Зубочекянц Сандра : другие произведения.

Меланхолические фантазии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Если ты меня поймешь - я обижусь" из разговора. люди не слышат и даже не пытаются услышать друг друга. у каждого превратное представление о ближних, друзьях и знакомых. возможно ли понять и постигнуть другого человека, его надежды, стремления, глубину чувств? кто ответит?


  
  

Сандра Зубочекянц

  

Меланхолические фантазии

  
  
  

Т Е Л Е Ф О Н

   Людмила! Это я. Ну, как дела... а я с Эдуардом рассталась... Почему опять... на этот раз он перешел все границы. Ну что за дела. Назначил мне свидание, в кино пригласил, а сам явился с девицей... Пошла... Просто мне было интересно, как он себя поведет. Представляешь, весь сеанс обнимался с ней. Думаешь, мне приятно было... Я и хотела уйти, в начале, а потом думаю, посмотрю, на какую низость он способен. А после сеанса меня даже не проводил, даже не спросил, есть ли у меня деньги на такси. Двенадцатый час ночи, а мне ехать на другой конец города... Они в одном доме живут, рядом с кино­театром. Я сегодня ему звоню... как зачем? Мне было интересно, как он будет выкручиваться. А если бы у меня денег на такси не было, да и вообще, всякое могло случиться, он даже не соизволил поинтересоваться, как я доехала... Когда? На дне рождения была другая, Нина. Мы с ней выяснили отношения и подружились, она поняла, что Эдуард мерзавец... Ой, извини, кто-то пришел. Я перезвоню. Пока.
   Милк! Ты что ли? Не узнаю уж, давно не звонила...Ну, а ты как? Да... а у меня..! Девка моя. Покоя мне совсем не дает. Учиться не хочет, еле-еле в ПТУ определила. На коленях умоляла. Не пойду, говорит, и все... Да нет, способная, ей все легко дается, но ленивая!!! Это она в Большакова, наверное, тот тоже лодырь жуткий. Когда, мы еще вместе жили, помню, пропереть его куда-нибудь такого труда стоило! Он же институт так и не закончил, до сих пор работя­гой на заводе вкалывает. До мастера, что ли, дослужился. Получает-то много, да что толку-то... ну разве что не пьет. Никуда, не ходит, ничем не интересуется. Придет с работы, нажрется и на диван - и весь вечер телевизор... Не знаю. Инженерша какая-то...Не думаю. Какой был - такой и остался. Он к нам редко заходит... Одет с иголочки - это она за ним следит. А как был серый - так серый и остался... да он бы рад вернуться, ты, говорит, для меня единствен­ная женщина... Что ты! Он ее боится. Она чуть что - в местком, партком, он же партийный был, сама понимаешь... Ладно... Ты звони, а то ты совсем пропала!
  
   Алло! Привет Люд! Как дела... Да тоже ничего. Хорошего. Давленка тут моя подскочила. Бюллетенил почти месяц. Врач говорит, в боль­ницу, еле выкрутился, не люблю я этих больниц. Жена еще задурила. Она на новую работу перешла, а у них там бабешник. Холостые все. Как выходной - они на дачу и моя туда же. Я не возражаю, пусть развле­чется, мне даже лучше, когда ее дома нет. Мы с ней почти два года не... ну ты понимаешь... Не поймешь вас, женщин, чего вам надо. Зарплату домой приношу, не пьяница, так только иногда, за компанию и все равно не довольна. А ты как? Ничего? Что-то я о тебе соскучился. Все ты мне снишься. Может увидимся. Вот поправлюсь, приезжай в мас­терскую, Да я понимаю, у вас женщин дел много... ну может выберешь­ся как-нибудь. Мне тебя давно написать хочется. Тело у тебя краси­вое ... да уж знаю, что ж я не вижу что ли. Все-таки художник, какой ни какой... До старости-то еще далеко... Что-то ты рано в старухи записалась... Да, я понимаю. Ну, пока. Я позвоню.
   Милочка, добрый день! Ну, как ты там?... А у нас Оксаночка забо­лела, Пришла, из школы, мамочка, говорит, что-то мне нехорошо, можно я лягу. Пощупала ей голову, а она горит вся. Ну, еще бы не заболеть. В школе холодрыга, октябрь месяц, а они все отопление ремонтируют. Васечька сказал, что пойдет ругаться. Разве это мыслимо детей в таких условиях держать. А у Бореньки Ростоцкого вчера ребеночек на­родился. Помнишь его? Я его тоже сто лет не вспоминала. Позвони­ла Ирочка Новикова, помнишь, такая тоненькая девочка была, вся в кудряшках, как куколка, сейчас не узнать, такая вальяжная дама стала, Так вот, а Ирочке позвонил Володя Иванов, а Володя дружит с Борей Ростоцким... не помнишь, они на курс позже... вот он сказал, что Боря такой важный теперь. Отец семейства, стихи пишет... он и тогда писал... нет, не печатался пока, но удивительно талантливый мальчик. Такой тонкий... я тоже не понимаю, но все равно красиво. Что? Ой, извини пожалуйста, Оксаночка что-то кричит... так вот. Володя Иванов говорит, что... Ну что? Оксаночка, мама разговаривает по телефону, это неприлично перебивать взрослых. Прости пожалуйста, я позвоню попозже,
   Милк привет! Как оно ничего-то?... Да все так же... Нянчимся... Скоро пол года... Помогаю.... Ничего, спокойный... Устала конечно... А у тебя?...Димка кончает?...А дальше куда... Не знаешь?... А!... Все что ли?... Вроде и говорить не о чем... ну ладно, пока.
   Ага. Это я. Чего нового?...Бюллетеню... Да...Наташка приболела... горло, кашель. Алька пока держится, хочу отправить к бабке, пока не подхватил, а то ведь знаешь, как одна, так и другой. А вы как? С Дим­кой все в порядке?... Он у тебя закаленный, молодец... Ну, где была, что видала?... Нигде... А мы вырвались в ДК - филинивский фильм, яркий, глубокий - удивительный художник. Я его очень люблю... А се­годня на Таганку.. .еще не знаю, это все Юрины связи срабатывают, но и мне работать приходится... еще бы, что ни вечер - прием, хоть один придет - все равно чай подать надо? Надо? К чаю печенье или конфеты - я особенно не готовлю, но все равно... Стол меня не волнует, главное надо сидеть с умным видом, улыбаться и что-то говорить. Вот с этим хуже. Иной раз так за день устанешь, что рот не раскрыва­ется. Да, ты ведь Нельку мою знаешь?...Да, живет на Котельни­ческой... Ну, у них с Вениамином всегда отношения натянутыми были. Он гулял от нее по черному, все знали, только она ничего не видела... Нет, не угадала - она влюбилась, да еще как! На улице познакомились, случайно. Она его зонтиком зацепила, а пока рас­цеплялись, друг на друга глаз положили. Роман со страстями... Разведенный... Не знает что делать. Ей бы похитрее, а она, как Катерина из "Трозы", все Веньке выложила. Тот в амбицию... ну ты же знаешь как мужики, мало ли что сам гулял, то он, а то она... разведутся, наверное... А Сашка? Куда его? Сашка в Веньке души не чает... скоро тринадцать, как и моим близнецам, они ровесники... А что он? Ему еще самому разводится надо... Живут раздельно, но официально не разведены... Видела... Я тебе скажу, ну - это пара! Дай бог... я тоже так думаю... Ага. Звони. Пока.
   Людмила! Привет! Это я. Как дела? Все в порядке?... Да... Что ты, с работой завал. Они совсем с ума по сходили со своими порядками. Надо же думать, мы же тоже люди. Ведь нам за сверх­урочные не платят и отгулов не дают... Да новая экспозиция и, как всегда, срочно, а я уже два года без отпуска... ну какой зимой отпуск...а что там делать? Я и по равнине-то еле хожу на лыжах, а там горы... Знаю я это общество. Уж лучше дома, отосплюсь по крайней мере. Я решила развлекаться, ходить по театрам, в кино, сто лет нигде не была. Завтра иду на "Амадея"... что ты вся Мос­ква говорит... мне не до Эдуарда... с ней, кажется, он разошелся, звонил на работу, но не застал, на том и кончилось, а я и рада, да и не до него... позвоню... И ты звони.
  
   Милк! Чего не звонишь?...Да все так же... у меня живет... конечно, с малышом, куда его денешь... Он в Канаде... Вот год исполнится, к нему поедут... Да ничего, спокойный... А ты? Димка?... Ладно... Все?... Чего еще... ничего... ну, пока. Привет.
   Привет Люд! Замотался я совсем и позвонить некогда. Вчера разделался, наконец, с халтурой. Почти месяц дома не был - жена недовольна, "дома не бываешь" - говорю "хочешь деньги иметь - терпи". Нашего брата ноги кормят. Заказов мало, а нас много. Раз откажешься - другой не предложат. Вот и приходится разъезжать по всему Союзу. В этот раз мы хорошо заработали, но, правда, вкалывать пришлось. Похудел даже. Зато всем подарки привез, жене ребятиш­кам, даже теще угодил. А ты как? Ничего?... Ну и хорошо... Я вот разделаюсь с работой, запустил малость, позвоню, приедешь ко мне в мастерскую, повидаться хочется. Давно не виделись. Чайку попьем, очень я по тебе соскучился... Ага... Конечно... Я понимаю, будешь посвободнее... и я освобожусь. Что-то печенка моя разыгралась, подлечить надо... Ну пока. Позвоню.

Алло! Узнала?... Думал забыла. Сама никогда не позвонишь. Больно гордая. Как дела? Нормально? Рад слышать. Когда увидимся?

   Я тут совсем пропал, командировки за командировками, везде нужен. Жизнь бьет ключом. Кручусь в самом центре событий. Слышала про наши дела?... Вот-вот. Три дня председательствовал в комиссии. Раздирают во все стороны. Год не могли решить, а я пришел, раз-раз и все довольны. А ты как? Ну да. Ну да... Когда
   увидимся?... а может сегодня? Я на машине... Через 10 минут буду! Нет... а может решишься... Завтра? Завтра я не могу, давай после, ну все. Рад был вас услышать.
  
   Милк! Это ты?... Что-то я тебя сразу узнать не могу... Ну да.. Да ничего... Ой, и не спрашивай! Что вытворяет! Я из дома - тут же компания. Нажрут, накурят, прихожу с работы - грязища..! Не говори! Хоть бы за собой убрали. Не поверишь, даже окурки за собой не выбросят... Да что ты, сейчас с тринадцати дет все курят!... Ужас какой-то. Ты вспомни, какими мы были! Я матери слово лишнее боялась сказать... Да я ее боюсь. Правда. Она на меня так смот­рит!...А что ты думаешь, и ударить может и ударит - это у нее не задержится... Конечно, упустила. А когда мне было. Один Большаков сколько мне крови перепортил со своими романом... Да она в него так вцепилась... Он сам уходить не хотел, рыдал, на коленях ползал, "прости" говорит. Да что толку, все равно ушел. Вот. После этой истории я два года приходила в себя. Вот и упустила девку... Она его до сих пор любит и считает, что я виновата. Приставляешь? Я-то думала у меня дочь есть, а она вот как... У тебя-то как дела... Звонила? Как она? Внук? Полгода... надо же бабушка... Да, годы бегут! А зять?... В Канаде! Ну, при их-то связях... К нему поедет... Конечно, раньше чем в год его лучше не возить. Умеют люди устраиваться, везет. Ты ее в школе вспомни... Ни кожи, ни рожи... Да ничего в ней не было... ой, она пришла. Пока. Перезвоню.
   Людмила! Привет, это я. Поздравь меня, я, кажется, выхожу замуж... Нет. С Эдуардом все кончено... Один мой давнишний зна­комый. Сам позвонил, что-то у него с женой не ладится... развод уже решен... Согласись, приятно, когда тебе дарят цветы, читают стихи, он всего Мандельштама наизусть... Нет, он ничего не кончал, но очень эрудирован... Я точно не знаю, кажется, что-то связанное с фотографией, у него своя мастерская... Михаил. Сегодня иду знакомится с его мамой... а он обо мне ей все рассказал... очень интеллигентная женщина. Представляешь, мы встречаемся уже неделю, а он даже не попытался меня поцеловать! Это тоже кое - что значит. В наше время, прежде всего, в постель тянут. А этот целует руки, говорит комплементы... Спасибо. Я думаю к Новому году... в театре? Ах да "Амадей" - я в восторге, очень тонкая вещь. Под впечатлением целую неделю... Билеты? У меня приятельница в билетной кассе... Я поговорю. Не обещаю, но постараюсь... Ну, пока. Позвоню.
   Ой, впять тебя не узнала...Ну, уж не знаю, голос у тебя такой. Какой, какой! Такой! Странный!... Ой, не знаю, что делать, хоть из дома беги. Она мне жизни не дает. Скандалит. Я слово боюсь сказать. Тут назвала подруг, съели весь холодильник, представля­ешь! Я на неделю наготовила - они за час сметелили. А что им, молодые, аппетит хороший. А начала говорить - она в крик и чуть было с кулаками на меня не полезла. Хоть плачь. Пробовала говорить - не помогает. Не знаю что делать... А ему что! Алементы платит и на том спасибо. А ты как? А Димка? А!... А на личном Фронте... Счастливая ты, я так не могу... Хоть раз в неделю... Да есть у меня один... конечно женатый, где теперь неженатого достанешь... Когда - как. Тут жена была в командировке, так у него встречались. Вообще он молодец. Умеет все красиво сделать, вино, музыка, цветы и все чин чинарем... Да все бы ничего, если бы не моя девка. Вроде пока нет, не похоже... я каждый месяц проверяю... не дай бог... А что сделаешь, она меня не слушается... Ага, хорошо, когда сможешь, позвони.
   Ага! Это я. Послушай, твоя Ленка может мне рецепт выписать... Для Наташки... Позвони, пожалуйста... А у меня телефона нет... записываю. Ага... Ничего, он у бабушки, пока нормально. А вы как? Ага... Ой, там такое... Разводятся-таки... Венька подал... Размениваются, уже варианты ищут... Ой, не знаю, боюсь я за нее... И мне звонила. Я тебе скажу, мне ее не жалко, сколько можно. Этот Эдуард погань редкая... и я говорю правильно... ну, что значит не может, нельзя же, чтобы тебе в душу плевали... я ее знакомила, не рассказывала?... хороший парень, ей бы помолчать, а она как завела умные речи - хоть кто сбежит точно. Мужики не любят больно умных... а кто их знает что они любят... Были... Ой, не знаю, всем нравится, а я не высидела... про нашу жизнь,
   про то, как все плохо... Именно, сил уже нет, да еще на сцене тоже самое смотреть... да где же их взять шекспиров-то... На этой неделе заказали Большой... я тоже люблю, роскошный зал, сама атмосфера - человеком себя чувствуешь, даже если на сцене не очень... предпочитаю балет - это всегда красочное зрелище, опера тоже хорошо, но когда юную девушку изображает матрона пенсион­ного возраста... помню в "Пиковой" Герман поет "красавица, богиня, ангел" а эта богиня комод комодам, лет сорока пяти с хвостиком и хвостик еще лет на 15 потянет... Давно не выбиралась? Если Юра не сможет, я тебе позвоню... Хорошо. Привет Димке.
  
   Милочка добрый день... А Ирочка Молчанова с мужем развелась. И правильно сделала. Сколько можно терпеть... Да. Очень пил, осо­бенно последнее время, дома не ночевал. Ирочка так волновалась, а у нее ребеночек. Девочка... Лет 6 -7 наверное... Она все ждала, пока Катенька подрастет... Он ушел... Квартира ее, он не при чем, квартира ее родителей. Прекрасная была пара, он седой весь, а она красавица, любили друг друга всю жизнь, души не чаяли. Когда мама умерла, папа чуть руки на себя не наложил... нет не умер... Да, его квартира... как где, у жены живет... женился через год после смерти мамы, а квартиру Ирочке с дочкой оставил. Вот. У тебя что нового... Звонила? Когда? Я ее сто лет не видела. Нет, видела, на выставке, мы с ней нос к носу встретились, такая импозантная дама... Одна, а я с приятельницей Наташенькой Вьюновой, знаешь, она знакомая Мишеньки Талька, помнишь? Мы через него позна­комились и с тех пор дружим. Так вот. Иду... идем мы с Наташенькой Вьюновой по выставке и, вдруг, вижу что-то знакомое... Замуж? За Эдуарда?... А за кого? А как же Эдуард?... Как она решилась его бросить, столько лет... Я очень за нее рада, ей давно пора. Сколько ей... за 30? Не может быть! Она выглядит на все 40... ну на 35 -это точно. Я ее давно не видела, а на выставке удивилась, как она постарела, Передай ей мои поздравления. А моя Оксаночка меня очень беспокоит. Она привлекательный ребенок и уже сейчас проходу от кавалеров нет, это в 15-то лет, а что дальше будет? Что делать не знаю. Васечка просто с ума сходит, очень за нее беспокоится А как твой Димочка?... Хорошо?... А я вот думала, думала и ре­шила заняться диссертацией. Тема у меня почти готова... Почему поздно? Вот Коленька Котов в 50 защищался, и очень доволен... Ну ладно, извини, если отвлекла. До свидания милая. Целую.
  
   Алло. Людмила Александровна! Привет... Да нет - не пропал. Дела. Как на вулкане... С этим покончено, у тебя старые сведения... Вот именно... Я там за председателя... Выбрали, всем нужен. Дома хоть не показывайся, телефон не затухает. А вчера Булат из Киргизии приехал, целую бочку меда притащил. Мед!!! Приходи угощу... Да...Горло?...От горла первое дело мед... В магазине нет... Ха, ха мне и так привезут. Вот как меня все любят. Не знаешь почему?... Любят все. Все, кроме вас - совсем забыли. Когда приедешь?... А может сегодня?... Заодно и полечимся... Не хотите, как хотите... Пока. Позвоню.
   Алло. Привет Люд. Как дела... Да ничего, хорошего. Опять давленка. Что с ней делать - не знаю. Правда, вчера с Жоркой, по случаю окончания халтуры, придавили прилично... да, ты права, пора завязывать. Жорке-то что, ему на пользу, а я болею. Ну ладно, это все не интересно. Ты-то как? Не болеешь?... Вот и хорошо, а то кругом все болеют. Жена у меня две недели отбюллетенила с мальчишкой, ангина замучила. Врачи говорят гланды вырезать надо, а я боюсь, говорят гланды вырезать плохо, они тоже зачем-то нужны. Да что мы с тобой все про болезни, да про болезни. Ты-то как сама, не скучаешь?... Вам женщинам скучать некогда... И вот моя тоже дома насиделась, так на работу побежала с радостью... в воскресенье опять уехала... на дачу... нет, там одни бабы, бабешник. Что-то мы с тобой никак не увидимся... и мне все некогда, то работа, то халтура, то давленка... да, жизнь такая. Вот раз­делаюсь с работой, поднакопилось что-то, увидимся. На работе?... а что на работе....Жорка?... А что с ним, Жорка - есть Жорка и Колька тоже.... Ну пока. Позвоню.
   Людмила! Привет, как дела. У меня все плохо. Эдуард... можно я к тебе приеду, ту не представляешь какой он негодяй. Каялся, божился, жил целую неделю у меня, уехал в командировку, я пошла к знакомым... нет, я не могу, не представляешь в каком я состоянии, а он там, да не один... Михаил? Михаил вернулся к жене. Да там было не серьезно... Ты не можешь без гадости... При чем тут гордость! Прописные истины я не хуже тебя знаю...
   Милочка, добрый день. А что со мной сегодня было!! Я получила массу отрицательных эмоций... На работе. Я тебе кажется расска­зывала про Клару Николаевну, это которая сыроедка и прочее. Не помнишь?... Да. Так вот она избрала меня объектом своих истерик. Да. Вот. Короче, она все время ко мне "вы прекрасно выглядите, вы прекрасно себя чувствуете, неужели у вас нет никаких болезней?" Ну, я на это не поддавалась. Васечка меня предупреждал, "старай­ся, что бы она не вставала у тебя за спиной и ничего не бери, особенно из еды". Я и не брала. А сегодня она меня достала... Вот. Слушай как. Уставилась на меня, так в упор. Нет... Да! Я в обед обварила себе пальцы кипятком, она как закатилась злобным смехом, просто ужас, как была рада. А в четыре часа, когда мы чай пили, уставилась на меня, ну прямо в упор смотрит, смотрит. Все говорят, что вы на нее так смотрите, а она "посмотрите, как она плохо вы­глядит". И я чувствую, что меня как будто подменили, слабость во всем теле, прямо немощь какая-то. Пошла я домой, а ноги не идут, как ватные. Тащусь еле-еле. А в довершении всего, в метро меня еще избили... А вот как. Баба какая-то налетела. Я тащусь, а она, знаешь где турникет. Так вот, я тащусь еще еле, вдруг какая-то баба меня за воротник хватает, и кричит "стерва, падла, ребенка швырнула". Смотрю, оглядываюсь и вижу, правда ребеночек лет трех лежит на пузе. А баба так и заходится, орет на меня. Ну, посуди сама, я же еле тащилась, как я могла его швырнуть, у меня и так сил нет. Я конечно веред этой бабой извиняюсь, ребеночка, как могу, поднимаю, а баба меня угощает тумаками, еле от нее вырвалась. Вот. Это все она, это ей сегодня удалось у меня урвать, она долго вокруг меня ходила и, наконец, урвала... Энергию, не понимаешь что ли. Только вот что я думаю. Если ей это удалось один раз, то дальше проще будет, как ты считаешь? Вот... Звонила? А я у них в гостях была на дне рождения близнецов. У них детки удивительные, такие умненькие, Алик просто гениальный ребеночек. Юрочка их так любит. Исключительное семейство... Да, тоже была...потом Эдуард ей позвонил, и она помчалась... она сумасшедшая...да, не переделаешь, ну до свидания. Целую милая.
   Милк! Привет. Чего не звонишь? Как делишки?... Ничего, растет... Во всю!... Звонила? Как она? Замуж-то не вышла второй или третий раз, уж не помню какой.... Как ее дочь не знаю, но у такой мамаши... Ты же помнишь, она и в школе такой была. Хабалка. Я ее никогда не любила... Это ты с ней дружила, а я через тебя... Вот. Такие делишки. Старость не радость... Да уж не молодые. Это ты все в девочках, а я уже бабушка... Ну, все, вроде бы и говорить не о чем... Ну, не знаю, может и встретимся когда. Пока. Звони... как зачем, а вдруг что нового узнаешь...
   Людмил привет! Нет, не пропала, у нас опять новые выс­тавки. Пока открываем, пока что - ты же знаешь вначале всегда наплыв. Народ-то у нас дотошный, ему только подавай. Я так уста­ла, не представляешь себе. По три экскурсии каждый день. Духотища в зале! Вопросы... ты им всю подноготную расскажи... Что ты они лучше меня все знают, причем ехидные попадаются, особенно стару­хи... да, основной наш контингент, бабы, да старухи, мужики в дру­гих очередях, смех да, и только. Бабья очередь к нам, а напротив тоже очередь, из мужиков... там винный магазин. Смотрят друг на друга я смеются... звонила? Я ее видела на выставке... Ой, она совсем неприличная стала...по моему, крепко... какая диссертация, она на ногах еле держится. Мне больше всего Оксанку жаль - видеть мать в таком состоянии! Выставка?... да, стоит посмотреть. Приходи проведу... две-три картинки стоящие, а в остальном - средняк. Вся и ценность, что малоизвестные вещи, я их даже в репродукциях не видела... Рубенс. Портрет дамы?... Знаешь странное впечатление. Одежда, фон, не оторвешься, а лицо, как приклеенное, как будто муляжное, одна маска за которой ничего нет... еще Гольбейн "ГенрихVIII", это тот, которому с же­нами не везло, пять или семь сменил... Я тоже раньше думала, что монументальный, а он оказывается маленького размера... Да, живо­пись драгоценная - не оторвешься... Ага, пока, созвонимся.
   Людмила Александровна?!.. Да, это я. Ну, ты меня совсем игнорируешь. Совсем видеть не хочешь... уж не знаю, чем провинился... А что с тобой?... Горло? Все еще болеешь? Мед-то достала?... На рынке, и почем?... Как дорого! Это мне не по карману... Ха-ха, мне и так привезут. А я! Кручусь!!! И заболеть некогда. На той неделе взял бюллетень, так поверишь ли, ни одного дня дома не сидел. Да! Вот какой я! Всем нужен! Сейчас такое время, упустишь - не у дел останешься. Приходится вертеться. А может встретимся? Полечимся... Я на машине, а?... Отвезу туда и обратно... Ну, как хочешь... Целую. Как выздоровеешь, позвони.
  
   Милочка добрый день. А меня все бросили и Васечка и Валерочка. Я совсем одна. Оксаночка уже большая, почти не вижу, подруги, друзья. Приезжай ко мне, кофейку попьем, поговорим... ну, когда сможешь, мне так много нужно рассказать... по телефону не хочется. Не знаю, что делать. На работе начальница, климактеричка, меня просто преследует. Вы, говорит, нам не нужны. Как, говорю, не нужна? А когда брали, нужна была? Да, говорит, тогда нужны были, а сейчас вашу ставку мы сокращаем. Я в отдел кадров, почему, говорю, меня преследуют, разве по закону положено человека прес­ледовать. А наша кадровичка, скверная баба, подруга нашей началь­ницы, мне, кажется, они чем-то связаны, вы, говорит, клевещите на нашу советскую систему. Нет, говорю, я не клевещу, я требую показать мне мои права и обязанности. Пусть покажут, пусть попробуют доказать, на каком основании они хотят сократить мою ставку. Вы, говорят, опоздали три раза. А что я одна? Другие вообще на работу не каждый день ходят. Потом, если я и опоздала, то где это зафиксировано? Где? Вот. Это произвол, ни за что человека увольнять. А Васька, представляешь, говорит, что я сама виновата. Я после работы зашла к Наташе Вьюновой кофейку попить. Прихожу, там у нее еще Ва­лерочка Кошкин был. Очень интеллигентный, музыку пишет, на кларнете играет, очень милый мальчик. Так вот, прихожу я домой очень расстроенная, а Васька говорит, ты развратная. Это с кофею, что ли развратная? А? Так вот. Что ты молчишь... не знаешь что сказать... ну ладно, кажется Оксаночка пришла. До свидания.
   Ага. Это я. Как дела? Что слышно?... Ничего. Близнецы здоровы... Не только разводятся, но и уже разъехались .... Быстро - не то слово... От нее не отходит, глаза горят, сияют, даже завидно... Ему еще развестись надо, я же тебе говорила... да разведется, за этим дело не станет... Сашка - проблема, суд всегда на стороне матери, но он с отцом остается... конечно, никому не нужен. Они друг другом заняты...Венька? Знаешь, он очень черствый человек. Нелька всегда была для него домашней хозяйкой и только, а сей­час, она говорит, что впервые себя женщиной почувствовала, это почти в сорок-то, представляешь... ну не все так, как ты, могут жить в одиночестве... нет, я хочу сказать, что тебе можно поза­видовать... ну, не позавидовать, конечно, а... ну, ты понимаешь... Ой, не говори мне про нее, Васечька, Оксаночка! Ханжа несчаст­ная... Да была у нас, еле выпроводили, полная деградация, как ее Васька терпит... Такие не лечатся, эгоистка, только о себе думает... Знаю я этого Валерочку - недоучившейся гений в кавычках. Пьянь, каких много и Наташенька Вьюнова - одна компания, я их лет 20 знаю. Удивительно, время идет, а они как законсер­вировались в переходном возрасте, все те же разговоры, те же прожекты, а, в сущности, пустота и никчемность. Валерка начинал с нами, не помнишь?... Он, кажется, и семестра не проучился, за­гулял, с тем его и отчислили, потом куда-то еще поступал... ведь в основе способный парень, но вот так покатился, ничего не кончил... не знаю, где-то работает... а с кем она не дружила? Вспомни? С Васькой ей повезло, а вот ему... Ну ладно, пошла обед готовить, а то близнецы скоро из школы придут. Ага... Звони, не пропадай.
   Людмила! Это я. Как дела?...Ничего?... Завидую я тебе... Правильный ты человек, знаешь что хочешь, а я... я же вижу... ну не знаю. Ты прости я тебе, наверное, надоела нытьем, но так иногда хочется поплакаться в жилетку ...и на работе тоже... моя начальница... достала меня... трудный случай, никогда не знаешь, куда она повернет, какое у нее настроение. То все хорошо, а то вдруг взъярится, что-то ей, видите ли, показалось, очень неуравновешенная, надуется, молчит целыми днями и только чай пьет или цепляется по пустякам, все настроение перепортит... Да ей давно пора на пенсию... уже за шестьдесят... она совершен­но одинокий человек" никого, даже кошки или собаки... военное поколение, "выбитое", во всех смыслах "выбитое", правда она говорит, что могла выйти замуж, "за мной ухаживали, добива­лись", да что-то не верится... да дело не только во внешности. Что она одна такая? Я смотрю у нас девчонки молодые, привлека­тельные, с высшим образованием, рукодельницы, все при них, а сидят. Работа дом - и больше ничего, никаких перспектив... а где они мужики-то, один брючный эквивалент... это когда на начальство две кандидатуры - женская, умница, интеллигентная и мужская - дуб дубом, то выбирают мужика, потому что он в брюках... сейчас-то проще, многие рожают себе детей - все не одна останешься... Да что ты, куда мне... На что жить? На мою зряплату не проживешь, а потом будь у меня, хотя бы своя комната... какие перспективы... двухком­натная, да что толку... О чем ты говорить... какие внуки, мои и слышать об этом не желают, "замуж выходи" говорят и только. Легко сказать "замуж", за кого? Ну ладно, надоела я тебе, уж извини... ладно заеду... Эдуард... да видела, случайно встретились у знакомых, здравствуй, как живешь - и все... ладно, молчу... Что? Звонила?... Да, я у нее была, близнецы поправились... очень избалованные, еще бы, все для них... Наташка некрасивая, а Алик - Аполлон, им бы по­меняться... Да, знакомила, у нас ничего не скроешь, уже все знают... ничего, но только совершенно не в моем вкусе... пригласил в кино, потом к нему поехали... а куда деваться, по подъездам что ли... осталась... Люд, второй час ночи, куда я поеду?... еле отбилась... ты без гадостей не можешь....
   Милочка, добрый день... Представляешь, Васька запихи­вает меня в больницы, где одни опустившиеся алкоголики! Совсем спятил. Зарплату у меня отнимает, Оксаночку против меня восстанавливает... Я не плачу, просто мне так тяжело... он ничего дома не делает. Вчера прихожу домой, часов 10 кажется было... после работы зашла к приятельнице Наташеньке Вьюновой кофейку попить... А с Валерочкой мы решили, что останемся друзьями... мы посидели поговорили, надо же общаться, правда? Не все же у телевизора сидеть, тем более, что у нас телевизор два месяца не работает, Васька никак не удосужится мастера вызвать. Вот. Значит, прихожу я домой, а он... Оксаночка ничего не кушала, он даже не покормил ребенка.., а на меня с кулаками "алкоголичка", так безобразно кричал. Вот. Как быть в таком случае? Что делать?... А когда сам приходит домой на четвереньках, я должна его ублажать... нет, я не жалуюсь. Я знаю Васенька меня любит, и я его люблю, мы ужасно любим друг друга, но скажу по секрету, мы уже почти два года с ним живем, как брат и сестра. Ты думаешь, это нормально? Один знакомый Валерочки, психолог, сказал, что все мои непри­ятности от этого... Хорошо тебе говорить, ты привыкла... ну, может, не привыкла, у тебя такой темперамент... а ей что, у нее мужик какой, и квартира, и дачу отгрохали, а мой... конечно, у Юры сложный характер, и ей с ним очень трудно, а мой-то гвоз­дя забить не может, кран на кухне второй год течет и, все равно, я Васеньку и Оксаночку очень люблю... Плохо слышно? Это я из ванны, вода течет... отмокаю... да, что-то плохо себя чувствую. А ты как?... а Димочка?... Мама болеет?... почки?... Это серь­езно. У Ирочки мама тоже от почек умерла... нет, я хочу ска­зать... конечно, сейчас есть такие сильные средства, главное вовремя захватить. Милочка, желаю тебе всего хорошего, главное терпения. До свидания милая. Целую тебя. Звони.
   Людмила Александровна! Люд... Ну, я... в общем, каюсь. Я был не прав... Я понял, приношу свои извинения. Я хочу сказать, я тебя люблю... принимаю... виноват... все понял... Людочка, не бросай меня... очень прошу... Исправлюсь... научила... каюсь... все как пожелаешь... А вечером... в больнице?... Это серьезно. А может все-таки увидимся... жаль... ну что же, до лучших времен, как говорится... ты звони, если что... меня все ищут, всем нужен... трудно дозвонится, только поздно ночью или рано утром... я тебе сам позвоню, когда освобожусь...
   Милочка, добрый день милая. Я одна... В какой больнице? У меня там папа лежал, хорошая больница... Ничего хорошего?... В каком она отделении?... Там врачи прекрасные... да, к со­жалению, средний персонал везде оставляет желать лучшего... да, ты права, он просто отсутствует. Когда операция? Неизвестно... это очень тяжело. Я очень любила твою маму, такая приятная жен­щина, красавица. Мы с Васечкой ее очень любили. Ты все время там?... Как тебе тяжело Милочка. Крепись милая, сил тебе и тер­пения. Мы все несем свой крест. Еще счастье, что Димочка у тебя такой самостоятельный мальчик. Такой умненький... Да, что бы ты делала одна-то. Вот моя Оксаночка, к сожалению, не такая. Чаю себе не может согреть... у нас все ничего, спасибо милая, не думай о нас, думай о себе. Желаю тебе всего... перенести это испытание. Крепко целую.
   Ага. Это я. Что слышно?... мама?... да, да... Да... И вот что я тебе скажу, и слава богу, что во сне хоть не мучилась... когда хоронишь?... Ой, не знаю, как полу­чится, но я постараюсь приехать... при чем тут "некогда" - это такой случай, когда откладывают все дела... я постараюсь обязательно... ну смотри, а то я приеду... хорошо, если - что - звони обязательно. Держись... целую.
   Милк привет! Как оно ничего-то?... Когда?... Да что ты го­воришь! Ой, ой...да...да, да...ты уж держись. Тут ничего не поделаешь. Когда похороны? ... Завтра? Ой, завтра я не могу, у нас понимаешь...да...да...тут такой случай...да...да... ладно, ладно, обязательно заскочу... Ну, целую, ты уж держись.
   Алло. Привет Люд. Я сегодня мимо твоего дома шел, хотел заскочить, да потом не решился, вроде как ты меня не пригла­шала, а позвонить не мог, куда-то записную книжку подевал. Мы тут с Жоркой загуляли на одной халтуре, так я домой без пиджака вернулся, оставил где-то, еще хорошо, что сам пришел, а то...что?... не можешь говорить, а что такое?... умерла?... Да, жизнь, она... Ага. У меня, когда отец умер я... Ну, как хочешь... я понимаю... ага, я тебе потом позвоню.
   Ой, Люд, опять тебя не узнала. Ой, не могу, что моя вытворяет... Что?... Мама... Да что ты?... Она же еще не ста­рая была?... Моя старше... да тоже когда как... А что у нее... почки. Ой, знаешь, тут мне про одну бабку рассказывали, у нее тоже почки, так она нашла какого-то мужика... нет не врача, знахарь какой-то что ли...да... кабы звать... ну ладно, Люд, тогда пока. Я тебе потом позвоню.
   Людмила, как мама? Мне Димка сказал, я даже звонить боялась, вдруг думаю очень пло...что?...когда?... уже месяц... Ну и ты как? Держишься?... Знаешь, может и к лучшему, по крайней мере не мучилась и тебе полегче... ну, извини. Приходи в себя, я понимаю, похороны и все такое... сможешь - позвони. Да, я била на просмотре в Доме литера... ой, что я, тебе ведь не до того, мать - это все, вы ведь были очень дружны?... я пом­ню ее, очень интеллигентная женщина... я ничего, более или менее, как всегда, Эдуард... в общем, все с начала... Ладно, не буду, когда успокоишься, позвони.
   Милочка, добрый день. Можешь меня поздравить, мы с Ва-сечкой снова воссоединились. Я так счастлива... Ой, прости меня милая, я не знала. Когда?... Бедная моя, как же ты одна перенесла такое... да конечно, друзья, родственники - это всегда утешение. Милочка не отчаивайся, ты просто не имеешь права отчаиваться, у тебя сын, ты должна помнить о сыне, жить ради него. Вот мы с Васечкой тоже так много пережили за этот год. Непонимание, ссоры - какое все ненужное! Ведь жизнь такая дра­гоценность, мы так должны бережно относиться к ней и друг к другу. Держись, моя милая, думай о сыне, боль уляжется, в конце концов, это же естественно... ало, ало. Милочка....
   Людмила, это я. Можно я к тебе приеду, я в таком состоянии, Эдуард...
  

Меланхолические фантазии

Э к с к у р с и я

   Если человек родился невезучим, то это навсегда. Судьбу не изменишь. Я вот про себя скажу. Мне всю жизнь не везет. Что ни сделаю - все не как у людей. Вот, например, решила на Луну слетать, на экскурсию. Дай, думаю, развеюсь немного. Давно я уж нигде не была. Честно-то, я бы с большим удовольствием в Сочи или в Гагры махнула, да не по деньгам мне это, а на Луну на каждом углу горящие путевки продают. Охотников туда не больно что бы. К тому же на Луне, говорят, все в шесть раз легче, в том числе и цены. Может, думаю, мне на этот раз повезет, шубу куплю или хотя бы дубленку.
   Купила я путевку в ближайшем агентстве и начала собираться. А что с собой брать, как одеваться - не знаю, и никто не знает. Там, говорят, и погоды-то совсем нет. А как это, когда совсем нет? И спросить не у кого. В агентстве, девица, продавшая мне путевку, сказала, что на Луне и воздуха нет и дышать нечем. А раз так, значит, по прибытию всем выдадут соответствующую одежду, скафандр, так что волноваться нечего. Нечего! Легко сказать "нечего", ей лишь бы путевку сбагрить! Знаю я нашу обслугу! У этого казенного скафандра обязательно что-нибудь из строя выйдет. Или баллон с утечкой или шлем не привинтится. А отвечать, кто будет? Пушкин? У нас он один, бедолага, за всех отдувается. Короче, по совету баб с работы отправилась я в ближайший пункт проката инвентаря на предмет узнать, а нет ли у них, случаем, скафандров. И вы представьте мое удивление, когда оказалось, что да, есть.
  -- Вам повезло, - сказала мне девушка, - как раз сегодня со склада получили. - Новенький, с иголочки. Пока я его оформляю, вы с инструкцией познакомьтесь и распишитесь в нужных бумагах.
   Неужели повезло, думаю, просто не верится. Что-то здесь не так. И вправду! Глянула я в инструкцию, и мне прямо поплохело. Страниц 40 мелкого шрифта. Да здесь неделю читать надо, причем с микроскопом.
  -- Может, я эту инструкцию дома изучу? - спрашиваю девицу.
  -- Нет, вы обязаны изучить ее на месте, а то, как же вы расписываться в бумагах будете, не зная за что. Учтите, вы несете ответственность за сохранность данного предмета с момента получения.
   Часа два крутила я эту инструкцию, прямо как "Мартышка и очки". Даже вспотела вся. Ну, ничего не понимаю! На каком языке написано? Вроде слова-то русские, а так все заворочено, закручено... специально для лунатиков что ли?
  -- Ладно. - Сжалилась надо мной девица. - Произведите визуальный осмотр и забирайте. Осмотрела я его со всех сторон - вроде все нормально, детали одна в другую входят без проблем, ничего не оторвано, какие-то трубки кругом. Ладно, думаю, специалисты на космодроме объяснят, должны же быть там инструкторы? Расписалась я, где положено, сложила все это добро в увесистую сумку и отправилась домой.
   Дома я эту попробовала снова прочитать инструкцию, но поняла только тот раздел, где говорилось, что с этим "изделием" делать не полагается. Оказалось, с ним ничего не полагается делать, потому, как если сделаешь, то там всякие кары предусмотрены и самое простое - это компенсация в тройном размере. Дернула же меня нелегкая, думаю, может мне его дома оставить? А вдруг... Вот это-то самое "вдруг" меня и сгубило...
   На космодром я первая примчалась. Я всегда и всюду заранее являюсь. Часа за два до намеченного срока. Преувеличиваю, конечно, но даже на свидание мне не удается опоздать, как приличной женщине. И почему так получается - не пойму. Уж я тяну, тяну, время - все равно примчусь вовремя. Обидно даже! Другую ждут, волнуются, придет - не придет, а я - вот она! Явилась - не запылилась! А уж в этот раз, мне точно невмоготу было дома усидеть. Хорошо хоть было где посидеть, а то бы я настоялась, пока всех ждала.
   Когда, наконец, группа собралась, инструктор начал выдавать скафандры. Ничего, думаю, у меня свой есть. Совсем новеньки, не то что эти, облезлые какие-то, наверное и дефектов не счесть. Неизвестно сколько времени они в употреблении были, и кто в них еще летал. Достала скафандр и показываю инструктору:
  -- Хорош? - спрашиваю.
  -- Хорош-то хорош, да только нам космический, а не водолазный скафандр нужен, так что получайте на общих основаниях.
   Я прямо остолбенела:
  -- Куда же я этот дену?
  -- Не знаю, - Пожал он плечами. - Тут где-нибудь оставьте.
   Тут оставить? Ну, уж нет! А инструкция? Пропадет - я за него век не рассчитаюсь. В тройном размере - кто это знает сколько? Лучше с собой возьму. Ничего, на Луне все в шесть раз легче. Не знала я тогда. Что меня ожидало...
   В общем, пропала экскурсия. В луноход с ним не втиснешься, и в гостинице не оставишь. У них тоже инструкция - нельзя загромождать номер. Да и то сказать, весь номер личиной с прихожую в малогабаритной квартире. Как они туда по четыре кровати втиснуть умудрились? И не в одном лунном музее я не была - дальше раздевалки меня, с такой ношей, не пускали. Даже поесть, как следует, не могла. Хорошо еще, что люди в группе приличные попались, сторожили этот хлам, пока я ела, по очереди. Одно слово - намучилась. Не чаяла, когда домой на Землю вернемся.
   Вот я и говорю, если человек невезучим родился, то так ему и надо!
  
  
  

Сюрприз.

   Ничего не хочу сказать. Великие люди - это великие! Но... я самого Пушкина видела! Да! Общалась в ним целый... почти месяц. Не подумайте, что я такая старая, долгожитель... Дело вот как было.
   Мне сын ко дню рождения подарок принес. Он у меня в школе, вернее в техническом колледже учится. Они там мастерят всякое такое. Сейчас кругом техника-электроника.
   "Поздравляю" - говорит и протягивает мне какой-то ящик, несуразный. Я взяла, радость на лице изобразила, не обижать же ребенка, а про себя подумала, подо что бы его приспособит. А Димка, словно мысли мои прочитал:
  -- Не ломай голову! - Говорит. - Этот ящик под картошку не годится. Видишь! - Показывает мне какие-то кнопки. - Это пульт управления прошлым.
  -- Дима, ты опять что-то насочинял? Я от этого прошлого не взорвусь?
  -- Сочинять - это по твоей части, а взорваться здесь нечему. Помнишь, ты как-то выразила желание кому-нибудь из прошлого показать нашу цивилизацию. До чего мир дошел. Чего понаоткрывал. Вот тебе машина времени. Думай, кого хочешь из прошлого вызвать. Только историческое лицо. Достоверное. Поняла? И без меня кнопки не нажимай. Прибор совершенно безопасен, но у тебя все как-то странно получается. Вечером, когда я вернусь, мы с тобой его опробуем.
   Димка ушел по своим делам, а я принялась думать. Нет, я ни на минуту не сомневалась в димкиных словах. Уж если он сказал, то так и будет. У него руки с ногами не перепутаны, он и в компьютерах и в другой технике, как у себя дома. Кого же вызвать? - думаю. Сколько интересных людей было в прошлом! Может быть Пушкина? Конечно же! Именно Пушкина! Все человечество будет мне благодарно! Может он "Египетские ночи" допишет, а может быть и мне что-нибудь посвятит. Приятно когда тебе стихи посвящают, да не кто-нибудь, а сам Пушкин!
   Для начала я открыла томик его стихов, что бы сосредоточиться на образе, как мне велел Димка: "пошел старик...", нет, не то, "месяц, месяц, мой дружок...", ага вот, "Я помню чудное мгновенье...".
   "Ху-ла-ла, ху-ла-ла,
   а я глупая была.
   Ху-ла-ла, ху-ла-ла,
   Маму я не слушала".
   Соседи за стеной. Что за манера врубать музыку на полную катушку, глухие что ли? Взяла ящик, Пушкина и пошла на кухню. Там потише. Правда вода из крана течет, но звук воды меня не раздражает, можно представить, что это водопад или морской прибой, вот, кстати, и стихи открылись: "Прощай, свободная стихия...". Звонок в дверь.
  -- Здрасьте! Вызывали?- слесарь пришел. Целый месяц дозваться не могла, а тут приперся. Он, правда, долго не задержался, сказал, что с краном ничего сделать нельзя, деталей к этому старью не достанешь, на складе нет и в магазине нет...менять надо...Я молчу. Нет, так нет. Тем более Димка мне наказывал самой со слесарем не разговаривать. Он бы и сам починил, да у нас кран на стояке не работает, воду надо во всем доме отключать. Слесарь потоптался, потоптался, вздохнул и ушел. Вот интересно! Все переменилось. Жизнь другая стала. А слесарь, как был королем, так королем и остался. Ничего его не берет. Плевать ему на всякие перестройки и перетряски, указы, приказы. Что со мной, чегой-то я так разволновалась? Да, бог с ним!
   Значит, слесарь ушел, я за ним дверь закрыла и снова за Пушкина принялась. Уж теперь мне никто не помешает! Но мысли прыгали, то соседи, то слесарь с краном...
   Нужно сосредоточиться.
   Итак, Александр Сергеевич! Я закрыла глаза и начала мысленно воссоздавать его облик. Курчавый, небольшого роста, подвижный. Нет, это не главное. Главное - это душа поэта. Вот о чем думать... Тут я вздрогнула, как от удара. Резкий телефонный звонок прервал мои размышления. В отчаянии я схватила книгу со стола и грохнула ее об стол. О, ужас! Книга угодила как раз по ящику! Тут все завертелось, закружилось и... я отрубилась!
   Сколько это все продолжалось - не знаю, вдруг я услышала голос, странный такой, отстраненный:
  -- Сударыня, вам плохо? Чем я могу вам помочь?
   Вскочив, я снова грохнулась на стул. САМ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН УЧАСТЛИВО СКЛОНИЛСЯ НАДО МНОЙ!
   А потом все было, как в сказке. Сколько разговоров, расспросов. Димка по началу меня обругал, что я кнопку без него нажала, но, осмотрев Пушкина, одобрил - кажется все в порядке.
   Александр Сергеевич очень был удивлен! Еще бы из 19 века сразу скакнуть в 21. Тут инициативу перехватил Димка. Уж он ему рассказывать, показывать... Я уступила. Ладно, думаю, пусть попривыкнет, освоится, а там уж сам не удержится, начнет стихи писать, талант он свое возьмет!
   Больше всего понравился Пушкину телевизор. Его просто оттащить от экрана нельзя было. Все программы от корки до корки смотрел, даже по ночам. Я возражала, да что току! Димка встал на его сторону:
  -- Человек столько лет на том свете отсутствовал, сроду телевизора не видел, а ты не даешь ему к цивилизации подключиться.
   Признаться, меня, по началу, этот тоже развлекало, а потом обеспокоило. Что же это такое. Я ему про стихи, а он:
  -- Помилуйте, сударыня! Какие стихи! Сейчас мировой чемпионат по футболу передавать будут! Вот матч окончится, тогда и о стихах поговорим ... может быть.
   И так каждый день. То чемпионат, то "мыло", очередная серия! Хотела я его отвлечь, заинтересовать чем-нибудь другим.
   -Хотите, Александр Сергеевич, я вам новую Москву покажу, в ваш музей сходим, памятник ваш посмотрим?
  -- Благодарю покорно! - Отвечает. - Я его уже видел, памятник мой на Пушкинской площади, да и в музее, считайте, что был. Когда мой день рождения праздновали, по телевизионному приемнику все это транслировали. Очень увлекательно.
   Мне, от таких речей, аж поплохело. Я к Димке. Что же это получается, суррогат какой-то, а не Пушкин.
  -- А мне он нравится, башковитый! Сразу сообразил что к чему, не то, что ты, мясорубку от утюга отличить не можешь.
   Конечно, он преувеличил, мясорубку от утюга я запросто отличаю, а вот Александр Сергеевич действительно быстро во всем разбираться стал, я прямо диву давалась. Что значит гений! Хорошо, не спорю, современный человек и должен во всем разбираться, но ведь это Пушкин! ПУШКИН! Для него главное не проводку чинить! Его дело ПОЭЗИЯ! В конце концов, я его воссоздала и потому несу перед человечеством ответственность за него. Что вы думаете, добилась-таки я своего. Порадовал он меня стихами. Не очень, прямо скажу, гениальными, скорее средними..., но что вы хотите, после такого перерыва! Ничего, думаю, распишется постепенно. Не может быть, что бы его к стихам не потянуло. Как это у него "Бумага просится к перу, перо к бумаге..." и может быть наоборот. В общем, начал он потихоньку стихи пописывать, мне на радость.
   Но радовалась я не долго. Возвращаюсь как-то домой и слышу за дверью: "Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи!" Что-то Димка сегодня тоже раньше времени вернулся. Вошла и чуть не упала. Сидит Пушкин и слова с магнитофона списывает. Тут я все поняла. Вот откуда стихи! То-то мне они знакомыми казались, словно где-то я их слышала.
   Все во мне похолодело, света я белого невзвидела, закричала нечеловеческим голосом:
  -- И зачем я тебя идола с того света вызвала! - схватила со стола злополучный ящик и запустила им в голову Пушкина!
   Что тут началось! Грохот, шум, треск, вопли дикие! Когда, наконец, дым рассеялся... ни Пушкина, ни ящика. Три дня я в себя приходила, валерьянкой отпаивалась, таблетками всякими нервы глушила... Вот только никак не пойму - был Пушкин или нет? Димка молчит, а сама его спросить боюсь, опять, скажет, насочиняла.
  

Робот Вазька-13-ый

   Мне всю жизнь не везет. Что ни сделаю - все не как у людей получается. Судите сами. В наш хозяйственный завезли новую партию роботов. Новую модель, поэтому их не очень раскупали, опасались "мало ли что". Но я рискнула. Все равно, думаю, робот мне в хозяйстве нужен, в дорогих магазинах мне они не по карману, к тому же перевозка дорогая, а этот рядом с домом и вроде не дорого. Короче, рискнула. Как потом оказалось, на свою же голову.
   Пока я платила в кассу, техник его опробовал, включил, и мы с ним пошли домой. Я впереди, а робот за мной плетется. Не отстает, видно, сразу признал за хозяйку. Это хорошо, думаю, а то старые модели долго приучать приходилось.
   Дома мы его с Димкой, сыном моим, хорошенько рассмотрели - ничего симпатичный:
  -- Как мы его назовем? - Спрашиваю.
  -- Вазька. - отвечает Димка. - Видишь, клеймо ВАЗ-13.
   Вот повезло! ВАЗ-13! Знала бы, что он 13, ни за что бы не купила. Суеверие скажите? Может быть. Но я эту цифирь терпеть не могу, не моя она. Но дело, как говорится, сделано. И робот ВАЗ-13, а попросту Вазька поселился в нашем доме. Это был говорящий робот, в чем и заключалась его особенность. Первый из серии говорящих.
   Вначале все шло прекрасно. Вазька оказался исключительно умной машиной, даже как-то неудобно его так называть. Он все умел делать. И готовить, и стирать, и гладить, и убираться, и даже по телефону отвечать, он же говорящий. Первое время мы на него нарадоваться не могли. Но потом пошли отклонения, как я, по наивности, думала невинные.
   Вазька пристрастился к чтению. Все бы ничего, потому как читал он, в основном, по ночам, когда мы спали и все, почему-то, справочную литературу, словари, да энциклопедии. У нас дом БСЭ от советских времен осталась, так он за ночь целый том прочитывал. От корки до корки. Сядет к розетке подзаряжаться, книгу на колени и кайфует. Часами так мог просиживать, и ничего ему в жизни больше не надо. Ну, совсем, как человек!
   Так вот, насосется за ночь электричества, начитается, а утром, как бы не в себе. То молчит, чего не спроси - молчит и только индикаторами мигает. А потом вдруг разговорится. О! Лучше бы молчал! Ты ему про дела, а он знай выкладывает все, что за ночь усвоил. Память-то у него электронная, компьютерная, так эти знания его прямо распирают. Такое мучение началось! С телефоном беда. Кто ни позвонит, он вместо ответа несет такую ахинею...знакомые мне и звонить опасаются. А Вазьке-то общество требуется, вот он и наладился к соседнему магазину ходить, с алкашами дружбу завел. Дома все вверх дном, никакого порядка, а Вазька занимается чем угодно, только не хозяйством. Вся улица от него в восторге, "наш Вазя...!" особенно бабки, что у подъезда сидят, его полюбили. Вазька в последнее время на медицинскую энциклопедию перекинулся, у соседей полное собрание, так он бабкам все про все болезни выкладывает. Старухи к нам в квартиру, как в поликлинику повалили -
   "К Василь Робыточу!":
  -- Может он и не большой мастак лечить, зато разговор у него больно приятный, дай бог ему здоровья!
   Так и пошло. Днем Вазька развлекает улицу, а ночью - книгу в руки и к розетке. Без розетки и жить не может. Я ему и так и сяк:
  -- Вазя! - Говорю. - Пожалей ты себя! Подумай, что ты делаешь! Ведь ты себя губишь! Твои контакты не выдержат такого напряжения!
   А он мне:
  -- Вы моего нутра понимать не можете. Это - говорит - мне только бодрость придает!
   Какая там бодрость! Смотреть страшно стало. Опух весь, несмотря на то, что из пластика. Сизым каким-то стал, а раньше такой красавец был!
   Делать нечего, вызвала мастера. Осмотрел он Вазьку и говорит:
  -- Это у него контакт с внешним миром барахлит. Только мы вам пока ничем помочь не можем. Деталь дефицитная. И очень дорогая. Удивительно, как она могла сломаться. В моей практике это первый случай. Даже не знаю где ее купить. Ее японцы делают, напишите в Японию, может, они заменят. А пока потерпите. Да вы не расстраивайтесь! Эта модель вся с браком. Считайте, что вам повезло. На днях был по вызову в одном дом, так им буйный попался, чуть - что - в драку! И ничего не поделаешь, контакт барахлит.
   Мастер ушел. А Вазька совсем распоясался. По ночам начал пропадать. И свои энциклопедии забросил. Хотела я на него рукой махнуть - пускай пропадает, да жалко. Почти год с нами прожил, как родной стал. Да и не виноват он, что у него деталь с браком.
   Каждый вечер по всему околотку его ищу. А он спит где-нибудь под деревом, стоя, как лошадь. Известное дело, ему все равно как спать. Тащу домой. Идет шатается. Страмотища! А у подъезда бабки судачат:
  -- Жалость-то какая! Такой хороший был! И вот надо же, водка проклятая до чего людей доводит!
  -- Вы что! - отвечаю. - Он же робот! Он не пьет! Это у него деталь сломалась!
   Головами кивают, вроде бы соглашаются, а за спиной слышу:
  -- Знаем мы эту деталь, у всех пьяниц одна деталь ломается!
   Что делать? Я в отчаянии даже в милицию ходила, заберите его от меня.
  -- Не имеем права. Он же не скандалит, никому физического и материального ущерба не наносит.
  -- А моральный?
  -- Моральный нас не касается. Вот если от общественности сигнал поступит или с работы...
  -- С какой работы? Он же робот! Он не работает, то есть работает, но дома!
  -- Да что вы так волнуетесь? В случае чего отключите его и все!
   Отключите! Он и так все время отключенный!
   Так и маюсь. Весь дом про горе мое знает, все сочувствуют, а помочь никто не может.
   И почему мне в жизни так не везет?
  

Инопланетянка

Или

Последняя любовь

   Вот говорят, первая любовь, последняя любовь. Может что и есть, не спорю. А по мне - женился - вот тебе и первая, и последняя любовь. Только со мной тоже случай приключился, до сих пор в себя не приду.
   Как-то ехал поездом, не помню уж куда... Кроме меня в купе двое мужиков и женщина. Из-за нее-то все и началось. Верно говорят: женщина на корабле - жди несчастья.
   Народ подобрался ничего, хороший. Для начала мы на троих сообразили. Сидим закусываем. Поезд идет, покачивает - красота! Женщина к нам тоже к нам слегка присоединилась, за компанию пропустила глоточек, а потом вязание вытащила и ну вязать. Я это ихнее вязание терпеть не могу, в глазах рябит. Когда жена вяжет, отворачиваюсь, а то и вовсе из дома ухожу. А здесь - деваться некуда, не уйдешь, не убежишь. Бог с ней, думаю, перебьюсь, утром сходить. А тем временем на душе теплеет, в голове легкий туман, и разговор душевный про то, про се. Как водится, незаметно, от политики перешли к внеземным цивилизациям. Это всех интересует. Приятно все-таки знать, что не одни мы, а может, кто и похуже в космосе обитает. Дошли до тарелок, НЛО то есть, кто и где их видел. Я, как-то, из пивной шел, смотрю, летит! Летит! И огнями так и сверкает! Такая меня жуть взяла, домой еле дотащился. А она! Разве ж она понимает? "Где нализался?" А я только кружку пива и выпил, но разве ей докажешь?
   Значит, рассказываем мы про то, про се, высказываем, значит, свои мысли, посмотреть бы на этих инопланетян, и чего они от нас прячутся. Вдруг женщина и говорит:
  -- Они медленно гибнут, наша атмосфера для них губительна.
  -- Почему губительна? Для нас не губительна, а для них губительна? - обрезал ее я.
  -- Это бывает. Может быть, они не кислородом дышат, а чем-нибудь другим. - Тот, что рядом со мной видел, видно интеллигент был.
  -- Дышат они кислородом, как и мы. В этом смысле наша атмосфера им подходит. - Сказала женщина и замолчала. Сказала и вяжет! Ох уж эти бабы! Хитрые! Мы загалдели, что все это чепуха, что вообще никаких тарелок не существует, что опровержения были, а она:
  -- Гуманоиды существуют!
   "Гуманоиды" - слово-то какое выдумала!
   -А ты их видала? - я в запале всегда на "ты" перехожу.
  -- Видела. - Отвечает.
   Чувствую, что от такого нахальства у меня челюсть отвисла, интеллигент заикал, а тот напротив головой туда-сюда мотает, хочет что-то сказать, да не может. Интеллигент водички попил, икать перестал и ехидно так спрашивает, их интеллигентов на мякине не проведешь:
  -- Интересно узнать, они трехлапые или о двух головах? - Мы так и покатились со смеху. А она не обиделась и тоже засмеялась:
  -- Не трехлапые и не двухголовые, а такие же, как мы с вами... почти.
  -- А чего ж они... гибнут? - Выдавил из себя тот, что напротив сидел.
  -- Чего, чего! - говорю я. - От старости, вот чего!
  -- Нет, не от старости. Человеческий организм рассчитан на 400 лет, но на Земле, из-за специфических условий, никто так долго прожить не может, а гуманоиды вообще владеют секретом долголетия. Причина их гибели в нашей атмосфере. Дело в том, что наша планета, вернее, ее атмосфера заражена агрессивностью. Агрессивность во всем. От простейших бактерий до человека. Планета, с которой они прилетели иная. Она развивалась медленнее, чем наша, но зато не так импульсивно, без резких кризисов. Поэтому микроб агрессивности в ее атмосфере развиться не мог...
   Тут я не выдержал и в упор спрашиваю:
  -- Откуда ты все это знаешь? Может ты из них, из этих ... гумноидов?
   Она усмехнулась и отвечает:
  -- Не совсем. Наполовину. У меня отец гуманоид, а мать из наших, из землян. Когда они поняли, что им грозит гибель, то решили обновить кровь, то есть жениться на земных женщинах. Так сказать, укрепить расу и потомству передать свои знания. А себя они не открывают, вероятно, потому, что у нас слишком большая разница в психологии. Мы, практически, не можем понять друг друга.
  -- Понять не можем, а наши бабы рожать им детей могут! - Возмутился я.
  -- К счастью, да! Иначе бы их ждала абсолютная гибель.
  -- А доказательство? - Интеллигент прямо весь зашелся. - Доказательство у вас есть?
   Тут она вязание на колени положила и как-то странно улыбнулась.
  -- Как вы думаете, сколько мне лет?
   Сколько ей лет! Ишь, выдумала! Тут себе-то иной раз не помнишь сколько лет! Женщина она и есть женщина, что инопланетянка, что наша! Поди угадай, что ей в голову втемяшится. Но интеллигент и тут нашелся.
  -- Лет 25-30. Не больше.
  -- Правильно. Только еще годков 100 накиньте.
  -- Сто двадцать пять! - гаркнули мы разом.
   А она, знай, гогочет. Зубы ровные, как на рекламе и на лице не морщинки. Моя соседка Надька, ей 18, так и то старше выглядит, особенно, как размалюется. Может, думаю, она алкоголичка? Хватила малость и несет всякую ахинею. А она смеяться перестала и руку нам протягивает, левую:
  -- Видите браслет? Это браслет жизни. В нем все. Молодость, здоровье, жизненная сила. Попробуйте снять. - И руку интеллигенту подставляет. Тот ее за руку схватил и пробует браслет снять. Не тут-то было. Браслет не дается. Он плечами пожал и на меня уставился, попробуй мол. Я мужик ничего, здоровый. Я одним пальцем полено перешибу. Я его туда - сюда, а он, проклятый, как прирос, даже не крутится. Смотрю, а это и не браслет вовсе, а вроде бы ее рука, только с утолщением. Она его раз-раз, покрутила туда - сюда и даже слегка оттянула, что бы показать, что он совершенно свободно на руку надет. И снова за вязание принялась. Что тут скажешь? Сидим мы трое, глаза на нее таращим, а она, окаянная, знай себе вяжет. Тут у меня в глазах спицы замелькали, замелькали, и я как провалился куда-то...
   Пришел в себя уже утром. Огляделся. Сплю на своем месте, на верхней полке, голова гуди-и-т! Чуть было остановку не проспал. Только и успел в брюки впрыгнуть, да чемодан схватить.
   Про нее я потом, через несколько дней, вспомнил. И заскучал. На всех баб подряд смотреть стал, может встречу ту, с браслетом. Правда, я ее тогда толком не рассмотрел. Помню, что чернявая, так их тыщи, чернявых-то. Главное не пойму, чего она у меня из ума не выходит? Первая любовь, последняя...эх, встретить бы ее хоть раз, уж она бы от меня не отвертелась, я бы этот браслет...
  

ПОЛНОЛУНИЕ

   Это произошло в одном большом и шумном городе. В полнолуние.
   Он стоял на балконе и курил. Город спал. В ночном небе, прямо над его головой, висела круглая блестящая Луна. Луна улыбалась. У нее было хорошее настроение.
   Но Он не видел Луны. Он вообще уже давно ничего не видел. Ни Луны, ни ночного теплого сумрака, ни звезд. Какое Ему до всего этого дело. Он че­ловек серьезный. Занятой. У него вообще не бывает никакого настроения.
   А на той же улице, но в другом доме, у открытого окна, стояла Она. Она тоже была одна. И ЕЙ тоже не было дела до всего Этого. Она тоже ничего не видела и не слышала.
   Луна видела их обоих.
   - Почему они не хотят быть вместе, ведь это же так просто, они так близко друг от друга? - удивлялась она. - Нужно только выйти из дома! И пойти! Навстречу друг другу!
   Ах ты, глупая круглая Луна! Разве ты можешь знать, что для того чтобы они встретились, нужно, что хотя бы один из них
   понял, что его ждут! Здесь! Совсем рядом!

Наконец, Он докурил сигарету и зевнул, собираясь идти спать

   - Нет, этого я не допущу! - возмутилась Луна, и маленькие звез­дочки из ее свиты беспокойно замигали и засуетились.
   Луна осторожно коснулась одним из своих лучей Его глаз. Он, недоумевая, остановился.
   - Что я хотел сделать? Ах, да! - и Он почему-то надел пиджак, открыл дверь квартиры и зашагал по лестнице. Вниз. На улицу. Зачем? На это никто не смог бы ответить.
   Другой луч Луны упал на Ее склоненную голову. Она подняла глаза, чему-то улыбнулась и тоже вышла на улицу. Зачем? Кто это знает!
   ПОЛНОЛУНИЕ!
   А в полнолуние, как, известно, происходят очень странные вещи. И вот Двое идут по пустой ночной улице. По той самой улице, по которой Они ходили тысячи раз. Днем. Не замечая друг друга. Ведь днем на ней так много народа. Где уж тут заметить!
   Они идут. Навстречу друг другу, но... по разным сторонам улицы. Глупая круглая Луна! Зря стараешься! Им все равно не суждено встретиться! Ведь Они живут на разных сторонах одной и той же улицы. У каждого свой маршрут, который они не при­выкли менять! Вот и сейчас! Все ближе, ближе... Вот и сейчас они снова пройдут мимо, так и не заметив друг друга! Но...! Что это?! Нет, этого не может случится! Что Он сделал?! Он перешел на другую сторону! Он идет Ей навстречу!
   Это твои проделки глупая Луна! У тебя веселое настроение, тебе хочется пошутить! А ты подумала о последствиях?! Возраст, положение, квартира, соседи, родители... Привычки, наконец! Ты обо всем этом подумала?! Ишь, светить! У-у, глупая! И слушать ничего не хочет! А Они все ближе и ближе друг к другу. Кыш вас! Неприлично рассматривать незнакомого человека! Вот так! Правильно. На улице столько интересных нейтральных предме­тов. Вывески, например, Химчистка, прачечная. Искусство, одним словом! Еще чуть-чуть, еще пара шагов и порядок. Что? Зачем Они остановились?! Это же неприлично! Незнакомый мужчина! Одинокая женщина! Ночью! Где же обществен­ность! Эй, туча! Туча! Скорее закрой эту нахалку! Пока не поздно
   Поздно! Руки их встретились. И вот Они уже идут. Рядом.
  
   В одну сторона. Их руки ласково устроились одна в другой, пригрелись, и теперь никакая сила в мире не способна разлучить их. Тепло рук передалось плечам, и они, прижавшись, друг к другу, тихонько вздохнули. Как хорошо и легко, оказывается, может быть. А все руки. Они первые узнали друг друга. Они умницы, эти руки! Не то, что глаза! Те давно привыкли видеть одну пустоту, что и сейчас все еще полны страха, " а вдруг..."! Что "вдруг"?! Смелее! Ну же! Еще мгновение и вы увидите в глазах друг друга...
   Но тут ленивая толстая Туча закрыла Луну и...
   Он загасил сигарету и пошел спать, а Она, вздохнув,
   закрыла окно. Ночами бывает прохладно.
   И чего только не придет в голову в
   ПОЛНОЛУНИЕ.
  
  
  
  

Э т о

Неуютно и одиноко жилось Человеку. Не было у его ни дома, ни семьи, ни друга. Лишь старое дерево, разбухшее от сырости, да клочок земли под ним - составляли весь его мир.

Человек ненавидел свое дерево, ненавидел, но боялся оторвать­ся от него, бросить, уйти. Да и куда уйдешь? Вокруг, куда ни глянь, глухой стеной обступила его со всех сторон высокая, липкая трава, да душный вязкий туман, в котором роились бесформенные серые призраки, холодные мокрые слизни. Сделай человек хоть шаг - и они облепят его, обволокут, задушат. Мерзость!

Питался Человек семенами трав, и жесткими корнями, выкапы­вая их из влажной земли и, запивая водой, которую высасывал из мя­систых стеблей растений.

Одинокий и бесприютный, он не знал ни радости, ни печали. Из всех чувств ведомо было ему только одно - раздражение. Его раздражало все. Ночью холод, днем духота и, постоянно, дерево, слишком толстый и гладкий ствол которого, не позволял ему залезть наверх и посмотреть что же там, за туманом.

Так и жил человек под деревом, проклиная и его, и себя, и туман, и слизней. И еще неведомого кого-то, кто создал все это и обрек его на такую жизнь.

Шло время. Однообразно и тоскливо. Не было ни вчера, ни се­годня, ни завтра. Ничего было ждать, не на что надеется.

Временами Человека охватывало отчаянье. Ему начинало казаться

   что он вот-вот задохнется. Словно одержимый бросался он на прокля­тое дерево, молотил его кулаками, пинал ногами и даже головой и кричал... кричал до хрипоты, до пени изо рта.
   Потом, придя в себя, он клялся, что уйдет, обязательно уйдет. Все равно куда, только бы подальше от этого ужаса. "Вот, думал он, потеплеет, и я уйду. Проберусь сквозь липкую стену травы туда в тот, другой мир". Какой? - человек не знал, но не сомневался в его существовании. Иногда до него, словно во сне, долетали приглушенные звуки. Такие непривычные и нежные. Они едва касались его лица, рук, волос, ушей, напевая о чем-то непонятном и печальном. Покру­жив, они улетали, оставляя Человека в растерянном недоумении. "Что было Это?" - не мог понять он. "Откуда и зачем?" В такие минуты ему хотелось лечь на землю и раствориться в ней, или под­няться в воздух и улететь туда, откуда неслось Это. Напрасно силился он разорвать невидимые путы. Его тяжелое, набухшее от ту­мана тело было неповоротливо и непослушно. Он плюхался на яго­дицы и застывал в бессильной ярости.
   Но ни крики, ни ярость - ничто не меняли в его жизни. Это не зависело от них, от его желания. "Это" жило своей жизнью. "Ничего - утешал он себя, вот туман рассеется...". Но туман не рассеивался, а, казалось, густел все больше и больше, цепко удерживая его в своих объятиях, лишая силы воли.
   Но однажды... Однажды он увидел Это. Оно прилетело само. От неожиданности Человек замер на месте. Это было такое яркое, что рябило в глазах, а звуки, которые оно издавало, такими сильными и резкими, что Человек заткнул уши. Своей необычностью Это испугало его. На какое-то мгновение Человеку захотелось, чтобы Это исчезло. Но оно не исчезало, и с каждой минутой нравилось ему все больше и больше. Человек боялся поверить самому себе. Неужели Это здесь, с ним. Его мир, такой серый и однообразный, вдруг расцветился светом, заблистал красками. Туман стал почти прозрачным, он больше не лип к коже.
   Человек успокоился, постоянное раздражение улеглось, призраки терзавшие его исчезли. Он подобрел и повеселел. "Как хорошо - думал он - как хорошо жить на свете, когда есть Это! Это дано мне за мои мучения. Я страдал! И вот конец моим страданиям! Это - мое спасение! Это - моя награда!"
   А Это пело только для него. Оно рассказало Человеку о том другом мире, где всегда солнце и тепло, где цветут цветы, и щебечут птицы. А трава такая мягкая и шелковистая. Наслаждение!
   - Давай уйдем туда! - предложило Это Человеку. - Там так хорошо! Там много людей! Там ты не будешь одинок.
   - Да, да - отозвался Человек. - Мы обязательно уйдем туда. Расскажи мне еще о том мире.
  
   Человек был готов слушать Это днем и ночью. Ему было хорошо, и он не замечал, что Это становилось все печальнее и задумчивее. Краски его потухли, голос притих.
  
  -- Как ты можешь здесь жить? Здесь так сыро и мрачно.
  -- Разве? Удивился Человек. А мне здесь нравится. - Покривил он душой, сам не зная зачем. Впрочем, сейчас он действительно думал так, успев забыть, что Это изменило его мир, оживив его. Сейчас ему казалось, что так было всегда, и ему не понравились слова Это.
  -- Здесь, конечно, нет солнца, цветом, птиц и всего к чему ты привыкло, но зато здесь безопасно и... уютно. Потом я здесь хозяин. Здесь все мое.
   Он и не заметил, как еще больше потускнело Это.
   Человек все реже и реже просил его рассказывать о том Мире, а на его при­зывы "уйти туда!" отмахивался - "потом", "вот туман рассеется", "вот потеплеет".
   Наконец Это не выдержало.
   - Я ухожу! - сказало оно однажды. - Прощай!
   Человек возмутился. Как! Это собирается бросить его! Его! Человека! Ведь он так любит Это! Какая неблагодарность! Это не может его бросить! Оно - его! Оно принадлежит ему! Человеку!
   Но Это твердо решило уйти.
   Человек растерялся. Он вспомнил свой мир, до того как в нем появилось Это. Нет! Он не допустит, не отпустит его.
   - Останься, и я сделаю все, что захочешь! - взмолился Человек,
   - Идем со мной, - неумолимо твердило Это. Пришлось согласиться.
   - Когда мы пойдем?
   - Сейчас,
   -Нет!
   - Да! Сейчас или я улетаю.
   И они пошли.
   Тяжелая липкая трава оплетала тело, ноги, цеплялась за руки, хлестала в лицо. Человек стонал от омерзения, но шел. А Это летело впереди, указывая путь. Человек шел день, два, три...
   Ночами он падал от изнеможения и Это опускалось к нему на плечи, утешало и согревало его.
   А утром снова тяжкий путь. И снова с огромным трудом он передвигал ноги, вытаскивая их из вязкой травы. И снова Это летело над ним и умоляло:
   - Ну, еще, еще! Иди, не останавливайся. Там впереди Солнце!
   - Легко сказать, иди! - раздражался Человек. - У тебя нет тела, ты не знаешь, какого протискиваться сквозь эту сырость и вонь.
   Все чаще и чаще он стал отдыхать и оглядываться. Там, где он прошел, позади него пролегла удобная широкая тропа. Как иску­шала она его, как тянула обратно! А впереди все та же непроница­емая стена мокрой травы.
   - Когда же она кончится! - взмолился Человек.
   - Скоро! Уже скоро! Я вижу Солнце! - торопило Это Человека,
   Наконец, настал день, когда Человек почувствовал незнакомый запах и тепло, сухое и легкое, непривычное для тела. Трава стала реже и светлее. Шаг, другой, третий... и ослепительный простор оглушил его. В испуге он защурился, закрыл глаза руками.
   - Это! Где ты! - но Это исчезло. Нет, не исчезло. Оно было везде! Оно растворилось в ярком просторе, в синеве неба, в лазурной дали, в тепле и запахах. Человек испугался, Это было слишком. Он не перенесет Этого. Ему не нужно столько всего? Ему нужен только маленький кусочек "Этого".
   Не помня себя, в единый миг, он покрыл расстояние назад, что с таким трудом преодолевал столько дней.
   Очнувшись, Человек узнал свой привычный мир: дерево, разбухшее от сырости, душную траву, и вязкий туман. Все было, как прежде, как всегда, и он был один, совсем один.
   Что он наделал? Это больше не вернется к нему. Человек вскочил и бросился искать тропу - не могла же она зарасти так быстро. Напрасно! Ее словно никогда и не было. Человек обхватил голову руками и кинулся на землю. "Умру" решил он.
   - Не умрешь! - послышалось ему, - Гнить будешь, но не умрешь!
   - Кто здесь? - вскочил Человек. - Мерзкие гнусные слизни, чавкая, подбирались все ближе и ближе.
   - Ты скоро станешь одним из нас! - шипели они.
   - Ну, уж нет! - отшатнулся Человек - Лучше погибнуть... или...
   Что "или"? Вы знаете? Я - НЕТ! А кто знает...?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   41
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"