Аннотация: Совместными усилиями мы кровожадно загнали ГГ в трудные жизненные обстоятельства. Причем едва ли не самым трудным обстоятельством является скорая женитьба...
Глава 1
Враги сожгли родную хату...
Волосы у Эрики были как лен, а глаза васильками выглядывали из-под светлой мягкой челки. Каждый раз, встречаясь взглядом со светлыми глазами Иохана барона Криуши, она отчаянно заливалась краской, и даже маленькие аккуратные ушки становились пунцовыми. А вообще-то кожа у нее была белая, точно молоко; без единого изъяна, даже веснушку не найти. Разглядывая Эрику, барон размышлял, что грудь у нее, должно быть, такая же белая; а какая она маленькая, видно даже под тканью закрытого, хоть и нарядного платья - каждое из полушарий, приподымающих светло-серый шелк, с легкостью могло бы спрятаться под мужской ладонью. Да, хороша девица. Иохан вздохнул, отхлебнул сладкого вина, облизнул губы и перевел взгляд на огромное живописное полотно в вычурной раме, которое было к нему куда ближе. Коллекцией живописи, равно как и громадным розарием и виноградниками, герцогский дворец славился на все королевство. Иохан ни черта не понимал в искусстве, но созерцание группы дряхлых старцев, замотанных в белые и пурпурные простыни и запечатленных художником в момент жаркого спора, отвлекало от неуместных мыслей.
Просторная зала была полна народу. Гости, шурша пестрыми шелками и парчой, прохаживались, переговаривались, смеялись и флиртовали в ожидании начала танцев. На помосте, задрапированном синей и белой - цветами герцога - тканями, музыканты настраивали инструменты. По летнему времени и высоченные, от пола до потолка, окна, и ведущие в сад и на галерею стеклянные двери были распахнуты настежь, и по зале то и дело проносился ветерок, хлопая, как парусами, синими и белыми шелковыми полотнами, свисавшими по стенам между картинами. Притворно ахая, дамы хватались за многоэтажные прически и шепотом ругали хозяина, которому вздумалось устроить сквозняк. Эрика одна не пыталась удерживать будто бы разрушаемую ветром прическу. Когда сквозняк откидывал вуаль с ее лица, она поднимала глаза на Иохана и очаровательно краснела. А Иохан очередной раз прикладывался к почти опустевшему кубку. Эти гляделки успели уже ему прискучить. Что толку пялиться на девицу, не имея возможности ни поцеловать ее, ни ущипнуть пониже спины так, чтоб завизжала? По правде говоря, Иохану хотелось напиться - с горя, - и сознание невозможности этого весьма удручало. Если он упьется в хлам на празднестве в честь собственной помолвки, это будет выглядеть очень некрасиво. Очень.
А уж как взбесится будущий шурин!..
Выцедив последние капли, Иохан ухватил за фестончатый рукав пробегавшего мимо слугу с подносом. Но вместо того, чтобы велеть принести еще вина, со вздохом поставил на поднос опустевший кубок. Сложил на груди руки и принялся без особого интереса разглядывать фланирующих гостей, чуть подольше задерживая взгляд на дамах. Дамы тоже поглядывали на него, благосклонно и с любопытством, пряча слишком уж призывные улыбки за веерами. Ответные улыбки Иохана получались довольно кислыми. В другой раз он без колебаний принялся бы действовать, но не на глазах же у будущего шурина закручивать романчики? Впрочем, с некоторыми из присутствующих дам романчики уже имели место быть: как в далеком, так и не очень далеком прошлом. Дамы скорбели, а кое-кто из кавалеров смотрел так, как будто готов был вот-вот сожрать счастливого жениха с потрохами, и удерживало их от этого только личное присутствие герцога. На них Иохан смотрел пустыми глазами.
- ...Потанцуешь со мной? - со спины неслышно подскочила сестра Ядвига. На квелую невесту она не походила нисколько: черные кудри пляшут по плечам, смуглый румянец заливает щеки, глаза сияют, стиснутая и приподнятая низко вырезанным лифом грудь вздымается - восемнадцатилетняя жаркая красотка. - Конечно, не первый танец... Второй. Или третий.
Иохан сморщился.
- Мне бы первый пережить.
- Переживешь! - Ядвига расхохоталась и тут же спохватилась, хлопнула себя по губам развернутым веером. Хорошими манерами похвастать она не могла, так же как и брат. - Или ты боишься дамам ножки оттоптать?
Ухмыльнувшись, Иохан бросил короткий взгляд на свои мягкие сапоги. Вообще-то, специально для балов какие-то умники придумали бальные туфли, но барон их на дух не переносил (и туфли, и умников), так же как и панталоны с бантиками под коленями. Так или иначе, оттоптать кому-либо ноги в тонких сапогах без каблука было затруднительно. Тем более что танцевал барон не так уж и плохо.
- Какая Эрика сегодня милая! - не унималась Ядвига. - Правда?
- Угу, - неопределенно отозвался Иохан.
- Она с тебя глаз не сводит. Почему не подойдешь к ней? Это уже просто неприлично, Иохани.
Иохан промычал что-то вовсе уж невнятное.
- Ну и болван, - фыркнула сестра. Она единственная могла назвать Иохана болваном без риска быть зарубленной на месте. - Неужели она совсем тебе не нравится?
- О Великий Дракон, - Иохан с тоской возвел очи горе.
Вопрос был интересный. Нравилась ли ему Эрика? О да. Молоденькая, хорошенькая - и посмотреть приятно, и потискать... хм. Но только мало ли кто ему нравился? Не жениться же на всех девицах, на которых приятно смотреть. По правде говоря, Иохан вообще считал себя не дозревшим до женитьбы. Повесить на шею такое ярмо! Да никогда в жизни он не согласился бы на такое. То есть добровольно. Но коли тебя призывает твой сюзерен-герцог и спрашивает: "А не хотел бы ты, Иохани, жениться на моей сестре?" - как тут ответить "нет"?
Плюсов и минусов у этого союза имелось достаточно. В плюсах было: хорошенькая и кроткая жена, богатое приданое, родство со знатнейшим семейством королевства, влиятельный шурин. В минусах был тот же шурин, который очень уж любил свою сестру и внимательно следил, чтобы никто не нанес ей ни малейшей обиды, даже в мыслях. И уж наверное особенно тщательно он собирался присматривать за будущим мужем обожаемой Эрики. Хотя поведение самого герцога, между прочим, отнюдь не являлось образцом супружеской верности...
И не только супружеской. К королю он тоже был настроен не слишком лояльно. А что может быть хуже сюзерена, который то и дело принимается плести интриги против ставленника Великого Дракона и в любой момент может оказаться на плахе? Только то, что вместе с ним на плаху попадут и все его соратники и вассалы...
- О чем секретничаете? - тяжелая рука в замшевой перчатке легла на плечо, а перед глазами возникло притворно строгое лицо герцога Иштвана Наньенского. Он усиленно хмурил брови, а голубые глаза все равно смеялись. - Госпожа моя Ядвига, Иохан, что это вы забились в угол? Иохани, почему такой мрачный вид? Ядвига, что ты ему наговорила?
- Ваша светлость, - девушка почтительно присела, придерживая расшитую маргаритками шуршащую жесткую юбку из светло-сиреневой тафты. Опущенные ресницы затрепетали, как крылья бабочки. Иохан взглянул на нее с горьким недоумением: никак не мог смириться он с тем, что его сестра, состоящая в свите герцогини, влюблена в герцога и нисколько не старается влюбленность свою скрыть. - Я как раз уговаривала брата пойти потанцевать.
- В самом деле, - кивнул герцог. - Иди, Иохани. Эрика уже тебя заждалась. Иди, иди. За сестру не беспокойся, я не дам ей заскучать, - добавил он с ослепительной улыбкой, адресованной Ядвиге.
Вот именно этого-то Иохан и боялся. Он кинул мрачный взгляд на пунцовую от удовольствия сестру, на преисполненного сознания собственной неотразимости герцога... но делать было нечего. Сдержанно поклонившись сюзерену, он вдоль стен, чтобы не мешать выстраивающимся в пары для танца гостям, направился к невесте. Музыканты уже заиграли вступление, Эрика ерзала на своей обитой плюшем скамеечке от тщательно скрываемой обиды и нетерпения, пожирая жениха взглядом, но Иохан никуда не торопился. Он знал, что стоит прикоснуться к невесте, и его опять поведет. Уже сейчас он размышлял, носит ли она корсет или, как многие дамы - и Ядвига в их числе, - отказалась от старинных традиций и надевает под платье только тонкое шелковое белье? Вот было бы недурно. Гораздо приятнее обнимать девицу без корсета, нежели в оном. Впрочем, едва ли его чаяниям суждено сбыться. Уж герцог следит за тем, чтобы сестра его блюла все возможные приличия. Вон и платье на нее напялил, как на монашку... А все-таки хорошо, когда сестра такая кроткая и послушная. Иохан с удовольствием запихнул бы щеголявшую бесстыдным декольте Ядвигу в наряд поскромнее. Но разве с ней сладишь? Не девица, а змея подколодная. Потому и замуж никто не берет.
Погруженный в мысли о различиях девичьих характеров, Иохан не сразу и только краем глаза заметил возникшее в дальнем конце залы сильное движение. Что-то как будто толкнуло его остановиться и вглядеться пристальнее. Через южные и восточные изузоренные позолотой двери в залу, расталкивая недоумевающих гостей, вбегали люди в алых, с шафранной каймой, плащах. Короткие обнаженные клинки в их руках отбрасывали по стенам солнечные блики. Решительные пришельцы пробегали по зале и по двое, по трое вставали у распахнутых в сад и на галерею окон и дверей. Действовали они слаженно и быстро.
- Именем короля, всем оставаться на местах! - разнесся по зале чей-то сильный и властный голос.
И без упоминания короля Иохан за долю секунды узнал в пришельцах королевских гвардейцев. И, пожалуй, он один из присутствующих - за исключением герцога, - понял, что происходит. Время замедлилось и потекло тягуче. Иохан попятился, рефлекторным движением стиснув пальцы на рукояти эспады. Подумал мельком: как хорошо, что явился на бал с боевым, а не парадным оружием, и еще лучше, что герцог посмотрел на это сквозь пальцы (так же как и на отнюдь не парадные сапоги). Тут же понял, что радоваться особо нечему, при таком-то соотношении сил. Мужчины в зале все, как один, как будто приклеились к полу; никто даже не попытался обнажить оружие. Иохан стал искать взглядом герцога, но тут плечом уперся во что-то твердое и угловатое, и отвлекся. Оглянулся и обнаружил распахнутую раму. И свободное, между прочим, окно, которое никто не загораживал. К нему еще только бежали двое в алых плащах, делая в сторону Иохана угрожающие движения сверкающими клинками. Иохан не стал дожидаться, пока они подбегут, вскочил на подоконник, а оттуда сиганул вниз.
Разбираться, куда выходит окно, он не стал, и только уже в падении подумал: а куда, собственно, выходит этот фасад? Дворец венчал собою скалу, северная сторона которой круто обрывалась в море; и отнюдь не под всеми окнами проходили галереи. Иохану повезло - перед глазами замелькали зеленые и розовые пятна, и он с облегчением понял, что попал в розарий. Полет его длился доли секунды, и вот уже под ногами - красноватый гравий утоптанной дорожки. Острые камешки чувствительно впились в пятки сквозь тонкие подметки. Приземлись Иохан на фут левее, угодил бы прямиком в розовый куст, и кто знает, как потекли бы тогда события. Потому что в розарии тоже были гвардейцы, и кто-то орал уже над самим ухом: "Стоять! Именем короля!"
Король или сам Великий Дракон - Иохану было плевать. Он присел, уходя от удара, и кувырком откатился вправо. Планировку герцогского парка он знал неплохо и, в частности, знал, что розарий террасами спускается почти до самого моря. Высота каждой террасы - футов шесть... Придется попрыгать, но что же делать? Стать гостем в королевской темнице его не тянуло.
...Плохо, что во дворце осталась Ядвига, но ее, уж наверное, не тронут - сестра к обществу заговорщиков не принадлежит. Или он просто плохо ее знает?..
Узкий парадный дублет чертовски мешал движению, и Иохан принялся на ходу сдирать его. Очень хотелось знать, что творится сейчас во дворце, но подумать об этом было некогда - на пятки ему наступала едва ли не дюжина гвардейцев. Сколько же их всего в парке?! Хорошо еще, что ни у кого нет арбалетов. Наверное, получили приказ брать живьем.
Последняя терраса обрывалась в море. Расстояние до воды оставалось приличное, но хорошему ныряльщику ничего не сделалось бы. Нырял и плавал Иохан недурно, хотя терпеть не мог воду вообще и море в частности. И все, что с ним связано, тоже. Но теперь было не до антипатий. Не останавливаясь и не замедляя бега, он сунул дагу за пояс и переложил эспаду в левую руку, чтобы удобнее было грести правой; затем перемахнул через низкорослую живую изгородь и рыбкой ринулся в воду. И, когда волны сомкнулись над ним, успел подумать, что на этот раз, кажется, счастливо избежал свадьбы.
*
Пламя не опало и к ночи. Напротив, зарево над дворцом - или, вернее, над его остатками, - стояло такое яркое, что на побережье было светло. Не как днем, конечно. А примерно как в столице в ночь праздника рождения Великого Дракона. Огненные языки вздымались в черное небо, слизывая звезды. Прячась среди мокрых прибрежных камней, Иохан любовался заревом и недоумевал. Аресты - это ладно, это понятно. Герцог все-таки чересчур много болтал, где надо и где не надо, антимонархические взгляды свои в секрете не держал, вот и доболтался до того, что его величество решил себя обезопасить. Но поместье-то зачем жечь? Это даже не расточительство. Это похоже на очищение от скверны. Но какая, черт возьми, может быть в герцогском дворце скверна? Иохан прикидывал так и этак, и пришел к выводу, что, кажется, многого о герцоге не знал. И не знает. Что-то, значит, за ним еще водилось, кроме нелояльных высказываний...
Но не мешало бы подумать и о себе. И о сестре тоже. Иохан так и не знал, что сталось с Ядвигой: парк был оцеплен, и он не решился приблизиться. Каждый второй гвардеец знал его в лицо, примелькался служивым пан Иохан, барон Криуша... Да и вид у него был тот еще: когда выбрался наконец на берег, с волос и одежды так и текло, а размокшая кожа сапог противно липла к ногам (эх, подумал он с досадой, погибли сапоги, а ведь какая первосортная кожа на них пошла, просто шелк, а не кожа!) Пока обсыхал, бродил по побережью, прячась за мокрыми от водяных брызг валунами, пытался разглядеть, что происходит во дворце. Да разве разглядишь? Сунулся, было, к террасам, но издалека заметил вытянувшиеся цепью алые плащи, и осторожно отступил.
...Когда надоело смотреть на зарево, Иохан уселся на плоский камень, повернувшись спиной к догорающему дворцу, под прикрытием другого камня, повыше, и занялся важным, хотя и неприятным делом: вытащил из ножен дагу и принялся обрезать волосы. Узнавали-то его не в последнюю очередь по длинным, роскошным, цвета воронова крыла кудрям. После долгих трудов избавившись наконец от главного своего украшения, Иохан улыбнулся и встряхнул ставшей непривычно легкой головой. А что, так даже неплохо. Ветерок приятно обдувает голову, и волосы в глаза не лезут. Ну и что же, что теперь похож на простолюдина, зато удобно. И для маскировки то, что надо. Шапку был еще!
На пепелище Иохан смотреть не пошел. Зрелище это обещало быть печальным, и не хотелось терзать себе душу. К тому же, там могли еще оставаться гвардейцы, поджидающие таких вот сентиментальных беглецов. С первым лучом рассвета Иохан тихонько, самым краем моря, перепрыгивая с камня на камень, двинулся в сторону ближайшей деревушки. Он рассчитывал перекусить и раздобыть какую-нибудь одежку попроще, хотя бы просто старый плащ, чтобы спрятать под ним оружие и дорогую шелковую рубашку. Хотя от рубашки лучше бы вообще избавиться. А из деревушки уже двинуться дальше, в сторону родного дома. Отсидеться в поместье Иохан не рассчитывал, допуская, что там могут поджидать люди короля, если его величество достаточно серьезно настроен - а судя по постигшей герцогский дворец судьбе, это так. Но слуги наверняка останутся верными своему хозяину, к которому относились с любовью, а значит, с их помощью можно будет раздобыть денег и одежду. Ну а дальше... дальше будет видно. Иохан не любил заглядывать далеко в будущее.
В рыбацкой деревушке пахло рыбой и гниющими водорослями, которые бурой массой в изобилии покрывали весь берег маленькой бухты. Иохан оглянулся: отсюда еще было видно скалу и белую громаду дворца на ней. То есть, скалу еще было видно, а дворец уже нет. И трудно было поверить, что еще несколько часов назад барон Криуша прогуливался по его светлым галереям, увитым хмелем и диким виноградом, и вдыхал запах цветущих роз.
А теперь он вдыхает запах рыбы и водорослей.
Имелись немалые шансы нарваться на гвардейцев и в деревне, но Иохан положился на удачу и не прогадал. То ли никакой облавы вообще не существовало, то ли она сюда не добралась, но было в деревне тихо и безлюдно. Вышедшая из хижины к Иохану женщина смотрела на пришельца удивленно, но без особой тревоги.
- Я хотел бы купить у вас немного еды и что-нибудь из одежды, - сказал ей Иохан, приятно улыбаясь. Женщина была уже немолода, и отнюдь не красива, бедность и тяжелый труд оставили на ней отпечаток, но Иохан привык улыбаться всем женщинам независимо от их возраста, внешности и положения в обществе. Часто это производило нужный эффект. Но рыбачка не улыбнулась ему в ответ, смотрела хмуро.
- Я заплачу, - поспешно добавил Иохан и потащил с пальца перстень.
Спустя четверть часа он шагал прочь от рыбацкой деревушки, на ходу отдирая от сушеной рыбины длинные, остро пахнущие волокна. Дополнял этот не слишком питательный завтрак ломоть подсохшего хлеба. Плечи Иохана укутывал старый, пахнущий морем и рыбой плащ, который удачно скрывал и оружие, и слишком нарядную рубаху; а на голове болталась фетровая шапка. Она была велика и сползала на глаза, так что приходилось то и дело поправлять ее. Иохан с удовольствием подумал, что теперь он походит на обычного бродягу - разжившегося, правда, хорошими сапогами, - и гвардейцам непросто будет его узнать.
Земли герцогства были обширны, и от дворца до родового поместья Криушей набегало часов восемь пешего ходу. Идти было долго, а коня раздобыть негде. К тому же Иохан рассудил, что путешествующий верхом бродяга привлечет слишком много внимания. И попросился на подводу к виллану, возвращавшемуся из прибрежного городка в свою деревню. Мужичок охотно принял его, даже не запросив платы, да еще половину пути развлекал всякими побасенками. Иохану было не до побасенок. Гораздо сильнее его интересовало, что говорят в городке про учиненный гвардейцами разгром, но как навести разговор на эту тему, он не знал. Но пока ломал голову, мужичок сам заговорил о пожаре и беспорядках, и Иохан навострил уши. Впрочем, нового он почти ничего не услышал. Городок полнился слухами, а достоверных сведений не было никаких. Говорили, что герцога со всей родней и гостями взяли под стражу, нагрянув с арестами в самый разгар веселья, распихали всех по черным экипажам с зарешеченными окнами и отправили в столицу.
- А дворец зачем пожгли? - не смог удержаться Иохан.
Мужичок пожал плечами и лениво стегнул сонно трюхающую по дороге лошадку.
- Да слышно, мудрил чегой-то его светлость. Вот, чтобы, значить, мудродейство его не расползлось, огнем-то и прошлись.
- Какое мудродейство-то?
- Да нам-то откель знать, чего его светлость чудит... Мы люди простые, в эти чуда не лезем, да и не наше это дело...
Иохан надвинул шапку на глаза, пристроился среди загромождавших подводу тюков с добром и замолк. В голову полезли разные мысли, которые ему очень не нравились.
На повороте на Избору Иохан распрощался с попутчиком.
Ведущую к дому дорогу с обеих сторон обступали дубы. Стояли они с незапамятных времен; еще при Иохановом прадеде, говорили, приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть вершину. Может, и врали, но дубы и впрямь выглядели древними, гораздо древнее дома, который насчитывал почти две сотни лет. По наезженной дороге путник шел, как по дремучему лесу, не видя за листвой ни кусочка неба. И вдруг деревья расступались, и открывался невысокий пологий холм и на вершине его - господский дом, напоминавший больше небольшой замок, нежели мирную обитель. Когда возводили эти толстые стены и приземистые, но грозные на вид башни, то заботились более о надежности, нежели о красоте и архитектурном стиле. Времена были неспокойные... Внутри дом выглядел ничуть не более приветливо, чем снаружи. Иохан все подумывал о том, чтобы перестроить хотя бы часть комнат, но, пока жива была пани Барба, она и слышать не желала ни о каких изменениях, и сыну приходилось считаться с ее мнением. После же смерти матери до перестройки у него все никак не доходили руки, хватало других забот.
...Иохан торопливо шел по осененной дубами пустой дороге, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Чем ближе он подходил к господскому дому, тем неспокойнее ему становилось. Ему все казалось, что в его отсутствие произошло что-то непоправимое. В конце концов он плюнул на все и побежал. Выскочил из лесной тени под чистое светлое небо и остановился, как вкопанный, хрипло и бурно дыша.
На фоне закатного неба черный силуэт с зубчатой внешней стеной и башенками вырисовывался особенно четко, как на сделанном тушью рисунке. Иохан даже не сразу сообразил, что ему не нравится в увиденном, что не так. Вроде бы все было на месте, все тихо и спокойно. И вдруг понял: стены-то были сложены из камня серого, с рыжими крапинами, а не из черного. Черным камень стал от копоти. Медленно, с трудом волоча налившиеся свинцом ноги, Иохан подошел ближе, замечая новые детали. Стрельчатое ослепшее окно, в котором на просвет виднелось нежно-розовое небо. Обугленные балки, проглянувшие наружу, как скелет из разложившейся плоти. Иохан представил, как горели дубовые балки, деревянный настил крыш, старинные гобелены, столь дорогие сердцу покойной ныне матушки, и ему стало нехорошо. Он, осмотревшись в поисках опасности и честя себя, что не сделал этого раньше, вошел во двор. Здесь было пусто, пахло гарью, от подернутых пеплом остовов хозяйственных пристроек еще тянуло жаром. Иохан закусил губы. Похоже, пока он любовался горящим дворцом несостоявшегося шурина, здесь тоже разворачивалось бурное действо. Ох как некстати вздумалось герцогу породниться со своим вассалом! Прознав про сей союз, кто-то сделал далеко идущие выводы. И Иохан даже мог предположить - кто.
- Огнем-то и прошлись... - пробормотал он, подступая к черному провалу, бывшему некогда центральным входом. - Чтобы, значит, мудродейство-то не расползлось... Ну, твоя светлость, земной поклон тебе и благодарность...
Левая створка почти полностью уцелела, лишь слегка обуглилась и покосилась, соскочив с одной из петель. А вот правой не было вовсе. Иохан попытался пробраться в холл, но путь загораживали косо обрушившиеся балки, от которых пахло жаром и пеплом. А из темного холла пахло смертью. Иохан попятился.
Другого способа войти в дом он искать не стал. Что там, на пожарище, делать? До темноты пробродил вокруг усадьбы, страшась вот-вот наткнуться на чей-нибудь обгоревший труп, но не увидел ни одного мертвеца. Ни одного живого, впрочем, тоже. Усадьба как будто вымерла, причем еще до того, как начался пожар. Гвардейцы, что ли, всех разогнали?
Иохан ощущал нарастающую злость. Он уже жалел, что так быстро покинул дворец; следовало бы остаться и порубить в лапшу хоть с десяток вражин. Впрочем, что гвардейцы! Разве в них дело? Они просто солдаты, а Иохан хорошо понимал, что такое быть солдатом и исполнять приказы. Вот король - это да. До него бы добраться...
Слуха его коснулось вдруг невнятное бормотание, и Иохан замер на месте, схватившись за эфес эспады. Кто-то ворочался за углом, кряхтя, шаркая ногами и причитая. Озадаченный, Иохан шагнул вперед и увидел на закопченных камнях отблески живого света. Если это мародеры, подумал он, то какие-то очень странные: бродить в поисках поживы ночью, в темноте, когда здесь и днем-то ничего не найдешь, все погребли под собой обгорелые обломки. Он потянул эспаду из ножен, сделал еще несколько шагов, ориентируясь на свет, и, удивленно присвистнув, послал клинок обратно в ножны. Перед черными остовами, бывшими некогда апельсиновыми и сливовыми деревьями, стоял согбенный мужичок с остриженными скобкой седыми волосами и, жалобно причитая себе под нос, гладил пальцами закопченные стволы. На земле рядом с ним стоял масляный фонарь со стеклянными оконцами.
- Михал, - тихо позвал Иохан, узнав своего управителя. Старик дернулся, как застигнутый врасплох заяц, бросил на хозяина перепуганный взгляд и с необычайной для его возраста резвостью отпрыгнул в сторону, явно намереваясь убежать.
- Не бойся, это я, - Иохан быстро ступил в светлый круг, стаскивая с головы шапку. Михал вгляделся, охнул и повалился ему в ноги, ухнул всем весом, как будто из тела его вынули все до одной косточки. Схватил хозяина за руку и принялся целовать.
- Барин! Живой! - по морщинистому лицу его потекли слезы, запутываясь в сивой бороде. - А мы-то... мы-то думали, что и вас тоже... того... в живых уж нету! А барышня? Барышня с вами?
- Нет, - ответил Иохан, стараясь как-нибудь поделикатнее руку освободить. - Но она жива... - он подумал и добавил: - А впрочем, не знаю точно...
- Да что же это деется, барин? Да как же это, а?
- Тихо, тихо, - поморщился Иохан. - Чего воешь, как баба? Чего сопли зря разводишь? Расскажи лучше, что тут произошло. Кто еще из наших остался?
Услышав, что все слуги живы, он вздохнул с облегчением. Слова старого управителя подтвердили картину, уже сложившуюся в его голове: свалившиеся словно с неба солдаты вломились в дом, перевернули все вверх дном, устроив настоящее разорение. Михал пытался удержать их, но их начальник, хмурый офицер с нашивками капитана королевской гвардии, сунул ему под нос скрепленный печатью ордер.
- Это еще когда я его пускать в дом не хотел, - дрожащим от переживаний голосом пояснил он.
- Печать королевская была? - хмуро спросил Иохан.
- А то! Как есть печать его величества, гербовая, золотой дракон с крылушками. Это что же творится, а, барин? Чем его величество прогневали?
- Это я и сам очень хотел бы знать. Ну, а дальше что было?
Дальше солдаты велели челяди собирать манатки и выметаться из дома. Кто не желал уходить, тех выводили силой. Перепуганных слуг согнали во двор, объявили, что хозяин их, пан Иохан Криуша, обвиняется в ереси, да дом и подожгли.
- В какой, к черту, ереси?! - рявкнул Иохан и от души пнул обугленный ствол апельсинного дерева. Ушиб ногу, выругался страшно и яростно обернулся к Михалу. - Что за чушь?!
Михал со страхом взирал на него снизу вверх.
- Почему вообще в мое отсутствие? Прямо как будто специально время подгадали... зачем? Бред какой-то!
Некому было ответить ему на эти вопросы, и пришлось временно сдержать рвущееся наружу негодование.
- Где все люди сейчас? - спросил Иохан уже спокойнее.
- В деревне, - управитель махнул рукой в сторону ближнего поселения. - Родня там у многих. Простите, барин, что все разбежались, но перепугались людишки...
- Да что вы могли сделать... А ты, Михал, что же тут бродишь?
- Да я, барин, подумал: вдруг что уцелело? А ведь народ здесь какой, не успеешь оглянуться, вмиг свистнут. Так вот хотел прибрать до поры, до времени, чтобы в сохранности...
Иохан усмехнулся.
- И как? Нашел чего ценное?
Михал вздохнул горестно и зачем-то полез за пазуху.
- Да куды там... Ничего не осталось. Во только, бумаги какие-то нашел.
Недоуменно нахмурившись, Иохан взял у него разлохмаченную стопку истрепанных помятых листов.
- Что это, Михал? Где ты их взял?
Старик объяснил, что нашел бумаги в подвале. Это не могли быть амбарные книги и счета, потому что все хозяйственные бумаги он держал у себя. А что это такое, и почему хранились в подвале - то только Великий Дракон ведает. Нахмурившись еще сильнее и закусив губу, Иохан перекинул несколько листов. Все они были плотно исписаны, а кое-где и изрисованы загадочными картинками, причем рука показалась Иохану очень знакомой. Он попытался разобрать убористые строки, но не хватало света.
- Можешь показать, где нашел это?
Помявшись, Михал все же согласился проводить его, хотя снова лезть в подвал старику явно не хотелось.
Подвалы под домом были хорошие, просторные и глубокие. Часть из них использовалась под кладовые и погреба, но во многие помещения не заглядывали годами. Сам Иохан никогда туда не спускался и не имел никакого понятия о том, что творится у него под домом. И теперь был весьма удивлен тем фактом, что там могли храниться какие-то документы.
Михал показал ему дверь в погреб, спрятанную под обломками; раньше Иохан ее не приметил. Они спустились в кладовые, где тоже явно похозяйничали солдаты; часть припасов была разграблена, а часть испорчена. Дальше, за низкой полукруглой дверью, шла путаница коридоров, уводящая все глубже под землю.
- Ты зачем вообще сюда полез? - спросил Иохан, пригибая голову, чтобы не стукнуться затылком о низкие своды. - Рассчитывал найти тут что-то ценное?
Михал сконфуженно пожал плечами. Он шел впереди, освещая дорогу.
- Да я и сам не знаю, барин. Спустился поглядеть, что да как, гляжу - а дверь-то и приоткрыта. Ну, та самая, которая сроду не отпиралась. У меня и ключей от нее нет.
- Да кто же ее открыл?
- Да кто ж знает? Может, и охальники эти, которые дом спалили, да только я думаю: вряд ли. ЗамОк-то целехонек. Они, поди, и вообще эту дверцу не приметили.
- Так-так. Ну и что же там?
- А вот сами увидите.
Коридор был недлинный, но извилистый. Потолок становился все ниже, и Иохан с досадой подумал, что скоро придется, пожалуй, ползти на карачках. Однако же подумать только, какие катакомбы скрываются под его усадьбой, а он и знать о них не знал!
- А давно ты тут бродишь, Михал?
Михал что-то посчитал на пальцах.
- Часов с трех пополудни.
- Вот как, - удивился Иохан. - Почему же я тебя не видел?
- Так вы вверху были, а я внизу.
- Хм...
Коридор закончился небольшой, почти квадратной комнаткой с низко нависающим сводчатым потолком. Воздух здесь был холодный, как на леднике, но удивительно сухой, как будто помещение часто проветривали. Посреди комнаты стояли грубо сколоченный стол и табурет, у стены - уродливого вида сооружение вроде секретера. И кому же мог понадобиться секретер в подвале?
- Вот здесь, - Михал ткнул пальцем в сторону стола, - я их и нашел.
Иохан забрал у него фонарь, поставил его на крышку секретера и принялся один за другим выдвигать ящики. Все они оказались пустыми, кроме одного, в котором обнаружилась странная конструкция, похожая на комок гнутой проволоки с нанизанными на нее деревянными точеными шариками. Иохан недоуменно покрутил ее в пальцах и бросил обратно в ящик.
Переставив фонарь на стол, он сел и разложил перед собой желтые растрепанные листы, не обращая внимания на почтительно застывшего у стены управителя. Писал кто-то второпях, царапая пером бумагу, но теперь Иохан сумел различить характерные хвостики у "р" и завитушки у "в" и узнал почерк герцога. На полях виднелись заметки, сделанные явно другой рукой, аккуратным и четким почерком. Иохан пригляделся к ним, и от удивления брови его поползли на лоб. Это был почерк Ядвиги. В голове у Иохана что-то сдвинулось, и в перепутанных мыслях наступила удивительная ясность. И нахлынула волной ярость: не пан Иохан, а сестра его панна Ядвига повинна была в ереси. Он грохнул кулаком по столу и вскочил, окончательно перепугав несчастного Михала:
- Убью! Убью стерву! - гаркнул он так, что голос его эхом отразился от холодных стен. - Чтобы знала, как волшебствовать! Ну, погоди, сестрица, вот только доберусь до тебя!
Отворив фонарное оконце, Иохан свернул трубочкой верхний в стопке лист и сунул его в открытое пламя. Бумага занялась жадно, будто только того и ждала. Иохан поджигал следующий лист от догорающего, и очень скоро от бумажной пачки осталась только горка пепла. Иохан оглянулся на секретер, в глубинах которого скрывалась головоломка из проволоки и дерева, подхватил со стола фонарь и сказал управителю:
- Пойдем наверх.
Когда они поднялись наружу, на небо выплывала полная яркая луна. При ее свете в очертаниях развалин появилось что-то призрачное, смотреть на них было жутковато. Иохану захотелось немедленно уйти куда-нибудь подальше. Словно прочтя его мысли, Михал робко тронул хозяина за руку и предложил переночевать в деревне, в доме его свояченицы. "Если пан Иохан пожелает, мы сочтем за честь..."
Можно подумать, у пана Иохана в принципе имеется выбор, хмыкнул Иохан и, конечно, согласился.
Полная луна провожала их до самой деревни, а потом провалилась вниз, за кромку леса.