Дальнейший путь до Китежграда прошёл молча. Дорога полого взбиралась на холм и с его вершины пред нами предстала великолепная панорама. Город стоял у слияния двух рек, Ярусы и Китежи, каждая из которых была величава и судоходна. Огромные защитные стены и сторожевые башни, создавали ощущение надёжности и основательности. Разноцветные паруса и суда различных размеров, как в любом портовом городе, добавляли кипучую жизнь и суету, но одновременно творили ощущение праздника и веселья, которое всегда сопровождает ярмарки. Дорога вела мимо порта, как раз к городским воротам.
Неспешной трусцой Муравиус доставил нас ко въезду в город. Дородный стражник, оглядев нашу пёструю компанию, поинтересовался.
- Откель такие будете? Небось, тоже на царской дочке жениться хотите? Ну, вас таких женихов много, а царевна у нас одна, так что платите въездную пошлину, господа хорошие. С вас по одной серебряной монете за голову, значит всего один золотой.
- Это с какой стати, один золотой?! Пять серебряных монет составляют всего ползолотого, - возмутился Проныра такому откровенному грабежу.
- Очень просто, плюс ещё две монеты за каждый хвост, и по полмонеты за каждую ногу ездового транспорта, а не верите - спросите у ребят, - стражник махнул рукой в сторону остальных четырёх его приятелей, отдыхающих от тягот службы в тенёчке. Те согласно кивнули и загоготали, довольные предстоящим заработком. Проныра открыл было рот, чтобы вступить в спор, но умудрённый опытом домовой похлопал дрожащего от негодования бесёнка по-плечу и молча протянул стражнику монету.
- Хорошо, что я не сороконожка, а муравей - заметил не громко профессор, - иначе бы никаких денег не хватило бы рассчитаться.
- Это вы правильно сделали, что сразу расплатились, - стражник попробовал монету на зуб и удовлетворённо хмыкнув, засунул монету в бездонный карман. Потом с ехидцей глянул на рассерженного Проныру и пояснил, - за лишни споры со стражей у нас ещё и штрафы предусмотрены. Или ты рыжий хочешь, что-нибудь добавить?
- Чтоб тебя понос разобрал, - в сердцах сказал разъярённый бесёнок, который всегда болезненно относился к упоминанию о цвете своей шерсти.
- Не извольте беспокоиться, желудки у нас крепкие, - засмеялся стражник и махнул своим приятелям, чтобы те пропустили нас в ворота. Сам же он заинтересованно глядел на приближающийся купеческий обоз.
Зная Проныру, я подумал, что лучше бы служитель закона не зарекался. Как бы этому пройдохе не аукнулся наш золотой.
Путь был свободен, и мы въехали за городскую стену. Жизнь вокруг не только била ключом, она низвергалась водопадом. Все что-то продавали, покупали, спорили, почти дрались и снова мирились. За прекращением драк строго следили суровые стражники. Судя по нашему опыту общения с данными представителями правоохранительных органов, лучше бы с ними не спорить, а то вполне можно остаться и без штанов, всё уйдёт на оплату штрафов. Похоже, не мы одни это поняли, так как любые споры становились тише, а драчуны начинали обниматься, стоило только показаться где-нибудь поблизости тёмно-красной форме стражника.
- Не представляю как в этой суете можно найти человека, - поделился я своими опасениями с друзьями, когда мы осторожно пробирались между торговых рядов, пытаясь выбраться на какую-нибудь улицу, где будет потише.
- Для начала, необходимо найти родителей мальчишек и сообщить, что могут забрать своих сорванцов у Мыколы. Они нам и посоветуют где можно остановиться, а там уж справки наведём. Давайте искать Малую торговую улицу и дом торговца редкими товарами Сулеймана.
Все согласились с планом домового, а Муравиус наконец-то выбрался на более спокойное место, где не то, чтобы было мало лавок и базарной толчеи, просто здесь её было чуть поменьше и можно было разговаривать не крича во всё горло. Поинтересовавшись у прохожих, мы выяснили, что на удивление точно попали туда, куда и стремились - на Малую торговую улицу. Осталось только идти по ней и искать экзотическую лавочку господина Сулеймана. Оставался только один вопрос, что в этом большом торговом городе, где продаётся всё и вся, можно назвать - экзотикой и редкостью?
Мы уже больше часа шли по этой проклятой улице, а она всё не заканчивалась. Порой мне казалось, что окружающие сговорились и издеваются. Со стороны наша попытка узнать точное месторасположение лавки Сулеймана или дома художника Ильи выглядела следующим образом.
Начинал обычно Дормидонт, который, благодаря бороде, внушал большое уважение окружающим. Проныра и Василий, в счёт вообще не принимались, вежливо обратившийся Муравиус - вызвал несколько обмороков и одно заикание. А если к прохожим обращался я, то меня обязательно принимали за ещё одного жениха царевны и вместо ответа на вопрос, дружно начинали описывать красоту, покладистый характер и добрый нрав моей будущей жены. Так вот доверив домовому переговоры с местной публикой, мы попытались разобраться в хитросплетении улиц Китежграда. Со стороны это выглядело примерно так.
- Уважаемый, - обращался к кому-нибудь из прохожих Дормидонт, - не подскажите ли, где находится лавка торговца редкими товарами Сулеймана?
- Конечно, дорогой! Заходи в лавку, у меня всё то же самое, только дешевле. Смотри, какие горшки! Цветные, расписные, у меня сам царь горшки покупает, даже у твоего Сулеймана нет таких горшков! Купи горшок, жена рада будет.
- Нет у меня жены, - отбивался от назойливого продавца домовой.
- Как нет жены? У такого богатого и красивого нет жены? Дорогой, ты попал туда куда нужно! У меня есть племянница, - торговец закатывал глаза и целовал собранные щёпотью пальцы. - Не девушка, а клад. Коса длинная до пояса.
- До пояса-то, до пояса, да из трёх волосин, - обязательно вмешивался кто-нибудь из стоящих рядом, - да и та на базаре купленная. Вот у меня есть дочка, так у неё глаза синие как небо.
- Ты считаешь, что я родной племяннице не могу купить хорошую косу!? Да я за неё, если ты знаешь, серебряную монету отдал, а ты говоришь - три волосины! А у твоей дочки, глаза хоть и синие, да косые.
На нас уже не обращали внимания, выясняя достоинства и недостатки невест нашего Дормидонта. В такие моменты мы считали за благо поскорее ретироваться. Случалось и так.
- Подскажите, пожалуйста, как мне найти дом художника Ильи, который расположен возле лавки торговца редкими товарами Сулеймана.
- Это, какого Сулеймана, который Абу?
- Нет, Абу, это Керим-ага, он жестянщик, кувшинами торгует, - обязательно вмешивался кто-то ещё, - так он на Жестяной улице, вам туда. Только зачем вам у него кувшины покупать, возьмите лучше ....
- Нам не нужен Абу, не нужен Керим-ага и не нужны кувшины, - стараясь сдерживаться, сделал ещё одну попытку разузнать нужный нам адрес Дормидонт. - Нам нужна лавка Сулеймана, который торгует на Малой торговой улице.
- Ах, этого Сулеймана, так бы сразу и сказали, тогда вы сейчас через три дома свернёте направо, потом через зелёный ряд, мимо трактира "Весёлый Гусь", опять направо или налево, не помню точно, во всяком случае, там совсем рядом.
Мы свернули и через зелёный ряд, мимо трактира, ещё раз свернули и выбрались на Жестяную улицу к лавке Абу Керим-ага. Дормидонт хотел вернуться и набить морду, тому, кто нас сюда отправил, но мы его удержали в самый последний момент. Попросив у домового мелкую монетку, я подозвал мальчишку пробегавшего мимо.
- Ты знаешь, где живёт Илья-художник, чей сын подшутил над школьным учителем?
- Знаю, только у него сейчас горе, Семён-то пропал, вместе с другом, сыном кузнеца. Без них в школе так тоскливо.
- Нашлись ваши Семёны, скоро будут. Ты нас к дому Ильи-художника отведи. И монетку получишь, и его родителей добрыми вестями порадуешь.
Мальчишка на радостях подпрыгнул и повёл нас самой короткой дорогой, через пять минут мы уже стучались в дом художника Ильи. Получив вознаграждение, пацаненок пообещал заглянуть к родителям второго Семёна, и прислать их сюда. Спешившись, мы с Дормидонтом начали стучать в резные ворота. Вскоре нам открыла грустная женщина с заплаканными глаза
- Извините, здесь живёт художник Илья?
- Да, только он сейчас не берёт заказов, - женщина хотела закрыть дверь, чтобы избавиться от докучливых посетителей.
- Подождите, мы вам весточку от вашего сына и его товарища принесли, - предупредил я её движение.
- И вы туда же, а с виду приличный человек, - горько усмехнулась печальная красавица, обжигая меня презрительным взглядом. - У нас уже нет денег, платить вам за сведения. Вы уже десятый, кто приносит нам вести о сыне.
- Не надо нам ничего платить, вот посмотрите, - и Дормидонт протянул портрет, который вручил нам Семён, с изображением своего отца. Женщина скользнула безразличным взором по карандашному наброску. Внезапно во взгляде появилось узнавание, глаза широко открылись и она, выхватив рисунок из рук Дормидонта, поднесла его поближе к лицу.
- Илья! Илья, быстрее сюда! - слёзы вновь хлынули из её глаз, но на этот раз это были слёзы радости, которые смыли паутину горя с женского лица. - Посмотри, посмотри скорей!
- Что, ещё одни с известием о нашем сыне? - и на крыльцо вышел невысокий мужчина, в котором даже без портрета, можно было легко узнать отца Семёна. - Пойдём в дом, Марфуша, а вы господа хорошие, если не желаете неприятностей, убирайтесь-ка отсюда подобру, по-здорову, - Илья, с грозным видом сжимая кулаки, спустился с крыльца и подошёл к воротам. Нужно иметь много мужества, чтобы сказать такое, да ещё таким тоном, глядя на нашу необычную компанию.
- Да, подожди шуметь, отец, - остановила его Галина. - Ты только взгляни, взгляни на это! - она протянула в дрожащей руке карандашный набросок.
- Сын, это рисовал мой сын, узнаю его руку! Даже тени, вот здесь, неправильно нарисовал шельмец! - на одном дыхании воскликнул художник, едва взглянув на работу Семёна. Он поднял на нас взволнованные глаза, - Отдам всё, что хотите, только скажите где он? Жив?
- Ой, так что ж вы на улице стоите, проходите в дом, гости дорогие, - всплеснула руками Галина, и широко распахнув ворота, поклонилась нам в пояс. - Скажите только, сынок, Семёнушка, здоров? - заглядывая в лицо мне и Дормидонту, тихо спрашивала встревоженная мать.
- Да, всё с ним в порядке, хозяюшка. Не волнуйтесь вы так. Мальчишки сейчас в селе, у Мыколы хлебопёка, он за ними присматривает, - успокаивал я родителей Семёна, не давая женщине ещё раз поклониться. Уж очень меня смущало подобное обращение.
- Мыкола, мужик основательный, в обиду не даст, но и баловаться не позволит, - поддержал меня Дормидонт.
- Мой мальчик, что с моим мальчиком?! - раздался истошный женский крик, и во двор влетела дородная женщина средних лет. В курносом с веснушками носе и круглых карих глазах, явно угадывались черты второго Семёна. - А, ну-ка, сознавайтесь, негодяи, что сделали с моим сыном?!
- Да ничего мы с ним не сделали, - немного испугавшись такого напора, начал оправдываться Проныра, - мы его, наоборот, от разбойников спасли.
- Ах, этот стервец в разбойники подался?! - женщина побледнела и задохнулась от возмущения. - Значит, мать все глаза выплакала, а он разбойничает! Вот я доберусь до него, неделю сидеть не сможет. Дурь-то она за раз через задницу-то и выйдет!
- Стоп, стоп, дамы, - посчитал нужным вмешаться я, видя, как сердитые матери спешно принялись разбирать стоявший около забора веник на розги. - Или вы сейчас же пообещаете, что никто никого даже пальцем не тронет или я не скажу где ваши дети. Нам не нужны никакие деньги и награды, но это вы должны пообещать твёрдо! - наши взгляды схлестнулись, в какой-то миг мне почудилось, что я сейчас сам отведаю "берёзовой каши". Взгляды сердитых мамаш просто метали молнии, удивительно как забор не подпалили, но я не собирался отступать. Мальчишки и так настрадались, нечего им и здесь тумаков получать.
Мои друзья согласно кивнули и встали со мной рядом. Жена кузнеца, как будто натолкнувшись на преграду, взялась за сердце и слегка осела. Мы с Дормидонтом едва успели подхватить её под руки, не дав упасть, осторожно завели в просторную горницу и усадили на лавку. Женщина была действительно крупной почти на голову выше меня и раза в два тяжелее, такой, в самом деле, достаточно пару раз стукнуть - неделю сидеть не сможешь.
- Уважаемые родители, - начал я, видя, что мать Семёна пришла в себя. - Ваши дети не сбегали к разбойникам, их похитили, чтобы потребовать у вас выкуп.
Пусть это было не совсем так, но в глубине души я был уверен - мальчишки будут придерживаться именно такой версии.
- Похитители пообещали убить их родителей, если Семёны сбегут. Поэтому, любя вас, ребята терпели побои и издевательства, лишь бы разбойники не причинили вам вреда, - жена кузнеца вновь принялась хвататься за сердце, а жена художника без сил рухнула на лавку. - Сейчас с ними всё в порядке, - поспешил я обрадовать обоих, боясь, как бы дамы не упали в обморок, или слезами не разразились. Не могу я, когда женщина плачет. - Разбойников больше нет, мы с ними разобрались. Если вы пообещаете не наказывать ваших детей, то я с радостью скажу, где они сейчас.
- Ой, деточки, ой, кровиночки, - запричитали в один голос женщины, - мы же не знали. Да мы ж пылинки с них сдувать будем.
- Сейчас они в селе Большие Хрюничи, здесь недалеко, по дороге в Облачный город, - поспешил сказать я, так как действительно не могу переносить женский плачь, тем более такой, от которого закладывает уши.
- Цыц, бабы, - прикрикнул на них Илья, - Галина, ты быстро на стол накрывай, а ты Лукерья, бегом за своим мужиком.
Пока женщины выполняли его указания, Илья подошел к нам и, улыбаясь в светло-русую бороду, тихо сказал.
- Вот теперь, у меня последние сомнения отпали, только мой сын с его приятелем могли выдумать такую историю про похищение, что на самом-то деле случилось?
- Про похищение это я сам выдумал, для того чтобы женщин успокоить, - краснея, признался я, - а на самом деле они как над учителем подшутили, так на всякий случай в телеге с сеном спрятались и уснули. Телега-то, действительно, была разбойничьей, те мальчишек и обнаружили, уже когда из города выехали. Вполне вероятно, что они опасались, как бы ребята чего лишнего не услышали, поэтому прихватили с собой, на всякий случай. За одно и работой по хозяйству загрузили, а чтобы соблазна сбежать не было, пригрозили с вами расправиться.
- Илья, вы не могли бы указать нам не очень дорогую, но приличную гостиницу, чтобы наши друзья не вызывали излишнего любопытства, - спросил Дормидонт. Проныра и Василий чинно сидели на лавке за столом, а преисполненный достоинства Муравиус восседал на полу рядом со столом. Все с любопытством оглядывали затейливо расписанную диковинными узорами горницу. Теперь видно было, в кого талант Семёна пошёл.
- Что значит гостиницу? - раздался возмущённый возглас хозяйки. - У нас места много, целый флигель пустой. Если ваша лошадь привыкла по ступенькам забираться и спать в комнате, то и тогда места хватит.
- Хоть я не лошадь, - возразил профессор Муравиус, - но предпочту спать в конюшне на сеновале, если такой имеется.
- Батюшки-святы, лошадь ещё и разговаривает, - всплеснула руками женщина, - ты не обижайся, зелёненький, хочешь мочёное яблочко? Уж и не знаю чем тебя такого красивого и умного кормить.
- Чем всех, тем и меня, - с достоинством произнёс профессор, он уже устал объяснять, что не имеет никакого отношения к "лошадям" и почти смирился с подобным определением.
- Хозяюшка, мы остановимся у вас, но только в том случае, если вы возьмёте плату за проживание, - сказал Дормидонт и выложил на стол десять золотых. - Деньги у нас есть, а кормить столько едоков накладно, будете возражать, мы уйдём в гостиницу.
Было в его голосе что-то такое, что хозяйка, открыв рот, сразу его закрыла и молча убрала деньги со стола. В дверь раздался стук, и вскоре в комнату вошла Лукерья и её муж. Я видел больших людей, допустим Мыкола и его отец были совсем немаленького размера, но такого богатыря видеть не приходилось. Он был явно подстать жене и не поверите, но в широкий дверной проём прошёл слегка боком, иначе ширина плеч не позволяла.
- Степан, - пророкотал он басом и протянул для пожатия здоровенную ладонь, покрытую ороговевшими мозолями от кузнечного молота. Я представил своих друзей и осторожно пожал огромную ладонь. Пока женщины накрывали на стол, домовой поинтересовался:
- Степан, твой сын говорил, что ты знатный кузнец.
Получив утвердительный кивок, Дормидонт достав из торбы трофейную стрелу, и протянул её Степану.
- Не подскажешь, чья такая?
- Вы знаете что-нибудь о городе Селиусе? - задал кузнец неожиданный вопрос, внимательно разглядывая стрелу. Мы отрицательно замотали головами. - Это крупный портовый город на востоке от Китежграда. Издавна управляется он десятью семействами, у каждого из них свой район, своя армия и свои оружейники. Такие наконечники и оперения только у стрел, принадлежащих семейству Игрус.
- Это семейство считается самым воинственным и злопамятным из всех остальных, - поделился своими знаниями Илья.
- Вот спасибо, обрадовали, - в сердцах высказался Василий, сильно за меня переживавший. - Вит, не мог бы кому-нибудь другому "на хвост" наступить?
- Ой, мамочки мои! И кот говорит! - от неожиданности Лукерья выпустила из рук глиняную миску полную свежих молоденьких огурчиков. Проныра, выскочив из-за стола, поспешил на помощь.
- А почему, собственно говоря, мне и не разговаривать? - обиделся Василий. - Что за дискриминация по видовому признаку? Вот вы, Лукерья, не знаю как по-батюшке, мяукать, скорее всего, не умеете и ничего, живёте. А нам, бедным котам, приходится человеческий язык учить, чтобы неразумных хозяев, - Васька бросил на меня укоризненный взгляд и тяжко вздохнул, подперев лапой голову, - уму-разуму учить.
- Фроловна я, - зарделась Лукерья, с благодарностью приняв помощь нашего рыжего друга. Она во все глаза смотрела на Василия, приоткрыв от удивления рот. Пожалуй, её не так удивил невиданный разговаривающий зверь Муравиус, как говорящий полосатый кот. - Ой, а гуторите-то вы как по-умному, словно по-писанному, - женщина уважительно посмотрела на разглагольствующего Василия.
- Вася у нас такой, он даже мышам зубы заговаривает, прежде чем поймать, - не остался я в долгу у наглючего животного.
- Это ж сколько мышей нужно, чтобы такого здоровяка прокормить? - хозяйски подошла к этой проблеме Лукерья и вскоре перед Васиной мордой красовалась полная двухлитровая чашка густой сметаны.
Стол был накрыт, и долго упрашивать нас не пришлось. Угощение было на славу. Видя, что гости дорогие наконец-то наелись и теперь вполне можно вести неспешную беседу, Лукерья первой выпалила мучавший её вопрос.
- Ой, Виктор, не знаю, как по-батюшке, ты, наверное, великий колдун-чародей!
- Молод он ещё, по-батюшке, величаться, - вместо меня ответил Василий, с довольным видом слизывая сметану с усов. - Невеликий, конечно, и не колдун-чародей, но способности кое-какие имеются, - в кое-то веки расщедрился на скупую похвалу кот.
- Виктор, думается мне, непросто так вы в Китежград заглянули. И одёжа у вас не наша, и страны такой не припомню, где так чудно одеваются. А вы, Дормидонт, уж не из домовых ли часом будете? - глаз художника легко уловил то, что другой бы никогда определить не смог бы.
- Из домовых, - подтвердил довольный Дормидонт. - Вит, думаю, надо всю историю рассказать, люди больно хорошие, а нам добрый совет нужен.
Умению домового распознавать хороших людей я доверял всецело. Дормидонт, как увидел расписную горницу, так глаз оторвать не мог, всё шептал: "Благость-то какая!".
Вот и принялся я за рассказ, прерываемый только возгласами: "Ой!", "Ух!", "Батюшки-святы! Что в мире деется!". Проныра, Василий и Муравиус дополняли моё повествование своими комментариями и пояснениями, а порой и изображали всё происходящее в лицах.
- Теперь нам нужно найти похитителя флейты во дворце, - закончил я и смочил пересохшее от долгого рассказа горло холодным молоком.
- Давай, Илья, думай, чем людям помочь, ты у нас во дворцы вхож, - пробасил молчаливый кузнец. - А я покумекаю, как нам хозяина той приметной стрелы разыскать. Это как раз по моей части будет.
- Ну, для того чтобы проникнуть во дворец, моей помощи как раз и не потребуется. Здесь всё просто - нужно участвовать в конкурсе женихов, там сразу и найдёшь нужного тебе человека, - дал дельный совет Илья.
И все посмотрели на меня.
- Почему сразу Вит? - попытался отговориться я, перспектива жениться на местной принцессе как-то не входила в мои планы. - Вон, Дормидонт чем не жених?
- Это без меня, - отрезал тот. - Тебе, Виктор, проще понравиться молоденькой девушке, а я староват женихаться с принцессами.
- Ну, если такая рожа собирается идти в женихи, - и я развернул рисунок Семёна, на котором он изобразил разыскиваемого нами толстяка, - то уж ты за принца сойдёшь. Не забудь, нам нужно только флейту у него забрать и, желательно, царскую корону уберечь от похищения - вряд ли она ему на доброе дело нужна.
Пока мы перепирались, наши новые знакомые с любопытством разглядывали портрет будущего жениха их принцессы. Мужики, увидев, удивлённо хмыкнули, а женщины перекрестились.
- Это что у вас за харя-то такая страшная? - поинтересовалась Лукерья, искренне переживающая за красавицу царевну и уже прикидывая, насколько красивой парой мы с ней будем.
- Это как раз портрет разыскиваемого нами гражданина, - объяснил Муравиус, разглаживая лапой на столешнице карандашный рисунок. - По-последним сведениям, он собирался проникнуть во дворец и похитить царскую корону, причём учтите, что магия на него не действует.
- Вы, как его разыщите, так не забудьте меня позвать, да ребят моих, молотобойцев. Они парни крепкие, и без магии кого хочешь скрутят, - в подтверждении своих слов кузнец водрузил на стол два пудовых кулака.
- Всё же, Вит, придётся тебе войти в доверие к царской дочке и объяснить грозящую опасность, - подвёл итог нашего разговора Дормидонт. Я и сам понимал, что из нашей компании лучше всех гожусь на роль жениха, но если б вы знали, как мне этого не хотелось делать! Нутром чувствовал - к добру эта затея не приведёт. Обсудив планы на завтрашний день и решив, что завтра с утра мужчины поедут за ребятами, а мы направимся разыгрывать спектакль со сватовством во дворец, разошлись.
Точнее разошлись все, кроме вашего покорного слуги и двух женщин, которые взялись снаряжать меня для завтрашнего представления в роли жениха. Никакие мои робкие возражения, что у меня нет никакого желания участвовать в подобном мероприятии, а тем более побеждать в нём, ими в расчёт не принимались. Мне кажется, существует какой-то вселенский женский сговор, - женить всех попадающихся на их пути холостых мужчин. И при этом, абсолютно не интересуясь мнением жертв этого заговора, - несчастной мужской половины человечества.
Вы когда-нибудь пытались остановить ураган, смерч и тайфун одновременно? Уверяю вас, это детские игрушки по-сравнению с тем, как пытаться остановить женщину, снаряжающую вас к будущей невесте, а что уже говорить сразу о двух представительницах прекрасного пола? В итоге я оказался обряженным в расшитый золотой тесьмой нежно-зелёный кафтан, ярко-красные штаны и светло-коричневые сапоги с задранными вверх носами. Если учесть, что в разрезах кафтана выглядывала малиновая рубашка то, по-моему мнению, сейчас я напоминал такое пугало, на которое не позарится ни только ни одна принцесса, но и любую пролетающую рядом ворону хватит инфаркт. А если мои друзья будут смеяться, то я попрошу наших хозяек нарядить свиту жениха подобающим образом.
Во флигеле, отведённом нам женой художника Галиной, был только Дормидонт. Глаза у него округлились при виде столь "ослепительного" наряда и в них запрыгали смешинки, но, перехватив мой мрачный взгляд, он поостерёгся высказывать своё мнение по-поводу моего костюма. Хорошо хоть кота рядом не оказалось, он бы с удовольствием прошёлся по этакой "красоте". Сняв жуткий наряд и разложив его на кровати, я загрустил.
- Дормидонт, ты можешь говорить что хочешь, но в этом я на улицу не выйду. Может быть, это местное представление о красоте и шике, но я чувствую себя в нём как полный дурак.
- Так в чём дело? Измени его при помощи компьютера по своему вкусу, - дал дельный совет домовой, уже без стеснения хохоча во всё горло. Я бы и сам с удовольствием посмеялся, если бы мне не было так грустно.
- Дормидонт, ты умница, эти бабы совсем мне голову заморочили. Сонечка, как ты смотришь на то, чтобы привести это безобразие, лежащее на кровати, в божеский вид?
Компьютер одобрительно пискнул, и мы взялись за дело. Через десять минут на кровати оказалась совершенно другая одежда. Кафтан несколько изменил свой крой и стал более свободным, перестав стеснять движения. Случись драка или какие-то ещё непредвиденные обстоятельства, он не будет помехой. Изменился и цвет, он стал тёмно-синим, отороченный серебряным кантом и расшит серебряными узорами. Вместо рубашки появилась мягкая чёрная водолазка, такого же цвета штаны и при этом они уменьшились в ширину раза в полтора. Больше всего мне понравились мягкие антрацитовые сапоги, верх которых был отделан тёмно-синей кожей с серебряным шитьём в тон кафтана. Умничка Сонечка и для себя создала сумку из синей кожи, отделанной серебром, она совершенно не выделялась на фоне остальной одежды и легко могла сойти за деталь костюма. Отпускать меня во дворец одного она явно не собиралась.
Покончив с одеждой, мы с домовым решили пройтись по городу, послушать местные слухи и сплетни, а заодно заглянуть к торговцу редкими товарами Сулейману, уж больно меня разбирало любопытство, чем он торгует.
Двери его лавки находились как раз напротив резных ворот художника Ильи. Первое, что почувствовал мой нос, едва мы приоткрыли дверь загадочной лавки, это был восхитительный запах кофе. На стенах были развешаны пучки трав, разноцветные перья, даже попадалось кое-какое оружие необычной формы. Полки вдоль стен были уставлены странной посудой, применение некоторых из выставленных образцов по прямому назначению было бы весьма проблематично. Судите сами, если треугольная тарелка, всё равно остаётся тарелкой, то высокий стакан с четырьмя дырками почти около дна, вызывает некоторое недоумение.
Чучело огромного крокодила или животного весьма близкого к нему вида, висело под потолком и внимательно оглядывало всех вошедших. То, что я принял первоначально за чучело, вдруг подмигнуло мне жёлтым глазом и сделало приглашающий жест лапой. Огромный живой крокодил просто грелся наверху под лампой. Больше всего выставленное содержимое напоминало лавку колдуна. За прилавком никого не было. Из глубины дома доносились два голоса, один, слегка дребезжащий, несомненно, принадлежал хозяину сего заведения, достопочтенному Сулейману, а второй - нашему Василию. Оба о чём-то увлечённо спорили.
- Шайтан. Шайтан верхом на шайтане.
- Неправда ваша, я кот. А шайтанов, к твоему сведению, не бывает.
- Шайтан, большой полосатый шайтан, причём любит моё кофе. И что самое удивительное, неплохо в нём разбирается.
- Я не видел никаких шайтанов, тем более - полосатых.
- А я никогда не видел котов такого размера. Тем более у тебя копыта, а у всех моих знакомых котов - мягкие лапы.
- Небось всем твоим знакомым котам не приходиться путешествовать по дальним странам, они сидят дома, на печке, молоко из блюдечка пьют. А я, бедолага, должен за хозяином присматривать, ведь он без меня пропадёт, вот и приходиться мои маленькие нежные лапки защищать кроссовками, - и Василий вытянул заднюю лапу, на которой красовался здоровенный кроссовок.
Похоже, этот спор длился уже довольно давно, доставляя огромное удовольствие обоим спорщикам. Мы с Дормидонтом решили пройти в глубь дома. Висевшему под потолком крокодилу это явно не понравилось, он зашипел и открыл пасть, полную таких огромных зубов, что было непонятно, как она у него вообще закрывается.
- Уважаемый, - вежливо обратился я к нему, что-что, а уважения такие зубки вызывали немало, - в гостях у твоего хозяина находится наш друг - кот Василий. Мы бы хотели познакомиться с достопочтенным Сулейманом и узнать самочувствие его и нашего друга. Разрешите ли вы для этого нам пройти?
- Ишь, какой вежливый, - улыбнулся крокодил во всю пасть так, что мне показалось, будто количество зубов в ней увеличилось в два раза. - Только это не мой хозяин, а равноправный партнёр. Проходите, может они хоть тему сменят, а то голова скоро заболит.
- Пожалуй, я вас провожу, да и кофе выпить не мешало бы, всё равно покупателей нет,
Ещё бы они появились! Да когда к вам, пусть вежливо, но обращается продавец с такой пастью, вы быстренько забудете, за чем собственно пришли и начнёте лихорадочно вспоминать, где тут выход. Но свои мысли по этому поводу я благоразумно оставил при себе. Сейчас меня больше одолевало любопытство, каким образом крокодил будет спускаться со своего "насеста" под потолком? Данный вид животных ну никак не был приспособлен для лазанья. Оказалось проще некуда - он взмахнул крыльями и плавно приземлился на пол. Крылья были зелененькие, под цвет толстой шкуры и не сказать, что очень большие, скорее маленькие для такой туши. И по форме, и по размеру очень напоминали лебединые.
- Удивлены? - кроколебедь или лебедекрок был доволен произведённым эффектом. - Магия, - со значением протянул он слово, словно пробуя его на вкус. - Я очень редкий вид! Айда за мной, кофе пить, - наш провожатый подмигнул нам сразу двумя глазами и быстренько так скрылся за шикарно расписанной бамбуковой занавеской, только кончик хвоста успел мелькнуть.
Мы осторожно заглянули за занавеску, которую я первоначально принял за экзотическую картину на стене, и пошли на голоса спорящих. Вскоре вошли в просторную комнату, внутри дом оказался гораздо больше чем снаружи. Огромный мягкий ковёр, больше похожий на цветочную поляну, чем на творение людских рук, устилал большую её часть. Рядом с входом располагался бассейн, где уже плескался крылатый крокодил. На бортике бассейна, издавая восхитительный кофейный аромат, стояла литровая широкая чашка.
Посередине ковра, на ворохе разноцветных подушек, возлежали двое - наш Василий и сухонький старичок, по-видимому, сам господин Сулейман. Оба пили кофе из маленьких чашечек и играли в нарды. Кот приглашающе махнул лапой в сторону импровизированного стола и представил нас своему собеседнику.
Мы молча кивнули, так как слова куда-то подевались от избытка впечатлений. Дедок прямо из воздуха достал две чашечки с ароматным напитком и протянул их нам. Отхлебнул маленький глоточек и зажмурил глаза от удовольствия - вкус был божественным!
Смакуя кофейное чудо, я с любопытством принялся разглядывать украшенные коврами стены, на которых было развешено различное оружие. Судя по его количеству, господин Сулейман был чрезвычайно воинственный дедушка. Это было не просто - оружие, а - ОРУЖИЕ. Именно так. Большими буквами. Это была поистине вершина оружейного мастерства. Каждое из этих смертоносно-опасных штук, было ещё и произведением искусства.
Моё внимание привлёк небольшой кинжал в синих с серебром ножнах, по цвету, он идеально подходил под мой парадный кафтан, лежащий сейчас во флигеле художника Ильи. Но не только это заставило меня обратить на кинжал пристальное внимание. Чем больше я любовался этим оружием, тем сильнее крепла уверенность в том, что мне просто необходимо им владеть, словно в душе отзывалась невидимая струна. Заметив мой интерес, Сулейман с довольным видом откинулся на подушки и назвал цену:
- Пятьсот золотых.
Я чуть не подавился кофе, зная, что Дормидонт и остальные мои товарищи не одобрят таких трат. А Василий, так попросту со света сживёт за подобный расход. Ведь путь предстоит долгий, а разбойничья казна не безразмерна. Припомнив о любви восточных людей торговаться, я решил попробовать.
- Уважаемый Сулейман, да продлятся ваши дни, это конечно хороший кинжал, но он не стоит таких денег, могу предложить десять золотых.
Теперь настала его очередь поперхнуться кофе, но в тёмных глазах блеснул азарт, и старик продолжил торг.
- За такую прекрасную вещь всего десять монет, могу её уступить за четыреста шестьдесят, даже для вас, из-за моего глубокого уважения к друзьям полосатого шайтана, за четыреста пятьдесят.
- Согласен, что десять монет маловато будет, а вот двадцать в самый раз.
И торг пошёл, это было целое представление. Я десять раз уходил и десять раз возвращался. Сулейман хватался за сердце и почти посыпал голову пеплом, жалуясь на убыток. Крокодил вынырнул из бассейна и в растроганных чувствах слушал наш торговое выступление. В азарте я уже стал кричать, что могу предложить только двести монет, и то тогда мне придётся голодать целый год, а Сулейман плакал и говорил, что больше чем за сто девяносто не отдаст, и пусть это будет в пять раз меньше, чем он за него выложил. На этом мы и ударили по рукам.
Пока Дормидонт отсчитывал монеты, я, с разрешения хозяина, подошёл к стене и снял кинжал. Его рукоятка удобно пришлась по руке и была слегка тёплой, как будто он сам волновался о сделке. Затаив дыхание, я вытащил оружие из ножен. Ровное прямое лезвие было немногим больше длинны моей ладони, оно было абсолютно чёрным, и только у самой гарды светилась белым серебром странная вязь надписи на незнакомом языке. Внезапно надпись засветилась, и окраска клинка стала меняться на серебристо-голубоватую, а надпись, наоборот, стала чёрной. Увидев такое превращение, Сулейман вытаращил глаза и стал хвататься за сердце, но уже по-настоящему.
- Выходит я, старый дурак, продал спасающее оружие за каких-то жалких сто восемьдесят монет. Ведь я мог запросить целую тысячу, и ты бы выложил её, а иначе был бы ещё большим дураком.
Старичок от волнения впал в ступор. И, похоже, от того же переживания у него стали прорастать когти, заострились уши, вылезли клыки и забугрились мышцы, и росточек стал слегка увеличиваться, пока на метр, но, судя по всему, на этом Сулейман бы не остановился. В комнате как-то сразу стало неуютно.
Выход нашёл Дормидонт, и надо сказать весьма неожиданный. Он засунул руку в торбу и вытащил оттуда номер Плейбоя, с обнажённой красоткой на обложке. Сунув под нос достопочтенного хозяина, успевшего вырасти на три размера, девицу со столь выдающимися формами, домовой сумел переключить его внимание и процесс превращения монстра в знакомого нам дедулю, начал обратный отсчёт. Чтобы его ускорить, Дормидонт перевернул страницу. Перед взглядом уважаемого Сулеймана, озабоченного уже совершенно другими проблемами, чем подсчёт убытков, появились сразу пять обнажённых красавиц.
- Скажи, что значит "спасающие оружие", - спросил Василий у крокодила, пока мы наблюдали за возвращением цвета кожи его компаньона из зелёной, в более привычный - сильного загара.
- Так вы не знаете? Спасающее оружие большая редкость, ещё большая редкость, если это оружие и человек, которого оно спасёт от смерти, встретятся. Узнать об этом можно довольно просто, если бы твой друг взял кинжал в руки. Только у истинного владельца оно изменит окраску. О чём и сокрушался Сулейман, если бы он дал его подержать, то всплыла бы истинная ценность кинжала.
В комнате тем временем становилось многолюдно. Одним щелчком пальцев Сулейман оживил изображения девиц и голые красавицы со смехом и визгом стали играть в пятнашки, не забывая при этом прижиматься своими весьма выдающимися формами ко всем находящимся в комнате. Дедок перевернул страницу, и девушки исчезли. Крокодил внимательно посмотрел на станицу журнала и поинтересовался у Дормидонта с надеждой в голосе:
- Слушай, приятель, а у тебя точно такого, но с крокодилицами нет? Жаль, но ничего придётся старому хмырю сделать двойное превращение. Слышь, Сулейман, имей совесть, куда тебе столько?! - возмутился крокодил, разглядывая новый десяток жизнерадостных красоток. По его просьбе, три девушки внезапно превратились в изящных крокодильих самок, если можно назвать изящными трех метровых чудищ, с зубастой пастью больше метра, обведённой по краям алой помадой. Наш собеседник браво щёлкнул челюстями и поспешил к ним в объятия.
- Ой, спасибо, уважили старика, и главное их не надо кормить, поить и одевать, а надоедят, так перевернул страницу и всё. Так что, за мной должок, заходите, если понадоблюсь.
Мы поспешили откланяться. Приключений нам на сегодня хватило с лихвой. Во флигеле нас поджидали Муравиус и Проныра, с сияющими от счастья физиономиями. Но хитрецы так и не признались в чём дело, пообещав, что завтра мы всё узнаем. Наскоро перекусив, мы улеглись, завтра предстоял весьма хлопотный день, хотя по-другому у нас почему-то не получалось.