Я ехала по вечерним улицам, с напускной небрежностью глядя в окно. Кто бы знал, какая ненависть грызла меня изнутри. К этому городу, к этому месту, к ровным дорогам...к людям. А дороги - это отдельный мир, иная реальность, где идет своя жизнь, вечное движение, здесь нет понятия времени - события прошлого плывут рядом с настоящим.
Я ехала в дорогой машине - специалист высокого класса, тут с проверкой, поэтому и такой теплый прием, который обеспечен везде, где появляюсь. Ложь и лесть, как и в любой другой республике моей загнивающей страны...Гнусно...Пепел полетел на кожу сидений... ничего...
Смотрю - вместе с нами ползут по дороге БМП, ветер гоняет дорожную пыль... Совсем рядом, в нескольких метрах - парень, совсем мальчишка, укрывается за покореженным газиком от прицельного огня...Я слышу их голоса, сорванные криком...Трассера...
Я вижу разрушенный город, мертвый, чувствую его страх и затаенную ненависть, зияющие темные провалы окон, избитые оспинами выстрелов дома, взрывы, дым...и видеть такой город - честнее, ведь это его истинное лицо и таким оно останется в памяти моих сверстников.
Почему воспринимаю так? Не знаю. Это было всегда, мельком, потом больше и больше, а потом - привыкла, научилась не дергаться. Что дает такой дар? Тоску, вечную и всепоглощающую.
Дорога по перевалам, длинные серпантины и... горы, они красивы, но красота уже не важна...они политы кровью, и Его кровью тоже. Я спрашивала ребят - там, на дороге, нет - они не видели моего человека...
Остановились. Выхожу покурить. Удобная огневая точка. Иду в сторону, водитель отходит поговорить по телефону.
- Здравствуй, - говорю я. Парнишка-богатырь повернул голову. Слишком горькая и взрослая улыбка на лице девятнадцатилетнего мужчины, сейчас в его возрасте считаются еще детьми.
- Зачем остался?
- Не знаю, - он привалился к отвесной скале. На коленях у него пулемет, на голове повязан молитвенный пояс, кажется, так это называется - черная ленточка с золотистыми буквами, такие дают матери и набожные бабушки. Не помогла. И, видимо, его Бог тоже забыл.
- Пойдем со мной? Отсюда, в мои горы, они живее...и там тоже нужны бойцы, там ты сможешь воевать с живыми...по-другому, но сможешь.
Он думает, он смотрит на острые снежные пики. Я курю. Он сомневается, его товарищи ушли, давно. Он обречен быть чужим на чужой земле.
- Идем. Дорога в рай мне закрыта, - и тут мне приходит его имя, значит - доверяет.
- Что за глупая вера, Андрюха, - улыбаюсь, протягивая руку, - зачем богам прозябать в саду?
Он осуждающе качает головой, но руку подает: - Не трогай мою веру. Каждому - свое.
- Мудро, - не буду спорить, в ладони перекатывается алюминиевая крышка от фляги, убираю в сумку.
Едем долго, за окном плывут...что там сейчас за окном? Не важно. Я вижу войну. Отчаяние и упорство. Вижу мертвых. Чего вы ждете? С холодной ненавистью смотрю в глаза врага. Они всегда останутся врагами, даже после смерти: пусть ваши души вечно гниют здесь. Дети, женщины...не жалко, уже, я перегорела, жалость во мне мертва...Я злая, это не эмоция, это вечное состояние.
"Отводи ребят!"
Этот крик застыл в его сознании на долгих восемнадцать лет. Он не успел, их накрыло, командир стоял среди тел своих парней, потом кричал - хрипло и долго, царапал землю...Восемнадцать лет он ненавидел себя. Можно было успеть, но он их убил, убил своим желанием выполнить приказ.
"Я..." - только помехи, тут больше нет позывного - "...прием", - все то время раздается из рации.
Ты... Вы никуда не уйдете. Для этого достаточно посмотреть Вам в глаза, майор. Вы выбрали себе наказание. Это Ваш ад, личный, и вырвитесь отсюда, когда простите себя сами.
- Вы не виноваты! Понимаете?
Не понимает, не принимает. Я ухожу, закуривая еще одну сигарету.
Делегация. Встречают. Сажают за стол. Что-то дарят, равнодушно отдаю помощнику. Да, я рада. Да, благодарю за прием. Механически киваю, на губах застыла официальная улыбка, внутри привычно уже сдерживаю бешенство - везде одно и то же. Я приехала работать, а не жрать...И еще...не знаю их традиций...не хочу знать, для моей работы это не имеет значения.
Какая встреча! Сдержанно улыбаюсь, со злостью смотрю в водянистые глаза потомка викингов. Ты ведь воспевал подвиги "повстанцев", а горло перерезали, как барану. Не тянись ко мне, скот.
Все. Пытка гостеприимством закончена. Определили на ночлег.
Он пришел ночью, сел рядом.
- Расскажешь?
Рассказал. Это больно. Мне не понять, даже представить страшно. Обидно.
Он смотрит, жажда в глазах, в позе. Рассказываю, о ненависти, о горе, о жестокости, о позоре власти, о детях...Их спасали такие же ребята, как он, прикрывали своими телами...Они герои моего времени.
- Пойдешь со мной? - не могу правильно подобрать слова, не знаю, что ему сказать. Ты старше...хоть тебе и восемнадцать...
Стараюсь быть убедительной... Мы говорим всю ночь, под утро на ладони камень, самый обычный. Я рада.
Возвращаемся. В кейсе бумаги, заключение экспертизы...и другие рабочие документы. Останавливаемся, пробило колесо. Здесь был блокпост.
Мелкий паренек, азиат, хитрый прищур глаз, бренчит на гитаре какой-то легкий мотив, улыбается, щурясь на солнце.
- Привет! Покурим? - присаживаюсь рядом, он улыбается шире, играет для меня.
- Пойдем домой? - кивает и протягивает руку. Гитарная струна перекочевывает в сумку.
Работа окончена. Доложилась начальству. Через три часа самолет. Не хочу больше сюда возвращаться. Я вижу другой город.
Самолет - внизу проплывает тот край, в который я не вернусь никогда. Шепчу слова, которые шептали матери, жены, вдовы, сестры: "Будь проклята война", и от себя: "Будьте прокляты, настоящие убийцы"...
Доложила начальству в головном офисе. Лично. Довольны, я еще раз доказала, что хороший специалист.
Через два дня приветствия, крепкие рукопожатия друзей и коллег, я их люблю, по-своему.
- Дернем на природу!
И мы рвем когти из города. По дороге сухо рассказываю про командировку. Сидим у костра. Спорим по пустякам, пьем, орем русский рок...
Нам так долго твердили, что мы - потерянное поколение, что пришлось в это поверить и передать эту веру уже взрослым детям. Теперь они в нас не верят... Нам почти сорок, расслабляемся только в обществе проверенных годами людей. И только тогда бываем счастливы.
А им всегда восемнадцать...
Ребята нашли. Зовут в дорогу. Пришлось попросить машину. Мы еще встретимся, обязательно. Духи должны быть друзьями. Я еду дальше, они остаются: умирающее озеро; город, где страшно ходить по ночам; заповедник, его скоро захотят продать; новая дорога...