна, любуясь первым летним дождём, а может, завидуя его свободе. Краем глаза он видел, как она смотрела на него. Боль? Отчаяние? Обида? Да, нет такого слова, чтобы описать её состояние.
   Без единого слова, без единого укора взяла ключи на кухне и ушла. Он долго смотрел в окно, провожая её юные шаги. И вот она уже зашла за угол хмурого здания, и вот её уже не видно. Но она ещё где-то рядом! Её ещё можно догнать! И ей ещё можно что-то сказать. Но что? Никакое 'прости' не оправдает его проступка. Но всё было можно.
  Она шла по мокрому асфальту, по тем песчинкам земли, которые вырастили её, прошли с ней каждую минутку человеческой жизни. Она шла и отчаянно била по лужам ногами, презирая эту вечную и бесценную землю. Единичные прохожие с отвращением смотрели на босоногую, промокшую и остервеневшую девушку. Но она не видела никого, по какому-то наработанному чутью ноги вели к её дому. Заходя за очередной угол дома, прислушивалась к утренним звукам. Но не было его догоняющих шагов, отчаянного 'постой' и необходимого 'прости'. Только устрашающий дождь хозяйствовал по утренним улицам.
  Человеческому сердцу предначертано выносить много горя, порожденного минутной радостью. Маленький кусочек мяса борется за жизнь, или против жизни? Её кусок мяса окаменел.
  И вот уже новое сердце на тоненькой цепочке весит на шее Али. Оно не предаст разум, не ударит болью. Оно ненастоящее - золотое, вечное и цена ему всего лишь пару тысяч рублей. И ей всю свою жизнь жить с этим сердцем, не способным на искренние чувства, окаменевшим от боли.
  И будет тысячу раз бить себя в грудь: 'Люби! Люби! Хочу любить! Проснись!'. Но оно такое же холодное, как и кусок золота на шее. И будет жить по трафарету первой любви: шаг за шагом, поцелуй за поцелуем, вздох за вздохом. Но невозможно оживить кусок железа в груди, сотворенный Владимиром - алхимиком.
  Виновнику этой утренней драмы не было больно, и даже не было стыдно, просто где-то там, где должно быть сердце, образовалась пустота.
  Чего он хотел тогда? Чтобы у неё не было повода любить его? Чтобы у него не было шанса вернуть её?
   'Бедная моя, несчастная девочка!! Нет мне прощенья! Милая!! Любимая!' - причитая и махая головой, пытаясь вытрясти эти воспоминания, он заказал коньяк в кафе аэропорта.
  
  СЧАСТЛИВЫЙ ПАССАЖИР
  
  Это не была последняя их встреча в то лето. Какая-то роковая случайность столкнула их на автобусной остановке.
  Кто-нибудь может сказать, сколько оттенков цветов? Кто-нибудь может сказать, о чём думает человек? Она пыталась это понять.
  С детским воодушевлением считала цвета заходящего солнца. Красное пламя подавлялось нежно бирюзовым, голубая свежесть смешивалась с оранжевым апельсином, розовая беззаботность пряталась под чёрными тучами.
  Она сидела на берегу и наблюдала за этой красотой. Впереди закат на берегу реки, сзади пустая трасса, а рядом он. Слушала его и пыталась не слышать. Но каждое слово отпечатывалось у неё в сердце. И не единой машины, которая могла бы заглушить его слова.
   - Посмотри, какая красота! - она пыталась его отвлечь, а может быть и себя.
   - Сейчас дождь пойдёт. У тебя есть зонтик?
   - Нет.
  Такой глупый вопрос. У неё в руках были только туфли.
   - Я люблю этого ребёнка. Он мне как родной. И её я люблю.
   - Любишь? - сказала это еле слышно. Голос задрожал, навернулись слёзы. Только бы не заплакала! Никак не могла набраться смелости, чтобы спросить: 'А меня ты любишь?'
   - Я её очень люблю
  Жалостливый взгляд, он как будто прочитал её мысли. Молчание порой нарушали отдалённые звуки грома. И молния предательски освещала её глаза. И он, и она с нетерпением ждали, когда же приедет автобус и увезёт её 'в никуда'.
   - Посмотри, как красиво!
   - Я не люблю тебя. На протяжении всех лет мне не сниться ни одна женщина, а ты снишься каждый день. Я боюсь тебя потерять!
  На секунду показалось, что это не звук грома пронесся над ними, а разорвалось её сердце. Он не любит! Разрывая тяжесть расставания, подъехал автобус. Она с нетерпением смотрела, как выходят люди. И вот уже надо вставать, надо идти, но как?!? Перед самым закрытием двери она повернулась к нему и посмотрела в глаза.
   - А может это и есть любовь?
  Но он уже не ответил, двери закрылись.
  Села возле окна. Холод пронесся по юному телу, остановившись дрожью в руках, судорожно сжимавших туфли. Автоматически расплатилась за проезд.
   - Счастливая!
   - Что?
  Она от изумления чуть не засмеялась. Счастье осталось по ту строну дверей.
   - У тебя счастливый билетик, - поздравил контроллер.
  Выдавив из себя улыбку, отвернулась к окну, а слёзы потекли по щекам. Автобус с бешеной скоростью увозил её. Душа пыталась обогнать бездушную машину, но мешали слёзы. Перед глазами сплошная пелена, непонимание, неопределенность, а в сердце рана! Да, да, в том самом золотом сердце теплилась ещё надежда на счастье в его объятиях. Но сегодня был последний взмах алхимика, навсегда очернившего любящее его сердце.
   - Смотрите, какой сильный дождь! - кто-то восхищенно вскрикнул в автобусе.
  Она по детски радовалась летнему дождю. По взгляду кондуктора было понятно, что она сочувствует горю 'счастливого пассажира'. И пару раз даже порывалась чем-то помочь, что-то сказать.
  Но она уже шла домой по мокрому асфальту, через запахи мокрой травы, под звуки дождя. Придя, домой без труда всех убедила, что это не слёзы, а капли дождя. Но так и не смогла внушить себе, что на её юных щеках не капли дождя, а слёзы первой любви. .
  
  ОДНОЛЮБ
  
  А жизнь пошла своим чередом, только порой он видел её в снах.
  Вот и несколько дней назад такой сон стал для него редкой удачей: она была такая же нежная и милая, и он вроде был моложе. Какое это было блаженство целовать её! Какое это было счастье встретить такую женщину! Какая это была ошибка, так не уберечь её! Проснувшись в холодном поту, он не мог понять, почему эта чужая женщина лежит рядом с ним, почему не та, родная?
  Выйдя в другую комнату, он долго решался позвонить ей, блуждая в сигаретном дыме. Пару раз набирал код США, но скидывал звонок, боясь услышать не голос её заграничного мужа, а до боли родной и спокойный голосок Али.
  В последний раз он ей звонил несколько лет назад. Тогда она оканчивала институт, с воодушевлением изучала иностранные языки, радовалась жизни, а он лежал в больнице после тяжелой операции. После очередного жара в одиночной палате, он ей позвонил.
  - Привет!
  - Здравствуйте,
  Видимо не узнала его, а может, не хотела узнавать.
  - Как твои дела?
  - А кто это?
  Она, конечно, узнала этот голос, но не могла поверить, что он всё-таки осмелится позвонить.
  - Я
  - Что ты хочешь?
  - Я хочу тебя увидеть.
  - Мало пакостей в жизни сделал?
  - Я в больнице. Два дня назад удалили почку.
  - Как ты себя чувствуешь?
  Злость моментально улетучилась и взбудоражились нотки беспокойства, не смотря ни на что, она до сих пор его любила.
  - Плохо. Хочу увидеть тебя перед смертью.
  - Не говори так.
  - Ты приедешь?
  Минутное молчание в трубке было схоже вековой тишине. Он хочет её видеть! Не кого-то, а именно её. Почему-то она была уверена, что он брошен и забыт всеми в больнице, и только её он хочет видеть, только ей позвонил, только её помнил. Она была в какой-то степени обманута своими чувствами. Он был окружен заботой, как друзей, так и семьи. Но одна из её иллюзий имела место быть - только её он хотел видеть! Она не колебалась между 'да' и 'нет. Она боялась его увидеть, но сказала 'да'.
  Утром она пришла. В палату её не впустили, так как он был лежачий больной, а по пропускам посещали только родственники. Она уже собралась передать через какого-нибудь больного свои гостинцы, но он уже бежал. Он как мальчишка летел по ступенькам, забывая о швах, о боли, о разуме. Три этажа показались для него вечностью, хотя он пробежал их в миг. Ещё утром под натиском врача он еле до туалета ходил, а теперь летел. Он так боялся, что не успеет.
   Она была нереальной: в длинной норковой шубе, чёрных сапогах, волосы стали длиннее, запах духов более женственный, впервые он увидел над любимыми глазками фиолетовые тени. 'Взрослеет моя девочка. Начала краситься' - пронеслось в его голове.
  - Это тебе, - протянув пачку сока, улыбаясь, произнесла Альбина. Да, язык уже не поворачивался сказать 'Аля'. Совсем взрослая стала.
  - Спасибо, - единственное слово, которое он смог тогда вспомнить, да и то машинально. Они долго молчали, разговаривая глазами, наслаждаясь душевным спокойствием, мечтая о касании, друг друга.
  - Как тебя так угораздило? - намекая на его болячку, первая прервала молчание Альбина.
  - Наверно Бог меня наказывает.
  - За что же тебя наказывать-то?
  - За тебя.
  - За меня? Что-то ты поздно вспомнил, что есть я.
  - Ты стала жестокой?
  - Нет, что ты. Какая жестокость? Куда мне до тебя? Это констатация фактов.
  Она что-то ещё говорила, спокойно, как всегда. Да, она всегда была взбалмошной, но очень часто говорила спокойно, и он чуял себя умиротворенно. Так и сейчас какие-то завораживающие нотки её голосовых связок умиротворяли все душевные и физические болячки капитана. И образовавшаяся пустота в сердце несколько лет назад, стала неимоверно ныть. Никакая физическая боль, никакие швы не сравнимы с этой болью. Хотелось именно сейчас навсегда утонуть в вишнёвом омуте её глаз.
  - 'Вот снова ночь моя темна и день мой бел. Кто виноват, что ты одна в моей судьбе? Ещё вчера я был другой. Я так скучаю по тебе моя любовь. Ещё вчера я этих слов не мог сказать, когда дарили мне тепло твои глаза. Теперь я стал твоим рабом и на свободу не прошусь, моя любовь'
  - Стихи стал писать?
  - Да, нет. Это Розенбаум.
  - Красивые слова, только по-настоящему любящий мужчина мог написать их.
  - Ты считаешь, что я не способен на светлые чувства?
  - Не способен.
  - Ну, зачем ты так говоришь, может я однолюб?
  - Я согласна. Ты однолюб. Ты всю жизнь любил только себя.
  - Знаешь, я только сейчас понял, что всю жизнь любил только тебя.
  Она не ответила на его признание, хотя желала кричать 'Я люблю тебя'!!
  - Мне пора.
  Он схватил её за руку, притягивая к себе, обнимая и целуя. Целуя каждую её клеточку, пропахшую чужим запахом.
  - Алечка, я тебя люблю! Ты слышишь? Я люблю тебя!!
  С отчаянием кричал эти слова, так долго блуждавшие в его сознании.
  - Я не держу на тебя зла. Будь счастлив! Ради меня будь счастлив! - рыдая и стесненная его объятьями, шептала ненужные слова.
  - Ты меня слышишь? Я люблю тебя! Не будет счастья без тебя!
  По щекам потекли мужские слёзы. Слёзы отчаяния. Слёзы любви. Слёзы душевной боли.
  Она потихонечку вырвалась из его объятий. Последнее что он почувствовал - это её нежные руки, с громоским кольцом на безымянном пальце правой руки. Многие девушки носят кольца на этом пальце, не придавая значения всяким приметам. Но в ту секунду он понял, что это было обручальное кольцо, и кто-то будет называть её Алечка, кто-то, но не он!! И только он в этом виноват! Всю жизнь самовлюбленный и мужественный, он не боялся штормов, смерти, проблем, а сейчас растоптанный собственной эгоистичностью, подлостью и слепотой, он плакал, как ребёнок, провожая любимую женщину взглядом.
  - Я тебя люблю! Я тебя очень люблю! - уже у выхода она обернулась и прокричала на весь холл.
  Она больше не приходила, а в конце зимы уехала в далёкие штаты.
  Он развёлся с женой. И никакая другая женщина не задерживалась в его доме больше месяца. Нет, он не искал её образа в других женщинах, наоборот - не допускал какого-либо сходства.
  Он не вспоминал её часто, только порой память врывалась в пустой дом, переворачивая прошлое в миражи. Порой он видел её облик, с теплотой смотревший на него. Он даже перехватывал призрачный взгляд карих глаз. Но такие моменты были большой редкостью, да и то под влиянием пары стопочек коньяка. А так она не желала входить в его жизнь.
  
  Я ТЕБЯ ПОМНЮ
  
  'Прибыл рейс ?650 Сеул - Хабаровск. Встречающим пройти к выходу 'А'. наземное обслуживание производится авиакомпанией 'Сибирь'' -донеслось из диспетчерской.
  Отставив недопитый коньяк, он открыл блокнот, проверяя номер рейса, хотя это была лишь формальность, номер он помнил уже две недели, с того самого момента, как узнал о её приезде.
  Пройдя мимо взбудораженного люда, он примостился к встречающим. Через пару минут стали выходить люди, и глаза судорожно искали её. Вдруг раздался крик: 'Аля, доча!' Обернувшись, он увидел Галину, обнимающую девушку в джинсах и простой футболке, на которой красовалась какая-то заморская знаменитость. Безусловно, это было ОНА! Только язык не поворачивался назвать её женщиной, хотя у ног мельтешил мальчишка трёх годков, а позади чёрный мужчина держал малышку месяцев восьми - дочку. Внимание его остановилось на девочке: смуглая кожа, чёрные кучеряжки, пухлые губки - всё говорило о папиной негритянской натуре, только вишнёвые мамины глазки. Конечно, у чернокожих людей не могут быть глаза какого-либо другого цвета, но такие чайные глаза только у Али, а теперь и у её дочери.
  Вот муж отдаёт дочку Галине, и заботливо подхватывает сумки из рук жены. Видный мужчина, выше её и крупнее, одет в джинсы, облегающие негритянское достоинство, и белую футболку, обтягивающую упругую грудь. Бросилось то, что кроссовки у них были одинаковые. Наверно ходят вместе по магазинам, купили на какой-нибудь распродаже, а он за всю жизнь даже цветочка ей не подарил. Несколько минут Владимира беспокоило мужское достоинство заграничного мужа - 'Как же она с ним спит? Наверняка ублажает её каждую ночь. Да как можно её не хотеть!! Господи, она ж теперь его жена!' - он знал давно, что Аля вышла замуж, но пока своими глазами не увидишь, не поверишь.
   Очень красивый загар бросался в лицо (почти не отличается от мулата - мужа), а когда-то она так пеклась своей аристократичности в белой коже; длинные волосы, заплетенные в косу; стройное и пикантное тело, несмотря на двух детей. Почти другая, такая родная и совсем близко.
  На их фоне он смотрелся стариком, хотя знал, что старше её мужа всего лишь на 7 лет. Ещё две недели назад он приготовился к её приезду: выгладил серые брюки и голубую рубашку в синею полоску; вытащил из антресолей новые итальянские туфли; потратил кучу денег на швейцарские часы; бродил по парфюмерным магазинам в поисках достойного аромата.
  Только никакие деньги не уберут морщинки, прописанные на его лице; пепел, опрокинутый на его волосы; дряблость кожи, говорящая о близости конца
  Он стоял поодаль той счастливой семьи, не решаясь подойти к любимой женщине.
  Через пару минут муж с Галиной вышли на улицу, видимо за такси. Она осталась с детьми и подругой ожидать получение багажа. Это был его шанс, и он пошёл уверенной походкой.
  - Алька, ты ли? - прикинувшись дурачком, направился к ней на встречу.
  - Привет!
  Не прошло и секунды, она уже висела у него на шее.
  - Привет! Ты что здесь делаешь? Уезжаешь или только приехала?
  - Только приехала, Даниэль с мамой за машиной пошли, - уже отстраняясь от его рук, с неподдельной радостью говорила с явным акцентом.
  - С приездом! Твои? - кивнув на детей, спросил Владимир.
  - Мои - Кассандра и Владимир! - с гордостью сказала Аля.
  - Владимир? В честь какого-то актёра? - съехидничал он, хотя знал в честь кого и ноги подкашивались от этого.
  - Нет. В честь любимого человека, - прошептала Аля дрожащими губами, видимо вспомнив того самого любимого человека.
  - Девочка моя, - то ли в слух, то ли про себя сказал Володя.
  'Вернуться назад! В тот год, где сто долларов сломали его жизнь, и покоробили душу его любимой женщины. Выкрыть её из семейной рутины и восхищаться до конца своих дней её существованию. Убить каждого, кто посмеет её обидеть' - вот такие противоречивые мысли бродили в его голове, любуясь этой женщиной. И он безусловно понимал, что он - единственный человек, кто обижал её в этой жизни. Убить себя? Нет, на самоубийство он не был способен, слишком сильно он любил свою натуру.
  - А ты, что здесь делаешь? Летишь куда-то? Я тебя не задерживаю? - привели в чувство капитана её слова.
  - Да, нет, я уже опоздал.
  - Сочувствую. Ты очень хорошо выглядишь.
  Надо же, она ещё сочувствует. Он владел всем Миром, но опоздал на самолёт по имени 'любовь', опоздал к этой женщине.
  - Да, что ты, две ночи без сна, как савраска кручусь.
  Конечно, он врал. Всё утро наводил марафет.
  - Я была рада тебя видеть, - давая понять, что пора расходиться, начала подхватывать чемоданы, подкатываемые подругой. Внезапно появился муж и стал заботливо выносить багаж на улицу. Было видно, что он заботиться о ней, любит и ценит. Куда Владимиру до него?
  - Аля, я помню тебя! Я всю жизнь тебя помню.
  - Я тоже. Пока, - копируя маму, девчушка также мило помахала ему рукой.
  В тот момент она навсегда ушла из его жизни, зацепив морсового волка вишнёвыми глазками, до глубины души.
  Это была их последняя встреча. Многие говорят, что невозможны отношения при большой разнице в возрасте. Она же верила, что когда два человека любят друг друга, все постулаты разрушаются. Она осознала, что полюбила однолюба, слишком поздно он понял, что можно любить не только себя.
  
  
  22.02.2008 г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"