Есть песни, в которых звучит смутный зов к желанному и неизвестному. Можно забыть слова этих песен... но сам напев все будет звучать в памяти, призывая и томя призывом.
А.Блок, "Роза и Крест"
Старик
Отодвинув дверь купе, я увидел там странноватого мужчину.
Многие люди в моих летах предпочитают одиночество, и я не исключение. Но когда покупаешь билет где-нибудь на промежуточной станции, выбирать не приходится. Поэтому, обнаружив попутчика, я не расстроился. Иногда среди людей весьма интересные экземпляры попадаются. Вот и при взгляде на попутчика возникло ощущение, что сегодня на сон грядущий мне предстоит выслушать если и не исповедь, то что-то весьма занимательное - глаз-то у меня наметанный. Ежели, разумеется, у господина сил хватит на общение. Сосед производил впечатление человека, изрядно "измученного нарзаном".
На столике початая бутылка конька, шоколадка и пачка печенья. Да еще пара пустых стаканов из-под чая. Выразительная экспозиция. Ну, по ходу определимся. Может, и получится разговор. А нет, так и не надо. Посижу у окна, посмотрю на переезды, проселки, пролески... За это и люблю железную дорогу - за пространство за окном... Однако, пора наводить мосты.
- Далеко едете?
- До конца.
- И я - до конца.
После моих слов он взглянул с некоторым интересом, зашевелился. Рыжий. Значит, человек пограничный. Или болтун, или молчун. Или разгильдяй, или упертый фанатик, как "Броненосец Потемкин". Разберемся. Волосы взлохмачены, лицо опухшее. Хотя и молодое.
Сосед без особого энтузиазма, но, все же, приподнялся и представился:
- Егор.
- А меня - Александр.
- Без отчества?
Да, а еще говорят, что такие, как я, не стареют. Берет возраст свое, берет.
- Ну, какие могут быть церемонии между мужчинами?
Егор, пожав мне руку, суетливо вернулся на полку, к столику. На лице - облегчение. И чего напрягался? Ах, да, конечно. Одному-то, такому, как он, пить удобнее. Что же, надо его подбодрить, не люблю создавать людям лишние проблемы.
- Я смотрю, вы что-то отмечаете. Или так, под стук вагонных колес?
Он смущенно улыбнулся:
- Да, скорее, просто так. Под стук. Будете?
- А почему бы и нет?
- Только закусить... почти нечего.
- И не надо. Чего наедаться на ночь глядя?
...После "первой" знакомство сдвинулось с мертвой точки. Инициативу проявил Егор:
- Извините, обратил внимание, что вы налегке. В командировке, наверное, краткосрочной?
Взгляд у соседа цепкий. Уважаю внимательных и конкретных людей. С ними легче общаться. И почти всегда - полезней, чем с рассеянными и сентиментальными романтиками. Пожалуй, похвалю "зоркого сокола".
- А вы наблюдательны. Профессионально или от природы?
Егор помолчал. Видимо, прикидывая, на какую степень откровенности я тяну. Допуск, так сказать.
- Природой тоже не обижен. Но наблюдательность, скорее, профессиональная. Видите ли, я - бывший следователь.
Ах, вот оно как. Уже любопытно. И откровенно. Похоже, предчувствия меня не обманули.
- А позволите поинтересоваться, почему бывший? Вы, вроде, совсем молодой человек. Уже надоело тянуть служебную лямку?
Егор, не отвечая, разлил по стаканам:
- Повторим?
- Давайте.
Он пил, не морщась. А коньяк - не так уж и хорош, средняя ценовая категория. Ладно, если беседа весело пойдет, я свой французский достану, категорией повыше. Иногда полезно коньячком прополоскать горло.
Нуте-с, Егор, когда же ты разговоришься? Сними груз с души.
Будто услышав мои мысли, Егор тяжело вздохнул.
- Почему бывший, спрашиваете? А вам действительно интересно, почему?
Я посмотрел ему в глаза - добродушно, не агрессивно.
- Интересно. Особенно, если история с криминалом связана. Почти как детектив на ночь почитать. А коли еще и роковая женщина замешана...
Снова короткий и цепкий взгляд исподлобья. Боится он, что ли, чего? Но желание открыть пьяную душу случайному попутчику все-таки пересилило.
- Ладно, считайте, что вам повезло. - Егор покосился на ополовиненную бутылку, словно бегун-марафонец, распределяющий силы по дистанции. - Будут и криминал, и роковые страсти.
И он начал откровенничать под монотонное перестукивание колес.
Исповедь бывшего следователя
Я тогда работал следователем в областной транспортной прокуратуре. Едва после юридического, карьера, как мне в тот период представлялось, на взлете. А как же? Умный, перспективный - это я так самонадеянно о себе думал. Трепещи, преступный мир.
Однажды на перегоне, недалеко от нашего города, нашли труп молодого мужчины. Он лежал на насыпи, в "полосе отчуждения", и дело "повесили" на нас, транспортников...
При убитом не оказалось документов. Особых следов обнаружить тоже не удалось. Лишь ссадины и ушибы на теле давали основание утверждать, что его выбросили из поезда. Погиб он, однако, не в результате падения, а из-за большой потери крови. При этом на теле не было серьезных порезов, если не считать повреждения наружной сонной артерии на шее. Наш медэксперт Сидорчук дал заключение, что рана нанесена заостренным предметом, типа отвертки, или очень тупым ножом. Но двумя-тремя днями позже, по пьянке, Сидорчук признался мне, что вариант с отверткой вызывает у него сомнение.
- А чего ты не указал в акте про свои сомнения? - поинтересовался я.
- А оно мне надо? - философски заметил "светило" криминальной медицины, разливая по стопкам "вещдок" - изъятую на месте бытового убийства водку. - За такие сомнения можно и по башке от прокурора получить.
- Это почему?
- Понимаешь, Егорушка... - Эксперт был значительно старше меня, и излишняя фамильярность ему прощалась. - Случаются моменты, когда лучше не верить глазам своим и указать в заключении то, что устроит и успокоит всех.
- Не понимаю. Это чем же таким особенным жмуру артерию порвали, что в акте упоминать нельзя?
- Заметь, Егорушка! - Сидорчук поднял стопарь. - Я тебе не говорил, что орудие убийства другое. Просто, кристально честный человек на моем месте указал бы в перечне еще одно вероятное, с позволения сказать, орудие убийства. Повторяю по слогам: ве-ро-ят-но-е. Но "кристально честные" в нашей системе долго не задерживаются. Вот я и не указал. Зато все спят спокойно. Бум?
- Подожди. - Я остановил руку "специалиста" со стопкой у самого его рта. - Что за орудие-то?
- А ты сильно хочешь знать?
- Может и не сильно, но хочу. - Сидорчук наклонился через стол и прошипел, выкатив глаза: - Зубами ему артерию порвали. Острыми зубами. Понял? Но это - версия. Неофициальная. Так будем, или ты пропускаешь?
После подобного сообщения пропускать не хотелось, и мы выпили. Но я не мог успокоиться:
- А все-таки. Предположим, поймаем мы убийцу, и выяснится, что он загрыз жертву. Ты же, как эксперт, облажаешься.
- Не облажаюсь. Во-первых, никто его не поймает. Во-вторых, даже если и поймают, то в протоколе все равно запишут, что он убил отверткой.
- Но почему?! - Будучи начинающим следователем, я никак не мог постичь хитромудрой логики уважаемого профи.
- Да потому что это никому не нужно - вампира ловить. Представляешь, как народ перепугается? А он у нас и так напуган выше крыши всякими революциями, перестройками и дефолтами. Так что, спи спокойно, дорогой товарищ. Вампиров у нас нет. А есть только отдельные несознательные граждане, бегающие по вагонам с отвертками. Усек линию партии? И забудь то, что от меня услышал.
Но я не забыл. Хотя эксперт оказался прав - убийцу мы не нашли. Несмотря на то, что личность покойного, в конце концов, удалось установить. Выяснилось, что он ехал в поезде "Санкт-Петербург - Екатеринбург", откуда и вылетел, с чьей-то недоброй помощью, под откос. Дело у нас забрали и передали в Питер, где оно благополучно заглохло.
Минуло около года, и меня направили на краткосрочные курсы повышения квалификации в Москву. И вот там, в случайном разговоре с коллегой из соседней области, я выяснил, что недавно на их территории произошло два похожих убийства. Трупы также находили в "полосе отчуждения", люди умирали от большой потери крови, и у обоих убиенных обнаружились рваные раны в области сонной артерии.
Меня эта история задела за живое - я ведь мнил себя комиссаром Мегрэ, не меньше. Вернувшись домой, начал собирать информацию, но скрытно от начальства. Просветительская работа Сидорчука не пропала даром, да и сам я потихоньку вникал в специфику "системы". А ее основополагающее правило: не суй нос туда, куда не просят.
Постепенно мне удалось кое-что накопать. Так, я узнал, что схожие убийства, несколько раз за последние полтора года, регистрировались в соседних регионах - на территории от Ленинградской области до Урала. Наложив места и примерное время убийств на графики движения поездов и сопоставив эти данные с информацией об убитых, я пришел к выводу, что преступления совершались в поезде "Санкт-Петербург-Екатеринбург". Мне стало ясно, что причины убийств надо искать по двум направлениям: исследуя личности погибших пассажиров и персонал поездных бригад. И тут о моих несанкционированных розысках кто-то настучал руководству.
Меня вызвал "на ковер" начальник следственного управления. В "молчанку" я играть не стал и рассказал о своих подозрениях. Старший советник юстиции вскипел от ярости.
- Ты что, пинкертон, охренел? - прорычал он, выкатив налитые кровью глаза. - Какие еще вампиры? Ты понимаешь, чего городишь?
- А кто утверждает, что это вампиры? - я пытался разрулить щекотливую ситуацию. - Наоборот, думаю, что способ убийства - прикрытие. Надо личности убитых исследовать. Возможно, речь о курьерах наркомафии идет.
- Я тебе покажу мафию! - и шеф действительно показал мне увесистый и волосатый кулак. А дальше популярно, с обилием ненормативной лексики, растолковал: или я занимаюсь тем, чем мне по службе положено, или выскакиваю, как пробка, в два счета с этой самой службы. И выскакиваю с такими характеристиками, что даже в адвокатуру Урюпинска не возьмут. Понял?
Я сказал, что понял, заблуждался, раскаиваюсь. Советник юстиции успокоился. Но я был слишком упрям и самонадеян, чтобы бросить расследование на полдороге.
Дождавшись отпуска, рванул в Питер. Доступа к материалам по убитым я не имел. Оставался второй путь - изучить персонал поездных бригад. И я начал курсировать по маршруту Питер-Екатеринбург. Так как предстояло расспрашивать людей, придумал версию, будто я сценарист и сочиняю историю для сериала о любовном треугольнике: бригадир-официантка-проводница.
Так проездил полмесяца. Отпуск подходил к концу. Я многое узнал об особенностях пассажирских перевозок, о специфических нравах, царящих в поездных бригадах, и даже переспал с одной симпатичной проводницей. Но никакой информации на интересующую меня тему собрать не удалось. Абсолютно никакой!
Я возвращался из четвертой поездки. За окном уже стемнело. Завтра утром поезд прибывал в Питер. Стоя в коридоре в расстроенных чувствах, я размышлял: отправляться по опостылевшему маршруту в пятый раз или плюнуть на загадочную историю и забыть о ней, по возможности, навсегда. Забыть в целях сохранения собственного душевного равновесия. И тут зазвонил мобильник.
На связь вышел мой знакомый, коллега, с которым я познакомился на курсах в Москве. Он рассказал о том, что сегодня утром, на территории их области, опять обнаружили труп мертвого мужчины в "полосе отчуждения". Прослушав сообщение, я быстро прикинул: получалось, с учетом времени и места, что убийство совершено минувшей ночью в нашем поезде. Подобное соображение меня взбесило.
Что же творится? Значит, я прошляпил преступление у себя под носом, ничего не заметив? К чему тогда все мое расследование, все эти поездки? Выходит, я и на самом деле занимаюсь самодеятельной х...ей, как выразился мой брутальный начальник управления?
Мимо, задев меня по заднице бедром, прошмыгнула смазливая разносчица из ресторана. Посмотрев ей вслед, я подумал: а не напиться ли с горя? Да, предположим, что убийцы или убийца едут со мной в одном поезде. Но что я могу поделать?
Ощущение беспомощности, помноженное на нервное напряжение последних недель, давило на психику столь сильно, что я испугался за собственный рассудок. Так ведь и сорваться недолго. А что, если хлопнуть пару стаканов водки или коньяка, да и завалиться спать до самого Питера? А там - утро вечера мудренее.
И я отправился в вагон-ресторан.
Почти все столики были заняты. И только за крайним, у буфета, столиком, располагался в одиночестве молодой мужчина лет тридцати. Я решил подсесть к нему.
- Разрешите? - спросил на всякий случай.
Мужчина глянул мутными глазами. Перед ним заманчиво маячила почти полная бутылка конька, и валялось несколько шоколадных конфет. "Смахивает на запой", - подумал я. Но выбора не оставалось. К тому же, мне самому хотелось напиться.
- Валяйте, дружище. - Несмотря на мутный взгляд, мужчина показался мне вполне доброжелательным. - Если компанию составите.
- А почему бы и нет?
- Тогда за знакомство. Меня Артуром зовут, а вас?
- Егор.
- Эй, милая, - Артур обернулся к буфету. - Еще посуду принеси.
Едва я успел устроиться на стуле, как сбоку от меня возникла молодая официантка с красивым матово-бледным лицом, обрамленном черными волосами.
- Добрый вечер, - проворковала, поставив фужер. - Что кушать будем?
Низкий голос звучал с ленивой и завораживающей интонацией.
"А ничего, куколка, сексапильная, - отметил я про себя, задержав взгляд на крутой линии бедер, еле прикрытых короткой, обтягивающей юбкой. - Такой фигуркой можно без виагры от импотенции лечить".
Я сделал заказ, и мы выпили - по полному фужеру. Так налил Артур, а я не стал возражать.
- Куда едем? - рассеянно спросил собутыльник.
- До Питера.
- И я - до Питера.
Поезд начал притормаживать, и Артур посмотрел на заоконный пейзаж.
- Ну вот, скоро станция. Не люблю, когда поезд стоит. Уж если ехать, так ехать. Давай без брудершафта, но на "ты". Согласен?
Я и тут не возражал. Мы снова приняли по фужеру. Поезд остановился. Артур посмотрел на часы и противным голосом объявил:
- Стоянка поездка семь минут. - Добавил уже обычным тоном: - Вроде не опаздываем.
- А ты, я смотрю, хорошо маршрут знаешь? - профессиональный интерес меня не покидал. Хотя хмель уже ударил в голову, и хотелось расслабиться, забыв про убийства, трупы в "полосе отчуждения" и вампиров с отвертками. Но расслабиться мне не дали.
- Знаю. - Собеседник коротко взглянул через стол, и у меня мелькнула мысль, что он не так уж и пьян. - Приходиться ездить.
- Командировки?
- Типа того. - Артур усмехнулся. - Хочешь, расскажу, отчего я этот поезд полюбил?
- Ну-у, попробуй, - протянул я уклончиво. - Любовь к поезду - это что-то новое. Послушаю, если интересно.
- Сдается мне, тебе будет интересно.
"Тебе" новый знакомый произнес с нажимом. Или мне померещилось? Хотя... Я ведь выдавал себя за сценариста и активно занимался расспросами, шатаясь по вагонам. Подтверждая мою догадку, собеседник тут же пояснил:
- Ты ведь того, я слышал, сценарий сочиняешь?
- Ну да. А ты откуда знаешь?
- Земля слухами полнится. Еще? - Артур взялся за бутылку.
- А мы не гоним?
- Ямщик, не гони лошадей... Не боись, в самый раз для такой душевной истории. Только не встревай, сценарист, а то я собьюсь.
Рассказ Артура
Был у меня тогда небольшой бизнес - фирма логистики. Ну, сейчас много таких заумных словечек появилось, а, вообще-то, я занимался посредничеством: организовывал грузовые автоперевозки при железнодорожной станции. Мой дядя работал замом начальника станции, ну и подсобил племяннику. Помог арендовать пару помещений на грузовом терминале, и открыл я там свою конторку.
Дело я имел в основном с мелкой клиентурой, частниками всякими, но на хлеб с кусочком масла хватало. Хотя зашивался - обороты потихоньку нарастали, а в штате всего три человека, это вместе со мной. И тут еще бухгалтер-кассир в декрет собралась.
Начал я ей замену искать. Дал объявление, по знакомым "набор" объявил. Подходило несколько женщин, но все не то. Или они меня не устраивают - совсем "зеленые", едва после бухгалтерских курсов - или им мои условия не в масть. Работы полно, а большой зарплаты я предложить не мог. Да и доходы у меня сдельно-сезонные, сегодня густо, завтра пусто. Не каждый на такое согласится.
В общем, бухгалтерше моей вот-вот рожать, а замены нет. И тут появляется эта девчонка. На вид и восемнадцати не дашь, робкая какая-то, пришибленная. На дворе июль, а она закутанная вся, брючки черные, как сейчас помню, блузка с длинным воротом под подбородок, тоже темная. Да еще очки в пол-лица. И волосы черные, видно, что длинные, в узел замотаны на макушке и шпильками заколоты.
Сразу-то она мне не глянулась: "синий чулок", если одним словом. Но документы в порядке. Техникум закончила, два или три года где-то там отработала. Правда, не местная, приезжая. Лет ей, кстати, по паспорту значилось двадцать два. А звали ее Роза.
Стал я ее расспрашивать... Голос у нее тихий, но такой, грудной, с хрипотцой легкой. Как заговорила, так у меня под ложечкой и засосало. Именно под ложечкой - не подумай чего другого. Другое, оно позже началось.
Но подробно в то время я своих ощущений не анализировал. Вижу - сильно ей работа нужна, на это и купился. О чем не скажу - на все соглашается, только головой кивает. И тихонечко так, с хрипотцой:
- Да, я понимаю, Артур Степанович. Да, Артур Степанович, я согласна.
Мне самому-то тогда едва двадцать семь стукнуло. А тут - Артур Степанович. Занесло меня от такого обращения, от ее покладистости. Даже, наверное, не покладистости, а покорности, скорее. Сам уже понимаю, что возьму, а решил еще повыкобениваться. Когда узнал, что у нее регистрации нет, сделал вид - не хочу брать.
- Вы бы, - говорю, - нашли бы жилье сначала, в милицию сходили.
Роза чуть не плачет, глаза под очками заблестели. Сняла очки, платочком уголки глаз промакивает, носиком шмыгает. А носик аккуратненький, прямой, разве что длинноват слегка.
- Денег у меня совсем не осталось на жилье, - говорит. - Все арендаторы предоплату требуют, за месяц вперед. А с регистрацией еще сложнее. Вы примите меня сразу, Артур Степанович, а я вам отработаю. За всё.
И смотрит на меня жалобно и наивно. А глазища-то громадные, прямо оторопь берет. Темно-зеленые, как омуты. Но запавшие, аж с чернотой под нижними веками: как у голодающего человека или не спавшего несколько ночей.
И хотя уже тянуло меня к ней, но что-то и отталкивало, интуитивно, словно опасность какую-то я ощущал. Похожее чувство, когда на обрыве стоишь. И страшновато - и отойти не можешь. Тянет - и все тут. Вот тогда я уже подумал, что девочка не простая, с чертовщинкой, что называется. И решил еще пофасонить, повыкаблучиваться. Говорю:
- Надо мне подумать. Завтра зайдите.
Вздохнула она этак тяжело, через нос, голову опустила. И опять тихонечко, почти шепчет, а у меня аж по загривку мурашки:
- Хорошо, Артур Степанович, как скажете.
Встает со стула и бочком к двери. А та в это время открывается, и заходит мой бухгалтер на сносях. И такая история случается. Смотрят они друг на друга, и вдруг бухгалтерша начинает медленно так на пол садиться. Схватки у нее начались, представляешь?
Не знаю, что бы я делал, но тут Роза подхватилась и шустро начала хозяйничать. Диванчик у меня старый стоял во второй комнате, из дому приволок, вроде как для посетителей. Так Роза до него бухгалтершу довела, положила. Потом сама в больницу позвонила, вокруг роженицы моей хлопочет, водичкой на нее брызжет. И быстро у нее всё получается, сноровисто. В общем, пока я глазами хлопал да в панике суетился, Роза со всем управилась. Приехала "скорая", роженицу забрала, а мы сели вдвоем на диванчике. Я пот вытираю, а девица спрашивает робко:
- Так я пойду, Артур Степанович?
Пялюсь я на нею почти в упор, а грудь-то у нее высокая, под блузкой так и выпирает. И словно наваждение какое на меня накатило: мнится, что сидит она голая, с распущенными волосами и улыбается. Глаза в сторону отвел - вроде нормально, опять "синий чулок". В лицо взглянул - снова наваждение. Как во сне беру ее руку в свою, а пальцы у нее холодные и гладкие, будто из мрамора. Она руку отняла и шепчет:
- Или мне остаться?
Вот эти пальцы холодные, в июльскую жару, как-то меня отрезвили. Смотрю я поверх ее головы на стену, а там часы висят. Соображаю: через час клиент выгодный должен подкатить, договор заключать, его как раз бухгалтерша моя готовила. Спрашиваю:
- Роза, а вы сможете быстро в бумагах разобраться?
Она головой кивает. Посадил я ее за стол, вместе с ней документы посмотрел. Успели договор оформить. Так она и осталась.
Очень Роза смышленой оказалась и шустрой. И работоспособной - невероятно. Утром прихожу - она уже за столом, по клавиатуре клацает. Ухожу поздно вечером - все еще сидит. И никогда не видел, чтобы обедала. Только кофе пьет. Я поначалу решил, что у нее денег нет. Через неделю даже аванс выписал. Но она всё так же: сидит с утра до ночи на рабочем месте, и лишь кофе хлюпает. Не выдержал, спросил:
- Роза, вы на обед-то хоть когда ходите?
- Вы не беспокойтесь, Артур Степанович. Я вообще мало ем.
Ну, думаю, из этих, которые на фигуре повернуты. Не помню, как эта болезнь называется. Короче, голодают, чтобы под кинозвезд, да под фотомоделей косить. Но мне-то, какая разница? Главное, что пахала она, действительно, за троих. И никакого нытья: ни про то, что работы много, ни про то, что зарплата маленькая. Золотой кадр, одним словом. А фигура у нее и безо всякой диеты была такая, что любая супермодель обзавидовалась бы.
А потом зачастил ко мне в контору один местный мужичок со станции. Шишка там у них какая-то, в пассажирских перевозках. Зашел он грузовик попросить, контейнер ему надо было вывезти, а потом еще стал забегать и возле Розы крутиться. Короче, глаз на нее положил. Вот тут я и напрягся. Ревность не ревность, но не понравилось мне это сильно, что он вокруг Розы ошивается.
Тогда-то я и понял, что не только работоспособность меня в этой странной девушке привлекает. Но ведь и объяснимо - дело молодое. Можно сказать, естественное. Симпатичная девица под носом торчит, а я не из евнухов. Однажды засиделся на работе допоздна, дома никто не ждет, холостяк, и решил Розу в ресторан на ужин пригласить. А она, вроде как, испугалась. Смотрит своими глазищами (очки она почему-то вечерами снимала) и спрашивает:
- Артур Степанович, я что, плохо работаю?
- А при чем тут работа? Наоборот, молодец, хорошо справляешься. Вот я тебе и предлагаю - пойдем, отвлечешься хоть от трудов праведных. Покормлю тебя заодно. И прекрати меня по отчеству называть, сколько раз уже просил.
Наклонила она голову, глаза в сторону:
- Артур Степанович, извините, Артур. Можно, я не пойду с вами?
Голос такой - чуть не плачет. Постоял я возле ее стола как дурак, развернулся и отчалил, не солоно хлебавши. Ничего понять не могу, ни в ней, ни в себе. Но на душе муторно - скребет всё. Забрел в ближайшее кафе, проторчал там до закрытия, вылакал в одиночку бутылку водки. Вышел на улицу, время - второй час ночи. Ночь теплая, ясная, на небе звезды мерцают, луна огромная, как тещин блин, маслом намазанный. Офигенный антураж для молодого и пьяного парня, чтобы поискать приключений. И стукнуло мне тут чего-то в голову пройти мимо своей конторы.
Вернулся к железнодорожной станции, к терминалу. А три комнаты мои, те, что я под офис арендовал, на втором этаже находились. Смотрю - окна темные. Но одно, там, где приемная, распахнуто. И чудится мне, что стоит у окна Роза, обнаженная, и зовет меня негромко: "Артур, иди ко мне". Торкает мне опять и в голову, и во все места сразу. Я на проходную, охраннику киваю:
- Надо же, назавтра встречу клиенту в центре назначил, а документы забыл прихватить.
И чуть ли не рысью по лестнице на второй этаж. Дверь заперта. Открываю ключом, включаю свет. Вижу - Роза лежит на диванчике. Как положено: и простыня есть, и покрывало, и даже подушка надувная, резиновая. Ах, думаю, проказница, разыграть меня решила! Прохожу, сажусь на диван и в возбуждении стягиваю с Розы покрывало. А на ней - ничего, голышом. Соображаю, хотя и пьяный: вот и сбылось мое наваждение.
Роза, будто спросонок, присела, ноги в коленках согнула, и покрывало на себя тянет. А я на себя тащу и понимаю, что еще чуток - и наброшусь на нее. Тут она отпустила покрывало и говорит мне своим хриплым голоском. Вроде и жалобно, но, одновременно, как бы и с угрозой:
- Артур, прошу тебя, лучше уйди.
- Как уйди?! Только что звала, а теперь - уйди?
- Не звала я тебя. Уходи, прошу. Нельзя меня трогать сейчас.
Но мне-то уже кровь в голову ударила, возбудился. Куда ты, думаю, денешься, фифа модельная?
- Роза, - говорю, - я тебя хочу.
Ну и начинаю всякую чушь нести, которую обычно все пьяные мужики в таких случаях молотят. Мол, я без тебя жить не могу, давно тебя люблю, и нет у меня никого, и жениться на тебе готов... А сам рукой ее за колени лапаю. Она одну ладонь вперед выставила с ноготками фиолетовыми и снова просит. Даже не столько просит, сколько хрипит уже:
- Уйди, Артур, умоляю тебя. Не трогай меня сейчас.
Но у меня тормоза уже полностью отказали. Схватил я ее за второе колено и попытался ей ноги раздвинуть. А она как взвизгнет, и соскакивает с дивана на пол. Хотел и я, было, дернуться за ней и одеревенел. Разом не до ее модельных красот стало. Глаза-то у моей тихони-Розы красным цветом горят, рот ощерился, и оттуда сверху, по бокам, два та-аких острых клыка торчат. И еще шипит, красавица, как разъяренная пантера. Правда, я пантер только по телевизору видел, но в тот миг так и подумал: пантера!
Врубаюсь, что сейчас накинется она на меня, и будет что-то страшное. Но ноги отнялись, не могу встать, а к горлу удушье подкатило. И рванул я тогда, от ужаса, на груди рубашку, она у меня на кнопочках застегивалась. А под рубашкой я всегда серебряный крестик носил, бабушкино наследство.
Смотрит Роза на крестик, изо рта слюна брызжет, ногами так, поочередно, по полу шаркает, а тело изгибается, будто ломает ее всю. И снова хрипит, а голос-то уже и нечеловеческий, как из преисподни:
- Уходи, Артур, ар-р-х-хр.
"Господи, - думаю, - спаси мя грешного". И как только слова эти про себя произнес, словно ветром меня с дивана сдуло. Бросился к открытому окну и сиганул оттуда со второго этажа...
Потом полный провал в памяти. Очнулся под утро на набережной. Видимо, бродил всю ночь. Стою над рекой и не знаю, как поступить. Такое ощущение, что кошмар приснился. Самому не верится. Добрел до терминала, а вовнутрь заходить боюсь. Дождался, когда уже день рабочий начался. Смотрю, мой диспетчер чапает. Вечно он на работу опаздывал. Я с ним поздоровался как ни в чем не бывало, и двинулись мы с ним вдвоем в офис. Заходим в комнату, а там никого. Все чистенько, на диване ничего, никаких простынь. И Розы нет.
Сел я за ее стол. Все документы на месте, полный порядок. Открыл книгу приказов, там листок лежит, а на нем лишь десяток слов: "Прости, Артур. Ты очень мне помог. Я не хотела". И точка.
Кое-как промаялся несколько дней. Мне бы всё забыть и выбросить поскорей из памяти. Но, куда там! Как спать ложусь, всю ночь напролет один кошмар снится: будто зовет Роза меня к себе, а я ищу ее в темной комнате и не могу найти. Лишь какие-то звериные морды по углам красными глазами сверкают и клыки скалят. Я кричу и просыпаюсь в ужасе... Хочется увидеть Розу - мочи нет! И снова то же чувство, что и при первой встрече с ней - чувство человека, стоящего на краю пропасти. Голова кружится от страха, и все равно невыносимо тянет сделать шаг. Кажется, это называется "зов бездны".
Я не знал, где искать Розу. Даже не представлял, куда она могла спрятаться. Судя по тому, что она ночевала в офисе, ей некуда было идти. И тут я вспомнил про ее ухажера из пассажирских перевозок. Шанс почти никакой, но утопающий хватается и за соломинку. Побрел я вечером на станцию. И вдруг вижу - выползает из здания этот хмырь и моя Роза с ним. И идут они к "отстойнику". Ну, туда, куда пассажирские составы отгоняют, на уборку и прочее.
Дошли они до состава "Санкт-Петербург-Екатеринбург" и залазят в один из вагонов. Да-да, в тот самый состав, на котором мы сейчас с тобой пылим.
В общем, проследил я за ними, навел справки. Оказалось, что хмырь устроил Розу в поездную бригаду, да. Поезд уходил на следующий день. Побежал я на вокзал, взял билет. И назавтра сел в поезд.
Следователь
Артур замолчал. Посмотрел в окно:
- Темно-то уже как. Заговорил я тебя.
Я вздрогнул, обернулся по сторонам. Вагон-ресторан пуст. Взглянул на часы: не может быть! Почти полночь. Неужели три часа прошло? Перед нами на столе стояли две пустых бутылки из-под коньяка. Это когда же мы успели? И почему так быстро пролетело время? Я ничего не понимал. При этом я не ощущал себя пьяным, хотя в голове шумело.
К столику приблизилась черноволосая официантка. Постояла около нас несколько секунд, засунув ладони в кармашки аккуратного белого фартучка, спросила с небрежной ленцой:
- Ну что, будем рассчитываться? Нам закрываться пора.
Я полез во внутренний карман пиджака, где обычно находился бумажник. Но в этот раз там его не было. Пропажа обнаружилась в боковом кармане. Это показалось мне очень странным, так как деньги и документы я никогда туда не клал. Самое удобное место для "щипача", если не считать заднего кармана на брюках.
Попытался сосредоточиться, но ничего не получилось. С головой творилось что-то неладное, как будто я наблюдаю за собственными действиями со стороны, а действия производятся помимо моего сознания. Машинально отсчитал деньги, даже не задумываясь над суммой. Официантка отошла, покачивая бедрами. Снова отметил - фигура бесподобная.
- Нравится красотка? - Артур усмехался. - Смотри, Егор, опасно с ними связываться. Позовут - и пропал.
- С чего ты взял, что она мне нравится?
Фамильярность случайного попутчика меня резанула. Красивая официантка и впрямь произвела на меня впечатление, и я почувствовал неловкость от того, что сосед заметил мой интерес. Чтобы не развивать щекотливую тему, я решил вернуть собутыльника к незавершенной истории. Тем более, что после упоминания поезда "Санкт-Петербург - Екатеринбург" у меня возникло смутное подозрение - история может иметь неожиданное продолжение.
- Ты лучше расскажи, чем там с Розой закончилось.
- С Розой? А-а, - Артур зевнул. - А чего тебе до нее?
- Ну, интересно же. Я, кстати, не понял. Эта Роза, она что, вампиром была? Или тебе тогда спьяну невесть что примерещилось?
Артур приложил палец к губам:
- Т-с-с, тише. О таком в полночь лучше не поминать.
"Эге, он случайно не из тех, кто с чертями разговаривает?" - подумал я. И решил подыграть:
- А почему такая секретность? Вампиры подслушают?
Артур огляделся:
- Валить надо отсюда, сейчас закроются. Гребем ко мне, я один в "Люксе". У меня еще бутылка есть. Там доскажу, если хочешь.
Пить мне уже не хотелось, но история про загадочную девушку меня сильно заинтриговала. Мы поднялись из-за стола.
В купе Артур достал из сумки бутылку, распечатал. Внезапно спросил:
- А ты не боишься?
- Чего?
- Как чего? Вампиров.
Я натянуто улыбнулся, но по спине, будто холодком потянуло. Сразу вспомнились все случаи убийств в поездах, следы от укусов на шее. И я сходу махнул конька из чайной чашки, куда мне Артур плеснул.
- Приятель, не парь мне мозги разными кровососами. - Приличная доза спиртного вернула мне уверенность, и я решил взять инициативу в руки. - Лучше закругляй историю про Розу, пока мы с тобой совсем не окосели.
- Окосеть не успеешь, гарантирую, - Артур хитро прищурился. И продолжил.
Артур
...Сел я тогда в поезд, нашел Розу. Увидела она меня, вздрогнула, отшатнулась.
- Зачем ты здесь?
- Не могу я, Роза, без тебя. С ума схожу. Каждую ночь снится - будто зовешь ты меня. Расскажи всё, как есть.
- А ты не боишься всё знать? - А глаза: грустные-грустные.
- Нет. Я уже ничего не боюсь. Влюбился я в тебя - до смерти. Будь, что будет.
- Хорошо. Но учти - я тебя предупреждала. Приходи после полуночи в мое купе, когда я освобожусь. Там поговорим.
Дождался я назначенного времени, сели вдвоем у нее в купе.
- Ну, слушай, мою историю - говорит Роза. - Но конец у нее будет ужасный. В последний раз спрашиваю: не боишься?
- Нет.
История Розы
Я с детства была тихой и послушной девочкой. Семья у меня простая, родители строгие. Мать медсестрой работает, отец шоферит. В семье еще два ребенка, младше меня. Жили небогато. Поступила в техникум, на бухгалтера учиться, после девятого класса, чтобы быстрей деньги зарабатывать начать. Закончила с "красным дипломом".
Хотя городок у нас и небольшой, провинция, но устроилась я на работу, в частную фирму, без особого труда. Подумала, дуреха, что меня за мои знания так приветили. Но, выяснилось вскоре, что не в этом дело.
Девушка-то я красивая, сам знаешь. Но безо всяких вольностей, так родители воспитали, в строгих моральных устоях. Да и книжек начиталась в детстве, глупых, про любовь-морковь. Еще со школы ухажеры ко мне липли, как мухи к меду. Но я на дистанции всех держала, все принца ждала. А тут ...
Зам. директора фабрики, который меня принимал, с месяцок подождал, а потом приставать начал. Пузатый мужик, отец двоих детей. Глаза сальные, лицо жирное, руки липкие. Проходу не дает, и всё. Зарплату мизерную установил, премии никакой. И говорит почти в открытую - всё будет, если в постель ляжешь.
Кое-как я полгода промучилась, чтобы стаж хоть какой-то заиметь, и подыскала другую работу. Там поначалу все нормально складывалось. Но потом начальник сменился, и та же история повторилась. Новый шеф пенсионер уже почти, а туда же. Чуть что - норовит то под юбку залезть, то за грудь ухватить. Лип, как муха, будто я вся медом обмазана. И оттуда пришлось уволиться.
Тогда и возникла у меня мысль уехать куда-нибудь в большой город. В Питер тот же, он недалеко. Пошла на вокзал узнать расписание поездов, а потом на перроне остановилась, задумалась о своем, девичьем. Вдруг слышу приятный мужской голос:
- Девушка, вы, часом, не Анна Каренина?
Вижу: молодой мужчина, высокий, симпатичный. Улыбается сочувственно. Отвечаю:
- А почему вы так решили?
- Да больно вид у вас грустный. Неужто обидел кто?
Разговорились. Сказала ему, что не могу найти работу. Думаю, может уехать. А он мне говорит:
- Подождите уезжать. Похоже, нас с вами судьба свела.
Рассказывает, что сам он из Москвы, работает в крупной компании. В нашем городке у них филиал, трикотажная фабрика. Руководство на ней проворовалось, и Вадима, так мужчину звали, послали разбираться и порядок наводить. Вроде как антикризисный управляющий.
Стал Вадим меня уговаривать, чтобы я к нему работать пошла в бухгалтерию. Мол, все равно там всех надо разгонять, потому что старых сотрудников прежний главбух набирал, который в махинациях участвовал. А чего меня уговаривать? Я сразу и согласилась, там же, на перроне. Вариантов-то никаких, а тут должность предлагают, зарплату хорошую и... Понравился он мне, чего скрывать? Умный, культурный москвич, не то, что наша местная шпана.
А дальше случился у нас с ним роман. Вадим честно предупредил, что женат. Но жену не любит, она в Москве осталась, а я - девушка его мечты, ну и тому подобное. Навешал провинциальной дурехе лапшу на уши. Много ли надо?
Всё у нас цвело и пахло в розовых тонах около года, пока Вадим свою антикризисную программу реализовывал. А затем наступило ему время возвращаться в Москву, а мне - расхлебывать горькую правду.
Расплакался мой любимый, сообщил, что жена у него, к несчастью, дочь президента фирмы. И развестись с нею он никак не может, иначе вся его карьера накроется медным тазиком. В общем, прощай, дорогая Роза, и не поминай лихом. Звони, если будешь в Москве. И умотал.
Пока я несколько недель в трансе обитала, подоспела еще одна новость, уж совсем обухом по голове. Узнала я, что уже полтора месяца, как беременна.
Рожать я не хотела. Родители, наверное, из дому бы не выгнали. Но представляла я, каким для них и меня это обернется стыдом и позором. Как же, гордая Ассоль наеб... ребенка. И абортироваться втихушку в нашем городке я не могла. Поэтому собрала вещички, села на поезд и уехала в Петербург.
Там сняла комнату, сделала аборт. Потом попробовала найти работу. Но с наскока ничего не выгорело. Нет, в нескольких местах меня брали, но я уже научилась по глазам читать. Если засекаю, что начальник на грудь пялится и губешки облизывает, я из этой конторы сразу на выход, пока не вырвало от омерзения. Так я всех этих самцов в тот момент ненавидела.
Деньги вскоре закончились, да и было их не густо. Жить негде. Одну ночь переночевала на вокзале. Там чуть в милицию не забрали без регистрации. К слову, отец у меня грек. В него я и черненькая. Представляю, что бы в милиции со мной могли сотворить. Хорошо, что патруль на двух пьяных азеров отвлекся, почувствовали менты "жирную" добычу и отстали от меня.
А у меня руки совсем опустились. И домой возвращаться неохота, и в Питере ничего не складывается. Пришла на следующую ночь на другой вокзал, чтобы не светиться. Тут и познакомилась с ним. Вернее, он меня присмотрел. Но это-то я позже поняла.
Подсел он ко мне на лавочку. Седой уже в висках, но импозантный, холеный. Волосы светлые, вьющиеся. И очень культурный, вежливый. Заговорил. Спросил, как зовут. Я, естественно, напряглась.
- Ну, предположим, Роза. Вам-то что?
Но он воспитанно себя вел, даже чопорно. Никакого хамства. Разве что, странноватый немного. Когда имя мое услышал, вроде, как обрадовался, пробормотал:
- Я послал тебе черную розу в бокале*... [*Я послал тебе черную розу в бокале - строки из стихотворения А. Блока "В ресторане"]
Расспросил о жизни. Я особо и не упиралась, как-то он быстро подход ко мне нашел. Ну, конечно, в подробности не вдавалась. Так, в общих чертах поведала, как у меня молодая жизнь не задалась.