За что я люблю Крыса, так это за то, что он совершенно не похож на главу Гильдии Убийц. Тот недостаточно опытен, а потому нервничает и сомневается по любому поводу. Крыс же - бывалый вор, который умудряется сохранять спокойствие в любой ситуации. Иногда мне кажется, что когда его убьют (а я почему-то твердо уверен, что смерть мужчины произойдет не по воле природы, а по воле клинка), он спокойно посмотрит на торчащую из груди рукоять и скажет что-то вроде: "Довольно изящная работа. Вы настоящий знаток своего дела". Представляю себе лицо убийцы после этих слов. Наверняка он раскается и побежит за лекарем, попросив свою жертву немного потерпеть.
Вот и сегодня Крыс оправдал все мои ожидания. Он не задавал лишних вопросов, не говорил, что спасать девушку-"повелительницу" бессмысленно, не нудел о том, что воины Альна не спустят мне это с рук. Он просто назвал имя и цену. Ему было все равно, что произойдет потом - Крыс знал, что я выполню свою часть работы, и готов был гарантировать такое же отношение со стороны своего вора.
Я сидел в зале таверны, лениво копаясь в каше с мясом. Есть мне не хотелось, но надо же было чем-то занять время. Посетителей заметно прибавилось, и на меня перестали обращать внимание. Люди обсуждали свои дела, перекидывались профессиональными фразами, пили пиво, принимали заказы. Уже через полчаса я мог выдать городской страже с десяток разыскиваемых преступников, но... но стража мне никогда не нравилась, а жизнь воров была вовсе не лишена романтики.
У людей из Гильдии очень интересный склад ума. Они должны уметь решать множество задач, получая описание предмета, который надо украсть, и места, в котором он находится. И для этого нужны не только профессионализм и сообразительность, но и фантазия. У ребят Крыса ее было хоть отбавляй, и проявлялась она не только в рабочее время: вокруг сидело, стояло и ходило столько интересных личностей, что я, маг, некромант, знаток потустороннего мира, чувствовал себя чрезвычайно скучным существом.
У стойки, закинув ногу на ногу, сидела девушка с ровными русыми волосами. На ее голове гордо возвышалась маленькая мышь. Девушка то и дело ссаживала ее на плечо, но мышь отличалась завидным упрямством и раз за разом снова взбиралась на голову, устраивая себе пышное гнездо в чудесных хозяйских волосах.
За столом в углу пили пиво трое парней, одетых в темную, неприметную одежду. Один из них мелкими щипцами копался в горстке драгоценных камней, другой равнодушно наблюдал за этим занятием, а третий так нежно прижимал к себе гитару, что я сразу понял: передо мной поэт.
За центральным столом собралась тихая компания, сосредоточенно уминающая всю еду, находящуюся поблизости. В прямом смысле. То есть если рядом проходил кто-то с тарелкой, он рисковал лишиться своего ужина раз и навсегда. Возмутиться пока никто не решился, но я был уверен, что это дело времени. Рано или поздно ребят угораздит отобрать еду у какого-нибудь бугая, и тогда пиши пропало.
Я перевел скучающий взгляд на кашу. Ее количество не уменьшилось, и я в который раз проклял себя за то, что вообще ее заказал.
Мимо прошла разносчица. За ней протянулся тонкий шлейф жутко приторных духов, и я страдальчески поморщился. Вот уж не люблю таких женщин! Выльют на себя полведра какой-нибудь дряни и ходят, думая, что превосходно пахнут. И даже не догадываются, что некоторые личности вроде меня страстно жаждут их задушить...
Я окинул взглядом зал и задержал его на открывшейся двери. В таверну заглянул парень лет семнадцати, с заплетенными в тонкую косу белыми волосами. Совсем белыми. Но не седыми, а цвета первого снега, когда лохматые хлопья кружатся в воздухе, выводя свой замысловатый танец. Парень закрыл дверь, оглянулся, и я увидел, что глаза у него красные.
Я нахмурился. Это и есть "подходящая кандидатура"? Крысу, конечно, виднее, но как-то этот парень маловат для виртуоза...
Альбинос меня заметил, кивнул и быстро подошел к моему столу. Сел. Смерил меня рассеянным взглядом, и мне показалось, что в его красных глазах плещется целое море усталости. Он даже взгляд толком сосредоточить не мог - смотрел то на мою переносицу, то в глаза, то вообще на нос.
Я ожидал услышать слабый, может, даже писклявый голос, поэтому вздрогнул, когда парень заговорил. Размеренно, спокойно - и басом.
- Крыс всегда дает исчерпывающие характеристики.
- Вот как? - растерянно отозвался я, и мне стало стыдно за свой хрипловатый баритон.
- Когда я спросил, как ты выглядишь, он ответил, что я без труда найду тебя по глазам, - пожал плечами Альбинос. - И оказался прав.
Я улыбнулся. Все верно. Мои глаза - моя гордость. Они не спешат выцветать, не светлеют и не темнеют, они всегда ядовито-зеленые, и это очень хорошо заметно на моем бледном лице. Сулшерат говорил, что уже только по этому цвету можно узнать некроманта. Но я до сих пор не нашел подтверждений этим словам: у всех моих сокурсников глаза были не зеленые. И у самого магистра тоже.
- Что ж, - продолжил вор, поняв, что не дождется ответа. - Оплата меня устраивает. Только немного интересно... позволишь задать тебе вопрос?
- Задавай, - благосклонно согласился я.
- Зачем тебе эта девчонка?
Я задумался. Как объяснить не обремененному совестью человеку, что я просто хочу добиться правды? Неважно, сколько она стоит. Главное, чтобы она была. И не маленькими кусочками, а целиком.
- Нужна, - туманно ответил я, не собираясь вдаваться в подробности. Если уж я сам считал свое решение глупым, то что может сказать наемник?
- Понятно. - Альбинос пожал плечами, показывая, что все как раз наоборот. - Хорошо. Когда ты собираешься лезть в инквизиторские застенки?
- Я не собираюсь.
Парень с недоумением приподнял брови. Он так удивился, что даже смог сфокусировать на мне взгляд. Я усмехнулся и пояснил:
- Послезавтра ее повезут в Эскарат, в закрытом экипаже, который поедет по старой дороге. Вдоль кладбищ то есть. Он свернет на тракт только на третьем часу пути. То есть, не свернет.
Альбинос понимающе кивнул.
- Тогда встретимся здесь на рассвете перед делом, - сказал он.
- Хорошо, - согласился я. - И еще. У меня будет к тебе просьба.
- Какая?
- Выспись.
***
К предстоящей работе я подготовился основательно. Поторопил гнома, у которого заказывал сапоги, забрал у травника уже готовые отвары и пообещал прийти за остальными завтра. Травник вежливо, но непреклонно отметил, что четыре отвара из требуемых приготовить не успеет, и сбил с меня несколько медяков за зря потраченные запасы. Я для вида поворчал, но с мелочью расстался. В лавку торговца я вернулся все еще слегка в образе, и Оарн заметно забеспокоился. Он, как и Кеорн, прекрасно знал, что мое странное поведение обостряется только в двух случаях: когда мне очень скучно и когда я задумал какую-нибудь гадость. На скучающего человека я, видимо, не походил, потому что торговец так яростно пытался вытрясти из меня правду, что в запале пообещал мне два меча, бердыш, клинок любой выковки, дорогой шатаведский арбалет с комплектом серебряных болтов и еще много чего, лишь бы я поделился с ним своими планами.
От всего предложенного (в том числе и разговора по душам) я вежливо отказался и попросил Оарна провести меня в сарай. Там у него было нечто вроде ванной комнаты, и, если бы не нагромождение дров в углу и разбросанный по полу хлам, сарай можно было бы назвать небольшим домиком. Большую его часть занимала самая настоящая ванна, за комплект ритуальных стилетов выдуренная у гномов. Торговец заслуженно гордился ею и ехидно посмеивался над горожанами, у которых можно было найти разве что бадью. К сожалению, ванна от бадьи отличалась только формой, размером и внешним видом, поэтому следующие полчаса мы усердно таскались с ведрами. В ходе работы Оарн все-таки выдурил у меня обещание все объяснить, после чего был жестоко вытолкан из сарая и отправился обратно в дом, на ходу бурча что-то не слишком лестное в мой адрес.
Я хотел запрыгнуть в воду, как в придорожное озеро - с разбегу и с диким воплем, но побоялся, что ванна перекинется, поэтому забрался осторожно и неторопливо. Холодная вода сначала неприятно обожгла кожу, а потом показалась мне божьим благословением. Я закрыл глаза, с ужасом обнаружил под веками все ту же липкую белую муть и распахнул их пошире, с трудом удержавшись от соблазна подпереть парой щепок.
Это что же такого случилось, что потусторонний мир стал так нагло влезать в мои сны? По спине поползли медленные мурашки, переставляющие лапки только из чувства долга. Я повел плечами, и они как будто растворились, растаяли. Нехорошее подозрение, что сны связаны с происходящим в королевстве беспределом, я попытался прогнать. Не получилось. Духи любили вмешиваться в мир живых, и все, вплоть до поведения Ее Величества и глупости воинов Альна, вполне могло оказаться делом их призрачных рук.
В мире было только одно существо, которое могло сказать что-то определенное на этот счет. Но поговорить с ним в городе я не мог. Некромантию ограничивали и без вмешательства воинов, и существовал ряд законов, нарушение которых грозило проведением трех-четырех дней в подвалах под ратушей. Например, запрещалось вызывать духов в крупных городах, не поощрялось поднятие двухуровневых зомби на расстоянии меньше мили от городских стен, не дозволялось ходить по улицам без диплома в кармане. Если кто-то из горожан просил помочь с изгнанием домовичка или духа-вредителя, об этом следовало докладывать начальнику городской стражи. И это был еще один повод, из-за которого я так любил скитаться по трактам. Там никто не ограничивал мои права, более того - в моем присутствии часто нуждались. И не так важно, что после того, как я забирал оплату, приходилось уезжать. Главное - можно было использовать дар в любой момент, когда заблагорассудится, без всяких дурацких запретов.
В сарае я провел часа два, а то и больше. Там было тихо, спокойно и пусто, достаточно пусто для того, чтобы ни о чем не беспокоиться. Возвращаться в лавку совсем не хотелось, но я справедливо рассудил, что в случае побега Оарн меня не простит. Городской страже, конечно, не сдаст, но, если я вернусь, у него появится отличный способ толкать меня на разного рода авантюры.
В заставленной товарами части дома было уже темно. Я протянул вперед руку, прошел до шторы и осторожно поднялся вверх по лестнице. Толкнул дверь. В жилой комнате ярко горел дорогой магический огонек - такие продавали в храмах, выдавая за проявление божественной силы в нашем мире. Меня это, надо сказать, забавляло. Храмовники считали магический дар чем-то вроде изъяна, который изменяет человека (и даже делает его похожим на демона) отнюдь не в лучшую сторону. Но они как-то упускали из виду тот факт, что любой маг способен бесплатно сотворить точно такое же "проявление божественной силы" и с дьявольским смехом разнести храмовую теорию о Богах в пух и прах.
Оарн сидел на лежаке, считая разбросанные по покрывалу золотые монеты. Я прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы заработать столько же - вывод получился неутешительный. Отвлекать торговца от его занятия я не стал и сделал вид, что не заметил, как его брови съехались к переносице. Я лег на кровать, попробовал закрыть глаза, но уже знакомая белая муть отбила всякое желание спать.
Прошло около десяти минут, пока Оарн досчитал, довольно хмыкнул и ссыпал деньги в мешочек с золотой вышивкой. После этого он обратил на меня грозный взгляд. Ну, почти на меня. Мои босые ноги никак не отреагировали на проявленное к ним внимание, и торговцу пришлось кашлянуть, привлекая непосредственно мое.
- Да? - обреченно поинтересовался я. Чего греха таить, я надеялся, что Оарн забудет о предстоящем разговоре и не станет меня трогать, но с тем же успехом можно было рисовать гексаграмму под грозовой тучей и верить, что молнию она не привлечет.
- Что "да"? - недовольно буркнул торговец. - Хорош строить из себя молчаливого героя, Хастрайн! Давай рассказывай, что за мысль зародилась в твоей больной голове!
Нет, ну и этот туда же! Я оскорбленно фыркнул, коснулся пальцами ровной пряди волос. Потом тихо и очень спокойно сказал:
- Во-первых, я не считаю себя героем. Ни обычным, ни больным - и от тех, и от других слишком много проблем. Во-вторых, я попросил бы вас, - я старательно выделил последнее слово, - Не разговаривать со мной в таком тоне, потому что это отбивает всякое желание продолжать разговор.
- Пфе, - хохотнул Оарн. - Слушай, не хочу тебя обидеть, но ты ведешь себя, как ребенок. Только не нормальный ребенок, а такой... как из дома на улице Весны, что ли. Помнишь его?
Помню, мрачно подумал я. Фраза "Да чтоб тебя в дом на улице Весны сдали!" была едва ли не самым страшным оскорблением для жителя Тальтары. В этом доме содержали сирот, работать с которыми было попросту невозможно. У каждого ребенка был такой сдвиг в мозгах, что, пребывая там, возникало жгучее желание нарушить городской закон и телепортироваться куда подальше. Я был в доме на улице Весны всего один раз, в конце третьего курса, когда меня попросили изгнать каграса. Этого духа привлекала агрессия, и в приюте сирот он достиг таких размеров, что двигался с большим трудом. Изгнать его было несложно, но с тех пор я обходил улицу Весны десятой дорогой, слишком хорошо помня как духа, так и странные детские взгляды. Вроде и спокойные, бесстрастные, но почему-то угрожающие. Эти взгляды вызывали желание броситься прочь, но я этого сделать не мог - отчасти из-за ценной практики (нечасто приходится изгонять каграсов размером со шкаф!), а отчасти из-за профессиональной гордости (я же некромант! Неужели меня смогут испугать какие-то дети?!)
И вот теперь - меня сравнивают с этими маленькими странными существами. Да еще кто! Друг! Я всерьез подумывал на него обидеться и вообще ничего не рассказать, но это подорвало бы мой и без того сомнительный авторитет еще больше. Поэтому я только скептически приподнял бровь, не став торопиться с ответом.
- Ладно, извини, - пробормотал Оарн, отводя взгляд. - Но ты правда как ребенок. Пусть не такой скрытный, как те, но все равно черт знает, чего от тебя ожидать! У тебя же мысли меняются со скоростью стрекоз, а предупреждать об этом ты никогда не считаешь нужным.
- Я вытащу девчонку, - равнодушно сообщил я, пропустив возмущенную речь торговца мимо ушей. Так равнодушно, что сам поразился безжизненности собственного голоса. Оарн тоже смолк, растерянно хлопнул глазами и спросил:
- Что ты сделаешь, прости?
- Ты слышал.
- Слышал, просто... о Боги, да зачем тебе это надо?!
- Оарн, тебя не поймешь, - честно сказал я, переводя взгляд с друга на потолок. - То ты считаешь, что девчонке надо помочь, потому что она ни в чем не виновата. То бесишься, потому что это рискованно. Определись, что ли. И не беспокойся, я же не прошу тебя мне помогать.
- А зря, - рассеянно пробормотал торговец. - Моя помощь может тебе пригодиться.
Спорить с этим было бессмысленно. Но я не мог промолчать и напомнил:
- Если ты тоже ввяжешься в это дело, то от твоей репутации ничего не останется. Городская стража и воины Альна ее растопчут и не заметят. А мне терять нечего, - Я иронично улыбнулся. - Мое имя и приметы знает совсем немного людей. И ни один из них, я уверен, меня не выдаст.
- Конечно, нет. Но...
- Слушай, заткнись, - попросил я. - Я не собираюсь менять свое решение. В Велиссии происходит что-то странное. Я хочу понять, что. Может, отсюда надо побыстрее сваливать, а я об этом еще не догадываюсь?
- Ты дурак, Хастрайн, - тоскливо сказал Оарн и сел на край лежака. - То есть... Если честно, я рад, что ты собираешься помочь этой девчонке. Но когда я тебе о ней рассказывал, я был уверен, что ты и пальцем не шевельнешь. И ты оправдал мои ожидания. Сначала. Что изменилось теперь?
Я задумался. Обещание, данное магистру, нарушать не хотелось. Поэтому я ограничился туманным:
- Воины Альна охотятся не только за повелителями ветров.
- А за кем еще?
- Думаю, ты скоро сам об этом узнаешь. Да и не только ты.
Оарн лег, поворочался, устраиваясь удобнее, и стукнул кулаком подушку. Я этого не видел, но звук был до того характерный, что я с трудом подавил приступ смеха.
Торговцу моя затея казалась опасной и сложной. Я же был уверен в том, что все сложится наилучшим образом. Эта уверенность появилась неожиданно и не подкреплялась ничем, но росла с каждой минутой. Я же некромант, черт возьми! Мне же постоянно везет. Почти постоянно...