Аннотация: Что-то вроди расказов в расказе. Считайте это сборником медицинских баек. На мой взгляд удалось, но что я, главное вы. Те для кого я пишу.
Я сидел на стареньком потёртом диване и расслаблялся, попутно пуская колечки дыма. Они извивались и постепенно таяли, поднимаясь вверх. Из открытого окна в комнату влетал свежий июльский ветерок, развеивая сигаретный смог. Золотистые лучи солнца падали на пол сквозь трепещущие занавески, создавая причудливые тени. Вокруг меня царило спокойствие и упоительное бездействие.
Вытянув усталые ноги, я откинулся на спинку дивана. Диван скрипнул и прогнулся. А сквозь занавески уже просвечивало розовое небо с пышными багровыми облаками.
--
Да, как всё-таки здорово отдохнуть после тяжёлой операции. Просто так посидеть одному, насладиться красотой момента.
Вдруг дверь в комнату распахнулась, и в проёме показался молодой ординатор - Тимофей. Я сразу понял, что отдых прервался и возможно надолго.
--
Ну, что там Тимофей? - спросил я.
--
У нас это, экстренный случай, на скорой привезли.
--
Ладно, а от меня то, что требуется?
--
От вас Юрий Александрович посмотреть его требуется.
Я хотел, было покочевряжиться, построить из себя особо занятого и, в конце концов, отшить парня, но, посмотрев на его разгорячённое лицо, всё же согласился. Резко поднялся с дивана и отправился смотреть поступление.
В коридоре было темно и пустынно, все пациенты травматологического отделения N,2 либо спали по собственной воли, либо были принудительно усыплены мед сестрой Галиной. Ну не выносила девушка праздного шатания по отделению. Уверен, что дай ей только волю, она бы всех пациентов больницы подсадила на снотворные или подвесила на вытяжку. Что бы, дескать, не шлялись без дела, пока другие работают. Не хорошо конечно она поступала, а вдруг пожар там какой случиться или ещё что, пациентов ведь не добудишься. Но мне сегодня было на всё это абсолютно наплевать, уж очень хотелось поскорей закончить смену и отправиться домой. Так что ругательства решил оставить на утро.
А насчёт вытяжки. Так есть тут одна весёлая история. Случилось это совсем недавно, а именно неделю назад. В палате N122 лежала у нас одна старушка лет семидесяти. Попала к нас с диагнозом - оскольчатый перелом лучевой кости. Поставили лангет и оставили, пока мозоль не образуется. Состояние ещё было не плохое, шла на поправку. И всё бы ничего, не будь у этой гражданки отвратительный и мерзкий характер. И то ей не то и это не это. Уж не помню сколько раз она приходила ко мне с жалобами на мед персонал, на еду в столовой, соседей по палате и ещё чёрт знает на что. Однако не смотря на всё это уходить домой она не хотела категорически. Конечно, разве плохо ли когда тебя кормят поят, дают крышу над головой и ещё угождают твоим просьбам. За две недели которые она лежала в отделении она сумела извести всех, начиная от санитарок, убирающихся в отделении и заканчивая заведующим отделением, - то есть мною. А когда я сказал что скоро мы её выписывает, мед сёстры так обрадовались, что хотели меня расцеловать. Блаженные ходили, считая дни до выписки. А старушка так она наоборот, заартачилась вдруг. Мы говорит, хотим её больную женщину на улицу выбросить. И вот, делаю я обход, захожу естественно в 122 палату. Готовьтесь говорю, завтра выписываем вас. Сутра приду, принесу ваши документы, вещи ваши вам тоже из хранилища вернут, в общем оревуар, пишите письма. Та в истерику, не позволю значит меня выписывать, у меня ещё ничего не срослось, а вы меня на улицу. Одним словом старую песню начала. Только не тут то было. Вот видите, отвечаю и показываю ей рентген снимки. Этот вам сделали при поступлении - тут виден перелом, а вот этот, показываю второй - вчерашний, тут уже всё заросло, костная мозоль образовалась, так что, не опасаясь идите домой. Старушка злобно только на меня зыкнула исподлобья и отвернулась к окну.
А на следующий день прихожу в отделение и первым делом к ней. Уже речь готовлю - Как жаль что такая "чудесная", "набожная" женщина как вы, от которой мы все "без ума", покидает наше отделение. Сначала хотел добавить возвращайтесь ещё, но затем подумав, решил эту фразу вычеркнуть, вдруг старушка примет это к сведенью и вернётся. И вот значит захожу я в 122 палату и вижу такую картину. Наша старушка лежит на своей кровати, смотрит на меня болезненным взглядом (явно наигранным), а нога её на вытяжке. Я как стоял, так и сел. А старушка видно что бы меня добить и говорит.
--
Ой милок такое несчастье, такое несчастье со мной случилось.
Говорит, а на лице у неё медленно вырисовывается улыбка. Я же тем временем становлюсь всё злее и злее. Подхожу и спрашиваю с издёвкой, - что же это с вами случилось? Старушка на этот вопрос ни как не отреагировала и продолжила.
--
Такое несчастье, такое несчастье. Даже не понимаю как такое могло случиться. Представляете пошла я ноги помыть в раковине, зацепилась.
Что-то меня в её словах меня поразило, но я всё не мог понять что. Вдруг как гром.
--
В какой такой раковине!!!!
--
Как в какой, - тем же болезненным голосом отвечает старушка. В той которая в палате находиться, - и показывает в сторону двери.
Я обернулся и действительно увидел раковину, только как старушка семидесяти лет с больными суставами сумела задрать ногу, на высоту полутора метров понять было невозможно. А старушка продолжает.
--
Зацепилась, я значит за раковину, подкосилась и упала на пол. Только вот беда ножку сломала. Придётся мне видно ещё у вас полежать, - сказала старушка.
И мне тогда показалось что она рассмеялась, но точно сказать не могу. Поскольку, не помня себя я выбежал из палаты, чтобы выругаться благим матом. Вот такие вот люди встречаются в наше время. Не знаю конечно как отреагировала бы на это мед сестра Галина, только думаю и ей бы, с её манией класть всех на вытяжку, эта старушка тоже не понравилась.
А тем временем.....
Мы с Тимофеем преодолели зал ожидания и прошли в небольшой холл, с такими же, как и в отделении, во всю стену окнами. Тимофей вызвал лифт и через 15 минут мы уже были на первом этаже. Спустились по тёмной и грязной лестнице в подвал. Длинный туннель с зелёного цвета стенами и кафельным полом встретил нас своим постоянным полумраком и шуршанием галогеновых ламп. Мы завернули в первый поворот налево, прошли немного по извилистому туннелю и снова свернули. Тяжёлая железная дверь со скрипом отворилась, и мы с Тимофеем проникли в здание другого корпуса. Приёмное отделение встретило нас своей неизменной суетой. Кучи каталок вдоль стен, на каждой из них лежало по обезображенному организму с чудесным ароматом перегара.
В памяти всплыла история, случившаяся со мной года два назад. Я, тогда как раз в приёмном отделении, был за дежурного травматолога. И вот значит, привозят нам на скорой тело - тело как тело, пьяное, орущее благим матом, с забинтованной головой и измазанной зелёнкой ногой. Одним словом бомж.
Сказали, что нашли возле больницы, в кустах. Приняли мы его тогда, оформили.
Через четверть часа опять бомж, только уже возле самого корпуса. Опять оформили, отправили в терапию, сели чаи гонять. Слышим, скребётся кто-то возле двери. Выходим, смотрим - ещё один красавец, похлещи двух первых будет. Весь поломанный, но обработанный по правилам. Зелёнкой и перекисью все ссадины замазаны. Тогда-то мы и заподозрили неладное. А у нас в то время работал молодой санитар Гоша, ещё в училище учился, сообразительный был малый.
--
Нет, говорит Юрий Александрович. Что-то тут не так. Ну не может того быть, чтобы столько бомжей разом возле нашей больницы оказалось.
--
Да, не может. Давай-ка мы с тобой, сделаем ход конём. Выйдем на улицу и подождём, что будет. Вечер выдался тогда тёмный, хоть глаз выколи. Спустились в темноте по ступенькам, зашли за куст сирени - смотрим.
Неожиданно со стороны забора, проходящего вдоль больницы, послышались шаги. Мы затихли, ждём. И вскоре чтобы вы думали - увидели двоих в белых халатах и с носилками. Те подошли к стене корпуса и, опрокинув носилки, вывалили кучу какого-то тряпья. Затем быстро собрались и исчезли в проёме забора.
--
Надо их догнать, - шёпотом сказал Гоша.
--
Нет, подожди как. Давай лучше сначала посмотрим, что эти архаровцы нам принесли.
Подошли мы с ним ближе к куче тряпья, и вдруг из неё зазвучал хриплый надсадный голос. Мы с санитаром с испугу отпрянули. Затем смотрим - тряпьё заворочалось, привстало на локтях, и перед нами возник бомж.
--
Вот сволочи, - воскликнул Гоша и в сердцах погрозил кулаком в сторону дырки в заборе. Знать бы кто такие, ох им бы не поздоровилось, - продолжил он, всё тем же возмущённым тоном.
--
А я, кажется, знаю, откуда они. Давай-ка, тащи сюда носилки. Сейчас проверим, откуда он к нам попал.
Вот и тогда то, решили мы от этого красавца избавиться. Естественно под шумок, кому охота с бомжом возиться, удрал, дескать, бомж, ничего не знаю, да и кто его искать то будет. Договорился с ещё одним санитаром, не помню сейчас, как его звали, и на носилках вынесли мы бомжа за территорию больницы. А дело было в том, что больница наша находилась как раз по соседству с другим районом. Дорогу только перейди, и чужие владения начинаются. А вмести с ними и зона ответственности другой больницы, которая, между прочим стояла совсем недалеко от нашей, сто метров от дороги. Ели человека нашли на одной стороне дороги должны к нам привезти, если на другой то к ним. Вот такая вот ситуация была. И значит, вынесли мы его и, перебежав вместе с носилками дорогу, скинули бомжа прямо в кусты, уже на территории другой больницы. А что бы он обратно не вернулся и до другой больницы добрался, задали ему вектор, дав хорошенького пенка. Проходит час, проходит другой, вдруг опять поступление и опять тот же самый бомж. Возле корпуса на ступеньках валяется. Гоша изумился, глаза выпучил. Только ведь обрабатывать бомжа всё равно не хочется. Снова водрузил его на носилки и снова через дорогу. Пусть знают наших, мы ведь им своих бомжей не подкидываем, пусть и они со своими сами разбираются. Выкинул уже совсем рядом с приёмным отделением конкурирующей больницы и застращав бомжа ещё одним смачным пендалем, отправился в сторону приёмного отделения.
Но что вы думаете, не прошло и тридцати минут, как бомж опять валялся на нашем крыльце. Так бомжа и носили до самого утра, попутно передавая вместе с ним матерные ругательства, написанные на бланке поступлений и аккуратно прикреплённые к его одежде. Правда после этого никаких инцидентов с соседней больницей у нас не было. Поняли видно, что с нами тягаться трудно и с тех пор брали поступления и со своей и с нашей стороны дороги. Такая вот поучительная история.
Глядя на него, становилось страшно за своё здоровье. Поскольку руки терапевта по толщине напоминали ноги, а ноги и вообще сравнить было не с чем. Я всё время, когда его видел, задавался единственным вопросом, - почему этот бугай решил стать терапевтом, но ответа никогда не находил.
--
Здорова Толь, ну показывай своего безнадёжно больного.
--
Тут знаешь какое дело, - вдруг замялся терапевт. Мы в общем с фельдшерами поспорили выживет или нет, так что спасай.
--
Сколько?
--
Что сколько? - изумлённо спросил терапевт.
--
На сколько поспорили, - без смущения ответил я.
--
На сто долларов, - всё что нашли у него в кармане, сказал здоровяк, указывая на лежащего на каталке мужчину.
--
Ладно спасу, только с тебя бутылка.
--
Считай уже бегу, - расплывшись в улыбке ответил терапевт.
У я подумал, - и что это меня угораздило вляпаться в эту историю. Но делать ничего не оставалось, надо было хотя бы попробовать сдержать обещание. Кстати знаете гимн реаниматологив? "Знаю, скоро тебя потеряю!" Но что-то я отвлёкся.
И так, в углу возле окошка регистратуры стояла запачканная в крови каталка. Кровь запеклась из-за чего последняя поменяла свой цвет с зелёного на грязно-красный.
На ней возлежал мужчина лет 35-40, одет он был в простой костюм (пиджак и брюки), причём пиджак был натянут прямо на водолазку. На ногах поношенные сапоги, на половину расстегнутые. Я пригляделся и вдруг узнал в нём моего институтского преподавателя по пропедевтики. Хотя лицо и было в полном смысле этого слова, помято, всё равно выступал благородный нос с небольшой горбинкой, на подбородке росла всё та же мерзкая бородка. А главное глаза, - мелкие поросячьи, с отвратительным прищуром. Дабы не ошибиться посмотрел паспорт и точно от родной - Куценко Леонтий Семёнович. Эх, сколько он на тогда крови попортил и нервов истрепал. Весь курс ходил плевался от его предмета. А главное я, человек идущий на красный диплом получил у него даже не хорошо, а удовлетворительно. Прислушайтесь как это звучит, "Удовлетворительно". Чувствуется отвращение и внутреннее отвращение в этом слове, "удовлетворительно", фу. И такая меня обуяла злоба на этого мерзкого человечка, что словами передать невозможно.
--
Ну сейчас ты у меня получишь, - решил я и принялся лечить.
Извините что опять прерываю свой рассказ, но что бы вы понимали что такое медицина, расскажу вам несколько историй.
Случилась она в мои молодые годы. Я в то время подрабатывал мед. братом в одной московской больнице. И вот значит стою на посту, раскладываю на завтра таблетки. Вдруг с другого поста доноситься крик.
--
Юра скорей звони в реанимацию у нас приступ, - это был голос мед сестры Танечки, работавшей со мной в одну смену.
Бросил таблетки, схватил телефон, быстро набрал известный наизусть номер. Длинные гудки. Наконец на другом конце подняли трубку и из динамика послышался сонный голос.
--
Да, реанимация слушает.
--
Это вам звонят из кардиологического отделения, срочно пришлите бригаду. У мужчины приступ. Возможно инфаркт.
Голос с той стороны, хищно зевнул и лениво ответил: - Подождите пока минут тридцать мы скорую оформляем.
Я плюнул, и с силой бросив трубку, устремился на помощь мед сестре. Когда я вбежал в палату то увидел чудесную картину.
На полу лежал синий мужчина со слегка одутловатым лицом и бессмысленными глазами, а на нём верхом, будто усмиряя мустанга скакала Татьяна, делая не прямой массаж сердца. (Хочу заметить, что в ту смену кроме нас с мед сестрой в отделении мед персонала не было.) Увидев меня в дверях, она крикнула: - Скорее, принеси грушу!!!
Делать было нечего, пришлось подчиниться указанию более опытной напарницы.
Я сбегал быстро и уже через пару минут снова стоял в палате, только уже с резиновой грушей в руках. Приложил её к синему лицу мужчины и начал качать баллон. Через три качка груша просто-напросто развалилась в моих руках на три части. Я был ошарашен, но всё же совладав с собой, собрал её снова и продолжил. Тут меня окликнула не прекращавшая массаж сердца, мед сестра.
--
Слушай Юр, больше не могу, давай поменяемся местами.
Сказано сделано, сложил руки и нажимая на грудь продолжил. Неожиданно почувствовал, как под моими руки потрескивает и уходит вглубь ребро.
--
Тань что это, - изумлённо сказал я, указывая на ребро.
--
А, не переживай оно ещё до тебя сломалось.
У меня в голове поползли страшные мысли, они твердели принимая словесную форму. Но я не успел ничего сказать как дверь палаты настежь открылась и на пороге появилась бригада реаниматолов. Было их двое. Один - мужчина средних лет, одетый в хирургическую робу и с чемоданчиком в руках. Следом за ним вторая - молодая, но в то же время полная дама, в таком же как у него костюме. Они прошли в палату летящей походкой и размахивая чемоданчиком взад-вперед, присели рядом.
--
Ну и кто тут у нас больной, - сонным голосом спросил мужчина (очевидно врач).
--
Что значит кто?! - вот, возмущённо ответила мед сестра и показала на синего мужчину.
--
Чудесно, - пропел врач и плавно опустился на корточки, рядом с нами.
--
Капельницу делать? - так же растягивая слова спросила полная женщина.
--
Пока не надо, - снова пропел врач и приложил к груди синего мужчины два электрода дефибрилятора.
Как только он это сделал на экране чемоданчика поползла изломанная полоска кардиограммы.
--
Мило, - сказал врач, посмотрев на экран, и своим сонным голосом добавил. Всеммм отойтиии, сейчасссс шарахнеммм.
Мы с медсестрой и толстушкой отпрянули назад. А врач нажал на кнопку и замер в ожидании. На экране поползли цифры напряжения. 60-80-90.
--
Разряд, - крикнул доктор и приложил утюги-электроды.
Ничего не произошло, ни единый мускул синего мужчины не шелохнулся. Наступила тишина, которую прервал врач.
--
Сам вижу что ничего, - ответил флегматичный доктор. И снова... 60... 80..... 90.....разряд!
И на этот раз тоже ничего не произошло. А доктор вдруг как-то поменялся в лице и опять заговорил сонным голосом.
--
Наверное аккумулятор сел.
--
А у вас евро разетки есть? - осведомилась полненькая.
--
Нет, нету, - простонала Татьяна.
--
Эх, ну что ж, на нет и суда нет. Тогда вы идите сходите за каталкой, а мы пока проведём видимость реанимационных мероприятий.
Ошарашенные и не понимающие что теперь будет мы с мед сестрой вышли из палаты и отправились в другой конец отделения. Взяли каталку и поспешили обратно.
Вернувшись в палату и увидели как доктор собирает свой чемоданчик, на котором ещё шла кардиограмма, а полненькая дама записывает что-то в историю болезни.
--
Кладитеее и везитееее, - пропел врач забирая у толстушки историю болезни.
Поднатужившись я закинул на носилки тело синего мужчины, а Татьяна уложила его ноги. Подняли носилки и укрепили их в пазах каталки. Выехали из палаты и покатили по коридору. Неожиданно сзади послышался встревоженный голос реаниматолога.
--
Эй дураки вы куда его покатили?
--
Как куда, - ответил я. К вам в реанимацию.
--
Вот чудаки, - процедил доктор. В морг, в морг.
--
Так ведь сердце ещё бьётся, - изумлённо возразил я для пущей уверенности приложил ухо к груди синего мужчины.
--
Это херня, это пройдёт, - ответил врач театрально закатив глаза.
Так вот эта, прошу прощения херня, ещё часа два проходила. И наверно именно с этого дня я разочаровался в российской медицине.
Ну а что бы вы окончательно мне поверили. Расскажу ещё одну, на этот раз действительно короткую историю.
Как-то сидели мы с врачами в ординаторской, и при закрытых дверях распивали коньяк, по поводу рождества. Человек нас было пятеро - две женщины, и трое мужчин. И вот в пылу обсуждения медицинских проблем, когда все уже хорошо набрались, встал Бори Карлович Жданов, травматолог из нижнего отделения и сказал умоляющим голосом.
--
Товарищи, как бы я не любил нашу медицину и вас уважаемые коллеги, запомните.
Тут он сделал паузу и приложив палец к губам заговорил тише, - Если я вдруг заболею, то прошу не лечите меня, просто бросьте в снег. Вдруг выздоровею. При этих словах ординаторская наполнилась громким смехом.
Конечно каждому из нас решать где, когда и у кого лечиться, только вот сломанным костям, вывихнутым суставам и всем прочим травмам абсолютно всё равно. Они не будут выбирать место и время, ну и уж подавно не будут выбирать больницы, куда вас отправят. Так что задумайтесь, стоит ли менять что-то для себя, то есть отправиться при каком-нибудь недуге в частную клинику или же лучше поменять всю систему.
Но что-то я опять ушёл в дебри размышлений и праздных мечтаний, а тем временем мой рассказ продолжается.
--
Как зовут тебя, родимый, - уже зная ответ на этот вопрос, осведомился я у мужчины на каталке.
Я пытался создать на своём лице подобие серьёзности и одновременно с этим поднял одну бровь, что бы тот меня не узнал. Всё получилось как нельзя лучше, и у мужчины не промелькнуло и мысли о, том, что мы с ним знакомы.
--
Меее н Нн яЯя? - жалобно и бессвязно раздалось с каталки.
Я собрал, что было сил, и ткнул его кулаком в живот. Он взвыл. При этом лицо его побагровело, а изо рта пошла бурая пена. Да, видно действительно болит, - подумал я и обратился к терапевту. Тот стоял бледный как смерть, по видимому от методов моей работы. По его лицу можно было читать все крутившиеся в голове мысли. Бегущей строкой на лбу появлялись фразы: - ЗАЧЕМ Я ДУРАК ЕГО ПОЗВАЛ; - ОН ЖЕ СЕЙЧАС ЕГО УБЬЁТ; - ПЛАКАЛИ МОИ 100 ДОЛЛАРОВ.
--
Скажи как мне Толь, что с ним случилось.
Терапевт постарался убрать со своего лба бегущую строку и ответил: - Он, понимаешь ли нажрался в дрободан какой-то политуры с клеем П.В.А. Запил всё это самогонкой с денатуратом, затем 200 гр. уксусной эссенции, лакернулся сутра этиловым с пивом и в состоянии эйфории, близкой к агонии был доставлен в приёмный покой пол часа назад.
--
А, о том что он пил, ты от куда знаешь? - осведомился я.
--
Да ребята со скорой сказали. Ёмкости из под всей этой дряни нашли рядом с ним, а на столе лежала предсмертная записка.
--
Я удивлённо посмотрел вначале на терапевта, затем на Куценко. Слушай, всё понимаю, но вот от куда они узнали что он сутра этиловый с пивом пил?
--
Да от туда, - спокойно ответил терапевт. Этиловый и пиво он не допил, а вот всё остальное осушено до дна.
--
Однако, - изумился я и вновь обратился к телу на каталке. Ты зачем это столько добра в себя влил, что не мог просто таблеток наглотаться, обязательно надо изысканно покончить с собой, что бы потом в газетах писали. Что-то вроде того: - Человек наелся мочегонных и умер на сартире. Или - самоубийца проглотил триста градусников, дабы свести счёты с жизнью. Знаем, проходили, нас этим не испугаешь, - возмутился я и ещё раз треснул его по животу. На этот раз изо рта пошла белая пена.
--
На скорой ему промывание желудка сделали, да и мы ещё добавили. Ставили капельницу с реоглюманом и аскарбинкой, но стало ещё хуже, - заявил терапевт. Вот и решили тебя позвать, ты ведь у нас дока в таких делах, докторскую защищал.
Откуда он узнал что я защищал докторскую на тему действия алкоголя на организм, я не знаю. Наверное проболтался на очередном застолье. Ну да не это важно, а важно как раз то, что красавца этого спасти уже вряд ли получится, уж очень жуткие напитки он выпил. Видно знал, старый пень что откачать не получится. И главное предусмотрительно записочку написал, типо - Простите меня люди земли, что я такой вот убогий человек живу с вами на одной планете. И небось не одного слова извинения про то как запорол меня на экзамене, - подумал я возмутился ещё пущего.
--
Хорошо Толь я постараюсь его вытянуть, только чур мне не мешать, что бы я не делал.
А в голове тем временем крутилась мысль, - вытянуть я конечно его не смогу, но хоть отомщу в сласть старому интригану. Откуда-то послышался дьявольский хохот. Не знаю сам ли я засмеялся или это происки нечистого, только вот появилась в тот момент у меня на лице жуткая ехидная улыбка.
--
Хорошо Юр, я согласен, работай, оставляю тебя, всё что потребуется к санитарам они принесут, - ответил терапевт и тяжело вздохнув поплёлся в свой кабинет.
Я посмотрел ему вслед и жадно потёр руки.
--
Что ж приступим пациент.
В глазах заиграли огоньки. Сердце часто забилось и почему-то исчезло ощущение реальности происходящего. Я схватил пациента за грудки и с силой бросил обратно на каталку. Нащупал на соседнем столике интубационный набор, отвёл надгортанник и засадил насколько мог глубоко интубационную трубку. Подключил кислород и открыл вентиль. Глаза стоявших рядом санитаров округлились, став похожими на блюдца. При этом один из них испуганно спросил, - А как же разрыв лёгкого?!!
--
Так нужно, новая методика, - парировал я и продолжил.
Через нос ввёл зонд в желудок и пустил через него воду, напрямую соединив с краном. В то же время с другой сторону подсоединил клизму с первым, что попалось под руку - раствором трисоли и так же включил на полную. Посмотрел на процесс и понял, что чего-то не хватает. Ах да, конечно... Подозвал к себе санитара - того, что спрашивал про лёгкие и попросил принести катетер Фалея (мочевой), а сам тем временем набрал в двадцати кубовый шприц медицинского спирта из пузырька и разом закачал его в вену. Тут же подоспел и санитар с мочевым катетером, коей я с честью установил на положенное ему место. Санитары от всего этого были в шоке, но в ещё больший шок они впали когда я поднёс утюги дифибрилятора к животу Леонтия Семёновича. Разряд!!!!! -крикнул я и долбанул во всю мощь. Всё тело его задрожало, поднялось над каталкой, выгнулось дугой, а затем упало обратно со страшным грохотом.
Красота! - подумал я. Пиздец! - подумали санитары. А куценко ничего не смог подумать, в этот момент он окончательно потерял сознание.
Посмотрел я на свою работу, ну всё пожалуй, пойду скажу Толяну, что он проиграл. Несмотря на все мои старания и высококлассную работу его санитаров (младший мед персонал надо поощрять, а то кто же будет за нищенскую зарплату людей спасать), и значит несмотря на всё пациент погиб и бла-бла-бла. Но вдруг стало мне отчего-то так стыдно и гадко, что не смог я себя заставить сказать всё это Тольке, а просто ушёл по английский, ни с кем ни попрощавшись.
Что же вы думаете. Заходит ко в ординаторскую через час сияющий Толян, а в руках у него никогда не догадаетесь что.... БУТЫЛКА. Спасибо говорит, через пятнадцать минут как ты ушёл, ритм нормализовался, дыхательная недостаточность исчезла, как небывало, сознание прояснилось, а общая интоксикация упала до стандартных цифр. И вообще скоро можно будет выписывать.
Вот и думайте теперь, правду ли говорит поговорка, о том что "сволочи не умирают". (Я лично уверен, что да). Ничего я в тот момент Толяну не ответил, только взял у него из рук запечатанную бутылку водки. Закрылся в ординаторской и до самого утра квасил.