Более задорного человека я не встречал! Сколько знаю, а это без малого пятьдесят лет, Сашка отличался лёгким и беззаботным отношением к жизни и любовью к шуткам и безобидным розыгрышам.
Большинству москвичей и многим гостям столицы известен общественный подземный туалет, заведение нужное и полезное, расположенный на возвышении у Кремлёвской стены при входе в Александровский Сад. Над входом в мужскую часть ярко светилась красная буква "М", заметная издалека. Как-то погожим летним днём к Сашке, курящему у входа в сад, подошли три иногородние дамы с вопросом: "Молодой человек, мы с этой станции метро до "Щёлковской" доедем?" Сашка, не моргнув глазом, ответил: "Доедете, только пересадку на Площади Революции надо сделать!" И троица бодро зашагала под землю.
Широкоплечий и рослый Сашка обладал внешностью "смерть девкам": "кудри как смоль" и яркие синие глаза. Атлетическая фигура досталась ему по наследству, да и спортом он позанимался вволю. Будучи спокойным и незлобивым по натуре, как все сильные и уверенные в себе люди, он всегда был непрочь подразмять мускулатурку. Его эскапады были сродни удалой забаве "стенка на стенку", когда молодцы сходились, просто чтобы дать выход энергии.
Цитируя Рубину: "Драться умел, любил и искал - всегда!".
Для своих разминок "Афанасий" выбрал кафе "Минутка".
В угловом доме в самом начале Волгоградского проспекта, изначально общежитии АЗЛК "Москвич", на первом этаже находилось кафе - центр притяжения окрестной молодежи. Слух посетителей заведения услаждал своей игрой ансамбль ВОС. В то время все московские "кабацкие" ансамбли делились на две категории: под эгидой МОМА (Московское объединение малых ансамблей) и в рамках ВОС (Всесоюзное Общество слепых). ВОС имело льготы по налогообложению, и в составе ансамбля обязательно должен был играть слабовидящий. В "Минутке" на барабанах играл слепой НЕГР. Где ВИА нашёл тогда негра, да еще слепого - загадка, но значительная часть посетителей приходила посмотреть именно на него. В ту пору Негр в нашем пролетарском районе был большой диковиной.
Поднявшись по лестнице кафе, посетитель упирался в барную стойку и, только пройдя далее длинным коридором , попадал в обычно полупустой, но всегда очень шумный зал. "Афанасий" до этого зала обычно не доходил, "товарищеское недоразумение" начиналось уже у бара с переходом на лестницу. В зависимости от количества "превосходящих сил противника" Сашка или предварительно спустив их с лестницы, заканчивал бой на улице, или сам, немного потрепанный, оказывался в 37-м Отделении милиции неподалеку. Результат был неважен - главное участие! Обычно вместе с ним вместе в молодецких забавах принимали участие два его институтских друга: Серега Кролл и Вова "Человек-Гора", всегда руководствовавшийся девизом "К чему слова, когда руки есть!". "Горе" в самом начале "недоразумения" совали в руки какой-нибудь предмет со словами "Володя! Подержи!" Портфель, шапка или кружка могли на какое-то время отсрочить его участие в потасовке. После вступления "Горы" в бой противники сразу разбегались, и если не успевали, травмпункт становился их следующей остановкой.
Как-то летом мы ехали в метро, время было послеобеденное, народу в вагоне мало. Напротив нас крупный хамоватый мужик приставал к девушке, которая в полном отчаянии обводила вагон молящим взглядом. Сашка знаком показал мужику, чтобы тот отстал. Мужик в ответ принял угрожающую позу и предложил выйти на его остановке. "Станция Площадь Ногина" прозвучало в вагоне, и мужик "вышел", видимо, даже не успел понять, что происходит. Получилось удачно: с размаху головой о мраморную колонну. Осел на перрон, и остался лежать недвижим. "Афанасий" заскочил назад в вагон, и мы продолжили путь. Сашка - человек отзывчивый, и хамства не терпел!
После школы Сашка сразу поступил и успешно окончил славный строительный институт МИСИ. Учился он, как и всё, что делал - легко и весело. Среди друзей Сашка проходил под прозвищем "строитель коммунизма". Человек с высшим строительным образованием был и будет востребован всегда, чем Сашка и пользовался. Работал он исключительно с осени по весну. Как только солнце начинало активно припекать, "задувала гурзуфка", и "Афанасий" увольнялся. Следующей осенью его опять брали на работу, хороший прораб или мастер необходимы всегда.
В Гурзуф Сашка начал выезжать по стопам старшего брата Вовы, который сам к тому времени перебрался отдыхать в Форос. "Афанасий" ездил сольно дней на десять, и никогда не снимал жильё. Свой "сидор", вещмешок армейского образца, бросал "дома" у первых встреченных друзей и часто забывал где.
Каждый год периодически "Афанасий" ночевал у нас, с кем бы я ни снимал жилье: с Мишкой и Нонкой, с Шурой "Помидором", с "Дедом" и Колюней, с Андрюшкой и Борькой.
В середине 80-х Гурзуф начала посещать Ирина, молодой врач "Скорой помощи" из Гомеля, которой удалось частично нейтрализовать Сашкину тягу к "свободному полёту". Заранее узнав, когда он собирается в Гурзуф, она планировала на этот период отпуск, снимала "фанзу" на двоих, залучала его туда, и, сколько могла, удерживала при себе. Ирка любила повторять, что эта неделя давала ей такой заряд энергии и положительных эмоций, что хватало до следующего отпуска.
Обычно девушки первыми проявляли к Сашке активное внимание, которое он благосклонно принимал, что неоднократно вынуждало его на поход в районный КВД. Регулярно и с большим искренним чувством произносимая "Афанасием" фраза: "Скорей бы импотенция - одной проблемой меньше!", - очень веселила венеролога диспансера.
В начале гурзуфского "променада", сразу после спуска от "Пятака" на набережную, находилась "Блинная". На самом солнцепеке стояли круглые столы-стойки, за которыми отдыхающие, в основном, семьи с детьми поглощали блины трех видов: со сметаной, маслом и мёдом. Невзирая на жару, посетителей всегда было много.
Наслушавшись рассказов от друзей, в Гурзуф на отдых приехали москвички, сёстры-близняшки. В первый же день, удачно сняв жильё в центре, прямо у "Пятака", они решили перекусить. Спустившись на променад, сёстры сразу наткнулись на "Блинную". Взяли две порции блинов со сметаной и, ожидая, пока раскаленные блины остынут, осматривали окружающий ландшафт. К ним подошел видный молодой человек, представился и неожиданно предложил проверить качество продукта. Пока девушки осмысливали сказанное, Сашка наткнув на вилку одну порцию из трех блинов, стремительным движением раскрутил её над головой. Увернуться от разлетающихся во все стороны кусков, щедро сдобренных сметаной, удалось немногим. И сёстрам - в первую очередь. "Некачественные!", - констатировал "контролёр" и убыл. Первое "рандеву" с ярким представителем отдыхающих оказалась впечатляющим. Встречая потом "Афанасия" в самых неожиданных местах посёлка, девушки уже твёрдо знали, что определённо будет весело.
Два дня в Гурзуфе.
Первые две ночи своего очередного заезда "Афанасий" провёл в отделении милиции: не повезло - слишком активно отмечал "приплызд". Третью ночь он решил скоротать на свежем воздухе. Ситуация осложнялась тем, что он не помнил, где по приезду бросил свои вещи. Выйдя из милиции в одних шортах, и к вечеру позаимствовав для тепла железнодорожный бушлат 58 размера у местного заведующего душевым павильоном Жоры- "экскаваторщика", он залез на крышу камеры хранения на "Пятаке" и безмятежно уснул.
Проснувшись ночью от холода, Сашка увидел в призрачном свете единственного фонаря неизвестного, стоящего на абсолютно пустынной площади. Свесившись с крыши, Сашка поинтересовался: "Который час?". Неизвестный, совершенно не удивившись, ответил, что около трёх утра. Узнав Серёгу "Пискунария", "Афанасий" напросился к нему в гости: очень хотелось поспать в человеческих условиях и согреться. Серёга привел его в симпатичный домик на три койки, гостеприимно предложил располагаться на любой, а сам присел на соседнюю. Выпили одеколону "Кармен", который "Пискунарий" предпочитал всем прочим напиткам. Согревшись, Сашка прилег и, уже засыпая, увидел, что Серёга пошел к выходу. "Куда ты?". "По делу!", - и Серёга сгинул. Какие дела могут быть у "Пискунария" в три часа ночи "Афанасий" даже не пытался предположить.
Часа через два пришел какой-то парень, посмотрел на дремлющего Сашку, что-то нечленораздельно пробормотал и лёг спать на соседнюю кровать. Еще через час заявилась объятая любовным жаром парочка и, без разговоров рухнув на свободную лежанку, приступила к осуществлению "таинства", мешая спать остальным. Перед рассветом нагрянул хозяин домика, вызвал милицию, и всех забрали. Новый день Сашка опять встретил в камере в компании "соседей" по ночлегу, которых, как выяснилось, тоже пригласил в гости радушный "Пискунарий", не имевший к домику никакого отношения.
Этим же днём "Афанасий" встретил на аллеях Надьку, напомнившую ему зайти за вещами - жизнь налаживалась! В гостях Сашка переоделся, но рюкзак оставил ещё "на пару дней". Далее всё шло весело и по плану: аллеи, пляж "Чеховка", кафе "Адолары", где очарованные Сашкой практикантки-раздатчицы из Полтавы закапывали шницель в "двойной" гарнир, и обед обходился в 15 копеек. Вечером "клетка" с танцами: играла московская группа "Виктория", и в завершение насыщенного дня - коктейдь-холл. От девушек отбоя не было, но хотелось как следует выспаться и лучше одному, так что вопрос с ночлегом оставался открытым. Как назло, в коктейль-холл не пришел никто из близких друзей - видимо не хватило сил.
Уже перед самым закрытием холла Сашка вспомнил, как возвращаясь с "Чеховки", приметил отличный ухоженный садик на территории Артека. Прихватив с пляжа лежак, "Афанасий" направился в сторону планируемого места ночлега. Высокий забор не являлся препятствием. Поплутав полчаса в кромешной тьме между клумбами, "Афанасий" в полном счастье устроился на своей деревянной "кровати", вытянувшись под какими-то душистыми кустами. Широко раскинув руки и глядя на чёрное крымское небо, усыпанное далёкими звездами, Сашка сладко заснул.
Пробуждение лучше не вспоминать! Прямо в ухо протрубил горн, и хорошо поставленный голос рявкнул в мегафон: "Для подъема флага на линейку становись!". Всем туловищем Сашка лежал на плацу, головой зарывшись в кусты шиповника, окаймлявшие площадку, где начиналась утренняя пионерская линейка. Вокруг стояли чистенькие пионеры, с интересом разглядывая лежащего незнакомца.
"Афанасий" ёжился, вспоминая пережитое и описывая побудку нам с Шурой "Помидором" за пивом на аллеях: "Приходи сегодня к нам. Отличный домик сняли. Даже на три кровати. На Строителей в самом начале", - "Помидору" редко кто нравился, но к Сашке он благоволил: "Выспишься! Я к Таньке в Артек схожу с ночевкой!".
"Давай на стадион сходим? Уж очень печёт!",- предложение "Афанасия" было не лишено здравого смысла. "Стадионом" называлось затенённое, заросшее по берегам высокими деревьями с раскидистыми кронами маленькое овальное озерцо, образованное текущей с гор мелкой речушкой. Про этот, расположенный рядом с городским стадионом, райский оазис, где всегда веяло прохладой, знали только посвящённые отдыхающие и местные жители. Купив вдоволь портвейна и немудреной закуси, мы поднялись круто вверх мимо "Нового района" к "стадиону". К нашему удивлению заветное местечко не пустовало: на верхнем берегу озера разместился москвич Игорь "Камаз" со своей компанией. Мы, чтобы не мешаться, устроились на противоположном берегу, опустив ноги в медленно бегущую воду. В этом месте речка становилась совсем мелкой, и вялое течение едва шевелило бутылки, положенные нами охлаждаться. За разговорами, рассказками и шутками-прибаутками время летело незаметно. В какой-то момент очень тщательный и всегда всё помнящий "Помидор" сказал, что по его подсчетам весь купленный портвейн мы уже выпили. "Афанасий", поелозив ногой по дну, нащупал еще две бутылки: "Ты, наверное, обсчитался!", и мы продолжили посиделки. Вечерело, а портвейн всё не заканчивался. Когда мы, наконец, допили последнюю поднятую со дна бутылку и с трудом поднялись уходить, к нам подошли два мальчугана из компании "Камаза": "Вы, случайно, нашего вина не находили? Положили в воду охлаждаться, а оно как сгинуло!". "Помидор" ответил "чёрствым незнанием", и мы пошли вниз, направляясь в коктейль-холл и обсуждая по дороге плюсы знания местности и физики: "Всегда ниже по течению нужно садиться!".
В коктейль-холле Шура "Помидор" поучаствовал только в первой "Массандре" и со словами "До утра на аллеях!" убыл в Артек. К нам с Сашкой подсели уже знакомые ему сёстры-двойняшки, и вечер покатился: танцы, объятия, веселье, встречи друзей. Питерские "Слоны", два необъятных борца-вольника, как обычно крепко выпив, боролись на руках. Кто-то праздновал приезд, другой отмечал "отплызд", у третьего - "комсомольская свадьба". Всё по накатанной колее. "Афанасий" начал задрёмывать, сказывался накопившийся недосып, и мы вчетвером с сёстрами побрели к нашему домику, не дожидаясь закрытия холла.
Недалеко от домика Сашка встретил старого знакомого и задержался поболтать. Дома меня ожидал сюрприз: в нашей комнате коротала время за стаканом портвейна Татьяна, жена "Помидора". Не зная, что Шура двинул в Артек, она неожиданно приехала на "провед", желая убедиться в любви и верности супруга. Увидев меня с двойняшками и полными руками веселящих напитков, Танька взорвалась: "Пока я там пластаюсь на двух работах и занимаюсь с ребенком, вы здесь пьянствуете и б....те! Да я ему сейчас я...ца отгрызу!". Тут я понял, что Танька уже сильно подшофе: карауля Шуру, она изрядно попользовала наш запас "Массандры". Из опыта зная, что Татьяна, точно по Высоцкому "В тоске опасная!", я попытался объяснить, что вторая сестра - подруга "Афанасия", который, почему- то, никак не появлялся. Когда, наконец, дверь открылась, Танька метнула в проём бутылку вина, рассчитывая наказать неверного мужа. К счастью, "Афанасий" замешкался при входе, и бутылка разбилась перед его лицом, попав в дверной косяк. Сёстры в полном ужасе не знали, что делать: прятаться от обстрела под кровати или бежать сломя голову, понимая, что они следующие в очереди на расправу. Сашка наступил на осколки, поранил ногу и, озверев, выбросил упирающуюся и голосящую Татьяну за дверь, а сам рухнул на кровать. Танька ругалась и выла под дверью ещё минут тридцать, вызвав ответные недовольные крики из соседнего дома, после чего убрела восвояси.
Диспозиция с вечера выглядела так: на одной кровати спал мёртвым сном уставший и раненый "Афанасий", на другой я с одной из сестёр, на третью прилегла в одиночестве вторая двойняшка. Правда, к утреннему внезапному появлению хозяина домика, двойняшка уже грелась в объятиях Сашки. Хозяин был очень недоволен: "Сосед жаловался, что вы сильно шумели! Ночью мне в бойлерную звонил, милицией грозился! Я же вас предупреждал, с ним не ссориться - такая с-сука!", но будучи угощён портвейном, поменял гражданскую позицию на 180 градусов: "В следующий раз сосед будет верещать - наварите ему, с-суке, от души! Вы ребята вишь какие здоровые!", и на этой оптимистичной ноте ушёл в полном довольствии.
У "Афанасия" начинался пятый день отдыха в Гурзуфе. Когда, после завтрака в пельменной, мы, ожидая "Помидора", пили пиво на аллеях, Сашка неожиданно сказал: "Поеду-ка я в Харьков". Я опешил: "Что вдруг? Ты там кого-то завёл?" - "Да, нет, Кролла надо забрать. Когда сюда ехали, он в Харькове на вокзал за водкой решил сгонять, но промахнулся ногой мимо перрона и ударился со всей силы "кобчиком" об подножку вагона. "Скорая", кровь в моче, то да сё, я его в больнице около вокзала и оставил. Сказали: дня через три будет как новый! Пора забирать!".
Через два дня "Афанасий" уже вместе с Кроллом ночевали у нас в домике.