Лунная Поляна была особенно красива ночами. И именно лунными, такими как сегодня. Это удивляло, поскольку по всем необъяснимым законам топонимики ей следовало носить имя Солнечной или хотя бы Рассветной, например.
Моего собеседника, впрочем, топонимика интересовала мало. Он нетерпеливо ерзал в ожидании реакции на свой рассказ.
- Значит, ты все-таки достал пыльцу? - хмыкнул я. - Не ожидал, честно говоря.
- А, ерунда, - отмахнулся Дьюбери. - Настоящий джентльмен всегда сможет угодить дамам, даже таким крошечным. К тому же, королева фей оказалась неравнодушна к хорошим сигарам, виски и бриджу, как...
- Как и ты, собственно, - закончил я. - Ясно. Скажи мне, Дьюб, ты серьезно собрался это сделать?
- Абсолютно. - Волнуясь, Дьюбери теребил кончик своего умопомрачительного носа. - И именно сегодня, Макс. Сейчас же.
- А тебе не кажется, что это несколько противоречит законам природы? - Я выпустил дым через ноздри. Дурацкая привычка. - Людям летать не положено.
- Да брось, дружище. Просто никто не пробовал. - Дьюбери вскочил на ноги. - Взгляни же на меня. Стань свидетелем моего триумфа.
Да уж, зрелище было еще то. Сегодня Дьюб вырядился так, будто собирался выступать в палате лордов, и от этого почему-то еще больше стал похож на цаплю. Хотя я не встречал цапель в смокингах и цилиндрах.
Дюьбери выудил из кармана пузырек, откинул крышку, и его окутало золотое облачко пыльцы, подаренной маленьким народцем. Мой друг чихнул, протер глаза и высоко подпрыгнул. Земли он уже больше не коснулся.
Дьюбери сделал несколько осторожных шагов вверх, как по лестнице, остановился и отвесил мне изящный поклон, взмахнув цилиндром.
- До встречи, Макс. Увидимся-а-а... - крикнул он и с диким воплем, от которого застыла бы кровь в жилах любого индейца, штопором ввинтился в небо, оставляя за собой шлейф золотистых искр.
Я покачал головой. Мальчишка. Тридцатилетний шалопай, будь он хоть трижды аристократом.
А все же у него получилось, черт возьми. И старина Питер был неправ: некоторые люди могут летать, даже став взрослыми.
Я рассмеялся и, одним движением набрав высоту, полетел к едва различимым отсюда горам. И в моем полете не было как раз ничего удивительного.