Опостылевшая зима
Вжала пальцы в больное горло,
И морозная хохлома
Не внушает уже восторга.
Бубенцами увешан круп,
Но они не звенят в мажоре -
Как затёртой пластинки звук
На испорченном граммофоне.
Под ногами хрустящий наст
Не пронял ностальгией детства.
Кто кусочек весны продаст?
Кто продаст мне такое средство,
Как волшебный "антизимин"?
Воробьи вдруг надули груди:
"И мы тоже весну хотим!
Покупать её тоже будем!"
А дворовый хитрющий кот,
Навострил в ту ж секунду уши:
"Кто бы знал, как душа поёт!
Голос сердца весной разбужен!"
Только лапкой увяз в снегу,
На усах поселился иней.
Ты, весна, прогони пургу
В небе рокотом журавлиным.
Полосатый котяра бок
Пусть погреет лучами солнца.
Но февраль от весны далёк,
Снегом душит нас и смеётся.
Запорошенны фонари,
В шубах белых пушистых ели.
Как от неба аж до земли -
Так и нам далеко до апреля...
Опостылевшая зима
Вжала пальцы в больное горло,
И морозная хохлома
Не внушает уже восторга.
Бубенцами увешан круп,
Но они не звенят в мажоре -
Как затёртой пластинки звук
На испорченном граммофоне.
Под ногами хрустящий наст
Не пронял ностальгией детства.
Кто кусочек весны продаст?
Кто продаст мне такое средство,
Как волшебный "антизимин"?
Воробьи вдруг надули груди:
"И мы тоже весну хотим!
Покупать её тоже будем!"
А дворовый хитрющий кот,
Навострил в ту ж секунду уши:
"Кто бы знал, как душа поёт!
Голос сердца весной разбужен!"
Только лапкой увяз в снегу,
На усах поселился иней.
Ты, весна, прогони пургу
В небе рокотом журавлиным.
Полосатый котяра бок
Пусть погреет лучами солнца.
Но февраль от весны далёк,
Снегом душит нас и смеётся.
Запорошенны фонари,
В шубах белых пушистых ели.
Как от неба аж до земли -
Так и нам далеко до апреля...