Просто сказать, что Мантер был в бешенстве, означало не сказать ничего. Ярость клокотала в душе магистра, и от немедленной расправы его удерживало только понимание того, что своими руками сокращать число верных и достаточно опытных людей было бы сейчас просто безумством. Сдерживая гнев, он весь вечер опрашивал танкисов, стараясь не только узнать все детали сражений, но и разобраться, почему столь много планов так и остались таковыми. Никаких претензий у него не было только к двум магам: безукоризненно проведшему активацию исачи Актамату и Сальсольту, который со своими учениками почти полностью разрушил левый фланг тиварцев (винить его в том, что напыщенные королевские кирасиры не смогли этим воспользоваться, было бы верхом глупости).
После того как последний танкис покинул шатёр, Мантер долго сидел в одиночестве, глядя на висящий над столом светящийся шар. Он чувствовал, как остатки обуревавшей его злости постепенно исчезают в тёмных углах, уступая место бесстрастным и холодным рассуждениям. Каждая из возникающих проблем требовала незамедлительных действий, и здесь не было места чувствам и эмоциям. На сотни центуд вокруг не было никого, кто обладал бы всей полнотой информации и чьё мнение следовало бы принимать во внимание. В голове у танкиса мелькнула крамольная мысль о том, что его, в общем-то, вполне устраивает отсутствие в Междуречье стареющего Рахтара, который в последние годы стал слишком торопиться, стремясь как можно скорее увидеть торжество возрождённого Танкилоо. Мантер считал, что эта война началась слишком рано, подготовленных магов было недостаточно, а так называемые союзники просто хотели использовать танкисов в своих интересах вместо того, чтобы признать их неоспоримое верховенство (достаточно было вспомнить короля Небриса, который, похоже, искренне полагал, что целью всего этого являлось установление его власти над Фериром, а затем и всем Тиваром). Рахтар знал о сомнениях своего ученика, поэтому воспользовался его отсутствием в Турдуше, чтобы стронуть с места всю эту лавину. Сегодня менять что-либо было уже поздно - сотни душ уже покинули свои истерзанные тела, и жажда мести вновь начала туманить разум бойцов, командиров и правителей.
Сидя в полумраке шатра, Мантер принял два важных решения. Завтра утром он соберёт всех танкисов, наиболее опытных учеников и особо доверенных помощников, чтобы объяснить им сложившуюся обстановку и обсудить пути решения ближайших задач. Подобные совещания мало соответствовали жёстким правилам танкисов, согласно которым старшие члены ордена отдавали приказы, а младшие им безропотно подчинялись. У Мантера и раньше были сомнения в безусловной эффективности такого подхода, но события последних дней укрепили его в мысли, что от знающих общую картину исполнителей может быть гораздо больше пользы.
Последней каплей стала неудача с захватом Динайского моста, когда казалось бы уже одержанная победа буквально выскользнула из рук. Проведя через перевал полтора десятка конных зомби с личинками харварлов, танкисы воспользовались известным только местным жителям бродом (шпионы Тангесока зря времени не теряли) и полностью уничтожили пехотную роту, выдвигавшуюся для защиты моста. Разметав немногочисленную охрану, коренжарская конница двинулась по имперской дороге на запад, а выполнявшие задание танкисы вернулись на левый берег Арбура (Сафрут, Курхас и Рустеор были слишком ценны, чтобы использовать их в качестве обычных боевых магов). Однако победного марша к побережью не получилось, так как лобовой контрудар двух драгунских полков не только смял коренжарцев, но и отбросил их за мост. Подоспевшие уланы остановили натиск тиварцев, но ни им, ни пехоте Тангесока не удалось выбить остатки Месканского полка из предмостных укреплений, построенных ещё во времена Накатамской империи.
Танкисы внесли свой вклад в ликвидацию прорыва драгун, попутно выяснив, что жёлто-зелёный ядовитый дым не слишком эффективен против кавалерии, атакующей на полном скаку. Разумеется, толку от этого магического оружия было бы значительно больше возле Динайского моста, однако Мантеру нечего было сказать, когда Рустеор в ответ на его гневные упрёки заявил, что они следовали полученным приказам.
Намного более сложным было решение о времени начала массовых акций устрашения в Ансисе и Ферире, которые должны были погрузить в хаос эти крупнейшие города герцогства. Несколько групп шпионов, которые находились в Тиваре от двух-трёх недель до нескольких лет, вполне могли не просто залить улицы кровью, но и вселить ужас в души горожан. Ни Рахтар, ни Мантер не сомневались, что начавшаяся в городах паника может поколебать боевой дух армии и лишить уверенности молодого герцога и его ближайших советников. Однако подобное использование магии Танкилоо неизбежно повлекло бы за собой и иные последствия. До сегодняшнего дня большинство государств, до которых успели дойти новости о начавшейся войне, восприняли её как очередное обострение старого конфликта где-то на краю континента. Всё изменится, когда по Бонтосу поползут слухи о мучительной смерти сотен мирных жителей, способ умерщвления которых существенно превзойдёт привычный уровень жестокости. Маловероятно, что кто-нибудь вспомнит о Танкилоо, однако в любом случае тот, кто использует ранее невиданные способы массовых убийств, вызовет по меньшей мере настороженность и пристальное внимание. А уж эти чувства в любой момент могли обернуться желанием стереть с лица земли всех нарушивших привычные правила ведения войны.
Из всех этих соображений следовал простой вывод - задействовать весь имеющийся арсенал устрашения следовало только в самом крайнем случае, когда на кону будет стоять осуществление всех намеченных планов. И хотя итоги первых сражений трудно было назвать успешными, Мантер не сомневался, что всё ещё можно исправить. Имевшиеся в его распоряжении танкисы вполне могли сломит оборону тиварцев, и то, что это будет стоить Тангесоку и Коренжару нескольких тысяч дополнительных жертв, мало волновало магистра ордена Танкилоо.
Само собой разумеется, что Мантер не страдал излишним милосердием и не собирался обеспечивать горожанам спокойную жизнь. Одна из засланных групп должна была начать действовать при первых же признаках обострения ситуации, устраивая в Ансисе взрывы боевых синтагм, поджоги и убийства солдат и стражников (в соответствии с соглашением с Тильоданом Ферир должен был пока оставаться спокойным).
Уже приняв решение, магистр тем не менее не смог отказать себе в удовольствии ещё раз подержать в руках мельтвари - узкие пластины из похожего на чёрный камень хрупкого материала. Каждая из этих покрытых рунами пластин была неразрывно связана со своим двойником, что позволяло передавать заранее обусловленные сигналы на расстоянии в сотни центуд. Стоило сломать один из парных мельтвари, как его двойник с тихим шуршанием превращался в тёмно-серый дымящийся порошок, а так как одна из рун означала конкретный приказ или сообщение, адресат получал его в считанные мгновения.
Перебирая извлечённые из прочного металлического футляра пластины, танкис испытывал острое удовлетворение, ощущая свою власть над жизнями множества разумных существ. Мантера завораживала мысль о том, что одно движение его пальцев спустит с поводка целую свору безжалостных убийц, готовых сеять смерть и разрушение с помощью всей мощи магии Танкилоо. Чтобы избавиться от этого несвоевременного наваждения, маг вышел из шатра, рядом с которым коротали летнюю ночь уритофорские наёмники. Молча посидев вместе с ними у небольшого костра, Мантер наконец-то отправился спать, решительно выбросив из головы всё, что могло помешать ему встретить утро собранным и уверенным в себе танкисом.
Накрыв куполом молчания сидящих на лужайке людей, Мантер постарался понять реакцию собравшихся танкисов, учеников и помощников. Кое-кому из магов подобное соседство явно не нравилось, и больше других своё недовольство демонстрировал высокомерный Актамат, не сомневающийся, что даже лучшим из учеников (например, всегда готовому заменить его самого Лихалусу) не было места среди членов ордена. Неуютно чувствовали себя и многие ученики, не говоря уже о помощниках, к которым многие маги относились чуть лучше, чем к безответным слугам. Не так давно Мантеру было наплевать на мнение и тех, и других, но, коль скоро решить исход войны несколькими стремительными ударами не удалось, ему приходилось демонстрировать чуть ли не отеческое внимание ко всем своим подчинённым, ведь даже Молкоту вряд ли было известно, от кого из них будет зависеть успех в следующих сражениях.
- Господа, то, что вы сейчас услышите, предназначено только для вас и не может обсуждаться с кем бы то ни было. Это приказ, и последствия его нарушения вам хорошо известны, - танкис обвёл внимательным взглядом обратившихся в слух присутствующих. - Сегодня мы подведём первые итоги и определим направления следующих ударов. Как и ожидалось, непшитских собак и проклятых анеров не интересует ничего, кроме грабежей. Они избегают серьёзных боёв с тиварцами и даже не пытаются прорваться к Чартакскому мосту, чтобы выйти в тыл Центральной армии. Сегодня перед нами стоят более важные задачи, поэтому справедливое наказание настигнет этих лживых тварей после победы. Нашей победы.
Теперь о главном. В который раз не выполнила свои обещания коренжарская орда, позволив Тивару вернуть себе контроль над Динайским мостом. За ним лежит прямой путь к Ансису и Фериру, поэтому второе наступление должно принести реальные плоды. Актамат, ты образцово очистил перевал от тиварцев, теперь тебе предстоит повторить то же самое на мосту. Детали мы обговорим после этой встречи, но выехать твоя команда должна не позднее полудня. Это понятно?
- Господин магистр, ваш приказ будет исполнен в точности.
- Не сомневаюсь. Будем считать, что проблема этого проклятого моста уже решена. Теперь о делах на юге. Господа, нельзя допустить, чтобы генерал рит Бараса считал себя победителем. Часть его редутов разрушена и, хотя его солдаты пытаются их восстановить, у них уже нет магических ловушек, резервов и синтагм, взрывающихся за три сотни шагов от баллист. Им не на что опереться, поэтому армию рит Бараса можно и нужно добить. Нельзя допустить, чтобы тиварцы вывели остатки своих полков из Междуречья. Во время новой атаки мы используем все дарованные нам Танкилоо магические средства - файерболы, ядовитый дым, харварлов и зомби. И я знаю, что надо сделать, чтобы старый дурак фос Напсабад и коренжарцы подчинились моим приказам. А теперь, господа, я готов дать ответы на вопросы, которые, надеюсь, у вас обязательно найдутся.
Когда Мантер умолк, воцарилась тишина, буквально пропитанная невысказанным удивлением. Вопросы у танкисов конечно же были, но в ордене действовало правило - всё, что магам следовало знать, им сообщали магистры. Затянувшееся молчание прервал Курхас, которому, как бывшему ученику Рахтара, позволялось очень многое.
- Господин магистр, у нас тут все обсуждают тиварские синтагмы. Как они их взрывают на таком расстоянии? Какое-то новое заклинание?
- Нет, Курхас, это придумали пекоты из клана Ульгор, они же и стреляли из этих баллист, - Мантер оценил, что разбитной танкис не стал бравировать своим особым положением в ордене, называя его по имени. - Наши союзники из клана Талмади узнали об этой хитрой штук ещё весной, но достать её не смогли. Орден предупредил Тангесок, но этот генерал не стал никого слушать.
- Хитрая вещь. Но у нас есть магия Танкилоо, которая никогда не закончится. Пусть эти пекоты хоть мозги себе вывихнут, орден всё равно сильнее.
- Господин магистр, ходят слухи, что тиварские маги сожгли целый лес вместе с солдатами. Откуда у них такая сила?
- Гравере, это странный вопрос. Силу всем нам даёт магическая энергия Ванат. К тому же никто не считает, что в Викрамаре нет сильных магов. Другое дело, что поджечь лес сможет любой стихийник-огневик, а самые страшные истории рассказывают те, кто бежал с поля боя. Разве это не так?
- Да, господин магистр, беглецы всегда ищут оправдания своей трусости.
- Именно так, Гравере. Теперь вы понимаете, чего стоят все эти россказни о страшном лесном пожаре?
Ответив ещё на пять-шесть не слишком значимых вопросов, Мантер счёл, что на сегодня демократии уже достаточно. Завершив это невиданное для ордена совещание, танкис оставил Актамата, Курхаса и поднаторевшего в создании зомби Доничая, поручив остальным готовиться к выступлению. Стоя посреди пришедшего в движение лагеря, танкис уже не обсуждал положение дел, а отдавал приказы, многие из которых оказались неожиданными даже для привычных к жестокости Танкилоо магов. Единственным, кто никак не отреагировал на услышанное, оказался Актамат, который не только гордился своим хладнокровием, но и всегда старался его продемонстрировать. Неисправимый Курхас выразил своё восхищение затейливыми ругательствами, а долговязый Доничай, которому была поручено продумать детали использования максимально большего числа активных зомби, расплылся в довольной ухмылке.
Слуги ещё продолжали сворачивать последние шатры, когда небольшой караван, насчитывающий несколько повозок и десятка три всадников, двинулся на запад, стремясь к завтрашнему утру достичь моста через Арбур. Проехав пару центуд, Актамат подозвал к себе Лихалуса и подробно объяснил ему, что именно предстоит сделать их отряду (зная характер мага, Мантер напомнил, что первый ученик должен быть готов заменить его в любой момент). По своей сложности полученное задание намного превосходило магическую атаку на перевале, однако Лихалус не посмел даже заикнуться о степени его опасности (в глубине души, правда, он был почти счастлив, что по правилам ордена ему нельзя было находиться в первых рядах). Выслушав указания, ученик на мгновение придержал своего коня, вновь оставив танкиса в одиночестве.
Хорошо наезженная дорога вела отряд мимо возделанных полей и небольших холмов, заросших лесом и кустарником. Время от времени им встречались небольшие посёлки и загоны для скота, многие из которых уже несли следы грабежей и поджогов. Жителей нигде не было видно, зато вдоль дороги нередко попадались залитые кровью тела мужчин с отрубленными руками и женщин со вспоротыми животами.
Однажды караван проехал мимо сожжённой повозки, вокруг которой лежали изрубленные тела семи человек, четверо из которых были детьми. Коренжарцы, а Актамат не сомневался, что это дело именно их рук, не пощадили даже двух лошадей, осла и собаку, разделивших участь хозяев, имевших глупость бежать от нашествия злобных варваров по просёлочной дороге.
Танкиса раздражала эта бездумная жестокость, всегда и везде ставящая удовлетворение своих животных инстинктов выше практической выгоды. Война войной, но все те, кто остался лежать вдоль дороги, могли бы долгие годы работать на новых хозяев Тивара, умножая силу и величие ордена.
Жёлтый диск Афрая ещё только начинал клониться к западу, когда люди Актамата встретили стоящий на дороге армейский обоз, охраняемый взводом тангесокских драгун. Немолодой лейтенант, на которого серебряный с рубинами вензель короля произвёл должное впечатление, также пожаловался танкису на буйных союзников.
- Беда, господин маг, с этими дикарями. Ровно звери дикие - налетят, пограбят, а что не увезут, так сожгут. Селян убивают, бабу ни одну не пропустят, так и тех потом тоже режут. Я с их офицером на привале говорил. Зачем, спрашиваю, баб-то губите? Они-то и завтра кой на что сгодились бы, у вас же в шарах всегда свербит. А он только смеётся! У нас, говорит, завтра уже другие будут. Дикари!
- Ладно, лейтенант, всех не перережут, нам тоже хватит. А вот как война кончится, мы коренжарцев на цепь посадим. Я вижу, они вам тоже мешают?
- Ещё как, господин маг! Мы тут ездим по округе, еду собираем, зерно, пиво. Голодным ведь особо не навоюешь... Так после двух дней половина возов пустая!
Обернувшись, Актамат велел слуге налить лейтенанту бокал вина покрепче, и, не слушая торопливых слов благодарности, тронул поводья своей лошади.
К вечеру небольшие рощи с левой стороны дороги сменились густым лесом, который тянулся отсюда до самой реки. Растущие на холмах высокие раскидистые деревья местами близко подходили к дороге, скрывая своими кронами уже начавший темнеть Афрай. До имперской дороги оставалось меньше центуды, когда лес наконец-то отступил от дороги на пару сотен шагов. Закатное светило слепило глаза, и никто не заметил пущенную с опушки стрелу, с поразительной точностью пробившую горло Актамата. Ехавший в пяти-шести шагах позади Лихалус увидел бледно-зелёный сполох защитного поля и валившегося на бок танкиса, из шеи которого потоком текла кровь. Пришпорив коня, он в одно мгновение оказался рядом с магом, пытаясь удержать его в седле. Подоспевшие слуги бережно опустили танкиса на землю, но кроме вечернего небо в его остекленевших глазах не было уже ничего.
Десяток наёмников во главе с Кабгайту ринулись к лесу, но скрытый стволами деревьев лучник успел выпустить ещё несколько стрел, свалив с лошадей четверых уритофорцев. Старший помощник Нацлерт пустил в сторону леса файербол, но красный шар пролетел немногим больше половину пути. Поняв, что на этот раз таинственный стрелок уйдёт безнаказанным, Лихалус начал делать то, что предписывали правила ордена. Расстегнув пояс танкиса, он снял с него кожаную сумку со снадобьями и эликсирами и достал из внутреннего кармана куртки золотую бляху с чёрным коренжарским орлом и королевский вензель Тангесока. Сняв с шеи мага металлическую пластину с рунами и два защитных амулета, Лихалус долго рассматривал их, недоумевая, каким образом эти сильнейшие артефакты не смогли остановить обычную стрелу. Блеклое свечение защитного поля вкупе с дальностью и меткостью выстрела навели его на мысль, что без какой-то непонятной магии здесь явно не обошлось. Он уже начал подумывать о стрелках-наронги, когда рядом с ним появился разъярённый командир наёмников.
- Если ты теперь главный, то давай командуй! Хватит пялиться на этот лес, надо уносить ноги.
- Кабгайту, это могли быть наронги?
- Могли, не могли, какая теперь разница? Лучник своё дело знает - шесть стрел, три трупа, двое раненых. Так что шевелитесь, грузите своего мага и поехали. Тут больше делать нечего.
Прежде чем сесть на коня, Лихалус внимательно осмотрел две части стрелы, переданные ему Нацлертом. На первый взгляд она была самой обыкновенной, если не считать того, что сразу за наконечником её древко на ладонь длины было покрыто какой-то белой пылью. Пожав плечами, он сунул обломки в седельную сумку и повернулся к стоявшему рядом Нацлерту.
- Теперь ты в отряде второй номер. Распорядись - нам пора ехать.