Крутько Сергей Николаевич : другие произведения.

Смерти вопреки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Существует легенда, что раз в сотню лет, где-то в конце 80-х годов каждого века, Смерть затевает Игру. Игру с людьми, ставка в которой жизнь. Она приобретает всегда разнообразные формы и бьёт человека в самое уязвимое место. Правила в этой Игре очень просты: "Необходимо выжить несмотря не на что, и тебе будет дарована отсрочка". Ходят слухи, что существовали единицы, которые выживали; но вся беда в том, что рассудок их уходил навсегда, поэтому проиграть, смерть, получается, не могла.

Часть I: Смерти вопреки.

Любая религия или культ основаны на

неспособности людей представить мир

без своего присутствия в нём в той или

иной ипостаси. Ведь само представле -

ние этого ставит личность в позицию

наблюдателя, а, следовательно, застав-

ляет верить в бессмертие разума.

  

Пролог.

   Прошла целая уйма лет с тех пор, как я выписался из психлечебницы. И еще больше времени с того злополучного новогоднего вечера: вечера, когда я потерял своего единственного друга, вечера накануне 2001 года, - а именно, вечера 31 декабря 2000 года.
   Теперь, когда я пишу эти строки, всё выглядит совсем по-другому. Отчасти потому, что, оценивая события тех дней с высоты своих 60 лет, я прекрасно вижу все те потаённые знаки судьбы, предупреждающие нас об опасности; отчасти потому, что понимаю, - мы не могли поступать иначе.
   Весь парадокс существования заключается в том, что живём мы полноценно в молодости, а реально оцениваем и понимаем происходящее во времена седой старости, сидя в тёплой комнате, в мягком кресле; и с лёгкой улыбкой вспоминаем былые годы. Мы упиваемся и наслаждаемся в начале и средине жизни, а понимаем, трезво оцениваем всё в конце жизненного пути.
   Конечно, я не говорю о тех редких исключениях, когда юный молодой человек, которому не то чтобы нельзя быть мудрым, а и не полагается нести этого чувства в свои то годы; идёт по жизни среди своих сверстников, в окружении их и в тоже время обособленно - как изгой.
   Такие люди действительно изгнанники. Но не оттого, что их игнорируют, отвергают или что-то в этом духе. Нет. Это та обособленность, которую они сами создали, если конечно их можно винить за это; та отрешённость, на которую они обрекают себя всей своей жизнью, на протяжении которой они стремятся к знанию, читая бесчисленные книги, слушая бесконечные истории и видя в них что-то своё, постигая какой-то иной, не доступный другим, смысл.
   Такие люди не всегда, а часто даже совсем не гении. Хотя, если им посмотреть в глаза в момент их одиночества, в минуты, когда дежурная жизненная маска не застилает им глаза, то можно увидеть бесконечную грусть и удивительную мудрость.
   Мудрость, которую можно наблюдать лишь однажды в глазах молодой матери, держащей в своих руках младенца и чему-то легко улыбаясь, смотря на него; улыбкой, описанной многими поэтами, изображённой многими художниками, но так и не прочитанной людьми, да, думаю и не осознанной до конца и самой матерью.
   Мудрость, которая тлеет в глазах уходящего от нас старца, прожившего жизнь и успевшего её осмыслить в конце своего пути.
   Мудрость, которая всегда ускользает от молодых и навевается природой лишь в короткие мгновенья, называемые озареньем, и которые помогают нам в переломные моменты нашей жизни.
   Мудрость, которую нельзя понять логикой нашего разума, потому что это не логика, которая не всегда срабатывает в нашей бренной Вселенной - это чувство правильного выбора, предостерегающего от чего-то, подталкивающего нас порой на не мыслимые, но верные решения.
   Мудрость, которая по какой-то неведомой нам, людям, причине становится доступной этим личностям, являющимся её хранителями на всю свою короткую жизнь.
   Эти люди необычайно одиноки и где-то даже скучны. Скучны не своей постоянной правотой, иначе эти особы были бы богачами. Нет. Они скучны для своих сверстников тем, что имеют сложившееся, хотя и своеобразные, взгляды на жизнь, которые не очень нравятся, а чаще и совсем наоборот - отталкивают окружающих. Подобные взгляды не всегда верны, но имеют какую-то неестественную твёрдость, неоспоримость что ли. Возможно, потому они притягивают и одновременно отталкивают окружающих; высказывая очень глубокие и правильные мысли относительно поступков взрослых людей и являясь полными профанами в проблемах молодых.
   Величайшей дилеммой для них есть неразрешимое противоречие между мудростью старика и желаниями юности, которые им также присущи.
   Поэтому я, в отличие от многих, считаю, что не в коем случае непозволительно осуществление мечты многих стариков о возвращении молодости с сохранением приобретённого с годами опыта. Это были бы люди-тени. Я знаю, со мной многие не согласятся, но если представить на какую-то долю секунды старого человека, который уже вошел в состояние соглядатая и оценщика прожитых лет, устал от жизни, и всё чаще его взгляд обращается в совсем противоположную сторону, вдруг получает этот пресловутый "второй шанс" - думаю, его реакцией будет шок; так как его жизнь напротяжении ещё 60 лет обернётся сплошной мукой.
   Конечно я не имею ввиду тех неповзрослевших и прожигающих свою жизнь, так и не нашедших своё место в этой жизни личностей, которым и трёх сроков будет мало. Это, можно сказать, уже другая история возможно когда-то обратящаяся в письменный текст, если мне хватит отмерянного века (я ведь уже стар). Хотя, скорее всего, история о подобных людях далась бы мне гораздо легче, так как "прожигатель жизни" - это сказано про меня, как ни прискорбно подобное признавать.
   Так вот, молодые люди с тяжестью данной им не известно кем и зачем мудрости на плечах, на мой взгляд, часто (по крайней мере чаще чем другие в их возрасте) умирают в ранние годы, на заре вступления во взрослую жизнь; и не потому, что они ищут смерть, а чаще из-за того, что они наиболее мало из всех своих сверстников её боятся. Возможно смерть - одна из первых вещей, которую они осмысливают в жизни. Не знаю. А у друга, который был, на мой взгляд, как раз таким, спросить я не успел. Да и не до этого мне было; мне - "прожигателю жизни", в мои 18.
   Итак, нам было по 18 лет...
  

Глава 1.

   Сегодня Новый год - начало нового века. Да что там века, тысячелетия!
   Меня охватило приятное тёплое предвкушение праздника. И хоть глаза мои всё ещё были закрыты, разум уже бодрствовал около десяти минут и прекрасно осознавал всю прелесть моего положения.
   Я лежал в тёплой домашней постели, впереди меня ждали друзья, веселье и никаких, повторяю - никаких занятий. Семестр уже закончился и мой разум прямо таки пел от наслаждения бездействием. Это и понятно - первый семестр юридического был необычайно сложен, думаю, как и любой первый семестр в любом университете. Новые предметы, преподаватели, знакомые, друзья - как это не было бы весело, утомляли страшно. По этой, а так же по ряду других, более мелких и не заслуживающих внимания причин - вдвойне приятнее очутится в знакомой с детства обстановке, увидеть старых, хотя и не всех, друзей. Многие уже ушли в армию, многих только ещё ждал военный призыв, но некоторым всё же повезло, как и мне, оказаться в рядах студентов самых различных ВУЗов нашей страны.
   Не буду, конечно, опровергать слухи о том, что поступление в юридический стоит бешеных денег и рассказывать, что в моей семье таких денег сроду не водилось. Скажу только, что большинство людей не привыкло слушать других и решает для себя заранее во что им верить. Но как бы то нибыло, а те немногие друзья, которые всё же оказались здесь на этот Новый год, собирались сегодня на восемь вечера у моего лучшего друга, Алексея, дома, чтобы отпраздновать эту замечательную дату.
   Пора бы уже вставать, тем более что домашние уже проснулись, судя по шуму домашней утвари, появившемуся довольно давно. И, тем не менее, внутренние часы говорили мне, что сейчас не больше 10:30 (это, кстати, был последний раз в моей жизни, когда биологический хронометр "показывал" верное время). События последующего дня окончательно подорвали мою психику.
   Итак, чувства меня действительно не обманули: мои наручные часы показывали 9:57. Это послужило ещё одним поводом для улучшения и без того отличного настроения. Я с большим удовольствием потянулся. За окном был прелестнейший новогодний день: по ярко-голубому небу медленно двигались пушистые тучи, радуя глаз самыми различными оттенками серого и белого цвета; солнце, словно малышь-проказник, "бегало" от тучки к тучке, прячась поочерёдно то за одной, то за другой; а земля, деревья, дома красовались своим пушистым белым нарядом, нетронутым ещё деятельностью живности и человечества, так как снег выпал только накануне вечером.
  -- Ну, класс! - Я не мог сдержать чувств, ведь всё вокруг, словно слыша песнь моей юной души, радовалось вместе со мной.
   Теперь я прекрасно понимаю, что всё вокруг нас выглядит таким, как мы себя чувствуем, но тогда...
   Тогда мне было 18, весь мир был у моих ног. Меня ждал прекрасный праздник, верные друзья. Казалось, вселенная была у меня в руках. Я не мог оторвать взгляд от этого утреннего пейзажа. Мне хотелось петь...
   Резкий удар чего-то о стекло моего окна внезапно вывел меня из счастливого оцепенения. Мой взгляд сфокусировался на находившемся за окном объекте, зимний пейзаж отошёл на второй план. На металлическом козырьке окна, состороны улицы, сидел большой чёрный ворон. Он держал в своём огромном клюве что-то маленькое и смотрел на меня своими злобными глазами. Я присмотрелся и увидел, что чёрная птица держит какое-то маленькое мертвое существо. С конца клюва ворона капала кровь.
   Не знаю откуда, но во мне начала подниматься злость вперемешку с отвращением.
  -- А ну пошёл отсюда!
   Ворон, громко каркнув, улетел, оставив свою добычу у меня за окном. Это была?!!
   Трудно передать, что я ощутил, увидев у себя на подоконнике мертвую ласточку. Это был полный бред: "Ласточка в конце декабря!"
   Позже. Гораздо позже, я вновь и вновь возвращался к этому моменту в промежутке между дозами успокоительного, которое мне давали в психлечебнице. Обдумывал самые различные аспекты событий того дня, в частности и появления той злосчастной ласточки, которая по-большому счёту и привела меня в психушку. Мысль моя работала в максимальном напряжении вплоть до того, что я начинал биться в волнах очередного припадка бешенства и мне делали очередной укол...
   Так вот, я думал о возможности того, что ворона выкопала где-то этот трупик, давно замёрзший. Но тогда как объяснить эту кровь, сочащуюся из груди птицы? Свежую кровь. Да и не могла эта птичка долежать до теперешнего времени без следов разложения. НЕ МОГЛА...
   Вот, меня обратно начало уводить не туда, но это ничего. Возможно, это поможет читателю чуть-чуть лучше разобраться в том, что случилось дальше.
   А тогда я, не веря своим глазам, зажмурившись, тряхнул головой, и только после этого взглянул на птичку. Её не было! Представляете, не было!!!
   Отсутствовало не только тельце, но и всяческие следы его пребывания: вмятина на снегу, пятно крови. Не было ничего. Ничегошеньки!
   Я ещё раз тряхнул головой.
  -- Фу чёрт, - я начал ощущать холодный пот, стекающий по лбу.
   Но тут открылась дверь в мою комнату и на меня с криками радости бросилась моя младшая сестрёнка - ей было тринадцать. Она радовалась как ребёнок. Через мгновенье я понял почему.
  -- Серёжка! - Лицо её сияло, чего уже давно не наблюдалось.
   Юная дама входила в возраст, когда все делаются излишне серьёзными, даже почти взрослыми. Но не сегодня. На этот день отменялось всё. Мы были маленькие дети, а родители - они ведь всегда родители.
  -- Сергей? - Лицо Анны, а именно так звали мою сестру, на секунду омрачилось тенью беспокойства и немого вопроса: "Что случилось?"
   Находясь как будто в оцепенении, я через мгновенье стряхнул с себя весь ужас одной только мысли: "А не спятил ли я? ", и посмотрел на сестру. Мне хватило одного лишь взгляда на это озабоченное курносое личико с большущими голубыми глазами полными обеспокоенности, чтобы на моём лице медленно расплылась улыбка.
  -- Ах, ты так! - Вспыхнула она, увидав эту мою насмешливую улыбку. - Тогда я тебе и показывать не стану подарок папы с мамой.
   Анна показала мне язык и обиженно отвернулась, но не достаточно быстро, чтобы не увидеть показанный ей в ответ мой язык и заливающееся хохотом лицо. Это была наша детская игра, которая всё ещё имела силу, несмотря на то, что мне уже далеко не шесть, а ей не три года. Рядом с сестрой я чувствовал себя всегда гораздо моложе - всю свою жизнь.
   Аннушка, поняв, что трюк не удался, хохоча, кинулась на меня, от чего я не удержался на ногах и упал на свою ещё не засланную кровать.
  -- Всё! Всё! Сдаюсь! Пощады! - Кричал я, всё ещё давясь от смеха.
   И только сейчас мы заметили стоящего в дверях отца. Его лицо также озаряла добрая улыбка. В этот момент я, как выяснилось позже, зря напрочь выбросил из головы инцидент с вороной и ласточкой.
  -- Так, дети, хватит баловаться, - сказал отец с деланной строгостью. - И быстренько давайте приводите себя в порядок. Мама вас уже ждёт к столу.
   Всё ещё улыбаясь, отец пошёл вниз на кухню к матери. Мы с сестрой переглянулись и взорвались новой порцией смеха.
   Прошло минут пять, прежде чем мы мало-мальски успокоились, и я смог спросить, что же за подарок ей подарили, зная её привычку выбивать свой подарок гораздо раньше положенного и слабость, которую испытывал по отношению к ней отец. Я даже догадывался, что это могло бы быть. Поэтому Аня только облачила мои мысли в слова.
  -- Они мне подарили швейную машинку. - Глаза сестры сияли восторгом.
   Я знал о её любви к шитью, по молодости наивно полагая, что это дань моде популярных сейчас мыльных сериалов. Теперь, конечно, убедился уже в серьёзности этого увлечения. И всё же, смотря сейчас на свою сестру, я с трудом верю тому, что она действительно стала неплохим модельером и имеет пару магазинчиков в центре, пользующихся популярностью в определённых кругах.
   Мне всё так же трудно было поверить в то, что эта немолодая, но всё ещё красивая женщина и есть моя сестра. И все же я с немалой радостью вижу в её маленькой внучке Асе черты своей младшей сестрёнки, той Анечки, которая часто вечером приходила к своему брату, забиралась под одеяло и просила рассказать сказку. Я отпускал в полёт свою мысль и открывал ей свой детский мир, где были рыцари, драконы... Пока она не засыпала, и с нею засыпал и я.
   Как давно это было... Как всё-таки это было давно.

**********

   Одевшись и приведя себя в порядок, выполнив всю ту утреннюю процедуру, которая требовалась от хорошо воспитанных мальчиков, я спустился на первый этаж нашего двухэтажного частного дома, стоявшего на окраине города М. К дому прилегала усадьба, занятая в основном садом фруктовых деревьев. Там же находились небольшое здание летней кухни, бани, ну и конечно, множество подсобных помещений.
   Дом был не очень большой, но нам хватало. В нём располагалось три спальни на втором этаже (одна моя, одна сестры и, соответственно, одна родителей); зал, кухня и небольшая столовая; не считая ванных комнат - по одной на каждом этаже.
   Спустившись и пройдя мимо дверей, ведущих в зал, я повернул направо и вошёл в столовую, где меня уже все ждали. По какому-то странному стечению обстоятельств я опять оказался последним. Не то чтобы я был медлительным, но приходил всегда последним. Иногда это раздражало, особенно дежурные слова моей любимой сестрички, которая, конечно, шутила.
   Всё зависело, как всегда, от настроения.
  -- А! Братец-черепаха, наконец-то вы соизволили спуститься, - Анна скорчила издевательскую рожицу, показав мне нос.
   На что я не применул ответить тем же, автоматически, в очередной раз, поражаясь сходству сестры с матерью, учитывая года, конечно. Что же касается меня, то в вопросах схожести я не мог быть объективен, хотя многие и говорили, что я похож на деда, пропавшего без вести в годы сталинских репрессий. Не знаю. Его я видел только на фотографиях, которые достались отцу от матери, то есть моей бабки.
  -- Девочка-людоедочка смотрю уже давно сидит за столом, - ответил я, садясь на своё место, напротив сестры.
   Мать нахмурилась, отец по-прежнему продолжал чему-то улыбаться. Эта улыба уже играла на его лице, когда я вошёл. Сестра только улыбнулась, заговорщически подмигнув мне.
  -- Так что, сын, ты ещё не передумал идти к Лёшке праздновать? - Отец в очередной раз пытался оставить меня дома присматривать за сестрой, пока они с матерью пойдут праздновать к знакомым.
   Ну уж нет!
  -- Конечно па, я и так давно не видел своих. - Попытка придать как можно более беззаботное выражение лицу, и интонацию голосу, похоже удалась.
  -- А сестра? - Ввернула мать. - Ей же будет скучно среди взрослых.
   Я даже не успел подобрать подходящий ответ, как моя сестра выдала предложение, от которого у меня появилось ощущение оскомины на душе.
  -- Мам, давай я пойду с Сергеем, - она смотрела на меня умоляюще своими огромными голубыми глазами. - Я всё равно там всех знаю. Пожалуйста, мама!
   Аня начала откровенно клянчить.
  -- Мама, ну что ей делать среди нас? И к тому же там будет Ася.
   Я всё ещё пытался сопротивляться этому обезоруживающему взгляду сестры, но, когда она пнула меня ногой под столом "моя оборона" пала; и поэтому последующие слова матери не имели уже особого значения.
  -- Сергей, ты ведь её брат!..
  -- Ну ладно, ладно, - я не хотел слушать о моих обязанностях, рискуя ступить на скользкую тропу ссоры.
   Ведь и они её родители, а у меня есть не только обязанности, но и права... Сегодня был не тот день, чтобы портить всем настроение. Тем более что я уже сдался, зная о том, что Алёшка и так протестовать не будет. Ему почему-то нравилось общаться с моей малолетней сестрой. При всей его мудрости Лёха долго не замечал того, что Анька была безнадёжно влюблена в него той щенячьей любовью, которую испытывают подростки, когда их впервые касается это чувство. Я же наивно считал, что это скоро всё пройдёт.
   Свою ошибку я понял сегодня вечером. Нет, не вечером того злосчастного двухтысячного, а сейчас, спустя 42 года, - когда мы все сидели в гостиной моего дома у горящего камина в небольшой деревушке Н., недалеко от города М., и наслаждались покоем домашнего уюта, теплом, распространяющимся от камина. Когда я, вынося на суд моих близких свой рассказ, читал его и видел блеск голубых глаз моей сестры. Её взгляд застилали слёзы боли и печаль, которые таились где-то в душе уже многие годы. Я понял, как всё-таки глубоко ошибался.
   Сестра с радостью и благодарностью посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что я поступил правильно. Улыбнувшись ей в ответ, я принялся поглощать еду, обдумывая на ходу план на сегодняшний вечер.
   Включился в разговор, который, оказывается, шёл без моего участия, я только тогда, когда Аня предупреждающе пнула меня под столом ногой.
  -- Сын, а когда вы идёте к Лёшке?
   Это была мать. Она как всегда всё планировала, и, думаю, просто захотела знать на когда мне необходимо будет приготовить всякую еду - ведь мы договорились, что принесём часть продуктов с собой, а часть будем готовить на месте.
  -- Да сейчас поедим и пойдём - может надо будет чем-то помочь. А за едой я зайду позже, - я мысленно прикинул что к чему. - Думаю часикам к шести вечера.
  -- Хорошо. - Мать это вполне устраивало.
  -- А я уже всё, - весело сообщила Аня и поднялась из-за стола.- Было очень вкусно, но надо же собираться.
   С этими словами она ушла наверх. Я был с ней абсолютно согласен, поэтому тоже встал:
  -- Спасибо, мам, но Аня права. Я договорился с Лёшей на 11 часов, - однако всё же посмотрел выжидательно на отца.
  -- Ладно, иди уже, - отец посмотрел на мать и они вместе чему-то заулыбались, а я побежал в свою комнату.
   До одиннадцати было 20 минут.

Глава 2.

   Алёшка жил на той же улице что и я. Наши дома разделяли всего пять дворов. Не смотря на это, мы с Аней, как всегда, опаздывали. Лёша никогда не обижался, что меня в нём и поражало. Одним из его достоинств, на мой взгляд, была терпимость к другим, чего нам всем по молодости не хватало. Да и вообще, Лёха был как-то не в меру всегда серьёзен. Иногда это доставало, но он, словно чувствовал эти моменты, и на какой-то миг выкидывал совершенно несуразный финт. Все, конечно же, смеялись, а напряжение сходило на нет.
   Такой он был - мой друг. И за это он мне нравился. У Лёшки были все те качества, которых, на мой взгляд, не хватало мне, но тут уже ничего нельзя поделать - идеальных людей не бывает.
   Так, идя по укрытому снегом тротуару, я, под монотонный хруст этой замёрзшей водяной крошки, почему-то размышлял над такими, не подходящими к случаю, вещами.
   Мы уже практически подошли к дому, как вдруг мне в затылок что-то ударило. Я резко обернулся, но только и успел увидеть, летящую мне в лицо, снежку. Уворачиваться было уже поздно, поэтому в следующее мгновенье лицо мне обожгло холодом снега, к которому добавились боль удара и обида. Очистив налипший снег с глаз, я увидел улыбающуюся физиономию Макса, Сани, ну и, конечно же, Аси. Они жили в одном многоэтажном доме и поэтому, как всегда, пришли вместе.
   Ася лепила очередную снежку, парни же пока только, улыбаясь, стояли, засунув руки в карманы курток.
  -- Ах так! - Это была, конечно же, Аня. - Ну, держитесь!
   И моя сестра, словно смерч, пронеслась мимо меня, лепя на ходу снежку.
  -- Этот рыжий мой, - добавила она, бросая снежку в Макса, который тоже не остался в долгу и, уклонившись, бросил такую же в ответ.
   Аня еле успела увернуться.
  -- А вот эта, в красной шапке, моя, - я, конечно же, имел в виду Асю, просто часть обиды ещё оставалась, поэтому я и не назвал её по имени, чтобы в впопыхах не сказать ничего лишнего.
   И тут мне жизнь в очередной раз указала, что ярость не лучший помощник. Чуть было не влетев в мой рот, очередная, выпущенная Асей снежка, разбилась о чью-то ладонь, которая чудом оказалась перед моей физиономией. Это был Лёшка. Снегом нас, однако, всё равно обдало.
  -- Ну, всё! - Крикнул я и бросился со всех ног к Асе, успев всё-таки кинуть на Лёшку благодарный взгляд.
   Думаю, он понял. Он всегда всё понимал. А мне уже было не до этого, такт как задача передо мной стояла не из лёгких. Я мчался под шквальным огнём противника, стараясь, чтобы меня не засыпало снегом. В следующий миг, когда поток снега прекратился, на какую-то долю секунды я увидел, что до цели мне осталось всего пару шагов, а противник начинал удирать.
  -- Ну уж нет!
   И я, выжав из себя всё что мог, налетел на убегающую Асю, где-то на краю сознания понимая, что мы сейчас упадём. Поэтому, обхватив её за талию, вывернулся так, что, падая в сугроб, я оказался снизу. Классная всё-таки штука подсознание - мы, конечно, упали в сугроб, но всякое могло быть.
  -- Сдаёшся мерзавка? - Задал я вопрос, и тут же понял всю нелепость ситуации, так как Ася сидела на мне сверху и победно улыбалась.
  -- Знаешь, милый, это как посмотреть. Такой же вопрос могу задать и я.
   Ответить я ничего не успел, потому что в следующее мгновенье почувствовал на своих губах тепло её губ и в моей голове, словно взорвались тысячи фейерверков. Думаю, если бы она это не прекратила, то крышу мне сорвало бы гораздо раньше того вечера.
   Наши глаза встретились, и в них я не увидел ни капли веселья.
  -- Извини, - просто и в тоже время искренне сказала Ася.
   В такие моменты я просто любовался этим милым личиком: его безупречным овалом, карими, слегка раскосыми, глазами; что, кстати, её совсем не портило, а создавало ощущение какой-то беззащитности, придавало ей схожести с ребёнком и наводило на мысль о наличии в жилах капли восточной крови. В подтверждении этого говорили чёрные, как воронье крыло, волосы, выбившиеся из-под шапки. Не портили это лицо и правильной формы слегка вздёрнутый кверху нос, и вмеру полные губы.
   Короче говоря, - это было милое во всех отношениях лицо. Хотя теперь, с высоты прожитых лет, я могу наконец-то объективно сказать, что идеальным оно не было. Безупречным его делало то горячее чувство, бегущее по молодым жилам и не допускающее ни капли раздумий, которое с начала времён звалось любовью. В более зрелые годы такого уже не испытываешь, - рациональность начинает брать своё.
   Одно могу сказать точно - в такие моменты я мог простить всё что угодно. И она это знала.
   Вот поэтому следующего шага я никак не ожидал и просто на мгновенье растерялся, когда, под звонкий смех Аси, мне в лицо упала целая охапка снега. Через секунду её как будто ветром сдуло, а я, отплёвываясь и чертыхаясь, начал выбираться из сугроба.
  -- А ну-ка стой! - Я начинал вскипать не на шутку. - Стой, я сказал.
   Возможно, в моём голосе прозвучало что-то, но она остановилась, находясь уже шагах в пяти от меня, и повернула своё улыбающееся разрумянившееся лицо. Улыбка начала сползать с её лица, так как, глядя на меня, она начала понимать, что последний выпад был лишним.
   А тем временем снежная битва уже давно закончилась, и в воцарившемся молчании все смотрели на нас и ждали неизвестно чего. Думаю, из всех нас наиболее полно представлял ситуацию, как всегда, Лёшка - поэтому и выкинул свой финт.
   Это я почувствовал лишь с ударом снежки в плечо и, повернув голову влево, увидел, что Лёша быстро лепит боеприпасы.
   Не знаю, как он угадал мой настрой, ведь я вполне мог и обидеться на этот выпад, но Алексей попал в точку и я был ему за это признателен. С криком: "Наших бьют", - я бросился к Лёшке, лепя на ходу снег, и в следующие три минуты мы уже единым клубком катались по земле, обсыпаясь белой крошкой и громко смеясь.
   Выводя эти строки, я, наверное, впервые осознал всю сложность тогдашней ситуации. Ведь Ася действительно была виновата и знала это. Ей предстояло просить прощение у всех на глазах. На это способны далеко не многие. Уж вы мне поверьте. Я же, в своём тогдашнем состоянии, ни на что другое и не согласился бы.
   Одно слово, я был молод. Как прав был человек, который сказал: "Если женщина не права - попросите у неё прощение". Хотя, с другой стороны, я только сейчас, с болью, осознаю, что в тот самый миг, когда Алексей снял всю напряжённость ситуации, был сделан первый шаг к разрыву между мной и Асей.
   Его сделала Ася, тогда ещё только в своём уме, возможно даже не осознавая этого; но чаша весов начала перевешиваться в пользу Алёшки...
   В конечном итоге, как бы больно не было понимать всю обыденность ситуации, но последующие события действительно показали истинные лица всех нас.
   А пока мы стояли все в снегу, тяжело дыша, но, тем не менее, улыбаясь счастливые тем искромётным счастьем молодости, жизни.
   Ася подошла ко мне и уткнулась лицом в моё плечё. Мои руки автоматически сомкнулись на её талии. В тот момент я почувствовал её раскаяние и простил ей всё. Моё сердце забилось чаще, и, казалось, вокруг не было никого - с нами была вечность.
   Очарование момента улетучилось, когда я увидел её взгляд, брошенный в сторону Алёшки. Он его тоже заметил, но растолковал, видимо неверно, потому что, щёлкнув каблуками и задорно улыбнувшись, наклонил голову, словно в фильмах про царскую Россию, говоря тем самым, что всегда к нашим услугам. Возможно из-за этого я и решил тогда, что мне показалось.
  -- Слушай, Лёха, а ты чё это на улице? Разве тебе сегодня не полагается принимать гостей?
   Вопрос прозвучал из уст высокого светловолосого с короткой причёской кареглазого парня. Его было трудно назвать атлетом, но, не смотря на его рост, худощавым он тоже не был. В нашей компании он был самым весёлым. По крайней мере, я ни разу не видел Максима, а именно так его и звали, в плохом настроении. Он и по сей день остался в моей памяти молодым, вечно улыбающимся парнем.
  -- Я, честно говоря, вышел за хлебом. Думал что успею.
  -- Давай мы сходим, - сказал Саня, второй, из присоединившейся к нам с Аней, тройки ребят. Он был покрупнее Максима телосложением, но с него ростом, и имел зелёный цвет глаз, нос с небольшой горбинкой и крупные губы; что на фоне круглого лица создавало довольно неплохую композицию. Красавцем, Саню назвать было трудно, хотя девчонки по нему всегда с ума сходили.
  -- Правда, давай, - поддержал его Макс.
   Лёша улыбнулся и посмотрел на меня:
  -- Ребята за хлебом сходим мы, а вы идите ко мне и начинайте приготовления. Вам ведь не привыкать.
  -- И я с вами пойду, - начала навязываться Аня.
   Я не знал, что и сказать. Мне хотелось пройтись вдвоём с Лёшкой, поговорить. Ася само собой шла с нами, если, конечно, не захочет остаться. Но Анька!
   Как всегда её уговорил Алексей. Для Ани он был беспрекословным авторитетом.
  -- Аня, у тебя будет особое поручение, - Лёшка говорил слова, которыми обычно уговаривают неслишком послушных детей, но с такой серьёзной и искренней интонацией, что даже я почти поверил в необходимость её миссии.- Неужели ты думаешь, что я оставлю хозяйство на этих оболтусов?
   Макс и Саня улыбались. Они знали к чему клонит Лёшка и на что намекает. Было дело пару лет назад, когда они чуть не спалили дом, забыв на плите кастрюлю. Дом остался цел, но дыму было... Похоже, Аня тоже поняла о чём речь, однако для профилактики бросила:
  -- Вот так всегда, Аське можно, а я на хозяйство, - и, повернувшись, пошла к дому.
   Вскоре за ней потянулись и Макс с Саней, а мы, не спеша, двинулись в сторону гастронома.

**********

   Лёшка шёл как всегда, засунув руки в карманы, отчего его, среднего роста, худощавая фигура ссутуливалась и он становился похож на подростка.
  -- Что опять тебе навязали младшую сестру? - на губах у него блуждала задумчивая улыбка.
  -- Да. Предки настояли. А что она сильно будет мешать?
  -- Нет, конечно. Ты же знаешь, меня всегда устраивало её общество.
  -- Чего ты такого нашёл в этой...- Ася запнулась, но я мысленно улыбнулся. Она выразила мой вопрос, который я не мог произнести в слух.
  -- Аня на много проще чем мы. Непосредственнее что ли. - Лицо Лёшки как-то неуловимо изменилось. - И ей, по крайней мере, ничего от меня не нужно.
  -- Да уж! Видела я, как она на тебя смотрит.
   В этом восклицании была вся проблема, которую вот уже пару лет я пытаюсь как-то
   решить, не ущемив ничьих интересов. Аня была влюблена в Лёшку. Это, можно сказать,
   была её первая настоящая любовь, и начать на неё давить, ставить запреты сейчас -
   означало ещё больше укрепить сестрёнку в этом чувстве. Она начнёт протестовать всё
   больше. Я это знал по себе, так как не так давно был в её возрасте.
  -- Так она хотя бы находится у меня на виду. Это лучше, чем, если бы Аня болталась где-то в компании этих теперешних подростков, у которых гормоны аж из ушей льются.
  -- Ага. Только меру знай, - я, само сабой, знал, что Лёшка относится к ней скорее как к сестре, чем как к лицу противоположного пола, но не мог себя во время остановить, чтобы в очередной раз не одёрнуть его.
  -- Серёга, ты же знаешь...
   Продолжать не было смысла. Конечно я знал. Об этом мы уже говорили в соё
   время.
  -- О чём это вы? - Ася вопросительно взглянула на меня.
  -- Да так. Это наши мужские дела.
   Лёшка уставился куда-то, задумавшись, в даль.
  -- Вечно у вас какие-то свои дела. - Ася замолчала.
   Обиделась как всегда. Все замолчали, а я, смотря на Лёшку, подумал в очередной раз
   о том, что интересно было бы узнать его мысли, когда лицо у него приобретает такое
   выражение. Решившись, я наконец-то спросил:
  -- Серебряник за твои мысли, - и тут же пожалел о сказанном.
  -- Знаешь, Сергей, недоброе у меня какое-то чувство с самого утра, а тут ещё этот ворон, стучащийся в моё окно. Ласточка.
  -- Ой, мальчики, давайте без ужасов перед праздником, - Ася сделала недовольную мину. - А то я знаю твои таланты Лёша. Как расскажешь что-нибудь, и ходи потом весь оставшийся день с таким чувством, словно ты героиня мистического триллера.
  -- Нет, постой! - У меня прямо таки сердце выскакивало. - О каком вороне идёт речь?
  -- Странно да? - На губах Алексея играла издевательски-заговорническая улыбка.
  -- Лёха, прекрати! - Ася начинала волноваться, ей никогда не нравились страшные истории, но мы в компании любили его байки.
   Их он рассказывать умел. Думаю, если бы он пошёл в институт культуры, то стал бы неплохим актёром. Я же умел придумывать эти страшилки, ну, тогда ещё, сносно писать, но озвучивать их - увольте. Поэтому часто давал читать свои наброски Лёшке, который уже много раз воплощал их в "страшные истории у костра". Мне было интересно наблюдать эффект, который производили мои творения на слушателей.
   Об их авторстве знали только Лёха и Аня, которая однажды даже пыталась меня шантажировать, но я напомнил ей пару грехов, и сестричка поклялась молчать. Этого было вполне достаточно - она всегда держала слово. Однако этой истории я не знал.
  -- Лёш, что это за история? - К горлу подобрался комок, в памяти всплыли утренние события.
  -- Нет, не рассказывай! - Ася уже не шутила, а начинала сердиться всерьёз.
  -- Ладно, не буду, - он повернулся ко мне. - Потерпи до вечера, всему своё время.
   Мы шли по переходу. Людей было не перечесть. Ощущалась предпраздничная суматоха. У стены сидел нищий, перед которым лежало грязное ободранное подобие шапки. Мелочи там было негусто.
   Возле этого бедолаги было посвободней, уж больно он плохо выглядел. Мало того, что человек был грязный, в рваной одежде и без правой руки; его лицо покрывали какие-то язвы, и правый глаз смотрел на людей помутневшей радужной оболочкой, от чего казался молочно-белым. Нищий жалобно тянул руку.
   Вдруг, Лёшка засунул руку в карман и, вытащив оттуда рубль, кинул нищему. Тот поднял на него благодарный оставшийся глаз, и тут его лицо исказила маска ненависти.
  -- Забери свои деньги человек с чёрной душой, мне не нужно свидание со смертью, - и с этими словами он выкинул из шапки брошенные деньги, плюнул нам под ноги, с большим трудом встал и вскоре скрылся в толпе.
   Но этого Алексей уже не видел, так как неостанавливаясь шёл дальше; мы же с Асей не могли проронить не слова, только стояли и смотрели ему в след.
   Первой опомнилась Ася и потянула меня за Лёшкой, а вокруг уже начала собираться толпа. Когда мы его догнали, он спокойно шёл к магазину. На его тонких губах блуждала грустная улыбка.
  -- Что это было? - Я выразил вопрос, мучавший нас с Асей.
  -- Да так, - Лёшка всё ещё улыбался. - Я в своё время повздорил с этим нищим, а он теперь мне мстит таким своеобразным образом.
   Я, конечно, знал, что он лжёт. Кстати, это Лёха делает редко, но если делает, то есть причина, о которой, если тебе не положено знать правду, и не допытаешься. Всё должно быть при его доброй воле. Поэтому дальше я расспрашивать не стал.
  -- Интересно, как там Аня справляется с этими головорезами? - Лёшка, как обычно, сменил тему.
  -- Да всё там нормально. Они уже не маленькие. Справятся. - Ася опять не поняла скрытого смысла смены тематики.
   Её часто раздражала наша манера разговора, при котором мы прыгали с темы на тему, как будто прощупывая границы дозволенного в личной жизни друг друга.
   Что тут поделаешь. Есть темы, которые надо обсуждать в очень узком кругу.
   Я представил Аньку в белом фартуке и поварском колпаке с черпаком в правой руке и на табуретке, а вокруг бегают Макс и Саня, исполняя её приказы, и мысленно улыбнулся. Мои глаза встретились с Асиными. Видимо улыбка была не только мысленная, и она истолковала её по-своему, так как наши губы на мгновенье сблизились и из моей головы вылетели дурацкие вопросы, мысли, предположения.
   В конце концов, над нами солнечное небо, вокруг уйма снега, разукрашенные деревья и витрины, сегодня праздник и мы идём за хлебом.
  -- А знаете анекдот...

Глава 3.

   До Нового года осталось 30 минут. Поэтому, заканчивая последние приготовления, мы начали усаживаться за стол.
  -- Ну что, все сели? - это был Лёха, который по традиции сидел во главе стола, как хозяин дома.
  -- Думаю что да, - выразил всеобщую мысль Саня.
  -- Тогда празднование, посвящённое встрече Нового года, века, тысячелетия, наконец, прошу считать открытым...
   В это время Макс с Саней разливали шампанское, Ане, как всегда, спиртное не полагалось; по крайней мере, до боя часов.
  -- И первый тост позвольте провозгласить за год уходящий, который принёс нам много хорошего и главное, за то, что мы смогли, как всегда, собраться за этим столом в полном составе. Одним словом: "За традицию!"
   Зазвучал звон хрустальных бокалов.
  -- Ну что, приступим к трапезе? - эти слова, как обычно, произносил Макс, который, не смотря на комплекцию, обладал диким аппетитом.
  -- А тебе бы всё есть да есть, - насмешливо сказал Саня.
  -- А для чего тогда существуют праздники?!
  -- Веселье, например, - предложила Ася.
  -- А кому грустно? - на нас смотрела сияющая физиономия Макса.
   Все невольно улыбнулись.
  -- И поэтому поводу я предлагаю следующий тост, - мы удивлённо посмотрели на Аню. - Ну чего вы. Я ведь тоже могу сказать.
  -- Конечно, пожалуйста, - задумчиво произнёс Лёшка.
   Он весь день то и дело впадал в задумчивое состояние, а спросить его в чём дело я всё ещё не решался. Ничего, вот пройдёт немного времени, мы захмелеем, и...
  -- Так вот, я предлагаю тост за тех, кому сейчас грустно и одиноко. Пусть они утешаться...
  -- ... и будут жить долго и счастливо и умрут в один день.
  -- Тсс! - возмущённо зашипела Ася на Макса.
   Аня, похоже, не заметила или проигнорировала это восклицание.
  -- Выпьем! -подхватила её Ася.
   Бокалы опять сомкнулись на мгновенье в центре стола. Раздался мелодичный звон.
   Какое то время все молча ели.
  -- Серёж, ну как там, на юридическом?
   Это был Саня, который всю жизнь, сколько я его знаю, хотел быть юристом; и теперь, когда подходило к завершению его обучение в техникуме, готовился поступать на юрфак.
  -- Да как всегда. Сложно, но можно. - Говоря эти слова, я посмотрел в глаза Сане и, думаю, он правильно расшифровал значение взгляда, потому что алчно заулыбался.
   Саня был бабник ещё тот. Однако мои слова понял не только лишь он. Это я ощутил в следующий миг, когда мой взгляд встретился с глазами Аси. Меня всегда удивляла женская интуиция на такие вещи.
   Так или иначе, но, увидев скрытое предупреждение, я понял, что сегодня надо держаться подальше от скользких тем.
  -- Ничего вы не понимаете. Саня спрашивает о сложностях обучения, - неуклюже попытался выручить меня Макс.
  -- А как же, обучения. - Аня весело смотрела на Макса. - Знаем мы ваши трудности. Все ваши затруднения в ВУЗах складываются в одном слове - бабы.
  -- Тебе то откуда знать. - Максим корчил деланную обиду. - Университет видится тебе ещё только во сне.
  -- Мне хватает того, что там учится мой брат.
   Я мельком взглянул на Асю. Её напряжённый взгляд сейчас был сосредоточен на Ане. Ситуация складывалась не в мою пользу, так как сестрёнку опять понесло. Я, честно говоря, растерялся, меня застали врасплох, и что делать в такой ситуации я не знал. Если буду оправдываться, спихивая всё на сестру, то ссоры не миновать, причём, как с Асей, так и с Аней. Тем более что сестрёнка не так уж и не права. Я действительно рассказывал о похождениях моих сокурсников, но о моих похождениях нет. Не настолько я глуп. Вопрос был в том, как объяснить это Асе - не заладилось у меня с ней в последнее время. Ася начала словно играть со мной, а это привносило какую-то искусственность в наши отношения. Конечно могло быть и так, что я слишком много думаю...
   Вокруг что-то было не так. Я только сейчас обратил внимание, что все молчат, выжидательно смотря на меня; Ася же, похоже, ждала ответа на свой вопрос, которого я не услышал. Мне конец. Единственный, и чувствую что последний шанс, был в том, что она не хотела ссоры и готова меня выслушать.
   Вот тут то и раздался роковой, в тот вечер, и такой спасительный сейчас бой часов.
  -- Ладно. Отношения будете выяснять завтра и наедине. Макс, быстро разливай по бокалам, - Лёха говорил тоном, не подлежащим протестам и обсуждению, но в тоже время и не жёстким, без метала. - Быстро взяли бокалы.
   Все встали. Вопрос о том, кто говорит тост, решился сам собой.
  -- Итак, за то, чтобы наступающий год был не такой, как прошедший. Счастья всем, здоровья и любви. - Лёха приподнял бокал чуть выше и вынес его на центр стола.
   Раздался звон хрусталя. Все выпили.
   Ну а потом всё было как в мультфильме про Вини Пуха: "... а потом ещё немного, и ешё немного...", одним словом настроение у всех поднялось, да и захмелели все порядочно. Дальше были танцы, смех, приколы... Короче всё, что подразумевает вечер в кругу друзей. И среди этого водоворота событий нет, да и приходила, можно сказать прокрадывалась, мне в голову мыслишка: "Разговор не окончен, он только отсрочен".
   Я был молод, беззаботен и недооценивал всю силу моей интуиции, чутья что-ли. Это уже гораздо позже я стал прислушиваться к своему внутреннему голосу, и ещё позже мне открыл глаза на мой талант один...
   В общем не к месту в этой повести имя этого лица.
   Одним словом, где мне было тогда знать насколько серьёзно будет продолжение этого злосчастного разговора.
   А тем временем было уже раннее утро, все устали, но спать ещё не хотелось; и поэтому, как всегда из года в год, все, успокоившись, сели возле камина, в котором плясал свой безумный танец огонь, лаская шершавую кору дров; а они, в свою очередь, мерно потрескивали, как будто отвечая ему (у Лёшки, кстати, у единственного из нас был дома камин). И тут начиналось самое интересное. Вот уже 10 лет мы в порядке очереди рассказывали страшные истории, причём не обязательно мистические - это были самые разнообразные повествования о злобе людской, страхе, безумии. Причём один из нас, в зависимости от очереди, должен был на протяжении года подготовить, так сказать, основное блюдо вечера - довольно объёмную историю. Помимо этого, конечно, могли высказываться и другие, если им было что сказать (этот обычай принёс в нашу компанию Саня, прочитав о подобном в одной из повестей Стивена Кинга; никто и не думал что он так хорошо приживётся).
   В этот год был черёд Лёшки, и это не смотря на то, что он, с моей подачи, каждый год выносил на суд, хоть и ограниченного круга, но слушателей (кстати, довольно искушённых в этой области) очередную историю. Однако на этот раз я не готовил повествования для Алексея. Была его очередь, и по правилам он должен был рассказывать свою историю.
   Вот поэтому уже в третий раз за последние 10 лет я не знаю, о чём поведает мой друг. Единственное, что я мог гарантировать - история будет убойная.
   Я ещё раз окинул взглядом комнату.
   Это было довольно большое помещение, даже не смотря на наличие в ней мебели. У дальней стены комнаты находился огромный камин, обложенный декоративной имитацией грубого природного камня; верхняя поверхность была сделана из мраморной плиты. На нём стоял музыкальный центр. По обе стороны от камина находилось два мягких кресла обитых кожей, с высокими спинками; у его подножия лежала медвежья шкура. У левой стены комнаты, если смотреть от входной двери, находился диван подстать креслам, а за ним, закрытое плотными шторами, большущее, почти вовсю стену окно, выходившее в сад, который особенно красиво смотрелся весной.
   Справа стояли два огромных шкафа уставленных сверху донизу самыми различными книгами. Эту библиотеку собрал ещё отец Лёшки, до того как уйти от них. Произошло это довольно давно, но Алексей об этом предпочитал не упоминать, поэтому эту часть его жизни мы знали плохо.
   Между шкафами, на специальной подставке, стоял огромный телевизор. Слева от двери, сразу у входа, стоял большой стол, вокруг которого находилось восемь стульев. Комната была обклеена бежево-серыми обоями. Единственное, что сюда сейчас добавилось, это небольшая ёлочка, стоящая посреди стола, гирлянды, натянутые от большой люстры во все углы комнаты и свечи, стоящие в высоких подсвечниках на протяжении всей комнаты. Паркетный пол был укрыт толстым ковром.
   Вообще эта комната создавала ощущение деловитой старости днём и глубокого средневековья сейчас, ночью, при горящем камине и зажженных свечах. Думаю Лёха специально создал подобную обстановку для большего эффекта своей истории. Меня всегда удивляло, откуда у Лёшки с матерью такие деньги, ведь жили они довольно богато, но я его никогда не спрашивал. Не моё это дело.
   Итак, мы заняли места "согласно купленным билетам". Хозяин дома сел в правое от камина кресло, в левое, гостевое, села, подобрав ноги, Ася. Сидящий в этом кресле периодически менялся, так как у нас всегда был кто-то гостем. Последние два года этим гостем была Ася. В ногах её кресла, на медвежьей шкуре сел я, положив голову Асе на колени; на диване примостилась Аня, Саня, как всегда, взял один из стульев и сел в затенённом углу, возле боковой стенки шкафа. Макс растянулся на медвежьей шкуре возле камина.
   Лёшка встал, открыл решётку камина, бросил туда пару поленьев, разворошил их кочергой; потом вернул её на место, сел в кресло, сложил руки на коленях и окинул нас взглядом.
  -- Ну давай же. Не томи. - Это был Макс, ему как всегда не терпелось.
   В правом углу щёлкнула зажигалка, огонёк озарил лицо Саши, от чего черты его приобрели хищное выражение; он подкурил сигарету и затянулся. Зажигалка легла на маленький столик по правую сторону от него, на котором стояла также пепельница. Этот столик Лёха каждый год приносил специально для Сани.
  -- Что ж, думаю можно начать...

**********

   Существует легенда, что раз в сотню лет, где-то в конце 80-х годов каждого века, Смерть затевает Игру. Игру с людьми, ставка в которой жизнь. Она приобретает всегда разнообразные формы и бьёт человека в самое уязвимое место. Правила в этой Игре очень просты: "Необходимо выжить несмотря не на что, и тебе будет дарована отсрочка". Ходят слухи, что существовали единицы, которые выживали; но вся беда в том, что рассудок их уходил навсегда, поэтому проиграть, смерть, получается, не могла.
   Так вот, в одном городке, подобном нашему жил человек... Имя и фамилия его затерялись, поэтому мы будем называть его Андреем; ему было 25 лет, и он только что вернулся в город после института и устроился на работу. Свою семью он так же привёз с собой, и хотя жил Андрей здесь с раннего детства, друзей у него в этом городе фактически не осталось, все поразъезжались ещё после 11 класса. Так получилось, что в доме он остался один. Жена ещё вчера уехала к родителям, и Андрей был на хозяйстве с маленьким сыном пяти лет.
   Итак, был февраль 1987 года...

**********

   Я сквозь сон нащупал кнопку будильника и этот противный писк прекратился. Чёрт, как же не хочется вставать, но если я ещё секунду полежу, то вырублюсь уже надолго.
   Ё моё! Холодно то как! Как же хочется забраться под одеяло. Вдруг из коридора донёсся скрип шкафа и звук падения. В душе всё обдало холодом. Я вскочил и выбежал в коридор. Почему-то в моей голове и мысли не возникло, что это мог быть мой сын. Когда я вышел из зала, то увидел, что дверь шкафа действительно открыта, а на полу лежит что-то длинное. Осторожно подойдя к выключателю, медленно обойдя неизвестный предмет, я включил свет и с удивлением обнаружил, что на полу лежит старинное, холодно сверкающее металлом, двуствольное ружьё.
   У нас же нет в шкафу ружья?! Я не помнил чтобы ложил туда что-либо подобное. Может жена? На всякий случай, заглянув в шкаф, я понял почему мог не обратить внимания на этот предмет ранее. В шкафу была длинная картонная коробка, крышка которой открылась, и ружьё выпало. Но коробки я ведь тоже особо не помнил. Ладно, приедет Катя...
   Я посмотрел на часы. Было безпяти семь.
   Ого! Так можно и на работу опоздать. Подхватив ружьё, я пошёл назад, в зал. Оделся, ружьё положил на антресоль, чтобы Алёша не достал и пошёл готовить завтрак; ведь скоро надо было будить сына и собирать его в детский сад, благо тот находился рядом, а то я бы обязательно опоздал.
   Через 15 минут завтрак был готов, и я пошёл будить сына. Как же не хотелось идти на работу...

**********

   День сегодня незаладился. Я всё-таки опоздал на работу. Проклятые пробки! Вдобавок напоролся на шефа и получил ещё и на дом работу в нагрузку. Теперь придётся убить полночи. Хорошо хоть у сына всё в порядке. Он шёл рядом и, не останавливаясь, щебетал, а я так погрузился в сои проблемы, что обратил внимание на сына только тогда, когда тот дёргать меня за рукав куртки.
  -- Пап. Ну пап. Ты меня слушаешь?
  -- Извини. Ты не мог бы повторить.
  -- Вот так всегда! - Малыш явно обиделся
  -- Лёша, давай дойдём до дома и я тебя внимательно выслушаю. Мы сядем, и ты всё расскажешь. Хорошо?
  -- Ладно, - малыш всё ещё сердился, но я знал, что дома всё пройдёт; его никогда на долго не хватало.
   Тем временем мы подошли к нашему подъезду. Чтож все проблемы необходимо оставлять за порогом. Повернув ключь в замке, я открыл дверь и пропустил сына вперёд. Он, насупившись, молча вошёл, а я, зайдя за ним следом, сразу оценил обстановку в доме. Все вещи были в том же состоянии, в каком мы их оставили; ничего не прибавилось, не исчезло. Значит Катя ещё не приехала.
   Лёшка стоял рядом и, пыхтя и шатаясь, пытался снять сапог. Меня о помощи он не просил, всё ещё обижался.
  -- Лёш, давай помогу, - я присел и взял его за плечё как раз в тот момент, когда он собирался уже было упасть. - Сын, ну не обижайся. Обещаю, я тебя обязательно выслушаю. Ты пока раздевайся, а я начну готовить ужин. Хорошо?
  -- Будет пицца! - Глаза мальчишки засветились какой-то надеждой, смешанной с естественным голодом.
  -- Ладно, будет пицца, - Лёшка знал, что исходя из обстоятельств, он мог заказывать.
  -- Я побежал раздеваться!
  -- Смотри, не разбрасывай вещи.
  -- Хорошо.
  -- Я жду тебя на кухне.
   Если бы он знал, что тесто стоит ещё с утра, то чувство торжества поубавилось. Вот так просто родители в детстве устраивали нам маленькие праздники, чудеса. Может быть правы где-то люди, которые говорят, что в неведении счастье; но единственный период когда ты можешь себе это позволить - детство. И это правильно.
   Я как-то увлёкся своими мыслями и не заметил, что прошло уже окло 30 минут; а Лёшки всё не было. Пицца уже ставилась в микроволновку.
  -- Лёш! Алексей!
  -- Да, пап! Иду!
   В коридоре послышались лёгкие шажки, и в проёме дверей показалась детская фигура. Лицо его было настолько серьёзно, что придавало малышу какую-то взрослую деловитость. Он что-то прятал за спиной.
  -- Ты же, кажется, хотел со мной поговорить?
  -- Да. Я и пришёл.
  -- Лёш, по-моему, ты немного задержался? - Я иронично осмотрел на сына.
  -- Мне было нужно, - малыш стал слегка угрюмым.
  -- Ну что ж, нужно так нужно. - Проблема, наверное, была действительно серьёзной; больше чем уверен что детской, но для моего сына однозначно касалась жизни и смерти. - Садись.
   Сын подошёл к столу и сел, всё так же пряча руки за спиной. Я сел напротив. Мы молча сидели, смотря друг на друга. Похоже, Лёшка не решался что-то сказать.
  -- Говори, не бойся.
  -- Пап, я не боюсь. Вернее боюсь, но за тебя.
  -- За меня???
  -- Ты, возможно, будешь сердиться, но я не могу тебе не сказать... - Похоже, я начал догадываться о чём речь.
  -- Лёш, ты опять разговариваешь во сне с этим человеком? - Я старался, чтобы мой голос звучал как можно мягче.
  -- Да папа, но не в этом дело...
  -- Я же тебе говорил, что всё это неправда. Это плод твоего богатого воображения... - Я попытался чуть успокоиться, глубоко вдохнул. - И давно он снова начал приходить?
  -- А он никуда и не уходил.
  -- Но ведь доктор сказал... - Я замолчал, так как это было уже глупо. Конечно мне приходило в голову, что он шарлатан. Только деньги выбросил на ветер.
  -- Я схитрил, - мальчик виновато потупил глаза. - Я никак не мог понять, зачем он ко мне приходит, а потом сообразил, что виноваты мои разговоры о Юти и перестал об этом говорить.
  -- Так просто?
  -- Пап, но я ведь не об этом. Выслушай же.
  -- Ладно, я весь во внимании.
  -- Она просила передать, чтобы ты был осторожен сегодня ночью.
  -- И это всё? - Алексей молча сидел, потупив глаза в стол. - Может было ещё что-нибудь? Ну там: "Не входи, а то духи покарают тебя..."
   Меня понесло. Я не хотел срываться на сыне, но меня прорвало и я не мог остановиться, всё говорил и говорил: о том, что всё это фантазии маленького мальчика, что нельзя им безоговорочно верить, да и многое другое. И вдруг до меня дошло, что мой сын только что сказал и не поверил своим ушам.
  -- Что ты сказал?
  -- Опять?
  -- Да прекрати ты. Просто повтори.
  -- Я сказал, чтобы сегодня ночью ты не брал в руки ружьё.
   Внутри всё замерло, можно сказать, покрылось ледяной коркой. Я сел.
  -- Что с тобой? Пап?!
  -- Послушай, Лёша, ты когда-нибудь видел в нашем доме ружьё? - Я пытался говорить повозможности спокойно. - Не спеши отвечать. Подумай.
  -- Пап, что тут думать, я не видел ружья.
  -- Может мама говорила о нём?
  -- Я честно не помню, - сын начинал хныкать; как не крути, а пять лет, есть пять лет.
  -- Ну ладно, ладно - я посадил сына на колено. - Юти ничего больше не сказала?
  -- Нет. Она сказала, чтобы ты не трогал ружьё.
   На секунду Лёшка замолчал.
  -- Пап, а у нас правда есть ружьё?
   Хороший вопрос. До сегодняшнего дня я и сам не знал о его существовании; но что прикажете сказать сыну? Соврать? Я ведь никогда не врал ему, да и начинать не собираюсь.
  -- Выходит что есть.
  -- Ух ты! Пап покажи а!?
   Ребёнка пугать не стоило.
  -- А ты маме не скажешь?
  -- Честно причестно! - Глаза Лёшки прямо таки горели любопытством.
  -- Хорошо. Пошли.
   Лёшка, как ветер, слетел с колен и понёсся в зал, остановясь только у шкафа, на который я его положил.
  -- Ты что знаешь где оно лежит?
  -- Мне Юти показала, но я не поверил.
  -- Юти так Юти, - я всё больше стал опасаться за рассудок сына, или за свой - это был вопрос!!!
   Я снял со шкафа ружьё, сел в кресло и положил его себе на колени. Лёшка топтался рядом.
  -- Ну дай мне посмотреть.
  -- Подожди, - я открыл затвор; в стволе был заряжен патрон. - Сейчас я разряжу его и посмотришь.
   Вынув патрон, я закрыл затвор и передал ружьё Лёшке, который взял его очень осторожно, так и пожирая оружие глазами. Через минут пять он вернул мне его назад.
  -- Хорошее ружьё, пап, но ты всё равно будь осторожен.
  -- Конечно. А ты обещай мне, что без разрешения никогда не подойдёшь к нему.
  -- Ладно.
   Теперь я мог быть уверен - Лёшка ружьё не тронет. В кого он только такой удался? А сын тем временем уже схватил пульт и включил телевизор. Там начинался его любимый сериал. Это обещало минут 30 спокойствия.
   Итак, у меня было ружьё (лежало на коленях), мифическая Юти из снов сына и что-то ускользающее, необычное, роковое; которое как будто бы плело сеть, незримую, но крепкую. Создавалось ощущение, что этот силок затягивался быстро и неумолимо. Может всё дело в Алёше. Эта Юти, она ведь выдумана, но выдумана им же; а дети замечают всё, даже если мы думаем что это не так. Возможно это Лёша подстроил, может бессознательно, но все эти переезды, командировка Кати, ещё и воспитатель хотел меня видеть.
   Стоп. Неужели я дошёл до такой крайности, что хоть на минуту, даже если и с подачи психоаналитика, могу поверить в то, что к сумасшествию меня подводит собственный ребёнок. Бред. Должно быть более логичное объяснение. Например, моя жена забыла мне сказать о ружье, а сын подсознательно помнил какой-то её разговор. Я взглянул на часы. Было три часа ночи. Боже, ну я и мыслитель. Сказано ночь - пора сказок; пора, когда всё нереальное становится даже более настоящим, чем окружающий мир. Алёша давно уже спал, пульт выпал у него из рук. По телевизору диктор что-то напряжённо вещал. Я поднялся и подошёл к сыну. Пора было ложиться баеньки.
   Вдруг у меня появилось какое-то ощущение, но прежде чем я успел его оформить в чёткую мысль, в зале погас свет, телевизор тоже умолк. Наступила тишина и мрак.
   Человек генетически боится тихой темноты, но для того чтобы испугаться нужно время, вот поэтому, идущий в бой или защищающийся, действует на первый взгляд смело. Он просто не успевает испугаться. Поэтому настоящая смелость не лететь сломя голову в гущу событий, а идти туда осмысленно, осознав и поборов страх.
   Мне дали время испугаться. Я так и стоял в кромешной тьме и кричащей тишине, чувствуя чьё-то присутствие за спиной, а мимо, казалось, пролетали столетия.
  -- Повернись...
   Это был голос, который трудно описать. Он не поддавался характеристике. Это был голос тишины. Меня поймет только тот, кто его хоть раз в жизни слышал. Хотя, с другой стороны, все, кто его слышал, уже мертвы. Я обернулся. В дверном проёме стояла тёмная худощавая и высокая фигура. Её было очень трудно рассмотреть в темноте. Словно прочитав мои мысли, в прихожей вспыхнул свет. Я увидел только очертания человека в чёрном плаще. Он был какой-то размытый монотонный, как будто на границе восприятия.
  -- Слушай меня внимательно, поскольку я повторять не буду, - слова воспринимались как будто всем телом. - К тебе нет никаких вопросов. От тебя требуется только бездействие; если хочешь, могу устроить так, что ты заснёшь. Я пришла к твоему сыну. Поэтому лучше не вмешивайся. Для тебя же лучше.
  -- Ты Юти? - Это была лишь догадка, но, судя по тому воплю, который резанул мой мозг, неверная.
  -- Как?!! Она здесь?!! - Тень двинулась к нам.
   Я вдруг ощутил, что ружьё всё так же у меня в руках.
  -- На твоём месте я бы этого не делал, - я поднял ружьё и направил на силуэт. - Стой на месте.
  -- Пап, что ты делаешь? - Из-за спины послышалась сонная возня сына.
  -- Алексей, сиди на диване.
   Тут тень сделала резкий рывок, и я рефлекторно спустил курок...
  -- Нет!!! Папа-а-а! - Раздалось из-за спины.

**********

   Вокруг было темно и клубился туман, а может быть и дым, но я не боялся. Уже не боялся. Я знал, что сейчас прийдёт Юти. Но её всё не было.
  -- Проснись, твоему отцу грозит опасность, - голос звучал из тумана.
  -- Ты где? Почему ты не приходишь?
  -- Сейчас некогда. Проснись. Проснись. - Она это повторяла целую бесконечность времени.
  -- Ладно уж. - Не хочешь появляться, не очень и надо.
   Я открыл глаза. В дверях кто-то стоял. Почему-то я не мог его рассмотреть. Они с папой стояли и молча смотрели друг на друга. Вдруг тень двинулась, папа вскинул ружьё.
  -- Пап, что ты делаешь? - Не надо этого, ты поранишься. Юти, помоги!
   Никто не откликнулся. Я потянулся к папе, но он выстрелил. Раздался взрыв.
  -- Нет!!! Папа!!!
   На меня чем-то брызнуло. Какя-то вода стекала по моим щекам.
  -- А-а-а-а-а!!! - Отец закричал, схватившись за лицо, и упал.
  -- Что с тобой папа?!! - Сквозь пальцы у него что-то сочилось. Он весь был в какой-то тёмной жидкости.
  -- Ах ты гад! - Я бросился к тени.
   Вокруг всё вдруг потемнело. Мы стояли в кругу света, за которым ничего не было.
  -- Ну здравствуй, малыш.
   Вокруг ничего не было видно. Папа тоже пропал. Мне стало страшно. Я боялся произнести слово.
  -- Мне нужна твоя жизнь. - "ЭТО" пошло комне.
   Я бросился бежать, но не мог выбежать из круга; каждый раз, пересекая его границу, я оказывался с другой стороны этого ограниченного пространства.
  -- Мамочка-а-а! - По моим щекам потекли слёзы.
  -- Но теперь я передумала. Если ты мне что-то отдашь, я тебя отпущу.
  -- У меня-а-а ни-ничего нет.
  -- Плохо врать взрослым.
  -- Я-я-я не вру-у-у.
  -- У тебя есть Юти. - Капюшён качнулся надомной.
  -- Она не пришла-а-а сегодня-а-а, - я не мог даже пошевелиться.
  -- Ты только согласись. Я уж её найду.
  -- А ты меня-а-а отпустишь дом-мой.
  -- Само собой.
   Может она не врёт. Пусть забирает её себе. Всё равно кроме неприятностей от Юти ничего нет.
  -- Хорошо. Бери.
   Тень провела рукой у меня над головой, но я ничего не почувствовал.
  -- И всё?
  -- Не совсем.
  -- Я так и знал, что ты меня обдуришь, - мне опять захотелось плакать.
  -- Ну что ты. Домой ты попадёшь. Только знай, что ровно через 13 лет, в ночь с 31 декабря на 1 января, я приду к тебе, и игра продолжится.
  -- Какая игра? Ты про что?
  -- Ты, пожалуйста, помни мои слова. Ровно в три часа после полуночи мы увидимся снова.
   Всё потемнело, и вот, я снова, стою возле папы. Он уже не кричал, вокруг него было много крови. У меня в теле появилась какая-то слабость, руки и ноги стали какими-то тяжёлыми. Я взял трубку телефона и набрал 03, как учил папа...

Глава 4.

   Лёша замолчал. Все смотрели выжидающе, но он, похоже, и не собирался продолжать.
   Первым не выдержал Макс:
  -- И это всё? - Я укоризненно посмотрел на Максима. - А что такого?! Думаю, все согласятся, что так не честно. Бросить рассказ перед самым окончанием!
   Лёшка всё ещё смотрел задумчивым взглядом в угасающий огонь, как будто ничего не слыша. Саня встал со своего места и подошёл к камину. Взяв несколько поленьев, он бросил их в значительно потускневший огонь, закрыл решётку и, вернувшись на место, закурил очередную сигарету.
  -- Лёша, рассказ конечно прикольный, но нам, как друзьям, ты уж мог бы сказать, чем там всё закончилось.
  -- Чего вы к нему все пристали, - это была естественно Аня, которая пыталась нас урезонить. - В конце концов, у каждого автора есть право заканчивать свои произведения так, как он считает нужным.
  -- Да нет ничего, Аня. Я расскажу, но ничего интересного там уже нет, - вышел наконец-то Лёшка из своего ступора. - Боюсь, после этого, история потеряет свой эффект.
  -- Не дрейфь старик. Мы переживём. Уж больно интересно, что в конце-то было.
   Ух и неймётся Максу; но я трижды бы солгал, если бы сказал, что нам всем было неинтересно.
  -- Ладно, слушайте. - Алексей стал как-то грустнее обычного. - Значит так: мальчик вызвал скорую, которая приехала на удивление быстро; отца спасли, хотя у него и осталось сильно обезображенное лицо; правую руку ампутировали; а зрение в правом глазу упало до нуля. Но главное, он помутился в рассудке: почему-то винил во всём сына, и в конечном итоге запил, опустился, и жена выгнала его из дома. Одним словом - стал бомжем. Мальчик же перенёс всё на удивление стойко. Правду он рассказал только матери, которая и убедила его молчать. Психоаналитик у мальчика особых отклонений не обнаружил. Ну а Юти к нему так и не вернулась. С тех пор он спал спокойно, помня о первом января, которое было так далеко, аж за 13 лет. Ему было всего лишь пять.
   Мы с Асей переглянулись. Она, судя по всему, думала о том же, о чём и я. Мне почему-то вспомнился тот нищий в переходе и его слова: "Забери свои деньги человек с чёрной душой. Мне не нужно свидание со смертью". Боже! И даты сходились. Неужели правда? Но пока все здесь я не могу его ни о чём спросить.
  -- А что же милиция? - Резонно подметила Ася.
  -- Они всё списали на несчастный случай. "Неисправность в ружье". - Так сказать.
  -- А как они объяснили появление не зарегистрированного ружья?
  -- Оно было зарегистрировано на его жену. Правда она не помнила никакого ружья, но документы на него в доме действительно нашлись. Всё умолчали, ведь история была действительно из ряда вон - уж слишком похожая на правду.
  -- Ого! Ребята, уже пол-третьего ночи. - Я специально хотел ускорить события. Нужно мне было поговорить с Лёшкой. Ох как нужно. - А нам ещё расцвет встречать на нашем месте.
   Это тоже был своего рода ритуал. Но до обозначенного места идти было далековато. Поэтому и выходили в 2: 45.
  -- Верно. - Максим встал и потянулся. - Нет ничего лучше, чем прогулка после страшилки. Встреча с вампирами ещё никому не вредила.
   Его загробный голос был как нельзя кстати. Все улыбнулись.
  -- Ладно, - Лёшка встал. - Вы идите, а мне надо убрать дом. Мать обещала вернуться. Я вас на машине догоню.
  -- Лёш, я тебе помогу, - вот мой шанс.
  -- И я тоже, - Ася мне тепло улыбнулась, как, впрочем, и Макс.
  -- Да тише вы, - Саня стоял, склонившись над диваном, - ребёнка разбудите!
   Все посмотрели на Аню. Та безропотно спала, свернувшись калачиком.
   - Саня, ты хоть со мной? - не унимался Макс.
   - Ладно, пошли. А то ты весь дом на уши поставишь. - Саня обхватил его за плечи и буквально вытолкал из комнаты.
   В прихожей послышалась возня одевания.
   - Парни, не задерживайтесь... - входная дверь хлопком прервала голос Макса.
   - Ну что, начнём наше чёрное дело. - Ася заговорщически подмигнула.
   - Вы начинайте, а я отнесу Аню в спальню. Пусть хоть ребёнок выспится. - Лёшка взял её на руки и осторожно вынес.
   - Слушай, Серёжа, тебе не кажется, что у них какие-то странные отношения? - Ася внимательно смотрела на меня; что-то больно серьёзно её волновал этот вопрос.
   - Всё нормально, поверь мне на слово, любые аспекты этой темы решены уже давно. - Асю вроде бы успокоил ответ; или она сделала вид, что успокоил.
   Я взял гору посуды и понёс её на кухню. Ася всё ещё возилась с оставшейся.
   Когда я вошёл на кухню, там уже был Лёшка. Он мыл посуду и не обернулся когда я вошёл.
   - Это правда. - Лёшка ответил на какой-то мой вопрос.
   - Ты о чём?
   - Эта история, правда.
   - Слушай, но это же не реально. Вашу квартиру проверяли на наличие галлюциногенов или ещё чего?
   - Сергей не ломай комедию, ты же видел старика. Галлюциногенами за один раз такое врядле можно сделать
   - Да, но тогда через пять минут...
   - Точно. Но вы ведь так и не заметили самого не реального.
   - И что же я упустил?
   Лёшка полез рукой за пазуху и извлёк оттуда патрон охотничьего ружья, который всегда висел у него на шее.
   - Ну и что? Я его тысячу раз видел.
   - Какие же вы слепцы, - на губах Лёшки появилась уже мне знакомая грустная ухмылка - быть беде... - Это тот патрон, который якобы взорвался в стволе ружья. Он ведь вытянул его, когда показывал мне ружьё и так и не зарядил.
   - А что милиция?
   - Они ничего и не знали. Да и кто бы мне поверил.
   - Вы это о чём? - на кухню зашла Ася, и Лёшка быстро спрятал патрон
   - Да так болтаем, - Лёшка продолжил мытьё посуды, а я пошёл за следующей порцией.
   Итак, всё это правда: и то, что нищий его отец, и про Юти, и про тень, и про... Я быстро глянул на часы. Цифры как раз сменились на 3:00 и во всём доме погас свет.
   - Какого чёрта?!! - возмущённо крикнула Ася.
   В прихожей зажёгся свет и послышался какой-то шум.
   - Ну слава Богу! Мальчики одумались и вернулись!
   - Не смей выходить! - Я бросился в коридор и таки опередил Асю, но лишь на столько, чтобы успеть разглядеть в проёме входных дверей расплывчатый тёмный силуэт.
   - ВРЕМЯ ПРИШЛО...
   Меня охватил страх. Да нет - дикий ужас. Это был действительно голос тишины.
   Мимо меня кто-то прошёл. Это был Алексей. Он спокойно двигался навстречу тени, а я не мог даже крикнуть. Меня как будто парализовало. Лёша стал в полуметре от тени и протянул к ней руку. Всё вокруг померкло. Не было видно ни зги. Паралич ушёл, словно его и не было.
   - Ребята, вы здесь?
   - Что это за чертовщина? - Ася была в своём репертуаре, всё так же эмоциональна и конкретна.
   - Я бы был поосторожней со словами, - голос Лёшки был где-то слева.
   Вдруг зажёгся яркий свет. Первое время я всё так же ничего не мог рассмотреть, но уже из-за света. Иногда свет так же лишает зрения, как и тьма, особенно в контрасте. В это есть определённая ирония, смысл которой я понял гораздо позже. Когда глаза привыкли, я увидел, что световой конус, идущий откуда-то сверху, вырывает из темноты правильной формы круг, за которым была всё та же тьма. Друзья стояли рядом со мной: Лёша слева, Ася справа.
   - И что теперь? - спросил я, хотя уже и догадывался.
   - Сейчас увидишь. - Лёшка был несоответственно спокоен.
   Я посмотрел на Асю. Судя по всему к ней начало прихоть понимание, и это пахло крупной истерикой.
   - НУ ЗДРАВСТВУЙ, МАЛЫШ! - из темноты выступила фигура в чёрном плаще; лица её видно не было из-за низко опущенного капюшона.
   - Малыш уже вырос, - спокойно заметил Лёша.
   - Ты даже в своей старости будешь для меня малышом.
   - Я и не сомневаюсь, что вы довольно древнее создание.
   - Пришло время платить по счёту.
   - Пришло то пришло, но причём тут мои друзья?
   - Я решила немного оживить игру.
   - Но такого договора не было.
   - А на этот счёт вообще договора не было.
   - Извините что вмешиваюсь, но позвольте спросить: "Вы смерть?" - Я наконец-то успокоился.
   - Ты меня начинаешь разочаровывать. Зачем задавать глупые вопросы, если это время можно использовать с пользой?
   - Какой ещё пользой? - Ася похоже тоже пришла в норму, хотя и была бледна.
   - Ну, например, послушать правила игры.
   - А есть ещё и правила? - заметил язвительно Алексей.
   - Не груби мне молодой человек, а то я урежу и те немногие правила.
   - Ладно, ладно, давай выкладывай. - Я уже начал утомляться от этого света.
   - А это уже по-деловому. - Фигура чуть поменяла позу. - Итак, правила просты, вы должны пройти в выбранном мною времени свой путь, причём окончательно умрёт из вас только один; а вот кто - решите вы сами. Помните лишь, не мы говорим о себе, а наши поступки. Моё вам с кисточкой.
   Раздался мелодичный звонкий смех, и вокруг снова стало темно. Только теперь я ни черта не видел и к тому же куда-то падал. "Сколько же ей лет?" - мелькнула в моём сознании последняя мысль...

Глава 5.

   За мной уже второй квартал ехал какой-то фургон, хотя сказать какой-то было равносильно описанию попугая словом - какая-то курица. Фургон был яркий, весь в надписях, из которых тупому было понятно, что это из пиццерии "Марио". Номера тоже были отлично видны, что ещё больше говорило о подставе. Не могла семья Валентино, а она на данный момент была единственной структурой державшей в своих руках итальянский квартал Нью-Йорка, вести охоту на меня, Тони Валентино - брата главы картеля Лоренцо Валентино и его правую руку, киллера, которого боялись далеко за пределами района нашего влияния.
   Но как объяснить фургон сзади?
   Если это охрана, приставленная братом, то уж очень чопорно они работают.
   Нет, однозначно они хотят, чтобы я усёк этот хвост.
   Как бы то ни было, а гадать о причине пока не стоило, уж слишком много у меня было врагов. Для начала надо было оторваться от хвоста, а там мы уж с братом решим, кому обуть цементную обувь...
   Я включил левый поворот на перекрёстке, а сам свернул вправо - простой и банальный приём, но довольно эффективный. Фургон сзади повторил те же манипуляции. Что ж, значит всё-таки хвост. Я резко нажал на педаль газа.
   У меня был старенький Ford, который явно проигрывал в скорости фургону GMS. Одна надежда на манёвренность и на то, что водила у них похуже, чем я. На первом же перекрёстке я рванул на красный свет, еле вписавшись между двумя машинами. Фургон тоже не отстал. Что ж водила у них был более менее, придётся их заманить на пирс, там, где потише - вечер уже всё-таки. Я посмотрел на часы - восемь часов. Рабочие разошлись - это кстати. Рядом, на соседнем сидении, лежал футляр от скрипки. Моя винтовка ещё никогда не подводила...
   В зеркале заднего вида фургон всё так же фигурировал. Самым интересным было то, что он держал дистанцию ровно в пять метров не зависимо от того, как я прибавлял скорость. Ладно, чем быстрей, тем лучше, ведь с центральной автострады мы уже съехали. Я утопил педаль газа в пол до упора, обдумывая одновременно план действий в доках. Слава Богу, знал я их как свои пять пальцев. Мы с Лоренцо в детстве частенько там пропадали, в тайне от родителей, конечно.
   С каждой секундой я всё ближе был к пирсу, и сердце моё набирало обороты, руки вспотели, в душе начал прорезаться какой-то азарт. Что не говори, а дело я своё любил. Возможно, это было извращение, но, на мой взгляд, нет в мире ничего приятней и упоительней, чем чувствовать мысли, сущность жертвы в момент, когда прицел поймал объект и в одно мгновение сошлись долгие часы слежки, подготовки, бессонные ночи, предвкушение отдыха и ещё множество различных нюансов. И вот это ощущение начало возвращаться ко мне.
   С мысли меня сбил грубый толчок сзади. Похоже, мой преследователь не собирался так долго ждать. Не задержался и второй толчок. Мы как раз выехали на пирс, и фургон пошёл на обгон. Здесь я ему помешать не мог - пирс был широкий. Когда фургон поравнялся со мной, он резко взял вправо, и от удара в бок машину бросило в проём между рядов контейнеров. Мне ничего не осталось, как вывернуть руль влево и поехать по этой искусственно созданной улочке. Выжать из моей машины я больше не мог. Но, судя по всему, больше и не требовалось - покамест. Похоже, фургон не вписался в поворот и проскочил мимо. Значит не всё так плохо, как казалось.
   Вдруг из другой такой же улочки, позади меня снова возник преследователь. Что ж, похоже, водила у них тоже неплохо. Единственное что утешало, так это то, что места для обгона или манёвра у фургона не было. Впереди появился поворот. Хотел я этого или нет, а скорость сбросить пришлось. Я нажал на тормоз, и у меня всё замерло внутри - тормоза не работали. Так вот почему эта погоня напоминала загон зверя в капкан. В первый раз за время этой круговерти я понял, что меня кто-то просчитал, не оставив никаких шансов. Теперь от мня потребуется всё умение, чтобы вписаться в этот проклятый поворот; и один Бог знает, что там за углом.
   Я резко рванул руль вправо. Мой желудок подскочил к горлу, машина стала на два правых колеса, но я всё-таки вписался в поворот, о чём тут же пожалел. Путь впереди был перегорожен железобетонными блоками, а времени для манёвра не осталось. Я успел только закрыть голову руками. Держать руль не имело никакого смысла, да и подумать об этом я не успел, как произошёл сильнейший удар, и пришло ощущение полёта, а потом ещё более сильного удара о землю...

**********

   Боже как у меня всё болело. Первые дни я вообще орал, как резанный и лез на стены, не смотря на то, что был весь в бинтах, гипсах и фиксаторах. Создавалось ощущение, что я просыпался для того, чтобы снова потерять сознание от боли. Конечно кое-что я всё же помнил об этом периоде. Так в моменты проблеска сознания я видел возле себя парочку полицейских, которые пытались достучаться до меня, и очень симпатичную девушку в белом халате со стетоскопом; наверное, своего врача.
   Одним словом нормально я себя почувствовал недели через три с момента аварии, и первой моей мыслью было - во чтобы то нистало найти, выкопать из-под земли ту паскуду, которая меня сюда упекла. Думаю, Лоренцо пришлось выслушать минимум часовой экскурс в словарь ненормативной лексики, прежде чем он смог добиться от меня хоть сколько стоящей информации. Надо отдать ему должное, слушал он внимательно, а в конце нашей беседы заверил, что этого гада вздёрнут ещё до того, как я выйду из больницы. А напоследок предупредил, что на днях ко мне зайдёт полицейский (наш человек) и утаивать от него информацию он бы, на моём месте не стал. На мой же вопрос, который мучил меня всё это время, - о моей винтовке в машине - брат успокаивающе подмигнул и велел не волноваться по пустякам.
   Одним словом, я оказался на временном вынужденном отдыхе и, соответственно, пока должен был забыть о мести. Да и кому я должен был объявить виндету?!! Этого подонка необходимо ещё найти. И чем большё проходило времени со дня аварии, тем я больше убеждался в том, что искать виновника мне придётся самому, так как, судя по всему, брат и полиция стали в тупик. Это само по себе было невероятно, ведь у Лоренцо в руках были такие связи; но результата это не давало. Мне не хотелось верить, что за мои сломанные пять рёбер, правое бедро, левую лодыжку и предплечье, и это не считая всяких царапин, ран, ожогов, ссадин, так никто и не ответит. Что не говорите, а я тогда висел на волоске от смерти, благо наша полиция отреагировала на удивление быстро. Прямо чудо какое-то! Но в данный момент меня стало всё больше волновать отсутствие рядом моей жены. Я вот уже шесть месяцев находился в больнице и завтра уже собирался выписываться, а её так и не было. Лоренцо говорил, что она пропала безвести. Не нравился мне этот расклад. Выходило так, что за неимением других улик, она была соучастницей этой заварушки, тем более что брат говорил о звонке её в автомастерскую в вечер накануне роковых событий. А я ведь перед самой погоней заезжал туда, и, судя по всему, там мне тормоза и "починили". После аварии мне домой кто-то позвонил из телефона-автомата и больше мою жену никто не видел. Я не мог, не хотел в это верить, но что мне оставалось...
   Короче, куда бы не вели нити, они всё время обрывались на пол дороги и, похоже, это начало доставать даже Лоренцо.
   Так, звонок жены принял автоответчик мастерской, так как в 21:00 там уже никого не было, но записи на кассете так и не нашли; да, похоже, её никто и не слушал, кроме "убийцы" конечно - моего неудавшегося киллера. Такое ощущение, что никто ничего не видел. В общем глухо.
   Утешало меня всё это время одно - у меня был отличный доктор, с которым налаживались с каждым днём всё более тесные отношения. Эни, а именно так её звали, была человек удивительный. В ней сочетались, казалось бы, несовместимые вещи. Она одновременно была сдержанной в работе и пристрастной, что касалось других сторон жизни; очень умной, мудрой и в то же время подкупающе наивной. Одним словом, она была Женщиной.
   Итак, завтра я выписываюсь. Мне осталось пережить ещё один, вечерний, обход доктора и утром я могу идти куда глаза глядят. Это, конечно, смелое заявление, учитывая, что я передвигаюсь ещё на костылях. Бедро срастается не так уж быстро, как хотелось. Но я мог предпринять определённые шаги, и это радовало. У меня даже руки зудели по работе.
   - Ну что скажете, доктор? - Эни уже закончила осмотр и что-то писала в моей истории болезни.
   - Доктор скажет, что на тебе заживает всё, как на собаке, - Эни смотрела на меня своими зелёными глазами. Обрамлёнными длинными ресницами и мило так улыбалась. - Вы просто таки счастливчик, Тони Валентино. Перенести такое и остаться в живых - это надо ещё умудриться.
   - А я вообще парень не промах, даже в гипсе.
   - Это уж точно, - Эни села на край моего "больничного ложа", так пафосно я его окрестил. - Завтра ты хоть куда и в гипсе.
   - Я что-то не понял, куда это я гипсом. - Я подъехал на коляске к окну.
   - Да не гипсом, а в гипсе. - Эни засмеялась. - Хотя мысль интересная...
   - Хочешь попробовать? - Я видел, что она ищет на моём лице хоть тень усмешки, но рожа у меня была невозмутимая, хоть это и стоило нескольких нервных клеток.
   - Ты что с ума сошёл? - Глаза её расширились от удивления.
   - Ну, знаешь, я и раньше был определённым извращенцем. А тут такое, - я показал взглядом на загипсованную ногу.
   - По-моему вас, больной, лечил не тот доктор.
   - Доктор то тот, вот только в детстве меня головой ударили неудачно, что правда, то правда.
   - Причём тут твоя голова? - Эни всё меньше понимала к чему я веду.
   - Это к тому, что мы с тобой знакомы уже два месяца, а я тебя ещё ниразу не пригласил на свидание.
   - Рандеву в палате?! Нет уж, увольте! - Эни надменно вздёрнула подбородок.
   Это была наша обычная игра - нести всякую чушь, маскируя серьёзную тему, выжидая, кто же первый засмеётся. Довольно хорошо таким образом справляться с природной застенчивостью, коя наблюдалась в Эни.
   - Мадам, я вам говорил уже, что извращенец? - Я попытался изобразить старика-склеротика времён войны за независимость.- Или мне показалось?
   Эни засмеялась. Я выиграл.
   - А если серьёзно. Как насчёт завтрашнего вечера?
   - Что до утра не дотерпел?
   - Утром мы врядле увидимся.
   - Я бы тебя домой отвезла. Если бы ты меня, конечно же, подождал, пока я сдала смену.
   - Меня должен забрать Лоренцо. Есть у нас пара вопросов, требующих внимания.
   - Опять ваши тёмные мафиозные делишки? - Глаза её словно потемнели.
   Господи, ну скажи, как я могу противостоять ей, особенно когда это безупречное лицо с зелёными миндалевидными глазами, правильным прямым носиком и губами, будто бы созданными улыбаться, обрамлённое волнистым каштановым ореолом волос, вот так смотрит на тебя. Вообще, как может мужчина, в здравом уме и трезвой памяти, хладнокровно игнорировать женщину? Нормальный - никак. В этом их фокус и наша слабость.
   - Ну почему мафиозные? - Я примиряюще поднял руки. - Просто у нас есть семейный бизнес, а я из него выпал на 6 месяцев. Так сказать ушёл в отпуск. Вот и надо войти в курс дела.
   - Ага! Ты мне ещё скажи, что вы там кружева шьёте.
   - Ничего подобного - вышиваем крестиком.
   - Ты опять уходишь от темы.
   Но я своего добился, на её губах снова появилась улыбка.
   - Ни на шаг от того, чтобы пригласить тебя на ужин! - Я тоже улыбался.
   - Тони, ты невыносим! - Она встала и направилась к двери.
   - Не может быть, чтобы ты не слышала о носовых платках фирмы "Валентино"? - Я знал, что Эни не сможет долго сердиться.
   - Ну что мне с тобой делать? - Она обернулась уже в дверях. - Ты неисправимый ребёнок.
   - Завтра вечером остаётся в силе? - Этот ответ будет окончательным.
   - Ладно, я заеду за тобой в восемь, - Эни вышла, но из-за двери я услышал, произнесённое в пол голоса: "Надо же - извращенец".
   Я заулыбался. Пока всё складывалось как нельзя лучше. Я повернулся на коляске к окну и уставился на звёздное небо. Завтра начнётся игра, вернее охота, а сейчас спать. Я в последний раз кинул взгляд на улицу и у меня ёкнуло сердце - на противоположной стороне улицы стояла моя жена и смотрела прямо на меня. От шока я даже на секунду закрыл глаза. Когда я снова их открыл. Улица была пустынна как никогда - 12 ночи всё-таки. Может у меня действительно нелады с головой? Или я устал? Или Бог сошёл с небес, - какая разница? Утро вечера мудренее.

**********

   Утром я встал рано. Лоренцо обещал заехать в 8:00, а мне необходимо было ещё привести себя в порядок. Короче, в 7:45 я уже сидел на своей неизменной каталке у окна и смотрел на проходящих мимо людей.
   Вы себе не представляете, сколько людей входит и выходит из больницы за день. Я только сейчас, добравшись до окна, стал представлять размеры текучки пациентов. Да, деньги не малые. Надо подкинуть идейку Лоренцо.
   К холлу подъехал Линкольн брата, из него выскочило человек пять телохранителей. Одним словом, как всегда. Я взял костыли на колени, туда же поставил сумку со своими вещами. Через пару минут в дверь постучали, и в палату вошёл Лоренцо.
   - Ну здравствуй, Ти, - брат подошёл ко мне и обнял за плечи.
   - Привет, Ло, - эти детские прозвища всегда вносили в наши отношения какую-то домашность, точнее неофициальность.
   - Как у тебя здесь дела, братец?
   - Да всё нормально, заботами доктора Джонсон, конечно. Я почти что новый.
   - Это, наверное, такой престарковатый высокий мужчина с трубкой на шее? - Брат уже давно развернул меня к окну, и мы так и стояли рядом, смотря на большие пушистые облака, проплывающие мимо - вернее он стоял, а я сидел.
   - Я, конечно, всякое о себе слышала, но престарковатой меня ещё никто не называл.
   Мы обернулись. В дверях стояла Эни. Не смотря на ночное дежурство, она выглядела прекрасно, я бы сказал сногсшибательно.
   - Вы доктор моего братца? - Лоренцо с недоверием, но не без восхищения смотрел на Эни.
   - Ло, это что так уж невероятно?
   - Да нет. Просто теперь я начинаю понимать, что тебя держало здесь целых шесть месяцев, - Лоренцо насмешливо улыбался, смотря на меня. - Ты не хочешь нас представить, Ти?
   - Зная тебя, я бы сказал, что это опасно, - Брат, конечно, всё понял, но и бровью не повёл. - Хорошо. Эни, это Лоренцо Валентино - мой брат. Лоренцо, это Эни Джонсон - мой врач, ангел хранитель, если быть точным.
   - Очень, очень приятно! - Он подошёл к Эни и поцеловал ей руку.
   Подобный финт я видел у брата впервые. Не хотелось мне ещё и здесь соперничать с ним. Хватит с меня юности и молодости. Тогда он отбивал у меня почти всех девчонок, хотя и был младше на три года. Конечно, в сравнении со мной, этот высокий черноволосый крепко сбитый парень с классическим профилем и проникновенным взглядом карих глаз, выглядел более выигрышно. Я ведь не был таким высоким, да и сложения был худощавого. Лицо самое обычное. О которых говорят - слабо запоминающееся. Собственно говоря, я и в армию то пошёл из-за истории с девушкой на выпускном балу. Отец был само собой против, но что сделано, то сделано. Никто и не ожидал моего назначения в спецкорпус пехоты. Я был снайпером. У меня оказались неплохие данные к этому, я даже поучаствовал в военной заварушке в одной из горячих точек. В какой, сказать не могу.
   Так вот, вернувшись из армии, я застал отца сильно постаревшим. Старик начал сдавать, и очень обрадовался моему возвращению. Он всё ещё питал надежды передать мне семейный бизнес, хотя Лоренцо, по-моему, тоже неплохо справлялся. В итоге, не смотря на то, что учился я на юриста, хорошо у меня получалось только стрелять - так я и стал киллером.
   И теперь, увидев как Эни зарделась румянцем, я снова испытал похожие чувства - как в юности.
   - Мне Тони много о вас рассказывал. - Эни в смущении потупила глаза. - Давно хотела с вами познакомиться лично.
   - Мой брат неисправим, - брат продолжал улыбаться. - Вместо того чтобы заниматься вами, сочиняет всякие небылицы.
   - Почему же небылицы? По-моему его рассказы вполне реальны.
   - Да, они всегда выглядят правдоподобно, поэтому мне всегда и доставалось в детстве от отца вместо него, - Лоренцо весело мне подмигнул.
   - Кто старое помянет, тому глаз долой.
   - Так почему же ты не стал писателем? - Эни посмотрела на меня вопросительно.
   - Видишь ли, Эни, литература не относится к нашему семейному бизнесу, хотя это и неплохая идея, - Лоренцо, смотря на меня, изумлённо вздёрнул бровь - дескать: "А она ничего себе идейку подкинула!"
   - Не спеши, братец, я тебе попозже ещё лучше идею подброшу, - ответил я на его немое замечание.
   - Вы это о чём? - Эни была удивлена этому разговору в пол слова; да и откуда ей было знать о нашем строгом отце и о привычке выработанной годами разговаривать в пол слова, чтобы окружающие не о чём не догадались...
   - Как о чём? О семейном бизнесе конечно. - Ло, как всегда, был не возмутим, когда речь заходила о семейных делах.
   - Ну тогда я решительно ничего не понимаю.
   - А такой прелестной головке и не за чем что-либо понимать в "делах". Для этого всегда есть мужчины. - Зря он так с ней, теперь он раз и навсегда утратил шанс близкого знакомства с Эни, что не могло ни порадовать меня.
   "Доктор Джонсон, подойдите, пожалуйста, в приёмное отделение. Вас ожидают", - раздался голос в селекторе, который, собственно говоря, спас положение, разрядив затянувшееся неловкое молчание.
   - Мне пора. Рада была познакомиться с братом Тони, - она даже не назвала Лоренцо по имени, неужели обида такая сильная. - Надеюсь наша договорённость остаётся в силе?
   - Конечно. - У меня всё-таки будет встреча вечером.
   Эни удалилась, а мы с Лоренцо переглянулись - он смотрел вопросительно, ну а я, думаю, что хладнокровно. Я на это надеюсь, хотя полностью не уверен. Первый раз женщина утёрла нос Ло!
   - Что это было? - Ло так ничего и не понял.
   - Видишь ли, братец, не все женщины мечтают об участи "безмозглых кукол", некоторые думают, что они люди. - Я мысленно улыбнулся.
   - Ты смеешь издеваться надомной! Ты защищаешь эту "безмозглую куклу", как ты изволил выразиться! Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?!! Ты ... ты ...
   - Твой старший брат, - спокойно закончил я за него. - И попрошу не забывать об этом.
   Наверное эта травма как-то повлияла на мой разум, но я действительно забыл какой брат вспыльчивый, особенно если речь идёт о его мужском самолюбии; и, скорее всего катастрофа свела меня с ума, если я полез в разговоре с Ло на рожон. Однако стоило проучить этого зазнавшегося сопляка. Подумаешь - Дон Карлеоне...
   - Как хорошо, что ты об этом вспомнил. А где ты был, когда в нашей семье разыгрался кризис? Защищал страну? Какую страну, ведь США даже не наша родина?
   - Ты увлекаешься, Лоренцо. Не забывайся.
   - А что ты мне сделаешь? Пришьёшь?!! У тебя и на это духу не хватит. - Он резко повернулся и вышел из палаты, громко хлопнув дверью.
   Что-то не так. Учинить скандал по такому мелкому поводу было не в духе Лоренцо. Неужели он для того и приезжал, чтобы рассориться? Похоже, я многое пропустил, валяясь в больнице. Одно было непреложно - домой мне придётся добираться саму. Не стоило отказываться от помощи Эни. Я, выезжая из палаты, бросил последний взгляд на комнату - мою обитель в последние месяцы, и мой взгляд остановился на отражении в зеркале... Из него на меня, улыбаясь, смотрел, сидя в моем кресле-каталке, совершенно незнакомый человек. Это была молодая девушка лет 18 - 19, черноволосая, с карими миндалевидными глазами; я зажмурился и снова открыл глаза - девушка исчезла, и я снова увидел свою худощавую физиономию со следами недавнего испуга.
   Фу чёрт, и привидится ж такое! Я развернул свои колёса и покатил на улицу ловить такси...

Глава 6.

   Прошло уже две недели с момента моей выписки из больницы. Я начал передвигаться с помощью палочки, и это была единственная радость; всё остальное либо озадачивало, либо угнетало, мягко говоря. Начать хотя бы с того, что отец за время моего недуга сильно сдал - его состояние не внушало надежд, об этом говорил наш доктор, да мы и сами были не слепы. Лицо его осунулось, он похудел, был бледен, сильно хрипел при разговоре, кашель доводил отца практически до удушья... В общем, как нам, а вернее Лоренцо и остальным членам нашей "семьи", сказал врач, у отца был рак легких в последней стадии, с отдалёнными метастазами и распадом. Корче лечению он уже не подлежал, ему жить оставалось в лучшем случае пару месяцев.
   Не знаю как для Лоренцо, а для меня это был сильный удар. Но то, что мне сообщил мой дядя Альфред потом, повергло просто в шок. Как оказалось, узнав о своём состоянии, папа решил изменить условия своего завещания и назначить своим основным наследником меня. Лоренцо оставались гроши. Прокомментировать подобное решение я не мог, так как не понимал ни его причин, ни его целей. Одно мог сказать с существенной уверенностью - Лоренцо мог попытаться меня убить, особенно в порыве злобы. Теоретически я его мог понять, ведь он положил практически всю свою молодость на создание, укрепление и развитие нашего дела; и тут такой облом...
   Мне легче от этого не становилось. Так или иначе а найти заказчика моей головы я был обязан, тем более если это сделал мой братец; иначе потеря авторитета перед членами нашей "семьи" гарантирована и тогда за мою голову я бы не дал и ломаного гроша. Дело ещё осложнялось и тем, что доверять мне было некому, разве только Эни; но чем она могла мне помочь в этом деле?.. А всё указывало на брата: и принадлежность преследовавшего меня фургона нашей "семье", и то, что преследователь знал куда я подамся в случае слежки, и, конечно же, то, что меня ждали именно в доках.
   Смущало одно - всё сделали слишком явно, хотя выжить то я был не должен. Открытыми оставались только два вопроса: "Кто, где и когда мне испортил тормоза; и с кем на встречу я тогда ехал?"
   На первый вопрос ответ я приблизительно уже знал ответ. В этом мне частично помогла Эни - я ведь не помнил и половины событий, произошедших до аварии, а она слышала мои слова, произносимые в бреду.
   Одним словом мне "починили" машину либо в ночь перед тем, как я разбился (тогда меня вытянул из постели звонок моей жены, которая, как я думал, была на Карибах, а оказалась в ресторанчике напротив; по крайней мере, она так сказала); либо на автозаправке (я ведь выходил за сигаретами). В любом случае подозрение падало на Лоренцо и возможно делало соучастницей мою пропавшую жену, которую усиленно искала полиция...
   В соседней комнате затрезвонил будильник. Пора было собираться на свидание с Эни. В последнее время мы сильно сблизились и я, хоть и был не юношей, влюбился, как мальчишка. Единственное, что нас сдерживало, это мой брак. Ведь я не мог сказать словами многих фильмов: что наши с женой чувства давно остыли, что мы не живём вместе а существуем, что наш развод был только делом времени и так далее, и тому подобное... Это было неправдой; а строить наши отношения на лжи я не хотел. Вернее теперь, после того как я её встретил, всё обстояло именно так, но она врядле бы в это поверила.
   И всё-таки я решил попытаться расставить все точки над "i"; и сделать это намеривался сегодня, так как больше выносить этой неясности уже не мог.
   Я поднялся и, опираясь на свою трость, пошёл выключать будильник. Как только моя рука оторвалась от кнопки часов, я спиной почувствовал чьё-то присутствие. В нутрии всё оборвалось, пред глазами промелькнули моменты всей моей жизни.
   Медленно обернувшись, я от удивления на какое-то мгновенье забыл о том, что человеку иногда необходимо и дышать. Передомной стояла жена собственной персоной.
   - Ты?!! - Я не верил собственным глазам. - Где ты была? Что с тобой случилось?
   Я только сейчас начинал осознавать, что она вернулась, что она здесь, рядом; и меня начали захлёстывать эмоции... Здесь была и радость, и любопытство, и горечь разочарования одновременно.
   - Что это я говорю, ты ведь конечно устала. Может, присядешь? - Я слабо представлял, что необходимо делать в таком случае, голова была какая-то ватная, ноги подкашивались, но я двинулся к ней, для того чтобы обнять, усадить её; однако меня что-то остановило...
   В ней было что-то не так. Нет, не во внешнем виде, хотя одета она была странно - в какие-то лохмотья, у моей жены изменился взгляд - он стал отрешённым, неизмеримо глубоким и очень холодным.
   - Ты правильно догадался. Здесь нет твоей жены. Она уже давно мертва, хотя по вашим понятиям и справедливо. Странные вы существа - люди. Но сейчас не об этом, - существо, по-другому я его назвать не мог, криво ухмыльнулось. - Хоть я и нарушу свои правила, но это ведь моя игра, хочу тебя предупредить о том, что всё увиденное тобой в следующие несколько часов будет обманом. Всё зависит только от тебя...
   - Катя, о чём ты говоришь? Что за бред ты несёшь?
   - Ну вот в очередной раз меня не слышат. Как же люди любят слушать себя. Хотя моё предупреждение никогда ничего не меняло, всегда конец одинаков. Может я не к тому обращаюсь...
   - Кто ты?
   - Не узнаёшь? Ладно, я дам тебе подсказочку... - Существо зло захохотало и раскрыло сжатые до этого в замок ладони - мне в лицо ринулось нечто маленькое, он невероятно быстрое.
   - Не-е-е-е-т! - Я рефлекторно прикрыл лицо руками и ...
   Проснулся ...
   В соседней комнате звонил мой будильник, за окном был вечер. Верхушки домов отливали всеми оттенками красного и розового в лучах заходящего солнца, а улицы уже погрузились в сумерки, поэтому включившиеся уличные фонари как всегда оказались кстати. Прохожих видно не было; только на противоположном конце улицы, под фонарём стояла одинокая фигура и, по-моему, смотрела в мои окна. Я присмотрелся...
   Вы когда-нибудь ловили себя на мысли, что ваш кошмар, который недавно снился, начинает сбываться? А если представить, что страшилку вы видели не далее как пару минут назад? У кого хорошее воображение, либо же тот, кто это хоть раз пережил, меня поймут. Остальным остаётся только пожелать, чтобы они никогда не испытали такого.
   ... у меня зашевелились волосы на затылке. Под фонарём стояла моя жена и пристально на меня смотрела. Уловив мой взгляд, она помахала рукой, как бы подбадривая и прощаясь, и буквально растворилось в воздухе на мои глазах. От неё не осталось и следа!
   Мои мысли на несколько минут просто "покрылись коркой льда". Я боялся сделать хоть малейшее предположение.
   Из оцепенения меня вывел звон всё того же, продолжавшего работать, будильника. Необходимо показаться специалисту. Что-то уж больно часто стали тревожить видения и сны. Эни обещала в случае необходимости посоветовать хорошего психолога.
   Эни. Точно, необходимо было собираться на встречу, иначе я рискую опоздать; или сойти с ума. За эту мысль я и ухватился.

**********

   За окном пробегали деревья, фонари, торопящиеся и не очень пешеходы. Каждый из них куда-то шёл, на что-то надеялся, чему-то радовался, о ком-то грустил; и в основной своей массе был так или иначе одинок в этом бесконечном движении, которое большинство людей привыкло называть простым словом - жизнь. Если смотреть на эту суету со стороны, то трудно поверить, что среди этой толпы был шанс хоть на минутку остаться одному; но в этом и заключался парадокс человечества - парить одиноким духом среди леса других таких же душ.
   Такси почему-то резко затормозило. Я сквозь пелену своих мыслей, как бы издалека, услышал ругань водителя и скорее автоматически, чем осознанно посмотрел вперёд за лобовое стекло, для того чтобы узнать, в чём там дело.
   Каково же было моё удивление, когда моим глазам предстала, едва не попавшая под колёса, Эни. Она пробежала отрешённым взглядом по таксисту, совершенно не заметив меня, и торопливо пошла дальше. Я даже не успел опомниться, как таксист тронул машину дальше и мы поехали в противоположную сторону. Только тут я осознал, что она пошла совсем не на свидание, а удалилась, так сказать, в неизвестном направлении.
   - Шеф, останови машину, - почти закричал я.
   Водитель посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но остановил. Я сунул ему в руку деньги и, распахнув дверь, бросился догонять Эни.
   Первым моим порывом было догнать её, развернуть, иронически задать вопрос о том, куда она направляется. Но, подумав, я решил повременить. Если на свидание Эни приходить не собиралась, то у меня была целая уйма свободного времени; и я решил его потратить с пользой - выяснить, куда это так спешила моя избранница.
   Вскоре картина начала проясняться. Местность становилась всё знакомее и знакомее, и когда перед нами оказался дом моего отца, в душе у меня всё сковало холодом...
   Что ей здесь нужно?!! Как она узнала, где находится особняк семьи Валентино?!!
   Её пропустили внутрь без всяких вопросов, что само по себе абсурдно. Но это было фактом. Неопровержимым, твёрдым, как алмаз, фактом!
   Когда я проходил в ворота, охрана вытянулась по струнке - они прекрасно знали кто перед ними, это была их работа. Войдя за Эни в дом, я постоял пару секунд тихо, ожидая, когда мои глаза привыкнут к темноте холла. Это странно, но в доме, не смотря на позднее время, было темно. Что это с ними? А где же толпа народа, которая вечно ошивалась в доме - охрана, всякие друзья, слуги? Где дядя Альфред? Здесь что-то неладно.
   В соседней комнате послышались голоса. Я прекрасно знал, что в той стороне находилась приёмная отца, поэтому, всё так же, в полуслепом состоянии, но по хорошо знакомой дороге двинулся к голосам.
   В голове как-то странно зашумело, в глазах начало темнеть...
   "Опять Лоренцо меня вычислил",- была моя последняя сознательная мысль...

**********

   ... Как же сильно у меня болит голова!.. Прямо таки раскалывается!
   Глаза еле раскрылись, но и тогда мне понадобилось больше минуты, чтобы восстановить нормальное зрение. На затылке образовалась огромная гематома. Коснувшись её, я едва снова не потерял сознание.
   Да. Весёленькие дела.
   Оглядевшись, я понял, что нахожусь в подвале. Это было любимое наше с братом место, куда мы прятались от отца; ещё это было место где я прятал свои армейские награды, ну и конечно наградной пистолет, который мне вручили за одну тайную операцию.
   Это как нельзя кстати. Не всё мой братец знал и уж конечно не всё мог просчитать. Хотя определённые способности к этому у него имелись, что он уже в который раз доказывал.
   Я устало опустился на ящик, стоявший у торцевой стены, и прислонился к стене. Отсюда открывался прекрасный вид на дверь, а, стоя возле неё меня можно было заметить не сразу. Устало прикрыв глаза, я стал ждать...
   Не знаю сколько прошло времени, я, кажется, даже задремал, когда в замке повернулся ключь и дверь отворилась. В помещение вошли Лоренцо и Эни.
   - Тони, - Эни бросилась ко мне, но её порыв остановил холодный блеск стали моего пистолета.
   - Я бы так торопиться не стал. - Во мне играли отчаяние и злоба на себя, на Эни, на брата, на весь мир если хотите.
   - Что с тобой сделали?!! - В голосе Эни звучала неподдельная тревога, но меня было не так легко провести.
   - Только не надо говорить, что ты меня нашла, - Я издевательски улыбнулся. - Я проследил за тобой до этого дома; и ты сюда вошла добровольно.
   - Конечно, ведь Лоренцо позвонил мне и сказал, что ты на встречу не придешь, и положил трубку. Твой телефон не отвечал и я пошла к вам. У меня было плохое предчувствие...
   - Ну а как же. Конечно. - Прервал я её тираду. - Сразу чувствуется инструктаж Лоренцо. Умно придумано, но я не пойму к чему этот цирк? Я ведь у вас уже в руках.
   - Братец, ну пораскинь хоть раз в жизни своими ватными мозгами, - вмешался в разговор Лоренцо. - Как ты думаешь, что мне от тебя нужно?
   - Неужели ты надеешься, что я подпишу отказ от наследства после всего этого? - Я всё продолжал удивляться наглости и самовлюблённости моего брата. - У тебя был шанс получить всё даром. От тебя требовалось только прийти и попросить, но видимо для тебя это звучит как фантастика. И по сему не видать тебе состояния "семьи", как своих ушей.
   - А Эни на что? Как ты думаешь?
   - Причём тут Эни. С ней всё ясно. Интересно только где ты её нарыл?
   - Тони, ты разговариваешь как сумасшедший, что они с тобой сделали?
   - Всего лишь в очередной раз вправили мне мозги. На этот раз окончательно и безповорот6но.
   - Ти, что ты несёшь? Ты что окончательно умом тронулся? Уразумей, если ты не подпишешь документы, доктор Джонсон умрёт мучительной смертью. А следом за ней последуешь и ты. Я ведь получу наследство в любом случае, добровольно, или как твой приемник.
   - В таком случае мы умрём все сейчас и вместе. - Я направил пистолет на газовые баллоны, стоящие рядом со мной и улыбнулся.
   - Давай не будем прибегать к театру. Ты ведь всё равно этого не сделаешь. - Губы Лоренцо скривились в иронической усмешке.
   - А я ведь изменился, Ло, - лицо Эни, как бы подтверждая мои слова застыло, словно каменное; в глазах читался испуг. Она меня знала получше.
   - Тони, не смей. Пожалуйста.
   - Раньше надо было думать. - Я сделал вид, будто собираюсь стрелять, хотя, думаю, мне действительно не хватило бы духу.
   Меня наверное таки сильно приложили по голове. Я и не заметил, как Эни постепенно перемещаясь, оказалась рядом со мной; и поэтому совершенно не ожидал, что на мою руку кто-либо прыгнет.
   Эн вцепилась в моё запястье стальными тисками, но было поздно - мой палец нажал на курок и раздался выстрел, а через мгновенье взрыв...

Глава 7.

   Вокруг был мрак. Только три фигуры стояло в кругу света, да серая тень находилась чуть поодаль. Все они стояли неподвижно, словно вылепленные из воска экспонаты в выставочном зале музея "Восковых фигур".
   Я не мог сказать каким образом, ещё секунду назад, мне всё виделось со стороны, но теперь, находясь в этом кругу света, обрёл самосознание. Лучше сформулировать трудно. Да и как опишешь состояние, когда твоя душа возвращается в тело?
   Одним словом я снова был собой, а передомной стояла Ася, в руку которой вцепился мёртвой хваткой Лёшка.
   Дурость какая-то! Мгновенье назад мы стояли друг напротив друга, а теперь со скоростью мысли Лёшка с Асей оказались в такой позе?.. Мистика да и только! Похоже, что и мои друзья были так же сбиты с толка, как и я.
   - Что за чёрт?!! - буркнул в полголоса Лёшка, отпуская Асину руку.
   - Хороший вопрос, - подтвердил я.
   Безучастной и молчаливой оставалась только Ася. Похоже, она до сих пор находилась в состоянии шока и недоумения.
   - Неужели вы даже не догадываетесь? - В первый раз за это время подала голос фигура в черном плаще; то есть Смерть.
   Мы с Лёшкой переглянулись. Думается мне, мы оба начали понимать, что с нами случилось, но вот поверить...
   - Кажется, я нас всех убила. - Шёпотом произнесла Ася.
   - Надо же! Девчонка оказалась умнее вас обоих.- Заметила иронично Смерть.
   - Слушай, хватит язвить. Достала уже. - Лешка начал приходить в ярость, что для него было совсем не характерно. - Ты хочешь сказать, что я был Эни, Сергей - Лоренцо, а Ася - Энтони. НО ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ПОЛНЫЙ АБСУРД?!!
   Похоже, у Алексея начиналась истерика. Да и кто бы говорил - меня тоже захлестнули эмоции. В душе смешались ярость, чувство бессилия, но в основном стыд - я ведь предал моих друзей, в той другой жизни; подверг их опасности, хотел убить.
   - Я всех нас убила, - уже громче, но всё так же монотонно произнесла Ася.
   - Да заткнись ты! - Не выдержал я.
   - Не смей на неё кричать, - уже спокойно произнёс Лёшка. - Она не в чём не виновата.
   - А ты что такой спокойный? - злость захлестнула меня. - Чистеньким себя чувствуешь?!!
   - Не говори глупости, особенно о которых можешь потом пожалеть, - голос Алексея был совершенно спокоен.
   - Ты что мне угрожаешь?..
   - В одном девочка права - в экстремальной ситуации вы разбежались, как трусливые крысы в разные стороны. - Раздался хрипловатый голос Смерти.
   Эти слова подействовали на меня будто ведро холодной воды, опрокинутое на голову. С моих глаз упала какая-то пелена. Слова Смерти были горькой правдой.
   - Ты всё так же грязно играешь костлявая, - сказал Лёшка. - Мы ведь не знали кто из нас кто.
   - Так уж и не знали? - прозвучал ироничный голос из-под капюшона.
   У меня перед глазами возникла картина палаты Тони. Он сидел у окна на своей коляске, а я стоял чуть поодаль. Мы говорили с Эни, и тут глаза мои посмотрели в зеркало, висевшее на стене, а душа ушла в пятки. От туда, как я теперь знаю, на меня смотрело лицо Сергея - моё лицо. Страшно испугавшись за свой рассудок, я вдруг как с цепи сорвался. Началась ссора. Агрессия была единственной реакцией Лоренцо на страх. Теперь было ясно, как день - Ло являлся личностью с параноидальными наклонностями. Однако Лоренцо ведь действительно был мной.
   Глаза друзей выражали те же чувства.
   - Похоже, вы начали понимать суть проблемы. Но вы сейчас даже не представляете, перед какой дилеммой оказались. Я бы сказала "перед проблемой жизни и смерти".
   - Что-то мне подсказывает, что не зависимо от нашего желания ты нам её сейчас поведаешь. - Губы Лёшки искривились в злобной усмешке.
   - Мальчик, я бы на твоём месте не грубила...
   - А я бы на твоём поостереглась. Мы ведь запросто можем оторвать вместе тебе голову. - Лёшка, похоже, был не в своём уме.
   - Ты серьёзно так думаешь? - Я практически всем телом ощутил как Смерть улыбнулась.
   Фигура в плаще приподняла руки, согнутые в локтях, до уровня пояса ладонями вверх. И границы света несколько раздвинулись. Но меня интересовало совершенно другое - я впервые увидел хотя бы частичку тела Смерти. И были это лишь ладони, но какие... Готов поклясться, что это ладони молодой женщины; и уж никак не костлявая лапа...
   Я было повернулся к товарищам, чтобы сказать об этом, но был остановлен выражением дикого ужаса на лице Аси. Она смотрела куда-то мне за спину. Оглянувшись, я тоже оцепенел. Вокруг нас, до куда хватало глаз, находилось сплошное месиво из рук, ног, щупалец, клешней, клыков, когтей и ещё бог знает чего. И всё это двигалось, копошилось, шипело, чавкало, рычало; а иногда слышались такие звуки, что просто не хотелось задумываться над тем от куда они происходят и что означают. Свободен был только участок на котором мы находись.
   Обернувшись назад, в рефлекторном стремлении - бежать я узрел, растирающуюся позади нас, бескрайнюю и, похоже, бездонную пропасть. Вот и всё...
   - Ладно, давай уже выкладывай нашу "проблему жизни и Смерти". - Как всегда первым пришёл в себя Алексей, и как всегда уже успел съязвить, хотя голос его заметно дрожал. - А мы посмотрим, стоит ли она нашего внимания.
   - Стоит, стоит. Ты уж мне поверь.
   Она выждала пару секунд длинною в вечность, но, так и не услышав какого-либо замечания, продолжила:
   - В общем так. Если не вдаваться в лишние подробности, то дела таковы - исходя из вашего поведения, я сделала вывод, что ни один из вас не достоин быть оставленным в живых, - моё сердце сначала остановилось, а потом забилось, как у воробья, от этих слов.- Но я могу забрать только одну жизнь; таковы правила. И хоть я установила их сама, предпочитаю их придерживаться.
   Тёмная фигура выдержала минутную паузу, как будто проверяя, слушаем ли мы её. Мы слушали, можете мне поверить...
   - Так вот, я даю вам последний шанс. Вы имеете право выбора и должны выбрать кто из вас пойдёт со мной. Остальные отправятся домой. Получат "путёвку в жизнь", так сказать. Вернее проездной талон.
   Мы переглянулись. Всё становилось более чем серьёзным.
   - А о чём тут думать?! Мы ни кого не будем выбирать. - Тихо, даже слишком тихо произнёс Лёшка.
   - Ты что-то сказал? - Смерть прищурилась, как мне показалось, но уверенности не было; могло ведь и померещиться.
   - Он сказал, что мы выбирать мы не будем.
   Произнося эти слова, я думал, что осознаю всю полноту принятого мной решения, и в принципе считал себя готовым умереть. Но когда какой-то невидимый барьер стал оттеснять нас к краю пропасти и наши пятки уже находились у "финишной линии", я понастоящему испугался.
  -- Стой! Нет не надо!!! - Вдруг закричала Ася. - Я! Я сделаю выбор, только не убивай!!!
  -- Ася, несмей!!! - крикнул Алексей.
   Но было уже поздно. Барьер остановился, и мы с Лёшкой, размахивая для балансировки руками, еле удержались у края бездны, а Ася, освободившись, пошла на встречу Смерти.
   - Я знала, что это будешь ты, девочка, - Смерть положила ей руку на плечё. - Ну что ж, делай выбор. Подойди и вытащи из-за барьера твоего избранника.
   Ася подошла к нам практически в плотную и остановилась...
   Я был спасён. Протягивая ей руку, готов был сказать о том, как я её люблю, но она прошла мимо и направилась к Лёшке, который обречённо опустил голову. Я ... Я просто не знал, как мне реагировать, а Ася уже протягивала руку ему. Перед моими глазами пронеслись все те моменты, когда я ловил её странные взгляды на Лёшке, но старался не придавать им значения, просто отказываясь в это верить. И вот эти мгновения сплелись в один клубок.
   - Лёш, давай руку и пошли отсюда. Будем честными - Сергей нас предал, там в другой жизни.
   Лёшкина рука потянулась на встречу её руке, и в какой-то миг я смирился, действительно придя к готовности умереть. Мне уже не было ради чего хвататься за жизнь - я потерял и друга, и любимую, и, возможно, здравость рассудка.
   - Лёша, что ты делаешь? - раздался в наступившей тишине Асин голос.
   Я снова поднял голову и встретился взглядом с глазами Алексея. Он ободряюще улыбнулся и опустил руку. Не прозвучало ни единого слова, но мы друг друга и так поняли.
   - Да пошли вы все... - как-то шутя, без злобы сказал Лёшка, и мы с ним, оттолкнувшись от края пропасти и раскинув руки, прыгнули в темноту.
   Неожиданно бег времени замедлился, практически остановился, и мы, уже паря в пустоте, услышали:
   - Поздравляю! Вы сделали свой выбор и оказались не так уж плохи, как я считала. Ну а девчонку я забираю себе. - С этими словами Смерть, схватив Асю за плечи, втащила в, открывшийся за её спиной светящийся проход.
   - Не-е-е-е-е-ет! - Было последнее, что я услышал, ускоряясь в своём падении.
   Голос Аси окончательно затих, а из темноты ко мне приближался, становясь всё громче, чей-то плачь...

**********

   Во всём теле была какая-то неестественная слабость. Рядом кто-то плакал навзрыд. Я попробовал пошевелиться, но у меня ничего не получилось. Тогда попытался открыть глаза и у меня вышло. Правда один Господь знает чего это стоило.
   Когда туман перед глазами рассеялся, я узнал Лёшкину прихожую, вернее её потолок. Плач доносился откуда-то справа и был до боли знакомым. Со стоном повернув голову на источник звука, я увидел как моя сестра Аня, забившись в угол, рыдает, а рядом бьётся в судорогах Лёшка. Изорта у него шла пена.
   Странно, он ведь не был эпилептиком.
   - Аня, успокойся и придержи Алёшу, а то он себе что-нибудь сломает, - я удивился тому, как слаб был мой голос.
   - Серёжа! Серёженька!!! - Аня бросилась ко мне.
   - Да нет же. Помоги Лёшке. - Мне становилось всё хуже
   Похоже она начала понимать, что надо делать, так как скрылась из моего поля зрения и справа от меня послышалась возня.
   Где же Ася? Неужели всё, что мне привиделось, было правдой?!! Я повернул голову налево и увидел её. Она была неподвижна и очень бледна. Протянув руку к Асиной шее, я понял причину - Ася была мертва.
   Хотелось спросить у Ани, сколько времени мы были без сознания, но видимо последние действия окончательно меня обессилили, так как сознание начало уплывать, погружаясь в приятную дымку...

**********

   ... Стены были идеально белы, что почему-то вселяло в меня непонятную весёлость. Хотелось смеяться. Причём эта готовность распространялась буквально на всё окружающее. А окружало меня следующее: голые белые стены, прикроватная тумбочка, ещё одна кровать у соседней стены и на ней лежащий Лёшка.
   Я хохотал, как сумасшедший, а, лежащий по соседству, Алексей внимательно меня разглядывал и что-то говорил.
   - ... запомни ... не надо бояться ... бежать от Смерти ... верная погибель, - слышалось мне сквозь хохот, свой хохот.
   - Что ты говоришь? - Еле смог выдавить из себя я и снова зашёлся смехом.
   Надо отдать ему должное, но на этот раз Лёшка подождал, пока мой приступ закончится.
   - Слушай меня внимательно - тебе это может пригодиться. Если я не окажусь рядом, запомни: "Никогда не бойся необычного. Возможно, Она тебя найдёт ещё раз. Ни в коем случае не стоит бежать от Смерти, никогда не поворачивайся к ней спинной. Как только ты струсишь, тебя ждёт верная погибель..." - Голос его становился всё тише.
   - Верная погибель... Ха-ха... Погибель... Ха-хах-ха-ха... - Я снова зашёлся истерическим смехом.
   В комнату влетели санитары и бросились ко мне. Один закатал рукав, а второй вогнал мне в руку иглу шприца. Только тут я заметил, что привязан к кровати и не могу пошевелиться. Меня так и разрывал смех - они просто забыли мне сделать укол. Кто-то поплатиться.
   Закончив со мной, санитары бросились к Лёшке.
   - Запомни, никогда не бойся смерти... Не бойся, слышишь, не бойся её... - Его голос перешёл в дикий крик. - Не бойся... её ...
   Крик превратился в шёпот и вскоре затих. Да мне уже было и не до него. Мой разум медленно уплывал в радужную страну грёз...

**********

   Припекло весеннее солнышко, пели птички, шумела молодая листва - словом был погожий день в парке. Я сидел на лавочке и, закрыв глаза, просто наслаждался жизнью. Меня, вот уже две недели, как сняли с седативной терапии. Дело шло к выписке - я так думаю.
   Лёшку отпустили домой ещё дней семь назад, и мне было одиноко. Странно, но он ничего не помнил о том времени, когда мы находились под действием препаратов. А мне врезались таки в память его слова насчёт страха смерти. Собственно говоря, это было единственное, что я помнил о том промежутке времени.
   - Выздоравливаете молодой человек. - Услышал я знакомый голос за спиной.
   - Здравствуй, Аня. - Не оборачиваясь, сказал я.
   - Ну ты даёшь, братец!!! В кои то веки к нему пустили посетителя, а он равнодушно - здравствуй! - Повернувшись, я наткнулся на осуждающий взгляд Ани.
   - Ты же не хочешь, чтобы моё выражение радости приняли за истерику и по новой начали колоть?
   - Тут всё так серьёзно?
   - Трудно сказать. Но проверять как-то не хочется.
   - Убедил. - Аня, с лицом шпиона, села рядом.
   - Да ладно, я пошутил, - не смог я удержать улыбки и обнял её. - Рад тебя видеть.
   - Ах ты ... - Аня начала вырываться, но я ещё крепче сжал руки, и она сдалась.
   - Как у тебя дела?
   - Да вот, на днях должны выписать. Так хочется увидеть Лёшку. - Я посмотрел Ане в глаза.- Кстати, как он там, на воле?
   - Об этом я и пришла поговорить, - она опустила глаза. - Понимаешь, Алёша исчез два дня назад. Его никто не может найти.
   - Почему решили сказать именно сейчас? - Я пытался сделать спокойное лицо. - Почему не после выписки?
   - Мы не знали как ты отреагируешь. А так в больнице всё-таки.
   - Как это случилось? - Мне становилось всё хуже - к глазам подкатывали слёзы.
   - Никто не знает. Он просто вышел выгулять собаку, ну своего ротвейлера - Пита, и не вернулся. - Аня заплакала, ей видимо было ещё тяжелее.
   - Не расстраивайся, пожалуйста, так, - я прижал её к груди, и слёзы полились ручьём. - Не плачь. Успокойся...
   Кто бы меня успокоил? Я продолжал гладить Аню по голове, пытаясь успокоить, а в голове крутилась одна единственная мысль: "Не ужели придётся всё время ждать визита Смерти?.. Хотя, если подумать, чем мы собственно занимаемся всю жизнь - медленно и неизбежно приближаем Её приход, торопя исход всеми правдами и неправдами..."
   Прав был Лёшка. Не стоит бояться Смерти, но и искать её, как это делал он, думаю, не стоит.

Эпилог.

   Я закрыл книгу и снял очки. Аня спала на кушетке. Царивший в комнате полумрак то и дело разгоняли блики потрескивавшего в камине костра. За окном была ночь.
   - Слушай, деда, а что было дальше с Серёжей и его друзьями? - Прорезал тишину звонкий голосок Асеньки - Аниной внучки.
   Она оказалась единственной, оставшейся в "живых", слушательницей.
   - Тише, а то бабушку разбудишь. - Шёпотом приструнил её я.
   - Нет, деда, а всё-таки разобрались они со Смертью? - Не унималась малышка, хотя говорила уже тише.
   - А об этом ты узнаешь завтра, если будешь хорошо себя вести. Пора тебе спать. Бабушка и так будет ругаться.
   - Не будет. Она меня любит, - гордо заявила маленькая чертовка.
   - Да ну, - я схватил её и, перекинув через плечё, понёс наверх укладывать спать, чувствуя, как она в это время трясётся, заливаясь беззвучным смехом, стараясь никого не разбудить.
   Выходя из Асиной комнаты, я прихватил плед.
   - Деда, а ты правда расскажешь мне завтра продолжение?
   - Правда. Правда. Спи уже. - Я вышел из комнаты.
   Укрывая Аню, я убедился, что она крепко спит и её не стоит пытаться перенести в спальню.
   Что ж, мой рассказ заинтересовал ребёнка - это уже что-то. Хотя Ася не показатель, она безумно любила всякие страшилки, наверное пошла в своего двоюродного деда; то есть в меня.
   Я умостился в своём любимом кресле-качалке напротив камина и закурил трубку.
   В миллионный уже раз, а может в миллиардный, я задал себе вопрос: "Готов ли я предстать пред Божьи Очи?" И в милиарный раз не дал утвердительного ответа. Господь, конечно, не ограничивал меня в сроках, но испытывать Его терпение я тоже не собирался. Просто время ещё не пришло...
   Я ведь писал эти байки больше для себя, чем для других. Была надежда, что они помогут мне разобраться в волнующем душу вопросе - чью сторону принять. Может быть, когда я закончу писать, то и найду свой ответ. Такая возможность имела место быть, и её стоило использовать.
   Эх, была бы рядом Лилит, она б знала, что делать.
   Меня захлестнула волна воспоминаний - вспомнился Люцифер, ну и конечно Она. Ах, Лилит, Лилит...

**********

   Сумрак царил в гостевой комнате большого дома с усадьбой. Блики пламени, которые ещё недавно весело плясали в камине, начали постепенно угасать; тени, отбрасываемые мебелью, с каждой секундой удлинялись, становились насыщенней. Ночь вступала в свои права.
   Возле камина напротив спящего в кресле человека появилась призрачная, тускло светящаяся, фигура черноволосой, ослепляюще красивой женщины в полупрозрачной развивающейся, словно на ветру, одежде. Фигура приблизилась к сидящему пожилому человеку и, склонившись над ним, приблизило своё лицо к его лицу...
   Даже если бы кто-нибудь из присутствующих сейчас открыл глаза, он бы ничего не смог увидеть. Для людей в комнате никого не было. Но для большого чёрного кота по кличке Пират, как называли его дворовые мальчишки, это было далеко не так. Стоя, с выгнутой в дугу спиной, вздыбленной шерстью и оскаленной исчерченной шрамами, заработанными в многочисленных кошачьих боях, мордой; он единственный видел этот мимолётный поцелуй женщины-призрака и человека-мужчины.
   Старик улыбнулся во сне. С его губ слетело только одно, лёгкое, как вздох, слово - Лилит.
   Призрак исчез. Кот, недоверчиво оглянувшись, и не узрев более опасности, лениво потянулся, ударил лапой в стекло веранды и, словно ночной демон, испарился в ночи, отправившись куда-то по своим кошачьим делам...
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"