Аннотация: Комната, в которой ищет себя герой, стала еще более пустой и значительно темнее.
Слишком мало безумия(расклад Анатоля).
Рассказ в диалогах с картинками. Подается к чаю. Может быть использован как дижестив после "Мистера Брауна".
Да, я - разомкнутый круг, обретаю смыкание круга!
Мой таящийся в глине двойник, я держу твою руку!
(группа "Оргия Праведников", песня "Абраксас").
Вы предопределили свою судьбу, Сюзанна. Что бы ни делали, все сводилось к одному: вы теряли веру и восполняли ее рациональным мышлением. Но в мышлении нет любви, в дедукции нет вечного, в рационализме - только смерть.
(Стивен Кинг, "Темная Башня VI: Песнь Сюзанны").
... Традиция не сдается и ищет для себя новые формы. То, что вы сегодня увидите, я определил бы как один из ярких примеров искусства эгопупистического постреализма.
(В. Пелевин, "Чапаев и пустота").
--
Вместо вступления (младший аркан, Рыцарь Булав).
Мы, авторы этого текста, обращаемся к тебе, наш единственный читатель, ибо не к кому нам более обратиться.
Прежде всего, нам хочется предостеречь тебя. Тебе может встретиться человек, или зверь, или призрак, утверждающий, что он - один из нас. Если так, то не верь ему, ибо нас нет, не было и никогда не будет среди живущих.
Далее. Если тебе встретится человек, утверждающий, что он читал этот текст, знай, что такой человек лжец, ибо данный текст никогда не был написан. Он появляется в реальности лишь пока ты, Избранный, читаешь его, и исчезает, стоит лишь тебе отвести от него взор.
Наконец, последнее. Мы, авторы этого текста, обращаемся к тебе, Избранный и предупреждаем: не верь нам. Не верь ни единому слову, ибо каждое слово - ложь.
Поздней ночью Анатоль лежал на диване и читал. Когда он в очередной раз опустил книгу, чтобы потянуться к кружке с чаем, то увидел, что напротив него сидел, удобно расположившись в кресле, его двойник. Анатоль присмотрелся, сморгнул и, убедившись что двойник не намерен исчезать, обратился к нему:
- Фи, какая пошлость! Двойник. Тема, затертая еще романтиками. Говорят, встретить своего двойника - к смерти. Точно: стоит читателю натолкнуться в какой-нибудь новеллке на двойника, как он начинает подыхать со скуки. Двойник! Хорошо, хоть не тень. Вроде бы и не отражение, верно?
Двойник отрицательно покачал головой. Анатоль продолжил:
- Значит, шизофрения?
- А если мыслить шире? - его же голосом, словно эхо, ответил двойник.
- Белая горячка? Параллельные миры? Параллельные миры и белая горячка?
Двойник досадливо поморщился. Анатоль отпил чая.
- Ладно, давай сократим. Кто ты есть?
- Я есть микрокосм второго порядка, - тут же отозвался двойник.
- А подробнее?
- Можешь представить себе шар?
- Как нефиг делать, - Анатоль дернул плечом. - Шар - не тессеракт.
- Ага, спасибо. - Двойник изящным жестом выставил перед собой правую руку ладонью вверх. Над ладонью возникла из небытия полупрозрачная сфера, размером с баскетбольный мяч.
- Допустим, это, - пояснил он, - это модель энергоинформационной составляющей Вселенной. То есть макрокосм. Кстати, ты не задавался вопросом, почему моделируя Вселенную люди, чаще всего, используют сферу? Кто вообще вам сказал, что она круглая?
- Так проще. Дальше.
- Дальше представим себе еще одну сферу.
Двойник выставил перед собой левую руку, над ней возникла еще одна сфера, размером с яблоко. Она была зеленоватой и слегка мерцала.
- Это пусть будет энергоинформационная составляющая отдельно взятого тебя. Ничего, что я не в масштабе?
Анатоль с улыбкой кивнул. Двойник погрузил меньшую сферу в большую.
- Так, теперь у нас микрокосм в макрокосме. Представим себе еще шар.
Над левой ладонью снова возник шарик, теперь он был размером с перепелиное яйцо, лиловый и часто мерцающий. Шарик жестом фокусника был погружен внутрь первой и второй сферы.
- Вот так и получается микрокосм второго порядка.
Анатоль усмехнулся, вскинул брови:
- Ну и чем это отличается от шизофрении? По большому счету?
- По большому счету? По большому счету вся жизнь человеческая не отличается от какого-нибудь психического расстройства.
- Ладно, чувствую, смысла мне не дождаться. - Анатоль откинулся на диване, накинул на ноги мягкий и теплый плед. - А что ты еще можешь, кроме занудства и занимательной стереометрии?
Двойник на секунду сжал пальцы, и шары, висящие в воздухе перед ним, исчезли. Молча и сосредоточенно, не вставая с кресла, он прочертил в воздухе слева от себя большой прямоугольник. Прямоугольник стал закрытой дверью.
- Ох, да это же дверь! Самая пошлая и банальная метафора! Дай угадаю, там за ней "драконы, демоны и короли"?
- Нет. Это ведь твоя дверь. А ты не веришь в драконов, демонов и королей.
- Тогда, может быть, "страх в горстке праха"?
- Нет, ты не пошел бы к Темной Башне. Не стоит терять время, просто входи.
Дверь открылась в парк.
Туманный день. Парк или лес, в который вошел Анатоль, а вслед за ним и его двойник, был укутан туманом так плотно, что клены, с которых осыпалась желто-багровая осенняя листва, на расстоянии в пару метров превращались в неясные силуэты. Неяркий свет, мягкие полутона, призрачность и нечеткость контуров застывшего мгновения идеально подходили к смысложизненным мыслям.
- Ты давно хотел здесь побывать.
Анатоль кивнул, не оборачиваясь.
- Так почему не побывал?
- Не хватило времени.
- Оторваться от дивана?
Анатоль вздохнул. Ироничность его двойника, казалась ему нелепой, деланной.
- Это не просто лень. Это усталость. Я устал быть зависимым. От людей, денег, времени. Устал от этой бессмысленной...
Анатоль замолчал. Двойник ждал, пришлось продолжать:
- От бесполезной войны с мещанством, наконец.
- Ты устал от жизни.
- А это жизнь?
- Каждый человек - сам кузнец... ну, и все такое.
- Ага, - сказал Анатоль. - И кузнец, и швец, и жнец. Но каким бы ты ни был кузнецом, все равно приходится играть теми картами, которые есть у тебя на руках.
- Во-о-от! - Двойник наставительно поднял указательный палец. - Потому-то я и сказал, что к Темной Башне ты бы не пошел.
Анатоль промолчал, вглядываясь в туман. Клены, где-то вдалеке, кажется, шумит река, а еще дальше играет музыка. Анатоль скорее угадал, чем услышал, как где-то там плачут скрипки и виолончели, а им спокойно, будто сочувствуя, вторят клавесины.
Все стихает. Начинается новая мелодия, вроде бы и проще, но гораздо трогательнее. Играет гитара, мягкий перебор, что-то блюзовое. Да, вот, едва слышно, вступает саксофон.
- Я слишком безумен для нормального и слишком нормален для безумца. Это трудно. Не знаешь, что тебе делать.
Двойник усмехнулся, хищно, зло:
- Я скажу тебе, что делать. Высморкаться.
Анатоль кинул удивленный взгляд на двойника, ожидая продолжения.
- Ну, чтобы избавить свою голову от этих соплей.
- Ага, и уйти в нирвану. Знаешь, на моем пути встречалось столько проповедников...
- Знаю. И все же, эти сопли - часть той мишуры, которая мешает тебе увидеть пласты бытия.
- Что?
- Пласты бытия. Их бесконечное множество и каждый нижележащий очаровывает, завораживает и ужасает сильнее, чем предыдущий. Но увидеть хотя бы первый слой под мельтешащей серой взвесью, лежащей на поверхности жизни, уже очень тяжело.
Анатоль посмотрел под ноги, на шелестящую под домашними тапками листву.
- Нам пора, - спокойно сказал двойник. - Наше время вышло.
Двери, которая вела бы обратно, не было. Вообще, обошлось без спецэффектов - просто на миг все расплылось перед глазами Анатоля, и вот они уже стоят посреди его спальни. Двойник присел на край дивана, сам Анатоль погрузился глубоко в кресло. Повисла напряженная тишина. Что-то было не так и он это чувствовал.
- Постой-ка. Меня ждет еще одна банальность?
- Да, увы. На рассвете мы исчезнем оба.
- Как?
- Разрыв аневризмы. Быстрая и легкая смерть.
Анатоль задумался на секунду. Встал с кресла, пробормотал себе под нос что-то вроде "постой-ка", быстро подошел к серванту и, поковырявших в его недрах, извлек запыленную бутылку.
- Это подарок. Старый, хороший и весьма недешевый мускат. Было бы обидно не открыть, ага?
- Ага.
- Будешь?
- Спрашиваешь!
- Ну да. Логично.
Пробка поддалась штопору с характерным хлопком. Анатоль снял с застекленной полки пару бокалов, плеснул в них золотистой жидкости. Они сидели друг напротив друга, как в начале ночи, только теперь Анатоль занимал мягкое кожаное кресло, а двойник сидел на диване.
- Пить за здоровье было бы как-то неактуально, верно?
Двойник печально улыбнулся. Анатоль был серьезен:
- Спасибо за прогулку. Но допивай, тебе пора. Кончается вечность.
- Не боишься умирать в одиночестве?
- Говорят, все мы умираем в одиночестве. Как там? "Пустота вероятней и хуже ада"...
- Цитируешь самое затасканное стихотворение Бродского и еще меня упрекаешь в банальностях.
- Ага. Вали.
- Все, все, исчезаю.
Двойник поставил бокал на стол рядом с недопитым чаем, а потом и в самом деле исчез.
Анатоль подошел к окну, раскрыл ставни. В лицо хлестнул влажный осенний ветер с запахом прелой листвы и умирающей ночи. Анатоль пододвинул кресло к окну, поставил на подоконник бутылку и бокал. Усевшись поудобнее, накинув на колени плед, он ждал восхода.
2. Анатоль показывает коготки (аркан I).
Анатоль замерзшими пальцами набрал код на двери подъезда. 2-4-9, одновременно. Замок щелкнул, дверь поддалась. Он скользнул из изрезанной фонарями темноты в освященный мягким желтоватым светом подъезд. Остановился возле лифта, постоял минуты три, потом начал расхаживать взад-вперед, как всегда делал, когда думал, нервничал или предвосхищал что-то. Или все сразу. Хотелось закурить, но время было неподходящим.
Анатоль ждал минут десять. Потом дверь скрипнула, и в подъезд вошел его двойник. Как и на Анатоле, на двойнике была длиннополая кожаная куртка и джинсы. А вот под расстегнутой курткой был темно-зеленый шерстяной свитер. Анатоль ненавидел свитера.
Двойник шел вперед, сосредоточено смотря себе под ноги. Потом что-то заметил или почувствовал, поднял взгляд на Анатоля и сбился с шага. Глядя в округлившиеся глаза, Анатоль сделал шаг навстречу, доставая из левого рукава кухонный нож. Нож вонзился двойнику под край нижнего левого ребра, снизу вверх. Двойник тихо всхлипнул и упал.
- Я, значит, не дойду до Темной Башни? - Весело и зло произнес Анатоль, вытирая окровавленный нож о свитер жертвы. Лезвие оставляло на шерсти темные полосы. Пошарил в карманах двойника, нашел там ключи от квартиры. Сравнил со своими и, убедившись, что они идентичны, засунул обратно. Потом Анатоль ухватил тело за куртку и потащил в темный закуток за неработающим лифтом. В этом закутке было грязно и воняло, это место служило туалетом и урной для двуногих свиней. Тень от лифта была очень плотной, и выглядела неприятно. Нормальные обитатели дома, спускаясь по лестнице, никогда не кидали взгляд в эту неряшливую тьму. Очень хорошо.
Анатоль предпочел не вступать в закуток, чтобы не запачкать туфель. Он ловко перехватил куртку двойника, взялся за отвороты и начал, шумно выдыхая, толкать тело перед собой. Ноги мертвеца волочились по полу, руки болтались вдоль туловища, как плети. Резкий толчок вперед и немного вверх - зловонная тень приняла жертву с чавкающим звуком. Сильными пинками Анатоль вогнал в тень ноги двойника, и устало вздохнул.
Но вдруг сквозь тишину он услышал, как где-то наверху, наверное, на третьем или четвертом этаже, открылась дверь. Анатоль посмотрел на кровавые следы на полу. С ними надо было что-то делать, причем срочно. Наверху раздался безмятежный девичий смех на два голоса.
"И куда вас несет посреди ночи, девчата? - подумал Анатоль, - ведь полные улицы маньяков".
Он поднял взгляд и увидел "лампочку Ильича", освещавшую подъезд. Она тут же бесшумно погасла.
"Вот как я теперь могу, - подумал Анатоль. - Впрочем, не важно. В воздухе все еще пахнет кровью, а главное - смертью".
Но это проблема решаемая. Анатоль привалился спиной к двери лифта, достал из пачки сигарету и, слушая приближающееся цоканье каблучков, раскурил ее.
Вдруг шаги приближавшихся девушек стали медленнее, осторожнее.
- Опять какая-то с-с-с-сука лампочку вывернула, - тихо сказала одна из девушек, очевидно, своей подруге. В ее голосе отчетливо слышалась тревога.
- Вот же ва... - начала вторая и осеклась, заметив Анатоля.
Они обе спустились с лестницы и быстро прошли мимо Анатоля, кидая настороженные взгляды на огонек его сигареты. Одна из девушек, сама того не заметив, вступила в лужицу крови и оставила на полу несколько невидимых в темноте следов.
Анатоль подождал, пока за девушками закроется дверь, потом поднялся на второй этаж. Достал из кармана ключи, открыл замок. Привычно нашарил в темноте выключатель, щелкнул светом и скривился от яркости. Огляделся.
Квартира двойника почти не отличалась от его собственной: та же громоздкая, неуклюжая мебель занимала большую часть пространства, на стенах в строго выверенном беспорядке висели фоторепродукции Моне и Цорна. По центру стены гостиной, естественно, "Впечатление", прямо под ним - "Мост в Нарни", Коро.
"Замечательно", - резюмировал Анатоль. Прошел в спальню (которая так же и кабинет, ибо вторая из имевшихся двух комнат). Обрадовался привычному набору: диван-стол-кресло. На столе в аккуратной деревянной рамочке стояла "Габриэль с расстегнутой блузой", вырезанная, судя по всему, из какого-то журнала. Анатоль коснулся застекленного рисунка, просто ради удовольствия ощутить под пальцами прохладное и гладкое стекло.
Анатоль взял с книжной полки "Алису", она произвольно раскрылась на 232-й странице.
" - Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, - сказал Шалтай презрительно.
- Вопрос в том, подчиняется ли оно вам, - сказала Алиса.
- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай. - Вот в чем вопрос!" - прочитал Анатоль, а потом достал из книжки конвертик с деньгами и положил в карман. Там лежали уже три таких конверта.
- Ну вот, теперь ты независим от денег, от мещанства, даже от смерти. Счастлив? - раздался знакомый голос за его спиной.
Анатоль поставил книжку на полку, обернулся. В кресле, вольготно откинувшись, положив ногу на ногу, сидел его двойник. В левую ладонь ткнулась рукоять ножа, укрепленного внутри рукава в самодельных ножнах. Кончиками пальцев Анатоль незаметно подтолкнул его на место. Выжал из себя грустную полуулыбку:
- Я одинок.
Двойник вскинул брови:
- А, говорю же: высморкаться тебе надо. Хотел бы я знать, почему ты не умер тогда, на рассвете?
- И еще вчесывал мне эту ерунду, про макрокосмы второго порядка и прочие химеры моего разума! - Сказал Анатоль, присаживаясь на край дивана. - Лживая скотина! Нет уж, мои маленькие тайны останутся со мной.
- Твое право. В любом случае, ты зря не умер тогда. Живой, ты позавидуешь мертвым.
Анатоль широко улыбнулся. Ничего хорошо эта улыбка не сулила:
- Мне кажется, - обманчиво мягко начал он, - это тебе стоило бы беспокоиться.
- Уволь. Твоя охота на собственные отражения - этакий метафизический суицид - меня мало заботит. Каким бы хорошим охотником ты не был, меня тебе не победить.
- Я не верю в неуязвимость, - сказал Анатоль и, будто в подтверждение своих слов, скептически наклонил голову влево.
- Да речь не о ней. Просто, когда ты становишься охотником, ты всего лишь становишься мной.
Может быть, месяц назад, эти рассуждения остались бы для Анатоля чисто умозрительными. Может быть, еще позавчера он не отважился бы на проверку. Но все меняется.
Сверкнула ледяная молния ножа. Движение Анатоля было быстрым. Рывок, который поднял его с дивана и прогнул в глубоком фехтовальном выпаде, занял разве что сотую долю секунды.
Нож вошел в мягкую, податливую плоть пустого кресла. Анатоль огляделся. Двойник исчез. Только откуда-то из беспредельного далёка, с самой границы пластов бытия Анатолю послышался смешок Чеширского Кота.
Анатоль обессилено повалился на диван и, не раздеваясь, уснул.
3. "На то особый отдел, на то особый режим, на то особый резон"** (аркан XIX).
За окном, над домом напротив, виднелся кусок рассветного неба. Неестественно-розовое, будто подсвеченное неоном, рассветное небо огромного грязного города.
Анатоль завтракал, почти не ощущая вкуса. Квартира была пустой, гулкой и мертвой.
"Пора валить отсюда", - решил Анатоль, отложил вилку, встал и скользнул в другой слой бытия.
Он очутился на перекрестке Буденовского и Ворошиловского проспектов. Солнце ударило в глаза. "Сегодня никакой метафизики, - подумал Анатоль. - Никаких больше пластов бытия, двойников и шизофренических alter-ego. Хочу отдохнуть".
Анатоль спустился на Газетный и зашел в кафе "Грусть". Кафе было сделано в бело-коричневой гамме: кирпичные стены, одна из которых окрашена белым, дубовые столики и лавки, отполированные прикосновениями, белый кафель пола, белый пластик стойки. На стенах - в строгих светло-коричневых рамках черно-белые фотографии музыкантов. С плазменного экрана, подвешенного в углу зала, Крис Ри смотрел в поисках лета, его хриплый голос вкрадчиво доносился со стороны стойки.
Анатоль взял кофе и сел за один из столиков. Достал сигарету и начал рассеянно смотреть, как дымные нити растворяются в отяжелевшем от табака воздухе. Так незаметно были опустошены три кружки.
- Можно?
Это был высокий худощавый молодой человек с какими-то невероятно острыми чертами лица и подходящим для них взглядом: пронзительным, цепким, колючим. Движения его, быстрые и в тоже время плавные, выдавали человека целеустремленного и энергичного.
Анатоль оглядел кафе. Когда он заходил, зал был почти пуст, но сейчас за каждым столиком сидели люди.
Анатоль пожал плечами своим мыслям и кивнул молодому человеку.
- Анатоль, художник, - представился он, протягивая руку.
- Игорь, Созерцатель, - рукопожатие было быстрым и крепким.
- "Созерцатель" - это прозвище или хобби? - поинтересовался Анатоль.
- Это звание. Я самый молодой Созерцатель за всю историю существования нашей группы, - с плохо скрываемой гордостью обронил остролицый.
"Всюду одни и те же понты, - с тоской подумал Анатоль. - К каким бы вершинам не поднимался человек, все равно понты остаются теми же. Право, скучно!".
- Я должен спросить, чем занимается ваша группа?
- Ну, может и не должны. Но я отвечу. Мы - как все, не оригинальничаем. Просто в меру своих сил пытаемся сделать этот мир лучше. Гармоничнее.
- Упаси нас Господи от тех, кто хочет сделать этот мир лучше! - усмехнулся Анатоль.
Игорь тихонько посмеялся, будто услышал старую, но добрую и смешную шутку. Вот только Анатоль не шутил.
- А можно конкретнее?
- Разумеется. Мы занимаемся исследованием. Присмотром... за теми и за этими.
Анатоль кивнул, Созерцатель продолжил:
- Мы сохраняем равновесие в глобальных масштабах. Попутно стараемся сохранить человечество, как вид.
- И как, получается?
- Ну, небо же пока что не рухнуло...
- Ясно. - Анатоль потушил окурок в зеленой стеклянной пепельнице с эмблемой пивоваренной компании на боку. - И вы все это мне говорите...
Тонкие губы Игоря на миг разошлись в хищной улыбке:
- Разумеется, вербовка. Мы давно наблюдали за вами, Анатоль. Вы нам подходите, как никто.
- Хм...
- А вы подумайте. Подумайте, Анатоль. Мы не торопимся.
В отражении, которое на миг промелькнуло в оконном стекле, Анатолю почудилась гримаса его двойника.
- К сожалению, вынужден вам отказать, - сказал Анатоль. - Всю эту ерунду я уже видел. Причем в гробу.
- Вы еще ничего не видели, молодой человек, - надменно изрек Игорь.
Анатоль хотел уйти молча, но неожиданно для себя повернулся и бросил на прощание:
- В своих сновидениях я видел, как умирают львы.
4. Мертвый лев (аркан XI).
Было темно. За окном гремела гроза - не яростная весенняя гроза, нет, монотонная, как медитативная мелодия, долгая и степенная осенняя гроза. Горизонт рассекали молнии, сверкавшие, как отточенная сталь ножа.
Анатоль нагой сидел на кровати, рядом с Аллой, которая тихонько посапывала, укутавшись в одеяло. Его босые ноги стыли на гладком линолеуме.
Алла, а для друзей - Элли, подруга, любовница, натурщица и писательница, знала его давно. Так давно, как его никто не знал - ни всякие метафизические двойники, ни другие люди, ни даже он сам. Элли время от времени впускала Анатоля в свою странную, почти тайную жизнь - ничего не спрашивая и не требуя взамен.
- Если человек, который раньше производил впечатление самого обычного, без видимой внешней причины, вдруг выказывает сильный да еще и бескорыстный интерес к дискурсу какого-либо мировоззренческого течения, скажем, ницшеанства или постмодернизма, или анархизма, или вообще любого рода творчества, любой суб- и контркультуры - ищи в таком человеке внутреннюю боль. У такого человека обязательно есть какой-то кризис. Например, произошло обрушение его жизненного уклада. Или привычное для вышеозначенного индивидуума мировоззрение проявило существенную свою несостоятельность, вплоть до парадоксальности. В конце концов, причины могут быть и в банальных проблемах с противоположным полом. Но причина эта всегда есть и она всегда болезненна.
- Ты до этого сама додумалась? - Иронично спросил Анатоль, с восхищением дослушав ее монолог. "Кстати, это любопытно, - подумал он про себя, - почему, когда наши знакомые нас вдруг удивляют и восхищают, нашей первой реакций является ирония или скепсис?".
- Ага.
- Жаль. Потому что дедушка-Фрейд додумался раньше.
Выпили за Фрейда.
- Слушай, - неожиданно сказала Элли. Судя по искоркам в ее глазах, она уже была весьма пьяна, - Слушай, всегда хотела тебя спросить...
- Спрашивай.
- Смешно. Слушай, а по гороскопу ты кто?
- По гороскопу я лев. Р-р-р! Похож?
Снова наполнили рюмки. Алла опять сменила тему - как всегда неожиданно:
- Писать могу исключительно про сумасшедших. В самом деле, как я могу писать, скажем, про эффекты кокаина и оставаться при этом честной, если я никогда не пробовала кокаин? А про сумасшедших могу.
Анатоль что-то ответил. Он уже не помнил, что.
Линолеум холодил ступни. Анатоль встал и подошел к окну. Под окном стояла иномарка, одно из стекол которой было опущено, из салона доносилась музыка, а сквозь стекло можно было разглядеть, что на руле спит водитель. Анатоль прислушался и сквозь шелест дождя разобрал (или угадал?) музыку: к его удивлению, это была Эдит Пиаф, "Je ne regrette rien". Анатоль посмотрел на спящего водителя и сразу вспомнил про Штирлица, про тот момент, когда разведчик вез пастора Шлага через границу и они спорили про искусство.
"А потом, - подумал Анатоль, - да, именно потом, после того, как пастор отправился в свою лыжную прогулку, Штирлиц остановил машину и уснул на руле, прямо как этот бедолага".
На оконном стекле заплясало знакомое отражение.
5. Когнитивная свобода (аркан IX).
Анатоль обернулся. Позади него стоял его двойник.
- Никак не могу понять, - тихо сказал Анатоль, - почему из всех чудес вселенной именно двойники?
- Потому что ты любишь задавать вопросы и сам себе на них отвечать, - Двойник усмехнулся, картинно вскинул руку. - Знаешь, типа "быть или не быть? Достойно ли смиряться под ударами судьбы...". А еще потому, что никому кроме себя не доверяешь.
Анатоль снова сел на кровать, а его двойник прислонился к стене. Алла не проснулась.
- Забавно...
Двойник поднял на него взгляд.
- Я вот подумал, - продолжил Анатоль. - Я подумал... э-э, вот что. То есть не так. Я подумал обо всех этих литературных персонажах, которые были в парах с кем-то более значительным, чем они сами. Я говорю про доктора Уотсона, про героя Кастанеды, про Петра Пустоту... ну, и так далее. Так вот, мне подумалось о том, как они вольно или невольно, осознавая это или нет, но неизбежно становились учениками, порой неудачливыми, но, как правило, старательными учениками своих более могущественных компаньонов.
- У тебя есть теория на этот счет?
- Разумеется. Если отойти от всяких псевдонаучных терминов вроде "фрустрации", то мне кажется, авторы наделяли своих персонажей идеальными учителями, потому что сами не могли найти таких учителей. А правда в том, что в подавляющем большинстве случаев с определенного возраста человеку, чтобы хоть как-то понять эту жизнь приходится понимать ее исключительно самостоятельно. Чтобы абстрагировать эту жестокую истину, чтобы как-то отделить ее от себя, авторы создают ее персонификацию. Так рождается великий учитель, который будет учить жизни и персонажа, и автора - но исключительно на страницах произведения.
- Пафосно. Но, по-моему, полная чушь. Ты как-то не привык допускать мысль, что кому-то в этой жизни может просто вести, понимаешь? Что довольно странно, потому что тебе практически все время бессовестно везет. Так что успокойся, подыши. Считать меня персонификацией твоей идеи найти учителя - а к этому ты и клонишь - это так же глупо, как считать меня микрокосмом второго порядка, только еще менее забавно. С тем же успехом, мог бы счесть таким воплощением того же Игоря - он-то действительно мог тебя кое-чему научить. Кстати, любопытный тип, как тебе?
Анатоль помолчал. Двойник смотрел выжидающе, пришлось отвечать:
- Игорь навел меня на одну мысль. Если упростить, то у человека есть два варианта, замыкающихся в порочный круг: либо ты смиришься с несовершенством мира - и тогда ты проиграл, потому что конформист. Либо ты попытаешься изменить его, следовательно, ты дурак и тоже проиграл.
Двойник хохотнул, Анатоль раскурил сигарету.
- Ладно, сыграем в эту игру. Итак, почему же ты дурак, если борешься с несовершенством мира?
- Ты историю учил? - вопросом на вопрос ответил Анатоль.
- А почему ты проиграл, если ты конформист?
- Потому что... - Анатоль медленно, аккуратно подбирал слова. Он чувствовал себя вставшим на тонкий лед. - Потому что чтобы смириться тебе придется сломать самого себя.
Анатоль украдкой облегченно вздохнул, двойник заговорщицки усмехнулся:
- Допустим. И как ты собираешься решать эти проблемы?
- Элементарно. Эту проблему нельзя решить, но от нее можно уйти. Так как эти варианты сугубо человеческие, чтобы уйти от них надо просто перестать быть человеком.
- О! Заратустрой потянуло...
- Как сказал когда-то Ницше, Заратустра - психолог добрых, а потому друг злых. Нет, ницшеанство - это не выход.
- А где же выход?
- Мне кажется, - неспешно произнес Анатоль, затягиваясь, - В этом вопросе увидеть выход - означает обрести его. Прежде всего, как мне кажется, следует отказаться от альтернативного мышления.
- А дальше?
- А дальше следует вообще отказаться от человеческого разума.
- То, что разум не является универсальной отмычкой, - двойник сделал паузу и на несколько секунд закусил нижнюю губу, - и все прочие позиции критики рационализма - это, б***ь, не повод ВООБЩЕ не напрягать мозг!
Двойник Анатоля говорил выразительным шепотом, срываясь на змеиное шипение.
- Постой-ка, - зашипел в ответ Анатоль. - Нет ничего проще, чем критиковать чужие теории. Знаю, сам такой. Но что можешь предложить ты?
Двойник усмехнулся:
- Ну наконец-то, дельный вопрос! Я предлагаю тебе оторвать зад от кровати, открыть окно и выйти в него.
- Это несложно... но зачем?
- Слишком много вопросов. Ты получишь ответы в свое время. А пока просто сделай это.
Анатоль пожал плечами, подошел к окну и вышел в дождь.
Последняя строфа. Пласты бытия (Аркан XVI).
Вот только никакого дождя не было. Анатоль оказался одет в классические черные туфли, джинсы, зеленый свитер и длиннополую кожаную куртку, что было совсем неплохо, потому что было довольно холодно. Он стоял посреди закутанного туманом кленового парка, на побагровевшей опавшей листве. Здесь царил ранний вечер, впрочем, впечатление складывалось такое, что вечер здесь всегда. Где-то вдалеке, шумела река и играла музыка. Анатолю показалось, что он даже разбирает слова: