Высокий холм прикрылся тоненьким слоем первого снега, за одну ночь стыдливо прикрыв надоевшую осеннюю грязь. Снежинки кружились в холодном, влажном воздухе, вспыхивая на лету мерцающими звёздочками так, словно радовались лучам только что взошедшего солнца. Эти хрустящие звёздочки падали на камни холма и пока ещё не догадывались, что же произойдёт, когда солнце прогреет воздух чуть посильнее.
По самому краю чёрного гребня холма протянулась высеченная умелою рукою камнетёса, изгибающаяся словно змея лестница. Её неприметные ступеньки широкими пластинами шли вниз, от каменистого пятачка на макушке холма к подножию и дальше - к воротам одиноко стоящего сразу за окраиной города дома. На всей этой тропинке-лестнице было девяносто девять ступенек.
По ним-то и спускались сейчас два человека: старик и юноша, которые всю ночь спорили о чём-то, стоя на верхушке холма. Они проходили здесь каждый день по несколько раз и хорошо запомнили причудливый рисунок маленьких трещинок на гладких камнях.
- Я ухожу, - юноша остановился на одной из ступенек, заметив, что старик чуть отстал от него. - Не надейся, что я снова поднимусь туда. Завтра же я пойду в город и начну искать там работу. Я смогу заработать на кусок хлеба и прожить как-нибудь и без твоей магии.
- Ты не можешь уйти просто так, - ответил старик, осторожно шагая по скользким ступеням. - Ты ещё не выучил всего того, что знаю я.
- Я не хочу больше изучать твоё ремесло. От него умирают, - и юноша глубоко вздохнул. - Скажи мне, в чём были виноваты эти люди?
- Ты не мог их спасти, - поспешно возразил ему старик. - Никого из них ты не мог спасти, и даже не вздумай обвинять кого-то в том, что здесь произошло. Тебе не найти виноватого, его просто не существует!
Они прошли уже почти по всем ступенькам и теперь медленно подходили к небольшому домику, заботливо спрятанному за высоким глухим забором из потемневших от старости досок.
- Ты уже два года собираешься уйти отсюда, - тихонько заговорил старик, когда до окованных железными листами ворот осталось пройти совсем немного. - Пожалуйста, потерпи ещё несколько недель. Мне надо рассказать тебе ещё кое о чём, и тогда ты станешь...
- Не хочу! - перебивая старика, закричал юноша. - Я не могу больше видеть всё это!! Я хочу жить без колдовства! Так же, как и все остальные в городе.
Словно разбуженный этим криком, сквозь толстые доски забора донёсся звон цепи и чуть слышное тявканье собаки. Не рычание, и не яростный лай. А просто тявканье, которым верный сторож приветствует вернувшегося из дальней дороги хозяина.
- Десять лет назад ты уже избрал для себя ремесло... - начал было говорить старик, но юноша снова перебил его:
- Я пришёл к тебе только потому, что мои родители умерли, а у моего родного дяди было четверо своих детей и больная жена. Она-то и рассказала, что в этом доме каждый день будут давать кусок хлеба, если я буду делать все, о чём меня там попросят.
- Разве она обманула тебя? - усмехнулся старик.
- Нет! Но она не знала, что каждый месяц мне придётся хоронить кого-то из своих друзей.
- Ты не мог их спасти, - снова начал возражать старик, но юноша в очередной раз перебил его.
- Хватит!.. Я ухожу от тебя. Я отправлюсь в город прямо сейчас и попрошусь в ученики к любому мастеру, лишь бы он согласился принять меня в свой дом. Мне всё равно кем я там стану: плотником, гончаром или водоносом, но никогда - запомни, учитель, никогда - я не буду больше колдовать.
Старик стоял у ворот и, чуть прищурив глаза, наблюдал, как торопливым шагом юноша удалялся прочь от дома. Он шёл туда, где за верхушками деревьев солнечные зайчики первого дня зимы играли в пятнашки, прыгая по высоким шпилям городских домов. Туда, где, как ему казалось, ждала новая жизнь.
"Уже совсем скоро этому городу понадобится новый маг, - улыбнулся старик, когда юноша скрылся за поворотом дороги. - И он его получит".
* * *
Если новенькие чашки из обожженной глины аккуратно укладывать друг на друга, то можно построить башню выше человеческого роста. Расписные тарелки выстраиваются в башенки чуть пониже. И уже совсем маленькие столбики получаются из кружек и пиал. Если всё это аккуратно расставить на полу, то может показаться, что в обычной лавке горшечника вдруг вырос причудливый глиняный город с волшебными дворцами, минаретами, круглыми домами и высокими башнями.
Черноволосый парень, за чьей спиною и возвышался этот глиняный город, улыбался всем покупателям, которые останавливались возле этого прилавка.
- Здравствуйте, святой отец.
- Мир и тебе, колдун.
- Я не колдун, - спокойно возразил парень. - Я всего лишь подмастерье гончара. И я продаю посуду, которую сделал мой учитель.
- А мне говорили, что ты учился у старика, в его доме за городской стеной.
- Учился, святой отец, - кивнул головою парень. - Но я ушёл оттуда четыре года назад. И не спрашиваёте меня, почему я это сделал. У меня не найдётся слов, чтобы объяснить вам это... Хотите что-то купить, святой отец?
Бегающий взгляд священника прошёлся по узеньким горлышкам кувшинов, по расписным тарелкам и по столбикам кружек, но так ни на чём и не остановился.
Скорее всего, священник и гончар были ровесниками. Один из них жил в Храме, там, где курились благовония, где скрытые от посторонних глаз хористы тянули протяжные гимны, а горожане бросали в священный огонь восковые фигурки жертв, выклянчивая для себя милость Богов. А другой смог заслужить расположение своего учителя и тот доверил ему торговлю в лавке.
- Мне нужна посуда в дорогу, - заговорил священник, несколько раз осмотрев все полки. - Чтобы не слишком сильно сожалеть, если она вдруг разобьётся. Есть у тебя такая?
- Конечно есть, святой отец... Вот - взгляните... Вы куда-то собрались?
- На южный тракт.
Продавец замер, и тарелка чуть дрогнула в его тонких пальцах.
- Но, святой отец, ведь там чума... разве вы не слышали про это?
- Слышал... именно поэтому я иду туда. Нужно чтобы кто-то позаботился о душах тех, кто умер там. В их деревнях уже не осталось ни одного священника... Если бы у этого города был хоть один маг, то он, наверное, смог бы позаботиться бы и о живых, но старик из дома возле холма уже умер, а здесь живут только воины и ремесленники...
Передавая священнику ещё одну тарелку, парень не отводил взгляда от его лица.
- Но я не маг, святой отец...
- Я знаю. И ты ничем не можешь помочь. Как и все остальные... Сколько я тебе должен за всё это?
* * *
Он снова прошёл по всем ступеням этой лестницы. Девяносто девять шагов. Постоял несколько мгновений на самой верхушке холма, переводя дыхание. Он не был здесь четыре года и с удивлением обнаружил, что подниматься по крутым ступенькам этой лестницы для него оказалось не так уж и просто.
"А если я всё-таки пойду вместе с этим монахом?.. - думал парень, оглядывая знакомую площадку. - Работали бы с ним бок о бок, хоронили умерших, вместе бы молились за их души до тех пор пока... пока сами не свалились бы от той заразы..."
Он уселся в самом центре каменной тарелки, закрыл глаза и развел руки широко в стороны. Он молча выдёргивал из глубин своей памяти звуки давно умолкнувших голосов, вспоминал улыбающиеся лица...
Он всё помнил. Помнил, как много лет назад здесь гибли люди. Один за другим они умирали в страшных мучениях, и никто не в силах был им помочь. Умереть здесь было так просто. Уколешь палец шипом странного растения... вовремя не убавишь огонь под котлом, в котором тихонько булькает зелье... перепутаешь слова, читая незнакомое заклинание. И даже стоящий рядом учитель не всегда мог спасти своих учеников.
Память стёрла многое, но это он запомнил очень хорошо. И теперь нужно вспомнить своих друзей и те роковые ошибки.
"Помогите мне... Вы, те которые поднялись сюда, на вершину этого холма, чтобы стать лекарями... но навсегда остались здесь..."
Его тонкие губы беззвучно зашевелились, и память услужливо подсказывала полузабытые строчки.
"Чтобы остановить чуму, захватившую тела людей..."
* * *
Солнце застыло на верхушке своего дневного пути и нещадно поливало своими острыми лучами заснувший от жары город.
Молодая женщина открыла дверь в лавке гончара и проскользнула внутрь. Лёгкими шагами она прошмыгнула мимо двух мужчин, которые в этот момент о чём-то говорили, рассматривая тонкий рисунок на большой тарелке. Женщина скрылась за большим занавесом в углу комнаты и стала слушать, как негромко спорят продавец и покупатель.
Дверной колокольчик весело звякнул, словно он обрадовался уходу придирчивого покупателя. Наступившую после этого тишину тут же нарушил ласковый голос, который позвал горшечника:
- Иди обедать.
- Я не хочу... - начал было отнекиваться мужчина, но женщина тут же перебила его не терпящим возражений голосом:
- Иди сюда! Если ты не сможешь работать - у нас не будет денег.
- А что ты сможешь купить на них теперь? На базаре только пустые прилавки... - вполголоса проворчал мужчина, но всё же поднялся со своего места. Он прошёл через комнату, уселся на жалобно скрипнувшую табуретку и повернулся на ней таким образом, чтобы можно было видеть дверь на улицу.
- Отец говорит, что если дождя не будет ещё неделю, то все посевы выгорят точно так же, как это было в прошлом году, - говорила женщина, развязывая крохотный узелок. Каждое её слово певуче отражалось в огромных пустотелых кувшинах и еле слышно тянулось по воздуху, замирая и снова возвращаясь. - А ещё он говорит, что если бы в нашем городе жил хоть один маг...
Руки у мужчины дрогнули и он, как не старался, так и не смог поделить кусочек хлеба на две равные половинки. Он повертел их в руках и протянул женщине больший из кусочков, но она ловко выхватила для себя другой - поменьше. И при всём этом она ещё и успела погладить мужчину по руке своей ладошкой.
- Слушай, а ведь пергамент делают из кожи ягнёнка, да?.. - звенел голосок женщины. - Как ты думаешь, если его варить очень-очень долго, то потом можно будет его есть?
* * *
В этот раз он не смог преодолеть все ступеньки этой лестницы на одном дыхании. Когда до верхушки холма осталось уже совсем немного, он остановился и тяжело дыша простоял там несколько мгновений. Его дыхание сбилось когда он начал подъём по этой лестнице так, как он делал это раньше - прыгая со ступеньки на ступеньку.
Он не торопился. Глубоко вздохнув ещё несколько раз, он медленно пошёл к центру площадки.
Управлять погодой легко. Когда-то он очень удивлялся, почему же этому не могут научиться все вокруг.
Он беззлобно смеялся над своими друзьями, которые как ни старались, но так и не смогли переплести скользящие в вышине невидимые нити сначала в лёгкое облако, а потом и в грозовую тучу. Он смеялся над их неумелыми попытками сделать хоть какой-то рисунок из облаков, бегущих куда-то над этой площадкой.
Он захлебнулся своим смехом, когда увидел, что от натуги лопнули глаза у одного ученика. И как через месяц не выдержало и остановилось сердце у другого...
Управлять погодой действительно просто. Но при этом - очень опасно.
"Помогите мне... У нас всё должно получится. Если, конечно, мы не будем торопиться... Нам сейчас нельзя ошибиться. Никак нельзя".
* * *
Ночные тени вздрогнули и расступились, уползая в разные стороны от трясущегося света чадящих факелов.
Чей-то властный кулак ударил в дверь и застучал по темному дереву, не останавливаясь ни на секунду.
- Это тебя... - мужчина, у которого в черной бороде уже проступили первые робкие капельки седины, произнёс это, даже не приподняв голову от подушки. Гончара обычно не будят среди ночи. А вот в дверь к повитухе люди могут постучатся в любое время.
Женщина открыла глаза, села на кровати и замотала головою, разбрасывая по тёмным углам комнаты остатки сна.
- Кому это там так приспичило? - мужчина недовольно поморщился и перевернулся на другой бок, потянув на плечи толстое одеяло. - Ежели к тебе ещё раз так придут - собак спущу.
- Спусти... - усмехнулась женщина, разглядывая сквозь тонкие прорези в ставнях ночных гостей. - Это из Замка. Кажется, началось... Ох, успеть бы...
- Чего это ты? - усмехнулся мужчина. - Опоздать что ли боишься? Без тебя-то, чаю, не родят...
- Молчал бы уж...
Женщина не зажигая огонь, пыталась найти в темноте свою одежду.
- А чего? - лениво потянулся мужчина. - Не она первая...
- Да ну тебя... - привычно перебила женщина мужа. - Государыня уже четыре раза мертвенького сбрасывала. А в этот раз у неё и вовсе худо всё идёт. Уж мне ли не знать... Ох, чувствую, не спасти мне никого. Ни государыню, ни ребеночка... А что с городом будет, если наш король без наследника останется?.. Был бы тут маг хоть какой-нибудь...
* * *
В этот раз он не стал подниматься на холм. Ему очень не хотелось идти туда ночью, под секущими ударами снежной крупы, разглядывая в темноте скользкие неровные ступеньки.
Он всё мог сделать, не выходя из этой спальни.
Настоящий маг не боится смерти. А если говорить точнее - маг боится смерти не больше, чем простого обывателя пугает неизвестность за закрытой дверью.
Сильным рывком отправиться из своего тела, ухватить две тоненькие ниточки слабеньких жизней и держать, изо всех сил держать их, пока опытная повитуха не закончит свою работу. Что может быть проще?
Но так же просто можно и не вернуться обратно, заблудившись в туманных перекрёстках...
Он помнил всех тех, кто на вершине холма не рассчитал свои силы и рванул, отправив своё сознание в дорогу... и потерял его, так и не сумев вернуться обратно... Он помнил как чему-то улыбалось медленно остывающее на каменной площадке тело...
"Помогите мне... Может быть, вы до сих пор ходите где-то рядом?.. Если мы возьмёмся за это дело все вместе, тогда мы спасём государыню... и её сына... и весь город".
* * *
Холм возвышается своей плоской вершиной над качающимися от ветра деревьями. Если подняться на самую верхнюю площадку угловой башни, то оттуда можно увидеть и плоскую верхушку холма, и несколько самых верхних ступенек на его склоне.
А если смотреть сквозь узкую бойницу довольно долго, то может показаться, что холм плывёт по бурному морю, покачиваясь на больших зелёных волнах.
Этой ночью холм возвышался тёмной громадой над огненным морем ночных костров. Армия мятежного герцога готовилась к утреннему штурму цитадели.
- Уходи отсюда, дедуль. Здесь, наверху, место для воинов, а не для старых горшечников. Иди вниз, и вместе со своею бабкой помолись за нашу победу...
- Оставь его. Если им удастся подвести свои осадные башни к нам под стены, то здесь понадобится любая пара рук.
- А чем этот старик сможет нам помочь?.. Будет бросаться по врагам своими горшками? Пускай идёт вниз, там найдут, чем ему заняться... Эй, дед!.. Дедуль, ты меня слышишь?.. Оглох, что ли, старый хрыч?
- Не трогай его, тебе говорят... Вон туда посмотри... сколько их там...
- Ерунда. Если каждый из нас убьёт всего лишь троих, то тогда от них ничего не останется.
- Если бы у нас был маг... Да только откуда же ему здесь взяться?..
* * *
Он стоял на верхней площадке башни и, закрыв глаза, вспоминал. Одного за другим он вспоминал всех тех, кто отдал свою жизнь на вершине того холма. Надо было хорошо вспомнить их имена и лица, их голос и руки, их мечты и тайные помыслы. Он должен сейчас вспомнить всех их.
Ему сейчас понадобится помощь.
И он очень надеялся, что его погибшие друзья отзовутся.
* * *
- Это ты забросал огненными шарами осадные башни?
- Да, мой король...
- Я и не знал, что в моём городе живёт маг.
- Я тоже не знал, мой король. А теперь про это знают все ваши соседи.
- Ты отобрал у меня победу, маг, - улыбнулся юноша в роскошных доспехах. - Увидев летающий огонь, мятежники так и не рискнули пойти на приступ... Но, я всё равно доволен тобою, старик. Что ты попросишь себе в награду?
* * *
Он вышел из ворот дома. Того самого дома, что уставился своими глазами-окнами на высокий холм с узкой каменной лестницей. Вышел, остановился на крыльце и посмотрел на награду, доставшуюся ему от короля.
Перед ним стояло сто мальчишек, старшему из которых едва исполнилось семь лет.
Все они были сиротами. Никто не заплакал бы, если бы с кем-то из них что-то случилось. Война в стране затихла, но её горькие плоды ещё долго будут мозолить всем глаза.
Он посмотрел на этих пацанов, и сердце его болезненно сжалось. Завтра же он начнёт делать всё, чтобы через десять долгих лет из этой сотни малышей получился маг. Один единственный маг, который отправится в город.
А мальчишки... эти мальчишки будут гибнуть один за другим, и здесь он ничего не сможет поделать. Магия - опасное ремесло. Если нерадивый ученик столяра неудачно махнёт топором, то он потеряет только палец. А вот что получится у неудачливого ученика мага?..
Они будут погибать от собственных ошибок, а те, которым посчастливится остаться в живых, будут учиться на их промахах. Каждый из них будет впитывать в себя эти законы, только для того, чтобы через неделю, месяц или год погибнуть самому. И передать всё дальше... Тому единственному, который останется в живых из этой сотни. Тому, кто станет магом. Он должен очень хорошо запомнить всё, что будет происходить на этом холме.
Учитель полюбит всех этих малышей. Он будет оплакивать всех их так, словно они - его собственные внуки. Но у него нет сил спасти всех учеников, как бы сильно он ни желал это сделать.
"Городу скоро понадобится новый маг... И он его получит".