Аннотация: Ракеты запущены, мир накрылся медным тазом. Готовим собаку, думаем о будущем.
ЛУЧЕВАЯ
"В наковальне груди
Молот сердца всё бьёт,
Когда в русском лесу
Я один остаюсь..."
М8Л8ТХ - "Родный мой край"
Значит так. Первое, и самое главное в кулинарном деле - правильно приготовить продукты.
Я последний раз провёл точильным камнем по ножу и аккуратно отрезал ещё бьющемуся в конвульсиях псу яйца. Брезгливо вытер руки об одежду - за пять лет я так и не преодолел в себе чувство брезгливости. Если кто не знает, половые органы в момент смерти выбрасывают в кровь много гормонов, из-за чего мясо потом горчит. В принципе, их тоже можно есть, предварительно вымочив в уксусе и промыв как следует, но слишком много возни.
Затем я быстро перерезал несчастному животному горло. Всё. Быстрая смерть, если не считать вырезанных гениталий и перебитых капканом лап.
Теперь внимание. Свежевать нужно быстро, но точно, пока разгорается костёр. Линию отреза следует вести от морды по брюшине, шкура с некоторыми усилиями снимается руками. Голову и конечности - отделить топором, шкуру срезать, потом слегка подпалить на огне. Мозги, глаза, прочие жидкости слить в отдельный котелок, из них выйдет неплохой бульон. Залить водой, насыпать соли и пару пакетиков специй из бомж-пакетов по вкусу. Вырезать из туловища желудок и кишечник и выбросить - как-то не улыбается жрать собачье дерьмо. Сердце, лёгкие - в котёл. Мясо порубить крупными кусками и положить в тот же котёл с уже кипящим варевом.
Я приступил к еде, стараясь не проглатывать мелкие косточки. В общем-то тоже переварятся, тем более кальций полезен организму, только я не вижу особого смысла начинать старую волынку.
Я, понимаете ли, всю жизнь занимался самосовершенствованием. Делал зарядку по утрам, читал книги, занимался боксом, закончил университет. Забавная у меня была специальность - "Инженер-радиоэлектроник".
По-моему из-за этого самого всё и началось пять лет назад. Ну, в смысле, из-за радиоэлектронного сигнала. У кого-то на спутнике переконтачило схему, сигнал не дошёл куда надо и бабах. Бааальшой бабах.
У меня в рюкзаке лежит радиоприёмник. Тогда, годы назад, я геройски украл его из магазина, чтобы потом поковыряться паяльником и отвёрткой. Плавилась канифоль, дым ел глаза, с улицы слышались пулемётные очереди.
"...Правительственное сообщение!.."
"...По сведениям агентства Интерфакс..."
"...Смерть жидам! Слава Руси!.."
"...сохраняйте спокойствие..."
"...не поддающееся учёту число погибших..."
"...умираем, но не сдаёмся!.."
"...кто-нибудь, помогите..."
Но никто не помог. В обе стороны океана взлетели сотни ракет, мгновенно расплавив государственные границы и миллиарды людей в крепкое стекло. Мне иногда кажется, что через много-много тысяч лет все эти мёртвые, убитые и умирающие снова станут нефтью. И я вместе с ними.
К чему же привело всё это самосовершенствование, все эти траты, это спасение, когда я чудом не ослеп от света, не распылился на атомы, не сгорел в пламени, не оказался под обломками, не схватил смертельную дозу радиации?
Только ли к тому, что я весь такой накачанный, образованный, знающий философию и физику, нравящийся девушкам, сейчас доедаю похлёбку из собачатины среди руин неизвестного города?
Ни к чему. Только к косточкам меж зубами.
Сейчас забавно это вспоминать, но на второй год пути у меня слетела старая пломба. От боли я не мог спать по ночам. Помню, как лазил по руинам заводской поликлиники, чистил найденную пыльную бормашинку, переделывал питание под батарейки и сверлил сам себе зуб, глядя в рот через обломок зеркала заднего вида. В дырку насовал кусочки ядовитых грибов и капнул бензином - что-то из этого и убило нерв. Дупло залепил кусочком цементного раствора. Криво, конечно. У меня до сих пор из-за этого перекошена челюсть, да и эмаль слезла. Зато зубы не болят.
Я вздохнул, достал флягу и помыл посуду, вылив остатки прямо на асфальт. Вонючая лужа растеклась перед остатками старого здания. Что-то типа мэрии, я так понимаю. Ветер согласно взвыл в выбитых окнах.
Чудесно. Это мой пикник на главной городской площади. Шикарно, как сказал бы Эрик Картман, герой мультика "Сауз Парк". Знаете, был такой до войны.
По карте и компасу сейчас я находился в небольшом городке где-то в Московской области. Название было прямо на сгибе, так что сейчас уже не прочитаешь. Что ж, назову этот город "Колдсоул". В переводе с английского "Холодная душа". Тем более сейчас уже холодает. Зима не за горами.
Поганый ветер взметнул облачко пыли. Очки надёжно защитили глаза, но в рот песка набилось порядочно. Сплюнув грязное месиво, я продолжил изучение. Так, через недельку-другую погляжу, что осталось от Кремля, дальше может через годик наведаюсь в Ригу или рвану в ещё куда-нибудь на запад. А там видно будет.
Сложив карту, я аккуратно положил её в нагрудный карман, сложил посуду, складной табурет и прочее в рюкзак. Сходил за капканом, сверился с компасом. Нож за голенище, ствол на плечо. Но огнестрел - это уже на крайние случаи.
Я шёл и думал. Под ногами пружинила трава, тут и там пробивающаяся через бетонное крошево. Остались немногие высокие здания. Через несколько лет наступающий лес погребёт их под собой.
Ничего не останется.
Помнится, этот самый "Калашников" я снял в перулке с убитого милиционера. Кто-то просто пристрелил его - не ради вещей, а просто так, ни на что не позарившись. Я повесил оружие на плечо, подумав, снял полушубок и берцы.
Потом вернулся домой, запер дверь, плотно пообедал, выпил воды до треска в пузе, сходил в душ и в туалет, занавесил окна, поставил стул напротив двери, взвёл оружие и стал ждать.
Я сидел так неделю. Не ел, не пил и не спал. Гадил под себя. Снаружи слышались выстрелы и крики, а я сидел и ждал. Через неделю всё стихло.
- Пшшш, приём! Привет, ты ка...пшш!
- Нормально. Вот супчику только что поел.
- А мне... пшшш!..зло, аспирину набрала! Далеко до... пшш!..вы?
- До Москвы? Неделька, не больше. В Европе встретимся, хех!
- Быва...пшш!
- Бывай, подруга.
Полтора года назад в тайге я встретил Марину. У неё были почти те же шмотки, что и у меня. Мы поменялись медикаментами и батарейками, разговорились за жизнь.
Она шла с Дальнего Востока. Иногда ехала на велосипеде или машине. Собиралась в Израиль поглядеть на религиозные святыни. Ничего нового, но это был первый человек, которого я встретил за полгода.
На прощанье, я подарил ей тот самый радиоприёмник, объяснив как им пользоваться и чинить, если сломается. С тех пор мы раз в пару недель выходим на связь секунд на пятнадцать. Что-то типа эрзац-общения, но нам хватает.
Я не видел её полтора года. За это время меня кусали собаки, а ей случайной арматурой пропороло глаз. Я ещё помню, как она выглядит, и не могу представить её без одного глаза.
Мы вряд ли когда-нибудь снова увидимся.
Взгляд упал на ближайшую стену, облепленную полусгнившими листками с рукописным текстом.
"Пропал без вести. Иванов Максим Андреевич..."
"...ина, волосы русые, была одета в светлое платье..."
"...разыскиваю сына..."
"...мать..."
"...сестру..."
Пропал без вести.
Пропал без вести.
Пропал без вести.
Их никто не искал, этих потерянных. Они растворились в ядерных вспышках в первые секунды катастрофы или сейчас гнили неизвестно где.
Гнилые тела. Гнилые листки. Гнилой взгляд на жизнь.
Все выжившие неизлечимо больны лучевой. Все - хронической. Большинство заболевших острой формой умерло в страшных мучениях в течение месяца. Остались только распадающиеся полулюди, обречённые, ещё за что-то цепляющиеся.
Когда-то давно я набрёл на их поселение. Скорее даже на кучку пластика, в которых они копошились. Это было омерзительно. Облезшая кожа, язвы, отвратные безглазые дети. Они пытались у меня что-то купить. Кажется, еду и медикаменты. Им нечем было расплатиться, они предлагали себя и своих родственников. Для секса, для рабства, для убийства, для чего угодно они продавали своих родных в обмен на батон или ампулу морфия.
Я тогда дал очередь в воздух и побежал прочь, в спасительный лес. Меня долго рвало.
Я тоже болен, просто мой организм гораздо сильнее и сопротивляется болезни. Пока это только маленькие язвочки, изредка появляющиеся по телу, но рано или поздно я просто упаду на дорогу и уже не встану. Если повезёт, другой путник, заберёт мои вещи, не дав сгнить им вместе со мной. Может быть, тогда у Марины появится новый друг.
Но это ещё нескоро. Я ещё молодой. Я ещё рассчитываю лет через пять побывать во Франции, Германии и Испании.