Должно быть, задремала в кресле с книгой. Разомлела у огня камина, а потом нырнула на диван. Но плед на плечи сам собой не прыгнул. Значит, хозяин сам прошёл бесшумно в дом, привнёс свой штрих в эту картину.
Дважды неловко. Даже трижды. Наведаться с ночёвкой в незнакомый дом, словно заехала в гостиницу. Заполонить собою весь жилой простор. Завладеть книгами, теплом камина, уютом старой мебели... И вместо приятной компании - взять и уснуть. Отличная гостья. Просто подарочек.
Наверное, сказались все эти залы ожидания, купе и всевозможнозвёздочные. Повадка бродяги: согреться и выспаться. Хозяин, наверное, знал, кого принимает. А может, догадался. Во всяком случае, всё понял и, надеюсь, что простил.
Пора уже подняться и выйти к нему. Может быть, чем-то помочь. Что-то там сверлит и крутит. Обживается. Любители ручного инструмента ещё не все перевелись у нас. Зато, лишь треск огня и щёлканье часов, а громче в этом доме звуков нет. Не познакомить ли их с мужем? Нет. А почему же нет? А разве нужно?
Мне нужно было прилететь в это болото. Туда, где Надю сняли с поезда и увезли в ближайшую больницу. В такую, где не рушится стена лишь потому, что очередь на это потолка. Такая-растакая я, любое то, любое это, куда угодно, даже вертолётом, хоть прямо с этой вот лужайки. Нетранспортабельна. На аппарате. Как там, "риск вреда транспортировки превышает возможную пользу". До стабилизации общего состояния.
Ушла ни с чем, услали вежливо, но твёрдо. Притом, что нас, столичных, здесь искренне не любят за наше то и это. Пошлют куда угодно и без вертолёта. Это мне попалась флегматичная бригада. За их спокойствием, хочется думать, уверенность и опыт. Или усталость?
Можно ли устать настолько, что перестанешь чувствовать боль? Тот дежурный врач за своим столом. Вот он горит на костре в той же позе и продолжает писать, пока не расплавится ручка. И ни звука, лишь треск огня.
Стыдно. Ни с чем, потому вдвойне. Но разве же я не права? Я как лучше хочу. А про то, что нельзя обретаться в руинах, ещё в Коране написано.
Нет же, в Талмуде. Книга Брахот, третий лист, вторая страница.
Знакомый знакомых знакомых. Притом у тебя полно близко знакомых в любом регионе, но все по работе. Хочешь узнать, как они поживают? И остаться в долгу по личному делу. Можно было, конечно, причалить в любой из гостиниц. И не в любой, а даже в самой лучшей. Сойти за туристку. Или за саму себя. Снова узнают, решат, что я в очередной командировке, кто-то пристроится поболтать, приняв сведущий вид. Почему люди думают, что любой профи только и жаждет поговорить о своей работе? Даже на отдыхе, в отпуске. Почему даже?
Где угодно. Должна держаться неподалёку. Затаиться, как дикая кошка возле тропы. Когда настанет момент вмешаться, я буду рядом. Если настанет. Могут позвонить из больницы и сообщить, что для Нади что-то нужно. Или что не нужно ничего. То есть совсем ничего и никогда. Только законного родственника с паспортом. И вот ты свободна.
Все грома и молнии на голову мою! Не процвести уже моей горелой головешке.
Как жаль, что нельзя отдать свою жизнь за другого. Не так, как об этом вещают, провожая с почестями. А так, чтобы точно и наверняка. Как по договору: вот я умру, а тот будет жить. Оживёт. Но только с гарантией. А если сперва я умру, то как мне узнать, что он оживёт? А если сперва оживёт, то как мне решиться тогда умереть, будь шанс обмануть небеса?
Что же там снилось?
Чаша в воздухе парит. Две руки, чаша и голос.
Парит вдоль ряда колонн. Столбов. Стволов. Все склоняют ветви, головы.
Парит ко мне, в лицо. А мне смешно. Благодарю, пока достаточно!
Глотни солёного, тошнить меньше будет.
Абсурд.
Волна достигает, стегает.
Солёная пена стекает.
Лижет белые кости мореходов-деревьев.
Плавник на хвосте. Грунт на холсте.
Мазок на грунте. На плотном сыром песке.
Домой не пустят, двери заперты. Поздно.
-Вы здесь и живёте, за городом?
-А Вы как думаете, стоит?
-Навряд ли. Здесь вечный ремонт. Я бы не стала пока, по крайней мере, зимой.
-Всё в процессе. Всё уже не за горами.
Ну да. С отвёрткой и ручной дрелью, в одиночку.
-Вы всё делаете сами? Обычно за город выезжают семьёй. Дачные традиции...
-Никто не знает об этом месте. Обживаюсь, так сказать, для себя, в своё удовольствие.
Мясная пауза. Нужно брать куски поменьше и жевать подольше. Деликатный собеседник не вставит реплики, требующей ответа, пока ты занята едой.
-Рагу великолепно. Это баранина.
-Ягнёнок. Секрет в соусе для Тя-Сю. Если долго выдерживать, мясо просто тает во рту, распадается на волокна. В Поднебесной его кладут в пирожки прямо кусками, не пропуская фарш.
-Откройте ресторан в столице. Преподнесите это блюдо искушённым. Ручаюсь, что с руками оторвут.
Вернёмся к началу беседы.
-Я полагаю, Вы неверно приняли меня за актрису или что-то в этом роде. Впрочем, моя работа не менее доходна. И, как Вы заметили, тоже требует своего рода гастролей.
-Будь оно так, Вы бы уже разучили свою роль. Талант режиссёра - не последнее из моих дарований.
О как. А усмехнуться?
-Будьте тем, кто Вы есть. Я нормально перевариваю всех, кроме журналистов и блогеров.
-Просто Вы невероятно уверенно держитесь. В объятиях тревоги и вины. Вино Вам, кстати, как? Это тёрн и сушёное яблоко.
Проговорилась во сне?
Сейчас часы замрут, а пол от камина прочертит разлом адской бездны.
Нет. Продолжают тикать.
-Приятное.
Солоноватое. Нет, прикусила губу.
Жуём мелко и вдумчиво.
-Сперва я решила, что это картины. Видимо, свет так упал. Прекрасная резьба по дереву.
-Да, я и сам не могу нарадоваться.
-Все как будто одной руки. Руки охотника.
-Этот автор не был известен. Творил для души, в своё удовольствие. Наследники отдали их вместе с домом.
Так значит, мы в доме покойника. Может быть, пьём его же вино. Ведь ты купил этот домик недавно, не так ли?
-Вот тот кабан особенно хорош.
-А медведь стоит нелепо, как олимпийский мишка.
-Попробуйте изобразить медведя на задних лапах и не думать об олимпийском мишке! Мне всё равно нравится.
Раз никому эта берлога неизвестна, то некому и знать, что я здесь. Того я и хотела, но всё же: нужно было внимательнее осмотреться, есть ли куда тут спрятать тело втихую от соседей. Мне, конечно же, проще, чем ему. Могу оставить лежать, где упал, прямо в домике. Пока найдут - распадётся на волокна. Растает так, что никто не выяснит, от чего, когда и как. А вот ему... Абсурд. Может, это не он?
-Всё же я беспокоюсь, что стесняю Вас. Нарушаю привычный ритуал вечеров.
-Что Вы, напрасно. Я редко принимаю гостей, но всегда рад повстречать интересного человека. Вы просто подарок судьбы.
-Вы серьёзны. Я привыкла, что меня развлекают и смешат. А с Вами я и сама скоро... Не суть, в общем.
-Казаться улыбчивым и простым в наше время - всё более трудное искусство.
Надёжная самоделка. Спуски в ноль, доведён кропотливо, неспешно и точно, как полемика Платона. Верный коготь. Приятно ложится в ладонь, не скользит. Как бы мне незаметно спихнуть его на пол, будто сам закатился? Кухни здесь пока нет, все ножи лежат где-то, могу не найти.
-Это поршень от "копейки". Ковал не я.
-Ммм... И оружие авторское собираете тоже?
-Нет, он достался мне по наследству. Как бы. У покойного дядюшки в деревне не оказалось наследников. Мы ездили туда, прибирали вещи. Я взял себе нож. Старый дядюшкин спутник. Он удобный и очень надёжный, переживёт ещё и меня.
-Тоже оставите по наследству кому-то. Как бы...
-На самом деле будет некому. Нет-нет, не смущайтесь, это нормальная тема. Я ничуть не против, что кто-то чужой станет перебирать мои вещи, прессовать их в мешки и выносить на свалку.
-Меня тоже не трогают подобные мысли. Но мы с Вами ещё относительно молоды. А в одинокой старости всё будет видеться иначе.
Всегда знать, что за тобою однажды придут. Держать запертой двери. И однажды явиться самой? Абсурд.
-Во многих странах принято, что одинокие люди вручают ключи от своего дома доверенному лицу, соседу например. Тому, кто временами выходит на связь и проверяет дом, если связь прервалась.
-Уже нашли себе такого человека? Он должен быть непогрешим в своей надёжности.
-Вроде Вас...
-Ах, не смешите меня! Лучше сложите ключи под камень фундамента Вашего дома и поставьте туда указатель. Ну разве я гожусь в душеприказчики?
-Не велика и забота. Если меня долго нет и не слышно, заглянете в дверь, покричите да малость принюхаетесь. Спичку бросите и ходу.
Развеселился. Шутит.
-Я заметил, что Стейнбек пришёлся Вам по душе.
-Взяла почти наугад. Я читала его раньше.
-Оригинал тоже есть. Имею в виду Фёдора Михайловича.
-Он тяжеловат для меня сегодня. У него топор. А у Стейнбека - маска Микки-Мауса и орудие смерти - банкноты.
-У Фёдора Михайловича между строк довольно тонкости и изящества.
-Всё проще. Вам милее топор, а мне банкноты.
Выкурю ещё одну, последнюю, и вернусь в дом.
Тьфу ты! А ведь вполне может быть. Нет, подышу ещё, подольше, перед последней. Пусть зайдёт как первая.
Надя. Младшая сестра, которой у меня никогда не было. Наши с ней фото, где я неизменно обнимаю и облекаю собой. Летучая мышь с крыльями-бронёй. Возьму лишь каплю крови и слезинку, но залижу все раны и не дам тебе плакать. Не дам в обиду никому другому, ибо ты только моя.
Невозможно, чтобы ты ушла раньше меня. Но из больницы так и не звонили. Значит, ты по-прежнему стоишь на краю, висишь над пропастью на тонких волосках катетеров, зондов и воздухоносных трубок. На штепселе в розетке.
Твоя жизнь уже больше не в моих руках. А твоя смерть заманила меня в западню. Как нелепо.
Люди находят столько поводов и причин убивать друг друга, что их долгий список заключает в себя и все смыслы жизни, когда-либо названные.
Голоса на улице. Гуляют.
-Ты чё, й, ди сюда, на! Ди сюда, сказал! Я сказал!
Dixi.
Et animam levavi.
...salvavi. Мой смысл смерти, по крайней мере, ясен.
Вино мы пили вместе, на виду друг у друга. Снотворного быть не может. Но один из нас сегодня уснёт, а другой будет жив на утро.
А что, если это не он?
Тень моего врага, моя тень. Знает всё обо мне, я же вижу лишь контур, заполненный тьмой.
Что, если это не он? Лучший способ открыть это - уснуть первой. Если утром проснусь, то он друг. Возможно, самый лучший и надёжный. А если он не проснётся - я никогда не узнаю точно.
Никто не сказал, что это будет легко. Я не безбилетник, норовящий перемахнуть турникет и довольно взмыть по эскалатору. Мой билет выписан кровью и все ступени я сочту шагами.
Уже поздно. Пора войти, дверь открыта. Последнюю - и пора.