Он ждёт и ждёт. А их всё нет и нет.
Он потирает лапки и зевает.
И время, у порога в кабинет
жужжавшее так зло, заболевает -
завравшись и зарвавшись - застывает
безмозглой мухой, влипшей в аллингит.
Анубис дремлет. Наконец, шаги -
нетвёрдые. И робкий стук. И скрип
тяжёлой двери. "Здравствуйте, голубчик.
Входите", - зверь листает манускрипт.
А посетитель, немощный старик,
бледнеет, разглядев его получше -
сидит шакал, чудовище, посредник
страны загробной, мук на много лет.
И жалкий, грязный, тощий как скелет
старик тоскливо шепчет:
"Я - последний".
На радостях шакал вильнёт хвостом -
"Дописан каталог - вся желчь и сплетни,
людские дрязги, вой тысячелетний...
Какой, однако, препротивный том -
подробная и тщательная опись.
...А вам, голубчик, в третий каземат,
там ждёт вас белозубая Амат".
Закроет опус.
И уедет в отпуск
на опустевший Крит - гонять котов,
искать волчицу на руинах Рима...
В наряде из несорванных цветов
земля прекрасна и необозрима.
Ни войн, ни смут, ни жертвенных костров.
До новых рас. До новых катастроф.