Аннотация: Первое произведение которое я выложил на этой платформе. Короткий рассказ, и в этом его достоинство. Фантастическая история одного известного человека, которого легко узнать в рассказе.
Незаконченное интервью.
- Так вы мил человек сказали, что представляете собой Императорский Санкт-Петербургский университет?
- Да, Константин Эдуардович, будучи слушателем на последнем курсе я также работаю главным редактором в местном университетском издании. Если изволите, являюсь рупором этого храма науки. Газета наша хоть и не обладает большими тиражами, но авторитетом не уступает таким как "Вестник знания" и "Научное обозрение". Знаете, мы публикуем множество научных работ наших изыскателей, и того всего наследия, что появляется в нашей современной России.
- Да полноте вам похваляться, молодой человек. Охотно верю, что в Калугу вас командировали не с бюджетом местной земской газетенки. - Константин Эдуардович в очередной раз достал свои старенькие карманные часы и многозначительно посмотрел на расположение их желтых стрелок. - Вы лучше, Сергей Петрович, расскажите мне как там поживает Иван Иванович Бергман? Все также и преподает курс физики твердых и жидких тел?
- А вы близко знаете Бергмана? Если так оно, то вы счастливейший человек, Константин Эдуардович. Да, он все также преподает, но большую часть времени у него конечно отбирает время по управлению университетом. Ректорство - дело хлопотное и порой неблагодарное.
Перед Константином Эдуардовичем в кресле сидел молодой человек двадцати лет от роду. Одет он был в костюм тройку серого цвета из дешевого сукна. Под шеей собеседника красовался тонкий одноцветный галстук бордового цвета, который он то и дело каждый раз поправлял во время разговора с пожилым ученым. Видно было, что галстук этот он не особо баловал и носить его не любил в принципе. Молодой человек хоть и представлял собой вид уверенного в себе петербургского интеллигента, но Константин Эдуардович сразу распознал в нем некую нервозность и скрытность. Представился он Семеновым Сергеем Петровичем и в настоящее время нервозность его скорее всего была связана со всем известным недугом его пожилого собеседника.
Сразу пригласив гостя присесть на старенькое холщовое кресло, Константин Эдуардович придвинул свой деревянный стул как можно ближе к собеседнику. Смущение Сергея Петровича началось в тот момент, когда Константин Эдуардович достал свою металлическую слуховую трубу и приставив ее к своему левому уху, обратил другой широкий конец трубы в сторону собеседника. Скарлатина, перенесенная еще в детстве, навсегда оставила след, одарив Константина Эдуардовича глухотой на оба уха. Хорошо сделанная из цельного листового металла слуховая трубка через некоторое время перестала смущать Сергея Петровича. Наполовину видя лицо пожилого ученого, перед его глазами всегда красовалась раковина из оцинкованного металла.
Рабочий кабинет ученого удивлял своим аскетизмом. Два обитых тканью кресла, один деревянный стул, на котором восседал глава дома и рабочий стол Константина Эдуардовича. За спиной сидевшего ученого стоял еще один стол вдоль стены с накрытой зеленого цвета скатертью. На этом столе располагалось с десяток непонятных предметов ученого, вероятно используемых им для своих опытов. Рядом с одним из окон кабинета стояла высокая тренога с установленной на ней тонкой телескопической трубой, направленной высоко в бескрайний простор за окном кабинета. В комнате еще располагалась металлическая кровать и печка-буржуйка с металлической трубой, скрывающейся в дымовой трубе печи, располагавшейся в другой комнате.
При всей бедности убранства кабинета во всех его мелочах чувствовался порядок и опрятность ученого: аккуратно побеленные стены, идеальный порядок в бумагах на рабочем столе. Свисающая над столом керосиновая лампа - единственное, что придавало этому месту уютное настроение.
Сергей Петрович с учтивым видом достал из нагрудного кармана толстый блокнот в кожаном переплете и карандаш. Развернув блокнот на середине, он обратился к Константину Эдуардовичу.
- К своему стыду из всего, что за последнее время смог напечатать наш университетский журнал из ваших статей это - "Продолжительность лучеиспускания солнца" и пара-тройка отрывков из вашего "Приключения атома". Понимаете, Константин Эдуардович... Там в Петербурге не все адекватно еще научились принимать ваши умозаключения о путешествиях в космос и все ваши футуристические взгляды. И опять же...
- Вы хотите в очередной раз напомнить мне об отсутствии у меня ученых степеней и то, что я самоучка? - Константин Эдуардович улыбнулся. - Знаете, Сергей Петрович, я к этому уже давно привык. Что уж там говорить о Петербурге и Москве, если меня здесь, в Калуге, встретив на улице или на рынке нет да назовут чудаком и бездельником. По своей сути я занимаюсь наукой так как оно мне следует и как говорится Бог дал. А обращать внимание на разговоры, склоки и пересуды - это не мое. Здесь терпение нужно, а оно у меня в другое русло направлено. Мой труд видит только моя семья и мне этого достаточно. Даже если не удастся мне в моей мирской жизни донести все, что я хотел сказать, то наступит время и человек вернется к моим трудам. Поверьте мне на слово, молодой человек.
Уже почти освоившись с движениями ученого, Сергей Петрович подавал взглядом сигнал Константину Эдуардовичу чтобы тот брал в руки свою слуховую трубку и послушно направлял его на собеседника. Вскоре эти манипуляции превратились в автоматические и Сергей Петрович позволил себе немного расслабиться в разговоре. От этого он уже более вальяжно расположился в кресле и Константину Эдуардовичу стало даже спокойнее от незапланированных затруднений гостя.
- Вот вы писали о возможности разработки многоступенчатой ракеты, которая может выйти за пределы гравитационного поля Земли и достигнуть немыслимых просторов солнечной системы. - Продолжил Сергей Петрович. - Я читал ваши статьи о создании космических поездов, питающихся только солнечным ветром. В статье "Два шага до неба" вы подробно описали возможность создания космического лифта на системе тросов, закрепленных на поверхности Земли и уходящими в космическое пространство. Но насколько я осведомлен, ваша работа по созданию цельнометаллического дирижабля так и не была принята ни одним научным сообществом России.
- Ой, молодой человек... Деньги. Они окаянные как правили этим миром, так и продолжают. Вот "Общество содействия успехам опытных наук и их практических применений" так и не могут мне выделить каких-то четыреста рублей на постройку опытной модели моего дирижабля. А что уж там говорить о серьезном финансировании моих идей. - Он переложил слуховую трубку в правую руку и отвел ее от собеседника. - Полеты человека в космос должны пройти долгий и тернистый путь прежде чем обретут ясную и безвыходную участь для человечества. Ведь только выход за пределы Земли даст человеку проявить естество своего безграничного разума в полной мере.
- Если позволите, я продолжу... - Сергей Петрович сделал короткую пометку в своем блокнотном вопроснике, что-то резко вычеркнув карандашом, - ... в продолжении вашей статьи "Два шага до неба" вы говорили о гибельности Земли, ее грехопадении и невозможности построить космическую эру человечества, находясь на Земле-матушке. Что только построение пересадочной станции на любом другом космическом теле даст возможность тому мощному толчку в покорении человеком вселенного пространства. Вы и сейчас так считаете, Константин Эдуардович?
- Сегодня человечество по своей природе слабо, но и то преобразовывает и меняет поверхность Земли. Через тысячу лет - это могущество его усилится до того, что оно изменит поверхность Земли, ее поверхность, атмосферу, и самих себя. Возможно человечество научится управлять климатом и будет распоряжаться в пределах солнечной системы, как и на самой Земле. Будет путешествовать и за пределами планетной системы, достигнет иных солнц и воспользуется их свежей энергией взамен своего угасающего светила. Оно воспользуются даже материалом планет, лун и астероидов, чтобы не только строить свои сооружения, но и создать новые живые существа. Я верю, что человечество не только "наследует землю", но и завоюет мир планет, а, может быть, и мир звезд. Об этом я еще напишу в своем будущем труде и назову его "Вне Земли". Заселение вселенной человеком с земли должно будет неминуемо произойти, так как вскоре земля нам станет тесной, а техника настолько мощной, что стремление человека расширить свои владения будет легко удовлетворено. Несовершенные миры человек ликвидирует и заменит собственным населением. Он окружит солнце искусственными жилищами, заимствуя материал от астероидов, планет и их спутников. Это даст возможность существовать населению, во много миллиардов раз более многочисленному, чем население земли. Получатся очень разнообразные породы совершенных существ, пригодных для жизни в разных атмосферах, при разной тяжести, на разных планетах. Но построить райский мир для последующего скачка человечества за пределы солнечной системы на Земле невозможно. Земля, по своему перворождению уже отягощена злом и червоточиной, исходящей из сущности бытия человека. И только создание отправной точки человечества на другом небесном теле даст неотвратимую возможность в заселении других систем.
- То есть вы хотите сказать, что в отличии от Земли сам космос ни несет никакого зла? А угасание, и рождение новых твердых тел, связанных со столкновением целых галактик ни несет опасности для человека и всего сущего?
- Сергей Петрович, ну сами посудите, если во вселенной будет зло, то есть в ней несчастные существа, причиняющие горе себе и другим, если эти слабые бессильные животные, не умеющие устраивать своего счастья, то и я, оживая бесконечное число раз, буду испытывать все эти муки, потому что оживу в этих несчастных и злых или слабых существах. Отсюда вывод совершенного разума: во вселенной ничего не должно быть, кроме счастья, радости, силы, здоровья, знания и могущества ума.
- Это вы сейчас, Константин Эдуардович, о вашей гипотезе по перерождению атомов?
В этот момент в дверь кабинета вошла супруга ученого. Одетая в простое крестьянское выглаженное платье она держала в руках поднос с двумя чайными парами и чайником от которого по всей комнате разливался запах чабреца. Пройдя между сидящими напротив друг друга собеседниками, она поставила поднос на рабочий стол на отведенное между бумагами место. Тут же Константин Эдуардович обратился к супруге.
- Спасибо, Варьюшка. Где-то через часок мы здесь закончим, можно будет поужинать.
- Спасибо, Варвара Евграфовна. Только лишние это хлопоты. Неудобно мне как-то, что вы, хозяйка этого дома, лично чаю подаете. - Со смущением поблагодарил Сергей Петрович.
- Полноте вам, лакеев не держим. - Учтиво, но со строгим взглядом быстро ответила супруга Константина Эдуардовича. - Сегодня к нам Люба на ужин придет, не забудь. - Обратилась Варвара Евграфовна уже к супругу.
После ее ухода из комнаты Константин Эдуардович, не вставая со стула передал Сергею Петровичу чайную кружку с ароматным горьким чаем, поставленную на середину блюдца. Сам ученый только слегка пригубил чай, поставив кружку обратно на поднос. Через минуту о неприветливой супруге Константина Эдуардовича никто не вспоминал.
- У меня еще один вопрос, Константин Эдуардович, - продолжил Сергей Петрович, - в том же "Два шага до неба" вы упомянули о возможности бестелесного перемещения в пространстве. И четко дали понять об альтернативном путешествии в пределах космического пространство путем смещения гравитационных осей вселенского пространства. Насколько мне известно вы пытались проводить в этом направлении исследования опытным путем?
- О, я вижу, вы, Сергей Петрович, очень осведомленный молодой человек в моем познании и действиях. - После непродолжительной паузы произнес ученый. - И вижу вы насколько пытливый, настолько и бестактный.
- Не поймите меня приватно, но мне, интервьюеру, не остается другого выбора, как задавать вам столь неудобные вопросы.
Константин Эдуардович, вновь сделал несколько чайных глотков. Затем он, уже навсегда поставил чайную кружку на рабочий стол и взял свою слуховую трубку.
- Ну... если вам действительно хочется об этом знать, то я расскажу вам.
- Буду очень признателен. - Сергей Петрович, закинув ногу на ногу и свободно развалился в гостевом кресле.
- Под Калугой есть старинная заброшенная Гурьевская усадьба. Хозяева почти постоянно проживают в Париже и имение превратилось в заросшее место. Но хозяин данной усадьбы имел слабость предоставить мне во временное пользование порядка пятисот акров заросшего поля близ березовой рощи. Хотя честно сказать и двухсот акров для проведения моего опыта было достаточно. Мною были разработаны теоретические чертежи моего доселе неизвестного аппарата. Принцип его работы основывался на преломлении солнечных лучей в призмах взаимоисключающих магнитных полей. В общем это долго объяснять, но я уже приступил к расчистке поля и выверки основных осей постройки аппарата с тамошним местным землемером Федора Игнатьевичем. Но учитывая, что академия наук так и не выделила мне необходимое финансирование по причине нецелесообразности от лженаучных взглядов, строительство пришлось заморозить. В том аппарате только медного листа на сто пудов требовалось. А я уже не говорю о системе насосов по откачке воздуха. Целью моего эксперимента было в условиях вакуума переместить железнодорожный вагон в другую точку земли, не смещая его (вагон) физическим способом.
- Вы хотели заставить исчезнуть целый железнодорожный вагон в одном месте, чтобы он смог появиться в другом? Я правильно вас понял? - Глаза Сергея Петровича начали округляться от неподдельного удивления.
- Именно, молодой человек.
- И куда вы планировали перенести его, этот вагон?
- Вот тут у меня хандра и нежелание продолжать эту затею началась. - Константин Эдуардович засмеялся. - Для того чтобы понимать куда можно перенести тот или иной предмет необходимо было бы изобрести некий дешифратор, способный считывать и устанавливать координаты перемещения оного предмета. Я даже начал заниматься этой проблемой. Только после понимания своей дальнейшей безрезультатности в связи с бюрократическими проволочками решил это дело приостановить.
- То есть все это великое открытие так и осталось никак не реализованным. - Сергей Петрович глубоко вздохнул. - В принципе я вообще удивлен вами, Константин Эдуардович. Вы - теоретик науки, российский философ-космолог. И все-таки решили, что-то довести до своего конечного завершения, путем самостоятельной постройки этого фантастического аппарата. Жаль...очень жаль.
- Ну почему же жаль? Я сделал пару опытных образцов для перемещения небольших неживых предметов. Только вот незадача. Куда перемещаются эти предметы, в какую точку вселенной, мне пока неведомо. А хотите взглянуть?
Сергей Петрович медленно привстал с кресла, рот его слегка приоткрылся в глупой гримасе. Он заговорил с легким заиканием.
- Вы... о чем говорите, Константин Эдуардович? Что значит...хотите? Да для человека, такого как я, прикоснуться к плодам научного прогресса... Буду очень признателен...
Константин Эдуардович, поставил вертикально на пол слуховую трубку и встал со стула. Оба собеседника подошли к столу, вплотную приставленному к стене на котором располагались опытные предметы ученого. Пожилой ученый придвинул к себе небольшой металлический ящик стоявший все это время на столе. Смахнув с крышки пыль, он распахнул два засова, расположенных на крышке ящика и вынул из него непонятный предмет. Он взял его в руки и с детской гордостью продемонстрировал Сергею Петровичу.
Предмет представлял собой некое подобие дверной ручки из белой кости с прикрепленной к ней небольшой коробочкой сплошь покрытой медными проволоками, расходящимися по граням коробки в разных направлениях. Как только предмет оказался в руках Константина Эдуардовича, было невооруженным взглядом видно, как что-то изнутри коробочки начало испускать слабый зеленоватый свет.
- Хотите подержать в руке? Ощущение непередаваемое. - Сказал Константин Эдуардович, продолжая улыбаться.
- И как же запускается сей аппарат? - Произнес Сергей Петрович, взявшись за предмет как за обыкновенную дверную ручку. - ...И какой вообще его принцип. Он же такой маленький...Такой тяжелый...
- Да, он не такой чтобы перемещать целые железнодорожные составы, но выполнен он в точности, как и планируемый мной двигатель на Гурьевском пустыре. - Константин Эдуардович опять взял из рук собеседника странный предмет. - Стоит предмет взять в руки и немного надавить на эту ручку, как он мгновенно улавливает биение сердца того человека кто им владеет в данную минуту. Так запускается магнитно-индукционный механизм аппарата. Затем поднять руку по направлению к солнечному свету на пару-тройку секунд, - Он демонстративно поднял руку, держащую предмет, вверх по направлению к окну кабинета, - и все. Можно на расстоянии не больше метра направлять на любой небольшой предмет.
- И он исчезнет? А если направить на человека, то есть живой предмет? И куда все это может переместиться? - Голос Сергея Петровича, задрожал от волнения. Вы сами то пытались его испытать на живом организме?
- Да господь с вами, Сергей Петрович. Я не знаю куда моя фетровая шляпа переместилась, а вы мне тут про человека говорите. Нет уж, пусть это все остается здесь в контейнере до моих окончательных расчетов.
Константин Эдуардович аккуратно положил на дно металлического ящика предмет в виде дверной ручки. Как только она оказалась лежать в ящике слабый зеленоватый свет, исходивший от него, прекратился. Ученый накрыл ящик крышкой прямо в прорези засовов. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина. С улицы лишь донесся шум от топота лошади и шелестение полоз по снегу от проезжающих саней. В печке-буржуйке что-то резко щелкнуло от распалившегося там огня.
- Неужели вы вообще не предполагаете куда все это может перемещаться? - Продолжал Сергей Петрович.
- Нет, ну мне конечно очень хотелось бы верить, что моя шляпа ценою аж в двадцать копеек не сгорела где-нибудь на Венере или не рассыпалась на каком-нибудь ледяном метеорите. Но иногда я представляю, как лежит моя любимая шляпа-путешественница в траве на какой-то планете с атмосферой подобно нашей земной. И прыгают по ее полям неземные чудаковатые кузнечики.
- Я поражен, Константин Эдуардович. И вы все это скрываете? Это же величайшее открытие. Вы сказали, что у вас есть второй такой аппарат. Он тоже где-то здесь? - Сергей Петрович обвел взглядом кабинет ученого.
- Нет, второй аппарат вышел из строя, и право, я даже не знаю где он валяется. Может быть и выкинул я его. Не помню.
- И все же. Я думаю, что ничего более гениального я никогда не видел в своей жизни. - Глаза Сергея Петровича загорелись безумным светом. - Вы только представьте сколько полезности может принести сей аппарат. И я сейчас говорю не о перемещениях железнодорожных составов на огромные расстояния без задействования паровой машины, и даже не о перемещениях их на другие планеты. Ведь если я вас правильно понял сейчас на Земле творится бесчинство и построение райского общества невозможно в пределах Земли-матушки. А значит и продвижение научно-технического прогресса с созданием подобных изобретений еще рано для человечества. Сначала нужно очистить землю от скверны, а затем и заняться здесь строительством мирового справедливого общества, где не будет ни бедных, ни богатых, ни одних возвышенных над другими.
- Я что-то вас не совсем понимаю. - Произнес Константин Эдуардович и механически приложил к уху слуховую трубу. - Вы сейчас говорите словно вы социалист.
- Да вы же поймите, Константин Эдуардович, вы - мировая величина науки. И эта мировая величина живет в этой рабской стране, где народ стонет под цепями самодержавия. Никакой я не социалист. А тем социалистам, о которых вы слышали и в жизни не представить, что в скором времени ждет Россию. Грядет новая сила, новая армада. Которая сметет весь прежний строй в России, а затем уже и во всем мире. Скоро. Совсем скоро в России узнают о такой силе. Но нельзя разрушить старый мир и построить новый, не замарав руки в крови. Это неизбежно. Но для построения светлого будущего для трудящегося народа нашей страны эти меры необходимы. А тот террор, против нашего народа, пролетариата, который ведет наше самодержавие... вы же об этом тоже не раз задумывались?
- О чем вы...позвольте... Вы предлагаете старый террор заменить новым, пролетариатским?
- Вы не представляете, Константин Эдуардович, какую пользу может принести ваш аппарат по перемещению. И тогда не надо марать руки в крови, все можно делать гуманно и цивилизованно. Всех тех, кто является сатрапом для трудового русского народа, я сейчас и о земле держателях, и о таких как Столыпин, и не побоюсь, о нашем самодержце, всем им не место в новой грядущей России. Всем им место в любой другой точке вселенной, пусть даже на самой распрекрасной сытой планете, но не здесь. Не на Земле. Вы, Константин Эдуардович, ведь тоже человек простой, человек науки. Не пристало философу-ученому вести такое бедное существование в рабской стране.
- Позвольте, но мой род Циолковских в восемнадцатом веке, насколько мне известно, землями в Польше владел. Это что получается, я встану в одну очередь к тем, которых вы исключите из построения нового мира?
- Но по сути своей, Константин Эдуардович, вы наш человек. Вы же даже в Бога то не веруете. Сами же писали в своих памфлетах о строении мира. Да и не может человек науки не быть атеистом.
- Не гневите меня, молодой человек. Никогда я такого не утверждал и никогда атеистом себя не называл. По мне, Бог есть причина всех явлений, причина вещества и всех его заќконов. Я всегда говорил, что все зависит от чего-то начального, бесконечно-удаленного. Это и есть Бог. Бездна вещества, пространства, времени, сил и чувства - откуда все это? От Бога! А вы...
В этот момент Константин Эдуардович увидел, как глаза собеседника налились злобой с обезображенной улыбкой на его лице. Он уже не являлся тем учтивым и интеллигентным Сергеем Петровичем, которым был вначале разговора. Пожилой ученый почувствовал, как его оппонент что-то сжимает в кармане своего пиджака. Что-то, что несет только опасность, смерть. Их глаза не отпускали друг друга несколько секунд. За этот короткий миг Константин Эдуардович успел смириться со своей участью, чтобы не находилось в кармане его интервьюера, будь то револьвер или острая финка.
В итоге Константин Эдуардович развернулся спиной к собеседнику и подошел к рабочему столу. Бросив на стол слуховую трубку, он провел рукой по своей внезапно заболевшей груди, а потом уперся обеими руками в край дубового стола. Так он молча простоял спиной к Сергею Петровичу около минуты. Затем глубоко вздохнул и обратился к гостю, понимая, что без своей слуховой трубки ответ собеседника ему уже будет безразличен и неизвестен.
- Послушайте меня, молодой человек. - Голос Константина Эдуардовича был ровный и спокойный. - То, что вы не из Санкт-Петербургского Императорского университета я понял сразу. Ведь Бергман там уже как год не преподает и не является ректором. Я не хочу знать кто вы и чем вы занимаетесь, а уж тем более к какому бунтарскому сословию относитесь. Я даже сомневаюсь, что вы вообще являетесь неким Семеновым Сергеем Петровичем. Но одно я вам хочу сказать точно. - Константин Эдуардович развернулся к собеседнику и посмотрел ему прямо в лицо. - Уходите отсюда, молодой человек. Уходите и больше не возвращайтесь, и не пытайтесь прислать ко мне вам подобных. Я с бомбистами дела не имею, я человек науки. Оставьте меня, Христом Богом прошу.
Молодой человек, не вынимая руки из кармана пиджака резко развернулся и выбежал из комнаты. Константин Эдуардович выдохнул, но еще некоторое время продолжал смотреть на то место, где стоял его недавний гость. Затем он медленно подошел к столу, у которого тот стоял еще минуту назад. Помимо всех предметов ученого на столе стоял металлический ящик с откинутой верхней крышкой. Ящик был пуст.
В этот момент в кабинет зашла супруга Константина Эдуардовича. Он увидел ее взволнованное лицо, и чтобы разрядить обстановку улыбнулся ей открытой чистой улыбкой.
- Костенька, этот юноша схватил свое пальто и выскочил из дома как петух ошпаренный. Здесь что такое произошло? Ты мне можешь объяснить? И главное, в сенях даже не кивнул на мое "до свидания". Что это за манеры такие у молодежи пошли?
Варвара Евграфовна взяла со стола поднос с чайником и кружками на блюдцах и продолжая причитать вышла из кабинета мужа. Константин Эдуардович не проронил ни слова. Он подошел к одному из окон своего кабинета и выглянул на улицу. По заснеженному тротуару ходили люди кутаясь в одеждах от декабрьского мороза. За его спиной в буржуйке продолжал скворчать огонь. Константин Эдуардович смотрел на зимнюю улицу за окном и вспоминал детали трехгодовой давности.
Он вспомнил дворовую собаку Жучку, которую он сытно накормил сваренными отрубями, а затем привязав к ее лапе один из двух своих приборов по перемещению предметов, дистанционно привел его в рабочее состояние. Это было жарким июньским днем, когда во дворе можно было меньше всего кого-то увидеть. Через пятнадцать секунд Жучка навсегда исчезла со двора прихватив с собой один из экспериментальных устройств. Тогда, Константин Эдуардович осознал, что испытания в этом плане ничего хорошего не принесут и о них на какое-то время надобно забыть. Сегодня он конечно же соврал своему гостю. Ах, как бы ему хотелось, чтобы аппарат работал на самом деле и мог перемещать предметы, только лишь направив его на них. Но к сожалению прибор исчезал из нашего мира вместе с его обладателем после его включения. Где он мог появится? Константин Эдуардович давно похоронил мысли-догадки на эту тему.
Стоя у стола спиной к гостю, он дал возможность выкрасть у него с настольного ящика последний экспериментальный образец этого устройства. Ну и как любому из людей, этому вольнодумцу больше всего захочется испытать это устройство. Здесь Бог ему судья, и судя по репутации этого горе-террориста исчезновение его заметят не сразу.
В голову пришла мысль, о которой Константин Эдуардович никогда не задумывался: "Вероятно, в далеком будущем, когда люди изобретут ракеты для выхода за пределы гравитационного поля земли лучшим способом испытания космических аппаратов будет именно с участием собак, а не людей. Жаль конечно тварей божьих, но ничего не попишешь".
Константин Эдуардович услышал, как в столовой Варвара Евграфовна гремит тарелками, расставляя приборы на обеденный стол. Он подошел к своему рабочему столу, и открыв верхний ящик стола, вынул из него тонкую тетрадку с вложенными в нее чертежами на папиросной бумаге. На тетрадке рукой ученого было написано "Экспериментальное устройство перемещения - 1". Затем он подошел к печке-буржуйке и аккуратно открыл печную дверцу. Тут же ощутив жар огня печи на своих руках, пожилой ученый закинул в жерло огня свернутую в трубочку тонкую тетрадку. Языки пламени мгновенно стали захватывать страницы тетради одну за другой.