Крол Анна, Матвеева Евгения : другие произведения.

Рассвет в ночи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.83*38  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Живя в одном городе, проходя по тем же дорогам, глядя в равнодушные лица, возможно ли встретиться? Возможно ли остановиться на секунду, вглядеться в незнакомые глаза и понять, что пройти мимо уже не получится? Возможно ли быть непохожими, слишком непохожими друг на друга, практически противоположностями и при всем этом - до безумия одинаковыми? Робкая девочка из университета, тихая и молчаливая, и жесткий делец, который сметает на своем пути все преграды. Что между ними общего? А какая между ними разница? Один неверный шаг с бордюра и мимолетный взгляд - и вернуть прошлое невозможно, ибо встреча произошла. А значит - будет и ее продолжение. И кто-то для кого-то окажется рассветом в кромешной ночи, в беспросветной мгле... Ярким и пылающим. Но кто?
  
  Матвеева Евгения
  Крол Анна
  
  
  
  
  
  
  РАССВЕТ В НОЧИ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1.
  Знакомство с Ним
  На улице резко затормозила машина, и все тут же обернулись посмотреть, что же произошло. Но как бы ни расторопны были случайные похожие, а до стремительных движений той черной кошки, что чуть не угодила под колеса Его автомобиля, им было очень далеко. Поэтому-то, когда их взгляды устремились к месту чуть было не состоявшегося происшествия, перепуганного зверька и след простыл. Зато перекошенное ужасом лицо водителя они заметили. Нет, Он вовсе не впервые сел за руль, и, конечно же, не верил в дурацкие приметы, как должно быть подумалось той старушке, что зачем-то перекрестилась. Возможно, кто-нибудь из прохожих решил, что судорожно сглотнувшим мужчина за рулем черного BMW просто испугался за несчастное животное, но этот "кто-нибудь" явно не был с этим мужчиной знаком. Ибо все без исключения личности, коим хоть раз в жизни доводилось перебрасываться с Ним пусть даже парой фраз, ни за что бы не позволили подобной мысли закрасться к себе в голову. Он был совсем другим человеком. Такой, переехав несчастное животное, притормозил бы разве только для того, чтобы взглянуть, не забрызгало ли кровью передние крылья и арки сияющего новизной авто.
  Резко выдохнув, Он не стал более почем зря заставлять людей ломать головы над тем, зачем пытался стесать шипованую резину, припарковался на обочине, и, осмотрев-таки машину, - а вдруг среди наблюдателей попадутся знакомые? - зашел в ближайший магазин. Несмотря на поздний вечер, погода стояла жаркая, в магазин набилось предостаточно страдающей от жажды молодежи, и пришлось выстоять немалую очередь. Потому Он немного волновался, как бы за прошедшее время Его усато-хвостатая знакомая не улепетнула далече от места их случайной встречи, чуть было не ставшего местом трагедии. Волновался зря, - кошка обнаружилась в том самом тупике между двумя многоэтажками, куда шмыгнула из-под колес Его машины - сидела на краю мусорного бачка и с большим подозрением щурила желтые глаза на приближающегося человека.
  ─ Кис-кис!
  Реакция последовала незамедлительно - уши встали торчком, глаза распахнулись, и на совершенно черной хитрющей мордахе разявилась клыкастая розовая пасть: "Мяяя!" Голосок у "дурной приметы" оказался по-детски высокий и тонкий, да и характером кошка никак не выдавала свою якобы адскую природу - терлась об Его ноги и подскакивала на задних лапах, пытаясь дотянуться кончиками когтей до банки кошачьего корма, что Он спешно открывал.
  ─ Голодная, а, тварь? - Усмехнулся Он с некоторым подобием умиления. - Лопай-лопай, пока я добрый.
  Кошка ела с завидным аппетитом, хватала аккуратные кусочки корма с такой жадностью, что аж хрипела. А Он стоял напротив, привалившись плечом к стойке пожарной лестницы, и наблюдал за актом своего великодушия. Запустил холеную руку в карман стильного пиджака и извлек на свет Божий небольшой черный шарик из плотного каучука. Повертел в пальцах и резко ударил о землю - мячик метнулся в воздух с такой прытью, словно намеревался выйти на околоземную орбиту, но к своему глубочайшему разочарованию натолкнулся на стену и вернулся в руку хозяина. Кошка на секунду отвлеклась от еды и уставилась на своего щедрого спонсора.
  ─ Жуй, кому говорят! Я постерегу, чтоб никто не отогнал.
  Да-да, Он умеет быть великодушным, что бы там ни думали о Нем знакомые и подчиненные - вон спросите у кошки. Она, тварь блохастая, Ему весь день чуть не испоганила, а Он её накормил. Чем не великодушие? Ой, и не надо напоминать, что сегодня Он оставил без честного заработка три десятка человек! Это Его работа. У каждого она своя. Кто-то должен и эту делать, в самом-то деле! Так что не напоминайте...
  Кошка жевала корм, косясь на попрыгунчик. Мячик со звонким стуком ударялся об асфальт, с гулким - об оштукатуренную кирпичную кладку стены, и со шлепаньем - о ладонь бросавшего. Раз-два-три. Асфальт-кирпич-рука. Стук-бух-шмяк. Круг за кругом. Вечная карусель. Кто-то сегодня потерял работу, а кто-то сытно поел. И к тому, и к другому руку приложил Он. Так плохой Он человек или хороший? Сам Он понятия не имел, потому спросим у кошки, уже успевший доесть свой ужин.
  ─ Эй, Усатая, хочешь у меня пожить?
  Она была не против. Она Его уже любила. Обожала просто!
  Глава 2.
  Знакомство с Ней
  На улице резко затормозила машина, и все тут же обернулись посмотреть, что же произошло. Она даже вынула из ушей незаменимые наушники, щуря темно-серые глаза и пытаясь разглядеть, что произошло. Кто-то заголосил, кто-то заохал, но, судя по мелькнувшей черной тени, все обошлось... Вздохнув, Она засунула наушники обратно, и в голову ворвался вихрь мелодии, ее переливов и срывов.
  Мимо равнодушно шли люди, много людей - с веселыми улыбками, с бездушными масками, с нахмуренными бровями, с мечтательными взглядами. Она любила смотреть в чужие лица... И не любила смотреть в зеркало.
  Стоило Ей влиться в толпу, как левый наушник отчаянно зашипел, захрипел и с прощальной трелью отошел в мир иной. Если, конечно, бывает иной мир у наушников. Как бы то ни было, Она расстроилась. Настолько, что шагнула невпопад, тут же выпав из привычной мозаики спешащих домой людей. Оглянувшись с огорченным вздохом, Она скользнула взглядом по витрине магазина, в которой отразилась ее худенькая фигурка. Скривившись и фыркнув, Она окончательно выбилась из толпы, и свернула в противоположную сторону от нужной ей улицы.
  Переулок, поворот направо, перебежками через темный двор с едва горящими фонарями, и вот уже Ее встречает свежий запах сосен... Городской Парк? Только не этим вечером! Не этой ночью... В эту ночь парк преобразится в волшебный лес, скамейки станут замершими навсегда сказочными животными, деревья обретут душу, тихо переговариваясь между собой, а побежденный илом и ряской пруд вдруг превратится в омут, где, как известно, водятся черти... Или русалки? Она прокралась под тень высоких сосен, потягиваясь и стараясь расслабиться, забыть о дневных заботах и проблемах.
  Университет не радовал. Да и кого он радует в каких-то восемнадцать лет? Ее тихие шаги вливались в ночную жизнь парка, стрекочущие кузнечики и изредка ухающая сова с радостью приняли Ее в свой круг. Дома Ее никто не ждал - ни в далеком доме, где жили Ее родители вместе с младшим братом, ни в доме через улицу отсюда, где сейчас довольно растянулась на диване Ее соседка, ожидая прихода своего "еще-не-мужа".
  Она постаралась улыбнуться, вспоминая веснушчатое лицо хорошей знакомой и сокурсницы Олеси, с которой делила махонькую кухню и довольно большую и удобную ванную. Но улыбки не вышло... Точнее, вышла, но какая-то неуверенно-усталая. Скамейка, на которую Она всё-таки решилась присесть, была холодной и, кажется, изрядно мокрой... "Когда это сегодня шел дождь?", - рассеянно подумала Она, проводя ладонью по шершавому дереву и стирая капли вместе с ядовито-зеленой краской.
  Небо было черным, затягивающим, тяжелым, безлунным... И надоедливое звяканье телефона оказалось ну совсем некстати! Неохотно порывшись в сумке и выудив оттуда недорогой синенький аппарат, Она нажала кнопку, недовольно проворчав:
  ─ Вечер добрый...
  Из телефона с искренним беспокойством донеслось:
  ─ Ты скоро будешь, Мышка?
  Поколебавшись, Она вздохнула:
  ─ А что?
  ─ Ну... У тебя ключи есть? А то я укладываюсь уже.
  ─ Есть-есть, ложись...
  Положив трубку и потянувшись, Она закрыла глаза. Будь на то Ее воля, Она бы никогда не вышла из этого парка, а если бы воли у Нее было еще чуточку побольше, Она бы сделала так, чтобы ночь никогда не заканчивалась... Тряхнув головой и отгоняя ненужные мысли, Она неторопливо поднялась, поежившись и ощущая, как намокшее платье прилипает к ногам, и побрела к выходу из парка...
  Уже подходя к своему дому, Она с запозданием поняла, что ключей у Нее все-таки нет. Устало потерев виски, Она набрала номер и безнадежно послушала долгие гудки - ну, конечно же, соседка уже спала. Поднявшись по лестнице и прислонившись к дверному косяку, Она вздохнула и все же не смогла сдержать улыбки. Через маленькое клееное-переклеенное окошко пробивался робкий, но, несмотря на это, упрямый свет луны...
  
  Глава 3.
  Столкновение с Ней
  Посверкивая круглым боком в свете утреннего солнца, мячик дробно стучал по плиточному покрытию тротуара. В такт походки хозяина: один шаг - один удар. Из ладони вниз и снова в ладонь, как только нога поднималась для следующего шага. То была неспешная прогулка рядом с ассистенткой Жанной к дверям высоченного облитого серебристым светом здания, на двадцать пятом этаже которого вольготно развернула деятельность фирма, которой посчастливилось заполучить Его в сотрудники. В очередной раз поймав попрыгунчик, Он сжал его в ладони и запрокинул голову. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь розовато-серую утреннюю дымку, скользили по гладкой глыбе небоскреба. Некоторым из них посчастливилось зацепиться за углы здания и рамы откинутых окон - эти блестели, радужными иглами пронзая пространство. Другим же повезло меньше - ударяясь о стеклянные стены, бедолаги скатывались по ним и безудержным водопадом обрушивались на головы многочисленных прохожих. Он приподнял руку с мячиком, желая заслониться локтем от натиска света, и в этот момент на Него налетели.
  По всей видимости, неуклюжая девчонка просто споткнулась, или заслушалась той музыкой, что искореженным скрипом донеслась до Него из маленьких наушников, и не заметила резко остановившегося на тротуаре человека. Думать над этим смысла не было, ведь чем бы такое столкновение ни было вызвано, оно произошло и имело последствия. От резкого толчка Он разжал ладонь, и каучуковый шарик, обретя неожиданную свободу, бросился вскачь через мостовую.
  ─ Не расшибись!
  Освободившейся рукой Он перехватил за талию решившую рухнуть наземь девчонку, рывком поставил её на ноги и метнулся вслед за улизнувшим мячиком, не обращая внимания на снующие туда-сюда по проезжей части автомобили.
  ─ Константин! - Возопила девушка, что составила Ему компанию в пешей прогулке.
  С каждым новым ударом об асфальт попрыгунчик сбрасывал высоту прыжков, их амплитуду и скорость, но все равно летел вперед, как фаворит на скачках. Мысленно ругаясь на толкнувшую Его раззяву, орущую благим матом Жанну и весь белый свет, Он спешил следом за каучуковым беглецом. Наконец, мячику подвернулось препятствие - припаркованная возле магазинчика машина. Грохнувшись о металлический моудиг, шарик скакнул к крыльцу и закатился под навесные ступеньки. Недолго думая Он опустился на колени и, держась одной рукой за металлическую стойку крыльца, потянулся за ним.
  ─ Ты ошалел? - В раздражении поинтересовалась Его спутница, отдуваясь после быстрого бега. - Ты чуть под колеса не попал из-за какой-то безделицы!
  ─ Это не безделица. - Отмахнулся Он, протирая подобранный мячик о подкладку пиджака. - Это чистый каучук. К тому же он мне нужен.
  Ей явно было невдомек, как ради куска резины, пусть и натуральной, можно преодолеть такое расстояние, да еще на сверхзвуковой скорости - об этом спрашивал её взгляд и нервно постукивающий носок лакированной туфли. Он не стал вдаваться в подробности, поднялся с колен, отряхнул брюки и спокойным шагом направился ко входу в офисное здание. Она покорно поплелась следом.
  ─ Просто... это меня расслабляет. - Пояснил-таки Он, вновь ударив мячиком об тротуар.
  ─ Ты разве напрягаешься? - На лице девушки всплыла злобная улыбка. - Константин Зуров, вчера вытолкавший в шею сотрудников конторки, что собственноручно распродал по запчастям, пришедших поплакаться о сломанных человеческих судьбах, великий и ужасный победитель униженных и покоритель оскорбленных, циник, расчетливый делец и один из самых успешных людей в дилерском бизнесе... напрягается? Вот это новость! Позволь поинтересоваться, чем именно занимаясь, напрягаются такие люди?
  Она уже откровенно смеялась над Его словами. Всё с большей силой и частотой стучал мячик о тротуар - Он ускорил шаг, ответил холодно:
  ─ Это бездушный мир, Жанна. Так что если у тебя есть душа - не показывай её... А то завистливая жизнь выпьет её до самого донышка... без остатка.
  ─ Слыхали уже. - Осклабилась Жанна, вперед Него проскальзывая во вращающиеся двери. - Это отговорка всех бездушных сволочей, по себе знаю!
  Конечно, она себя знает... Но кто знает Его?.. И узнает ли Его кто-то хоть когда-нибудь?
  Глава 4.
  Оттоптанные Им ноги
  ─ Мышка, ты точно в порядке?
  Зеленые глаза соседки лучились виной, когда она обеспокоено заглядывала Ей в лицо. Мудрено ли, хрупкая, не слишком закаленная девушка всю ночь коротала под дверями закрытой квартиры, где в уютненькой кроватке урчала от тепла и удовольствия вроде как бы подружка... Она вздохнула и в который раз успокаивающе улыбнулась:
  ─ Все в порядке. Правда-правда, все хорошо.
  Соседка, еще чуть-чуть побуравив Ее взглядом, с сомнением кивнула и обратила свое внимание к стоящим неподалеку скучающим девушкам. А Она тут же отвернулась, облокотившись на парту и запустив пальцы в черные спутанные волосы: "Какая же я неуклюжая..."
  При мыслях о том, как Она едва не снесла стоящего на своем пути мужчину, Ее щеки тут же начинали пылать, а уж когда Она вспоминала в подробностях как он легко подхватил Ее и не дал свалиться ему под ноги, Ей казалось, что вот еще секунда, и Она испепелится в собственном чувстве вины.
  Ну разве виновата Она, что идя по дороге в университет, думала исключительно о манящей Ее подушке, теплом одеяле и горизонтальном положении? Разве виновата, что утром сонной с затекшей ногой и слипающимися глазами Ей хватило сил только на то, чтобы поменять методички и тетради в сумке, захватить немного денег на всякий случай, промямлить ужаснувшейся соседке, что у Нее все в порядке, и поковылять на учебу? Конечно, виновата! Если бы не была такой растяпой, и не забывала ключи дома, и умела говорить об этом вовремя... То все было бы... Ну, если не хорошо, то хотя бы нормально!
  Мысли искренне кающейся девушки опять вернулись к поймавшему Ее прохожему. Странно, Она даже не успела рассмотреть его, да где там! - даже в лицо заглянуть не сподобилась! Пискнула слова извинения и смоталась побыстрее, дабы не смотреть в раздраженные глаза, не слышать укоряющий голос... Стоп! С чего, собственно, Она взяла, что он бы смотрел раздраженно и говорил с укором?
  Закусив губу, Она повернулась к сидящей слева от Нее соседке, которая, между прочим, очень сильно удивилась, когда Ее милая, но не слишком общительная знакомая повернулась к ней с таким искренним желанием поболтать. Но разве Олеся когда-либо была против того чтобы поговорить? Вот так, благодаря великодушной соседке, Она избавилась от грызущих Ее червячков сомнений и стыда. Пять минут разговора, и Она уже с легким налетом беззаботности подумала: "А ведь что случилось? Я всего-то его толкнула! Ну подумаешь! Он наверняка меня забыл уже!".
  Чуточку успокоив себя этим, Она расслабилась и, когда началась следующая пара, вновь радовала своего преподавателя здравыми рассуждениями и точными ответами. Когда же Ей в бок навязчиво уткнулся острый локоток Олеси, Она несколько удивленно приподняла бровь, на что получила тихий ответ:
  ─ Не хочешь пойти в кафе вечером? Мы идем с моей компанией... Ммм?
  Она открыла было рот, чтобы тактично и мило заявить, что пожалуй посидит дома, ведь сейчас как всегда зададут необычайно много нужных и не очень нужных заданий, а кроме того Она хотела бы еще зайти в свой парк, а еще можно было бы позвонить родителям, ведь они конечно беспокоятся и переживают за Нее, а еще...
  ─ Да... Пожалуй, я пойду. Во сколько?
  Это вырвалось совсем нечаянно. Совсем-совсем. Она была уверена, что это сказал кто-то другой. Да, наверное, так и было, даже голос был совсем не похож на Нее! Но нет... Олеся довольно кивнула и снова застрочила что-то в тетради, не обращая внимания на то, что чрезвычайно озадачило Ее. Пожав плечами и недовольно фыркнув, будто изумляясь своей неразумности и храбрости, Она смирилась с тем, что, пожалуй, Мышка в Ее душе изволила заснуть на некоторое время, выпустив на поверхность кого-то другого, нового... И толчком к этому новому... что послужило? Это было неизвестно даже самым глубинам Ее души.
  
  
  
  Глава 5.
  Его сокрушительная победа
  В хрустальных фужерах пузырилось шампанское - за Его победу пили все: от работников курьерской службы до директора. Еще бы! Он по праву мог гордиться своим расчетливым цепким умом и тем, что ходил в явных фаворитах у госпожи Фортуны. Ему не просто везло - Ему везло колоссально! Каким-то недоступным никому другому чувством Он умел углядеть в бесконечных столбцах цифр не только неоспоримую логику, но и выбивающиеся из этой логики значения, и играл на них, как менестрель на гуслях. Несколько нехитрых расчетов, немного расторопности, толика везения и вуаля! Очередной противник на лопатках, а гора денежек - на лопате у везучего и умелого дельца, которым Его считали не зря, ох не зря!
  Сгорбившись в кожаном кресле, Он стучал мячиком по столешнице так быстро, что рука Его онемела от бесконечных ударов о твердый и разогревшийся от трения каучук. Фужер, доверху заполненный трескучим напитком, стоял на краю стола, и, даже не целясь особо, Он в легкую сбил его попрыгунчиком. Шипя от обиды, шампанское бесформенной пенистой лужей растеклось по ламинированному полу. Ну и к черту... Пить Ему вовсе не хотелось. Он длинно выдохнул, сцепил пальцы в замок на затылке и откинулся на спинку кресла. Откатившийся к стене мячик, натолкнулся там на металлическую подставку торшера, своим внешним видом навевающего мысли о космических путешествиях, и покорно вернулся к хозяйской ноге. Он, не открывая глаз, приподнял ступню и покатал его носком ботинка по полу.
  ─ Ты чего со своего же торжества улизнул, Константин?
  Наверное, это сказала на секундочку заглянувшая в кабинет Жанна. Ему было плевать, от кого отмахиваться, не глядя, потому Он и не заострил внимания на авторстве этого вопроса. Поднял с полу мячик и швырнул его в сторону двери. Всё так же не глядя. Сдержанный хруст стекла обозначил место попадания попрыгунчика в стену - то был один из сертификатов в рамке, коими ассистентка, словно охотничьими трофеями, завешивала зачем-то Его кабинет. Приоткрыв один глаз, Он оценил повреждения - рама покосилась, а посреди неё хрустальной звездочкой блестело расколотое стекло. Летальный исход...
  Это Его работа. Это просто цифры и знаки между ними. Плюсы, минусы, равенства и неравенства. Ломаные линии, безудержно стремящиеся вверх... И с безмолвным ужасом срывающиеся вниз. И никаких эмоций... Этот мир не прощает слёз... Он должен делать так, чтоб красная линия всегда ползла в гору. И кто виноват в том, что для этого необходимо, чтобы всё остальные линии, внезапно округлив несуществующие глаза, одна за другой полетели в бездну? Никто не виноват. Тут о вине речи даже идти не может! Бизнес, господа... Для Него должны существовать только линии и цифры... И никаких людей за ними.
  Пробравшись сквозь толпу изрядно подвыпивших сотрудников, каждый из которых посчитал своей обязанностью пожать своему начальнику руку и поздравить, Он направился к лифту и спустился в холл здания. За стойкой рецепшена дремал над скучной книжкой охранник. Заслышав чьи-то уверенные шаги, он обернулся, и на лице его тонким полумесяцем нарисовалась улыбка, ознаменовывающая радость по поводу того, что засидевшиеся допоздна сотрудники дилерской фирмы начали наконец-таки расползаться по домам.
  Вечер стоял душный, темный, унылый. В лилово-синем небе мутным пятном намалёвана была начавшая умирать луна. Сложив руки на руле и опустив на них аккуратно подровненный висок, Он почему-то не спешил трогаться с места. Дома ждала оголодавшая за день кошка, а на двадцать пятом этаже стоящего рядом здания вовсю веселились люди, которым посчастливилось оторвать от кого-то здоровый кусок сочной плоти. Ему не в чем было их упрекнуть - это Он кусок тот им и принес в измазанной чужой кровью пасти. Это Он кусок тот и вырвал из чьего-то ныне бездыханного тела... Это всё Он.
  На противоположной стороне улицы о чем-то лихо гудела группка подростков. Он понятия не имел, как, и чем живут эти не в меру взрослые дети, но Ему показалось вдруг, что любой из тех нищих студентов, вон пусть даже та высокая тощая девчушка в синем платье, сейчас в тысячу раз счастливее и свободнее Его самого, сидящего в шикарной машине и получившего сегодня сотню поздравлений, не говоря уже о приличной стопке хрустких бумажек. Их ничто не мучает и не вынуждает таскать повсюду округлый кусок каучука... Та девчонка, которую Он выбрал для сравнения, внезапно зацепилась за Его взгляд, наверное, почувствовала его, как те, что рождены жертвами, умеют ощущать взгляды тех, что рождены хищниками.
  Цокнув сам на себя языком, Он врубил зажигание и вырулил со стоянки. Никто и никогда не увидит и не услышит, как глубоко-глубоко где-то плачет Его тщедушная невольная душонка.
  Глава 6.
  Ее страшный сон явь
  Что заставило Ее сюда прийти? Она спрашивала себя об этом каждые три минуты, и все никак не могла подобрать адекватный и разумный ответ. Обычно стянутые тугой резинкой кудрявые волосы цвета вороного крыла сейчас были распущенны и легкими волнами сбегали с худых острых плечиков. Пожалуй, волосы - единственное, чем Она гордилась в своей внешности. Ни бледная кожа, ни слегка раскосые темно-серые глазищи, ни тонкие губы, которым так шла столь редкая улыбка, ни большой рост и явная хрупкость не радовали Ее. Только черные как смоль волосы делали Ее еще более мечтательной и воздушной, и, пожалуй, - как Она в глубине души надеялась - придавали Ей хоть немножечко красоты. От самоедства Ее отвлек громкий оживленный баритон, больше подошедший бы рыжему вихрастому весельчаку, чем этому долговязому парню с практически бесцветными глазами:
  ─ Олесь... Почему твоя очаровательная подружка грустит? Неужели ты не смогла ее развеселить?
  Ее тонкие пальцы тут же впились в подол легкого, почти летнего платья, начиная его мять и комкать. Она качнула головой, возмущенно, но все равно чуточку смущенно отвечая на не Ей заданный вопрос:
  ─ И вовсе я не грущу! Все в порядке!
  Соседка, весело и беззаботно обхватив Ее за плечи, добавила:
  ─ Мышка у нас не особо разговорчива в больших компаниях... Зато она просто дьявольски весела и упряма, стоит немного пообщаться... Или пожить с ней!
  Компания шумно хохотнула, заставив Ее покраснеть до кончиков небольших округлых ушек и ворчливо ткнуть острым локотком заболтавшуюся Олесю. Впрочем, на громкую Олесю Она злилась гораздо меньше, чем на себя... Ну и, пожалуй, на того самого парня, который не переставал на Нее глазеть, и - вот кошмар! - даже пытался поймать Ее взгляд! Она нахмурилась, и скромно уставилась в чашку остывшего чая, в который вот уже полчаса пыталась опустить что-нибудь еще, кроме скорбного взгляда. Сахар, к примеру. Остаток вечера прошел достаточно тихо, Она даже успела успокоиться и мало того, - смиловавшись над этим высоким чудиком, мило улыбнулась. Правда, не учла одного. Заметив улыбку, тот решил перейти к атаке, и Ей пришлось бежать за спину к Олесе и тщательно делать вид, что Она увлечена беседой со стайкой симпатичных, но практически незнакомых Ей девушек. Олеся, заметив это, вздохнула и подмигнула Ей:
  ─ Мы скоро пойдем уже.
  Она воодушевилась, качнув головой:
  ─ Может я сама?
  Но соседка ухватила Ее под локоток, возмущенно фыркнув:
  ─ Ты куда-а-а? Ночь уже! Сама ты не пойдешь!
  Она хотела напомнить ей, что вчера полночи просидела в парке, и никто особо за Нее не беспокоился, и что вообще-то Она любит ночь гораздо больше дня, и совсем не хочет идти в компании болтающей вовсю Олеси, но... Как всегда Она тактично промолчала и лишь огорченно вздохнула. В это время компанию студентов вместе с Ней, естественно, вынесло за двери кафе. Она неуютно поежилась, чувствуя на себе чей-то взгляд. Помявшись еще минутку, Она начала оглядываться в поисках того, кто мог бы за ней наблюдать. Мало ли маньяков водится? Внезапно взгляд зацепился за шикарную машину, а точнее за того, кто сидел в ней...
  Смутно видное в полумраке лицо, руки, сложенные на руле... Она сощурилась, пытаясь разглядеть получше, но тут же одернула себя. Вновь глянула на болтающих девушек. И еще раз глянула. И еще. И все равно не могла удержаться от того, чтобы не оглядываться и хоть мельком не смотреть на странного мужчину... А впрочем, почему странного? Наверняка он самый обычный бизнесмен, уставший от работы... Успешный, свободный, с кучей денег и вниманья... Она вздохнула, с ноткой легкой зависти думая о том, как, наверное, ему легко живется. Хотя, разве Ей живется плохо? Нет же, вроде. Она закусила губу, вновь поглядела на машину, и Ей показалось, что она поймала взгляд его внимательных, цепких глаз. Вздрогнув, как самая настоящая мышка под гипнозом охотящегося кота, Она вцепилась в руку Олеси и, четко отбарабанив слова прощания и извинения ее друзьям, потащила соседку в сторону их совместного дома.
  Хватит с Нее на сегодняшний день! Только бы добраться до теплой кровати и утонуть в разноцветных снах! Еще чуть-чуть, ну еще немного... Ну, Олеся, не ворчи... Конечно, Олеся не могла противостоять жалобному взгляду своей Мышки, Ее робкой просительной улыбке... И они пошли еще быстрее, буквально пролетая мимо темных кварталов и переулков... Она была как никогда рассеяна и растеряна. Куда девалась Ее собранность и контроль над собой? Исчезло до наступления ночи... Или еще до этого дня?
  Глава 7.
  Под Его зонтом
  Совсем не по-весеннему серое небо давило на виски всей тяжестью приближающейся грозы. Далекие раскаты первого в этом году грома уже доносились до Его слуха откуда-то со стороны моря. Небо там давно набрякло свинцовыми тучами, вовсю поливающими холодными ливневыми струями спешащие в порт суда. А в городе, напротив, - стояла нестерпимая жара, лишь слабый ветерок гулял по парковым дорожкам, поднимая невысоко над землей облачка пыли. Однако слабые отголоски того урагана, что качал сейчас на волнах рыболовные баркасы, можно было заметить и в парке, где Он коротал время, отпущенное на обеденный перерыв, - то тут, то там на тропинках закручивались миниатюрные смерчики из полупрозрачных остовов прошлогодней листвы и свеженьких окурков.
  Тем не менее, парк был полон народу, давно привыкшего к частым сменам погоды в приморском городке, и потому совсем не страшащегося промокнуть под весенним дождем - здесь у любого при себе всегда имелся зонт. Люди дремали в тени раскидистых ив, склоняющихся к ручью, катались на велосипедах и роликах по специально отведенным для этого дорожкам, играли с детьми и собаками на обширных лужайках, ели мороженное в открытом кафе, слушали музыку и читали книжки, сидя на кованных скамьях... Когда-то Он любил дождь, не мог жить без поездок на море, и точно так же слушал музыку в этом парке. Сейчас же Ему казалось, что с той поры минула целая вечность - воспоминания Его давно померкли и исказились в сумраке будней делового человека. Теперь Он носил гордое звание "бизнесмен" и в парк заглядывал лишь по утрам, на пробежку. Но сегодня Ему необходимо было сосредоточиться на новой "жертве", разузнать всё о слабых местах и просчетах в стратегии развития очередной фирмочки, выбранной Его партнером в качестве дойной коровы, а в шумном офисе Его мозги совершенно отказывались работать. Потому, прихватив ноутбук, Он улизнул в парк.
  От минуты к минуте воздух становился все раскаленнее, духота обволокла город предгрозовым маревом - перед глазами дрожали в прозрачной дымке деревья, скамейки, неясные фигуры прохожих. Чуть шуршал процессор ноутбука, тараторил что-то голос из мобильного - Он даже не понимал, кто именно звонит, так был увлечен работой, ведь как бы там ни было, а работа эта Ему безумно нравилась, затягивала, пробуждала в расчетливом разуме охотничий азарт. Он получал ни с чем не сравнимое удовольствие, выслеживая, поджидая и, наконец, нанося смертоносный удар своей жертве. Он был прирожденным загонщиком - кровь пела в Его жилах, когда, подкравшись казалось бы ниоткуда, Он наскакивал на очередную конторку и прибирал её к своим рукам. И все честно, заметьте! Никакого мошенничества, лишь ловкость рук, а точнее - Его непревзойденный ум и отточенное мастерство. Тогда почему же так сложно унять тот назойливый голос, что ежесекундно точит Его уставшую истерзанную душу? Что еще сделать, чтобы заткнуть совесть? Совесть... Её наличие Он старался скрывать. И в этом Ему помогал каучуковый мячик.
  В конечном итоге, то, что Он делает - это всего лишь способ зарабатывать деньги! И неплохие деньги! Отличные деньги! Это что же выходит, из-за каких-то неурядиц с собственной совестью, Он должен пересесть с последней модели BMW на потрепанный жизнью фольцваген? Съехать с квартиры в элитной новостройке в какую-нибудь хрущевку на окраине? Сменить Жанну на девушку попроще и позауряднее? Вот, скажем, на ту девчонку с собранными на затылке черными волосами, что сидит на противоположной скамье и уже битый час не поднимает глаз от книги?
  "Что она, кстати, читает?.. - Озадачился Он и, дабы без напряжения прочесть название книжки, снял очки, которые одевал только для работы за компьютером. - Лорка?" Слегка пораженный столь нестандартным выбором для довольно юной особы, Он на мгновение позабыл вдруг о деньгах, компьютере, мобильном и даже о работе, и целиком посвятил это мгновение разглядыванию той самой девицы, что слишком своенравная совесть прочила Ему в любовницы.
  Миг показался Ему коротким, но его вполне хватило для того, чтобы гроза, что весь день потихонечку пробиралась в город, внезапно грянула изо всех накопившихся сил. Налетевший ниоткуда порыв ветра словно щепки расшвырял пластиковые стульчики в кафе, повалил наземь внушительных размеров зонтик и как рукой смел большинство прогуливающихся в парке людей. Небо почернело, жара резко сменилась пробирающей до костей прохладой, и вот, когда с тропинок парка исчезли последние прохожие, хлынул такой силы ливень, что земля за считанные секунды стала столь же темной, что и грозовое небо над ней.
  Как ни странно, но та девочка с томиком Лорки даже и не собиралась никуда убегать, наоборот - она закрыла книжку и со счастливой улыбкой воззрилась в хмурые небеса, обильно орошающие её холодными струями. В немом оцепенении Он следил за тем, как крупные капли разбиваются о подставленные дождю ладони и лицо, а потом раскрыл зонт-трость, что всё это время лежал рядом на скамье, поднялся со своего места, сделал несколько шагов и опустился на скамью подле любительницы Лорки. А та всё сидела, зажмурившись, и не понимала, кажется, что дождевые капли больше не могут до неё добраться, ибо разбиваются о черный купол укрывающего её зонта.
  ─ Под таким ливнем в один миг до нитки вымокните, дама!
  Насмешливые слова Его совпали с оглушительным раскатом грома, потому непонятно было, от чего именно как ужаленная подскочила эта девочка, и почему такой ужас обнаружился вдруг в её невероятного цвета глазах. "А ведь у Жанны таких нет...", - почему-то подумалось Ему.
  Глава 8.
  В плену Ее страха
  Гроза грянула резко, хотя собиралась долго - с самого раннего утра, недовольно ворча и изредка сверкая миниатюрными молниями, прячущимися в объятиях туч. На желтоватые страницы Ее любимой, зачитанной до дыр книги, закапали тяжелые капли, стирая и смазывая буквы, превращая гладкую твердую бумагу в мягкую сморщенную субстанцию. Она мигом захлопнула книжку, оборвав чтение, с легкой полуулыбкой шепча последние прочитанные строчки:
  ─ Эта почва сырая пахнет руслом покоя, сердце мне затопляя нездешней тоскою...
  По щекам заскользили резкие, но ласковые слезы неба, Она еле сдержалась от торжествующей пьянящей улыбки - во весь рот, до ушей! - доставая эту улыбку из самых сокровенных уголков души... Книга была быстренько спрятана в мокрую сумку, лицо и руки подставлены под дождь. Небо бушевало, ветер танцевал по вмиг опустевшим скамейкам... Впрочем, сейчас Ей было все равно, кто есть, а кого нету! Ведь это Ее парк, Ее родной любимый парк, в котором гремит так обожаемая Ею гроза!
  Эту Ее любовь к бушующей стихии не понимал никто... Тихая, можно даже сказать пугливая Мышка нисколько не пугалась громовых раскатов и ярых всполохов, мало того, - она бежала навстречу буре! В эти... Пожалуй, только в эти моменты Она напоминала тонкого, хрупкого, но такого отчаянно храброго - или глупого? - ребенка, который, не задумываясь над опасностью, бежит навстречу ей...
  В это время парк вновь преобразился. Из благообразного места прогулок степенных дам с детьми и отдыхающих бизнесменов, он снова стал Ее волшебным лесом, деревья раскинули свои ветви- руки, вливая свои голоса в прекрасный хор природы, в яростно-страстные завывания ветра, в мощный монотонный гром...
  ─ На немом окоеме рвутся плотные тучи.
   Кто-то капли вонзает в дремотную заводь,
   Кругло-светлые жемчуги всплесков бросает.
   Огоньки, чья наивность в дрожи вод угасает.
   Грусть мою потрясает грусть вечернего сада.
   Однозвучная нежность переполнила воздух.
   Неужели, Господь, мои муки исчезнут,
   Как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?
   Это звездное эхо, что хранится в предсердье,
   Станет светом, который мне поможет разбиться.
   И душа пробудится в чистом виде - от смерти?
   И все, что в мыслях творится, - в темноте растворится?
  Ее тонкие губы, шепчущие стих, как молитву, целовал ливень... Может, это длилось всего пару минут, но Ей казалось, что пролетают годы, века, тысячелетия, а Она сидит, вокруг Нее верный парк, и некому и незачем Ей мешать... Она даже не сразу заметила, что Ее пальцы больше не ловят дождь, а по оголенным плечам не сбегают щекочущие капли... Но, даже заметив это, Она еще пару секунд продолжала жмуриться и улыбаться - так не хотелось ей расставаться с этими ощущениями. Все прервал голос - ничем не примечательный, хоть и приятный. Чуть глуховатый баритон прорезал насмешливой интонацией и преувеличено-вежливыми словами грозовую симфонию. Испортил? Нет, Она не могла так сказать... Разрушил? Нет, скорее добавил еще больше магии в этот и так волшебный день. Ничем не примечательный, кстати, кроме... кроме...
  Она распахнула глаза, заранее зная, что ничего хорошего не увидит, и провалилась в черные омуты чужих знакомо-незнакомых глаз. Схватив ртом воздух, как вытащенная из воды наивная рыбешка, Она с трудом оторвала загипнотизированный взгляд от сидящего рядом мужчины и перевела дух. Когда дух оказался переведен, успокоен и положен на место, Она подскочила, судорожно хватая сумку со скамьи, и, краснея от осознания того, что платье на Ней совершеннейшим образом промокло, и теперь... Теперь... Сглотнув, Она предпочла не задумываться над тем, что за "теперь" и, храбро глянув в глаза явно удивленного таким поворотом событий мужчины - "А чего он ждал!?" - возопил смущенный и растерянный внутренний голосок, - пробормотала что-то вроде:
  ─ Не стоило беспокоиться... Со мной все прекрасно.
  И сбежала. Постыдно и позорно убралась с поля боя под проливным дождем, держа спину как можно ровнее, а голову - как можно выше. В разуме все смешалось, но к Ее смущению, над всеми чувствами брало верх любопытство! Проклятущее любопытство, которое задумчиво тянуло: "Что ему понадобилось?.. Зачем он подошел?". А завершала все это до ужаса жуткая мысль: "И зачем ты ушла, трусливая дурочка?.." Не выдержав такого напряжения, Она зло тряхнула мокрыми и оттого еще более черными волосами, что хищными кольцами обвивали худую бледную шейку, и фыркнула. Что-то в последние дни все идет не так... Ох, скорей бы прийти домой и сесть за понятные, привычные учебники!
  Она пробегала по лужам, спотыкалась о бордюры, обходила бегущих прохожих, и вслед Ей несся издевательский голосок, взявшийся неизвестно откуда... И самое кошмарное было то, что он говорил... А он смеялся, шептал, и улыбался... О! Он несомненно улыбался!
  ─ Красная Шапочка, по дороге идя...
   Сказки кончились, я растерялся над бездной,
   над потоком любви - муть какая-то в звездах.
   Неужели, Господь, мои муки исчезнут,
   как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?
   Снова льет.
   Ветер призраки гонит вперед.
  И она пугалась этих слов. Пугалась... И вновь хотела их слышать.
  Глава 9.
  Он и Его кошка
  Не таким-то простым делом оказалось найти мелодию, ориентируясь лишь на пару нот, что успели долететь до Него из наушников той девчонки с томиком Лорки, ну той, из парка, той самой, которую Он пытался уберечь от дождя. Но Ему это удалось! Не впервой всё же. Лучше всего в такой ситуации сесть за пианино, - а оно у тех несчастных людей, в чье музыкальное образование мамочки вкладывают всю душу и почти все деньги, разумеется, присутствует, - и попытаться проиграть услышанные ноты. Если мелодия знакомая, то пальцы быстро припомнят, на какие клавиши следует жать, чтобы превратить где-то подслушанный отрывок в знакомое произведение. Так Он и сделал - смёл с крышки пианино рабочую макулатуру, смиренно подождал, пока кошка, окрещенная Им Усатой, удобненько пристроится на хозяйских коленях, и стал наигрывать, мягко перебирая клавиши. Пришлось побиться где-то с час, прежде чем давно не утруждаемые таким делом пальцы угадали в нескольких нотах вступление к "Лесным сценам" Шумана. Надо же! Хотя, что еще Он ожидал услышать из наушников человека, зачитывающегося стихами Лорки, - Раммштайн?
  Порывшись на полках необъятного шкафа, служащего приютом не только книгам, но и аудио- и видеодискам, Он отыскал-таки сборник Шумана и, вставив его в музыкальный центр, нажал кнопку воспроизведения и уселся на полу. Усатая, к тому времени успевшая задремать на верхней полке пианино, встрепенулась, повела ушами и с недоумевающий "Мяяя!" перебралась поближе к хозяину - на диван, прислонившись спиной к которому, тот сидел. Воспроизведение началось с "Одиноких цветов", мелодика которых как нельзя лучше сочеталась с обеда льющим за окном дождем. Гроза уже отгремела, ветер поутих, а вот серые капли все сыпались и сыпались с изможденного неба, весь день копившего в себе студеную влагу. Стуча попрыгунчиком о стену над плазменной панелью, Он слушал фортепьянные переливы Шуманских "Лесных сцен" и наблюдал, с какой горечью и злостью хлещет за окнами весенний ливень.
  А что, если всё не так страшно, как ему представляется? Вдруг не так уж и зазорно быть владельцем потасканной иномарки и жить в тридцати квадратных метрах, в которые компактно вписаны две комнаты, раздельный санузел и кухня? Когда-то Он мечтал так жить... И гулять в грозу без зонта...
  Попрыгунчик набирал скорость. Как-то боязливо поблескивала уголком висящая на стене "плазма". Ну ей-то бояться было нечего - что-что, а вот так выверено стучать мячиком рука у Него была набита. Это вам не классическое произведение по двум нотам узнать! В швыряниях и бросаниях Он поднаторел... За столько-то лет игры на бирже!
  Нежные переливы Шумана быстро надоели, а потому были заменены на тот самый Раммштайн. Врубив колонки на полную, Он распахнул окна и выпустил гитарный скрежет "Sonne" в промозглый весенний вечер. Пока редкие прохожие в раздражении и любопытстве поднимали глаза к окнам Его квартиры, Он, набрав в раковину холодной воды, хорошенько охладил в ней разгоряченную голову, вынырнул и посмотрел на свое мокрое лицо в зеркало.
  Вода, набравшаяся в каштановые волосы, сейчас потемневшие до черноты, тонкими струйками стекала по впалым щекам на подбородок, капала с тонкого носа и мелкими капельками блестела на слегка заостренных скулах. Лицо от этого странным образом преобразилось - утратило былую холодность, резкие черты его разгладились, даже прямой росчерк тонкогубого рта смягчился, преломляясь в некоторое подобие улыбки. Только глаза остались прежними - двумя антрацитово-черными хрусталинами блестели они из глубоких впадин на худощавом лице. Однажды в разговоре со знакомой Жанна сказала, что Его внешность нельзя назвать привлекательной именно из-за этих страшных глаз, черных до такой степени, что в них невозможно было различить зрачки. Он не относился к мужчинам, которым хоть раз в жизни в голову закрадывалась мысль о собственной красоте. Даже в юношестве Его не посещали такие раздумья. Но жизнь, щедро преподносящая Ему внимание женщин на блюдечке с золотой каемочкой, и тогда и поныне настаивала на Его, если не привлекательности, то притягательности уж точно.
  С какой-то радости вспомнилось лицо той девочки из парка, так же точно залитое водой. Он утопил голову в махровом полотенце, промокнул лицо и волосы, вернулся в гостиную и в списке воспроизведения выбрал "Amour".
  А она красивая... Та странная, влюбленная в дождь и Лорку девчонка... Если подумать, то намного красивее Жанны. Нет, ну фигура, конечно, и близко не стояла - кожа да кости в самом-то деле! Но вот вьющиеся крупными кольцами волосы, изящная шея, милое личико и... глаза. Широкого разреза глаза, глубокие и чистые, цвета грозового неба. И глазам этим очень шел страх, безумно шел! Подходил так, словно в этих бездонных серых омутах и зародился когда-то в самом начале времен. Сперва Он не сообразил, что именно заставило Его пересесть к ней на скамью, укрывая от дождя, но в то мгновение, когда глаза её распахнулись в безмолвном ужасе и отразили полыхнувшую в низком небе молнию, всё встало на свои места и открылось пред Ним, словно книжка. Девочка эта была прирожденной жертвой, как Он был прирожденным хищником. Таких, как она, одно удовольствие травить и загонять, что наверняка проделывают её сокурсники. Как истинный охотник, Он просто не смог противостоять врожденному инстинкту, потому и оказался на её скамье. Был бы Он помладше и поглупее, и девчонке той не удалось бы так скоро уйти - уж Он-то бы измыслил способ напугать её еще сильнее и поглумился бы всласть. Но времена безрассудной молодости давно канули в Лету. Теперь охотничий инстинкт легко сдавался на милость усталости и лени. Ему было неинтересно вести охоту на девиц. Ныне Он предпочитал других жертв и более значимые трофеи, и губил жизни не за ночи сумбурной любви, а за большие деньги.
  Из колонок звучала "Angel", Усатая спала на ворохе бумаг возле ноутбука, дождь поливал подоконники распахнутых окон, отяжелевший от влаги тюль грузной плетью свисал с карниза. Он весь был в работе, производил нехитрые расчеты на калькуляторе, заносил цифры в соответствующие графы электронных таблиц. Он выследил очередную "жертву" и теперь изготавливался к прыжку, а потому в голове Его не было места ни каким-то там девчонками, ни грозе, ни совести. Каучуковый попрыгунчик за полнейшей ненадобностью валялся в углу просторной комнаты.
  Глава 10.
  Ее вечернее одиночество
  Однажды... Однажды все так резко меняет свой курс, что мы не успеваем, теряемся, останавливаемся, выпадаем из реальности и пытаемся понять, что же все таки случилось? И почему?
  Она пока не думала над этим. Ведь у Нее собственно ничего и не случилось. У Нее все еще только случалось. Вытирая влажные волосы махровым красным полотенцем, Она, не прерываясь ни на что, размышляла над тем, что происходило с Ней. Ее темно-серые глаза сверкали, дыхание было горячим, а губы то изгибались в неуверенной улыбке, то собирались в одну узкую полоску. Пожалуй, сейчас Ее нельзя было назвать красивой, но какой же трогательной Она была! Как бывает трогательным птенец, учащийся летать, как бывает трогательным ребенок, делающий первый шаг... Как бывает трогательной девушка, когда происходящее в Ее жизни резко выбивается из привычной, скучной и надоевшей колеи. Разве могла Она подумать, что вместо привычной унылой и непривлекательной серой мыши в зеркале отразится милая девушка с нежным румянцем на щеках и странными переливающимися искрами в глазах?
  ─ Я на себя не похожа...
  А вот голос подвел, да... Не привык он звучать так громко, самоуверенно, резко... Сорвался, завис в воздухе, разбился об отражение Ее лица и стек в умывальник. Вздохнув, Она еще раз с трудом расчесала непослушные кудри и вышла из ванной, закутавшись в теплый безразмерный халат цвета опавших листьев. Легко покружившись по небольшой комнатке, пропахшей озоном из-за столь бесшабашно открытого во время грозы окна, Она приземлилась на маленький диванчик и поджала под себя ноги. Постучала костяшками пальцев по губам. Улыбнулась. Зажмурившись, представила еще раз.
  Гроза... Подставленные ливню ладони... Ликующее торжество... Черный зонтик, раскрытый над нею... Насмешливый голос... Черные, как омуты глаза, идеально уложенные, но чуть встрепанные дерзким ветром волосы... Ее страх и позорное бегство.
  Говорят, что хищники умеют гипнотизировать свою жертву. Говорят, что жертва сама идет к ним в пасть, не в силах отвести завороженного взгляда. Пожалуй, сейчас Она напоминала себе такую же послушную жертву. Мышку, идущую в пасть к коту... Нет! Тонкие губы вновь самопроизвольно изогнулись в улыбке. Она не пошла к нему в пасть! Она сбежала, оставила его ни с чем, и пусть ему скорее всего все равно, но ведь главное не это. Главное то, что она сумела сбежать, отвести взгляд, произнести слово и гордо уйти, не сомневаясь и... Но почему Ей от этого не легче? Где же облегчение, которое Она должна испытывать? Сколько раз в своей жизни Она успешно бежала от проблем... Бежала от ситуаций, которые не находились под Ее контролем, которые повергали Ее в трепет, и которых Она боялась больше всего... Почему же сейчас, с блеском улизнув от них, Она ощущает горькое разочарование?.. И оттого, что ушла, и оттого, что проблемы с криком: "Ты куда, идиотка?!" не погнались следом...
  Раздраженно мотнув головой, Она посмотрела на пылящееся в углу пианино. Как давно Она не садилась за него. Реши признаться честно, Она категорически заявила бы, что играет посредственно, иногда фальшивя, срывая мелодичную композицию совсем немелодичными воплями изумленных и ненужных клавиш... Но Она даже самой себе не хотела в этом признаться. Да и зачем? Она не играет нигде, кроме своей комнаты, только в одиночестве, и только раза два в год. Резко поднявшись, Она размотала пояс и скинула с себя халат. Худенькая, но точеная фигурка отражением мелькнула в мутном окне, тут же скрывшись под хлопковой кружевной ночной рубашкой. Но после этого, Она не легла спать, как делала каждый день, нет. Она приблизилась к пианино и резко распахнула крышку. Провела по клавишам, лаская и будто спрашивая: "А можно... можно я сегодня сыграю?"
  Совершив такой своего рода ритуал, Она села на стульчик и привычным жестом перекинула черные завивающиеся локоны через плечо, дабы не мешали. Пальцы раскрыли потрепанную нотную тетрадь на странице, которую Она скорее всего помнила наизусть. Улыбка вновь тронула Ее губы. Увидь Ее кто-нибудь сейчас - непременно влюбился бы. Ну... Или хотя бы изумился. А, впрочем, будь кто-то с Нею рядом - Она никогда не позволила бы себе быть такой... открытой. И все же, так как сегодня Она была одна - соседка, предупредив заранее, ушла к своему любимому - Она наслаждалась одиночеством, которое принимала как дар. Так же как Парк, как Стихи, как Шуман, Шопен и остальные, - Одиночество было Ее другом. Верным и не предающим.
  Когда бледные тонкие пальцы коснулись ожидающих этого лакированных клавиш, в комнатке раздались первые ноты Ее любимой "Einsame Blumen" Шумана... Испарились из головы и черноглазый незнакомец, и дождливый парк, и все-все-все... Будь Она одиноким цветком, непременно была бы фиалкой... Точно.
  Глава 11.
  Его работа
  Кто-то что-то позабыл, кто-то куда-то опоздал, кто-то где-то не додумал, кто-то что-то перепутал, не успел, не угадал, не проверил... И всё к чертям собачьим провалилось!!! В тот миг, когда до заключения выгодной сделки оставался один-единственный телефонный звонок, вдруг выяснилось, что их обошли на повороте! Та "жертва", что Он выслеживал больше недели, в изучение повадок и слабых мест которой, Он вложил столько сил, внезапно улизнула из Его когтей! Раз! И только пятки сверкают! А в перекошенной от разочарования и гнева пасти лишь клочок шерсти с кончика её хвоста!
  Как можно было такое допустить?! Вот какой вопрос Он с самого утра орал в уши своих подчиненных. Сказать, что Он был зол, означало тихонечко шепнуть о том, как Он сейчас мил и трогателен. Потому что Он был не просто зол! Он был взбешен! Разъярен! Его буквально трясло от неукротимого всепоглощающего гнева! Клавиатура компьютера Его зама, разнесенная в хлам о дверной косяк, весьма красноречивыми осколками была разбросана по полу кабинета, а сам зам побитым щенком съежился в оказавшемся вдруг таким жестким и неуютным кресле и не решался стряхнуть с колен черные клавиши. А Он всё рвал и метал, и несчастным сотрудникам, мающимся за дверью в ожидании своей очереди на экзекуцию, казалось уже, что приступ злобы Его никогда не закончится.
  Вообще-то те люди, коим не приходилось видеть Его разъяренным, не могли поверить, что совершенно спокойный, крайне вежливый и невероятно сдержанный с виду человек этот время от времени становится настоящим зверем. Невозможно было даже подумать, что Он умеет кричать, способен расколошматить клавиатуру или вышвырнуть в окно проектор для слайдов.
  Проводив взглядом ни в чем не повинный аппарат, стремительно приближающийся к земле, и не такое повидавшая Жанна, давно с Ним работающая, предусмотрительно юркнула в комнату архива. И вовремя, потому что в ту секунду, когда проектор разлетелся вдребезги, ударившись об отмостку, дверь кабинета, за которой читались нотации заму, распахнулась с такой силой, что треснулась об стену, и пред онемевшими от ужаса клерками предстал их распираемый злобой директор. Вот в такие-то моменты все и замечали, какие всё же страшные у Него глаза.
  ─ Что вы смотрите на меня? - Прорычал Он, резким ударом ладони сбивая с ближайшего стола органайзер, полный канцелярских принадлежностей. - Работать! Никто сегодня с места не сдвинется, пока вы не найдете и не назовете мне хотя бы три веских причины, почему я не должен всех вас уволить к песьей матери!.. Жанна!!!
  Всегда такая очаровательно-стервозная женщина эта кроткой мышкой выглянула из-за двери архива, опустила глаза, нервным движением поправила выпавшую из прически прядку волос.
  ─ Где ты должна быть?! ─ Глуховатый баритон Его сейчас был полон шумных хрипов. - Быстро на свое место! Чтоб через час у меня на столе был отчет по этом делу! Будете искать свои ошибки, пока кровь носом не пойдет!
  Не желающие попасть под горячую руку сотрудники в миг засуетились, работа закипела. Жанна за каких-то пять секунд подобрала рассыпанные у Его ног ручки и скрепки, вылетевшие из опрокинутого органайзера, быстро глянула в Его лицо, ничего хорошего там не увидала и пулей унеслась к себе в кабинет.
  ─ Эй-эй, будет тебе, Константин! - С дружелюбной улыбкой подошел к Нему Георгий Иванович. - Успокойся, родной, а то ты им сейчас головы поотрываешь, и куда мне их потом, безголовых, девать?
  Этот добродушный пожилой мужчина, когда-то поверивший в Его талант и взявший к себе сперва в подчиненные, а затем и в деловые партнеры, вызывал в Нем искреннее уважение, но настроиться сейчас на шутливый тон никак получалось. Шумно выдохнув, Он запустил пальцы во всклокоченные и взмокшие у корней волосы и невероятным усилием воли заставил себя подавить гнев. Хотя бы чуточку. Когда дыхание выровнялось, и руки перестали чесаться отвинтить кому-нибудь дурную башку, Он выпрямился и по-обычному спокойным и уверенным шагом вышел следом за Георгием Ивановичем в коридор.
  ─ Ты чего кипятишься, сынок? - Всё посмеивался тот с хитринкой. - Как я тебя учил, помнишь? Это игра. Всё время выигрывать не получится. И вовсе не эти идиоты в том виноваты.
  ─ Да знаю я, Гера! - Отмахнулся Он раздраженно. - Просто...
  ─ Просто кровь у тебя горячая. - Насмешливо перебил Георгий Иванович. - Молод ты, Константин, для такого бизнеса, я это всегда понимал.
  "Ну вот, начались поучения!", - нервно всплеснув руками в воздухе, Он сверху вниз заглянул в голубые прищуренные глазки пожилого весельчака.
  ─ Нет-нет, вот не надо этих испепеляющих взглядов, парень! - Невозмутимо заулыбался тот, приободряюще похлопав Его по плечу. - Тебе прекрасно известно, чего ты стоишь, и во сколько мне когда-то обошелся... Да и сейчас обходишься! И я, заметь, одного тебя, пусть и молодого, и взрывного, и не всегда умеющего должным образом принять проигрыш, и на сотню таких разумных престарелых арифметиков, как твой покорный слуга, не променяю! Потому что ты уникален, Константин! Ты, не побоюсь этого слова, гениален! И у меня, кстати, уже есть для тебя новая мышь. На сей раз весьма упитанная, так что позабудь об этом недоразумении, и копи силы, сынок!
  ─ Я, пожалуй, спущусь в спортзал. - Запрокинув голову к потолку, проскрипел Он сквозь зубы и сжал один кулак в другом с такой силой, что хрустнули суставы.
  ─ Вот-вот! - Одобрительно закивал Георгий Иванович. - Пойди поостынь, приведи голову в порядок и заглядывай ко мне... О! Кстати, мне младшая дочь сейчас звонила. По какому-то делу забежать должна. Ты подходи - познакомлю вас. Она ж у меня на "Экономическом" учится, второй курс заканчивает. Может быть, через месяц на практику к тебе её направлю.
  С этими словами улыбчивый партнер Его вернулся в офис, дав Ему возможность без лишних свидетелей нанести несколько хуков стене. В спортзале имелась более подходящая для этих целей груша, подвешенная на цепях к широкой потолочной балке. Раздевшись до пояса и скинув начищенные туфли, Он встал в устойчивую позу подле набитого войлоком стокилограммового кожаного мешка, набрал в легкие воздуха и с резким выдохом нанес удар, потом еще один, и еще.
  Мотылялась поскрипывающая цепями груша, поблескивала смуглая кожа на напрягающихся мускулах, летели с лица и волос мелкие капельки пота. Он бил и бил, вкладывая в удары всю злость по поводу упущенной добычи. Он ненавидел себя сейчас, Он был себе до невозможного противен. Упустил! Позволил сбежать! Провалил такую сделку! Он не имеет права проигрывать! Он рожден для того, чтобы быть победителем! Грушу бросало из стороны в сторону, словно она не весила и одного килограмма, с такой силищей Он мял ей бока, а в черных, как сама ночь, глазах Его полыхала уже не злость... А неутолимая жажда крови!
  Глава 12.
  Ее учеба
  ─ Светлана, ваш реферат безупречен, хотя в нем и не было нужды! Ставлю вам твердую пятерку!
  Она кивнула, замечая на себе взгляды однокурсников, в которых светилась зависть и желание услышать такие же слова, но обращенные к ним. Улыбнувшись лучащемуся удовольствием преподавателю, Она взяла стопку исписанных листов и вернулась на свое место. За окном просыпался юный красавец май, томным зноем напоминающий лето, но все же иногда свирепствующий проливными дождями с грозами и коварным, хоть и теплым ветром. Сидящая справа от Нее девушка потянулась и лениво вздохнула:
  ─ Как же хорошо тебе, все эти старикашки тебя любят... Тебе даже говорить ничего не надо, - они и без того все сделают в лучшем виде... Вот бы мне так...
  Она пожала плечами. Странно, человеческие желания всегда так далеки от возможностей... Люди хотят счастья, мечтают о любви, о безупречной работе, учебе, сданном экзамене... И совершенно не замечают того, что есть у них. А ведь именно этому незначительному для них достоинству завидуют многие... Конечно, Она не думала об этом. Она тут же погрузилась в себя, представляя, как пойдет в книжный магазин за недорогой книжицей - сборником поэзии серебряного века, как посидит с ней в теплом парке, как... Ох, Она не могла уже дождаться окончания учебы... Впрочем, пара все длилась и длилась, Ее мысли перетекли в другое русло, и Она принялась фантазировать себе будущую работу.
  Почему-то представлялось ей, что это будет небольшой уютный офис, компания созданная этаким пожилым бизнесменом, с кучей внуков и красавицей, - непременно красавицей! - дочкой... Ну... Или красавцем сыном? На этом моменте Она прервала свои мечты, укоряя саму себя за наивность: "Ну что за, в самом деле, детские розовые представления о жизни?"
  Вздохнув, Она залезла по уши в сумку, привычно нащупывая кошелек и открывая его, дабы пересчитать деньги... Однако, на этот раз обнаружилась небольшая проблемка - денег в кошельке не оказалось. Вначале Она осмотрела его со всех сторон, затем, отложив в сторону, перерыла сумку. А под конец просто расстроилась и запустила пальцы в волосы, отчего черные кудряшки упали на бледное лицо. Ну что за дела?... Она только-только собралась с силами зайти в недавно открывшийся книжный, и тут... Пальцы продолжали бродить в волосах, как будто так Ей было легче размышлять. Конечно, можно добрести домой и взять немного денег, благо недавно Ей выдали хорошенькую стипендию, или, что еще лучше, порыться в вещах и таки найти не взятые с собой купюры, но... Ведь придя домой, Она точно не захочет никуда идти.
  Рассеянный взгляд серых затуманенных глаз прошелся по аудитории. Однокурсники болтали между собой, строчили что-то на бумаге, грызли кончики карандашей, кокетничали, пытались спрятаться от проникновенного взгляда преподавателя... Внезапно Она наткнулась взглядом на миниатюрную, но ладно сложенную девушку с копной соломенного цвета волос, кстати, обладательницу самого беззаботного нрава в их группе. Не сразу Она поняла, что заставило Ее остановить взгляд именно на этой девушке, но, подумав, Она вспомнила, что в прошлом году одалживала миловидной блондинке не крупную, но вполне хорошую сумму. Вроде бы, той тогда не хватало на ужин с друзьями... Улыбнувшись, Она вновь успокоилась, принимаясь сосредоточенно грызть кончик карандаша и ожидать окончания пары. Когда же раздался долгожданный возглас преподавателя: "Идите уж, неучи!", Она подхватила проверенный реферат, перекинула сумку через плечо и, огибая столы, пошла вслед за юркой блондинкой. Но не тут то было! Преподаватель, задержавшийся в аудитории, подозвал Ее к себе и кивком головы указал на реферат, который Она держала в руках:
  ─ Знаешь, думаю тебе нет нужды ждать начала сессии... Ты великолепно справилась сейчас. Кроме того, ты трудилась весь год, так что...
  Она замерла, в силах только жадно следить за ним глазами. В это же время преподаватель продолжал:
  ─ Посему я ставлю тебе отлично и по экзамену. Давай зачетку и по моему предмету можешь быть свободна, малышка.
  Искренне поблагодарив его, Она вышла из зала, улыбаясь и пытаясь отыскать давно ушедшую однокурсницу. Оглядевшись и не найдя ее в коридоре, Она приняла решение подождать ее в следующей аудитории, запихивая реферат в сумку. В это мгновение сзади раздался звонкий задорный голосок:
  ─ Меня ищешь, Мышка?
  Она улыбнулась, кивая и чувствуя себя не в своей тарелке, заправила черную прядь за ухо:
  ─ Здравствуй... Знаю, что мы сейчас с тобой мало общаемся...
  Поколебавшись, Она вздохнула, собралась с силами и выпалила одним предложением:
  ─ Но помнишь, я тебе одалживала в прошлом году?
  Дождавшись утвердительного кивка, Она продолжила:
  ─ Так вот... Лиль, сейчас мне они нужны... Ты не могла бы вернуть? Пожалуйста.
  Однокурсница замялась, затем вздохнула, посмотрев на Ее огорченное личико:
  ─ С собой у меня совсем денег нет...
  Но, заметив, как помрачнели Ее темно-серые глаза, девушка мгновенно добавила:
  ─ Знаешь, тут рядом находится офис моего отца, и... Мы могли бы зайти! Что ты думаешь на счет этого?
  Она облегченно вздохнула, улыбнувшись:
  ─ Конечно... Я согласна.
  Лилия, а именно так звали эту очаровательную девушку, усмехнулась и потянула Ее, не очень сопротивляющуюся, за собой:
  ─ А пока нам надо идти, а то опоздаем на следующую пару... Кстати знаешь, мой отец работает как раз в нужной мне сфере! Ну... И тебе!.. В общем, экономика... Я знаю, о чем ты думаешь, но я как раз не хочу к нему идти! Догадываешься почему? Ну конечно, я вижу, что догадываешься. Потому что все начнут пренебрежительно твердить, будто я торчала на вечеринках, а потом папочка просто расписался в бумажках! А я не хочу так. Нет, правда! Я хочу, чтобы все думали, что я работаю в поте лица!
  Слыша, но не особо вслушиваясь в болтовню словоохотливой девушки, Она шла рядом, не выдирая руки из цепких пальчиков миниатюрной блондинки. Та же, в свою очередь, продолжала:
  ─ А еще... Там у отца есть сотрудник... Он молодой... Ну, с точки зрения бизнеса, знаешь ли. Лет двадцать мять - тридцать на вид. Знаешь, я как его увидела, - у меня мурашки по коже пошли! И как за ним девушки бегают?! Я бы ни за что в жизни не подошла к нему ближе, чем на километр! Он же убьет и не заметит! Отец, правда, его хвалит, говорит часто о нем, но мне кажется... Да и отцу, наверное, тоже, что этому парню не хватает хотя бы чуточки тепла. Да хоть напускного, но!..
  Она просто отключилась. Перестала воспринимать ее речь, как что-то, носящее смысловую тяжесть. И когда они, наконец, дошли до нужной аудитории, Она, пробормотав что-то вроде "Встретимся у ворот", вывернулась из ее рук и скользнула в другой конец зала. В благословенную тишину и шорох страниц.
  Глава 13.
  В Его владениях
  Из-за плеска разбивающейся о спину и плечи воды оказалось невозможным сразу расслышать скрежет телефонного звонка, а потому к тому моменту, когда, обернув бедра полотенцем, Он вышел из душевых в тесную раздевалку, на экране разобижено визжащего мобильного, кроме нового, горело еще три пропущенных вызова. Вспомнив об уговоре зайти вечером к Георгию Ивановичу, Он спешно нажал кнопку и поднес трубку к уху.
  ─ Ну, наконец-то! - Радостно вскрикнул никогда не теряющий задора и оптимизма голос Его делового партнера. - Дуй скорее сюда, Константин, - крайне невежливо заставлять дам ждать!
  Тренировка в спортзале и горячая вода весьма положительно сказались на Его моральном самочувствии - всякая ярость улетучилась, уступив место обычному спокойствию и трезвости ума. Натянув брюки, носки и майку на не успевшее пообсохнуть тело, Он пошуровал полотенцем на голове, стараясь быстренько высушить волосы, несколько раз встряхнул ими на подобии рок-музыкантов, оценил незавидные результаты своих трудов в замутненном от испарины зеркале, цокнул языком и поспешил в офис, где Его, по всей видимости, уже заждались.
  Таким Он и предстал через несколько минут пред очи Георгия Ивановича: до пояса - приличный человек в начищенных до блеска туфлях и отутюженных черных брюках, а выше - взмыленный мужик в белой спортивной майке, с непросохшими волосами, сосульками свисающими на нос и шею, и ничем не прикрытыми руками, прямо-таки неприлично бугрящимися мышцами. Да вообще-то и майка ничего особо прикрыть не сумела.
  ─ О, святые угодники! - Закатил глаза Георгий Иванович. - И вот таким красавцем я буду представлять тебя соей юной дочери?
  ─ Ты просил прийти как можно быстрее. - Без тени смущения или оправданий усмехнулся Он и юрким ужом проскользнул мимо партнера в холл офиса.
  ─ Да хотя бы майку в брюки заправь, балбес! - Зашипел тот, догоняя Его и суетливо поправляя Ему одежду. - Вон они стоят.
  С этими словами он махнул рукою в сторону секретарского стола, возле которого о чем-то тихо беседовали две милые особы лет восемнадцати. Та, что пониже, блондинка в узких джинсах и цветастой тунике, знакома Ему не была, а вот стройную брюнетку в мятного цвета платье Он определенно где-то видел... Может быть, Георгий Иванович брал свою дочь на какой-нибудь званный прием, да просто не удосужился их тогда друг другу представить?
  ─ Подружку с собою прихватила. - Пояснил её отец, многозначительно поиграв косматыми бровями. - Знаешь же этих студентов, - вечно кучкуются. Стадное чувство! Или как там они это зовут? Чувство дружеского плеча?.. Или братского локтя, эээ... Лилия!
  На оклик девушки обернулись одновременно, мгновенно оборвав не очень значимый разговор, который и вела-то только блондинка, в то время как брюнетка терпеливо слушала, вертя в руках маленькую сумочку на длинной тонкой лямке. И вот когда она обернулась, и черные витые волосы от резкого движения вороньим крылом полетели по воздуху и мягкой волной опустились ей за спину, чуть пружиня в особо крутых завитках, Он вдруг вспомнил, где её видел. То была та самая дуреха, что улепетнула из-под Его зонта, предпочтя вымокнуть под ливнем, нежели принять Его нахально навязанную помощь. Надо же... А она совсем не похожа на отца - ни внешне, ни характером. Причина такого недоразумения открылась Ему ровно через секунду, когда блондинка с визгом: "Папочка!" порхнула к Георгию Ивановичу и, игриво подогнув одну ножку, повисла у того на шее, чмокая в щечку. Брюнетка же осталась стоять на месте, все так же теребя сумочку, вот только глаза её расширились и странным образом переменили цвет с блекло-серого на насыщенно-сизый.
  ─ Здравствуй, моя заюшка, уммм! - Георгий Иванович наградил дочь ответным поцелуем и покосился в Его сторону. - Вот, Лиличка, познакомься с лучшим сотрудником, каким мне только приходилось обзаводиться, а ныне моим партнером по бизнесу, Константином Зуровым.
  С излишней наигранностью хлопнув длинными густо-накрашенными ресницами, миниатюрная блондинка окинула представленного ей мужчину весьма придирчивым взглядом, чуть задержала его на выглядывающих из ворота майки черных волосах и протянула Ему изящную ладошку с аккуратными остренькими ноготочками.
  ─ Очень приятно. - Галантно сообщил Он, слегка склонив голову и наградив девушку легким рукопожатием.
  ─ Ваша слава бежит впереди вас. - Томно изрекла Лиличка, опять-таки хлопнув ресницами. - Не проходит ни единого вечера, чтобы мой папа не похвастался вашими успехами. Я даже ревную немного, вот честное слово!
  ─ Ну что ты, Лиля! - Засмеялся Георгий Иванович, приобнимая дочку за узенькие плечики. Но заткнуть ту было, похоже, крайне сложной задачей.
  ─ Нет, в самом деле! - Щебетала она, самой себе представляясь сейчас весьма учтивой, остроумной и сладкоголосой. - Иногда я подумываю, что поступила на "Экономический" только для того, чтобы вернуть себе внимание и гордость папы, полностью узурпированные вами, Константин. Так что трепещите, - скоро мы с вами повоюем!
  Выдавив из себя вежливую улыбку, Он высказал свое якобы огромной силы желание поскорее вступить в то самое время, а на самом деле едва не проговорился, что меньше всего на свете опасается блондинок с длинным метлообразным языком.
  ─ О! - Хлопнул в ладоши Георгий Иванович, спеша вставить хоть слово, пока его охочая до праздной болтовни дочурка вновь не взяла инициативу в свои руки. - В скором времени вам, мои милые, представится-таки шанс побороться за мою гордость! Ведь Лиля через месяц-два придет к нам на практику!
  Стоит отметить, что к этому моменту Его уже не прельщала перспектива даже изредка видеть эту тараторку, не то что пытаться с нею работать. Да как с такими вообще работать-то можно? Ну настоящий радиоприемник! Передача за передачей, и все как одна - ток-шоу! Ох, чует нутро, что в спортзал Он будет спускаться каждый день. Нет-нет! Не для того, чтобы снять напряжение, ну что вы! Такие крали нисколько не вызывали в Нем злобы, так как стояли за чертой Его восприятия. Но день за днем жить в таком шуме! Уж увольте, невыносимо...
  ─ Ну папа! - Скуксилась в ответ Лиля, даже ножкой притопнув для острастки.
  Он не сдержался и, покосившись на так и не приблизившуюся брюнетку, возвел очи к потолку, весьма недвусмысленно высказывая мнение об её подружке. Та быстро потупила взгляд, сделав вид, что заметила соринку на подоле.
  ─ Мы с тобой это уже обсуждали. Я не хочу дать повод для сплетен! - Похоже в сотый раз повторила Лилия и во внезапном озарении прижала ладони к груди. - Ой! А кого я вам сейчас порекомендую! - Она обернулась к подружке и затрясла пальчиками, подзывая её к себе. - Мышка, Светочка, иди скорее сюда!
  Нервно вздернув руку, названая Светочкой мышка, поправила на Его взгляд и без того шикарно смотрящиеся кудри, накинула на плечо лямку сумочки и спешно приблизилась, всё так же смотря в пол.
  ─ Вот, папа, это лучшая ученица нашего потока! - Улыбаясь, Лиля подергала подругу за ладошку, прося поднять голову. - Ты же еще не выбрала место практики, а, Мышка?
  ─ Нет. - Коротко и кротко мотнула та головой.
  ─ Ну и отлично! Возьмите её! Не пожалеете, я вам гарантирую! Вот увидите, она превзойдет все ваши ожидания! Кто тут у вас самый успешный работник?
  Лиля в азарте завертелась по сторонам, но обнаружила в холле только занятую своими делами Жанну, да пару проходящих мимо работников курьерской службы. Постепенно теряющий с таким трудом вороченное самообладание, Он уже в откровенной мольбе воззрился на Георгия Ивановича, получил в ответ снисходительный кивок и позволил себе съехидничать:
  ─ Ну, вообще-то, я.
  Однако словоохотливую девицу такая манера речи ни капельки не смутила.
  ─ Светка настолько умна, что даже вас со временем затмит!
  ─ Вы, Лилия, я смотрю, весьма воинственно настроены сегодня. - Заулыбался Он и, качнув бровью, посмотрел в лицо Светланы. - Но смею заметить, дамы, что прилежание и ум - совершенно разные вещи.
  Правильный смысл этих слов дошел не только до смутившийся брюнетки, поспешившей отвести взгляд, но и до вдруг захлопнувшей рот Лилии. Взяв папу под локоть, она попросила прощения и уволокла его к окну. А Он откинул с лица успевшие просохнуть волосы, что непослушными перьями лезли в глаза, и слегка подался навстречу Светлане:
  ─ Не простудилась?
  Видимо, глуховатый голос Его прозвучал для девочки настоящим громом, потому что она вдруг вся вскинулась и даже отпрянула на шаг.
  ─ Под тем дождем. - Уточнил Он, сдержано улыбаясь.
  ─ Нет. - Тихо буркнула она, не глядя на Него, и добавила зачем-то. - Мне нравится дождь.
  ─ Это было очевидно. - Ему внезапно захотелось с нею говорить, уж очень понравилась её реакция - затравлено-смущенная реакция настоящей мышки, попавшейся на глаза голодному коту. - В этот же список входят Лорка и Шуман, я прав?
  Недоумевающий взгляд девочки в миг сменился перепуганным, когда в ответ на него, Он поддел пальцем наушник, свисающий на её грудь, и сообщил хитро:
  ─ У меня отличный слух. В том числе и музыкальный.
  ─ Да. - Кивнула она, неловким движением пряча наушник в неглубокое декольте. - Мне нравится Шуман.
  ─ Вот уж не думал, что люди, зачитывающиеся стихами Лорки во время прогулок под дождем под "Лесные сцены" Шумана, могут выбрать своей специальностью экономику!
  Получить ответ Ему не представилось возможности, потому что разобравшаяся с отцом Лилия, схватив подружку за руку, споро распрощалась и поволокла её к выходу.
  ─ Приятно было познакомиться, Лилия, Светлана. - Услужливо кивнул Он им вслед. - Заглядывайте к нам еще!
  Глава 14.
  Не в Ее тарелке
  Она не сразу его узнала. Разумом. Но сразу заметила, как изменилась атмосфера в офисе, когда подошел добродушного вида отец Лилии со своим партнером. Сначала на него отреагировали Ее чувства - натянулись до предела, даже, кажется, зазвенели. Не поняв, что происходит, Она подняла взгляд на вошедших мужчин, и в этот миг странно-одетый молодой человек обернулся... Вот тогда Ее пробрало насквозь. Эти темные омуты глаз, которые Она думала уже забыть и не вспоминать никогда... Разве можно их не узнать? Она с трудом сдержала испуганный возглас и сама себе удивилась: "С чего такая реакция?" Ведь выглядит он вполне адекватно, разумно, более того - даже привлекательно! Скорее всего, так на Неё действовал его взгляд - манящий опасный взгляд хищника, который затягивает и не дает вырваться. Но один раз Она уже сбежала из-под этого взгляда... Сможет ли, - а главное, захочет ли? - Она повторить этот подвиг во второй раз?
  Погрузившись в тревожные мысли, Она и не заметила, что Ее сокурсница трещит без умолку, повиснув на руке отца... Оставив Ее одну! Ну, конечно, это громко сказано: "Одну", но все же, когда Лилия была рядом, можно было подумать, что этот странный - или всё же страшный? - человек смотрит на блондиночку. Но нет, теперь стало ясно видно, что своими черными глазами он буравил именно Ее, неприметную Мышку, которая была готова сейчас провалится сквозь землю и никогда не возвращаться сюда! Впрочем, сделанного не воротишь - Она пришла сюда, а значит должна стойко выдержать эту атаку. Уймись, глупый страх! Сгинь, проклятущее разумное чувство самосохранения!
  Пожалуй, он все-таки поймал Ее взгляд, потому что когда Лилия сказала что-то вообще ни в какие рамки не лезущее, он состроил Ей ехидную гримаску. Однако Она предпочла сделать вид, что ничего не знает, не ведает, и вообще - Она ни при чем и совершенно никто! Тумбочка, шкаф, дверь... Да все что угодно, но только не мнущаяся на бархатистом ковре неуклюжая худенькая девчушка с огромными полными неясного страха глазами и судорожно сжатыми на сумке пальцами.
  Вскоре неуемная однокурсница прервала Её одинокое испепеление под гипнозом черных глаз, заставив подойти поближе, при этом тщательно уговаривая своего добродушного отца принять Ее на работу вместо себя. Она вздохнула, поправив волосы и уставившись в пол, кажется, даже что-то ответила, надеясь, что прозвучал этот ответ вполне уместно. Все Ее мысли были только об одном: "Скорее бы убраться отсюда, скорее, скорее..." Но все раздумья прервал уже знакомый Ей глуховатый баритон, в этот раз звучащий немного резче. Судя по всему, он говорил еще что-то, но Она пропустила, поймав только:
  ─ Прилежание и ум - совершенно разные вещи.
  Она отвела взгляд, забывая как дышать. Это было откровенной насмешкой! Над Ней ли, над Лилией - неважно! Но, кажется, Ее сокурсница слова эти поняла правильно и, раздраженно сощурившись, замолчала. Сердито так замолчала, многозначительно. Пробуравила наглого мужчину взглядом и утащила своего отца к окну. Опять оставив Её одну!!! Она почти задохнулась от ужаса, дернувшись было следом, но было поздно - он уже подался вперед, глядя прямо в глаза. Нет, Она смогла вынести этот взгляд, но не смогла сдержать страха, который просто выплескивался из Ее поблекших глаз. Она пропустила его вопрос, а когда он, чуть приподняв бровь, уточнил что речь идет об их памятной встречи в парке, внезапно разозлилась. Стиснув зубы, опустила взгляд. Незаметно вытерла намокшие ладони о платье. Нахмурилась, выдавила:
  ─ Нет.
  Поколебавшись, набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
  ─ Мне нравится дождь.
  Кажется, он принялся издеваться. Играться, как сытый кот с попавшейся в когти мышкой - не убивая, но поддразнивая. Доводя жертву до исступления своими укусами. Не смертельными, но... Такими неприятными! Отвечая что-то невпопад и каждую секунду косясь на заболтавшуюся Лилию, Она еле сносила эту пытку. Ей хотелось закричать: "Оставьте меня в покое! Зачем это вам?", но Ее природная скромность и тактичность не позволяли Ей такой фамильярности... Наконец однокурсница вспомнила про Нее и, когда раздался его сочащийся ехидством голос:
  ─ Вот уж не думал, что люди, зачитывающиеся стихами Лорки во время прогулок под дождем под "Лесные сцены" Шумана, могут выбрать своей специальностью экономику!
  Она схватилась за загорелую руку Лилии с радостью утопающего, не сочтя нужным и искренне не желая ему отвечать. Выйдя в коридор, Она с трудом сдержала слезы. Никому еще не удавалось так Ее вывести. Глотая соленые капли, Она старательно морщилась, отворачивалась от удивленных взглядов сокурсницы и моргала уже намокшими ресницами. Когда же они медленно, ибо у Нее все расползалось перед глазами, и Она просто не в состоянии была быстро идти, прошли мимо распахнутой двери, Она успела мельком разглядеть его профиль. Он что-то говорил со спокойной легкой улыбкой, и это стало последней каплей. Она хныкнула и разревелась. Тихо, не закатывая сцены, молча, всхлипывая и тут же пытаясь вытереть слезы. Получалось плохо. Лилия суетилась рядом, взволновано трещала про "этого Негодяя", обещала ему "Все расскажу отцу!! Да как он посмел!". Но Она лишь отмахивалась.
  В конце концов, слезы кончились. Вытерев красные глаза, Она распрощалась с Лилией, которая до последнего не хотела Ее отпускать, и неспешно пошла домой. Никаких книг и никакого парка Ей уже не хотелось. Вот бы просто прийти домой и встать под холодный душ. И забыть, забыть об этом офисе! На летнюю практику? Да никогда! Ни за что Она больше не подойдет к этой компании и на километр!
  Дом оказался совсем близко, Она даже удивилась. Видимо, почти бежала - вот отчего черные волосы совершенно растрепались, а слезы окончательно высохли. Дверь была захлопнута, одежда полетела на пол еще в коридоре, и Она быстро залезла в душевую кабину. На лицо тут же хлынула прохладная вода, стирая застывшую на щеках соль. В этот раз Она стояла под душем целый час. Почти не двигаясь. Выйдя из ванной, Она клацала зубами и облизывала посиневшие губы. Впрочем, охлаждение Ей не помешало, даже наоборот - глаза тускло блестели, и в глубине их был уже не страх. Подойдя к окну, Она рывком распахнула створки, и черные локоны засверкали на ярком солнце. Уголки губ опустились вниз, и каждое слово вылетало, как кинжал, призванный не ранить - но убить:
  ─ Я пойду к вам на летнюю практику. О да, несомненно.
  Бледные пальцы сжали подоконник, побелев еще сильнее:
  ─ И вы узнаете еще, чего я стою! Я вам обещаю!
  Глава 15.
  Его долгая ночь
  Казалось, что ночь началась миллион лет назад, хотя, если верить лучу проекционных часов, высвечивающему на потолке огромные красные цифры, время едва перевалило за полночь. Стены Его квартиры были обшиты звукопоглощающими панелями, двойные стеклопакеты металлопластиковых окон тоже не пропускали ни звука, современная бытовая техника работала бесшумно, плазменная панель и музыкальный центр поблескивали красными лампочками режима ожидания, а потому Он лежал на не разложенном диване в поистине абсолютной тишине. Только каучуковый попрыгунчик, перескакивая от Его руки к стенке и обратно, нарушал угрюмое молчание этой ночи.
  Поглаживая кошку, свернувшуюся калачиком на хозяйской груди, Он думал о том, что, наверное, в жизни своей никогда не встречал человека, который бы сумел Его понять. Не обязательно увидеть так тщательно скрываемую душу Его, а хотя бы в чем-то понять. Если поразмыслить, то все слова и действия, Им произнесенные и произведенные, никогда не находили понимания у окружающих. Сотрудникам Он казался строгим циничным прагматиком без толики душевного тепла. Родителям Он казался неблагодарным спесивым мальчишкой с завышенной самооценкой. Женщинам Он казался обольстительным стервецом, умеющим одним взглядом приручить самую своевольную фифу. Он всем без исключения кем-то казался, но вряд ли хоть кто-то Его понимал. Именно эта мысль почему-то не дала Ему спокойной уснуть сегодня ночью, и вот уже третий час заставляла над собою размышлять.
  По всем правилам Его безупречно и четко выверенной жизни причиной бессонницы должен был стать разговор с Георгием Ивановичем, который поведал Ему о своих планах на счет крупной компании, с коей намеревался стрясти немало денег. Работа над данной "жертвой" обещала продлиться не меньше двух месяцев и завершиться полным уничтожением оной. Если Он правильно понял, а уж Он-то всё, всех и всегда понимал правильно, то компания эта была им как бы "присоветована" одним весьма влиятельным господином, не терпящим конкуренции. Так что кроме денег, добытых во время охоты, Георгий Иванович намеревался получить щедрое вознаграждение от заказчика. Хоть это был и не первый подобный заказ, и Он уже не один раз топил "неугодных" по велению состоятельных клиентов, но все же эта часть работы немного Его напрягала. Нет, никаких законов Он при исполнении таких заказов не нарушал. Если обладаешь быстрым умом, достаточным количеством опыта и дружишь с удачей, то можно и легальными способами кого угодно убрать с рынка. Но как бы там ни обстояли дела, а подумать было над чем.
  Однако думал Он о другом. А именно - о сероглазой брюнетке Светлане, ставшей очередным человеком, которому Он кем-то там показался. Не то чтобы Его озаботил её укоризненный взгляд, или подрагивающие в преддверии истерики губы, или тонкая пленочка слез, застлавшая полные страха и отчаяния глаза, в тот момент, когда Он задал последний вопрос. Нет, вовсе нет. Он сам толком не знал, зачем с нею заговорил и чего хотел этим разговором добиться. Просто сперва Ему всерьез думалось, что слова Его звучат обходительно, и только после того, как дочь Георгия Ивановича спешно уволокла свою подружку, вот-вот готовую разразиться горьким плачем, до Него вдруг дошло, что Он, сам того не особо желая, довел несчастного ребенка до нервного срыва. И чем же? Всего парочкой ничего не значащих вопросов! Это же надо быть такой нюней?.. Та странная жертвенность, что привлекла Его в парке, да и в офисе заставившая обратить на Светлану внимание, после некоторых раздумий стала вызывать у Него отвращение. Будучи человеком прямым и не привыкшим прогибаться под людей или обстоятельства, Он и в окружающих подобных слабостей не терпел. Сейчас Он совершенно четко мог сказать, что девчонка эта Ему противна, и работать с нею Он не собирается. Пускай себе танцует под дождичком и читает наивные стишочки. В экономической сфере ей места нет, и, разумеется, печать Его фирмы никогда не будет красоваться в отчете о прохождении практики этой истерички. А впрочем, чего о ней вообще думать?
  Попрыгунчик, запушенный в стену с излишней эмоциональностью, метнулся к окну, волею счастливого случая ударился о переплет рамы и закатился под стол. Усатая, спавшая довольно чутко, немедля кинулась за ним, и, перекатывая от лапы к лапе, угнала куда-то в коридор. Заложив руки за голову, Он потянулся носком ноги и нажал кнопку, выключающую торшер. Просторная гостиная погрузилась во тьму, только цифры от проекционных часов кровавыми шрамами горели на потолке, возвещая, что на раздумья у Него еще целая ночь.
  Глава 16.
  Ее странный день
  Утро было томным, тягучим. Воздух замер, завис и вообще - казался мертвым. Она обходила спешащих на работу пешеходов, перепрыгивала бордюры и настойчиво выталкивала из памяти черные глаза. Он Ей приснился, и это не давало Ей покоя. Приснился, но не такой, как в том офисе. Маска слетела с него, черные глаза казались потухшими и усталыми. Он сидел у окна и смотрел на солнце. Что-то неправильное в этом было - сидеть перед окном, когда светит яркое весеннее солнце. Обычно люди в такую погоду идут гулять, если, конечно, ничем не заняты. А он - смотрел. И Она любовалась. Проснувшись, Она со вновь вспыхнувшим чувством досады попыталась изгнать из памяти и сон, и вчерашний вечер, но Ей, конечно, это не удалось.
  Асфальт был пыльным и потрескавшимся. "Скорее бы дождь...", - с мечтательной тоскою подумала Она, на сей раз уступая дорогу спешащему куда-то пожилому мужчине. Вот и высокое здание университета, мощное, громоздкое, большие окна, распахнутые и впускающие в просторные аудитории и высокие коридоры затхлый, спертый воздух с улицы, пахнущий пылью и выхлопными газами.
  Ее обычно тихие шаги были сегодня странно торопливы, и в аудиторию Она скорее не вошла, а вбежала. Впрочем, разве это главное? Ведь Ее лицо было привычно спокойно, а глаза как прежде затянуты мечтательной дымкой. Олеся - ранняя пташка, - ночевавшая у своего любимого, помахала Ей рукой, и Она подсела к соседке, ничего не вытаскивая из сумки, так как большинство предметов были уже благополучно сданы. Ее рыжая приятельницы улыбнулась, убирая с плеча локон цвета закатного солнца:
  ─ Привет, Мышка... Слушай, хотела тебя спросить, куда устраиваешься на практику?
  Ее серые глаза странно блеснули, но голос был по-прежнему мелодичен и тих:
  ─ В дилерскую фирму, их офис находится недалеко отсюда. Я вчера там была с...
  Лилия не заставила себя ждать - налетела вихрем, обвила Ее руками за шею, возмущенно и одновременно обеспокоено защебетав:
  ─ Ну, как ты? Успокоилась? Все в порядке? Я вчера не успела поговорить с папой, но сегодня...
  ─ Не стоит.
  Удивилась Олеся. Вытаращила хорошенькие глазки Лилия. Изумилась Она сама и тут же поспешила сгладить резкие слова:
  ─ Я вчера была недопустимо нервной. Сама не знаю, что со мной приключилось. Правда... Мне даже кажется, что он не хотел так...
  ─ НЕ ХОТЕЛ?
  Синие глаза папиной дочки сверкали искренним гневом:
  ─ Да он и надо мной поиздевался вдоволь! Я это так не могу оставить!..
  ─ Только про меня не нужно ничего говорить, Лиль, прошу... Со мной все хорошо. Кроме того...
  Она замялась. Какое странное вниманье уделяют Ей эти девушки, с которыми Она, собственно, никогда не состояла в близкой дружбе... Да и не привыкла Она делиться своими планами и мыслями со всеми подряд. Но все же вопросительные взгляды они с Нее не сводили, и пришлось нехотя выдавить:
  ─ Я хочу устроиться на практику к твоему отцу...
  Лилия мигом забыла обо всех огорчениях и оскорблениях, принимаясь верещать о такой удаче для компании и для Нее, и для всех вокруг. Не выдержав этого неумолкающего фонтана идей и восторга, первой ушла Олеся, тихо и незаметно отсев поближе к беседующим парням. Она же не ушла, просто-напросто отвлекшись на свои мысли и пропуская мимо ушей слова Лилии. Думала Она опять об этом мужчине. Черноглазый, насмешливый, так разозливший Ее вчера...
  "Кон-стан-Тин..."
  Если говорить честно, фамилии его Она не запомнила. Зато Ей казалось, что это имя ему очень подходит. Твердое, отчетливое, как оттиск, как печать, как ритмичное отбивание такта... Сами собой пришли на ум слова Лорки:
  ─ Теперь, дрессировщик строгий,
   я укрощать научился
   и мечты свои, и любовь
   (этих лошадок слепых).
   А дальше - снежное поле...
  Она прикрыла глаза, все катая на языке его имя. Оно как нельзя лучше подходило для катания на языке! И это доставляло Ей удовольствие, пока Она вяло не напомнила себе, чем обернулась их вчерашняя встреча. Огорченно вздохнув и клацнув ручкой, Она потянулась и, извинившись перед все еще что-то увлеченно рассказывающей Лилией, подсела к Олесе - якобы, чтобы помочь подготовить реферат к сдаче. Ну-ну. Она даже сама себе не поверила... Что-то определенно с Нею происходило, и Она никак не могла поймать и понять - что же именно происходит?
  Глава 17.
  Первый день с Ней
  За три недели охоты Ему удалось заработать немалые деньги, при этом "жертва", судя по её поведению, заглотнула наживку и видела в будущем палаче только выгодные для себя качества. Видимо, финансовый аналитик, протирающий штаны в той фирме, получил свой красный диплом за бутылку коньяка, а может и того хуже - окончил какие-нибудь двухмесячные бухгалтерские курсы. Как бы там ни было, с Ним этому неудачнику было не совладать. Деньги сыпались золотым дождем, и Георгий Иванович ходил весь румяный и довольный, ведь успешное начало дела подразумевало воистину феерическое его завершение! Теперь он мог спокойно уезжать на пляжи дальних стран с женой и старшей дочерью, оставив дела своему партнеру.
  А партнер этот был так поглощен процессом охоты, что обо всем на свете и думать забыл. В себя приходил, только в те моменты, когда порядком наскучившая уже Жанна нависала над душой, умоляя отпустить её в отпуск. Тогда Ему приходилось на целую минуту отвлекаться от дел и холодно посылать свою личную помощницу обратно на рабочее место, объясняя, что сейчас Ему как никогда нужны её руки, язык, уши и прочие части тела, используемые в работе. За последние несколько дней она так Его допекла, что, только заслышав шорох открываемой двери, Он уже изготовился рявкнуть не своим голосом, что уволит её ко всем чертям, если она еще хоть раз откроет рот не по делу. Однако в кабинет вошел вечно улыбающийся Георгий Иванович.
  ─ Сдаю пост, так сказать! - Отрекомендовался он, брякаясь в кресло для посетителей. - Буду недельки через четыре, так что если справишься раньше - звони и спеши обрадовать!
  Выдохнув набранный в легкие воздух, Он прикрыл ноутбук и коротко кивнул:
  ─ Отдыхай и ни о чем не беспокойся, Гера. Поручу Жанне каждые два дня тебе названивать и сообщать о продвижении работы.
  ─ Нет уж. - Добродушно заулыбался Его собеседник. - Ты особо не распространяйся на этот счет, звони мне лично. А Жаннку свою отпусти-ка в отпуск! Она за мной через весь офис волоклась, упрашивая сменить твой гнев на милость.
  ─ Подождет. - Холодно отрезал Он, складывая руки на груди. - За месяц с неё не убудет, да и пляжи Средиземного моря никуда не денутся. Мне сейчас необходим помощник, так что...
  ─ Будет у тебя помощник, Константин. - Подмигнул Георгий Иванович и потер ладони друг о друга. - Ту девчушку помнишь, что Лиля моя рекомендовала? Она мне только что позвонила и попросилась к нам на практику...
  ─ Ой, не надо! - Возопил Он, запуская пальцы во взмокшие волосы. - Гера! Вот практикантов мне сейчас больше всего не доставало! Возни с ними...
  ─ Да какая там возня? Поручишь её... да даже поручать никому не надо! Пущай сидит на телефоне, бумажки перебирает, почту проверяет, совершает нужные тебе звонки.
  ─ Гера, я ненавижу секретарш... - Почти взмолился Он, но партнер лишь пожал плечами:
  ─ Поздно, Константин, я её уже пригласил. В течение часа подъедет, так что жди.
  Сообщив это, Георгий Иванович пожелал Ему удачи и был таков, а Он поднялся на крышу здания, уселся на перила и запрокинул голову к небу. Так Он обычно отдыхал - смотрел, как меняют форму белые клочья облаков. Привычка, оставшаяся с детства. Когда Его всё на свете доставало, когда мать начинала читать нотации, приятели - грузить идиотскими затеями, соседи - учить жизни, а таскающиеся за Ним стаями девчонки - звать на свидания, Он сбегал ото всех и через чердак выбирался на крышу родительского особняка, под самое небо, и, лежа на горячей черепице, наблюдал за метаморфозами облаков.
  На сей раз долго наслаждаться одиночеством Ему не пришлось, - Жанна дала гудок на мобильный, означающий, что Его присутствие срочно требуется в офисе. Заранее зная, кого там увидит, Он достал из кармана попрыгунчик и всю дорогу до своего кабинета стучал им о бетонные ступеньки и ламинированный пол. А в кабинете Его уже ждали - сложив ладошки на коленках, в кресле сидела та самая нервная Светлана, на сей раз вырядившаяся в сиреневый сарафан на широких лямках. Он медленно и нарочито лениво обогнул стол, скользя взглядом по посетительнице, устало опустился в свое кресло, вытянул ноги, взгромождая их на системный блок, и откинулся на спинку кресла.
  ─ Здравствуй, Светла-ана. - Излишне перетянул Он её и без того длинное имя. - По какому поводу пожаловала?
  Она вдруг состроила недоумевающую мордочку, опять продемонстрировав свое мастерство казаться трепетной ланью пред глазами свирепого льва. Суетливо порылась в сумочке и извлекла свернутый вчетверо листок, протянула Ему.
  ─ У меня практика. - Выпалила она даже чересчур решительно для такого потерянного взгляда, каким смотрела на Него в этот момент. - Георгий Иванович сказал...
  ─ Георгий Иванович в отпуске. - Пресек Он дальнейшие разъяснения, взял листок, развернул и пробежался по нему глазами. - Ух... Целый месяц! И что же? Собираешься работать?
  ─ Конечно. - Буркнула она, моргнула, но глаз не отвела.
  ─ Ха! - Отложив справку в сторону, Он поставил локти на стол и опустил подбородок на сжатые кулаки. - Только учти, рабочий день начинается в восемь утра и заканчивается в пять вечера, а то и позже, если я того потребую. Сочков я не терплю. Это понятно?
  ─ Конечно. - Она сглотнула и как-то неловко дернула плечом, но голос её не дрогнул.
  ─ А так одеваться тут не принято. - Он кивнул на её сарафан. - Нечего сверкать перед моими сотрудниками голыми плечами.
  Она почему-то не растерялась, быстро достала из сумки ажурное болеро и накинула на плечи. Что-то сегодня в этой девице было не так. Он даже знал, что именно. Он её насквозь видел, как и любого, кто садился в кресло напротив Его рабочего стола. Все люди, что здесь оказывались, в одно мгновение открывались перед Ним, словно пестрящие статьями и фотографиями журналы. Вот и Светлана сейчас была для Него не сложнее яичницы с беконом. Сидит вся такая зажатая, мышь мышью, хвостик трясется, ушки дрожат, зубки стучат, зато глазки-бусинки так и горят шальным огоньком. Храбрится. Что ж... Уже лучше, чем в прошлый раз. Даже похвально.
  ─ Так. - Он встал из-за стола и направился прочь из кабинета. - А ну пойдем со мной. И бумажку свою прихвати.
  Они прошлись через весь офис, Он - спокойно вышагивая впереди, она - смущенно семеня следом. Первым посетили кабинет кадровика, где оставили справку о прохождении практики и сделали копии паспорта и страхового свидетельства.
  ─ Оформляй ей ставку, Петр. - Велел Он, поразмыслив чуток, и наклонился к её лицу - Раз всерьез вознамерилась у меня поработать, я твой труд оплачу. Сотня в час устроит?
  По всей видимости, её все на свете устраивало, потому что ответа не последовало, только хлопнули длинные ресницы без следа туши, да чуть порозовели щеки. Кадровик приободряюще ей улыбнулся:
  ─ Радуйтесь, Света, Константин у нас хоть и строгий начальник, но справедливый!
  ─ Здесь всё. - Оборвал Он раболептческий порыв Петра. - Пойдем дальше.
  А дальше были бухгалтерия, где еще раз оговорили оплату, серверная, где Он велел подготовить компьютер, несколько кабинетов сотрудников, с которыми Ему приходилось иметь непосредственные контакты в процессе работы, а затем на глаза попалась Жанна.
  ─ Вот тебя-то я и ищу. - Поймал Он девушку за локоть. - Это Светлана, практикантка. За сегодняшний день введи её в курс всех текущих сделок, ознакомь со списками контактов, научи пользоваться коммуникатором... Короче, передавай дела, - ты уходишь в отпуск.
  ─ Да неужели! - Счастливо воскликнула Жанна и бросилась Ему на шею, даже в губы поцеловала. - И когда мы летим? На какое число заказывать билеты?
  ─ Я не лечу. - Сдержанно осадил Он свою помощницу, разомкнул кольцо её рук и слегка отодвинулся в сторону. - У меня работы по горло! Я б и тебя не отпустил, но Гера очень настаивал. Так что, Жанна, введи Светлану в курс своих основных обязанностей. Давай живо, чтоб к понедельнику я её от тебя отличить не мог.
  ─ Как же так, не летишь? - Все не унималась та, сердито морща лобик. - А не боишься одну отпускать? Вдруг я там кого-нибудь подцеплю, а?
  Уперев руки в тощие бока, она ехидно улыбнулась и подмигнула начальнику с таким фамильярным выражением глаз, что Он, обычно привыкший не замечать дерзостей своей любовницы, сейчас не сдержал колкого замечания:
  ─ Главное - хламидий не подцепи, а остальное уже твое личное дело.
  Сказать, что Жанна опешила, было мало. Она буквально окаменела, широко раскрыв красивый ротик и выпучив не менее красивые глаза. Из-за Его спины раздалось несколько сдержанных смешков, под которые помощница спешно удалилась в свой кабинет. А Он обернулся к Светлане, спросил с вернувшейся в голос усталостью:
  ─ Ну что? Тебе задача ясна?
  Глава 18.
  Неделя в Его редком обществе
  Усталый голос. Равнодушные черные глаза. Она твердо кивнула и переступила с ноги на ногу. Вдруг узкое лицо резко приблизилось к Ее, и Она потупилась, приготовившись выслушать что-то едкое. И не ошиблась, правда, звучали его слова так безразлично, что их можно было принять за искренний совет:
  ─ Тогда брысь за Жанной в кабинет.
  И Она не заставила себя ждать, молча скользнув за яркой девушкой. Тихо прикрыв дверь, Она подняла взгляд на стильно одетую блондинку, деловито собирающую бумаги на и так аккуратно прибранном и чистом столе. Компьютер надсадно хрипел, выдавая все новые и новые файлы, но красавица играючи-лениво вырубила его, не задумываясь о потере информации. "Наверно ,они не очень-то были нужны...", - неуверенно подумала Она, скромно и ненавязчиво стоя у самой двери и спиной ощущая предательский коварный сквозняк, пробивающийся сквозь щель. Внезапно блондинка подняла голову и с легким оттенком надменности кивнула, сделав пригласительный жест рукой:
  ─ Входи-входи, располагайся! В то время как я буду нежиться на Кипре, ты будешь меня заменять.
  Безукоризненно наманикюреный пальчик на секунду прижался к алым пухлым губкам, по которым ползла улыбка:
  ─ И постарайся ничего здесь не испортить. Я тебя очень прошу.
  Она кивнула, походя отмечая, что просьба из уст Жанны звучит почти как угроза. И, пожалуй, Ее бы это напугало и смутило, если бы Она не пребывала в таком волнении. В скором времени очаровательная сотрудница махнула ручкой на прощание, с оттенком брезгливости оглядела Ее совсем не накрашенное личико и, усмехнувшись чему-то, задумчиво протянула:
  ─ Бедный Константин. Или бедная ты, Светланочка?
  Ей никогда не нравилось, когда Ее имя пытались смягчить. Особенно так. Поэтому Она с трудом сдержала возмущенный взгляд и сделала вид, будто очень увлечена просмотром темного экрана компьютера. Впрочем, блондинке Ее реакция была не особо важна, и она закрыла дверь с той стороны. Цокот каблучков помощницы и... наверное, любимой черноглазого бизнесмена было слышно еще долго. Немного постояв у двери, Она все же решилась приблизиться к столу, размышляя надо всем.
  Странный... Странный он, Ее будущий... Нет, Её настоящий начальник. Как будто и не было ранее встреч. Как будто он только что Ее узнал... И заранее презирает. Впрочем, ну какое Ей, Мышке, до этого дело? А Она энергично себя, который день убеждала, что дела Ей до этого нет. И не было. И не будет. Никогда. Вообще. Но...
  ─ А дальше - снежное поле...
  Она потянулась, провела пальцами по стопке бумаг, улыбнулась то ли смущенно, то ли победоносно, и села за стол. С легкой ноткой ликованья взяла первый листок и погрузилась в чтение. Первый день работы...
  Второй день, третий... Телефонные звонки, равнодушный и чуть пренебрежительный взгляд Константина... Её неизменно кроткий голос, который все чаще бывал скорее спокойным и ровным, чем тихим и срывающимся. О нет, Она была и оставалась той самой Мышкой, Она смертельно стеснялась и интуитивно боялась своего непосредственного начальника. И не только его. Еще Она страшно боялась телефонной трубки, но пересиливала себя и поднимала её, и говорила мило, обходительно. И взволновано теребила ручку, то включая, то выключая, то роняя ее на пол, то укалывая ею свои бледные пальцы. Но все шло равномерно, и Ее хоть и не хвалили, но вроде бы и не пытались выгнать. И Она понемногу привыкала...
  А через неделю, посреди привычно-размеренного рабочего дня к Ней в кабинет вошел начальник. Чем-то озабоченный, нахмуренный Кон-стан-тин. Она в это время, деловито высунув язычок, разыскивала в Интернете факты о какой-то, пока небольшой компании, которые Ее попросили собрать. Увидев его, Она испугалась. Как делала всегда, впрочем... Но уже почти научилась скрывать это - за трепещущими ресницами, за спрятанными руками, за ненатурально расслабленной позой, хотя Ей самой она казалась очень естественной! Поспешно поднявшись, Она опустила глаза, нервно закусив губу:
  ─ Здравствуйте, Константин... кхм.
  Она запнулась, мгновенно вспомнив: раз - сегодня они уже виделись мельком, и Она, конечно, успела с ним поздороваться, а два - он терпеть не может, когда к нему обращаются официально. Из-за чего Она часто подвергалась испепелению его дьявольски-черными глазами. Судя по всему, сейчас она опять испепелится. Правда, по собственному желанию... Ну зачем так насмешливо глядеть?.. На стол тяжело приземлилась папка с бумагами, и Она проводила ее любопытно-испуганным взглядом. Затем опять подняла серые потемневшие глаза на него. А он уже оборачивался к двери:
  ─ Найдешь все об этой фирме... Все, что сможешь, и принесешь мне, хорошо?
  Она кивнула, опять сев за стол. Щелкнула мышкой, вновь погрузилась в работу... Настолько погрузилась, что, когда часы показали пять, Она изумленно подпрыгнула на месте и потерла уставшие глаза. Опять приземлилась на стул и огорченно нахмурилась. Ничего об нужной фирме. Ничегошеньки. Как будто такой и в помине нету! Пальцы были запущенны в густые взлохмаченные черные волосы.
  Порывшись еще в Интернете, Она отчаялась и, пробежавшись по опустевшему коридору офиса, постучалась к Константину. Дождавшись ответа, Она открыла дверь и смущенно потопталась на пороге. Резко пахнуло свежим резковатым ароматом его парфюма, и Она мгновенно забыла о том, зачем собственно пришла. Но потом поймала на себе его взгляд и вспыхнув до самых кончиков ушей, выдавила:
  ─ Я не нашла ничего... Простите. Может, я смогу... сделать... что-то...
  С каждым новым словом Ее голос звучал все тише и тоньше. Под все больше тяжелеющим взглядом начальника Она делалась все меньше и меньше... Еще секунда, и Она бы юркнула в норку, будь она здесь! Сбежала бы от этого оголодавшего злющего кота, который молотит хвостом и в ярости готов разорвать любую жертву.
  ─ Еще...
  Пискнула Она почти что шепотом и замолкла. Как загипнотизированная малютка-мышь. Замерла, притаилась, пропустила один удар сердца, слыша, как оно медленно бьется... "Сейчас выгонит... Он хотел сделать это еще в самом начале...", - вяло подумала Она, почти смиряясь с этим и прикрывая глаза. Но необоснованные тревоги прервал холодный усталый баритон:
  ─ Мне неважно... Крайний срок - послезавтра. Найди мне все про эту фирмочку, или...
  Он не договорил, но Она поняла и так. Вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Сползла по ней, уткнулась головой в колени. Вздохнула пару раз, успокаиваясь, вытерла рукавом выступившие слезы, шмыгнула носом, быстро прошла мимо не особо удивленного клерка и зашла в свой кабинет. Она должна узнать, должна, должна.
  Уткнувшись носом в окно, Она смотрела на темнеющее небо, нависшее над спешащим куда-то городом, провела кончиком пальца по стеклу, откинула с лица темные кудряшки, потерла глаза:
  ─ Если гора не идет к Магомету, - Магомет придет к горе. Ну или я... к фирме...
  Ее мелодичный голосок звучал почти так же уверенно, как и через два дня, ранним утром, когда Она клала увесистую стопку листов ему на стол:
  ─ Вот. Здесь имена и фамилии управляющих, главные козыри, зарплата и объективный взгляд на отношения этой фирмы с другими. Управляется, кстати, одним из акционеров компании, которую вы месяца два назад разрушили.
  Он был удивлен. Или нет? Или принял как должное? Впрочем, сейчас Ей было все равно. Она вышла из его кабинета с чувством странной гордости, к которой примешивалось жгучее смущение.
  Никому не узнать, как Она торчала под дверями нового здания и жалобно хлюпала носом. Никому не узнать о том, как Ей навстречу выбежала хорошенькая секретарша, шедшая с работы в уютный дом со вкусными запахами и заботливыми родными. Никому не узнать, как они сидели на скамейке, и секретарша искренне и многословно говорила о своей новой работе, как Она, Мышка, высушив слезы и закусив уже красную от этих укусов губу, внимательно слушала.
  Ей было мучительно стыдно перед доброй секретаршей и перед толпой невиновных людей. Настолько стыдно, что Она уже думала все бросить и уйти из фирмы Константина. Вот прийти и сказать гордо и громко, что Она уходит, что Она не намерена выносить такого отношения к другим людям, что Ей жаль их, и Она не хочет участвовать в этом не слишком чистом деле! Но в памяти всплыли равнодушные черные глаза. И узкое лицо, всем своим видом выражающее пренебрежение глупой клушей, практиканткой с пугливым взглядом... Ну нет! Она должна была ему доказать! Показать, что Она может... поступать бесчестно. Или хорошо работать? Вот так разрываясь между стыдом и гордостью, Она ушла в свой кабинет. Принимать очередной телефонный звонок.
  Глава 19.
  Его заманчивое предложение, даже два
  Шла вторая неделя лета, и погода стояла такая жаркая, что на выходные в городе не осталось, кажется, ни одного жителя - все без исключения укатили на побережье, нежиться на солнышке и плескаться в прогревшейся водичке. Улицы были пусты - не сновали прохожие, не шныряли автомобили, только изредка на глаза попадались совершенно пустые автобусы и припаркованные на обочинах такси. В душном не двигающемся воздухе, наподобие снежных хлопьев лениво кружился тополиный пух - плясал медленные танцы, разнежено опускался на землю и волочился по ней, скатываясь в пушистые комья. Пух лез в глаза, горло и нос, мешая дышать и вызывая слезы. За эти выходные Он несколько раз пожалел, что не последовал примеру основной массы населения и не уехал к морю. Вместо этого Он работал в парке, поставив ноутбук на колени и заткнув уши гарнитурой от мобильного - так можно было и музыку слушать и на звонки отвечать, если таковые имелись.
  Работалось Ему вольготно, голова полностью прояснилась, освободившись от груза прошлых дел, и совесть на сей раз насытилась, перестав глодать душу. Дело в том, что Его новая, а точнее временная помощница вечером пятницы принесла очень хорошие новости! Слухи, что до Него случайным образом донеслись, нашли безапелляционное подтверждение. Главный акционер фирмы, уничтожение которой было прошлым Его заказом, оказался сильным человеком и успешным бизнесменом - прошлое его дело пошло ко дну, но капитан остался наплаву и теперь с новыми силами вернулся на рынок.
  Когда усталая и даже несколько раздраженная Светлана нарисовалась на пороге кабинета, Он уж было подумал, что девчонка вконец исстрадалась, ходя в Его подчинении, и сейчас вознамерилась забрать заявление о прохождении практики и попытать удачу у кого-нибудь более приятного в общении. Ан нет! Она добыла-таки нужную Ему информацию, о чем и сообщила весьма пренебрежительным тоном. Ну, тон-то Его не особо удивил, она же, скорее всего, с кем-то там из этой фирмы лично общалась, и этот кто-то излил ей душу, посвятив в подробности прежнего краха компании. Разумеется, прозвучала и фамилия Зуров, да с такими эпитетами, что Светлана, наверняка, не решилась признаться, что именно на этого подлеца сейчас и работает. Ей пришлось врать человеку, который говорил с нею искренне и открыто. Ей пришлось смотреть в глаза человеку, благополучие которого, как она посчитала, вновь оказалась под угрозой, и она сама этому поспособствовала. Ах, бедняжка! Немудрено, что она буквально сверлила своего босса обиженным взглядом, пока Он просматривал принесенные бумаги.
  Взгляда этого Он, кстати, не заслуживал, как, впрочем, и пренебрежительного тона и раздражения, что вызвал в своей помощнице. Никого Он не собирался топить и уничтожать. Он лишь хотел убедиться, что свершенное Им злодеяние не носило необратимый характер. Но разве надо сообщать кому-то правду? Просмотрев беглым взглядом изложенную на бумагах информацию, Он вскинул к Светлане голову и посмотрел так, что та вдруг вздрогнула, углядев в этом взгляде что угодно, только не радостное удивление. Наверное, в черных глазах Его ей почудился шальной азарт, или сладостное предвкушение резни, или жажда крови... или еще какое извращенное чувство. А Он готов был сгрести принесшую хорошие вести девчонку в охапку и закружить по кабинету в лихом танце! Его дурацкое сердце дало слабину, и недавно безразличная и неугодная девица эта внезапно Ему понравилась. В ней вдруг обнаружилось не только прилежание, но и упорство, целеустремленность, даже какое-то подобие характера. По крайней мере, Он усомнился в её бесхребетности.
  Наверное, это и стало причиной, по которой в понедельник перед обеденным перерывом Он, в очках и с ноутбуком через плечо, заглянул в выделенный ей кабинет и просто-таки пригвоздил её к стулу внимательным и выжидающим взглядом. Светлана, впервые одевшаяся как полагается, в белую блузку и серую юбку по колено, несколько секунд просидела не шевелясь и безмолвствуя, а потом наконец пискнула испуганное:
  ─ Что?
  ─ Ты почему на обед не собираешь? - Спросил Он в наигранной строгости и поправил очки.
  Ну, конечно же, она не имела ни малейшего понятия о наличии у Него чувства юмора и Его обычной манере припугивать тех, кто так здорово умеет пугаться. Потому она затравлено сглотнула и, как можно незаметнее покосившись в сторону часов, уточнила осторожно:
  ─ Так рано же еще.
  ─ Не важно! - Отрезал Он, призывно махнув рукой. - Пока дойдем, пока заказа дождемся.
  ─ Куда дойдем? - Уже совершенно растеряно промямлила она, всё же вылезая из-за стола и накидывая на плечо сумочку.
  ─ Да что такое! - Возопил Он, снимая очки и выходя из кабинета. - Столько вопросов! В кафе пойдем, в ресторан! Да куда угодно! Разве имеет значение?
  Успевшая покорно пройти за Ним полкоридора, Светлана встала, как громом пораженная. Дожидаясь, пока подъедет вызванный лифт, Он поймал её полный страха и непонимания взгляд, не сдержал смеха и пронаблюдал, как страх сменяется ужасом, а тот в свою очередь неукротимой паникой. Захлопнул рот, сообразив вдруг, что она впервые слышит Его смех, и, скорее всего, сочла такое проявление эмоций недобрым знаком.
  ─ Света, дорогуша, я студентками не питаюсь, не беспокойся. - Усмехнулся Он, шагая в подъехавший лифт и нажимая первую кнопку. - Я тебя хочу обедом накормить. Позволишь?
  ─ Но я... - Она буравила глазами щель в закрытых дверях кабинки. - Я... Я в парк хотела пойти... Я не голодная!
  Последние слова были выкрикнуты надломившимся голосом, а зубы её щелкнули так, что эхо прошлось от стенки к стенке, и Ему подумалось, что эту серую дрожащую мышь и на свидание-то никто никогда не приглашал. Стало даже немного жалко недурную собой девчонку, ставшую настоящей пленницей своего идиотского характера.
  ─ Ну, пойдем в парк. - Изрек Он устало, без прошлого сарказма, пожал плечами. - Там тоже кафе есть.
  Кафе в парке действительно было, целых три. Всю дорогу до одного из них Светлана почти бежала впереди, изредка оборачиваясь на Него, как Ему казалось, для того, чтобы проверить, не бросил ли начальник свою затею и не ушел ли куда-нибудь по личным делам. На её несчастье Он вовсе не собирался никуда уходить - Ему вздумалось посидеть с нею в кафе, и на этом стояла жирная черная точка.
  Было не менее жарко, чем в выходные, всё так же клубились под ногами тополиные пушинки. Изнемогая от духоты, Он снял пиджак, оставшись в серой футболке с коротким рукавом, а Светлана наоборот - застегнула первые две пуговички на блузе, которые расстегивала, страдая от жары в офисе. Себе Он взял ростбиф с овощным гарниром и холодный чай, помощница же Его ограничилась мороженым со свежей клубникой. Теперь длинной блестящей ложкой она увлеченно выковыривала ягоды из взбитой замороженной массы, а Он, дожидаясь пока поджарят мясо, включил ноутбук и вышел в Интернет, проверить последние сводки. Так они и сидели минут десять, Он - с головой в работе, она - по уши в креманке мороженого.
  ─ Как минула первая неделя на рабочем месте? - Поинтересовался Он, возвращаясь в реальный мир, закрыл крышку ноутбука.
  ─ Отлично, спасибо. - Вежливо ответила она, не отводя глаз от успевшего подтаять мороженого, к которому так и не притронулась, пока не съела все клубничины.
  ─ Справляешься? - Не отставал Он, терзая ростбиф тупым ножом.
  ─ Это вам виднее. - Скромно ответила она и метнула в Него вопрошающий взгляд.
  ─ Ну, хоть сложно тебе работа дается или как? - Уточнил Он и приподнял бровь, услышав вырвавшийся у неё смешок.
  ─ Да чего сложного-то? - В смущении, но с нескрываемым недоумением, пожала она одним плечом. - Я же выполняю работу секретарши...
  ─ Вот не надо! - Пригрозил её начальник пальцем. - Я не выношу секретарш. Жанна мой личный помощник, ассистент, а ты выполняешь её работу. Конечно не всю, а только...
  ─ ...Секретарскую. - Закончила Светлана с несвойственной ей храбростью, улыбнулась даже как-то... победоносно? Он не совсем сообразил, что это такое было, но, секунду подумав, правоту её признал:
  ─ В принципе, так. Но что еще поручить практикантке, только два курса на экономическом отслушавшей?
  ─ Вы думаете, я не справлюсь с другой работой? - Видимо, Ему удалось задеть в её душе струны всеми признанной отличницы. - Я лучшая студентка на потоке...
  ─ Прилежание... - Было начал Он, но вновь был прервал слегка окрепшим голосом:
  ─ ...еще не ум, я знаю. Но вы мне даже шанса не даете.
  Вот так-то! Он слегка опешил от такого напора, хоть слова Светланы и были тихи, а голос продолжал подрагивать. Вот и приглашай таких тихонь в кафе - в один миг почву под ногами почувствуют, встанут поустойчивее и пойдут в атаку! Ну что ж... Не ошибся Он вечером минувшей пятницы, углядев в кажущейся размазней девчонке искорки неслабого духа. Его она, как осмелилась предсказать Лиля, конечно, никогда не затмит, но скептицизм на счет своей персоны, что цвел и пах в Нем, все же пошатнула. Дабы не выдать такие мысли ни словом, ни эмоциями, Он саркастично ухмыльнулся:
  ─ Лопай-ка мороженое!
  И сам погрузился в поглощение пищи. А вечером разразилась страшная гроза с ливнем и градом, и под очередной раскат грома, прямо как в фильмах ужасов, у Него народилась грандиозная идея. Проверяя кабинеты перед закрытием офиса, Он как всегда обнаружил Светлану на рабочем месте, несмотря на то, что пять давно пробило, и все остальные сотрудники успели разъехаться по домам до того, как небо затянули сизые тучи.
  ─ Жить здесь собираешься? - Поинтересовался Он, проходя в кабинет и усаживаясь на край стола. - Мне офис закрывать пора.
  ─ Ой... - Пискнула она и засуетилась, выключая компьютер и складывая бумаги в аккуратные стопки. - Я просто закончить сегодня хотела...
  ─ Не спеши. - Спокойно остановил её начальник, с прищуром глядя на хлещущий за окном ливень. - Разговор есть.
  Тут же приостановив спешные сборы, Светлана непонимающе покосилась сперва на Его лицо, а потом на бушующую на улице бурю, опустилась обратно в кресло, поправила заколку на волосах, переспросила смущенно:
  ─ О чем разговор?
  ─ О твоей работе. - Пояснил Он и, заметив проскользнувший в серых глазах страх, поспешил успокоить, - Да предложение у меня к тебе, договор, сделка. Готова выслушать?
  ─ К... конечно. - С запинкой кивнула она и дрогнула от очередного раската грома, или не от него?
  ─ Хочешь работать наравне со всеми? - Начал Он и дождавшись кивка, продолжил. - Сделаем так. Я выдам тебе зарплату заранее. Завтра откроем тебе счет и переведем на него деньги. Играла хоть раз на бирже?
  Она шокировано покачала головой в знак отрицания, и Он понимающе развел руками:
  ─ Что ж, в твоем распоряжении Интернет, телефон, масса литературы, все твои знакомые и, разумеется, твой так мощно распиаренный Лилией ум. Вооружайся всем этим добром до зубов и смело в бой! Завтра попрошу кого-нибудь показать тебе, как совершаются такие сделки, и играй себе на здоровье. Немного разберешься, что у нас за бизнес, да заодно и денег подзаработаешь... Второе, конечно, возможно только в том случае, если прилежание и ум все же идут рука об руку. Ну как? Такая сделка тебя устраивает?
  Возможно, она была в шоке, а, может быть, действительно только об этом и мечтала, Он не особо пытался разобраться, Его вполне устроило её утвердительное "Угу".
  ─ В таком случае оговорим детали. - Хлопнул Он в ладоши, и Светлана мгновенно пришла в чувства, глянула с некоторым подобием увлечения и интереса. - Если тебе к окончанию практики удастся сохранить на счету все деньги, ты получишь их на руки. Если же в процессе игры баланс счета снизится, проигранную сумму тебе никто не вернет, получишь только остаток. Если же у тебя еще и доходы появятся... Ну чем черт не шутит? В таком случае весь навар делим между тобой и фирмой в балансе сорок процентов на шестьдесят, и я в плюс к зарплате выплачиваю тебе эту долю.
  ─ А почему не мне шестьдесят? - Искренне удивилась Его помощница. - Я же играю...
  ─ Вот это да! - Откровенно рассмеявшись, Он уперся в стол руками и откинулся назад, заглядывая Светлане в лицо. - Вот уж не думал, что у мышек клыки бывают!.. Ладно, пятьдесят на пятьдесят. Ну что, всё устраивает? По рукам?
  Спрыгнув со стола, Он протянул ей ладонь, интригующе улыбаясь. За окном мелькнула молния, отразилась в её бездонных полных недоверия и сомнений глазах, озарила комнату голубоватым отсветом и привела за собою сокрушительной силы гром, под раскаты которого и было заключено их соглашение - рука Светланы покорно легла в Его ладонь.
  ─ Всё! А теперь пойдем отсюда. Я тебя подвезу.
  ─ Нет, не стоит. - Замотала она головой так интенсивно, что черные волосы посыпались из-под заколки на опущенные плечи. - Вам в другую сторону совсем...
  ─ А вот это значения не имеет. - Строго остановил Он её смущенный лепет. - Видала, какая гроза? Живо дуй вниз и жди меня в холле. И не дай Боже ты опять от меня сбежишь!
  Слова были сказаны с таким напором и неподдельной угрозой, что, закрывая офис, Он не сомневался в том, что уехавшая на лифте Светлана будет смиренно ожидать Его возле стойки охранника.
  Глава 20.
  Её шоковое состояние, близкое к счастью
  На лобовое стекло с новой силой хлынула вода. Капли разбивались, стекали вниз, безжалостно стирались дворниками и... осыпались с черного неба заново. Она вздохнула, вжимаясь в сидение еще глубже, и чуть повернула голову в сторону расслабленного водителя. Выбившиеся из прически темно-каштановые волосы, задумчивая полуулыбка на лице... "Как у довольного кота...", - задумчиво подумала Она и, мигом покраснев, отвернулась. Наверно, слишком резко, потому что тут же раздался его голос, который сегодня звучал донельзя... доброжелательно и мило. И Она... Она почувствовала себя до странного свободно.
  ─ Что-то случилось, Света?
  И Ей нравилось, как он произносит Ее имя... Но все же...
  ─ Нет, все в порядке... Спасибо, что подвозите меня... Мне за тем поворотом, возле вон того трехэтажного домика. Пожалуйста.
  Он кивнул, а Она, глядя на льющий дождь, добавила дрогнувшим голосом:
  ─ И... А можете называть меня Мышкой?
  Тут же смутившись, Она залопотала, начиная мять в руках подол влажной юбки:
  ─ Ну, то есть, в неформальной обстановке... То есть... Я имела в виду...
  Отчаявшись, она прошептала:
  ─ А в общем, зовите Светланой.
  Снова его смех. На этот раз не насмешливый, но все же немного ехидный. Зато с незнакомыми нотками... чего именно, Она так и не смогла понять.
  ─ Хорошо, я подумаю над этим... Мышка.
  Как раз тогда, когда Ее сердце начало выстукивать какой-то странный убийственно быстрый ритм, машина мягко остановилась, и дождь взъярился, барабаня по крыше и капоту. Она распахнула дверцу, намереваясь выпрыгнуть прямо в лужи, уже подставляясь под тяжелые холодные капли, остужающие Ее пылающую кожу, когда Константин вдруг её остановил, в упор глядя своими черными омутами:
  ─ Уверена, что тебе не нужен зонт?
  ─ Нет, спасибо... Вы и так мне очень помогли!
  Она улыбнулась, от чего серые глаза странно сверкнули. Ей очень шло улыбаться, куда больше чем хмуриться. Вот только улыбалась Она в два рада реже, чем изгибала тонкие бровки... А жаль. Наскоро попрощавшись и вежливо кивнув - тряхнув черными уже мокрыми насквозь волосами, которые и в таком виде сберегли свои очаровательные кудряшки, - Она легонько хлопнула дверью и, уже убегая к подъезду услышала, как дверь автомобиля хлопнула еще раз. Удивившись - в который раз за день! - Она подбежала к двери, обернулась, зябко прикрывая полупрозрачную из-за дождя блузу скрещенными на груди руками, и успела заметить разворачивающуюся глянцево сияющую машину, из которой смутно доносились отзвуки тяжелой музыки. На Ее губах появилась мечтательно-робкая улыбка, которая все расползалась и расползалась, пока не стало больно лицу.
  Лестницу Она преодолела в три удара сердца, на одном дыхании, выжимая тяжелые черные волосы и сверкая посветлевшими серыми глазами. Дверь Ей открыла изумленная, можно сказать шокированная Олеся, Она даже не успела порыться в сумке и достать ключи... И с самого порога Ее любопытная соседка выпалила:
  ─ Кто это был, Мышка?? Тот... Ммм... Ну... Который тебя подвозил!
  Она еле сдержала еще одну улыбку, пожала плечами, стараясь говорить разумно. Скользнула кончиками пальцев по влажной щеке, коснулась губ... Пришла в себя, опомнилась, смутилась под подозрительным зеленым взглядом Олеси, опустила глаза:
  ─ Это мой начальник... Ничего такого, ну чего ты так смотришь?.. Он просто подвез меня домой, потому что гроза...
  ─ Но ты любишь грозы! - Голос рыжеволосой девушки просто сочился подозрительным любопытством.
  ─ Но это не значит, что я люблю выглядеть как мокрая курица, когда мне надо работать... - Вполне разумно заметила Она, обходя Олесю и проходя в ванную, чтобы вытереть волосы сухим полотенцем.
  Не тут то было! Неуемная однокурсница пошла за Ней, коварно улыбаясь. Подпирая стенку ванной и глядя, как Она, закусив губу, пытается расчесать запутавшиеся локоны, Олеся довольно заявила:
  ─ Наверняка, он в тебя влюбился!
  На этой фразе Она едва не засмеялась. Правда, в этот момент Ей в рот попала взбунтовавшаяся прядь, и Она смогла лишь сдавленно фыркнуть. Распрямившись и придирчиво оглядев себя в зеркале, Она покосилась на выжидающую Олесю и покачала головой:
  ─ Ты даже не представляешь, что сейчас сказала... Влюбился... Конечно нет. Это просто абсурд.
  Подумав, Она неуверенно добавила:
  ─ Кроме того, у него есть любимая. Ну... Я ее видела.
  Олеся подалась вперед, выгибая рыжую как пламя бровь:
  ─ Так ты... Ооо! Он тебе нравится!
  Терпение Ее кончилось, и Олеся была изгнана из ванной со словами:
  ─ Прости, мне нужно срочно привести себя в порядок.
  В порядок, правда, скорее всего, нужно было привести не Ее тело, а Ее мысли, которые разбегались во все стороны, резвились, хихикали, от чего Ей хотелось танцевать и кружиться, кружиться, кружиться. Ткнувшись лбом в холодную стенку, Она прикрыла глаза и ощутила, как пылают щеки. Прижала к ним ладони, развернулась и сползла по двери вниз. Посидела так минуты две и поднялась с твердым намерением не обращать внимания на эти странности...
  Ведь он просто предложил ей работать... Ммм... Намного больше и намного лучше, чем было прежде. Наверное, он оценил Ее работоспособность, вот и все. Кроме того, Она ведь сама видела, как Жанна целует его в губы.
  Вспомнив об этом, Она вздохнула и окончательно изгнала из сопротивляющегося разума все мысли о Константине.
  ─ Мой поцелуй был гранатом,
   отверстым и темным,
   твой рот был бумажной
   розой.
   А дальше - снежное поле.
  ─ Какое поле?
  Она вздрогнула. Распахнула дверь. Укоризненно нахмурилась. Олеся мигом заюлила, улыбаясь, и Ей пришлось сменить гнев на милость и позволить увести себя спать...
  Несмотря на то, что Она сама себя уверила, будто Константин просто проявил участие к бедной практикантке, он опять Ей снился. Старающимся открыть окно, за которым бушевала гроза. Только окно не поддавалось... Вроде бы.
  Глава 21.
  Незваные Им гости
  Скорость была Его стихией, именно потому Он выбрал спортивную модель BMW М5, угольно-черного колера - эта машина с места давала больше двухсот километров в час, при этом оставалась весьма маневренной и прекрасно слушалась руля. В городе, конечно, не погоняешь особо, зато где-нибудь на не сильно оживленных трасах Он не упускал возможности выжать из своей лошадки всё, на что та была способна. Его бодрил свист ветра в ушах и то неповторимое чувство, когда не можешь глотнуть воздуха - с такой скоростью он проносится мимо твоего лица. Наверное, по той же причине Он всегда любил бегать, и в свое время, в школе и университете, даже награды получал за спринтерские дистанции, эстафеты и марафоны.
  Он и сейчас каждое утро выходил на пробежку - в очень ранний час, перед самым рассветом. Это было Его время суток, час, когда день только нарождался в темном лоне ночи, когда лунные тени еще не успел разогнать солнечный свет, но они уже теряли свою магию, и потому становились трусливыми и зыбкими. Топча их подошвами фирменных кроссовок, Он наворачивал круги по берегу паркового ручья, то и дело обращая взгляд к линии горизонта, пунктиром проступающей между глыбами многоэтажек. Насыщенно-красный диск солнца, постепенно выбираясь из чрева земли, менял свой облик, становясь сперва огненно-рыжим, потом ослепительно-золотым, а затем и белесо-желтым. Но гораздо больше Ему навилось наблюдать за другой частью неба - западной, где все еще царили густые сумерки, пока солнце неспешно взбиралось на восточный небосклон. Небо в той стороне носило Его любимый цвет - глубокий и искрящийся оттенок синего, какой еще можно заметить в волнах зимнего моря в особо морозную погоду. Несясь по дорожке, мощеной выщербленными от времени и часто меняющейся погоды плитами, Он смотрел на небо, думал о море и слушал музыку - что-нибудь тяжелое и ритмичное, помогающее поскорее сбросить с себя оковы сна. Чаще всего для пробежек Он выбирал Линкин Парк, но сегодня в наушниках надрывался Раммштайн.
  Девочку, пристроившуюся на краешке мокрой от ночного дождя скамейки, Он заметил под "Stripped" и почему-то вздрогнул, когда, подбежав ближе, узнал в ней Светлану. Собрав шикарные волосы в извечную неаккуратную букольку, двумя деревянными палочками закрепленную на затылке, закинув ногу на ногу и задумчиво разглаживая изящными пальчиками подол тонкого платьишка цвета морской волны, она с упоением читала какую-то книжку и не сразу заметила приблизившегося к ней мужчину. А может быть, и вообще не заметила бы, если б Он не имел дурацкой привычки подпевать любимым песням на припевах. Не удивительно, что она аж подпрыгнула, когда знакомый глуховатый голос вдруг резко выплюнул над самой её головой: "Let me see you stripped!". Его изрядно рассмешил её явно переигранный страх, ярко блеснувший в серых глазах.
  ─ Признайся мне честно, Мышка, - Вместо приветствия лукаво поинтересовался Он, выколупывая гарнитуру из ушей. - Ты ведь живешь в этом парке, да?
  Она ошарашено хлопнула ресницами, вынуждая Его пояснить, что ни по какой другой причине юная барышня не может оказаться в полседьмого утра в той части парка, куда даже собачники и спортсмены носа не кажут.
  ─ Здравствуйте... Мне не спалось. - Пристыжено пожала она плечами и продемонстрировала Ему обложку тоненькой книги. - Изучаю стратегии игры на бирже.
  ─ Ну, во-первых, брошюрка, озаглавленная "Сто советов начинающему брокеру", годится только на растопку! - Брезгливо отметил Он и, забрав у Светланы сей труд, без всяких разговоров закинул в ближайшую урну. - А во-вторых, раз уж уговорила величать тебя Мышкой, будь добра уважить и мою просьбу и перейти наконец-таки на "ты"! Официозов не перевариваю... Особенно по утрам!
  По своему обыкновению Светлана замялась и что-то забормотала себе под нос, скорее всего нелепые извинения - Он не стал вслушиваться. Вместо этого, раз уж они встретились до работы, посчитал уместным напомнить, что сегодня придет позже, и попросил переводить все звонки к Нему на мобильный. Вот тут выяснилось, что номера мобильного Его помощница не знает, потому пришлось усесться рядом с ней на мокрую скамью, не щадя спортивных штанов, и какое-то время порыться в барсетке в поисках визитной карточки.
  ─ Держи! - Он протянул девочке темно-синий картонный прямоугольничек с серебристым теснением и вновь побежал к ручью, на ходу давая последние указания. - Смотри, не опоздай на работу, Мышка, и... Купи-ка себе нормальную книгу о биржевых сделках, чек принеси - фирма оплатит. Счастливо!
  На работу Он пришел действительно позже обычного - в десятом часу, и прямо в холле был встречен сияющей Светланой с толстенной книгой в руках. Твердый переплет, белоснежный цвет страниц и довольно известное имя на корешке давали понять, что информацию в себе книга несет стоящую, а, следовательно, участи той брошюрки, что валяется сейчас в урне, не разделит.
  ─ Вас там ждут. - Отрекомендовалась девочка, проскальзывая в вежливо придержанные Им двери офиса. - То есть... тебя.
  ─ Кто ждет? - Не понял Он, приостановился, в задумчивости и некотором подобии опаски взирая на двери своего кабинета. - Разве у меня назначена встреча на сегодня?
  ─ Н-нет... - С запинкой прошептала Светлана, видимо, чуя беду, скользнувшую в Его похолодевшем голосе. - Просто... Этот человек сказал, что ему надо срочно с тобой...
  ─ Что ему надо со мной?! - Его начинало стрясти от злости. Он уже точно знал, кого принесла нелегкая. - Зачем ты его впустила?!
  ─ Сказал... срочное дело. - Пискнула Светлана и вся сжалась, словно предвкушая удар по затылку.
  ─ Кто разрешил тебе впускать посторонних в кабинет в мое отсутствие?! - Ему трудно было сдерживаться, голос сорвался на крик.
  Вот так всегда и случается - стоит недоглядеть, и какая-нибудь глупая овца обязательно допустит оплошность! Глаз да глаз за всеми нужен! Черте что такое творится! Пока Он широкими твердыми шагами преодолевал расстояние до своего кабинета, за дверьми которого - Он точно знал - ожидал очередной "униженный и оскорбленный", как величала этих плакальщиков Жанна, кровь клокотала в голове, а тело колотила яростная дрожь. Пришлось даже несколько секунд постоять перед дверями, чтобы укротить эмоции, а то, не ровен час, с ходу снесет посетителю голову, не дождавшись обвинений в свой адрес. Как Он ненавидел такие визиты, кто бы знал! Противно всё это выслушивать! Слезы, сопли, уговоры... Ругань, брань, желчные проклятия... Как малые дети, в само-то деле! Это бизнес! Ничего личного! Кто-то на коне, а кто-то под копытами! Чего на Него-то наскакивать? Самим не надо было варежку разевать!
  Разумеется, Он не ошибся и, войдя в кабинет, нос к носу столкнулся с представителем "жертвы". Всё было как всегда - испепеляющий взгляд за поволокой вежливой улыбки, радушно протянутая для приветствия рука, подрагивающие в преддверии скандала скулы, опущенные от осознания своей ничтожности плечи. Всё было как всегда, вот только с одной крошечной разницей... И этой крохи хватило, чтобы Он, всегда такой решительный и непоколебимый, внезапно почувствовал, как оступилось размеренно колотящееся сердце. Перед ним стоял представитель "жертвы", которая поныне была жива. Этот человек являлся одним из директоров той самой фирмы, что Георгий Иванович велел Ему придушить до своего возвращения из отпуска. Такое случилось с Ним впервые - раньше к Нему в кабинет поистерить наведывались только "мертвецы". Их ругань и глупые поддевки, хоть и заставляли Его призадуматься, но все же быстро забывались. А тут... Ему в лицо кидал обвинения человек, чей бизнес Он топил прямо сейчас, в этот самый момент. Еще живая и полная сил "жертва" билась в Его зубах и когтях, заливая все кругом теплой дурно пахнущей кровью. Отчего-то к горлу подкатила тошнота, голову повело - Он словно бы невзначай облокотился о высокую спинку кожаного кресла, а на самом деле вцепился в неё мертвой хваткой, чтобы случаем не грохнуться на подламывающиеся колени. Он сейчас убивает этого человека, кромсает его кости, рвет его плоть, жадно глотает его кровь... Эта мысль не давала покою - Он даже ругани не слышал, только смотрел на плакальщика, как на приведение, и все представлял себе, как через несколько дней того положат в красивенький лакированный гроб.
  Он, наверное, так и стоял бы, молча выслушивая обвинения и упреки, да только "униженный и оскорбленный" выдохся и, очень красноречиво ткнув Ему в лицо вытянутым пальцем, дескать "Попомни мои слова!", вылетел из кабинета. Он все так же молча вышел следом и оказался пред виновато и вместе с тем злорадно приподнятыми глазами сотрудников, чьи столы в три ряда расставлены были в основном помещении офиса.
  ─ Знаете, что я вам скажу, Константин? - Вдруг резко развернулся "плакальщик", уже почти дошедший до самого выхода.
  ─ Вы еще не все сказали? - Устало качнул бровью его оппонент.
  ─ Вы, конечно же, мните себя королем мира! - Всплеснул руками мужчина, не обращая внимания на поддевку. - Попираете ногами слабых! Ломаете судьбы недостойных! Вы на коне, о да!.. Но! Когда мы погибнем под копытами вашего коня, нас будут оплакивать тысячи... А если вас прямо сейчас... скажем, собьет машина... никто не обронит и слезинки над вашей могилой!
  ─ А мне плевать... - С искренним начхательством в спокойном голосе оборвал Он его возвышенный монолог. - Мне плевать, слышите? Мне нет никакого дела до того, будет ли кто-нибудь плакать над моей могилой...
  Только что такой грозный мужчина вдруг закрыл рот, не найдясь, что бы ответить на подобное безразличие с Его стороны. Сотрудники поежились под пристальным и очень усталым взглядом своего босса и вернулись к работе. Только Светлана, все это время жавшаяся к стене за спиной "униженного", вдруг подняла на Него взгляд. И вот глядя не на брызжущую злобой "жертву", и не на тихонько посмеивающихся над Ним сотрудников, а именно в эти полные тоски и вины серые глаза, Он закончил свою мысль:
  ─ Куда больше меня волнует, кто в таком случае покормит мою кошку.
  И спокойно вернулся в свой кабинет, запер дверь, открыл окно, рухнул в кресло, достал попрыгунчик. Безумно хотелось к морю и, не сопротивляясь долго желаниям, Он спустился на стоянку, завел мотор и под грянувшую на всю улицу Нирвану рванул на запад.
  Глава 22.
  Ее душевные трепетания
  Обеденным перерывом болели все. От официантов до ленивых бизнесменов, от элегантных офисных служащих до разгильдяев разносчиков пиццы. От самых вспыльчивых натур до самых скрытных. Не стала исключением и Она, которая, скажем прямо, недолюбливала обеденные перерывы, наверное, за то, что в это время полным-полно людей и в парке, и в летних кафе, и просто на улицах... А Она людей сторонилась... Не всегда так было, правда. Когда-то давно шестилетняя тоненькая девчушка смотрела на мир широко распахнутыми любопытными глазищами, любила холодное мороженое и шумные аттракционы...
  Не вовремя эти воспоминания, ох не вовремя! Не сейчас, когда Она с трудом пытается удержать в руках пластиковый стакан с горячим шоколадом из автомата, от которого Ее кожа начинает пылать, ибо жарко и внутри, и снаружи. "Надо было все же купить сок... Он холодный...", - отстраненно подумала Она, облизывая обожженные губы и судорожно дуя на коричневую муть.
  Шоколад Она тоже любила с детства. Черный, горьковатый, крошащийся в бледных пальцах, нетающий даже когда его минут двадцать держишь в руках. Ее мама всегда дарила Ей плитку шоколада, когда Она, гордая, приносила отличный табель из школы... Ее детство ничем не отличалось от детств сотни тысяч таких же детей... Обычная чуть полноватая, но по-своему красивая мать, которая души не чает в своей дочке... Или же не в дочке, а в Ее достижениях? Вот еще одна пятерка по математике... А вот обаятельный дельфин, которого нарисовала "ваша подающая надежды дочь"... А вообще-то, Она никогда не чувствовала недостатка любви со стороны своей мамы. Правда, порою отчетливо чувствовался недостаток денег. На новую шубку, нового плюшевого медведя, новую красочную энциклопедию...
  Она нахмурилась, глядя на струйку пара, рвущуюся в небо, и медленно лизнула край пластикового стаканчика, стирая кремовую пенку. Задумавшись, Она перестала замечать прохожих, как это часто с Нею бывало... Подойди к Ней сейчас кто-то знакомый, Она даже не сразу бы поняла, кто это, и что он от Нее хочет. Впрочем, подходить к Ней никто не собирался, поэтому Она спокойно попивала горячий шоколад и вспоминала, вспоминала...
  Вот долгая... безумно долгая ночь, в которую Она пряталась под одеялом, стараясь заглушить этим крики, доносившиеся из соседней комнаты. Вот зал суда, ободранный и, сказать честно, неухоженный. Ее о чем-то спрашивают, Она жутко испуганна, отвечает невпопад, то и дело зовет маму... Впрочем, ничего страшного не произошло тогда. Обычный развод, простое дело. Папа ушел, папа пропал, папа Ее не любит... То, что отец приходил каждую ночь к Ее с матерью дому и курил, глядя на Ее окна, Она узнает позже, многим позже, когда он, вдрызг пьяный, придет и замахнется на Нее, не узнав и приняв по ошибке за свою бывшую жену... Которая, кстати, вышла повторно замуж за вполне приличного спокойного научного медэксперта, что большую часть дня, да и жизни, проводил, сидя в своей комнате и изучая что-то под микроскопом. Когда Она, прибираясь, случайно разбила какую то склянку, то решила, что Ей придет конец. Спряталась под стол, забилась, как мышонок, и зарыдала. Утешали Ее всей семьей. Даже оставшийся без пробирки отчим. И заглядывали в испуганные серые глаза, с восклицаниями: "Да что с тобой, малышка?" Она сама не знала... Просто взрослея, Она все больше уходила в себя, прятала себя саму под замок и старалась жить по правилам...
  И это у Нее получалось прелестно! Правила исполнялись четко, можно сказать, идеально, и сама Она казалась на вид идеальной... ученицей, разумеется. Прилежная, умная, думающая, искренне старающаяся понять все, что было недоступно Ей... Но все учителя, как один, чувствовали себя не в своей тарелке. Все Ее ответы выглядели заучено, хотя Она полночи сидела и сама все писала, не списывая, ни в коем случае не списывая! В Ее разуме все было разложено по полочкам... но только знания. Для людей, друзей, а уж тем более любви там места не было. А если таковое и появлялось, Она спешно его вычеркивала. Избегала. Бежала. Боялась. Ей всегда было страшно. Она всегда боялась чего- то. Нет, обычные страхи, вроде огня, или воды, или замкнутого пространства Ей были безразличны. Она боялась людей. Боялась отношений. Боялась быть не такой, как все. Боялась вылезти из правил. Боялась ступить за круг обыденности. Боялась открыться. Это страшное слово "Страх" так долго преследовало Ее, что Она, в конце концов, свыклась с ним, и оно стало для нее чем-то вроде друга. Очень коварного и безжалостного друга.
  Теперь Ей не нужно было сознательно и мучительно уходить от доброжелательно настроенных людей, Она просто не цеплялась за них, пропускала их мимо своего внимания, шла по своей серой асфальтовой дороге, где только ночью растут цветы и летают пегасы, где только ночью прекрасные принцы целуют Ей руку, а птицы садятся на худенькие плечи и щебечут Ей на ушко милую чушь... Но ночь проходит быстро, и Она целыми днями по ней тоскует...
  Пожалуй, Ночная Светлана Роговьева и Дневная Светлана Роговьева были абсолютно разными, да и незнакомыми друг с другом людьми. С разными душами и разными улыбками. С разным голосом и разными осанками. С разной походкой, разными мыслями, разными глазами... Ночью в Ее глазах отражалась луна. Днем они тускло блестели и часто прятались под ресницами... Да. Эти две девушки были совсем разными...
  Шоколад совсем остыл и даже, кажется, покрылся пленкой. Она с трудом заставила себя сделать глоток и, непроизвольно скривившись, выбросила стаканчик в урну. В парке было людно. Нет, не так. В парке было Людно! Здесь кипел настоящий муравейник. Проходили шумные компании подростков, бабушки с орущими внуками, мужчины с бутылками пива, кукольного вида дети за ручку с такими же куклоподобными матерями. Она потянулась и достала телефон. Маленький, не слишком новый, но вполне себе хороший. Как любила говорить Олеся: "Звонит - и то хорошо..." Лениво просмотрела звонки, немного поиграла в какую то карточную игру, и глянула на выведенные на экран часы. До конца обеденного перерыва осталось всего-то 15 минут. Надо же, а такое чувство, что он только начался!
  Она воодушевленно выпрямилась, но... Тут же сгорбилась, вспомнив, в какой ярости пребывал Константин, когда Она впустила этого гневного мужчину к нему в кабинет. И, что хуже, Она вспомнила, какой хмурый он вылетел из офиса, даже не взглянув в Ее сторону, мало того, чуть не сбив плечом. Хорошо Она успела отскочить к стене, прижимая к груди груду бумаг и огорченно хлопая глазами. Вздохнув, Она засунула мобильный в карман и внезапно нащупала в нем бумажку. "Это еще что такое?..", - удивленно подумала Она, не имевшая привычки таскать в карманах записки. Достав бумажку, она с прерывистым вздохом признала в ней визитку давешнего Константина Зурова.
  Мгновенно припомнилась утренняя встреча, и Она залилась краской по самые скрытые под кудряшками уши! Она уже собралась положить визитку в тот же карман, как оттуда выглянул телефон. Совсем случайно. Ненароком. Карман-то большой, а телефон то маленький! Вот он и выскользнул. Сверкнул синим боком, засиял на солнце, засмеялся, перевернулся, замер. Заставил замереть и Ее. Переводя взгляд с визитки на телефон, Она сглотнула. И еще раз. И еще. В конце концов, поняла, что во рту опять появился горьковатый привкус шоколада, и подняла телефон непослушными пальцами. Задумалась, уверяя себя, что позвонит просто узнать, не нужно ли ему чего... Ну там... Документы какие поднести, компьютер перезагрузить... А лукавые руки уже вовсю набирали его номер.
  Девять... Четыре... Семь... Вот последние цифры и кнопка вызова. Не забыть поднести трубку к уху. Она вздохнула, стараясь взять себя в руки, и начала нервно вслушиваться в ровные гудки. В конечном итоге Она поняла, что вызываемый мобильный находится далеко от владельца, и положила трубку. Покрутила телефон в руках, рассеянно потерла костяшками пальцев кончик носа, положила аппарат вместе с визиткой в карман.
  Поднявшись со скамейки, Она огляделась и заметила, что людей в парке поубавилось, видно ,у половины из них, как и у Нее заканчивался обеденный перерыв. Сделав пару шажков, Она задумчиво усмехнулась и вытащила из волос заколки. Неуверенно тряхнула головой, отчего кудряшки запрыгали по плечам, пощекотали щеки и спустились на грудь и спину. Уговаривая себя, что не выглядит растрепанной неумехой, Она поспешила в офис... Вдруг Константин уже пришел?
  Глава 23.
  Его побег от самого себя
  Пенясь и бурля в мелкой гальке полосы прибоя, волны размеренно накатывали на берег. Над пирсом с оглушительными визгами кружили белые стрелочки чаек - наглые птицы выпрашивали у прогуливающихся там людей хлеб, делая головокружительные перевороты, ловили подачки прямо налету и, резко уходя в пике, подбирали упущенные кусочки с колыхающейся поверхности воды. Несмотря на ранний час и будний день, на пляже было полно народу - детвора, поднимая босыми ногами веера серебристых брызг, с радостными криками носилась по отмелям, на шезлонгах и просто расстеленных на песке полотенцах загорали девушки и юноши, пожилые толстушки, стыдливо прикрывшись пляжными зонтиками, жевали специально прихваченную с собою снедь, лысеющие мужчины читали газеты, потягивали пиво и курили. Над поросшим соснами отвесным склоном парили, раскинув разноцветные купола парашютов, парапланеристы, задорно крича и махая руками задирающим к ним головы отдыхающим.
  Разувшись и закатав брючины почти до колен, Он шел вдоль берега по самой кромке воды. Пенные краешки волн лизали Ему ступни, а особо ретивые из них омывали щиколотки, а то и до самых брючин добирались, оставляя на ткани темные отметены. Насквозь пропитанный морской водой песок был твердым, но зыбким - после каждого шага на нем оставался не ровный след, а бесформенная вмятина, которая тут же заполнялась водой и исчезала, словно её никогда и не было там, где ступали Его босые ноги. Голову, плечи и спину так пекло солнце, что, даже раздевшись до пояса, Он изнывал от жары. Хотелось остановиться, бросить на песок одежду и туфли, выкинуть из головы мысли о последствиях и броситься в морские волны. Многие так и поступали - перед Ним то и дело проносились спешащие искупаться люди: смешливые девчонки в открытых купальниках, дородные тетки за ручку с пугливыми малышами, бравые парни, разморенные от жары и спиртного. А Он не решался... Вымокнет же, а Ему потом еще в офис возвращаться - ведь кто-то должен сдать его под охрану и закрыть. Да и не для того, чтобы поплавать и позагорать, Он приехал сюда, к родному и любимому с детства морю. Если подумать, Он никогда и не приезжал к нему в этих целях.
  В первую очередь море было для Него... другом, советчиком, утешителем. В детстве оно виделось Ему живым. Каким-то мифическим могучим зверем, облеченным в водную плоть. Сбегая ото всех, Он забирался на осыпающийся склон клифа - высоко-высоко, к самым соснам, разваливался там, раскинув руки и ноги, и смотрел на плывущие по небу облака. Море, беснующееся или тихо шуршащее - в зависимости от погоды - недалеко внизу, убаюкивало Его раздраженный разум, всколыхнутые нежданной злобой эмоции... Внушало Ему спокойствие. Заставляло одуматься, заново обмозговать все сказанное и свершенное, заметить и признать свои ошибки, увидеть себя со стороны. Иногда создавалось впечатление, что в морской пучине обитал Его двойник, тот самый водяной зверь, которого Он давно считал своим наставником. Стоило Ему, разъяренному и разрываемому гневом, заглянуть в темные глубокие глаза моря, как тут же в разуме Его случались кардинальные перемены, всё озарялось пронзительным светом, позволяющим разглядеть мельчайшие детали, заметить изъяны.
  Переступая через бутылки с напитками, наполовину зарытые в песок и то и дело захлестываемые волнами, Он всё брел и брел по пляжу, вспоминая свое нерадужное детство. Его мать мнила себя женщиной благородных кровей - то ли баронессой, то ли графиней - а возможно, действительно ею являлась. Сама выросшая в роскоши, окруженная вниманием многочисленных нянек, имеющая всё, что душа ни пожелает, женщина эта старалась окружить подобной заботой и своего единственного сына. В список того, что желала её душа - к сожалению, о потребностях того самого сына мать редко задумывалась - входили уроки музыки, обучение иностранным языкам, верховая езда, фехтование, танцы, уроки этики... Всех ужасов, что она вываливала на Его несчастную голову, и не перечислить! Сам того не желая, до восемнадцати лет ненавидящий чопорность и официозы мальчишка рос настоящим рыцарем, прекрасно держащимся в седле, отлично владеющим холодным оружием, знающим четыре иностранных языка, умеющим играть на пяти музыкальных инструментах, великолепно танцующим и даже - о, позор! - поющим...
  Отец, вовсю прожигающий деньги своей богатой жены, воспитанием мальчика почти не занимался, а потому с самых юных лет Ему приходилось самому осваивать те обычные мужские обязанности, кои в нормальных семьях сыновьям разъясняют отцы. В этих не очень хитрых житейских проблемах разобраться Ему помогали и приятели, которых Он цеплял своим обаянием, непосредственностью и решительностью. Его всю жизнь окружали многочисленные завистники-поклонники, некоторые из которых даже не на деньги и связи зарились. Что ни говорили, а, даже обладая взрывным характером и не стесняясь демонстрировать откровенно наплевательское отношение к окружающим, Ему удавалось всегда находиться среди людей, ни один из которых Его не ненавидел, даже больше - почти каждый Его боготворил, восхищался Им, делал своим кумиром. Так было в детстве, на улице, где Он всегда выступал в роли вожака стайки безбашенных мальчишек, так было в школе, где Он был не только лучшим учеником, но и лидером своего класса, так было в университете, где Он заслужил звание одного из самых лучших студентов за всю историю этого вуза, так оставалось и по сей день. Его обожали женщины. Ему завидовали мужчины. Равного и достойного своего монаршего внимания в Нем признавали достигшие немалых высот пожилые бизнесмены, с которыми Ему приходилось контактировать по роду службы. Всего этого Он добился сам, без помощи родителей, только благодаря своему несокрушимому характеру и острому уму. Он сам себя сделал, и за всё, что имел сейчас, включая дорогую машину и просторную квартиру в элитном доме, был благодарен только себе самому. Единственным, что досталось Ему в наследство от матери, из дома, да и из города которой Он сбежал сразу после совершеннолетия, стало отвращение к официальным обращениям, ведь она даже к родным обращалась на "Вы" и сына своего принуждала поступать так же.
  В восемнадцатый день своего рождения Он заявил матери, что не намерен более оставаться её фарфоровой куклой, которую можно наряжать в бархатные кафтанчики и катать на игрушечном пони, что Он подал документы на экономический факультет МГУ и был зачислен без вступительных экзаменов, что Он получил место в общежитии, что Он подрабатывает в брокерской конторе и сам способен себя содержать, что Он уходит из родительского дома и не намерен возвращаться, пока Ему того не захочется... Сейчас Он не мог вспомнить, добавил ли тогда, что Ему никогда этого не захочется, но зато с уверенностью мог сказать, что уже десять лет у Него не возникало такого желания. За эти годы Он так ни разу и не навестил свою семью, все еще живущую в столице. По-первой, еще учась в том же городе, Он им звонил, но разговоры получались холодно-отстраненными, и вскоре Он понял, что мать обижена на своего неблагодарного отпрыска до такой степени, что знать Его больше не желает. После окончания университета и переезда в этот город у моря, куда они часто приезжали с семьей, Он прекратил звонки. Он уже и номера-то телефонного не помнил.
  С тех самых пор Его стали преследовать приступы гнева. Его бесили люди, не исполняющие своих обязанностей. Ему противны были нытики и хлюпики, не способные в срок справиться с порученными делами. Он возненавидел чопорных бездарей и зарывающихся сопляков с папиным бумажником в кармане. Из изнеженного излишней материнской заботой сынка богатых родителей Он превратился в одиночку, о котором никто ничего не знал. Он стал обжигающе-холодным и отстраненно-надменным Константином Зуровым, бездушной скотиной и обольстительным донжуаном, насмехающимся над раболепством подчиненных и обожанием женщин. Ему нравились скорость, бег, борьба и охота. Ему необходимо было гнать, нападать и валить. Он стал хищником, и выбрал соответствующую работу. За пять лет карьеры Он достиг таких головокружительных высот, что самым умелым дельцам впору было завидовать. А Ему... А Ему не спалось ночами, Ему все чаще хотелось выбраться на крышу и часами смотреть в облака, Ему было плохо... И никто этого не видел. Никто не слышал плача Его раненой души, а ведь Он действительно был ранен, вот только не понимал чем, как и когда. Кровь безудержным потоком хлестала из открытой, никогда незатягивающейся раны, Он зажимал её руками, забинтовывал, залеплял, затыкал... Но кровь сочилась сквозь пальцы и марлю, стекала по груди и ногам, заливала землю. Он изнывал от боли и не находил себе места от отчаяния. Он сходил с ума, и только маленький каучуковый мячик способен был вернуть Ему самообладание, помогал натянуть на лицо сползшую маску безразличия. Четкие гулкие удары его заглушали вопли совести и стоны души. Кровь хлестала, но Он, увлеченный игрой с попрыгунчиком, уже не замечал этого.
  Отойдя достаточно далеко от людного пляжа, Он опустился на ствол поваленного штормом дерева, когда-то росшего на вершине обрушающегося склона, и наконец-то решился заглянуть морю в глаза. И тут же вспомнил, что наорал сегодня на Светлану... На маленькую ни в чем неповинную Мышку, которая, безусловно, и не догадывается, на что обрекла своего начальника, впустив к Нему в кабинет того "плакальщика". Да и откуда несчастной девочке что-либо об этом знать? И надо ли ей вообще знать об этих грязных делах?.. Зачем, ну зачем Он на неё крикнул? Почему у Него не вышло сдержать эмоции? Разумеется, Жанна не предупредила её об "униженных и оскорбленных" и Его к ним отношении. Да и сам Он больше, чем за неделю совместной работы со Светланой, не удосужился об этом поговорить. Так чего же ради надо было на неё орать? Девчонка и так забитая и зажатая до невозможности. Наверняка, она тоже ранена, так же точно истекает кровью, а Он только укрепляет её страхи и раздирает раны... Водный двойник Его всегда говорил одно и то же - что Он балбес и подонок, что, обладая великолепным умом, Он применяет тот только в работе, совершенно забывая пользоваться мозгами в жизни. Море взывало к душе, которую Он тщательно скрывал от окружающих, тормошило её, теребило и трясло за шиворот, приказывая одуматься, вспомнить о том, что без людей, какими бы ничтожными они Ему ни казались, сам Он ничего из себя не представляет и ни с чем не справится. Море было право, даже оставаясь одиноким, Он нуждался в людях, а потому следовало их уважать и считаться с ними. Море знало всё, море видело Его насквозь, только море и плакало бы над Его могилой... Да не способно было на это. Он опустил взгляд себе под ноги, пошевелил ступнями, зарывая их в струящийся песок. Вздохнул, растер виски кончиками ухоженных пальцев, оделся и побрел к брошенной на променаде машине.
  Мимо на огромной скорости проносились зелено-белые поля с голубыми пятнами люпина, редколесья из берез и елей, голубое небо с клочьями облаков, ровный асфальт автострады. Не боясь быть остановленным патрулем, Он выжимал из своей машины все пятьсот лошадиных сил и двести пятьдесят километров в час. Трасса была пуста. Голова тоже. Он просто несся как ошпаренный, почти летя над дорогой. А на весь салон орал хриплый голос солиста Раммштайн.
  Уже через десять минут черный BMW на допустимой скорости въехал в город, попетлял в лабиринте улиц и припарковался на стоянке возле высоченного офисного здания в самом центре города. Часы над стойкой охранника показывали половину седьмого, и коридоры здания были пусты, а все двери закрыты. Дверь же Его офиса легко поддалась, скрипнула тихонько и отворилась, впуская Его в темные помещения - все окна были закрыты плотными вертикальными жалюзи. Чуть шумел куллер сервера, гулко постанывала неаккуратно положенная на телефонный аппарат трубка. Он как раз поправлял её, когда заметил за одним из столов девочку. Черные витые волосы были в кой-то веке распущены и тугими кольцами рассыпались по плечам и спине. Руки Светлана сложила на столе и опустила на них голову. Наверное, она задремала в тишине и темноте, потому что никак не реагировала на Его прилежание, и голову подняла только в тот момент, когда Он погладил её по плечу до самого локтя. Посмотрела сперва сонно и словно не узнавая, а потом резко вскинулась, распахивая глаза до нельзя широко.
  ─ Ты почему не дома? - Поинтересовался Он и сам удивился своему голосу - шепчущему и нежному.
  ─ Все ушли... - Пробормотала она по своему обыкновению извинительно-стыдливо. - А офис открыт... Я решила тебя дождаться.
  ─ А если бы я не вернулся? - Усмехнулся Он уже в своей фирменной манере. - Заночевала бы тут, что ли? Мышка! Топай домой...
  Покорно закивав, Она потянулась за сумочкой, закинула тоненькую лямку на плечо, поднялась, замялась почему-то, будто желая что-то сказать, но не решаясь. Наконец, под Его пристальным взглядом сдалась, на одном дыхании выпалила, что Ему два раза звонил Георгий Иванович, один раз Жанна и еще с десяток раз прочие люди, что она все записала и положила бумажку к Нему на стол, что она тщетно пыталась дозвониться Ему на мобильный, но Он не брал трубку, что... Он давно уже перестал слушать, а просто наблюдал за тем, как движутся её тонкие руки, словно ведя свой собственный монолог, как поблескивают изгибы черных кудрей в тусклом луче света, проскальзывающем через приоткрытую дверь, как шевелятся её губы, изгибается талия, переступают с носка на пятку изящные ноги. Он рассматривал её внимательно и тщательно, будто желая разглядеть ту самую рану, о наличии которой догадался на пляже. Но если рана эта и существовала, то для Него она осталась невидимой, сокрытой, как и Его собственная рана была незаметной для окружающих.
  ─ Света, прости, что я рявкнул на тебя.
  Должно быть, Он оборвал девочку на полуслове. Она несколько секунд соображала над Его словами, потом робко улыбнулась, махнула рукой, показывая, что и не думала обижаться. Засуетилась, попрощалась, пошла к двери, уступая Ему место, чем Он тут же воспользовался и, повалившись в кресло, рухнул головой на сложенные руки.
  ─ А у тебя правда есть кошка? - Донесся до Него от дверей её чистый высокий голос.
  ─ Да. - Устало ответил Он, не поднимая головы. - А что? Не похоже, что такое возможно?
  ─ Просто... - Начала она, споткнулась и опять затараторила. - Не дай то Бог, конечно, но если с тобой вдруг что-то... Просто... Тогда я о ней позабочусь. Вот...
  Услышав последние слова, Он удивленно вскинул голову, но Светланы уже и след простыл. А Он еще долго сидел в пустом темном офисе и все думал, и думал, и думал... Рожденный для скорости, Он отлично умел убежать от других, но скрыться от себя самого у Него никогда не получалось.
  Глава 24.
  Ее теплое безумие
  Целую ночь Она крутилась, улыбалась во сне и, кажется, раза два вставала, просто чтобы посмотреть в темное окно, раздвигая шторы и подставляя лицо ясному свету луны. Странно, но утром Она не чувствовала себя невыспавшейся и довольно бодро, даже весело поднялась, собралась и добралась до работы. Привычно разложила на столе кипы бумаг, включила компьютер, проверила почту и довольно потянулась. Только-только позволив себе подумать, Она мгновенно вспомнила вчерашний день. И этот голос, который, оказывается, умеет не только приказывать и насмешничать. От воспоминаний в груди стало тесно, сердце, итак до этого бившееся неровно, вдруг затрепыхалось, как пойманная в силки птица... Или как выпущенная на волю? Удар, другой, третий. На бледных губах вновь расцвела улыбка, не задумчивая, как обычно днем, а Ее ночная улыбка, радостная и чуточку мечтательная. В себя Её привел настойчивый звонок телефона. Подняв трубку и вежливо поговорив с "представителем крупной и очень нужной вам компании! Так и передайте господину Зурову!", Она соединила его с Константином и, чуточку успокоившись, принялась за работу.
  В этот раз у Нее все ладилось, и даже пришедшие клиенты удивлялись, как светилась обычно такая скромная и тихая девушка. И не семенила Она уже, о нет! Она шла, как летела, но не в скорости было дело! Просто Ее веселые кудряшки подпрыгивали на плечах, серые глаза сверкали отчего-то необъяснимого, но очень привлекательного для остальных. По крайней мере, так Ей заявил местный клерк, улыбаясь и протягивая плитку шоколада. Она залилась краской по самые уши, но шоколад принять постеснялась. Промямлила что-то невразумительное и поспешно сбежала в свою комнатку, забаррикадировавшись среди документов и телефонных звонков. Наконец-то нужная папка была собрана, бумаги скреплены степлером, и Она поспешила в кабинет Константина, уговаривая себя замедлить шаг каждую секунду... Получалось какое-то странное движение рывками. Такое бывает, когда разум в человеке соперничает с чувствами и непонятно, что победит... В Ее случае победил разум, ведь он привык брать и верх, и дверь открылась как всегда тихо, и зашла Она как всегда незаметно и опустив пушистые ресницы.
  ─ Да, Мышка? У тебя есть что-то хорошее для меня?
  Она кивнула, положив папку ему на стол, и улыбнулась. Она ловила себя на мысли, что от улыбки у Нее сегодня начнут болеть губы. Но Ее это не расстраивало! В кои-то веки, Ей не хотелось сдерживать улыбку. И из-за кого же это? Из-за того человека, который так Ее напугал тем весенним грозовым днем! Из-за того человека, по вине которого она прорыдала целую весеннюю ночь? И это ему Она сейчас так искренне улыбается, ловя себя на мысли, что скоро наверняка надоест своей веселой физиономией?... Насмешливый взгляд черных глаз, но необыкновенно милая улыбка:
  ─ Со мной что-то не так? Ты смотришь так, будто у меня нос в саже!
  Она испугалась. Запротестовала, мотнув головой, отчего локоны подпрыгнули еще раз, скользнули по щекам, испуганно забарабанили по плечам:
  ─ Все в порядке с вашим... с твоим носом!
  Он подавил смех - Она ясно это увидела. Искры веселья мелькали в его глазах, и Она невольно засмотрелась. Потом одумалась, потупилась, замерла, как застигнутая врасплох мышь, ожидая или расправы, или свободы. Произошло - слава Богу! - последнее, Константин подтянул к себе папку, взъерошивая волосы небрежным жестом и подмигивая Ей черным глазом:
  ─ В обеденный перерыв опять пойдешь в свой зеленый дом, Мышка? Я даже завидую этому парку, он видит тебя гораздо чаще чем я... То есть, чем все мы!
  Она только улыбнулась, пожимая плечами, как бы признавая: "Да, я опять пойду в парк, я опять буду пить горячий шоколад, я опять буду думать о..." На этом Она прервала поток своих мыслей и остановилась на просто "думать". Пожелав ему удачи, Она тихо испарилась из кабинета начальника, спешно прошла мимо сидящих клерков и, залетев в свой кабинет, покружилась по нему, захваченная непонятным восторгом и ликованьем.
  В Ее жизни не так много счастья было, и Она еще не узнавала его в лицо, не распахивала теплые объятия, не кружилась с ним в веселом танце, нет! Она только робко встречала его, принимая за странное, но безумно приятное безумие, от которого и следовало бы избавится, но... Так не хотелось! "Вот придет осень, и все будет по-старому...", - как-то даже с оттенком печали подумала Она, и все Ее ликование разом испарилось. Время идет, время летит, все проходит... А Она позволила себе не жить по давно известным и заученным правилам. И опять Она боялась. Боялась, что все это пройдет, не оставив и следа. Боялась настолько, что, когда Константин зашел к Ней, на него скорбно посмотрели серые озера слез. Кажется, он удивился. Может, Ей почудилось, а, может, в глазах его и правда промелькнуло беспокойство? Так это или не так, но глуховатый баритон звучал резковато и хрипло:
  ─ Что случилось, Света?
  "Тебя кто-то обидел?", - мысленно добавила Она и улыбнулась сквозь прорывающиеся слезы, настолько недвусмысленно звучал вопрос. Замотала головой, схватила со стола бумаги, над которыми работала, постаралась очень тихо хлюпнуть носом и заморгала, прогоняя непрошенные и ненужные слезы:
  ─ Все в порядке... Я... Просто... Задумалась.
  ─ Да ну? О чем таком печальном ты думаешь? Уж не обо мне ли?
  Вопрос прозвучал с какой-то нервной насмешкой, и Она взяла себя в руки, улыбнувшись увереннее и взглянув на него уже сухими глазами:
  ─ Ну что в... ты! Нет... Ничего такого, все хорошо!
  И еще раз хлюпнула носом. Он еще побуравил Ее прожигающим взглядом, сунул в руки новый пакет с документами и вышел, буркнув напоследок:
  ─ Ну смотри мне...
  Она смотрела! Она еще как смотрела! Во все оба смотрела! Только бы не проглядеть!
  А день все умирал, утопая в алом закате, как-то быстро и скомкано пролетел обеденный перерыв, Константин унесся куда-то по работе, как всегда сорвавшись с места на своей машине со скоростью света, и Она, вытянув шею, следила за тем, как он отъезжает, из окна. Стекло запотевало под Ее бесшумным дыханием, а Она все думала, как же все-таки все странно в Ее жизни. Настолько странно и быстро, что Она не успевает даже... Позвонить матери, которая, наверное, волнуется!
  Глава 25.
  Он в засаде
  За сегодняшний день Георгий Иванович звонил уже в третий раз, и в третий же раз Он отвечал партнеру, что давешний визит "плакальщика" из стана недобитой "жертвы" дело их нисколько не затормозил и уж ни в коем разе не застопорил. Иногда Его бесил даже этот милый человек, особенно в те моменты, когда пугался настолько, что из веселого добряка превращался в брюзгливого старикашку, пекущегося только о своем заработке. Деньги, деньги, деньги... Всех на свете интересуют только эти чертовы бумажки! Только звон блестящих монеток! Только постоянно увеличивающиеся в размерах числа на балансе банковского счета! Нет-нет, выросший в роскоши Он никогда бы не заявил, что "не в деньгах счастье", - не нуждался в таких отговорках. Разумеется, те самые бумажки, монетки и банковские счета здорово скрашивают жизнь, а для некоторых людей даже делают её достойной этого названия. Но, черт возьми, неужели нельзя обеспокоиться чем-нибудь еще? Например, хоть раз в жизни подумать о том, что человек, кидавший громкие проклятия в адрес своих палачей, тоже хочет... Нет, не на Канарских островах отдыхать и не приобрести сто пятую машину! А просто есть он хочет, купить куклу маленькой дочке, дать сыну образование, сводить в кой-то веке жену в дорогой ресторан... А впрочем, стоит ли об этом думать? Конечно же, не стоит, и Он полнейший дурень, размазня, слезливый сопляк, если не может укротить подобные мысли!
  Мысленно прорычав себе: "Соберись!", Он поймал попрыгунчик, что уже больше часа швырял об стену, убрал ноги со стола и выглянул из кабинета. Время перевалило за полдень, многие сотрудники уже забросили работу и собирались на обед, Он тоже вышел из офиса и спустился на первый этаж, где в помещении кафетерия стоял автомат с горячими напитками. Потягивая дрянной на вкус, цвет и запах кофе из картонного стаканчика, Он отошел в сторонку, чтобы не мешать движению посетителей и окинул взглядом заполненный народом зал. Разумеется, и помощница Его находилась здесь - стояла возле высокой урны в противоположном конце кафетерия и увлеченно выковыривала изюм из пышной сдобной булочки. В последнюю пару дней Он старался почаще обращать внимание на эту девчонку, чье постоянно меняющееся настроение вызывало у Него... Нет, не тревогу, что вы такое несете! Нет... Просто настораживали Его то и дело набухающие в серых глазах слезы, которые через каких-то пятнадцать минут вдруг высыхали и сменялись счастливыми улыбками. Голос её тоже менялся - то звучал привычно сдержанно и смущенно, то внезапно приободрялся, лился чисто, а временами и задорно.
  За своими раздумьями Он упустил момент, когда Светлана вышла из кафетерия и направилась в сторону парка. Он просто вдруг обнаружил себя на улице со стаканчиком остывшего кофе в руках. Узенькая спина девочки, облаченной в белоснежное платье с коричневым цветочным узором, мелькала впереди, а Он, сам того не замечая, шел следом. Когда Ему наконец удалось прийти в сознание, Он уже находился в нескольких шагах от парка и возвращаться в офис показалось глупым, потому Он одним глотком допил кофе, смял в кулаке стаканчик, отшвырнул в урну у высоких кованых ворот и скользнул следом за Светланой в парк. Пожалуй, стоило нагнать её и предложить свою компанию для прогулки, но Он вовремя сообразил, что подобная наглая навязчивость не в чести у робкой Мышки, привыкшей коротать обеденный перерыв в скромном одиночестве. Вот и пришлось замедлить шаг, чтобы ненароком не догнать перешедшую на спокойную мягкую поступь Светлану.
  На небольшом расстоянии друг от друга они прошли по аллее, вливающейся в круглую площадь с фонтаном посередине. Здесь Светлана присела на край чаши, опустила руку в студеную воду и брызнула капельками вверх, подставила лицо. Вокруг носились малыши, грозно и пугливо окликаемые своими заботливыми бабушками, паслись, подбирая с асфальта семечки и крошки, пестрые голуби, сновали туда-сюда праздные гуляки - под ручку со вторыми половинками и в гордом одиночестве. Покрошив остатки булки вечно голодным птицам, Светлана омыла руки, подставив ладони под ниспадающие струйки, и свернула в сторону аттракционов. Распугав столпившихся на пути голубей, Он двинулся следом. Ведя кончиками пальцев по светло-зеленым только-только отрастающим побегам на верхушке ровно подстриженной изгороди, девочка почти летела вперед, так Ему казалось - она не шла, а именно порхала, ступая не полной ступней, а только на пальцы, словно балерина. Легкий ветерок играл струящимся подолом платья, развевал распущенные волосы, заставлял Светлану жмуриться, поднимая взгляд к небу.
  Помимо испереживавшегося Георгия Ивановича, утром позвонила Жанна, позвонила на стационарный телефон, поэтому звонок прошел через аппарат Светланы, и Ему показалось, что голос девочки опять потускнел, когда та сообщила, кто звонит. Что странно, Он уже не помнил, как звучал голос любовницы, и какую чушь она несла в трубку, отвлекая Его от работы, а вот ту странную нотку отчаяния в голосе Светланы запомнил. Нет, все же она Его тревожила, теребила вечно ноющую душу, стучалась... Да, она как раз стучалась к Нему в сознание, как в дверь кабинета - вежливо, робко, пугливо, но при этом довольно настойчиво. Он просто не мог выкинуть из головы свою новую помощницу... Человека, который пообещал позаботиться о Его кошке... Девочку, живущую под зелеными сводами парка.
  У берега ручья, где росли старые ивы, и где Он обычно совершал утренние пробежки, как всегда было пустынно, сюда вообще мало кто заглядывал даже в самый разгар дня - все гуляли в районе площади с фонтаном, развлекались на аттракционах и занимали многочисленные лавочки в главной парковой аллее. А Ему всегда нравилось та часть парка, где протекал ручей, и Светлане, по всей видимости, тоже. Тут подпирали небосвод многовековые сосны, журчала на камнях вода, опускались до самой земли тонкие ветви плакучих ив. Вспорхнув на невысокий бордюр, служащий набережной узкому, не больше полутора метров в ширину, ручейку, Светлана раскинула руки и с закрытыми глазами сделала несколько шагов, отвела одну ногу в сторону, снова напомнив Ему танцовщицу, возвела руки над головой, соединяя кончики средних пальцев, и легко перепрыгнула на противоположный берег, точно дикая лань, чуть пошатнулась, выровняла тонкий стан, и опять закрыв глаза, грациозно прошлась по бордюру.
  Он уже не скрывался, встал возле могучего пряно пахнущего ствола сосны, опершись на него вытянутой рукой, и в каком-то нелепом восторге взирал на свою юную знакомую. Мысли неслись вскачь, дыхание срывалось, глаза отказывались даже смаргивать, лишь бы не упустить ни единого её движения. Казалось, Он может стоять так столетиями, как стоят тут сосны, но резкий, хоть и несильный удар по ноге привел Его в чувства. Он вздрогнул, скидывая с себя магические сети, и отвел взгляд от Светланы, легко и изящно балансирующей над ручейком. За правым плечом обнаружилась сухонькая старушка с деревянной клюкой, которой и был нанесен тот беспардонный удар. Поправив очки и растянув морщинистые губы в лукавой улыбке, она прошамкала:
  ─ Подойди да познакомься, чего стесняешься, милок?
  Ему не удалось сдержать изумленный смешок, но старушка не стала вдаваться в россказни, спешно заковыляла прочь, видимо, решив оставить Его наедине со Светланой, и не мешать своим неуместным при знакомстве присутствием. Нет, ну надо же! Он что, так похож на очарованного болвана? Это Он-то? Великий и ужасный Константин Зуров? Бездушный наездник, под копытами чьего коня корчатся в предсмертных судорогах многострадальные "плакальщики"? Он сейчас выглядит... милком, стесняющимся познакомиться? Куда катится мир, вашу м... Черт!
  Вернувшись в офис, Он еще долго думал над увиденным в парке, над словами старушки и... над умирающей "жертвой", разумеется. Стучал о стены и пол каучуковый мячик, то и дело раздавались телефонные звонки, щелкали клавиши ноутбука. Рабочий день подошел к концу, Он самолично проверил, чтобы все, включая трудолюбивую Светлану, покинули офис и направились по домам, а сам заперся изнутри, врубил на полную колонки и попытался немного подремать в кресле. Несмотря на тяжелую музыку, а, скорее всего, благодаря ей, Ему удалось даже немножко поспать, позволив перегруженному разуму сделать передышку. Когда Он открыл глаза, на улице сгущались сумерки, правда больше этому способствовала надвигающаяся гроза, а не поздний час. Вспомнив об изголодавшейся Усатой, которую Светлана намеривалась кормить только после Его смерти, Он уселся за руль и погнал по пустынным в этот час улицам. Люди, явно понявшие, что вот-вот грянет гроза, попрятались в уютные дома, битком набились в кафешки и ресторанчики, ютились под козырьками автобусных остановок. "Интересно, - подумалось почему-то Ему, - а Мышка сейчас в парке?"
  Глава 26.
  Ее погибшие страхи. Ее воскресшие надежды
  Она беспомощно и безнадежно рылась в сумке. В десятый раз убеждаясь, что в ней ключей нет. И в кармане тоже нет. А дома нет Олеси, которая укатила со своим любимым на берег моря... С некоторой злостью оттерев выступившие слезы, Она вздохнула, смиряясь с мыслью, что в эту ночь Ей опять коротать в подъезде. Серые глаза угрюмо посмотрели на небо, которое медленно темнело, и Она твердо решила, что не пойдет на грязную холодную и неуютную лестничную клетку. Лучше останется в парке. Ну, подумаешь, не поспит одну ночь, проведя ее в прохладном, но всегда радостно встречающем Ее парке... Приободрившись и в последний раз вытерев уже сухие глаза, Она зашагала по знакомым до каждой трещинки тропинкам. Здесь свернуть, здесь обойти небольшую канавку. В Ее ушах лилась спокойная чуть грустноватая песня, кажется, ирландских мотивов... Люди в парке уже расходились, и Она позволила себе легко протанцевать по неширокой аллее. Платье вздувалось, волосы разметались, щеки зарумянились, а сумка полная документов при каждом Её шаге легко ударяла в бок.
  Она и не заметила, как подошла к самому выходу из парка. Небо уже совсем потемнело, и Она чувствовала себя как никогда свободно. Людей в парке уже не осталось, кузнечики начали неуверенно вливаться в легкий ритм ночных звуков, и тут все резко прервал визг тормозов. Она уже успела обернутся, собираясь пойти обратно в парк, но под влиянием этого неприятного звука неловко споткнулась, остановившись. За спиной Ее раздался донельзя удивленный и очень знакомый Ей голос, от которого сердце пропустило два... нет, три удара!
  ─ Мышка?! Ты что здесь делаешь в это время?
  Она скукожилась, замялась, вздохнула, пожала плечами, как бы показывая: "Да ничего особенного, все в порядке, не стоит твоего вниманья... Тебя ведь наверняка дома ждет... кошка".
  ─ Я... гуляю.
  ─ Ночью? Признавайся немедленно, кто выгнал тебя из дома?
  Она поперхнулась, уставившись на него во все глаза, и спешно замотала головой:
  ─ Да никто меня не выгонял! Просто я...
  ─ Просто ты что?
  А Константин уже выходил из своей глянцево сверкающей машины, небрежно хлопая дверью и буравя Ее угольками глаз. Под этим взглядом Она невольно отступила, но храбро выпалила:
  ─ Со мною все хорошо!
  Он Ей не поверил. Ну конечно! Как Она могла подумать, что Ее неохотные и наивные недомолвки и отговорки смогут его отвлечь, успокоить и - что еще невероятнее - обмануть? Поэтому, когда он спросил неожиданно притихшим голосом, не подвезти ли Ее домой, Она молчаливо насупилась и коротко мотнула головой, сжимая пальцы на перекинутой через плечо сумке. Поглядела в его лицо, на котором четко читалось беспокойство и легкий налет раздраженного непонимания, и... смягчилась, постаравшись улыбнуться:
  ─ Я забыла ключи... Как всегда, впрочем.
  ─ А твоя соседка?
  ─ Откуда тебе?..
  ─ Она смотрела из окна, когда я тебя подвозил.
  Она сглотнула, мигом рассердившись на любопытную Олесю, и нехотя выдавила:
  ─ Она уехала на море.
  Его лоб прорезала едва заметная морщинка, которая всегда появлялась, когда он улыбался. Самой улыбки Она не видела, ибо тусклый свет фонаря освещал его сбоку, не давая как следует прочитать выражение его лица.
  ─ Я тоже хотел бы сейчас быть у моря...
  Она удивилась, смолчав, но поддержав его в этом стремлении. На море Она любила шторм. И соленые капли, которые так приятно стирать с губ. Поэтому... Можно сказать, Ее тянуло к морю. А он все наседал, шагнув к Ней, и Она с трудом удержалась от позорного бегства.
  ─ Ну так что, Мышка? Где ты будешь ночевать?
  Она гордо подняла голову, оглядела свои зеленые владения с видом повелителя и властителя и улыбнулась - спокойно и уверенно:
  ─ Тут. Мне не привыкать. И я люблю ночной парк.
  ─ Мне кажется, ты его во всех видах любишь.
  Легкая насмешка скользнула в его словах, но тут же сменилась серьезными нотками:
  ─ И все же... Хоть ночи нынче теплые, я не могу позволить тебе быть одной здесь.
  Она мигом растеряла свое спокойствие и уверенность. А он продолжал со все нарастающей твердостью в голосе:
  ─ Поэтому я приглашаю... Нет, я настаиваю, чтобы ты поехала вместе со мной. Ко мне домой.
  ─ Нет!
  Она отступила на шаг, смотря на него исподлобья, упрямо поджав побледневшие губы, и с твердым намерением стоять насмерть, но не уехать никуда! Только Константин все не отставал, то мягко увещевая, то резко приказывая. Когда же Она раз в двадцатый пискнула уже неуверенное и тихое "Не поеду!", мужчина устало махнул рукой и присел на корточки у фонаря, доставая черный мячик и начиная им играть. Постояв в немом оцепенении еще несколько секунд, Она удивленно поинтересовалась:
  ─ Что ты делаешь?
  Он поднял на Нее взгляд и неожиданно лукаво улыбнулся:
  ─ Ну, раз ты не хочешь идти ко мне, я останусь с тобой.
  Она замерла, уставившись на него своими серыми озерами, полными немого изумления. Потом оно переросло в ужас, а потом в некое подобие заботливого упрямства:
  ─ Ну нет уж... Езжайте... Езжай домой, Константин! Со мной все хорошо будет.
  ─ Нет.
  Теперь пришла Ее очередь увещевать. И так, и эдак. Она разошлась настолько, что раздраженно топнула ножкой на этого жуткого упрямца и тут же ужаснулась своими действиями - топать на Константина Зурова!!!
  Он, поймав Ее секундное замешательство, весьма правдоподобно скорбно вздохнул и проговорил:
  ─ Наверное, я таки простужусь... Еще этот ветер.
  На этом Ее хрупкое душевное равновесие разнесло в щепки, вынесло мощным потоком, сломало, разбило, изорвало и выбросило в мусорку. Она привела последний аргумент:
  ─ Я же буду мешать там...
  Но Ее прервал его усталый баритон с легким оттенком язвительности:
  ─ Скажу тебе честно, моя кошка не будет против. Я с ней очень серьезно поговорю...
  Она невольно улыбнулась, но тут же согнала с лица усмешку. Вздохнула, помялась, переступила с ноги на ногу и неуверенно проворчала:
  ─ Ну, хорошо... Уговорил.
  ─ Прекрасно! Уговорила...
  Вспыхнув до самых корней волос, Она покорно влезла в его машину, которую он любезно распахнул перед Ней, и прижала к груди свою сумку. Машина тронулась резко, сразу набирая скорость до... до... до скольки? Захлебнувшись испуганным охом, она зажмурилась и прижала сумку еще тесней. Казалось, это длилось годы, века, тысячелетия... Но, когда они остановились, и Константин провернул ключи, выключая мотор, оказалось, что прошло всего три минуты. Она приоткрыла один глаз и услышала его тихий смешок:
  ─ Можешь отмирать... мы приехали.
  Медленно приходя в себя и открывая все никак не поддающуюся дверцу, Она пискнула:
  ─ В прошлый раз ты ехал не так быстро...
  ─ В прошлый раз я ехал не к себе домой.
  Ответ был вполне разумным, и Она послушно замолкла, идя вслед за ним по ступенькам к лифту и к дверям его квартиры. В каком-то замедленном ликовании наблюдала, как он распахивает перед Ней обитые черной кожей двери, смущенно переступала через порог и вдыхала въевшийся в стены его приятный чуть резковатый запах. Серые глаза испуганно зажмурились. Она старалась сдержать дрожь - то ли страха, то ли... чего-то такого непонятного и веселого. Того, что заставляло Ее сердце стучать в три раза быстрее, а саму Ее невольно подниматься на носочки и пританцовывать... К ним выбежала черная кошечка, широко разевая алый рот навстречу Константину. И этот грозный мужчина, который держал в страхе весь офис, а Ее саму в неком подобии транса, вдруг наклонился и с чрезвычайной ласковой нежностью почесал кошку за аккуратным ушком:
  ─ Проголодалась, да?
  Черные глаза покосились в Ее сторону, и тот же спокойный доброжелательный голос произнес:
  ─ А ты, Мышка, хочешь чего-то?
  Глава 27.
  Всё сказанное Им
  С самого детства Он не переваривал обслуживающий персонал - кухарок, уборщиц, гувернанток, швейцаров, официантов, лакеев... и прочих добровольных рабов. Вплоть до восемнадцати лет Его окружал подобный сброд, вежливо подтирающий сопли Его разомлевшей от вольготной жизни мамаше. К себе Он этих прихлебателей не подпускали и на километр! Что, Он сам себе кофе не сварит? Не расставит книги по полкам? Не пропылесосит ковер? Не постирает одежду? Всё и всегда Он делал сам, сперва абы как и без большой охоты, но со временем рутинные дела вошли в привычку и перестали Его ломать и доканывать - Он прибирался в квартире, потому что жить в свинарнике не мог, Он готовил себе ужин, потому что умереть с голоду не хотелось, Он ходил в магазин за шампунем и кошачьим кормом, потому что... Потому что так вполне можно жить! Искать себе помощников в таких простецких делах - понты. А Он терпеть не мог понтов! Даже номер Его машины не бросался в глаза. Тут Он поступил, как любой другой водитель - какой уж достался, тот и привинтил. Никаких трех семерок и известной аббревиатуры!
  Но внешне, по-видимому, Он производил впечатление человека совсем другого рода. Только этим и можно было объяснить изумленный взгляд Светланы, когда Он заявил, что ужин приготовит сам. Девочка даже рот приоткрыла в удивлении и не постеснялась переспросить:
  ─ Ты умеешь готовить?
  ─ Обижаешь! - Притворно оскорбился Он. - Чтобы впредь во мне не сомневалась, я тебе свое фирменное блюдо подам!
  ─ И какое у тебя фирменное? - Улыбнулась Светлана, присаживаясь на высокий табурет у барной стойки, разделяющей обширное пространство кухни на зону готовки и обеденный зал.
  Лукаво сощурив один глаз, Он распахнул дверцу холодильника, сунул туда голову, покопался с минуту, вздохнул горестно и вывалил на стол разномастные овощи. Ногой закрыл холодильник, призадумался, кривя губы, и выдал страдальчески:
  ─ Судя по всему, сегодня это... салат.
  Смех Светланы был большой редкостью, как массивные золотые самородки или алмазы с кулак величиной. И таким же точно сверкающим и радующим душу своей красотой. Он специально еще на улице задал ненавязчиво-веселый тон их общению. Пусть вся эта история с забытыми ключами и необходимостью провести ночь в компании малознакомого мужчины станет для боязливой Мышки славной шуткой. Лишь бы не спугнуть сего диковатого зверька, ненароком не вынудить её ушмыгнуть стремглав в ночь, на пустынные улицы, полные неприятностей. Надо втереться к ней в доверие, позволить расслабиться и просто спокойно поспать. Когда хотел, Он мог быть очень милым. А этой ночью Он очень хотел стать для Светланы заботливым другом.
  Салат готовили вместе, потом также вместе жевали его, усевшись прямо на длиннющий обеденный стол и подцепляя вилками кусочки овощей из одной мыски. Светлана сбивчиво, едва справляясь с дыханием, рассказывала что-то о своих успехах и поражениях на брокерском поприще. Он внимательно слушал её рассказ, точнее пытался слушать именно его, но получалось почему-то слушать только её голос. Усатая, на удивление быстро и безо всяких проблем признавшая в Светлане свою, весь вечер не отходила от девочки - то забиралась той на колени, то играла с кончиками витых прядей, то нагло тянулась за вилкой и сбивала с неё очередной кусочек. Светлане кошка тоже приглянулась, и после ужина она уволокла зверя в комнату, оставив мытье посуды на хозяина дома. В её правилах было предложить помощь, но Он, разумеется, отказался от оной всё по тем же причинам, по каким не переваривал прислуг.
  Когда Он, вытирая руки вафельным полотенцем, зашел в гостиную, Светлана, с ногами забравшаяся на диван в обнимку с кошкой, вовсю вертела головой, изучая Его жизненное пространство. Он поддался её любопытству и тоже оглядел просторную квадратную комнату, из которой можно было попасть во все остальные помещения квартиры - ванную, кухню, коридор с входной дверью и две спальные комнаты, одна из которых была приспособлена Им под склад и спортивный зал. Диван, на котором сидела Светлана, был установлен ровно посредине комнаты, перед ним стоял стеклянный журнальный столик, заваленный бумагами, напротив - книжный шкаф, рядом с которым висела на стене плазменная панель, за спиной у Светланы находилось пианино с приставленной к нему длинной невысокой скамьей, а рабочий стол с кожаным офисным креслом занимал почетное место у самого окна. Вся гостиная была выдержана в серо-синих тонах, только пианино, плазма, ноутбук и музыкальный центр на этом фоне зияли черными провалами в пространстве.
  ─ Говорят, - задумчиво прошептала девочка, - что если хочешь увидеть душу человека, надо взглянуть на его жилище.
  ─ Действительно? - С переигранным испугом переспросил Он, опускаясь рядом с ней на диван и закидывая пятку левой ноги на колено правой. - Не стоило тебя сюда приглашать - в мои планы никак не входит показывать кому-то душу!
  ─ Ты её скрываешь? - Скромно хлопнула она ресничками и запустила пальцы в шерсть мурчащей от неги Усатой.
  ─ Оберегаю. - С улыбкой поправил Он.
  ─ Ладно, буду благодарной гостьей, - Деликатно успокоила Его Светлана. - Никому не скажу об увиденном.
  ─ И много ты уже углядела?
  Ему вдруг захотелось к ней пристать, растормошить её, пробить на долгую свободную беседу... Еще несколько минут послушать дивный льющийся звонким ручейком голос. Светлана не стала Его разочаровывать, вздохнула шумно, собираясь с духом и силами, аккуратно переложила Усатую с колен на широкий поручень дивана и обернулась к пианино, начала робко:
  ─ Ты любишь музыку.
  ─ О да! - Засмеялся Он, небрежно махая в сторону поблескивающего лаком музыкального ящика. - Классика, знаешь ли, Бетховен... Бах... Мммм... Григ!
  ─ Нет. - Скромно улыбнувшись, мотнула она головой. - Тяжелый рок...
  ─ Оу... - Нахмурился Он, играя растерянность. - Ну, не такой уж тяжелый!
  Не было никаких сомнений, что она видит Его притворство и даже понимает причину, по которой Он превратил вечер в спектакль. Но она почему-то легко велась на эти игры, ей, похоже, нравилось с Ним дурачиться. Состроив на личике гримаску конкретной заучки, Светлана гордо изрекла:
  ─ Дисков с классикой в шкафу всего по одному, и не на каждого композитора, зато там неимоверное количество альбомов... Я даже названий этих групп не выговорю.
  ─ Тебе надо в следователи идти! - Он похлопал в ладоши для пущей убедительности. - Хорошо, а что еще?
  И она принялась называть подмеченные мелочи одну за другой. Он кивал, улыбался, смеялся и поддевал её, ахал от изумления, когда она попадала в точку, и вредно ухмылялся, когда палила по молоку. Ему не было скучно, наоборот, - даже как-то бодрил веселый ни к чему не обязывающий треп. Но все же через несколько минут Ему взгрустнулось отчего-то... Должно быть оттого, что всё, увиденное Светлана в комнате, имело к Его душе весьма опосредованное отношение. Почувствовав накатывающий приступ тоски, Он вскочил с места и, перепрыгнув через спинку дивана, направился к пианино, по ходу небрежно докладываясь:
  ─ Терпеть не могу играть, конечно, но учителя твердили, что я мастер этого дела.
  ─ А я люблю, - Тихонько шепнула со своего места Светлана. - Но выходит у меня не очень...
  ─ Что тебе сыграть? - Через плечо бросил Он, открывая крышку и оглаживая пальцами клавиши.
  По комнате пробежала разноголосая трель, заставившая притихшую было Светлану встрепенуться. Она подлетела к пианино и, положив ладони на край, вперила в инструмент внимательный взгляд. Неизвестно было, поняла ли она, что за вещь перед ней, и какой мастер трудился над настройкой этой дорогущей музыкальной шкатулки, но то, что чистота вырвавшихся на волю звуков девочку потрясла, было видно невооруженным глазом.
  ─ А какие у тебя есть ноты? - Спросила она, как только пришла в себя.
  ─ Нет-нет! - Запротестовал Он, поднимая руки на уровень лица и мотая головой так рьяно, что прическа вконец рассыпалась на мягкие пряди. - Никаких нот! Никогда не разбирался в нотной грамоте!
  ─ Играешь на слух? По памяти? - Настороженно и восхищенно пролепетала Светлана.
  ─ Да, моя страшная беда - абсолютный слух! - Удрученно вздохнул Он. - Ну, так что тебе сыграть?
  ─ Ммм... - Замялась девочка то ли в смущении, то ли в замешательстве, проговорила неуверенно, - "Лунную сонату"?
  ─ Избито и банально! - Его язык раздраженно цокнул. - Сейчас я сам выберу... композицию для тебя.
  Под пристальным взглядом черных глаз, бесхитростно и бесстыже облапавших её с ног до головы, Светлана смутилась и вмиг растеряла былой задор. Должно быть, в этот момент она вдруг поняла, кем на самом деле является вовсю веселящийся шутник. Да... глаза Его всегда выдавали, предъявляли общественности истинное Его "Я", настоящего Константина Зурова. Улыбайся - не улыбайся, шути - не шути, а природы своей не скроешь. Светлана сейчас одна в квартире мужчины, всегда привыкшего побеждать и добиваться своего. Она, маленькая, слабая и беззащитная находится сейчас наедине с тем, кого бояться даже бывалые смельчаки... Он ни при каких обстоятельствах не тронул бы тихую серую Мышку и пальцем. Никогда! Но подлецы-глаза Его, черные вместилища силы и злобы, говорили об обратном.
  Он сморгнул, опуская взгляд, откинул со лба встрепанные волосы, развел плечи, опустил пальцы на клавиши и просто начал играть. Первое, что всплыло в сознании. То, что проассоциировалось у Него с испугавшейся Мышкой и вдруг опечалившейся ночью. Тихий и размеренный перебор клавиш, высокие звуки, словно капельки дождя, стучащего по листве, протяжные ноты, как завывания ветра, проносящегося над землей, музыкальные брызги, разбивающиеся о лицо и ладони, заботливо подставленные плачущему небу. Эта мелодия походила на Светлану так, словно была рождена в её сердце. Всё, что Он успел узнать об этой странной, но очень милой девчушке, содержалась в тех нежных нотах, что Его грубые пальцы извлекали сейчас из не менее грубой угловатой громадины пианино. Играл Он недолго, чуть дольше тех минут, но за это время вдруг понял, что соврал. Он любил играть на пианино, еще как любил, не даром же бывало по нескольку долгих часов не мог встать из-за него, всё перебирая и перебирая пальцами клавиши, вспоминая мелодию за мелодией.
  ─ Это Вагнер...
  Дрожащий шепот Светланы раздался у самого Его уха, и, обернувшись резко, Он чуть не клюнул носом в лицо девочки, когда-то успевшей опуститься подле Него на скамью.
  ─ Моя любимая вещь... Как ты узнал?
  ─ Мысли твои подслушал... - Ответил Он тоже шепотом, встал из-за пианино и молча ушел в спальню.
  Больше Он не шутил и вообще старался говорить мало и по-существу, при этом не забывая, однако, спокойно и доброжелательно улыбаться. Спать Светлану Он отправил на кровать, сам решив коротать ночь на диване в гостиной. Девочке в качестве ночной рубашки была выдана новенькая длинная футболка, способная прикрыть даже колени. Когда свет был погашен, и Светлана, как Ему показалось, видела уже третий сон, Он аккуратно, стараясь не шуметь, встал с дивана, надел домашние джинсы и ушел в кухню. Прикрыв двери, зажег тусклую лампочку над разделочным столом, сел возле стены, разведя в стороны колени, достал из кармана черный каучуковый мячик и ударил им об кафельный пол. Раз, другой, третий. Попрыгунчик безропотно и смиренно возвращался в жилистую ладонь. Мысли грудились и толкались в голове. Подыхающая в корчах "жертва", взволнованный Георгий Иванович... Светлана, балансирующая на узком бордюрчике над ручьем в парке. Тихая мелодия Вагнеровского "Сна в летнюю ночь". Надо же, в этой квартире, оказывается, заключена... спрятана ото всех, бережливо сокрыта... Его душа. Интересно, где именно она прячется от посторонних глаз? В ноутбуке? Холодильнике? Диване? Плазменной панели?.. В пианино?..
  Услышав тихий шорох открываемой двери в спальню, Он сперва испугался, что стуком разбудил свою гостью, но, увидав на пороге кухни сонную мордаху Усатой, улыбнулся облегченно, - оказывается, потревожил совсем другую даму. Этой можно и не выспаться ночью - за день наверстает упущенное, а вот им со Светланой завтра, а вернее уже сегодня, еще на работу идти. Всякая улыбка, однако, сползла с Его лица, когда сразу же следом за кошкой в кухню заглянула и помянутая девочка. На Его было начатые извинения, она замотала головой и пояснила, что не засыпала еще и хотела бы глотнуть воды. Она стояла возле раковины и жадно глотала холодную воду из высокого стакана, а Он, не отводя глаз, точно как вчера днем в парке, смотрел на неё - на вытянутую тонкую шею, на отведенную в сторону руку с расслаблено опущенными пальцами, на ровные изящные ножки, наполовину прикрытые серой бесформенной футболкой.
  ─ А ты чего не спишь? - Настороженно и робко поинтересовалась Светлана, поднимаясь на цыпочках, чтобы поставить ополоснутый стакан на полку в шкафу.
  ─ Мысли есть... - Небрежно пожал Он плечом и сам напугался своего предательски дрогнувшего голоса. Перевел разговор на другое, ─ А ты ночью совсем другая, Мышка... И Мышкой-то не назовешь.
  Ну, это Он перегнул, конечно, Светлана хоть и удивила Его в этот вечер настойчивостью и словоохотливостью, но все же своих основных качеств не растеряла. Вот сейчас, например, она старательно отводила глаза от Его обнаженной груди, да и самой себя, облаченной в одну лишь футболку, явно стеснялась. Обняв себя руками за плечи, как бы стараясь защититься от постороннего взгляда, она прошептала осторожно:
  ─ Ты тоже какой-то... другой. Глаза вот только прежние.
  ─ Да... - Протянул Он тихо, с тяжелым вздохом. - Глаза - зеркало души... Однажды мне сказали, что мои зеркала покрыты траурным шелком.
  ─ Красиво... - Не сдержала задумчивой улыбки Светлана. - Но жутковато... А кто сказал?
  ─ Садись. - Он хлопнул ладонью по кафелю возле себя. - Расскажу.
  Она села, и Он рассказал. Он сам себя слушал с большим любопытством. Он и предположить не мог, что когда-нибудь хоть словом заикнется о той истории. Он и вспоминать-то её боялся, а тут... рассказывает. В подробностях. Да еще каким голосом! Так Светлане впору догадаться, что вовсе Он не бездушная тварь... Но предательски развязавшийся язык было уже не остановить, слова лились из Него потоком, выплескивались, точно кровь из ментальной раны... А, может, то она и была? Всё, что копилось в Нем пять долгих лет, всё, что ныло и болело... Всё это сейчас кровавой лужей растекалось по кафельному полу кухни... Всё это сейчас, точно губка, впитывала пораженная и притихшая Светлана... Его трудолюбивая помощница... Его маленькая Мышка.
  ─ ...А через три дня после того, как он заявился ко мне, до меня дошел слух, что его нашли мертвым в собственном кабинете. Повесился на брючном ремне... У него осталась семья... Вот так всё банально и просто. Я разрушил бизнес, а умер почему-то человек. То был первый раз... Меня это страшно покоробило... И я пошел на похороны. Двадцатитрехлетний мальчишка, сам не знающий, что натворил... Я нес его жене какую-то слащавую чушь... Какие-то неуместные извинения... Полный бред. А она смотрела на меня... Этот взгляд не описать, Света... Словно меня нет... Вообще не существует, и никогда не существовало... Не ненависть и не злость в этом взгляде были... Я его вижу как сейчас...
  Он говорил и говорил, а она слушала не перебивая. Наверное, прошел целый час, Он даже охрип немного, хотя старался больше шептать, чем говорить в полную силу голоса. А потом Ему вдруг открылось, что Он выпотрошен, как свиная туша на крюке в мясной лавке... Что Он сейчас - одна сплошная рана... Стоит опустить взгляд, как Он тут же увидит свое окровавленное сердце, затравленно трепещущее в выломанных ребрах. И от этого Ему стало противно и горько. Он закруглил разговор:
  ─ Я тогда попрыгунчик себе купил. Теперь если тот взгляд всплывает в памяти...
  ─ Ты заключаешь в мячик все дурные мысли, и что есть мочи колошматишь их о стены и пол. - Ровно закончила за Него Светлана.
  ─ Верно... - Выдохнул Он без изумления, но все же спросил. - Как догадалась?
  ─ Мысли твои подслушала...
  Уложив её спать, поправив одеяло и смахнув с бледной щеки черный тугой локон, Он попросил у Светланы разрешения поиграть на пианино. Она с мягкой улыбкой согласилась, заверив, что прекрасно засыпает под музыку. И Он играл, то и дело поглядывая через плечо на приоткрытые двери спальни, где, прижавшись друг к дружке, спали самые дорогие Ему существа. Черная кошка и черноволосая девочка. Два светлых пятнышка в Его беспросветной жизни... И те темненькие! Ему хотелось смеяться. Счастливо и громко! Во весь голос! Но Он сдержался... Он не хотел тревожить их сладкий сон.
  Глава 28.
  Счастлива?
  Она проснулась оттого, что чей-то влажный нос настырно тыкался Ей в щеку. Неуклюже отстранившись, Она по привычке потянулась и, не обнаружив позади себя привычной стенки, с испуганным писком упала с кровати, ударившись спиной и затравленно оглядываясь. С высокой кровати на Нее удивленно глянула черная кошка, сложив миниатюрные лапки на скомканных простынях и терпеливо ожидая, когда рассеянная девушка поднимется и потянется с внезапно просветлевшим лицом. Она тут же все вспомнила, стоило Ей окинуть взглядом большую комнату, в которой каждая вещь пахла... им.
  Босыми ногами пробежавшись по теплому полу, Она неуверенно выглянула в гостиную, стараясь натянуть подол футболки как можно ниже. Впрочем, зря. На большом диване никого не было, да и... спал ли Константин вообще? Она озабоченно нахмурилась, не обращая внимания на кружащуюся под ногами темную мяукающую тень. Когда же тяжелая лапа обиженно проехалась по голым ногам, Она изумленно охнула, поглядев прямо в рассерженные хищные глазищи и, мигом поняв, чего хочет Усатая, бросилась на кухню, чудом не выбежав в другую дверь, кажется, ведущую в ванную. Что поделаешь - Она ведь не обладала совершенной памятью, да и вчера все Ее внимание было приковано к обладателю этой квартиры, а не к ней самой.
  А вот как раз кухня была Ей знакома. Мало того, Ей казалось что она, эта кухня, Ей уже как родная! Вот здесь Константин сидел, и в этот момент его глаза становились еще чернее, а губы кривились в гримасе боли, а вот на этом стуле скрутилась ночью Она, ловя каждое слово, глотая его рвущуюся наружу боль, как только он выпускал ее из себя. И пусть у Нее затекла нога, глаза Её по-прежнему ловили каждое движение Константина, а уши чутко слушали его порой сбивчивую и тихую речь. То, что он сказал Ей этой ночью, Она не забудет никогда.
  В холодильнике быстро обнаружилась открытая банка кошачьего корму, который Она, не долго думая, высыпала в алую миску, стоящую на полу. Усатая, благодарно толкнув Ее руку, приступила к заслуженному завтраку. "Кстати, на счет завтрака...", - самозабвенно подумала Она, оглядывая полупустые полки, и размышляя, можно ли Ей ковыряться в продуктах хозяина квартиры, когда его нет дома? Колеблясь, Она кинула мимолетный взгляд на часы, и тонкие бровки Ее сошлись на переносице. Правда, ненадолго. Лицо Ее тут же разгладилось, и на Нем появилась едва заметная, но такая светлая улыбка! Ну конечно... Еще очень рано - всего шесть утра. В это время Она обычно поднимается в университет, а он... А он бегает по парку. Вроде бы... По крайней мере, именно этим он занимался, когда поймал Ее там на этой неделе. Успокоив себя такими мыслями, Она таки нашла в холодильнике стоящие рядком яйца, и в течение десяти минут была занята сосредоточенным сотворением завтрака.
  То, что Константин, вспотевший и довольный, стоит в дверях кухни, Она поняла, только когда, напевая себе под нос что-то веселое, обернулась за его чашкой, стоявшей на столе. Чашка зависла в воздухе, Ее серые глаза встретились с его черными, и Она поспешно оправдалась:
  ─ Я встала совсем недавно и подумала, что, когда придешь, ты...
  ─ Да, я был бы не против что-нибудь съесть! А раз у меня появилась такая чудесная возможность еще и самому не готовить, а наслаждаться твоими вкусностями, то...
  Он весело подмигнул и взял свою чашку из Ее ослабевших рук. Тут же придя в себя, Она тряхнула головой, отчего спутанные после сна кудряшки встрепенулись и подпрыгнули, и обернулась к плите, деловито снимая со сковородки яичницу и раскладывая ее по тарелкам.
  ─ Никогда не была сильна в готовке... - Виновато пробормотала Она, ставя тарелку с подрагивающим желтком перед ним и разглаживая помятую футболку, служащую Ей ночной рубашкой.
  Он улыбнулся Ей так нежно, что Она смущенно засопела, не в состоянии удерживать рвущуюся на волю счастливую ответную улыбку. Она ровным счетом ничего не понимала - слишком быстро все произошло... Слишком резко все изменилось, слишком резко все сломалось... Она до сих пор находилась в каком-то счастливом оцепенении, не в силах поверить, что все это происходит с Ней, и что это Она сидит у него за столом и смотрит как он с аппетитом наворачивает завтрак. Тут к Ней в голову забрела ненавязчивая мысль, что Она до сих пор находится в футболке Константина, а ведь Ей... Им через полчаса уже на работу выходить!
  Подхватив на руки томно мурлычущую Усатую, Она унеслась в спальню, где вчера вечером аккуратно сложила свои вещи. После одежды пришла очередь умывания, и жестокого расчесывания черных кудряшек. От этой самовольной экзекуции осторожно ушла кошечка, решив, что симпатии симпатиями, а рядом со всхлипывающей мазохисткой ей сейчас делать нечего! Через несколько минут, Она уже стояла в дверях, сияя, в платьице и с заколотыми кверху волосами. И поперхнулась, увидев, что Константин еще лениво допивает кофе. Проводив взглядом медленно двигающуюся кружку, Она осторожно заметила:
  ─ А мы не опоздаем на работу?
  Он усмехнулся, потянувшись, отчего на руках мягко задвигались мускулы - при этом движении Она, зардевшись, смущенно отвела взгляд, - и промурлыкал:
  ─ Мышка, у меня ведь есть машина, забыла? И тебе не придется бежать сломя голову сквозь парк.
  Она возмутилась, чуть- чуть нахмурившись и воспротивившись:
  ─ Я люблю ходить на работу пешком!
  ─ А ездить - быстрее.
  ─ Но...
  ─ Тем более, это мой дом, а он находится гораздо дальше твоего.
  Это сломало Ее волю, и Она, с горечью подумав, что, наверное, никогда не сможет настоять на своем, улыбнулась, признавая свое поражение. Правда, Ей в голову пришла просто удивительная идея, и не исполнить ее было просто кощунством!
  ─ А... Может, тогда подвезешь меня к моему дому?
  ─ Хм...
  В мгновении ока Она оказалась совсем близко к нему, складывая подбородок на руки и глядя на него снизу вверх прозрачно-серыми глазами:
  ─ Пожалуйста. Мне бы... Мне бы взять ключи... Да и Олеся... То есть, соседка наверняка уже пришла!
  Черный строгий взгляд смягчился, а его рука легко скользнула по Ее щеке, отчего все Ее маленькое тело охватила такая дрожь, что Она уж было подумала, что сейчас или растает прямо на этом полу, или же разорвется от внутренних чувств. Рука убралась так же быстро, как и появилась, и Константин поднялся на ноги. Она повторила его движение... И снова присела, принимаясь безудержно гладить довольную Усатую, которая и так, и эдак изгибала свою матово-черную спинку, и толкала лбом Ее руки и колени. Константин в это время прошел к себе в спальню, видимо собираться.
  Через минут двадцать из дома вышла до ужаса странная пара! По крайней мере, так казалось Ей... Но казалось первые пять секунд. Потом это все поблекло, и Она думала, ликуя и все больше наполняясь светом, что рядом идет один из самых близких Ей людей, который доверился Ей, а значит, Она ни за что не предаст его доверие!
  Она посмотрела на него украдкой, скосив глаза, и тут же поймала такой же точно ответный взгляд. Смутившись, Она вновь поглядела себе под ноги, улыбаясь блуждающей и мечтательной улыбкой. Даже поездка на машине Константина на умопомрачающей скорости показалась Ей плевым делом. Когда же Она вышла-вылетела- выпорхнула в свой маленький двор, и мужчина проводил Ее каким-то тоскливым взглядом, Она почувствовала себя виноватой, и быстро протараторила:
  ─ Я скоро приду! Я не буду долго, обещаю.
  ─ Ну, конечно, не будешь долго... Жду тебя на работе, Мышка. Очень жду.
  Еще одна его новая улыбка, которая появилась только вчера ночью, когда улыбается все - и темные глаза, и выразительные губы, и все лицо! Еще немного заворожено постояв на месте, когда черная машина уже отъехала, Она неспешно побрела домой, прикрывая глаза и опять вспоминая, вспоминая, вспоминая...
  На работе как всегда было шумно. Кто-то куда-то спешил, кто-то рыскал в компьютере, кто-то что-то ксерокопировал, а кто-то, как Она, например, сидел в своем кабинете и мечтательным голосом отвечал на телефонные звонки. Когда же в трубке раздалось чуть хрипловатое сопрано, Она даже вздрогнула:
  ─ Светланочка, дай-ка мне Константина.
  Серые глаза сразу потускнели, и Она с тяжелым сердцем нажала кнопку связи с Константином. Услышав его голос, Она обрадовалась, хотя что тут такого? Голос как голос... А вот ведь...
  ─ Тебе... Жанна звонит.
  ─ Скажи, что у меня важная встреча, моя Мышка.
  Сердце из тяжелого превратилось в самое легкое, и улетело в далекие дали, забыв, что на том проводе наверняка нетерпеливо ожидает Жанна, постукивая острыми коготками по лакированной поверхности кресла. Торопливо и счастливо объяснившись с ней, Она положила трубку и приступила к работе с документами. Бумаги, бумаги, бумаги... Они сливались перед глазами в одно белое пятно с черными строчками, не имели ровным счетом никакого значения, но... Ксерокс некоторым из них все-таки был нужен. Ну просто необходим! Она неуверенно выглянула из кабинета, увидев шумный полный людей главный офис, глубоко вздохнула, скрепив сердце, и пошла, стараясь держать спину прямо, а глаза скрывать под ресницами. Внезапно к Ней подкатил клерк - тот самый, который недавно предлагал шоколадку, и весело заметил:
  ─ Загружена работой, как всегда!
  Она пробормотала что-то невнятное, не имея особого желания говорить с ним, и не прекратила уверенного шага к заветному ксероксу. Впрочем, парень не отстал и с легким сарказмом добавил:
  ─ Бедненькая! Наш безжалостный начальник ничуть тебя не жалеет.
  Она шарахнулась в сторону, глядя на него темно-серыми от злости глазами, когда он шепнул Ей почти на ушко:
  ─ Вот сволочь, а?
  Тонкие губы Ее поджались, отчего заострились скулы, и Ее лицо приобрело чуточку высокомерное выражение:
  ─ Не смейте так говорить. Вы здесь работаете. У Константина. И Георгия Ивановича. И они платят вам деньги... А вы... А вы...
  Клерк смотрел на Нее с изрядной долей удивления, и Она не выдержала, сжав руки в кулаки и сводя точеные бровки на переносице:
  ─ А вы грязный сплетник, который ничего толком не умеет и завидует всем тем, кто хоть чего-то добился!
  И Она развернулась к нему спиной, успокаивая взбунтовавшееся сердце и стараясь унять вспыхнувший гнев. Даже если Константин неправ, Она не позволит говорить так о нем. Никому и никогда! Серые глаза вновь посветлели, и ксерокс деловито закряхтел, выполняя Ее просьбу.
  Глава 29.
  Его новый взгляд
  Те, у кого ослаблено зрение, с легкостью могли понять Его нынешнее настроение. В жизни произошли удивительные и странные перемены, сам мир преобразился до неузнаваемости! Это походило на то, как если бы близорукий человек, устав щурить подслеповатые глаза, одел-таки очки и вдруг увидел, как восхитителен и четок окружающий его мир, как много оттенков имеют казавшиеся ранее мутными цвета, какое огромное количество листьев на деревьях, что прежде виделись одним сплошным пестро-зеленым комом, как прекрасно небо, луна, звезды, капли дождя на стекле... Вот и Он чувствовал себя волшебным образом прозревшим после многолетней жизни во тьме слепцом. Еще на утренней пробежке Ему вдруг открылось, что перила парковых скамеек не просто кованные, а выполнены в виде цветочной вязи, что все продавцы мороженого, что с самого раннего утра готовились к открытию своих лоточков, облачены в фартуки, на которых цветными нитями вышита колибри, что в парке есть аллея, засаженная только жасмином, и кусты его уже полностью усыпаны белоснежными гроздями томно пахнущих цветов. А ведь еще вчера вечером Он ничего этого не видел! Не замечал... Ему просто плевать было и на колибри, и на жасмин, а сейчас... Его глаза остались прежними - зеркалами, завешанными траурным шелком, но взгляд их изменился... Потому что изменилось и что-то в Нем самом. Он толком не понимал, что именно произошло этой ночью, Он и не хотел понимать! Ему просто нравился новый залитый светом мир, Его приводил в восторг Его новый взгляд!
  Рабочий день пролетел мимо, точно дикий скакун по прерии, - Он даже не заметил, как стрелки часов зацепились за цифру пять, а сотрудники Его фирмы в один миг испарились с рабочих мест. Светлана, тоже весь день порхавшая по офису, точно та самая колибри с фартуков мороженщиков, в последний раз заглянула к Нему в кабинет, улыбнулась без тени смущения, даже как-то... кокетливо, и напомнила, что через два часа у Него назначен деловой ужин. Про ужин Он прекрасно помнил, но совсем не хотел идти туда в такой дивный вечер и тратить его на рутинное обсуждение дел. Куда больше Его тянуло на вечернюю прогулку, Он предложил Светлане проводить её до дому, и, разумеется, мгновенно получил согласие.
  ─ Ну, ты на него и рявкнула! - Смеялся Он, размеренно и вольготно шагая рядом с безудержно улыбающейся девочкой. - Я от тебя, Мышка, такого напора не ожидал!
  ─ И не говори... - Закатила та глаза и вздохнула, все с той же растеряно-счастливой улыбкой. - Я сама в легкой прострации! Но всё же... Они тебя совсем не знают, Константин, а такое несут...
  ─ Люди видят то, что мы им показываем. - Пожал Он плечами и цокнул языком. - Мне и не надо, чтоб меня кто-то знал. Так что сам виноват.
  ─ Но это же просто такая работа! - Не уступала она, уперла руки в бока. - Чего они в самом деле?
  ─ Знаешь, - Покривился Он, небрежно откидывая волосы с лица. - Тут тоже лишь моя вина. Иногда мне кажется, что эта работа совсем не для меня. На самом деле я просто очень хороший математик, я помешан на цифрах, мне нравится просчитывать возможности и вероятности. То, что я выбрал своей специальностью экономику - просто наитие. Мог и ошибиться.
  ─ Ты не можешь ошибаться. - Улыбнулась Светлана, и глаза её зажглись дикими огоньками. - Я изучила сделки вашей фирмы за последний год... Ну, мне надо для диплома. Так вот, ты не хороший математик, ты гениальный бизнесмен!
  ─ Ну и такое есть! - Ухмыльнулся Он горделиво, но вместе с тем озорно. - А еще я порядочная сволочь, ты давай не противься этому.
  ─ А мне кажется, - Опять уперлась она, - Ты как мистер Дарси. В тебя надо глубже копать...
  ─ Ой, не надо литературных сравнений! - Взмолился Он, закрывая голову ладонями. - Не напоминай мне мать, умоляю! А то я сейчас тоже сравню тебя с...
  ─ На Элизабет я вовсе не похожа. - С виноватой улыбкой остановила Его Светлана.
  ─ Ну нет, не с ней, конечно! - Засмеялся Он и, поддев девочку за подбородок, заглянул в её лицо сбоку. - Скорее в тебе есть что-то от сестры того самого Дарси... Как там её звали?
  ─ Не помню... - Шепнула Светлана и, опустив глаза, ушла от Его руки.
  Каким-то образом ноги принесли их в парк, на ту самую жасминовую аллею. Здесь Он купил совей спутнице рожок клубничного мороженого и, сорвав маленькую веточку белоснежных цветов, ловко укрепил её в небрежной букольке черных витых волос. Долго смеялся, любуясь своей работой, и ловил проворные руки, мешая Светлане вытащить цветок из прически. Потом просто смотрели друг на друга, без слов. Играли в гляделки, причем без смущений и чувства неловкости. Что-то родилось в прошлую ночь, и это "что-то" сблизило Его с казалось бы совершенно чуждым и безумно далеким от Него человеком. Их разделяли десять лет разницы в возрасте и глубочайшая пропасть между двумя мирами, живущими по отличным законам и населенными различными по мироощущению людьми. Но это самое "что-то" послужило своего рода навесным мостиком, шатким и хлипким, но все же он соединил их... По крайней мере, у них появился шанс узнать друг друга. Надо только преодолеть страх перед шагом на этот зыбкий мостик.
  ─ Ты заказала чартерный рейс на понедельник? - Прервал Он затянувшееся молчание.
  ─ Конечно. - Кивнула она с улыбкой. - Вылет в шестнадцать часов. Обратный рейс - во вторник в четырнадцать по местному времени.
  ─ Была когда-нибудь на Черном море? - Ни с того ни с сего спросил Он, наклоняясь к её лицу. - Не хочешь полететь со мной?
  ─ Но... - Опешила Светлана, нервно поправила заколку в волосах. - Это же званный прием... Там все по приглашениям...
  ─ Брось! - Отмахнулся Он, взял её за руку. - Мышка, там каждый третий приедет с женой и каждый второй с любовницей, которых никто не приглашал! И ничего страшного - это само собой разумеется!
  ─ Аааа... - Замялась она, и Он вдруг сообразил какую ахинею сейчас выдал, тут же поправился, мило улыбаясь:
  ─ И каждый первый со своим личным помощником!
  Ему безумно нравился её смех, даже такой растеряно-смущенный, даже слегка испуганный. Он вообще мог часами напролет слушать голос этой девочки, что бы она ни делала - говорила, смеялась, вздыхала, напевала себе под нос.
  ─ Но там же... деловое общение... - Всё никак не могла согласиться она. - Что я там буду делать?.. Только мешаться тебе... Сам не будешь знать, куда меня засунуть.
  ─ Ну почему тебе вечно кажется, что ты всем мешаешь? - Печально улыбнулся Он и, положив локти на узенькие плечи засмущавшейся девочки, заглянул в её опущенное лицо снизу. - Ну, Мышка... Пожалуйста... Не бросай меня там одного, среди этих чопорных индюков, считающих себя правителями вселенной! Я же там один с тоски опухну!
  ─ Ладно... - Выдохнула она тяжко, но с улыбкой. - Будем пухнуть с тоски вместе.
  ─ Обожаю тебя! - Скрестив руки у неё за шеей, Он чмокнул окаменевшую Светлана в лоб, и вдруг взгляд упал на циферблат часов, защелкнутых на левом запястье. - Черт! У меня же ужин!
  Даже не попрощавшись толком, Он припустил по парковой тропинке и остановился только от испуганного оклика Светланы:
  ─ Константин!
  ─ А?.. - Резко затормозил Он.
  ─ Там же... - Она неловко дернула руками, что-то показывая в районе своей талии. - Званный вечер... В таком виде... Я буду не соответствовать, да?
  ─ Нужно платье для коктейлей. - Пожал Он плечами. - А что?
  ─ Но у меня нету... - сжалась она в комочек, - платья для коктейлей...
  ─ Так! - Хлопнул Он в ладоши, начиная пятиться. - Это мы уладим завтра. Я заеду за тобой, скажем, в десять, договорились?
  Она кивнула, и Он снова побежал, оттолкнувшись рукой от спинки скамьи, перемахнул через неё, чтобы срезать угол и побыстрее добраться до выхода из парка, ведь Ему надо было еще вернуться к офису за брошенной там машиной. Но вдруг в голову Ему забрела мысль, напрочь заглушившая все остальные - и о машине, и об ужине, что Он чуть не пропустил.
  ─ Мышка! - Обернулся Он на бегу, встал как вкопанный. - А ключи у тебя с собою?
  Девочка, успевшая к тому времени опуститься на скамью под жасминовым кустом, порылась в сумке и извлекла на свет бряцающую связку ключей, потрясла ею в воздухе, и Он с успокоенной совестью покинул парк.
  Глава 30.
  Новое платье - новая жизнь!
  Она крутилась у окна, то открывая шторы, то вновь их задергивая. Вот обошла стол. Вот вновь прошла мимо удивленной донельзя Олеси. Снова подбежала к окну, встала на носочки, ткнулась носом в стекло, сощурилась, высматривая знакомую машину.
  ─ Олесь... Сколько времени?
  ─ Да прекрати ты спрашивать каждую минуту, Мышка, в конце концов! Девять часов, пятьдесят восемь минут.
  Ей не оставалось ничего, кроме как со вздохом отойти от окна и снова начать кружиться по комнате. В это время Ее любопытная соседка вновь решила попробовать удачи в допросе, которым безуспешно занималась со вчерашнего вечера, когда Она, раскрасневшаяся и довольная, пришла с работы в состоянии близком к эйфории. Но говорить о том, что случилось, Она была не намерена. Ни одной живой душе, вот! Ну, по крайней мере, своей вездесущей соседке, которая мигом разнесет всем знакомым, что ее скромная и тихая Мышка имеет таких друзей.
  Через несколько секунд у окна раздался ошеломленный "ох" Олеси, и Она рванула туда, отодвигая плечом любопытную девушку и расплываясь в улыбке. Во дворе стоял черный блестящий на солнце BMW, к которому небрежно прислонился Константин, держащий в руке небольшой букетик полевых цветов.
  ─ Он? Мышка! Ты обязана мне все рассказать!!!
  В зеленых лучистых глазах соседки читался такой восторг, смешанный с недоверием, что Она смутилась, подбирая с кровати сумку и дергая плечом:
  ─ Ничего особенного... Просто дружим.
  Дверь была захлопнута, сумка закинута на плечо, а ступеньки преодолены на одном дыхании. Выскочив, Она столкнулась с ним нос к носу. Константин улыбнулся, протянув Ей ароматно пахнущий букетик, и Она улыбнулась, зарываясь в цветы носом... Тонкие нотки едва уловимого запаха фиалок, тонкий аромат ромашек и мягкие тона лютиков. Вот за что Она любила полевые цветы - в своей простоте и недолговечности они были безумно очаровательны. Не томно-красивы, как бархатные розы, не болезненно-аристократичны, как лилии, не опасно-роковы, как орхидеи... а именно милы и чарующи.
  Сумка была брошена на заднее сидение, букетик бережно уложен на коленях, а Она уже привычно вжималась в сидение, зажмуриваясь от будоражащей скорости и от яростно-незнакомых песен, громкие звуки которых летели из динамиков. Решившись приоткрыть один глаз, Она смешалась от буйства сменяющих одна другую картин. Они пролетали мимо домов, деревьев, людей, животных, птиц, облаков и, кажется, обгоняли даже солнце! В этом было что-то завораживающее, и Она загипнотизировано уставилась в окошко, прижимая к себе цветы и смешно щурясь в попытках разглядеть ускользающие пейзажи. Ненароком у Нее вырвалось озабоченное:
  ─ Ты слишком быстро едешь!
  Он засмеялся, подмигнув Ей черным глазом, и небрежно крутанул руль на повороте:
  ─ Перестань бояться, Свет мой! Я прекрасно вожу - говорю без ложной скромности.
  Она мотнула головой, недовольно возмутившись:
  ─ Я вовсе не боюсь! Я просто не могу разглядеть что-либо за окном.
  На этот раз он засмеялся веселее, впрочем, когда он поехал медленнее, Она испытала легкое разочарование, потому что пейзаж стал привычно-деловым, городским и обычным. А посему уже спустя пару минут они гнали на той же сумасшедшей скорости.
  Впрочем, Она, которой не терпелось выйти из машины, при виде тучи народу и такой же тучи аляповатых магазинов, решила вновь залезть в машину под удивленным и искренне забавлявшимся взглядом Константина. Но, увы для Нее, было поздно. Машина была защелкнута им электронным замком, и ручка двери беспомощно дергалась у Нее в тоненьких пальцах. Она отчаялась и прижалась спиной к нагревшемуся на солнце металлу, с ужасом глядя на все эти наряды на манекенах за стеклом:
  ─ Может, не...
  ─ Н, брось, Мышка! Одежда не кусается, продавцы тоже, и я с тобой! Никто нас не обидит, я тебе обещаю!
  Ему с трудом, но все же удалось оторвать Ее от машины. Константин продел Ее ручку в свою, и они степенно пошли вдоль по проспекту в поисках нужного магазина. С вечерней одеждой, то бишь. В конце концов, они нашли нужное здание, и он распахнул перед Ней дверь, дурачась и делая шутливый поклон:
  ─ Прошу вас, миледи!
  Она решила поддержать игру и, затрепетав ресничками, скромно прощебетала:
  ─ Благодарю вас, добрый сэр!
  Осторожно ступая по лакированному полу, Она принялась оглядываться. Кругом были платья - вечерние и не очень, деловые и совершенно уж бесстыдные, соблазнительные и скромные, закрытые и открытые, короткие и длинные, бальные и лаконичные короткие. Она растерялась, отступив, и тут же уткнулась спиной ему в грудь. Пара непослушных кудряшек метнулись с Ее плеча в тот момент, когда он наклонился к Ней. Его дыхание пощекотало ушко, а тихий голос прозвучал совсем уж близко:
  ─ Что-то нравится?
  Она закусила губу, раздумывая. Вновь оглядела большой зал. Вздохнула:
  ─ Не знаю, я.... Не очень сильна в выборе вечерних платьев.
  ─ Ммм... Ясно.
  Далее последовало долгое разбирательство и не менее долгие примерки. Красные платья, в которых Мышка хотела спешно куда-то спрятаться. Желательно за что-нибудь большое, темное и непрозрачное. Черные платья, которые делали Ее какой-то скорбной вдовой. Яркие платья, в которых Она смотрелась как черный птенец среди павлинов. А уж из-за бархатно-синего платья с юбкой, а ля "юбки нету, не надейтесь ее найти" Она так краснела и заикалась, что Константин, которому увиденное явно нравилось, все-таки сжалился над Ней и разрешил снять это и примерить другое.
  Когда же часа через два беспрерывных примерок Она шагнула к зеркалам в светло-сером, отливающим серебром платье, Она была уже бесконечно усталой и полностью равнодушной к тому, в чем предстоит пойти на прием. Впрочем, это платье Ей нравилось. И еще Ей нравилось, как на Нее смотрел Константин. От этого взгляда Она втягивала и так несуществующий живот, выпрямляла спину и гордо задирала голову, отчего черные волосы скользили по открытым покатым молочного цвета плечам. Рукава у платья были узкие, в три четверти, по всей их длине шла узкая черная вязь в виде веточек винограда. Неглубокое, но и не маленькое декольте выгодно подчеркивало все Ее достоинства, однако, не переступая границ Ее скромности. Облегающее талию и волнами расходящееся книзу, платье это делало всю Ее воздушной и волшебной. Не от мира сего. Добавить к этому сверкающие задумчивые серые глаза и крупные кудряшки густых черных волос - и получалась просто принцесса зачарованного мира. Ну, по крайней мере , так казалось Ей самой. Да и ему, судя по всему, нравилось.
  ─ Как тебе, Мышка?
  ─ Мне... нравится.
  На том и порешили. Платье было упаковано в большую алую коробку и с улыбкой передано зардевшейся Мышке доброжелательной продавщицей. Черные с серебряным высоченным каблуком лодочки были выбраны Константином, и Ее тихих отрицаний он не принимал во вниманье. Когда же дело дошло до кассы, и Она услышала цену платья, Ей захотелось все сдать обратно. И вообще - у Нее не было выбора! В кошельке даже половины этой суммы не наскребешь! Так что, огорченно хлюпнув носиком, Она обернулась к своему спутнику и, запнувшись, выдавила, что все это жуткая затея, и у Нее нет таких денег, потому Она вынуждена... Но тут Она была резко прервана его обиженным фырканьем и горделивым заявлением, что он-де все оплатит. От этого Она пришла в ужас. В полнейший кошмарный ужас! Но пока Она пыталась его отговорить, продавщице была отдана кредитная карточка, которую Она проводила скорбным тоскливым взглядом. Спорить с ним было бесполезно, и добиралась домой Она, обретя душевное спокойствие его словами, не терпящими возражений, о том, что "даже будь у тебя миллиарды долларов в потрепанной сумочке, я все равно бы сам заплатил за это платье! И не спорить, Мышка, не спорить... Ну хотя бы в этот раз!". Слова были сопровождены таким страдальческим взглядом, что Она виновато захлопнула рот, вздохнув и улыбнувшись, признавая, что таки в этот раз спорить не будет. Но только ради него. Только- только!
  Глава 31.
  На берегу чужого моря
  Не было никаких сомнений, что в парк ранним утром Светлана пришла специально, и неспроста местом своей дислокации выбрала лавочку у горбатого мостика через неширокий ручеёк. А как иначе? У Него не имелось иной возможности наматывать круги возле ручья, кроме как, то и дело перебегая по тому самому мостику. Винить девочку в назойливости или читать ей шуточные нотации, однако, никакого желания не возникло, наоборот, - Он был рад встрече. Выколупав из ушей гарнитуру, Он в изнеможении рухнул на ту же скамью и, откинув Светлане на колени расслабленную руку, выдохнул:
  ─ Попить ничего не найдется?
  Нашлась бутылка простой газированной воды, которую Он осушил несколькими огромными глотками, развалился на скамье, широко раскинув руки по кованой спинке, случайно задел пальцами оголенное плечо девочки, скосил взгляд на тонкие бретельки одетой на неё маечки.
  ─ Сегодня жару адскую обещали, - Ответила она Его вопрошающему взгляду. - Олеся на море после работы звала... Я и позабыла, что тоже улетаю.
  ─ Так мы на море и улетаем! - Усмехнулся Он, потягиваясь и разминая пальцами затекшее плечо.
  Потупив серые глаза, Светлана искоса смотрела на Его тщетные попытки сделать что-то путное со сведенной судорогой мышцей. Ждать, пока она решится предложить помощь, Ему пришлось довольно долго - Он уже и так, и этак крутился, изображая наинесчастнейшего человека на свете, но отреагировала девочка только на полный отчаяния вздох, который, надо отметить, Он не сыграл, а выдал от всей души. Массируя Ему плечи, Светлана смотрела куда-то в сторону, и тараторила со скоростью пулемета:
  ─ В четыре вечера вылет, два часа в полете, плюс разница во времени, там будем только в семь, пока до гостиницы доберемся, пока вселимся и переоденемся, в девять нам на прием - там большую часть ночи проведем, потом поедем отсыпаться, в полдень встанем, а в два часа дня уже обратный рейс... Море отменяется.
  ─ А мы сейчас поедем! - Вдруг озарила Его потрясающая мысль. Он глянул на часы. - Если успеем собраться до семи часов и поедем на моей машине, то часам к шестнадцати будем на месте. А значит, в запасе у нас останется пять часов! Триста раз успеем побывать на море! Ну как?
  От неожиданности и напора, с которым Он вещал, Светлана даже забылась на мгновение и задумчиво разгладила складки футболки у Него на груди, пришла в себя, резко отдернула руки, посмотрела настороженно:
  ─ Это с какой же скоростью ты гнать будешь?
  Его странным образом веселила её незнамо откуда взявшаяся привычка всегда и во всем оспаривать Его решения, чего бы они ни касались - рабочих моментов, вольного времяпрепровождения... да всего подряд! Засмеявшись, Он сказал, как отрезал, что на этот раз даже выслушивать возражения не намерен, ведь Он как-никак её непосредственный начальник, а сегодня рабочий день и, если Он велит сесть в машину и на сверхзвуковой скорости гнать на море, то она, как трудолюбивая помощница, должна рьяно броситься на исполнение сего указания. Спорить Светлана уже научилась, вот только стоять на своих убеждениях до конца у неё все никак не получалось. Потому через полчаса она с дорожной сумкой и красной коробкой, в которую аккуратно упаковано было купленное на выходных платье, смиренно залезала в огромный черный BMW, а Он с победоносной улыбкой заводил мотор.
  От езды на предельной скорости у Него самого вскоре заложило уши, да и безвылазно провести девять часов за рулем - это вам не в потолок плевать. Периодически Он тормозил у заправок и придорожных закусочных, и тогда перепуганная Светлана, всю дорогу сидевшая с закрытыми глазами, получала возможность на кривых ногах выползти из мрачно-блестящего авто и несколько драгоценных минут провести на привычной бренной земле, а не невесть где, между небом и стремительно уносящейся прочь автострадой, белоснежными линиями рассеченной на две широкие полосы. К концу пути, однако, девочка попривыкла и начала потихоньку приходить в себя, получалось даже коротенькие разговоры заводить. Походило на то, что вскоре Светлана полюбит скорость не меньше, чем Он сам, и научится получать удовольствие от столь быстрых поездок. На этот раз, правда, сего блаженного времени дождаться Ему не пришлось - ровно в шестнадцать часов черный BMW пересек границу пункта назначения их путешествия, а уже через час они оформили все документы в гостинице, переоделись в подходящую для прогулки одежду и, разузнав на рецепшине, как попасть к побережью, весело зашагали по малознакомому городку в вежливо указанном направлении.
  Ему и раньше доводилось бывать на Черном море, правда не в этом городе, потому Его нисколько не удивил открывшийся взору вид, когда они со Светланой, поплутав по лесным тропкам между высоченных сосен и спустившись по скалистой дорожке, остановились на узкой полоске каменистого пляжа, переливчато убегающей в совершенно спокойные воды сизо-синего моря. А вот спутница Его, должно быть, впервые увидала такую картину, остановилась с затаенным дыханием и сдавленно пискнула:
  ─ А где песок?
  ─ Под камнями! - Не сдержал Он истерического смеха, поднял плоскую округлую гальку и швырнул в море, наблюдая как та несколько раз подскочила на водной глади, прежде чем с оглушительным всплеском нырнуть на дно.
  Та часть пляжа, на которую они вышли, была, по всей видимости, диким побережьем и большой популярностью у отдыхающих не пользовалась. Неспешно прогуливаясь вдоль линии прибоя по сверкающим камешкам, среди которых пенилась морская вода, они встретили всего с десяток человек, точно так же бродящих без дела по камням, да в небе парили вездесущие парапланеристы. Светлана шла ближе к воде, осторожно переставляя ноги с камня на камень, Он водрузил вытянутую руку ей на плечо, и девочка, если вдруг оступалась, имела возможность, хватаясь за Его ладонь, удерживать равновесие. Всю дорогу она то и дело изумленно-перепугано бурчала себе под нос, что камни на пляже - это совсем не дело, что после пары часов загорания тут не шоколадным станешь, а скорее уж лиловым от сотен намятых синяков, что в мало-мальски сильный ветерок волны тебе все ноги изобьют тяжелыми каменюками, а уж если тебе не посчастливиться оступиться и шлепнуться в гальку - вообще пиши "пропало"! Он задорно ей поддакивал, периодически крепко сжимая плечо в знак поддержки, ведь понимал, что озабоченным разговорам и той дрожи, что бывало встряхивала девочку, виновником является Он сам, точнее Его наглая рука, развалившаяся у неё на плечах, и Его теплый бок, к которому Светлана была прижата. Ничего, пусть привыкает... В конце-то концов, если бы того хотела, давно бы уже вырвалась!
  ─ Смотри, а на склоне есть песок. - Мотнул Он головой в сторону невысокого пригорка, тянущегося вдоль побережья. - Пойдем-ка!
  И Он бесцеремонно поволок за собою охнувшую в испуге Светлану сперва вдоль пляжа до ближайшего удобного для подъема места, потом вверх по осыпающемуся склону среди выступающих валунов и мелкоростных кривых сосенок. Снизу пригорок казался довольно пологим, но на поверку оказался еще каким крутым - удерживаться на нем, стоя прямо, не получалось в принципе, все время приходилось хвататься то за покатый бок камня, то за поросшие мягкими длинными иглами и липковатые от смолы сосновые лапы. Где-то на середине подъема запыхавшаяся Светлана трагично и пафосно выдала:
  ─ Почему жизнь свела меня с тобой, Константин? - И добавила с нервным смешком. - Ты же меня угробишь!
  ─ Возможно. - Согласно кивнул Он, резко перехватил девочку поперек талии, развернул лицом к морю и не менее пафосно изрек. - Но перед этим я покажу тебе мир!
  Внизу, среди гальки, кажущейся с такой высоты совсем мелкой, размеренно и вальяжно плескалось огромное шумное темно-темно-синее море, искрящее на солнце сотнями бликов, собранных в целые стаи. Казалось даже, что это какие-то маленькие волшебные существа мельтешат у самой водной поверхности, поблескивая в солнечном свете глянцевыми чешуйками на боках. Его сложенные в замок руки лежали у девочки на животе, носом Он зарылся ей в макушку и, разглядывая море сквозь черную пенку вспушенных волос, вдыхал тонкий аромат её духов - что-то цветочно-воздушное, ненавязчивое и струящееся, как вечерний ветер, доносящий сладкий запах цветущих где-то в отдалении садов.
  ─ А с вершины вид еще лучше. - Интригующе прошептал Он ей на ухо и весь остаток пути уже сам еле поспевал за проворно карабкающейся вверх Светланой.
  Добравшись до пологого места, где сквозь добела выжженный солнцем песок проклевывалась нежная травка, Он снял футболку и расстелил её под опустившейся на спину Светланой, а сам лег прямо на землю, закинув руки за голову. Лежа так и через ресницы рассматривая яркое небо с клочьями белых облаков, они рассуждали о новом для Светланы, да и для Него самого море. Оно казалось более темным и более неохватным, хоть так же, как их море, не могло простираться дальше линии горизонта, но вот таки простиралось, ужасая своими размерами и мощью. Тут совсем по-другому шумел прибой, и горьковатой солью пахло совсем уж неприкрыто и даже навязчиво. Совсем о другом кричали парящие над водной гладью чайки, голоса их были куда громче и задиристее, чем у чаек из их города. Море было другое, неродное, чужое... Прекрасное, о да! Незабываемое... Но не их. В его глубинах не жил водный двойник Его, глаза у моря хоть и несли все ту же неоспоримую мудрость и немую укоризну, но вместе с тем, то были чужие глаза, и в них Он себя никак разглядеть не мог. Это море принадлежало кому-то другому, и этот кто-то совсем как Он приходил к нему в минуты душевных волнений, искал ответы, испрашивал совета... Гоня неуместные сейчас мысли, Он протер слезящиеся от солнца глаза и сосредоточился на облаках, несущихся по небу. Тихонько прошептал вдруг вспомнившиеся строчки:
  ─ Есть горы под небосводом,
   Они завидуют водам
   И как отраженье неба
   Придумали звезды снега.
   И есть иные горы,
   Но та же у них тоска,
   И горы в тоске по крыльям
   Придумали облака...
  Изящная ладошка с тонкими пальчиками опустилась на Его нагую грудь, дрогнула, отпрянула, легла в траву подле плеча. Изумленный взгляд темно-серых глубочайших на свете глаз скользнул по Его лицу, споткнулся о взгляд черных, никогда ничего не отражающих глаз, и Светлана с придыханием переспросила:
  ─ Ты же говорил, что не любишь Лорку...
  ─ Когда я такое говорил? - Скривился Он, ловя и наматывая на палец щекочущую грудь прядь черных волос.
  ─ Ты сказал, что нельзя любить Лорку и быть экономистом одновременно! - Возмутилась она Его забывчивости, выпрямила спину, все так же не сводя с Него негодующего взгляда.
  ─ Я соврал. - Честно признался Он, разводя руками. Задумался вдруг, поинтересовался осторожно. - Я тебя тогда сильно задел?
  Налетевший ниоткуда ветерок качнул сосны на склоне, пахнул на Него терпким запахом смолы, смешанным с солоноватым морским ароматом, унес далеко-далеко тихий односложный ответ Светланы. Обняв колени, девочка сгорбилась, глядя вниз, на плещущиеся у подножия склона волны, а Он подсел сзади, разведя колени и положив подбородок Светлане на плечо.
  ─ Надо сюда почаще ездить. - Предложил Он задумчиво, скосил взгляд ей на лицо.
  ─ Для меня это не так реально, как для тебя. - Ответила она почему-то вдруг отстраненно. - Через пару недель мы и видеться-то перестанем.
  ─ Я нанимаю тебя на работу. - Серьезно ответил Он, обнял девочку за плечи. - У тебя будет скользящий график, почасовая оплата. Учебе это не помешает.
  ─ И что я буду делать всего с двумя курсами экономического за плечами? - Спросила она тихо, с какой-то слабой надеждой в голосе.
  ─ То же, что и сейчас. - Подумав немного, решил Он. - Побудешь пока секретарем.
  ─ Ты ненавидишь секретарш. - Улыбнулась она печально, провела рукою по волосам.
  ─ Ну брось! - Засмеялся Он, чуть встряхивая её в объятиях. - Тебя в роли секретарши я уж как-нибудь снесу!
  Она молчала довольно долго, вся как-то зарделась и засмущалась, поняв, видимо, что пустилась уж в слишком откровенные разговоры, да и обнимать себя позволила чересчур крепко. Слабо шевельнувшись, вывернулась из Его покорно разведенных в стороны рук, встала, обернулась к Нему, все еще сидящему на песке, улыбнулась робко:
  ─ Знаешь, Константин, каждый в этом мире должен быть на своем месте.
  ─ Знаю. - Ответил Он почти что скорбно, запустил пальцы во взмокшие волосы.
  ─ Твое место там, в заваленном работой офисе, - Светлана махнула куда-то в сторону города, с прежним задором улыбнулась вдруг возникшей мысли, произнесла её вслух. - На званном приеме, среди властителей вселенной! А моё... Пока еще не знаю где, но уж точно не там.
  ─ А моё там ли?.. - Спросил Он у серых печально-задумчивых глаз.
  ─ На этот вопрос только ты можешь ответить. - Улыбнулась их обладательница.
  За час до начала приема, переодеваясь в своей части двухкомнатного номера, Он вдруг вспомнил о том, что в субботу, уже отвезя сияющую от счастья Светлану домой, заехал еще в один магазин, да совсем позабыл сразу передать своей спутнице приобретенную там вещь. Застегнув белоснежную сорочку на все пуговицы и нервно заправив топорщащиеся полы в брюки - всегда ненавидел рубашки! - Он перекинул через плечо модный, по мнению продавщицы, разумеется, галстук и вышел в общую комнату, где возле окна Его уже ждала давно готовая к поездке Светлана. Лунно-серое платье, точно расплавленное серебро, глянцевыми струями стекало по точеной фигурке до самого полу и широкими лезвиями бликов играло на покатых волнах складок. Волосы её опять были подобраны вверх, но на этот раз она постаралась уложить их как можно опрятнее. Заслышав Его спокойную и уверенную поступь, девочка обернулась, тут же зажглась на слегка освеженных блеском губах задумчиво-сказочная улыбка, в глазах замерцали задорные огоньки, и голос её прозвучал совсем уж дивно, будто не земному существу принадлежал:
  ─ Жаль, что больше не представится случая надеть это платье...
  ─ Лови момент! - Усмехнулся Он и, обойдя Светлану со спины, застегнул у неё на шее серебренную змеящуюся цепочку, что удерживала поблескивающую в тусклом свете фиолетовою капельку аметиста.
  Развернув зардевшуюся девочку к себе лицом, Он оценивающе скользнул по ней взглядом, едва сдерживая глупую улыбку, и со злорадной ухмылкой одну за другой вытащил из прически шпильки. Угольно-черные волосы тугими волнами посыпались на плечи и спину Светланы, завертелись, высвобождаясь из крепко затянутого жгута. Поправив особо ретивые пряди, Он сощурил черный глаз, произнес наставительно:
  ─ И не вздумай еще раз их заколоть... Кощунство - держать в плену такую красоту!
  Светлана молча стянула с Его плеча галстук, перекинула через нарочито вытянутую шею и несколькими ловкими движениями, которых Он за всю свою долгую жизнь так и не разучил, затянула опрятный в меру широкий узел, выровняла концы и закрепила их золотым зажимом под третьей пуговицей.
  А потом они поехали на прием, что был организован в шикарном особняке, стоящем на высоком морском склоне. В просторном саду, разнообразием произрастающих там деревьев, кустарников и цветов напоминающем дендрарий, были расставлены столики, но большинство гостей предпочли веселиться под сводами огромного зала с мраморными колоннами во всю высоту. Его быстро оттеснили от скромно улыбающейся Светланы, уволокли в самую толчею, тут же залили в уши сладкие хвалебные речи. Иногда Ему удавалось вежливо отлаяться от очередного малознакомого пижона, стремящегося представить Его всем членам своего семейства, включая смазливую фаворитку с пустым взглядом, и тогда Он различал в аляповатой толпе вальяжных мужчин и утонченно-изысканных женщин её изящный силуэт, черную волну волос, фиолетовую блестку аметиста на её груди.
  Это была Его стихия, Его люди, Его мир... За пять лет карьеры Он побывал на десятках таких приемов, перезнакомился с сотнями таких же точно деловых людей, каким являлся сам, выслушал тысячи похвал и подслушал миллионы завистливых и злорадных вздохов. Это было Его место. Именно здесь Он и должен был находиться. Но почему же тогда так тянуло Его прочь отсюда? На высокий склон над морем, туда, где они лежали бок о бок со странной девочкой, с маленьким, милым и совершенно чуждым этому высокопарному миру существом, с Его трогательной и сказочной Мышкой...
  Ему кто-то что-то в очередной раз сказал, но в это мгновение Он случайно поймал её взгляд, нежную улыбку, чуть заметный жест руки... С Ним говорили, но Он не слышал. Его здесь не было. Он стоял на высоком скалистом берегу, а в ушах Его гремело море.
  
  
  
  Глава 32.
  Ее темная томная ночь
  Она выбралась из толчеи, забившись в самый дальний уголок зала, настороженно глядя на разодетых людей с улыбающимися масками на лицах... Странно было смотреть на них - на лица, застывшие в ненатуральной веселости. Страшно было смотреть в глаза, в которых холодом искрилась безжалостность и расчет, и на сочащиеся медовым ядом изогнутые губы. Но Она, как ни странно, людей этих не боялась. Она их жалела. И капельку презирала. Ну, в самом деле... Они просто попали в сети своих желаний. Запутались в них. Наверняка многие из них несчастны...
  Забывшись, Она пристально поглядела на одетую в темно-алое открытое платье женщину с высокомерно прищуренными глазами, и утонула в них. Там, за холодными тусклыми стеклами карих глаз скрывалась воющая по ночам боль. Жажда вернутся и все исправить. Агония умирающей души... Но вместе с этим в глазах водоворотом кружилось нежелание останавливаться на достигнутом, жажда обладать большим...
  Женщина не выдержала изумленного прозрачного серого взгляда и отвела свои глубокие озера, прикрыв их густыми ресницами. Она же заторможено тряхнула головой, прогоняя наваждение, и оглядела зал. Константин с вежливо-презрительной усмешкой на губах беседовал с каким-то долговязым блондином, покачивающим в руке бокал искристого шампанского. Темный взгляд Ее спутника не выражал ровным счетом ничего, там отражалась такая пустота, что Она уж было хотела скукожиться и отойти подальше к стене, как он перевел взгляд на Нее. И что за перемена! Черный взгляд обрел глубину, не холодную, а... теплую какую то. И Она вновь утонула в чужих глазах, мгновенно обретя уверенность в своих было потерянных силах, и улыбнулась ему, стараясь передать все свои хрупкие силы. Не хотела Она видеть этот его пронзительный взгляд... Хотя знала, что это не его взгляд. Это взгляд... Ну, в общем, это что-то вроде маски, которую он одевает для других.
  Улыбка вновь осветила Ее лицо, и, наверно, это послужило толчком к тому, что Ее руки сами собой взяли бокал красного вина с подноса разносящего по залу напитки и еду официанта. Губы Ее мягко коснулись бокала, терпкая жидкость окутала рот, горячими змейками пробежалась по горлу и, урча, улеглась в желудке. И Ей стало так легко! Робко улыбнувшись, Она больше не переставала улыбаться. Даже когда очень строго отказала в танце какому-то парню с реденькими усами и когда легкомысленно взяла у пробегающего официанта еще один бокал - на этот раз игристого белого. Оно тоже было нежно принято Ее телом, и Ей стало еще легче, и Она даже не заметила, как оказалась в середине зала, о чем-то самозабвенно болтая с совершенно незнакомым мужчиной. Впрочем, когда Она неловко оступилась и, испуганно ойкнув, налетела на кого-то, то совершенно не удивилась, а очень даже обрадовалась раздавшемуся над самым Ее ушком голосу:
  ─ Мышка-Мышка... Вот и оставляй тебя одну - мигом сбежишь к другому!
  Она искренне возмутилась, обернулась к нему, замотала головой, пытаясь сбивчиво доказать его неправоту:
  ─ Ты ведь был занят... А я ничего такого не делала. Я вообще...
  Она покосилась на немного ошарашенного собеседника и решительно добавила:
  ─ Да ты, Константин, стократ лучше!
  Кажется, удивился даже Константин, что уж говорить о несчастном мужчине, который так и застыл столбом. Правда, Она уже забыла о нем и допила оставшееся в Ее бокале вино. Кажется, уже в третьем бокале... "Или в четвертом...", - беззаботно подумала Она, хватаясь за его руку холодными пальчиками. Переплетая их с его, легко поглаживая теплую смуглую кожу. Тут в Ее легкие-легкие мысли ворвался ручеек разума, и Она, судорожно сглотнув, посмотрела на дело рук своих - и не только своих - и, скользнув чуть поодаль, просто бережно взяла его под руку, смущаясь и опуская ресницы под его удивленным и ласковым взглядом:
  ─ Мышка, ты чего?.. Что-то не так?
  Она поспешно уверила его, что все так, но, подумав, выдавила, что неплохо бы Ей выйти на прохладный воздух - освежиться, так сказать. Константин тут же предложил Ей свою компанию, скорее всего так, ради приличия, и они вышли из шумного зала.
  На улице было очень тихо по сравнению с помещением. Как ни странно, Ее надежды не оправдались - свежий воздух не охладил Ее пыл, не унял странную дрожь во всем теле, не прогнал расползающуюся по губам глупую улыбку, не скрыл яростно-веселый блеск в глазах. Тем более, на Ее беду, ночь уже заняла свои владения и теперь царствовала, гордо глядя на Нее и Ее спутника ярким глазом желтоватой луны. Рука Константина как-то сама собой оказалась на Ее талии, и Она впервые не залилась краской, а доверчиво положила голову ему на плечо. Стрекотали кузнечики, изредка ухали совы, из шикарного особняка доносились глуховатые взрывы смеха и визгливые речи. И Ей почему-то захотелось откровенничать:
  ─ А знаешь, когда я впервые тебя встретила, я жутко испугалась!
  Тихий смешок был Ей ответом:
  ─ Не мудрено... Для многих я на протяжении всего знакомства остаюсь страшным и ужасным.
  ─ Ты вовсе не такой... Ты... Знаешь...
  ─ Ммм?..
  ─ Ты такой... Близкий. Ну...
  Она запнулась, смутившись, и, щелкая пальцами, пыталась подобрать слово, которое бы ему подошло. На затуманившийся ум пришло только "любимый", но Она с кощунством отринула сие прилагательное, как просто не имеющее право на существование! А хотя... Она подняла мечтательно распахнутые серые глаза и тут же скрестилась с пронзительно-черным взглядом, который мерцал и отливал серебром в лунном свете.
  ─ Красиво... - Заворожено пролепетала Она и мгновенно получила торопливый ответ - то ли резкий, то ли нервный:
  ─ Что?
  ─ Твои глаза...
  ─ А я думал, они страшные... - Уже и не голос даже, а хриплый шепот... А хриплый-то отчего?
  ─ Ложь... - Едва заметное движение губ.
  Но тут ручеек разума ударил снова, теперь основательно, и Она отодвинулась, вдруг поняв, что их лица на каком-то ну совсем близком расстоянии! Просто недопустимо близком... А впрочем, для кого недопустимом? Они как-то вместе замолкли, и хотя молчание не было неловким, но все же какое-то трепещущее ожидание повисло между ними, затесалось в мерных движениях, в легком прикосновении, в едва слышном дыхании и едва заметных взглядах. Они углублялись все дальше в сад... А, может, уже и в лес, - разве они замечали такую мелочь, как расстояние до особняка или открытая настежь высокая калитка? Как бы то ни было, а шли они по мягкой траве, в какой-то момент сойдя с проложенных тропинок.
  Она беззаботно скинула туфли, так как безумно устала ходить на высоких каблуках и, мягко ступая по траве, кружилась в неком подобии вальса. Константин же, прислонившись к дереву, казалось, стал памятником, замерев, став темной тенью, и Она чувствовала на себе его взгляд, и от этого в Ее счастливой душе делалось еще легче и свободней. В какой-то момент Она поняла, что они танцуют уже вместе, что он держит Ее ладони в своих руках, что их тела соприкасаются при каждом движении и что Она совершенно не стесняется! Он казался Ей таким родным, будто они были знакомы уже черти сколько лет...
  Внезапно лицо Константина осветилось улыбкой, и вскорости благодаря его желанию и паре легких движений они оказались повалены на траву, смеясь и даже не делая попыток подняться. Она приподняла голову с не сходящей с лица улыбкой и наткнулась на его взгляд - совсем близко, настолько, что придвинься Она на миллиметр, и, казалось, по-настоящему утонет в нем. Как-то совсем случайно Она послушалась своих желаний и потянулась ближе. И как-то совсем случайно Ее сомкнутых губ коснулось его теплое дыхание, а потом и сами гладкие жадные губы. Сердце Ее, кажется, пропустило пару ударов, в то время пока тело изогнулось, как мягкий воск, и прижалось к Константину. Руки сами собой обвились вокруг его шеи, а губы приоткрылись, поддаваясь Его настойчивым просьбам. Поцелуй растянулся на месяца, на годы, на века... Его чуть шершавые пальцы скользнули по Ее щеке, пробежались по шее... И в этот момент вдалеке раздался чей-то голос и последовавший за ним смех. Она испуганно вздрогнула, подаваясь назад...
  ─ Спать пойдем?
  Хрипловатый шепот, совсем не похожий на обычный его голос. Она зачаровано кивнула, облизывая губы, на которых еще сохранился его вкус...
  Потом они, тайком прячась, добирались до гостиницы... А как Она повалилась спать, где, и с кем - Она уже не запомнила... Да и надо ли было запоминать?
  Глава 33.
  А поутру Они проснулись
  В ослепительном свете полуденного солнца, брызжущего в распахнутые настежь окна, её волосы отливали благородным оттенком синего, тем самым, что имело предрассветное западное небо и зимнее море в мороз. Сидя с ногами на кровати и украдкой поглаживая мягкие волны этих волос, Он постепенно приходил в себя ото сна и вспоминал вчерашний вечер. Хотя вспоминать не требовалось - Он помнил все случившееся прекрасно, Он был уверен, что никогда этого уже не забудет.
  Явно перебравшая с непривычки Светлана уснула еще в такси по дороге к гостинице, зевала-зевала, да и притулилась прямо у Него на коленях, уткнувшись носом в сложенные под щекой ладошки. А Он всю дорогу крепко держал её обеими руками и пальцами перебирал, точно как сейчас, тугие черные локоны. Девочка эта и на вид казалась болезненно-хрупкой, а уж когда Он, выходя из машины, поднял её безвольное тело на руки, вообще изумился, как такую пушинку ветром-то не сдувает? Ему и самому пришлось немало выпить, потому Он очень аккуратно ступал по лестнице, ведущей на второй этаж, ежесекундно следя за ногами, то и дело норовящими наступить на ниспадающий до самого полу подол серебристого платья. А ещё эти туфли! Запрокинув голову, Он еле сдержался от смеха, припомнив, как, держа в руках одновременно Светлану, её туфли и ключи от номера, пытался открыть дверь, не выронив случайно ничего из своей поклажи. Туго соображая хмельным усталым разумом, Он принес девочку в свою часть номера, уложил на кровать и, дождавшись, пока она поудобнее устроится среди мягких подушек, укрыл тонким одеялом. А потом только сообразил, что свернул не в ту комнату, но как-то жалко стало снова сгребать её, уже сладко спящую, в охапку и тащить на другую кровать, да и самому никуда идти не хотелось. Так и лежал Он поверх одеяла подле мирно спящей девочки, одной рукой обнимая её за поясницу и зарывшись лицом в сладко пахнущие волосы. И пролежал так весь остаток ночи, уснув только под утро, когда в открытые окна подул солоноватый ветерок с моря, и все остальные постояльцы гостиницы стали пробуждаться ото сна и спускаться в ресторан к завтраку.
  А сейчас приближалось время обеда, гостиница была пуста, и так же пуст был прилегающий к ней сквер, в котором плескались струи фонтана и щебетали птицы. От очередного осторожного движения Его руки Светлана вдруг шевельнулась, замерцали длинные густые ресницы, тонкие бровки сошлись на переносице и вновь разбежались в стороны, когда она, наконец, широко открыла глаза. Лежала она лицом к окну, и потому не сразу сообразила, что проснулась не в одиночестве, а когда, сонно потягиваясь, обернулась и нос в нос столкнулась с мужчиной, в расстегнутой сорочке сидящим на кровати, то, резко и тонко вскрикнув, вдруг отпрянула назад, взмахнула руками, потеряв равновесие, и спиной опрокинулась на пол.
  ─ Эй, стой!
  Метнувшись следом и перевесившись через край кровати, Он успел подхватить девочку под лопатки за долю секунды до жесткого приземления и осторожно опустил на пол, брыкнувшие в воздухе босые ноги приземлились к Нему на плечо, а легкий шелковистый подол платья водопадом хлынул по ним вниз, к бедрам. Испуганно заверещав, Светлана поймала его в районе колен, попыталась отползти подальше от кровати, случайно саданула своего спасителя щиколоткой по уху, отчего тот, и так сидящий в неудобной позе, окончательно потерял равновесие и шмякнулся на пол, погребя под собой вновь заверещавшую Светлану. Стараясь ничего ей не отдавить, Он, сотрясаясь от смеха, проворно встал на ноги и протянул девочке руку, но та почему-то смотрела на Него в откровенном ужасе. Потом резко вскочила с полу, так и не коснувшись предложенной ладони, взгляд серых глаз метнулся из угла в угол, по-видимому, сообщая хозяйке, что комната эта не ей принадлежит. Затравлено пропищав какие-то извинения, подобрав подол и споткнувшись о невысокий порожек, Светлана пулей вылетела за двери. А Он, шумно выдохнув, опустился на взбуровленную кровать.
  Когда Он через несколько минут, предварительно постучав, но не дождавшись ответа, заглянул в её комнату, то обнаружил на заправленной кровати вечернее платье, а из ванной доносился шум бегущей воды.
  ─ Мышка! - Окликнул Он и постучал костяшками пальцев в косяк двери, шум воды тут же стих, из ванной раздалось тонкое и испуганное:
  ─ А?
  ─ Я пробегусь по территории, а то не смогу девять часов за рулем высидеть. - Предупредил Он и добавил мягко, - Это чтоб ты меня не потеряла, когда выйдешь из душа.
  ─ Хорошо. - Пискнула из-за двери Светлана, и уши вновь забило шипение воды.
  Рождаемый Его бегом ветер тугой волной бил в лицо, обжигал легкие, растрепывал волосы, гудел в ушах. Он летел вперед, не разбирая пути, давно свернув с асфальтированной дорожки и теперь то и дело перескакивая вазоны с цветами и узенькие скамеечки. Он не думал, куда бежит, не считал, сколько кругов уже сделал, не следил за ритмом дыхания и не обращал внимания на правильную постановку ног. Он просто несся сломя голову черт знает куда и черт знает как. Это не был спортивный бег, это больше походило на стремительное бегство незнамо от кого и незнамо по каким причинам. Ему хотелось бежать - без остановки, без передышки, бежать и бежать, пока легкие не разорвет в клочки, пока не подвернутся ноги, пока от подскочившего давления не хлынет носом кровь, и Он бежал - по тротуарам и мостовым, по газонам и полям для мини-гольфа, среди деревьев, клумб и столиков открытого кафе. А потом на Его пути выросло дерево, и Он, едва успев затормозить, обхватил руками толстый пробуравленный морщинами коры ствол, одурительно пахнущий смолой, прижался к нему лбом и засмеялся. Стоял в обнимку с деревом и ржал как последний дурак! И не мог укротить биение беснующегося в груди сердца и бешеное дыхание, обжигающее горло. Увидь Его сейчас кто из знакомых, решил бы, что Константин Зуров рехнулся, спятил, сошел с ума! А Ему было плевать! Ведь Он действительно с него сошел! Съехал со всех катушек и повредился рассудком! Поняв, что выглядит до невозможного тупо, Он только еще громче захохотал, сползая вниз по стволу и приваливаясь к нему спиной.
  По небу неспешно ползли курчавые облака, тонкими шпильками синеву пронзали два пересекающихся следа от самолетов. Он никого и никогда в жизни своей не любил, даже в смазливом детстве, даже в наивном юношестве. Он всегда всерьез полагал, что между мужчиной и женщиной может существовать только секс или безразличие, причем одно другому не мешает. Он знать не знал ни о какой такой любви и думать о ней не желал! Белоснежные линии, тая и распадаясь на отдельные фрагменты, рисовали в небе покосившийся икс, постепенно из точки их пересечения образовалось отдельное бесформенное облачко, вместе с остальными белыми обрывками поплывшее по небу. Дыхание давно унялось, и кровь отлила от лица, вот только сердце билось на прежней скорости, словно Он все еще несся очертя голову по пересеченной местности.
  В машине они почти не разговаривали - так, обменивались дежурными фразами, хотя Он несколько раз пытался завести более или менее интересный разговор. Радовало только то, что Светлана резко перестала обращать внимание на скорость, всю дорогу сидела, выпрямив спину и отвернув лицо к боковому стеклу, и беспрестанно поглаживала в пальцах кристаллик аметиста, висящий на шее. Поняв причины происходящего, Он перестал донимать девочку пустым трепом, врубил музыку погромче и, переключив передачу, глубже вдавил педаль газа.
  В родной город въехали уже в густых сумерках, впереди машины бежали желтые тяжи света от фар, а приборная панель тускло светилась, кидая на нервно поджатые губы Светланы мертвенно-серые блики. Остановив машину во дворе её дома, у самого подъезда, Он помог девочке открыть дверь, а то тонкие пальчики вдруг совершенно обессилили и не справились даже с не тугой пружиной на внутренней ручке. Шепнув короткое слово благодарности, Светлана взяла с заднего сидения сумку и коробку с платьем и выкарабкалась из машины, толкнула дверь, обошла капот, метнув в лобовое стекло затравленный взгляд, и спешно побежала ко входным дверям.
  ─ Мышка! - Сам от себя не ожидая, вскрикнул Он надломившимся голосом и чуть ли не до пояса вылез в открытое окно, протягивая к ней руку.
  Вздрогнув, почти что подскочив на месте, она обернулась, опустила к ногам сумку и коробку, озадачено посмотрела на вытянутые в её сторону подрагивающие пальцы. Потупив взгляд, подошла и смущенно вложила свои пальчики в тут же сжавшуюся ладонь.
  ─ Не надо бояться... - Глухо поговорил Он, хотел было добавить "Я с тобой", да понял внезапно, что именно это Светлану и пугает, потому закончил нейтральным, - Всё будет хорошо.
  Тонкие пальчики в Его руке подогнулись, обхватывая Его пальцы, уголки губ Светланы робко поползли к скулам, и на Него впервые за день взглянули полные света и радости глаза:
  ─ Я знаю, Константин.
  
  Глава 34.
  Ее личное июньское солнце
  Дом встретил Ее тихим смехом сидящей перед телевизором Олеси. Она шагнула вперед, выходя из маленького коридорчика в общую гостиную, и тут же попятилась. Ее соседка была не одна, а со своим любимым. Рыжая голова покоилась у мужском плече, и это казалось таким нежным и природным, что Она постаралась как можно бесшумнее пройти за их спинами в свою комнату, но... Не получилось.
  ─ Мышка! Ты уже пришла!
  Любопытная остроносая мордашка мигом обернулась к Ней, замершей посреди гостиной, и Олесин парень не слишком охотно обернулся вслед за любимой:
  ─ Здравствуй, Света.
  Она вздохнула, прислонившись спиной к стене, и усмехнулась уголком губ:
  ─ Здравствуйте... Да, Олесь, я пришла.
  Рот рыжей мгновенно распахнулся, дабы хорошенько порасспросить Ее про то, что было, и особенно про то, с кем Она была. Но парень, мигом смекнув, что все внимание отошло от него, парой ловких движений вернул лукавый зеленый взгляд Олеси, и Она получила шанс ускользнуть, коим и воспользовалась.
  Комната встретила Ее вечерними сумерками и тишиной. А Она сразу перелетела на узкую кровать, разметавшись по ней, и как-то испуганно улыбнувшись в подушки. Сердце пропустило два удара, и Она вновь вспомнила прошлую ночь. Голова до сих пор была тяжелой, но как ни странно - Она все помнила, до подробностей. И его дыхание, обжигающее, заставляющее Ее дрожать с головы до ног, его губы и свои собственные, которые каким-то странным случаем оказались единым целом, таким естественным... Она прервала себя на этих мыслях, вспомнив, какой ужас испытала, проснувшись в его объятиях... Худенькое тело тут же обуяла дрожь - то ли страха, то ли желания. Она перекрутилась по кровати, раскинув руки и глядя в белый потолок. Вспомнились его виноватые глаза сегодня в машине. И то, что Она в панике устроила утром. Но ярче всего стояло у Нее перед глазами выражение лица Константина и его протянутая рука. Как будто он тянулся к спасению...
  На сердце тут же сделалось тяжело, и Она подползла к сумке. Покусав губы и прислушавшись к доносящимся из гостиной негромким монотонным голосам из телевизора, Она вытащила из сумки телефон и набрала номер, который выучила на зубок. Ночью разбуди - первое, что выдаст, будет номер мобильного Ее Константина. С замершей душой слушала Она гудки, и вот - долгожданный и все же такой неожиданный глуховатый голос:
  ─ Мышка? Что случилось?
  Она торопливо замотала головой, совершенно забыв, что он Ее не видит, а значит и понятия не имеет, что она сейчас отрицает.
  ─ Ничего... Я просто позвонила... Чтобы...
  ─ Чтобы что?
  ─ Чтобы сказать... Ты не должен грустить.
  Тонкие бровки сошлись на переносице, и Она поспешно выпалила:
  ─ Я того не стою! Правда... Ты же не грустишь? - Дотошным и наивным тоном спросила Она, закусывая костяшки пальцев и коря себя уже за то, что позвонила.
  Из телефонной трубки ее ушка достиг тихий смех, вслед за которым раздался ласковый голос:
  ─ Уже нет, Мышонок... Только с одним я категорически не согласен!
  Сердце ее упало прямо в пятки, когда Она пискнула
  ─ Что?
  ─ Ты вовсе не "ничего не стоишь"! Ты стоишь очень многого! Может, даже кучи таких, как я...
  Последние слова прозвучали с какой-то горечью, но Константин быстро перевел тему, поинтересовавшись как у Нее дела. Она что-то ответила, потом еще что-то, и еще... В конце концов, к окончанию разговора Она рассмеялась так, что в гостиной испуганно замолк телевизор - ясно было, что Олеся жадно и изумленно слушает звуки, доносящиеся из Ее комнаты. Посему Она пришла к выводу, что пора бы ложиться спать.
  ─ Спокойной ночи, Константин.
  ─ И тебе... Спи спокойно.
  Она улыбнулась, отчего заболели щеки. Трубка была положена, свет выключен, надоевшая одежда снята, а одеяло намотано вокруг хрупкого тельца. Скрутившись в комочек в полной тишине и темноте, Она, широко распахнув глаза, смотрела в пустоту. Слишком долго Она бежала ото всего... Слишком долго для того, чтобы вот так резко и глупо пойти навстречу тому, от чего испуганно мчалась. Но именно этого Ей хотелось, именно поэтому Она была счастлива. И впервые в жизни бесповоротно и безапелляционно Ее чувства победили разум. Разгромили. Заткнули ему мудрую шипящую пасть. Навсегда ли? С этими мыслями Она уснула, а проснулась оттого, что заспанная Олеся хмурила рыжие бровки и шептала:
  ─ Уже 7 часов... Не пора ли тебе вставать?
  Она подорвалась, испуганно мечась по комнате, одеваясь как можно быстрее и уносясь в ванную. На самом пороге Ее остановил любопытно-ехидный возглас соседки:
  ─ Кстати, какого Константина ты таким проникновенным голосом звала во сне?
  Она вспыхнула и со словами:
  ─ Не твое дело!
  Захлопнула дверь с таким стуком, что, казалось, она сейчас треснет. Она сама испугалась своего порыва, поэтому высунула нос из ванной, нашла взглядом ошарашенную таким взрывом Олесю и, хлюпнув носом, выдавила сакраментальное:
  ─ Не обижайся, я не хотела...
  И поскорее забаррикадировалась в душевой.
  На работу она явилась, то бледнея, то краснея. Ей хотелось танцевать, лететь, но каждые десять минут Ее придавливало к земле собственными страхами и сомнениями. Впрочем, когда Она звонила Константину, стараясь говорить серьезным и кротким тоном, он нет-нет, а вызывал у Нее широкую улыбку. Вскинув голову, Она проходила мимо обиженного и оскорбленного в лучших чувствах клерка и спешила к начальнику в кабинет, чтобы на пять минут окунутся в атмосферу того странного счастья и ликованья, которое охватывало Ее, когда Она была рядом с Константином.
  На обеденный перерыв они пошли вместе, игнорируя изумленные взгляды его сотрудников. Ей так вообще было все равно - в кои-то веки Ей было абсолютно плевать на то, что о Ней подумают или скажут. Они просто брели рядом, говоря о чем попало и молчаливо глядя в одну и ту же точку. И руки их иногда соприкасались, и тогда они встречались взглядами, и Она неизменно смущенно опускала ресницы, стараясь скрыть покрасневшее личико. Почему-то Ей инстинктивно хотелось облизнуть губы, у Нее просто язык чесался это сделать! Но Она понимала, что это будет выглядеть... Ну совсем как-то... Не по Ее правилам. Сердито подумав о том, кто придумал все эти глупые правила, Она довольно облизнулась, и каким-то странным образом почувствовала вкус губ Константина. И тут же вспыхнула до самых ушек. За два дня эти странные ощущения должны уж были выветриться! Она украдкой покосилась на Его лицо, скользнула по четко очерченным бровям, по крыльям длинноватого носа, придирчиво вгляделась в сомкнутые губы, и у Нее опять зачесался язык. Ну что за дела, а!
  Чтобы избежать соблазна, Она вновь уставилась в облака. Они были пузатые и медленные... Точь-в-точь как господа бизнесмены, когда возвращаются домой. Она улыбнулась своим мыслям, и в этот момент их руки снова соприкоснулись. Секунда, взгляд, и вот уже их пальцы переплетаются в теплый кокон, который не разомкнуть никому... Взойдя на мостик, они застыли, вглядываясь в воды пруда. Руки Константина покоились на Ее талии, как будто там было им самое место. А Она не очень-то сопротивлялась, лишь в начале еле-заметно затрепетав в его объятиях. Потом даже чуточку осмелела, откинула голову ему на плечо, щурясь на солнце, которое нагло и беспристрастно сияло прямо Ей в глаза. Внезапно Ее ушка коснулись его губы
  ─ Век бы тут стоял.
  И Она вздрогнула, прикрывая глаза:
  ─ И я...
  Руки на Ее талии напряглись, и вскоре Она была крепко-крепко прижата к нему. Казалось, спиной Она ощущает каждый миллиметр его кожи. Это было как-то так... волнующе, что Она замерла, резко обернувшись к нему, оказавшись совсем близко к его лицу. Опасно близко к его губам... Но сейчас Она смотрела ему в глаза и никак не могла понять, чего нашла в них страшного тогда, в весенний грозовой день? Чего страшного в этих омутах бесконечной теплоты? Но тут же вспомнился тот его взгляд на приеме, когда он общался с другими деловыми людьми, и Она поняла, что - да, Ей было чего испугаться. Но сейчас Она... Да, боится по-прежнему...Но уже другого. Она смертельно боится его потерять.
  Наверное, он что-то прочел в Ее взгляде, ибо одна рука убралась с талии и нежно прошлась по бледной коже щеки и шеи. Она улыбнулась, потянувшись к смуглым пальцам, прижавшись на секунду, но тут же отстранившись. Как недоверчивый пуганый зверек... Влюбившийся без памяти бедный серый зверек. Мышонок...
  Они пришли в офис аккурат к началу работы. Константин сжал Ее руку перед самыми дверьми, и Она скрыла улыбку в уголках губ, в сиянии глаз и скользнула к себе в кабинет. Возвращаясь с небес на землю. Возвращаясь от Константина к работе.
  Глава 35.
  Двое под дождем
  Только ночами под раз за разом проигрываемую "Leave out all the rest" Линкин Парк Ему вспоминался один короткий день, проведенный со Светланой на берегу чужого моря, и одна долгая ночь, после которой Он проснулся безнадежно больным, - все остальное время занимала работа. Охота, порученная Ему Георгием Ивановичем, подходила к концу - загнанная и обессилившая "жертва" уже еле плелась, потеряв последние надежды скрыться от своего преследователя. Если в первые дни после того памятного посещения директором уничтожаемой фирмы Его кабинета, "жертва" как-то вдруг мобилизовалась и проворно забилась в когтях, то сейчас, похоже, к ней пришло осознание тщетности всех усилий. Лапки были покорно сложены, а душа подготовлена к полету в небеса. "Жертва" смирилась, и это порядком притупило Его азарт - ранее приносящая радость охота теперь стала рутинным и даже тягомотным занятием. Хищник с горящим голодным взглядом превратился в уставшего мясника, которому хочешь - не хочешь, а приходится раз за разом перерезать глотки молчаливым, ко всему готовым барашкам.
  К концу недели азарт потух совсем. Покупая и перепродавая акции несколькими простыми нажатиями соответствующих клавиш и переходя по знакомым ссылкам, Он все чаще вспоминал взгляд той женщины, о которой неделю назад рассказал Светлане. Еще дня три, может быть, пять и всё будет кончено. Раз и навсегда. Сперва закроются филиалы в мелких городишках, будут выброшены на улицу многочисленные менеджеры и маркетологи, секретари и промоутеры, бухгалтеры и операторы технологического оборудования, конвейерщики и системные администраторы. Затем остановятся крупные заводы, дорогущее оборудование будет распродано или отдано в счет многомиллионных долгов, под сокращения попадут представители вышестоящих должностей. Начнутся ссоры в лишившихся привычных заработков семьях, депрессии у потерявших опору мужчин, нервные срывы у привыкших жить в роскоши женщин, истерики у избалованных детей. Мелкие сошки, конечно же, переживут всю эту малоприятную историю, а вот бывшие директора и управляющие заводов навряд ли быстро придут в себя. Особенно не повезет тем, кого тут же отыщут пронырливые и хладнокровные кредиторы. По стране прокатится волна мелких пакостей, вроде взорванных машин и подожженных загородных домиков. У кого-то окончательно сдадут нервы. Чьи-то дети будут плакать на похоронах... Чьи- то жены захотят заглянуть Ему в глаза...
  Резким порывистым движением Он захлопнул крышку ноутбука, выдернул из гнезд кабеля, не заботясь о сохранности информации и целостности разъемов, сунул портативный компьютер в сумку и достал из кармана черный попрыгунчик. Швырнул об стену. Раз, другой... сто двадцать восьмой. На пятисотом в кабинет заглянула Светлана с уже никогда не сходящей с лица улыбкой, напряглась, заметив Его настроение. Что-то тихо спросила - Он пропустил мимо ушей, Он устал, Он был не в себе. Поймал попрыгунчик, достал из ящика стола запасные ключи от офиса и, вылетая из кабинета, без слов сунул их в руки в миг притихшей и погрустневшей девочки.
  Ревел мотор, и шипели трущиеся об асфальт шины, - Он крутился практически на одном месте по автополигону, рисуя черные окружности и восьмерки на размеченной площадке. Во всю мощность орали динамики, вмонтированные в каждый уголок салона. Ему было сейчас... паскудно. Противно. Невыносимо. Дома Его ждала черная кошка и такая же черная, долгая, полная угрызений совести ночь. И Он не спешил домой.
  А на следующий день, наплевав, что это суббота, Он опять пришел на работу, открыл пустой офис, позвонил Георгию Ивановичу сообщить о том, что дела идут как нельзя лучше, включил музыку и вернулся к осточертевшей и измотавшей Его не меньше, чем "жертву", охоте. Получилось даже увлечься процессом, и в себя Он пришел только к обеду. На улице с самого утра собирался ливень, периодически сверкали вдалеке голубовато-алые зарницы, доносились слабые отзвуки грома. Накинув пиджак и зажав подмышкой черный зонт-трость, Он в задумчивости брел по улице, переполненной суетливым народом и гудящими машинами. Серый, удушливый и какой-то мертвенно-остывший в преддверии грозы город сейчас казался Ему абсолютно чужим и незнакомым местом. Хотелось взвыть от страха и горечи и что есть духу нестись прочь ото всех этих непонятных людей и пронзительно визжащих машин, от незнамо чего хотящих от Него светофоров и давящего на виски неба. Убежать, исчезнуть, пропасть...
  Это было глупой мыслью и выглядело не умнее, но Он поддался наитию и побежал. До ближайшего поворота, вдоль обшарпанной стены, исписанной уродливыми граффити, мимо мусорных баков с испуганно прижухшими ободранными котами, между заваленными немного набок металлическими опорами давно несуществующих ворот, среди кривых деревьев и пыльных никогда нестриженных кустов, по берегу сточной канавы, некогда зовущейся Голубым ручьем, по скользкому бревну, заменяющему проржавевший и обрушившийся мост, через захламленный пустыми бутылками и окурками сквер, вниз по выщербленным ступеням к озеру и по его берегу до березовой рощи, между тонких бело-черных замшелых стволов, по мягкой траве и аккуратной плитке до круглой просторной площади, по периметру которой расставлены лавочки, а посредине в вычурной чаще пенятся струи фонтана. Городской Парк.
  Он остановился, переводя сбивчивое дыхание, смахивая со лба выступившие капельки пота, сгибаясь пополам, уперев одну руку в колено. Пред опущенным взглядом о пыльную плитку разбилась крупная капля, в метре от неё другая, между ними третья. Высокие сосны качнуло порывом ветра, завизжали детишки, охнули бабульки, взвились в небо голуби, сверкнула молния и воцарившуюся на одну секунду тишину разорвало оглушительным раскатом грома. Он стремительным движением, точно шпагу, выхватил из-под мышки зонт, распахнул купол, и в этот момент с неба хлынула вода. Настоящий водопад! В короткое мгновение Его отрезало от окружающего мира сплошной беспросветной стеной холодных, безжалостно лупящих по земле струй. Диким зверем выл ветер, грохотали разбивающиеся о парковые тропинки капли, сквозь стену дождя приглушенно и раздавлено доносились испуганные возгласы застигнутых врасплох людей. Всего за несколько секунд образовались необъятные лужи, дождь взбивал пену на их поверхности, отчего казалось, что земля под ногами кипит и готова ошпарить каждого, кто ненароком ступит в её разверзшуюся плоть.
  Стоя в кромешном одиночестве посреди площади под куполом зонта, Он озирался по сторонам, но не видел ничего кроме воды, вытянул руку и ощутил с какой силой хлещут струи - точно это не водные капли, а ледяные зернышки града. Новый раскат грома заставил взвизгнуть особо впечатлительную девушку, Он метнул взгляд в том направлении и различил сквозь водное полотно груду ярких пятен - людей, забившихся под крышу ротонды летнего кафе. И вдруг вспомнился, всплыл в сознании, поднялся из самых глубин памяти... тот далекий ныне весенний день. Первая гроза этого года. Шумные люди, бегущие прочь из-под немилосердного дождя, порывистый ветер, гнущий сосны, косой ливень, поливающий пыльные дорожки, хрупкая девчушка в тоненьком платьишке, в миг промокшем насквозь, радостно подставленные струям ладони, счастливая улыбка на залитом водой лице...
  Он опустил руку, в которой крепко зажата была изогнутая ручка зонта, медленно-медленно, по сантиметру открывая струям опущенные плечи и запрокинутое в небо лицо. Взбешенный брошенным вызовом дождь хлынул на Него с утроенной силой, мгновенно промокли волосы, пиджак и брюки, холодная вода по впалым щекам и вытянутой шее устремилась за шиворот, на спину и грудь, заструилась по рукам и ногам, залилась в раскрытый для глубокого вдоха рот, попала в уши и нос, застлала прищуренные глаза, слепила ресницы. Крутая, ломающая тело судорога скрутила Его от плеч до поясницы, выдавливая из легких воздух вместе с дрожащим стоном. Брызжущие колкими иглами пощечины ливня били Его по щекам, неукротимая дрожь от ледяных струй, щекочущих голую кожу, пробуждала Его от забвения, возвращая к жизни. Приоткрыв глаза и запустив в насквозь промокшие волосы свободную от зонта руку, Он счастливо и безумно осклабился черному небу искривленной улыбкой, больше походящей на судорожный оскал. Ответом Ему была новая молния, раскат грома и испуганный отчаянный вопль из-за стены дождя:
  ─ Константин!
  Метнулись в сторону тяжелые от воды волосы, взгляд черных глаз Его торопливо нашел среди косых никак не редеющих струй тонкий силуэт обхватившей себя руками девочки, её полные растерянности и страха глаза. Промокшее насквозь сиреневое платье плотно облепило трясущуюся в ознобе фигурку, витые волосы неопрятными тяжами налипли на плечи, красивые губы страдальчески сжались.
  ─ Я утром видела, как ты на работу ехал... - Крикнула она надломленным голосом, стараясь перекричать надсадное шипение дождя. - Хотела прийти в офис, ключи тебе отдать...
  Часто моргая от заливающей глаза воды, Он смотрел, как Светлана, все так же сжавшись в комочек и подрагивая, приближается к Нему. Вот она остановилась в двух шагах, вот протянула покрытую мурашками руку, отдавая ключи, вот всхлипнула, посмотрела виновато-жалостливо:
  ─ Ты весь промок...
  ─ Нестрашно... - Сдавленный шепот, одно лишь дыхание, полное отсутствие голоса. - Мне нравится дождь...
  Каким-то волшебным образом в долю секунды её лицо оказалась рядом, в миллиметре от Его лица, обе руки обхватили девочку за спину, а ненужный зонт полетел в лужи, его поволокло ветром, опрокинуло кверху ручкой, залило водой. Он не обратил внимания, и Светлана не обратила, мир поплыл перед глазами, закружился серой каруселью, разбрызгивая дождевые капли. Его губы порывисто пробежали по её лицу, пылающему, несмотря на холодные разбивающиеся об него капли, - от виска по скулам, через губы и за ухо, потом через лоб и обратно к губам. Руки, совсем позабыв рассчитывать силы, тесно сжали хрупкое тельце её, вплотную притиснули к Нему, стремительно метнулись от лопаток к бедрам, по талии на плечи и затылок. Он целовал её жадно и отчаянно, точно намеревался удушить этим поцелуем, Он совершенно не следил за тем, нежен ли сейчас или груб - разум отключился, эта девочка была нужна Ему, остро необходима. Инстинктивно Он понял вдруг, что если их губы разомкнуться, то Он погибнет в страшных муках. Но Светлана сдавленно пискнула, тонкие пальчики её скребнули Ему по спине, и тогда Он, наконец, пришел в себя, ослабил хватку, отпустил её губы и поймал залитый каким-то шальным подобием радости взгляд серых глубоких глаз.
  ─ Прости меня, Мы...
  Она не дала Ему договорить, приложила палец к губам, провела ладонью по щеке и запустила обе руки к Нему в волосы, подалась вперед, сама провоцируя еще один поцелуй, на этот раз спокойный и сладкий, точно такой же как тот их первый в залитом лунным светом саду. Тесно прижавшись друг к другу, мокрые до нитки, но совершенно не ощущающие холода, они целовались под проливным дождем, забыв об окружающем мире, не замечая смущенных хихиканий, доносящихся со стороны ротонды, и щелканья затворов фотоаппаратов. В чьем-то электронном дневнике сегодня вечером появится расплывчатая фотография влюбленной пары, в обнимку стоящей под ливневыми струями, кто-то подпишет в уголке этой фотографии какой-нибудь печально-возвышенный стих, и она будет гулять по сети годами. Они не думали об этом сейчас, они были вместе, и их ничего не волновало - ни люди, ни дождь.
  ─ Ты простудишься... - Прошептал Он ей в губы, подмигнул хитрым глазом. - Пойдем домой.
  ─ Ко мне... - Ответила она шепотом же, потерлась скулой о Его мокрое лицо. - Мой дом ближе, всего пять минут ходьбы.
  ─ А соседка? - Он все никак не мог от неё оторваться, поглаживал по спине и норовил вновь поймать губы.
  ─ На выходных она у своего парня. - Светлана поддалась Его желаниям ненадолго, потом продолжила с задорной улыбкой, - Я переоденусь, а твою одежду выжмем в стиральной машине и досушим утюгом - я мастер этого дела!
  ─ Ну, хорошо. - Сдался Он, подхватывая её за талию и вскидывая к себе на грудь. - Только смотри, если она вернется вдруг, чур в шкаф меня не прятать!
  Смеясь счастливо и глупо, держась за руки и то и дело чмокая друг друга куда попадет, они брели под ослабшим дождиком по парковым дорожкам, и следом за ними катился влекомый ветром позабытый зонт.
  
  
  Глава 35.
  Гость в Ее маленьком мире
  По ступеням взбирались медленно. И вовсе не потому, что устали, и совсем не потому, что Константин по-прежнему нес Ее на руках... Вовсе нет, что это вы такое подумали, ну в самом деле? Просто после каждой пройденной ступеньки он, видимо, считал своим долгом прижать Ее к стене и целовать, целовать, целовать. Куда попадет - в щеки, в висок, в податливые губы, в линию подбородка, в изгиб шеи... Посему лестница была пройдена спустя... А, впрочем, разве они замечали время? Оно им было совершено безразлично!
  Она завозилась ключом в дверях, ткнувшись лбом в теплое дерево и улыбаясь, в то время пока его нетерпеливые руки скользнули по мокрому платью, заставляя Ее вздрагивать и дышать еще чаще... А куда еще чаще-то? В темную квартиру они залетели со смехом, и Она мгновенно стребовала с него одежду. Константин, лукаво улыбнувшись, начал стягивать с себя абсолютно мокрую рубашку, и каждое его движение заставляло Ее то краснеть, то бледнеть, но все же, не отрывая взгляда, следить за мягким перекатыванием мускулов под смуглой кожей. В конце концов, он остался в одних трусах, и Она не смогла сдержать улыбки. Все-таки до чего смешно! Ее начальник сейчас встрепанный и мокрый стоит практически голый у Нее в квартире, и у его ног расплывается порядочного размера лужа. Улыбка сделалась еще шире, и Она тут же была наказана им за эту замешку - то есть притянута к холодному и в то же время горячему телу. Причем притянута так, что не вырваться, как ни рвись! Впрочем, Она рвалась в другую сторону... Но когда по Ее ушку прошлись теплые губы, а мочки коснулось жаркое дыхание вместе с едва заметным прикосновением языка, Она стряхнула с себя желание и нетерпение и, гордо указав ему на свою комнату, со словами:
  ─ Сейчас принесу полотенце... будь как дома!
  Попыталась пойти в ванную. Попыталась, потому что холодные пальцы Константина сомкнулись на Ее запястье, и он уткнулся на мгновение носом в спутанные пряди Ее волос, с которых по плечам и спине ручьями текла вода. Она трепыхнулась в его объятиях, поняла ,что это тщетно, и безропотно вздохнула:
  ─ Ну отпусти... Я ненадолго.
  Он засмеялся тихим, но веселым смехом, отпустил, подтолкнул Ее к ванной комнате и подмигнул:
  ─ Беги, мой промокший Мышонок!
  Она хотела было возмутиться подобной характеристике, но смолчала, лишь махнув на него и его нахальную улыбку бледной ручкой. Одежда была засунута в стиральную машину, волосы выкручены, халат накинут на плечи, обвивая Ее теплом, и Она выбежала из ванной, неся в руках длиннющее красное полотенце.
  Зашла в комнату, тут же задохнувшись. Константин сидел за фортепиано, задумчиво проводя пальцами по клавишам. Она замерла, ловя его движения, но, когда он таки решился извлечь пару звуков, шагнула к нему... Учитывая то, что он по-прежнему медленно перебирал тона и мелодии, Она сумела подойти бесшумно и незаметно. Тонкие хрупкие пальчики легли на его плечи, скользнули по груди, отчего, кажется, оба их тела пробрала дрожь... По одному ли тому же поводу? Черные локоны скользнули по его плечам, а Ее губы звучно чмокнули Константина в щеку. Потом помедлили, поджались на секунду, растянулись в улыбке и чмокнули еще раз. Через минут эдак двадцать они наконец смогли отойти от фортепиано, и он растрепал свои волосы полотенцем, походя пройдясь им по всему телу и беззаботно заметив:
  ─ Все у меня хорошо... Не заболею, не боись!
  Но Она была не очень-то в этом уверена, поэтому, с трудом увернувшись от его поцелуев, гордо промаршировала на кухню, намереваясь сделать чай. Аромат персика ударил в нос и Она, осторожно ступая, понесла кружку в свою комнату. Подойдя к порогу, Она подняла взгляд и замерла, словно статуя. Константин стоял у окна, тусклый свет настольной лампы падал на его спину, выделяя каждый изгиб. Мокрые темные волосы были не до конца высушены, и пара капелек упрямо стекала по неизведанным тропкам кожи. У Нее зачесались руки, снять эти капельки... А может, зачесались губы? Неспроста же Она их так кусала! Покраснев как рак, она шарахнулась назад на кухню. Ей потребовалось минут пять, чтобы привести чувства в порядок... Ну или попытаться привести. Зашла Она в комнату уже спокойной и с улыбкой на губах. И они пили чай. И смеялись. И ловили из открытого окна падающие капли успокаивающегося дождя. Константин покосился на Нее, и улыбнулся:
  ─ Никогда бы не подумал...
  ─ Что?
  ─ Что вот так... Что все будет так.
  Она поразмыслила и честно призналась:
  ─ А я до сих пор не верю, что все именно так.
  Его глаза потемнели еще сильней, а голос стал тише:
  ─ А тебе... нравится?
  Она удивилась этому вопросу из его уст. Вгляделась в напряженное лицо. Утонула в глазах. Улыбнулась, качая головой:
  ─ Такой умный, а вот же...
  Потянулась к нему, проводя самыми кончиками пальцев по щеке, походя заправляя прядь волос за ухо:
  ─ Нравится... И тебе придется очень постараться, чтобы все это мне разонравилось.
  ─ А если я тебя защекочу?
  Голос звучал абсолютно серьезно. Даже с какими-то угрюмыми интонациями. Но глаза его, озера затягивающей тьмы, смеялись - безудержно и дерзко, весело и беззаботно. Смеялись настолько явно, что Она сощурилась, вступая в предложенную игру, и пафосно прижала ладонь ко лбу:
  ─ Ты не посмеешь!
  ─ Еще как посмею!
  С этими словами он действительно принялся Ее щекотать. Бока, ноги, руки - все подверглось его пыткам. Задыхаясь от смеха, Она завалилась на кровать, корчась и пытаясь ускользнуть от столь жестоких рук, но все никак не получалось. Наконец Он прижал коленом Ее тоненькие ножки и, нависая над Ней со зловещей усмешкой, провел пальцами по улыбающимся губам:
  ─ Ну что, теперь ты тоже скажешь, что тебе нравится?
  Она улыбнулась, намереваясь ответить что-то такое же легкомысленное, но споткнулась об внезапно промелькнувшее на его лице волнение. Изогнулась, дотягиваясь до его губ, обвила руками его шею, целуя и безмолвно отвечая на заданный вопрос. Мягко и медленно пробуя его губы на вкус, заставляя его перенять Ее медленное изучение и наслаждение... Вот уже его руки скользнули ниже, развязывая пояс легкого халата, а Она смущенно и вместе с тем нетерпеливо выдохнула ему в шею, не переставая при этом покрывать ее поцелуями. Вскоре неизвестно как, но все же халат оказался на полу - странным пятном в этой аскетической комнате, которая никогда еще не присутствовала при таком повороте событий! Она же словно в забытьи теряла и находила его губы, то жадно приникая к ним, то вновь отстраняясь, давая ему возможность скользить по Ее телу... Неизвестно, чем бы все это кончилось, ибо Ее разум был сожжен в пламени чувств - бесповоротно и беззаботно, но...
  Вдруг в коридоре послышался чей-то мелодичный голос... И тут последовала немая сцена. Нет. Не так. Немая, совершенно ошалевшая и оглушенная сцена. Она секунда за секундой все больше - миллиметр за миллиметром - покрывалась густой яркой краской. Серые глаза с расширенными зрачками походили на два испуганных озера, а в глазах Константина отражалось такое же немое изумление... Эта сцена кончилась резко. Даже чересчур. Она с грохотом и тихим писком скатилась с кровати, нашаривая рукой скинутый халат, и, путаясь в рукавах и дрожа как осиновый лист, пыталась в него влезть. Он же взирал на все это с какой-то заторможенной паникой смешанной с непонятной долей нервного веселья. Возмутившись сим фактом - ей страшно, а он веселится! - Она тут же забыла про смущение и заметалась о комнате, в то время как из-за двери прозвучал звонкий голосок Олеси:
  ─ Мышка-а-а! Ты дома?
  Она вздрогнула, замерев, точно пугливая лань, и пропищала ему, активно делая странные пассы руками. Кажется, он понял и легким движением стек с кровати, подмигнув покрасневшей до самых ушек Ей, и не долго думая скрылся в большом шкафу, перед этим сдавленным шепотом попросив прикрыть дверцы. Она взялась ручки шкафа и тут же получила заслуженный "чмок" в растерянную мордашку. Это привело Ее в чувства, и Она захлопнула дверцы, рванув на кровать и спешно кутаясь в смятое одеяло. Откашлялась, крикнула не вовремя появившейся соседке:
  ─ Да! Я тут!
  И вот в комнату ворвался рыжий вихрь, включая свет и заставляя Ее испуганно моргать привыкшими к темноте глазами.
  ─ Та-а-ак! Где это ты была? И-и-и...
  Она замерла, во все глаза глядя на беснующуюся и пыхтящую от гнева Олесю, которая в это время продолжала:
  ─ И что за мужские вещи в стиральной машине?!
  Ей захотелось провалиться. Сквозь кровать и сквозь пол... Ну и прихватить с собой шкаф. От греха подальше. Или к нему поближе? Но Она всего лишь спрятала нос под одеяло и попыталась взять себя в руки, пища при этом:
  ─ Это... ну... это... я...
  ─ Мышка! Признавайся! Где он?!
  Вот тут Ее прошиб холодный пот, и Она была в состоянии только безмолвно и изумленно следить за тем, как Ее соседка прыгает по комнате, заглядывая под стол и кровать. Когда же эта непоседа решила залезть под одеяло, Она взбунтовалась, рьяно дернув ногой и завернувшись поплотнее, чтобы никакая сумасшедшая не смогла Ее достать! И тут пришла очередь шкафа. Почти успокоившаяся и даже слегка разочарованная Олеся ради приличия потянула за металлическую ручку, и Она не в силах на это смотреть прикрыла глаза, вздыхая и прося Бога смиловаться над Ее грешной душой. Но нет... Сперва наступила тишина. И Она было решилась приоткрыть один глаз, как тут... Раздался весьма невежливый и спокойный баритон:
  ─ А вам не говорили, юная леди, что в чужие комнаты нельзя входить без спроса?
  Потом был визг. Хороший такой - видать, долго репетировала. Рыжие локоны метнулись по воздуху, и вот уже Олеся стоит на кровати рядом с Ней, скукоженной и, кажется, убитой.
  ─ МЫШКА!
  ─ Что?
  ─ У ТЕБЯ МУЖЧИНА!
  Она устало вздохнула, вжала голову в плечи и только собралась ответить, как Ее перебил негодующий Константин:
  ─ Слушай, а тебе-то что?
  Она кинула на него отчаянный взгляд, но он, кажется, не подействовал, и Ее драгоценный не слушающий голоса разума Константин гордо заявил:
  ─ Да, я мужчина! Мало того - её личный мужчина!
  И добил окончательно разбитую параличом Олесю фразой:
  ─ Ну да! Любовник в шкафу! Обычная сцена... правда, ты на оскорбленного мужа не очень-то похожа!
  Это доконало Её окончательно, и Она обхватила ноги руками, совершенно забывая, что на Ней-то, кроме одеяла и остатков халата, ничего не надето. Впрочем, Ей об этом напомнил весьма недвусмысленный взгляд Константина, от которого Она вспыхнула до ушей и натянула одеяло до носа:
  ─ Успокойся, Олесь... И... Может... Оставишь нас одних, а?
  Ошарашенная и лишенная дара речи соседка покорно спустилась с кровати, побрела из комнаты и даже вежливо прикрыла за собою дверь. Тогда Она вздохнула с облегчением и повалилась на подушки. Ну и ночка... Константин склонился над Ней и виновато прошептал:
  ─ Что не так, Мышонок?
  Она пробуравила его взглядом и вздохнула. Ну что Она с ним сделает? Разве что... Притянув его к себе, Она прижалась к его губам в отчаянном, причиняющем боль и Ей, и ему поцелуе. После этого, с трудом отдышавшись, Она пискнула:
  ─ Может... спать?
  И он, кротко вздохнув, принял Её предложение, заползая под широкое одеяло и нежно обнимая за талию.
  Халат Она, кстати, так и не сняла. Иначе заснуть бы точно не получилось. И у Олеси тоже.
  
  
  
  Глава 37.
  Нещадная эксплуатация Его, любимого
  В залитой утренним светом комнате томно и сладко пахло цветущими под окнами липами, слабый ветерок нежно блуждал по Его щеке, и следом за ним с еще большей нежностью скользили по ней чьи-то мягкие пальчики. Чьи-то? О нет, Ему прекрасно известно было, кому эти пальчики принадлежат, потому Он, даже не открывая глаз, проворно поймал тонкое запястье и, второй рукой перехватив Светлану за талию, завалил к себе на грудь, пробурчал спросонья:
  ─ Еще чуть-чуть и я привыкну просыпаться подле тебя.
  ─ А я, кажется, уже привыкла. - Был Ему тихий ответ. - Валяйся пока, я с твоей одеждой еще не разобралась.
  И тихонечко прикрыв за собою двери, Светлана исчезла в коридоре. Сладко потянувшись, Он перекатился на живот, уткнулся носом в подушку и скосил один глаз в строну будильника, резко вскочил, не веря увиденному - восемь часов! Каким-то невероятным образом Ему впервые в жизни удалось проснуться позже пяти утра! И насколько позже! Он глупо хохотнул, расслабил локти и рухнул на кровать, перекатился обратно на спину, широко раскинул руки. И надо же, Ему не приснилось никаких сумбурных снов, Он не вскакивал среди ночи, не крутился с боку на бок, тщетно стараясь заснуть. Он даже не помнил, как Его вырубило, а главное - не помнил, как уснула Светлана, а значит, в сон опрокинулся раньше неё. Какое-то волшебство, в самом-то деле!
  Вскоре девочка вернулась со стопкой Его высушенной и тщательно отутюженной одежды, предложила Ему принять душ, заверив при этом, что Олеся сладко спит и не проснется часов до десяти. Поспешно облачаясь в брюки и рубашку, Он отказался, саркастично заметив, что в любые её заверения, касающиеся Олеси, Он больше в жизни своей не поверит, и что в списке Его воспоминаний вполне хватит одного раза, когда Он предстал пред этой рыжей девчонкой в одних трусах. Светлана смущенно и виновато улыбнулась, потянулась на цыпочках к Его лицу и принесла извинения в виде нежного поцелуя.
  Холодильник, притулившийся в крохотной кухоньке, был забит под завязку - сразу видно, что здесь не занятой мужчина живет, а две хозяйственные барышни. Неспешно орудуя ножом и венчиком, Он состряпал приличных размеров омлет с ветчиной и сыром, взбил литр молочного коктейля в блендере и красиво порезал яблоки. Светлана все это время расставляла на столе столовые приборы и спешно прибирала всю разводимую Им по ходу готовки грязюку. Когда омлет зарумянился поджаристой сырной корочкой, и пришло время раскладывать его по тарелками, в кухню с причмокиванием и сонным позевыванием пришлепала одетая в пижаму Олеся, окинула Его, облачено в цветастый передник поверх строгих со стрелками брюк, мутным взглядом, ляпнула что-то типа: "Здрасте", выбрала себе вилку в выдвижном ящике, черпнула ею прямо из зажатой в Его руке сковороды приличный кусок омлету, прожевала, хлюпнула носом, буркнула: "Недурно", и уковыляла прочь. А через пять минут влетела в кухню уже бодрая, пожала Ему руку и уселась с ними за стол завтракать.
  Пианино у Светланы было самое простое, советской штамповки - фанерный ящик с некачественными струнами. Неприятно морщась, Он пробежался пальцами по клавишам, и поднял взгляд на стоящую рядом девочку. Она, мягко погладила Его по волосам, улыбнулась просительно:
  ─ Сыграй что-нибудь.
  ─ На этом инструменте практически невозможно играть. - Цокнул Он языком, нажимая очередную клавишу. - Слышала, как звучит мое пианино?
  ─ Так у тебя же... - Замялась в миг расстроившаяся Светлана, чуть не плача поморщила губки. - Твое же фирменное какое-то, а это обычное...
  ─ Не в том дело. - Ласково приобнял Он девочку за талию. - Это пианино расстроено. Когда ты в последний раз приглашала мастера?
  Ну, разумеется, Светлана ни разу в жизни никого не приглашала, она, наверное, и не знала, что в приморском климате при высокой влажности воздуха, фортепиано необходимо настраивать чуть ли не каждые три месяца. Усадив в конец расстроившуюся девочку к себе на колени, Он принялся успокаивающе её целовать, потом вздохнул и попросил настроечный ключ. Встрепенувшаяся Светлана тут же извлекла откуда-то необходимый инструмент и несколько клиньев. Следующие два часа, Он, скособочившись над вскрытым пианино, медленно и аккуратно подтягивал струны на колках, то и дело проверяя звучание клавиш. Он и свое пианино настраивал периодически, не пользуясь помощью специалистов - абсолютный слух позволял работать без электронных приборов. После завершения настройки, Он уселся на табурет и вновь пробежался пальцами по клавишам. Разница в звучании не скрылась даже от Олеси, которая сунула в комнату свой острый нос:
  ─ Ух ты! Круто у тебя вышло!
  ─ Спасибо. - Коротко кивнул Он рыжей проныре, ухмыльнулся злорадно, - Принимаются заявки!
  ─ "Лунную сонату" давай! - Тут же попросила девчонка, вбегая в комнату и плюхаясь на кровать, а в следующий миг недоумевающее вскинула брови, когда Он и Светлана в одно мгновение засмеялись и ответили хором:
  ─ Избито и банально!
  ─ Да ну вас, музыкантов! - Сердито отмахнулась Олеся, направляясь к двери. - Пианино он настроил, видите ли!.. Ну готовит классно!.. И что? - Она развернулась с вызовом в зеленых глазах. - А шкаф передвинуть можешь?
  Светлана рассержено уперла руки в бока и надула бледные щечки, буравя соседку испепеляющим взглядом. Та в свою очередь вытянула шею и встряхнула головой, подобно испанскому бойцовому петуху. Едва сдерживая смех, Он поспешил присмирить свою девочку, вновь усадив к себе на колени. Вздохнул обреченно-покорно. А чего Он хотел? Сразу надо было сообразить, чем чревато приходить в дом, где живут одни только женщины.
  ─ Что ж, девушки, вам несказанно повезло! - Воскликнул Он в наигранном пафосе. - Перемещение в пространстве крупногабаритных предметов мебели - моя специализация.
  И в этот самый миг Он попал... Потому, что вслед за не так стоящим шкафом, обнаружился давно текущих кран на кухне, и в ванной тоже, а еще бачок унитаза, у которого заедала кнопка спуска, несколько перегоревших лампочек в светильниках, вмонтированных в потолок ванной, искрящая розетка, пылесос, у которого странным образом упала втягивающая сила, причем это совпало с исчезновением брелка для ключей в виде маленького плюшевого мишки. К тому же давно была пора повесить полочку со специями на стенку - не вечно же ей стоять на кухонном столе? И фотографиям, безусловно, надо висеть на стенах, а то и так на полках уже места для учебников не осталось! А еще давно пора переустановить операционную систему на компьютере, наконец-то подключить к нему пылящийся в коробке принтер, заточить ножи, приклеить отставший плинтус, забить в стену еще несколько гвоздей - так, на всякий случай! - привинтить к деревянному щитку в прихожей давно купленные металлические крючки, а то пластиковые на липучке вечно отваливаются... А еще... а еще... и еще... и вон там, и вот здесь, и это, и то, и, разумеется, вот так... нет, не так, а вот так... или нет? Ай, пусть так, если что - перевесим!
  Таская из комнаты в комнату, из прихожей на кухню, а оттуда - в ванную здоровый ящик инструментов, неизвестно как и для чего оказавшийся у двух хрупких девчонок, мусоля во рту шляпки длинных гвоздей и периодически откидывая с лица взмокшие волосы, Он самозабвенно устранял все изъяны в жилище, никогда не знавшем мужской руки. Руководила процессом решительная и громкоголосая Олеся, а несчастная Светлана, на которой лица не было от осознания того, в какую передрягу втянула своего любимого, семенила следом за Ним, то и дело виновато и поддерживающее целуя в губы.
  Забивая очередной гвоздь, Он подслушал ведущуюся у Него за спиной беседу. Точнее монолог Олеси:
  ─ Потрясный мужик... Не то, что мой бездарь Пашка!.. Надо Маринке с Дашкой порекомендовать!
  От нервной судороги, прокатившей вдруг по телу, Он со всей силы долбанул молотком себе по пальцу, вскрикнул надсадно, и услышал не менее надсадный "ох" Олеси - видимо, готовая любого за Него порвать Светлана дала соседке тычка под ребра.
  Когда все дела были завершены, и Олеся со Светланой в восхищении окинули блестящими взорами творения рук Его, из холодильника были извлечены кремовые пирожные, а начищенный до блеска чайник водружен на газовую плиту. Пока Светлана хлопотала на кухне, Он вышел вслед за незаметно поманившей Его Олесей в коридор. Та прикрыла двери, странным образом переменилась в лице и подняла на Него настороженный взгляд:
  ─ Ты это всё серьезно?
  Черные брови Его изумленно и раздраженно поползли вверх. Эта девчонка к Нему в таком тоне обращается? Решила приструнить Его, как малолетнего мальчишку? Вот еще! Искривив уголок тонких губ, Он поинтересовался брезгливо-надменно, в своей фирменной манере:
  ─ А, собственно, по каким таким причинам, я должен пред тобой отчитываться, дорогуша?
  Надо отметить, решительности в Олесе было куда как больше, чем в Его Светлане, раз в сто больше! Кашлянув, она сощурила на Него глаза:
  ─ Ты хоть знаешь, что за человек такой моя Мышка?
  ─ Представь себе, - Ответил Он спокойно и уверенно. - Мне прекрасно известно, что за человек моя Мышка.
  ─ Сомневаюсь... - С внезапной горечью вздохнула Олеся, нервно потерла острый нос. - Она удивительное существо... нереальное... Вот именно так - нереальное, не из этого бренного мира... Знаешь, я ведь давно уже съехала бы к Пашке, да как же её одну оставить прикажешь? Тут глаз да глаз нужен... Понимаешь?
  Если говорить откровенно, Он совершенно ничего не понял, кроме того, что Олеся, пусть она и заблуждается в способностях Его Светланы, питает к ней огромную заботу. Ретиво возмутившееся поучением сердце Его мгновенно оттаяло, Олеся теперь казалась не взбалматошной пустозвонкой, а вполне адекватным человеком.
  ─ Я что сказать хочу... - Продолжила рыжая девчонка шепотом. - Если для тебя это так, безделка, то лучше сразу исчезни...
  ─ Угрожаешь? - Осклабился Он, подаваясь вперед, уверил твердо. - Я её в обиду не дам, Олеся, можешь не беспокоиться. Ото всех спасу.
  ─ А от тебя кто её спасет? - Холодно сощурилась Олеся.
  Он не стал влезать в этот странный спор - не Его уровень всё же, заместо этого, Он поддел девчонку под заостренный носик, улыбнулся в насупившееся в обиде личико:
  ─ У тебя длинный нос и язык без костей... - И добавил доброжелательно. - Но еще у тебя добрая душа и мудрое сердце. Мышке повезло с подругой.
  ─ Не так хорошо, как блестящие волосы и стройная фигура, но так и быть комплимент принят! - Оттаяла Олеся, по-приятельски толкнув Его кулаком в плечо. - Вот только вряд ли найдется на свете человек, которого Мышка посчитала бы другом.
  Эти слова заставили Его призадуматься, Олеся качнула бровью, как бы говоря: "Ну что, дошло, о чем я тебе толкую?". Он не успел додумать, из кухни выглянуло светящаяся личико Светланы, она подхватила Его под руку и уволокла следом за собой к столу. А когда пирожные были уничтожены, Он вдруг вспомнил о некормленой со вчерашнего утра Усатой, и охнувшая в ужасе Светлана тут же завыпроваживала Его домой. Уже стоя в дверях, Он в шутку поинтересовался, не забыли ли они еще чего Ему препоручить... И тут же вспомнил, чем обернулась прошлая шутка над Олесей... Но было уже поздно - вскрикнувшая и просиявшая от внезапной догадки девчонка бросилась на кухню и приволокла оттуда два объемистых мусорных пакета, сунула Ему в руки:
  ─ Вот, выкинь по дороге!
  Покорно вздохнув, поцеловав на прощание прильнувшую к Нему Светлану, Он вышел за двери и расслышал возмущенный возглас своей девочки:
  ─ Олеся! Ну что же ты творишь, нахалка?
  И полный праведного удивления голос рыжей девчонки:
  ─ А что такого? Он всё равно мимо идет. Тем более, сам предложил.
  Он не сдержал смеха и смеялся всю дорогу до мусорных баков, где оставил черные пакеты. Идя по запруженным машинами и народом улицам, Он все размышлял над словами Олеси... А ведь действительно, ничерта о Светлане Ему не известно... Кто такая, откуда, чем увлечена, как живет, почему выбрала специальностью экономику, о чем мечтает, что ей снится... Надо будет узнать. Всё-всё, в подробностях! Заключив так, Он со всех ног припустил к дому, кормить несчастную Усатую.
  Глава 38.
  Проснувшийся в Ней страх
  Пока Она самозабвенно напевала себе под нос и мыла посуду, Олеся застыла каменной статуей, буравя Ее взглядом. Она не сразу поймала себя на том, что испуганно косится на до странного серьезную соседку, но когда поймала, то... Со вздохом обернулась, выключила воду и смущенно потерла виски:
  ─ Что такое, Олесь?
  Веснушчатое личико скривилось на секунду, взгляд зеленых глаз прошелся по Её худенькой и напряженной фигурке и немного смягчился:
  ─ Боюсь я...
  ─ Чего?
  ─ Да не "чего", а за тебя.
  Она так удивилась! До ужаса просто... Она и представить себе не могла что эта храбрая и обезбашенная девчонка чего-либо боится. И вот же... Да не просто чего-то, а за Нее, Мышку... Эта мысль настолько изумила Ее, что Она любопытно наморщила носик:
  ─ Почему? Со мной все в порядке.
  ─ А как же. Если не считать этого... этого... Как там его?
  ─ Константин его.
  Она даже немного обиделась и, предчувствуя какой-то серьезный разговор, посильнее вжалась в стенку, крутя в руках полотенце и не зная, куда деть взгляд. В это время соседка вновь подала голос:
  ─ Так вот о чем я... Меня волнует...
  Серые и зеленые глаза на мгновение скрестились - на секунду, всего на миг, но этого хватило. Олесю как будто прорвало, а Ее как будто еще теснее вжало в холодную стену.
  ─ Понимаешь, такие, как он... Ну куда тебе такой, Мышка? С ним рядом должна быть какая-нибудь наманикюренная стервочка, которой плевать, бросит он ее или нет... А не ты... Ты ведь не выдержишь, если он тебя... Если он тобой... Если он... тебя...
  ─ Бросит.
  Услужливо подсказала Она, пряча трясущиеся губы и сверкающий взгляд за черными локонами. А Олеся, замешкавшись, продолжила уже мягче и от этого делая еще больнее:
  ─ Ты пойми, Мышка... Я ничего плохого не хочу, я желаю для тебя самого хорошего! Но ты ведь правда... не сможешь... Если он тебя предаст. А он тебя предаст - вот увидишь! Такие, как он, не могут долго увлекаться одним и тем же.
  От этих слов Ее губы стали прыгать в тщетных попытках удержать гримаску боли, а глаза слепо заморгали, прогоняя уже катящиеся слезы. Вот тут-то и пригодилось полотенце, которым Она незаметно для увлекшейся монологом Олеси вытирала соленую жидкость. В это время острый носик Ее соседки поморщился, а зеленые глаза заискрились искренним негодованием:
  ─ Знаешь, я давно перестала верить в сказки... Жизнь - штука жестокая, и либо она тебя сломит, или ты ее... Так вот он, твой Константин... Он сломал жизнь, и подчинил ее себе, и... Поэтому он спокойно может лгать и равнодушно относится к другим.
  Тут уж возмутилось все в Ней. Черные кудряшки метнулись по плечам, побледневшее лицо обратилось к Олесе, губы упрямо поджались, а глаза зло сощурились:
  ─ Прекрати! Ты ничего не знаешь о нем!
  Циничная улыбка на задорном лице смотрелась такой лишней, поэтому Олеся быстро ее убрала и виновато пожала плечами:
  ─ Да, возможно его я не знаю. Но я знаю подобных ему.
  Губы ее вновь скривились в этой ужасной ухмылке:
  ─ Уж поверь моему опыту...
  На этих тихих словах рыжая соседка закончила свою речь и побрела прочь из кухни. Остановилась в дверях, не поворачиваясь, выдавила:
  ─ Он тоже говорил что любит. А потом я нашла его в постели с его сотрудницей. Я не хочу сломать твое счастье, Мышка, упаси меня Бог! Но я волнуюсь за тебя... Ты стоишь большего, чем он.
  Оставшись одна в кухне, Она молча сползла вниз по стенке, закрывая лицо ладонями и сдавленно рыдая. Задыхаясь, забывая дышать, самозабвенно плача, не замечая мокрого полотенца и капельки крови, катящейся из прокушенной губы. Конечно, Она все прекрасно сознавала. Она знала, что он не ее уровень. Что он совсем другой. Что он абсолютно не похож на Нее. Что рано или поздно он это поймет, осознает и оставит Ее, Мышку, в Ее одиноком замкнутом мирке. Но другая часть Ее души отчаянно вопила, что все это вранье! Что он Ее любит, что Она знает его, знает с тех самых пор, как осталась у него ночевать. Она знает ЕГО, а не того бизнесмена с пустыми глазами, который занимает место Константина, когда тот работает. И этого не может, просто не может знать Олеся! У Нее, все будет не так, как у веселой соседки. Она сможет наладить отношения, построить их, он Ей поможет... Он...
  На этих мыслях Она вновь захлебнулась рыданиями, отчетливо представляя себе, как находит его таким же сонным и умиротворенным, как сегодня утром, но в объятиях Жанны... Мысленная картинка эта причинила Ей такую боль, что, кажется, разум отключился полностью...
  Кое-как Она добралась до спальни и забралась с ногами на кровать. Простыни еще пахли им, а на левой стороне кровати явственно отпечатался след его лежащего тела. Она скользнула кончиками пальцев по краю подушки, как будто собирая остатки воспоминаний, пытаясь сберечь каждый миг, который Она провела с ним... Нос отчаянно сам собой хлюпнул, и Она зарылась лицом в подушку, вдыхая его резковатый запах, вбирая этот аромат, и как-то незаметно для себя расслабляясь. Внезапно на полке зазвонил мобильный и Она, выровняв дыхание и постаравшись говорить нормальным голосом, не глядя на экран, подняла трубку:
  ─ Да?
  ─ Мышонок... С тобой все в порядке?
  Она улыбнулась, стирая остатки слез и перекатываясь на спину:
  ─ Да... Я жива.
  Голос в трубке на секунду замолк, затем добавил как-то неуверенно:
  ─ Точно? Я волнуюсь.
  ─ Да... Все хорошо, правда.
  Она набрала в легкие побольше воздуха и...
  ─ Константин...
  Голос таки сорвался, сошел на нет, и Ей пришлось снова выравнивать дыхание. Из трубки донеслось его тихое "да?", и Она продолжила, с глубоким вздохом:
  ─ Я... Я уже соскучилась.
  И постучала костяшками пальцев по опухшим то ли от слез, то ли от поцелуев, губам. Его мягкий, нежный голос проникал прямо в Ее сознание, заполнял Ее всю, заставляя успокоиться и почувствовать себя такой... глупой и счастливой.
  ─ И я, моя Мышка. Я тоже.
  Наскоро попрощавшись, Она отложила трубку и задумчиво уставилась за окно. Выцветавшее небо блекло голубого оттенка наводило на Нее тоску, поэтому Она отвернулась, оглядывая пианино в углу и внезапно, приходя в себя, спустила ноги с кровати и встряхивая головой. Ну и пусть... Пусть будет то, что должно быть! Он Ее, может, бросит, он, может, поймет, что Она не та, которая ему нужна, он, может, просто исчезнет... Но Ее кровать помнит изгиб его тела, Ее фортепиано ласкали его руки, да и волосы Ее, пружинистые и черные, кажется, сохранили каждое его касание. Как, впрочем, и вся Она. Значит - все не так плохо. А расставаться Она с ним не собирается. Из чистого упрямства.
  И так, смирившись с неизбежным концом, но полная уверенности в сегодняшнем дне, Она высунула красное от слез личико к Олесе в комнату. На лице той сначала появилось подозрение, потом оно сменилось надеждой, но... Серые глаза сверкали чересчур твердо, и Олеся вздохнула, признавая свое поражение. Она же тряхнула черными локонами и невозмутимо поинтересовалась у напряженной соседки:
  ─ Может, сходим в парк?
  Кто бы сомневался в том, что рыжая непоседа откажется...
  Глава 39.
  Разрывающие Его чувства
  По бледно-голубому в чуть заметной дымке небу, раздувая белоснежные паруса, неведомо куда плыли фрегаты облаков - целые армады их собрались у горизонта, грозно возвышаясь над землей. А над Его головой во всю сверкало июньское солнце, которому в ближайшем времени суждено было стать уже июльским. Как-то незаметно упорхнул месяц, началась четвертая неделя лета, студенты расправились с сессией и теперь рыскали по городу в поисках места для прохождения летней практики. А Его Мышка давно уже обжилась на рабочем месте, влилась в коллектив и с легкостью справлялась со всеми поручаемыми ей делами. Обхватив металлическую трубу ограждения крыши руками и перегнувшись через него спиной, Он в последний раз взглянул на небо, вздохнул, сожалея о том, что все никак не мог уговорить Светлану поступить в Его фирму на постоянную работу, оттолкнул носком туфли кусочек керамзита и пошел к люку, ведущему на пожарную лестницу - пора была возвращаться к измотавшей охоте.
  Офис встретил Его суетливым жужжанием трудолюбивых пчелок и монотонным гудением ленивых трутней. Привалившись спиной к дверному косяку, Он окинул придирчивым взглядом свой улей, приметил среди разномастных пчел шмеля-админа и осу-бухгалтершу. Ну, эти не очень-то выделялись из толпы полосатых рабочих, а вот бабочка-Светлана, пропорхнувшая вдруг в кабинет кадровика, прямо-таки приклеила к себе Его взгляд. Сияющая, но как всегда смущенно-кроткая, в светло-бирюзовом, почти голубом платье, с черными локонами, рассыпанными по спине, девочка эта действительно походила на яркую бабочку, неведомым образом попавшую в общество гудящих пчел, враждебно посверкивающих жальцами. Даже голос её выделялся из монотонного жужжания - прозвучал звонким колокольчиком:
  ─ Петь, трубочку возьми, у меня что-то коммуникатор барахлит.
  ─ Но проблемо! - Заулыбался кадровик, подхватывая трубку с рычага и, прикрыв её ладонью, подмигнул Светлане, - Саньке скажи, вмиг починит.
  Взгляд Его сам собой похолодел, злобно сверкнул, переметываясь от улыбающегося Петра к вальяжно катящемуся на зов Светланы админу, похожему на шмеля не только тучностью, но и полосатой футболкой. В один прыжок Он оказался вдруг на пути вздрогнувшего Александра, чуть склонил голову, взглядом показывая парню, что в его услугах никто не нуждается, обернулся к робко улыбнувшейся Светлане:
  ─ Я сам починю, пойдем.
  Прежде чем скрыться в кабинете, Он обернулся и увидал, как один за другим потупили взоры практически все мужчины офиса. А до этого они, разумеется, провожали взглядом... Да нет, не своего взбалмошного начальника... Светлану они провожали! Почему-то только сейчас Ему стало заметно излишнее внимание к Его девочке со стороны других сотрудников. А чего Он, собственно, удивляется? Светлана действительно бабочка... Легкая, воздушная, с тонкими, мерцающими радужными бликами крылышками. Он резко захлопнул дверь, подошел к столу, перегнулся через него и, перехватив за затылок, поцеловал Светлану как-то чересчур порывисто, испуганно как-то. Изумился своему ниоткуда взявшемуся страху, засмеялся нервно.
  ─ Что с тобой, Константин? - Хлопнула ресницами Светлана.
  ─ Они там все тебя глазами едят! - Возмутился Он, садясь на столешницу и косясь в недоверии на двери кабинета.
  ─ Что?.. - Пискнула девочка, вжимая голову в плечи. - Да тебе кажется...
  Он было начал объяснять ей, что Ему, как мужчине, да и вообще как стороннему наблюдателю, куда виднее и понятнее, что именно происходит, но тут затрещал телефон, Светлана прервала Его ревностный монолог коротким жестом руки, улыбнулась покровительственно и учтиво, как делала всегда, когда говорила по телефону, стараясь придать голосу доброжелательности, двумя пальцами подхватила трубку и вежливо поздоровалась со звонящим:
  ─ Добрый день, компания "Окваль и Ко".
  Выслушала ответ, кое-как удерживая улыбку на дрожащих губах, метнула на Него затравленный взгляд, чересчур резко протянула трубку, зажатую в одеревеневшей руке, шепнула, опуская глаза:
  ─ Тебя... Жанна.
  ─ Да. - Холодно буркнул Он в трубку, закатив глаза, с десяток секунд слушал лепетание своей помощницы и остановил её все так же холодно. - Ты с этого понедельника вышла на работу, но что-то я тебя не замечаю в офисе. Объяснишь?.. Никаких "еще недельку", Жанна! Если ты собираешься задержаться там еще хоть на день, то можешь сегодня же прислать мне заявление об увольнение... факсом!
  Как же Его бесили такие люди! Просто до яростной дрожи доводили! Он что есть сил хлопнул трубку на рычаги, рухнул в кресло для посетителей и, развалившись на столе, поймал руки Светланы в свои подрагивающие ладони. Тепло её тела в миг вернуло Ему самообладание, подняв на девочку виноватый взгляд, Он пояснил:
  ─ Терпеть не могу сочков! Если не хватает ума, то должно быть хотя бы прилежание!
  ─ Я прекрасно справляюсь с её работой. - Ответила Светлана с какой-то странной интонацией, опять опустила глаза, пряча лицо в волнах черных волос, и до Него вдруг дошло, что она Его просто-напросто ревнует!
  ─ Мышка! - Засмеялся Он, обходя стол и усаживаясь перед девочкой на корточки. - Да ты что? - Положил голову к ней на колени, обхватил руками за талию, глянул хитро и насмешливо, - Не ревнуй!
  ─ А ты что пять минут назад делал? - Фыркнула упрямая Светлана, в наигранной горделивости поджимая губы.
  ─ Так! - Вскинулся Он и сгреб девочку в охапку, прижимая к своей груди. - Ты что же, хочешь сказать, что я ревнивый болван?
  ─ Про болвана я не говорила. - Засмеялась Светлана, игриво уворачиваясь от щекочущих шею губ.
  Судорожно вздохнув, Он обхватил её плотнее, стиснул в объятиях, носом зарываясь в тугие волны волос, вдыхая её сладкий запах, губами и языком лаская нежную кожу за маленькими ушками. Прерывисто дыша, Светлана воском растеклась под Его ласками, бессильные руки блуждали по Его напряженной спине, ерошили вспотевшие волосы, мягкие губы отыскали Его чуть колючее от щетины лицо, скользнули от подбородка к приоткрытому рту, на долгих три минуты завладели Его дыханием, да и всем Им в придачу.
  ─ Поедем к морю... - Попросил Он шепотом, когда поцелуй прервался. - Прямо сейчас.
  ─ Еще и двух часов нет. - Ответила Светлана, возвращаясь к Его губам. - Ты же не терпишь сочков.
  ─ Сочков - не терплю... - Подтвердил Он, оглаживая её плечи. - А вот тебя обожаю...
  Они кое-как оторвались друг от друга, одернули одежду и, натянув на лица чисто деловое выражение, вышли из кабинета. Правда, Он, не подумавши, развалил всю конспирацию, крикнув Александру через весь офис, чтобы тот разобрался-таки с коммуникатором.
  А на море как всегда было людно и шумно. Раздевшись и засунув все вещи в необъятную сумку, купленную в магазине, куда заехали по дороге приобрести Светлане купальник, они побрели по пляжу в поисках пустынного места. Он ловил себя на мысли, что рад сейчас как ребенок, что Ему греют душу крики чаек и шуршание волн, отдаленные визги детей и шелест сосновых ветвей на ветру, Ему совсем не мешает слепящее глаза солнце и попадающиеся в песке камешки. Ему было хорошо. Чуть ли не впервые за много-много лет Он был абсолютно счастлив. Шел по линии прибоя в обнимку с радостно смеющейся Мышкой, поднимающей ногами брызги, и больше ничего Ему от этой жизни не было нужно: ни шикарных машин, ни просторных квартир, ни штабелей ноликов после единицы на банковском счету - ничего, кроме палящего солнца, грохочущего моря, звенящего леса на склоне клифа... и Светланы, чьи нежные пальчики крепко сжимали Его широкую ладонь.
  Переполненный прущими наружу чувствами, Он кинул сумку на песок и поволок вскрикнувшую от неожиданности девочку в воду. Светлана заявила, что плохо плавает, потому далеко заходить не будет, но Он уверил её, что отлично ладит с морем, и с Ним ей опасаться нечего. Однако Светлана всё же осталась стоять на месте, а Его подтолкнула вперед. Пробежавшись по мелководью, Он нырнул в холодные волны, коснулся руками песчаного дня, взметнулся из воды, рассеивая по ветру искрящиеся соленые брызги. В глаза озорно сверкнуло солнце, теплая щека Светланы прилипла к Его спине, а ласковые руки обвили грудь, робко скользнули по прессу на поясницу и вверх по лопаткам к шее. Он стоял по грудь в воде, чуть покачиваясь из-за биения волн, и не мог дышать от наслаждения, только рот открывал, словно выброшенная на песок рыба.
  ─ И пианино настроит, - Пропел ласковый голосок под самым ухом. - И готовит не хуже шеф-повара, и водит, как Шумахер, и даже плавает так, что рыбы мрут от зависти!.. Чего же ты не умеешь, Константин?
  Прикрывая глаза, Он прогнулся в спине, когда руки её вновь вернулись на пресс, выдавил хрипло, еле-слышно:
  ─ Любить?
  Светлана в долю секунды очутилась пред Его лицом, руки властно обняли шею. Поднявшись на цыпочках, смотря Ему прямо в глаза и почти касаясь губами Его приоткрытых губ, девочка прошептала:
  ─ Не обманывай... себя.
  И засмеявшись вдруг, хлопнула ладонью по воде, окатывая Его фонтаном брызг, визжа, кинулась наутек от Его праведного гнева, но все же была поймана и завалена в волны у самого берега. А потом они лежали на широком покрывале - Он на животе, а Светлана поверх Его спины, сжав коленками Его ноги и уткнувшись носом Ему в шею. Влажные губы и кончик языка ласкали Его ухо, теплое дыхание щекотало кожу до такой степени, что Он безудержно улыбался и ничего не мог с собой поделать.
  ─ Ты что, серьгу носил? - Изумилась Светлана, видимо, обнаружив небольшой шрамик, оставшийся на месте заросшей дырочки в мочке.
  ─ Ну да, - Ответил Он просто. - И волосы до плеч. И в рок-группе на гитаре играл. Пока в университете учился.
  ─ А в подростковом возрасте с ирокезом ходил? - Рассмеялась Светлана, тут же слепляя Его мокрые волосы в гребешок.
  ─ Нет, до восемнадцати лет я был образцово-показательным мальчиком! - Встряхнул Он головой, орошая визжащую Светлану моросью, сорвавшейся с волос, шевельнул плечом, - А ну-ка слезай с меня, а то след в форме твоего тела останется!
  ─ Ну и пусть! - Вредно заявила Светлана, упираясь локтями Ему в лопатки. - Зато все видеть будут, что у тебя я есть. Вот приедет Жанна, а у тебя на спине я...
  ─ Спину мою Жанна больше не увидит. - Отрезал Он, перехватил шутливо сопротивляющуюся Светлану поперек тела и, перетащив со спины, зажал под собой. - Разве что, если встретит нас с тобою на пляже.
  Темно-серые глаза, отражающие бегущие по небу облака, смотрели на Него в нескрываемом восторге. Не сдержав порыва, Он стиснул коленями её бедра и впился в губы с жадностью голодного зверя. Лишь чудом пришел в себя, выпустил томно выдохнувшую Светлану из крепкой хватки, спросил тихо:
  ─ Мы же всё лето будем ездить на море?
  Свет в серых глазах померк, отражения облаков спрятались в густой сеточке ресниц, Светлана обратила лицо в сторону моря, произнесла задумчиво:
  ─ Не хочу думать о будущем... Не желаю знать, что будет завтра, через час, в следующую секунду... Я всю жизнь просчитываю ходы... следую правилам... Не хочу...
  Глаза вновь распахнулись Ему навстречу, руки обвили шею, пальцы нырнули в волосы, губы приоткрылись, с охотой принимая Его поцелуй.
  ─ Хочу... - Прошептала Светлана, прижимаясь к Нему теснее, - Этот день, это море, этих чаек... Хочу чувствовать этот ветер и слышать эти волны... Ощущать теплоту песка... Твои руки... Не хочу знать, что ждет меня завтра - хочу жить одним мгновением.
  Под шелест прибоя Они тонули в ласках друг друга, впрочем, не позволяя себе зайти слишком далеко. Солнце кренилось к западу, сменился ветер, стихли приуставшие чайки. Они сидели на пляже, завернувшись в одно покрывало, ожидая пока раскаленный шар солнца утонет в бурлящих волнах. В Его сердце разливалась нега, тепло, счастье и... Наверное, Он умел любить. Ему хотелось в это верить.
  Глава 40.
  Ее откровения у моря
  Солнце клонилось и клонилось к западу, и по бархатным волнам моря скользило отражение алого заката - алого, как кровь, алого, как мак, и отблески этого жара сверкали в его черных глазах, в которые с упоением всматривалась Она, положив голову на руки, а руки Константину на грудь. На его губах задумчиво и нежно играла усмешка, в которую Она, не долго думая, его поцеловала. И вдруг оказалась уже не на нем, а под ним, смеясь ему в плечо и подставляя тоненькую шейку под горячие поцелуи. Когда же они успокоились, Она замерла, глядя на расплывающееся пятно крови... то есть заката, что лениво полз по воде все ближе и ближе к берегу. Тонкие губы на секунду искривились в полуулыбке-полугримасе, и по бледной щеке тут же проехались чуткие пальцы Константина:
  ─ О чем ты задумалась?
  Она потерлась щекой о его руку и пожала плечами:
  ─ Да обо всем... и ни о чем.
  Черные глаза требовали продолжения, опущенные уголки губ тоже, а внезапно замершая рука просто-таки кричала о продолжении! И Она не смогла им отказать. Умирающее солнце притягивало к себе внимание, и Она вперила в него взгляд, щуря потемневшие глаза:
  ─ Знаешь... Иногда я сравниваю себя с этим солнцем. Оно светит целый день, дарит свои лучи, тратит силы... Но наступает ночь, и оно медленно тонет в безразличных водах...
  Какая-то странная горькая ухмылка прорезала Ее рот, когда Она продолжила:
  ─ Выходит, что оно светит зря. Вот и я... Кручусь, добиваюсь чего-то, выполняю свои обязательства, но... Я сама не знаю, зачем. Я никогда не думала о том, чего мне хочется... Хо-че-тся... Тебе знакомо это слово, Константин?
  Она не ждала ответа, но выражение его глаз ясно говорило о том, что он бы сказал, и Она продолжила -поспешно, чтобы хватило смелости на тот разговор, который Она боялась заводить даже с самой собой:
  ─ И я его не знаю... Я все время жила по правилам. Причем... Сама эти правила придумала. Мне казалось, что так будет легче жить. Что так нужно жить... Понимаешь?
  Сбивчиво и совсем непонятно закончила Она и, не дожидаясь его реплики, выпалила:
  ─ А оказывается, в стремлении сделать свою жизнь легче, я делала ее еще сложнее... И с каждым годом всё сложнее и сложнее... Знаешь...
  Она опустила голову, отчего черные кудряшки занавесили Её лицо, оставляя на виду только покрасневшие губы, из которых доносились отрывистые, чуть глуховатые речи:
  ─ Моя жизнь так скучна, Константин... И самое ужасное, что я слишком привыкла к этой скуке.
  Порывисто поднявшись с песка и покачнувшись от слабости в ногах, Она всмотрелась в практически догоревшее небо, в котором бились в агонии темно-багровые перья умершего заката, и улыбнулась одними кончиками губ:
  ─ А еще... А еще, Константин...
  Она резко обернулась, глядя на лежащего мужчину, который напряженно и внимательно смотрел Ей в глаза, цвет которых был почти скрыт из-за расширенных зрачков. Она обхватила себя руками за талию и прошептала:
  ─ Еще я так всего боюсь... Боялась! Я боялась любви, я боялась смерти, я боялась боли, я боялась доверия, я боялась... Я боялась самого страха!
  Горькая усмешка исказила Ее рот:
  ─ Вот только страх одиночества мне незнаком. Как и страх перед грозой.
  ─ В этом вот я не сомневаюсь, мой Мышонок.
  Она улыбнулась ему мельком и так светло, что и Ей самой стало легче. А еще лучше стало, когда ноги подогнулись, И она опустилась на колени в песок, запуская пальцы в мягкую топь, перебирая песчинки и прикрывая глаза:
  ─ Но теперь я ничего не боюсь. Я такая... такая... до глупости храбрая!
  Ее смех, как серебряный колокольчик, влился в монотонный танец волн и в крики чаек. Наклонившись и подавшись к Константину поближе, Она распахнула глаза, выдохнув ему прямо в лицо:
  ─ Я как будто только вчера родилась, Константин.
  Ее горячие сухие губы коснулись его податливых и мягких, и Она улыбнулась, на секунду отстраняясь и лукаво склоняя голову к плечу:
  ─ И я до ужаса хочу жить... Хочу жить, и хочу чтобы ты тоже жил...
  Вот тут, кажется, Константин не выдержал - пробежался пальцами по Ее щеке, отвел за ушко непокорные локоны, приподнялся, тревожа дыханием Ее щеку, прошептал:
  ─ Моя Мышка... Спасибо.
  В ответ он получил донельзя изумленный взгляд:
  ─ За что?
  ─ За доверие.
  Последовал долгожданный поцелуй, на который Она ответила с неожиданным для себя пылом, лаская его губы в какой-то исступленной радости, запуская холодные пальцы в его спутанную шевелюру, обвивая ногами его изгибающееся тело. В конце концов, Они напоролись на камень, забыв обо всем в объятиях и поцелуях. С тихим охом подпрыгнула Она, потирая ушибленную спину, с обеспокоенным выражением лица подскочил он... Но вскоре Они уже смеялись, обсуждая их недавнюю поездку на другое, чужое им море, которая, впрочем, закончилась очень даже ничего! Правда, когда Константин поддевал Ее, напоминая утреннее пробуждение, и с напускной скорбью потирал плечо, по которому Она якобы "врезала ногой как заправский кикбоксер!", и грустно вздыхал, смотря на Нее глазами побитой собаки, Она смущенно краснела и все порывалась устроить плечу массаж. Константин не очень-то сопротивлялся, и вскоре Она, озабоченная его состоянием, сосредоточенно мяла его спину, высунув от усердия язычок.
  Ночь все больше вступала в свои владения, и внезапно Ей пришла в голову сумасбродная идея:
  ─ Константин... Пойдем купаться?
  Он вначале удивился такому предложению, но с радостью последовал за семенящей к воде Ею... И вскоре, когда Она, испуганно пискнув, едва-едва дотянулась носочками до дна, ему пришлось поддерживать Ее и успокаивать, что здесь Она просто не сможет утонуть. Но Она продолжала возмущаться и уверять его, что сейчас захлебнется. В подтверждение своих слов Она набрала в рот побольше воздуху и скрепя сердце нырнула... Поцелуй под водой оказался с привкусом водорослей и едкой соли, но от этого не утратил своей сладости.
  Глава 41.
  Метания Его души
  День начался под противное мяуканье проголодавшейся за ночь Усатой. Этот трескуче-звонкий голосок давно заменил Ему будильник, в котором Он, впрочем, никогда не нуждался - всю жизнь, сколько себя помнил, просыпался самостоятельно и до отвращения рано. Только один раз Ему чудом удалось проспать до восьми. Вспомнив о том утре, Он, не открывая глаз, откинул руку на соседнюю подушку, спросонья наивно полагая обнаружить там мягкие пряди черных волос, но рука растерянно брякнулась в пустоту, свесившись с края кровати. Светланы рядом не было, да и не могло быть, ведь вчера поздним вечером Он отвез девочку домой, где её дожидалась рыжая пройдоха Олеся. Отвез потому, что Светлана наотрез отказалась ехать к Нему, сперва, конечно же, помявшись и поюлив, сочиняя нелепые отговорки. Он решил не настаивать, понимая, что ставшая до безумия храброй девочка эта все равно боится. Боится того, чего хочет, чего хотят они оба. Страх этот был естественным и вполне заслуживающим уважения. Поэтому, как бы Ему ни хотелось проснуться сегодня подле своей Мышки, перечить в выборе Он Светлане не стал - покорно передал её в руки напряженно хмурящей бровки Олесе, не забыв подколоть болтушку на счет излишней доброжелательности.
  В офис Он подъехал позже обычного - на утро была назначена встреча в банке, о чем Он и сообщил Светлане, когда та, не дождавшись Его к восьми часам, позвонила на мобильный и, услышав приветливое: "Утро доброе, Мышонок!", вздохнула с таким облегчением, словно уже успела Его мысленно похоронить и вот вновь увидала живым. Наверное, потому она встречала Его прямо в холле на первом этаже, стоя с большим стаканчиком кофе возле стойки охранника. Подойдя вплотную, Он ласково приобнял девочку за талию, все еще опасаясь целовать в многолюдном месте, скосил взгляд на картонный стакан в её руках, усмехнулся:
  ─ Не стоит вживаться в роль секретарши настолько, Мышка, чтобы кофе мне в кафетерии покупать! Ты же знаешь, какой я вредный в отношении таких дел...
  ─ Вот еще! - Возмутилась Светлана, протягивая Ему стакан. - Буду я тебя той отравой поить... Нет уж, этот кофе я сама сварила и в термосе принесла. Черный без сахара и сливок, натуральная отдушка "Французский ликер"!
  Перед такой заботой Он устоять уже никак не мог, потому быстренько уволок Светлану в пустой лифт и благодарил её вплоть до двадцать пятого этажа, радуясь, что в такой час лифтом никто не пользуется и можно ехать без остановок. Поднявшись в офис, Он вновь нацепил на себя личину грозного начальника, быстренько проверил состояние текущих сделок, велел Светлане отменить две назначенные на завтра встречи, ибо только к трем часам собирался подъехать завтра на работу - вечером уезжал из города по делам. Чмокнув Светлану в погрустневшие глаза, Он заверил девочку, что тоже будет скучать, и уединился у себя в кабинете.
  Работать не получалось, в голову лезли непрошенные мысли. Вспомнились слова Олеси, смешались странным образом со вчерашними откровениями Светланы, превратились из обрывков фраз в полноценную картину, напугавшую вдруг своей четкостью и нагромождением красок и форм. Он выдохнул шумно, понимая, что жизнь Его преобразилась не меньше, чем жизнь Светланы, утратила былой порядок, сбилась с привычного ритма.
  Ему и раньше удавалось разглядеть эти перемены - то и дело Он улавливал в себе какие-то странные отголоски неведомых доселе эмоций, порывов, интересов... Он смотрел на жизнь другими глазами и видел её, разумеется, совсем иной. И то, что Он видел... Да, оно Его радовало, грело, изумляло и восхищало, но... Вместе с тем увиденное Его пугало, тревожило, заставляло судорожно передергивать плечами, озираться по сторонам. Новая жизнь была неизученным и полным подводных камней пространством. Привыкший все и всегда решать на ходу и улавливать налету, Он вдруг стал излишне много думать, рассуждать, просчитывать и выверять. Он стал сомневаться в своих силах, своих поступках. То, что Он раньше делал и говорил, не задумываясь, теперь могло занимать Его мысли часами... Пред Ним стали один за другим проявляться десятки вариантов развития событий, хотя раньше Он видел перед собой только одну единственную точку - долгожданную цель, и рвался к ней, наплевав на всё и вся. А сейчас... Сейчас Ему вдруг открылись препятствия на пути к цели, Он внезапно понял, что точка впереди не одна, и даже не одна сотня их там! И пути к этим целям спутаны и свиты в непролазные комья и клубки...
  Он все никак не мог понять, что же это за изменения такие, из-за чего вдруг Он потерял былую уверенность и обзавелся привычкой задумываться над поступками? И вот вчера вечером, когда, сидя на песке, залитом кровавым отблеском заката, Он слушал дрожащий, но все же полный уверенности и веры в Него голосок Светланы, решившейся открыть пред Ним свою душу, как сделал когда-то Он сам... Да, именно в этот миг и открылось Ему вдруг то простое, но заставившее содрогнуться слово, которым объяснялись произошедшие в Нем перемены. Ответственность. Обязательство держать ответ за каждое слово и каждый поступок, которые Он порождает на свет. Решимость платить за все содеянное собственной кровью.
  Прикрыв полные мрачных теней глаза, Он опустил крышку ноутбука, понимая, что сегодня уж точно не сможет выйти на охоту, красться по кровавому следу издыхающей "жертвы", рвать её, и без того обессилившую и готовую к смерти. Не сможет... Потому что душа Его, неведомым образом выбравшаяся из тайника в холодном, размеренно стучащем сердце, сейчас сидела рядом с Ним, пристроившись на подлокотнике кожаного кресла, и укоризненным взглядом сверлила Ему затылок. Под тяжестью этого взгляда голова сама собой упала на сложенные на столе руки, опустились широкие плечи, прогнулась извечно прямая и гордая спина, дрогнули сильные колени, сжалось полное уверенности в своей правоте сердце, вырвался из легких протяжный тоскливый вздох.
  Что же Он творит-то, а? Чем думает? Куда смотрит? Светочка-Света, запуганный, дрожащий, маленький и милый зверек... Мышонок. Серый крошечный мышонок на Его развернутой ладони - доверчивые глазки, настороженные ушки, любопытный носик, ниточки-усики, робко, но безостановочно изучающие ладонь, куда занесла коварная судьба. Одно неловкое движение - и мышонок полетит на жесткую землю... Один неудачный захват - и тонкие косточки хрупнут под сильными пальцами... Что же делать теперь Ему, приручившему дикого зверька, приманившему пугливую лань, поймавшему певчую пташку, что же делать?
  Её мир - ночной звенящий пением кузнечиков Парк, где стражи сосны несут вечный караул, где одурманивающе-томно пахнет цветущий жасмин, где властвует господин дождь, вальяжно прохаживаясь по тонущим в зелени владениям своим. Мир-сказка, мир-покой, мир-одиночество... Самый спокойный и восхитительный мир, какой когда-либо рождался в человеческом сознании. Она живет там сколько себя помнит, ей известны все тропки и дорожки, холмики и канавки, ручейки и озерца, каждое деревце и каждый цветок. Она смеется вместе с радугой и поет под шелест дождя, она смотрит в лунную ночь, точно в ясный солнечный день, и видит во тьме так же четко, как другие видят при свете. И в мире этом она - королева, яркая бабочка в море цветов, не запуганная девочка-мышка, а грациозная девушка с повадками дикой кошки. Это её мир, и ей там самое место. А Он...
  Откуда-то взялся в руках каучуковый прыгунчик, резво вырвался из дернувшейся руки, ударил в пол и в стену, вернулся обратно в плен длинный нервных пальцев. Дробные удары эхом отдавались в больной голове, но мыслей не глушили, как Он ни старался.
  Он тянет её к себе, влечет и манит, соблазняет и затуманивает ей рассудок... Ловит бабочку грубыми ладонями, мнет крылья, ломает жизнь... Зачем? Что делать сказочной Светлане в Его мире лжи и разврата? Как ей прожить здесь, сохранив радужный кристаллик души незамутненным и цельным? Она идет к Нему, бежит, оступаясь и падая, несется в Его распахнутые объятия, надеясь встретить там тепло и счастья, но... Кроме того, там ждет её Его излишняя скрытность, неумение контролировать эмоции, Его депрессивные ночи и постоянный бег ото всех и вся. Когда-то давно мир Его вспорол Ему брюхо и раскурочил грудь, вырвав оттуда всё, что делало Его человеком, оставив только перепуганную душу, предпочетшую забиться в дальний угол и сберечь себя от натиска жестокой жизни. Он хладнокровная тварь, которую заводит азарт охоты. Он жестокий хищник с голодным взглядом. Он... не умеет любить. Не должен уметь. Не имеет права. Ничего хорошего из этого не выйдет. Они живут по разные стороны тоненькой грани, переступать за которую ни тому, ни другому недозволенно. Но...
  Дверь чуть дрогнула от слабого стука и тут же отворилась, впуская счастливо улыбающуюся Светлану с кипой документов в руках. Заметив мечущуюся от Его руки к стене и обратно черную тень, девочка замерла на пороге, спросила дрогнувшим голосом:
  ─ Что случилось, Константин?
  ─ Не хочу знать, что будет завтра. - Ответил Он, переводя на неё взгляд черных глаз, в которых из-за солнечного света, заглянувшего в них под углом, вдруг обнаружились точечки суженых зрачков. - Хочу жить в одном мгновении с тобой.
  Дверь тихонько хлопнула у Светланы за спиной, нежные руки опустились к Нему на плечи, скользнули по спине, приближая улыбающиеся личико к самым Его глазам, мягкие губы коснулись пролегшей на высоком лбу морщинки, разглаживая её и одновременно заставляя ноющее сердце забиться яростнее и ретивее.
  ─ Не думай о завтрашнем дне. - Разрешила она милосердно, притягивая Его голову к своей груди, запуская пальцы в густые волосы.
  В нос ринулся её сладкий и волнующий запах, все тело изогнулось к ней навстречу - Он обхватил Светлану за талию, притягивая к себе и зажимая между колен. Это она может обо всем забыть, расслабиться и довериться Его рукам, отдаться Ему на милость, покориться, вручить Ему свою жизнь. Она может, а Он... Он должен сохранять трезвость ума, Он обязан просчитывать ходы и анализировать варианты, Он... в ответственности, Он отвечает за все своей дурной головой...
  Но Он ничего не мог с собою поделать - Его разрывало то неведомое никогда чувство, что Он для удобства себе самому назвал любовью. И любовь эта была истинной радостью. А еще она была настоящим безумием.
  Глава 42.
  Ее невыносимая беспомощность
  Она кинула взгляд на часы и потерла виски. Только что кончился обеденный перерыв, но в Ее оскорбленном желудке обижено заурчало. Ибо сегодня в Нее не лезли ни горячий шоколад, ни приятно пахнущие булочки с корицей, ни даже любимое Ею клубничное мороженое. Опять перед глазами встал прыгающий мячик, яростно отбиваемый его напряженной рукой. Константин уехал вчера вечером, и Она опять чувствовала себя беспомощной и опустошенной. Еще эта вчерашняя сцена...
  Он, конечно, выкрутился, улыбнулся, мгновенно сводя Ее с темы, и Она мигом уговорила себя забыть это, болтая с ним о новом проекте и о вчерашнем море. Но сегодня, когда перед Ее глазами лежали закрытые папки и хрипел от натуги процессор компьютера, Она вспомнила ту сцену в его кабинете и всё крутила и крутила её в голове. Нет, взгляд Ее Константина по-прежнему оставался нежен... Но почему же в нем читалось такое отчаянье? Еще отчетливей стали видны круги под черными глазами...
  Она обеспокоено поерзала на стуле и прижала к губам костяшки пальцев. Задумчивый взгляд проехался по потолку, и Ее голову посетила крамольная мысль: "А что если он... Если он тоже, как я, понимает что мы... Что мы не можем быть вместе... Что мы слишком разные?". Шариковая ручка запрыгала у Нее в руке, чиркая по лакированной поверхности стола. "Неужели он мог так думать?.." - взволновано размышляла Она, прикусывая губу и вздыхая. Конечно, у Нее самой получилось смириться с тем, что все кончится. Получилось смириться и суметь наслаждаться каждым мгновением... Но сможет ли он? Ведь он наверняка уверен, что Она ни о чем подобном не думает... Не стоит ли с ним поговорить?
  В голове Ее завертелись разные мысли, твердящие каждая о своем, и Она испуганно тряхнула головой, прогоняя их. Не время думать об этом... Если Ее подозрения подтвердятся, Она спросит у него напрямую... И да-да, Она сможет! Потому что новая Мышка гораздо храбрее, чем прежняя! Ну... По крайней мере, когда рядом стоит Константин и угрожающе смотрит на предполагаемых обидчиков. Она даже улыбнулась неуверенно...
  И тут в офисе раздался чей-то незнакомый и требовательный голос. Она замерла, прислушиваясь, но ничего не разобрав, приняла решение выйти и посмотреть. Когда дверь бесшумно закрылась за спиной, Ее взгляду предстал высокий статный блондин с блекло-голубыми глазами. Да и в целом он был несколько бледноват... Впрочем, времени на подробный осмотр у Неё не было, так как мужчина шагнул к Ней, недовольно вопрошая глубоким баритоном:
  ─ Мне нужен господин Зуров. Где я могу его найти?
  Оглядев напрягшихся клерков, он скривил губы и выплюнул:
  ─ А то никто тут не может дать адекватного ответа!
  Она передернула плечами, как будто стряхивая с себя налипший яд, и протараторила:
  ─ Он вскоре должен вернуться... А по какому вы вопросу?
  ─ У меня к нему выгодное предложение... Кстати, может, вы мне в этом поможете?
  ─ А он ожидал встречи с вами? - Напряглась Она, стараясь не глядеть в холодные глаза, шарящие по Ней, как по увлекательной картине.
  ─ Ну, что-то вроде этого. На точную дату мы не договаривались... Но...
  ─ Можете подождать в моем кабинете. - Пробормотала Она, открывая дверь и пропуская его.
  Когда блондин проходил мимо, пахнуло какими-то пряными духами, от которых у Нее закружилась голова. Когда же Она пришла в себя, мужчина уже сидел, раскручиваясь, в Ее кресле и задумчиво барабанил пальцами по подбородку. Она следила за каждым его движением, точно испуганный зверек, а мозг Ее неустанно работал. Из Ее вычислений, да и из слов Константина вытекало, что тот скоро должен появиться... Ну максимум до 7 часов, хотя бы для того, чтобы успеть проводить Ее домой... Значит, этот может подождать. Ну, два часа не двадцать минут, но все же...
  Молча, не обращая внимания на болтающего о погоде блондина, Она притащила ему стопку брошюрок о бизнесе и сбегала вниз за стаканчиком кофе, с неким злорадством подавая ему растворимую муть. Уж очень неуютно Ей было под этим взглядом - изучающим, но не душу, а тело. И от этого было еще неуютней, так как, если душу Она с грехом пополам умела скрывать, то безразмерные балахоны на работу Ей запретил носить возмущенный Константин. Скромно сложив ручки на коленях, Она слушала шорох страниц и шумное дыхание бизнесмена. Когда же Она решалась поднимать голову, Ее серый взгляд мгновенно натыкался на мутный голубой, и Она возмущенно и неохотно вновь опускала глаза с сведенным коленям. В какой то из моментов, примерно через час после его прихода, блондин лениво проговорил:
  ─ Что же вы такая молчаливая? Как вас зовут, красавица?
  ─ Светлана. - Брякнула Она, о чем тут же пожалела.
  Надо было как-то его отбрить... Впрочем, разве имеет Она на это право? "Я исполняю здесь роль секретарши, а он бизнесмен...", - с горькой насмешкой над собой подумала Она, взглядом прожигая в полу дыру. Она думала, что блондин на этом успокоится, но зря надеялась... Мягкий, с какой-то ядовитой сладостью баритон продолжал вещать:
  ─ А мое имя Николай. Можете так и меня и звать!
  Она что-то неразборчиво пробормотала, не желая поддерживать разговор, но мужчина, кажется, и сам это понял - минут на десять воцарилось молчание. А после Она вновь упорно игнорировала его попытки узнать о Ее жизни, возрасте и тому подобном. Так же предпочитала Она не замечать горячих взглядов, кидаемых блондином на Ее неглубокое декольте, которое Она изо всех сил пыталась прикрывать то волосами, то, поняв безуспешность этой затеи, руками. Мужчина в это время встал, прошелся по кабинету, скрипя туфлями и дергая за галстук в попытках его ослабить. Потом подошел к Ее компьютеру и внезапно ахнул, с ужасом переводя взгляд на Нее:
  ─ О боже! Гляньте только! У вас вирус!
  Она подскочила, мгновенно забыв обо всем, и рванула к компьютеру, оттирая от экрана блондина и вглядываясь в открытые файлы... Только их не было. Она просмотрела все, потом перевела изумленный взгляд на ухмыляющегося мужчину и возмущенно выпалила:
  ─ Но здесь ничего нет!
  ─ И не должно быть. Я ведь уверен, вы отлично ладите с этой техникой.
  Рука мужчины неожиданно перехватила Ее запястье, когда Она решила отшатнутся, чтобы отойти на безопасное расстояние. Крепкие пальцы стиснули руку так, что кожа мгновенно покраснела. Она в ужасе перевела взгляд с его пальцев на его лицо и пролепетала:
  ─ Что же вы... делаете?
  Сальная улыбочка расплылась по холеному лицу, и глаза тускло заблестели, делая привлекательно мужчину почти уродливым:
  ─ Брось ломаться, милочка... Ты просто милашка, а таких берут на работу совсем не за ум... Ну, покажи мне, на что ты способна!
  Она дернулась, пытаясь вырваться, но не преуспела в этом и, тихо пискнув, оказалась прижата к стене. Стул, на котором до этого беззаботно разъезжал бизнесмен, стукнулся о дверь и остановился. Она забилась, точно пойманная бабочка, извиваясь и пытаясь уклониться от железного захвата.
  ─ Да пустите меня!!!
  ─ Ни за что... Перестань строить из себя недотрогу! Зуров наверняка здорово развлекается с тобой, да, Светланочка?
  Она глухо всхлипнула, пряча лицо и изо всех сил отворачиваясь от горячих губ, чье прикосновение было не только противным, но еще и до смерти страшным. Замерев на секунду, Она перевела дух, но блондин не терял времени даром, и пара пуговиц на хлопковой блузке была тут же расстегнута. Испуганно крикнув, Она начала вырываться с удвоенной силой. Но в то время пока мужчина придавливал Ее своим телом к стене, одна рука его зажимала Ей рот, а вторая настойчиво лезла под юбку. Молча захныкав, Она что было мочи укусила его за палец, и Он с шипением... нет, не отдернул руку, а наоборот - прижал к стене сильнее, причиняя Ей боль. Внезапно Она смогла высвободить руку, и ударила его ладонью по щеке, заставляя на секунду отстраниться. И дернулась еще раз. Шов на юбке разошелся с тихим шелестом, и Она в ужасе заметалась, мешая ему и тщательно препятствуя. Но, в конце концов, он справился с Ее хрупким тельцем, и жуткая, страшная рука поползла вверх по ногам, грубо лаская кожу. Слезы брызнул из серых глаз, и Она отчаянно хлюпнула носом. Губы, к которым была прижата ладонь, едва слышно двинулись, прошептав:
  ─ Константин...
  И тут же сомкнулись, в то время как глаза в немом отчаянии взглянули на беззаботное синее небо за окном.
  Глава 43.
  Он, карающий и воскрешающий
  Он убил этого подонка, должно быть, - просто не мог не убить. Паника, скользящая в глазах прибежавших на вызов охранников, указывала именно на это - мужчина, распластанный в неловкой позе на забрызганном кровью и слюной полу, совершенно не подавал признаков жизни. Ему плохо запомнился весь процесс уничтожения этой твари, на краю задурманенного отчаяньем и поглощенного яростью сознания мелькали лишь смутные и неясные отрывки воспоминаний - вот кровь из сломанного носа тугими волнами хлещет на белоснежную сорочку, вот хрустят переламываемые дверью пальцы, вот безвольно мотается размозженная об стену голова, вот закатываются безумные от боли глаза. Совершенно потеряв самоконтроль, Он бил и бил, ломая кости и хрящи, покрывая каждый сантиметр туши этого мерзавца кровоподтеками и ссадинами, наслаждаясь видом брызжущей во все стороны крови, упиваясь чужими страданиями! Он хотел выбить из этой мрази душу, истерзать, изувечить, уничтожить!!! Не оставить от скота этого ничего, кроме вонючей кучи тухлятины, которой тот и являлся при жизни!
  ─ Господин Зуров! - Вскрикнул один из охранников, кидаясь оттаскивать Его от и без того искалеченного тела. - Вы его убьете! Остановитесь!
  И был тут же отброшен к стене нечеловечески сильным локтем. Метнув в охнувшего парня залитый звериной злобой взгляд, Он со всего маху опустил жесткую подошву на сломанные пальцы, отчего раньше срока признанное мертвым тело изогнулось судорожно, выпуская из заполненных кровью легких скулящий стон.
  ─ Жива ваша сволочь!!! - Заорал Он, пиная истерзанного мужчину под ребра. - Забирайте отсюда это дерьмо! И катитесь... все катитесь прочь!!!
  Круша мебель, сметая со столов письменные принадлежности и плоские мониторы, Он орал не своим голосом на в трепете замерших сотрудников, в стены летели мышки и клавиатуры, на пол сыпались скрепки и ручки, разлетались по офису веера бумаг. Он был взбешен, Он был на пике гнева, озверевший от отчаяния и боли разум Его совершенно потерял контроль над телом - Он не ведал что творит и говорит, Он не видел перед собой лиц подчиненных, тихой толпой вытекающих из офиса подальше от свирепого начальника, Он не слышал обращенные к Нему наставления и просьбы успокоиться. В глазах плясали кровавые пятна, бешенное дыхание обжигало глотку, кипящая кровь гремела в ушах. Словно щепку подхватив за край огромный стол, Он перевернул его одним резким движением, грохотом распугав замешкавшихся клерков. И остался, наконец, один в разгромленном офисе среди медленно кружащих в воздухе клочков бумаги и со стуком раскатывающихся по полу остатков оргтехники. Осатанело колотящееся сердце никак не желало униматься - хотелось продолжать крушить все вокруг, рвать легкие безумным криком, кинуться вслед за уволокшим того подонка охранниками и добить-таки его! Выдавить масляные глазки, смевшие таращиться на Светлану, оторвать руки, которыми эта скотина прикасалась к Его девочке, раздавить ему яйца, вырвать ему глотку! Убить! Убить, наплевав на возмездие, на закон, на всё и вся! Убить зверски, извращеннейшим из способов! Убить! Убить! Убить...
  Совершенно выбившись из сил и потеряв последние запасы сдержанности, Он упал на колени, упираясь руками, по локоть забрызганными кровью, в черный ламинат пола, сплевывая тягучую слюну, стряхивая капельки пота с совершенно вымокших волос. Выдохнул долго и тяжко, опухшими пальцами размазывая по доскам отвратительно пахнущую кровь этого грязного ублюдка... И никто ведь не услышал, не заглянул будто бы невзначай в кабинет, просто так, типа что-то узнать. Всем было плевать, всем этим прилежным работничкам, мило улыбающимся Светлане, провожающим её слащавыми взглядами, дружелюбно интересующимся об успехах в работе... Когда действительно пришло время проявить внимание, они были заняты... Заняты они были! Не слышали! Не желали ничего знать! Бездушные лицемерные твари!!!
  Опрокинулся на спинку попавшийся под горячую руку стул, беспомощно завращались в воздухе пластиковые колесики. Сметая все на своем пути, Он кинулся к распахнутому настежь кабинету, откуда выволок недавно перепугано верещащего мужика, осмелившегося покуситься на самое дорогое, что было в Его жизни, на всё, что у Него было... на Его трепетную тихую Мышку, на любимую девочку Его, на самое светлое и чистое создание на земле... Которое сейчас дрожащим зверьком жалось в угол огромного кабинета, пряча заплаканное личико за перекрестием судорожно сведенных рук.
  Совершенно обезумев от страха, она тонко вскрикнула в ответ на Его осторожное прикосновение, сжимаясь еще плотнее, словно хотела превратиться в маленькую незаметную точку, свернуться ежиком в колючий никому недоступный комочек, сберечь то немногое, что оставил от воспрявшей было души тот похотливый тип.
  ─ Света... - Сведенные в оскал губы Его дернулись болезненно, когда она, чуть разведя в стороны локти, глянула на Него затравлено и будто не узнавая. - Всё кончилось уже, маленькая... Я тут, я с тобой...
  Взвыв подраненным зверем со всей горечью и безумием, какие накопились в её перепуганном сердечке, девочка кинулась к Нему, судорожно вцепляясь пальцами в складки футболки на Его спине, зарывая лицо в забрызганную кровью ткань, прижимаясь так тесно, точно стремясь провалиться к Нему вовнутрь, спрятаться за ребрами, прильнуть к самому сердцу. Повалившись на пол от толчка, Он обнял её что было сил, обхватил за плечи и голову, прикоснулся пересохшими губами к мокрому от слез лицу, гладил и гладил трясущуюся в рыданиях спину, спутанные волосы, покрытые мурашками плечи. Он шептал ей, носом касаясь уха, успокаивал и утешал, а она все плакала, и плакала, не имея никакой возможности успокоиться, не находя в себе и крохотной толики былых сил. Светланы сейчас не было, она вся куда-то утекла, развеялась по ветру, ускользнула в тонкие щели, оставив в руках Его лишь до верха заполненное страхом и болью хрупкое тельце свое, подвергнувшееся самой мерзкой пытке. Он сгреб девочку в охапку, поднимаясь на ноги, заметался по кабинету от стены до стены, не зная, как быть и что теперь делать, растерявшись чуть ли не впервые в жизни. Наверное, ей надо в больницу... Но как же отдать её в таком состоянии в чужие руки? Наверное, следует позвонить её родителям... Но как же расстаться с нею и не знать, как она, и что происходит? Наверное, стоит отвезти её домой к Олесе... Но как же бросить её одну с девчонкой, которая ей в подруги не стремится? Что делать? Что же делать?!
  ─ Света... - Должно быть, голос Его звучал сейчас надсадно и хрипло, потому что девочка сильнее прежнего затряслась от плача. - Что он?.. Он не?..
  Лишь новый поток слез был Ему ответом, лишь еще один скулящий вой заполнил пустынный офис. Ему показалось, что Он успел вовремя... Он услышал её сдавленный зов, когда приоткрыл дверь кабинета... Он успел, Он не мог опоздать, не мог... Иначе всё, на этом всё... Он себе не простит никогда. Того, что привел сказочное создание в реальный мир, того, что заставил её работать в тот день, когда сам был в отъезде, того, что запретил ей пускать посторонних к Нему в кабинет, вынудив остаться наедине с этой скотиной, того, что... Он никогда себе не простит!
  ─ Почему?.. - Она заговорила вдруг сквозь слезы и шумное дыхание, и Он замер на месте, крепче прижимая девочку к груди, зарываясь носом ей в темечко. - Почему они считают... что им все можно?.. Как ты... как ты можешь с ними... общаться?.. Что ты делаешь... среди этих... этих мерзких... Константин?
  ─ Тише... - Он баюкал её на руках, точно новорожденного младенца, аккуратно и бережно поглаживая ладонями по спине и плечам. - Тише, девочка моя, тише... Всё уже кончилось... Никто тебя больше не тронет... Никто и никогда, слышишь?.. Никто и никогда...
  Он не считал времени, что, конечно же, неумолимо бежало, приближая вечер, а вместе с ним и ночь. Бродя со Светланой на руках из кабинета в кабинет по гулкому офису, Он слушал её постепенно утихающие рыдания, выравнивающееся дыхание, снижающие частоту всхлипывания. Один раз в двери заглянул охранник, но, понимающе кивнув, скрылся с глаз. Он за все ответит, всех выслушает и все объяснит. Но не сейчас, не сегодня... Сегодня Он будет занят, очень занят, просто-таки поглощен заботами.
  Домой Он гнал на всех парах, одной рукой вцепившись в руль, а другой обняв все еще шмыгающую носом и прячущую зареванные глаза Светлану. Ни в больницу, ни к родителям, ни к Олесе Он её не повезет. Никому не доверит. Нигде не оставит. Теперь она будет с Ним. Всегда и везде. Ни на шаг Он от неё не отступит, ни на секунду из поля зрения не выпустит. Он в ответе... И Он ответит. За все свершенное, пусть и не Его руками, но ответит. Своей собственной кровью расплатится. Всем, что у него есть. Всё отдаст, лишь бы Светлана никогда больше не плакала, прижавшись к Его груди.
  Оказавшись в Его квартире, Светлана тут же подняла с полу приветливо мяукающую Усатую и с ногами забралась на диван, свернулась там калачиком, прижимая к себе теплое кошачье тело. Усатая будто бы сердцем почуяла свою необходимость для исстрадавшейся Мышки, ласково мурлыча, ткнулась мокрым носом в соленую от засохших слез щеку. Присев на минутку возле дивана, Он погладил девочку по голове, поймал горестный взгляд опустевших глаз, поцеловал в висок, сжимая дрожащие ладошки в ноющих тупой болью руках, с костяшек пальцев которых была начисто содрана кожа.
  ─ Тебе надо ванну принять. - Шепнул Он, поднимаясь с полу и направляясь в ванную. - Побудь тут... Я скоро.
  Ходить до изнеможения вымотанная Светлана не могла, или не хотела, да Ему и нетрудно было носить её дрожащие тельце на руках - даже спокойнее как-то, когда чувствуешь, что она здесь, рядом, в полной безопасности. На мгновение Ему показалось, что пережившая такую мерзость девочка содрогнется, когда Его пальцы пробежались по застежке блузы, одну за другой расстегивая пуговички, но нет - Светлана лишь потупила взгляд и развела руки, не мешая Ему снимать с себя одежду и белье. Порванная юбка тут же полетела в мусорное ведро, худенькие ножки переступили, позволив Ему завершить разоблачение хозяйки, сняв кружевные трусики. Странное дело, но Его она совсем не боялась, стеснялась, конечно же, но страха и отвращения не испытывала, видимо, чувствовала, что Он сейчас подавлен и разбит не меньше её самой. Подхватив неловко мнущуюся на месте девочку под спину и колени, Он пощупал кончиками пальцев воду, проверяя температуру, и только после этого опустил напрягшееся тельце её в заполненную до краев ванну, бережно откинул волосы Светлане на грудь, прошелся намыленной мочалкой сначала по спине, потом поочередно по руками, подмышкам, груди и шее, животу, ногам... Черные волосы причудливыми узорами расплывались по поверхности воды, тонули, превращаясь в тонкие вуали, изгибались и закручивались кольцами. Тихонько, без малейшего напора Он смывал с нагого тела всю грязь, которой замарали его лапы той скотины, и грязь эта сходила легко и без усилий - не могла она закрепиться на таком существе, как Его дивная Мышка. Когда волосы были сполоснуты чистой водой, а кожа скрипела от прикосновений, Он помог девочке выбраться из ванны и закутал в огромное полотенце, растер плечи, промокнул тяжелые пряли и поцеловал Светлану в губы. Не сдержался, не устоял... К Его удивлению она ответила на поцелуй, опухшими губами прихватив Его нижнюю губу и опять прижавшись к Нему вплотную.
  ─ Ты сам весь в крови... - Девочка носом указала на забрызганную темными пятнами футболку. ─ И руки...
  Внимательные пальчики осторожно ощупали ранки на Его руках, опухшие от слез глаза распахнулись Ему на встречу, заливая Его жалостью и виной, поджались искусанные губы, и дорожки слез вновь побежали по только что отмытым щекам. Не в силах больше терпеть всё это, Он сгреб Светлану вместе с полотенцем и поволок в спальню, усадил на кровать, распахнул шифоньер и опустил к девочке на руки синюю шелковую сорочку на тонких лямках, ответил недоумевающему взгляду:
  ─ Купил после той ночи, что ты у меня провела... Надеялся, что будут еще такие ночи...
  ─ У тебя перекись есть? - Спросила Светлана тихо, надевая сорочку и расправляя складки на коленях. - Надо руки твои обработать.
  Перекись неприятно пощипывала открытые раны, грубая ватка терлась о содранную кожу, причиняя мерзкую боль, но она несравнима была с той болью, что рвала Его сердце, будоражила разум, в узел скручивала внутренности. Он внезапно почувствовал себя слабым и бессильным, каким-то загнанным и растерянным зверем, сбившимся со следа и в отчаянии прижавшим уши. Он сделал для Светланы всё, что только мог, но это казалось ничтожно малым, бесполезным, глупым... Он должен был привести девочку в чувства, вернуть её к жизни... И не мог... Не получалось...
  ─ Константин... Ты что? - Рука Светланы бережно коснулась Его подбородка, приподнимая хмурое лицо, серые глаза расширились, взгляд сменился с задумчиво-пустого на растеряно-перепуганный. - Ты... плачешь?
  ─ Нет! - Торопливо ляпнул Он, в не меньшем изумлении касаясь своего лица и замечая на кончиках пальцев поблескивающую влагу, что секунду назад пленочкой застилала черные глаза. - Это... Это от злости... Это не слезы.
  Руки Светланы опустились к Нему на плечи, лицо оказалось совсем близко, скользнула по обнаженной груди Его шелковистая ткань сорочки - девочка опустилась к Нему на колени, заглянула в глаза, попросила молитвенно:
  ─ Не расстраивайся... Со мною все уже хорошо.
  ─ Останься у меня! - Жарко прошептал Он, обхватывая её за талию. - Хотя бы до завтра... Хотя бы до конца недели... Не пойдем на работу, отдохнем от всего. Я съезжу за твоими вещами... Пожалуйста, останься со мной.
  ─ Хорошо. - Был спокойный ответ, ласковые пальцы отвели за ухо непослушную прядку темно-каштановых волос, а Он все просил, будто не слыша согласия:
  ─ Съездим к морю, или сходим в парк, или в лесу прогуляемся, или... Да куда хочешь пойдем! Хочешь, из города уедем?
  Серые глаза смотрели уже осмысленнее, но все еще печально, и Он замолчал, устыдившись своего мальчишечьего порыва, саркастично подумал, что сейчас совсем не похож на Константина Зурова. Он уложил девочку спать, дождался, пока она задремлет под мягким поглаживанием Его руки, и ушел в кухню, где оставил ноутбук. Вышел на нужный сайт и погрузился в работу...
  Это не походило на охоту, это был четко спланированное убийство. Шаг за шагом Он рушил всё, что успел создать тот мерзавец - работа спорилась. К утру в его мелкой империи начнутся катастрофические изменения, а через пару-тройку дней от неё не останется и следа. И плевать Ему было сейчас на ни в чем неповинных работников его фирмы, на жен их и детей, на всё на свете. Вот кого Он с удовольствием загонит в петлю, так это ту циничную мразь, что посмела коснуться Его маленькой Мышки.
  От работы отвлек сдавленный стон из спальни. Метнувшись на зов, Он тут же очутился подле всхлипывающей Светланы, забрался под одеяло, обнял перепугавшуюся чего-то девочку, поцеловал в макушку.
  ─ Ты где был? - Спросила она, носом утыкаясь к Нему в бок. - Не уходи больше.
  Он и не собирался, погладил потревоженную Усатую, пристроившуюся на подушке, лег поудобнее, притягивая к себе теплое тело Светланы и, сам себе удивившись, запел. Он знал, что голос Его, глухой и низкий, как нельзя лучше подходит для колыбельных, потому не удивился, что Светлана в восхищении подняла взгляд, хлопнула ресницами и вдруг... улыбнулась, слушая "Дождь и ветер" в Его исполнении.
  ─ Ты увидишь на бархатном небе спелые звезды и месяц волшебный... - Допел Он строчку и кашлянул, тоже улыбаясь. - Отвратительно пою?
  ─ Нет... - Прошептала она, опуская голову Ему на грудь. - Пой еще...
  И Он пел - тихо, почти шепотом, касаясь губами прядей черных волос, поглаживая спокойно опущенные плечи и расслабленные руки. Мышка спала, позабыв, кажется, обо всех горестях, и боль в сердце Его постепенно сменялась безысходной нежностью.
  Глава 44.
  Вы-Здо-Рав-Ли-Вай?
  Она проснулась рано, когда из окна только-только забрезжил солнечный свет. Недовольно сощурилась, прикрывая пальцами заболевшие от яркого солнца глаза, и потянулась с хрустом, с удовольствием... Правда, мышцы тут же отозвались ноющим криком, напоминая о том, что было вчера. Темно-серые глаза испуганно распахнулись, и Она тут только поняла, что Ее обнимают сильные, теплые руки. Резко обернувшись в объятиях, Она наткнулась взглядом на лицо Константина. Как ни странно, он еще спал, и Ей совсем не захотелось его будить. Улыбка вышла чересчур болезненная, поэтому Она просто замерла, сосредоточенно и серьезно изучая каждый миллиметр его кожи. Вот уголки губ, которые скорбно опущены вниз, вот устало сведенные на переносице брови... Такое впечатление, что он просто притворяется, но все сомнения развеивает тихое ровное дыхание и расслабленное тело.
  Она коснулась взглядом исцарапанных пальцев, и в сердце стукнулось чувство вины. Ведь это из за Нее ему сейчас плохо... Вспомнив грязные прикосновения чужих рук к своему телу, Она неуютно скукожилась, отчего руки Константина судорожно сжались на Ее талии, а глаза под закрытыми веками забегали, точно в панике. Она замерла, стараясь даже не дышать, но когда его губы приоткрылись, искажаясь в зверином оскале, Она просто вспыхнула беспокойством, понимая, что ему наверняка снится кошмар!
  Она никогда не умела утешать людей. Не умела подбирать слова, не умела прижимать к себе, не умела вытирать слезы... Да и редко Ей приходилось это делать. Поэтому Она просто старалась избегать подобных ситуаций. Но не сейчас... Как бы Ей самой ни было мерзко и грустно, к Ней в какой-то беспомощной ярости прижимался самый важный человек Ее жизни... И Она просто не могла оставить все просто так. Холодные губы коснулись его лба, прошептали что-то бессмысленно-нежное на ухо, прижались к пульсирующей жилке на шее. Обвиваясь вокруг него и стараясь передать все свое тепло и нежность, Она и сама успокаивалась. Как будто весь ужас вчерашней ситуации утекал из Нее, плюя ядовитой слюной и цепляясь из последних сил за Ее душу. Перед глазами снова встал образ ухмыляющегося извращенца, и Она вздрогнула, не в силах совладать с собой. Сердце тут же застучало быстрее, и Она испуганно покосилась на Константина. Но он по-прежнему спал... И, кажется, ему даже не снилось ничего плохого. Обычно жесткое и напряженное лицо разгладилось, нос доверчиво уткнулся Ей в плечо, а руки еще тесней, как любимую и верную игрушку, прижали Ее к его телу... Едва заметно улыбнувшись, Она вновь поцеловала его в лоб и склонила свою голову на подушку, закрывая глаза и понимая, что, если хоть на миллиметр отойдет от него, Ее начнет судорожно трясти. Но ведь Ей не нужно от него отходить... пока...
  Константин заворочался, и Она с дрожащей на губах улыбкой встретила его сонный, еще мутный взгляд, который, впрочем, через пару секунд прояснился, и руки его перестали напоминать железный обруч, принимая облик нежно обвивающей лианы. Пальцы пробежались по Ее спине, и вскоре Ее кудрявая голова покоилась на его теплой груди. Зажмурившись, Она слушала стук его сердца, и все никак не могла собраться с силами, чтобы отодраться от него и показать, что на самом деле с Ней все хорошо... Вздохнув, Она тихонько пробурчала:
  ─ Тебе снился кошмар.
  ─ Откуда ты знаешь, Мышонок?
  Голос был охрипший - то ли со сна, то ли от волнения. Нежные пальцы проехались по Ее волосам, приглаживая их. Она дернула плечом, утыкаясь носом ему в шею, и улыбнулась, понимая, что ему щекотно:
  ─ Это было видно.
  Взгляд серых глаз встретился со взглядом черных:
  ─ Не нужно... Я не хочу, чтобы тебе снились кошмары.
  ─ А я не хочу, чтобы эти кошмары... происходили с тобой наяву.
  Она вздрогнула и почувствовала, как он бережно отстранился. Она расстроено опустила уголки губ, потянувшись вслед за ним:
  ─ Я не боюсь тебя... Константин, я не боюсь тебя...
  Лицо Ее любимого исказила гримаса насмешливого отчаянья:
  ─ Я не должен был этого допускать.
  ─ Ты не мог об этом знать.
  Он нахмурился, скорее всего, намереваясь продолжать обвинять себя во всех смертных грехах. Но Она робко коснулась его губ, поймав его горячее дыхание и завернулась в одеяло по самый нос, следя за ним щелками глаз:
  ─ Не нужно... Пожалуйста, не кори себя.
  Сглотнув, Она срывающимся голосом добавила:
  ─ А можно... Я больше не буду.... в том кабинете...
  Он вздрогнул, кинулся к Ней, остановив самого себя перед самым Ее испуганным лицом, и тут же протараторил:
  ─ И слова не говори! Я больше не оставлю тебя одну! Ни за что! Будешь со мной в кабинете! Это даже... Даже не говори ничего!.. Но это еще нескоро... малышка моя, мы еще отдыхаем.
  Неуверенная ухмылка прорезала его лицо, и рука осторожно коснулась Ее щеки, на которой отпечатался след подушки:
  ─ Хочешь, проведем весь день дома, а хочешь, можем, куда-нибудь пойти.
  Она задвигалась, хмуря бровки и думая. Вообще-то, Ей не хотелось никого видеть... Даже один вид мужчин вызывал у Нее дрожь. Ну, кроме Константина, конечно. Но дома...
  ─ Может... пойдем в парк? - Неуверенно предложила Она, опуская ресницы и скукоживаясь.
  Правда, получив мягкий поцелуй в висок, Она робко улыбнулась, поднимая взгляд на него и следя, как он встает, потягиваясь и урча, как сонный ленивый кот. Черный взгляд обратился к Ней, мгновенно наполнившись какой-то яростной заботой:
  ─ Конечно, пойдем в парк. Куда ты захочешь, моя милая.
  Несмотря на то, что Она полностью ему доверяла, с кровати сползла, только когда Константин отправился варить верный кофе. Первым делом была ванная, полочки в которой были полупусты - только принадлежности для бритья, пара одеколонов и неряшливо брошенное большое синее полотенце. С глубоким вздохом Она подняла его, на секунду прижав к лицу и вдохнув резкий запах Константина, и повесила на услужливо изогнутый крючок. Плеснув в лицо холодной водой, Она скинула с себя подаренную им ночнушку и придирчиво осмотрела себя. Пальцы испуганно прошлись по едва заметным синякам на ногах, а рука судорожно прижалась к распухшим алым губам. Искривив те самые губы, Она хлюпнула носом: "И так неказистой была, а сейчас вообще некрасивая". Худые плечики дернулись, и Она поспешно отвела взгляд от зеркала, натягивая рубашку и тщательно умываясь. Вчерашние события были как в тумане, и только кинув взгляд на ванну, Она вспомнила, как Константин бережно укладывал Ее туда, скользил мочалкой по телу. Тело тут же подвело разум, вздрагивая... Отнюдь не боязливо, скорее наоборот. Но разум испугано вскричал, и Она мигом загнала странные мысли подальше, обхватывая себя руками за плечи и стараясь скрыться за этим телом, потеряться в нем... Стоило Ей распахнуть дверь, как перед Ней предстал обнаженный по пояс Константин, с беспокойством оглядывающий Ее и вопрошающий:
  ─ С тобой все в порядке? Ничего не болит?
  Она не удержалась от улыбки, успокаивающе погладив его по щеке и прижавшись на секунду всем телом. На разум и чувства тут же снизошло спокойствие, и мгновение Она чувствовала себя уверенно, как за каменной стеной. Но потом Она отстранилась и с сосредоточенной мордашкой попросила его вытянуть руки. Он безмолвно подчинился, следя за Ней взглядом, пока Она осматривала подсохшие ранки и цокала языком, увидев загноившиеся. А потом последовала длительная и болезненная процедура промывания, которую Константин сносил, стиснув зубы и, кажется, больше переживая за Нее, чем за себя самого. Наконец, перекись была поставлена на прежнее место, ночная рубашка натянута до колен, а волосы свешены на лицо. Кухня встречала Ее терпким ароматом кофе и чуть пережаренной яичницы. "И не мудрено, - с некоторой долей вины подумала Она, - ведь он стоял и терпеливо сносил мои пытки. То бишь, уход за царапинами". Неуверенно глотнув горькое кофе, Она отставила кружку и беспомощно покосилась на свои ноги. "Только бы он не заметил синяки...", - жалобно подумала Она, стараясь натянуть подол сорочки как можно ниже. Получалось плохо. Через десять минут безуспешных попыток спрятать все следы вчерашнего позора, Она захлюпала носом, а он испуганно подскочил на своем стуле, вглядываясь в Нее и переходя на сдавленный шепот:
  ─ Что с тобой?
  Губы Ее искривились, причиняя Ей ноющую боль, и Она прохныкала что-то вроде "Ничего-о-о..." Константина это не успокоило, и через пару мгновений он уже осторожно держал Ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. "Пытаясь", потому что Она упрямо прятала виноватый взгляд за черными ресницами. Но когда он отчаянно прошептал Ей на ухо что-то успокаивающее и заботливое, Она искренне расплакалась, вытирая пальцами бегущие по щекам слезы и теперь уже пряча всё лицо:
  ─ Я некраси-и-ивая!
  И кинула донельзя упрямый взгляд на Его ошалевшее лицо:
  ─ Не смотри на ме... ме... меня!
  Кажется, у Константина вырвался нервный смешок. Затем последовало крепкое объятие, правда очень-очень осторожное, словно он боялся причинить Ей боль, и долгие уверения в том, что Она прекрасна и просто очаровательна. Верить, конечно, Она ему не верила, но полегчать Ей таки полегчало. Поэтому, с трудом успокоившись, перестав дергать носом и совладав с прыгающими губами, Она ласково ему улыбнулась и прижалась к плечу, не собираясь отходить от него даже на миллиметр. Ей и не пришлось, впрочем... Потом они долго бродили в парке, причем Константин, как Она подозревала, специально выбирал те тропки, где почти не ходили люди. Ее это радовало, и часа через два Она собралась с силами и отлепилась от его локтя, осторожно подходя к невысокому бережку, пробуя пальцами температуру воды в озерце и робко улыбаясь.
  Спиной почувствовав его приближение, Она отвернулась от озера и прильнула к своему любимому, ткнувшись носом в грудь и почти не дыша. Пальцы его осторожно пробежались вдоль Ее позвоночника, и Она прижалась еще теснее. То ли от страха, то ли от нежности. Она и сама не знала, что уж говорить о нем... По крайней мере, сейчас Ей было спокойно. А это хорошо, ведь так?
  Глава 45.
  Зеркало Его души
  Туго закрутив краны, стянув с крючка полотенце и обернув Его вокруг бедер, Он выбрался из душа и направился к зеркалу, оставляя на кафельном полу ванной мокрые следы. Из амальгамной глубины стекла на Него уставился какой-то непонятный человек. Он вообще редко смотрел на себя в зеркало. То есть, брился и причесывался Он, конечно же, глядя на свое отражение, но в том то и дело, что именно на отражение, а не на себя самого. На себя в зеркало Он почти никогда не смотрел. А тут вот глянул и... растерялся как-то. Человек, отражающийся в помутневшем стекле, похоже, дня три уже не брился, отчего смуглую кожу щек и подбородка покрыла короткая темная щетина, довольно аккуратная, надо отметить, - Ему всегда шла легкая небритость. А еще у этого человека, оказывается, были темно-карие глаза, а вовсе не черные, как Он считал раньше, и рот Его совсем не походил на прямой росчерк, - губы изгибались в чуть заметной усмешке, причем не злобной, а мягкой, обаятельной. Он вообще сам по себе был обаятельный, легкий и уравновешенно-веселый. Никакой мрачности на лице, никаких суровых искр в глазах, никакого сарказма на тонких губах - ничего такого в этом человеке не было. Не наблюдалось даже тени холода или безразличия, а еще... Ему было только двадцать восемь лет, и об этом в облике говорило всё - взгляд, выражение лица, поза, в которой Он стоял. Господин Зуров, воспринимаемый людьми как успешный бизнесмен, бездушная скотина и расчетливый делец, на самом деле был молодым парнем. Обычным таким парнем - снимите с Него дорогущий костюм и начищенные туфли, небрежно взъерошьте довольно длинные пряди аккуратно уложенных волос, растяните уголки напряженных губ и... получите того самого человека, что сейчас смотрел на Него из зеркала.
  ─ Здорово, приятель... - Глухо поздоровался Он с самим же собой и медленно отер с лица задержавшиеся в щетине капельки воды.
  Бриться Он не стал, а еще не стал укладывать волосы и, захлопнув шкаф, в котором висели строгие костюмы на все сезоны и все случаи жизни, достал из комода темно-синие джинсы и чистую футболку без рукавов. Вставшая, пока Он был в душе, Светлана хлопотала на кухне, раскладывая по тарелкам завтрак, а, заприметив Его в дверях, приветливо улыбнулась и потянулась навстречу награждать легким поцелуем в губы. Как бы паршивы ни были воспоминания о том, какие обстоятельства поспособствовали тому, чтобы девочка эта согласилась пожить с Ним, а происходящее все равно вызывало у Него до глупости счастливую улыбку и желание со смехом кружить её на руках по обеденному залу. Что Он, собственно, и сделал, проигнорировав её укоризненный взгляд и наигранное возмущение столь фамильярным поведением.
  ─ Я сейчас съезжу на работу. - Сказал Он, с аппетитом уплетая салат. - А на обратном пути заеду за твоими вещами.
  ─ На работу в таком виде? - Изумилась Светлана, впрочем, глаза её, полные лукавого очарования, четко дали понять, что вид этот ей очень даже нравится.
  Выслушав указания касательно того, что именно взять из её комнаты, а также какие продукты купить на обед, Он обулся в темные кроссовки, запихнул длинные концы шнурков за борта, еще раз уточнил, не в тягость ли будет Светлане несколько часов провести в одиночестве, получил в ответ успокаивающую улыбку и напоминание, что она остается не одна, а в компании Усатой, и, прихватив ключи от машины и от квартиры Светланы, побежал разбираться с делами.
  Несмотря на то, что сегодня была пятница, офис встретил Его закрытыми дверями. Еще вчера утром Он позвонил своему заму и велел сообщить сотрудникам, что работа возобновится только с понедельника, проигнорировав при этом перепуганные речи о том, что сделки ждать не будут, и поступать так с клиентами и партнерами по меньшей мере невежливо. Ему было плевать на всех этих разжиревших толстосумов. Ему вообще ни до чего сейчас не было ровным счетом никакого дела - Он даже сим-карту в мобильном сменил, чтобы никто, кроме Светланы, не мог Ему позвонить.
  Блуждая по разгромленному офису, пиная кроссовками остатки оргтехники, поднимая перевернутые стулья и зачем-то расставляя на столах органайзеры, Он вспоминал ту жуткую среду... Свою ярость, смешанную с беспомощностью, затравленный взгляд заплаканной Светланы, избитого до полусмерти ублюдка... Охрана, кстати, сообщила Ему, что этот мерзавец оказался еще и жалким трусом - не стал подавать заявление в милицию, устрашившись, что Светлана подаст встречный иск с обвинением в домогательстве. Не захотел огласки грязных подробностей своей сладкой жизни... Сволочь. Конечно же, Светлана первая в суд не обратится - не найдет в себе сил пройти через весь этот ужас, да и Он несчастную девочку свою туда не потащит. Нет. Он во всем виноват - Он все и поправит. Тихо и незаметно. Осталось совсем немного, и мразь, посмевшая дотронуться до Мышки, навсегда запомнит, чего стоят подобные действия в отношении людей, дорогих Константину Зурову.
  На глаза попался маленький черный мячик, лежащий в луже засохшей крови - Его каучуковый попрыгунчик, должно быть, выпавший из кармана во время драки... Хотя то была не драка - то была казнь. Откинув на спину сумку с ноутбуком, Он присел на корточки и брезгливо оторвал от полу присохший мячик, вытер подвернувшейся под руки бумагой коросту налипшей крови, повертел в пальцах и стукнул об пол. Короткий гулкий удар эхом отозвался в заболевшей голове, всколыхнув в памяти всё то, что обычно вынуждало Его обращаться к попрыгунчику за помощью. Тихо вздохнув, Он откинулся назад и уселся прямо на пол, свесив руки между раздвинутых колен.
  Светлана спросила Его, как Он может жить в одном мире с такими мерзкими тварями, как этот проклятый Николай? Как Его не коробит от близости таких людей? Как может Он спокойно сознавать, что является одним из их паршивой братии? Что Он делает здесь, среди лицемеров и извергов, самовлюбленных франтов и напыщенных ничтожеств?.. Он же не такой, как они. У Него есть эта чертова совесть, дурацкая привычка обдумывать свершенное, неумение прогнать из сердца жалость и осознание своей неправоты... С детства Он ненавидел этот мир, противился ему, бежал от него... И вот сбежал-таки... И куда? Всё туда же, всё в ту же жизнь, всё к тем же людям... Спрятал душу, испугавшись, что мир этот её сожрет. Привык думать, что всё совершаемое Его телом, не имеет никакого отношения к душе... Стал таким же точно бездушным лицемером, как и все те, кто Его окружает, а значит - ничуть не лучше того же Николая, чьей кровью забрызган пол.
  Но еще Светлана попросила, чтобы Он не вздумал себя обвинять в произошедшем. Уверила, что эта история никоим образом не отразилась на её отношении лично к Нему. И всё же Его продолжало мучить чувство вины, а еще... А еще Он самому себе был противен... До такой степени противен, словно это Его руки породили те страшные синяки на теле Светланы. Обнимая свою девочку, Он всерьез боялся каким-то необдуманным движением напомнить ей о действиях того ублюдка, уподобиться ему в её глазах. Но вместе с тем в растерянном разуме Его жил еще один страх - страх, что, проявляя такую заботу, Он неизбежно внушит Светлане ложное опасение, будто она сама стала Ему неприятна после произошедшего. И этот страх был сильнее, а потому Он обнимал её как можно крепче и целовал как можно нежнее. И как можно дальше гнал от себя все эти порядком измотавшие уже сомнения, пытаясь вернуть к жизни того хладнокровного насмешника, в образе которого вольготно существовал раньше. Однако сейчас этот тип лишь изредка бросал на Него хмурые взгляды и тут же ускользал куда-то, уступая место задумчивому и совестливому оппоненту своему. Что ж... Для Светланы куда лучше продолжать общаться с двадцативосмилетним обаятельным парнем, с легкостью решающем все её проблемы и одним только видом своим внушающим уверенность в том, что всё будет хорошо. А ничего, кроме спокойствия Его маленькой Мышки, сейчас Ему интересно не было.
  Вызвав уборщиков и компьютерщиков, Он несколько часов провел на рабочем месте, ожидая, когда офис приведут в должный вид, ведь в понедельник должен был вернуться Георгий Иванович. Вспомнив о деловом партнере, Он проверил, как обстоят дела с "жертвой", позвонил ему и как обычно доложил о том, что дело почти завершено, и с этого момента процесс уж точно стал необратимым - еще неделя, и всё будет кончено. Странное дело, Его голова была полностью забита мыслями о Светлане, но когда Он произнес эти слова, в сердце впилась ледяная иголка, такая же точно, какая впивалась всегда. Хотя нет... Еще более острая и длинная... И намного холоднее, чем прежние. В теле Его правила пробудившаяся ото сна душа, а потому боль от осознания того, что Он творит, стала более ощутимой и злой. Отыскавшийся попрыгунчик оказался как нельзя кстати.
  Вернувшись домой ближе к вечеру, Он нашел девочку спящей на диване в обнимку с Усатой и с раскрытой книжкой под безвольно обмякшей рукой. Сегодня они никуда не пошли - только в ближайший магазин сходили за мороженым. Он сел за пианино, и Светлана пристроилась рядом, пыталась научиться "игре в четыре руки". Получалось плохо, и от этого они смеялись, шутливо ворча друг на друга и периодически опрокидываясь со скамьи на пол, забывшись в бурных выяснениях отношений, которые начинались как игривые тычки, а заканчивались уже на полу тесными объятиями и умопомрачительными поцелуями.
  Впервые за десять лет Он, привыкший к одиночеству и свободе, с кем-то делил свой дом, подстраивался по чей-то жизненный ритм, считался с чьими-то желаниями и решениями. Этим кем-то была обворожительная девочка, умеющая без опаски заглядывать в Его жуткие глаза и любить Его истерзанную и сумасбродную душу... А она Его любит, - в этом Он был уверен... И пусть от такого осознания сердце сжимается в трепещущий ком, пусть... Он согласен чувствовать эту боль веками... тысячелетиями.
  Глава 46.
  Воздушное чудо Ее мечты
  Когда каждую ночь снятся дурные сны, тебе может помочь тот, с кем ты просыпаешься. Эту простую истину Она усвоила как раз тогда, когда в очередной раз проснулась раньше Константина и любовалась его расслабленным лицом. Вот он что-то пробормотал и уткнулся носом Ей в руку. Все Ее тело тут же пробрала дрожь, и Она с трудом подавила желание прижаться к нему и начать ласкаться, как довольная ленивая кошка. Вместо этого Она замерла, глядя как по его губам расползается неуверенная улыбка, а глаза медленно приоткрываются, первым делом устремляя свой взгляд к Ее лицу... Ну а потом, собственно, ниже, ниже, еще ниже... Когда сонный, еще мутный, но уже вполне адекватный взгляд уткнулся прямо в глубокое декольте ночной сорочки, Она залилась краской и возмущенно натянула одеяло по подбородок. Он тут же пришел в себя, устыдившись и потершись колючей щекой о Ее плечо:
  ─ Прости, Мышонок.
  Но Она уже передумала и гнала от себя глупые мысли о том, что Ей хотелось бы, чтобы он зашел дальше взглядов. Ну... По крайней мере, хоть немного! Вспомнив, как проснулась ночью от кошмара и тут же попала губами в его шею, Она опять покраснела. Не потому что смущалась... Она совершенно не стеснялась Константина, что было странно... Но в Ее обычно прохладной и спокойной душе вдруг поднялся такой всепоглощающий пожар, что Она чуть ли не корчилась в муках, заставляя себя не исследовать пальцами и губами все его тело - до последней черточки, до последнего изгиба.
  С трудом отвлекшись от мыслей, Она перекатилась на спину и потянулась, искоса следя за его мягкими скользящими движениями. Константин поднялся, выгибая спину так, что та хрустнула, и улыбнулся Ей, озорно подмигивая:
  ─ Я тут подумал...
  Она заинтересовано склонила голову к плечику, откидывая одеяло и еще раз с удовольствием потягиваясь:
  ─ О-о-о чем?
  Тон получился каким-то томно-мурлычущим и настолько... интимным, что Она тут же полыхнула и, откашлявшись, спросила заново:
  ─ О чем?
  Он усмехнулся, не сводя с Нее взгляда:
  ─ А не устроить ли нам маленькое чудо?
  Это звучало настолько интригующе, что Она тут же спрыгнула с кровати, разглаживая ночную рубашку и пытаясь расплести спутанные черные кудри. Серые глаза вопросительно уставились в лицо Константину, и этот мучитель, наконец, закончил свою речь:
  ─ А не пойти ли нам в парк и не запустить ли воздушного змея?
  ─ А ты умеешь? - С искренним восторженным изумлением спросила Она, мыслями уже находясь на зеленой лужайке и сконцентрировано совмещая легкую ткань со скрещенными деревяшками.
  Теплый смех Ее любимого прервал мечтания:
  ─ Знаешь... Ты совсем не удивляешься тому, чему в принципе должна, и так до странного изумлена тем, что я могу сделать то, что делают все дети от пяти до пятнадцати лет!
  Она пожала плечами, смущенно пробурчав, что вот, например, Она сама этого не делала, и тут же мягкие пальцы коснулись Ее подбородка, заставляя приподнять бледное личико:
  ─ Вот и сделаем. Пусть немного позже, чем надо, но все-таки...
  Затем последовал вроде бы дружеский поцелуй в губы, который совершенно случайно перерос в нечто большее, а через пять минут - ну совсем уж во что-то непотребное, так как губы Константина оказались на Ее ключицах, а Она вдумчиво покусывала краешек его уха... Как всегда затянувшиеся ласки прервала Она, шмыгнув носом и нервно натянув ночную рубашку пониже. Он все понял, осторожно прижал Ее к себе и потерся подбородком о гриву черных волос:
  ─ Ну, давай... Собираемся! Чтоб через час уже вышли!
  И с наигранным неудовольствием покосился на часы:
  ─ А то где ж это видано, уже девять часов, а мы только проснулись!
  Она залилась чистым серебристым смехом и умчалась в ванную - приводить Свое Величество Встрепанность в порядок.
  Потом был горячий кофе и чуть горьковатые на вкус губы, и распахнутое окно, и ветер в лицо, и опять кончик его уха у Нее во рту... В общем, за час они, естественно, не управились. Но через два чинно и благородно выплыли из дома, как степенная пара... Хотя на степенную они мало походили! Она взахлеб дышала жарким воздухом, щурилась на солнце, подпрыгивала от восторга, совала деньги в руки обрадованному продавцу сложенных упаковок с воздушными змеями. Когда они, наконец-то, зашли в парк, он был полон людей. Здесь были и большие семьи, и парочки, и компании подростков, и мамы с детьми, и пожилые клубы по интересам, и заядлые собаководы, и испуганные кошки, вместе с птицами сидящие на деревьях и надсадно шипящие на стоящих внизу благодушных домашних ретриверов и овчарок.
  Они с Константином долго выбирали подходящую поляну, забраковав поляны полные народу, и в конце концов нашли пологий склон, по которому как раз прекрасно гонять с воздушным змеем. Константин подстелил свою рубашку, и Она тут же бухнулась на колени, нетерпеливо вскрывая упаковку и с восторгом глядя на цветастую раскраску бумажного змея. Но Константин тут же отобрал у Неё змея, и Она обиженно насупилась, вынудив его неохотно объяснить:
  ─ Хочу, чтобы ты восторгалась настоящим, целым змеем, которого я тебе сейчас сделаю!
  Она подулась-подулась, да и перестала, кусая костяшки пальцев и дергая себя за кончики волос. В конце концов, Константин обернулся, спрятав что-то у себя за спиной, и со смехом перехватил Ее руки, твердо намеревающиеся нащупать лежащего позади него змея. Ему пришлось выслушать возмущенные ворчания, дождаться заслуженного "чмока", и только тогда Он строго попросил Ее закрыть глаза ладонями - что она поспешно исполнила, не забыв оставить для себя щелочку между пальцами, - и тогда вытянул на всю длину руки пестрого гордого воздушного змея. Она тут же с писком кинулась его оглядывать со всех сторон, любоваться им на солнце и против солнца, а потом, наигравшись пока что смиренным змеем, кинулась обнимать Константина, как, собственно, создателя этого чуда:
  ─ Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо!
  Задохнувшись от восторга, Она крепче прижалась к нему и жарко зашептала на ухо:
  ─ Ты даже не представляешь, что это... Это что-то такое волшебное... Так же, как ночной парк, так же, как довольная Усатая, так же, как летящие облака... Так же, как спящий ты...
  На несколько секунд они просто застыли единым памятником, не двигаясь и просто наслаждаясь каким-то странным светом, от которого трудно, но так хочется дышать, дышать!
  Потом недовольный их невниманием змей под порывом ветра ткнулся Константину в живот и заворочался у него на коленях, заставляя их подняться и, взявшись за руки, ринуться с холма с ликующим смехом, со сверкающими глазами, с судорожно сцепленными вместе пальцами. Она держала все время ускользающую ленту, а змей трепетал в высоком небе, гордо сверкая алыми боками и широко раскрывая зеленые-презеленые глаза. А они все бежали и бежали, пока хватало сил. Но силы не вечны, и Ее ноги подогнулись, а вместе с этим вырвалась из сомкнутых пальцев желтая переливающаяся лента, и змей рванул ввысь, увлекаемый ветром.
  Константин повалил Ее на землю, и они лежали, раскинув руки и ноги и дыша летним воздухом, этим озорным ветром, который уносил их недолгого друга, их свободно Змея... И две пары глаз, светло-серые и темно-карие, провожали пылающее алым светом маленькое воздушное чудо, которое заставляло их губы растягиваться в широких улыбках, а пальцы их рук сплетаться и расплетаться, сплетаться и расплетаться... И Она была счастлива. Как может быть счастливой девчонка, лежащая рядом с обожаемым мужчиной, который только что подарил Ей чудо...
  Глава 47.
  Всё в Его руках
  Сумасшедшее воскресение подходило к концу - солнце заметно кренилось к западу, разливая по макушкам деревьев медового цвета лучи. Над головами взметывались серые крылья потревоженных кем-то голубей, их бодрые хлопки будоражили взвеселенные сердца, никак не желающие отпускать переполненный событиями день.
  Где они только ни были сегодня! Ездили на пикник в лес, бежали через поле к реке, где и в густом ивняке напоролись на тонконогую косулю, испугано хлопнувшую ушами и улепетнувшую под их восхищенный вздох, купались в море, лепили из мокрого песка огромную виолончель, камушками и прутиками выкладывая гриф и струны, валялись на горячем песке и наблюдали, как озорные волны подхватывают длинный смычек и протаскивают его поперек грифа. Светлана шутила, что слышит звуки, извлекаемые волнами из песчаного инструмента, и Он верил ей безоговорочно - сам слышал. Потом была долгая прогулка по пляжу, где Светлана увидала лошадей и, разумеется, уговорила Его покататься. Сам Он в седле держался не хуже гусара, а вот девочка никогда не водила близких знакомств с лошадьми, да и одета была неподобающим образом, потому удобненько пристроилась между Его колен и, обхватив за спину дрожащими скорее от восторга, чем от страха, руками, радостно смеялась и прятала лицо от поднимаемых копытами брызг в складках Его футболки. Они ели мороженое в летнем кафе и на всю ивановскую горланили песни, на нереальной скорости несясь по трассе в черном пылающем на солнце BMW. Звонкий голос Светланы с легкостью заглушал Его глуховатый баритон, и в какой-то момент Он замолчал, слушая только её веселое пение, за что получил шутливый тычок острым локотком и запел снова, отбивая ритм по рулю.
  Они заехали в офис, и тут Ему стало как-то не по себе от воспоминаний, а точнее оттого, что воспоминания посетят сейчас такую счастливую Светлану и омрачат столь восхитительный день. Этого, однако, не случилось, по крайней мере, девочка держала себя в руках, и в офис вошла чуть ли не с большой охотой. Огляделась по сторонам, дивясь порядку и чистоте, обернулась к Нему с очаровательной улыбкой на чуть припухших от поцелуев губах:
  ─ А что нам надо тут взять?
  ─ Твою рецензию о похождении практики. - Напомнил Он, обнимая девочку за плечи и препровождая в свой кабинет. - Я её уже давно набрал, осталось распечатать и подписать. А завтра в университет отвезешь.
  Еще вчера Он всерьез полагал, что будет настаивать на том, чтобы Светлана отработала здесь еще хотя бы месяц, но сейчас четко осознал, что ей совсем не место в Его безнадежно развращенном мире. Нет-нет, Он больше и словом не обмолвится о том, чтобы она на Него работала. Её место рядом с Ним - это бесспорно, но это не значит, что они должны вместе работать. Такую Его мысль подтвердила и сама Светлана, удрученно ответив на Его вопрос об успехах в игре на бирже, что последние деньги потеряла еще две недели назад.
  ─ Экономика - не моё, ты был прав, Константин. - Вздохнула она с печальной полуулыбкой. - Я всегда мечтала заниматься чем-то более... творческим. Даже подавала документы на факультет "Искусствоведения", но...
  ─ Передумала? - Спросил Он, присаживаясь на краешек стола, и тесно прижимая её к своему животу.
  ─ Скорее струсила. - Хмыкнула девочка, подняв на Него виноватый взгляд. - Подумала, что... Туда сложно пройти. Не стала рисковать.
  ─ Документы принимают до августа. - Качнул Он черной бровью. - Ты стала куда храбрее, моя маленькая Мышка! Не желаешь ли рискнуть?
  ─ Желаю трапезничать! - Барским голосом изрекла развеселившаяся Светлана, вальяжно упуская вытянутые руки Ему на плечи.
  ─ В таком случае, - Подхватил Он её пафосный тон, делая галантный жест руками в сторону двери, - Соизвольте пройти в трапезную!
  А после кафе их ждал поход по многочисленным лавочкам огромного рынка, Светлана купила странного облика персики, окрещенные продавцами "инжировидными", сполоснула их в питьевом фонтанчике, и теперь они гуляли по тропкам парка, с причмокиванием жуя неведомые доселе фрукты. Всё Его существо захлестывали безумные эмоции, хотелось таскать беспрестанно смеющуюся Светлану на руках, хотелось забраться с нею на самую высокую гору и во все горло орать о том, как Он её любит. Желания были совершенно мальчишечьи, глупые, нелепые! Но Он всё никак не мог выкинуть их из головы - сопротивляться им оказалось практически невозможно! Потому Он дожевал персик, обхватил свою девочку за спину, вскинул к себе на грудь, заглянул в темно-серые, точно вода в озере, глаза и утонул в них, точно как в озерной воде. Он не мог дышать, Он захлебывался в этих глазах, уходил на самое их дно, а в ушах нарастал бешенный ритм ирландских мелодий, что они слушали весь день, честно поделив наушники её плеера.
  ─ Света... - Слова застревали в перехваченном судорогой горле.
  ─ Да? - Лукаво улыбнулась Ему девочка, и серые озера на мгновение скрылись за черным пухом ресниц.
  ─ Я... - Он уже совершенно забыл, что намеревался сказать, переступил ногами, кружа её на месте. - Я хотел бы, чтоб мы встретились, когда мне было восемнадцать лет!
  ─ А я бы не хотела. - Уверено мотнула головой Светлана и озорно улыбнулась Его обескураженному взгляду. - Потому что мне тогда было только восемь! И пришлось бы очень долго ждать...
  ─ Чего? - В наигранном недоумении поинтересовался Он, сощурив один глаз.
  Вредно фыркнув, Светлана щелкнула Его по носу и прильнула к заранее приоткрытым губам, обхватывая Его встрепанную голову и заставляя погнуться в спине, отчего её ноги оторвались от земли и подогнулись, весело мотая носочками. От её порывистого движения центр тяжести резко сместился, Он было отставил назад ногу, пытаясь удержать равновесие, но в этот момент Светлана поняла, что они вот-вот грохнутся на землю, и дернулась обратно, совершенно путая Его планы и приводя в окончательное смятение вестибулярный аппарат.
  Взвились в небо спугнутые отчаянным визгом голуби, качнулись на поверхности ручья листы водных растений, крепко держащихся за илистое дно, закатное солнце вспыхнуло в сотнях капель, поднятых в воздух. Восторженно и истерически хохоча, они лежали поперек мелкого ручейка, и, если развалившаяся поверх Его груди Светлана хоть какое-то человеческое подобие сохранила, то Он сейчас был свинья свиньей!
  ─ Прости-и-и! - Надрываясь от смеха, протянула она, трясущимися руками отирая грязевые брызги с Его перекошенного лица.
  ─ Да ни за что! - Взревел Он, обхватывая верещащую девочку поперек талии и стаскивая с себя в ручей.
  О чем думали шокированные прохожие, провожая взглядами столь экстравагантную пару, нарочито спокойно вышагивающую по вечерним улицам в сторону квартала элитной застройки, оставалось только догадываться. И они догадывались, постоянно прыская со смеху, когда очередной человек вставал как в копанный и вперевал в них взгляд широко распахнутых глаз.
  Первым душ принимал Он, как более значительно пострадавшая персона, а Светлана пока кормила Усатую и доставала из привезенной Им в пятницу сумки свой домашний халат. Старательно смыв с себя ил и песок, прополоскав набравшие грязи волосы и тщательно побрившись, Он обернул вокруг бедер банное полотенце и уступил место под душем порядком заждавшейся уже Светлане. В то время когда девочка мылась, Он поковырялся в дисках, выбрав более или менее мягкую музыку, и расстелил кровать - у них уже вошло в привычку перед сном валяться на постели и болтать под тихие мелодии. Заприметив возле кровати тапочки Светланы, Он подхватил их двумя пальцами и понес к ванной. Постучался, но из-за плеска воды девочка, конечно же, не расслышала. Рука сама собой легла на ручку двери и чуть повернула, замерла - дверь была не защелкнута. "Какое необдуманное доверие!" - усмехнулся Он, отпуская ручку, но замок уже был открыт, и дверь сквозняком выдавило наружу, открывая Его глазам стоящую под струями душа Светлану.
  Он честно хотел, но совершенно не мог отвести глаз от плавных изгибов её тела, от собранных в неаккуратную букольку волос, тонкими прядками налипших на изящную шею, от плавно спускающихся вниз по телу рук. Ручейки воды, причудливо извиваясь, скользили по подвижной спине, стекали по бедрам на стройные ноги, обвивали плечи и оглаживали живот. Нестерпимо захотелось оказаться на их месте, обратиться в водяные струи, обволокшие Светлану теплым покрывалом, ручейками струиться по её спине и груди, каплями запутаться в черных волосах, паром окутать весь её стан, коснуться покрасневших щек, проникнуть в приоткрытые губы. Сладко заныло в животе, глаза заволокло дымкой, а в горле встал колючий комок, отчего Он неловко кашлянул, и девочка порывисто обернулась на звук. Губы дрогнули, не зная, что им сделать - раскрыться во вскрике или растянуться в улыбке. Но руки точно поняли желания хозяйки - в Него полетела намыленная мочалка и возмущенное фырканье. Ловко отскочив за угол, Он откинулся спиной на стену, возводя горящий взгляд в темный потолок и вытягивая в проем руку с висящими на пальцах тапочками, засмеялся разобижено:
  ─ Я тебе тапочки принес, а ты!
  Резко смолкло шуршание воды, лязгнули металлические кольца, удерживающие душевую занавеску. Он закрыл глаза, мысленно представив, как Светлана, одной рукой держась за стену, аккуратно переступает через край ванны и снимает с крючка свежее полотенце - такое же пушистое и синее, как то, что обернуто вокруг Его бедер. То, что урчало и поскуливало в животе, теперь стало медленно расползаться по всему телу - вверх по груди, откуда удобно было дотянуться и сжать когтистой лапой горло, и вниз по ногам, наливая их томной тяжестью. Вытянутой руки коснулись мокрые пальцы - Светлана взяла тапочки и выглянула из дверей, запахивая на груди халат, шагнула к Нему, размазанному по стене.
  ─ Спасибо... - Горячие губы тронули Его подбородок, кожи коснулось сперва дыхание, а затем кончик языка.
  Руки её, чуть дрогнув, медленно потекли по рельефным мышцам груди на пресс, пальцы сжали складку полотенца. Он уже совершенно не контролировал свое сознание, да и тело вырвалось из упряжи разума. Судорожно выдохнув, Он впился в Светлану губами, притягивая её так тесно, что она даже пискнула - то ли от испуга, то ли от желания. Одно быстрое движение, и к стене была прижата уже она, а руки Его нагло стягивали с опущенных плеч промокшую ткань халата.
  ─ Света... - Выдохнул Он ей в губы, ощутив, как ловкие пальчики скользнули под полотенце, торопливо распуская мягкий узел. - Я ведь не устою...
  Ответом был только затуманенный взор серых глаз, да жадный поцелуй, да соскользнувшее на пол полотенце.
  
  Глава 48.
  Ее тайные звери
  Полотенце было сорвано, халат скользил по ногам, мягко опадая на пол мраморно-белым облаком, а Она задыхалась от нехватки его поцелуев на своих губах. И чертила, чертила, чертила странные узоры кончиком языка по его коже. Секунда - Она уже за ухом, секунда - Она мягко касается его шеи, секунда - Она ловит с его губ тихий стон. Переплетаясь и скользя в странном танце, когда нет в мире никого, кроме них, когда весь свет отражается в расширенных зрачках, когда касание говорит больше тысячи слов, когда... Они кружились, отступали, снова встречались, и Она то яростно приникала к Константину, заставляя его прижаться спиной к стене, то сама прислонялась к холодной поверхности, которая никак не охлаждала Ее горячих порывов.
  Как-то совсем близко к ним показалась широкая кровать, а в ушах зазвучала нежная мелодия, окутавшая их мягкими переливами, заставляя изгибаться и подставляться под нетерпеливые губы, под жадные руки... Постель приняла их с распростертыми объятиями, и они закружились уже на ней, смешивая черный траур Ее волос с темным шоколадом его. Вот переплелись пальцы - бледные тонкие хрупкие Ее пальчики со смуглыми сильными его пальцами. Она пробежалась пальцами по его позвоночнику, проходя каждую косточку, исследуя каждую линию, расчерчивая его спину неясными узорами, заставляя его тихо рычать, как яростного кота, который еще не добился своей победы... Впрочем, Ей хотелось еще побороться, хотя бы для приличия. Поэтому по кровати перекатились уже два зверя, в томном подобии битвы скользя по коже влажными подушечками пальцев, пробуя тела на вкус. Она с каким-то незнакомым затуманенным желанием взглядом была уже не той Мышкой, да и была ли Она Мышкой? На кровати, с черными волнами волос на белой, как мрамор, спине сидела хищная кошка, изгибаясь, играя со своей жертвой, наполняясь жаждой обладания и чувствуя, как сердце избранного Ею трепещет под такой тонкой кожей. Кажется, удар - и эта тонкая оболочка порвется, и в комнате останутся только два вихря, переплетенные в смертельной битве, которая, несомненно, закончится чьим-то поражением и чьей-то безоговорочной победой. Она прогнулась, да так, что копна волос потекла по спине, заскользила упругими волнами, коснулась его ласкающих Ее кожу рук, в то время как мягкие обжигающие губы Константина исследовали Ее шею, ключицы, грудь, живот...
  Она запустила пальцы в его спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад, и змеей проскользила по его шее, лаская надрывно бьющуюся жилку, собирая едва заметные капельки пота на изгибах. Потом был еще один разворот, и Она оказалась прижата к кровати, и руки его смыкались на Ее запястьях, и губы его занимали Ее губы, которые он не жалел, кусая и теребя, как только ему захочется. Да и разве хотела Она, чтобы он их жалел? О нет, последнее, о чем Она думала, - это жалость. И он победил. С утробным полурыком-полустоном окончательно победил, а Она изогнулась, сдерживая крик, рвущийся из самого сердца, с непослушных губ, отдаваясь на волю его власти и распахивая глаза навстречу неизвестному.... но такому желанному!
  А пальцы его уже нежно скользили по незагорелой коже Ее рук, по Ее хрупким бокам, по Ее стройному стану, и Она таяла от этих прикосновений, теряясь и забываясь, смыкая и размыкая губы, дышала его дыханием, и все никак не могла надышаться. Константин же осыпал поцелуями Ее лицо, быстро, жадно, пробегая губами по вискам, по высоким скулам, по тонкому носу, по приоткрытым в стоне губам. И с каждой минутой глаза его все темнели и темнели, затягивая Ее, топя Ее в нежной страсти, заставляя прижиматься и опять отстраняться, и опять, и опять, и опять... Руки мотыльками порхали по его спине, по чуть шершавой коже, по изящной линии позвоночника, по встрепанным волосам. А потом битва была закончена - когда крик истаял на Ее губах, подхваченный его жадным ртом, когда прерывистые вздохи сменились тяжелым дыханием, когда рука Ее лениво скользнула с его спины, обессилено распластавшись по скомканным простыням.
  Но уже через несколько веков... то есть несколько мгновений Ей захотелось еще, ибо пожар в Ее душе еще не угас, и кожа так и пылала от его прикосновений, а губы дрожали, целуя его горячее плечо. И поэтому битва была начата заново, а потом еще раз... до тех пор, пока Она не откинулась беспомощно и обессилено, глядя в темный потолок и пытаясь отдышаться. Губы Константина мягко коснулись Ее щеки, но Она уже спала. Обвивая руками и ногами своего любимого, прижимаясь к нему всем телом и улыбаясь опухшими от поцелуев губами.
  Ночь следила за всем этим желтыми, как сама луна, глазами Усатой, которая смиренно пыталась заснуть в своем уголке, но... так и не заснула. Черные лапки были аккуратно сложены под подбородком, а хищные глазищи смотрели прямо в окно, минуя обессиленные тела хозяев, мирно спящих на белоснежных простынях.
  Глава 49.
  Препятствие на Его пути
  Утро пришло сырое, мрачное, пахнущее собирающимся дождем и пыльцой, кружащейся в насыщенном влагой воздухе. Но от этого еще более приятным оказалось пробуждение в объятиях теплых рук и стройных ног сладко дремлющей Светланы. Черные волосы её рассыпались по подушкам и простыням, струились по Его печам и волнами расстелены были под Его боком. В очнувшийся ото сна разум тут же хлынул горячий поток воспоминаний о прошедшей ночи, словно кипятком обжег горло, впуская в легкие пропитанный нежностью воздух, скользнул в живот и растекся там, вновь вызывая из глубинных недр Его существа то бесконтрольное желание, что вчера вечером поглотило их обоих на бесконечно долгие часы.
  Потревоженная чересчур порывистым поцелуем девочка томно выдохнула чуть слышный стон, приоткрывая подернутые поволокой сна глаза, но Ему совсем не жаль было будить её таким образом. Да Светлана и ждала жалости - ей хотелось совсем другого, о чем явственно дали знать мягкие пальчики, огладившие Его спину от поясницы до лопаток, и горячие губы, добровольно отданные Ему в усладу. Сонно хихикая, Светлана покорно сносила Его диковатые ласки, но прошло немного времени, и воспоминания ожили и в ней, и так же точно захотелось с головой окунуться в них, вернуться на несколько часов назад, провалиться в темную, одурманивающую ароматом жасмина ночь. И они провалились...
  А потом она вновь тихонечко спала во взбуровленных простынях, а Он несся, не помня себя, по парковым тропинкам под набухшим серым небом, в лицо бил упругий поток воздуха, развевая бесстыже-длинные волосы, совершенно не идущие строгому деловому человеку Константину Зурову, но так здорово подчеркивающие обаятельность по уши влюбленного в Светлану парня. У высоких кованых ворот парка закутанные в сотню одежек бабушки продавали клубнику, Он купил целую корзину и, вернувшись домой, повалился с этой корзиной в постель, и они со Светланой лопали сладкие ягоды, валяясь поперек кровати, а Усатая гоняла по полу зеленые хвостики.
  ─ Ты... чудесный! - Восхищенно прошептала Светлана, обхватывая Его шею и пробегаясь перепачканными красным соком губами от виска до приоткрытых губ.
  И они чуть было не забыли, что сегодня уже понедельник, и Георгий Иванович должен вернуться из отпуска, а начало рабочего дня давно уже минуло и пора бы, наконец, выбраться из постели и вернуться к житейским будням.
  ─ А все-таки хорошо, что я не пошла на "Искусствоведение". - Улыбалась Светлана, когда Он вез её в университет. - Тогда бы мы вряд ли встретились...
  ─ Мы встретились в парке. - Напомнил Он, одной рукой приобнимая её за плечи. - Уже позабыла ту первую грозу?
  ─ А мне кажется, что еще раньше... - Мечтательно вздохнула девочка, прижимаясь к Нему теснее. - Будто мы всю жизнь ходили рядом, но просто не замечали...
  ─ Вот видишь! - Поддержал Он её со смехом. - А ты говоришь: не встретились бы... Это судьба, мой Мышонок! Мы бы встретились, даже если б жили в разных городах! Рано или поздно... но мы бы проснулись в объятиях друг друга.
  Он говорил бодро и радостно, но душу уже разъедали предатель-страх и зараза-боль... "Вот и всё, - подумалось Ему уныло. - Кончился месяц, растворились в прошлом дни, проведенные вместе в офисе". Теперь Он будет видеть Светлану много реже, ведь надо добить-таки ту несчастную "жертву", а потом приступить к следующей... От таких мыслей неприятно заскреблось на душе, и Он крепче сдавил пальцами худенькое плечико своей девочки, гоня прочь ненужные страхи. Почему реже? Ни в коем случае! Теперь они будут жить вместе, Он познакомится с её родителями, каждые выходные они будут уезжать на море, или к реке, или до самой ночи гулять в парке... Светлана словно почувствовала Его смятение, потянулась и поцеловала влажными губами в гладковыбритую щеку, поправила выбившуюся из опрятно уложенной прически прядку каштановых волос, шепнула на ухо:
  ─ Ты самый лучший на свете, Константин...
  И Он успокоился, со вздохом выпуская из разума и сердца невеселые мысли. Притормозив возле высокой лестницы вычурного здания университета, Он вышел из машины и, как положено, открыл дверь своей даме, подал руку. В некотором смущении покосившись на сидящих на мраморных ступенях студентов, среди которых, должно быть, находились и её сокурсники, Светлана выдохнула храбро и вышла из шикарного BMW, опираясь на Его услужливо предложенный локоть. Он тоже пустил скользящий взгляд по охнувшей толпе молодых парней и девушек и для большей острастки пылко поцеловал зардевшуюся Светлану в губы.
  ─ Как только освободишься - звони! - Велел Он, строго пригрозив девочке пальцем, и отпустил свою Мышку из объятий.
  Георгия Ивановича на работе не оказалось, зато в кабинете Его ждал сюрприз. Оказывается, Он и думать забыл о Жанне, а между тем та соизволила-таки вернуться с теплого побережья Средиземного моря и сейчас сидела в Его кресле, изящно откинувшись на высокую спинку.
  ─ Здравствуй, Константин.
  Низкий бархатистый голос прозвучал переиграно-страстно, да и прядку осветленных волос она совершенно зря накручивала на длинный наманикюренный пальчик - Он и раньше-то недолюбливал весь этот эротический пафос в такого сорта женщинах, а теперь, после знакомства с воздушно-сказочной Светланой, вообще терпеть перестал.
  ─ Соизволила посетить наш постылый кров? - Холодно отозвался Он, глянув на наручные часы. - Уже десять, почему ты не на рабочем месте?
  ─ Я не виновата! - Засмеялась она переливчато, впивая острые ноготки в мягкие поручни кресла. - Это ты задержался, вот я и жду... указаний.
  Накрашенные ресницы томно прикрыли поблескивающие глаза, алые губы приоткрылись, выпуская на волю кончик языка. Жанна поднялась с кресла и, тукая шпильками по полу, приблизилась вплотную - скользнули по спине быстрые пальцы, мелькнули перед глазами качнувшиеся светлые пряди, и Он едва успел уклониться от нежеланного поцелуя. Отстранил недоумевающе поморщившуюся женщину и прошел к своему столу.
  ─ Позвони Гере, уточни, когда он собирается подъехать. - Приказал Он жестко, и опустился в кресло, привычно забрасывая ноги на системный блок. - Что стоишь? Это было указание, которого ты ждала. Действуй.
  ─ А что, - Спросила не теряющая напора Жанна, - Наша серая мышка... как там её, Светланочка?... Уже не работает?
  ─ Жанна! - Прикрикнул Он, теряя терпение. - Будь другом, приступай к работе!
  Ухоженные ладошки опустились на столешницу и в лицо Ему заглянули наглые глаза в ободке черной подводки - Жанна ухмыльнулась в притворной веселости:
  ─ Что же это? Мы теперь просто друзья?
  ─ Мы никто. - Отрезал Он мрачно, сплетая пальцы в замок. - И никем никогда не были. Пожалуйста, вернись к работе, пока я не вспомнил, что ты прогуляла лишнюю неделю, и не велел Петру занести это в твое личное дело.
  Зазвонил Его мобильный, наполняя секундную паузу в их перебранке оглушительным визгом электрогитары, Он проворно выхватил трубку из кармана, с улыбкой поднес к уху:
  ─ Уже освободилась, Мышонок?
  ─ Ах! - Нарочито громко воскликнула продолжающаяся усмехаться Жанна, прижимая ладони к груди. - Так вот оно что!
  ─ Как сама доберешься? - Обеспокоено переспросил Он в трубку, совершенно не слушая насмешливого тона своей ассистентки. - Ну ладно, если уже подходишь... Хорошо, поднимайся прямо в офис. Жду тебя, моя милая.
  ─ Мышонок? - С нервной улыбкой переспросила Жанна.
  ─ Ты почему еще здесь, Жанна? - Огрызнулся Он, хлопая ладонями по столу. - Живо дуй в свой кабинет!
  ─ Нет-нет! - Рассмеялась она, отскакивая к двери, и заводя руки за спину. - Можно мне остаться? Уж очень хочется посмотреть на Мышонка!
  Красивое лицо искажала гримаса какой-то злобной боли, и Ему вдруг даже обидно стало за эту женщину, которой Он, по сути, пользовался... С её согласия, конечно, но все же. И Он мгновенно остыл, сменяя былой гнев на брезгливую жалость. А Жанна улыбалась ярким ртом и блестящими глазами, не желая верить, что упустила такой сочный кусок и, наверное, ненавидя себя сейчас за то, что необдуманно задержалась на целую неделю.
  Глава 50.
  Разъяренная фурия на Ее пути
  Университет ахнул. Особенно громко ахнула Ее группа, а Лилия так вообще смотрела на Нее широко распахнутыми глазами, даже подошла, любопытно морща носик и безапелляционно вереща:
  ─ Так ты с ним!.. С этим!.. Но, насколько я помню... вы...
  В общем, Она особо не вслушивалась в этот лепет, кивая в особо эмоциональных местах. Но когда хорошенькая блондиночка взвизгнула, всплескивая ладонями:
  ─ Да он же монстр! Хоть и симпатичный... Но...
  Серые глаза полыхнули гневом, а губы, все еще помнящие его вкус, искривились:
  ─ Не твое дело, Лилия.
  Чувствительные ноздри яростно дернулись, и Она гордо добавила:
  ─ И он не симпатичный, а красивый. И вообще... Не смей так говорить. Вот.
  Фыркнув и отвернувшись от ошалевшей девушки, Она тут же попала в ловкие ручки своей рыжей соседки, чьи зеленые глаза горели беспокойным огнем. Тихий шепот обжег Ее ухо:
  ─ Я все понимаю, Мышка... Но так явно демонстрировать...
  Ну, с Нее хватило... Устроив молчаливый разгром глазами и фырканьем всем любопытным взглядам, жестам и словам, Она еле дождалась того момента, когда можно было уйти. Позвонив ему и даже не заметив, как губы сами собой расплылись в улыбке, Она успокоилась и сладко потянулась. Тело тут же наполнилось тягучей болью, и Она улыбнулась шире, проводя подушечками пальцев по чересчур алым губам. Подбежала Олеся, хлюпнула носом, виновато пробурчала что-то извинительное... А Она, поддавшись веселому порыву, мило кивнула ей, прощая, и даже стерпела объятия рыжей хохотушки.
  Вскоре университет остался позади. Черные кудряшки весело подпрыгивали, притягивая взгляды прохожих, спина была гордо выпрямлена, и глаза под опущенными ресницами напоминали серые искры, которые так и светились каким-то победоносным счастьем. Вот знакомая калитка, по ручке которой Она с некоторой ностальгией проехалась рукой. У ворот как всегда стоит его черная машина, на которой Они гоняли... А ведь Она совсем привыкла к дикой скорости... Надо же, и даже не заметила! Улыбнувшись своим мыслям, Она радушно поздоровалась с охранником, который встретил Ее приветливым жестом, и запрыгала по ступенькам, скользя пальцами по перилам, и болтая небольшой сумочкой в другой руке. Вот офис, вот знакомые клерки, провожают кто удивленным, кто завистливым взглядом... А кое-кто провожает ожидающим.
  От этого взгляда Она поежилась и обернулась на секунду, но не заметила вообще никого, кто бы обращал на Нее внимание. Она отвернулась, собравшись было пойти дальше, к Константину в кабинет, но Ее остановили. Властно и нагло. Постукивая лакированным носком туфельки и холодно сверкая серыми, как лед, глазами. Темная сталь одного взгляда скрестилась с искристым инеем другого, и Она отступила на шаг, прижимая к груди сумочку, но не сводя с Жанны - а то была именно она - упрямого взгляда. Накрашенные алой помадой губы изогнулись в кривой усмешке, приторно сладкий голос произнес:
  ─ Вот и такой милый Мышо-о-онок... Пришел прямо в лапки к коту.
  Она стиснула зубы, делая попытку обойти разозленную женщину, но не преуспела в этом. Запястье Ее тут же обхватили тоненькие пальчики, и Жанна резко дернула Ее в сторону бывшего Ее кабинета:
  ─ Поговорим, Светланочка.
  Она напряглась, собираясь вырваться и уйти... Она даже смогла бы это сделать, наверно. Ведь стоило Ей крикнуть, и на Ее голос тут же бы вышел Константин, но... Но Она расслабилась, равнодушно глядя на тяжело дышащую красотку, которая яростно тянула Ее, открывая дверь и язвительно кланяясь:
  ─ Прошу вас, мадам... Не желаете ли зайти?
  Она, молча, полная внутреннего достоинства и скрытого раздражения переступила порог своими тонкими ножками, обутыми в светло-сиреневые балетки. Не обращая внимания на замершую спиной к стене Жанну, Она прошлась до своего... точнее уже не своего стола и прислонилась к монитору компьютера:
  ─ Я слушаю вас.
  Голос хоть и дрожал - не срывался. А подбородок был упрямо, пусть и напряженно устремлен вверх. Жанна же, уподобляясь вихрю, подлетела к Ней, нависая и щуря глаза:
  ─ Думаешь, тебе повезло, да? Окрутила его и довольна? Увела чужого мужчину и рада?
  Она поджала губы, не опуская взгляда и стараясь пропускать все слова мимо ушей. А Жанна в этот момент распалялась, ее светлые волосы были нервно перекинуты на спину, а пухлые губы прыгали в каком-то странном танце на грани истерики и бешенства:
  ─ Он бросит тебя так же, вот увидишь! Его не интересуют женщины! Ему нужны игрушки! И только они! Он ведь уже побаловался с тобой в постели? Так вот, дорогая моя, этот мужчина не про тебя!
  Презрительная ухмылка исказила лицо Жанны, а руки опустились по бокам от Нее, опираясь о стол:
  ─ И уж будь уверена... Когда он наиграется тобой, он вновь придет ко мне.
  Серые глаза торжествующе блеснули:
  ─ Вот увидишь. Найдешь нас в одной постели! Потому что такие, как Константин, не могут долго быть с такими как ты.
  Из губ Жанны вырвалось почти ругательство, хотя прозвучало Ее прозвище... всего то:
  ─ Серая забитая мышка... Он убьет тебя, всего-то играя.
  Она вырвалась, губы Ее кривились, превращая личико в гримаску, но Она быстро справилась с этим, и на Жанну взглянули глубокие, но совершенно сухие глазищи:
  ─ Да будет так. Вы все сказали?
  Блондинка в свою очередь прошла мимо Нее, садясь на стул и закидывая ножку на ножку. Коготки простучали по столу, глаза превратились в щелки:
  ─ Конечно все. Я предупредила тебя, милашка. Беги в свой внутренний мирок, пока он не опрокинул тебя на землю. С размаху.
  Она не слушала больше, рывком добралась до двери, остановилась как вкопанная на пороге, отчеканила как приговор:
  ─ Он. К. вам. Не. Вернется.
  Серые глаза зло сверкнули, когда Она обернулась на секунду к приподнявшей бровь Жанне:
  ─ В этом я уверена.
  Дверь была захлопнута за спиной, мгновенно увлажнившиеся глаза были закачены к потолку, и Она прошептала одними губами:
  ─ Я уверена только в этом... Только...
  Почти спокойно зашла Она в кабинет взволновано поглядывающего на часы Константина. Улыбнулась ему, с опустошенной нежностью глядя, как он рванулся к Ней, сверкая глазами... Но остановился на полпути, замерев как статуя, нахмурившись:
  ─ Что с тобой... Что с тобой, Мышонок?
  Она пожала плечами, стараясь, чтоб это выглядело беззаботно:
  ─ Я встретила Жанну.
  И тут же на его лице замелькали эмоции. Сначала был гнев, потом он сменился страхом, затем лицо потемнело, и Константин в мгновение ока оказался совсем рядом с Ней, и Ее чернокудрая головка была прижата к его рубашке, пахнущей резковатыми духами. Она прикрыла глаза, вдыхая его запах, даже, кажется, различая запах жасмина, и порывисто обняла его, закапываясь носом ему в грудь, обвивая руками его спину, прижимаясь, чувствуя каждый его изгиб, каждый миллиметр тела.
  ─ Что она сказала тебе?
  Голос был сравним с арктическим льдом. Она покачала головой, неразборчиво бурча:
  ─ Все в порядке... Не стоит говорить с ней об этом.
  Горький смешок был Ей ответом, и Она почувствовала тяжесть его подбородка на своем затылке:
  ─ Как скажешь, мой решительный Мышонок.
  В голове Ее было пусто. Проскакивали невеселые мысли, стучалось плохое предчувствие, кричал надрывно разум, а Она все прижималась и прижималась к Константину, стараясь скрыть слезы в тонкой ткани его рубашки, стараясь скрыть их от него... И заодно от себя. Она не хотела думать о завтрашнем дне. Она твердо решила не думать о нем еще в самом начале их любви, но... Будущее уже маячило совсем рядом, и с каждым шагом, с каждым днем становилось все ближе. Цепляясь пальцами за его плечи и чувствуя его нервную неподвижность, Она решила, что сейчас не время думать об этом. Поэтому лицо было с трудом отодрано от его груди, а губы нашли его, которые, кстати, уже приоткрылись, чтобы задать какой-то осторожный вопрос. Ей оставалось только надеяться, что он не почувствовал, что их поцелуй в этот раз был с привкусом соли...
  Глава 51.
  Сделанный Им выбор
  Уговаривать Светлану, расстроенную малоприятной беседой с Жанной, остаться у Него на еще одну ночь не пришлось - девочка сама попросила ключи от квартиры и остаток дня дожидалась Его с работы, хлопоча по дому. А на утро Он бросил машину на крытой парковке возле своей многоэтажки и по дороге на работу проводил Светлану через парк до её маленького домишки с черепичной крышей. Стояло раннее утро, в воздухе висел легкий туман, но в парке уже открывались многочисленные лавочки и лотки, торгующие мороженым, сладостями, воздушными шариками и прессой. Он отлучился ненадолго - купить стаканчик клубничного мороженого у приступившей к работе женщины в фартуке с цветастым колибри, а Светлана тем временем просматривала разложенные на низком столике газеты. Когда Он вернулся, сияя нежной улыбкой, девочка Его стояла вся напряженная и нервными пальцами мяла газетные листы.
  ─ Что такое? - Насторожился Он, выменивая газету на мороженое и пробегаясь взглядом по цветным заголовкам.
  Причина излишних волнений Светланы обнаружилась на первой же полосе, крупные черные буквы на которой гласили о неожиданном банкротстве одной из ведущих фирм города в области маркетинга. Отведя глаза от нахальной морды голубоглазого блондина, чей бизнес пошел-таки ко дну, Он сложил губы в кривую ухмылку и произнес ледяным голосом:
  ─ Океан бизнеса полон акул и подводных камней.
  ─ И мстителей... - Добавила Светлана с больной улыбкой.
  ─ Бог шельму метит! - Усмехнулся Он приободряюще и обхватил девочку за талию, притягивая к себе.
  ─ Ты в Боги заделался? - Как-то скорбно поинтересовалась она, отводя взгляд.
  ─ Нет, Мышка.  Прошептал Он, за подбородок приподнимая спрятанное за волосами личико. - Я всего лишь орудие возмездия в Его справедливой руке!
  И поперхнулся словами, потому что в серых глазах Светланы блеснула пленочка слез. Зашептав ей тихо и ласково, Он крепче сжал руки на её спине, стараясь утешить свою Мышку, и прогнать из кудрявой головки всколыхнутые воспоминания. Однако Светлана вдруг вывернулась из теплых и заботливых рук, смахнула непрошенные слезинки, и затараторила глядя в асфальт:
  ─ У тебя такая работа, я знаю... Я понимаю... Но пусть работа останется работой, а для меня... Для меня таких вещей никогда не делай... Мне это не нужно... Не надо так больше поступать, Константин.
  ─ Света... - Выдохнул Он в смятении, подался к ней навстречу.
  ─ Почти две сотни человек на улице... - В лицо ему глянули печальнейшие в мире глаза. - Они-то в чем виноваты?.. С ними ты так зачем?
  Сердце Его, предательски заныв, сжалось в твердый комок и подпрыгнуло к горлу, перекрывая доступ воздуху, зубы скрипнули за сведенными в безумную ухмылку губами, пальцы сжались в кулаки, да так крепко, что побелели изуродованные коростами костяшки. Да, тот ублюдок заслуживал наказания, и получил его - наверняка до сих пор валяется на больничной койке. Но работники его фирмы, те самые никакого отношения не имеющие к произошедшему люди, о которых Он малодушно позволил себе забыть, когда ломал карьеру негодяю, посмевшему обидеть Его девочку, - эти люди пострадали безвинно. Он ясно понял это сейчас - в тот миг, когда совесть Его вновь проснулась и глянула из серых глаз Его любимой.
  ─ Так устроен мир... - Зачем-то ляпнул Он, совершенно не задумавшись над этими словами, и получил резонный вопрос:
  ─ Чей мир?
  Он не знал, что ответить, а потому просто поцеловал её - настырно и яростно, заставляя забыть о состоявшемся разговоре, откинуть прочь вставшие между ними препятствия, отрешиться от проблем, убежать и спрятаться в объединяющем их чувстве. В упрямой Светлане жила боязливая Мышка, а потому совсем несложно оказалось провернуть затеянный им маневр, и уже на подходе к её дому они вновь были счастливейшей на свете парой, держащейся за руки и никак не желающей расставаться до вечера.
  Георгий Иванович, находящийся в еще более чем обычно приподнятом настроении, на обеденном перерыве заглянул к Нему в кабинет и пригласил пропустить по бокалу пива в ближайшем баре. Оторвавшись от давно прискучившей охоты, которая в свете утреннего разговора со Светланой совсем уж никакой радости не приносила, Он подхватил сумку с ноутбуком и привычно вскинул себе на плечо, а уже через полчаса они с человеком, которого Ему впору было величать вторым отцом, славно болтали за барной стойкой, потягивая холодный расплавленный янтарь из высоких бокалов.
  Почему-то Ему всегда легко удавалось найти общий язык с людьми старшего поколения. Он как-то по-сыновьи любил этого веселого мужичка, которому куда больше пошел бы баварский наряд, вроде тех, в каких тут щеголяли бармены и официанты, чем строгий костюм с иголочки. Оттого должно быть на обратном пути Его, немало потрясенного словами Светланы, потянуло на откровения.
  ─ Гера, ты никогда не думал, а зачем мы ввязываемся во все эти... игры? - Спросил Он, останавливаясь в сквере возле широченного дерева. - Это не наша основная работа и... Это ведь не наша война. На рынке всегда была, есть и будет свободная конкуренция, ведь без неё и рынка никакого существовать не может. Так почему же мы вмешиваемся?
  ─ Потому что нам за это платят, сынок! - Рассмеялся Георгий Иванович, перехватывая зонт-трость подмышку и бодро хлопая Его по плечу пухлой ладошкой. - Что за глупые вопросы, Константин?
  ─ Но есть ведь другие способы... - Продолжал рассуждать Он, откинувшись спиной на нагретый солнцем ствол. - Пусть бы заказчики вкладывали те же деньги в рекламу, расширяли разнообразие продукции, изменяли технологию, повышали качество выпускаемых товаров...
  ─ Ага! - Кивнул Его пожилой партнер с озорной улыбкой. - Пусть потратят кучу денег и времени и сидят, ждут результатов, да еще неизвестно насколько успешных! А тут всё просто и быстро - деньги отдал и... через месяцок твой противник на лопатках! Кто же выбирает долгие пути, когда есть такие заманчивые лазейки?
  Солнце глядело в Его черные глаза, которые сейчас никто не рискнул бы окрестить темно-карими, и от света на нижнем веке выступили капельки слез. Он сморгнул их, опуская взгляд на стоящего рядом Георгия Ивановича. Тот почему-то перестал улыбаться, вздохнул и, постучав кончиком зонта по коре дерева, указал носом на что-то позади Него:
  ─ Гляди, парень, - видишь цифры на стволе? Знаешь, что они значат?
  ─ Провели перечет деревьев... - Откликнулся Он, пальцами скользя по складчатой коре, замаранной пятном розовой краски, добавил охрипшим вдруг голосом,  Под снос.
  ─ Точно так! - Вновь усмехнулся Его собеседник, ткнул кончик зонта в асфальт и оперся на рукоятку локтем. - А теперь смотри. Какой-то деляга хочет снести это дерево и построить на его месте... Ну, к примеру, детское кафе! Будет радовать малышей вкусностями, устраивать веселые дни рождения, катать мелюзгу на пони! Здорово, да? А дерево-то здесь веками стоит. Растет себе, никого не трогает. Имеет ведь право? И деться никуда не может - беззащитно оно перед тем негодяем, что пригласил дровосека, срубить его под корень.
  ─ Метафора ясна. - Скривил Он губы в невеселой усмешке, выдохнул утомленно, - К чему ведешь-то?
  ─ Не перебивай старших! - Запротестовал Георгий Иванович, в наигранной строгости сводя брови. - Вернемся к дровосеку. Это не его война, как ты выразился. Он просто человек, обученный сносить деревья, имеющий для этого необходимое оборудование и должный опыт. Его совершенно не колышет, как рады будут детишки катанию на пони, и как паршиво будет разрубаемому на поленья дереву - он делает свою работу, зарабатывает деньги, чтобы накормить своих собственных детей. И если он позволит себе пожалеть дерево, то в миг лишится этого заработка. Поэтому ему не надо думать, сколько именно веков тут простоял этот несчастный дуб. Его дело - рубить. Понимаешь, к чему я?
  ─ Защищать деревья - дело лесхоза! - Засмеялся Он, проводя раскрытыми ладонями по терпко пахнущей коре, смолк, слушая спокойный голос Георгия Ивановича:
  ─ Вот именно, сынок. Если жалеешь деревья - не иди в дровосеки.
  ─ В этом мире у каждого свое место. - Тихо повторил Он слова, когда-то слетевшие с губ Светланы... тогда еще не целованных Им губ.
  ─ Да! - Прыснул радостью веселый мужичок, встряхивая Его за плечи. - И у нас с тобой весьма завидное местечко! На нашем месте мечтает оказаться каждый! Так что взбодрись!
  ─ Люди идиоты... - Огрызнулся Он уголком рта. - Они понятия не имеют, чему завидуют.
  ─ А вот и глупости, парень! - Отрицательно замотал головой Георгий Иванович. - Люди далеко не идиоты, и прекрасно знают, к чему надо стремиться. И то, что для большинства так и останется мечтами, для тебя - реальность! Ты на вершине мира, Константин! Мы с тобой на самом пике успеха! Вот наше место! Тут нам и быть!
  Он мог бы стать преподавателем и ездить по стране с лекциями. Он мог бы продолжить карьеру в брокерской фирме и жить на свои честные проценты от чужих выигрышей. Он мог бы закончить консерваторию и играть в оркестре. Он мог бы остаться со своей семьей в столице и занимать сейчас пост генерального директора их PR-агенства. Он мог бы... Все возможности были веером развернуты перед ним - Ему оставалось лишь сделать выбор. Такая малость - не ошибиться в выборе. Не прогадать. Не просчитаться. И Он не мог допустить ошибки - с Его-то цепким умом и удачливостью! Он всю жизнь бежал из мира, который Его породил, несся, очертя голову, на запредельной скорости. Он бросил всё, что составляло Его прошлое, Он сам построил свое настоящее, тем самым предопределив будущее. И будущее это вдруг явило собой тот самый мир, откуда он убегал...
  Георгий Иванович принял звонок и умчался по своим делам, оставив Его стоять под многовековым дубом, обреченным на скорую смерть от рук безразличного к его судьбе человека. Шершавый ствол порос мхом и лишайником, массивные ветви склонились до земли, шелестя на ветру кудрявой листвой. Он держался за горячий ствол руками и, кажется, чувствовал ток древесных соков под грубой корой - струящуюся в дереве жизнь, что вот-вот испарится с гладкого исчерченного кольцами спила у самого основания. Никогда в жизни Он не смог бы стать дровосеком.
  Он сможет. Он справится. Это так просто. Надо только поглубже запихнуть свою истерзанную душу, поплотнее заткнуть сочащуюся кровью рану, потеснее прижаться к дарящей тепло и уют Светлане... Разграничить свою жизнь на две совершенно разные части. Хирургическим путем отделить Константина от господина Зурова. Ни в коем разе не допускать, чтобы Светлана знала, чем Он занимается на работе. Менять лица. Менять сердца. Это так просто. Надо только захотеть. Надо только четко определить свое место в жизни. Он бежал и не смог убежать. Значит, пора остановиться. Пора сделать окончательный выбор. Пора заставить душу замолчать навсегда. Отныне ей будет позволено только одно - без памяти любить Светлану. Всё остальное возьмет на себя хладнокровный разум.
  В ладони попался каучуковый мячик - Его нехитрый способ бежать от проблем. Подкинув попрыгунчик на ладони, Он с яростью швырнул его в небо, сквозь листву подготовленного к уничтожению дерева. И ушел, не дожидаясь пока тот упадет. Ушел на охоту твердой и уверенной походкой расчетливого дельца Константина Зурова.
  Глава 52.
  Борьба Ее разума
  Она сидела у окна, теребя провода наушников и настороженно вглядываясь в проезжающие машины. Часы пробили шесть, на колени с тихим мурлыканьем вспрыгнула Усатая, и Она отвела взгляд от двора, ласково почесывая кошку за черным ушком. Губы сами собой изогнулись в нервной усмешке:
  ─ Скажи, Усатая... Скажи, ты тоже знаешь... Ты тоже думаешь...
  Рука Ее непроизвольно дернулась, царапнув Усатую, и мурлыка обиженно отстранилась, заглядывая пронзительно-желтыми глазищами Ей в лицо. А Она не смогла закончить фразу, закусив губу и опуская ресницы. В душе Ее росло одно большое, давящее на грудь сомнение. Сомнение в том, что Она сможет... Сомнение в том, что сможет он. Раздраженно махнув головой, Она дернула себя за черные кудряшки, зло прошептав:
  ─ Ну где же ты, Мышка?.. Ну где же ты, глупая влюбленная Мышка?.. Почему я не могу не думать?..
  Риторический вопрос был обращен к Усатой, которая уже успела поставить точеные лапки Ей на грудь и подозрительно обнюхать бледное личико. Она улыбнулась, подставляясь под любопытный нос, но разум Её продолжал свою смертельную работу. Да, Ей было все равно, жив или мертв, работает или нет тот человек, который Ее домогался, но все остальные...
  ─ Он не понимает, Усатенькая... Он не понимает меня.
  Запустив тонкие пальцы в густые волосы, Она тяжело вздохнула, обреченно пролепетав:
  ─ Константин... Я боюсь, что эта работа убьет его... или меня. Что лучше, кошка моя ненаглядная? Чтобы я следила за смертью любимого человека, или чтобы он следил за моей смертью?
  Усатая совсем не хотела ничьей смерти, в первую очередь своих непосредственных хозяев, о чем и сообщила возмущенным шипением. Она мгновенно устыдилась, замолкнув под суровым взглядом золотых глаз:
  ─ Прости... Я трусиха.
  В это время в двери завозились ключи, и кошка с радостью спрыгнула с Ее колен, гордо поднимая хвост и враскачку направляясь встречать Константина. Она тоже поднялась, устало улыбаясь и выдергивая из ушей наушники:
  ─ Ты уже...
  Она запнулась, когда наткнулась на холодный, пустой взгляд. Испуганно повела плечами, и тут же его лицо смягчилось, и он шагнул к Ней, обнимая и зарываясь лицом в пушистые локоны:
  ─ Прости, Мышонок... Я заработался...
  Она замерла, закрывая глаза и обнимая его. Не найдя что сказать, Она просто тихо прошептала: "Ясно" и уткнулась носом ему в грудь:
  ─ Хочешь чаю?
  ─ Нет... Но если ты его приготовишь, я выпью. Весь. Обещаю!
  Тон был веселым, и глаза смотрели беззаботно, но Она все равно глядела на него и не могла понять, что изменилось... Или это в Ней что-то изменилось? Вдохнув, Она потянулась к его губам и получила в награду долгий, нежный поцелуй, заставивший забыть обо всем... Примерно часа на два, так как поцелуй продолжился уже на постели... И не совсем поцелуй, впрочем. Потом на кухню за чаем идти было лень. Да и зачем? Она так уютно устроилась в его руках, свернувшись калачиком и разбросав черные кудри по подушке и его груди. Тонкие бледные пальцы играли с его смуглыми, и Она задумчиво улыбалась, пытаясь понять, чего в Ее сердце больше - печали или счастья? Очередной поцелуй добавил пару баллов на сторону счастья, и Она улыбнулась шире, скользя кончиками пальцев по его груди:
  ─ А я сегодня пыталась тебя высмотреть в окно... Только Усатая всему помешала! Прыгнула на колени, и ну меня отвлекать.
  Он рассмеялся Её любимым бархатисто-нежным смехом, и коснулся губами лба:
  ─ Она это может...
  Она кивнула, избегая взгляда оскорбленной Усатой, лежащей у порога комнаты, и внезапно даже для самой себя спросила:
  ─ Как работа?
  ─ Все хорошо.
  Константин откликнулся как-то уж очень поспешно и со вздохом добавил:
  ─ Не волнуйся... Нет там ничего интересного.
  Она затаилась, глядя на него во все глаза, искрящиеся прозрачно-серыми огоньками. Позабыв все слова, Она прижалась к нему тесней, глядя поверх его груди на садящееся солнце. Алые лучи скользили по подоконнику, дрожали на черной шерстке Усатой и ложились Ей на руку и ему на живот. "Как кровь...", - отстраненно подумала Она, как завороженная глядя на игру багрового света. Придя в себя от ровного дыхания уснувшего и успокоенного любимого, Она осторожно высвободила руку и отвела с его лица темно-каштановые пряди. Между черных бровей появилось две новые морщинки, а уголки губ были скорбно опущены вниз. Она прикрыла глаза, проводя пальцами по его чуть шершавой коже, и прошептала:
  ─ Что же ты сегодня делал, мой Константин?.. О чем ты говорил?..
  И совсем тихо, почти безмолвно добавила:
  ─ Что с тобою сделали?.. Что ты с собою делаешь?..
  Ночь пришла резко, синими тонами улегшись в светлой комнате, затемняя нахмуренное личико девушки и озаряя светом луны расслабленное лицо мужчины.
  Проснулась Она как всегда рано. Проурчала что-то сквозь сон и прижалась к теплому телу Константина, вдыхая родной запах и касаясь губами закрытых глаз. За ночь на лице его разгладились тени, и он казался совсем юным. Не Ее одногодком, конечно, но все же... После пятого настойчивого поцелуя, он таки разлепил один глаз, и Она улыбнулась:
  ─ Пора вставать, мой соня... А то не успеешь к своей обычной пробежке.
  Потянувшись и по-прежнему не издавая ни звука, он притянул Ее к себе и впился в губы страстным поцелуем. Настолько долгим, что, когда он, наконец, отпустил Ее губы на волю, Она с трудом отдышалась и шутливо ткнула любимого в бок:
  ─ Негодя-я-яй... Иди немедля! А то вообще не пущу!
  Он наигранно оскорбился, Она пафосно возмутилась. Потом запросила прощения, а он его не дал. В общем, с постели они скатились еще нескоро, но при этом прямо на сонную Усатую и с диким хохотом. Усатая, как единственный нормальный чело... то есть кошка, гордо фыркнула и выскользнула из-под этих порой таких сумасшедших хозяев.
  На пробежку Константин все-таки пошел. И вскоре Она, с мокрыми после душа волосами, кружилась по кухне, готовя ему горячий ароматный кофе. Дуя на обожженные кружкой пальцы, Она гордо водрузила кофе на стол и уселась на стул, подогнув ноги под себя. Вскоре появился запыхавшийся Константин, светло улыбнувшийся Ей, и чуть ли не залпом выпил приготовленный ему напиток. Она даже пискнуть не успела, что кофе еще очень горячий, и что нельзя так быстро пить, и что... Но все протесты мгновенно были прерваны поцелуем с горьковатым привкусом кофе, и Она опять растаяла, выгоняя из головы ненужные мысли. "Если бы он целовал меня каждые пять минут, я была бы самой беззаботной на свете... - С огорчением подумала Она. - Ведь когда он далеко, я только и делаю, что думаю... Я слишком разумна...". Константин, видимо, уловил выражение Ее лица и осторожно приподнял пальцами Ее подбородок:
  ─ Что такое, свет мой?
  Она нежно улыбнулась, встав на носочки и звонко чмокнув его в губы:
  ─ Все хорошо... Я просто думаю.
  Запнувшись, Она дернула плечом и виновато вздохнула:
  ─ Я слишком много думаю - вот в чем проблема.
  Он хохотнул, прислонившись к стене:
  ─ Дорогая моя... Чтоб у всех девушек такие проблемы были!
  Она хмыкнула, потерев виски:
  ─ Я же говорила... Ничего особенного.
  Серые глаза ласково пробежались по нему, и пальцы автоматически поправили коряво завязанный галстук:
  ─ Вот так лучше.
  Он благодарно коснулся губами Ее лба:
  ─ Ты куда сегодня? Или будешь дома?..
  При слове "дом" Она вздрогнула и огляделась. Что для Нее дом сейчас? Усатая лениво расползлась на стуле, глядя на Нее щелками глаз. Вздохнув, Она ответила на его вопросительный взгляд:
  ─ Я выйду с тобой... А потом пройдусь к Олесе... Нет, подвозить меня не надо. - Торопливо добавила Она, заметив его обеспокоенное лицо.
  Константин замер на мгновение, а потом смиренно вздохнул:
  ─ Ну, как хочешь.
  Они вышли из подъезда, и Она еще минут пять стояла у него в объятиях, не смея оторваться от теплых губ. Неясный страх клубился в Ее душе и не давал покоя. Проводив черную машину тоскливым взглядом, Она быстрым жестом засунула наушники в уши и, занырнув в музыку, медленно направилась к небольшой квартирке на узенькой улочке, где Ее ожидала рыжая хохотушка.
  
  Глава 53.
  Его воплощенные кошмары
  На обратном пути, когда за плечами осталось почти десять часов непрерывной вдумчивой работы, высосавшей все силы, какой-то идиот на вишневом джипе с тонированными стеклами беспардоннейшим образом подрезал угольно-черный BMW на нерегулируемом перекрестке, заставив Его резко забрать влево, вылетая на встречную полосу. Мимо, истерически визжа клаксоном, пронеслась малолитражка с обезумевшей от ужаса женщиной за рулем, но Он был слишком хорошим водителем и прекрасно чувствовал габариты машины, чтобы допустить пусть самое легкое соприкосновение бортов. Наглец, чуть было не спровоцировавший аварию, давно умчался, издевательски мигнув фарами на прощание, движение на дороге возобновилось в прежнем ритме, вот только Он еще долго стоял на обочине, заглушив мотор и включив сигнал аварийной остановки.
  На дорогах, конечно же, всякое случается и, будучи водителем более чем с десятилетнем стажем, уже ничему не удивляешься и не воспринимаешь близко к сердцу подобные неприятности. Но Он не был простым автолюбителем... Он не был простым человеком. В непролазных катакомбах Его памяти жило одно четкое воспоминание. Небольшой эпизод из жизни начинающего бизнесмена, когда Его, тогда еще водящего маломощный Audi, больше часу как дикого зверя гнали по трассе две таких же тонированных громадины, прижимая к каждому дереву и в особый раж впадая на участках трассы, проложенных по вершинам насыпей. Он сам не понял, каким чудом Ему удалось тогда уйти от этой охоты. Откуда взялось столько скорости в простеньком автомобиле? Почему преследователи вдруг плюнули на свою жертву и не стали продолжать погоню? Ему не известно было, кому именно понадобилось так Его запугивать, или так Ему мстить... Но это не суть важно. Константин Зуров не из числа пугливых был, хотя с тех пор стал куда бдительнее, да и мощным BMW Он как раз после того случая и обзавелся.
  Но сейчас та погоня предстала пред внутренним взором в такой ясности, что Он поймал себя на том, что яростно выжимает педаль газа у незаведенной машины. Убрал ногу, отстегнул ремень безопасности и откинулся в кресле. Всё в этом мире наказуемо - любое слово и каждый проступок найдут свой ответ, жизнь взыщет с тебя плату за всякое действие, преображающее её. Безнаказанным не уйдет никто. И Он не уйдет... Наступит день, и труп Его с пулей в голове найдут на ступенях подъезда элитной новостройки, или извлекут по кускам из искореженного автомобиля, или выловят со дна реки... Или вообще никогда не найдут. И что тогда?.. Он завел мотор и рванул с места, сразу переходя на пятую передачу.
  Дома ждал горячий ужин, бодрящий душ, приветливая кошка и море Светланиной нежности. За неделю, что они прожили вместе с Его драгоценной Мышкой, Он по-настоящему полюбил возвращаться домой, Он и понял-то, что у Него, оказывается, есть дом, именно в это время. У Него появилось место, куда хотелось стремиться, где можно было обо всем забыть, расслабиться, с головой окунуться в ласку и заботу. Да, о Нем заботились - впервые в жизни! - и забота эта и близко не стояла к тому прислужничеству, каким Он был окружен в детстве и юношестве, живя в особняке родителей. Трепетное внимание Светланы было не просто приятно - от него щемило сердце, перехватывало дыхание, по всему телу расплывалась теплая волна спокойствия. За короткую неделю Он понял, что мог бы прожить с этой девочкой... с этой женщиной, со своей Светланой тысячи тысяч лет! Если бы только Ему было дозволено... Если бы Он имел на это право... Если бы Он не был Константином Зуровым, человеком, обрекшим себя на одиночество. Но Он гнал такие мысли, давил и рвал всё никак не желающую засыпать душу. У Него всё получится. Всё будет хорошо... Как же легко было погасить все сомнения, сливаясь со Светланой в диком танце на всклокоченных простынях. Как же безропотно удалялись из разума и сердца любые страхи, когда её дыхание обжигало Его кожу, когда её бледные пальчики отирали испарину с Его смуглой спины, когда мягкие губы касались уха, шепча Его имя, как молитву.
  Ему снилась ночная трасса, перечеркнутая косыми струями ливня. Зыбкие пятна фонарей в густых ветвях деревьев. Плеск луж, рассекаемых разогревшимися от огромной скорости шинами. Вой ветра в ушах. Белые полосы на стволах мелькающих за разбитыми стеклами деревьев. Пустые от боли и паники глаза Светланы. Кровь на смуглых пальцах, нервно вцепившихся в руль. Чьи-то голоса, чьи-то шаги, ощеренный в ухмылке рот. Неясные отзвуки - то ли пение потревоженных птиц, то ли скрип несмазанной калитки. Слезы на длинных ресницах, прикрывших серые глаза.
  Он проснулся в холодном поту и сел на кровати, положив сложенные локти на колени. Наверное, Он вскрикнул во сне, или дернулся слишком стремительно, потому что на сгорбленную спину тут же опустилась растерянная ладошка, послышался тихий встревоженный шепот:
  ─ Что с тобой, Константин?
  ─ Порядок. - Бросил Он почти что холодно, выдохнул протяжно, словно стараясь вместе с воздухом избавиться и от отголосков дурного сна, перевел взгляд на подсевшую поближе Светлану.  Глупости какие-то снятся, не обращай внимания. Переработал сегодня, видимо...
  ─ Опять кто-то... приходил? - Осторожно поинтересовалась девочка, но Он, конечно же, ничего не стал рассказывать - ни о работе, ни о давнишнем происшествии на трассе, улыбнулся как можно беззаботнее:
  ─ А ну-ка брысь обратно на подушку, пока я тебя силой укладывать не принялся!
  ─ Ой! - Засмеялась девочка, опрокидываясь на спину и Его за собой увлекая. - Я вся в благоговейном трепете!
  Она была Его лекарством, живительным эликсиром, магическим зельем, излечивающим ото всех телесных и душевных недугов, наделяющим нечеловеческими силами, вселяющим непоколебимую уверенность и отчаянную храбрость. И Он пил её до самого рассвета, дрожащими губами обирая капельки с изогнутого в истоме тела, перехватывая стоны, срывающиеся с горячих губ, утопая в черных волнах шелковистых волос. Он захлебывался ею, ныряя в неё, как в темное озеро, наслаждаясь безмятежной прохладой, успокаиваясь в нежно обволакивающих тело водах, становясь самым сильным и решительным человеком на свете.
  Ему так и не довелось заснуть еще раз после неприятного пробуждения. Оставив утомленную ласками Светлану сладко дремать в коконе одеяла, Он покормил настырно трущуюся об ноги Усатую и ушел в парк, на пробежку. Но уже после пары кругов ноги сами собой сбавили скорость, поплелись и остановились на горбатом мостике через ручей. Водную гладь степенно рассекало семейство уток с подросшими птенцами. А с чего Он взял, что сможет так жить - разрываясь напополам? Так просто сказать себе: "Выбор сделан", а как быть-то теперь? Лицемерить? Врать?.. И не кому-нибудь, а Мышке! Влюбленной в Него девчушке, так безропотно доверившей Ему свою дальнейшую судьбу. Скрывать от неё половину своей жизни, ежесекундно подвергать её опасности и молчать об этом. Будить её ночами, чтобы унять гложущие сердце боль и страхи. Пользоваться ею... как пользовался попрыгунчиком. Да нет же! Что Он городит? Всё не так... Ну не так ведь всё! А впрочем... Насколько её еще хватит? Неделя, две? А потом она устанет... Он её изведет, вымотает, истерзает и её душу... И будет на ней срывать свои треклятые нервы, как срывал когда-то на матери, как до сих пор срывает на подчиненных... Пойдут скандалы, один за другим. Требования всё объяснить - её стороны. Нежелание ничего объяснять - с Его... Ложь, слезы, крики... боль. Океан боли в серых глазах-озерах. За что ей это? Зачем Он с нею так? Как смел Он, злобный неуравновешенный кот, позволить себе приручить наивную пугливую мышку? Не место ей в этом мире... И Ему не место... Но если Он неволен, пойман в силки своих же желаний и амбиций, то она... Она должна быть свободной... хотя бы от Него. Учиться на искусствоведа, водить экскурсии по гулким залам музеев, гулять под дождем в парке... с каким-нибудь обаятельным парнем, не загруженным проблемами.
  А Он свихнется без неё... Окончательно потеряет контроль... Станет именно тем, кем видят Его окружающие... Но это ничего, лишь бы все хорошо было с нею. Ведь рано или поздно она сойдет с ума в Его компании. Его заботливая Мышка. Надо отпустить бабочку на волю - разжать ладонь.
  Пальцы, обхватившие кованые перила мостика, рефлекторно стиснулись сильнее, не желая подчиняться велениям разума, не допуская даже возможности такой.
  Глава 54.
  Ее верные...
  Она проснулась совершенно обессиленной, но довольной. Приоткрыв глаза, Она тут же уткнулась взглядом в любопытную мордочку Усатой, которая требовательно раззявила ярко-розовый рот, торопливо мяукая и напоминая сонной хозяйке, что поесть таки не мешает. То же мнение имел и Ее живот, настойчиво требуя внимания и ухода. Поэтому Ей не оставалось ничего, кроме как послушно подняться и побрести на кухню.
  Домашние дела так заняли Её, что в себя Она пришла, только когда часы пробили два, и в спальне запиликал мобильный телефон. "У Константина обед...", - отстраненно подумала Она, улыбаясь самому воспоминанию о нем, и, взяв трубку, зажмурилась, вслушиваясь в его теплый голос. Когда Усатая и Она были накормлены, а квартира отдраена до глянцевого блеска, Она устало сдула черную кудряшку с лица и улыбнулась, глядя на дело своих рук. Все-таки Константин до Ее прихода был неоспоримым холостяком. По крайней мере, уборке квартиры он уделял не так много времени и сил, как Она! Что вызывало в Ней тихую гордость. Потом Она довольно долго ласкала блаженствующую кошку, опять таки занимаясь самым противным делом - думая. Это Ей совсем не нравилось, но даже если Она пыталась прогнать мысли, они опять возвращались, да еще и в троекратном размере. В конце концов они истерзали Её совсем, и Она решила податься к Олесе, что тотчас и совершила. Накинув на голые плечи легкую кофточку, Она решительно выбежала из дома, направляясь к подруге.
  Дверь Ей, запыхавшейся от бега, открыла теперь уже полновластная хозяйка небольшой квартирки, так как Она скрепя сердце собрала свои небольшие сумки и перебралась к Константину буквально вчера. Поэтому Олеся сейчас разрывалась между беспокойством и радостью. Последняя побеждала, по тому веснушчатая девушка с верещанием: "Как я рада тебя видеть!" кинулась Ей на шею. Она неловко поежилась, аккуратно коснувшись спины подружки, и сдержанно улыбнулась:
  ─ И я тебя... Там дождь собирается, вот я и...
  ─ Хочешь чаю? Я мигом сделаю! Зеленый, черный? Впрочем, и так знаю! Ты любишь крепкий черный чай. А хочешь варения? У меня клубничное есть! Только сейчас купила! Ну же, не мнись! Ты же любишь клубнику! Ну Мы-ы-ышка!
  И Ей ничего не оставалось, как согласиться. Минут через пять чай был готов, ароматное варение открыто, и они приютились за столом в махонькой кухне, дуя на горячий напиток и облизывая обожженные губы. Зеленые глазки Олеси любопытно сощурились, и она усмехнулась:
  ─ Ну и как он там? Не обижает тебя?
  Она заверила бывшую соседку, что все хорошо. Потом ударилась в восторженную романтику и в порыве чувств прошептала, что Константин самый лучший, самый нежный, и вообще... самый!
  Олеся скептически выслушала, цинично заметив, что влюбленность плохо сказалась на Мышкином трезвом рассудке. Она возмутилась, Олеся пошла на попятную... В общем, скоро Она пришла к выводу что пора увести разговор к более миролюбивой теме... И все-таки Олеся продолжила:
  ─ Ты уверена в нем?
  Носик, усыпанный веснушками, сморщился едва заметно, и Она знала, что это означает. Соседка Ее искренне сомневается и всячески хочет убедить в этих сомнениях и Ее, Мышку. Раньше - буквально пару месяцев назад - Она бы даже не подумала о таком ответе, но сейчас губы Ее сложились в уверенную спокойную улыбку:
  ─ Да, абсолютно.
  Хотя уверенности в Ней было ни на грош. Не потому, что Она сомневалась в его любви... Не потому, что Она думала, будто он Ею играет... Она видела, как он страдает, когда приходит домой и меняет свое лицо. Как будто Ее любимый во время работы уступает место безжалостному Константину.
  ─ А дальше - снежное поле... - Горько прошептала Она, с легким налетом насмешки над собой вспоминая, что думала о нем, сидя на паре и еще не будучи с ним знакомой.
  Сколько времени утекло, как все изменилось... Как безвозвратно все изменилось. Счастье разрывало Ее, лучилось из Ее глаз, но оно... Оно катилось в бездну. Быстро, со всех ног, неотвратимо и... ожидаемо. Она помнила выражение его глаз, когда он разбудил Ее сегодня ночью надсадным стоном. Как смотрел на Нее. Какой вкус был у его губ. Во всем этом была какая-то обреченность... И это заставляло Ее душу изгибаться в агонии, отлично понимая, что происходит. Внезапно Она подняла глаза на молчавшую Олесю и улыбнулась:
  ─ Я пойду, пожалуй.
  Девушка растерялась, покосившись на барабанящие по стеклу тяжелые капли:
  ─ Но там...
  Она перебила ее, глядя непривычно спокойными глазами:
  ─ Не важно... Ты же знаешь, что дождь никогда не страшил меня.
  Наскоро попрощавшись, Она выбежала из такого знакомого подъезда, откидывая голову назад и подставляя лицо под холодную, равнодушную и колючую воду. Это не было грозою, и не было типичным летним дождем... Какой-то тяжелый гнетущий ливень, который прибивал к земле и заставлял испуганно выдыхать от холода. Она шла, обходя особо глубокие лужи и пряча руки в карманах.
  Привычно свернув в парк, Она замерла статуей, каким-то новым взглядом окидывая родное место. Когда-то... Когда-то сюда, семеня, бежала тихая робкая девочка с мышиным прозвищем. Сейчас же сюда неуверенно входила молчаливая задумчивая девушка - женщина? - с устало поджатыми губами и глазами полными грозовых туч. Платье промокло, кофта, накинутая на плечи, неприятно холодила кожу. Но Ей было все равно. Она медленно дошла до моста, с перил которого играючи скатывались капли, и вцепилась пальцами в размокшее дерево. Из парка спешно убегали прохожие - дети, их родители, пары, сотрудники и даже алкоголики. Равнодушный и злой дождь выгнал и их. Только одинокая худенькая фигурка стояла на мосту, до рези в глазах вглядываясь в круги расплывающиеся по темной глади пруда. С бледного тонкого носа скатилась капелька, а за ней потекла еще одна. Она раздраженно отвела со лба намокшую прядь, и струйки прекратили течь. С тихим вздохом Она перегнулась через перила, с надрывом шепча:
  ─ Без меня ему будет лучше... Без меня ему будет легче... Без меня он не будет так себя ломать...
  Судорожно втянув в легкие воздух, Она закрыла лицо руками, стараясь удержать на месте прыгающие губы:
  ─ Ни к чему хорошему это не приведет...
  Только озеро знало, что не только слезы неба падали в его омут. Только омут этот знал, как молчаливо и даже, кажется, равнодушно катились по бледному лицу и разбивались о воду соленые капли слез. Дождь торопил Её, ударял в спину, заставляя ежиться и дрожать. В конце концов, не выдержала Ее обувь - небольшой каблучок отломался с печальным хрустом, и Она вынуждена была бежать босиком. В этом была своя прелесть - разбивая отражение неба в лужах, ощущать каждый камешек под ступнями...
  Когда Она распахнула дверь, перед Ней предстал бледный до смерти Константин. Она счастливо ему улыбнулась, выстукивая зубами чечетку не в состоянии унять дрожь тела. Вода текла ручьем с Её тяжелых густых волос, пробегала по мокрой насквозь ткани одежды и растекалась на полу под гудящими от бега ногами. Любимый Ее не стал терять времени даром, мгновенно раздел Ее и засунул вместе с собой под горячий душ, разогревая и теребя, пытаясь оживить и избавить от гнетущего холода... И холод тела вскоре рассеялся, но из души никуда не делся, даже когда он, негодующе бурча, приготовил Ей горячий чай и закутал в зимнее одеяло со словами:
  ─ Чтобы я еще раз не посмотрел прогноз погоды на завтра!
  Она виновато шмыгнула носом, хлопая повлажневшими глазами. И тут же получила простительный поцелуй. И холод в душе треснул... Кто же знал, что души могут быть одновременно так счастливы и так несчастны? В перерывах между поцелуями, Она вытянула руки из теплого пледа и обвила ими его шею. Он выдохнул Ей в губы, прошептав еле-слышно:
  ─ Если бы я имел шанс повторить все заново, я пошел бы тем же путем... Как же я без тебя, моя Мышка?
  Она закрыла его рот поцелуем - только бы он забыл о своих словах и не спросил Её мнения. Потому что, если бы у Нее был такой шанс, Она не знала, как бы поступила. Возможно... Возможно иногда самое лучшее, что можно сделать для любимого человека, - это уйти.
  Глава 55.
  Так далеко от Него
  Дело было сделано. Холодно, расчетливо и точно. Он сам изумился таким обстоятельствам. Никакого азарта и животной радости от скорой победы. Ничего подобного. Кромешная пустота в спящей душе. Ледяной ветер гнет к земле подыхающую "жертву". А Он не хищник, изготовившийся к прыжку, нет... Он просто охотник. Немного уставший, немного раздраженный и абсолютно безразличный. Это не Его война, не Его добыча, не Его трофей - Он делает свое дело, всего-то... Никакой жалости, никаких раздумий... Дуло ружья давно направлено в голову побежденного, осталось только вздернуть затвор и спустить курок. Так просто. Как это, оказывается, просто... быть дровосеком.
  Громко подпевая "Bleed it out" Линкин Парк, Он ветром несся домой, отринув все предложения Георгия Ивановича отпраздновать долгожданную победу. Это не Его победа. Это вообще не Его дело, кто там кого уничтожил, кто чей бизнес разрушил, и кто при этом оказался на улице. Всё побоку, всё! К черту и к его бабушке! Вот так всегда и надо было жить - наплевав и начхав, спокойно делая свое нехитрое дело. А то развел нюни, растер сопли, извелся и изпереживался, даже смешно! И Он захохотал, отбивая бешенный ритм песни по рулю.
  Дома Его ждала Светлана - выспавшаяся, свежая, дурашливо-веселая и такая... любимая. Невероятно, безумно, всеобъемлюще, до изнеможения любимая! И Он выдавливал из послушной машины всё, что только было дозволено на автострадах города, а иногда даже превышал скорость - спешил, рвался, стремился к своей девочке. Как Он жил раньше? Чем Он занимался? Чего ради Он всё это делал? Пока не было её... не было ничего, и ничто не имело смысла. Когда-то Светлана сказала, что, познакомившись с Ним, она заново родилась. Так вот и Он только-только появился на свет, только открыл глаза, только различил первые звуки этого мира. Он начал жить всего месяц назад, и совершенно не хотел умирать! А стоит Ему лишиться своей милой Мышки, как Его тут же поглотит морозный мрак смерти... Плечи предательски дрогнули от этой мысли, возвращая Его из мира фантазий на гудяще-шипящую дорогу. Нет, Он не умрет, разумеется... Что за слезливый бред! Нет... Просто жизнь вновь лишится смысла, мир перед глазами померкнет, звуки стихнут, движение остановится. Его затянет в болото деловых будней и бытовых забот, поглотит рутина, задавит работа, задушит... совесть.
  Не желая возвращаться к подобным мыслям, когда Ему наконец-то удалось так далеко от себя убежать, Он припарковался у ювелирного магазина и купил Светлане очередную красотульку - белого металла ожерелье и серьги к нему, упаковал празднично и рванул домой, притормозив еще разок лишь у парка, где ворчливые бабушки торговали букетиками полевых цветов. Светлане Он выбрал небольшой букетик темно-лиловых фиалок в обрамлении бархатистой зелени, закинул его в машину, а сам интуитивно прошел в ворота парка, и интуиция не подвела.
  Вдалеке от шумных толп и праздного веселья, на зеленом склоне, где неделю назад они запускали воздушного змея, сидела Светлана. Изящные ножки были подобраны и укрыты подолом голубого платья, а тонкие пальчики ловко перебирали длинные стебельки клевера, лютиков и мышиного горошка, сплетая цветы в лохматый венок. Залюбовавшись ею, Он оперся рукой о стройный гладкий ствол невысокого граба и вдохнул полной грудью бодрящий воздух, в который, точно стебельки в Светланин венок, вплелись ароматы цветущих трав, древесной смолы, разогретой солнцем хвои и близкого пруда. Безмятежная улыбка не сходила с Его тонких губ до тех самых пор, пока девочка мельком не смахнула с ресниц блестящую капельку, потом еще одну и еще, а там уже и вовсе перестала справляться с потоком слез, позволив им ручейками сбегать по щекам.
  ─ Света! - Окликнул Он громко, как всегда в ответственные моменты называя свою Мышку по имени.
  Обернувшись на Его голос так порывисто, что витые волосы черным шлейфом полетели по ветру, она тут же вскочила на ноги и с радостным смехом бросилась к Нему наискосок через склон, размахивая в воздухе готовеньким венком. Налетела маленьким, но свирепым ураганом и, обхватив за шею, повалила в траву, с отчаянной нежностью целуя в губы. Забывшись на мгновение от столь бурных проявлений её эмоций, Он перекатился по земле, стискивая Светлану в объятиях, а когда она, блаженно улыбаясь и часто дыша от избытка чувств, оказалась под Ним, пришел-таки в себя и настороженно уставился девочке в лицо.
  Ярко-серые с водяными бликами глаза не омрачала и тень былой грусти. Ничто во внешности её не выдавало недавних слез - не было ни припухлостей под нижними веками, ни покраснений на белках, ресницы не слиплись, да и чуть румяные от возбуждения щечки не несли на себе солоноватых дорожек. На одну секунду Он даже обрадовался, решив, что слезы Ему пригрезились, но секунда прошла, и прозорливому сердцу открылось, что Светлана слишком часто плачет, чтобы на лице оставались хоть какие-нибудь отголоски слез.
  ─ На, это тебе! - Светлана решительно напялила Ему на голову разноцветный венок и опять засмеялась, рассматривая дело рук своих. - Так и ходи!
  ─ Вот еще! - Заворчал Он в притворном возмущении, стягивая с волос цветочный ободок. - Он не подходит к моему галстуку!
  ─ Тогда снимай свою удавку! - Велела она, с прежней решительностью распуская тугой узел галстука и зачем-то расстегивая верхние пуговицы на рубашке.
  Влажные губы легко пробежались по Его шее - от ямочки между ключицами до кадыка, скользнули за ухо, по бьющейся жилке спустились до самого плеча, а пальцы тем временем вцепились в пряжку на кожаном ремне. Прежде чем понять, что происходит, Он вновь оказался прижат лопатками к траве, рубаха была расстегнута до середины, Светлана сидела сверху, кошкой прогнув напряженную спину, черные кудри сыпались Ему на лицо и грудь, обволакивая сладким ароматом её духов.
  ─ Эй... - Прошептал Он девочке на ухо, нехотя отрывая её от своей груди. - Я, конечно, уважаю твою храбрость, моя необузданная Мышка... Но нас за такое оштрафуют, как пить дать!
  ─ Ой! - Пискнула она, розовея от смущения, и опять засмеялась, ткнувшись носом Ему в волосы. - Просто я подумала о тебе... Захотела... Попросила, чтобы ты оказался здесь... И тут ты!
  ─ Волшебство... - Выдохнул Он ей в шею, усаживаясь на траве, а сам всё гнал и гнал из разума мысли о тех слезах, о причинах, их вызвавших.
  Сидя в машине, Светлана разглядывала подарки в боковое зеркальце, что-то смущенно бормотала и не переставала чмокать Его куда попадет, отвлекая от дороги. Но Ему нисколько не удивительно было, что куда больше девочка обрадовалась скромному букетику - зарыла носик в нежные лепестки и скосила на Него лукавый глаз:
  ─ Мои самые любимые цветы...
  ─ А я знаю! - Гордо кивнул Он, не отводя взгляда от дороги. - Ты сама как фиалка - хрупкая и нежно-прекрасная.
  ─ Я не больно-то красивая. - Фыркнула Светлана, явно напрашиваясь на комплимент, и напросилась.
  ─ Ты мой прелестный кокетливый цветочек! - Усмехнулся Он, оборачиваясь-таки к своей девочке и целуя её насупленный носик.
  ─ А если бы ты был цветком... - Начала Светлана, но тут же стушевалась, задумчиво прикладывая пальчик к нижней губе. - Нет, ты не был бы цветком... Ты был бы деревом! Огромным, могучим...
  ─ Дуб дубом! - С усмешкой перебил Он и поймал узенькую ладошку, спешащую отвесить Ему шутливую затрещину.
  ─ Нет... - Посерьезнела вдруг девочка, опуская взгляд в лиловые тени фиалок. - Дуб слишком... В нем есть какая-то церемонность, а ты такого не любишь... Ты был бы... кедром. Изящным, но сильным и выносливым... Колючим и диким... Вот.
  ─ Фиалка и кедр. - Пробормотал Он одними губами и по взгляду Светланы догадался, что мысли их сейчас совпали, да настолько, что стало страшно произносить догадку вслух. Он откашлялся, спросил беззаботно,  Поехали к реке? Вечером лучше места в городе не найти!
  То было истинной правдой - широкого разлива река в сумерках приобретала сказочный вид. Медленными белоснежными птицами по ней скользили речные трамвайчики и маленькие катера, подсвеченные гирляндами фонариков. На пристани стояли многоэтажные теплоходы, с палуб которых доносилась тихая музыка и радостное гудение отдыхающих. В просторных беседках на берегу были расставлены круглые столики, и играл небольшой духовой оркестр. Прогуливались по набережной изнеженные пары. На низеньких скамьях пристроились медные изваяния мужчин и женщин, одетых по моде девятнадцатого века, и приветливо протягивали руки любому, кто присядет рядом - ладони статуй блестели от бесконечного числа принятых рукопожатий.
  Балансируя одной рукой, а другую вверив Ему во владение, Светлана шла по высокому парапету набережной, перебираясь к Нему на руки, только когда подходили к очередному разводному мостику, перильца которого были густо увешены разномастными замочками - свидетельствами чьего-то обручения. Часы на башне готического собора, многие века стоящего на острове посреди реки, пробили двадцать два раза, и со стороны устья в вечернее небо взвилась зеленая ракета, озаряя низкие тучи зыбким сиянием. Не сводя с яркой искры задумчиво-печальных глаз, Светлана замерла, ладонью прижимая Его голову к своему бедру. Ракета догорала, необратимо падая в реку, тянулся следом дымный след. В сердце кольнула холодная игла, и, переведя взгляд на скорбное лицо Светланы, Он в который раз понял, что они думаю об одном и том же.
  
  
  
  Глава 56.
  Она в ночном танце
  Солнце давно спряталось за широкими спинами высоких домов, растаяло за линией далекого горизонта, умерло в распахнутых объятиях неба. А Она стояла, глядя на мерцающую в лунном свете реку, и молча изливала свои страхи и сомнения теплому плечу Константина. Рука его уверенно покоилась на Ее талии, и Она пребывала в каком-то пьянящем забытьи. Когда же Ее любимый дернулся было в сторону стоявшей недалеко машины, Она с судорожным испугом схватилась за его пальцы, сжимая их в своих, и лепеча тихим голосом:
  ─ Давай не будем сегодня никуда уходить... Давай побудем здесь.
  Глаза, такие светло-серые днем, сейчас напоминали два глубоких омута, в свете луны отливающих серебром:
  ─ Ты же знаешь... Ночь... С ночами у нас многое связано, да?
  Сдавленный шепот сорвался на беззвучный крик, и Она глубоко вздохнула, успокаивая себя и ласково заглядывая в заботливые и напряженные глаза Константина. Конечно, он не мог Ей отказать. По крайней мере, он не был недоволен таким поворотом дел. Даже, наверное, рад.
  ─ Как скажет моя маленькая Мышка... Я буду только счастлив провести с тобою ночь.
  Это прозвучало настолько двусмысленно, что Она заулыбалась, вновь прижимаясь к его плечу и скользя по гладким камням набережной. Вовсю горели яркие огни ресторанов и казино, откуда долетали чьи-то радостные крики, смех. Она с легким удивлением качнула головой, задумчиво пробормотав:
  ─ В одном шаге от нас совсем другая жизнь... Совсем-совсем другая, правда? Как странно, мы каждый день видим сотни людей, совершенно чужих... А у них есть свои жизни. Свои пути, свои песни, свои ночи... Это порой так странно дико!
  Он слушал Ее, прижимая все теснее, а Она болтала и болтала, рассуждала, что-то доказывала, тут же разубеждая саму себя под сощуренным взглядом любимого. Наконец они уперлись в ресторанчик, и Константин задумчиво оглядел небольшое старое здание с мягким светом из окон:
  ─ Хочешь чего-нибудь, свет мой?
  Она чуть было не брякнула что-то смешливое, но, подумав секунду, потерлась о его руку, усмехнувшись:
  ─ Зайдем?
  Судя по всему, Она поняла его правильно, и вскоре они оба сосредоточено погрузились в изучение меню, отослав услужливого официанта. Играла живая музыка, какой-то трепетно-хрупкий кудрявый парень самозабвенно танцевал со скрипкой, да так, что смычок только мелькал в воздухе. Потянулись первые танцующие пары, и Она с легкой улыбкой наблюдала за ними поверх раскрытого меню - за старыми и молодыми, смеющимися и печальными. Покосившись на Константина, Она заметила, что он не отрываясь смотрит на Нее, и нежно поцеловала его взглядом, протягивая тонкую ручку и накрывая его почему-то напряженную ладонь:
  ─ Ты выбрал что-то?
  ─ Да... Вино. И тебе и мне. Что скажешь?
  Она кивнула, вспомнив, что было, когда Она последний раз так необдуманно лакомилась вином. Он заметил Ее улыбку, любопытно сощурился:
  ─ Чему улыбается моя милая?
  Она засмеялась, небрежно передергивая плечами и слегка краснея:
  ─ Просто вспомнила, как мы с тобой ездили... на прием, помнишь?
  ─ Конечно... Мне уже и не забыть этого.
  Лукаво попросив его напомнить Ей, Она тут же получила шутливое чмоканье в губы и возмутилась было, что все было совсем не так, и вообще... Но продолжить Ей не дал еще один поцелуй, на этот раз удовлетворивший Ее Критическое Величество. Скрипка заиграла совсем близко, и в темных глазах Константина вдруг вспыхнул свет:
  ─ Пойдем потанцуем?
  Она распахнула глаза, недоверчиво глядя на него:
  ─ Но я... Я...
  ─ Ты умеешь танцевать, не нужно отпираться! И сказать по правде, делаешь ты это божественно!
  Она смутилась, пряча откровенно счастливый взгляд, и на удивление быстро согласилась, гордо подав ему свою ручку и вспорхнув со стула. Кудрявый скрипач подлетел к ним, подмигнул Ей, завистливо покосился на Константина и заиграл что-то обаятельно-мечтательное, с нотками грусти и запахом сирени. Ее захватила эта атмосфера ночной романтики, томной тягучести мягкого освещения, надрывной мелодии искусно вырезанного инструмента, темных и глубоких глаз Ее любимого. И начался танец. Взмах, шаг назад, легкое па, заливистый смех, радостная, чуть безумная улыбка Константина, опьяненного тем же танцем. Взмывают в воздух черные кудряшки, ударяют по спине, которая грациозно изгибается, раскрываются маленькие ладошки, сплетаются на секунду теплые пальцы, смыкаются на секунду губы, тут же расставаясь до новой скорой встречи. Вот Она застыла спиной к нему, откидывая голову назад и чувствуя, как немного подрагивающие пальцы скользят по тонкой коже Ее шеи, а вот он кружится вместе с Ней по только им видному кругу, не отрывая от Нее взгляда и не замечая восхищенных глаз посетителей. А танец все продолжался. Все исступленней, все обреченней, с дрожащей нежностью, с усталой яростью, со счастливой печалью. Руки сплелись в последний раз, чтобы больше не расплетаться, губы встретились, чтобы не отрываться еще очень долго, а тонкая ножка Ее небрежно закинута была ему на бедро, и рука его словно в забытьи скользила по оголенной коже...
  Скрипка издала последний стон, скрипач замер, пытаясь отдышатся, и Она пришла в себя, глядя на Константина огромными удивленными глазами и рассеянно улыбаясь уже опухшими губами. И тут Она поняла, какая вокруг стоит тишина. Огляделась, смущенно поджимая губы и прижимаясь к нему, прячась на его широкой груди. Со страхом думая, что они сделали что-то странное... Но нет. Тишина отступила, и раздался первый хлопок. Затем следующий. Им аплодировали! Она захлопала ресницами, в немом изумлении глядя, как ладони размыкаются и смыкаются, а взгляд Ее, стеснительно-рассеянный, встретил расцветающие на лицах улыбки. И тут Ее щеки яростно заалели. Константин наклонился к Ней, тихо кашлянул прямо в ухо, прошептал:
  ─ Кажется, мы произвели фурор.
  Она сглотнула, находя в себе силы только смущенно, но все же кокетливо поклониться, и унеслась скорее за их столик, потянув за собой смеющегося любимого. Вино было допито, терпкое послевкусие было выпито из его губ, и вскоре ресторанчик остался позади. Она хихикала, недоумевая, что же они танцевали, и что это на них такое нашло, а он искренне развлекался, глядя на Ее разгорающиеся алым огнем щеки, на сверкающие глаза и не сходящую с личика улыбку. Она остановилась у очередного мостика через реку и прижалась спиной к его груди, глядя на темный поток. Вдохнула сладкий воздух июля, закрыла глаза, наслаждаясь его легкими прикосновениями и тихим дыханием, прошептала:
  ─ Спасибо тебе.
  ─ За что?
  Тихий, почти беззвучный шепот Ей в кожу. Она зажмурилась, разворачиваясь в его руках и зарываясь носом в расстегнутую рубашку:
  ─ За то... За всё, Константин, за всё. За меня. За тебя. За нас. Я не забуду...
  Это прозвучало как-то обреченно, поэтому Она поспешила добавить, обвивая руками его поясницу:
  ─ Я никогда не забуду, как мы познакомились. И... Просто спасибо.
  Он поцеловал Ее в затылок, и Она замерла, еле дыша и мечтая об остановке времени. Навечно... Но впереди у них была еще целая ночь, и они были вместе. И луна следила за ними холодным ярким глазом, разбросав вокруг себя облака, как крылья, и усмехалась жутковатой ухмылкой, отражаясь в бегущей воде.
  Глава 57.
  Над Его могилой
  Поздним субботним вечером, когда солнце уже скрылось за соседним домом, Его разбудил звонок мобильного, забытого на полке в прихожей. Спавшая под боком Светлана тихо вздохнула во сне, зарываясь личиком Ему в подмышку, и дабы не тревожить её сна, пришлось сползать с кровати и идти отвечать настырному подлецу, оборвавшему дивный сон, какие снились Ему крайне редко.
  Звонил Георгий Иванович, вопрошал, почему Он вчера вечером был недоступен и вообще собирается ли Он отпраздновать-таки уничтожение "жертвы" и получение солидного вознаграждения за проделанную работу. Наверное, виной был прерванный сон, или то, что Он совершенно не был настроен на рабочий лад, или оставленная в спальне Светлана, или мурлычущая Усатая, трущаяся об ноги, или... Он не знал почему, но вспомнился вдруг тот мужчина, который приходил к Нему в начале июня, тот самый, что уверял, будто никто не заплачет над Его могилой, и воспоминание это принесло с собой думы о всезнающем море, о вычеркнутом из жизни детстве, о матери, которой Он не звонил почти семь лет, о взгляде той женщины, чьего мужа Он погубил в самом начале карьеры... Пальцы, сжимающие телефон мелко дрожали, черные глаза залиты были светом вечернего солнца и опять казались темно-карими. Недобитая душа Его разомкнула опухшие от слез веки и поджала губы в болезненной ухмылке...
  Отмахнувшись от настроенного на веселье партнера дежурными фразами типа "Занят сегодня" и "Как-нибудь в следующий раз", Он нажал кнопку отбоя, а, подумав секунду, вообще выключил телефон. Поспешил вернуться в спальню, но вдруг остановился у сияющего черным лаком пианино, приоткрыл крышку, без нажатия провел кончиками пальцев по черно-белым клавишам... Столько ночей... Его откровенный монолог, их поцелуй в южном саду, неожиданно-позднее пробуждение на её постели, купание в освещаемом луною море, тихая колыбельная для перепуганной Мышки, их первая близость, волшебный танец в речном ресторанчике... Столько ночей на пути... куда? Он опять тронул клавиши, на сей раз извлекая из пианино надсадную ноту, протяжно загудевшую в тишине гостиной, потом еще одну и еще. Руки скользили по клавишам, наигрывая сложный переливчатый мотив, глаза были прикрыты - Он пальцами видел черно-белое музыкальное поле, с точностью угадывая нужное положение рук для рождения следующей ноты. Он играл самозабвенно и даже истерически, роняя и вскидывая голову, сгибая и разгибая локти, прогибая и выпрямляя спину. Когда композиция подходила концу, Он без остановки продолжал играть её сначала, ноту за нотой, минуту за минутой, бесчисленное множество раз. Он упивался этой музыкой так, как мог бы упиваться только нестерпимо обожаемой Светланой.
  ─ Мне казалось, что ты не любишь "Лунную сонату". - Вклинился в музыкальный ряд вялый со сна голос Его девочки.
  Он молча перевел на стоящую в дверях Светлану черные глаза, и только доиграв до самого конца, ответил скорее на её испытующий взгляд, чем на озвученный вопрос:
  ─ Вчера я добил "жертву". Разрушил огромную компанию. Оставил без работы тысячи людей... И пил с тобою красное вино... Символично, не правда ли?
  ─ Мы праздновали?.. - Губы взволнованной Светланы изогнулись брезгливой запятой.
  ─ Да... - Был Его спокойный ответ, а руки опять метнулись к клавишам, пробежались по ним справа налево, оглушая какофонией звуков, и громыхнули по нижним октавам, ставя жирную точку... Он не знал, на чем именно.
  Молчали долго, возможно даже несколько часов, солнце село, впустив в окна сумеречный отсвет прошедшего мимо дня. Они продолжали молчать - Он играл на пианино, перебирая всплывающие в памяти композиции, а Светлана сидела на полу, обхватив руками колени и бездумно поглаживая свернувшуюся рядышком кошку. Ему не было известно, что ждет их дальше, впрочем, сейчас Ему было абсолютно все равно - Он растворился в музыке, окончательно убеждаясь в том, что душа Его скрывается от чужих глаз именно в пианино.
  ─ Президент компании уже застрелился?
  Этому сладкому певучему голоску совсем не шел язвительный тон, хотя он у Светланы и не получился, свалившись в горькую усмешку или скорее даже в нервозную жалость. Оборвав композицию на следующей же ноте, Он ответил своим покрасневшим от продолжительной игры пальцам:
  ─ Рановато. Ему понадобится несколько дней... чтобы осознать.
  Под страхом смерти Он не включит в ближайший месяц телевизор и не прочтет ни одной газеты. Даже новостную ленту в интернете смотреть не будет. Ни за что на свете. Он трусливо сбежит от Им же свершенного злодеяния. Он в нервном ознобе будет озираться по сторонам, ожидая мстительного удара под лопатку. Вот такой вот лютый зверь, трепещите! Стало смешно, и Он засмеялся, повалившись на перепугано вскрикнувшее пианино. Вздрогнул вдруг от следующего вопроса Светланы, заданного дрожащим голоском давно канувшей в прошлое Мышки:
  ─ Зачем ты это делаешь, Константин? Ты же не способен...
  ─ Вздор! - Рявкнул Он, с грохотом опуская крышку пианино, вскочил со скамьи, метнулся было к сжавшейся в комочек Светлане, отпрянул, напоровшись на её панический взгляд, отлетел к стене, заорал снова, не помня себя от переполнившего грудь гнева, - Это моя работа! Это деньги! Это бешенные деньги! Ты себе даже представить не можешь какие!!!
  ─ Не кричи...
  То был тихий писк перепуганного мышонка, узкие ладошки Светланы нырнули в черные пряди, закрывая уши, но у Него уже не было никакой возможности остановиться. Он ненавидел сейчас этот треклятый бизнес, этих "жертв" и заказывающих их подонков, предпочитающих заманчивые лазейки честным путям. Ему хотелось собственноручно оторвать головы тем, в чьем окружении Ему приходилось обитать, этим чертовым "акулам", на которых у Него никак не получалось стать похожим. Его рвало на части от ярости и бешенства, эмоции вырвались из-под контроля, на пол полетела вроде бы случайно задетая взметнувшимися руками ваза, потом книги и диски, свирепым пинком была опрокинута скамья. Почему Он не способен?! В чем Его изъян?! Где эта окаянная рана, через которую уже все Его жизненные силы выплеснулись?! Где она?! Что с нею делать?!
  Тяжело дыша, Он повалился на колени среди разгромленной комнаты, вскинул взгляд на тихо поскуливающую у стены Светлану. По бледному личику были размазаны слезы, серые глаза смотрели жалобно и... укоризненно. Укоризненно? Ах, Он же не сдержался! Конечно... А надо было... Надо всегда держать себя в руках! Чтобы никто не заметил, как Ему плохо! Чтобы все кругом наслаждались жизнью, наплевав, что Он сейчас подыхает в одиночестве!!!
  ─ Что? - Усмехнулся Он в откровенном сарказме.
  ─ Из-за денег?.. - Прошептала она, медленно поднимаясь на трясущиеся ноги. - Ты делаешь это с собой... из-за денег?.. Я не верю...
  ─ Давай! - Он махнул на неё рукой, тоже подскакивая с полу. - Назови меня валютной проституткой... Валяй!
  ─ Не назову... - Светлана твердо мотнула головой, и ноги её вдруг окрепли, спина выпрямилась, в лицо Ему глянули чистые серые глаза. - Падшие женщины торгуют телом... А ты, Константин, продал этому миру душу.
  Слова прозвучали слишком правдоподобно, чтобы Он не пришел в себя. И Он пришел, и бросил на девочку полный изумления и даже ужаса взгляд. Нервным движением отвел с лица взмокшие волосы, произнес холодным тоном:
  ─ Что хоть кто-то здесь знает о моей душе?
  Было заметно, что в разуме Светланы идет жесточайший бой, что борьба достигла самого пика, что через секунду определится победитель. Дрогнули искусанные губы, которые Он так жадно целовал всего несколько часов назад, блеснули глубокие глаза, в которых Он тонул, забывая обо всем на свете, сжались в кулачки руки, теплым шлейфом обвивавшие когда-то Его шею. Она безмолвно зашевелила губами, точно пробуя готовые вырваться слова на вкус, проверяя, не отравлены ли они... Или наоборот - желая подтвердить наличие в них яда?.. Тихо и печально, но всё же твердо ответила Ему:
  ─ Я знаю, что она мертва. Что все это время ты трепетно дрожишь над истлевшими останками, тщетно стараясь вернуть им прежнюю молодость и красоту. Ты заботишься и оберегаешь свою душу так, словно она тяжело и неизлечимо больна... А между тем её уже нет, Константин. Ты убил её...
  ─ Если бы она была мертва... - Оборвал Он еле-слышно. - Как бы я мог тебя любить?
  ─ А ты и не можешь... - Взгляд серых глаз поблек и спрятался за окном в опустившейся на город ночи. - Тебе и не надо... Похорони свою душу, как похоронили все остальные в твоем мире. Не позволяй ей ничего... Пусть спит спокойно.
  Время текло, огибая их напряженные тела, впервые за месяц оказавшиеся разделенными непреодолимой пропастью, разведенными жизнью по разные стороны высоченной стены, подпирающей грозовое небо. Он смотрел на свою Мышку, а она смотрела на Него. И взгляды их были пусты. Как когда-то их объединяла общая любовь, сейчас их разделила общая боль. И у Него вдруг не нашлось слов для своей любимой девочки. А у неё нашлись:
  ─ Мне, наверное, лучше уйти.
  В ушах звучали страдальческие переливы "Лунной сонаты", в темной комнате жалостливо разносились редкие всхлипы собирающей свои вещи Светланы. А Он стоял на том же месте, где Его настигли её последние слова. Стоял и не мог сдвинуться ни на шаг - одеревенели ноги. Какой же Он идиот, Боже Правый... Какой же болван... Что Он нес сейчас? О чем думал? Как позволил себе забыться? Как смел накричать на свою ненаглядную Мышку? Что теперь...
  Щелкнули проворачиваемые в замке ключи, и звук этот вернул Ему самообладание - Он пулей вылетел из гостиной в коридор, успев поймать прощальный взгляд наполненных слезами серых глаз. Встал как вкопанный, зная, что не должен за нею идти, и в тоже время понимая, что не может отпустить её вот так... Вообще не может её отпустить! Кинулся к двери и полетел вниз по ступеням, догнал, развернул к себе резким движением руки, прижал к стене, зарываясь носом во встрепанные волосы:
  ─ Вернись, Света, вернись...
  Сдавленный шелест, и близко не стоящий к Его голосу, терялся в её рыданиях, их губы сливались и размыкались в быстрых поцелуях, пальцы сплетались в крепкие замки и тут же разжимались, подрагивая. Незастегнутая сумка с ворохом в спешке смятых вещей валялась на ступенях. Тукался в плафон горящей под потолком лампы залетевший в подъезд ночной мотылек.
  Его не станет, просто не станет. Только пустая оболочка - змеиная кожа, лопнувший кокон, полая скорлупа. Ничего не значащие слова, ничего не видящие глаза, ничего не слышащие уши. Если Он похоронит душу, то лишится последней надежды вернуть себя к жизни. И пусть сейчас эта надежда - стопроцентный самообман, пусть... Эта надежда Ему нужна. Он не может закопать душу, даже точно зная, что Светлана права в своей догадке... Не может Он!
  ─ Мне надо идти. - Светлана юркой змейкой выскользнула из объятий, подхватила сумку и побежала вниз по ступеням, остановившись лишь на Его окрик:
  ─ Я подвезу тебя!.. Пожалуйста... Я только подвезу тебя.
  Нервные пальцы стиснуты были на руле, ветер, проскальзывающий в открытое окно, заунывно гудел в ушах, взгляд обнимающей огромную сумку Светланы не окрашивала ни одна эмоция, только слезинки запутались в длинных ресницах. Где-то Он такое уже видел. Что-то до дрожи знакомое было во всём происходящем... А ведь она молодец, Его храбрая Мышка. Какая же умница. Сильная, решительная, мудрая девочка Его... Откуда только взялись такие силы в столь хрупком создании, в нежной лесной фиалке, в затравленном мышонке, в пугливой лани на тонких дрожащих копытцах? Откуда столько сил? Вот сидит Он, расчетливый делец, дери вас черти, и боится рот открыть, ведь с предателя-языка сорвется лишь отчаянный стон, мольба о помощи, крик о спасении... А она все делает правильно. Бабочкой бьется в Его жестоких пальцах, рвется на волю, спасается от Него... И Его спасает.
  ─ Сверни здесь. - Оборвала Светлана Его внутренний монолог, хотя непонятно было, зачем давать подобные указания, ведь Он прекрасно знал дорогу.
  По узенькой освещенной всего парочкой фонарей улочке до самого конца, через глубокую арку в густо засаженный деревьями двор, мимо беседки и детской площадки до трехэтажного домика под черепичной крышей, притормозить у подъезда, поцеловать на прощание. Прощание...
  ─ Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна...
  Голосок быстро сошел на нет, хотя быстрый взгляд в серые глаза не подтвердил опасения насчет возобновившихся рыданий. Светлана была спокойна, даже умиротворена, сомкнутые на сумке руки не тряслись, со щечек исчез истерический румянец, слезы высохли. Перед ним сидел уверенный в своих решениях человек. Еще не очень-то справляющийся с эмоциями, но все же твердо решивший стоять на своем до самого конца.
  ─ Я знаю... - Ответил Он, убирая руки с руля и откидываясь в кресле. - Но не за что, собственно, благодарить.
  ─ Есть! - Тонкие пальчики поймали и стиснули Его ладонь, поднесли к губам, чтобы наградить теплым поцелуем. - Ты самый лучший на свете человек, Константин! Ты истинное счастье в моей никчемной жизни! Ты как... как будто из сказки - таких людей больше нет! Ни в одном из миров!.. Я хочу, чтобы ты знал, как круто ты изменил мою жизнь, как много ты привнес в неё, как много мне открыл, показал, поведал...
  ─ Остановись. - Он выдавил из себя улыбку, которая далась Его искривленным от муки губам с большим трудом, но получилась все же искренней, самой настоящей из всех Его улыбок. - Ты прости меня, Мышка...
  ─ Не надо просить прощения. - Она отжала внутреннюю ручку, выдавливая наружу тяжелую дверь. - Мы просто... не понимаем друг друга. Мы из разных миров, Константин... Вот и всё.
  Она шла к двери подъезда, волоча за собой тяжеленную сумку, неловко вскидывала её на плечо, освобождая руки для набора кода на замке, придерживала ногой тугую дверь, протискиваясь в тамбур... А Он смотрел ей вслед через открытое окно, и больше всего на свете Ему хотелось сейчас вылези в него, как Он уже сделал однажды, протянуть ей руку, крикнуть в спину: "Не уходи!". Но делать этого было нельзя - чем всё закончится, Ему было доподлинно известно... Один скандал уже остался за спиной, а Он станет срываться и впредь, терять контроль, сходить с ума от ярости. Она не будет понимать, в чем дело, а Он не будет понимать, почему она не понимает...
  На весь салон орал иступленный голос солиста Линкин Парк, и Он одними губами повторял слова припева "In the end", на двухсот пятидесяти летя над ночной трассой. Проносились мимо черные стволы деревьев, в ночной тьме заметные только по белым полосам, прочерченным по коре на уровне глаз, и это опять же что-то напомнило, как напомнил и хлынувший с разверзнутого неба дождь. Крупные капли разбивались о лобовое стекло, застилая дорогу, дальний свет фар тух в сплошной пелене воды, сброшенной на землю, дворники не справлялись с потоками, омывающими машину. Но Ему было плевать на видимость - Он и до этого не смотрел на дорогу. Он просто гнал вперед, забыв о целях и направлениях своего движения, выпустив из головы все осторожности и страхи. Он гнал на седьмой передаче, выжимая из машины всех лошадей, ревом мотора заглушая и грохот дождя, и надрывающиеся динамики.
  Но рев этот все равно не смог затмить плача Его души - живой, здоровой, полной сил и необузданной энергии, рвущей в клочья распроклятое тело, столько времени удерживающее её в ненавистном плену, топчущей и растирающей в кашу осточертевший разум, смевший покорить её своей корыстной воле, застилающей глаза пеленой кромешного горя и отчаяния, наполняющей горло надсадным криком.
  Давя на газ, Он раненным зверем взвыл в дождливую ночь. Руль выскользнул из сведенных судорогой пальцев, косые струи брызнули в открытое окно, окатывая разгоряченную голову студеным душем, машину боком понесло по мокрой дороге, закружило волчком, мотая из стороны в сторону, веера брызг хлынули из под колес в черное небо, мелькнула перед глазами измазанная белой краской кора. Он вцепился в руль крепче, резко скидывая скорость, но прежде верная машина теперь не слушалась, потому что Он вдруг разучился водить. Визжали тормоза, дымила шипованая резина, крутился быстро перебираемый руками руль, но черный BMW, казалось, жил своей собственной жизнью - обратился в дикого зверя, метнулся к обочине, лакированным бортом скребнув по корявому стволу. В лицо Ему с силой ударило отлетевшее боковое зеркало, возвращая к реальности, заставляя наконец-то справиться с эмоциями и всецело отдаться борьбе с машиной.
  Но борьба стала неравной - колеса проворачивались, как, впрочем, и руль, осатанело долбанувший Ему по пальцам, явно намереваясь их сломать. Усилившийся ливень не давал шанса рассмотреть приближающуюся опасность, но полыхнувшая в небе молния милосердно оставила за Ним право заглянуть в глаза скорой смерти, рассмотреть каждую складочку на мокрой от дождя коре, различить все изъяны на толстом стволе, увидеть, как неотвратимо приближается неизбежное столкновение.
  Утром Его найдут мертвым в искореженной машине и, безусловно, решат, что это было убийство. Те люди, которых Он обрек на нищету, в придачу ко всему получат еще и море удовольствия от судебных тяжб по делу о Его безвременной кончине.
  Миг, оставшийся до жесткого соприкосновения со стволом, размазался в длинную кривую линию, хотя моменты из жизни даже не думали один за другим проскальзывать перед внутренним взором - голова была пуста, только губы сами собой растянулись в оскаленной усмешке, впуская в сознание одну-единственную растерянную мысль: "Что, правда никто не заплачет?".
  Мотор молчал, испарялась вода из-под разогревшихся колес, потоки дождя скатывались по треснувшему лобовому стеклу на смятое переднее крыло, через брешь на месте выбитой фары попадали в шипящий радиатор. Он отстегнул ремень безопасности и грузно повалился на соседнее сидение, закрыл дрожащими ладонями перекошенное ужасом лицо, отер с рассеченного виска кровь, сплюнул соленую слюну и затрясся от неукротимой дрожи.
  Где-то далеко-далеко отсюда страдала Его маленькая девочка, даже не подозревающая, что Он чуть было не умер. Георгий Иванович пил виски в компании столь же успешных людей, и ему так же невдомек было, что только что едва не лишился партнера. Те люди, которым Он разрушил жизни, не могли заснуть в своих постелях, но и они не знали о злоключениях своего врага. А расчетливый делец Константин Зуров, окончательно и бесповоротно погибший несколько секунд назад, лежал в черной искореженной машине, точно в мрачном склепе... И только небо горько плакало над Его могилой.
  Глава 58.
  Рассвет в серых глазах
  Она стояла под душем, словно неживая мраморная статуэтка. Вода стекала по бледным пальцам, по тугим локонам, по побелевшим приоткрытым губам. Ни дрожь, ни даже, казалось, стук сердца не нарушали Ее молчания. А вода все стучала и стучала об пол, разбиваясь на множество ярких лучей, дробясь на миллиарды колючих осколков. Она стояла, прижимаясь лбом к кафельной стенке и как будто наблюдая за собой со стороны. Ноги казались деревянными, а сердце мертвым. В душе Ее не было ничего. Она лениво заметила, что Олеся долбится в дверь с отчаянными криками, что вода, льющаяся из душа, становится все холодней и холодней. Она подняла руки к лицу, разглядывая каждую черточку на ладони... И со злостью ударила ею по полке с ванными принадлежностями. Полетели на пол шампуни, гели, крема, мочалки... По пальцам потекла кровь, и Она равнодушно проводила взглядом сверкнувшую лезвием падающую бритву. Тело окончательно закоченело и двигалось с каким-то одеревенелым покоем. Она осторожно ступила на холодный пол, глядя в зеркало и подавляя в себе желание запустить в него чем-нибудь. Боль в руке совершенно не мешала, впрочем, и не облегчая Ее состояний. По-привычке накинув на плечи старый халат, Она закрыла лицо судорожно сцепленными пальцами и попыталась заплакать... но слез не было. Эта пустота... раздирающая пустота завоевывала всё место в Ее теле, разрывала Ее на части, убивала и не давала вздохнуть. Серые глаза глядели безучастно и бездушно. Дверь в ванную открылась под Ее слабыми пальцами, и Она тут же оказалась в цепких руках Олеси:
  ─ Что с тобой???
  Не сочтя нужным ответить, Она мотнула головой, отводя взгляд от обеспокоено-пугливых глаз, и улыбнулась чужой, незнакомой улыбкой:
  ─ Все хорошо.
  ─ Я не верю тебе!!!
  Веснушки ярко горели на ставшем алом лице. Она заворожено следила за выражением ярости на личике рыжей девушки, но вскоре отвлеклась, небрежно выскальзывая из сжатых ладошек подруги.
  ─ Ты поранилась, Мышка! У тебя кровь!.. Надо...
  Черные волосы блеснули в воздухе, бледные пальцы сомкнулись на покатых плечах Олеси, серые глаза потемнели, а губы искривились в злобной усмешке:
  ─ Нет больше Мышки, Олеся. Её нет. Она умерла. Она погибла смертью слабых. Она пала на колени...
  Она пала на колени под его машиной, Она склонила голову и подставилась под топор палача, Она агонизировала у него на руках, Она навсегда осталась с ним... в той чужой квартире с испуганной Усатой и бешеным мужчиной, который кричал и сметал все на своем пути. Да, Мышка умерла. Светлана же подняла на него свои ясные глаза, Светлана гордо выпрямила спину, идя до своего подъезда, Светлана не боялась ничего и никого, Светлана сейчас стояла и выплевывала слова в лицо изумленной соседки. Когда же Она отняла свои руки от плеч Олеси, та еще долго провожала хрупкую фигурку испуганным взглядом...
  Впрочем, Она не думала больше злиться. Она села за фортепиано. Открыла его. Кинула на пол ноты. Пробежалась пальцами по податливым клавишам и заиграла. Исступленно, повторяя каждый раз то же самое, почти бешено давя на клавиши, ломая ногти и вымазывая белые клавиши в багрянце своей крови. В комнате, к стене которой заворожено прижималась рыжая девчушка, звучал "Сон в летнюю ночь". Надрывно, срываясь, не в правильном ритме, но раз за разом повторялась одна и та же мелодия. Сколько это длилось, Она точно не могла сказать. Просто не помнила. Помнила, как обессилено носились пальцы, как в ушах звенел его голос... Она никогда не сможет забыть его голос. Отчаянный крик... "Света!!!"
  ─ Света...
  Она вздрогнула. Раз, другой. Рука сорвалась с пианино, рухнула на колени. Губы поджались, искривились. Теплая рука Олеси опустилась Ей на плечо. "Света!!!". Она зарыдала. Горько, забываясь, самозабвенно, рухнув головой на крышку фортепиано, запуская руки в спутанные черные локоны, сжимаясь на крошечном стульчике и жалко всхлипывая. Она чувствовала, как Олеся обнимает Её, как они вместе сползают на пол, как Она забивается в угол, утыкаясь лицом в колени.
  Задыхаясь, Она вспоминала и вспоминала. Воспоминания, как кадры из сгоревшей пленки так и не вышедшего на экраны фильма, проносились перед Ее глазами, и везде он, он, он. Она задыхалась, умирала, оплакивала... Оплакивала себя, его, свою жизнь и свою смерть... Она умерла сейчас, сидя в углу под влажным взглядом зеленых глаз, содрогаясь в судорогах и даже не пытаясь успокоиться. Мышка умерла. Светлана играла свой реквием на своих нервах, своих чувствах и на своей душе... А потом пришел покой.
  
  Она стучала каблучками, опускаясь по лестнице вниз и вежливо поддерживая разговор с юными девушками. Только что они ходили в египетский зал, изучать недавно привезенные экспонаты. Музей был огромен и, что самое главное, находился совсем недалеко от Ее университета. От Ее нового университета.
  Приняли Ее в гуманитарном университете на ура. Преподаватели не могли нарадоваться на способную студентку, а однокурсникам была по нраву спокойная доброжелательность хрупкой черноволосой девушки. Не по нраву Она приходилась только тем, кого холодно остужала, пресекая слабые попытки завязать более близкие отношения. За что и заслужила в своей группе звание таинственной недотроги. О, Она об этом знала. И совсем не спешила что-то менять.
  Город, как это всегда бывает в сентябре, еще тянулся к лету, но посеревшее небо было точным отражением Ее ясных глаз. Волосы Ее спускались черными волнами по плечам, по спине... Никто не видел Ее с заколотыми волосами. Никаких унылых буколек, высоких хвостиков и растрепанных кос! Черная грива, обрамляющая бледное вытянутое лицо, выгодно оттеняла светлые, серебристого цвета глаза. Она шла по городу, впитывая в себя тяжелый прохладный воздух, который, казалось, противостоял силам природы и совсем не хотел вдыхаться. Каждый вдох давался Ей с трудом, и Она каким-то шестым чувством знала, что скоро начнется гроза. Осенняя, холодная, но все еще с отголосками летней беззаботности и ярости.
  Она остановилась на перекрестке, намереваясь шагнуть на путь, ведущий к дому, но что-то Ее остановило. Серые глаза задумчиво сощурились, и легкая улыбка искривила губы. Твердым шагом Она направилась в ближайший книжный магазин. Он, как и многие прочие книжные магазины, подолгу пустовал. Здесь было много антикварных поддержанных книг, и посему лавочка не пользовалась особой популярностью. Она уверенно шагнула прямо к продавцу и протянула сложенную вдвое купюру:
  ─ Лорка... Мне нужен Федерико Гарсиа Лорка.
  Продавец, пожилой, но еще крепкий мужчина, замялся, оглядел Ее аккуратное платье, ожерелье белого метала, обвивающее тонкую шейку, и вздохнул:
  ─ Прошу меня извинить, но у нас только старая... старая книжка, и не думаю, что вам...
  ─ Мне все равно.
  Произнесено это было с легкой улыбкой, настолько обаятельно-радушной, что мужчина улыбнулся в ответ, и через минут десять сосредоточенных поисков на столике лежала потрепанная книженция, явно побитая жизнью и дождем. А еще воском, кажется... Впрочем, ей было действительно все равно. Она вышла из магазина и с легким беспокойством посмотрела на небо. Тяжелые тучи -только выплыли из-за горизонта, и гроза явно не собиралась начинаться сию секунду. Это успокоило Ее, и Она неспешно пошла... нет, опять не по пути домой. Не туда, где ждала Ее верная рыжая соседка, вовсе нет. Она свернула в совсем другой переулок, скользя мимо прохожих с отсутствующими лицами, сохраняя на своем лице какое-то задумчиво-мечтательное выражение.
  Шаг, второй, перейти дорогу, благодарно кивнуть притормозившей машине, и вот уже ворота. Она провела ладонью по шершавому столбу фонаря, снимая отваливающуюся старую белую краску. Шагнула еще раз и попала в объятия парка. Он встречал Ее чуточку рассерженно, обиженно, но все равно с радостью. Видано ли дело - его любимая подруга столько времени где-то пропадала, обходя парк самой дальней дорогой, не заглядывала даже в дождь и ночью! Так и оскорбиться недолго... Но вот Она пришла, и парк счастлив, и плевать ему на сотни прогуливающихся пар, и вот крепкие дубы добродушно ворчат на Нее, а юные березы что-то обиженно лепечут, речка течет еще быстрее и радостней, и мостик весело поскрипывает под Ее ногами. Она проводила рукой по листве, балансировала на бордюрах, касалась кончиками пальцев бегущей воды. Она знакомилась с парком заново, и в омутах Ее серьезных глаз вновь разгорался тот чуточку безумный огонек.
  Она выбрала скамейку под ивой. Ей была знакома эта скамейка - Она подолгу раньше тут сидела... Впрочем, разве нужно об этом вспоминать? Лорка на время был отложен, и Она взяла в руки шуршащую газету, что валялась на скамье, равнодушно брошенная кем-то, забытая и ненужная. Привычно пролистывая страницы про бизнес и экономику, Она вдруг замерла. Взгляд зацепился за название какой-то фирмы, и Она разгладила газету на коленях, водя пальцами по строчкам.
  "...Недавно весь немаленький мир экономики и бизнеса нашего города был потрясен! Из известной и процветающей компании "Окваль и Ко" ушел один из самых перспективных работников. Руководитель компании отказался как-либо комментировать это, но мы даже не сомневаемся в том, что это чрезвычайно расстроило и огорчило многих... из этой компании, конечно! Ведь не является секретом то, что сотрудники этой фирмы отличаются поразительной деловой хваткой, а также изощренной жестокостью на рынке ценных бумаг. Что же до этого бунтовщика, этого человека, сумевшего отказаться от гор золота и славы, от мира особняков и яхт, то он, как сумели выяснить сотрудники нашей редакции, открыл небольшое дело, а точнее - брокерское агентство. Без лишнего шума и скандалов, воспользовавшись, смею заметить, не своими связями и деньгами, а исключительно умом и обаянием! Вот уж чего мы не ожидали от жесткого человека, которого ненавидели практически все сотрудники... А что же до компании "Окваль и Ко", то мы смеем надеяться, они найдут ему замену, хоть сделать это, несомненно, будет затруднительно..."
  Она провела ладонью по шершавой бумаге и прочитала все, что было на этой странице, но больше никаких упоминаний об этом событии не обнаружилось, и Она медленно отложила газету, продолжая смотреть в пустоту. Казалось, в Ней оживает прошлое, прорастает, пускает корни, как этот старый сад, зацветает и распускается фиалками...
  Небо все темнело и темнело, и каким-то шестым чувством Она поняла, что сейчас будет... Почувствовала, затрепетала. И распахнулись серые, как это небо, глаза, просветлело лицо, скользнули по плечам локоны длинных волос. Лорка был распахнут на середине книги, и Она улыбнулась, ловя такие знакомые строчки:
  ─ Мой поцелуй был гранатом,
   отверстым и темным,
   твой рот был бумажной
   розой.
   А дальше - снежное поле.
  Гром пророкотал в первый раз, тучи тяжелыми горстями собирались на небе, деревья озабоченно перешептывались, и первые люди испуганно пошли быстрее домой. Она улыбнулась, водя пальцами по желтеющим страницам, не обращая внимания на то, что небо все больше темнеет, и темнеет, и темнеет... Вот упали первые капли, и буквы на странице разъехались, сморщились, искривились, расплавились... Но Ей не нужны были буквы - Она знала этот стих наизусть. Как и много других, как все остальные. Но этот - особенно.
  ─ Мои руки были железом
   на двух наковальнях.
   Тело твое - колокольным
   закатом.
   А дальше - снежное поле.
  И тут вспыхнула молния. Грозно, яростно, угрожая и предостерегая. Вслед за ней грянул гром, раскаты которого, как воинственные кони, пронеслись по небу, спускаясь по танцующим в порывах ветра деревьям на землю. Она запрокинула голову, встречая долгожданную грозу радостным смехом. По щекам, подбородку и лбу потекли холодные колючие капли, которые мгновенно слизывал ветер, ревнуя их к бледной как алебастр коже. Следом за Ее лицом последовали протянутые к небу раскрытые ладони. Она улыбалась, серые глаза сверкали, но не было в Ней беспомощного и ликующего восторга. О, нет! Она сама была грозой. Яркой, никому не принадлежащей, свободной и полыхнувшей, как яростное пламя. А губы, заалевшие от ударов дождя, продолжали захлебываясь шептать:
  ─ На черепе лунно,
   дырявом и синем,
   мои "люблю" превратились
   в соленые сталактиты.
   А дальше - снежное поле.
  И тут, стоило Ей закрыть глаза, что-то произошло. Ударил в лицо такой знакомый аромат, плечо обожгло теплом. Сердце пропустило удар. Второй. Ладони медленно опустились на открытую книжку, сжимая хрупкие страницы с тихим шелестом. Ясные серые глаза распахнулись, черные локоны змейками сползли по плечам, и губы зачарованно приоткрылись, не в силах сделать вдох, не то что промолвить что-нибудь. И голос у него совсем такой же. Как будто и не было этих дней, недель... Нет! Не такой же - мягче, ровнее, бархатнее:
  ─ Под таким ливнем ты в один миг до нитки вымокнешь!
  Темные, как сама ночь, но не как траурный шелк, уже нет... Как теплый полумрак, глаза Константина смотрели в самую Её душу. И Она даже не заметила, как губы Ее сложились в улыбку, и мелодичный, хоть и чуть хрипловатый Ее голос ответил ему:
  ─ Так что же вы, сэр, не пригласите даму под свой зонтик?
  ─ Боюсь... Боюсь, я не ношу с собою зонт.
  ─ Вы же простудитесь. Давайте...
  ─ Давай пойдем домой.
  Серый взгляд скрестился с темным, и сердце упало. Опять. Снова. Так... живо. О, дышать и не надышатся!
  ─ Заплесневели мечты
   беспечного детства,
   и просверлила луну
   моя крученая боль.
   А дальше - снежное поле.
  А парк следил за двумя бегущими людьми, и ласково гудел, подталкивая их, и радуясь, а впрочем... Парк видел много людей - так много, что и памяти не хватит. Он видел их страдания, их нежность, их страсть, их страх, их робость... Но эту пару он сохранит в особых летописях. Маленькую сероглазую Мышку и жесткого черноглазого хищника. Тех, кто жил. И тех, кто любил. По-настоящему.
  Конечно, вздумайся парку рассказать кому-нибудь об этом - никто бы не поверил. Ну... разве что черная кошка, которая аккуратной статуэткой сидела сейчас на мягком диване, слушая песни дождя и наблюдая за двумя такими разными людьми, ее хозяевами, ставшими единым целым... Наконец-то ставшими единым целым.
  
  Я боюсь потерять это светлое чудо,
  что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
  я боюсь этой ночи, в которой не буду
  прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
  
  Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
  устилать этот берег таинственный станет;
  я носить не хочу за собою повсюду
  те плоды, где укроются черви страданья.
  
  Если клад мой заветный взяла ты с собою,
  если ты моя боль, что пощады не просит,
  если даже совсем ничего я не стою, -
  
  пусть последний мой колос утрата не скосит
  и пусть будет поток твой усыпан листвою,
  что роняет моя уходящая осень.
  
  
  
  
  
  
  18 июня - 26 июля 2009 года
Оценка: 5.83*38  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"