Ты говорила, что время сметает все
Преграды и расстояния - и я, как ни странно, поверил.
Ты говорила это, нервными пальцами сжав
Папироску "Кэмэл", Мэри, Мэри Мак-Гленн.
Из Шотландии дикой...
Мэри Мак-Гленн, я был, сказать правду, влюблен,
Чуть-чуть, и этого мне хватало; ты же хотела больше,
Всего меня без остатка. Теперь пути к отступленью нет,
Говорила ты, нервными пальцами вертя
Папироску, о, Мэри Мак-Гленн из Шотландии,
Ты родилась в горах - ты жива еще до сих пор,
Как странно.
Пути к отступленью нет, но скажи, Мэри, с кем мы воюем?
Куда, против кого наступаем и главное объясни, зачем
Воевать? Ты говорила, любовь - это, примерно,
Трагедия, боль и песок, война - и останется только один -
Тот, кого ты полюбишь, и более никого
На целой земле - тебе и того довольно.
Боль и песок, кровь и отчаянье, - Мэри, это, я говорил тебе,
Мелодрама. Глупость. Шекспир и прочее в духе покойного
Принца фон Гамлета; именно "фон", он из старинной
Семьи - саксонцы не приняли фюрера, но служили ему,
Странно, не так ли! Они, говорят, служили судьбе, Мэри.
Ты о любви говоришь, говоришь, и только.
Мне недостаточно определений, метафор,
Интерлюдий, хоралов. Смеха
Ради я поднимаю "шмайссер", дуло смотрит
Тебе в лицо. Еще какая потеха -
Напугать Мэри Мак-Гленн! А потом
Пиво в огромных кружках с орлами,
Троекратно "зиг хайль", и ты, Мэри, ты -
Садишься рядышком с лейтенантом СС
И гладишь ему промежность.
Мне без разницы - кирха, костел, синагога,
православный храм, кришнаиты, "белые братья".
Хочется выпить, но там, где тебя не видно -
Где как не в храме? Что же мы пили тогда,
30-го октября тысяча девятьсот
сорок третьего года?
Что же мы пили тогда, подскажи, Мэри? Не до слов тебе
Было тогда. Губы твои искали
Снег на ладонях? Ветер? Библию?
Время?
Сейчас, столько лет спустя, я смотрю на твое,
Мэри Мак-Гленн, изображение -
Вспоминаю нервные пальцы, белую скатерть, поднос, яблоки, и -
Брошенное тобой: "как мне хотелось
Просто и тихо жить - одной или с кем-то, ты понимаешь,
В сущности, это неважно с кем, главное, чтоб было тихо"...