Да что ж такое, а. Я поглубже закопалась в старое одеяло, пытаясь при этом ногами повернуть поудобнее лежащую в ногах шкурку - уж очень тепло и хорошо ступням. Угнездилась, задремала...
- Алевтина, скорей!!!
- Бли-и-ин!!! - взвыла я охрипшим спросонья голосом. - Где эта идиотка Алевтина, и какого чёрта она не отзывается, когда так орут?! Ещё вон темно даже, дайте людям поспать.
- Эта идиотка - ты. А почему не отзываешься - знать того не могу, - хихикнули где-то в изножье моей лежанки.
- Ай! Кто здесь?!
- Конь в пальто, - зевнул Алехандро. - Всю ночь об меня ноги грела, испинала вон всего, а всё туда же... "Кто здесь". Тоже мне, загадка века.
- А что это ты тут делаешь? - я села и уставилась на улыбающегося во всю свою рыжую морду говорящего пса.
- Нельзя, да? - Шурик перестал скалиться и покосился на дверь. - Понимаешь, боюсь я его. Ну, лешего. Сильный он. По-другому объяснить не могу. Ну, можно мне здесь спать, а?...
- Да можно, что уж теперь... Ты спи давай, а я пойду посмотрю, что там общественность раскричалась. Меня ж требуют.
Собрав по дороге все углы и выступы невидимой в темноте мебели и, обретя таким образом новую порцию свежих отборных синяков самого разного калибра, я таки выбралась на крыльцо.
В неверном свете мутноватого пасмурного рассвета виднелись три переминающиеся с ноги на ногу фигуры. Одна из них тихонько, но вполне отчётливо и непрерывно подвывала.
"Ещё ж Марфе тройню рожать..." - как наяву прозвучало у меня в голове. Мысли разом прояснились. Это что, они мне сюда роженицу припёрли?!
- Маланья Никитишна!!! Вы что ж творите такое? Зачем мамашу будущую сюда пешком тащили? Вдруг случилось бы по дороге что?!
- Да а что ей сделается-то? Воды у ней отошли уже. Нехай сама идёт, не лёгкая ж поди, такой вес тащить. Да и мужик ейный с ней вон. Припёрся.
Только сейчас я поняла, что третий на лужайке - молодой вихрастый парень. Это именно он подвывал, приплясывая от волнения с ноги на ногу. И при этом неотрывно таращился на жену. Марфа же, тонюсенькая, почти прозрачная девушка с огромным животом, молча смотрела прямо перед собой. У меня дрогнуло сердце: надо же, какой молодец! Пришёл вместе с любимой, поддерживает. И до сюда эта традиция докатилась - на родах присутствовать...
- ...Идиот малохольный! - совершенно неожиданно закруглила свою мысль тётка Маланья.
- А? Почему?
- Да ты не слушаешь меня, Алевтина! - возмутилась староста. - Я ж говорю тебе - припёрся, идиот малохольный. Где это видано, чтоб мужик за бабой таскался! Разродится, никуда не денется. У него своих делов вона сколько - только успевай по двору носиться. А Марфа не пропадёт. И ты ж помочь обещалась.
Я аж зажмурилась на секунду. Ой, не отпускала меня надежда, что как-нибудь само всё образуется в этой ситуации. Не люблю я при таких знаменательных событиях присутствовать, ой как не люблю... Довелось однажды, правда, не с Архипычем, снимать какое-то новое оборудование в одном из городских роддомов... До сих пор с ужасом вспоминаю. Стоим значит, пишем синхрон, то бишь интервью врача какого-то, он там про новый аппарат для очистки крови рассказывает, а за спиной у нас - коридор, а там - дверь нараспашку. В предродовую, ага. И лежат там три девицы, и такие звуки от них доносятся... Держу микрофон и чувствую: поплыла Ксюша. Медленно так по стеночке сползаю, Макар, добрая душа, меня широким плечом подпирает, даром что ещё и за камерой следит. А ему и самому уже дурно... Вышли мы из этого чудного заведения на ватных ножках. Только и спасло, что групп съёмочных в этот день было мало, и поэтому отправились мы сразу из роддома на самый крупный в городе завод. Туда как раз иностранная делегация нагрянула, контракты какие-то заключать. До сих пор благодарна я администрации завода, что они для гостей такой шикарный фуршет подготовили. И опять же до сих пор помню квадратные глаза оператора из дружественной телекомпании. Их группа приехала парой минут позже, заходят в зал, а тут мы с Макаром. Стоим и методично закидываем в рот стопки коньяка. После третьей отпустило, закусили тарталеточкой и - к иностранным гостям. Никто ничего не заметил, съёмки прошли на ура, нервы успокоились... К чему я это сейчас? Да к тому, что мне сейчас тоже коньячку не помешало бы! Одно дело - в коридоре вопли слушать, другое - самой роды принимать. Ну не, то чтобы принимать, конечно, но помочь молодой мамочке богу душу не отдать. И поди думай, что сложнее, в моей-то ситуации. Эх, была не была. Где наша не пропадала? Да где только не пропадала...
- Что вы сюда её притащили, Маланья Никитишна? Ну-ка быстренько обратно, в дом к повитухе. А мы сейчас подойдём-подойдём!
Троица на удивление быстро согласилась с моим вариантом развития событий и утопала по тропинке в сторону деревни. Почти сразу из леса появился Витька. Он, молодец такой, уже успел к ручью сбегать, и гимнастику небось сделал.. Спортсмен, блин...
- Ну что, Ксюха, попала? - жизнерадостно улыбаясь, спросил доблестный оператор. - Что делать-то будешь?
- А я знаю? Собирай технику, а там посмотрим...
...Я не знаю, как описать вам дальнейшие события. Честно. Помню, шли мы по тропинке. Я с микроном наперевес, сзади - Виктор, тихонько кряхтя под тяжестью камеры и штатива. Помню, в деревню пришли. А дальше... Какие-то люди, шум, крики, Витька, орущий на всех без разбору "гражданочка, посторонитесь", белое как мел лицо Марфы, тазы с кипятком... А потом - ничего. Очнулась от птичьего пения. Открыла глаза - лежу на боку. На траве. Между мной и травой - одеяло из ведьминого домика. Скосила глаза чуть правее - лапоть. Оппа. Это кто здесь?
- Очнулась, трусиха. - уже знакомый негромкий баритон не спросил - скорее подытожил. - Ну, молодец. Поздравляю. Сработали вы на славу. Теперь у Марфы одну дочку в честь ведьмы зовут, а другою и сына - вообще именами странными, не местными.
- Чего?.. Это как? - плохо соображалось мне после первого в жизни обморока, ой как плохо.
- Чего-чего. Алевтина, Ксюха и Виктор. Такие вот имена.
- Почему Ксюха-то? Почему не Ксения? - раз уж назвали в честь меня, подумалось, то почему не нормальным полным именем?
- А это ты у приятеля своего спроси, - усмехнулся леший. - Отец молодой, Антипка, как заголосит: они деткам моим жизнь спасли, надо их именами вашими назвать! Ну, Виктору и сказал, мол, Алевтиной называйте. А пацана - Виктором. Народ в деревне до сих пор в шоке... Шутка ли - узнать столько лет спустя, что леший их не только себя показал, да не один раз, а его ещё и Виктором кличут... Сволочи вы иномирные, блин... Ну да ладно... А как про третьего дитёнка вспомнили, Виктор и говорит: а эта, мол, Ксюхой будет. И никто уже и спрашивать не стал. А то мало ли, какие ещё тайны откроются, оно народу надо? Ну, ты как сама, жить будешь?
Я попыталась сесть, но фокус в глазах барахлил. Резкости ну вообще не было. Леший посмотрел на меня внимательно и быстро сунул в руку какую-то травинку. Велел пожевать. Сразу стало полегче, изображение выправилось, перестало уползать в сторону.
- Так как же мы?... Как же мы Марфе-то помогли? Или она сама? Помогли, нет? - как ни страшно было вспоминать то, от чего уже один раз хлопнулась в обморок, но интересно же.
- Помогли. Она двоих как вытолкнула, так совсем плоха стала. Посинела, бедняжка, задыхается. А ты стоишь с этой фот штукой своей, ну, шарик на палке, и что-то бормочешь, бормочешь. Виктор твой как заголосит: мотор!!! Нард испугался, в стороны порскнул, а ты на эту громозу его чёрную уставилась и как затараторишь что-то. Договорила, да и упала. А Марфа в сей момент тёзку твою родила, Ксюху, значит.
Закончив рассказ, леший уставился на меня с не явным любопытством. И было от чего. Судя по ощущениям, глаза у меня уже вовсю норовили выпасть от изумления и упасть в отвисшую по той же причине челюсть.
- Ви-и-ить!!! - завопила я, подхватываясь с земли и озираясь по сторонам. Виктор Архипыч сидел на траве, прислонившись спиной к крылечку. Рядом в живописной позе валялся Алехандро - судя по всему, селяне опять щедро отблагодарили нас за "чудо чудное", и соратнички мои успели изрядно подкрепиться. - Ты же писал это всё?!
- Писал. Не шуми. Иди вон лучше поешь спокойно. А потом посмотришь. Или не ешь. Тебе ж такие картины смотреть придётся. Мне не в первой, а тебе... Чего зря еду переводить.
Не успела я ничего возразить, как прямо перед глазами возникло лицо лешего с широко распахнутыми глазами. В голове прошелестело "отдохни, поспи", и свет мягко померк.