Мир, мир, мир... Я снова решила грузить тебя новой, как ты, историей. Любви, разумеется. Еще не надоело? Как мне надоест - кину. И ты застынешь с раскрытым континентом. Другого ответа не существует.
А втюрилась я крепко. И, чую нутром, окончится все не совсем благополучно. Ну, по крайней мере, не так, как мечтали о том еще мамы и прабабушки. Снежной паутины белого платья и фаты не будет. Я против свадеб, он тоже. Он умрет на пятнадцать лет раньше меня. А я на столько же позже родилась.
Нам быть вместе от недели до 10 лет. Это я установила.
Сейчас он далеко и не знает, что я выбалтываю все наши секреты.
А я - отчаянная девчонка с пепельным ежиком и роком. Как в наушниках, так и в судьбе.
А он - спокойный плюшевый медведь, который любит комфорт и Интернет.
Свобода - вот главное. Конечно, он знает мое мыло и телефон наизусть. Взаимно. Но, повторяю, НО: я НИКОГДА не расспрашиваю, с кем он сейчас. И даже предполагаю, что спит он не со мной. Достаточно интонаций. Ваши поднятые брови тоже мало волнуют.
Лолиту все осуждали. При этом каждый старался замять свои комплексы. Которые в детстве расцветали. В те же 15-16. Желания, желания... Ты выберешь, тебя выберут - неважно. Главное - теплые губы и... стоны. Фу, как противно. Ло была искренна, да и поумней. Девочка-природа. Что естественно, то не...
Поцелуями ли, нежными ли... это было нетрудно...
Просиживали летом за клавиатурой и совсем не жалели. Все кончено и не начато. Сделано очень многое. Хиппи идут дальше, мы остаемся. Мы идем. Ждите!
Сводит с ума: ключи вторые выброшены в форточку и по лестнице - наперегонки - к седьмому этажу. Безумие. Совсем близко лицо. Безумие. И губы. Безумие.
Однажды нас застали. Повод для смеха. Тот малыш в панамке лишь молча смотрел, как мы целуемся в углу и пах клубничным чупа-чупсом. Свежевымытые пшеничные волосы блестели. Маленький принц - в совсем неподходящий момент подумала я.
Ой-ой-ой, помню, что было с моей мамой! Он в два раза тебя старше! Ему нужна только постель! А если любовь - либо ты разобьешь ему судьбу, либо он тебе сердце. Эх, мама, не если. Но это ему я не скажу. Я не хочу продолжения. Я не хочу ждать месяц, потом встреча на 3 дня в какой-нибудь гостинице, на улице - жара и скрипач, у нас - грейпфрутовый сок и белый диван. И теплые ладони. И не закрытая на ключ дверь.
Выгляжу я старше своих 16 - говорят, лет на двадцать. В смысле, дают мне двадцать. Крашусь. Надеюсь, умеренно. Ну а что с угрями делать? В этом вся я - глобальные проблемы человечества и тут же - своя и не менее главная - угри. Сладкого надо меньше есть. А с ним разговариваю, как с современником-челом. И прекрасно знаю, что это льстит его самолюбию. Возрасту. Этот плюшевый медвежонок сразу становится безразмерным. Безвозрастным.
Я это пишу, и жду его письма. Вчера отмечали его днюху. Он - с родней там, далеко, я пила за него тут. Позвонила, поздравила. Подарил мне желтые розы и "скучаю".
Ой, медвежонок, больше не могу. Опять ноет. Я не могу больше притворяться, что совсем не ревную. Я ревнивая страшно.
Ничего, ничего, пережду.
Почему нельзя любить? Так, при всех? Чтобы никого не встречать в узких переулках, вечером, как раз на двоих?
Ох, сейчас буду сыпать классикой:
Почему нельзя целовать, целовать, целовать? - неточная из Маяка. А точней:
Любовь!
Только в моем
Воспаленном мозгу была ты!
У меня нет твоих фоток - и слава Богу - воображение уже сделало свое дело. И мама сильно ругается, потому что во сне я разговариваю с тобой, а Мелкая, моя сеструха, тоже во сне умудряется отвечать.
Звезда по имени Солнце... Он написал... Прошло 5 минут...
"Я очень тронут пожеланиями и добрыми словами". А вот трогать никого уже не надо. Поздно. Поздно. Поздно.