Степан смотрел на Останкинскую башню. Она возвышалась над заснеженным парком. Необычайно заснеженным для 31 октября в Москве, кстати. К Степану подошел Рустам. В руках он держал бутылку водки.
-Холодно, млять. -пожаловался кавказец.
-Ну так какого ты одел только спортивку?
Рустам посмотрел на свою одежду. Спортивный костям и легкие кроссовки. Затем он перевел взгляд на Степана. Кожаная куртка, теплые брюки, тяжелые ботинки, на лысую голову одета шапка.
-Красиво, -задумчиво произнес Семен, глядя на башню- Там наверху есть ресторан. Там можно хавать и втыкать на город одновременно, прикинь?
-Ресторан-то есть, да кто ж туда нас пустит?
-Ну да.
-Скучно, ёптить, -Рустам нашел новый повод для жалоб- Хоть какой-нибудь лошара прошел бы, что ли, было бы у кого мобилу отжать. Ну или там тёлочка какая-нибудь, чтоб её попользовать...
-Час ночи на дворе. Сёдня этот, как его, Хеллоуин, вот.
-Тоже мне праздник. Нерусский какой-то, -Рустам отвинтил крышечку бутылки и хлебнул водки. Горячая жидкость обожгла горло и приятно растеклась по телу.
Вдалеке показалась одинокая человеческая фигурка. Она неспешно брела в их сторону.
К ним приближалась девочка. На вид ей было лет десять. Белокурые волосы пышным водопадом ниспадали до пояса, на безупречно прекрасном личике застыло выражение скорби и вселенской печали. Девочка была весьма легко одета для столь холодного вечера- белая блузка, черный жилет в тонкую белую полоску, такой же расцветки юбка до колена, красно-желтые колготки и черные туфельки.
Рустам облизнулся:
-Хороша. Ох как она хороша.
-Ты чего, это ж ребенок.
-Ну и че?
Кавказец решительно направился к девочке. Степан забеспокоился. Если совершеннолетнюю девушку можно было бы припугнуть (многие и так стыдятся заявить о изнасиловании), то с малолетками подобный фокус не прокатит. Настучит предкам, те стукнут ментам, и все, хана.
-Да ну ее нафиг, кого-нибудь получше найдем!- прокричал Степан. Но Рустам не слышал его. Кавказец не отрывал от девочки похотливого взгляда.
Было в этой ситуации что-то неправильное , нереальное. Степан лихорадочно думал. Почему девчонка в парке одна, в час ночи? Почему она так легко одета? Было еще что-то, совсем уж странное, но Степан никак не мог понять что.
И тут Степан наконец понял, что было самым странным. Девочка стояла, видите ли, не в, а на снегу, сверху, не оставляя следов.
В эту же секунду Даша высоко подпрыгнула и ударила ножкой в грудь Рустаму. Тот отлетел на несколько метров и врезался в лавочку. Лавка опрокинулась, и Рустам рухнул в сугроб. Бутылка выкатилась из его руки. Не успел Степан и глазом моргнуть, как девочка оказалась рядом с ним.
-Какого...
Договорить он не успел. Девочка вновь подпрыгнула, последовал удар маленькой, твердой как камень ладошки по голове и все поглотила тьма.
Медленно, как бы нехотя, сознание возвращалось к Степану. Он обнаружил, что лежит на каменном полу в каком-то помещении с низким потолком, скорее всего, в подвале. На шее Степана красовался ошейник, соединенный цепью с вбитой в стену металлической скобой. Ни снять ошейник, ни разорвать цепочку, ни вырвать из стены скобу не получилось. После бесплотных попыток освободиться Степан заметил лежащего в углу Рустама. Он был чудовищно съежен и сморщен.
Летящей походкой в помещение вошла Даша. Она удовлетворенно посмотрела на пленника и нараспев произнесла:
-А ты большой. Высушивать долго.
-Ты, маленькая сучка, что происходит? Что...
-Тебя мне хватит недели на полторы.
Глаза девочки засветились кроваво-красным цветом. Она улыбнулась, обнажая мелкие крепкие зубки. Улыбка получилось страшной, более похожей на звериный оскал, она исказила безупречные черты лица Даши. Два зуба на верхней челюсти девочки удлинились, заострились и превратились в иглы. Личико Даши выражало абсолютную, безумную радость. Глядя на нее, Степан впервые с раннего детства заплакал.