"Приходи ко мне на хаус в джинсах фирмы Леви Страус!
Ты зашла ко мне под кайфом в модных джинсах Super Rifle!
Ты пришла, и мы легли, снявши джинсы фирмы Lee!" - частушки из 70-х.
Все события и персонажи, описанные в этом эссе, имели место в "молодёжный" период моей жизни продолжительностью ровно четверть века с 1971 по 1995 годы. Поскольку память уже начала сбоить - точную историческую хронологию выдержать не удалось. Но основные вехи "оджинсовизации" страны и моего с друзьями скромного участия в этом процессе указаны вполне последовательно.
К восьмому классу я заболел джинсами окончательно. В нашей школе уже пятеро старшеклассников носили настоящие джинсы; в параллельном классе двое (один, правда, болгарскую "Рилу"), и даже какой-то семиклассник щеголял в японской подделке под "Levi"s". Я знал назубок названия всех виденных, случайно встреченных и даже от кого-то услышанных марок: Super Rifle, Lee, Wrangler, Roy Roger"s, Lee Cooper, Maverick и т.д. и т.п. и, конечно же, Levi"s - предел юношеских мечтаний.
Мой сосед по двору, старше меня на два года, Володя, заработал перитонит в погоне за джинсами. В течение трёх дней он бился в очереди за индийскими "чухасами", невзирая на боль в боку. Зато, выйдя через неделю из больницы, сосед гордо выхаживал по Автозаводской в вожделенной обновке. Периодически в магазинах "выбрасывали" изделия текстильной промышленности этой дружеской страны - "Milton"s" и "Vaquero", сшитые из тонкой, не держащей формы и "непилящейся" ткани невнятного синего цвета, даже не тяготеющего к настоящему индиго.
Из турпоездок и командировок в братские соцстраны родня везла моим друзьям местные неказистые джинсы: из Болгарии - "Рила", из Польши - "Одра", из Венгрии -"Trapper", а уж из ГДР и Югославии - вполне приличные и даже "слегка трущиеся" "Boxer" и прочие. Мой дядя прикупил в Каире замечательные "обжимсы" "Five Stars" из египетского хлопка - они стояли "колом", но не "пилились".
Джинсы, как форма одежды, в советской действительности стояли наособицу. Я не знаю, как к этой экипировке ковбоя Дикого Запада, идеологически чуждой советскому человеку, относились на просторах нашей необъятной Родины, но в Москве обладание джинсами придавало владельцу определённый статус. В одном из номеров любимого журнала "Юность" в повести "Растиньяк-78", герой, на тот момент явно отрицательный, давая приметы "справного" мужика, джинсы ставит в один ряд с импортными японскими часами и кожаным пиджаком. Но если о двух последних атрибутах я стал задумываться только после двадцати лет от роду, то носить джинсы я отчаянно хотел уже в четырнадцать.
После восьмого класса меня, как активиста районного КИДа (Клуба Интернациональной Дружбы), отправили по обмену в Польшу с группой таких же пионеров-комсомольцев. Нам поменяли по 33 рубля на месяц, что в польской валюте выглядело совершенно "бешеными деньгами" - целых 500 (Пятьсот) Злотых. Поездку описывать не буду, но кроме мелких презентов маме, папе и брату я привёз главный и самый дорогостоящий подарок себе - джинсовый костюм "Одра". Родные на меня не обиделись. Костюмчик почти в точности копировал марку "LEE", хотя цвет материи тяготел к фиолету, и прочность рогожки никакой критики не выдерживала. Но "На безрыбье и .....", да и суррогат, пока новый, выглядел отлично.
В девятом классе, зная о моём джинсовом томлении, мама на день рождения подарила мне настоящий "Original Super Rifle", купленный в валютном магазине "Берёзка". Моей радости не было границ. Омрачало праздник души неправильная посадка изделия. Настоящие джинсы должны сидеть, как на барабане, готовые лопнуть. Но отдавать "родные" американские джинсы в советское ателье, мне казалось чудовищным. Изуродуют, как пить дать! Отец, глядя на мои мучения, предложил ушить джинсы до нужного состояния самостоятельно.
Как и в большинстве семей, у нас в стенном шкафу пылился ручной "Зингер", доставшийся по наследству уже неизвестно от кого. Тяготея к технике, я ещё в детские годы любил повертеть ручку машинки, наблюдая, как крутится колесо, и заглянуть внутрь, на диковинные сочленения занимательного механизма.
Снова достав старинный агрегат, я попытался разобраться в процессе его работы, но с наскока ничего не получилось. Отец, к любому делу относившийся очень обстоятельно, и нас с моим младшим братом научивший тому же, достал техническое описание отечественной швейной машины "Подольск", производимой в одноименном городе на бывшем заводе компании "Зингер". Советское устройство практически до мелочей повторяло дореволюционный раритет. Второй заслугой отца явилась подаренное им, специально к случаю купленное, пособие для специализированных учебных заведений "Конструирование верхней одежды на фигуры с отклонениями", служившее мне настольной книгой ещё много лет.
Покумекав с техническим описанием над "Зингером" и проштудировав пособие, я влёт, с первого раза ушил джинсы до искомого состояния. Теперь я натягивал свой "Райфл" только лёжа, втянув всё, что можно, но чувствовал себя при этом замечательно и "равных не видел"! Так необходимая любому юноше в период "мужского созревания" самооценка резко скакнула вверх, придав уверенности во всех областях, в том числе и в общении с девушками.
К окончанию школы я уже полностью освоил швейный агрегат и практиковался, перешивая на себя брюки от старых отцовских костюмов и вставляя клинья в брючины штанов серой школьной формы. На тот же период пришлось для меня знакомство с химчистками, в которые приходилось отдавать в покраску в "радикально чёрный цвет" школьные брюки, после того, как они становились клешами: оттенок клиньев почему-то всегда резко диссонировал с цветом брючин.
Мой самый близкий друг Костя "Малыш", проживающий в соседнем подъезде, после восьмого класса пошёл учиться в швейный техникум, и у меня появился коллега и единомышленник. Поступив после школы в МАИ, пошив я не забросил.
В начале 70-х в Союзе не приходило в голову даже мечтать о покупке настоящей джинсовой ткани, и естественным эрзацем выступал брезент, ознаменовав начало эры своего имени. Наступило время брезента. Во-первых, тот же хлопок, во-вторых, стоит колом, что и требуется и, главное, дёшевый. Единственным недостатком являлся цвет хаки, но эта проблема решалась с помощью ателье "Службы Быта". Химчистки красили ткань "без гарантии" в три цвета: чёрный, коричневый и бордо. Только однажды после повторной окраски мне выдали кусок ткани потрясающего тёмно-синего цвета, из которого получились исключительные "джинсы" - последний писк моды с накладными карманами, клёшем 42 сантиметра и гульфиком на шнуровке.
Тотальный дефицит на импортные комплектующие и расходные материалы легко преодолевался при помощи друзей и, творчески осмысленной поговоркой "Голь на выдумки хитра". Мама моего приятеля и соседа по микрорайону Игорька Молчанова, ударника хард-роковых групп "Ария" и "Мастер", работала в ателье Генштаба на Пятницкой: бобины качественных армированных ниток (существенно прочнее позже появившихся импортных) сохранились у меня до сих пор, правда, к сожалению, только трёх армейских цветов - хаки, чёрного и тёмно-синего. Вплотную к платформе подмосковной станции Малаховка располагался ларёк "Металлоремонт", в котором всегда наличествовал широкий ассортимент самодельных металлических пуговиц и заклёпок для джинсов наиболее ходовых брендов. Конечно, "самопал" сильно отличался от оригинала, но для не слишком искушённых потребителей смотрелся вполне "родным". Японские металлические молнии "YKK" покупались в ремонте обуви, а "лейблы" выпарывались из любых импортных товаров, невзирая на их направленность.
В результате, большинство наших с "Малышом" многочисленных друзей и знакомых щеголяло в брезентовых "джинсах" трёх вышеупомянутых цветов с полным набором обязательных атрибутов: заклёпками, металлической пуговицей, зиппером и, конечно, "лейблами".
Владение инструментом очень помогало материально и придавало уверенность: я твёрдо знал, что в любой момент смогу заработать собственными руками. Список клиентов рос и ширился в геометрической прогрессии, я уже не успевал удовлетворять растущие потребности знакомых, а за ними и незнакомых в почти настоящих джинсах. Получать высшее образование мне это не мешало: с опытом резко повысилась производительность. Совместно с почти профессионалом Костей "Малышом" и при помощи всё того же подаренного отцом пособия мы разработали и отладили на практике набор универсальных выкроек.
Первый задаваемый клиенту вопрос "Как шить? Нормально или как на барабане?" являлся определяющим. В зависимости от ответа подбиралась соответствующая выкройка, и после тщательного исполнения "стежок к стежку" изделие принимало завершённый фирменный вид.
Критичным моментом являлась сдача готовых штанов. Далеко не каждый осчастливленный обладатель "бренд нью джинс" понимал, что отныне у него уже нет той свободы движений, что в вольготно висящих "трениках". При озвучивании жалоб "давит здесь и жмёт вот тут", заказчику объяснялось, что сшито "по фирменной выкройке" строго исходя из его мерок, и мы "не исправляем дефекты фигуры". В потенциально проблемных случаях шитьё осуществлялось с одной, а то и с двумя примерками.
Особенно это практиковалось при пошиве женских джинсов. Во-первых, девушки, как правило, оказывались более выкобенистыми, а во-вторых, некоторые недвусмысленно давали понять, что кроме портновских услуг их интересуют и прочие.
Как следствие, на короткий период у меня появился комплекс "дамского портного" - мне казалось, что всех девушек и дам интересуют не мои мужские достоинства, а то, что я могу клиенток "модно прикинуть". К счастью, это заблуждение продлилось недолго: искренние и незаинтересованные в моём портновском таланте подруги доходчиво на практике доказали мне обратное.
Шитьё существенно расширило круг знакомых девушек и дам. После завершения делового общения - приёмки готовых изделий, некоторые клиентки весьма активно настаивали на развитии и углублении знакомства. Каких только весёлых, и не очень, эпизодов связано с продолжением контакта.
Бывшая одноклассница Мишки "Нильсона", а тогда студентка Второго Меда, относив неделю "итальянские" джинсы моего производства, слёзно упросила меня дать ей пару уроков "кройки и шитья". "Фирменное" изделие произвело настолько неописуемое впечатление в её "элитной" учебной группе, что она, немного подшивая сама, решила резко повысить класс путём консультаций у "знатного" специалиста. Обучение решили проводить днём у меня в пустующей квартире, чтобы ничто не отвлекало. На первый же урок Людмила принесла в качестве гонорара никогда не виданную мной бутылку голландской фирмы "Bols" с питьевым спиртом. Нет ничего удивительного, что, когда днём абсолютно неожиданно с работы объявилась мама, она застала педагога с ученицей в "чём мать родила" на полу на расстеленной выкройке в самой нескромной позе и сильно нетрезвыми. "Занятия" пришлось прервать и перенести на другой день.
Молодая мама-одиночка ещё во время примерки попросила меня привезти готовое изделие к ней домой, потому что ей не с кем оставить ребёнка. Приехав на "край географии" в Тёплый Стан и с трудом найдя нужную новостройку, ребёнка я в квартире не обнаружил, зато застал хозяйку уже в неглиже, пригласившую меня к богато накрытому столу. В застольной беседе выяснилось, что дама собирается замуж за выездного внешторговца, и обновкой она желает сразить друзей будущего супруга на завтрашней вечеринке. Я ей очень напомнил её первую несчастную любовь, и пока она ещё не вступила в законные отношения - имеет право себя побаловать. Оторопев от такой откровенности, я в смущении выпил лишнего и утратил чувство времени. Поэтому, когда в дверь позвонил потенциальный супруг, мы ещё валялись в постели. Как честный благородный человек и джентльмен, я, не желая подставить барышню, мигом оделся и десантировался из окна. Мнение, что Б-г благоволит к нетрезвым, полностью соответствует истине. Вертикально войдя "солдатиком" в глубокий сугроб из виса на карнизе четвертого этажа, я только слегка ушиб пятки, которые ныли ещё месяца два. До сих пор, попадая в район Тёплого Стана, я ищу взглядом тот дом, в котором так "удачно" погостевал.
Востребованность "джинсов" росла, а с ней и круг интересных и перспективных знакомств. К перспективным я относил всех персонажей, имеющих хоть какое-то отношение к "джинсовой" теме: тканям, аксессуарам, фурнитуре и оборудованию.
На меня вышла целая команда замечательных клиентов, научных сотрудников из НИИ ХБ, которые, во-первых, рассчитывались отрезами настоящей импортной джинсовой ткани, привозимой им для исследования, а во-вторых, поведали много интересного из своей области. От них я узнал, что советская наука никак не может добиться необходимой плотности переплетения нитей, поэтому наша "джинсуха" такая вялая и "не стоит", как заграничная. А секрет набивки импортной ткани Советскому Союзу категорически не продают ввиду эмбарго на технологии двойного назначения. Специалисты, наконец, разъяснили загадочную надпись на бумажных этикетках "Denim 11 ¾ oz.", долгое время ставившую нас в тупик: цифры как раз и определяли плотность ткани в унциях, а "денимом" оказалась "грубая, жесткая, плотная ткань саржевого переплетения, у которого в индиго окрашена только нить основы, но не уто́к". То, что мы называли "джинсуха" в рубчик, как у "Levi"s" и "Lee", оказалось саржевым переплетением. Самой же красивой и потому дефицитной являлась ткань в ёлочку, из которой шился "Wrangler" и его брат-близнец "Maverick". Выяснилось, что "деним" может быть не только хлопковым. Позже свояк отдал мне на выкройку привезённые им из Вьетнама неубиваемые джинсы, сшитые из джутовой ткани, которые он относил свыше десяти лет, а они только слегка потеряли цвет.
Представители "рабочей аристократии" с расположенного по соседству оборонного ящика оказались самыми что ни на есть перспективными знакомцами. Они самостоятельно наладили изготовление кожаных тиснёных лейблов любого рисунка и типоразмера из подручных материалов и активно осуществляли "бартер" на спиртные напитки. Причём цена кожаной этикетки внутри охраняемой территории в разы отличалась от стоимости за заводской проходной. Между моим домом и заколюченной поверху капитальной оградой предприятия находилась разросшаяся рощица яблони - китайки, много лет назад высаженная нашей дворовой активисткой-пенсионеркой. В старших классах школы мы уже вовсю уединялись там с девочками для романтических бесед и первых робких объятий и поцелуев. И естественно, я прекрасно знал о неприметном лазе в заборе, через который работяги с особо засекреченного производства шастали за водкой. Поэтому нам с "Малышом" большой "родной" кожаный лейбл "Levi"s" с двумя лошадьми, разрывающими джинсы, доставался почти даром.
К категории интересных относились, в основном, музыканты московских рок-групп, всегда находившиеся на переднем крае джинсовой моды.
Первым ко мне обратился Юра Иванов, басист одного из первых составов группы "Скоморохи". Тогда я в первый раз увидел джинсовый комбинезон - это было за гранью реальности. Юрка желал превратить стандартный прямой силуэт в клёш от бедра. При этом размах его дизайнерской мысли меня потряс - клинья следовало вставлять не в швы, а разрезав штанины по линии гипотетических стрелок. Смотрелся переделанный комбез просто улётно, другого слова я не находил. Каждый раз, посещая сейшена "Скоморохов", я с гордостью наблюдал за Юркой в своём творении.
Музыкальный коллектив "Ребята с Арбата", позднее уехавшего в США Вадима Мулермана, привёл шиться практически в полном составе гитарист Андрюша, приятельствовавший с моим другом Кукой Карсаулидзе, барабанщиком "Арсенала".
У каждой московской рок-группы присутствовал свой знакомый портняжка, помогавший ей держаться на гребне модной волны. Моего шапочного приятеля молодости Женьку Маргулиса, басиста "Машины времени", обшивал его брат Марк, предпочитавший в брезентовых "джинсах" чёрный цвет.
Один из общих друзей "по блату" работал на складе инвалютных магазинов "Берёзка", что окончательно решало проблему заклёпывающихся пуговиц. Предусмотрительный западный изготовитель прикладывал к каждой паре джинсов запасную пуговицу, которая изымалась на складе и потом продавалась нам по рублю за штуку в оптовых количествах.
Исключительными импортными нитками правильного "лукового" цвета мы разживались на международных выставках, где почему-то только итальянские компании на своих стендах регулярно представляли автоматизированные линии по пошиву джинсовых изделий. При правильном подходе к "макаронникам" можно было выцыганить даже вполне приличный кусок джинсовой ткани, но уж на пару больших бобин "джинсовых" ниток можно было рассчитывать всегда.
Существенным подспорьем, естественно, являлась добыча "утюгов" , живущих фарцовкой и промышляющих в центре Москвы в районе Красной Площади и у валютных гостиниц. Все непродающиеся из-за необъятных размеров джинсы, куртки и другие импортные изделия они отдавали нам за полцены, а то и вовсе, за бесценок. "Заутюженные" Борькой "Ра" джинсы "Three Tears" 58-го размера я перешил на свой 44-й в более модную модель с "хулиганскими" карманами и клёшем 32 сантиметра, заметно улучшив качество. У "Малыша" из принесённого Яневым классического "Levi"s" 54-го размера получились уникальные дизайнерские джинсы того же названия, не указанные ни в одном родном каталоге бренда. Чем "слоновее" был размер исходного изделия, тем больше простора для творчества.
Самыми проблемными "клиентами" всегда являлись друзья и хорошие знакомые.
Наш приятель с Варшавки "Никки Фингерс", он же Коля "Эмерсон", всегда настаивал, чтобы его очередные брезентовые "джинсы" содержали все "последние навороты": и пояс "ласточкин хвост", и "плетёнку" в задних карманах, и четыре шва на каждой штанине. Объяснить ему, что ни одна фирма так не шьёт, не представлялось возможным.
Друг Шуры "Помидора" Серёга Аккерман привёл шиться одну из своих многочисленных пассий. Готовое изделие при сдаче через две недели (очень много заказов), почему-то не сходилось в поясе, хотя было выполнено точно по размерам заказчицы, и пришлось немного расставить, благо небольшой запас имелся. Когда ещё через две недели позвонил Серёга и пожаловался на вновь возникшую проблему "узости в талии", я поинтересовался, не находится ли его подруга в "интересном" положении. Для Аккермана это прозвучало громом с ясного неба, он и не предполагал такого развития событий. Как далее развивались их взаимоотношения, я не в курсе, но больше клиентка рекламаций не выставляла.
Первой джинсовой "ласточкой" явился отрез, привезённый мамой из командировки в Болгарию. В магазинах Софии уже свободно продавалась настоящая "трущаяся" джинсовая ткань итальянского производства. Куска индиговой рогожки хватило на джинсы мне, моей жене Галке, "Малышу" и на джинсовую юбку его супруге. Мой младший брат получал школьный аттестат и праздновал выпускной в специально сшитых к этому событию дизайнерских джинсах-брюках.
"Малыш" немедленно вытребовал в своём ателье турпоездку к "брАтушкам", где на все обмененные деньги закупился "джинсухой". В результате заезда были облагодетельствованы настоящими джинсами все самые близкие друзья и родственники. Из оставшихся неформатных остатков "Малыш" сконстролил мне джинсовый полушубок. Две цигейковые подкладки мальчиковых китайских пехорок мы пустили на меховую основу, которую знатный дизайнер покрыл джинсовой рогожкой. Воротник оригинального изделия напоминал боярский, виданный на картинах кисти российских классиков: в поднятом положении он закрывал не только уши, но и всю голову вместе с шапкой.
Крайне редко, но случались досадные проколы. Обмеряя разгорячённое любовью девичье тело, я впопыхах иногда допускал промашку. Как следствие, изделие не садилось на клиентку, и исправить дефект не представлялось возможным. Тогда вызывался друг Миша "Леннон", обладающий потрясающими коммерческими талантами, то, что сейчас называется "продажник от бога". Миша отправлялся в самый конец Варшавки, за окружную, где размещался кемпинг "Южный" - традиционное пристанище водителей-дальнобойщиков из Юго-Западных регионов Союза. Они привозили в столицу на продажу щедрые дары Юга и ожидали попутного груза в обратный рейс. Шофёры и экспедиторы, не скупясь, сметали любой дефицит, а джинсы - в первую очередь. Отсутствие экспертов-специалистов облегчало Мишину задачу, и "самострок" шёл за милую душу, и "Леннон" снимал свой карбач. Ещё задолго до того, как появились настоящие чёрные джинсы, кавказские джигиты, любители всего чёрного, перекрашивали стандартные джинсы индиго в "радикальный".
К концу 70-х в магазинах изредка стали появляться финские джинсы "James", а однажды выбросили бразильский "Levi"s", расхватанный за секунды со смертоубийством.
На Олимпиаду-80 всех волонтёров приодели в итальянские джинсовые костюмы "Jesus", мгновенно заполонившие чёрный рынок.
И только в начале 80-х окружающий мир ярко раскрасился цветом "индиго". Меня познакомили с замечательной молодой женщиной Верой, покойный папа которой являлся первым начальником отдела кадров "СовТрансАвто". Дома у Веры на стене висел огромный поясной портрет отца в парадном мундире с иконостасом орденов, при виде которого сразу становилось ясно, что человек он был непростой. Этот факт подтверждался тем, что многочисленные водители-дальнобойщики, "ходившие в загранку", везли семье давно усопшего всё, чего их душа пожелает, по вполне умеренным расценкам. Именно так у нас с "Малышом" появился регулярно подвозимый настоящий джинсовый материал, доставляемый откуда-то из Европы. Наступил "аутентичный" джинсовый период.
Но! Настоящей "джинсухе" необходимы соответствующие "родные" нашивки и другая оригинальная фурнитура.
Мой друг, летавший стюардом Аэрофлота по всему миру, первым притаранил откуда-то из Азии рулон флажков "Lee" и упаковку заклёпывающихся пуговиц того же бренда. Кроме этого, стараясь помочь, он же выпарывал и отрывал с каждой вещицы, встречавшейся в отелях и иных заведениях, "лейблы", несущие надпись "100 % Cotton", для вшивания во внутренние швы.
Но настоящий праздник наступил, когда мой трудившийся в Мавзолейной лаборатории свояк в очередной раз поехал в загранкомандировку проводить профилактику мумии "Дядюшки Хо". Из Вьетнама он навёз товарное количество полных комплектов фурнитуры, включая заветные рулончики тканых "лейблов", для джинсов "Wrangler", "Levi"s" 501 модели и ещё неизвестных нам брендов "Texwood", "Lee Spencer" и "Super J"T".
Ни разу не видев настоящего изделия "Texwood", мы шили джинсы этой торговой марки, пока не закончилась фурнитура. Только в 2000 году, первый раз посетив Таиланд, в самом крупном торговом комплексе Бангкока "Isetan", я впервые увидел целый отдел бренда "Texwood", к тому времени отнесённого мною к категории мифических.
Практически одновременно с Вьетнамским "сюрпризом", в полном соответствии с поговоркой "Деньги к деньгам", младший брат стюарда, служащий проводником международных вагонов, начал завозить из Польши и ГДР полные комплекты фурнитуры для особо востребованных джинсов "Montana" и "Super Perry"s".
Более популярных джинсов, чем "Montana", я не помню. В Союзе на них разразился бум, и востребованность зашкаливала. В подтверждение приведу популярный анекдот того времени. "Трудновоспитуемого подростка по окончании ПТУ определяют на завод. В первый день, встретивший его на проходной мастер, провожая его на рабочее место, показывает родное предприятие: "Это машиностроительный корпус, где Ты будешь работать!". В ответ раздаётся: "П....ц!". "Это наш металлический цех!" "П....ц!" "Это Твой токарный станок!" "П....ц!" Наставник не выдерживает и раздражённо спрашивает: "А Ты ещё какие-нибудь слова знаешь?" "Знаю - Монтана!" Озадаченный мастер спрашивает: "А это что такое?" "Это - просто П....ц!".
Обилие фурнитуры в корне изменило расстановку приоритетов. Если раньше узким местом "фирменного" стиля являлись комплекты фурнитуры, то теперь всё снова упёрлось в наличие рогожки.
Мой младший брат Борис пошёл по моим и "Малыша" стопам. Шитьё далось ему также легко, как и всё остальное в жизни. Вместе с Мишкой "Дедом" они закупили какое-то фантастическое количество специфической ткани, называемой в ценнике "Тик под перо" по рубль двадцать за метр. Достоинствами этой "рогожки" являлись ярко-выраженный рубчик и грязно-белый цвет, поддающийся окраске в любые тона. Далее, окрасив в химчистке ткань во всевозможные яркие цвета, они нашили десятки дамских джинсов "Levi"s", востребованной модели "бананы", не соответствующей ни одному фирменному каталогу, но со всеми присущими бренду наворотами и лейблами. Наш друг Игорь "Бамбина" в одиночку реализовал их за одни выходные в Парке Горького "по дешёвке" - 120 рублей за пару. Охочие покупательницы рвали "фирму" из рук!
С организаторами подпольных производств, так называемыми "цеховиками", но небольшого размаха, жизнь сводила меня трижды.
Первого подвела к "Малышу" его люберецкая родня. Николай, так звали оптового заказчика, раз в неделю привозил Косте 12 метров импортной ткани ("джинсухи" или вельвета) и объявлял перечень размеров. А через семь дней мы вдвоём с Костей сдавали ему десять пар джинсов "Levi"s" или "Montana", в зависимости от имеющихся на тот момент комплектов фурнитуры, и получали свой гонорар. "Малыш", будучи творческой личностью, не смог в режиме конвейера работать одинаковую продукцию, очень его утомляющую, и продлилось сотрудничество недолго - всего месяца три.
Мой институтский приятель "Фёдор" познакомил меня со своим бывшим одногруппником Давидом и его братом Семеном. Братья происходили из клана ювелиров, и всей мешпухой собирались на ПМЖ в Америку, а пока зарабатывали стартовый капитал для открытия собственного бизнеса драгизделий на новой родине. Теперь уже Сёма, коренастый мальчуган суровой мужской красоты и шрамом через всю щёку, подвозил на видавшей виды "Двойке" два рулона материи и фурнитуру. Тканью могла быть непилящаяся "джинсуха" или толстая чёрная плащёвка, а "бренд" абсолютно неизвестным - началась эра "варёнки". У братьев была прихвачена химчистка, и имелось своё место на Рижском рынке. Я договорился сразу с пятью друзьями-портняжками, и за неделю мы выдавали двадцать пар штанов пяти самых ходовых размеров, причём для большего удобства каждый отшивал только один размер. "Афанасий", "Бычман", "Дед", " Джефф" и, эпизодически, "Малыш" полтора года без особых проблем тянули эту лямку. Но всё хорошее имеет обыкновение кончаться, и в начале 90-х братья сдёрнули за бугор.
Перед исчезновением Давид прислал следующего "цеховика" Володю, человека с большИм размахом. Он с порога предложил мне и моим друзьям поменять специализацию: перейти с "джинсухи" на трикотаж. А также уволиться с постоянной работы и трудиться только на него. Всем моим подельникам он пообещал купить новое высокопроизводительное оборудование для трикотажа, но озвучил высокую планку и жёсткие требования по готовой продукции. Посовещавшись, "советская малина врагу сказала нет!".
Больше "цеховики" мне не встречались.
После Олимпиады-80 в "Берёзке" появились в продаже отечественные джинсы "Новинка", сшитые по образу и подобию "Lee", но с небольшим отличием, из хорошего импортного "денима" со всеми необходимыми атрибутами настоящих джинсов. На маленьком флажке, вшитом в правый задний карман (как у "Levi"s") чётко читалось "иностранное" слово "Novinka". Ушлые коммерсанты из моих знакомых, покупая эти джинсы за 30 сертификатов (на чёрном рынке сертификат ВТБ стоил два рубля), продавали их оптом ровно вдвое дороже за 120 рублей, всего лишь аккуратно срезав с "лейбла" две крайние буквы. По их отзывам на огромной толкучке в Малоярославце, куда приезжали на закупки оптовики с Юга России и Украины, джинсы "ovink" являлись самыми востребованными.
Наконец, в середине 80-х случился прорыв одновременно на двух направлениях: в магазинах "Ткани" эпизодически стала продаваться импортная джинсовая ткань, и наша швейная промышленность из этой же ткани, преимущественно греческой, начала отшивать джинсы, куртки и юбки под названием "Тверь".
В силу любви отечественного потребителя к заграничному дефициту я, как и большинство друзей-портняжек в тот период, был вынужден заниматься вшиванием фирменных "лейблов" в отечественные джинсовые изделия, а также заменой пуговиц на "родные".
На моей памяти в продажу поступал "деним" производства Греции, Испании и Японии. Японская рогожка стояла колом, при регулярной носке ломалась на сгибах и обладала исключительно стойким красителем. Продукция греческих ткачей отличалась очень красивым цветом, не очень плотным переплетением нитей и хорошо шилась даже на "легкошвейках", но быстро линяла. Испанский "деним" по своим качествам находился посередине между двумя упомянутыми, и, именно из него (долго припасаемого куска) я сшил себе последний "самострок" в 1995 году.
Уже на излёте 20-го столетия я всё ещё периодически застывал в общественном транспорте, встречая на людях джинсы моего собственного производства. У меня не существовало фирменного значка, но по мелким, одному мне известным, деталям, я сразу узнавал своё "детище".
Сейчас, когда уж очень начинают "чесаться руки", я сажусь за машинку и "починяю" старые джинсы или перешиваю отжившую рубашку в "дизайнерскую".