Аннотация: Дневник слепой кошки от первого лица. Начиная от рождения. Там и дом разведенцев, и улица, и передержка, и наконец, Дом и хозяйка. И знакомство с другими животными. Мягкий, добрый юмор, лёгкий слог и доброта.
Август 2014 года.
Я решила вести дневник. Сейчас у меня много свободного времени - я сижу одна в пустой квартире, и какая-то посторонняя девушка, буду называть её - Она, приходит раз в три дня, чтоб создать мне дальнейшие условия для нормальной жизни. Она насыпает мне еды, наливает воду в несколько мисок(она правда думает, что я пью как верблюд?), и ночует со мной. Гладит, играет. Правда периодически чихает, сморкается и говорит, что у нее на меня аллергия. Странно, а зачем тогда приходит? И вообще, куда делась Оксана? Я уже к ней привыкать начала.
Ну да ладно, начну по порядку.
1) Первое, что я помню, когда я родилась, это то, как мама-кошка меня вылизывала. Я понять не могла, нравится мне в этом мире или нет. С одной стороны, тут было намного холоднее, чем в теплом животике у мамы, и было как-то слишком много свободного места, это пугало. А с другой стороны, когда мама тебя вылизывает и поет песенку-мурчалку - это очень приятно. В животике то она меня вылизывать не могла. Да и молоко было ну ооочень вкусное. Я, когда не спала, только и знала, что ела. По бокам от меня лежали мои братик и сестренки, как потом я насчитала, их было трое, я четвертая. Последняя, самая младшая. И самая слабенькая, как потом выяснилось.
Потихоньку нам становилось скучно у маминого животика, и мы рисковали отползать всё дальше и дальше от мамы. Она не волновалась - все равно мы не могли уползти дальше стен вокруг нашей кроватки. А вот сама мама порой убегала. Она просто перепрыгивала через эти стены. А мы оставались одни. Но это длилось недолго. Мама приходила довольная, облизывалась, и начинала кормить нас. Так что потом мы перестали пугаться её отсутствия.
А потом братики и сестренка начали мне рассказывать какие-то странные вещи. Они начинали потихоньку видеть солнце, которое заглядывало днем к нам в коробку, меня и друг друга. Они говорили, что мы все - беленькие, и мама тоже. А коробка у нас коричневая. А я ничего так и не могла разглядеть, как ни старалась. И иногда плакала от обиды. Мама тоже не могла понять, что со мной, но успокаивала меня, что я все равно любимая и красивая девочка и что все непременно меня полюбят, когда увидят, несмотря на то, что сама я их разглядеть почему то не могу.
Когда мы стали постарше, какая-то неведомая сила иногда вынимала нас ненадолго из коробки. Как я потом поняла, это были Человеки, у которых мы с мамой и жили. Или которые у нас жили, я так и не поняла. Хотя, наверное, всё же мы у них. Так как это они решали, кто и где будет жить.
Но изначально я этого не знала. Сначала, когда нас в первый раз вытащили из гнездышка, мы очень напугались и плакали. А мама взволнованно бегала внизу и мяукала, будто прося Человеков быть с нами поаккуратнее. Голоса этих невидимых мне людей были довольными и добрыми. Они осмотрели нас, почесали пузико братику и положили нас обратно в коробку.
Мама объяснила, что это наши хозяева. Они нас кормят, заботятся о нас. Но потом, наверное, нас отдадут другим Человекам, которые будут нашими постоянными хозяевами. А здесь мы будем жить недолго - пока не подрастем. Это нас очень напугало, мы не хотели ни к каким новым хозяевам, мы хотели быть здесь все вместе. Мама сама расстроилась, когда нам это рассказывала. А потом сказала, что она очень-очень надеется, что в этот раз все будет по-другому, и мы останемся здесь все вместе.
Мы так напугались, что целый день даже ни разу не подрались из-за того, кто и где будет кушать молоко. А то у нас вечно неразбериха, хоть нас и мало.
И замолкали каждый раз, когда Человеки(мама сказала, что будет правильнее называть их - Люди), проходили мимо нашего гнездышка - а вдруг они решат, что мы уже достаточно выросли и нас пора отдавать!
Но потом мы так осмелели, что начали сами вылезать из коробки. Вначале мама ругалась, переживала и затаскивала нас обратно, а потом, видно, поняла, что мы уже выросли, и перестала нас удерживать.
Мы потихоньку освоили всю территорию. Там оказалось очень интересно бегать и играть в догонялки. Только почему-то получалось так, что я иногда умудрялась стукнуться лбом о ножку стола, стула или об открытую дверь. Братик и сестренки так почти не делали. Они говорили, что они видят это издалека. А я чувствовала предмет только когда подходила к нему близко - чуяла его запах и осязала его. Но на бегу я частенько не успевала это сделать, особенно если стул оказывался на другом месте, и БАЦ - я опять влетала в него лбом.
Людей это, видимо, волновало. Они брали меня на ручки, разглядывали, трогали пальцем мою мордочку. Голоса их были тревожные и я думала, что они беспокоятся обо мне, что мне плохо быть слепой. И я мурлыкала, пытаясь сказать, что на самом-то деле всё хорошо и я очень рада жизни.
Иногда приходили какие-то посторонние Человеки. Они брали нас на руки, гладили, вертели и разглядывали. Потом такие вот гости унесли с собой братика. Потом по очереди - обеих сестренок. Мама очень переживала, мяукала, даже искала их. Я тоже по ним скучала, но все же не так сильно. Главное - что рядом была мама.
Я постепенно росла. Чувствовала, как наливаются силой лапки, обостряется чутьё. Я уже почти не врезалась в мебель, так как помимо чутья у меня оказалась очень хорошая память и я с точностью до миллиметров помнила, что и где стоит. Естественно, я уже давно научилась делать то, что надлежит делать всем кошачьим леди - мыть и расчесывать язычком шерстку, мурлыкать и принимать милые позы, точить коготки. Хотя насчет последнего у нас был постоянный конфликт с одним из человеков. Мама точила коготки о какой-то столбик, а мне он не нравился. Я всё пыталась приспособить под это дело бортик дивана, а Человек, если это видел, ругался, прогонял меня, а пару раз тапком в меня бросил. А в этот раз сказал Хозяйке, что "надо с ней что-то делать". И ещё "все равно её так никто и не возьмет".
- Ну не возьмет - и не надо - подумала я довольно, слушая этот разговор из-за тумбочки, куда на всякий случай спряталась от разозленного Хозяина(один тапок пролетел мимо, но у него же был второй). - будем жить тут вместе с мамой.
- Да, согласилась Хозяйка. Придется, видно. Хотя жалко - смотри какая смешная.
- Твоя смешная нам скоро всю мебель раздраконит. И если мы всех калек себе оставлять будем, то по миру пойдем. Не для этого мы Анфису заводили. И то хорошо - из четырех помётов первый раз выбраковка. При том, что у ангорок частенько такое бывает. Но расслабился я оттого, что до этого все здоровенькие были, вот и проглядел эту. А потом уж ты не дала. "Жалко", да "пристроим". Вот и пристроили.
И тут мне почему-то стало не по себе. Боком-боком я выбралась из-за тумбочки и побежала к себе в коробку.
Правда потом это быстро прошло и я уже через полчаса гонялась за мамой, прося её поиграть со мной в догонялки. Мама сначала отмахивалась лапой, а потом всё ж не выдержала и мы с ней поскакали по квартире.
******
2) - Мяу, мяу, мама, забери меня отсюда! Заберите меня обратно домой. Здесь холодно и страшно! - так я мяукала уже вторые сутки после того, как Хозяин однажды утром посадил меня в сумку, а потом оставил здесь и ушел.
В подъезде - а я постепенно поняла, что я нахожусь именно здесь, было жутко холодно, особенно по ночам. Мимо ходили человеки. Их было много, особенно утром и вечером, но знакомого запаха той квартиры, где я жила, не чувствовалось ни от кого.
Я очень хотела есть и пить. А выйти из подъезда, чтоб поискать хотя бы воды, я боялась. Уж если я в квартире на мебель натыкалась, то что будет со мной в этом огромном и страшном мире? Может, кто-нибудь всё-таки даст хотя бы попить? Около выхода из подъезда днем образовывалась лужица, я пару раз попила оттуда, (Мася не знала откуда она, а это таял снег от солнца), но этой воды было слишком мало, и она была не всегда. И вообще я боялась слишком близко подходить к двери, ведущей на улицу. Вдруг оттуда меня учует кто-то страшный, забежит и съест.
- Заберите меня отсюда. Я не буду драть ваш диван. Я хочу домой к маме!
- Славик, у нее, наверное, есть хозяева, а в подъезд её выпустили погулять. Смотри, какая она чистенькая.
Человеческий детеныш погладил меня ,и люди опять ушли.
Погулять выпустили, как бы не так! Они выкинули меня, чтоб я здесь умерла. И, наверное, так оно и случится. Еще и глаз начал болеть. Чем дальше, тем сильнее. И к концу второго вечера я плакала уже не только от страха, голода и жажды, но еще и от боли. Ну вот как понять - глаз не видит, но болит? Ужас какой-то. Зачем вообще я родилась? Чтоб умереть вот так в подъезде? Лучше б, тогда, я вообще не рождалась, чем так мучится.
Наконец под утро я забылась тревожным сном.
Цок-цок-цок каблучки по бетонным ступеням.
- Киса, откуда ты взялась-то такая?
- Мяу, меня выбросили и у меня глазик болит. Помоги мне! -я тряслась от холода и боли.
- Лена, пойдем, всем не поможешь. У нас и так дома сплошной кошкоприют.
- Посмотри, какая она беспомощная. Эта на улице точно не выживет.
- Может у нее хозяева есть и она просто гуляет?
- Она уже третьи сутки тут мяучит. Странно, что еще никто на улицу не выбросил, с некоторых станется.
- Лена, куда нам ещё и её? Смотри, у нее глаз гноится. А если она Андрюшу заразит?
- Ну-ка - женские нежные руки подхватили меня под лапки. Я почти не сопротивлялась - более страшно и более больно мне все равно уже не будет.
- Ой, Серёжа, посмотри, у нее ж глаза-то нет. Только глазница, она и гноится. И второй глаз какой-то недоразвитый. Нет, она точно не проживет на улице.
Давай заберем её из подъезда, здесь для нее слишком опасно находиться. Посидит на карантине в туалете, а я найду ей передержку в группе.
- Найдешь ты, как же - проворчал мужской голос, но, как мне показалось, больше для порядка - так потом и останется у нас, как эти две меховые идиотки.
А я слушала и не могла поверить. Меня! Заберут! Отсюда! Неужели?
- Сергей, она такая худенькая, я бы сказала - истощенная. Только мех видимость создает, а так - один скелетик на руках.
- Думаю, если она чуть у нас задержится, то скоро раскабанеет, как наши две. Их ты тоже, помню, жалела и подкармливала 40 раз на дню, а сейчас - кот бежит - земля дрожит.
- Да ты их сам любишь, только ворчишь всё время. А что с ними случиться - сам переживать будешь.
- Не буду. К тому же ты в тот же день притащишь еще пару-тройку на замену. А то я тебя не знаю.
Так за разговорами меня подняли и занесли в квартиру, а там закрыли в какой-то маленькой, но теплой комнате, поставили мне воды и еды. И опять куда-то убежали. Я попила и немного поела. Как ни странно - есть особо не хотелось. Мне было жарко, двигаться было тяжело и болел глаз.
Я легла на мягкую тряпочку, оставленную мне Леной, и попыталась поспать, но не тут то было. Из-под двери со мной попытались поговорить две взрослые кошки. Я сначала стеснялась, а потом увлеклась разговором. С ними оказалось так интересно общаться, что я даже на время забыла про плохое самочувствие. Они рассказали мне, что Лена подобрала их на улице несколько лет назад. Они были очень довольны своей жизнью здесь и о прошлой, уличной, старались даже не вспоминать. А старшая кошка даже заплакала, когда об этом зашел разговор. Она вспомнила своих деток, которые погибли в подвале(как я поняла, подвал - это еще хуже подъезда). Они говорили, что если Лена оставит меня здесь, то все будет просто замечательно.
Но я вспомнила, что они в подъезде говорили про какую-то передержку. Что это такое - обе тети-кошки подсказать мне не могли, но, подумав, решили, что Лена ничего плохого никогда не сделает и, значит, передержка - это хорошее место. Но, добавили они, лучше, чем у них, быть все равно не может.
А этот человек, Сергей, он злой? - я думала, что он, как и прежний мой хозяин, в любой момент может схватить и унести куда-то в плохое место.
- Ой, да ты что - замявкали тетя-кошки наперебой - Он хороший, хотя ворчит и называет нас слонами, лошадьми и неуклюжими пингвинами, когда мы бегаем.
- А еще, добавила более молоденькая, у них есть такой забавный детеныш! Андрюша зовут. С ним тоже весело играть и бегать. А еще он угощает нас вкусняшками со стола, пока Лена и Сергей не видят.
- А он вас не обижает?
- Нет, он один раз, когда меня только принесли, потянул за хвост, так Лена строго сказала ему, что мне больно. И показала, как меня гладить, чтоб мне было приятно. Только Маркиза его все равно сторонится. А мне он нравится, на котодетеныша похож.
- Ну это ж не значит, что я его не люблю. Просто все ж в нем слишком много энергии, а я уже старая. Так и кажется, что либо уронит, либо схватит сильно.
- Ой, прям схватили её. Зато с ним так играть интересно.
- Да так-то оно так, Муся, я ж не говорю, что он плохой. Но воспоминания у меня плохие. Когда-то такие вот детеныши в меня камнями кидали. Давно. Я моложе тебя ещё была. Спина-то теперь у меня именно поэтому болит.
- Ох, ужас какой. - я поёжилась. Оказывается, мне еще повезло - никакие недочеловеки в меня камнями не кидали. Я б точно убежать не смогла.
В общем, они нарассказывали мне столько всего хорошего об этом доме, что я очень захотела остаться здесь навсегда.
Вечером явилась моя спасительница, а за ней еще одна незнакомая мне женщина. Как я поняла из разговоров, меня собирались везти сначала в какую-то ветлечебницу, а затем, всё же, "на передержку".
Уф...что то я разошлась сегодня. Столько сразу написала-навспоминала. Даже не по себе стало. А вдруг в Оксану какие-то такие недочеловеки тоже камнем кинули? Поэтому она и не приходит. Как-то страшновато. Одиноко.
Пойду я спать. Я тут обнаружила, что дверца в шкафчик прикрыта неплотно, и можно залазить туда спать. На её футболку. Конечно, от этой тряпочки почти Оксаной не пахнет, но все равно так мне спокойнее. И плюс даже если кто чужой в квартиру и залезет, то возможно, не найдет меня тут.
Всё, доброй ночи. Завтра ещё писать буду. А то чем еще заняться от одиночества.
Мяу.
3.
Меня везли в сумке, которая с одной стороны была затянута сеткой(как я потом поняла, это называется "переноска") и через нее проникал свет. Но, если честно, ничего даже случайно, даже чудом, увидеть я не хотела. Мне было слишком страшно. Поэтому я наоборот села спиной к сетке и только тряслась.
Переноску занесли в помещение, где был очень яркий свет, даже мне это было заметно. Меня достали из сумки на стол и какой-то человек начал меня осматривать. Потом сказал что-то непонятное, меня схватили, плотно прижали к столу и воткнули в ногу иголку. МЯУ! Через иголку влили какую-то жидкость, и это было очень-очень больно. Я мяукала и вырывалась, но не тут-то было.
Потом мне еще намазали чем-то глазик.
Молодая женщина, которая приехала сюда вместе с Леной, наконец-то забрала меня из этого ада и меня опять куда-то повезли. Потом меня положили на мягкую тряпочку и я провалилась в сон.
Сон был тревожный. До сих пор его помню, хотя прошло столько времени. Я убегала, а за мной гнался мой первый хозяин, который кричал "её надо усыпить, потому что она слепая и её нельзя продать". А еще в меня кидали камнями маленькие недочеловеки, как в рассказе Маркизы. Камень попал мне в голову и хозяин все же меня схватил. Я замяукала и...
- Бэллочка, маленькая, совсем ты у нас расклеилась. Думали, от антибиотика тебе лучше станет, а тут вон как... глазик-то меньше гноится, а вообще тебе всё хуже и хуже.
Меня опять привезли в эту страшную комнату. Но ту поездку я помню смутно, урывками. Мне было совсем плохо. Меня тошнило, мне было жарко.
Помню обрывки фраз "организм ослаблен", "возможно, не выдержал антибиотиков", "иначе б не спасли", "ставим капельник, держите лапку".
Потом я опять очутилась в маленькой комнатке на своей тряпочке. И в таком полубреду, когда меня то тыкали иглой, то заливали мне в рот какую-то гадость, прошло несколько дней.
Рядом часто была эта девушка, что забрала меня от Лены. Она гладила меня, ставила мне перед мордочкой свежую воду и давала с руки корм, так как я есть особо и не хотела - не лезло.
Я сначала обижалась на нее, что она унесла меня от Лены, да еще не защищала меня в той залитой светом комнате, когда меня мучили, но потом стала к ней привязываться. Узнала, что её зовут Ирина. Стала узнавать ее шаги и запах. И даже скучала, если она несколько часов подряд не приходила. Хотя приходила она часто.
Дальше я начала было чувствовать себя получше. Начала вставать, осматривать комнату. И я даже почувствовала весну. Запах свежести, молодой зелени. И какой-то странный зов...я не могла найти себе место, бродила и иногда протяжно мяукала. У меня было ощущение, что я должна кого-то позвать, и этот кто-то придет.
Но я так и не дозвалась. После очередной поездки в эту страшную, отвратительную комнату я однажды проснулась... на своей же тряпочке, только в какой-то попонке, которая закрывала мой животик.
Я попыталась её снять, но не тут-то было, она была завязана на спине.
Собственно, никакого дискомфорта я не ощущала, просто мне не нравилось, что меня замотали в какую-то дурацкую тряпку. Когда я начинала слишком уж негодовать и воевать с этой попоной, Ирина брала меня на ручки, гладила, успокаивала, отвлекала игрушками и вкусняшками. И говорила, что всё теперь будет хорошо, все болезни позади. Что и воспаление глазницы вылечили, и мяукать лишнего я теперь не буду. Я сначала её не понимала. Я ж мяукать-то не разучилась. А потом поняла, что я больше не слышу этого странного зова. И протяжно мяукать, призывая кого-то неведомого, мне просто не хочется. Не интересно.
Правда, я не совсем поняла, почему Ира считает, что это их заслуга. Мне просто не хочется никого звать, вот и всё. Странные всё-таки эти люди.
А через несколько дней Ира пришла и сказала:
- Карантин у тебя закончился, шов тоже совсем зажил, можно тебя и с остальными членами семьи знакомить.
Взяла меня на руки, вынесла из этой маленькой комнатки и принесла в большое помещение с несколькими комнатами.
- Вот это и есть весь наш дом. Осматривайся, знакомься.
Поставила меня на пол и отошла.
Я слегка растерялась. Столько незнакомых запахов. И медленно-медленно, обнюхивая каждый сантиметр, пошла вперед. Не успела я обойти вторую комнату, как ко мне подбежали три кошки. Две взрослые, и одна - моя ровесница. Я вроде и обрадовалась, что мне будет с кем поиграть, но и насторожилась - а может мы друг другу не понравимся и она захочет меня обидеть?
Но молоденькая, её звали Мышка,(вот смешно!), оказалась совсем не вредной. Мы постепенно с ней очень сдружились.
А вот старшие кошки приняли меня весьма прохладно.
- И откуда это у нас новые жильцы появились? - высокомерно процедила одна.
- Ну...это...- я растерялась от такого тона -...меня на улице подобрали...
- А, понятно. Подобрашка. Вечно Ира по доброте душевной всяких бомжей с улицы тащит. Будто нас, чистокровных британок ей мало, обязательно надо какое-то убожество ухватить. То эту вот - она кивнула на Мышку - то теперь еще одну.
- Почему вы так говорите? - обиделась я.
- Может, мне и негде было жить, но, во-первых, я не убожество, а во-вторых, раз Ирина так решила, значит, посчитала нужным.
- Нет, ты только послушай - не на шутку разошлась эта высокомерная особа - она уже тут права качает. Развелось тут всяких...Британка, не найдя слов, зашипела как проколотый воздушный шарик. Её подруга сидела рядом, не нападая на меня, но и не заступаясь.
Я пожала плечами, обошла истеричку и направилась дальше изучать дом. На меня нашло такое ледяное спокойствие, которое у меня иногда проявлялось в стрессовых ситуациях с соплеменниками. Человеков я побаивалась, зная, что они могут сделать всё, и хорошее и плохое, а вот в общении с кошками такого страха не появлялось. Я могла стесняться в новом обществе, могла обижаться. Но напугать меня почему-то пока никому не удавалось.
Через несколько шагов меня догнала Мышка.
- Не обращай на нее внимания. Эльза у нас такая...вся из себя, британских кровей. Воображуля. Раз Ира решила, что ты здесь будешь жить, то Эльза ничего сделать не сможет, вот и бесится. Она-то хочет, чтоб ей одной восхищались.
Я опять пожала плечами. Пусть эта аристократка воображает, как хочет, мне то что.
- А ты будешь со мной дружить? А то мне даже побегать не с кем. Эльза-то не больно кинется в догонялки играть. Плюша помягче, так не вредничает, но играть тоже не особо любит. А хочется же!
- А ты расскажешь мне, как вы здесь живете? Эльза сказала, что тебя тоже подобрали? А почему ваш дом называется "передержка"?
- Да, конечно я тебе всё расскажу. Пойдем я покажу тебе, где стоят миски, а потом мы спрячемся за диван(я там даже пару вкусняшек припрятала, Эльза с Плюшей о них не знают, а тебя я угощу), и будем болтать.
И мы с моей новой подругой отправились за диван.
4. Моя подруга рассказала мне свою историю.
"Я родилась на улице. То есть не совсем на улице, а в подвале. Нас у мамы было пятеро. Но не все из нас выжили. Молока у мамы на всех не хватало, и очень быстро нас стало четверо. Братик оказался слишком слабеньким и не приспособленным к такой жизни. Мама часто уходила искать еду, а нас оставляла одних. В подвале было холодно. А еще мама сказала, что здесь водятся большие, злые, зубастые крысы. Взрослых кошек они побаиваются, а котят могут съесть. Поэтому нам всегда было очень страшно. Но никуда не денешься, другого то выхода не было, маме надо было есть самой и кормить нас.
У нас открылись глазки, мы начали постепенно вылезать из гнездышка. И тут не стало сестренки. Она подобрала какую-то штуку и съела. Она была самой крупной из нас и постоянно хотела есть. А штука эта, может, когда-то раньше и была съедобной, но давно уже испортилась и стала опасной. Малышка отравилась и через день умерла.
А однажды мы ждали маму двое суток. Мы так проголодались и так волновались за нее, это словами не передать. Оказалось, её загнал на дерево какой-то большой, сильный пёс. Потом он с хозяином ушел, а мама еще долго не могла слезть, так как от страха залезла слишком высоко.
Потом, когда нам исполнился месяц, мама вывела нас из подвала на улицу. Там было солнечно и нам очень понравилось. Мы, как и все дети, любили бегать, играть в прятки и догонялки. Но мама предупреждала нас, что расслабляться нельзя, что здесь тоже может быть опасно. Но даже если б мы и знали об опасности, что могли б предпринять в свою защиту маленькие, тощие котята?
Потом наше место для игр нашли человеческие детеныши. Ничего не скажу плохого - они играли с нами, кормили нас. Нам с ними было хорошо. Мы всё надеялись, что когда-нибудь они заберут нас домой.
Но однажды за детенышем пришла его мама и она раскричалась, что он "подхватит от нас какую-то заразу", взяла его за руку и утащила.
Наша мама, узнав об этом, разволновалась и решила перевести нас в другое место. Но мы не понимали - зачем. Здесь же хорошо. Ну, подумаешь - пришел человек и покричал. Она же ушла.
Но мама все же настаивала, чтоб мы ушли оттуда, а поняв, что мы раскапризничались и не хотим это делать, стала перетаскивать нас опять в подвал как совсем маленьких - за шиворот. Она не успела совсем чуть-чуть. Нас с братиком она перетащила(и нашипела, чтоб мы не смели выходить обратно), а за сестренкой вернуться не успела. То есть уже когда возвращалась, она увидела, как тому месту, где мы играли, подошла та человеческая мама и дворник(от которого мы все время прятались). Дворник схватил нашу сестренку и унес. Больше мы ее не видели.
Постепенно мы с оставшимся в живых братиком подросли. Стали очень осторожными. Научились лазить по помойкам и ловить мышей. Но, к сожалению, мышей было мало. А с крысами мы не справились бы. Наоборот мы их сторонились - зубы у них были больше наших. И они были такие злые! Однажды мы видели, как крыса в подвале набросилась на того самого дворника, который зачем-то туда спустился и увидел её. Он схватил палку, а она уворачивалась от ударов и старалась прыгнуть на него. И он потом отступил и ушел. Мы сидели под прогнившей доской ни живы ни мертвы и очень боялись, чтоб впавшая в такое вот агрессивное состояние крыса не нашла нас и не набросилась. Раз уж человек с ней не справился...
Шло время. Мы подросли и превратились в худых подростков. Как сказала мама, раз уж нас никто не подобрал, пока мы были милыми котятками, то теперь, когда мы уже почти взрослые кошки, уж точно никому не будем нужны. Люди любят маленьких, толстеньких, симпатичных котяток. Желательно - не больных и породистых. А мы мало того, что породистыми не были, так еще постоянно чем-то болели. То болел животик, то воспалялись глазки, то умудрялись пораниться об торчавшую из земли проволоку, убегая от собаки. Про кусающих нас блох я уж и не упоминаю - это была норма жизни.
А однажды я совсем расклеилась. Мордочка у меня и раньше почесывалась, но я думала - это блохи активничают. А потом появилось ощущение зуда и стянутости. Потом вся кожа на мордочке начала болеть. За достаточно короткий отрезок времени болезнь так развилась, что я могла только сидеть на одном месте, даже не делая попыток убежать. В основном из-за боли, слабости и от того, что глаза еле открывались. Мешала кожа, пораженная этой болезнью. Шерсть там вылезла и кожа стала жесткой, шелушащейся и плюс ЭТО постепенно продвигалось уже на шею.
Мне уже было всё равно, что со мной будет. Мама и братик волновались за меня, но что они могли сделать?!
А однажды ко мне подошла девушка и дала мне пакетик кошачей еды. Я так удивилась - словами не передать. Когда я заболела, люди ко мне старались не подходить. А то и прогнать, но тоже издалека, не подходя близко.
А на следующий день эта же девушка подошла и, погладив меня, без лишних слов засунула в сумку с жестким дном. И притащила меня в какое-то жуткое место".
- А, меня, наверное, тоже как-раз туда приносили, когда я болела.
Там еще так неприятно пахнет, да? И там чужой человек сажает тебя на стол и тычет иглой - Я, наконец, обрела дар речи. Вообще я на протяжении всего рассказа молчала. У меня был просто шок. Бедная Мышка, сколько она всего пережила! Мои несколько дней в подъезде не идут ни в какое сравнение с этим кошмаром!
- Да, именно это со мной и делали. Я толком, правда, даже не помню уже сейчас. Но потом меня привезли сюда. Я тоже сначала сидела на карантине и меня несколько раз опять возили тыкать иголкой, а теперь видишь - всё заросло. Ни следа не осталось".
Мышка, довольная, покрутила передо мной мордочкой. К сожалению, увидеть-то я ничего не смогла, но, обнюхав и осязав её вибриссами, я поняла, что да, моя подружка в отличной форме.
Как я поняла - продолжила Мышка - здесь мы живем, пока Ира и те девушки, что нас сюда принесли, не найдут нам постоянный дом. До тебя здесь были маленький Мурзик, которого тоже нашли в подъезде, и большой Степан, которому недочеловеки подожгли хвост и его еле спасли от ожогов. За ними потом пришли другие люди и забрали их, а Ира потом говорила, что те люди ей пишут, присылают фотографии Мурзика и Стёпы, и она очень хотела бы, чтоб и мне нашлись такие же хорошие ручки. Вот так.
Я сидела, пытаясь усвоить кучу информации. Что бывает жизнь, где котята умирают пачками и им поджигают хвосты. Что бывают и те, кто может взять к себе в дом, вылечить, любить и кормить, но не всем так везет. Что этот дом - не последнее мое пристанище и если мне найдутся хозяева, они меня заберут отсюда. А я к Ире уже привыкла.
Правда, долго поразмышлять не удалось - Ира позвала нас обедать и мы, торопясь и застревая, понеслись на кухню, не обращая внимания на презрительный взгляд Эльзы, которая к миске шла не торопясь и с видом огромного одолжения на холёной красивой морде.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:
У бездомных кошек часто бывает лишай или подкожный клещ. Если лишай раньше был всеобщим кошмаром, то сейчас он лечится легче лёгкого. И у кошек и у людей, хотя люди заражаются им очень редко, проверено на практике. Есть капсулы для одноразового применения(и для людей и для кошек), есть уколы(кошкам), есть противогрибковые крема(тоже есть и в человеческих и в ветеринарных аптеках) и растворы для обработки остальной кошачьей шерстки, чтоб убить споры лишая, если они сохранились на шкурке.
А подкожный клещ человеку вообще не опасен. У кошек он тоже лечится несколькими уколами, а если не лечить - то вещь эта очень мучительная и постепенно приводит к смерти зверька.
И ни в коем случае не нужно слушать неграмотных врачей, которые, наслушавшись "ужастиков" полувековой давности, будут советовать вам усыпить или выбросить зверька.
Лечение - дело нескольких дней и не такой уж большой суммы за лекарства.
5. Вчера вечером пришла Она с ночёвкой, принесла вкусняшек. Играла со мной шуршащим бумажным шариком. Кажется, я ей нравлюсь. Я была очень довольна проявленным вниманием, ластилась, мурлыкала, и спать с ней легла. А она говорила, что такой ласковой кошечки еще не встречала!
Но мне всё же непонятно - теперь только она будет за мной ухаживать? А почему тогда так мало со мной общается? Раз в три дня.
Даже не знаю что придумать. С одной стороны неизвестность пугает, а с другой - мне же ничего плохого не делают. Так что смысла нервничать пока нет.
Лучше буду опять писать дневник.
Жизнь моя у Иры была замечательной. Мы с Мышкой только и делали, что играли, ели, спали. На ворчание Эльзы же старались не обращать внимания.
Точнее я-то реально не обращала. Мышка иногда терялась, отступала, либо убегала из комнаты, когда Эльза начинала слишком уж злиться и шипеть на нас. Причем чаще всего она это делала на ровном месте, без причины. Пробежали мимо нее - она уже ворчит "носятся тут". Чуть мяукнули - сразу "шумят, спать не дают", хотя до этого спать она и не думала. А еще постоянно тыкала нас тем, что мы "подобрашки". Только и слышно "беспризорники" да "бомжи", да "блохастые", хотя у меня-то блох в жизни не было, не успела ими обзавестись в подъезде.
Мы ей пытались объяснить, что не наша вина в том, что мы оказались на улице, что порода от нас не зависит. Но ей это было даже не интересно. Она нас будто не слышала.
А я все не могла понять - чем мы её так раздражаем? С нашим появлением еды у нее меньше не стало, вниманием хозяйским тоже не обделена. Плюс она-то здесь будет всегда, а нас когда-то отдадут. И вообще, она же взрослая. Казалось бы - должна быть мудрее. Ан нет, в случае с Эльзой возраст пришел один. Без этой самой мудрости.
Я однажды умудрилась сказать это Мышке при Эльзе. Ох как она шипела! Мышка говорит - она испугалась за меня, думала - британка меня растерзает.
А я опять же спокойно развернулась и ушла. Еще я не устраивала сцены с воплями.
Но однажды она и меня смогла разозлить. Обычно я становлюсь будто глухой к таким выпадам. И Эльза, испытывающая удовольствие оттого, что напугала или расстроила Мышку, всегда была очень раздосадована, когда это не проходило со мной.
А тут вдруг она начала опять шипеть на меня насчёт моего происхождения.
- А нос задирает, будто какая-то породистая! Ходит как королева, не реагирует ни на что. Воображуля малолетняя! Беспородная, откуда-то из-под забора, а уж гонору...
- Я вам уже говорила, что не из под забора. Я жила в доме и в подъезд меня выкинули потому, что я слепая.
И еще - те люди, кто меня выкинул и потом те, кто колол иголкой и перевязывал, говорили, что я ангорская. Но я, в отличие от вас, не считаю это каким-то несусветным достоинством, поэтому не хвастаюсь.
- Чтооо? Ангорская? А документ, подтверждающий породу, у тебя есть? Родословная?
- Нет, конечно. Хозяева не удосужились его оформить и положить его рядом со мной в подъезде.
- Ну и вот. Таких самозваных ангорок, у которых в роду если только прабабушка ангорской была, а остальные родственники - коты подвальные, рубль пучок в базарный день. Ира таких каждый месяц притаскивает.
- Знаете что, Эльза. Я, в отличие от вас, ничего не имею против уличных котов, но, тем не менее, попросила бы вас так про моих родственников не говорить и моего происхождения больше не касаться. Вас оно вообще не должно волновать. Нам вместе с вами не котят нянчить.
- Нет, вы подумайте. Как она разговаривает. Ты такая наглая потому, что думаешь - ты Ирине нужна? Она все равно поймет, что такие подобрашки- лишние проблемы и затраты. И выставит вас туда, где вам и место - на улицу. Где место всем таким лже-ангоркам из подвала. Жаль только, что сейчас она как дурочка на вас время и корм переводит.
Вот тут я очень разозлилась. Сказался и страх очутиться снова на улице, и обида за своих родных, которых эта снобка обозвала подвальными, и за Иру, которую она назвала дурочкой.
Шерстка на мне поднялась дыбом, я зашипела, как никогда еще не делала(и, честно признаться, даже не знала, что я умею так шипеть, оно само получилось). В ушах зазвенело. И, уже не совсем себя контролируя, я махнула лапой. В последний момент я всё же успела убрать когти.
Эльза, получив по голове, осела на задние лапы. Она такого от меня явно не ожидала. Ведь, как говорила Мышка, с ней особо никто не связывался, предпочитали молчать и обходить. А меня вот накрыла волна злости, обиды и страха. И желание наконец поставить эту выскочку на место, чтоб ей было неповадно обижать тех, кому и так от жизни досталось.
Я напряглась, ожидая ответного нападения, и снова приготовила лапку, на этот раз уже с когтями. Но драться больше не пришлось. Шокированная Эльза убежала к хозяйке в спальню. И громогласно жаловалась на "беспризорных малолетних бандитов".
А я услышала смех и меня подхватили на руки. Это муж Ирины, как выяснилось, зашел в зал и все видел.
- Ира, у нас, оказывается, не котенок, а настоящий тигренок живет. А, нет, снежный барс! Ирбис! Она ж беленькая!
- Ты представляешь, Эльза начала на нее шипеть(ну ты знаешь, как она любит "прессовать" и так напуганных твоих передерженцев), а Белка возьми, да и стукни её лапой по голове. Большие коты боялись связываться, а малявочка смогла за себя постоять.
- Ах вот оно в чем дело. Я-то смотрю, Эльза вопит, будто у нее что-то болит. А оказывается - самолюбие задето. Нет, Эльзочка, извини, но заступаться я за тебя не буду. Ты сама первая такие ссоры начинаешь, мы же видим.
Муж спустил меня на пол, перед этим почесав мне шейку, и я, хвост трубой, довольная, ушла из спальной опять в зал, где меня ожидала порядком испугавшаяся всей этой шумихи Мышка.
Эльза больше меня не трогала. Вообще не замечала. А мне того и надо было. Никто не шипел вслед про "подвальных беспризорников".
А с мужем Иры мы даже по-своему успели подружиться.
После этого случая он выделял меня из всех нас, иногда брал на руки, гладил. И не прогнал, когда я пришла спать к ним на кровать. Даже наоборот чесал шейку. Я-то после первого так называемого "хозяина" настороженно относилась к мужчинам, а тут мне было приятно и спокойно.
Уф, писала-писала, устала. Пойду спать. Опять на Оксанину футболку. Правда, на ней уже столько моей шерсти, что она уже по праву может называться моей. Интересно, если ей намекнуть - она мне отдаст её в качестве матрасика? А хотя - ну её, эту футболку. Пусть забирает, только бы приехала. Не то, чтоб я уж так к ней привязалась, но привыкла...и скучно одной. И никто "Масюшей" и "Мяусей" не зовет. Может и зря я её не принимала так долго? Ладно, если придёт - я не буду больше так её сторониться. И даже мурлыкать ей почаще буду.
Честно.
6. Детский сад. Часть первая.
Однажды днем дома началась какая-то странная суета. Ира быстро-быстро приготовила у себя в комнате какую-то лежанку из большой коробки, приспособив туда еще и грелку. Мы с Мышкой нацелились, было, эту лежанку опробовать, но были вежливо, но непреклонно, выставлены за дверь под ехидное хихикание британок. Правда, через пару минут можно было начинать хихикать нам, так как британок постигла ровно та же участь. Но мы решили не опускаться до такой мелкопакостности и принялись гадать, в связи с чем такая суета.
Потом пришла посторонняя девушка. Не Лена, ту бы я узнала. И не та, что привезла сюда Мышку. И эта девушка принесла с собой сверток, из которого доносился разноголосый писк. Услышав это, британки скривились, словно им под холеные морды подсунули плошки с уксусом или, как вариант, с просроченным "Вискасом"(который, к слову говоря, и свежий-то иначе как кошачьей отравой, не назвать) . А мы с Мышкой просто подскочили.
Это были голоса маленьких котят, совсем малышей.
Мы рванули в комнату Иры с такой скоростью, что нас заносило на поворотах и лапы проскальзывали по линолеуму. Заскочили в спальную и вопросительно уставились на девушек. (Когда я говорю про себя, что я "уставилась", "посмотрела" и еще что-то в этом роде, это не означает, что я вдруг волшебным образом прозрела или все это время врала всем про свою слепоту. Просто машинально я старалась повернуть голову в направлении интересующих меня предметов и опять же машинально пыталась что-то рассмотреть. Естественно, безуспешно. Хотя остальные чувства давали мне достаточно много информации и совсем уж беспомощной я себя не чувствовала).
Ира, что-то заботливо и тихо приговаривая, укладывала котят в приготовленное гнездышко(так вот оно для кого было приготовлено) и слушала гостью.
- Ира, ты не представляешь. Иду с магазина, вижу - дети около свалки крутятся. Лет по 10. Вот, думаю, нашли место для игр, куда только родители смотрят. А один увидел, что я на них смотрю, подбежал, и спрашивает:
"Тётенька, вам котенок совсем-совсем не нужен? Мы мимо шли, а они в мусорном ящике пищат. Мы их достали, а что делать - не знаем. Они сами еще не едят, мы пробовали их покормить. А домой нас с ними не пустят".
Вот я и давай сразу тебе звонить. А ребятишки просто молодцы. Так за котят переживали. Даже "Феликс" предлагали им купить, пошарив у себя по карманам. Да какой этим малявкам корм, им теплого молочка сейчас.
- Даже не молока, а смесь специальную. Я где-то читала, как её делать, сейчас быстренько гляну в интернете.
- Давай я тебе помогу. Может купить что?
- Не надо, дома и молоко и яйцо есть. И с малышами справлюсь, не впервой.
Да куда ж ты лезешь-то, глупыш, упадешь(это уже котёнку, который всё пытался залезть на бортик коробки, куда их уложили).
- Ой - гостья чуть не наступила на Мышку, которая слушала, едва ли не раскрыв рот, и только после этого нас заметила - а большие кошки деток не обидят?
- Эти-то две точно не обидят, они у меня душевные, да и сами тоже пострадавшие. А вот британки...дамы с характером, лучше им пока не показывать.
Я услышала из соседней комнаты приглушенное шипение. Это Плюша с Эльзой выражали свое возмущение таким недоверием и тем, что хозяйка опять взяла "подобрашек", да еще сразу несколько.
Ира, ничего не заметив, пошла вместе со своей знакомой на кухню, прикрыв дверь в комнату и совсем забыв про нас. А нам только того и надо было.
