Я хочу убить его только потому, что это невозможно, а если время от времени не совершать невозможного, непонятно, зачем вообще было рождаться на свет. Вот и все.
Максим Фрай, "Ворона на мосту".
*Все имена и события в рассказе вымышлены.
*Посвящается моему дорогому другу и кузену, известному под ником INQUSITOR, в день его рождения.
*Данный рассказ тесно связан с рассказами "Персонаж", "Коммунальный кошмар", "Принцесса"; для лучшего понимания автор рекомендует их перечитать... или хотя бы просмотреть.
Игорю Степановичу не спалось. Было около четырех часов утра, и после сорока минут, которые он проворочался в тщетных попытках заснуть, Игорь встал, оделся, сварил себе кофе и сел у окна своей холостяцкой берлоги. Хотя "холостяцкой берлогой" ее можно было именовать с большой натяжкой - он содержал свою трехкомнатку с завидной аккуратностью. Мебели в его квартире было не много, но вся она была подобранна со вкусом и отличалась дороговизной и качеством. Этого, правда, нельзя сказать про кабинет - он принял на себя еще функции библиотеки и до потолка был заставлен книжными полками. Это делало рабочее пространство темноватым и мрачным, впрочем, там еще располагался тяжелый канцелярский стол с компьютером и мягкое кресло. Еще два таких кресла стояли в гостиной, рядом с легким столиком и удобным мягким диваном. Перед этим легким столиком, развалившись на этом диване, и сидел с чашкой кофе в руках Игорь Сергеевич Грецков. Свободной рукой он держал книгу, на столике лежала тарелка с надкушенным пирожным. Время от времени он ставил чашку и листал страницы. Читал Игорь Степанович бегло, взахлеб, это, однако, не мешало ему увлекаться сюжетом. Грецков читал, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Последние три месяца что-то таинственное угнетало его, сжимая стальным кулаком сердце, обрывая хорошее настроение, свинцом отягощая душу. Игоря Степановича то мучила бессонница, то снились какие-то странные сны - пустые таганрогские улицы, люди, исчезающие на глазах, а иногда и вовсе невыразимое словами ничто. Время от времени в его снах появлялся непонятный мужчина в черном, курящий трубку. Эта странная личность то шутила, то грозила пальцем, а то и вовсе начинала какие-то странные рассуждения об иллюзорности бытия. Каждый раз после таких снов Игорь просыпался с головной болью.
Несмотря на намечающуюся депрессию, Игорю Степановичу вполне удавалось справляться со своими служебными обязанностями - и даже преуспевать. В прошлом месяце он купил себе самую лучшую из возможных микроволновых печей. Эта была сделка с совестью - Игорь Степанович не гонялся за всяческими техническими новинками (исключая, правда, компьютеры), даже мобильный у него был довольно скромный, без цифровой камеры и прочих выкрутасов - но Грецков до ужаса устал от пересоленной яичницы собственного приготовления - несмотря на все свои достоинства, готовить Игорь не умел, а микроволновка позволяла в некоторой степени разнообразить собственный рацион.
Игорь Степанович отложил книгу, взглянул в окно. Там в свете фонарей ветер играл желтыми опавшими листьями. Осень. Вообще-то, Игорь любил таганрогскую осень - бриз с Азовского моря сглаживал погоду, делая ее не холодной и не жаркой, а как раз необходимой - слегка прохладной. Ветер доносил мягкий запах жженых листьев; улицы одевались клубами синеватого тумана, смешанного с дымом. Такой пейзаж стимулировал мыслительные процессы, и осенью Игоря часто можно было застать в умиротворяющих раздумьях.
"Стоило бы написать книгу" - подумывал в такие моменты Игорь Степанович, - "но для кого? Для этой ослепшей, оглохшей толпы? Что бы какое-нибудь быдло читало строки, в которых заключено мое мировоззрение, частичка моей души? Margaritas ante porcos"
К таким примерно выводам он приходил по окончанию раздумий. Грецков вообще был довольно высокого мнения о себе. Подчас он спрашивал себя: "не перегибаю ли я палку в сторону собственной значительности? Не проявления ли это какой-нибудь хронической мании величия?", но каждый раз умудрялся найти себе оправдания - в конце концов, он сумел многого добиться в жизни.
В этом году ситуация изменилась: мысли не лезли в голову, они были высушены сумасшедшими снами. Игорь считал это одним из симптомов непонятного заболевания: терялась яркость красок, былое безразлично-категоричное отношение к жизни. Игорь чувствовал, что потихоньку превращается в счастливую сытую свинью. Он даже замечал у себя симптомы некоторого поглупения: нет, острота интеллекта не снизилась, а просто куда-то исчезала та легкая, необъяснимо-магическая мудрость, с которой он шел по жизни. Все стерлось, притупилось, даже то презрение и ненависть, с которой он относился к своей работе бухгалтера в кафе "Азовская звезда". Крайним выражением этой болезни Игорь Степанович считал то, что он, ранее - убежденный индивидуалист, начал получать удовольствие от общения с людьми. Нет, планка, которую Игорь ставил собеседнику по-прежнему оставалась высока, и с глупыми официанточками он продолжал исключительно постельные отношения, но сам факт того, что время от времени ему очень хотелось перекинуться парой слов с друзьями настораживал. Весь этот симптомокомплекс Игорь классифицировал как предвестник старости... и смерти.
Зато у него появились друзья.
Этот факт и тревожил и радовал Игоря Степановича. С одной стороны - он наконец-то нашел личностей, перед которыми можно было полностью раскрыть свой ораторский талант - коллеги по работе воспринимали Грецкова, как человека молчаливого и нелюдимого.
Кстати о работе. Игорь бросил косой взгляд на висящие на стене плоские часы в золоченой деревянной раме. Было уже почти шесть. Кофе в джезве кончилось, варить новое было лень. Уши устали от шороха страниц, и Игорь включил музыкальный центр. Тихо, вкрадчиво заиграла восьмая симфония Бетховена, "патетическая". Под нее Игорь приготовил себе завтрак, поел. Под бодрую мелодию "к Элоизе" собрался на работу, побрился и ушел.
Игорь Степанович Грецков вернулся с работы в три часа дня. В глазах плыло от таблиц с мелкими цифрами: и рукописных, и висящих на мониторе компьютера. Игоря одолевала сонная одурь - последствие ночи и напряженного рабочего дня. Голова болела. Мысли путались. Сил не было даже на то, чтобы раздеться. Грецков снял свои дорогие лакированные туфли, кинул пиджак на диван, шатаясь пробрел в спальню и упал на кровать.
Очень хотелось спать, но заснуть Игорю не удавалось.
"Сегодня среда" - с облегчением вспомнил Игорь. Смежил веки и через пару минут забылся беспокойным неглубоким сном - такие сны создают только видимость облегчения - на деле изматывают еще больше. Но даже такой сон - лучше, чем никакого.
Была у кафе, в котором он работал, такая странная традиция - в среду оно закрывалось с десяти вечера и до восьми утра четверга. Это был единственный вечер в неделю, когда "Азовская звезда" не работала допоздна. Так уж исторически сложилось, и Игорь сумел этим воспользоваться. В ночь со среды на четверг в зале кафе "Азовская звезда" проходили собрания некого закрытого клуба вольных любителей искусства - и так уж вышло, что из всех работающих в кафе об этом знал только Игорь и еще девушка-барменша, которая в заседаниях участия не принимала, но вечером среды по просьбе Игоря перед уходом оставляла свежесваренный кофе. Она так же впускала в помещение первого из завсегдатаев клуба, пришедшего после закрытия.
Собственно, вряд ли компания, собиравшаяся в кофе имела полное право называться клубом. Просто семеро друзей - их случайно свела вместе судьба, и они потянулись друг другу, ощутив родство душ: семеро одиночек, вдруг осознавших, что в этом безумном мире еще есть живые существа, достойные внимания. И Грецков был среди них. Их общество - это единственное, что могло спасти его от безумия, подкрадывавшегося во снах.
Игорь Степанович проснулся под вечер. За окном уже было темно, вдоль улицы тускло горели фонари. Игорь взглянул на часы: без четверти десять.
"Опоздаю к началу, - подумал Игорь, - и тем окончательно разрушу свою безупречную репутацию педанта".
Игорь встал, оправил одежду, накинул пиджак. Взглянул в зеркало, ужаснулся:
"Выглядит так, будто я неделю пил и гулял, - заключил он, - да еще и постарел за прошедший месяц лет на пять. Вон уже и благородная седина проступает".
Грецков выглянул в окно, заметил, что накрапывает мелкий косой дождик и, выходя из квартиры, прихватил с собой зонтик. Улица встретила его влажным промозглым ветерком, который неплохо гармонировал с настроением.
"Будь я Максом, сидел бы сейчас, сочинял бы стихи", - подумал Игорь. Максим - это один из членов их наскоро сооруженного "тайного сообщества", студент Таганрогского Радиотехнического Университета, поэт и романтик. За Максом серою мышью ходит влюбленная в него Вика, студентка его курса, девочка, в общем, не плохая, где-то даже умная - усмехнулся про себя Игорь Степанович - только очень уж стеснительная и безынициативная.
Дверь кафе "Азовская Звезда", украшенная табличкой "ЗАКРЫТО" со скрипом отварилась. В кафе было тепло, даже слегка душно. Сильно прокурено. Игорь оглядел стены, скривился. Ему стало немножко стыдно - когда-то он сам принимал участие в разработке дизайна. Но даже ему не удалось увести стиль в сторону, от стандартов закрепленных массовой культурой.
Когда Грецков вошел в кафе, клуб уже сидел в полном составе.
- Сидите? - с каким-то непонятным ехидством спросил он, - и о чем разговор?
Андрюха приветливо кивнул, а Александр не упустил случая вставить шпильку:
- Да мы тут обсуждаем, с какой из официанточек ты гуляешь в этом месяце.
- Интересная тема, - заметил Игорь, - сразу видно, интеллектуалы собрались. Отвечу: со всеми сразу.
- Ага! - тут же подхватил Саша, - так оно по деньгам выгоднее. И если в постели вдруг захочется выйти покурить, то твое отсутствие не сразу заметят.
- Я не курю, - покачал головой Игорь.
- Это, кстати, зря - вступил в разговор Иван. Художник хмуро посмотрел в свой бокал с минеральной водой. Затянулся через трубку и веско добавил - Курить намного полезней, чем, скажем, пить.
Тема для Ивана была болезненная - он допивался до чертиков, а потом резко завязал и не пил уже года два. С тех пор курил, довольно много. Пробовал травку - не вставило, более того - только тошнило. А вот трубка, дополняющая образ вольного художника - в самый раз.
К нему потянулась через стол Ирина и прикурила сигарету от трубки.
- По разному меня использовали женщины, - заметил художник, - но чтоб как зажигалку?!
- Поживи с мое, - усмехнулся Сашка, - тебя еще и не так используют.
- Только не рассказывай о своих горьких опытах, Сашка, избавь, - оборвал дискуссию Игорь Степанович.
Игорь подсел за столик, и кто-то из присутствующих тут же налил ему бокал вина. Грецков поводил стаканом под носом, принюхался, отмечая букет. Вино было хорошим, французским и дорогим. Интересно, кто это разорился? Игорь взглянул на Андрюху: хмурый байкер любил время от времени преподносить компании такие вот хорошие подарки. Нет, похоже, не он. Художник исключается - у Ивана вечно за душой ни гроша. К тому же у него семья. Максим? Не может быть.
Ирина наклонилась к уху Игоря и прошептала: "это я принесла. Тебе нравится?". Грецков кивнул: "божественно". Ирина самодовольно улыбнулась, мол, плохого не держим.
Неспешно потекла беседа. Традиционно обсудили свежие новости, Андрюха рассказал про какой-то курьезный случай, произошедший с ним на неделе, потом в ход пошли Сашкины анекдоты. Где-то к полуночи Иван начал клевать носом, Александр, Макс и Вика распили коньяк, вино допила Ирина Сергеевна, изрядно захмелевшая в ходе этого процесса. Только Андрей и Игорь все еще тянули первый бокал. Ну да, Андрюхе еще домой ехать, а садиться на мотоцикл пьяным - самоубийство. Что до Грецкова... ему просто не хотелось пить. Им вновь начала овладевать та таинственная мучительная апатия, которая терзала его последние три месяца.
- Мир потерял магическую составляющую, - как-то вяло заметила Ирина Сергеевна в тон его мыслям.
- Ага, - тут же поддержал ее Макс, - и поэтому надо мочить плохих поэтов!
Себя, стало быть, он считал неплохим поэтом. "Ну, некоторые основания у него для этого есть, - подумал Игорь, - по крайней мере, сочиняет с душой". А вслух сказал:
- Диагноз ясен: упившаяся интеллигенция опять обчиталась какого-нибудь Максима Фрая.
- Не "какого-нибудь", а "какую-нибудь" - весомо возразил Андрюха. Выудил из кармана косухи пачку сигарет и попросил прикурить у Ивана. Тот кинул через стол спички.
Максим встал, осоловело оглядел собравшихся и продекламировал:
- Заржавевший механизм
Смажет маслом кукловод
И на топливе цинизма
Заработает завод.
Производство манекенов -
Два клише и старый пресс:
Лепят души им из тлена,
Придают тем душам вес.
Вика беззвучно зааплодировала. Игорь так понял, что она здесь специально, чтобы хлопать в ладоши, когда Макс читает свои стихи. Ирина кивнула, как бы говоря - это-то я и имела в виду. Андрюха затянулся, а потом сказал:
- Доработай этот стих, дружище - и я положу его на музыку. Серьезно, может выйти неплохая песня.
Максим зарделся - угрюмый металлист редко баловал комплементами юные дарования.
"Скучно все это, - подумал Игорь, - и наши попытки изменить мир, и бунтарство Андрюхи, и потуги Максима и даже усталая мудрость проницательной Ирины. Но все они правы - что-то делать надо, а иначе непонятно - жив ты еще или уже умер".
- А что делать, ребята? - озвучил окончание своего внутреннего монолога Игорь Степанович, - Мне надо что-то делать. Скажете, идти убивать поэтов - пойду убивать. Дурное дело - не хитрое. Скажите, писать стихи - попробую писать. Правда, за результат меня тоже надо будет... того, - Игорь усмехнулся, - но я попробую.
Грецков огляделся и заметил, что своей тихой вкрадчивой речью он привлек внимание всего клуба. Отставил бокал, встал.
- Я дошел до предела, дамы и господа. Иногда мне кажется, будто я уже давно умер, и осталось только тело, бессмысленное тело зомби, только и способное, что жрать, спать и зарабатывать деньги. Может, это кризис среднего возраста, не знаю. Но мне очень хочется что-то сделать... что-то большое... живым себя ощутить. Иначе я сойду с ума. А еще мне снятся... уже три месяца снятся эти пустые сны.
Игорь внезапно замолчал, заметив, как вздрогнул Андрюха; скривился, будто от зубной боли Максим; отвел взгляд внезапно погрустневший Сашка; проснулся от дремы бородатый художник Иван.
- Тебе тоже снится Пустота? - была какая-то странность в том, как произнесла это слово Ирина Сергеевна, но Игоря больше занимало это ее "тоже". Он кивнул.
- И как часто? - тихонько подала голос Вика.
- Да почти каждый день, - растерянно ответил Игорь, - или просто пустота, или фигура в черном, стоящая в ее центре.
- Мне снится пустота где-то раз в неделю, - сказала Ирина Сергеевна, - с тех самых пор, как я почувствовала приближение своей смерти.
- Ира, что вы такое говорите! - вмешалась в разговор Вика.
Ирина мягко улыбнулась ей и ответила:
- Я ведь гадалка, девочка. Уж что-что, а такие вещи чувствую. Я знаю, что умру в ближайшее время, - Ирина говорила об этом буднично, тоном, которым обыватель мог бы говорить о плохой погоде. - Скорее всего - в декабре. Об этом говорят и карты и руны - ах, проклятая Наутиз - и... другие знаки. Недавно увидела в зеркале Печать смерти на лице... вот это был шок. А потом ничего, смирилась. Это оказывается совсем не страшно. Даже пошутить можно. Но, возвращаюсь к нашей теме. Итак, странные изматывающие сны о пустоте я считала признаками скорой смерти. Но никакие гости меня в таких снах не посещали. Что это за тварь в черном тебе снится, Игорек?
Игорь смешался и счел за лучшее просто рассказать все:
- Это человек... ну, наверное, человек. Мужчина. Одет в черное, но ни самой одежды, ни лица мне никогда не удается рассмотреть. Как правило, он просто есть в этой пустоте. Иногда он курит трубку, совсем как наш Иван. Может, тоже художник? Иногда - очень редко - он говорит со мной. "Ты - выдумка, бред, галлюцинация, просто придуманный персонаж" - как правило, он говорит мне что-то в этом духе: "твоя реальность иллюзорна" и прочее. И когда я просыпаюсь, то и в правду чувствую себя не живым человеком, а персонажем книжки.
- Это неприятно, - подтвердил Андрюха, - неверие в реальность окружающего тебя мира может привести к весьма печальным последствиям. Мне тоже в последняя время снится эта пустая погань, но человека в черном я в своих снах пока не встречал. Если встречу - надаю ему по роже за такие речи.
- Думаю, это было бы проблематично, - ответил Игорь, - в той пустоте мы лишь гости. А он производит впечатление... почти бога.
Иван скривился:
- Ага, быть которым, как известно, не легко. Предлагаю запротоколировать: на очередном заседании клуба было выяснено, что нам всем время от времени снится одна и та же пакость. Возражения есть? Возражений нет. Сашка, как это называется?
- Коллективный психоз, - с готовностью отозвался Александр.
- Верно, - продолжил Иван, - а по сему на этом заседание предлагаю считать закрытым. Ребята, пол второго ночи, ну что вы, в самом деле?
И верно, время было уже позднее, а всем присутствующим завтра поутру надо было рано вставать: Максиму и Вике - в университет, остальным - на работу.
Начали собираться, прощаться.
- Ты завтра будешь в своей мастерской? - неожиданно спросил у художника Андрюха.
Иван покачал головой:
- Нет, я завтра в парке подшабашиваю, богатых пижонов малюю. А что?
- Да так... ничего, - Андрей повернулся к Игорю Сергеевичу и, пожав руку на прощание, произнес:
- Будь аккуратен с этими снами, дружище. И с этим типом в черном тоже. Не нравится мне такое совпадение.
Грецков кивнул, попрощался со всеми и спокойным шагом пошел домой. Его тоже тревожили эти сны. Но опасность ждала не там.
Игорь Степанович шел по пустынной темной таганрогской улочке, помахивая сложенным зонтиком, словно канотье. Дождик кончился, было довольно сыро, но дул легкий приятный теплый ветерок, который выдувал из головы тяжелые мысли о безумных снах. Погода неожиданно порадовала Игоря, он шел летящей походкой беззаботного человека. На миг остановился перед будкой для объявлений, освещенной единственным на всю улицу фонарем и украшенной яркой наклейкой: "Только в клубе Neo! Супер-вечеринка! Ночь пожирателей рекламы!".
"Что это еще за слет копрофагов-любителей?" - сардонически усмехнулся Грецков, пожал плечами, как бы говоря мирозданию: "я здесь ни при чем, это все остальные свихнулись, а я-то нормальный!" и, прошагав еще полквартала, пришел домой.
Игорь Степанович Грецков вошел в свою квартиру в один час и тридцать минут по полуночи. На скорую руку выполнил несколько нехитрых, но обязательных домашних дел и лег спать.
Этой ночью Грецков заснул сразу, едва забрался под одеяло и закрыл глаза. Ему снова снилась пустота: бесцветное, погруженное в тишину пространство, в котором стирались понятия координат - куда бы ни посмотрел Игорь Степанович, всюду взгляд натыкался на одно и тоже ничто. Почти всюду. Было только одно место, которое Игорь считал "центром пустоты". И в этом центре находился человек в черных одеждах. И Грецков чувствовал, будто от этого человека распространяются незримые волны тревоги и гнева.
"Человек в черном" начал говорить первым:
- Игорь, я ведь предупреждал вас? - как-то непонятно спросило это существо.
Игорь Степанович бросил на него полный недоумения взгляд:
- О чем?
- Вы и ваша шайка... - голос незнакомца был тих и прерывист, будто пробивающийся сквозь помехи радиосигнал, а потому речь его стала неразборчивой. - То, что вы затеваете... не вы ни я не можем представить последствия... события вышли из-под моего контроля. Я бы и рад не писать эти строки, но вы делаете меня рабом моего пера.
Игорь не то, чтобы все понял, но интуитивно уловил общий смысл и ответил:
- Ты заигрался в бога! Мы хотим жить, просто жить сами, не по указке!
Незнакомец захохотал. Немного успокоившись, сказал:
- Сами? Нет, ну надо же какие свободолюбивые у меня получились отражения. Нихрена вы сами не сможете! А последствия... даже предположить не могу. Оставьте эту затею, Игорек! Живите, будьте счастливы. Но нет, вам зачем-то приспичило видеть эти глупые пустые сны, изводить самого себя и меня сюда затягивать заодно. Игорь, вы хотите перевернуть мир? Но вы же уже не мальчик! Оставьте эту затею.
- Нет! Я так не могу! И... Ирина ведь умрет, да? Сделайте так, чтобы она не умирала! Вы ведь можете!
"Человек снов" покачал головой:
- Нет, я не могу. Для меня это уже дело прошлого: Ирина Сергеевна умерла в среду, 7 декабря 2004 года, в 21:11 в своем маленьком частном доме на улице Фрунзе. Для меня это уже свершилось. Кстати, не рекомендую вам сообщать Ирине дату - что может быть гаже, чем знать точное время собственной смерти и быть не в силах что-либо изменить? Вы слишком многого от меня хотите: я ведь и так уже однажды спас вас от смерти, помните?
И Грецков вспомнил. Вспомнил события, которые с ним никогда не происходили: как он пришел на работу, в офис... а потом окружающий мир начал исчезать. Игорь тогда испугался и побежал от энтропии, превращающей пространство за спиной в пустоту. Грецков очень боялся исчезнуть, а пустота окружала со всех сторон, пока он не вышел к морю. Игорь Степанович вошел в воду и пошел все глубже и глубже. Он отчетливо помнил, что на дне была какая-то глубокая рытвина, он упал, и холодная соленая вода накрыла Игоря с головой. Ногу свело судорогой, легкие обожгло болью. А потом он оказался посреди пустоты. И там встретил "человека в черном". Тот что-то говорил, но Игорь не запомнил. Он проснулся в своей кровати в ужасе и холодном поту.
"Насколько реальны сны? - внезапно подумал Игорь, - если в следующем сне удается вспомнить предыдущий так, будто это действительно происходило?"
- Вы вспомнили, - удовлетворенно кивнул "человек снов".
- Ты сам меня заманил в ту ловушку, - вскричал Грецков, - это ты меня сначала утопил, а потом вытащил! Ты упивался манипулированием чужими жизнями. "Автор" - так ты себя называл?
- Верно, - ответил "человек в черном", - я - Автор. Это моя судьба. А вы - персонаж и это ваша судьба. Смиритесь.
- Нет, - зло ответил Игорь Степанович. Его бессильная ярость наполнила пустоту черным светом, и он проснулся.
В спальне было темно, но небо за окном уже светлело. Игорь Степанович взглянул на маленький красный будильник, стоявший возле кровати и призванный своей трелью немилосердно будить спящего. Слегка фосфоресцирующие стрелки показывали без пятнадцати восемь.
"Через пятнадцать минут я должен быть на работе" - подумал Игорь. Он чувствовал себя так, будто ночью по его телу прокатился асфальтовый каток. Но все же нашел в себе силы подняться с постели и дотянуться до мобильного телефона. Грецков позвонил Кате, секретарше своего начальника.
- Алле, - ответил ему сонный голосок.
- Катя? Это Игорь. Скажи шефу, что я заболел и хочу взять отгул на день: все равно я сделал всю работу на неделю вперед.
- Игорек, что с тобой? - защебетала вмиг проснувшаяся Катя, - Может к тебе зайти, проведать?
"Что же ей неймется-то, а? - страдальчески скривился Грецков, - мало ей, что ли, этого придурка который является моим, с позволения сказать, шефом?"
- Нет, Катя, я пока что не умираю. Просто хочу побыть дома - устал и, кажется, простудился.
- Да-да, у тебя такая нервная работа, Игорек, я вот читала в одном журнале, что у бухгалтеров...
Она продолжала что-то говорить, Игорь Степанович не вслушивался. Он был поражен уже тем фактом, что Катя умеет читать.
Наконец она замолкла, предоставив Игорю возможность попрощаться и повесить трубку. После этого он бессильно опустился на кровать.
Физическая слабость сочеталась с полнейшей апатией. Игорь попытался закрыть глаза и вновь заснуть, но сон не шел и поэтому он просто лежал и смотрел сквозь окно, как всходит солнце, окрашивая небо на востоке в розово-алые тона. Игорю Степановичу было тяжело даже двигать глазами: казалось, любое усилие требовало сильнейшей концентрации воли и нечеловеческих сил, что энергии не хватило бы даже на то, чтобы умереть.
А за окном неспешно наступал рассвет, и день заявлял свои права на эту сторону суши. Небо было почти безоблачным, дул слегка прохладный ветерок, несущий запах опавших листьев. К полудню к Игорю вернулась часть сил, он с проклятьями то ли в адрес коварного Автора, толи всего сытого и счастливого человечества, толи просто судьбы, но все-таки поднялся с постели. Оделся, причесался, побрился и зашел в ближайший ресторан - пообедал.
"Хорошо, что деньги не представляют для меня особой проблемы, - самодовольно усмехнулся Игорь, - а то сейчас ничего бы не оставалось кроме как удавиться".
После обеда утренняя хандра куда-то испарилась и даже исчезла непонятная тяжесть, которая, казалось, навек засела в каждой клеточке тела. И только мысли - вязкие, тяжелые размышления о чудовищно реальных снах - не шли из головы, омрачая его существование. Игорь Степанович пришел к выводу, что лучшим выходом из положения для него будет прогуляться по городу, выбросив из головы все эти странности и просто наслаждаясь не по-осеннему теплой погодой.
Игорь не намечал какой-либо маршрут, а просто пошел, не думая о дороге, произвольно сворачивая с улицы на улицу, куда несут ноги.
Ноги вынесли Грецкова к Приморскому парку. Волею случая ему пришлось пройти мимо общегородского гадюшника, носившего гордое название "клуб Neo". Проходя рядом с этим шикарным наркоманским притоном, Игорь на секунду замедлил шаг, машинально читая очередную афишу: "Только в клубе Neo, этой ночью вечеринка "Анти-СПИД"!".
Игорь не удержался от смешка: нет, ну какие затейники! Неужто догадались завлекать всех желающих бесплатной раздачей презервативов?
Под насмешливое воронье карканье Игорь Степанович вошел в Приморский парк. Он огляделся и обнаружил себя посреди толпы отдыхающих - местечко было людное и излюбленное молодежью. Грецков почувствовал себя несколько неуютно среди шумных компаний и смеющихся разнополых парочек - будто старый отшельник, под конец жизни вернувшийся в лоно цивилизации. Игорь взглянул в сторону горизонта, туда, где небо сливается с морем. С небольшой каменной площадки, на которой он стоял, открывался замечательный вид на море. Для купания было уже слишком холодно, но по водной глади все еще неспешно, величаво скользили парусники. На душе посветлело. Игорь отвел взгляд. Постоял еще немного, раздумывая, а затем свернул на одну из аллей, надеясь обрести уединение где-нибудь вдали от такого обилия холодно-любопытных чужих глаз. Где-то там, среди опадающей листвы в тишине и покое.
- Игорь!
Грецков обернулся. Позади него на небольшой скамеечке сидел, ворочая в зубах погасшую трубку, Иван. Перед художником стоял планшет с укрепленным на ним листом бумаги.
"Ну да, - вспомнил Грецков, - Иван же здесь работает сегодня".
- Привет, - на хмурой физиономии художника появилось некое подобие улыбки, - какими судьбами в наших краях? Ты же вроде должен быть на работе.
- Здорово, - Игорь пожал протянутую руку, - я сегодня гуляю. "Я ту работу в телевизоре видал", да...
- Смотри, попрут тебя... ну да ладно, шутки шутками, но все же хорошо, что я тебя встретил. Мне, пожалуй, надо с кем-то поделиться. В общем, вот, смотри.
И художник достал из толстой папки лист бумаги и протянул Игорю Степановичу. Игорь всмотрелся. На листе в карандаше был выполнен следующий рисунок: молодая пара стоит в обнимку на фоне дерева. На девушке - платье, на мужчине - костюм. Лица видны плохо, но даже в этих едва намеченных карандашом чертах, с первого взгляда правильных и красивых, видно что-то острое, злое. А вот глаза... глаза видны на удивление хорошо. Они пустые, холодные и пугающие, будто черные глазницы черепов. Даже на маленьком рисунке глаза кажутся крупными и опасными.
Игорь перевел взгляд на художника.
- Кто они?
- А черт его знает... - Иван скривился, - подошла парочка, попросила нарисовать. Я тогда даже не обратил внимание. Знаешь, как будто мозг отключился - пока я рисовал работали только глаза и руки. Потом я показал им рисунок. Девушка странно захихикала, а парень, который с ней был, головой удивленно покачал и так глубокомысленно, с видом знатока заявил: "а вы поразительно хороший художник!". Потом они заплатили, я протянул им рисунок, но девушка на удивление мелодичным голосом - знаешь, будто колокольчики зазвенели - сказала: "оставьте себе, на память". Я внимательно взглянул на дело рук своих, вгляделся в эти лица, в эти глаза, будь они прокляты, а когда поднял взгляд - парочки уже след простыл.
Игорь машинально отметил обилие метафор в речи художника: обычно все эти "будто" ему не свойственны. Что-то порядком выбило Ваню из колеи, раз уж он начал разговаривать как их штатный поэт Максим.
"Ни о чем хорошем это не говорит, - подумал Игорь Степанович, - но все же есть надежда, что это - перст судьбы".
- Знаешь что, Ваня... если увидишь еще эту парочку - сразу звони мне. И вот что... одолжи мне, пожалуйста, этот рисунок: я пошатаюсь по городу, поищу. Таганрог маленький, глядишь, натолкнусь. Я, знаешь ли, в последнее время стал до некоторой степени фаталистом.
- Держи, дарю. Мне и так теперь эти лица в кошмарах будут сниться. Только по моему, лучше бы тебе было никогда их не найти. Ладно, давай, а то мне работать надо.
Грецков взял бумажный лист из рук Ивана и, попрощавшись с ним, побрел прочь из парка. Подойдя к ближайшему киоску, купил тонкую прозрачную пластиковую папку, намереваясь положить в нее рисунок. Но коварный порыв ветра внезапно вырвал бумагу из пальцев Игоря Степановича и унес куда-то в бок. Игорь развернулся в след листу, пытаясь ухватить на лету, но тот, понукаемый ветром, увернулся и успел приземлиться под ноги к молодому человеку, шедшему по улице. Прохожий паренек был одет как-то небогато, скромно - в ношеную потертую куртку и застиранные джинсы. Он нагнулся, поднял листок и уже потянулся было отдать его Грецкову, но взглянул на изображение и замер. Потом все же вернул листок Игорю Степановичу.
- Вы знаете их? - неожиданно спросил молодой человек.
- Нет, - честно ответил Игорь, - а вы?
- Увы, знаю. Могу вас заверить - вам повезло. Хотите совет? Не ищите их. А то можете найти.
- Я не из пугливых, - ровно ответил Грецков, - И мне очень хотелось бы найти эту пару.
- Зачем? - спросил парень.
Игорь вздохнул. Если бы он сам знал - зачем. Просто судьба.
- Это необходимо. Вы можете мне что-нибудь рассказать о них?
Парень скривился.
- Я заплачу, - поспешно добавил Игорь.
Глаза у парня засверкали, он кивнул на небольшое кафе. Они зашли, присели за столик. Игорь заказал себе кофе.
- Сколько? - сразу спросил парень. Игорь молча отсчитал две сторублевые бумажки. Парень снова скривился и Грецков добавил еще две. Информатор благодарно кивнул.
- Наверное, следует начать с того, что я - писатель, - заявил молодой человек. Грецков едва заметно усмехнулся: его уже начинало тошнить от всяких писателей, Авторов и прочих литераторов. Но парень этого не заметил и продолжил, - некоторое время назад я жил в коммунальной квартире и эта пара была моими соседями.
- В чем же подвох? - спросил Игорь Степанович.
- Вы мне не поверите. Я даже написал про это рассказ, но никто не поверил, что описанные мной события происходили на самом деле.
- И все же, расскажите.
- Пообещайте, что не будете перебивать, высказывать сомнение или пытаться меня задержать, когда я решу уйти.
- Обещаю, - Игорь без колебаний согласился на эти весьма сомнительные условия.
- Тогда слушайте, - и писатель полушепотом затараторил, - эта парочка - что-то вроде вампиров. Чтобы жить самим они время от времени умерщвляют человеческих младенцев. Я сам это видел. Они могут менять свой облик - передо мной они долгое время представали уродливыми стариком и старухой. Убить этих тварей крайне сложно, но не потому что требуется осиновый кол или серебряная пуля, а потому что простого человека они к себе не подпустят. Вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать. А теперь прощайте.
Игорь сидел, словно в оцепенении наблюдал, как молодой человек встал из-за столика и спокойно вышел из кафе. Никогда еще Игорь Степанович Грецков, бухгалтер со стажем, не слышал такого откровенного бреда.
"Он меня мистифицировал! Надул! Развел на четыреста рублей!" - ошалело думал Игорь, провожая взглядом из окна кафе долговязую фигуру свого предприимчивого собеседника. А тот летящей, счастливой походкой вышел на проезжую часть. Но что это, черт побери? Из-за поворота вылетела иномарка с лихачом за рулем - удар - и парень упал на асфальт. Упал в неестественной позе. И Игорь даже смог разглядеть, что даже после смерти этот молодой человек, представившийся писателем, не выпустил из рук сторублевые банкноты.
Водила решил скрыться с места преступления, не дожидаясь приезда милиции. Игорь Степанович тоже решил тихо и спокойно уйти. Он расплатился по счету, вышел на улицу и, обходя толпу зевак по большой дуге, направился домой. Ему следовало все обдумать. Почему-то смерть молодого писателя придала правдивости его истории. Игорь уже с трудом понимал чему верить, чему нет. Реальность будто плавилась, теряла четкие границы.
Вернувшись домой, Грецков решил посоветоваться с наиболее осведомленным собеседником - с Автором, "человеком снов". Для этого требовалось немного - заснуть, хотя бы на пять минут. Игорь развалился в кресле и, постепенно углубляя дыхание, вогнал себя в состояние полудремы, которая постепенно перешла в сон и вновь перед глазами Игоря Степановича расцвела пустота. Он на удивление хорошо осознавал, что спит, и отлично помнил, зачем оказался в этом сне.
В центрепустоты пребывал человек в черном. Он улыбался. Широко, открыто улыбался - это Грецков разглядел на удивление хорошо.
- Эк вам приспичило со мной встретиться, Игорь Степанович, - с усмешкой заявил Автор, - а в прошлый ваш визит мне показалось, что вы не очень хотите меня видеть. Откуда же такая перемена?
- Мне нужно посоветоваться, - хмуро ответил Игорь Степанович. Он не любил, когда над ним издеваются, но особого выбора не было.
- Посоветоваться? Не очень-то вы следуете моим советам. Ну что, сгубили одно из моих отражений? - ехидно спросил Автор, - впрочем, он сам виноват: слишком уж меркантильный да болтливый. Если бы не так любил деньги, если бы умел держать язык за зубами - глядишь, был бы жив.
- Вы сами сделали его таким, - ответил Грецков.
"Человек снов" рассмеялся:
- Вы в самом деле так думаете, дружище? Слишком просто и наивно для вас! Нет. Все намного сложней: вы сами выходите так, а не иначе...
- "Если кукла вышла плохо - назову ее дуреха", так господин Автор?
- Оставьте ехидство, Игорь Степанович. Я говорю правду. То, каким будет мой персонаж, не слишком-то от меня зависит. Равно как и его судьба. Так что я в этом деле вам не советчик.
- А кто - советчик? - спросил Игорь.
- Не я, - пожал плечами Автор.
Игорь проснулся там же, где и заснул - в кресле. От неудобной позы затекла спина, тело прочувственно ныло от такого надругательства. Часы показывали шесть вечера - подремал Игорь прилично. Он поднялся, размялся, и, некстати напевая под нос "утро туманное, утро седое..." сделал себе кофе.
"Так недолго нажить себе гастрит", - подумал Грецков. Он включил телевизор, пощелкал по каналам и, не найдя там ничего интересного, выключил. Задумался. Кто же поможет ему разобраться с этой странной парочкой? Автор сказал - "не я". Тогда - кто? Нужен настоящий специалист в этом весьма щекотливом вопросе. Игорь усмехнулся - еще вчера он не верил в существование того, что молодой человек назвал "вампирами".
А вот Ирина Сергеевна наверняка верила. Она - и только она - сталкивалась со сверхъестественным каждый день по роду своих занятий.
"А не подталкиваю ли я ее к гибели? - засомневался Игорь, - не буду ли я тем трамплином, пусковым механизмом для той последовательности событий, которая и убьет Иру, как это произошло с моим информатором?".
Игорь не знал, что и думать. Оставалась какая-то пара месяцев для названной Автором роковой даты. И Ирина чувствовала ее приближение. Автор говорил о том, что такое развитие событий неотвратимо - но можно ли ему верить? Игорю необходим был дружеский совет, но известные ему тайны нельзя было доверить никому - даже лучшим друзьям. Посомневавшись, он все же решился. Достал мобильный, набрал номер Ирины Сергеевны.
- Алло, - он услышал ее красивый глубокий грудной голос и на секунду заколебался. Но жребий брошен, alea jacta est.
- Привет, Ира. Мне нужно с тобой поговорить.
- Хорошо, зайди ко мне через пол часика. У меня тут в гостях две девочки засиделись, Вера и Марина, ты их не знаешь. - Словно в подтверждение ее слов из трубки зазвучало приглушенное девичье хихиканье.
- Я буду через тридцать минут, - ответил Игорь.
И ровно через тридцать минут его палец лег на клавишу звонка маленького звонка, установленного рядом с дверью одноэтажного домика на улице Фрунзе. Лег, но не нажал - Ирина успела открыть дверь. Она всегда открывала до звонка, угадывая, когда гость на пороге.
Ирина Сергеевна окинула взором Игоря с головы до ног, критически хмыкнула и заявила:
- Да потрепало тебя за день, Игорек. Лица на тебе нет, на себя не похож...
- Не иначе, как ауру надо выправлять, - отшутился он.
- Лучше уж мозги. Или убить, чтобы не мучался? Ладно, что это мы на пороге, в самом деле? Проходи.
Грецков привычно разулся в прихожей, прошел в уютную маленькую гостиную.
Ирина достала из серванта пару подсвечников, используемых ей для создания антуража перед клиентами, поставила их на стол, накрытый черной бархатной скатертью - всегда чистой и свежей. Погасила свет, прищелкнула пальцами - и свечи зажглись. Игорь сотню раз задавал вопрос: "как ты это делаешь" и сотню раз получал один и тот же ответ: "как-нибудь потом объясню".
- Так ведь лучше? - лукаво спросила Ира, глянув на него поверх желтого сияния огней. Игорь Степанович кивнул - свечи как нельзя лучше подходили для именно этой беседы. И вообще вписывались в его настроение. Желтый свет позволил спокойно развалиться на стуле, глубоко вздохнуть - и раствориться в атмосфере вечера.
- Теперь, пожалуй, можешь говорить, - с ноткой снисходительности в голосе и каким-то загадочным полушепотом произнесла Ирина Сергеевна.
Вместо ответа Игорь протянул ей рисунок Ивана. Она взяла лист в руки, вгляделась на минуту, а потом, скривившись от брезгливости, отложила на стол.
- Где ты взял эту погань?
- Иван нарисовал, - честно ответил Игорь.
- Здорово. Иван замечательный художник - эти твари могут прикоснуться к твоему сердцу и потянуть силу даже глядя с этого наброска. Ни за что не поверю, что ты этого не почувствовал.
Игорь Грецков кивнул:
- Почувствовал. И поэтому я за ними охочусь.
- Здорово, - повторила она, - такое сомнительное развлечение может стоить тебе жизни, ты в курсе?
- Да.
- И все-таки продолжаешь этим заниматься. Не секрет, почему?
- Не знаю. Так надо, - ответил Грецков.
- Хорошо, что ты не мелешь какую-нибудь чушь про мировую справедливость и желание облагодетельствовать человечество, - рассмеялась Ирина Сергеевна, - лучше быть честным с самим собой. "Так надо" - лучший ответ на вопрос "зачем?".
- Кто эти твари?
- Вампиры. В некотором роде. Только не фольклорные, а настоящие. Они любят тихие и уютные маленькие городки - их могущество позволяет им затеряться даже в маленькой толпе, они практически невидимки - редко кто обращает на них внимание. Место, в котором они живут - как правило один из старых домой, их соседи как правило - безумцы, а иногда и гении; бывает, что и то и другое. В любом случае весь город ощущает тлетворное влияние этой гадости и для нас большая беда, что они поселились в Таганроге.
Что бы жить, они пьют силу, они к тому же хронофаги - в их обществе невероятно быстро и бесцельно пролетает время, ломаются часы и их собеседник слишком поздно выясняет, что куда-то опаздывает. Этим свойством, увы, обладают и некоторые люди - хочешь умереть в срок - держись от таких подальше, иначе очень быстро и незаметно постареешь.
Игорь заметил, что Ирина Сергеевна часто заменяет слова местоимениями и почувствовал в ее речи привкус отвращения и страха. И даже попытку уйти от темы, поэтому счел необходимым вмешаться:
- Что еще они могут?
- А черт их знает. Они едят живых младенцев - это точно. Могут менять внешность - но любой узнает их, только взглянув в глаза, - Ирина явно цитировала по памяти какую-то книгу, но какую именно оставалось для Игоря загадкой, - убить их довольно сложно, но защититься довольно легко - пентаграмма, начертанная над входом в дом или вытатуированная над левой ключицей гарантирует значительное расстояние между вами. Вот так, - Ира оттянула воротник платья так, чтобы Грецков увидел маленькую пятиконечную звездочку, татуированною черной тушью на ее загорелом левом плечике. Он кивнул.
- Это все, конечно, замечательно их характеризует, но меня больше интересует способы убийства этих вампиров.
- С этим некоторая накладка. Самый простой - нужно быть истинно верующим, а когда я говорю "истинно верующим", я имею в виду "святым". Святой убивает этих тварей взглядом. Но ты у нас, кажется, не святой?
- Увы, - развел руками Игорь, - никогда не думал, что святость мне настолько пригодится.
- Ну и ладно, грешник, слушай дальше. У них бывают доверенные слуги, которым предоставляется возможность убить своих хозяев. Но втираться им в доверие тебе придется лет сто, так что это тоже не подходит. Ну и, наконец, убить их может кто-то такой же, как они.
- В смысле? Я должен стать вампиром?
- Подобное лечится подобным, не слыхал? Но, боюсь, стать вампиром у тебя вряд ли получится, да и толку тогда их убивать? Но ты можешь стать кем-то еще - кем-то равным, похожим: тогда ты с легкостью пробьешься сквозь пелену их чар.
Игорь улыбнулся:
- Ты знаешь какие-нибудь подходящие к случаю ритуалы, Ира?
Ирина Сергеевна взглянула на него, как на психа:
- Ритуалами можно изменить окружающий мир, но какие бы заклинания ты не подвывал, себя этим не изменишь. Тут могут помочь наркотики - тяжелые галлюциногены, например ЛСД. Но это тоже не для твоего случая - посредством наркоты ты сможешь пройти сквозь их чары, но не сможешь действовать, когда представится такая возможность. Так что тебе придется изменять сознание как-то по-другому.
- Например, как?
Ира пожала плечами:
- Почем я знаю? Попробуй сойти с ума, что ли. Или еще чего-нибудь. Ну, в общем, займись собой.
- Ну, спасибо, Ирочка. Я, пожалуй, того... пойду, - Игорь Степанович поднялся со стула.
- Постой. У меня сердце не на месте. Можно, я тебе погадаю?
Он кивнул. Ирина, откинувшись на стуле, сняла со стоящей рядом со столом книжной полки маленький кожаный мешочек. Внимательно взглянула в глаза Грецкова, засунула руку в мешочек и достала оттуда маленькую прямоугольную деревяшку, отшлифованную до блеска сотнями или даже тысячами прикосновений. Чистую с обеих сторон.
- Вейрд, - поясняет Ирина Сергеевна.
- И?
- Ничего больше сказать не могу. Чистая руна - знак неведомого, того, что гадателю все равно не хватит сил постичь. Значит, не нужно и пытаться. Иди, Грецков, ты у нас птица вольная и мне никогда не удалось бы привязать тебя к себе.
- Ты о чем? - растерялся Игорь.
- Неважно. Прощай. Увидимся в среду, на нашем маленьком шабаше... хотя мне почем-то кажется, что мы прощаемся навсегда.
Игорь печально улыбнулся. Он не знал, что и думать. Сердце сжалось от какой-то невыразимой боли и дышать на мгновение стало так тяжело, словно воздух был подобен густому киселю. Ирина грациозно поднялась со стула и, подойдя вплотную к Игорю Степановичу, подарила ему долгий поцелуй.
- На счастье, - смущенно пояснила она, оторвавшись от его губ.
- Спасибо, - шепнул ей на ухо Игорь.
Ирина проводила его до двери. Грецков улыбнулся на прощание:
- До свидания.
Ирина обреченно покачала головой:
- Прощай.
Небо над Таганрогом было бархатно-черным, тускло светили редкие звезды, им силились подражать еще более редкие фонари. Игорь направился домой, привычно отщелкивая каблуками дорогих кожаных туфель сложный ритм, в него вплелась то ли пожарная, то ли милицейская сирена. Воздух был влажным, но дождь, слава Богу, так и не начался. Ветер легкими порывами доносил запах тлеющих листьев, развивал тяжелые полы расстегнутого пиджака и освежал голову Грецкова.
Игорь Степанович шел домой, с каждым шагом все более осознавая потребность поговорить с кем-нибудь. Рассказать всю-всю правду, до конца, излить душу. Но перед его внутреннем взором представала серая пустота и размытое в ней лицо "Человека Снов", этого всемогущего раба, Автора... Он качал головой, обрамленной спутанной гривой длинных темных волос и подносил палец к нечеткому очертанию губ. Но Игорь и сам понимал - нельзя.
Игорь пришел в свою просторную и такую пустую квартиру. Повесил на вешалку пиджак, аккуратно поставил туфли, развязал сложный, "коронный", узел на галстуке. Встал перед зеркалом.
- Вам срочно нужно сойти с ума, уважаемый, - сказал он своему отражению.
Зазеркальный двойник скривился.
- А что делать? Доктор прописал...
Игорь пошел на кухню, по пути заглянув в ванную и тщательно вымыв руки. На кухне он взял чайную чашку и длинный острый "филейный" нож. С этими трофеями он отступил в гостиную, и, установив их на столик, достал из серванта дорогой французский коньяк и упаковку салфеток. Затем сел на кресло, поставил коньяк на пол, салфетки швырнул на все тот же столик, пододвинул к себе чашку и, взяв в правую руку нож, полоснул им себя по левой ладони. Неглубокий, но весьма ощутимый порез начал сочиться кровью и ее блестящие алые капли Игорь Степанович аккуратно сцедил в чашку. Кровь вытекала неспешно, и Грецков порядком утомился, пока нацедил треть чашки. Затем он отер руку салфеткой и, не обращая внимания на то, что кровь еще капала, долил чашку доверху коньяком. Морщась, выпил до дна. Прислушался к своим ощущениям.
"Кажется, не действует, - подумал Игорь Степанович, - может, попробовать чужую кровь?"
На этой мысли его передернуло от отвращения, он налил себе еще коньяка в чашку и выпил. Немного полегчало. Пачкая кровью шитые не заказ брюки, Гецков достал из кармана мобильный. Набрал номер Андрюхи.