Крымов Илья Олегович : другие произведения.

Мескийское правосудие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.76*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начало второго романа в цикле "Дети Силаны". Рабочее название: "Натянутая паутина". Бриан л'Мория спустя четырнадцать лет после окончания событий первого романа, несёт службу на защите интересов Мескийской Империи. В его обязанности входит помимо политических интриг и расследований громких преступлений судопроизводство над тэнкрисами - высшей кастой мескийского сообщества. А также он нередко исполняет роль палача. По изначальной задумке родовые имена тэнкрисов не подлежат склонению по падежам, но в оригинальном романе я позвлил отойти от этого правила ради удобства читателей. В данном отрывке оригинальная идея сохранена, так что прошу прощения в случае причинения неудобств.
  Папки с документами разложены передо мной в правильном порядке. Я прочитал и дос-конально изучил всё их содержимое, каждый листик, каждый снимок, каждое заключение, данное экспертами, в чьей компетентности трудно усомниться. Показания свидетелей, результаты бесед с информаторами и даже показания, выбитые из нескольких чрезмерно молчаливых типов. Конечно, эти показания не будут подшиты к официальному делу, но мне нельзя было с ними не ознакомиться. Я наизусть помню содержимое семи толстых как старинные магические фолианты томов этого мерзкого дела, и я совершенно точно знаю, что я могу вынести справедливый приговор и поставить точку в этом процессе.
  Окинув зал судебных заседаний взглядом сквозь глазные отверстия серебряной маски, я откинулся на спинку высокого кожаного кресла и обратился к приставу:
  - Введите обвиняемых.
  Двое высоких тощих типов в чёрных плащах с воротниками-стоечками под подбородок и с бледными хищными лицами ввели сквозь правую боковую дверь трёх людей и одного люпса , закованных в стальные цепи. Ещё двое таких же мрачных субъектов ввели на серебряной цепи тэнкриса, за которым по пятам семенит монах из ордена Безголосых. Тэнкриса остановили поодаль, а людей и люпса подвели к судейской ложе.
  Подсудимых родом из старшего народа заковывают в благородное серебро и приставляют к ним клирика, дабы он не позволял таким подсудимым прибегать с силе их Голосов. Сами конвоиры также хранят бдительность, стоит подсудимому попытаться вырваться, как его горло окажется распоротым от уха до уха.
  Когда подсудимых ввели, от трибун, на которых сидели зрители, потянуло страхом, зло-бой, ненавистью и болью. Особенно сильно боль исторгали близкие и родственники жертв, а их там находилось более полусотни душ, и это только те, кто смог приехать в Старкрар и устроиться в столице на время процесса. Одна немолодая заплаканная женщина человеческого племени порывалась покинуть своё место и приблизиться к обвиняемым, но сидевшие рядом люди остановили её. Это хорошо. Не то чтобы я боялся, что она сможет сорвать апогей этого долгого и тошнотворно мерзкого процесса. Просто между трибунами и рабочей частью залы стоит шеренга солдат Имперры, и было бы неловко, если бы кто-нибудь из них ударил страдалицу прикладом в живот, следуя приказу "никого е подпускать".
  - Подсудимые предстали перед вами, мой тан!
  Я наклонился вперёд, рассматривая их лица.
  Женщина с не по моде короткими чёрными волосами, растрёпанная, испуганная, изму-ченная, такая тонкая и изящная, что трудно поверить в её человеческое происхождение. До того, как её схватили и бросили в камеру на холодный каменный пол, она, должно быть, казалась невероятно красивой, изысканной, неземной...
  - Феличе Анна Легуарди, - она вздрогнула, услышав своё имя, - Симер Растерти, Морт Кович, Ноле Альпельт. Вы обвиняетесь в преступлениях против закона Мескийской Империи. Вам инкриминируются следующие правонарушения: похищение, заточение в неволе, пытки, принуждение к занятию проституцией, работорговля, учреждение подпольных тотализаторов, многочисленные убийства. Все эти преступления неоднократно совершались вами на протяжении трёх последних лет! Ваша вина в глазах этого суда доказана! Вы признаёте её и раскаиваетесь?
  Феличе Легуарди не могла ответить, она судорожно пыталась проглотить ком, который застрял в её горле, слёзы текли из прекрасных карих глаз и потрескавшиеся губы дрожали. Её спутники смотрели в мраморный пол, на чёрно-белый герб Мескии и молчали, зная, что эти стены глухи к мольбам, и у меня не найдётся милосердия для их пропащих душ.
  Люпс глухо заворчал. Его волчья природа требовала сопротивления, он всеми силами же-лал попытаться убить ну хоть кого-нибудь, сражаться до последнего вздоха... однако жёлтые глаза ташшаров-надзирателей пристально следили за ним, и люпс чувствовал потустороннюю силу и опасность сих существ.
  - За сим я, Бриан л"Мориа, Великий Дознаватель Мескийской Империи, данной мне вла-стью выношу вам мягчайший при всех этих обстоятельствах приговор - пожизненное заключе-ние в каторжных поселениях. Без права на переписку! Без права на помилование! Вы будете клеймены и станете искупать свои грехи до конца жизни! И если истинная суть раскаяния коснётся вас, считайте, что ваши боги послали вам своё благословение! Глас Возмездия, вы имеете нарекания?
  - Никаких, мой тан! - широко улыбнулся Элшир л"Фэй, поправляя красную манжету своей чёрной мантии.
  - Глас Милосердия?
  - Мой тан! - Альвейн л"Драза поднялся со своего места и приблизился на несколько шагов, поддерживая полы белой мантии. Один раз он едва не упал, запнувшись об них, и оттого натерпелся позору. - Могу лишь напомнить вам, что обвиняемая Легуарди беременна и должна родить через три месяца и это...- молодой тан посмотрел на четвёрку преступников, - это очевидно. В связи с этим я прошу вас о послаблении...
  - О милосердии. Вы просите меня о милосердии.
  - Да, мой тан! И...
  - Я понял вас. Легуарди, встаньте с колен.
  Она повиновалась с трудом, ноги слабо держали её.
  - В связи с вашим положением и по ходатайству тана л'Драза суд намерен проявить ми-лосердие. Вы будете обследованы докторами с целью установить, способны ли вы ещё родить здорового ребёнка, учитывая, что мы не были склонны к излишне аккуратному обхождению при вашем аресте и во время содержания вас под стражей. Если "да", то до дня родов вы будете содержаться в госпитале под надзором и уходом. - Я сделал паузу, изучая её меняющийся эмоциональный фон. - Но как только вы разрешитесь от бремени, ребёнок будет определён на поступление в Схоллум Имперрус и продолжит свой путь как будущий служитель Имперры. Вы же отправитесь в каторжное поселение, и до конца дней своих будете замаливать грехи тяжёлым трудом.
  Истерика началась сразу, но проявилась лишь через несколько секунд. Феличе Легуарди упала на пол, захлёбываясь рыданиями. Я дал ей робкую надежду и немедленно отнял, причинив боль стократ более страшную, чем прежняя. Ташшары даже не попытались её поддержать, у этих существ отсутствуют соответствующие инстинкты и жизнь смертных людей им глубоко безразлична.
  - Я считаю это более чем высокой честью, - продолжил я, перекрывая все те раздра-жающие звуки, издаваемые извивающимся у подножья моей судейской ложи человеческим существом, - и актом истинного милосердия. Мы взрастим ваше чадо и превратим его в орудие священной воли Императора, мы сделаем из него или её достойного и честного человека, которого никогда не смогла бы воспитать низменная тварь вроде вас, госпожа Легуарди. Оттащите эти отбросы в сторону, выведите в центр главного подсудимого.
  Людей и люпса отвели на цепях к левой стене и приковали внутри большой клетки.
  Передо мной встал тэнкрис, представитель старшего народа, самого древнего и самого могущественного из всех. Мой сородич... хотя, многие благородные таны предпочли бы побрататься с ратлингом, нежели признать моё родство. Что ж, каждому своё.
  - Лайотрадо л"Шимар. Будучи высокородным таном, вы умудрились пасть так низко, как не всякому ратлингу под силу.
  - Тан л"Мориа! - радостно и нагло улыбнулся он, демонстрируя длинные клыки. - Мо-гу лишь сказать, что я пал с тех высот, на которые вы, мой добрый тан, никогда не сможете взгромоздить своё мохнатое паучье брюхо! И неважно, какие титулы вы носите, или насколько высоко вы ставите своё пафосное кресло!
  Я посмотрел на трибуны и, распалив свой Голос, постарался вычленить эмоции несколь-ких тэнкрисов, которые совсем терялись на фоне волн человеческого и не только человеческого возмущения. Эти тэнкрисы, высокородные, среброглазые и беловолосые, облачённые в дорогие костюмы, сидели молча и безучастно взирают на судопроизводство, но их чувства... о, что это были за чувства! Они видели своего сородича в цепях и оковах, своего друга, грязного и растрёпанного, который вынужденно говорил со мной, задирая голову снизу вверх. О, они были взбешены. Взбешены и бессильны.
  - Тан л"Шимар, вам инкриминируются все те же преступления, что и вашим уже осуж-дённым подельникам. Только ваша вина много крат тяжелее. Вы не только являлись организа-тором преступного сообщества, которое похищало, или обманом отнимало свободу у поданных Мескии, вынуждало честных женщин торговать своими телами, продавало и перепродавало живых и разумных существ, то есть занималось работорговлей. Нет, ваши личные злодеяния гораздо многочисленнее и тяжелее, чем вина этих четырёх кусков мусора. Помимо всего прочего вы обвиняетесь в пытках...
  - Неужели во всей Мескии теперь пытать можно только Жнецам?..
  - Многочисленных убийствах...
  - Люди мрут как мухи по осени, таков их удел...
  - Многочисленных изнасилованиях...
  - Они сами этого хотели! - театрально расхохотался он.
  - Людоедстве.
  Безумец закашлялся, видимо, подавившись слюной, но никак не от стыда или иного сму-щения.
  - Я тэнкрис, - оглушающее тихо вымолвил он, восстановив дыхание, - я хищник, стоящий над всеми прочими. Не моё ли право охотится и убивать для пропитаниия? Кто смеет отнимать это право, данное мне древностью моей крови?!
  Под конец он сорвался на громогласный вопль, и ташшарам пришлось натянуть цепи, по-тому что обвиняемый резко выступил вперёд.
  - Кто ты такой, чтобы судить меня, никчёмный выродок?! Кто ты такой?!!
  Я сложил пальцы замком перед своей грудью и решил немного помолчать. Мне было нужно время, мне было нужно впиться взглядом в этот бушующий кипящий котёл эмоций, варящихся в голове полного безумца, на котором, мне кажется, сказались последствия всех кровосмесительных связей его предков, а ещё жизнь полная излишеств, особенно злоупотреб-лений наркотическими веществами. Я хотел запомнить, чтобы позже попытаться восстановить и воссоздать этот безумный накал страстей, терзающих душу тэнкриса, стоящего у подножья моей ложи.
  Я помню, когда Лайотрадо л"Шимар впервые появился в столице. Это произошло пять лет назад, утром восемнадцатого дня второго месяца одна тысяча девятьсот девятого года от Низложения Кафаэриса. Именно в тот день в семь часов утра на перрон вокзала КГМ прибыл локус "Хохочущий Максимилиан", к которому, помимо указанных в расписании вагонов, было присоединено ещё три лишних, три дорогих, изготовленных на заказ, красивых вагона, украшенных лакированным деревом и посеребрённой лепниной. В этих комфортабельных вагонах в Старкрар прибыл высокородный тан Лайотрадо л"Шимар вместе с супругой и двумя детьми. Появление никому доселе неизвестного, но, несомненно, благородного и... весьма состоятельного тана было встречено с помпой, предварительно щедро оплаченной самим гостем столицы, и не осталось без внимания старкрарских газетчиков. В тот же день, точнее в четверть восьмого утра того дня на мой стол легло небольшое донесение о происшедшем.
  Коротенькие прямоугольные записки на дешёвой, но долговечной бумаге с дырочками по краям для удобного хранения сотнями ложатся на мой стол каждый день. Я читаю их и сортирую как памятки, а если в них отпадает необходимость, сжигаю без промедления, ибо их и так слишком много в моей раздутой большой картотеке. Либо же они могут перекочевать в мою малую картотеку, ту, которую я держу в самом недоступном и хорошо охраняемом месте.
  Я отдал распоряжение установить за нежданным гостем мягкое, ненавязчивое наблюде-ние, узнать, откуда он прибыл и связаться с тамошними агентами, после чего занялся своими собственными делами. Спустя полтора часа я получил новое донесение, в котором указывалось имя тана Лайотрадо л"Шимар и информация о том, что он прибыл в Старкрар прямиком из южных колоний, с чёрного континента Ньюмбани. Ушло несколько дней, чтобы передать запрос через Тингонское море и связаться с колониальными властями, а также со всеми, кто ещё имел реальную власть в колониях, но старался не попадаться на глаза имперскому правосудию. Мне предоставили объёмный доклад, который оказался несколько скучноват и вполне обыден. По всему выходило, что предки тана л"Шимар, весьма благородные, но на тот момент несколько поиздержавшиеся аристократы, вынуждены были отправиться из метрополии в свои южные владения, чтобы собственноручно управлять пожалованными им землями. На протяжении нескольких поколений они жили вдали от сердца империи, разрабатывая принадлежащие им сапфировые копи. Конечно, сапфиры не так высоко ценятся в Мескии, как серебро и жемчуг, но зато их очень высоко ценят на Гассельских островах, в Кальмире, Тарцаре, Бенге и в других восточных странах. Несколько поколений семейство л"Шимар преумножало капитал, собрав немалое состояние и наследник этих денег, видимо, решил, что пора бы устроить триумфальное возвращение в великий Старкрар.
  Лайотрадо л"Шимар купил прекрасный особняк в Императорских Садах. Что меня не-сколько насторожило - он купил тот самый особняк, в котором некогда жил и, увы, окончил свои дни Сильвио де Моранжак, да прибудет его душа с Все-Отцом. С тех самых пор, как расследование закончилось, особняк стоял опечатанным и приходил во всё более и более плачевное состояние. Никто не претендовал на него, богатые господа и таны предпочитали держаться подальше от места со столь дурной славой. Хм, редкое явление в Императорских Садах, где цены на недвижимость всегда парят над облаками, но при этом, сама недвижимость никогда не остаётся невостребованной. Я уверен, л"Шимар мог бы купить себе куда более роскошный дом, но эксцентричный тан остановил свой выбор на месте, в котором погибло множество народу, погибло ужасной смертью, надо сказать. К сомну городских легенд Старкрара некогда прибавилась ещё одна, гласившая, что изредка, в самые холодные и беззвёздные зимние ночи, когда идёт сильный снег и облака затмевают ночные светила, как тогда, когда погибли де Моранжаки, можно увидеть, как в пустых окнах их особняка блуждают какие-то бледные отсветы.
  Глупость конечно, де Моранжаки были убиты при свете дня в обеденное время, а вот их гибель действительно была обнаружена холодной зимней ночью, однако в городской легенде эти обстоятельства смешались.
  Именно после покупки недвижимости в моей голове зазвенели первые тревожные коло-кольчики, и я подумал, что с этим таном, возможно, что-то не в порядке.
  Тем временем из-за моря приходило больше сведений, и я узнавал, что благородный тан является поклонником исконно ньюмбанийского фольклора и культуры племён каннибалов долины Имрези. Меня, признаюсь, восхитили истории о том, как отважный л"Шимар отправился в добровольный плен к одному из имрезийских вождей, дабы вести переговоры об освобождении пятерых пленённых шахтёров, захваченных седмицей ранее. Доподлинно было неизвестно, как именно он смог воздействовать на кровожадных дикарей, но из их стойбища л'Шимар вышел с бывшими пленниками и будучи уже личным другом вождя. Это подарило ему некоторую известность в кругах старкрарских дворян и славу отчаянного храбреца. Оказалось, что впоследствии тан л"Шимар ещё не раз отправлялся в экспедиции по долине Имрези и писал любопытнейшие очерки о жизни непокорённых аборигенов, которые, кажется, даже издавались в журналах Мескийского географического общества.
  Именно этот тан начал активно, но осторожно и мудро осваиваться в высшем свете столицы. Сначала он заводил знакомство с теми, с кем состоятельному аристократу познакомиться легче всего - с банкирами. Капиталы на его депозитных счетах обеспечивали ему ореол благонадёжности даже в глазах самых опытных жрецов золотого бога, а, как известно, общий банкир связывает состоятельных господ крепче, чем кровные узы. Именно через банкиров л"Шимар стал знакомиться с представителями высшей аристократии, осторожно, никуда не спеша. Он придерживался образа богатого, но далёкого от столичной жизни провинциального, тана, который был достаточно остроумен, образован, умел слушать владык мескийской политики, смеялся, когда нужно, и в целом позволял им чувствовать их полное превосходство над собой.
  Медленно, но верно всего за какой-то неполный год он перезнакомился и завязал дружбу с абсолютным большинством высших аристократов во всех четырёх кланах Мескии. Оказалось, что у него есть вкус, свой стиль, он вполне сведущ в вопросах макроэкономики и большой мескийской геополитики. Представители верхушки партии монодоминантов уже сами с радостью знакомили его со своими друзьями, он выставлял своего чемпиона на скачках, устраивал роскошные приёмы для очень узкого круга, водя гостей по обновлённым коридорам "особняка Смерти", жертвовал Церкви, выкупал из муниципальной собственности те редкие приюты и работные дома, которые ещё не выкупил я, платя втридорога, чем вызывал уважение и зарабатывал репутацию истинного филантропа.
  Шёл к концу второй год столичной жизни тана л"Шимар и монарх попросил меня соста-вить для него доклад об этом ярком тане и включить в доклад всё, что, по моему мнению, является важным. Так я и сделал, после чего Лайотрадо л"Шимар с семейством были приглаше-ны на Осенний бал в Императорский дворец, где в числе некоторых прочих танов, были представлены его величеству. Я не знаю, что увидел в этом тэнкрисе владыка, или чего он не увидел, но с того памятного осеннего вечера блистательное восхождение амбициозного л"Шимар на вершину несколько замедлилось, а затем и вовсе остановилось. Император не одарил этого тана своим вниманием, ничего в нём не заинтересовала владыку Мескии, и последствия не заставили себя ждать. Нельзя сказать, что от него отвернулись, нет, просто наши политические деятели сочли его бесперспективным и со свойственным тэнкрисам прагматизмом, перестали тратить на него время.
  Несколько месяцев л"Шимар безвылазно просидел в Императорских Садах, пережидая зиму, но стоило прийти весне, как он ринулся скакать по Старкрару беспокойной блохой. Его интересовали южные и восточные районы, самые нереспектабельные и самые "весёлые". Мои агенты следили за ним ненавязчиво, отмечали многочисленные встречи л"Шимар с сомнитель-ными личностями. В своё время он побывал и в Императорских Ямах в Дне, в Черни, Гари, Низинах, Клоповнике, он нанёс визит доброй воли маковым князьям Маленького Дзанкога и наведался в "Розовый бутон". Со стороны это выглядело как длительный загул потерпевшего фиаско аристократа, и мне пришлось ослабить бдительность, перераспределить ресурсы и указать агентам новые цели. В конце концов, многие благородные господа и таны любили инкогнито проводить время подобным образом, похождения иных были в точности описаны и хранились в моей малой картотеке. На всякий случай. Но распутство покамест не является нарушением закона и смысла следить за приезжим таном дальше я не видел. Нельзя забывать, что на моих плечах находится ответственность, которая не позволяет растрачивать ресурсы Имперры на каждую мелочь, которая скребётся под дверью моего параноидального подсозна-ния.
  Я возглавляю организацию Имперра уже четырнадцать лет, со дня её основания. Со дня, когда я её основал. Мы служим дополнительным подспорьем остальным службам имперского правосудия, мы разведка и контрразведка, мы ищем, ловим, допрашиваем, вербуем, перевербо-вываем агентов иностанных разведок, сажаем в тюрьму и казним преступников, которые вышли за грань добра и зла, преступников, которые попали в поле зрения Императора и он не был рад узнать об их существовании. Много обязанностей, много проблем, даже я не могу видеть и знать всего, что творится в гигантской стране и её громадной столице. Хоть я и должен. Порой Имперра расследует дела, не имеющие яркого политического подтекста, но вызывающие широкий общественный резонанс. Когда подданные империи обеспокоены, они начинают вопросительно посматривать в сторону Императорского дворца, безмолвно требуя, чтобы владыка немедленно решил их проблемы. И вот тогда я получаю новые задания.
  В то время участились случаи исчезновения девиц и женщин в западных провинциях Мескии. За два месяца из разных городов и поселений пропало более трёх десятков особей разного возраста и видовых принадлежностей. В конце концов, эта весть стала обсуждаться в Старкраре, а Скоальт-Ярд бессильно рыл носом землю, тщетно пытаясь что-то найти. Я отдал соответствующие указания и использовал исключительные полномочия.
  Через два месяца после начала вмешательства мы вышли на одного из сутенёров в городе Шельменхальц, установив, что он заманивал жертв и буквально продавал их неким покупате-лям за нефиксированную ставку, зависящую от качества товара. Через сутенёра агенты вышли на этих самых покупателей. Одна из служительниц Имперры сыграла роль товара. Группа поддержки доложила, что её везут в Старкрар. Сети были расставлены.
  Нашу наживку и ещё нескольких девушек сняли с поезда на последней станции перед въездом в столицу, в Боллене. Оттуда их довезли до Старкрара на грузовых стимерах. Когда путешествие нашей оперативницы закончилось, штурмовые бригады осуществили задержание. В притоне на одной из неприметных улочек Клоповника под охраной из пятерых головорезов находилось более двадцати женщин и девушек, объявленных в розыск. Схваченных преступников отвезли в Паутину и передали в руки опытным дознавателям. Нам предстояло узнать, что мы заметили лишь верхушку айсберга. На протяжении месяцев беспрерывного следствия, ценой сотен человеко-часов и тысяч империалов мы вскрывали сеть подпольных казино, публичных домов, салонов с услугами... крайне изотерического содержания, в которых, за определённую цену позволялось не только поразвлечься с "работницей", но и убить её ради воплощения самых глубоких и потаённых желаний отдельных клиентов. Пришлось связать с этим делом ещё несколько случаев исчезновения детей и подростков.
  Работорговля, тотализатор, принуждение к проституции, похищения, подкуп, шантаж, растление неполнолетних. А ещё были убийства. Но конкуренты, которых убивали члены этой преступной организации не в счёт, я и сам нередко поддерживаю тайным финансированием преступные войны за власть и влияние, которые ведутся по всей Мескийской Империи. Нет, в этом случае появились жертвы на улицах. Первых двух выпотрошенных куртизанок удалось скрыть от прессы. Потом, как я думаю, автору тех своеобразных хирургических шедевров надоело оставаться неизвестным, и он убил троих за ночь. Одну мы скрыть не успели и общественность узнала. Не из газет. Столичные борзописцы мирно благоденствуют на моей ладони, памятуя о том, что я могу в любой момент сжать эту ладонь в кулак. Однако и мне не по силам остановить мгновенно распространяющиеся новости и слухи из уст "очевидцев".
  Мёртвые и зверски изуродованные куртизанки появлялись и позже, часто на виду, стоило рассеяться утреннему туману, как их находили на лужайках перед домами обычных горожан. Их было столько, что даже мы не успевали всё спрятать. Представляю, с какой силой разраста-лась бы массовая истерия, если бы подданные знали, сколько жертв было на самом деле. Повторялась кровавая эпопея четырнадцатилетней давности, народ вновь вспомнил о Кожевеннике, маньяке терроризировавшем столицу в последний год прошлого века, только тот сдирал с жертв кожу, а этот... забирал себе часть органов и мяса.
  За неуловимость остроумцы прозвали душегуба Саймоном Попрыгунчиком. Не знаю, по-чему именно Саймоном, с таким же успехом он мог стать каким-нибудь Джоном, Теодором или Джеком, на худой конец. Несколько раз его видели со спины и даже преследовали прямиком от мест очередного "подвига" констебли, но он неизменно исчезал, выскальзывая из рук закона. Следствие давалось тяжело, мы искали и вынюхивали во всех щелях, во всех самых тёмных закоулках. Сначала я не связывал нахлынувшую волну преступности с появлением Попрыгун-чика, но со временем мне начинало казаться, что всё это неспроста происходит параллельно. Эта мысль укрепилась, когда в одной из мёртвых куртизанок опознали пропавшую женщину, не так давно объявленную в розыск.
  Были пойманы, осуждены и приговорены сотни участников преступного сговора, многих я допрашивал лично, выворачивая их души наизнанку, но тот, кто всё придумал и устроил, продолжал ловко ускользать из моих рук. Вся эта организация была похожа на зеркало, по которому пришёлся сильный удар камнем, но которое не выронило наружу осколки. Длинные ломаные линии трещин пересекали лик этого зеркала, деля его на тысячи мелких кусочков и никакого вразумительного целого отражения оно создать не могло. Главарь славно раздробил своих подчинённых и скрыл свою личность ото всех, чтобы они не выдали её мне. Он знал, какими методами дознания могут пользоваться служители Имперры.
  Трудно поверить, что мне всё же удалось поймать его. Трудно поверить, что весь этот фу-рор устроил один единственный тэнкрис, владеющий Голосом, который позволял ему быть в двух местах одновременно, при этом, развеивая одно из своих воплощений, он мог выбирать, какое именно, и в каком месте он желал оказаться в итоге. Я не мог этого знать, ибо Голос тана л"Шимар не был занесён в Единый реестр Голосов.
  Уже четырнадцать лет Имперра собирает сведения о Голосах всех тэнкрисов Мескии, и это тяжелейший труд, ведь нас, тэнкрисов, мало лишь в соотношении с другими народами империи, коих сотни миллионов душ, а если не сравнивать таким образом, то нас становится слишком уж много. К тому же благородные таны тоже постоянно рождаются, умирают, ездят по стране и за её пределы, и к каждому агента не приставишь. Имперра с трудом следит за всем этим в пределах метрополии на колоссальных расстояниях, что уж говорить о нашей осведом-лённости в колониях?
  И всё же мне удалось поймать его. Операцию планировал лично и привлёк к ней подраз-деление "Серп", а также боевых магов КГМ. В одну и дождливых ночей на особняк л"Шимар опустился полог тяжёлого магического сна. Оперативники "Серпа" ворвались в дом и установили контроль по периметру. В подконтрольный дом явился монах ордена Безголосых и лишь когда всё спящее семейство л"Шимар оказалось лишено Голосов, магический сон был развеян. Остаток ночи опытные сыщики Имперры исследовали каждый квадратный сантиметр бывшего особняка де Моранжаков. От этих людей, люпсов и авиаков не должен был скрыться ни один тайник, ни один секрет, ни одна подозрительная царапина на стенах или потолке. Вместе с ними работали маги-криминалисты. Хозяева дома держались с достоинством, а слуги вели себя смирно, как припугнутые зайцы, ибо знали, чем заканчивается сопротивление Имперре. Мы не нашли, то, что искали, никаких документов, других материальных свидетельств причастности Лайотрадо л"Шимар к спруту, опутывавшему сердце страны щупальцами на протяжении нескольких лет. Можно сказать, что я отдал приказ о проведении обыска, основываясь лишь на том факте, что тана л'Шимар более трёх раз видели общающимся с людьми, пойманными и осуждёнными по делу ещё в те времена, когда мы и не подозревали о творящемся у нас под носом беззаконии. Он был единственным связующим звеном между этой троицей преступников. Всё что у меня было, это жалкие косвенные улики и могучий голос, кричащий внутри моей головы, что с этим таном что-то не так. Окажись обыск пустой затеей и благородные таны столицы сожрали бы меня с потрохами на следующий же день, но милосердная Силана улыбнулась нам.
  Ни одного материального доказательства связи между л"Шимар и работорговцами мы не нашли. Однако то, что следователи обнаружили в потайной камере, наполненной вечным магическим льдом, встроенной в фундамент особняка за старинным пыльным комодом, поразило их. Целый набор потемневших от времени подмороженных внутренностей: немного печени, пара почек, сердце, одно лёгкое и целых шесть наборов женских детородных органов. Лайотрадо л"Шимар был взят под стражу немедленно, а дальнейшая экспертиза подтвердила, что все органы принадлежат женщинам, хотя с репродуктивными в этом вопросе сомнений и так не возникало.
  Неожиданно для самих себя мы схватили за горло Саймона Попрыгунчика. Это было правдой, я сам провёл допрос, используя свой Голос, я заставил его сказать правду. А через всего седмицу мы схватили эту четвёрку, Феличе Легуарди, Симера Растерти, Морта Ковича и Ноле Альпельта. Оказалось, что первоё предположение, касаемо причастности л'Шимар к разгулу преступности, также было верным. Без главаря фактически самые высокопоставленные подручные в преступной организации неспособны были не совершить ошибок. Всё это время Лайотрадо л"Шимар руководил упомянутыми господами и тщательно берёг их как хороших и преданных управленцев. Лишь они знали о его настоящей личности, в то время как их самые доверенные подчинённые ничего не знали о них. После пристрастных допросов они показали на л"Шимар. Когда на очередном допросе, ему был задан вопрос касаемо преступной деятель-ности, он извинился с вежливой улыбкой, говоря, что не знал, что нас интересует что-то кроме его гастрономических предпочтений, а так бы, конечно, обязательно поведал всё о своём небольшом подпольном предприятии. Это было правдой, я так удивился нежданной находке, попавшей мне в руки, что временно забыл, по каким первоначальным подозрениям натравил на него агентов. Впоследствии о своих преступлениях он говорил как какой-то захолустный виллан, который просто заявляет, что устраивает у себя во дворе петушиные бои и не считает такую мелочь серьёзным нарушением закона, ибо она столь несущественна.
  Задумываясь над этим, я прихожу к выводу, что самой большой слабостью преступников, являются их пороки. Что роднит их с политиками и всеми-всеми, кто наделён хоть малой толикой власти? Кроме его императорского величества, разумеется. Конечно, непорочный преступник или политик - это шутка над законами живого разума, но... Если бы не те дурные привычки, которые полубезумный л"Шимар перенял у каннибалов долины Имрези, если бы я, полагаясь на собственные инстинкты, оплошал и обыск в его доме не дал бы ничего, то сколько бы ещё этот тан пользовался моральной неприкосновенностью, которая явилась бы естественным следствием моей ошибки и продолжал паразитировать на теле Мескии? Я думаю, годы.
  - Вы готовы услышать свой приговор, л"Шимар?
  - Предпочитаю думать, что фарс, творящийся здесь, меня не касается, - ответил он, - но цепи мешают!
  - Властью, данной мне Императором и Силаной, я приговариваю вас к казни через угрызения совести. Часть вашего капитала будет изъята и разделена на компенсационные суммы для ваших жертв, а также для семей тех из них, кого вы замучили до смерти или убили. Хотя лично я считаю, что для подобающего возмещения не хватило бы и всей мескийской казны.
  - Ну и горазд же вы преувеличивать!
  - Приговор будет приведён в исполнение ровно через час! Если у его величества нет альтернативного мнения. Господин Варзов?
  С неприметного стула, стоящего рядом с клеткой для обвиняемых поднялся высокий стройный человек в костюме-тройке траурного чёрного цвета. Глядя на этого господина, всегда думалось, что его второй натурой является слово "безукоризненность" во всём и всегда. Оно было в состоянии одежды, причёски, выбритом с маниакальной тщательностью подбородке, оно сверкало на идеально чистых стёклах серебряного пенсне... и лишь бледно-зелённые глаза убийцы говорили, что вторая натура этого господина - кровь, потроха и расчленённые трупы, растворяющиеся в чане с алхимической кислотой.
  Я и сам не подозреваю, каким образом "главный уборщик" императорского дворца ока-зался занят на этой должности, но с тех пор, как мне было поручено вести судопроизводство над тэнкрисами, время от времени подменяя на этом месте самого монарха, именно он передавал волю Императора касаемо помилований, которые могли перекрыть все мои решения. Иногда мне представляется презабавная картинка: Антонис мирно идёт по своим делам мимо кабинета его величества, из приёмной в коридор выглядывает Император и подзывает его, передаёт бумажку с помилованием и просит отнести её через весь дворцовый комплекс мне, ведущему в это время судебное заседание. Очень весёлая ахинея на мой взгляд.
  - Его императорское величество не желает вмешиваться в ход процесса, тан Великий Дознаватель! - громко объявил Антонис.
  - Благодарю.
  Он немедленно удалился из зала, поскольку выполнил все свои обязанности.
  - Таким образом, приговор вынесен и обжалованию не подлежит! - Я поднялся из крес-ла, с блаженством чувствуя, как растягиваются затёкшие мышцы, взял с подставки свою трость. - Этих троих немедленно клеймить и отправить на каторгу, её - в госпиталь. Осуждённого на смерть отвести в комнату ожидания на последнюю трапезу! Казнь будет проходить на Белом диске, и пострадавшие имеют право на места в первом ряду! За сим всё, суд окончен!
  Я сошёл с судейской ложи и удалился через левую боковую дверь, пройдя мимо клетки. Три комнаты спустя я вошёл в сравнительно небольшой прямоугольный и слабоосвещённый зал с овальным обеденным столом и довольно скудной, хотя и не бедной обстановкой. Там меня ждала Себастина.
  - Заседание закончилось, хозяин?
  - Да.
  - Желаете отдохнуть?
  - Я не устал. Я утомлён, но не устал.
  Себастина, моя Себастина. Самая лучшая, самая незаменимая, идеальная горничная, сле-дующая за мной по жизни, сколько я себя помню. Как всегда в строгом чёрно-белом платье, соответствующем её должности и статусу, с чепцом, белеющим над густой чёлкой, закрываю-щей лоб. Она понимающе кивнула, глянув на меня поверх очков со стёклышками-полумесяцами, и подкатила к обеденному столу столик на колёсах. На столике тихо позвякива-ли изящные столовые принадлежности из серебра высшей пробы. И всё это предназначалось не для меня.
  Я занял место на одном из вытянутых концов стола. Полы плаща сделали посадку не-удобной, но снимать верхнюю одежду я не намеревался. Спустя десять минут двери открылись и ташшары ввели на серебряной цепи Лайотрадо л"Шимар. Они усадили его напротив, безголосый монах остановился за спинкой стула.
  - Расковать приговорённого тана, и вы, брат, делайте своё дело.
  Безголосый возложил руки на горло л"Шимар, заставив того напрячься, а в это время ташшары сняли серебряные кандалы.
  - Его Голос будет молчать ещё примерно час, - сообщил монах, прежде чем выйти.
  - Это было необязательно, - проворчал л"Шимар, - чтобы оказаться в двух местах од-новременно, я должен сначала разделиться и потом разойтись из одного места. Во дворце тысячи охранников, Провожатые и ещё эти парни в чёрных кителях с пауками на шлемах. Куда я убегу?
  - Вы тоже идите, - приказал я желтоглазым демонам. - Закройте двери.
  Движением кисти, я подал Себастине знак и она начала сервировать стол перед пригово-рённым таном. Моя горничная разложила перед ним серебряные ножи, вилки и ложки, салфетки, хрустальный штоф с восхитительным картонеским вином пятилетней выдержки, серебряное блюдо, накрытое крышкой. Он расслабленно следил за её действиями, тихонько постукивая пальцами по подлокотникам.
  - Она вырвет вам позвоночник раньше, чем вы успеете её поцарапать, л"Шимар. Хотя нет, это было бы некстати. Себастина, если наш гость начнёт глупить, оторви ему ухо.
  - Левое или правое, хозяин?
  - На твой выбор.
  - Тогда я оторву правое.
  Она подняла крышку.
  - Телятина. Увы, наши повара не нашли в себе силы, чтобы удовлетворить самые изоте-рические ваши вкусы, хотя работники морга были готовы проявить понимание, - произнёс я.
  - Придётся довольствоваться тем, что есть, - горько вздохнул он.
  Себастина наполнила бокал вином, л"Шимар пригубил.
  - Сойдёт. Для последней трапезы.
  Он сидел и спокойно ел, открыто наслаждаясь приёмом пищи, которую ему уже не дове-лось бы переварить. Он знал, что умрёт и не питал ложных надежд. Большинство людей на его месте находились бы в состоянии близком к истерике, молили бы... о чём-нибудь вроде милосердия, второго шанса. Я много раз видел такое, приход внезапного осознания своей смертности и ужас перед скорым подтверждением этого осознания. Но л"Шимар был не таков. Он был тэнкрисом и имел обязанность держаться твёрдо даже перед шагом за грань истины.
  - Знаете, л"Мориа, когда я ещё только-только осваивался в Старкраре, мне очень хоте-лось разузнать о вас побольше. Но оказалось, что это не так легко сделать. Это правда, что когда вы стали этим... э... Великим Дознавателем, вы вымарали собственное лицо со всех снимков, из всех старых номеров газет, нашли, изъяли и уничтожили всё, включая общие изображения в армейских архивах и выпускниках Старкрарской высшей военной академии?
  - Вы и там смотрели?
  - Я любопытен, знаете ли. И богат. Был. Что вы прячете? Я, конечно слышал, что когда-то вас изрядно обкромсали, чуть ли не лицо с вас содрали... поговаривают, что это сделал Кожевенник. Любопытный малый! Мы в наших колониях с увлечением следили за тем, что творилось в Старкраре той зимой.
  - Знаю. На фоне тех событий в колониях империи активизировались сепаратистские на-строения.
  - И вы устроили кровавую резню, как только разобрались с беднягами малдизцами в Танда-Тлуне. А ведь они всего лишь хотели достойного обращения. Я помню чернеющие на фоне неба "сигары" дирижаблей, бомбардировки и десант солдат-убийц, которые действовали крайне слаженно и эффективно! А ещё - грохочущее имя Имперры, доселе никому неизвест-ное! Показательная жестокость вызывает моё одобрение!
  - Мало нуждаюсь в вашем одобрении. Вы тоже прибегали к показательной жестокости, но мне в отличие от вас не нравилось делать то, что я должен был делать.
  - Это самовнушение, вы просто боитесь хищника в себе, и страх сей омерзителен! - Он легкомысленно взмахнул вилкой и отправил в рот кусочек изысканной телятины, после чего запил вином и отложил столовые принадлежности. - Учитывая моё положение смертника, могу ли я попросить вас об одной мелочи?
  - Желаете закурить?
  - Нет-нет! - деликатно засмеялся он. - Курение вредит здоровью, знаете ли!
  Остроумец, чёрт его дери!
  - Хотелось бы взглянуть в лицо своему палачу. Признаюсь, уродство во многих его про-явлениях всегда вызывало во мне чувство восхищения!
  - Мне стало это понятно, пока я обследовал тела ваших жертв.
  - Вы лично этим занимались?
  - Я и другие специалисты тоже. Радиус моих интересов велик, прикладная анатомия и криминалистика входят в него.
  Откинув капюшон на плечи, я взялся за маску и отнял её от лица. Будучи магическим ар-тефактом, она не нуждалась ни в шнурках, ни в чём бы то ни было подобном. Эта серебряная маска просто "липла" к моей плоти так прочно, что удалить её против моей воли можно было лишь вместе с самим лицом и частью лицевых костей.
  Я уложил маску на стол перед собой и достал из внутреннего кармана плаща портсигар нержавеющей стали. На самом деле не портсигар, ибо я не терплю эту мерзкую привычку, вдыхать в себя зловонный ядовитый дым со всеми вытекающими последствиями. В футляре содержались одноразовые салфетки, пропитанные алхимической жидкостью с приятным мягким ароматом, которая уничтожала заразу и освежала лицо. Несмотря на все достоинства моей маски, нагреваясь, она заставляла лицо потеть.
  - Не могу не заметить вашего разочарования.
  - Да... эти шрамы... они повторяют узоры на вашей маске и это... очень разочаровывает. Я ожидал чего-то более... более...
  - Оплавленной плоти и обугленных костей?
  - С языка сорвали, шельмец! А вот глаза - да! Я действительно чувствую, будто смотрю в глаза демону Темноты! Это будоражит!
  Я подавил презрительную усмешку. Этот фигляр не имеет ни малейшего понятия о том, что испытываешь, заглядывая в глаза демонам Темноты.
  - На меня работает один замечательный человек по имени Конрад Кирхе. Он тоже выну-жден носить маску, хотя и не стесняется своего внешнего вида. Думаю, вид его лица привёл бы вас в небольшой экстаз.
  - Правда? А его можно пригласить?
  - Увы. Даже если бы он был поблизости, я бы не стал устраивать вам такой аттракцион. Видите ли, я слишком высоко ценю и сильно уважаю этого человека, чтобы так с ним посту-пать, хотя он бы не затаил на меня обиду.
  Лайотрадо л"Шимар молча покрутил в пальцах бокал, держа его за ножку.
  - Уважаете и цените... человека. Хм. Вы действительно очень носитесь с этими обезья-нами. У нас в колониях общение с рабом без кнута считается чуть ли не панибратством, а тут ... Даже не верится, что мне придётся умереть из-за них.
  - Вы умрёте не из-за людей. Вы умрёте из-за того, что нарушили имперский закон.
  - Хм? Вот как? Просто мне казалось, что вы эдакий зверолюб, приютили под своим кры-лом всех этих недолговечных, пустоголовых существ, людей, авиаков и прочих низших тварей. Ведь это вы быстро пресекаете любые намёки на межвидовую рознь, где бы они ни возникали. Неофициальный лозунг "сила - в единстве" и всё такое прочее, это ведь ваших рук дело? Вот я и подумал...
  - Я буду с вами откровенен. - Слегка подавшись вперёд, я бросил на стол скомканную одноразовую салфетку, которую немедленно убрала Себастина. - Дело не в них. Не в жизнях, которые вы прекратили и не в судьбах, которые вы искалечили. Людей много, плодятся они быстро, и, по сути, большого вреда вы не нанесли. Хотя, ваше поведение отбросило всех тэнкрисов на тысячелетия назад, на этап, который все мы уже давно прошли. Это прискорбно и оскорбительно для нас, но я осудил вас не за то, что вы причинили кому-то боль, или опорочи-ли чью-то репутацию, ибо боль и позор - суть жизни, как я успел понять на собственном опыте. Я осудил и намереваюсь казнить вас за то, что вы посягнули на права подданных. Права, гарантом которых является Император. Вы выступили против монарха своими действиями, а это недопустимо. Имперра существует лишь для того чтобы следить за соблюдением его священной воли. А ещё вы тэнкрис. Это делает вас стократ более виноватым. Поэтому в моих глазах вы не более чем шелудивый пёс, который посмел задрать лапу посреди храма. Вас следует удавить и повесить при входе на обозрение остальным шелудивым псам, чтобы они не смели совать свои мерзкие морды в мой храм.
  - А остальные шелудивые псы, это тэнкрисы?
  - В этом случае - да.
  - А ваш храм?
  - Меския - мой храм. И я соблюду его чистоту к вящей славе Императора. - Я поднялся, надел маску и накинул капюшон. - Пора.
  Вошли ташшары и быстро заковали приговорённого тана в цепи. Следуя за мной, они провели его по узким пустым коридорам, которые десятками обвивали широкие, заполненные народом коридоры рабочей части Императорского дворца. Мы вышли на широкую площадку перед главным входом, заставленную стимерами, где нас ожидал один из этих шипящих колёсных аппаратов. Он довёз нас через парк, окружающий императорскую резиденцию к внешним вратам, на площадь, в сердце Старкрара, которое было запружено народом. Стимер остановился, выехав за закрывшиеся врата, и мы продолжили путь пешком по свободному коридору в теле толпы, установленному моими солдатами. Под крики беснующихся поддан-ных, изрыгающих проклятья на голову того, чьё вымышленное имя недавно пугало их до недержания, я провёл Лайотрадо л"Шимар к так называемому Белому диску. Если бы не солдаты, думаю, осуждённого разорвали бы в первые же секунды.
  Белый диск, центр площади перед вратами Императорского дворца. Некогда он лежал подле Ангаросского дворца, но когда Императоры выстроили себе новое обиталище, диск был перенесён к нему. Издревле на нём происходили казни тэнкрисов, признанных государствен-ными преступниками. Многие члены семьи л"Дремор сложили свои головы на нём, и Кименрия л"Дремор, последняя свободная представительница этого рода, тоже рано или поздно окажется на Белом диске.
  Ташшары продели серебряные цепи сквозь кольца, торчащие из камня, натянули их, за-ставляя Лайотрадо л"Шимар опуститься на колени. Стоящие кругом солдаты Имперры, державшие перед собой заряженные карабины, отделяли нас от зрителей, но я чувствовал чудовищный накал эмоций.
  Двое чародеев из ИПЧ (Институт предметного чародейства) аккуратно устанавливали внутрь синематеха сиреневый кристалл ромбовидной формы. Они очень осторожны, работали в перчатках, чтобы не повредить и не запачкать артефакт-носитель информации. Эти кристаллы крайне хрупки и капризны в эксплуатации. Корпус синематеха закрылся, и чародей направили объектив на меня. Запись пошла.
  - Лайотрадо л"Шимар признан виновным в многочисленных преступлениях против на-рода Мескийской Империи и приговорён к смерти через угрызения совести! Приговор будет приведён в исполнение немедленно! Палачом выступает Бриан л"Мориа, Великий Дознаватель Мескийской Империи! - провозгласил один из пяти агентов Имперры, стоявших рядом с Белым кругом.
  - Последнее слово? - спросил я.
  - Я невиновен! - выкрикнул приговорённый и издевательски расхохотался. - Вы взяли не того!
  Я передал трость одному из агентов и приступил к л"Шимар, положил одну руку на его темя, вторую - на его шею, нащупал пульс. Прежде мой Голос позволял мне чувствовать и видеть эмоции живых существ, но теперь, спустя четырнадцать лет со дня, когда мне переда-лась часть благодати Императоров, мой Голос стал куда более опасным и сильным инструмен-том. Теперь мне гораздо легче внушать эмоции даже на расстоянии.
  Мой Голос проник внутрь л"Шимар и я внедрил в него эмоции, которых он не испытывал. Всё то время, что его судили, он не выказал никаких признаков раскаяния, буянил, смеялся, глядя в лица тех, кому причинил боль. Это животное не способно было на столь сложные эмоции как стыд, оно не могло и не желало раскаиваться. Я заставил его.
  Это началось как лёгкая дрожь озноба, выступил пот, затем его серебряные глаза стали метаться, а на наглом благородном лице проявились морщинки, отражающие мысли, внезапно появившиеся в больном мозгу. Все его дела, всё, что он натворил, всё, в чём он виноват. Его начала бить крупная дрожь, такая, что он не мог даже сжать кулаки, из кривой трещины, в которую превратился рот, потекли бессвязные звуки, скулёж, стоны. Он начинал осознавать. Я подкрепил своё воздействие сгустком всего того, что жгло души страдальцев, попавших в его руки и тех, кто любил их. Матери и отцы, лишившиеся дочерей, мужья, потерявшие жён, братья, потерявшие сестёр. Мой Голос разбил оборону его нигилистского эго и принудил его чувствовать. Трупы совести и стыда полезли из самых тёмных закутков его сознания, где были давно и глубоко похоронены. Он начал рвать на себе волосы. Роскошные белые волосы, вьющиеся от природы. Он брызгал слезами и слюной, выдирая их из головы вместе с частями скальпа, и тянулся к тем, чьего прощения жаждал получить. Он не мог быть прощён, но существование с таким огромным чувством вины было мучительнее расплавленного свинца, льющегося под кожу. В визгах и стонах он упал на Белый круг, потеряв все силы, лишившись всего, что делало его высокородным таном, гордым и непреклонным. И он стал молить о смерти.
  Один из дознавателей поднёс ко мне футляр с лежащей в бархатной формочке серебряной мизерикордией. Я взял кинжал, наклонился и вложил его в скрюченные пальцы осуждённого.
  - Искупи свою вину.
  Он сделал всё быстро, ухватился за оружие, как за последнюю надежду, направил трёх-гранный клинок себе в грудь и, судорожно дёрнувшись, ткнул вонзил его себе в сердце.
Оценка: 7.76*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"