Сириус Крис Д. : другие произведения.

Колдун

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.29*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попаданец с магическими способностями из нашего мира в мир, в который любят наведываться демоны, покушать. Церковь, соответственно, имеет большое влияние. Магии практически нет, демоны не стандартны.
    Черновик, не вычитано.

*****

Начало.

   Ветер стонал и завывал в исступленной, бессильной ярости, с силой бил темную фигуру, что упрямо, наперекор всему, двигалась вперед. Одетый во все черное человек равномерно переставлял ноги, проваливаясь в нанесенные на вчера еще чистую дорогу сугробы, но, казалось, не замечая того. Не замечая ударов бесившегося ветра, болезненных уколов холодных снежинок, бросаемых в лицо, не замечая забивающегося за шиворот снега, который таял, ледяными струйками стекал вниз по спине, впитываясь в серую ткань рубашки. Человек равнодушно шел сквозь ночь и метель, а опущенное, бледное, с горящими от мороза лихорадочным румянцем лицо оставалось бесстрастным. В серо-зеленых, словно промерзших, глазах не мелькало ни мысли, ни эмоций. Зеркала души, как называли их, не отражали ни единого чувства, оставаясь пусты, и лишь бушующие водовороты снега виднелись в них. Человек напоминал куклу, заведенную игрушку, что двигалась, пока крутился в спине, под сокрытием пуховой куртки, ключик.
   Неожиданно из-за пелены танцующего снега вынырнула вторая фигура, высокая и элегантная, преградив дорогу идущему. Последний этого обстоятельства вроде бы и не заметил, продолжая свое монотонное движение. И тогда, улучив момент, когда крик ветра на мгновение стих перед новым рывком, губы стоящего разомкнулись, выпуская только одно, полное насмешки и снисходительности, слово:
   - Колдун?
   Черный человек застыл резко, будто наткнувшись на стену. Медленно, неохотно поднял голову, посмотрев на препятствие, но в глазах так и не возникло мысли или чувства. Однако в тусклом фонарном свете, с трудом пробивающемся сквозь занавес метущегося снега, вновь прибывший того не заметил.
   - Колдун, - повторил он, - меня просили передать, что одни очень важный человек желает тебя видеть. Ты не выполнил взятые на себя обязательства, более того, кинул, не оправдав доверие. Но тот человек справедлив, он хочет сначала выслушать. Поэтому сейчас ты пойдешь со мной, колдун.
   С силой сжатые, светло-розовые, будто покрытые тонкой корочкой льда губы разомкнулись, выпуская на волю воздух, заклубившийся у лица белесым паром. И ни звука. Лишь шаг вперед, затем еще один. Вздох, шаг, лицо бесстрастно и равнодушно. Ветер взвыл с новой силой, ударив резко, метнув в бледное лицо горсть снега, но человек не пошатнулся и голову не опустил, даже глаз не прикрыв. Он сделал шаг, другой, вздох, ловя чужой взгляд.
   - Что, хочешь заворожить меня, колдун? - язвительно проговорил стоящий, но за поверхностным слоем насмешки отчетливо послышалась опаска. Поняв это сам, мужчина досадливо поморщился. "Чушь какая. Зря босс ему поверил, обычный шарлатан", - подумал, и голубые глаза с вызовом встретили серо-зеленый взгляд.
   - Ну и? - ехидно спросил. И тут же почувствовал режущую боль в груди, равномерные удары сердца вдруг прекратились, воздуха стало не хватать. Он захрипел, выпучив глаза. Руки рванули вверх, к горлу, словно желая сорвать ту удавку, которая душила. Но ничего не было, только дышать почему-то разучился, только сердце больше не билось - он повалился на землю, забившись в судорогах, однако вскоре и они затихли. На белом снегу осталась лежать неподвижная, темная человеческая фигура. Второй, до того застывший неживой скульптурой, сдвинулся, наконец, с места, качнулся, перешагнул через тело, уже начинающее покрываться белым, рассыпчатым саваном, и двинулся дальше, все также равномерно и равнодушно. До цели, темной громады многоэтажного дома, оставалось недолго. Он уже мелькал там, впереди, в разрывах снежного занавеса...

***@***

   В комнате было душно. Жарко. Этот жар обрушился на замерзшего мужчину будто удар: все тело пронзила дрожь, мозги, наконец, немного прочистились, в серо-зеленых глазах появились отголоски мыслей. Сжав зубы, чтобы унять бившую чечетку, терпеливо переждал, когда организм приспособиться к резкой смене температуры. Только затем разделся, медленно снимая куртку, шапку, ботинки, и все время косясь на черный прямоугольник обшарпанной двери. Он не помнил, как уходил, как пришел, как закрывал эту чертову дверь. Удивления не было, такие выпадения в последнее время становились все чаще и чаще, но вызывало беспокойство, что его это уже не пугало. Пожал плечами. "Плевать...". Обыденным маршрутом прошел на кухню, сжимая в руках черный пакет со ставшим привычным за последние месяцы содержанием...
   Водка тонкой струйкой заполняла мутный стакан. Рука дрожала и горлышко бутылки билось о стеклянный край, создавая тихий, немелодичный звон.
   Плевать!
   Он заворожено следил, как медленно заполняется ёмкость, чувствуя резкий запах, заполняющий кухню.
   Плевать!
   За окном завывала метель, рвала душу в клочья.
   Пле... "Знаешь, обожаю метель. Когда стонет так жалобно и яростно там, за стеной". Забыть, забыть, забыть...
   Схватив стакан, стремительно поднес к губам, поглощая как воду, не замечая обжигающего огня.
   Больно, как больно то!
   Второй наполнил спешно, опрокинул в рот резким движением, зажмурившись...
   ... а в темноте светилась ласковой насмешкой зелень изумрудных глаз. "В такую погоду хочется нежиться в кровати, свернувшись комочком... и чтоб ты под боком...".
   - А-а-а!
   Бутылка полетела в стену. Ударившись, с грохотом разлетелась осколками, и остатки прозрачного, ядовитого забвения стекли, лужей разлившись по полу.
   - А-а-а...
   Комнату заполнил крик, более похожий на рык, стон раненого животного.
   - Сука, сволочь. Шлюха!
   Нет, не шлюха, просто... "Я не могу так... Я не люблю тебя больше. Прости. Не ищи меня. Забудь". Забыть.
   Забыть, забыть! Забыыыть!!!
   Он сидел за столом, заполошно дыша, сжав руками голову, словно пытаясь выдавить ранящие ведения прошлого. Это все метель. Во всем виновата метель, слишком много воспоминаний она будила.
   Глубоко вдохнув, медленно выпустил воздух сквозь сжатые зубы, поднял голову, посмотрев на прозрачные осколки в прозрачной луже.
   - Дурак, - грустно констатировал. Другой бутылки не было, как и денег. А метель за окном стонала и завывала, раздирала душу на части. И оставался только один способ забыться. Когда-то он обещал, что больше не будет этого делать. Но та, что вырвала данное слово давно ушла. Так стоило ли держать его? Он застыл в сомненьях - рука привычным, почти бессознательным жестом скользнула вверх, растрепав волосы...
   Говорят, когда человек спит, его душа путешествует по мирам, и только тонкая нить соединяет её с оставленным телом. Говорят, надо быть осторожным во сне, если нить порвется, душа может затеряться, а тело погибнет. Говорят, что сны - это искаженные, полузабытые картины увиденных душой миров, судеб, историй. Когда-то один человек решил проверить правдивость того, что говорят, ведь для этого надо было всего лишь принять как данность допущение, что говорят - правду. Много усилий потребовалось, но он добился своего, хотя и сам не понял до конца - как. Просто теперь, когда путешествовала душа, вместе с ней находилось сознание. Теперь он помнил, ощущал, видел. Сны становились все длиннее, реальность теряла свою привлекательность, когда, наконец, той, что была рядом, это не надоело. Она потребовала от него прекращения своих странных экспериментов. И он пообещал. Он любил. А теперь жизнь пошла под откос, разбившись вдребезги, как та бутылка. ЕЁ больше нет в его жизни, и он решил нарушить слово...
   Комната утопала в золотистом свете зажженных свечей, освещая убогую, бедную обстановку, узкую кровать, на которой, укрывшись тонким одеялом, спал обнаженный мужчина (свечи ему были не нужны на самом деле, но иногда так хотелось соблюсти ритуал). Тишина нарушалась лишь ровным дыханием, да негромким тиканьем часов - единственным украшением комнаты.
   Неожиданно в привычные уже звуки вплелись новые: тихий шорох шагов, скрип открываемой двери - в спальню осторожно вошел нежданный гость. Тот самый, что хуже татарина. Стараясь ничем не выдать своего появления, он приблизился к единственной постели, секунду рассматривал лицо спящего, затем поднял руку. Тихий щелчок, лежащее тело дрогнуло, тут же затихнув. Гость, двигаясь по-прежнему бесшумно и осторожно, покинул спальню, затем и квартиру. В комнате же вроде все оставалось как было: золотистый свет мягко разгонял тьму ночи, также тикали ходики, вот только дыхание не разбивало больше тишину. А во лбу спящего появилось аккуратное отверстие...

Часть первая.

I

   Я шел по дороге в преддверье ночи. Безумно хотелось её нарисовать, но, к сожалению, этот талант мне не дан. Раньше часто жалел, а теперь все реже замечаю окружающую красоту. Но место, по которому шагал, словно уже картина: мир не черного, а будто бы землистого цвета, дома угрожающими тенями застыли по бокам, и только редкие огни светящихся окон разбивали однотонность виденного. Я шел, не отрывая взгляда от тьмы горизонта, пока она не стала сминаться, ломаться, сменяясь восходящим солнцем. Мир вспыхнул огненным рассветом, в который бестрепетно вступил, теряя свою человеческую форму, превращаясь в сгусток разноцветного света, в сущность, связанную с покинутой ночью лишь тонкой, золотистой, будто луч, нитью. Моё путешествие началось...
   Я "летел", скользил по мирам и между ними, какие-то минуя быстро, в других задерживаясь. Они очень разные, подчас похожие на наш, иногда неожиданно-другие, а порой совершенно непонятные: есть безжизненные и населенные только неразумными, безумно красивые и уродливые, цветущие и настоящая свалка, черные постапокалипситические, яркие, где разумные пошли по биологическому пути развития, техногенные, магические, вообще нематериальные. Последние два из самых опасных: в магических сильные волшебники могут видеть (замечать) подобных мне, а в "нематериальных" и вовсе появляться нежелательно. Как-то в одном из первых путешествий умудрился попасть в подобное местечко, более напоминающее ад - еле вырвался потом. Повезло просто. После того случая сильно озаботился собственной безопасностью, разработав кое-какие средства защиты, хотя и не собирался больше соваться во что-то похожее. Но наработки пригодились в магических мирах: постоянно там или нападали, или ловушки устраивали, стремясь добыть могущественного слугу. Угу, как же, сунется в них кто-нибудь. Хотя видел и заполненные, но тусовалась в них мелкота дурная только.
   Да, как ни странно, но таких как я путешественников не так уж мало. Еще бывают просто похожие сущности, которые не могут вырваться из своего мира по каким-либо причинам. С некоторыми из них общался, от других убегал, с кое-кем пришлось подраться. Но все это было довольно давно, сейчас же просто путешествовал и вспоминал. Как я соскучился, оказывается! И первым делом решил сначала прогуляться в знакомые и любимые миры, а затем поискать что-нибудь новое.
   И нашел.
   Мир явно магический, но довольно отсталый, что-то вроде нашего средневековья. Обитали люди, гномы, орки, эльфы. Ушастики мне, кстати, встречались нечасто, потому вызывали некоторый интерес. Движимый любопытством считал память молодого представителя, пытаясь понять, как и чем живут. Таким вещам научился, когда быть непонимающим наблюдателем надоело - в основном для усвоения языка, но вызнать что-то одно никогда не получалось, и нужное сопровождалась кучей ненужного, как правило о жизни "носителя". Но это не страшно, выбрасывать "информационный груз" после, когда он становился бесполезным, тоже обучился быстро. Правда порой, уже в реальности, всплывали в памяти слова несуществующего на Земле языка.
   В просмотренной памяти молодого эльфа ничего представлявшего интерес не нашел, его мысли занимало что-то уж слишком завязанное на местных делах, а глубже лезть не стал, продолжив экскурсию.
   Церкви тут красивые. И кажется на всей планете единая религия - даже удивительно. И честно говоря, настораживало. Красота вот эта настораживала - слишком какая-то... темная что ли, готическая. Да и вообще, странно здесь, непонятно-пугающе. Подумав, решил валить отсюда подобру-поздорову, пока цел и свободен. Пора уже и заканчивать свое странствие, возвращаться в родной мир.
   Расслабившись, поддался силе, что тянула назад, заскользив по нити, связывающей меня-душу с телом. Движение больше напоминало парение в океане света, и не сказать, чтобы оно было приятным. Терпеливо пережидал. И вдруг неожиданно потряс удар: я-душа словно взорвалась, словно растворились и появилась, словно... не знаю. Как объяснить необъяснимое? Это было невообразимо, это было больно, но боль непривычная, телесная, не эмоциональная, боль-страдание, боль-тоска, боль... потери себя, важной части себя.
   Когда удалось очухаться в достаточной мере, чтобы ориентироваться и рассуждать, первое, что заметил - привычной, как дыхание, тонкой, связующей с домом нити больше не было. А затем пришло пугающее в своей уверенности понимание, что оставшееся спать в квартире тело - мертво.
   Не знаю, почему не засомневался в своих выводах. Я просто знал, что правда, и это знание наполняло ужасом, который, достигнув своей вершины, неожиданно взорвался, хлестнув паникой и оставив после лишь пустоту равнодушия. "Ну и плевать", - возникла то ли мысль, то ли ощущение. Я ведь никогда и не собирался жить вечно. Да и все равно уже ничего не исправишь.
   Однако при всем безразличии, один вопрос очень волновал: а что теперь будет со мной-душой? На ум (или что там у меня теперь мыслит?) приходило только два варианта: либо останусь бродить призраком по чужому миру (а что мир не мой уже убедился), либо пойду в местный "тот свет". Первый вариант не слишком вдохновлял, потому понадеялся, что сбудется второй. А пока завис в состоянии "бестелесного духа" и жду, когда оно и как, можно и "побродить" по новому миру, посмотреть что тут к чему.
   Когда прогуливаешься по миру душой (призраком?) окружающее видится несколько иначе, чем в теле. С одной стороны замечаешь больше, с другой, само окружение в реальности представляешь плохо. Но все же достаточно, чтобы понять - я находился в какой-то маленькой, замкнутой комнате, сильно похожей на камеру. А на подобии кровати лежал вроде как молодой парень, человек. Парень был странный: на нем присутствовала печать, клеймо, будто он принадлежал кому-то. Раньше уже видел подобное в других мирах, но так и не узнал, что это означает. Приблизившись, считал его память: не только язык, но и остальное, чтобы понять, куда меня выбросило в момент смери тела. Однако никаких сведений про странное клеймо в мозгах у "информатора" не нашлось, хотя всякого бреда было предостаточно. С трудом откинув не имеющие ценности воспоминания (вроде пьянки, после которой он и очутился в данном комфортабельном месте, а почему и как сам не понимает), узнал, что: во-первых, мир магический, и опять таки не слишком продвинутый; во-вторых, воспоминания о какой-то Большой Войне, бывшей задолго до его рождения (постапокалипсисический мир?); в-третьих, большую силу имеет церковь; в-четвертых, наш герой сын какого-то там аристократа, правда, иной страны, но все равно мечтает о том, как всем им покажет, стоит только ему вырваться из "этого склепа". Впрочем, последние сведения мне нафиг не сдались, главное я итак понял - обитать тут призраком очень нелегко... и очень неохота. Кстати, и не призраком также не слишком уютно, драчливый мир попался: распространено холодное оружие - которым не владею - дуэли дело обыденное, аристократы высокомерные ублюдки и все ездят на лошадях. В общем, варварское место, хорошо мне жить в нем не предстоит...
   Узнав все, что хотел, уже собрался валить из неуютной камеры, когда чувство опасности, выработанное за время путешествия, взвыло, настойчиво рекомендуя с драпом поторопиться. Иными словами, ощутил приближение чего-то (кого-то) страшного, сильного и недоброго.
   Каюсь, мне никогда не было присуще благоразумие в достаточной для комфортного проживания степени. Было бы, может, и не умер бы. Вот и сейчас вместо того, чтобы последовать рекомендациям интуиции, лишь отступил как можно дальше и "закутался" в самую лучшую свою защиту, делающую меня невидимым практически для всех видов тварей, встречавшихся на моем "астральном пути" до этого момента.
   Ждать пришлось недолго. Буквально секунд через двадцать моего субъективного времени лежащий на нарах зашевелился, и через мгновение в камеру вошел еще одни человек. Такой же, клейменный, но это не самое важное. Главное - он был носителем. Носителем иной сущности, увидев которую, понял: умение убегать вовремя все же основополагающее в жизни. А любопытство - порок...
   Пока пришедший человек застыл посреди комнаты - видимо беседуя с его нынешним обитателем - его "наездник" обратил внимание на мою скромную (в данный момент просто таки бледнеющую от скромности) персону. В отличие от меня, привыкшего путешествовать удобным, компактным сгустком света, этот имел определенную форму, из-за которой я в свое время и назвал тот мир Адом. Слишком уж обитатели походили на разных бесов, чертей, демонов. И не только внешним видом. Те еще... охотнички.
   Это существо заметило меня сразу. Понимая, что если не уберусь, реализуется третий вариант моего дальнейшего небытия - сожрут меня внаглую - попытался быстренько ретироваться. Да кто ж мне даст! Только и успел заметить буро-черную вспышку перед собой, как моя лучшая защита затрещала по швам и разлетелась на ошметки, удержав лишь последний слой. Но толку от него уже никакого, сдвинуться с места не могу, остается попрощаться даже не с жизнью - хуже - с бессмертием.
   Однако мне повезло. Удостоверившись, что я теперь пленен, это существо перестало обращать на меня внимание, всецело уделив его обитателю камеры. Очень любезно, хотя и недальновидно. Но то ли оно меня не восприняло всерьез, то ли просто настолько самоуверенно. В любом случаем, мне это только на руку. В конце концов, защита сломана не до конца, а в безнадежной ситуации тень шанса это уже шанс.
   Освобождаться от пут, которые даже не видишь и не чувствуешь, то еще занятие. Да еще когда надо все делать незаметно. Впрочем, демоноподобное не-пойми-что было занято и на меня особого внимания не обращало. Оно жрало. Медленно, неторопливо, со вкусом, с толком, с расстановкой. И зрелище это очень поспособствовало моему усердию в деле освобождения, прямо таки толкая на подвиг. В жизни такого ужаса не испытывал! Ни в прошлой, ни после, ни, подозреваю, во всех предыдущих - если они были, конечно.
   В общем, успел в последний момент. ЭТО уже закончило трапезу и решило обратить свое высочайшее внимание на меня, как я, не оценив оказанной мне чести, просочился сквозь с трудом подсвеченную, чуть-чуть надорванную сеть, и драпанул со всех несуществующих ног. Скорость теперь мой единственный союзник, после освобождения сил нет даже на простое Закрытие, не то, что на сопротивление. Или попытку такового.
   Убегал сломя голову, уже предвкушая спасение - мой преследователь отстал, застряв где-то по пути - как сработал так нелюбимый, но неизбежный закон подлости. Иными словами, случился грандиозный облом: если из камеры ушел спокойно, то из здания так не получилось, вокруг стояла неизвестная мне защита. Да даже если б и знал, как преодолеть, сил на это уже не было. И что делать?!
   Помыкавшись недолго, полетав по зданию и три раза чудом избежав внимания весьма неплохих магов (и это учитывая, что меня сейчас увидит и уделает даже полная бездарь), решил вернуться в камеру и в спокойной обстановке подумать, как быть дальше. Демон наверняка уже ушел. Чего ему там делать? Ну и, честно говоря, любопытно же, что там случилось с телом паренька, у которого отняли душу. Мне казалось всегда, что оно должно сразу погибнуть, но тот вроде бы оставался жив. Впрочем, мне тогда было не до того, чтобы рассматривать. Может и ошибся. А теперь мучаюсь, гадая: выжил он или нет?..
   За время моего отсутствия в камере ничего не изменилось. Парнишка так и лежал на нарах, просто став тусклым, почти невидимым, но не до такой степени, как это бывает у трупов. Приблизившись, потрясенно понял, что действительно жив! До сих пор! Ты смотри! Но наверняка это ненадолго.
   Что и почему произошло дальше, так и не понял. Кажется, просто случайно задел тело, успев почувствовать только, как меня затягивает в водоворот, тянет куда-то, а сил, как назло, для сопротивления нет. Говорил же - любопытство оно порок...

II

   Утро не задалось с самого начала. Еще с пробуждения, которое оказалось так себе: голова болит, жажда мучает, тошнит. В общем, имею радость испытывать на себе все прелести жуткого похмелья. Единственный положительный момент, помню всё случавшееся вчера на отлично. Правда, воспоминания эти больше бред напоминают. Или сон?
   Движимый слабой, агонизирующей надеждой, открываю глаза, оглядевшись. Каюк надежде: темные, каменные и влажные стены, подобие нар, на которых отдыхаю, и решетчатая дверь, перекрывающая выход. Какие-то варварски-средневековые застенки, которые лучше всего показывают, что мир не мой. А новая внешность убеждает в том окончательно. Н-да, попал. Сильно так попал. Думаю, уверять себя в том, что слетел с катушек и вокруг насылаемые проснувшейся шизофренией глюки, а также щипать руки, не стоит. В конце концов, отлично помню, как угодил сюда. И в настоящем непонятное, но неоптимистичное местонахождение, головная боль и сушняк. Интересно, меня кормить собираются? Или голодом решили заморить? Вообще-то есть и не хочу (от одной мысли тошнить начинает), но жажда мучает зверски. Да и непонятность нынешнего положения несколько напрягает. Самое фиговое, даже в позаимствованной памяти бывшего владельца тела нет никаких сведений, где и почему сейчас мучаюсь. Хотя повезло, что вообще его память скачал. Плохо, что не всю.
   Мои радостные мысли прерывает жуткий скрип, разносящийся по всему подземелью (а я почему-то уверен, что это именно подземелья), после которого слышится тихий звук пока еще далеких шагов. Надеюсь, это завтрак.
   С трудом сев на постели и страдальчески застонав, хватаюсь за многострадальную голову. У-у-у. Пить надо меньше, меньше надо пить, как говаривали умные люди. Обиднее всего, что пил то даже не я. Никакого утешения в воспоминаниях о вчерашнем веселье. Ох, чувствую навеселился мой предшественник... Даж в "вытрезвитель" попал, сволочь. Вот за что, а?
   Неизвестность напрягает, но выбора никакого, остается терпеливо ожидать приближения неизвестного. Правда в последний момент возникает умная мысль, что он может и не ко мне идти. Судя по виду, эта комнатка тут не одна такая. Но мои опасения оказываются беспочвенны, за решеткой вырисовывается впечатляющий силуэт какого-то мужика, и дверь со скрипом открывается. Звук этот, жутко мерзкий, как наждаком проходит по мозгам, усиливая боль. Не сдержав стон, поднимаю мученический взгляд на пришедшего. А воды у него нет. Ироды!
   - Вставайте, ваша милость, - гулким басом произносит тюремщик. - Господин следователь желает беседовать с вами.
   Вот радость то! А пожрать?! Заставлять разговаривать со следователем на голодный желудок и с похмелья - это садизм. И вообще, запрещенный прием! Кстати. А с какого перепугу со мной следователь желает общаться? Я то рассчитывал, что по пьяни совершил что-то неподобающее и возмутительное, вот и попал в местный аналог вытрезвителя. Если верить заимствованной памяти, меня какой-то аборигенный мелкий чиновник должен был пожурить, вытрясти штраф и отпустить на все четыре стороны. А тут... Кажется, это было что-то не просто возмутительное, а очень непотребное. Вот черт...
   Предаваясь таким невеселым мыслям, плетусь за охранником. А что делать? Рассказывать о правах? Можно, конечно, но что-то сомневаюсь, что он проникнется осознанием преступности своего поведения.
   Мы неспешно минуем темный коридор, освещенный редкими факелами. А я оказался прав, это действительно что-то вроде тюрьмы. Камер по пути, аналогичных той, в которой очнулся, предостаточно, и большая часть из них заполнена, но обитатели на нас внимания почти не обращают, редко кто провожает ленивым взглядом.
   В конце коридора толстенная и очень скрипучая дверь, пройдя которую поднимаемся на одни пролет по лестнице, поворачиваем налево и мой конвоир останавливается. Видимо добрались до кабинета, в котором меня будут допрашивать.
   - Б..!
   Вот этим случайно вырвавшимся словом и возвещаю обитателей "кабинета" о своем прибытии. А сам, застыв на пороге, с ужасом рассматриваю среднего размера, хорошо проветриваемую комнату, заставленную приспособлениями, недвусмысленно говорящими о её назначении. А уж от вида столика, на котором лежат инструменты поражающие своей почти стерильной чистотой, жаровни и огромного мужика, одетого лишь в штаны и кожаный фартук, мне как-то совсем нехорошо становится. Что я там думал насчет лекции о правах? Как раз самое время её прочесть. И о правах, и о свободе личности, и о презумпции невиновности. Сомневаюсь, правда, что местных оно проймет, но попытаться стоит. Тем более, если правильно помню, то теперь являюсь сыном какого-то там графа. Должно же это как-то...
   Резкий удар в спину ненавязчиво напоминает застывшему в проеме мне, что надо бы уже и войти. От подобной ненавязчивости в комнату влетаю, еле удержав равновесие. Да-а, или все ж таки не знают о моей высокопоставленности, или им плевать.
   - Садитесь, ваша светлость, что ж вы стоите.
   Знают. Жаль.
   Только после сказанных слов замечаю, что ближе к выходу стоит аккуратный такой, небольшой стол, за которым расположились двое: бледный, тощий субъект в темной хламиде, напоминающей сутану, с пером в руках, и с пальцами, испачканными в чернилах; и этакий жизнерадостный колобок, румяный, улыбающийся, одетый во что-то разноцветное и настолько его обтягивающее, что выглядит смешно. Только смеяться мне отчего-то не хочется. Невесело оно все как-то.
   Осторожно опустившись в предложенное кресло, поднимаю вопрошающий взгляд на следователя. Тот будто бы и не замечает этого, со странным выражением на лице изучая меня. Даже не по себе становится. Нервно облизав сухие губы, тихо прошу:
   - Извините. Можно мне воды?
   - Конечно, конечно, - поспешно кивает толстячок, ласково улыбаясь и пододвигая ко мне графин и стакан. Стеклянные, кстати. А от улыбочки его по спине мурашки толпами маршируют. Я даже сомневаться начинаю, а не отравлена ли водичка? Но раз попросил, идти на попятную вроде как невежливо, да и пить зверски хочется.
   - Итак, ваша светлость, не могли бы вы ответить на парочку вопросов? - благожелательно интересуется следователь, дождавшись, когда поставлю стеклянную посуду обратно.
   - Простите, - по-прежнему негромко, на грани шепота, говорю, - но с кем имею честь беседовать?
   - Ах, я невежда, - горестно восклицает толстяк, хлопнув по лбу ладонью. - Ах склеротик. Забыл представиться! Покорно прошу простить!
   Он вскакивает на ноги так резко, что стул с грохотом падает на пол. С театральностью явно переборщил. Дурак или проверка такая?
   - Ирронимо ит Ло, старший следователь Третьего сыскного отдела Верийского королевства, - резко склонив голову в поклоне и постояв так с минуту, толстячок, предварительно подняв, плюхается обратно на стул и, вперив в меня доброжелательный взгляд, отчего непроизвольно ёжусь, уточняет: - Ну а вы, как нам известно, виконт де Тарис?
   Неуверенно киваю, быстренько прокручивая воспоминания пацана. То есть, собственно, уже мои. Действительно, теперь являюсь носителем данного титула. А если уж совсем точно, то виконт Ярин Олоро де Тарис, младший сын графа Хелара Идаро да Тарис. Хм. А ведь все не так и плохо складывается...
   - Что-то вы больно тихи, ваша светлость. Когда вчера в трактире "Кабан на вертеле" проводили вызов демона третьего уровня, таковой скромностью не отличались. И когда арестовывали вас похабные песни кричали, и стражника одного закололи, и карами страшными грозились, на отца ссылались, да на то, что вы друг самого принца Тувина Орийского.
   ... А намного хуже. Блин! Я не попал, я - вляпался.
   От рассказа о "моих" подвигах, поведанных жизнерадостным голосом, душа в пятки скрывается. Сразу вспоминается и роль церкви в жизни местного населения, и роль инквизиции, и роль пыток в деле дознания, и книжечка с красивым заглавием "Молот ведьм" тоже приходит на память. Я не читал, но наслышан был. Да. Очень наслышан. Глаза словно по своей воле косятся в сторону мужичка в фартуке и его инструментов.
   - Ну что вы, виконт, - заметив этот взгляд, добродушно качает головой следователь. - Мы ж не варвары какие-то! Разве ж можем с благородным человеком, подданным другой страны, поступать так грубо! Вы же умный парень, вы итак нам все расскажите. Правда?
   Конечно, правда! Рассказал бы - если б хоть чего-нибудь помнил. Но, чувствую, и с провалом в памяти поведаю многое. И чего знаю, и чего не знаю. Да-а, я им такого порассказать смогу, с моей то любовью к мистике и фантастике, а также учитывая опыт путешественника по мирам. И вряд ли будет по-другому. Терзают меня нелегкие такие сомнения, что про их цивилизованность следователь лукавил. Эти фанатике в рясах всегда отличались... хм. А кстати, насчет ряс и фанатиков.
   Подозрительно смотрю на следователя. Как его там? Ирронимо?
   - Знаете, - говорю тихо (просто боясь повышать голос, дрогнет еще не вовремя), - а я ничего подобного не помню. Вы уверены, что не ошиблись?
   Бровки толстячка в удивлении ползут на лоб.
   - Как же можно, ваша светлость?! В таком деле ошибаться не принято! У меня вот и показания свидетелей, - Ирронимо тычет пухлым пальчиком в стопку бумаг, - имеются. Так что никаких ошибок, не сомневайтесь. Неужели ж действительно не помните ничего? Что ж вы пили то? А?
   Не ответив, задумываюсь. В связи с не самым лучшим самочувствием и непривычностью ситуации, в которую попал, операция эта получается не очень хорошо. Что-то запутался я. Что-то как-то не так тут. Я, конечно, в таком мероприятии учувствую впервые, но, кажется мне, допрос идет несколько... необычно. Так. Начнем-ка мы все сначала.
   - Господин следователь, скажите пожалуйста, а в чем меня обвиняют?
   - Но я же вам только что сказал? - теперь в голосе сквозит явное раздражение. - Но если подзабыли, то так и быть, напомню: дебош в трактире в пьяном виде, сопротивление при аресте, убийство стражника, попытка проведения ритуала по вызову демона третьего уровня. На этот раз расслышали, или мне еще раз повторить?
   - Не стоит, - улыбаясь как можно более дружелюбно. - Я и в первый раз все понял. А повторить просил, потому как удивляюсь, почему по обвинению в вызове демона мною занимается представитель Третьего отдела, а не церкви.
   - А вы жаждете пообщаться с Инквизицией? - искренне удивляется толстяк.
   - Да не то чтобы так уж жажду, - невольно ёжусь от одной мысли. - Просто пытаюсь понять.
   - Ну если вам настолько интересно, - сухо произнес следователь, неожиданно снимая маску жизнерадостно колобка. - То первоначально вас забрали только за дебош, а про ритуал узнали уже в процессе следствия. Поэтому вы и находитесь у нас, в тюрьме, а не в застенках инквизиции. Но коли столь сильно желаете пообщаться с её представителям, то не смею мешать.
   С этими словами Ирронимо, споро подхватив со стола свои листки и бесшумно поднявшись, покидает комнату. Причем, проделывает все настолько быстро, что я ничего понять не успеваю, ошеломленно пялясь на закрытую дверь и мучительно раздумывая, что ж это было. А главное - зачем? Пожав плечами, оборачиваюсь обратно, и тут встречаю холодный, изучающий взгляд писаря.
   - Знаете, - увидев, что смотрю на него, медленно произносит, - по описанию я представлял вас несколько иначе.
   - С кем имею честь? - тоскливо вопрошаю, поняв, что основной разговор впереди.
   - Мое имя вам ничего не скажет, потому не вижу смысла представляться. Единственное, что вам следует знать, виконт - я представитель той организации, которая вас сегодня так заинтересовала.
   О, счастье-то какое! Так рад, ну прям так рад, что взгляд непроизвольно опять скосился на столик с инструментами.
   - Если вы окажетесь достаточно умны, и расскажете все самостоятельно, то до этого дело не дойдет, - заверил меня этот... писарь.
   Вздыхаю:
   - Я правда ничего не помню.
   - Это вы по поводу вчерашнего? Охотно верю. Если вы действительно употребили все те напитки, и в тех количествах, о которых говорили свидетели, нет ничего удивительно в потере воспоминаний о том вечере. Но меня и не интересует он, показаний остальных вполне достаточно для выяснения того, что произошло. Гораздо более любопытно узнать, - тут он подается вперед, буквально вонзив в меня взгляд своих льдисто-голубых глаз, - а откуда у вас, виконт, информация о том, как проводятся ТАКИЕ ритуалы?
   Прикрыв глаза, задумываюсь. И что делать? Ото всего отпираться? Глупо и пыточных дел мастера тогда не миновать. Рассказать правду о себе? Чего-то не хочется. Ответить на вопрос? А я знаю ответ? Прокручиваю в голове позаимствованные воспоминания, и мне в который раз за сегодня становится нехорошо. Куда ж я влез то! И главное, ведь совершено случайно! Вот попаааал... Ладно - будем надеяться на лучшее.
   - Я вычитал о них в книге, - со вздохом сознаюсь.
   - А где книгу взяли?
   - Ну-у, нашел... случайно.
   Ага, посредством обыска.
   - Разве вы не знали, что читать подобные книги запрещено церковью?
   - Знал, - покаянно признаю.
   - Так зачем же читали?
   - Так интересно же, - тяну, строя на физиономии самую жалостную мину, на которую только способен. Черт, как же с похмелья соображается туго! Но надеюсь прикидываться валенком получается не слишком фальшиво. В принципе оно должно прокатить - насколько могу судить по скачанной памяти, предшественник таковым и был.
   - Любопытство, - понимающе кивает дознаватель, - вполне понятная причина. Пусть не оправдывающая, но хотя бы объясняющая ваш поступок. Но после того, как прочитали... Разве вы не знали, что по закону, если к вам случайна попала подобная книга, вы обязаны передать её с рук на руки ближайшему представителю церкви?
   - Э-э-э,... нет не знал.
   Вру конечно. В какой-то мере. И нет ничего удивительно в том, с каким подозрением этот инквизитор пялится на меня. Смотрю в ответ со всей невинностью, на которую только способен. А че? Ну придурок я, придурок! Бывает.
   - Хорошо, - отступает он, - не знали так не знали. Поведайте лучше, где же вы нашли тот фолиант.
   - В ящике, - с готовностью отвечаю.
   - В каком ящике?
   - В ящике стола.
   - Какого стола?
   - Письменного.
   - А стол где был? - ласково уточняет.
   - В кабинете, - с готовностью поясняю.
   - В каком кабинете? - ну о-очень терпеливым тоном вопрошает. И я сдаюсь. В конце концов, он мне никто, да и не стоит геройства, судя по воспоминаниям.
   - В кабинете отца, - признаюсь.
   - Ясно, - кивает инквизитор, не выказав никакого удивления, лишь что-то коротко помечая в своих листочках. - И много, позвольте поинтересоваться, у вашего батюшки подобных книг?
   - Да откуда ж знаю? - с искренним недоумением гляжу на невыразительную физиономию церковника. Тот вздыхает тяжело, смотрит на меня так... непонятно короче смотрит. И вдруг резко подается вперед, приближая своё лицо к моему - аж вздрагиваю от неожиданности.
   - Виконт, - проникновенно шепчет, сверля льдом своих глаз. Отвожу взгляд. Страшно, блин! А я чертовски не люблю бояться. Я не умею бояться! И сейчас с силой сжимаю руки, впиваясь короткими ногтями в кожу ладони, только бы унять поднимавшуюся ярость. "Спокойно, еще ничего не происходит. Спокойно!". А этот все также четко, весомо выговаривает: - Виконт, прекратите запираться! Этим вы делаете себе только хуже. Поймите, вы не предадите отца, рассказав правду, вы поможете покарать преступника, возможно, поможете предотвратить очередной Прорыв или даже сорвать Наступление. И поможете себе. Вызов демона третьего уровня, это не шутки. Это - сожжение. Но ваше чистосердечное признание и возможная существенная помощь могут смягчить наказание. Понимаете?
   Сожжение? То есть как?! Я же поданный чужой стра... Впрочем, им пофиг. Да-а, кажется недолго я поживу в этом мире. Обидно!
   С другой стороны, может оно и к лучшему? Средневековье, даже магическое, меня никогда не вдохновляло: никаких удобств, понимаешь, варварские развлечения, черепашьи скорости. Но вот перспектива сгореть в любом случае привлекает не слишком. Больно оно, говорят.
   - Вы меня понимаете? - повторяет вопрос дознаватель. Видимо слишком сильно я ушел в свои мысли.
   - Пониманию, - киваю головой совершенно равнодушно, желание играть пропало под натиском накатившей апатии. В конце концов, не особо и хотелось. - Но ничем помочь не могу. Отец не подпускал меня к своим делам, всегда отдавая предпочтение старшему брату.
   - Значит, дела все же были?
   - Да не знаю я! - рыкнул с прорвавшемся вдруг раздражением. Которое практически тут же и угасает, вновь задавленное тусклым безразличием, - я не знаю.
   - И все же? Ведь с чего-то вы взяли, что какие-то дела велись.
   Пожимаю плечами:
   - Да просто там фразу-другую услышишь, тут случайно какое письмо на глаза попадется и строчка-иная прочитается, там мимо закрытой двери проходя, обрывок разговора уловишь - совершенно непреднамеренно, разумеется - странных людей мельком увидишь. Ну и все такое в этом же роде.
   - Ясно, - мягко произносит инквизитор, и неожиданно, без паузы, выдает: - А скажите, виконт, что затевает принц Тувий?
   - Не знаю, - в который уже раз повторяю поднадоевшую малость фразу, даже не сделав попытки удивиться резкой смене разговора, - если бы входил в его внутренний круг, может что и смог бы рассказать. Но я то лишь около кручусь, исполняя роль мальчика на побегушках: то подай, это принеси, вот это передай, вон то поднеси. Намеки какие-то были, но на что он там намекает - то ли на что запрещенное, то ли просто переворот готовит - и не поймешь толком.
   - Ясно, - видимо это его любимое словечко, - что ж, в таком случае, постарайтесь вспомнить все те фразы, строчки, обрывки разговоров, что по случайности умудрились увидеть и услышать, и описать людей, которых, опять же по случайности, встретить.
   И инквизитор, ободряюще взглянув на меня, сжимает в пальцах свой основной рабочий инструмент. Гусиное перо с испачканным в чернилах кончиком...
   Вспомнить мне удается на удивление много, на часа два бесед и записей. Под конец окончательно выдохшись, тоскливо простонав:
   - Это всё! Ничего больше не помню, - с ужасом смотрю на своего мучителя, ожидая набившего оскомину: "Может, еще что вспомните? Постарайтесь, очень вас прошу!". Но вместо этого, до меня доносится:
   - Что ж, хорошо.
   И тишина. Взгляд голубых глаз этаким рентгеном проходится по моему лицу, вычислительная машина, скрывающаяся за покатым лбом, что-то усиленно высчитывает. А я с проснувшимся вдруг беспокойством ожидаю приговора. Вот перехотелось мне отчего-то умирать! Инстинкт самосохранения проснулся что ли?
   - Это похвально, что вы рассказали все, - начал принявший решения церковник, - настолько подробно, не утаивая ничего и не запираясь особо. Значит - раскаялись. Но отпустить вас просто так после того преступления, которое вы совершили... Переданные вами сведения не окупают выдачи индульгенции на такое.
   Представитель инквизиции замолкает, испытующе вглядываясь в моё лицо. Ну и чего он там высмотреть собирается? Боится появляющийся над головой нимб пропустить?
   - Но?... - все же не выдерживаю первым.
   - Но, - мягко, почти воркуя, - если бы вы рассказали, что именно затевает принц....
   - Я же уже объяснил,... - тяну неопределенно. И выжидательно так смотрю на него.
   - Да, вы доступно объяснили, что мальчик на побегушках - интересный, кстати, оборот, надо будет запомнить - не может быть посвящен в планы принца. Но вот если бы вам удалось пробраться в тот самый пресловутый внутренний круг и попробовать узнать все, то переданные вами сведения вполне стоили бы отпущения грехов, свершенных до сегодняшнего дня.
   "Ого! Всех сразу, что ли? А если я маньяк какой, насилующий и убивающий маленьких девочек?!".
   - Вы что же, меня вербуете?
   Представитель инквизиции лишь улыбается в ответ. Лучше б этого не делал! Мне как-то сразу вспомнилось, что в туалет сходить сегодня я еще не успел...

III

   Хорошо быть сыном графа. Нет, ну право же, хорошо! Особенно если граф из соседней, заклятодружественный страны. А ты еще и находишься в свите (пусть даже чисто формально) сына правителя этой самой заклятой и ну о-очень дружественной. И если совпадают все эти факты, бонусом отмеряясь тебе судьбой просто за то, что родился под нужной звездой, то на такие нелепые обвинение как дебош в трактире и распевание непристойных песен, можешь не обращать внимание. Плевать на них можешь с высокой колокольни! И даже более серьезное в убийстве стражника всего лишь существенно ударит по карману, да и то не твоему, а достопочтимого папочки - своих-то денег у тебя отродясь не было! А семейное состояние на то и необходимо, чтоб его тратить, правда? И что с того, что в списке расходов значится такой, как штраф за убийство? Средневековье, господа! Пусть и магическое. Варварские времена! Зато уже к полудню за тобой прикатывает слуга и, высказав ему все, что думаешь о такой его медлительности самым капризно-презрительным тоном зажравшегося ублюдка, который только смог изобразить, поспешно покидаешь негостеприимное заведение, посмевшее предъявить на тебя - избранника судьбы - свои права на целую ночь. Посмевшее показать, что не всё крутится вокруг твоей бесценной, единственной в мире и неповторимой личности. Что деньги твоего отца, его связи, его положение - ничто перед силой тех, кто правит этим миром. "А кто правит? И разве не так же просто найдется и на них та же сила, сила, которая с насмешкой в глазах и легкой улыбкой на губах с легкостью докажет, что вся твоя мнимая власть, все амбиции и самомнение ничто перед ней. Даже всемогущего туза может побить обычная шестерка. Круговорот силы в обществе? Смешно".
   Наверное для того виконта, мальчишки, избалованного и в то же время закомплексованного, нахального и робкого, одновременно презрительного и простоватого, эта ночь и, главное, утро перевернули бы весь мир. Заставили бы пересмотреть взгляды на себя, свое положение, жизнь, или... или же наоборот подвигли бы на то, чтобы трусливо спрятать голову в песок, забыть все, будто ничего не было, откинуть эту ночь как шелуху и жить дальше как жил, пока... "Пока кто-нибудь проходящий мимо не наподдавал бы по неосмотрительно выставленной заднице!". Но для того, кто небрежно развалившись на мягком сиденье кареты, ехал в неизвестном - подозревая, что к гостинице - направлении, эта ночь стала переломной. "Еще бы! Не каждый день умираешь, чудом избегаешь перспективы быть поглощенным демоном, затем возрождаешься в чужом теле, в неизвестном мире, в чужой жизни, с полной памятью о предыдущей, да еще и преступником. Да не просто каким-то захудалым там, бери выше - смертником! Мы на мелочи не размениваемся, правда?".
   Да, если лишение жизни ближнего своего тут пусть и не является таким уж обыденным действом, но вполне себе стандартным, то вызов демона, да еще третьего уровня... Такое непростительно даже королю. Вернее, королю - особенно. Что уж говорить о каком-то там виконте? Пусть даже соседней страны! Церковь - она едина. И слишком свежи воспоминания о войне, чтобы Защитники рисковали быть снисходительными к подобному. Но... но кто сказал, что данный, терзающийся философски-идиотскими мыслями в шикарной карете виконт, повинен в чем-либо настолько серьезном? Помилуйте! Пьяный дебош, песни, убийство, за которое заплачено немалой вирой - да. Но призыв... Бросьте, господа. Кто вам сказал?! Ах, эти... ну так ошиблись они. Соврали. Да и не говорили ничего подобного! Вам послышалось. Не верите? Но так спросите еще раз. Что? Убедились? Ну вот видите! Виконт де Тарис чист перед Инквизицией! "Ага, прям как ангел! Вон даже крылышки за спиной мелькают. Только черненькие почему-то. Да и свечение над головой подозрительного оттенка!".
   С трудом удержав рвущийся на свободу смешок, резко тряхнул головой, дабы вымести из головы дурацкие, принимающие подозрительно истерический характер, мысли. В конце концов, не все так плохо. Даже наоборот, можно сказать хорошо. Я живой, здоровый, молодой, свободный, высокородный - что немаловажно - при деньгах и даже уже при работе. Недурно для первого дня в жизни, верно? Можно сказать - везет. Как утопленнику! Точнее, как утопленнику, которого спасли русалки: жить оставили, да на волю отпускать не хотят. Вот и придется пахать на неизвестно кого, расплачиваясь за чужие ошибки, однако рискуя своей жизнью. И своей душой. А в остальном? А в остальном все хорошо, прекрасная маркиза. Все замечательно просто: обвинения сняты, жизнь утратила неспешную томность дней. Скучно теперь не будет точно! "Как будто раньше просто умирал от нехватки веселья!"
   Зло фыркнув, в раздражении закусываю губу и... встречаюсь со зверино-желтыми глазами. Отчего-то покраснев, поспешно отвожу взгляд, заерзав на мягком сиденье под пронзительным взором небрежно расположившегося напротив красавчика. Вот раздражает он меня! Особенно бесит, что напрочь не помню его имя. Информацию, что этот мужчина мой доверенный слуга, в наглую навязанный отцом, память милостиво сохранила, а имя - ну хоть убей, не вспоминается! Прям наваждение какое-то! "Замочить его что ли, - всплывает в голове ленивая мысль, - чтоб не мучиться". Честно говоря, он меня даже не столько нервирует, сколько пугает. Есть в нем что-то звериное, первобытное, отчего волки вспоминаются. И так и тянет выглянуть в окно кареты, уточняя - а как там дело с луной обстоит?
   Глупость, конечно! Сейчас день, да и вообще... Но в окошко всё же выглядываю - больше от желания избавится от дурацких мыслей и страхов, чем действительно любопытствуя.
   Мелькают мимо низкие, не превышающие четырехэтажность, дома, белым ковром стелется под полозьями дорога. Здесь тоже зима. Впрочем, если чужая память не изменяет, в этом королевстве зимы вообще больше лета. В отличие от моего, теперь родного. Забавно.
   Солнце светит ярко, снег скрепит, бликует под лучами, ослепляя. На глаза невольно наворачиваются слезы. Какое-то время терплю, но, в конце концов сдавшись, прикрываю веки, откидываюсь назад, на мягкое сиденье, в уютный полумрак кареты. И под пристальный взгляд желтых глаз. Я этого не вижу, конечно, но чувствую преотлично, словно не смотрит, а касается. Тяжелый взор. Как он меня раздражает! И даже уволить гада нельзя. Ставленник отца. А ведь тот мальчишка-виконт гордился и восхищался своим слугой. И доверял. Последнее он зря. А вот для двух первых была причина. Не помню только какая. И это пугает намного больше. Ой, запалюсь я!
   Несмотря на панический характер, мысли в голове текут лениво и неохотно, еле-еле добираясь до сознания. Спать охота! Мучительно хочу спать. Отходняк видимо. "Ничего, немного осталось", - проваливаясь в тяжелую дрему, думаю, краем сознания отмечая, что карета вроде замедляется. И даже кажется останавливается. Или это мне уже снится?
   - Приехали, - тихий голос желтоглазого развеивает сомнения. Лениво открывая глаза, обалдело моргаю, пытаясь понять, чего не так. Когда доходит, что дело в неожиданном одиночестве, дверца с моей стороны как раз распахивается, молчаливо приглашая выбираться. Что и делаю, пользуясь помощью слуги. Первоначально увидев поданную руку, собрался было возмутиться, но вовремя вспомнил о своей роли, что для меня принимать такую помощь теперь в порядке вещей. Потому-то грациозно вываливаюсь из кареты, держась за руку слуги. Потягиваюсь и поспешно плетусь к высокому, угловатому зданию, мечтая о мягкой постели, трепетные объятья которой ожидают меня в скором времени. Спать, спать, спать...
   А вот фиг нам!
   - Я распорядился доставить в ваш номер ванную с горячей водой, - ударил в спину невозмутимый голос слуги, в дребезги разбивая мечты, - которая уже должна быть там. Освежитесь с дороги и спускайтесь на обед в ресторацию. Его высочество желает разделить с вами трапезу и услышать о случившемся с вами приключении из первых рук. Постарайтесь не задерживаться.
   - Конечно, - вежливо шиплю сквозь стиснутые зубы. Что я там говорил о своем везении? Ненавижу, когда оказываюсь прав в подобных вещах!..
   Собственный номер нахожу с трудом, его местонахождение помнится весьма смутно. Да и честно говоря, так до конца и не уверен, что это именно мой. Надеюсь, никто кроме меня в такое время водные процедуры проводить не собирался, а то неудобно получится. С другой стороны, раз никто не побеспокоил, значит не ошибся я.
   Кроме вышеупомянутой ванной в комнате меня ожидала очаровательная служаночка. Горячая вода придала сил, и спустился вниз я значительно позже, чем советовали. Ну надо же было стресс снять?! А с его высочеством ничего не случится. От любопытства еще никто не умирал! Я итак совершаю величайший подвиг, куда-то там спускаясь, а не мирно дрыхнув в значительно потерявшей лоск кровати. Хотя после всех треволнений, стресса и упражнений по его снятию кушать тоже охота. Однако лучше бы я послал за едой ту самую служаночку, а не перся вниз сам. Но нет в жизни совершенства!
   С трудом подавив очередной зевок, и с еще большим трудом заставляя себя открыть дверь, захожу в эту чертову ресторацию, ожидая увидеть, согласно названию, чинное, благородное заведение. Тихое и уютное. Ага, счаз!
   Первым, что почувствовал, когда только открыл дверь - как меня оглушает ударившая по ушам громкая, развеселая мелодия. А по мере того, как рассматривал творящуюся в комнате вакханалию, мои глаза будто сами собой расширялись в удивлении. Чувствую, вид у меня стал как у изумленной совы. В прострации от увиденного, отпустил дверь, сделав шаг вперед, и застыл у порога, переводя ошалелый взгляд с длинного стола, на котором полураздетые дамочки вытанцовывали что-то отдаленно напоминающий канкан - стол подозрительно трещал и скрипел, но держался - на толстенького краснощекого дядечку, в строгом черном фраке, с оторванном рукавом, с блестящими, модными штиблетами на босу ногу и в миленьких кружевных кальсонах, который упорно полз к вышеупомянутому столу. Рядом со мной трое не менее живописно разодетых субъектов, с трудом стоящие на ногах, высокоинтеллектуально беседовали на животрепещущую тему: "Ты меня уважаешь?". Также мое внимание привлек самозабвенно - даже глаза прикрыл - вытанцовывающий между столиками молодой человек с растрепанными желтыми волосами и в белом длинном халате. Или это мантия такая? Видя эти совершенные дергания молодого человека, удавился бы от зависти любой актер, которому надо сыграть припадок! А потом...
   А затем я углядел приближающуюся ко мне опасность и рассматривание местного "высшего света" на отдыхе тут же отошло на второй план. Опасность имела вид широкоплечего огромного мужика в разорванной и местами отчего-то подпаленной одежде. Который на пределе своих сил шатающейся походкой приближался ко мне, раскинув руки - то ли задавить собирается, то ли обнять - и кривя в оскале широкий рот. Но главной достопримечательностью его внешности были серо-зеленые пятна, покрывающие лицо. Первое моё желание при появлении сего чуда - как следует врезать по кривящейся морде, второе - ни за что не прикасаться и оказаться от него как можно дальше. А вдруг он болен и это заразно?! Именно последним и продиктованы мои последующие действия: развернувшись, я быстро пошел в противоположную от него сторону. Очень-очень-очень быстро пошел. Побежал короче! Через пару секунда оглянулся посмотреть, где там серо-зеленый, и с ужасом понял, что он следует за мной. Причем резво так, несмотря на свое явно некондиционное состояние.
   "Черт, и как же его остановить, желательно не подпуская к себе?!". Мой взгляд упал на ближайший стол и, недолго думая, подскочил к нему, поднял тарелку с какой-то "дичью" - то ли уткой, то ли куропаткой, в запеченной птице я не разбираюсь - и швырнул в преследователя. Тарелка просвистела мимо, а вот курица угодила прямо в лицо. Да еще смачно так! Не сказать, чтобы музыка прекратилась и вокруг разлилась потрясенная тишина, но все стоящие поблизости замолчали, с любопытством поглядывая на нас. Я также с немалым интересом следил, как дичь скатывается с лица бугая и шмякается о пол, как он рукавом вытирает испачканное в жире лицо, поднимает на меня покрасневшие глаза и, взревев будто дикий зверь, с еще большим энтузиазмом несется в мою сторону.
   "Упс", - подумал, резво разворачиваясь и перепрыгивая через этот же стол. Затем, после небольшой пробежки, перелез другой, который оказался как раз давешней эстрадой, по дороге автоматически облапав танцовщиц и мимоходом отметив, что формы у них очень даже ничего. А спустившись оглянулся посмотреть, чего там с преследователем и... с удивлением увидел начавшуюся драку.
   "Н-да, как-то я по-другому представлял себе развлечения аристократов", - подумал. Пригнувшись, отскочил в сторону, пропуская летевшую в меня громоздкую пивную кружку, недопитое содержимое которой лилось на пол. Слава богу, не задело!
   Но тут с другого боку раздалось знакомое рычание, и, обернувшись, стремительно уклонился от летевшего в меня кулака, отступил и... упал, поскользнувшись на давешнем пиве. И откуда он только тут взялся?!
   "Блин!", - взвыл мысленно, больно ударившись спиной об пол. И тут же увидел летящий на меня стул, направленный твердой рукой злобного козла. Перекатившись, с трудом ушел из-под удара, при этом оказавшись под столом. Где быстренько встал на четвереньки и пополз, пополз отсюда - благо стол был длинный, а скатерти широкие и её свисающие края неплохо меня закрывали. В ушах все еще звучал треск разлетевшегося от удара стула.
   "Пообедал, называется, - угрюмо размышлял, перебирая ногами и руками. - С принцем поговорил. Вот же угораздило!". Через некоторое время, как шум драки чуть отдалился, а стол закончился, осторожно высунул голову наружу, разведать что тут и как, и можно ли уже вылезать. И сразу же встретился взглядом со светло-серыми, стальными глазами, меланхолично рассматривающими мою малость помятую физиономию и взлохмаченные волосы. Взгляд принадлежал мужчине, сидевшем неподалеку с компанией за небольшим столом. Высокий, худой. Одет в неброский, но стильный и дорогой - я почему-то был в этом уверен - костюм. Внешность незнакомца была примечательна: худое, вытянутое, бледное лицо, неправильные черты лица, длинный тонкий нос, маленький рот с узкими губами и светлые, льняные волосы - все это вкупе с безмятежным выражением. Лицо некрасивое, но привлекающее внимание. "От девушек у него наверное отбоя нет", - отчего-то подумалось мне. Было в нем что-то такое... харизмотичное и даже подавляющее немного. И не понять толком, в чем дело. То ли в той небрежной элегантности, с которой он сидел, двигался, подносил к губам маленькую, фарфоровую чашечку, то ли в ауре самодостаточности и уверенности в себе, исходящей от него.
   Разглядывая его безупречный костюм, прическу, я почувствовал, что начинаю краснеть.
   - Здравствуйте, виконт, - благосклонно проговорил тем временем незнакомец, меряя мою выглядывающую из-под скатерти голову доброжелательным взглядом. - А мы тут вас как раз и ждем. Очень уж нам интересно послушать о ваших недавних приключениях. Присоединитесь, - пригласил.
   - Здравствуйте, - ошеломленно киваю, что в моем положении выглядит, наверное, забавно. И тут в голове словно что-то щелкает, и я вспоминаю, кто передо мной. Во рту мигом пересохло, а сердце быстрее забилось от нахлынувших эмоций.
   - Здравствуйте, - чуть хрипловато повторяю я, - Ваше высочество.
   Нет, день явно не задался!

IV

   Этим утром пробуждение было еще ужаснее вчерашнего. Хотя, казалось бы, куда уж дальше!
   К плохому самочувствию добавлялось дурное настроения от осознания того, что болеть мне вроде как и не с чего (прошедшим вечером точно не пил) и от налета некоторой бредовости, так и веющей от воспоминаний недавних событий. Начиная с факта самого попадания ("Как в какой-то плохенькой фэнтзийной книге!") и заканчивая странностью собственного поведения. Не сказать, чтобы я был стопроцентным флегматиком и сухарем, но и такой эмоциональной неустойчивости, которую демонстрировал вчера, тоже за собой как-то не припомню. Ну разве что в подростковом возрасте.
   Впрочем, думать сейчас о странностях своего поведения решительно не получалось. Голова раскалывалась и меня адски тошнило. "Может вчера отравили чем?", - заползла в голову ленивая мысль, но, испугавшись стучавших в висках молотом трудолюбивых гномов (сволочей таких!), тут же и сгинула.
   С трудом заставив себя выползти из кровати, со стоном поднялся на ноги. Стараясь особо не вертеть головой, прошелся по своему номеру, осматриваясь. Н-да, средневековье! И ни фига не магическое - по крайней мере, ванной комнаты тут не было. Видимо пользуются они...
   Наклонившись, заглянул под кровать. Но никаких ночных горшков или их заменителей не увидел. Видимо, по старинке придется для "справления естественных нужд", тащиться на улицу. "Куда я попал, - с тоской думал, нетвердой походкой направляясь вон из номера. - Лучше б меня вчера сожгли!".
   Посетив туалет, на обратном пути приметил бочку с водой. Заглянул внутрь - вода вроде чистая. Сполоснул лицо - она оказалась еще и ледяной. Зато в голове немного прояснилось, и, кажется, даже тошнить стало меньше. Пожалел об отсутствии здесь зубной пасты. В принципе, возможно, какой-то заменитель ей в этом мире и придумали. Но как не терзал чужую память, ничего на этот счет вспомнить не мог. Впрочем, это еще ни о чем не говорило - память "предшественника" у меня явно не полная. И эти провалы - в некоторых "промежутках времени" очень даже обширные - меня сильно беспокоили. В конце концов, это тело и эта жизнь теперь вроде как принадлежат мне. И инстинкт самосохранения наконец заработал в полную силу - как только голова перестала так болеть, так умирать расхотелось с новой силой.
   С такими мыслями я и брел обратно в свою комнату. Зайдя в номер, некоторое время стоял, раздумывая, что делать дальше. Но так как ничего в голову не пришло, мысленно плюнул и завалился обратно на кровать, уставившись в серый, потрескавшийся потолок.
   Некоторое время лежал совершенно бездумно, а потом сами собой пришли воспоминания прошлого дня, заставив поморщиться. Мало того, что вел себя странно - будто то был не совсем я - так и поглупел значительно. Начиная с разговора с тем инквизитором. Ведь действительно поверил, что меня вербуют в какие-то там агенты, хотя если дать себе труда хоть немного подумать - глупость же несусветная! Хоть и не разбираюсь толком во всех этих шпионских играх и "агентурных работах" - если только на уровне просмотренных фильмов подобной направленности, которые никогда не любил - но даже мне понятно (правда только сейчас, вчера подобной резвостью мысли не отличался), что замолчать такое преступление, как вызов демона в общественном месте, не удастся. То есть на уровне циркулирующих по городу слухов Церкви с её-то влиянием это вполне по силам, а вот на уровне принца - ни фига. И инквизиторы не настолько дураки, чтобы этого не понимать. Они же знали, что принц не подпустит близко человека, которого по всем статьям должны были казнить, но отчего-то отпустили. При таком раскладе только полный идиот не понял бы подоплеки происходящего, а Его высочество, с которым вчера познакомился заново, идиотом явно не был. Наоборот, он производил впечатление чрезвычайно умного и опасного противника. Тогда зачем тому "писарю" понадобилась моя так называемая "вербовка"?
   В голову пока приходил только один вариант - я являюсь кем-то вроде "наживки" или даже катализатора для каких-либо действий. Причем складывается впечатление, что в этой игре я даже не пешка (которая при благоприятных обстоятельствах может и фигурой стать), а так - разменный персонаж, выставленный по принципу: "авось выстрелит, а если нет - то и не жалко".
   Разумеется, такой расклад меня совершенно не устраивал! Но что можно предпринять в данной ситуации пока не совсем понимаю. В принципе, особого простора "для маневров" у меня и нет, единственный вариант действий - это валять дурака, по возможности выгадывая лишнее время, ликвидировать провалы в доставшейся по наследству памяти и собирать информацию. А там видно будет.
   Принятое решение как-то успокоило, и даже головная боль практически сошла на нет. Тут взгляд мой упал на висевшее на стене зеркало и движимый любопытством, встал и направился к нему. Я ведь даже не знаю, как теперь выгляжу!
   В принципе, увиденное меня вполне устроило: смуглый молодой парень с темными, чуть вьющимися волосами выше плеч, с широким, скуластым лицом, немного приплюснутым носом, широким ртом и узкими, по сравнению с привычным разрезом, глазами. Но не азиатский их вариант (японское, китайское, вьетнамское), а скорее что-то такое монгольское, татарское. Рост не большой, стройный, фигура плотная. Хлюпиком парень - вернее теперь я - не выглядел. Что радовало, а то мелькали опасения.
   "Интересно, а как там мои колдовские способности поживают?", - подумал и... вздрогнул, заметив в зеркале отражение желтоглазого слуги, стоящего позади меня. "Он что, всегда так бесцеремонно врывается в мою комнату?!". Медленно оборачиваясь, постарался, чтобы на лице не отразилось удивление от его способности бесшумно и незаметно передвигаться.
   "Как же его все-таки, черт побери, зовут?!".
   - Чего тебе? - демонстративно недовольно скривившись, раздраженно спрашиваю.
   - Его высочество просил уточнить, соблаговолили ли вы проснуться. И если да, то он приглашает вас на завтрак.
   Я буквально почувствовал, как мои брови почти против воли поползли вверх в жесте удивления. "Блин, это что же, у моего предшественника была столь выразительная мимика? А моя души никак не влияет на реакции тела, или это просто я не могу их пока контролировать?", - первой пришла в голову несколько неуместная мысль. Но тут же и пропала, задавленная пришедшим осознанием: принц приглашает меня на завтрак. С какого такого нехорошего слова, интересно знать?! Не припомню я что-то похожих случае в прошлом виконта. Да на него сильные миры и внимания то особо не обращали! С чего вдруг такой интерес? Почему сейчас?! И ведь как подозрительно любезен принц Тувий, даже велел сначала поинтересоваться проснулся ли я. Что-то раньше он подобной скромностью не страдал.
   Черт, ну неужели принц с моим непосредственным участием решил затеять непонятную игру с Церковью? Ну как я умудрился так вляпаться? Вот что мне стоило поискать для вселения другое бездушное тело!
   - Передай Его высочеству, - медленно произношу, стараясь стереть с лица неподобающее ему обалделое выражение и выглядеть более невозмутимо, - что я спущусь минут через... десять.
   - Хорошо, - вежливо склонил голову желтоглазый и, плавно развернувшись, бесшумно, мягко, будто двуногий хищник, двинулся на выход. У меня аж мурашки по спине пробежали. Вот же сволочь опасная!
   "Кажется, я знаю на ком проверить, что там с моими колдунскими способностями, - задумался, поспешно одеваясь. - А что? Очень даже вариант - одним выстрелом трех зайцев: и проверка, и от соглядатая избавлюсь, и имя вспоминать не придется. Куда ни плюнь, одни плюсы!".
   В указанные десять минут я не уложился. Одежда была не то, чтобы особо сложной, но непривычной - все эти завязочки, крючочки. Пока разобрался, пока надел. Вчера то мне служанка помогала - что раздеваться, что одеваться. По крайней мере, первый раз. А вот как я разоблачался на ночь - да и вообще когда и как вернулся после ужина с его высочеством - не помню. И ведь не пил!
   Странно это.
   В этот раз "ресторация" имела вид более соответствующий своему названию: все так чинно, благородно, не чета творившийся прошлым вечером вакханалии. Впрочем, возможно это от того, что помещение было практически пустым - лишь в углу группа из трех человека занимает столик. Увидев, что одним из этих трех является принц, направился к ним. Подойдя, вежливо поздоровался, дождался приглашения, сел на свободный стул. По странной случайности, единственное свободное место оказалось рядом с принцем, что мне не слишком понравилось.
   Тут же, весьма оперативно подскочил официант. Я заказал чай и после некоторых размышлений понял, что все мысли о еде вызывают у меня сплошь негативные впечатления, потому этим и ограничился. Официант испарился, чтобы появиться буквально через пару секунд. "Телепортировался он что ли?", - удивился про себя, стараясь нечем не выдать свою нервозность. Во время всех моих стандартных и, в общем, обычных действий, за мной с непонятным мне интересом наблюдали три пары глаз (разве что принц делал это не так явно) - что, разумеется, напрягало. "Какого фига они так любопытствуют? Это связано со вчерашним вечером, события которого практически не помню? Что ж я там натворил?!".
   - Как спалось, виконт? - любезно поинтересовался у меня его высочество, дождавшись, когда сделаю первый глоток.
   - Спасибо, отлично, - киваю в ответ. На что принц улыбается и, повернувшись к одному из своих спутников, продолжает видимо прерванный моим приходом разговор. Я чуть чаем не подавился! Не от невежливости сына моего (теперь) правителя - честно говоря, он ведет себя слишком любезно - а от содержания разговора. Слушать о том, кто из приближенных ко двору моего родного королевства состоит в противоборствующей принцу группировке, и какие рычаги влияния на некоторых из них уже нашлись, конечно, познавательно, но несколько боязно. Ну правда, когда при человеке, имеющем подобный моему уровень доступа, начинают обсуждать такую информацию, поневоле испугаешься. Честно говоря, все, на что меня сейчас хватает, это вцепится в кружку и не кричать вслух крутящийся в голове вопрос: "Какого черта тут вообще происходит?!".
   Неожиданно ловлю на себе взгляд более молчаливого приближенного принца и понимаю, что хмурюсь. Да и вообще (вспоминая о выразительности лица доставшегося мне тела) наверняка моя паника на лбу крупными буквами написана.
   Тут же мило оскалившись, стараюсь сделать лицо попроще, приняв решение обдумать все после. В более спокойной обстановке.
   Мужчина отводит от меня взгляд, а я, наконец, обращаю внимание на тех, с кем завтракаю. Ну, принц он и есть принц, а вот двое других вызывают больший интерес.
   Тот, что сидит напротив его высочества - барон Рико Ольмиви. Он имеет весьма примечательную внешность: высокий, гибкая, худощавая фигура, блестящие черные волосы по плечи, тонкие усики, идеально-правильные черты лица. Барон был модником, денди, бабником, любителем балов и вина, и при первом знакомстве производил впечатление легкомысленного, веселого юнца. На самом же деле обладал острым умом, сильной волей и большим честолюбием.
   Второй, более молчаливый сотрапезник - это граф Ольховски, Нером Исидзи да Орро. Этот имел широкую, плотную фигуру, сам невысок, лицо круглое, глазки маленькие, нос картошкой - в общем, простоватый такой вид. Глядя на него, и не скажешь, что имеет чертову уйму благородных предков (не зря за спиной шепчутся о неразборчивости его матушки). Двигается граф медленно и лениво, словно прилагая даже для простейших действий уйму усилий. При первом (да и втором, и последующих) взгляде производит впечатление увальня. Но только для тех, кто не видел его в бою (владельцу тела посчастливилось как-то лицезреть подобное зрелища - он оказался весьма впечатлен). Недаром граф, в узких, посвященных кругах считается лучшим бойцом нашего королевства.
   Вообще, рассматривая сейчас этих людей, ловлю себя на мысли, что принц предпочитает окружать себя подобными персонажами - теми, чья реальная сущность является противоположностью производимого впечатления. Этаких "людей в маске". "Кого-то вроде меня", - подумалось вдруг, но тут же поспешил прогнать неприятную мысль.
   Неспешный разговор, в которым я выступал молчаливым слушателем, как-то незаметно сошел на нет. Некоторое время за столом царила тишина, я тоскливо сверлили взглядом пустую чашку, гадая как бы повежливей смотаться, когда граф, видимо решив, что я заскучал, обратился ко мне с вопросом:
   - Вы готовы к завтрашней охоте, виконт? Помнится, у вас были какие-то проблемы с лошадью?
   -Эм, - умно отвечаю я. Вот был бы чай, точно подавился бы! Какая, к дьяволу, охота на мою голову?! - Я еще не интересовался этим вопросом.
   - Поразительная беспечность с вашей стороны, виконт, - подключился к разговору барон, - такое ощущение, будто вы забыли, что мы прибыли в это королевство, чтобы поохотиться на знаменитых белых волков. Занятие для истинных мужчин! Вы знаете, что в этом королевстве юноша считается взрослым только после того, как убил хоть одного белого волка? И ни одна дама не согласится выйти замуж, если ей не подарить шкуру этого свирепого зверя?
   - Бедные волки! - невольно посочувствовал я. - Как они еще не вымерли только.
   После этих слов граф нахмурился, барон рассмеялся.
   - Только не говорите, виконт, что не поедете на охоту потому, что вам жалко бедных несчастных зверюшек, - восклицает он. - В прошлый раз вы не соблаговолили появиться, потому что ваша лошадь внезапно заболела, а на другой вы ехать не пожелали. Виконт!
   Неожиданно перестав улыбаться, он подался вперед, в упор посмотрев на меня сузившимися, холодными глазами:
   - Мы ведь можем решить, что вы просто трусите, - прошипел.
   - Полноте, Рико, - неожиданно вмешивается молчавший до того принц, - думаю, виконт де Тарис не имел в виду ничего такого. И он будет присутствовать на завтрашнем мероприятии.
   Последняя реплика более походит на приказ, чем на предположение. И мне ничего не остается, кроме как поклониться со словами:
   - Конечно, Ваше высочество, - и тут же стараюсь перевести тему: - А как прошла ваша предыдущая охота? Много ли белых шкур добыли?
   - К сожалению, нам не повезло, и на благосклонность местных красавиц рассчитывать не приходится, - откинувшись на спинку стула, вновь смеется граф. - Ни одного волка мы так и не встретили. Может вы и правы, говоря, что их практически всех истребили.
   - Вам ли жаловаться на отсутствие женского внимания, - неожиданно вмешивается хмурый барон. - Вы и без всяких шкур умудряетесь провести в свой номер каждую ночь новую красавицу. А иногда даже двух. И что они в вас находят?
   - Вы преувеличиваете, - небрежно отмахивается "обвиняемый" многозначительно улыбаясь и говоря таким тоном, что сразу становится понятно - никаких преувеличений нет и в помине. Но впрочем, развивать тему граф не пожелала. - Однако, несмотря на отрицательный результат, охота прошла весело. Как всегда отличился герцог Румату. Представляете...
   И разговор переходит в безопасное русло охотничьих баек.
   Но все когда-нибудь заканчивается. Наконец подошел к концу и этот затянувшийся завтрак.
   Из ресторации я выхожу уставший, раздраженный и голодный. Почему-то голод проснулся под конец "трапезы, а заказывать что-то я не рискнул - вдруг остальные тоже решили бы еще немного подкрепиться? У меня итак от их общества голова болит!
   Или это она просто так?
   И вот надо же было именно в этот момент нарваться на этого неадеквата?! Не успеваю за дверь выйти, как меня хватают за горло (одной рукой!) и припечатывают к стенке. Я только и смог вцепиться в душившие меня пальцы, в безуспешной попытке оторвать их от горла. А надо мной склоняется смутно знакомая, зверская физиономия. И чей-то рычащий голос гневно выговаривает прямо мне в лицо, время от времени встряхивая, как нашкодившего щенка:
   - Ты зарываешься, Ярин! Думаешь, если с какого-то непонятного перепуга впал в милость к принцу, то теперь можешь творить, что хочешь?! Как ты посмел обойтись со мной таким образом прошлым вечером! Ты же меня опозорил! Да надо мной сегодня только ленивый не смеялся! Я ж тебя урою за это, гаденыш!!!
   А до меня доходят две вещи: первое, убивать меня пока не собираются и, второе - убивать хочу я. В груди стремительным водоворотом разрастается бешенство.
   Да как он посмел так со мной обходиться. Так говорить. Уничтожу!
   Но остатками еще действующего разума понимаю - убивать его нельзя. Не здесь, не сейчас, не таким образом. Поэтому и стараюсь изо всех сил сдержать рвущуюся на свободу, такую нетипичную для меня, обжигающую ярость.
   Но видимо со стороны мой вид - судорожно зажмуренные глаза, рваное дыхание, почти до крови закушенная губа - производят несколько иное впечатление, потому что через бьющую в висках тамтамами крови вдруг слышу:
   - Эй, ты чего? Да ладно тебе, - обеспокоенно говорит бугай. - Не переживай, пошутил я. Ну подумаешь, получил куропаткой в морду, с кем не бывает. Не буду я тебя убивать, брат все-таки.
   Брат? Откуда брат?!
   Я так удивился неожиданно возникшему родственнику, что даже смог справиться с душившим гневом. А ведь чуть не сорвался! Последние утешения меня вообще добили.
   Вздохнув, открываю глаза, узнаю вчерашнего пятнистого, радуюсь, что он вроде уже не болен и, развернувшись, направляюсь к себе в номер. Нет, для одного утра впечатлений более чем достаточно. В конец концов, мне еще к охоте готовиться (знать бы еще как!), а я уже выжат как лимон!
   Толком отдохнуть мне так и не удалось. Только поднялся в свой номер и прилег, решив оставить все возникшие проблемы на более позднее время, как приперся этот желтоглазый гад и разрушил мои радужные планы, сообщив, что он, видите ли, нашел подходящего для меня коня, и теперь мне необходимо срочно бежать и смотреть, насколько подходящий. На мой вопрос, не забыл ли он, что я поеду только на своем и с никакими другими дел иметь не желаю, меня оповестили, что предыдущая моя лошадка уже не болеет, однако ехать на ней несколько затруднительно, если только вдруг не научился оживлять трупы, конечно.
   Он еще и шутить пытается, сволочь!
   Ничего не поделаешь, пришлось подниматься, переодеваться (аристократ видите ли не может выйти в город в том же, в чем обедал!) и снова топать вниз. Хорошо хоть пешочком шагать до самой конюшни не придется, внизу уже ждала карета.
   Когда же мы прибыли к месту назначения, выяснилось, что говоря о находке подходящего мне коня, мой слуга несколько лукавил - нашел он их несколько. На выбор. И выбирать, разумеется, пришлось мне, но я то в них не разбираюсь! Я не разбираюсь, а информация предшественника об этом вопросе как-то упорно не всплывала в сознании. Вот и ходил, косился на них с умным видом, к некоторым даже подходил, осматривал (зубы рассмотреть, правда, ни у одной не решился), а в результате выбрал все равно методом научного тыка. Потом мне на ней еще и покататься пришлось - зачем, я так и не понял, но спорить во избежание проблем не стал. А после всего этого безобразия меня осчастливили сообщением, что теперь нам просто необходимо поехать и купить мне охотничий костюм. На мой наивный вопрос: "Зачем, если он у меня уже есть?", на меня так посмотрели! Лицо каменное, в глазах вопрос крупными буквами: "Совсем идиот?", а вслух снисходительное:
   - Он уже устарел.
   Как могла устареть приобретенная пару дней одежда я так и не понял, но промолчал, только и подумав, что быть аристократом совсем не так круто, как мне казалось ранее.
   Ненавижу покупать всякие тряпки!
   Вот в подобных хлопотах и прошел весь день, под конец которого я в который раз за сие недолгое время проклял свое любопытство! Летал бы счаз призраком и горя не знал.
  
Оценка: 5.29*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"