-Не смотри на него!..Он очень плохой человек!..- верещала мне в ухо младшая сестренка, размахивая ранцем. Ранец был тяжелый, пухлый, слишком большой для ее роста и его приходилось таскать на руках,потому как мне она свои сокровища не доверяла. А сокровищ в ранце было полно - чистые тетради, вороньи перья, изрисованные ластики и покалеченная одноклассником кукла. За куклу сестра не переживала - оторванную руку я пообещал приделать.
-Не смотри,ну не смотри..,- девочка перешла на свое излюбленное нытье - как ногтями по стеклу.Я не стал ругаться, не взял ее под мышку и не уволок домой.Я стоял столбом, не отрывая взгляда от тонкой длинной тени, бесшумно скользящей по серому от дождя забору.
-А почему плохой?- мой зонтик перекочевал к сестричке, чуть не уронившей свой баул, и я безнадежно вымок. "Состояние - осень",-вспомнилась строка из глупой песни, самой глупой, которую только можно услышать.
-Не знаю...
А тень перестала скользить и замерла,еще больше вытянувшись. Блестящая, липкая, дождливая тень дурацкого синего плаща. Человек стоял, не шевелясь и жутковато молчал. Слишком тонкая, слишком изящная для мужчины тень.
-Ну,приехали!- я рассмеялся и тут же вспомнил, что улыбка,притянутая за уши, всегда плохо сказывается. Как тогда, когда я пожелал мачехе счастья, а она влепила мне пощечину. "У меня хорошая мачеха," - почему-то подумал я, - Если не уверена, то почему сразу плохой? Ты его знаешь?..
И что вообще взрослый человек забыл на заборе?.. Во рту тлело горькое послевкусие ангины, простужаться снова не хотелось и я разозлился. На себя, на дождь, на забор и на этого проходимца в идиотской длинной штормовке. Или это все-таки плащ?..
-Нет. Но он всегда ходит где-то поблизости. А потом птицы умирают...
От такого сообщения меня аж затошнило. Ничего себе фантазии у четвероклассницы!.. "Не удивлюсь, если узнаю, что она сама кукол ломает..."
-Эй!Простите!..-я приподнялся на носки и вгляделся в дождь, так некстати моросивший в середине января. Погода сходила с ума. Сестренка,судя по всему, тоже: милый ребенок взвыл нечеловеческим голосом и убежал прятаться в ларек, на прощание тюкнув меня в живот любимым чемоданом.По куртке расползлось грязное пятно, а синий плащ чуть шуршал уже на том конце забора.
-Извините!..
"И чего я пристал к человеку?.."
Мне в лицо с размаху бросило дождем.
Из-под капюшона смотрели глубокие, как озера, серые глаза.Конечно же,я мог только догадываться о их цвете, но мне показалось, что они именно серые.Память намертво врезала их в цветную ленту воспоминаний, как и тонкую руку в черной перчатке, показавшуюся из длинного рукава.
Слишком тонкую...
Сестра не разговаривала со мной три дня. Куклу я конечно починил, но поинтересоваться, не она ли сама ее сломала мне духу не хватило. Дни покатились глупые, как та самая песня и неуместные, как дождь в январе.И только по ночам я мог почувствовать сладкую, пьянящую боль странного счастья, выбегая из дому и глядя издалека, как успокаиваются в тонких влажных руках умершие птицы.