В молодые годы на свадьбы я походил вволю. Думаю, что Галка даже не знала жизнеопределяющую фразу "бывают люди, которым плохо, когда другим хорошо!". Моей тогдашней супругой руководило неосознанное желание переженить сначала всех одноклассниц, затем институтских одногруппниц , и, позже, коллег по работе. В период нашего брака с завидной регулярностью раз в месяц я посещал Грибоедовский ЗАГС, и затем ресторан "Прагу". Чуть реже Краснопресненский ЗАГС и ресторацию гостиницы "Советская", а также Дворец бракосочетаний на Варшавке и "Метрополь". Семьи ссорились - Галка их мирила, разводились - подыскивала каждому новую пару. Сама Галя после нашего развода еще четыре раза выходила замуж - цельная натура! Все её подруги и мои друзья, угодившие в Галкину орбиту, не избежали её попыток соединить их судьбы.
К двум нижеописанным свадьбам Галка руку приложила лишь отчасти, но они мне запомнились!
"Без меня меня женили!"
После окончания МАИ я распределился в НИИ и отрабатывал там положенный срок. Вскоре к нам в отдел с прицелом на аспирантуру устроился Егор Федоров. Он был старше меня на 2 года и уже проживал в собственной кооперативной квартире на Маяковке. Построенный в середине двадцатых годов, кооператив состоял из четырех двух и трех этажных домов в тихом дворике в Воротниковом переулке. Этот первый советский кооператив был совместным - Малого Театра и ВЧК. Егорушка жил в "Доме Федоровых": дом населяли многочисленные потомки Федорова, одного из основателей ВЧК, соратника Артузова и Дзержинского. В результате раздела огромной бабушкиной квартиры Егору досталось две комнаты. Из одной удалось сделать коридор с выходом в подъезд, кухню, ванную и туалет, а вторая, огромная, с камином, где стояло пианино, большой диван и музыкальный центр, была жилой. На журнальном столике под стеклом красовалось постановление совета кооператива о запрещении Федорову Е.П. рубить во дворе ночью дрова для растопки камина. Эту замечательную квартиру я посещал регулярно, чаще всего Егорушка вызывал меня, когда очередная избранница не соглашалась прийти без подруги.
Наши институтские дамы сразу окрестили его - "наш Ален Делон". Ростом под метр девяносто, с атлетической фигурой, синими глазами и шапкой черных волос - Егор был неотразим. Претенденток на него было множество, но он никак не мог найти "свою единственную", хотя в поиске находился постоянно и непрерывно. Познакомившись с очередной избранницей, Егорушка приглашал ее "в концерт" в зал Чайковского или консерваторию, затем зазывал домой. Дома он применял нестандартный по тем временам сценарий: разжигал камин, угощал лёгкими напитками и заранее приготовленной бараньей ногой, потом заводил классическую музыку. Девушка таяла и устоять не могла, но каждый раз какой-то нюанс в барышне его не устраивал. При этом Егора нельзя было назвать нерешительным и робким "рафинированным" интеллигентом: на стене в коридоре, как предупреждение, висели несколько красочных плакатов наглядной агитации из круглосуточного пункта при венерическом диспансере на улице Чехова, по соседству, регулярно посещаемого Егорушкой в профилактических целях.
С какого-то момента Егор стал появляться на институтских вечерах и "отдельских" мероприятиях с новой подругой, Мариной. Познакомились они в электричке: Марина ехала из Одинцово на работу на Второй часовой завод, а Егорушка возвращался после "велопробега выходного дня" к друзьям на Николину Гору. Познакомились, разговорились, далее по накатанной, и Марина прижилась. Отец Марины, отставной полковник, работал заместителем директора по режиму в Одинцовском Сельскохозяйственном НИИ. У института была своя "опытная" делянка, круглогодично выдающая урожаи огурцов, помидоров и других овощей и фруктов, которые Егорушка очень полюбил. Как говорил товарищ Жеглов: "У него там любовь с интересом".
По прошествии года, мы стали приставать к Егору насчет свадьбы: "Что ты себе думаешь, как честный человек?!". Он отвечал, что сам не против, но неохота впрягаться в бюрократические формальности - сначала подавать заявление, потом месяц - два ожидать, затем регистрироваться. "А Марина что?". "Ей тоже не горит!". Моя Галка при каждой встрече в красках рисовала Егорушке прелести семейной жизни, но он твердо держался выбранной линии. И мы отстали.
Примерно через полгода Егор пришел на работу при полном параде - в костюме, сорочке с галстуком, с тортом и шампанским.- "Поздравьте меня! Я женился!". Мы, естественно, возмутились: "Зажал свадьбу! Что же не предупредил? Мы бы подготовились, подарок купили!". Ответ потряс: "Я сам только вчера вечером узнал!". И далее Егорушка поведал нам реальную полуфантастическую историю.
Когда отец поставил вопрос ребром, Марина, памятуя, что Егор не против официальной регистрации, решила оградить любимого от бюрократических проволочек. На своем часовом заводе она по-дружески договорилась с коллегой, отдаленно схожим с фотографией в Егорушкином паспорте. Чиновница районного ЗАГСа, проверив только прописку и отсутствие в паспорте штампа о браке, без всяких проволочек назначила дату регистрации - через полтора месяца.
В означенный срок Марина под руку с тем же коллегой и еще двумя в качестве свидетелей посетила ЗАГС и вступила в официальные брачные отношения с Егором Федоровым. Придя вечером домой, Егорушка, встреченный цветами и торжественным ужином с шампанским, поинтересовался: "А какое событие мы сегодня празднуем, дорогая?". "Нашу свадьбу, любимый!", - и предъявила паспорта со штампами.
К чести Егора, он отнесся к произошедшему спокойно и с юмором. Через неделю, в выходные, сыграли скромную свадьбу. Присутствовали родители с обеих сторон и самые близкие друзья.
Через шесть лет я, временно проживая на Маяковке, заскочил по-соседски в гости к Егорушке с Мариной: они жили уже в трехкомнатной квартире в том же доме "Федоровых", и у них росло двое замечательных сыновей.
"Беню убили!"
Свидетельницей на нашей свадьбе была подруга Гали - Наташа, стюардесса. На эту опасную работу ее сманил будущий муж, Валерка. Сам он к тому времени уже был опытным стюардом, награжденным почётной медалью за отважное поведение при ЧП в воздухе. Наталья же училась на факультете журналистики МГУ и работала в "Комсомолке". Тесно пообщавшись с Валеркой, она поняла, что зарплата корреспондента существенно уступает материальным благам, доступным летающим за рубеж работникам Аэрофлота. И променяла "Комсомольскую правду" на красивую жизнь стюардессы, но университет не бросила. Года два молодые проживали "в грехе", несмотря на упорные Галкины старания, и, наконец, Валерка сделал официальное предложение. И тут выяснилось, что не всё так просто для работников "Аэрофлота". Внутренние инструкции запрещали супругам (даже будущим) летать вместе: при несчастном случае один оставался жив. Все гуманно и сверхчеловечно, но спланировать день бракосочетания было непросто: оба летали разными рейсами и в Москве пересекались эпизодически и непредсказуемо. Путем сложных расчетов и "подкупа" должностных лиц удалось назначить дату свадьбы, и было подано заявление в Краснопресненский ЗАГс.
В торжественный день все с самого начало пошло кувырком: утром нам позвонила рыдающая Наташка: "Что делать?!", Валеркин рейс из Африки задерживался. Решение я принял мгновенно: "А Рома на что?". У Валеры был младший брат Роман. Несмотря на разницу в четыре года, внешнее сходство явно присутствовало, хотя он был существенно крупнее старшего. Помня Егорушкину историю, я не сомневался, что в ЗАГСе подмена останется незамеченной, и регистрация брака пройдет "как по маслу". За пару часов до бракосочетания я, как ответственный свидетель со стороны жениха, прибыл домой к невесте проинструктировать Рому. Перед самым выходом в ЗАГС присели выпить "для храбрости", и тут объявился уставший, но довольный Валерка. Регистрация прошла как "по писаному", без неожиданностей, и всей компанией поехали праздновать в ресторан гостиницы "Союз".
Один из бывших коллег новобрачных работал в "Союзе" официантом, и не без трудностей сумел организовать свадебный стол. Человеку со стороны сделать это было практически невозможно: ресторан "Союз" был самым модным на тот период "кабаком" в Москве, в нем работало единственное в столице варьете с "умеренным" стриптизом. Попасть в заведение можно было или "по большому блату" или за немалые деньги, а нас посадили за "козырный" стол на восьмерых в непосредственной близости от сцены. Кроме "молодых" на праздновании присутствовали мы с Галкой, свидетельница - сестра невесты из Риги, брат Рома и еще пара: бывший стюард, а ныне проводник международных вагонов Вова и его жена, стюардесса Лариса. Они приехали на своем "Фиате", поэтому Володя не пил. Компанию его "трезвой норме жизни" составляла Галка, находившаяся на шестом месяце беременности. Все остальные празднующие резво взялись за дело, и к 10 вечера - началу программы варьете - Валерка уже дремал, устав от недавнего перелета, бракосочетания и последующего торжества. Остальные гости тоже изрядно "нагрузились", и "молодая" предложила закругляться: завтра предстояло продолжение банкета дома с родителями и родственниками.
Нестройная процессия потянулись к гардеробу: впереди я со стюардессой Ларисой, за нами Наталья с помощью Ромы и свидетельницы вела "молодого", а трезвые Галка и Вова задержались у стола, запасливо рассовывая по сумкам непочатые напитки и закуски. Внезапно перед нами возникли два разгоряченных джигита и нагло попытались взять "на абордаж" стюардессу Ларису, облаченную в умопомрачительный серебристый комбинезон с молнией спереди, расстегнутой почти до талии. Еще во время свадебного застолья они несколько раз пытались без всякого успеха пригласить ее на танец. Мой резкий отпор ребят явно обидел, и один из них ответным движением чуть не сбил Ларису с ног. Я, естественно, "стал обороняться". "Товарищеское недоразумение" быстро переместилось на улицу, и немного отрезвевший новобрачный ринулся мне на помощь. Первый же удар сбил Валерку с ног. Уже падая, он получил ботинком в голову и рухнул замертво. Наташка упала на него с истошным плачем Ярославны.
Ряды противника явно превосходили нас числом: их оказалось 9 мужиков и одна дама. Меня спасла подоспевшая вовремя жена. Когда я упал под натиском, сильно беременная Галка выступила вперед, вызвав замешательство у галантных кавказцев, и одним ударом руки сбила с ног ближайшего, дав мне возможность подняться. Но в следующую секунду кавказцы сели в "Жигули" и "Волгу", стоявшие перед входом, и дали по газам. В это мгновение мне стало ужасно обидно: за Валерку с Наташкой, не успевших пожить в новом качестве, за "трагически закончившееся" празднество, за себя и за беременную жену. В отчаянии я выхватил у "непившего" Володи бутылку водки и метнул вслед отъезжающей "Волге" этот "коктейль Молотова". Бутылка разбилась вдребезги, стекло машины покрылось сеткой трещин, и "Волга", резко дернувшись, дала задний ход.
Но теперь фортуна повернулась к нам лицом. Брат Рома, слетавший к Вовиному "Фиату" за домкратом, с криком "Беню убили!" взмахнул увесистым устройством, и двое набегающих легли разом. Мы с Вовой взяли в оборот еще двоих, а Рома с домкратом понесся к "Жигулям", ожидавшим в отдалении. В этот момент из ресторана выскочил наш официант с криком "Милицию уже вызвали!", и мы увидели вдалеке на Ленинградском шоссе машину с переливающейся мигалкой. Вместе с Ромой мы загрузили бездыханного Валерку в организованный шустрым официантом гостиничный "Рафик", и, не дожидаясь стражей порядка, рванули в сторону дома, обгоняемые Вовиным "Фиатом" с остальными участниками торжества.
Следующее утро снова началось звонком Натальи: "Как ты себя чувствуешь?". Если не считать небольшой ссадины на лбу, я и чувствовал и выглядел - отлично. "Срочно приезжайте! Скоро уже родственники подъедут, а я Валерку поднять не могу. Говорит, голова раскалывается, и ноги не держат". Галка наскоро зашпаклевала мне лоб, и мы помчались на подмогу. Наташка с бабушкой проживали в огромной коммуналке в старинном доме на Малой Бронной. Им принадлежали две отдельные комнаты в разных концах коридора. В маленькой, Наташкиной, отлеживался новобрачный, а в большой, бабушкиной, был накрыт старый огромный стол на 16 посадочных мест, уже заставленный всевозможными яствами.
Смотреть на Валерку было страшно: нос во все лицо, "фонари" под глазами, говорит с трудом. Быстренько приведя "молодого" в порядок с помощью тонального крема и четырех рюмок коньяка, мы с трудом препроводили новобрачного к его месту во главе стола. Родные и близкие уже были наслышаны о гулянье накануне, поэтому от Валерки отводили глаза и пристально всматривались в меня, выискивая следы вчерашнего. После тостов родителей, родственников и близких, ответное слово предоставили "молодому". С трудом поднявшись, Валерка успел сказать: "Дорогие!", после чего тяжело рухнул, сломав под собой стул. Его без лишней суеты отнесли в Наташкину комнату и продолжили застолье.
Вызванный на следующий день врач диагностировал у новобрачного тяжелое сотрясение мозга и перелом нижней челюсти. Половину медового месяца Валерка провел на больничной койке.
Несмотря на "ударную" свадьбу, молодые прожили в любви и согласии всего семь лет.