Есть профессии мистические. Например, ассенизатор. Кто-то усмехнётся, какая уж тут мистика; копайся себе в дерьме! Но это поверхностный взгляд на вещи, которые нас окружают. Смотреть надо глубже и, соответственно мыслить. Ведь что такое продукт человеческой жизнедеятельности? Это всё, что через нас проходит, а, следовательно, несёт печать нашей души. А сколько охотников за нашими душами, я думаю, объяснять не надо. Ассенизатор же регулирует потоки этих самых продуктов, в которых часть души человека, часть его судьбы. Был такой случай. В одном посёлке, перед самой свадьбой жених роняет в отхожее место обручальное кольцо. Вызывают ассенизатора. Родня жениха смотрит на него с надеждой, ибо в его мозолистых, пахнущих отнюдь не лавандой руках отдельное человеческое счастье. Тот полностью оправдывает возложенные на него чаяния, жених с радости зовёт его почётным гостем на свадьбу, не подозревая, что роет себе яму. Что случилось дальше, я думаю, вы догадались. Невеста влюбляется в молодого говночиста, и они сбегают прямо из-под венца. Ну, чем не мистика!
К сожалению, речь пойдёт не об ассенизаторе, хотя тема эта непаханая и не менее достойная, чем жизнеописания государственного деятеля или олигарха.
Герой нашего рассказа, назовём его Валерий, был молодым выпускником С-го медицинского института и подвизался на ниве, заранее прошу прощения, проктологии. Я не медик и объяснить, что это за специализация и с чем её кушают, внятно вряд ли смогу, но знаю точно, что это имеет мало общего со стоматологией. То есть имеет, конечно, но располагается гораздо ниже. Ведь в любом случае всё, что мы кладём себе в рот, рано или поздно оказывается там, на чём Валерий решил зарабатывать себе на хлеб насущный.
Валерий заканчивал ординатуру и проходил практику в одном из санаториев, специализирующихся на лечении желудочно-кишечного тракта. Санаторий располагался в живописнейшем месте, на волжском берегу, но, по мнению молодого специалиста, являлся скучнейшим местом на земле. Плагиат, скажете вы? Как же, как же, помним у Александра Сергеевича:
Деревня, где скучал Евгений
Была прелестный уголок.
Но позвольте, я же не виноват, что люди постоянно скучают. Скука - это понятие не географическое, а так сказать, состояние души. Можно скучать в Москве и Париже, Монако и Лас-Вегасе. А вот попробуйте поскучать где-нибудь в лесу, имея на себе одни трусы из одежды, а из инструментов лишь палку-копалку? Представили? Весёлого, конечно мало, но и не до скуки, особенно когда вокруг дикие звери, живот сводит от голода и через пару месяцев наступит зима. А вертолёт прилетит за вами лишь через год.
Что-то я опять отвлёкся. В общем, скучал Валерий аж до хруста в челюстях! Пациенты - одни старики да старухи, самой молодой медсестре далеко за тридцать. Для современной женщины, конечно не возраст, но была она на любителя. Как бы вам поинтеллигентней объяснить, чтобы, упаси Господь, кого-нибудь не обидеть? Была эта особа калмычкой от роду, росту метр пятьдесят, ну и с фигурой, естественно, типичной степной женщины, проведшей не один десяток лет в седле. А наш Валерий считал себя по женской части как раз не любителем, а без ложной скромности профессионалом, поэтому очень страдал оттого, что его взгляду эстета в этой богадельне не за что было зацепиться.
Работа была однообразной, знай себе заглядывай в старческие анусы, а чего там можно было найти? Как в старом анекдоте: " Доктор, что-то у меня в попе нехорошо. А чего, больной, у вас там может быть хорошего?". И предстоял Валерию ещё целый месяц этого, вот, однообразия.
От регулярной кормежки и полноценного сна молодой докторский организм томился от переизбытка гормонов и калорий. По ночам стали одолевать эротические сновидения, и Валерий был близок к тому, чтобы охмурить дочь степей, но потом всё же решил не растрачивать свой потенциал.
В одно из похожих друг на друга утр к Валерию на осмотр зашла пациентка, и он привычно попросил её раздеться по пояс. Старушка принялась расстёгивать кофточку, но доктор объяснил ей, что его интересует нижняя часть. Пациентка насторожилась.
- Это почему, сынок, нижняя-то?
- Да потому, бабуля, что я проктолог.
- Ох, сынок, я женщина старая, малообразованная. Мне сказали к дохтуру на осмотр идтить, я и пошла. А кто ты там, проктолог, али ишо какой фелшер, я не ведаю. Ты мне, старой объясни, чтоб понятно было.
Валерий как мог популярно объяснил ей, в чём состоит предназначение проктологии.
- Ой, бяда, бяда! - запричитала старушка и пытливо заглянула ему в глаза. - Сынок, а родители-то знают, чем ты тута занимаешьси?
- Да вы что, это у нас семейное! Отец докторскую третий год по этой теме пишет.
- И не стыдно вам всей семьёй да по чужим задницам лазить?
Молодой доктор просто растерялся от проявления подобного невежества и решил попросить закреплённую медсестру воздействовать на эту тёмную личность.
- Я к тебе, сынок, завтра приду - пообещала между тем старушка и покинула его кабинет.
Ко всему этому Валерий отнёсся философски. Ведь не менять же специализацию, тем более что на изучение прямой кишки потрачено целых три года. Конечно, это не так престижно, как пластическая хирургия, но ведь дело не в профессии, а в человеке.
На следующее утро "тёмная личность" первой появилась в его кабинете. Она молча легла животом на кушетку и задрала подол ситцевого платья.
- На, гляди, раз тебя отец с матерью ничему путному не научили!
Прямо посередине изделия, выпускаемого Чебоксарской фабрикой нижнего белья, Валерий увидел дырку размером с советский рубль, аккуратно обмётанную по краям белой ниткой. В дырке виднелся вход в ту область, которой он собирался посвятить всю свою оставшуюся жизнь.
- Вас как зовут? - спросил он, натягивая перчатки из тонкой резины.
- Клавдия Панкратовна я.
- Как же вы себя так запустили, Клавдия Панкратовна? Геморрой ведь у вас. Надо лечить.
- Да я, сынок всё равно уже одной ногой в могиле. А помереть от старости, али от почечуя энтого - мне без разницы.
Ох уж этот русский фатализм! Воспетый классиками и преданный анафеме политиками, от князя Горчакова до Егора Гайдара, он неистребим в национальном организме, как этот самый почечуй.
- Я вам свечи пропишу, - продолжал выполнять свой долг Валерий.
Когда он стал объяснять пациентке правила пользования анальными свечами, старушка округлила глаза.
- Срам-то, какой! Я тебе что, монашка блудливая?
И вновь между молодым доктором и старой пациенткой не было достигнуто взаимопонимания.
Прошло три дня. Валерий уже и забыл капризную Клавдию Панкратовну, как в воскресный полдень ему позвонили с проходной.
- Вас тут одна девица спрашивает.
- Какая девица? - удивился доктор.
Невестой он обзавестись не успел, а случайные пассии о его настоящем местонахождении не знали.
Когда Валерий спустился к выходу, охранник показал на улицу, где на скамейке молодой доктор увидел одинокую девичью фигурку.
- Это вы меня спрашивали? - подошёл к ней Валерий, недовольный, что его оторвали от важных докторских дел.
Девица подняла взгляд, и он увидел невероятной синевы глаза, с испугом глядевшие на него. Их обладательница выглядела такой беззащитной, что у Валерия появилось желание немедленно вылечить её от всех болезней, защитить от всех напастей, носить на руках, как любимое и единственное дитя. В общем, было это чудное мгновенье, которое запоминается на всю оставшуюся жизнь.
- Простите меня, доктор, что отнимаю у вас время. Я по поводу Никоновой из 17-го номера.
- Никоновой? Ах, да, Никонова из 17-го номера, помню, помню, - отвечал Валерий, хотя совершенно не помнил, кто такая Никонова из 17-го номера.
- Вы уж её простите, доктор, старая она, 85 лет недавно исполнилось. Капризная, как ребёнок.
- Зовите меня Валерием, - он присел рядом, любуясь лебединой шеей и точёным профилем. - А вы, какое отношение имеете к Никоновой?
- Я её правнучка, - вновь его обожгло пронзительной синевой, и он почувствовал щемящую нежность. - Она мне сегодня пожаловалась, что вы ей неприличные свечи предложили.
Девушка улыбнулась, и от этой улыбки Валерий почувствовал сильный зуд под лопатками. Должно быть, оттого, что прорезываются крылья. Так это прелестное создание родственница превредной старухи Клавдии Панкратовны!
- Вас как зовут? - спросил он.
- Полиной.
Полина. Что-то из девятнадцатого века. Валерий попробовал имя на вкус, смакуя его как хорошее вино.
- Бабушка ваша очень милая, - счёл нужным заметить он.
- Она всю жизнь врачей боялась, а тут мы с мамой уговорили её сюда поехать, потому, как последние два года несварением желудка очень страдала. Поначалу всё отказывалась, а потом мне говорит: " Обрекаю себя на муки, потому что тебе, Поля, замуж пора". Я до сих пор не пойму, при чём здесь санаторий.
"Зато я прекрасно понимаю", - подумал Валерий, глядя, как выбившийся из причёски светло-русый локон коснулся девичьего плеча. Всё ему нравилось в девушке, начиная от пронзительной синевы глаз и заканчивая тем, как она мило употребляет явный медицинский анахронизм "несварение желудка".
Полина оказалась студенткой-третьекурсницей филологического вуза, и они некоторое время поговорили о студенческой жизни, пуповину от которой молодой ординатор до конца ещё не перегрыз.
Вскоре девушка засобиралась домой.
- Вы не беспокойтесь, - на прощанье сказала она, - лечиться бабушка будет. Она всегда так, сначала капризничает, а потом разум всё равно берёт своё. Для своих лет она ещё вполне в своём уме.
- А вы ещё придёте? - спросил Валерий и торопливо добавил. - Навестить бабушку.
- Обязательно, - улыбнулась девушка. - Я её навещаю по четвергам и понедельникам.
Она попрощалась, а Валерий долго любовался удалявшейся по аллее стройной фигуркой.
В тот же вечер он сделал визит в 17-й номер.
- Ну-с, как мы себя чувствуем?
Лежавшая на кровати Клавдия Панкратовна недовольно взглянула на него.
- Доживёшь до моих-то лет, узнаешь.
- Вас что-нибудь беспокоит?
- Ещё как беспокоит! В окошко я видала, как ты к Полинке клеился.
- Она сама попросила меня о встрече, - смутился Валерий.
- Молодая она ещё, глупая, жизни не знает! Но я-то пожила на этом свете, меня не проведёшь! Не допущу я, чтобы правнучка моя связалась с человеком, который таким беспутством занимается! На тебе, вон, пахать можно!
Это было жестоко, причём жестоко вдвойне! Злая старуха грубо топтала начинавшееся зарождаться светлое чувство, а с другой стороны ставила под сомнение востребованность его ремесла.
Перед сном он стал думать о Полине, вызывая в мыслях её прекрасный образ. Привычка думать, перед тем как заснуть о чём-нибудь приятном осталась у него с детства, чтобы мысли плавно перетекали в красочное сновидение.
Ему снилось, что он бежит вверх по лестнице, затем нетерпеливо давит кнопку дверного звонка, весь в предвкушении желанной встречи. Дверь как бы сама собой открывается, и он начинает бродить по бесконечным коридорам огромной квартиры. Но вот перед ним дверь в ванную комнату, из-за которой доносится шум льющейся воды. Валерий входит туда, отдёргивает политэленовую занавеску, но вместо Полины видит под водными струями Клавдию Панкратовну.
- Попался, развратник! - торжествующе кричит старуха. - Знай, что не быть тебе с моею внучкой, ни, покуда, я жива, ни после смерти моей! До тех пор пока профессию свою богопротивную не поменяешь!
Утром молодой проктолог проснулся с головной болью и совершенно разбитым, и ему стоило большого усилия включиться в работу. Впрочем, все оставшиеся до четверга дни, он жил предвкушением встречи с чудным созданием, носившим тургеневское имя - Полина.
Но в четверг утром главврач вызвал к себе Валерия и объявил, что намерен отправить его на областную конференцию, посвящённую каким-то новым разработкам в области лечения язвы 12-перстной кишки.
Отказаться было, ну, никак невозможно, потому что главврач курировал молодого ординатора и по окончании должен был дать письменную характеристику его профессиональным качествам.
Валерий стоял на автобусной остановке под сентябрьским дождём, жалкий и промокший, и не было несчастней его в целом свете. Вдруг выглянуло солнце, тучи разошлись в мгновение ока. Всё это произошло так быстро, что он недоуменно уставился на голубое небо.
- Здравствуйте, Валерий, - услышал он нежный голосок.
Перед ним стояла Полина в бежевом плаще, на котором, подобно бриллиантам сверкали в солнечном свете дождевые капли.
Надо ли говорить, что ни на какую конференцию он в тот день не попал.
После того четверга коллеги заметили в Валерии перемены. Он совершенно перестал интересоваться проктологией, зато увлёкся русской поэзией Серебряного века и начал проводить среди пациентов санатория тематические вечера. Обсуждалось творчество Бальмонта, Северянина и Гиппиус, а юная филологиня Полина читала со сцены актового зала их стихи. Всё это вызывало недовольство начальства, и оно не раз ставило на вид Валерию, что при всём уважении к поэтам Серебряного века, они не вылечат гастриты, колиты и прочие напасти. По окончании практики, невзирая на пиетет к отцу ординатора - светилу в очень узкой специализации медицины, главный врач отразил в характеристике все метаморфозы, неблагоприятно сказавшиеся на профессионализме Валерия.
Прошли годы. Почила Клавдия Панкратовна, успевшая, правда подержать на руках своего праправнука. С медициной наш герой расстался, хотя и не без сожаления. Сейчас он владелец небольшого издательства, которое выпускает поэтические сборники. Его жена Полина работает там же главным редактором. Живут супруги в любви и согласии, но Валерий за несколько лет их совместной жизни, заметил одну особенность. Когда его гены дают о себе знать, и он со светлой грустью вспоминает своё медицинское прошлое, жена начинает хандрить, да так сильно, что порой не может встать с постели. А ночью к нему приходит Клавдия Панкратовна, сурово смотрит и грозит пальцем.