Ангел Ксения : другие произведения.

Ловцы снов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Энергетические вампиры существуют, и Яна - одна из них. Она красива, умна, разбирается в оттенках эмоций и прекрасно умеет выживать. Но выпавший из памяти вечер превращает ее из охотницы в жертву. Теперь у нее нет дара. Зато есть новая внешность, вспыльчивый мужчина, слегка двинутая подруга и маньяк, который затеял запутанную игру. Тем временем в собственных постелях гибнут люди, а кожа на кончиках их пальцев пахнет серой. Что делать, если вот-вот станешь следующей жертвой? Конечно же, разгадывать загадки и искать ответы на вопросы. Но некоторые ответы приходят лишь во снах.

    Ознакомительный фрагмент

    Полный текст лежит здесь
  Глава 1
  
  
  
  То, что гусеница называет концом света, человек называет бабочкой
  
  Ричард Бах
  
  
  
  Хоронили меня в дождь. На дальнем кладбище, которое недавно открыли. Новая земля, слишком мало слез, а если ближе к ограде, то и вовсе пусто, нечем поживиться.
  
  Иногда я представляла собственные похороны. Вот лежу я в гробу с гротескно-белым, умиротворенным лицом и сложенными на груди руками, а вокруг все плачут. И цветов - море, и добрые слова. Мама сжимает потрепанный томик 'Джейн Эйр' - талисман, с которым никогда не расстается. Руслан нервно теребит обручальное кольцо. Все в черном, упарились в жаркий день, но терпят. Ради меня. На лицах - скорбь. А маслянистые, влажные комки земли гулко ударяют о гроб.
  
  Красивая, наполненная печальным торжеством церемония.
  
  И уж никак я не думала, что придется мокнуть под холодным апрельским дождем и смотреть, как родные нетерпеливо поглядывают на часы и торопят священника. А я - поодаль, растерянная и мокрая, сжимаю кулаки от досады. Рядом с человеком, которому, уверена, совершенно плевать, что меня сейчас закопают. И цветы не выглядят такими уж красивыми, хотя Руслан расстарался, потратился на мои любимые пионы, весь гроб ими усыпал. Дорогой, дубовый, глянцевый, такой впору для королевы мастерить. Да и Денис разорился на розы - кроваво-алые и полностью раскрытые. Жуткая пошлость!
  
  Мама опирается на руку отчима. Бледная, потерянная, с опустевшим взглядом. Жаль, что приходится ее вот так оставлять. Некоторые обещания невозможно сдержать, увы. А некоторые не стоило и давать. Какое это имеет значение теперь? Когда я умерла и стою тут... Разве так бывает?
  
  Священник морщится, читая заупокойную молитву. Странно, что они вообще его позвали - я никогда не верила в бога. Все это людские стереотипы. Богов не существует, есть только мысли, эмоции и энергия, которая, как известно, не появляется ниоткуда и не уходит в никуда.
  
  - Идем. - Меня грубо схватили за руку и поволокли куда-то. - Нечего пялиться.
  
  - Постой...
  
  Взгляд неосознанно скользнул вниз.
  
  Маленькие руки. Короткие пальцы, запястья узкие. Чересчур узкие, такое чуть сожми - переломится. Обломанные ногти, грязные, неухоженные. И роспись веснушек на тыльной стороне ладони.
  
  Сердце стучало гулко, и ныло где-то глубоко в груди. Стало тяжело дышать. Вокруг было мокро и холодно.... Ледяные капли стекали за воротник короткой кожаной куртки.
  
  Нельзя волноваться и паниковать. Контроль, Яна, контроль. Вдох. Выдох. Концентрация. Постараться не думать о случившемся, насколько бы нелепым оно не выглядело. Просто принять. Взгляд из-под ресниц на того, кто стоит рядом. Попытка определить, что же он чувствует сейчас. Тщетная...
  
  - Мы и так потеряли слишком много времени. У меня его мало, понятно?! А у Алисы нет совсем.
  
  Он злился. Был на грани ярости. Почти не контролировал себя. Такой шанс, просто удивительно - обычно мы не позволяем так вести себя друг с другом. Чревато. Каждый из нас знает цену эмоциям.
  
  Только вот я ничего не почувствовала. Совсем. От него волнами исходила ярость, а я только и могла, что стоять и смотреть. Досадовать, что добро пропадает зря. Эмоции растекались в воздухе шлейфом, а я не могла взять и капли.
  
  Я мертва. Скоро меня закопают там, в мокрой, холодной земле. А это недоразумение в веснушках не я - оболочка. Чье-то пустое тело, сосуд, в который меня сунули.
  
  Зачем?
  
  Мысли путались, зацепки предательски ускользали.
  
  - Неприятно, правда? - язвительно поинтересовался мой спутник. - Когда не можешь взять? Только знаешь, - он наклонился, и я ощутила дыхание на щеке. Темные глаза блеснули превосходством, - я могу. Если не пойдешь со мной, сделаю. Оставлю здесь умирать.
  
  Воспоминания тревожно заскреблись на задворках сознания. Размытые поначалу, но чем больше я смотрела на своего спутника, тем четче становилась картинка.
  
  Тонкий профиль, нос с небольшой горбинкой, острый взгляд. Темные, почти черные глаза. Смоляные волосы. Я видела его в Доме Собраний в июле.
  
  - Я помню тебя. Ты был у Виктора летом. Ругался, угрожал. Кричал даже.
  
  Насмешку я позволила себе намеренно. Угрозы его пусты - хотел бы, давно убил. Но вот он здесь, возится со мной, разрешает посмотреть, как гроб с моим телом медленно опускают в землю, и влажные, жирные куски ее гулко стучат о закрытую крышку.
  
  - Я никогда... - Он с силой стиснул мой локоть, и я сжала челюсти от боли. - Никогда не кричу.
  
  - Ты очень стараешься, но получается плохо. У тебя проблемы.
  
  - Я их решу.
  
  Он развернулся и пошел прочь, видимо, ожидая, что я последую за ним.
  
  Я еще раз обернулась и взглянула на родных. В сером, заштрихованном дождем полу-тумане, под черными зонтами они выглядели нереальными. Карикатурными. И все это - с того самого момента, когда дикий с темными глазами нашел меня и привез сюда. Ничего толком не объяснил, сказал только: 'Смотри!'.
  
  И я послушно смотрела. На цветы. На гроб. На себя в гробу - даже не подозревала, что могу выглядеть такой изящной после смерти, гордость берет прямо. Мокрая, но эффектная. Темные волосы, гладкие и блестящие, аккуратными прядями на груди. Не зря тратилась на косметологов и выжимала из себя последние соки в спортзале. На платье, которое купила недавно - из новой коллекции, между прочим. Так и не успела надеть. При жизни...
  
  Бред какой-то! Может, мне все только снится? Скоро я проснусь и посмеюсь над шутками собственного подсознания. В последнее время я много думала о смерти.
  
  Темноволосый окликнул:
  
  - Идешь?
  
  - Иду, - ответила я. Не время рефлексировать и закатывать истерики. Не бросаться же, в самом деле, на шею Руслану и кричать: я - твоя жена, вы не ту хороните. Не поверит. Я и сама не верю, происходящее видится мне жутковатым розыгрышем, неправдой. Оттого из горла вырываются нервные смешки.
  
  К такому я точно была не готова. Странно, ведь раньше казалось, выдержу что угодно, и меня ничем не удивишь. А тут... Дождь. Грязь и сырость. Хочется содрать чужую, заляпанную веснушками кожу, сорвать нелепую маску с лица. Но я была слишком практична, чтобы понять: не получится.
  
  И дикий в этом не поможет.
  
  Виктор говорил, дикие способны убить любого, и понятия 'мораль' для них не существует.
  
  Жаль, другого союзника пока у меня нет.
  
  Этот явно что-то знает. И с девушкой, которой я стала, знаком. Алиса - так он называл меня. Тряс за плечи, заглядывал в глаза, пытался отыскать ее следы. Но мои пальцы пахли серой - предельно понятный знак. Кто-то перестарался, не рассчитал. Дикие никогда не думают о последствиях. Может, он самолично ее и прибил. Но если так, какого черта я оказалась в ее... в ней?
  
  Самым страшным было то, что я сама не понимала, что произошло. Уснула ночью в своей постели, а очнулась в чужой квартире, в пустынной, практически полностью лишенной мебели комнате. Кровать лишь у окна, одеяло теплое, которое, однако, совершенно не согревало. Я крупно дрожала и пыталась прийти в себя, восстановить дыхание.
  
  Темноглазый сначала успокаивал, говорил что-то, гладил по голове. От него пахло мускусом, мятой и кожей.
  
  А потом он понял, что я не Алиса. Точнее, я сама ему сказала - не знаю, зачем, скорее всего, в шоке была. Он тут же разозлился и заявил, что я ее убила. Убила и влезла в нее, словно в человека вообще можно влезть, как в пальто. Я попыталась взять немного его злости - и подпитаться, и его успокоить. Двойная выгода. Не вышло. Тогда я, помнится, подумала, что дикий меня убьет.
  
  Не убил. Привез сюда, на собственные похороны. Заставил смотреть, возможно, хотел вывести из равновесия.
  
  Как бы там ни было, истерики еще никому не помогли решить проблему, потому нужно дышать и стараться ничего пока не анализировать. Будет время подумать и найти причину, а с ней и решение. Потому я просто несколько раз сжала и разжала кулаки, вдохнула глубоко, шумно - до головокружения. И сил успокоиться хватило.
  
  В отдалении, на некотором расстоянии от остальных машин, нас ждал глянцево-черный 'Бентли'. На кладбище, рядом со свежими могилами и голыми кустами он смотрелся чужеродно. Вызывающе. Кричаще дорого. Уж в чем, а в дорогих машинах я разбиралась. Не понимала только, как это недоразумение смогло позволить себе такую.
  
  Никогда не видела дикого, который чего-либо добился в жизни. Они слишком неосторожны, глупы и не принимают правил игры, а несоблюдение правил всегда ведет к хаосу.
  
  Дикий будто насмехался. И видом своим, рассерженным и резким. И презрением, чтобы определить которое не нужен дар. Теперь вот машиной еще, будто специально купил ее для таких вот случаев.
  
  Дверь открыл небрежно, кивнул:
  
  - Залезай.
  
  Аккуратный салон в серо-красных тонах, мягкая кожа обивки, обтекаемая поверхность приборной панели. Едва уловимый аромат лайма.
  
  Машина мне нравилась, ее хозяин внушал противоположные чувства. Опасение, плавно перетекающее в страх. Недоверие. Желание спрятаться, которое безмерно раздражало. Уж я-то знала, чем это чревато... Потому заставила себя мыслить трезво. И страхи отбросила - шелуха. Чтобы переиграть кого-то, нужно его узнать, а самая большая игра всегда начинается с малого.
  
  - Как тебя зовут?
  
  - Егор.
  
  Короткий ответ. Взглядом при этом меня не удостоили.
  
  Егор завел машину и включил печку. Я подула на окоченевшие ладони. Было холодно и мокро.
  
  - Ты - дикий. - Я не спрашивала - констатировала факт. Чем раньше расставим точки над "i", тем лучше. К тому же, свои таланты он мне сразу продемонстрировал.
  
  - Так вы нас называете? - усмехнулся он. - Тех, кто не входит в вашу дурацкую организацию?
  
  Я пожала плечами.
  
  - Вы не соблюдаете законы.
  
  - Законы, написанные вами.
  
  - Чего ты хотел от Виктора?
  
  Меня не проведешь разговорами о морали. В мире все тянется к сильному. Неважно, насколько это сильное справедливо. Анархия никогда не несла добра - только войны, а порядок лучше всего устанавливается жесткой диктатурой. Поэтому я никогда не смогу проникнуться лозунгами диких.
  
  - Не твое дело, - нахмурился Егор и крепче сжал руль.
  
  Снова злится. Безумно расточительный или просто рядом со мной расслабился? Я ведь теперь взять не могу.
  
  Он резко вывернул руль, и вскоре кладбище осталось позади, а с ним и я, вернее, мой труп, который наверняка уже засыпали землей.
  
  - Куда мы едем? - поинтересовалась я как можно дружелюбнее.
  
  Сама-то знала, куда мне нужно. К Виктору. Он поможет, скажет, что делать. Виктор всегда находил выход и всегда был со мной честен.
  
  Егор, похоже, откровенничать не собирался. Знаю я таких: 'переговоров с пленными не ведем' - отличная тактика, чтобы не признавать собственных ошибок. А ведь он замешан, иначе чего бы так суетился.
  
  - Увидишь. Не советую тебе лезть к своим сегодня.
  
  - Почему?
  
  - Не время.
  
  Исчерпывающе. Наверное, мне предстоит пока ограничиться той информацией, которую дают. До поры. Не круглосуточно ведь он будет меня сторожить, выберусь. Найду Виктора, он поможет.
  
  Размытая дождем дорога извивалась змеей, и по обе стороны застыли серые деревья. Они тянули голые ветки-лапы, будто пытались ухватиться за проезжающие мимо авто. Дворники методично стирали скользкие капли со стекла. За окном расползлись серость и туман. А внутри, несмотря на тепло от печки, было холодно.
  
  Я дрожала и судорожно терла окоченевшие ладони. Промокла насквозь, так и воспаление легких подхватить можно. И если раньше все решалось просто, то теперь придется пройти унизительное лечение в какой-нибудь захолустной больнице. Да и не факт, что примут. Ведь неизвестно, кто та девушка, в теле которой я нахожусь.
  
  И само тело, и ситуация сбивали с толка. Я никогда ранее не встречалась ни с какой Алисой, и о случаях подобных 'реинкарнаций' не слышала. Именно это рождало сюрреалистичное ощущение нереальности происходящего.
  
  - Почему я? Как это произошло?
  
  Сама не заметила, что говорю вслух.
  
  - Есть одно соображение. Расскажу, если будешь вести себя хорошо.
  
  Егор, прищурившись, смотрел на влажную от дождя трассу. Да уж, коммуникабельности ему явно не отсыпали... Вряд ли он растает и выложит всю правду только за красивые глазки. К тому же, не уверена, что они такие уж красивые. С этим тоже придется смириться.
  
  Мысли ускользали. Зубы стучали, того и гляди, раскрошатся. Хотелось спать. Я и не заметила, как задремала. Очнулась у многоэтажки - серой, мрачной и высокой. Она упиралась крышей в облака и сама виделась замком то ли темного властелина, то ли дракона. Чушь какая! И откуда только такие мысли взялись. Переутомляться вредно, Яна. Просыпаться в чужих телах - еще вреднее. Для душевного здоровья.
  
  - Выходи. - Егор открыл дверцу и буквально вытащил меня наружу. Сама бы я точно не смогла подняться - ноги одеревенели от холода, тут же подогнулись, и ему пришлось меня подхватить. - Идем в тепло. Помрешь еще тут, а во второй раз это не так прикольно.
  
  В подъезде было на удивление тепло и чисто. Свежая краска на стенах. Вымытая плитка пола. Гладкие перила. Пахло жаренной картошкой и табачным дымом. Я свернула к лифту, но Егор удержал меня за локоть и, подтолкнув к лестнице, буркнул:
  
  - Не работает.
  
  Ну что за наказание, а? Мало того, что меня похоронили, усыпав могилу жуткими розами, под ногтями собралось кило грязи, так еще и лифт!
  
  - Этаж? - страдательно уточнила я, медленно переставляя ноги.
  
  - Четвертый, - буркнул Егор и свернул на следующий пролет. В отличие от меня, он двигался быстро, переступая сразу через несколько ступеней.
  
  Догнала его минуты через две. Запыхалась, зато немного согрелась. Правда, усталость никуда не исчезла, и по-прежнему клонило в сон. Егор ждал меня у приоткрытой, обитой темным дерматином двери. Дерматин был старым и выцветшим, и из вспухших ран его пучками торчал утеплитель.
  
  - Входи, - скомандовал дикий и втолкнул меня внутрь.
  
  Дверь захлопнулась, погружая нас в полумрак. Ну здравствуй, пещера чудовища. Давай знакомиться.
  
  Тут же вспыхнул свет, добавляя красок в мое уже кажущееся жалким существование. В принципе, это и была в каком-то роде пещера. Вернее, берлога с разбросанными повсюду вещами, пыльными плинтусами и пятном на ковре в коридоре. В углу под запыленным светильником, на абажуре которого нагло струилась трещина, покосившись, притаилась тумба с зеркалом.
  
  Повинуясь неведомым инстинктам, я шагнула к ней.
  
  В мутном стекле растеклось кляксой усталое лицо. С небольшого курносого носа на щеки рассыпались веснушки - крупные и яркие, словно кто-то брызнул ржавчиной на кожу. Вьющиеся рыжие волосы растрепались и торчали во все стороны. Глаза только были красивые - серые и выразительные, в обрамлении густых и длинных ресниц.
  
  - Ее звали Алиса, - тихо сказал Егор и встал рядом со мной.
  
  - Хочешь ее вернуть?
  
  - Человека нельзя воскресить, ты-то должна знать, что некромантов не существует.
  
  Наш бука шутить изволили, ну-ну.
  
  - Тогда что?
  
  - Найду того, кто это сделал.
  
  - Месть - как банально. - Я зевнула и, преодолевая отвращение, отвела взгляд от отражения, которое теперь было моим.
  
  Нужно привыкать к новой внешности. Как и к новому положению вещей. Отдохнуть, подумать, уж я-то знаю, что самые правильные решения приходят на свежую голову.
  
  Я мотнула головой и поняла, что ненавижу рыжий цвет.
  
  - А ты разве не хочешь мести?
  
  Егор смотрел серьезно. Слишком серьезно.
  
  - Кому, по-твоему, я должна мстить?
  
  Он склонился ближе. А симпатичный, черт! Четко очерченные скулы, прямой нос, упрямо вздернутый подбородок. И взгляд - цепкий, умный. Всегда любила умных мужчин. Жаль, что он дикий, а я теперь человек, у нас мог бы получиться взаимовыгодный обмен.
  
  - Они ведь убили тебя. Твои, из вашей дурацкой организации.
  
  Ну да, понятно, пытается настроить меня против Виктора. Зачем только? Это раньше имелся смысл меня вербовать, а теперь... теперь я человек. Сама того не понимая, превратилась из едока в пищу. Дикий ответить не удосужился, откуда-то достал пушистое полотенце и темно-серый халат, небрежно протянул мне.
  
  - Отогрейся в ванной, а то заболеешь еще.
  
  - Алиса была твоей...
  
  - Не твое дело! - Он швырнул вещи мне в руки, и я едва успела схватить.
  
  - Не злись. Разве диких не учат контролировать себя?
  
  - Мы не называем себя дикими.
  
  Нахмурился, но уже не злился. Быстро воспламеняется, быстро остывает. Возможно, у меня с ним что-то и получится. Во всяком случае, пользу извлечь я сумею. Улыбка вышла вымученной, но и такая лучше, чем агрессия. Действеннее.
  
  Халат с полотенцем я положила на тумбочку.
  
  - А как вы себя называете?
  
  Пальцы нашли молнию на куртке, медленно потянули. Вешалка обнаружилась поодаль, у стены, рядом со светильником.
  
  - Свободными.
  
  Я кивнула. Умелым движением сняла свитер через голову. Кажется, он не ожидал. Они редко ожидают активных действий, потому тушуются. Иногда пугаются. Некоторые цепляют на лицо слащавую улыбку, начинают нести пошлый бред. Но ни один не остается равнодушным.
  
  - Если бы я была прежней, твоей минутной злости мне хватило бы на неделю.
  
  Я подцепила пуговицу джинсов. Изящно снять не получилось - фасон не тот. Если это бесформенное потрепанное нечто, тут же соскользнувшее на пол, вообще можно назвать фасоном. Я переступила через жуткую тряпку. С бельем тоже прокол вышел, не ценила, видать, Алиса красивое белье.
  
  Егор отчего-то помрачнел - небось не по вкусу пришлось то, что я завуалированно предлагала, да и что тут ценить - ни лица, ни фигуры. В два шага преодолел расстояние между нами и зловеще надо мной навис. Снова схватил небрежно брошенный халат и завернул меня в него, как в ковер, в несколько слоев.
  
  - Ты правильно отметила: если бы. На твоем месте я бы забыл о даре.
  
  Развернулся и размашисто направился в комнату.
  
  Что ж, он прав, о даре придется забыть. Как и о плюшках, которые он приносит. Ничего, как-нибудь и без дара справлюсь. Отдохну, а завтра найду Виктора, одна ночь ничего не решит, даже если придется спать в этой берлоге. Кто знает, возможно, в спальне хотя бы соизволили убраться.
  
  В ванной было чистенько. Ремонт, бесспорно, по ней плакал давно, но во всяком случае, плесени я не нашла. Старая плитка кое-где потрескалась, но сияла чистотой, коврик на полу был выстиран, на полочках выстроились рядами бутылочки с дешевыми шампунями, гелями для душа и жидким мылом. М-да... Но что есть, то есть. Приспосабливаться я всегда умела неплохо.
  
  Понежиться в теплой ванне было безумно приятно. Я даже на несколько минут забыла, где нахожусь, и что со мной произошло. Со вторым вообще было сложно, и думать пока не хотелось, а первое... и не в таких условиях бывала. Давно, правда... О том времени я вспоминала с неохотой, и после оставалось странное ощущение полу-вины, полу-брезгливости, от которого хотелось отмыться.
  
  Привести в порядок тело, даже с помощью тупой бритвы и растерзанной мочалки удалось, пусть и с усилиями, а вот волосы явно объявили мне войну. Жесткие, спутанные, они решительно не собирались поддаваться, даже после четверти бутылки бальзама, который я специально оставила на них на полчаса. Парикмахер и нормальные средства для ухода явно плакали по этому подобию прически, и я решила, что первым делом заскочу к стилисту. После того, как найду Виктора, конечно.
  
  Фигурой похвастать неожиданно почившая Алиса тоже не могла. Угловатая, нескладная, с неприлично выпирающими ребрами и нулевым размером груди - тут особо не разгуляешься, даже если захочешь. Но хоть не толстуха, и то хлеб. Пышнотелые в наше время не в тренде, а с имеющимся материалом можно работать. Работать я умела, причем, не только над собой.
  
  Когда я вышла из ванной, Егора в коридоре не было. Откуда-то, судя по всему, из кухни, доносился стук посуды. Готовит, что ли? Дикий при деньгах, да еще и умеющий готовить - как же тебе повезло, Яна. Клад такой, а ты и не знала, что такие бывают. Надо бы его в Красную Книгу и под защиту Гринписа, а то вымрет, как мамонты.
  
  Спальню Алисы я определила сразу же. Выбор из двух был очевиден - подобная ей мышь могла поселиться только в такой полутемной, пугающей своей теснотой комнатушке. Старая, громоздкая мебель в виде массивного комода и накренившегося вправо шкафа угнетала. Однажды этот шкаф рисковал завалиться, придавив хозяина. Хотя, как знать, может, Алиса таким образом решила покончить с собой, а заодно и со своей малоинтересной рутинной жизнью... Кто их, этих суицидников, знает.
  
  В шкафу я нашла много вещей. Много тусклых, застиранных и совершенно безвкусных тряпок, место которым на помойке.
  
  Хлопковое белье. Растянутые свитера. Майки. Несколько пар джинсов. Убогая плиссированная юбка. Мешковатое платье, серое, как и все здесь. Серой мне виделась вся дальнейшая жизнь в этой берлоге.
  
  Отсутствие нормальной одежды угнетало. Как и лицо в зеркале в дверце шкафа. Уродливая сыпь веснушек. Вздернутый нос. Приподнятая верхняя губа, отчего лицо приобретало обиженное выражение. Непослушная копна рыжих волос.
  
  Ничего, и не таких исправляли. Зря я, что ли, пять лет в салоне красоты отпахала! А вещи я первым делом выброшу - чтоб не раздражали.
  
  Успокоив себя этой мыслью, я отыскала в этом хламе мало-мальски приличные шорты и клетчатую рубашку, которую завязала узлом на животе. Волосы собрала наверх, в некое подобие пучка со спускающимися на грудь прядями. Образ получился сносный. Даже из убожества иногда можно сделать приличную вещь, если знать, как.
  
  Егор действительно готовил. Причем, похоже, готовил он неплохо. Во всяком случае, горелым не воняло, и еда на тарелках выглядела съедобной. Омлет, нарезанные помидоры, щедро присыпанные сыром, апельсиновый сок в высоких прямых стаканах. От аромата кофе рот наполнился слюной. Кофе хотелось, общаться - не очень. Общаться на голодный желудок - вообще плохая идея. Особенно с тем, к кому не испытываешь даже толики симпатии.
  
  Чашки нашлись в левом верхнем ящике, сахарница - на низком столике у окна, там же обнаружились и сливки. Кофеварка щедро поделилась густым напитком, и через минуту я уже смотрела в окно, устроившись на широкой табуретке и поджав под себя ноги. Педикюром тоже следует озаботиться, причем чем раньше, тем лучше, но носки скрыли неопрятные ноги, потому я особо не заморачивалась. Чашка кофе со сливками после теплой ванны творят чудеса - я практически смирилась с... что бы там со мной ни произошло, с тем и смирилась.
  
  Дикий поставил на стол тарелку с нарезанным хлебом и уселся на соседний стул.
  
  - Ну как, - небрежно спросил он, орудуя вилкой, - пришла в себя?
  
  - В себя - нет, - съязвила я. - А в эту, как ее... Алису, похоже, пришла. Целиком и надолго. Так ты расскажешь хотя бы вкратце, что случилось?
  
  - Алису убили, - бесстрастно доложил Егор, запивая омлет соком. - Касательно тебя - пока не выяснил, но ты явно замешана, так что придется сотрудничать.
  
  - Зачем мне с тобой сотрудничать? - фыркнула я и отвернулась к окну. Распогодилось. Тучи рассеялись, по небу размеренно плыли пухлые белые облака, а само небо стало пронзительно синим, глубоким. Солнце высушило залитый дождем асфальт, оставив лишь одинокие лужи в углублениях. - Уверена, мне помогут и без тебя. Твою Алису я знать не знаю, до нее мне дела нет. А что не уследил - так кто тебе доктор? Тебя не учили беречь своих женщин?
  
  - Алиса не была моей женщиной, - серьезно сказал он. Под пристальным, сверлящим взглядом стало неуютно. Если может быть еще неуютнее, конечно. - Она была моим донором. Ты ведь знаешь, кто такие доноры, Валевская? Однажды у тебя был собственный...
  
  Удар ниже пояса, которого я не ждала. Не от него. Ведь я не знаю этого дикого, а он обо мне, похоже, сведения собрал. И о том совете, который мог закончиться для меня плачевно, бесспорно знал. Смотрел выжидающе, пока я соберусь, наконец, с мыслями, и отвечу. Желание язвить куда-то пропало, обсуждать дела давно минувших дней совершенно не тянуло. Я отвернулась и спросила:
  
  - Дальше?
  
  - Дальше - сложнее. Таких доноров, как тебе известно, в мире много. По сути, у нас с ними взаимовыгодный обмен: им некуда девать эмоции, нам они нужны, чтобы выжить. Очень удачное сотрудничество, только вот несколько лет назад в городе погиб парень. Его звали Олегом, и он был свободным донором нескольких стриксов. Ни один из них в итоге не выиграл от его смерти. Можно было свалить на случайность - с кем не бывает, кто-то не рассчитал, взял больше, чем могли без осложнений отдать. Никто не обратил бы внимания, виновного казнили бы, конечно - ваши этим отлично промышляют, но в остальном жизнь шла бы своим чередом. Только вот через полгода погибла девушка. Светлана Орлова.
  
  В горле мгновенно пересохло, и я отхлебнула из стоящего неподалеку стакана. Аппетит тут же пропал, приготовленный диким омлет казался теперь отравой.
  
  - И вот тут начинается самое интересное, - вкрадчиво продолжал Егор. - Для тебя.
  
  - Мою вину не доказали, - сдавленно бросила я и решительно посмотрела ему в глаза. Не собираюсь мяться как девочка, когда мне тут дело шьют. Дело, которое, ко всему прочему, давно закрыто!
  
  - Я тебя и не обвиняю.
  
  - Тогда что это? - фыркнула я. - Минутка ностальгии?
  
  - Через время погибла еще одна. Юлия Бородина. Знаешь, кто был ее стриксом, а заодно и любовником? Виктор Алмазов.
  
  - Быть не может! - вырвалось у меня. - Виктор любит жену.
  
  - Любовь - такая штука... Непредсказуемая. К тому же, любить можно одну, а трахать другую. Удобно.
  
  В голосе Егора снова прорезалась злость, но на этот раз я не обратила внимания. Пусть подставляется, мне дела нет. А вот информация у него явно неверная. Я знаю Виктора сто лет, он с теплом относится к жене, на руках носит, дурного слова о ней никогда не скажет. Да и не водилось за ним грешка в виде слабости к молоденьким девушкам...
  
  - Виктор не из тех, кто...
  
  - Ты просто идеализируешь его, - перебил Егор. - Но это лечится. Обычно правдой.
  
  - Даже если все было так, как ты говоришь, это не доказывает, что Виктор убил эту... Юлию, или как ее там?
  
  - Не доказывает, - кивнул Егор. - Сложно что-то доказать или опровергнуть, когда тела нет. Нет тела, нет улики, а без улик и суд не нужен.
  
  - Откуда ты тогда знаешь, что она умерла? Может, уехала, сбежала, переклинило ее, надоело делиться. Да мало ли вообще, что могло произойти.
  
  - Ее нашли. Полгода спустя, в сгоревшем доме в небольшом селе. Случайно. Соседские дети захотели экстрима, получили. Груду костей и ночные кошмары в придачу.
  
  - Если она погибла в пожаре, причем тут Виктор? - не унималась я.
  
  - Яна... - Дикий закатил глаза и потер ладонями лицо, делая вид, что устал от моих наивных предположений. Я и сама чувствовала, что прозвучало фальшиво, но поверить в причастность Виктора не получалось. Никак. Он всегда ратовал за законы, судил строго, но справедливо. А чтобы сам... хладнокровно... Не верю!
  
  - Сначала я подумал, что это ты, - продолжил он бесстрастно. - Но твоя реакция на произошедшее весьма красноречива. Такое не сыграешь. Потому я вернулся к варианту номер два.
  
  - Хорошо. - Я тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок. - Допустим мысль, что Виктор причастен к смерти этой девушки. Каков мотив? Зачем это ему? Зачем убивать собственного донора? Разочаровалась она в нем, нашел бы другую. С его обаянием и связями это раз плюнуть. Зачем убивать?
  
  - Хороший вопрос, - серьезно ответил Егор. - Правильный. За несколько лет погибло уже больше двадцати человек, а мотив так и не прояснился. У меня нет доступа в ваш клуб по интересам, а у тебя есть, так что все логично.
  
  - Понятно, хочешь меня использовать. Только вот я так и не поняла, какая мне от этого выгода.
  
  - Остаться в живых, - сказал он спокойно.
  
  - Спорно, что с тобой я добьюсь больших успехов, чем рядом со своими. Доводы у тебя, слабо говоря, неубедительные, в плане эмпатии - полный провал, с дружелюбностью большие проблемы. В общем, дипломат из тебя такой себе.
  
  - Тем не менее, я единственный, кто знает почти все об Алисе. Насколько мне известно, ее воспоминаний тебе не отсыпали, будешь смотреться слегка странно в ее обычном окружении. Или думаешь, твой драгоценный Алмазов позаботится? Даже если так, у Алисы есть родные и друзья. Начнут искать, названивать и однажды найдут. Как думаешь, им понравится твоя резкая амнезия? По врачам затягают, попробуют гипноз, а там и до дурки недалеко - после твоих-то эзотерических бредней. Не глупи, Валевская, будь паинькой, и я помогу.
  
  Шантажист хренов! Тоже мне, проблему нашел. И не из таких жоп выпутывалась, нужно только время на раздумья и холодная голова. Только он ведь все равно не перестанет копать под наших - по глазам видно, настроен серьезно. Возможно, если буду рядом с ним и притворюсь, что помогаю, смогу предупредить Виктора. Да и сама на плаву останусь - чего-чего, а бесед с мозгоправом мне сейчас точно не нужно.
  
  - Неплохой аргумент, - выдавила я из себя как можно дружелюбнее. - Я подумаю.
  
  Егор посмотрел на меня как-то странно, покачал головой и выдал:
  
  - Ох и змея ты, Валевская.
  
  Окатило холодом, затем жаром, на плечи навалилась безумная тяжесть, в глазах потемнело. А потом мира не стало. Совсем.
  
  Что?! Я же ничего не сделала!
  
  Чертовы дикие!
  
  Page Break
  
  
  Глава 2
  
  
  
  - А как же ты можешь разговаривать, если у тебя нет мозгов? - спросила Дороти. 
  - Не знаю, - ответило Чучело, - но те, у кого нет мозгов, очень любят разговаривать.
  
  Лаймен Фрэнк Баум 'Волшебник из страны Оз'
  
  
  
  Я спала и знала, что сплю. Странное ощущение, необычное.
  
  Я никогда не практиковала осознанные сновидения. Знаю, другие пробовали. Это же такое поле для экспериментов - проникать в чужие сны. Столько неконтролируемых эмоций, нескольких минут хватит, чтобы насытиться на полгода. Но был риск не вернуться. Всегда есть риск. Запутаться, заблудиться в лабиринтах чужого сознания. Никогда больше не выйти и до конца своих дней остаться овощем.
  
  Неоправданный риск. Сны непредсказуемы. А эмоции можно найти и наяву, главное - уметь искать. Или вызывать. Этим искусством я овладела в совершенстве. И не лезла туда, где опасно.
  
  И вот - как-то само получилось.
  
  Во сне я танцевала.
  
  Вообще я не умела - умела другая, почти стертая из воспоминаний, прозрачный, как призрак, образ. Светлые волосы, рыжие ресницы, родинка справа под нижней губой. Ярко-синие глаза. Была ли та она вообще? Была, кажется. И танцевать училась с детства - склонять голову в поклоне, тянуть лоб к колену, выгибать спину. Перекат. Поддержка партнера. Новое па.
  
  Я всегда восхищалась природной гибкостью и огромным усердием, с которым она тренировалась. Высокий, гладкий лоб покрывался испариной, а кончики пальцев слегка подрагивали, когда она вытягивала руку.
  
  Я никогда так не умела - увлекаться чем-то настолько, что мир исчезал, и рождалась новая реальность. Но во сне почему-то танцевала, рисуя движениями картинку. Здесь не было пределов для фантазии. Струился ярко-зеленый шелк, мерцали бриллиантовые шпильки в свете софитов, и, казалось, крылья вырастали за спиной, когда я отрывалась от натертого воском паркета. Зеркальная 'я' вторила моим движениям.
  
  Во сне можно многое. Вернуть давно утраченное. Постичь непостижимое. Освободиться.
  
  Танец дарил легкость. И покой, которого так давно хотелось душе. Казалось, прощение прозрачным газом растворилось в воздухе, вдыхалось, выдыхалось, впитывалось в кожу, и я освобождалась от груза, долгие годы лежащего на плечах.
  
  Я кружилась, и монетка кружилась тоже. Затертая, с легким зеленоватым налетом старины и тройной спиралью на обороте. Того, кто крутил ее, я не видела. Его скрывала тьма. Сон создает тайны, а мотивы остаются нераскрытыми.
  
  Я растворилась в музыке. Ступни скользили, отрывались от пола и снова касались его, лаская. Быстрее. Еще... Сливаясь с воздухом, я становилась прозрачной. И исчезала, как исчезает монета в руках у фокусника. Он сидел рядом - безликий, серый, одетый в темную толстовку с капюшоном - не разглядеть лица. Но я почему-то чувствовала, как он улыбается. Танец этот - для него, как и сам сон. Музыка, движения, даже мое платье - все придумано им. И чем быстрее крутится монетка, тем яростнее танцую я...
  
  Испуг пришел слишком поздно. Я дернулась в сторону, незнакомый сценарист отшатнулся, монета сверкнула и исчезла, а моя рука схватила воздух.
  
  Пробуждение было болезненным. Раскалывалась голова, шумело в ушах, во рту поселился кисловато-гнилостный привкус, навевающий единственную логичную мысль - о зубной щетке.
  
  Черт бы побрал этого дикого! Подло использовать свои способности, особенно когда я не могу ответить тем же. Я послала в сторону Егора сто тысяч немых проклятий и кое-как села на кровати. Штормило. Перед глазами плыли багровые пятна, пространство рассыпалось на миллионы мелких деталей, которые никак не хотели складываться в общую картинку. Доползти бы до умывальника...
  
  Встать получилось, до двери я добрела, пошатываясь. Пару шагов по коридору, щелчок выключателя. Кран заворчал, плюнул в раковину ржавой жижей и с утихающим шипением замолчал.
  
  - Черт бы побрал и тебя, и всю эту унылую хижину! - высказалась я, подавляя приступ тошноты. Присела на край ванны, закрыла глаза. Вдох-выдох. Выбросить ненужное из головы, освободиться от раздражения, которое только мешает. Слушать, как воздух входит в легкие, наполняет их. Сердечный ритм выравнивается, шум в ушах стихает, дыхание становится ровным, в меру глубоким.
  
  Привычный ритуал работает даже в новом теле, сознание помнит, как добиться нужного результата. Я впускаю в себя ужасающую мысль с холодным спокойствием.
  
  Теперь я человек, а это все меняет. Стиль жизни, ежедневные ритуалы, привычки. Зато голод не будет мучить. Извечный, злой, неумолимый. И можно попытаться жить. Другие живут как-то...
  
  Ты же так не умеешь, Яна. Никогда не умела. Станет скучно, тоскливо.
  
  Она так говорила. Кружилась в платье - темно-синем, в горошек. Безвкусица жуткая, но ей шло. Бусы еще эти, крупные, пластмассовые. И светлая прядь, выбившаяся из прически. Извивается, льется к ключице и вниз, на тяжело вздымающуюся грудь.
  
  - Возьми... - Голос глубокий, хриплый, пропитанный улыбкой. - Возьми мою радость.
  
  Не знаю, зачем вообще позволяю себе вспоминать. Разговор с Егором всколыхнул прошлое, взболтал, заставляя его проступить, проявиться. Как следствие - этот сон... Воспоминания. Те самые, которые я так старательно хоронила.
  
  Их я тоже вытравила. Я умела избавляться от ненужных переживаний, не тратить на них драгоценное время. Прошлого не вернуть, ошибок не исправить, единственное, что можно из них извлечь - опыт. А он бесценен.
  
  Когда я вышла из ванной, мое состояние значительно улучшилось. Во всяком случае, тошнота почти ушла, и не штормило. А головная боль - дело поправимое.
  
  В квартире было тихо. Неестественно тихо, я бы сказала. Егор ушел, а на кухонном столе я нашла записку. 'Буду к обеду. Не глупи'. Краткость - сестра таланта, ага. Сначала вырубил, а теперь указания дает. Сама разберусь, что делать.
  
  Часы на стене показывали одиннадцать - самое время для начала отличного дня. День и правда обещал быть чудесным. Солнце полностью высушило лужи, плеснуло светом на влажную землю, из которой хаотично, пучками торчала молодая трава. На ветвях вздулись почки - вот-вот лопнут, выпустят свежую зелень. Из открытого окна пахло свежестью и весной. Красота!
  
  Кофе я нашла в шкафчике над мойкой, в холодильнике отыскалась вполне приличная ветчина, нарезанный ломтиками сыр и зелень, в хлебнице - остатки вчерашнего хлеба. Не очень полезный завтрак, но, во-первых, я со вчерашнего дня ничего не ела, а во-вторых, утро простит тебе то, чего не простит вечер. Впереди у меня по плану насыщенный день, нужно подкрепиться.
  
  Желудок благодарно заурчал, после кофе в голове окончательно прояснилось, головная боль утихла, и остатки кошмара выветрились, будто его никогда и не было.
  
  Егор меня, конечно же, запер. Ни ключей, ни мобильного телефона я не нашла, изнутри замок было не открыть. Индюк недоверчивый! Сказала же, что подумаю над его предложением. Интересно, что он будет делать, если пресловутые родственнички действительно начнут искать Алису? Приедут сюда, станут в дверь тарабанить, полицию вызовут... Вот пусть и разбирается тогда, рассказывает, что это у нас такой вид БДСМ-отношений: он меня запирает, а я его смиренно жду. Голая. В кружевном фартуке. Устроить, что ли, ему такой сюрприз? Только боюсь, таких изысканных одежд я тут не найду. Кружево у девицы было явно не в фаворе...
  
  С балкона открывался унылый вид на дворик. Грязные лавочки, припорошенные сигаретными окурками, пачки из-под чипсов, пивные бутылки стайкой около пустующей урны, детская площадка с ржавыми турниками и перекошенными качелями. Образец культуры и быта! Однако светило солнце, на отливах жарко ворковали голуби, и о будущем думалось легче, чем вчера. Во всяком случае, я его уже представляла - будущее это. Смутно, правда, но все равно прогресс.
  
  С Виктором увидеться все равно дадут - Егор наверняка хочет убедить меня в его виновности, и, если подыграю, смогу извлечь выгоду. Чем быстрее соглашусь на дурацкий план дикого, тем быстрее решу проблему. К тому же, одна голова хорошо, а две - лучше, Виктор поможет выбраться, выяснит, что со мной в конце концов произошло. У него есть доступ к тайным материалам, возможно, где-то уже упоминалось о подобных случаях 'переселения душ'. Егор при этом может думать, что я ему помогаю - надо же как-то приспосабливаться к новой жизни. Чем больше узнаю об Алисе, тем скорее стану независимой.
  
  Поэтому, пожалуй, побуду паинькой - пусть радуется. Все равно свое получит рано или поздно, уж я-то постараюсь. Ответит и за грубость, и за ограничение свободы.
  
  Около часа я рылась в шкафу. Не скажу, что безуспешно, ведь из каждой, даже самой уродской вещи можно сделать некое подобие конфетки, особенно если дополнить образ удачными аксессуарами. С ними, к слову, ситуация была не менее печальной: деревянные бусы невнятного цвета, серьги из перьев, с десяток пестрых вязаных шарфов и невероятное количество фенечек. Да уж, такое даже дети цветов побрезговали бы нацепить на себя.
  
  В завалах тряпья я отыскала мятую белую блузу и классические брюки со стрелками. Пожалуй, с этим можно работать. Утюг нашелся в нижнем ящике комода, косметика - в потертой сумочке, и через час с некой долей удовлетворение я рассматривала свое отражение в зеркале. До идеала, конечно, далеко, но уже хоть что-то. Подумав, я расстегнула две верхние пуговицы не блузе. Одно из оружий женщины - ее красота, второе - умение создавать видимость этой красоты. Второе, причем, намного эффективнее первого.
  
  Духи у Алисы оказались на удивление приятными. Легкий, ненавязчивый и свежий аромат - все, как я люблю.
  
  К приходу Егора я была почти во всеоружии. Он, однако, не оценил моих стараний.
  
  - Умойся, - заявил мне с порога. - И пуговицу застегни. Выглядишь как...
  
  - Как? - насмешливо переспросила я, опираясь спиной о стену.
  
  Дикий казался усталым и злым. Не похоже было, что именно я стала причиной раздражения. Ну или не только я.
  
  - Полагаю, ты привыкла вести себя развязно. Но Алиса была не такой, а через час у нас встреча с ее подругой. Ты же не хочешь, чтобы она начала подозревать некие... отклонения?
  
  - Мне-то какое дело? - пожала я плечами. - В конце концов, это ты затеял нелепое расследование. Запер меня в квартире, шантажируешь.
  
  - То есть вариантом с психушкой ты не прониклась? Жаль. Но, может, на практике оценишь. Могу сделать пару звонков.
  
  - Не кипятись, - поморщилась я. - Уже и пошутить нельзя. И вообще, тебе ли не знать, что злость - очень опасная эмоция. Мы оба в курсе, что это лишь угроза: сдашь меня и потеряешь главный шанс оговорить Виктора. Не то, что я хочу в этом помочь...
  
  - Не оговорить, а доказать вину, - поправил Егор.
  
  По взгляду поняла - не врет. В глаза смотрит пронзительно и действительно старается меня убедить. Не хитрит, правда верит в то, что говорит. Принципиальный до чертиков, и как только выжил один. Или он не один? Что если у диких существуют свои шайки или объединения? Виктор, конечно, утверждал, что они анархисты, но вдруг ошибался?
  
  - Яна... - Егор вздохнул и прислонился спиной к двери. Глаза прикрыл, и от меня не укрылись ни круги под ними, ни серый цвет лица. Интересно, он вообще спал? Или держится только на заемных эмоциях? Хотя занимать-то больше не у кого... - Понимаю, что я тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не особо, уже какая-то взаимность. Однако, у нас есть кое-что общее - Алиса. Она погибла, а ты здесь, и это произошло не по роковой случайности. Кто-то сделал это с вами.
  
  - И ты считаешь, это Виктор? Если так, почему он до сих пор не связался со мной? Ведь если ты прав, и он действительно...
  
  - Он предлагал Алисе покровительство, - перебил он. - Она отказалась.
  
  - И он решил засунуть в нее меня - уж я-то точно не откажу! - саркастично заключила я.
  
  - Я не понимаю, почему ты. И как это вообще возможно - пересадить сознание, словно орган. Но верю, что, когда пойму, найду мотив не только этого убийства, но и всех предыдущих. Убийства Светланы...
  
  - Прекрати!
  
  Я и сама не поняла, как это произошло. Мгновение - и я оказалась рядом с Егором, а еще через секунду он перехватил мою ладонь у своего лица.
  
  - Похоже, не только у меня проблемы с самоконтролем, - усмехнулся он, и мне захотелось плюнуть ему в лицо. Непозволительный, совершенно нелогичный порыв. Я ведь собиралась косить под дурочку, а тут... - Может, ты не в курсе, но, когда у донора переизбыток, ему стоит поделиться с кем-то.
  
  - Я в курсе, - прошипела я. - Но это будешь не ты, и не надейся!
  
  - Если захочу, могу взять и без спроса.
  
  - Псих!
  
  - Умойся. - Он отбросил мою кисть, словно это была ядовитая змея. - И возьми себя в руки, у нас дело.
  
  Весенняя погода больше не радовала. Удивительно, как отдельные индивидуумы умеют портить настроение и выбивать из колеи. Или это последствия 'вселения'? Никогда не ощущала себе настолько беспомощной и растерянной. И порыв этот... Я ведь умею себя контролировать и, на тебе, - сорвалась. Открылась, а ведь перед ним не стоило открываться. Теперь Егор точно знает, куда бить. И ударит, определенно. Выберет момент, когда я буду наиболее уязвима, и постарается меня уничтожить.
  
  Нет уж, я не доставлю ему такого удовольствия. Уверена, у дикого тоже есть слабые места, Алиса - одно из них, но есть еще. Найду их, получу над ним власть, и уже не он, а я буду рулить ситуацией.
  
  - Куда мы едем? - поинтересовалась я как можно дружелюбнее. Улыбаться не стала - он прекрасно чувствует фальшь. Главное сейчас сохранить контакт, и разговор для этого - лучшее средство.
  
  - Говорил уже, - отмахнулся Егор, круто выворачивая руль и объезжая зазевавшегося на светофоре водителя старенького 'Мерса'. Кто-то сзади посигналил, но Егор, как ни в чем не бывало, нажал на педаль газа.
  
  - К друзьям Алисы, помню, - кивнула я. - Но зачем?
  
  - Начнем с последнего дня ее жизни, - пояснил он неохотно. На меня при этом не взглянул. Вообще казалось, что смотреть на меня ему было неприятно. Зачем было отсылать меня смывать с такой тщательностью нанесенный макияж, если любоваться на природную 'красоту' он не собирался? - Где была, с кем встречалась. Есть человек, который знал распорядок ее дня до минуты.
  
  - И поэтому ты везешь меня к нему? Все-таки решил, что вариант с мозгоправом - единственно правильный?
  
  - Склоняюсь к нему все больше, - съязвил Егор, но в голосе больше не было былого раздражения. Только усталость.
  
  - Ты вообще спал?
  
  Я не собиралась спрашивать - вырвалось. То ли жалость, то ли сочувствие, уж и не знаю, откуда взялось. Теперь стало сложнее контролировать себя в плане эмоций. Ничего не поделаешь, тонкости физиологии донора не изменить. Рядом со стриксом им хочется отдавать, так уж устроен мир.
  
  Егор, видимо, подобной заботы не ожидал. Сверкнул на меня недоумевающим взглядом и поинтересовался:
  
  - Тебе-то что?
  
  Пожала плечами - ответить было нечего. Да и не хотелось. Слишком все зыбко и ненадежно, самое обидное, что теперь даже себе доверять стало трудно. Нужно заново учиться: и самоконтролю, и некому пофигизму, и стойкому прагматизму. Эмоции, как обжигающая лава, бурлили внутри и мешали думать. Любой, даже самый невинный раздражитель мог вывести из себя. Потому нужно быть осторожнее, меньше говорить и еще меньше слушать, особенно Егора. И как можно быстрее выйти на связь с Виктором - от этого, похоже, зависит моя дальнейшая жизнь. И свобода.
  
  Егор припарковался в неприметном дворе, у входа в подвал, над которым красовалась неприметная вывеска 'Метаморфозы'. Если это судьба так шутит, то юмор у нее сомнительный. Весьма.
  
  Внезапно потемнело. Небо заволокли тучи, клочковатые, густые. Сорвался ветер, норовя выдуть из моего теперешнего нескладного тела все тепло.
  
  Крутые ступени скрипели под ногами, я хваталась руками за скользкие от сырости стены и дрожала. От холода, скорее всего - рановато для блузок из тонкой ткани, особенно когда теплой курточкой похвастать не можешь. И когда ботинки текут. Черт бы побрал эту Алису с ее убогим гардеробом!
  
  Егор шел впереди, держался отстраненно и молчал. Так даже лучше. Когда начинаем общаться, заканчивается все одинаково - ссорой. Рушить нестабильный мир с диким в мои планы не входило.
  
  Дверь распахнулась, и передо мной предстала полутемная обстановка захудалого паба. Низкие массивные столы и подобные им стулья с высокими спинками, захочешь - не сдвинешь. Круглые светильники на столах, пепельницы и устойчивое облако дыма в воздухе. Распрекрасно! Теперь волосы и одежда пропитаются им надолго.
  
  - По возможности молчи, - велел мне Егор, придерживая за локоть. - Говорить буду я.
  
  - Слушаюсь и повинуюсь, - скривилась я и сложила руки на груди.
  
  Мы направились вглубь, мимо барной стойки, которую небрежно протирал молодой и симпатичный бармен. Поймав мой взгляд, он мило улыбнулся - видать, Алису тут знали. Я машинально улыбнулась в ответ, на автомате попыталась собрать впустую пропадающие крохи симпатии. Не вышло. Как-то даже обидно, что дара нет.
  
  Егору до моих страданий дела не было, он целенаправленно шел к столику у окна, к сидящей за компьютером девице.
  
  - Привет, Мышь, - небрежно бросил он, фамильярно присаживаясь рядом с ней.
  
  Девушка выглядела... странно. Вызывающе. И при этом вопиюще безвкусно. Выкрашенные в голубой цвет волосы были стянуты ярко-розовыми резинками в два торчащих в разные стороны небрежных хвоста. Лоб закрывала такая же голубая косая челка. Она падала ей на глаза, и Мышь постоянно пыталась ее сдуть. Безрезультатно, к слову. Над челкой торчали очки с круглыми стеклами в широкой оправе, что придавало этому недоразумению схожести с Гаечкой. Точнее она походила на Гаечку, скрещенную с Мальвиной.
  
  Иногда она запускала в волосы пальцы с разноцветными ногтями и убирала челку назад. Лучше бы она закрывала ей кругозор, ей богу. Торчащая челка смотрелась еще комичнее и напоминала корону из перьев попугая. На карнавале в Рио, наверное, произвело бы фурор...
  
  - Халло, - отозвалось недоразумение и тут же нахмурилось, заметив меня. - Ты скайп включать пробовала?
  
  - Ээээ... - растерялась я и села напротив.
  
  - Это я виноват, - очаровательно улыбнулся Егор. - Выдернул Алису из реального мира.
  
  - Любовь-морковь, ну-ну, - хмыкнула Мышь и подула на синюю прядь. - Смотри, отчислят Алиску, станет подворотни мести. Или, еще хуже, на шею тебе сядет.
  
  - Пусть садится, - радостно согласился Егор. - Я только за.
  
  Посмотрите, заботливый какой! Это что же, получается, он врал мне про Алису. Если так, то все его душевные терзания связаны с любовичками. Как банально... Я уж подумала, это в нем благородство проснулось. Ответственность за донора. Даже скучно теперь ему помогать.
  
  - К тому же, - дикий нацепил маску задумчивости и легкой обиды, - позавчера ты сама увела Алису на целый вечер.
  
  - Так то было по делу, - протянула Мышь и снова подула на челку. - Андрей спонсоров пригласил, а Алиса у нас лучшая по части дипломатии.
  
  - Спонсоров? - заинтересовался Егор. - В ваш клуб?
  
  - Ага. Дались они ему! Нормально ведь все было, но нет, нужно, чтобы о нас узнали в мире. Развитие, плюшки всякие в виде конференций. Амбиции какие-то... Фу быть таким меркантильным!
  
  - Согласен, - кивнул Егор и лукаво на меня посмотрел. - Деньги портят людей.
  
  Я невозмутимо молчала и пялилась на столешницу. Если разговор и имел ко мне какое-то отношение, смысла я пока не уловила. Мышь углубилась в пучины виртуала, сосредоточенно тыкала пальцами в неприлично громкие кнопки клавиатуры и, казалось, совершенно потеряла к нам интерес. Я испытывающе посмотрела на Егора: чего, мол, мы делаем в этой дыре. Егор невозмутимо принял меню у хмурой официантки и повелительно заказал два крепких кофе. Без сахара. Ну уж нет, раз вызвался содержать, пусть и с желаниями моими мирится.
  
  - Мне фиалковый раф, пожалуйста, - поправила я Егора, - на что он лишь усмехнулся и ближе подвинулся к Мышке-норушке, бесцеремонно заглядывая в экран ее ноутбука. Я-то думала, это со мной такой грубиян, а ему просто изначально такта не отсыпали.
  
  Мышь поперхнулась и уставилась на меня как на чудо природы.
  
  - У нас не готовят, - почти зарычала официантка и шмыгнула носом.
  
  - А какой у вас готовят?
  
  - У нас только растворимый кофе. Но могу попросить, чтобы в него молока налили.
  
  Прокисшего, небось.
  
  - Обойдусь, - поморщилась я и отвернулась, потеряв к ней всякий интерес. Мышь смотрела на меня, прищурившись, Егор - зло, и я поняла, что в чем-то прокололась. Что, ничтожества вроде этой рыжей никогда не слышали о нормальном кофе?
  
  - Чего это тебя на экзотику потянуло, Лиса?
  
  Потрясающе! У меня теперь и прозвище есть. Еще пару пошлых татуировок, две рюмки водки и вольюсь в банду идиотов.
  
  - Так кофе одно или два? - нарочито громко переспросила невоспитанная девица.
  
  - Один, - поправила я, не прерывая зрительного контакта с Мышью. Раз прокололась, нужно как-то исправлять, а то пустит меня Егор на ментальные котлеты, а я жить хочу. Это желание вообще как-то ощутимее, когда наблюдаешь себя в гробу.
  
  Официантка фыркнула и удалилась.
  
  - Хватит доставать Маринку, - бесстрастно сказала Мышь, снова утыкаясь взглядом в ноутбук. Подозрительности на ее лице больше не было. - Ты сама Олежку бросила, а она за ним с пятого класса бегала, вот и бесится. Не уподобляйся. И вообще, у тебя теперь Егор есть.
  
  О, да тут страстные разборки местного разлива. Олежка - это, по-видимому, бармен. Только этого мне не хватало до полного счастья - вычисления углов любовного треугольника. Со школы тригонометрию не люблю.
  
  А Алиса, оказывается, та еще соблазнительница. Действительно в тухлом... ой, в тихом омуте черти водятся.
  
  Что ж, в любовь я играть умею.
  
  - Егорушка - клад! - немедленно согласилась я и накрыла ладонью его руку. Дикого аж передернуло. Похоже, у него на меня аллергия. - Не нарадуюсь. Даже не знаю, за что мне такое счастье-то привалило.
  
  Сарказма сдержать не смогла, и он выдал меня... нас с потрохами. Но какое мне дело до каких-то синеволосых девиц и прочих знакомых Алисы? Постепенно - сразу будет слишком подозрительно - я все равно разорву эти тягостные и ненужные отношения. И жениха пошлю... куда подальше. Вот только разберусь, что со мной произошло.
  
  Егор сжал мою руку чуть ли не до хруста костей и наградил пронзительным взглядом. Мышь даже не заметила нашей замаскированной перепалки и продолжала сосредоточенно стучать по клавишам. Я все меньше понимала смысл этой странной встречи, но предпочла молчать. Наверняка у Егора есть некий план, вмешиваться в который я не сочла нужным. Сыграю кроткую девочку, которой скорее всего и являлась Алиса.
  
  - Сегодня вы снова идете к Андрею? - наконец, поинтересовался Егор, глядя при этом почему-то на меня, а не на Мышь. Ах да, это же я его девушка, не стоит забывать. Я пожала плечами, помня о предостережении молчать.
  
  - Вот! - Мышь развернула к нам монитор ноутбука. - Событие года.
  
  На странице красовался рекламный баннер в бирюзовых тонах с манящим лозунгом 'Познай себя изнутри'. Ниже расположилась картинка с сидящим в позе лотоса человеком, на котором кругами были обозначены чакры. Баннер приглашал на открытую встречу с обществом, практикующим осознанные сновидения, и обещал массу новых ощущений, избавления от болезней и познание себя настоящего.
  
  Интересно...
  
  Егор внезапно выпустил мою руку и поднялся.
  
  - Нужно позвонить, - бросил небрежно и тут же удалился на улицу.
  
  Если это такая проверка, то я ее не поняла. Сам же сказал молчать, а тут... Мышь хмурилась и на меня не смотрела.
  
  - Так что, мы идем на это мероприятие? - решила я разбавить неловкое молчание невинным вопросом.
  
  - Придется, - поморщилась Мышь. - Но я не одобряю. Раньше все было как-то камерно, все друг друга знают, зона комфорта на месте. А теперь набежит толпа, и прощай уют. Реклама, чтоб ее. Инвесторов ищут, а нафига они? Только свои носы сунут и все начнут менять. Вот увидишь, все центровые сбегут.
  
  - Денег захотелось, понятно...
  
  - Я могу понять Андрея, это его детище, а денег на аренду нет. Раньше вообще собирались у него, а потом жена выгнала. Кто согласиться принимать у себя в доме сборище стремных придурков? А еще чаи всякие, сладкое, чтобы в норму прийти. Вот и приходится выкручиваться.
  
  - Скинуться - не вариант?
  
  - Не всем финансы позволяют и квартиры снимать, и тратиться на благотворительность.
  
  Ого, вот оно как, значит... А по апартаментам Алисы и не скажешь, что она такая богачка. Дыра самая настоящая, о гардеробе я вообще молчу.
  
  - Извини, - виновато потупилась Мышь. - Слишком резко вышло.
  
  Ничего, ничего. Продолжай. Чем быстрее узнаю о прошлой обладательнице этого тела, тем скорее избавлюсь от дикого.
  
  - Ты же знаешь, у нас мало кто помочь может, а у тебя не так много денег, чтобы поднять весь клуб. А на одних амбициях Андрея не выедешь, всем комфорта подавай. Кофе, чай, печеньки. Аренда, в конце концов.
  
  - Да уж... Возможно, идея с инвесторами не так и плоха.
  
  - Да там тех инвесторов... В бессмертие души верится сложнее, чем в счет в банке. Всем прибыль нужна, сама понимаешь, - выпалила Мышь. - Уверена, Алмазову тоже. Не нравится он мне. Какой-то скользкий.
  
  - Алмазов? - У меня даже голос дрогнул. Быть не может! Таких совпадений не бывает, и, чтобы окончательно убедиться, что не ослышалась, я спросила: - Виктор?
  
  - Вот чего он тогда к тебе прицепился, а? Нужно было сказать Егору, он быстро научил бы некоторых не цепляться к чужим девушкам. Все твоя неконфликтность... Я бы сама промеж рогов дала, чтобы не повадно было за руки хватать!
  
  - Уверена, он не хотел меня обидеть.
  
  Это я сказала скорее для себя, чтобы поверить. Убедительности в голосе не было ни капли. Если Виктор и правда замешан, если...
  
  Нет. Поверю в это, придется признать: я обречена. Мне не поможет никто, а отчаяние - не лучший советчик. К тому же, мало ли причин для интереса Виктора к клубу. Возможно, он и правда искал там донора. Возможно, предлагал Алисе свое покровительство. Я могу даже допустить, что на молоденьких девочек его тянуло - все-таки он мужчина. Человек, в конце концов. Люди имеют слабости. Это не повод считать его убийцей.
  
  - Хотел или не хотел, а рукоприкладство его не красит. Хотя, вангую, деньги его нам не светят. Особенно, если продолжат приходить такие, как он. - Она ткнула пальцем в сторону выхода.
  
  Я обернулась и обомлела. Гоша! А он какого черта тут делает? Сначала новость о Викторе, теперь этот объявляется именно там, где нахожусь я. Была бы параноиком, впала бы в истерию. К счастью, прагматизма во мне достаточно, чтобы не искать врагов там, где их нет. Да и не тянет Гоша на того, кого следует опасаться. Божий одуванчик, тихоня и стесняшка. Сколько себя помню, он и смотреть-то на меня боялся, всякий раз отводил взгляд. И заикаться начинал так забавно. Все время хотелось потрепать его по волосам и отправить к мамочке.
  
  Сейчас не хотелось. Сейчас Гоша был моим шансом на свободу.
  
  - Извини, я на минуту.
  
  Встала и уверенно направилась к барной стойке, куда прошествовал нежданный гость.
  
  - Жорж!
  
  Он обернулся, прищурился, не узнавая. Конечно, ведь я теперь на себя совсем не похожа. Но не передать, как я была рада встретить его здесь. И, чтобы предотвратить возможную капитуляцию в опасно близкую дверь, я схватила его за рукав.
  
  - Это просто подарок судьбы!
  
  - Простите... - промямлил Гоша и потупился. Щеки тут же пошли пятнами - так обычно бывало, когда он смущался. По началу меня это забавляло, затем начало раздражать, а потом я привыкла и потеряла всяческий интерес к любимому чаду Виктора. Любовь к детям иррациональна, даже если они не родные.
  
  - Ты мне очень нужен. Вот прям сейчас.
  
  - Простите... - повторил он немного гнусаво и осмелился все же на меня посмотреть. - Мы, кажется, незнакомы.
  
  - Так давай знакомиться, - предложила я и протянула руку. На всякий случай ладонью кверху - в знак высочайшего доверия и полной открытости. - Алиса.
  
  - Георгий, - несмело улыбнулся он. - Друзья зовут меня Жорж.
  
  Он сжал мою руку, едва-едва, и тут же отпрянул, словно боялся обжечься. А потом посмотрел на декольте. Все же не прогадала я с блузой.
  
  - Вы такой застенчивый, - промурлыкала я, взяла его под локоть и увлекла вглубь бара, к самому дальнему столику, в углу.
  
  Полумрак - идеальное место для интимных разговоров, особенно когда нужно следить за входной дверью и не прозевать Егора. Он, похоже, не на шутку увлекся телефонным разговором. Впрочем, мне это на руку.
  
  - Мне нужно, чтобы вы кое-что передали отцу, - заговорщически прошептала я, глядя Гоше прямо в глаза. - Сумеете?
  
  - Отцу? - переспросил он, вытаращился на меня, отчего сделался еще больше похож на рыбу.
  
  - Скажите Виктору, что Яна передавала привет.
  
  Я попросила у него ручку и записала на салфетке адрес квартиры - единственный контакт, которым располагала.
  
  Виктор придет. Обязательно. Уверена, он не списал мою смерть на случайность или рок, наверняка ведь пытается докопаться до правды, выяснить причины и найти виновных. А значит, придет.
  
  - Пусть заедет до обеда, в будний день, - добавила я, полагаясь, что Егор не сможет присматривать за мной круглосуточно. Наверняка он где-то работает - дорогую машину нужно еще содержать. Я уже молчу о приземленных потребностях в виде еды и одежды.
  
  - Я...яна?
  
  Казалось, новость ошеломила Гошу настолько, что он потерял дар речи. Бедняжка. Всегда жалела убогих.
  
  - Валевская, - добила я и встала из-за стола. Пора закругляться, Егор не станет долго изображать занятого разговором.
  
  Не оглядываясь, я проследовала к столику, за которым сидела Мышь. Не знаю, заметила ли она мое отсутствие, но возвращение никак не отразилось на ее сосредоточенном на переписке лице.
  
  - Этот чудик стремный, - спустя пару минут, бесцветно произнесла она, не отрываясь от компьютера. - Трется в клубе, зырит странно, будто выбирает себе жертву. - Наконец, она решила почтить меня взглядом. Весьма пронизывающим. - Маньяк!
  
  - Гоша был в клубе? - удивилась я.
  
  - Да он там прописался! Гоша... тоже мне имечко. С таким и до заворота мозгов недалеко. - А ты с ним когда познакомиться успела? Не видела, чтобы вы там общались.
  
  - И часто он там... появлялся? - Я проигнорировала вопрос и постаралась сохранить на лице бесстрастное выражение. Получилось наверняка не очень, и я сделала вид, что изучаю собственные ногти, совершенно не знакомые с маникюром. Печальное зрелище.
  
  - Ты чего! Каждый четверг, - с энтузиазмом ответила Мышь, окончательно позабыв о существовании ноутбука. Видать, живые сплетни ее интересовали несколько больше, чем бездушная машина. - Не помнишь, что ли? К Ольге клеился, но к ней каждый дурак клеится и выпрашивает приглашение на вип-танец. Или в койку.
  
  Мышь страдальчески закатила глаза, и по этому жесту я поняла, что о пресловутой Ольге она не лучшего мнения. Пригодится мне эта информация? Вряд ли. Если учесть, что я никого не помню из знакомых Алисы. А вот факт, что Гоша захаживал в место, где проводила время наша пай-девочка, весьма любопытен.
  
  - Так может, он ее поклонник? Если за ней таскался?
  
  Мышь пожала плечами.
  
  - Может. - И добавила яростно: - Я вообще не понимаю, зачем она к нам ходит. Светит буферами да жопой в блестках, улыбается, молчит, а как дойдет до дела - с практиками полный провал. Чакры, видать, забиты спермой.
  
  Ого, жестко. Мне даже захотелось познакомиться с этой Ольгой, это ж надо так уметь людей доставать. Вызывать настолько живые и настолько сильные эмоции уметь надо. Респект.
  
  Егор вернулся внезапно, почти так же внезапно, как и ушел.
  
  - Я сегодня иду на встречу клуба, - тут же ошарашила я, однако удивленным он не выглядел.
  
  - Конечно, иди.
  
  И улыбнулся еще так противно, как только челюсть не свело. И тут я поняла: он планировал это с самого начала! Решил сделать меня приманкой в своей маниакальной охоте на Виктора. Виктор же не знает, что я - это я, вдруг растеряет бдительность и нападет прямо среди толпы людей. Тут Егор его и схватит.
  
  Идиот! Хотя... мне это только на руку.
  
  Я одарила дикого такой же приторной улыбкой и отвернулась.
  
  - Вот гад! - экспрессивно воскликнула Мышь и резко захлопнула крышку ноутбука. Выглядела при этом как разгневанный пупс из магазина игрушек. - Взломал-таки!
  
  - Кто и что взломал? - неохотно поинтересовалась я. Все-таки номинально она мне подруга, наверное, в таких случаях полагается проявлять интерес к проблемам друг друга.
  
  - Диггер семь семь семь взломал-таки мой акк на облачном диске и выложил в сеть фотки с прошлого нового года. Ну те, на которых я кальян курю в эротическом костюме Снегурочки. Позорище!
  
  - Теперь ты точно его убьешь, - усмехнулся Егор.
  
  - Шутишь?! Теперь придется с ним на свиданку идти. Проспорила ведь. А вообще... - Она сделала паузу и мечтательно посмотрела в потолок. - Он так упорно добивается моего внимания, пожалуй, стоит дать ему шанс.
  
  Очаровательно!
  
  
  
  Page Break
  
  
  Глава 3
  
  Следуй за белым кроликом
  
  Матрица
  
  
  
  Выйти на свежий воздух было приятно. Я радовалась, что Егор, наконец, попрощался и обещал вернуть меня подруге ближе к вечеру. Если честно, меня знатно утомила и обстановка, и скучные люди. Нужно было отдохнуть. И подумать.
  
  Из головы не шла неожиданная встреча и рассказ Мыши.
  
  Итак, Гоша бывал в клубе для практикующих осознанные сновидения. В принципе, ничего особенного, многие посещают подобные сборища. Во сне можно взять больше энергии, человек практически не защищен от воздействий, не умеет ставить барьеры и легко отдает. Некоторые умельцы учатся управлять чужими снами и с этого имеют профит. Не совсем законно, правда, но совет закрывает глаза, если при этом никто не страдает.
  
  Гоша, конечно, не мастер-фломастер, но желание попробовать возникнуть может. А вдруг его привел Виктор? И именно ему искал донора? Логично, ведь Гоша сам никогда не подойдет к девушке - сгорит от смущения. А папа частенько решал за него важные дела. Любимый сын все-таки, единственная радость матери...
  
  Да, можно предположить, что именно за этим Виктор и приходил в клуб. Гоше наверняка понравилась Ольга, но она вряд ли донор, потому вербовали Алису. Она отказала и... Нет, это не повод ее убивать. Нашли бы другого, и дело с концом.
  
  Не это меня смутило. Гоша не узнал меня. Сделал вид, что видит впервые, а если верить Мыши, Алиса была заядлой участницей клуба. Чуть ли не меценатом. Да и c Виктором общалась весьма фамильярно... Не встречала Гошу? Не обращала внимания? Или он настолько был занят упомянутой Ольгой, что не запомнил рыжую тихушку? И как теперь узнать, если не помнишь ни черта из ее жизни?
  
  Виктор... Если бы он был рядом, помог бы. Уж он-то умеет использовать опасные искусства в меру, не переходя границы. Если я кому-то могу доверить собственную жизнь и память - то только ему. Надеюсь, послание он все-таки получит.
  
  Егор достал из кармана горсть леденцов и протянул мне. Я взяла один на автомате, оказался лимонным. Поймав мой взгляд, дикий зачем-то пояснил:
  
  - Курить бросаю.
  
  - Успешно?
  
  Он повел плечом и видимо решил сменить тему.
  
  - Мне нужно по делам, так что отвезу тебя домой.
  
  - Снова запрешь?
  
  - А смысл? Рано или поздно все равно сбежишь, а пока я тебе нужен, есть шанс сотрудничать. Поняла теперь, что Виктор замешан?
  
  - То, что он приходил в клуб, ничего не значит, - как можно равнодушнее ответила я. - Это не делает его убийцей и переселителем душ. Кстати, что говорила сама Алиса? Перед тем, как... уйти, она ведь встречалась с тобой, верно? Осталась ночевать, делилась небось. Ты что же, не почувствовал неладное?
  
  - Ничего необычного, - мрачно ответил Егор. - Она была растеряна слегка, но это все.
  
  - А ты уверен, что ты сам не... - Я запнулась.
  
  Глупый вопрос, и я жалела, что задала его. Ветер поднял в воздух целлофановый пакет и закружил в танце. Где-то неподалеку сработала сигнализация, вспорхнули испуганной стайкой воробьи. Весна наступала лениво, неспешно, оставляя холоду возможность гулять по городским улицам.
  
  Егор молчал. Смотрел мимо меня, и на лице читался страх вперемешку с сомнением. Все же большой недостаток для стрикса - не уметь контролировать себя, но для меня это скорее плюс. Чем больше узнаю о диком, тем скорее пойму настоящие мотивы этого "расследования".
  
  - Ты так и подумал, верно? В начале, когда будил меня... Ты думал, это ты ее убил! Во время секса иногда даже самый сильный стрикс может не сдержаться.
  
  Я перехватила его взгляд - колючий, насмешливый. От этого взгляда стало не по себе.
  
  - Я не сплю с донорами, Яна. Не думал, что у тебя такая короткая память.
  
  - Так эти россказни о девушке - ширма?
  
  - Иногда не нужно ничего придумывать - люди сочинят за тебя. Когда мужчина и женщина проводят вместе время, ночуют в одной квартире и держатся за руки, история рисуется сама собой. К тому же, это отличный предлог бывать вместе. - Он вздохнул, скомкал фантик от леденца и ловко зашвырнул в урну. - Алмазов был с ней в тот вечер. Они поговорили, а потом она умерла. А ты - практически его правая рука - появилась здесь. Для меня расклад очевиден. Я не знаю лишь мотива и способа, которым можно переместить дух в тело. Но если ты здесь, это ему зачем-то нужно. Ее тело ему зачем-то нужно! Это еще не конец истории, Яна, поэтому советую тебе с этого момента тщательно выбирать союзников. Во всяком случае, я тебе не вру.
  
  Я поежилась и обняла себя за плечи. Достал этот ветер! Погода нестабильна, как и мое положение. Из-под меня пытаются выбить землю и, признаться, весьма успешно. У Егора зуб на Виктора, а я, как дура, ведусь. На злость эту, якобы настоящую, на задушевные разговоры... А ведь что ему стоит сейчас разыграть передо мной святую невинность и праведный гнев? Истинных эмоций я не пойму, дара нет, а с ним и уверенности в правдивости слов дикого. Я знаю много, слишком много о Викторе. Что если Егор действительно убил Алису и меня подселил в ее тело, чтобы я сливала ему информацию?
  
  - Она доверяла мне, - сказал он тихо. - Как Светлана тебе когда-то.
  
  - Вот только не надо! - оборвала я резко.
  
  Опасная тема. Опасная для меня. И Егор это прекрасно знает, потому и завел разговор. Пытается вербовать уже в открытую, не стесняясь играть грязно. Что ж, я тоже умею играть.
  
  - Разве ты не хочешь найти того, кто ее убил?
  
  Прямой взгляд я выдержала с честью. И пробуждающуюся злость смирить вышло. Не время для нее сейчас. Если хочу выжить, нужно уметь вовремя признать превосходство противника. Козыри сейчас у него, потому я выдохнула и ответила кротко:
  
  - Я пыталась найти, но ты наверняка знаешь, все улики были против меня. Других стриксов у Светы не было.
  
  - Кроме него.
  
  Я промолчала. Настолько многозначительно, насколько смогла. Он ответит - и за разговор этот, и за попытки мной играть. Позже. Ничего, я умею ждать и пользоваться моментом. Пусть только наступит - возможности я не упущу.
  
  Телефон мне все-таки вернули. Как и ключи. Заслужила, наверное, благосклонность похитителя, а может, таков и был его изначальный план. Практически всю дорогу до квартиры Алисы Егор молчал, затем сухо попрощался и обещал набрать меня ближе к ночи. Я сдержанно улыбнулась, провожая его, и эта улыбка еще несколько мгновений держалась на лице, когда я, прислонившись к закрытой двери, старалась отдышаться. Маски я носить умела, но эту захотелось смыть, а еще лучше - содрать с кожей.
  
  Спокойно, Яна! Сегодня все закончится. Если Виктор будет в клубе, это шанс выбраться из ситуации без потерь. Возможно, он знает кое-что о жизни Алисы, а даже если нет... Мне не нужен Егор, чтобы начать нормальную жизнь. Подумаешь, память потеряла. Навру, что головой ударилась, поплачу, если нужно, и никакие мозгоправы не страшны. Назначат препараты, велят не волноваться и побольше гулять на свежем воздухе, а там и время появится разузнать об Алисе. Поболтаю с Мышью, найду еще друзей, схожу пару раз в клуб этот, и все преимущества дикого исчезнут.
  
  Выберусь! Верну себе самостоятельность, научусь жить как обычный человек. В конце концов, нет ничего, к чему я не приспособилась бы.
  
  В телефонной книге я насчитала двести с гаком номеров, на букву "В" среди всяких Виталиков, Владов и Вов значилась загадочная и вполне определенная запись - "В. А." Она заманчиво побуждала нажать на кнопку вызова. К несчастью, баланс на телефоне оказался нулевым. Предсказуемо...
  
  В нижнем ящике комода отыскалась сумочка, а в ней - потертый кошелек, дешевый и пахнущий прелой кожей. Пара мелких купюр и две кредитки. Ни пин-кода, ни пароля в онлайн-банкинг естественно не нашлось, потому я вздохнула и сунула их обратно. Потом разберусь.
  
  Воду все-таки дали. К моему величайшему облегчению, горячую тоже. Я позволила себе понежиться в ванне, еще раз вымыла волосы и нанесла бальзам. Фен отыскала под грудой полотенец на нижней полке шкафа - похоже, Алиса вообще им не пользовалась. К счастью, он оказался рабочим, и я кое-как сделала укладку. Привести в порядок ногти оказалось сложнее, но и с этим я справилась на ура. Во всяком случае, будет не стыдно на людях появиться. Сделав пометки на будущее о том, что нужно купить, я с чувством немалого удовлетворения сделала себе чай и вышла на балкон.
  
  Почти стемнело. Сумерки спускались на город слоями, растворяясь в тусклом свете желтых фонарей. В окнах дома напротив зажигались окна. На лавочке под подъездом собралась компания малолеток, они пили пиво и громко смеялись. Периодически на них прикрикивала старушка со второго этажа и грозилась полицией. В воздухе пахло прелой листвой и жареной рыбой, и этот запах отчего-то пьянил. Или то пьянила свобода?
  
  После ухода Егора я много думала о том, что же делать дальше. И о Викторе, на образе которого за последние сутки собралось немало копоти подозрений. Вполне можно было предположить, что я не знаю его настолько хорошо: я не практиковала слепую веру, а люди порой оказывались совершенно не такими, какими казались на первый взгляд. Виктор тоже. Он прекрасно умел играть. Однако со мной чаще всего расслаблялся, позволял себе снять маску, доверял секреты, советовался. Он спас меня после смерти Светы, хотя мог отвернуться, и тогда меня ничего бы уже не спасло. Если бы Виктор ее убил, не стал бы вытаскивать тогда. Свалить вину на другого в этом случае оптимальный вариант, а против меня были все улики.
  
  Нет, Виктор не виноват. Виноват ли Егор?
  
  Информации катастрофически не хватало. Было бы намного удобнее, если бы бонусом к телу мне досталась пара воспоминаний о позавчерашнем вечере... Стоп! А что, собственно, я делала позавчера? Помню день в салоне и разборки привередливой постоянной клиентки с новой маникюрщицей Галей. В итоге Галю пришлось уволить, а клиентку напоить кофе с шоколадными конфетами и вручить подарочный сертификат на кругленькую сумму. Помню, как вызвала такси и нервничала, потому что водитель поехал не тем маршрутом и попал в пробку, а я жутко опаздывала... Куда? И почему не поехала на собственной машине, оставив ее на парковке у салона?
  
  Серое, размытое пятно, будто я напилась вдрызг, и часть вечера напрочь стерлась из воспоминаний. Но я не была пьяна, когда ложилась в постель - этот момент я помню явно. Почему же тогда забыла остальное? И почему, черт побери, не подумала об этом раньше?!
  
  Если верить Егору, а верить ему я пока не торопилась, Алиса в последний вечер выглядела растерянной. Не испуганной, не злой, а именно растерянной. Стриксы отлично считывают эмоции, и, если Егор не врет, она также могла не помнить части событий, оттого и возникло смятение. Оттого она и не рассказала Егору о встрече с Виктором.
  
  Но если так, откуда Егор знает, что Виктор там был? Что-то есть во всей этой истории скверное, неправильное. Возможно, чтобы понять, нужно выползти из укрытия. Уверена, Виктор сможет пролить свет на многое.
  
  Мышь явилась ровно в семь, как договаривались. Удивленно пялилась на меня в течение нескольких секунд, а затем остолбенело выдохнула:
  
  - Ну ты, мать, даешь!
  
  Признаться, я и сама чувствовала себя увереннее после часа, проведенного перед зеркалом. Во всяком случае, выйти в свет будет не стыдно. Мышь, однако, восприняла смену моего образа по-своему.
  
  - Серьезно втюрилась, что ли?
  
  - В кого? - опешила я.
  
  - В кого, в кого - в Егорку своего. Гляди, волосы уложила, накрасилась, юбку короткую нацепила. Или это все для спонсоров? Смотри, а то не отлипнет от тебя сегодня Алмазов. Погоди-ка... - Она прищурилась, отчего глаза ее почти полностью исчезли под рваной челкой. - Ты для него, что ли, расфуфырилась так? Совсем того? - Она покрутила пальцем у виска.
  
  - Во-первых, женщина должна хорошо выглядеть для себя, - напутственно сообщила я, поправляя перед зеркалом выбившуюся из прически прядь. - Во-вторых, ни в кого я, как ты выразилась, не втюрилась. А в-третьих...
  
  В-третьих, я иду туда действительно ради Виктора. По большей части. Если удастся выяснить что-нибудь о вечере, когда погибла Алиса, распрекрасно. Главная же задача - избавиться от контроля дикого, но Мыши этого знать необязательно.
  
  - В-третьих, - повторила я, - ты сама упоминала, насколько клубу нужны деньги. Немного флирта в этом случае явно не повредит.
  
  - Учти, я против всякой формы проституции, - мрачно предупредила она.
  
  - Буду иметь в виду, - дружелюбно ответила я. - Кстати, о финансах. Представляешь, забыла пин-код к карточке своей. Хоть убей, не могу вспомнить. И налички почти не осталось...
  
  - Пффф, нашла чем удивить! Да ты его каждую неделю забываешь. Затем придумываешь новый и снова забываешь. Замахалась записывать! - Она нырнула рукой в пеструю вязаную сумочку и вытащила мобильник. В два клика открыла блокнот и сунула мне под нос. Где-то на полэкрана блокнот был заполнен какой-то тарабарщиной. - Шифр-то хоть помнишь?
  
  - Шифр? - простонала я. Что за напасть, а? У всех подруги как подруги, а тут на тебе, домашний хакер и шифровальщик пин-кодов. Не удивлюсь, если были попытки взломать сервера Пентагона, как в лучших традициях тупых боевиков.
  
  - Что ты за человек, Лиса... - жалостливо вздохнула Мышь, схватила со стола клочок бумаги и тупой карандаш и нацарапала четыре заветные цифры. Как же мне подфартило, что рыжая с этим чучелом были так близки! Вообще странно, что она ждала от Алисы таких успехов в запоминании шифров, если та даже пин-код запомнить не может. Уж я-то не забуду.
  
  - Запомни и уничтожь! - велела она строго. Видать, намекала, что я должна потом это съесть. Ничто так не справляется с тайной информацией, как желудочный сок!
  
  - Спасибо. - Я выдавила из себя самую благодарную улыбку, на которую только была способна. Надеюсь, подействовало...
  
  Мышь отмахнулась от меня небрежным движением плеча и начала остервенело набирать сообщение на телефоне. Ее пальцы двигались так быстро, что показалось, он сейчас задымится, а экран треснет от перенапряжения. К счастью, пронесло. Все-таки удобный девайс, небось там еще немало интересного для меня хранится. Потом выпытаю.
  
  Наконец, она нахмурилась и убрала телефон в карман.
  
  - Выходим?
  
  Я пожала плечами, стараясь сохранить невозмутимый вид. Внутри все будто оборвалось, на миг замерло, а затем пустилось в галоп ломаным сердечным ритмом. Не помогало ни размеренное дыхание, ни отвлеченные мысли, ни внутренний монолог, настраивающий на положительный исход вечера. Эмоции Алисы медленно, но верно побеждали мою собственную волю. Следовало признать правоту Егора: если в ближайшее время не избавлюсь от лишнего, рискую впасть в истерию, а это точно в мои планы не входит. Продержаться осталось немного, справлюсь. Сегодняшний вечер просто обязан все прояснить. И в плане информации, и в плане дальнейшего будущего. Если Виктор искал донора, он его нашел. Даже если для Гоши... потерплю. Во всяком случае, это лучше, чем делиться с Егором. Дикий ничего от меня не получит. Ни капли!
  
  Мышь двигалась со стремительностью животного, в честь которого ее обозвали. Выпорхнув из подъезда, планомерно направилась к арке, ведущей из двора на проспект, изящно лавируя между прохожими, мусорными баками и припаркованными автомобилями. Изредка она останавливалась, недовольно оборачивалась и, нетерпеливо маша мне рукой, тут же устремлялась дальше. Тоже мне, энерджайзер. Я догнала ее у автобусной остановки, порядком запыхавшись.
  
  - Опаздываем, - невозмутимо сообщила она, когда я пыталась отдышаться, уперев ладони в колени. Зато согрелась.
  
  - Возможно, стоит выходить пораньше? - язвительно поинтересовалась я. - Чтобы не опаздывать.
  
  - Ты ничего не смыслишь в тайм-менеджменте, - отмахнулась Мышь, тормозя забрызганную грязью маршрутку.
  
  - Зато ты в нем гуру! Мы поедем на... этом?
  
  - Ты чего, Лиса? - Мышь обернулась и посмотрела на меня как на восьмое чудо света. Будто до этого дня Алиса просто обожала этот городской вид экстрима, где нужно одновременно суметь удержатся за поручень, отбиться от невероятно острых локтей предприимчивых пенсионерок, проталкивающихся к выходу, и достать деньги за проезд. Похоже, все эти прелести ждали меня прямо за порогом ржавой, невесть как державшейся на петлях грязной двери этого не побоюсь этого слова раритетного транспортного средства. Интересно, как оно ездит? Это вообще законно?
  
  - Может, метро? - жалобно простонала я в спину ловко запрыгнувшей на ступеньку Мыши.
  
  - Дамочка, хватит спать! - озверело прикрикнул на меня водитель, выпуская клубы сигаретного дыма прямо в лицо сидящему рядом с ним мужчине. Тот поморщился, но проявил геройскую сдержанность. - Или заходите, или дверь закройте, у меня график!
  
  График у него, видите ли. Опаздывает, видать, на урок хороших манер.
  
  Я протиснулась в глубь салона, почти потеряв надежду догнать юркнувшую куда-то в толпу предприимчивую "подругу", однако та цепко ухватила меня за рукав и усадила на невесть откуда взявшееся в переполненной маршрутке свободное место. Сама плюхнулась рядом, потеснив вспыхнувшую возмущением бойкую старушку.
  
  - А может... - начала было я, но она резко перебила:
  
  - Сиди.
  
  Меня не нужно было уговаривать, и я не сдвинулась с места, ощущая затылком испепеляющий взгляд рассерженной пенсионерки. Эх, мне бы стать прежней хотя бы на пару минут - она бы почувствовала усталость и пересела в другой автобус, идущий к дому. К телевизору, любимому сериалу или, на худой конец, к дворовым сплетням. Нет, пожалуй, на сплетни сил ей бы уже не хватило. Я была так зла, так растеряна, что взяла бы больше, чем необходимо. Сожрала бы ее фон в секунды.
  
  Если бы... Но пришлось выдержать ее взгляд одиннадцать длинных остановок. Готова поклясться, она еще долго мысленно проклинала нас с Мышью. Я четко представляла и мысли ее, и душный, вязкий шлейф досады, раздражения и жалости к себе, рассеивающийся в воздухе. Уходящая в никуда услада.
  
  Я инвалид. Об этом подумалось легко и практически без эмоций. Словно на миг проснулась прежняя я - сдержанная и абсолютно честная с собой. Я никогда не пыталась себе врать, как-то сразу поняла: бесполезно. Иллюзии не делают людей счастливыми.
  
  Если бы мама была тут, со мной, если бы знала хотя бы малую часть из того, что зовется моей жизнью, моим ежедневным забегом на длинные дистанции, я точно уверена, что бы она сказала. "Иди исповедайся, дочь. И тогда Бог пошлет тебе милость, потому что Он всегда оказывает милость заблудшим душам". Наверное, я не настолько заблудилась, потому что извечные разговоры о религии всегда вызывали во мне скуку.
  
  Не может бог быть настолько жесток, чтобы тасовать людей, словно карты, ловко меняя масть. Лишь человек способен на подобное зверство, а также на то, чтобы на это зверство ответить. Подставлять вторую щеку - самая большая глупость, которую только могли придумать для превращения людей в стадо. Стриксы не часть стада, они - охотники, как бы нас ни убеждали в обратном на еженедельных собраниях совета. Все разговоры о сдержанности ничто, когда просыпается дикий, неконтролируемый голод, когда ощущаешь почти осязаемую вседозволенность, власть над другим существом, беззащитным перед твоим даром. Голод - лишь цена, ведь за каждое удовольствие нужно платить.
  
  О плате я знала с детства. И не позволяла себе забывать.
  
  Знала ли о ней Алиса? Этот мотылек-однодневка, буквально приговоренная к смерти особенностями собственного организма. Как бы мы ни старались, люди с избыточной эмоциональностью, так подходящие нам на роль донора, долго не живут. Рано или поздно им на пути встречается крайне неосторожный стрикс. Однако случившееся никак нельзя приписать к стандартам даже в случае с донором. Вряд ли Алиса успела понять, что произошло, даже если осознавала... А ведь что-то озаботило ее в тот вечер. Не то ли, что она не могла доподлинно вспомнить, как и я?
  
  Итак, что мы имеем в итоге? Туманные воспоминания о вечере накануне обмена телами, настойчивого дикого, некий клуб по интересам, облюбовавший эзотерические практики, несколько смертей доноров, одна из которых тесно связана с моим прошлым, и новую жизнь, с "прелестями" которой теперь придется смириться.
  
  Масса вопросов и ноль ответов. Эмоции, которые не сдержать. Надоедливый гомон синеволосой девицы, мешающей сосредоточиться на главном. Все это безумно отвлекало. И бесило. Не менее безумно. Будь я импульсивнее, зарядила бы этой Мыши в лоб. Признаться, я еле сдерживалась, чтобы не послать ее, не развернуться и уйти - неважно куда. Подальше от раздражающей болтовни, от колючих взглядов, от надоедливых прохожих и пронизывающего холода, рождающего крупную дрожь.
  
  Озноб. Путающиеся мысли. Отчаяние... Невозможное, гнетущее, липкое.
  
  Вдох-выдох... Ни черта не помогают привычные практики! Уйти... Уйти подальше. Домой, под одеяло, открыть бутылку сухого вина, упиваться собственным горем, ведь это горе, когда ты - уже не ты...
  
  А кто?
  
  - Лиса, ты чего?
  
  Мир прояснялся медленно, вязко окутывая плотным полотном моросящего дождя. Его капли паутинно серебрились в свете ближайшего фонаря. Вползал в уши монотонный шум городских улиц, резко пахло прелой листвой и выхлопными газами, перед глазами плясали противные мошки. Я сидела на скамейке в парке, над головой куполом смыкалась крыша новенькой беседки. Мышь устроилась у моих ног, нисколько не заботясь о том, что яркие концы шарфа волочатся по грязному полу. И правильно. Этот шарф нужно выбросить, а ее одеть поприличнее, тогда и вид будет совершенно другой. Милый, что ли.
  
  Она заботливо сжала мою ладонь.
  
  - Плохо стало?
  
  В глазах - понимание и участие, сразу видно, за подругу волнуется. А подруги-то нет... Тут же не к месту вспомнилось всякое, давно похороненное, ненужное. Сознание затопила печаль, захотелось завыть или хотя бы заплакать. Разреветься, уткнувшись носом в нелепое пальто этой недалекой утешительницы.
  
  Похоже, я конкретно влипла. От себя не убежишь, и что делать с внезапно накатившими чувствами, я не знала. Просто сидела. Дышала. Старалась собраться и думать рационально, составляла план на ближайшие несколько часов и убеждала себя, что буду ему следовать. Найти Виктора. Сегодня же. Откладывать нельзя, похоже, у меня совсем мало времени. Или разберусь со всем, или свихнусь к чертовой бабушке. И устрою Егору праздник - наверняка он рад будет, если мозгоправы до меня все-таки доберутся.
  
  - Позвонить ему? - сочувственно спросила Мышь и погладила меня по руке. И куда только делась та нахальная девица, что вечно залипала в телефон и едко отвечала на каждый заданный вопрос?
  
  - Кому?
  
  - Егору. Он ведь знает, что делать... ну, когда ты... - Запнулась. И взгляд отвела, словно сболтнула лишнего. Обернулась через плечо, словно нас могли подслушать. Тааак...
  
  - Когда я - что?
  
  - Когда у тебя фон зашкаливает, - пробормотала недовольно, будто я могла контролировать этот самый фон, но упорно не хотела.
  
  Получается, Алиса не скрывала от подруги своих талантов. И даже о Егоре рассказала. Удивительная тупость! По сути, выдала она не только свою тайну, но и дикого приплела. А с ним и нас всех. Черт, да она фактически сдала стриксов, растрезвонив о нашем существовании во всеуслышание, ведь у этой синеволосой козы язык, как помело! Была бы рыжая жива, собственноручно прибила бы. Без особых угрызений совести.
  
  - Не нужно Егора, - выдавила я из себя, усилием воли подавляя ослепительную ярость. Алиса ушла, и мне тут расхлебывать последствия. Истерики ничего не решат, ненависть к умершим - тем более. Прошлое достаточно убедительно доказало эту нехитрую теорему. Люди умирают, а проблемы остаются живым. Значит, именно мне придется проследить, чтобы Мышь не выдала секрет стриксов. Даже если придется решить эту проблему радикально. Уверена, совет будет только "за", сохранность секрета ценится стриксами выше, чем чья-то обывательская жизнь... Виктор лично последит, чтобы Мальвина не растрепала никому. Осталось только его найти.
  
  - Уверена? - Она все еще выглядела настороженной, вглядывалась в меня пристально, будто могла прочесть мысли. Хорошо, что обычные люди этого не умеют. Как и не в состоянии определить настроение по эмоциональному фону.
  
  - Абсолютно. Просто голова закружилась от дурацкой толпы. Давай в следующий раз на такси, а?
  
  - Транжира! - Мышь нехотя улыбнулась, и озабоченность постепенно сползала с ее лица, как ненавистная маска. Нужно собраться и не давать ей повода бить тревогу. Чем больше доверия у нее останется к стриксам, тем меньше шанс, что она начнет о нас трепаться. А там пусть Виктор решает, что с ней делать. Я-то уже ничего не смогу изменить.
  
  К счастью, дождь закончился.
  
  Пара поворотов, раскинувшийся по обе стороны от дороги гаражный кооператив с лающими из-за забора собаками, несколько необъятных луж, через которые пришлось перепрыгивать с ловкостью акробата, и пункт назначения обозначился впереди невнятным двухэтажным зданием с серыми стенами и мрачными провалами окон. Лишь на втором этаже сиротливо светились три из них, в остальном же здание выглядело ненужным, заброшенным.
  
  Припорошенные дождем хребты машин, мрачно нависающие над тропинкой голые ветви деревьев, затертые граффити на стенах - вся обстановка навевала какую-то необъяснимую тоску. От здания на несколько сот метров несло безысходностью, для того, чтобы ощутить это, не нужно быть стриксом.
  
  Небо недовольно смотрело на нас сверху, через редкие прорехи косматых туч. Оно было против моих экспериментов.
  
  Мышь насупилась и натянула на глаза капюшон, словно он мог защитить от негативной энергетики здания. Хотя кто знает, возможно, у нее обострена эмпатия, ведь практики осознанных снов даром не проходят. Я не привыкла защищаться от какого-либо проявления эмоций - ранее они служили мне пищей, и цену им я прекрасно знала. Однако не учла, что для донора подобный фон окажется непростой проверкой на прочность.
  
  Горло стиснуло невидимой тесьмой, с каждым вдохом в груди оседала неприятная тяжесть. Сердце бухало рваными толчками, в ушах поселился противный звон. Каждый шаг отдавался тошнотой, невообразимо мутило от спертого воздуха глухих коридоров. С этим зданием явно что-то было не в порядке, словно невидимая плоть реальности треснула, срослась неправильно и покрылась вязью кривых шрамов бытия. Плохое место, мертвое. И собираться здесь, чтобы обнажить душу - неудачная идея.
  
  - Тоже чувствуешь, - утвердительно заявила странно притихшая Мышь. - Каждый раз, когда вхожу в этот дом, думаю, что мысль о спонсорах не так и ужасна. Может, наконец, свалим отсюда...
  
  Я сглотнула кисловатую слюну и приказала себе держаться. Еще немного, и я увижу Виктора. И все закончится.
  
  Вверх по лестнице, затем по мрачному коридору направо, в узкий проход, освещенный мигающими потолочными лампами. У приоткрытого окна суетливо курил сутулый тип в сером растянутом свитере. Он выдыхал клубы дыма в оконную щель и судорожно сбивал пепел в жестяную банку из-под "Nescafe". Вид у него при этом был возвышенно-меланхоличный, будто он репетировал драматическую сцену в театре.
  
  - Явилась! - экспрессивно заявил он, глядя на меня в упор. Профессионально раздавил окурок и резко захлопнул окно. Взглядом готов был испепелить, будто я сразу совершила все смертные грехи. И не покаялась. - Ну что, допрыгалась?
  
  - А... - выдавила я и непонимающе и покосилась на Мышь, но та снова выглядела наглухо ушедшей в виртуал и увлеченно тыкала пальцами в злосчастный мобильник. Тоже мне подруга, меня тут возможно убивать сейчас будут, а она...
  
  - Бэ! - передразнил злобный неряха и театрально закатил глаза, голову к потолку поднял, выражая, видимо, глубочайшую скорбь и зарождающуюся депрессию. Поза ему определенно не шла, демонстрируя неаккуратно выбритый подбородок и слишком остро торчащий кадык. На горловине слева бесстыдно обосновалась торчащая нитками дыра. - Похоже, сорвался с крючка наш Алмазов. Лучше б я Оленьку отправил договариваться, ей богу!
  
  - Во-первых, не наш, а твой, - невозмутимо заявила Мышь, сосредоточенно хмурясь и продолжая копаться в телефоне. - Во-вторых, слова 'Оленька' и 'бог' вообще не должны употребляться в одном предложении, ибо грех, а в-третьих...
  
  - Леся! - оборвал ее минорный тип, и мне показалось, у него даже глаз задергался. Леся, значит. Ну вот и познакомились... А мужик этот, по всей вероятности, Андрей, создатель клуба. - Вы меня в могилу сведете, вот увидишь.
  
  - Да ты нас всех переживешь, - усмехнулась Леся-Мышь и снова вернулась в реальный мир.
  
  - Ладно, сходи помоги Инночке с напитками. Мне с Лисой поговорить нужно.
  
  - Только учти, она мне нужна живой! - строго сказала Мышь и юркнула в приоткрытую дверь слева, оставляя меня с дерганным создателем клуба наедине.
  
  Я решила не растягивать этот бесполезный разговор. В общих чертах я уже поняла: Андрей считает Алису виноватой в отказе Виктора спонсировать клуб, и разговор, по-видимому, пойдет именно об этом. А так как рыжую тут, несомненно, ценят, начнется разговор издалека. Любитель срубить бабла не лишится последней кормушки, потому деликатничать станет, время тянуть, прощупывать почву, а я и так еле стою. Мне к Виктору надо.
  
  - Я могу все исправить, - предложила я сразу, не давая ему опомниться. - Еще тогда пожалела, что резкой была, но ты тоже пойми, не люблю, когда руки распускают... Перегнула палку. Нужно позвонить и извиниться. А потом лучше Ольгу к нему подослать, ты прав. Но извиниться должна я, тут без вариантов. Кто нахамил, тот и подлизывает, согласен?
  
  - Ты чего, Алиса? - Он прищурился, и я затылком ощутила, что сказала что-то не то. Или не так. Что, наша всеобщая любимица еще и мисс Деликатность была? Черт, все-таки Егор был в чем-то прав: буду вести себя, как Яна, начнут присматриваться, подозревать в душевном нездоровье, а там и до дурки рукой подать. - Я обидел тебя чем-то? - На лице борца за чужие капиталы отразилось нечто вроде раскаяния. Он даже за руку меня взял, а я ее выдернула, не задумываясь, о чем тут же пожалела. Гибче нужно быть. Хитрее. - Понимаю, палку в чем-то перегнул, но ведь на кону будущее клуба. Хамить-то зачем?
  
  Он смешно выпятил нижнюю губу, выражая, видимо, обиду. Я решила не лезть на рожон и свалить все на якобы негодование Алисы. К тому же, Мышь в кафе подкинула мыслей, из произошедшего явно можно было сделать определенные выводы, а мне это сейчас на руку.
  
  Я многозначительно помолчала еще несколько секунд, старательно изображая злость вперемешку с раскаянием. Потом грустно понурилась и томно выдохнула:
  
  - Извини... Меньше всего хотелось тебя подвести.
  
  Бросила на Андрея долгий взгляд из-под ресниц. Знаю, такие взгляды на мужчин действуют. Вполне определенно.
  
  - Ничего, проехали, - потупился он и ожидаемо покраснел. Как-то слишком быстро среагировал, даже неинтересно. Я смотрела на его пунцовые уши и старательно подавляла отвращение. Ненавижу нерях. Еще меньше люблю лебезящих мужиков. - Ты сегодня очень красивая...
  
  Ну вот, приехали! Настолько близко этот хмырь мне явно не нужен. За руки хватает, краснеет, как помидор, что дальше? Полезет со слюнявыми поцелуями? Как же хорошо, что у меня в запасе всегда есть легенда о женихе. "Но я другому отдана и буду век ему верна!"
  
  - Готовилась, - честно призналась я. - Я правда хочу все исправить. Обещаю извиниться перед Виктором и сделать все возможное, чтобы вернуть нашего мецената обратно.
  
  - Зря готовилась, - помрачнел Андрей. - Алмазов не придет.
  
  - К...как не придет?!
  
  Казалось, у меня из-под ног выбили землю. Стена пошатнулись, грозя обрушить на макушку потолок. Зловеще моргнула лампа дневного света у нас над головами, затрещала и погасла, опуская теневые кулисы.
  
  Занавес! Приехали...
  
  - Вот так. Позвонил, сухо извинился и сослался на дела.
  
  - Думаешь, из-за меня?..
  
  Андрей многозначительно дернул плечами, хотя поза его осталась обвиняюще-обиженной, а профиль по-настоящему гамлетовским. Да уж, настроение у него скачет, как конь. Галопом.
  
  Помнится, был у меня поклонник-актер. Мастерства - кот наплакал, зато эмоциями фонтанировал эпично, от тех свиданий у меня всегда кружилась голова и оставалось легкое чувство эйфории. Правда, потом он меня порядком достал, и я свалила. Настроение у него менялось со скоростью звука: от восторженного поклонения, до дикой ярости. Ревновал так, что выжигал этой ревностью все, даже мой извечный голод. Впрочем, с ним он выжигал и фон, наглухо. Отчего я возвращалась к мужу подавленной и опустошенной. Дошло до легкой фазы подозрений и рекомендации обратиться к психологу.
  
  Тогда я впервые подумала, что существует иной вид энергетического вампиризма, недоступный даже стриксам. Тот актеришка имел к нему определенный талант. Но и я многому у него научилась. В первую очередь, не вестись на тупые истерики.
  
  - У меня баланс на телефоне нулевой. Дашь позвонить?
  
  - Не глупи. Посмотри на себя - трясет всю. Побледнела... Не выспалась, что ли?
  
  Ага, как же. Сдохла! Достали эти игры в вежливость. И улыбка картонная, которую приходилось приклеивать к губам. Всплески бесконтрольной ярости, мгновения отчаяния, тоска эта беспросветная под стать погоде. Алиса, выживающая меня из своего тела, пусть и не осталось ее совсем... или осталось?
  
  Когда же Виктор меня найдет? Найдет ли? Может, Гоша и думать забыл об утренней просьбе. Прилипла девица какая-то в кафе, начала заливать про почившую с миром Яну. Очень смахивает на плохую шутку. Я бы триста раз подумала, прежде чем отца такой мелочью тревожить. Нет уж, нужно брать дело в свои руки!
  
  - Будь другом, дай телефон, - терпеливо попросила я, стараясь не встречаться с Андреем взглядом. - Мне по личному делу нужно. Жениху позвонить.
  
  - Нашла время! - буркнул он, но телефоном все-таки поделился. Старым, кнопочным, с вытертой задней стенкой и совершенно нечитабельными символами на кнопках. Такие еще существуют? - Не задерживайся.
  
  Я сделала несколько шагов в темноту, словно она могла защитить меня от назойливых, липких взглядов. В темноте можно расслабиться, прислониться спиной к стене, сделать несколько судорожных вдохов, не боясь быть уличенной в слабости. Закрыть глаза. Досчитать до десяти. Дрожащими пальцами разблокировать телефон. В списке контактов найти официальное "Алмазов".
  
  Длинные гудки показались пыткой, а короткое "Слушаю" - избавлением. Правда, голос оказался женским, хотя не менее знакомым. Альбина мне всегда нравилась балансом между рассудительностью и женской легкомысленностью, твердостью духа и той самой мудростью, которой многим людям никогда не постичь. Виктор обстоятельно выбирал людей для общения, а уж выбору жены уделил достаточно времени и усилий. И не прогадал.
  
  - Добрый вечер, Альбина, - произнесла я и удивилась, насколько охрип от волнения голос. - Пригласите, пожалуйста, Виктора к телефону.
  
  - Кто его спрашивает?
  
  Мне померещилась в голосе сталь. Та самая, по которой становится ясно: вежливости не жди. Тебе совершенно не рады.
  
  - Знакомая. Меня зовут Алиса, и я бы хотела...
  
  - Послушайте, деточка! - тон тут же сменился на презрительно-поучающий, подобным тоном дают понять, что ты лишний на этом празднике жизни. - Не звоните сюда больше. Так будет лучше для всех.
  
  "Для кого?" - почти вырвалось у меня. Хорошо, что почти - я точно знала: Виктора к телефону не позовут. Более того, об этом звонке он вообще не узнает. Черт, и угораздило же его оставить телефон без присмотра!
  
  Неужели, он и правда спал с этими девочками? Женская ревность не появляется из ниоткуда, к тому же Альбина никогда не отличалась излишней подозрительностью и склочностью...
  
  Короткие гудки - как приговор. Хотя приговор все же озвучивают, а тут... Неизвестность всегда мучит сильнее самой ужасной определенности. Меня же бросили висеть, как ненужную марионетку.
  
  Черта с два! Так я и сдалась. Не дождутся. Не так просто заставить меня опустить руки. Альбину я, конечно, безмерно уважаю, но своя жизнь дороже. Не навечно же она у Виктора телефон забрала. Сам-то небось в ванной, иначе не позволил бы ей так распоряжаться его имуществом. Жену он бесспорно любит, но границы она всегда чувствовала. И не пересекала. Вообще на моей памяти она впервые позволила себе склочность, наверняка ведь неспроста. В этой истории с Алисой еще нужно как следует разобраться, понятно ведь, что с Виктором их связывало гораздо больше, чем просто знакомство в захолустном клубе по интересам.
  
  Машинально я направилась обратно, у бесполезной уже двери столкнулась с ярко накрашенной блондинкой в облегающих серебристых леггинсах. Блондинку окружало плотное облако удушливого парфюма, судя по запаху не очень стойкого, потому она видимо и вылила на себя полфлакона. А может, она тайный агент зла и собирается нас всех тут придушить?
  
  А вот и Оленька пожаловала.
  
  - Привет, Алиса, - она мягко улыбнулась и приподняла изящную бровь. Входить не торопилась, в то же время загородив собой проход. И смотрела странно, как будто пыталась высмотреть на моем лице изъяны. Нашла что высматривать, их же там целый букет!
  
  - Привет.
  
  Я изобразила на лице подобие глупой улыбки. Оленьку это отчего-то жутко развеселило.
  
  - Как дела? - Голос у нее был мягкий, гипнотизирующий. Таким только мужчин соблазнять, что она по всей видимости часто практиковала. Плюс к этому яркая внешность, отличная фигура, а главное - умение ее подчеркнуть. Белая обтягивающая майка, а под ней ярко-розовый бюстгальтер. Безвкусица жуткая, но я не могла не признать, что Ольга весьма недурна собой. Косметики, правда, поменьше бы, а в целом ничего. В прошлом я, наверное, запала бы. На какое-то время.
  
  - Как у петрушки, - на автомате ответила я.
  
  - Пучком, ага. Слыхала я об одной девице, которая так же отвечала. - Оля понизила тон и склонилась ко мне, открывая взгляду до неприличия глубокое декольте. - Плохо кончила.
  
  Сказала и как ни в чем не бывало юркнула в приоткрытую дверь, оставив ошалевшую меня в коридоре.
  
  Это что еще значит?!
  
  Page Break
  
  
  Глава 4
  
  
  
  Недостаточно искать улики там, где полагаешь их найти. Иногда стоит заглянуть в самые неожиданные места
  
  А. К. Грин "Дело Ливенворта"
  
  
  
  Внутри царил полумрак. Приглушенные светильники, расстеленные на полу коврики для йоги, в дальнем правом углу - куллер, а рядом на столике - шипящий чайник и ваза с пряниками. По всей комнате развешаны ловцы снов, они качаются от сквозняка и гипнотизируют...
  
  Всего в помещении собралось человек тридцать, возраст при этом варьировался от пятнадцати до пятидесяти. На некоторых лицах отражался явный скептицизм - видимо, новенькие. Те самые, что пришли на презентацию. Они посмеивались, разглядывая тех, кто чувствовал себя здесь, как дома. Старожилы сидели на ковриках в позе лотоса и смиренно взирали на Андрея, который с видом гуру важно прохаживался между рядами. Цирк какой-то!
  
  Мышь спрятала-таки телефон и восседала с полуприкрытыми глазами, едва заметно шевеля губами и изредка сдувая со лба непослушную челку. Молится, что ли?
  
  - Проходи, Алиса, - великодушно разрешил мне Андрей и указал кивком на свободный сиреневый коврик рядом с Оленькой, которая при этом насмешливо приподняла бровь. А девица-то непростой оказалась. И знает больше, чем следует, в чем только что меня уверила. Чего добивалась? Неужто у Оленьки своя игра? Если так, обязательно выясню, ненавижу, когда лезут всякие, и без нее проблем хватает.
  
  Я улыбнулась ей самой открытой улыбкой, на которую только была способна в том состоянии, аккуратно положила телефон Андрея на столик и опустилась коленями на твердый пол. Пожалуй, с мини я переборщила, не подумала о формате встречи. Здесь просторные джинсы из шкафа нашей замарашки - самое оно. Но уж что есть, то есть. В конце концов, умение превращать недостатки в достоинства - удивительное искусство, и у меня всегда к нему имелся немалый талант.
  
  - Сегодня мы собрались, чтобы поговорить о величайшей тайне человечества, - торжественно изрек Андрей, обращаясь по большей мере к новеньким, которые тут же притихли и вслушивались в пафосную шелуху его возвышенных речей. - Часто ли мы задумываемся, что такое сны? Хаотичные образы прожитого дня или же иная реальность, постичь которую нам не дано? Именно здесь и именно сегодня мы приоткроем завесу тайны, окунемся в мистическую сторону собственной души...
  
  Слова капали на пол горячим воском, воздух сгустился, стал практически осязаемым, плотным. Я с удивлением обнаружила, что почти дрожу, кожа на руках покрылась пупырышками, вздыбливая мелкие рыжие волоски. В ушах неприятно гудело, голова словно наполнилась горячей вязкой жидкостью, она плюхала внутри, обжигая затылок. Кто-то шумно дышал рядом, но я уже с трудом понимала, кто, и где я вообще нахожусь. Тихий и в то же время властный голос убаюкивал, смысл сказанного ускользал, терялся, и я ловила его все с большим трудом, пытаясь понять, вникнуть, но слова, рассыпаясь мелким бисером, исчезали навсегда.
  
  Андрей говорил о пользе осознанных снов, о познании себя, о поисках решения реальных проблем путем проигрывания ситуации во сне и полного осмысления неудач и успехов. Вся эта ненужная шелуха слов, которыми пичкают новичков в эзотерических учениях, не несла абсолютно никакого смысла, и тем не менее мне виделось нечто важное в этом, словно та, кто раньше была мной, вырывалась на свободу, теснила меня из тесноты собственного тела, рвалась в жизнь.
  
  Может ли так случиться, что Алиса не погибла, а затаилась где-то в глубине моего сознания, в самых укромных уголках неуклюжего тела, и теперь пыталась выгнать меня неизвестными приемами доморощенного экзорцизма? Что если именно она бросалась в меня самодельными бомбами из сильных, не ограненных эмоций, пытаясь вывести из равновесия и сорваться, отдавая ей контроль? И что будет со мной, если у нее получится? Куда я денусь тогда?
  
  - А теперь мы погрузимся в первое в вашей жизни состояние покоя и созерцания, - ворвался в мысли голос Андрея, руша мои хрупкие предположения и отгоняя страхи. - Те, кто здесь впервые, пусть закроет глаза и впустит в голову абсолютную тишину. Сконцентрируйтесь, расслабьтесь и попробуйте растворить мысли в глубоком созерцании себя изнутри. Помните, мысли сейчас - преграда к познанию собственных возможностей, первая ступень к сновидению - умение отключать их.
  
  Что за бред вообще? Валить нужно, искать Виктора. Пусть поможет, потому что скоро эта рыжая тихушка меня забьет, и останутся от Яны только рожки да ножки... Ножки, впрочем, останутся не мои.
  
  - Алиса, поработай с Оленькой сегодня, - раздался у самого уха рваный шепот Андрея, и он снова переключился на новичков.
  
  Да вы издеваетесь!
  
  Оленька не сводила с меня жадного, пожирающего взгляда и томно облизывала губы. Рука ее оказалась мягкой и теплой, прикосновение - требовательным. Большой палец с ярким маникюром скользнул к моему запястью, от поглаживания вверх по руке поползло электричество. Шум в ушах усилился, дыхание сбилось, грудь сковало, словно железным кольцом. А потом схлынуло. Резко. Накатила слабость, пол опасно накренился, того и гляди опрокинет... Объятия душили, от сладкого запаха дешевой туалетной воды затошнило.
  
  Выбраться! И из объятий, и из комнаты, и из тела этого - уродливого, ненавистного. Сбежать... куда?
  
  - Твой страх на вкус, как прокисшее молоко, - недовольно прошептали мне на ухо и слегка оттолкнули. - Похоть слаще.
  
  - Чего?!
  
  Губы пересохли, а нижняя так и вовсе треснула, как перезрелая слива. Соленая кровь пьянила. Или не кровь? Слабость обернулась облегчением, шум в ушах пропал, перед глазами прояснилось.
  
  - Ты весьма неумелый донор.
  
  Ольга усмехалась прямо мне в лицо, пока я пыталась осознать, что... она...
  
  - Вот гадина!
  
  Это вырвалось против моей воли. И, пожалуй, прозвучало слишком громко. Экспрессивно вышло, и все присутствующие в комнате обратили на меня внимание. Впервые в жизни от внимания захотелось откреститься.
  
  - Аминь! - радостно воскликнула Мышь и захлопала в ладоши.
  
  - Да пошли вы все, - подытожила я и встала. Оправила юбку, развернулась и бросилась в сторону выхода.
  
  То, что за мной никто не гонится, поняла уже на проспекте. И позволила себе отдышаться. Сердце билось быстро, но ровно, в голове образовалась удивительная ясность, мысли не путались, наоборот - складывались в правильные последовательности, из которых получались неутешительные выводы.
  
  Меня поимели. Поимели жестко, грубо и спланировано. С каким-то особо извращенным удовольствием, будто сводили личные счеты. Не нужно быть стриксом, чтобы счесть злорадство с лица этой нахалки. Какова вообще вероятность встретить двух диких за такой короткий промежуток времени? Вряд ли это совпадение. То ли Ольга тоже присматривалась к Алисе как к донору, то ли...
  
  Об остальном думать было страшно. Да и фактов маловато для каких-либо выводов.
  
  А ведь Ольга могла и убить... От этой мысли задеревенела спина, и руки сами сжались в кулаки. Сволочь!
  
  Все же прав был Виктор - дикие не придерживаются никаких правил. И действуют топорно, грубо, а значит, след оставляют прочный. След - это метка, и метка эта приведет к Ольге. Нарвалась, дорогуша. Я молчать не стану, заявлю сегодня же. Чем не повод приехать в Дом собраний, вызвать Виктора по срочному? Отличный способ поговорить, не вызывая подозрений - ни у жены, ни у других стриксов. А там он сам решит, что делать дальше.
  
  Я поняла, что улыбаюсь, и впервые позволила себе насладиться радостью. Моя собственная была на удивление сладкой, пушистой и таяла на языке.
  
  Ближайший банкомат отыскался за углом, на крыльце 'Шоколадницы'. Из-за двери умопомрачительно пах кофе, и я, сняв некоторую сумму наличности с довольно приличного счета, позволила себе насладиться латте. Высокая пенка, ирландский сироп, бодрящий привкус любимой арабики - и мир снова заиграл красками.
  
  Устойчиво пахло весной. Влажным асфальтом, прелыми листьями, уличной едой, зеленью, ощетинившейся на газонах. Мимо проплывали влюбленные парочки, толпы подростков в широких штанах, глупо смеющиеся ярко накрашенные девицы, которые явно вышли на охоту, и вечно спешащие по делам мужчины в строгих костюмах.
  
  Я шла по проспекту, потягивая из трубочки вкусный напиток, и составляла план действий. Нужно понять, что буду говорить, а то ведь Виктор - не Егор, психиатрами пугать не станет. Просто вызовет неотложку и отправит врачам. Для дальнейшего разбирательства.
  
  Потому слова нужны простые. И спокойные. Голые факты, желательно те, которые подтвердить можем лишь я и он. Благо, таких фактов в моей памяти поднакопилось немало.
  
  Такси я поймала быстро. И водитель, на мое счастье молчаливый и уверенный, домчал меня до центра минут за десять.
  
  Вечер воскресенья - не очень людное время, но торговый центр, напичканный бутиками, кофейнями, закусочными и косметическими салонами в любой день запружен людьми. С пятого по двенадцатый этаж новомодное здание с панорамными окнами занимали офисные здания. Еще пять лет назад Виктор арендовал половину двенадцатого этажа, большое помещение, разделенное стеклянными перегородками, с довольно вместительной кухней и огромной видовой террасой. Я очень любила приезжать сюда и провожать закаты на широкой качели рядом с небольшим кофейным столиком. Смотреть, как последние солнечные лучи обливают город ржавым заревом, у реки зажигаются первые фонари, и свет их рваными кляксами отражается в воде.
  
  Я позволяла себе полчаса наедине с чашкой ароматного латте, купленного на третьем этаже в одной из лучших кофеен города. Лучшей ее делал не столько кофе, искусно приготовленный и приправленный корицей и сливками, сколько широкоплечий бариста, эмоции которого были столь сладки, что я отказывалась от вредного сахара в чашке. Двойная польза, так сказать.
  
  Сегодня я сама была засахаренным леденцом на палочке. И чувство это было неприятным, особенно после жесткого контакта с дикой. Оно рождало иррациональные эмоции, главной из которых был страх. Из охотника я превратилась в добычу, и не могу сказать, что факт сей меня обрадовал.
  
  'Виктор разберется', - строго сказала я себе и шагнула к гостеприимно раскрывшимся стеклянным дверям в шумное нутро торгового центра.
  
  Лифт домчал меня наверх за пару минут. На ресепшене встретил хмурый охранник Борис вместо порхающей бабочки Виточки, которая работала тут сколько себя помню. Естественно, не по выходным.
  
  - Чем могу помочь? - басовито поинтересовался Борис, характерным жестом приглаживая вечно лоснящуюся лысину и тут же одергивая руку, будто только что обнаружил отсутствие на этой лысине волос. Он не ожидал никого увидеть сегодня, потому ожидаемо задремал в широком кожаном кресле цвета топленого молока. Виточка утопала в этом кресле, а Борису оно было явно маловато, и он поскреб затекшую, видать, от долгого сидения спину.
  
  - Мне нужен Виктор Алмазов, - уверено сказала я. - И я была бы премного благодарна, если бы вы его вызвали сейчас же.
  
  - Так это... - замялся Борис и окинул меня скептическим взглядом. - Выходной. Приходите завтра в двенадцать. Приемные часы. - И ткнул массивным пальцем в табличку над дверью.
  
  - Мне нужно сегодня. Я хочу заявить о нападении. Код 'красный'.
  
  Виктор не стал заморачиваться придумыванием названий для всякого рода обращений, потому использовал цвета. 'Синий' - для помощи впервые осознавшим себя стриксам. 'Зеленый' - для бюрократических обращений, 'желтый' - для внеплановых собраний Совета. И 'красный'. Для особых случаев, когда кем-то из стриксов создавалась угроза для жизни. Или создалась. То бишь кто-то погиб.
  
  Для красного кода не существовало выходных.
  
  - На кого напали? - тут же подобрался Борис. И даже с кресла встал.
  
  - На меня.
  
  Борис прищурился, и я знала, он пытается определить степень ущерба. Мертвой я явно не выглядела, потому в глазах охранника мелькнула раздражительность. Он спрятал ее, уткнувшись в экран ноутбука, стоявшего за стойкой ресепшена.
  
  - Не похоже на красный код, - резюмировал сухо, даже взглядом меня не удостоил. - Приходите завтра.
  
  - Я донор Виктора, - безапелляционно заявила я, присела на светлый диванчик и закинула ногу на ногу. - Личный. И никуда не уйду.
  
  - Если личный, почему не позвоните ему сами?
  
  - Телефон посеяла, - развела я руками.
  
  Пресловутый телефон, будто дожидаясь своего звездного часа в попытках уязвить узурпаторшу тела его бесславно почившей хозяйки, мстительно затрезвонил. Бровь Бориса многозначительно поползла вверх, руки тут же сложились на груди.
  
  Я страдательно вздохнула и посмотрела на экран этого древнего предателя. И ничуть не удивилась увиденному. Если кто и мог сделать этот вечер еще краше, то только Егор. Ну уж нет, дружок, не сегодня. Я сбросила звонок, поставила телефон на беззвучный и строго посмотрела в надменное лицо Бориса.
  
  - Вызовите Виктора! - прошипела, выдерживая и холодный взгляд, и презрительную улыбку. - Иначе завтра в приемные часы вы будете заняты подписанием обходного листа. Это я могу вам гарантировать.
  
  Наверное, мои слова его все же проняли охранника, так как он потянулся за телефоном. И номер набрал, стараясь скрыть от моих глаз поспешность и нервозность. Борис был слабеньким стриксом, и эмоции свои прятать так и не научился. Салага!
  
  - Красный код, - невозмутимо заявил он в трубку после короткого приветствия. - Тут... эээ... вас ждут в приемной. - Он бросил в мою сторону злющий взгляд и поинтересовался: - Как вас представить?
  
  - Алиса Соколова, - ответила я.
  
  Пара коротких фраз, кивок непонятно кому - ведь люди еще не придумали, как передавать жесты не по видео связи, отложенный в сторону телефон.
  
  Борис встал, набрал код на небольшой панели у входной двери. Этот код я знала прекрасно, также знала, что сменят его аккурат во вторник, как меняли каждые два месяца в целях безопасности. Борис шагнул в темноту, щелкнул выключателем и приглашающим жестом указал на уютный кабинет, стеклянные стены которого были обклеены матовой пленкой. В нем было уютно не меньше, чем на террасе.
  
  Борис прикрыл дверь и оставил меня дожидаться собственной участи в одиночестве, что несказанно обрадовало. Здесь действительно было спокойно. И сердечный ритм, который, казалось, в последние дни несколько сломался, пришел в норму.
  
  Красно-серые тона, мягкий диван в углу, черная плазма на стене напротив. Треск лампы дневного света над головой - на прошлой неделе я дала распоряжение ее сменить, но нерадивая офис-менеджер так и не удосужилась вызвать ремонтников. Уволить к черту, не первый раз лажает.
  
  Окно в пол, свинцового цвета роллеты. Я потянула за шнурок, и они отъехали в сторону, открывая вид на ночной город. На экране мобильного значилось два пропущенных от Леси и девять - от Егора. Плевать! Теперь дикий мне не страшен. Никто из диких. Сегодня я вновь обрету свободу.
  
  Не знаю, сколько прошло времени. Не думаю, что много. Время вообще как-то приостановилось, замерло, будто давая мне возможность отдышаться.
  
  Город. Огни. Кольца путепровода, по которому упитанными светлячками ползут машины. Пешеходы, совершающие вечерний променад. Мигалки 'Скорой', разбавляющие эту неторопливую и почти статичную картину.
  
  Сзади щелкнул замок двери, и я обернулась.
  
  А вот и он. Такой... настоящий. Аккуратно зачесанные русые волосы, едва тронутые сединой. Светлые джинсы, кожаная куртка, меховой воротник. Кремовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Конечно, сегодня же выходной.
  
  Раздражение, которое Виктор даже не пытается скрыть.
  
  - Что ты здесь делаешь? - холодно спросил он с порога, аккуратно прикрыв за собой дверь. Видеть меня явно был не рад и скрывать этого не стремился. - Насколько я помню, в прошлый раз ты четко дала понять, что мое предложение тебя не интересует.
  
  - Это Яна, - сказала я как можно спокойнее. Вернее, постаралась спокойнее, но голос сорвался на хрип. Ладони предательски дрожали, и я спрятала их за спину.
  
  - Что - Яна?
  
  Он остановился там же, у двери, будто боялся приблизиться ко мне. Будто я была заразна. Треск чертовой лампы отвлекал, превращал обстановку в нелепый кадр дешевого триллера. И я, как главная героиня, явно провалила роль.
  
  - Я - Яна, - повторила уже тише. И добавила, чтобы окончательно прояснить ситуацию: - Валевская.
  
  Виктор застыл. Пожалуй, впервые я видела его по-настоящему растерянным, сбитым с толку. Он ощупывал взглядом мое лицо, сопоставлял, сравнивал, не находил ожидаемого сходства. Констатировал ложь. Ложь его злила, но, как опытный стрикс, Виктор умел прятать эмоции.
  
  - И когда наступит момент, где мне нужно смеяться? - строго поинтересовался он, буравя меня ненавидящим взглядом. Пожалуй, окажись я на его месте, я бы чего похлеще сказала. Для убедительности. Но у меня было много способов доказать, кто я.
  
  - Впервые мы встретились в больнице. Мне было пятнадцать. Ты приехал расследовать случай своего бухгалтера, Антона Воронцова, так как подозревал вмешательство стрикса.
  
  - Эту информацию разве что ленивый...
  
  - Ты не ошибся, - перебила я, - его действительно осушили. И оставили умирать на больничной койке. Потому что он был подонком. Извращенцем. И растлил малолетнюю дочь.
  
  Виктор выдохнул. Пожалуй, чересчур шумно. И глаза сузил, глядя на меня уже совершенно по-другому.
  
  - Этой информации нет в архивах, - подтвердила я его мысли. - Дело закрыли, так как виновного не учили контролировать дар. Причины всплеска ты сознательно скрыл. И ни разу о том не пожалел.
  
  - Дальше, - сдавленно велел он мне продолжать.
  
  - Я была старостой с седьмого класса, а на выпускном - королевой выпуска. Впервые дар проявился в четырнадцать - я хапнула радости одноклассника-ботана, когда он занял первое место на олимпиаде по химии. После училась брать порционно, не привлекая к себе внимания, так как боялась, что упекут в дурдом. И лишь единожды не сдержалась. Вернее, не захотела.
  
  Виктор слушал внимательно, злость его испарилась, но я не могла понять, насколько его поразили мои слова, потому продолжила:
  
  - Ты любишь жену и из-за этой любви имитируешь любовь к сыну. Приемному, к слову. Об этом не знает почти никто, мне ты рассказал после неудачной операции сына на печени. Тогда я пожертвовала Гоше свою кровь. Ваша с Альбиной не подошла, и ты не хотел, чтобы Гоша узнал, что...
  
  - Яна умерла, - это была констатация факта. - Кровоизлияние в мозг.
  
  - Я видела. Была на похоронах. Жуткое зрелище - наблюдать себя в гробу. Были признаки общения со стриксом?
  
  - Ни единого. - Виктор нахмурился, и я поняла: это было первое, о чем он подумал, когда ему сообщили. - Запах отсутствовал, фон был довольно ровный, будто это...
  
  - Естественная смерть.
  
  - Врачи сказали, разрыв аневризмы. Мать вообще была против, чтобы я приближался, но я проверил тщательно. На похороны не поехал, уж прости. Не думаю, что там были бы рады.
  
  - Мама уверена, что ты - мой любовник, - подтвердила я. - Она обожает Руслана, души в нем не чает. Какая ирония - тебя не было, а Денис приехал. Смешно.
  
  Я все-таки присела на диван. От облегчения закружилась голова, перед глазами запрыгали багровые мошки. Нужно успокоиться. Виктор рядом. Он верит мне. И поможет - обязательно.
  
  - Как это произошло?
  
  Он все же приблизился. Сел рядом, взял в руки мою мокрую от волнения ладонь.
  
  - Ты мне скажи. - Усмешка вышла горькой. И губа снова треснула, напоминая о последних днях. Паршивее дней у меня еще не было. - Проснулась в квартире у какого-то дикого, обнюхивающего мои пальцы. Они пахли серой, Виктор!
  
  - Этот дикий... он...
  
  - Не тронул меня. Пока. Его зовут Егор, он приходил к тебе прошлым летом. Брюнет. Если судить по авто, довольно успешен. Держится вольно, эмоции почти не сдерживает.
  
  - Довлатов, - кивнул Виктор. - Помню его. Пытался навешать на меня каких-то убитых доноров.
  
  - И сейчас пытается. Он считает, ты меня засунул в это тело с некой коварной целью. Говорил о твоих якобы донорах, о Юле какой-то. Свету упомянул даже, подонок!
  
  Виктор взглянул на часы. Потом на меня и велел:
  
  - Поехали.
  
  И я, наконец, осознала, что спасена.
  
  Page Break
  
  
  Глава 5
  
  
  
  У судьбы на счастье нынче такие прайсы,
  
  что все меньше наблюдается сопричастных
  
  Светлана Лаврентьева
  
  
  
  В квартире было светло. Просторно. Широкая прихожая, зеркальный шкаф-купе стального цвета, полочка для обуви, оборудованная небольшой лавочкой. Светлый паркет.
  
  - Располагайся, - кивнул Виктор в сторону серой двери, повесил мою куртку на плечики и отправился мыть руки.
  
  Я послушно последовала в гостиную.
  
  Комната в пастельных тонах. Угловой диван и прильнувший к нему фикус. Окно в пол - Виктор испытывал слабость к большим окнам, - полностью лишенное занавесок. Широкий телевизор на стеклянной тумбе. Натяжной потолок с круглым светильником посредине. Барная стойка, отделяющая окно от комнаты, за ней - стулья на высоких ножках. Полупустая бутылка дорогого бренди.
  
  Я откупорила ее, плеснула в стакан. Тепло окутало после первого же глотка, просочилось из горла в грудь. Приятно, черт возьми. Немного поразмыслив, я наполнила стакан до половины и присела на диван.
  
  Странно, что я не знала о существовании этой квартиры. Странно и... тревожно? Пожалуй. Слегка.
  
  - Ты как? - Виктор, наконец, появился в комнате, расстегнул пуговицы на манжетах, закатил рукава. Последовав моему примеру, налил в стакан бренди и присел рядом.
  
  - Странно. Сложно объяснить. Бесит, что ничего не могу изменить, ни на что повлиять, а это... - я развела руки в стороны, давая Виктору возможность получше рассмотреть, во что меня превратили. - Это убожество - теперь я?
  
  - Ты прекрасно знаешь, как из убожества сделать бриллиант, - ответил он спокойно. - Главное - ты жива. Знала бы, как я рад.
  
  - Ты прав, хуже было бы, если бы меня действительно похоронили. Эта квартира - твоя?
  
  Кивок. Ни капли сожаления от того, что я узнала об этом только сейчас.
  
  - Зачем она тебе?
  
  - Иногда хочется отвлечься, побыть там, где никто не станет искать.
  
  - Женщины?
  
  Он пожал плечами. Что ж... Не такой уж большой порок, у меня тоже были любовники. И Виктор о них знал. А я вот не знала...
  
  - Зачем? Я была уверена, что ты любишь жену.
  
  - Странный вопрос, если учесть, что задаешь его ты.
  
  Его глаза улыбались, в уголках их собрались мелкие морщинки - единственное, что могло каким-то образом указать на возраст. В целом для своих пятидесяти двух Виктор отлично сохранился. Спортзал, правильное питание, режим, а также умение не нервничать по пустякам делали его значительно моложе своих лет.
  
  - Помнится, у тебя было много других способов поддерживать баланс.
  
  - Любые способы хороши, - отмахнулся он, будто известие о его любовных похождениях было настолько несущественным фактом, что не стоило на нем зацикливаться ни на секунду. - Позволишь проверить твой фон? Очень интересный случай, никогда не слышал о таком...
  
  - Ты с ними спал? - спросила я строго и отодвинулась. - С донорами своими? С Алисой ведь не...
  
  Замолчала. И наткнулась на холодный, недружелюбный взгляд.
  
  - Яна... - На лице Виктора на мгновение появилось раздражение. Ушло. Все же он всегда умел себя контролировать, во многом именно благодаря этому и дожил до своих лет. - Ты мне доверяешь?
  
  Я кивнула. Вдохнула поглубже и закрыла глаза. Если я кому и доверяла, то только ему. Он дважды спас меня, ни разу не дав понять, что я его должница. После смерти Светы буквально вытащил из задницы, поручился перед советом и помог выбраться из депрессии. За убийство со стриксами в совете особо не церемонились - выпивали досуха и до свидания. Торкнуло меня тогда некисло, некоторые вещи до сих пор не могу вспоминать без содрогания. Спаслась я буквально чудом, и именно Виктор мне это чудо подарил.
  
  Первый случай вспоминать больше не хотелось. Хватило одной фразы, чтобы почувствовать себя снова растерянной и слабой. Слабостей мне сейчас и так хватает с лихвой, а тот раз... Пережила. Не сломалась. Все, что не убивает, делает сильнее.
  
  Вдох. Выдох. Закрытые глаза. Темнота, которой я позволяю захватить себя. Теплые руки Виктора, сжимающие мои ладони. Пульс, выбивающий ритм в висках. Дышу глубоко, и он замедляется, я проваливаюсь куда-то вглубь себя, раскрываю нутро на вход. Непривычное ощущение, тревожное, но тревогу я гоню - она сейчас не лучший помощник.
  
  Покалывание в ладонях постепенно уходит, меня заполняет неистовое, воодушевляющее блаженство от слабости, охватившей тело. Наваливается сонливость, и я прихожу в себя на диване, разморенная, словно от вина...
  
  ...Каберне Совиньон пятьдесят четвертого. Большие бокалы, балкон, широкий диван, плед, в который меня заботливо кутают. Прикосновение губ к виску, тихий стон...
  
  Воспоминание-молния, вот сердце уже бьется быстрее, и в груди давит, а я не хочу... не могу позволить себе слабость. Не сейчас...
  
  Никогда!
  
  К счастью, Виктор не заметил ни моего минутного замешательства, ни вспыхнувших щек, ни слез, отчего-то выступивших, но быстро подавленных. Он выглядел задумчивым, погруженным в себя. Стоял у барной стойки и обновлял наши напитки, а когда протянул мне стакан, я успела прийти в себе. Собраться.
  
  - Хм, - только и сказал он, даже на меня не взглянув. - Любопытно.
  
  - Видишь, что со мной стало...
  
  Голос все-таки предал. Сорвался на хрип, и Виктор поднял на меня удивленный взгляд. Он снова взял меня за руку, и мне отчего-то стало не по себе. Раковина захлопнулась, захотелось забиться куда-то под кровать и никогда не вылезать. Эмоции Алисы - и никуда от них теперь не деться. Здравый смысл убеждал, что лучше так, чем закончить все нервным срывом. Доноры рождены отдавать, так пусть лучше Виктор возьмет, чем какой-нибудь дикий вроде этой Ольги.
  
  - Мы со всем справимся.
  
  Теплый взгляд, полный участия. Именно участия - не жалости, и я поняла, что он до сих пор относится ко мне как к равной. Не отшвырнет в сторону, не отвернется, поможет. Глазам снова стало горячо, и я остервенело потерла их кулаками.
  
  - Извини. Она будто все еще там, внутри, фонтанирует экспрессивными реакциями. А я не могу их сдержать. Что мне делать?
  
  - Учиться их контролировать. Ты же сильная девочка. Я бы сказал, сильнее многих, а, поверь, встречал я немало достойных людей. - Виктор вздохнул. Откинулся на спинку дивана, отхлебнул из своего стакана и усмехнулся. - Всегда мечтал о такой дочери. А достался мямля-сын.
  
  - Он еще возмужает, - постаралась поддержать я, но вышло неубедительно.
  
  Гоша рос слабым, болезненным и совершенно не приспособленным ко взрослой жизни. Он заикался до шести лет, неважно учился в школе, отставал в каждой спортивной секции, куда отдавал его отец. Единственное, что роднило их с Виктором - они оба были стриксами. На этом схожесть заканчивалась.
  
  Но Гошу любила Альбина, и Виктор во всем поддерживал жену. Наверное, это сложно - разочаровываться в собственных детях. Уж точно не проще, чем в родителях. Мне ли не знать... Стало совестно, что я в чем-то его подозревала.
  
  - Извини, - раскаялась я. - Егор наговорил всякого, и я... Не поверила, конечно. Но эта квартира и женщины... Почему ты не сказал мне?
  
  - Говорю же, ты мне как дочь, - усмехнулся он. - Стыдно в таком дочери признаваться.
  
  - У дочери тоже были любовники, - напомнила я. - И любовницы.
  
  - Блажь. Твой способ брать энергию, только и всего. Ты не актриса, не танцовщица, не психолог. Ты была красивой... - Он запнулся, отвел взгляд. Но я не обижалась на правду. Была и была. Сейчас уже не настолько, но все поправимо.
  
  - Ты красива, - исправился он и снова на меня посмотрел. - Или скоро станешь такой снова. Это рождает определенные эмоции. У меня же было много способов. Клиенты, сотрудники, стриксы, предлагающие своих доноров за услугу. Секс необязателен, но...
  
  Сладок. Похоть - одна из сладчайших эмоций, мне сегодня показательно напомнила Ольга. А ведь правду сказала, чертовка.
  
  - У меня действительно был роман с Бородиной. Но мы расстались спустя полгода, она сказала, что уезжает и нашла другого стрикса. Я не возражал, неволить - не в моих привычках.
  
  - Ты знал, что она погибла?
  
  - Узнал от Довлатова прошлым летом. Следить за ее судьбой не было необходимости, к тому же, на тот момент мне хватало подпитки и без донора.
  
  - Алиса была донором Егора. Именно он обнаружил, что... В общем, он нашел меня. И старался настроить против тебя. Виктор... - Я поставила стакан на широкий подлокотник дивана, сложила руки на груди в нелепой попытке отгородиться. Нужно было сохранить зону комфорта, нечто свое, непоколебимое. Например, способность здраво мыслить. Мне действительно нужно учиться заново контролировать себя. - Ты знаешь, я тебе не враг. И с диким помогу, только... Мне нужна правда. Сейчас самое время раскрыть карты, и, если ты спал с этой Алисой, я должна знать.
  
  - Я с ней не спал. - Быстрый ответ. Чересчур быстрый, что может значить только две вещи: либо он не врет, либо ни за что не признается. Второй факт удручал. И сомнения проснулись снова.
  
  - Я звонила тебе сегодня. С телефона некого Андрея, организатора сборища сновидцев. Трубку взяла Альбина, и не могу сказать, что она рада была меня слышать. Послала резко, даже слишком. Зная твою жену...
  
  - Ты решила, что Алиса - моя любовница, - подытожил Виктор.
  
  - А что я могла подумать? Ты приходил туда, общался с ней излишне вольно, как утверждает подруга рыжей. За руки хватал, выговаривал за что-то. Леся говорила, вы поссорились как раз перед тем, как я...
  
  - Она ссорилась. Не я, - поправил меня Виктор. - Удивительно склочная девица.
  
  - Из-за предложения? Ты сегодня упомянул о каком-то предложении, когда увидел меня. И что я отказалась. Ты предлагал ей стать твоим донором?
  
  - Я предлагал им деньги на развитие клуба. Совет интересует изучение осознанных сновидений. За последние полгода было несколько успешных попыток подпитаться от спящего без особого вреда для человека. Можешь представить, какие возможности это открывает для стриксов? Насколько снизится смертность, если каждый из нас научится сновидеть?
  
  - Ты говорил, это опасно, - возразила я. - И что есть шанс не вернуться. Потеряться в чужом разуме. Помнишь?
  
  - Это было до того, как группа стриксов из Амстердама доказала, что в тандеме сновидеть намного проще. И безопаснее. Пока один выходит в сон, второй страхует его в реальности. Исследование подтверждено документально. Десять удачных случаев из десяти. У меня был разговор с Андреем Морозко на счет финансирования их клуба, но потом вмешалась эта... Алиса, наорала на меня и буквально выставила вон.
  
  - То есть она была инициатором ссоры? И выставила тебя?
  
  - Буквально. Без объяснения причин. Собственно, клуб Морозко не единственный в городе, потому у меня есть варианты.
  
  - Возможно, это связано с тем, что клуб Морозко посещают дикие. Если Алиса была донором Егора, возможно, у нее сложилось некоторое мнение о нашем сообществе. А сегодня я напоролась на одну весьма наглую особу. Дикая, зовут Ольга. К слову, по слухам твой Гоша за ней ухлестывает и уже давно.
  
  - Жорж? - удивился Виктор. - Уверена?
  
  - Он ходит туда по четвергам. Ты не знал?
  
  - Я не... Зачем?!
  
  Действительно, зачем? Уверена, для Гоши была подготовлена не самая важная роль в нашем содружестве, но вряд ли отец оставил бы его за бортом. Какая-нибудь не особо ответственная, но полезная должность была ему обеспечена. Например, работа в бухгалтерии. Или в архиве. Окладом тоже, думаю, не обделили бы. Конечно, никогда не стоит сбрасывать со счетов банальное влечение неудовлетворенного самца к красивой самочке, но... дикая? Серьезно? Не мог найти себе кого-нибудь более подходящего?
  
  - Думаю, тебе нужно спросить у него. Возможно, он искал себе донора. Или его тоже посещала мысль о подпитке во сне. В любом случае, интерес к этой девице несколько...
  
  - Странный, - кивнул он. - И компрометирует нас. Я поговорю с ним.
  
  - Отлично! Что делать мне? Со всей этой алисостью, с диким и вообще?
  
  - Думаю, стоит подождать. Однажды человек, сотворивший это, себя проявит. Мы возьмем его, обещаю.
  
  - Однажды, серьезно?! Меня всунули в нее, как в мешок, и мешок этот жмет!
  
  - Яна...
  
  - Как ты не понимаешь, нет больше Яны! Была и сплыла. Меня закопали там, на кладбище. Сунули в коробку и... Черт, Виктор! Посмотри на меня. Я выгляжу как... как... А ты предлагаешь ждать?!
  
  Он вздохнул. Допил содержимое стакана одним большим глотком. Встал. Подошел к окну и повернулся ко мне спиной. Отчего-то наблюдать его спину было сродни приговору. Сейчас я была обузой, ненужной проблемой, чертовым "висяком" в веренице открытых дел против диких. Никто и никогда не слышал о переселении душ, тем более, переселении стрикса в донора. Было бы лучше, если бы я заткнулась и притворилась Алисой. Продала свои услуги кому-нибудь из стриксов и жила себе спокойно, но... Я не сдамся. И Виктор об этом знает.
  
  - Дай мне неделю. - Он, наконец, повернулся, и вид у него был не то, чтобы довольный. Непроницаемое лицо. Серые глаза, и в них - ни одной эмоции. И если раньше мне хватило бы намека, отголоска его фона, то сейчас... Сейчас я могла положиться только на интуицию. - Я разберусь. А пока... можешь пожить здесь. Об этой квартире не знает никто, следовательно, и тебя никто не найдет.
  
  Прозвучало зловеще. Нет, я доверяла Виктору, но... у него были от меня секреты. Квартира. Женщины. История с голландцами и клубом Андрея. А ведь раньше он делился со мной всем. Или я ошибалась и была для него... Кем? Дочерью, которую он так хотел вместо несуразного сына? Или же инструментом, винтиком в системе, который в любой момент можно заменить на другой, более новый?
  
  Мог ли он скрывать от меня нечто более важное? Связанное со мной, например? Случай со Светой... Того, кто ее убил, так и не нашли. Дело закрыли, отправили в архив, а я... смирилась. Потому что нужно идти дальше. Пережить. Справиться с болью достойно. Виктор убедил меня, что не стоит копать глубже, что так я сделаю только хуже. И память о ней оскверню. Потому заставил от памяти этой избавиться.
  
  У меня осталось несколько фото, кулон в виде прозрачной капли из лунного камня и пара стоптанных пуантов, которые я так и не смогла выбросить. Она тренировалась в них в вечер перед гибелью. Тогда мы не смогли встретиться. А потом я ее потеряла.
  
  - Знаешь, мне кажется, я узнаю гораздо больше, если останусь там, где была, - ответила я и встала. - Останусь... Алисой. Ненадолго. Если буду сидеть здесь, тот гад, что сделал это со мной, не проявится.
  
  - Станешь наживкой?
  
  Виктор выглядел недовольным. Хмурился. Большой палец его скользил по ободку стакана, и я все старалась понять, о чем же он думает. И как это отразится на мне, ведь сейчас, в данный конкретный момент моя судьба находится в его руках. И от моего поведения, от слов, которые я скажу, возможно, зависит жизнь. Блефовать, строя из себя припевочку - плохая идея, слишком хорошо Виктор меня изучил.
  
  - Ты меня знаешь, я не смогу сидеть сложа руки. Я зла, Виктор! Я готова рвать тех, кто к этому причастен. Нет, я не буду наживкой, я буду действовать. И, конечно, с радостью приму любую твою помощь. Но ждать - это не мое, извини.
  
  - Будь осторожнее с Довлатовым. - Он снова отвернулся к окну, и его спина на фоне ночного города смотрелась эффектно. И моя несуразность в этом теле ощущалась еще сильнее. Да уж, было отчего разозлиться. - У меня пока ничего на него нет, за последние полгода наблюдений - ни одного прокола. Ольгу твою пробью, отсыплю ей проблем по максимуму.
  
  - Егор может быть причастен. Разве нельзя его тоже привлечь? Мне было бы гораздо проще разбираться со всем, если бы он не доставал.
  
  - У нас нет никаких причин привлекать его. Пока. Но я найду их, обещаю.
  
  - Хорошо...
  
  Было бы прекрасно, если бы Виктор навсегда остался моим Виктором. И не оказался тем, кто ударит в спину. Особенно сейчас, когда моя спина наиболее уязвима.
  
  - Яна, все наладится. Вот увидишь. Мы выясним, что случилось.
  
  Хорошо бы. Уверенность в этом как-то пошатнулась. Но я заставила себя поднять подбородок. И улыбка вышла почти искренней. Черта с два я сдамся! Докопаюсь до правды, и ублюдок, ломающий чужие судьбы, свое получит. Надеюсь, это все же не Виктор, но даже если он... Переживу. Справлюсь с болью достойно. И уж точно не дам себя в обиду.
  
  Дикий... Он может пригодиться, так что даже к лучшему, что у Виктора на него ничего нет. Мне нужен баланс, а Егор поможет взглянуть на ситуацию беспристрастно.
  
  - Если хочешь, могу помочь с твоей... проблемой, - предложил Виктор внезапно, почти у порога.
  
  Ночь. И никто не знает, что я здесь. Откажу, он может взять силой, как Ольга накануне, и никто никогда не узнает. Не найдет меня. Впрочем, есть еще Егор, судя по всему, он только и ждет, что Виктор споткнется. Немного опоздали мы с определениями, судя по всему, я уже - наживка.
  
  Улыбка. Протянутая рука, и я радуюсь, что она не дрожит. Объятия - лишнее, и к моей радости мы избегаем их. Шум в ушах, эйфория, смазанная полоска страха, которая тает подобно следу от самолета на голубом полотне неба. Уходит все ненужное, и становится легко. Спокойно. И плечи расправляются, а в груди находится место для воздуха.
  
  - Спасибо.
  
  Благодарность почти искренняя, и улыбка Виктора - тоже. Во всяком случае, я на это надеюсь.
  
  - Подвезти тебя?
  
  - Пожалуй.
  
   Светлый подъезд, чистый двор, и я почти жалею, что отказалась остаться. Но у меня есть собственное жилье, куча барахла, от которого стоит избавиться. Вещи, которые нужно купить. Телефон с миллионом пропущенных, и нужно придумать правильные слова. Играть. Притворяться тоже устаешь, а я уже не помнила, когда в последний раз была собой. Подобное возможно лишь с людьми, которым доверяешь.
  
  Плохо, что у меня таких не осталось, но остальным необязательно об этом знать.
  
  Виктор всегда умел красиво парковаться. И меня учил, потому что "инструкторы в автошколе только деньги дерут". По-настоящему опыт приходит лишь в боевых условиях. И мы катали с ним по городу, пока у меня не уставала спина. Разворот в три приема, заезд в карман, лавирование в насыщенном траффике. Кажется, это было так давно. В прошлой жизни.
  
  Сейчас я снова пассажир. Причем, не только в его машине. Везде.
  
  Бесит.
  
  - Могу быть твоим донором, - предложила я и, поймав удивленный взгляд Виктора, пожала плечами. - Ты ведь ждал, что предложу, не так ли? Кому я еще могу отдать лишнее, если не тебе...
  
  - Я буду рад, если ты хочешь.
  
  Полуулыбка. Взгляд на часы, который намекает, что он спешит. Дела. Альбина, небось, заждалась. Надумает еще всякого. Кстати...
  
  - Почему жена тебя ревнует? Она знает о твоих...
  
  - Она многое знает, Яна. Но Альбина умна и умеет держать марку, тебе не следует переживать на ее счет.
  
  - Мне-то что? Я за тебя волнуюсь. Ладно, забей. Звони, если узнаешь что.
  
  Я открыла дверцу машины, и в лицо пахнуло апрельской прохладой. Отрезвило. И, показалось, запахло свободой. Насколько я могу судить, я тоже не глупа. Сама выясню, что произошло. А виновный... с ним пусть совет разбирается. Все же Виктор - не единственный, кто принимает решения.
  
  Я подарила ему последнюю на сегодня, слегка усталую улыбку.
  
  - Знаешь что... Не списывай со счетов клуб Морозко, договорились? Сдается мне, он связан с этим делом. Пусть думают, что ты все еще в них заинтересован.
  
  Виктор молчал и, лишь когда я собралась выходить, окликнул меня:
  
  - Яна! - Я обернулась, поймала его взгляд. Руки, сжимающие руль, были напряжены. На запястье ускоренно пульсировала жилка. - Будь осторожна.
  
  Это была забота? Или предупреждение?
  
  Я захлопнула дверцу, и он уехал.
  
  Ну, по крайней мере, я жива. А это уже что-то.
  
  Она сидела на лавочке и, казалось, дремала. Во всяком случае, глаза были закрыты, шарф размотался, а пестрая сумка свалилась под ноги. Синие волосы растрепались и походили на иглы дикобраза. Смотрелось это чудо настолько умилительно, что хотелось тут же подобрать, обогреть, накормить и сдать в зоопарк. Ну или подарить тому, кто всю жизнь мечтал об экзотической зверушке.
  
  Зверушка будто почувствовала мое приближение, распахнула глаза и вскочила.
  
  - Охренела! - заявила мне, уперев руки в бока. Полосатый шарф трепало ветром, и он так и норовил залезть Мыши в рот. Она смешно отплевывалась и усердно сопела. Видать, тренировала сердитость. Выходило мимимишно, особенно в сочетании с торчащей челкой попугая.
  
  - Давай приведем тебя в порядок, - предложила я, от всей души, между прочим, на что в меня метнули разъяренный взгляд и рявкнули:
  
  - Мозги в порядок приведи сначала! Где тебя носит? Мы с Егором все морги обзвонили.
  
  Уверена, Егор был бы счастлив, если бы они меня нашли в каком-то из них.
  
  - Давай не сегодня. Я устала.
  
  - Можно подумать, я на курортах расслаблялась, - уже не зло проворчала Мышь и уселась обратно на лавку. Подцепила сумку, бросила рядом с собой, сложила руки на груди и уставилась на меня обвиняюще. - Новеньких успокоить - раз, Андрею вставить за эту прости... господи - два, шалаве наглой высказать - три! А она, между прочим, скалилась мне прямо в лицо. Ни капли сожалений!
  
  Кто бы сомневался...
  
  - Что у вас там случилось-то, а? Может, объяснишь?
  
  - Может, - кивнула я. - Только давай внутри. Дел еще миллион, а я с ног валюсь. И замерзла. Чаю бы...
  
  - Идем, чудо ты мое рыжее, - снисходительно согласилась Мышь, встала и обняла меня за плечи.
  
  Не стоило, потому что... Не люблю обниматься. А если и было когда, то... давно. И вспоминать об этом не следует. Следует думать о деле. И о том, что я могу изменить.
  
  Впрочем...
  
  - Ты же понимаешь в компьютерах? - спросила Лесю, закрывая дверь в квартиру. Поймала ее почти возмущенный взгляд - мол, как я могу такое спрашивать, если точно знаю, - и добавила: - В смысле, очень хорошо понимаешь? Во всех этих хакерских штучках ну или типа того?
  
  - Ну я не то, чтобы эксперт... - Кажется, она смутилась. Даже щеки зарозовели от удовольствия обсудить любимую тему. - Но кое-что могу. А что?
  
  - Почту взломать сможешь?
  
  - Тааак... - Мышь размотала километровый шарф и запихала его в сумочку. Как только поместился. - Что ты задумала?
  
  - Хочу пробить кое-кого. Тайно. Собрать информацию, просмотреть переписку. Такое осуществимо?
  
  - В теории. Я пока не умею, но знаю ребят, которые... Погоди, а кого пробивать собираешься? Егорку, что ли?
  
  Я усмехнулась. И отправилась на кухню ставить чайник. Пожалуй, пора продумать план действий на ближайшие несколько дней. В этой истории много темных пятен, пора пролить на них свет. Грех не воспользоваться шансом, когда судьба тебе его буквально на блюдечке преподносит.
  
  Все-таки и от нелепых друзей бывает польза, никогда не стоит недооценивать людей. Особенно умных.
  
  Page Break
  
  
  Глава 6
  
  
  
  
  
  То, что я чувствую, должно принадлежать только мне
  
  Сьюзен Коллинз 'Голодные игры'
  
  
  
  - Хочешь сказать, она... из этих?! - Мышь ошеломленно выронила ложку, и она со звоном приземлилась на блюдце.
  
  Я вздохнула и захлопнула холодильник. Похоже, там повесилась дальняя родственница моей гостьи - из еды у меня осталась только луковица, засохший кусок батона и заплесневелый сыр. Вовсе не тот, который рокфор и дорблю. Желудок недовольно заурчал, требуя своего, а чаем без сахара этого поганца провести не удалось. Нужно купить еды, желательно нормальной. Творог, йогурт, салат, филе индейки. И орехов. Очень много орехов, а то скоро и мозг откажется сотрудничать.
  
  Отхлебнув из чашки остывшего чая, я пожала плечами.
  
  - Кто ее знает. Но мне кажется, не стоит к ней приближаться. Во избежание.
  
  - Надо же, - нахмурилась Леся. - А по виду и не скажешь. К мужикам липнет, а они - к ней. И вдруг - по девочкам.
  
  - Сегодня липла ко мне. Забудь, - отмахнулась я. - Лучше скажи, как быстро твои друзья смогут почту взломать?
  
  - Диггер в оффе сейчас. Остается только ждать.
  
  - Это тот, который тебе напакостил?
  
  Она оживленно кивнула и улыбнулась премило. Томно хлопнула ресницами. А ведь Леся и правда миленькая, только вот... волосы. Макияж. Одежда эта нелепая. Фенечки, шарфы, скрипичный ключ на черном шнурке, и шнурок этот длинный - до пупка почти.
  
  - Он, - подтвердила Мышь и сунула мне под нос фото какого-то чучела. Темные волосы, мыли которые в лучшем случае недели две назад. Косая челка, проколотая бровь и линзы - ярко-красные с вертикальными зрачками. Матерь божья...
  
  - Он... яркий.
  
  - Человек и должен быть ярким. Серость убивает! - восторженно заявила Мышь.
  
  В этом я склонна была с ней согласиться, но не настолько же искрить, чтобы люди слепли!
  
  - Все хорошо в меру, - улыбнулась я и подлила ей еще чаю.
  
  - Он выпендрежник, этого не отнять, - вздохнула Мышь, покраснела и уткнулась носом в чашку. - Зато умный.
  
  - Я не только о нем. Вот взять твои волосы...
  
  - А что с ними? - Ее рука метнулась к пресловутой челке, пригладила, отчего та намертво прилипла ко лбу.
  
  - Они мертвые, - честно призналась я. Хотелось обсудить и другие аспекты нелепого образа Мыши, но я сдержалась. Нельзя напирать, потому что можно разбиться о толстую стену сопротивления. Все же люди болезненно относятся к критике. Поэтому начинать лучше с малого. И продвигаться осторожно, стараясь не потревожить хрупких струн трепетной души.
  
  - Как море? - нахмурилась Леся.
  
  - Как труп! Концы посеклись, стрижка... Ты меня извини, конечно, но такое впечатление, что стриг тебя безрукий мастер. Ногой. Левой. От некачественного окрашивания цвет тусклый... В общем, я согласна, что синий - это необычно, ярко, но блеска нет. Потому создается впечатление неряшливости.
  
  - Думаешь? - Она приподняла пальцем прядь из челки и скосила на нее глаза. А потом встрепенулась, будто освобождаясь от морока, и челку эту за ухо заправила. - Ты чего это, Лиса? Гламуром отравилась?
  
  - Считаешь, следить за собой - постыдно? Яркость, Леся, это в первую очередь опрятность.
  
  Она пожала плечами и еще раз вытянула прядь из челки. Пристально рассмотрела и, видимо, посчитав мое мнение не таким уж важным, уткнулась в экран смартфона.
  
  - Диггер вышел в сеть.
  
  Мой телефон, будто обрадовавшись этому событию, зажужжал виброзвонком.
  
  - Слышал, вечер был насыщенным, - спокойно поведали мне в трубку, и в голосе Егора послышалась насмешка. Конечно, Мышь наверняка растрепала о том, как я позорно капитулировала, фонтанируя злостью. Шлейф, пожалуй, стоит там до сих пор - настолько сильно я фонила. Вообще, обидно, что Леся меня сдает, нужно будет поговорить с ней, все же она моя подруга, а не Егора. Раз уж мне приходится ее терпеть, пусть с этого будет хоть какой-то профит.
  
  - Рада, что смогла тебе угодить, - парировала я и капитулировала из кухни на балкон. Пусть Мышь делает свое дело, а я пока разберусь с диким. Хорошо бы выбрать оптимальную дистанцию между нами, когда он одновременно и в поле зрения, и не лезет в душу. Однако, боюсь, что с дистанциями Егор мало знаком. Напирать, пока не сломаешь - вполне может сойти за его главный девиз.
  
  - Как прошла желаемая встреча? - сухо поинтересовался он.
  
  Естественно, он звонит ради информации, а не чтобы осведомиться, как я себя чувствую, и жива ли вообще. В принципе, такой расклад теперь даже в мою пользу. Не было смысла скрывать визит к Виктору, потому я ответила уклончиво:
  
  - Продуктивно.
  
  - Ожидаемо, - скептически заметил он. - Новости?
  
  - Баш на баш. Или ты думал, что я тебе просто так все выложу?
  
  Пауза. И раздражение Егора, просачивалось через несколько кварталов и вытекало из динамика древнего телефона. Я явно ощущала неприязнь и досаду оттого, что ему приходилось иметь со мной дело. Жутко расточительный стрикс. Наверное, будь у меня дар, я бы и через телефонный разговор смогла бы подпитаться.
  
  Но дара нет.
  
  - Успокойся, - совершенно искренне посоветовала я. - Знаю, что тебе не нравлюсь, и, поверь, это абсолютно взаимно. Но сотрудничество предполагает обоюдные уступки. Мне нужна полная информация по делу погибших доноров. Досье, даты, ближайшее окружение. Понимаю, что версия с Виктором у тебя в приоритете, но я хотела бы рассмотреть картину в целом. Понять, связана ли моя... проблема с этими людьми.
  
  Пара секунд молчания и короткий ответ:
  
  - Заеду завтра и обсудим.
  
  Вот и чудненько. Сегодня мне еще Егора не хватало для полного счастья.
  
  Слишком насыщенный день. Ворох вопросов, ответы на которые скрыты... пока скрыты. Есть факты, которые к ответам могут привести, нужно лишь слегка напрячь мозг. Итак, что у нас есть? С устойчивой периодичностью погибающие доноры, причем, смерть их явно связана со стриксами, если мое 'счастливое' переселение имеет отношение к делу. Я четко помнила запах серы на подушечках пальцев, когда очнулась в теле рыжей. А это значит, Алиса накануне встречалась со стриксом, который ее и осушил.
  
  Отсутствие воспоминаний о последнем вечере, дыра в памяти, будто ее вырезали и аккуратно сшили, так что никто не прикопается. Что я делала тогда? Куда ездила на такси и почему именно на такси, если вообще редко прибегаю к их услугам? У меня же была собственная ласточка, глянцево-черная 'Тойота', подаренная Русланом на прошлый День святого Валентина.
  
  Я помнила тот день четко. Моя наигранная радость, и его - настоящая, сладкая, как патока. Вкусная... Руслан с ума сходил от моей улыбки, и заводился легко, от одного взгляда. Правда, завода надолго не хватало. Он долго пыхтел, пыжился, воображал себя брутальным мачо, а потом сдавался, вздыхал, и, в качестве извинения, следующим утром меня ожидал приятный сюрприз в виде букета лиловых пионов - чудный цвет, - и бархатной коробочки с украшением. Я разыгрывала прощение, Руслан светился облегчением, и это было дополнительной утренней подпиткой.
  
  Все же жалко терять такого щедрого мужика. И, в принципе, если подумать, он устраивал меня во всем... Ну, почти во всем. Похоть его отдавала гнильцой, мужская сила давно иссякла, оттого секс приносил больше досады, чем удовольствия.
  
  Для удовольствия у меня был Денис. Мы познакомились в фитнес-центре, он был красив, словно бог, жутко спортивен и туп, как пробка. Мне удалось устроить его к Руслану на фирму охранником, представив бывшим одноклассником с отсутствием работы и неиссякаемым энтузиазмом эту работы отыскать. Но даже там он тупил безбожно, и мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы муж не уволил его к чертям.
  
  Я могла бы найти другого любовника и забить на Дениса, но... похоть его была особенно сладка. Виктор прав, это вкуснейшая из эмоций.
  
  Итак, машина у меня была, на работе я никогда не пью, даже на корпоративах с девочками, потому что работа - мое все, и терять лицо перед подчиненными - последнее дело. Субординация - сложный механизм, немного попустишь вожжи, и кони уже несут. Девчонки меня уважали, боялись, а некоторые даже благоговели. К слову, тоже изысканная эмоция, крупица которой вполне может вскружить голову.
  
  Зачем было такси? И куда я ездила в тот вечер? Виктор не знает, потому что сказал бы. Если только он и вправду не замешан... Тогда это плохо. Очень плохо. Переиграть Виктора непросто, а взрывной дикий в этой игре станет скорее обузой, чем помощником.
  
  Есть еще клуб сновидцев, который, уверена, очень даже при чем. Виктор заинтересован именно в нем, иначе искал бы альтернативы, о которых говорит. Да создал бы свой, в конце концов! Благо, в сети информации по осознанным снам полно, а новоиспеченных гуру, готовых на все ради лакомого кусочка в виде дотаций, сыщется немало. Виктор выбрал клуб Андрея. Почему?
  
  Ольга, прикидывающаяся овечкой, тоже явно замешана. Гоша еще тут же...
  
  Термоядерная смесь из фактов, они - как мелкие пазлы, и мне нужно собрать из них внушительную картину без подсказок в виде принта на коробке.
  
  От голода разболелась голова, и я сдалась. Заказала пиццу, несмотря на то, что это жутко вредно, и поспешила обратно на кухню.
  
  Когда я вернулась, Мышь остервенело строчила кому-то сообщение. Подняла на меня глаза и велела строго:
  
  - Диктуй эмейл. - Завидя мою довольную улыбку, добавила обреченно: - Делаю это только ради тебя. Он от меня затребовал провести следующие выходные вместе. На его, между прочим, даче. Вдвоем.
  
  Будто что-то запредельное попросил. Подумаешь, два дня наедине с парнем, пусть и страшненьким. К тому же, не заметно, чтобы Лесю от него настолько воротило, скорее походило на женское кокетство.
  
  - Прости, - притворно посочувствовала я. - Но мне правда очень нужно.
  
  Мышь скинула своему хакеру нужный эмейл и, получив в ответ сообщение с сердечком, со злостью заблокировала телефон.
  
  - Сама не верю, что иду на это. - Посмотрела на меня серьезно. - И что дальше? Каков план?
  
  - Завтра пойдем в салон красоты.
  
  - Чего?! - возмутилась она. - Лиса, я начинаю за тебя серьезно волноваться.
  
  - Не стоит, - мило улыбнулась я. - Это для дела. Нужно выяснить кое-что. Считай, мы агенты под прикрытием. - Я помолчала немного и добавила: - Но, если не хочешь, не иди. Сама справлюсь.
  
  - Еще чего! Я в деле.
  
  Отчего-то меня охватило чувство сродни восторгу. И радостно стало, что в этом безумном мире я не одна. Наверное, снова отголоски фона Алисы... Ведь мне ни капельки не нравится эта Леся. Да и с подругами у меня не сложилось. Женщины - коварны, расчетливы и готовы воткнуть тебе в спину нож, изображая при этом сладкую улыбку. Мужчины в этом плане надежнее. А еще легко поддаются манипуляциям.
  
  С Мышью сегодня было на удивление легко. Спокойно. Чувствовалась поддержка, ведь она, по сути, никаких вопросов не задавала, сделала, что я попросила. И не потребовала ничего взамен. Я даже почувствовала нечто, похожее на благодарность.
  
  Странно, но с Виктором подобного не ощущалось. Был страх. Неуверенность. Гнетущая эмоция, которую люди зовут обреченностью. Робкая надежда, что почти завяла. И если так, то...
  
  - Мне пора, - заявила Мышь и поднялась.
  
  Я бы, конечно, предпочла, чтобы она задержалась, потому как оставаться одной было страшновато, но перечить я не стала. Ни к чему лишние вопросы, да и, по сути, она мне никто. Так, случайная знакомая. Я проводила ее, быстро приняла душ, слопала половину сырной пиццы, доставленной очень быстро и, главное, вовремя, переоделась и упала в кровать.
  
  Часы показывали два ночи.
  
  Уснула я почти мгновенно. Сказалась эмоциональная усталость. Страх, оцарапавший горло. Сомнения. Поэтому, только голова моя коснулась подушки, я провалилась в сон.
  
  Сон был ярким. И до ужаса реальным.
  
  Город в огнях, и я лечу над ним, расправив руки, словно крылья. Ветер треплет полы плаща, развевает волосы. Хорошо. Вольно. И тревог нет. Есть небо - высокое, усыпанное крошками звезд, подо мной - те же крошки, только искусственные. Фонари. Желтоглазые новостройки, которые тянутся к небу, но не могут достать. Юркие светлячки фар. Машины ползут по венам города, и сверху это движение похоже на кровообращение каменного существа.
  
  Город спит. Вернее, дремлет, раскинувшись по обе стороны от реки.
  
  Красиво. Я отвлекаюсь, на секунду всего, чтобы полюбоваться. И влипаю. В прямом смысле слова.
  
  Паутина. Липкие объятия ее душат, сколько не дергайся - запутаешься еще сильнее. И я нечеловеческим усилием воли заставляю себя успокоиться. Не шевелиться. Сердце стучит так, будто вот-вот вырвется из подреберья. И паника захлестывает, подобно волне. Дышу глубоко и ровно, во всяком случае, стараюсь. Если дать понять, что не сопротивляюсь, от меня не станут ждать подвоха.
  
  Кто? Мужчина? Наверное... Капюшон. Монета между пальцами. Мне не видно лица, но я уверена, он усмехается. И знает, насколько мне страшно. Страх похож на противного клопа - чем усерднее стараешься его раздавить, тем четче запах. Страх пахнет кислым потом, и Ольга была права тогда - это, пожалуй, самая невкусная из эмоций.
  
  - Ты вела себя плохо, куколка.
  
  Голос этот звучит у меня в голове, и в нем слышится укор. А еще превосходство, а это уже действительно наглость. Кто я ему?
  
  - Игрушка, - смеется голос. Монетка мелькает, и я понимаю, что не могу отвести от нее взгляда. Гипноз? И если так, то можно объяснить провалы в памяти и беспокойство. Во мне просто-напросто покопались, подчистили воспоминания. А это уже форменное свинство.
  
  - Но придется потерпеть.
  
  Мои мысли он читает, как открытую книгу, и я выбрасываю мысли. Совсем. Если не можешь победить врага своими силами, лиши его преимущества. Забить голову бытовыми вещами. Одежда. Джинсы новые, которые я недавно присмотрела в "LTB", кажется, на них скоро будет скидка. А значит, можно прикупить еще и майку. В соседнем магазинчике я видела персикового цвета "сникерсы" - должно неплохо сочетаться. Туфли. Блузы - строгие и вольного кроя. Несколько юбок. Ворох белья, и если уж в этом теле природа меня грудью обделила, можно примерить то кружевное бюстье, которое не подошло в прошлый раз. Впрочем, тогда я не расстроилась - формы важнее.
  
  - Шмотница!
  
  Обладатель монетки злится, и паутина рвется у моего плеча. Подо мною - город, и значит, падать будет больно, но лучше уж так, чем быть игрушкой неизвестного гипнотизера. Быть игрушкой - вообще хуже всего.
  
  Воспоминания накатывают волнами. Липкие руки, и от прикосновений хочется отмыться. Суетливый шепот на ухо: "Давай, детка, скорее". Ладонь, зажимающая мне рот. Жесткая поверхность стены сарая, впивающиеся в спину щепки. Холод по бедрам, так как юбка задрана. Возня с ширинкой. Молнию заклинило, и он дергает ее что есть сил. Треск ткани - порвал-таки.
  
  Дурманящий аромат похоти, от него тошнит, и я захлебываюсь эмоциями - впервые в жизни. Но заставляю себя глотать, потому как иначе он не отстанет... он...
  
  И я беру. Все, что дают, то и беру. Хватаю жадно. Несмотря на отвращение. Если впитаю все, у него не хватит сил продолжать.
  
  Его эмоций мне тогда хватило на месяц...
  
  - Так уже лучше, - смеется обладатель монетки. - Отпусти себя, Яна. Не стоит прятать такие сокровища.
  
  - Пошел ты! - Злость уже не сдержать, она вырывается на волю, плавит невидимую паутину. И та трещит, рискуя скинуть меня вниз, на мостовую.
  
  - Вкусная... Ты всегда мне нравилась. Яркая бабочка. И теперь моя.
  
  - Обойдешься.
  
  - Ты могла бы питаться им годами. Почему убила?
  
  Мне действительно нужно объяснять? Если так, этот ублюдок болен еще сильнее предыдущего. Обидно, что сейчас именно я питаю его. Почему?
  
  - Думай, Яна.
  
  Подумаю. Потом, когда останусь одна. И выясню обязательно. А когда выясню...
  
  - Ничего не докажешь. Я - один из немногих, кому удалось связать себя с другим человеком во сне. А сон - не улика.
  
  Сон... Так вот в чем дело. Город внизу, паутина, и незнакомец, зависший в воздухе, словно персонаж фэнтези-фильма. На него не действуют законы моего сна. Но это просто сон, а значит...
  
  - Ты беззащитна. - Он смеется, и страх возвращается кислым привкусом во рту. Он прав. Я не умею сдерживать себя здесь, у меня и в реальности-то плохо получается из-за фона Алисы. Сон вообще опасная территория. - Поэтому будь хорошей девочкой. Ты же послушная, верно?
  
  Эта фраза тоже из прошлого. И ментальный гаденыш знает это.
  
  Спящий дом, бесшумная походка, скрип старой кровати, пружины у которой выпирают и нещадно давят в бок. Одеяло, сползающее с плеч. Сальная улыбка и маниакальный блеск в глазах.
  
  Он любил послушных, а я взяла и убила. Кто сказал, что не смогу повторить это снова? Жалость - для слабаков, а я не слабачка.
  
  - Пока беззащитна, - уточняю и дергаю плечом. Паутина рвется, я чувствую, что тело держится на ниточке, отделяющей его от падения. - Но лишь здесь. Чтобы оказаться в реальности мне нужно умереть, верно?
  
  - Нужно чтобы я отпустил, - возражает он, но голос дрожит. Он врет, и я понимаю это. - Иначе не проснешься.
  
  - Рискну!
  
  Последний рывок, падение, удар...
  
  И пробуждение.
  
  К вспотевшей спине прилипла майка, одеяло, отброшенное на пол, топорщилось бесформенной глыбой. В окно заглядывало серое рассветное небо, напоминая о другом - темном, из сна. И на коже будто бы остались куски паутины...
  
  Этот сон - точно не случайность. И тот, первый, о танце тоже. Неизвестный мне гаденыш управляет мною, контролирует мысли, и нужно бы сообщить Виктору, только...
  
  Монетка. Капюшон. И лица за ним не видно, поэтому лицо это может принадлежать кому угодно. А голос вполне можно подделать во сне. Этот человек знает обо мне много, непозволительно много. Даже то, чего нет в архивах. А значит, Виктора не стоит сбрасывать со счетов. Обидно. И обида горчит.
  
  - Кошмары - признак нездоровой совести, - холодно бросили мне со стороны двери.
  
  Я обернулась.
  
  Егор невозмутимо пялился на меня, опираясь о стену. Гладко выбритый, одетый стильно и явно отдохнувший. Это вообще нормально, что у него есть ключи от моей квартиры? Захотелось врезать ему или, на крайний случай, запустить в него чем-то тяжелым. Сердце гулко стучало в груди, горло сжимало невидимой тесьмой. Страх... страх никуда не делся. Он выступал на коже липким потом, и руки тряслись.
  
  - Тебе не нужно быть где-то еще? - поморщилась я и встала.
  
  Зеркало. Растрепанные волосы, бледность кожи, и на ней еще отчетливее проступает ржавая крупа веснушек. Глаза распахнуты от страха. Лямка майки съехала, а ткань пропиталась влагой. Красотка, ничего не скажешь.
  
  - Не беспокойся, надолго не задержусь.
  
  Раздражение Егора ощущалось явно, и воздух царапался на вдохе. Эмоции... Они вокруг, жалят, впиваются в кожу, зудят, как надоедливые комары. А я ничего не могу сделать. Не могу потушить, убрать, нейтрализовать хотя бы часть.
  
  - Хреново, правда? - Дикий явно наслаждался моими страданиями. Он без труда считывал меня и не пытался скрыть, насколько ему приятно видеть меня такой.
  
  Вот странно, я при жизни не встречала ни одного дикого, но складывается впечатление, что каждый из них меня заочно ненавидит. Ольга тоже не сдерживала своей злости, будто у нее ко мне что-то личное.
  
  Егор явно знает обо мне больше, чем говорит. Изучил, гад. И про Свету в курсе, а ведь я никогда не афишировала наши отношения. Следовательно, копал по меня. Зачем?
  
  И не он ли человек в капюшоне?
  
  - А не пойти бы тебе вместе со своим табором диких в далекие края! - устало предложила я, не сильно надеясь, впрочем, что мои слова достигнут цели. - Как же вы достали, ты даже представить себе не можешь...
  
  - Мы? Мы достали? - искренне удивился Егор. - Разве не ты вчера бегала на меня стучать? Не понимаю, неужели действительно приятно выставлять себя такой сукой? Она бы не одобрила.
  
  - Вот только не начинай, - предупредила я. - Еще одно слово про Свету и...
  
  - Что? Ждать патруль у своей квартиры? Затянутых разбирательств? Действительно думаешь, меня можно испугать Алмазовым? Или советом вашим?
  
  - Я не хочу тебя пугать. Хочу, чтобы ты исчез. Во всяком случае, на время. Это реально?
  
  - Ты ведь в курсе, что за тобой наблюдают? Тот, кто сделал это, все еще в игре. И Алиса...
  
  - Мертва, - перебила я. - Ее нет. Смирись. Есть я, и, если хочешь помочь, не лечи меня, хорошо?
  
  - Поздно тебя лечить, - согласился Егор. Что ж, хоть в чем-то наши мнения совпали. - Но рад, что твоя вера в Алмазова пошатнулась.
  
  - О чем ты?
  
  - О твоем... хм... расследовании, - усмехнулся он. - Думаешь, он настолько глуп, чтобы хранить на эмейле компромат?
  
  - Думаю, это не твое дело.
  
  Ну это уже ни в какие ворота! Сегодня же поговорю с Лесей, чтобы не болтала лишнего Егору. Особенно Егору.
  
  - Как раз мое. Ты не там копаешь.
  
  - А что делаешь ты? Кроме того, что приходишь сюда и нудишь?
  
  - У меня есть кое-что. По клубу Андрея Морозко. Интересует?
  
  - Допустим.
  
  - Отлично. От тебя мне тоже нужна услуга? - Он сложил руки на груди и приподнял бровь. Ждет ответного хода?
  
  - Стучать на Виктора я не буду.
  
  - И не нужно. Сам нарою на него все. Помощь нужна одному хорошему человеку.
  
  - От меня? - удивилась я. - Только не говори, что нужно кому-то помочь... в эмоциональном плане. Проституцией такого рода я не занимаюсь. Накормлю только по любви.
  
  - А так сразу и не скажешь, - съязвил он. - Нет, помощь нужна в другом. Заеду за тобой в семь, будь готова. И знаешь что... Если хочешь одеться откровенно, валяй. Место, в которое мы поедем, вполне располагает.
  
  Ничего себе! Господин назначил меня красивой женой, этим случаем не грех воспользоваться.
  
  - Договорились, - сдалась я и направилась в сторону выхода. Егор сторониться не торопился, я подняла на него глаза и наигранно хлопнула ресницами. Призывно повела плечом. В прошлый раз от подобных манипуляций он быстро сбежал.
  
  - Дашь пройти или хочешь еще что-нибудь... обсудить? - Я облизала пересохшие губы, нещадно давя в себе желание ему врезать.
  
  Егор, к моему великому сожалению, убегать не торопился. Нахмурился, взял меня за руку и поднес ее к лицу. Старательно обнюхал, и его раздражение сползло на пол тающей восковой маской.
  
  - Вот же... - Голос был хриплым, настороженным. А взгляд... Не люблю, когда так смотрят. Словно я жертва, готовящаяся к закланию.
  
  - Говори, - велела я строго.
  
  Он сунул мои пальцы мне же под нос.
  
  Черт-черт-черт! И как я сразу не подумала, не сопоставила. Даже мысли не возникло... Вообразила себя охотником за маньяком, а охотятся-то за мной. И вполне успешно. Канал налажен, во сне не защититься, бери - не хочу. И он брал. Тип в капюшоне. Нагло питался мной, ублюдок.
  
  Наверное, на моем лице четко отразился и страх, и отвращение, и замешательство, потому что Егор неожиданно сжал мои пальцы и клятвенно пообещал:
  
  - Мы разберемся, обещаю.
  
  Горло сдавило, и я сглотнула непрошенные, едкие слезы досады. Не хватало еще перед диким... Да я никогда перед ним...
  
  - Яна... - А голос у него все-таки красивый. И сам он ничего, только вот обниматься я не люблю, потому отсекаю даже намеки на объятия. Впрочем, Егор тоже не горит желанием меня настолько утешать, и впервые за все время нашего знакомства я ему благодарна за взаимопонимание. - Чтобы понять, что произошло, мне нужна помощь. Станем препираться, никто не выиграет. Будешь вставлять мне палки в колеса, не смогу помочь. Не потому, что не хочу...
  
  - У Виктора на тебя ничего нет, - перебила я хрипло. Отошла на безопасное расстояние, хотя сейчас и не хотелось отходить. Хотелось быть среди людей, которые никогда больше не позволят уснуть. Будут злить, нудеть, раздражать, но, черт возьми, не дадут мне снова пережить то, что случилось сегодня ночью. И ночью накануне... - Но он с радостью зацепится за любую мелочь.
  
  - Не сомневаюсь, - усмехнулся он. Вздохнул и снова стал привычным Егором - холодным и отстраненным. - Вот, - протянул мне папку на завязках, внушительную такую, - информация о погибших донорах. Все, что успел нарыть. Изучай пока. Мне нужно уйти, вечером увидимся.
  
  И правильно. Пусть идет. В конце концов, он не обязан со мной нянчиться. Да и не верю я ему. Никому не верю. Это не так сложно, как может показаться на первый взгляд - верить только в себя. Поначалу кажется, что мир несправедлив, а потом... потом привыкаешь. И принимаешь как данность. Учишься использовать то, что есть. Выживать. В волчьей стае иначе никак.
  
  Page Break
  
  
  Глава 7
  
  Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость.
  
  Счастье не оставляет памятных шрамов
  Чак Паланик 'Дневник'
  
  
  
  Папка лежала на столе.
  
  Белый картон, затертые завязочки, сомкнутые в аккуратный бантик. Жирное слово 'Дело' и несколько прямых линий под ним. Загнутый угол, который готов вот-вот переломиться, нарушить целостность листа.
  
  Я не решалась развязать ее и обнажить внутренности. Буравила взглядом картон, за которым прятались секреты чужих людей. Не то, чтобы я стеснялась их нарушить, просто... Захлестнуло. Прошлое, и события в нем, хотя я твердо обещала себе прошлое похоронить. Бередить минувшее всегда вредно, особенно когда оно задевает за живое.
  
  Я откладывала этот момент, как могла. Приняла душ, привела себя в порядок, зашла в интернет-магазин косметики и заказала ворох нужных средств, пообщалась с милым менеджером, и он клятвенно обещал, что заказ доставят завтра после обеда. Позвонила в салон, записала нас с Лесей на консультацию на три часа дня. 'Обрадовала' этим событием Мышь, которая, судя по голосу и выдаваемым ругательствам, была разбужена моим 'ты охренела в такую рань' звонком.
  
  Сбегала в ближайший магазин за продуктами, позавтракала обезжиренным творогом и орехами.
  
  Выгрузила вещи из шкафа и нещадно спаковала в мусорные пакеты то, что никогда в жизни не надену даже под страхом смерти. После этих манипуляций шкаф ошеломленно смотрел на меня пустыми глазницами антресолей и скалился распахнутой пастью с кривыми зубами плечиков.
  
  Завтра пройдусь по магазинам, благо, счет рыжули-тихушки позволяет. Устрою себе день шоппинга. От этой мысли даже слегка полегчало. Ровно до того момента, как я вспомнила о папке.
  
  Я аккуратно поставила рядом с ней чашку с дымящимся кофе. Часы показывали полдень, следовательно, до того, как в мою притихшую квартиру ворвется деятельное синеволосое существо, оставалось чуть меньше пары часов. Нужно потратить их с пользой.
  
  Вдох. Выдох. Концентрация на дыхании. Волнение прочь. Алису с ее фонтаном эмоций - туда же.
  
  Папка доверчиво распахнула передо мной свое нутро. Белые листы, четырнадцатый шрифт с засечками, голые факты, выдернутые из биографий, лишенные кожи, жира и мяса. Скелеты чужих жизней. Родился, учился, женился, умер... Погиб. Несколько строк о пристрастиях, привязанностях и эмоциональных связях, будто это и не связи вовсе. События. Пометки на полях у некоторых, которые, видимо, Егор считал важными для дела.
  
  Олег Свободин. Юрист. Блондин. Открытое лицо, крупный нос и огромная тяга к неприятностям - это даже по фото заметно. Он был явно ведом, оттого и поддался на уговоры делиться с несколькими стриксами. Для донора и один-то - опасно. Но если один просто необходим для здоровья, то трое - прямая дорога в могилу. А если учесть, что один из них - дикий, то и подавно. Олег погиб в возрасте двадцати пяти. Повезло так долго продержаться. Его нашла в собственной кровати мать, позвонила в скорую, но парня, естественно, не спасли. Странно, но его дело не расследовали. Замяли? Один из стриксов Олега - партнер Виктора, что наталкивает на весьма неприятные мысли.
  
  На полях напротив строки с именем и фамилией ломанным подчерком было нацарапано: 'Запах?'. Соответственно, Егор не был уверен в причастности стрикса к гибели Олега, и связь Свободина с этим делом шита белыми нитками. Возможно, именно из-за отсутствия фактов дело и замяли. Нужно будет покопаться в архиве, если, конечно, допуск дадут.
  
  Я вздохнула и перевернула страницу.
  
  Не знаю, почему, но ее взгляд всегда вводил меня в ступор. Глубина. Синее, с темно-сизыми прожилками. Пушистые ресницы, светлые, а на солнце отливающие рыжиной. У меня почти не осталось ее фото - удалила с компьютера, а бумажные сожгла. Виктор сказал, так будет лучше. Правильнее. Мне и правда тогда стало легче, с глаз долой - из сердца вон.
  
  Она смотрела на меня с фотографии укоризненно, будто я предала нашу с связь, стерев всякое воспоминание о ней.
  
  Не знаю, как так вышло, что мы настолько сблизились. С донорами необязательно спать, даже дружить - лишнее. Деловые отношение - лучший вариант, я и планировала их такими. Я знала, что у Светы был другой стрикс. Алексей Воронин, менеджер среднего звена, бабник и жуткий неудачник. Он и привел ее в дом советов, тогда я впервые увидела ее - яркое, искрящееся пятно чистого счастья. Мимо пройти так и не сумела. Не то, чтобы мне не хватало эмоций... У меня всегда находились варианты. Но она была неразбавленным экстазом, и я соблазнилась.
  
  Уговорить Свету не составило труда. Позже она призналась, что вечно распускающий руки Алешка ей порядком надоел, и она искала кого-то сдержанного и блюдущего границы. Границы размылись на третьей неделе нашего знакомства. Ее светлая квартира с аскетично обставленной спальней и огромной, полностью лишенной мебели комнатой, в которой она тренировалась, мне безумно нравилась. В ней был простор, много света и легкий флер уюта.
  
  Смеющиеся и изрядно захмелевшие от бутылки 'Фраголино', мы лежали на полу огромной лоджии, устланной ворсистым ковром и усеянной маленькими плюшевыми подушками. Говорили о всяких глупостях, Света воодушевленно делилась подробностями насыщенной жизни танцовщицы балета, а я настаивала на полной смене ее безвкусного гардероба. В итоге сдалась и призналась, что ей безумно идет все, хоть в мешок наряди, а она... Она внезапно посерьезнела и сказала:
  
  - До тебя все равно не дотянуться.
  
  Ее лицо оказалось близко, пальцы скользнули по моему предплечью, и меня захлестнуло вихрем ее насыщенных эмоций. Спутать точно не получилось бы, даже если бы захотела.
  
   У ее губ был вкус лета, а страсть я не успевала поглощать. Как опытная танцовщица, она вела меня, направляла, делилась так самозабвенно, что иногда я теряла связь с реальностью. Никогда я жизни я не испытывала таких ярких, острых чувств от чьего-то присутствия. Я вообще не подпускала никого близко, разве что Виктора, но с ним у нас сложились больше деловые, хоть и доверительные отношения.
  
  Она же стала моим личным кусочком света.
  
  Я скользила глазами по строчкам ее биографии, которую знала наизусть. Мое имя в параграфе о ее гибели было выделено жирным и подчеркнуто дважды красной пастой. Видать, Егор поначалу думал, что я виновна, а Виктор меня просто отмазал. Я бы, наверное, тоже подумала именно так. Странно, но эта мысль оказалась на удивление спокойной. Трезвой. И кристальной, как капля росы.
  
  Снизу на листе значился вопрос без ответа, написанный, по всей видимости, гораздо позже. Возможно, уже после нашего с Егором знакомства. 'Кто хотел подставить Яну?'.
  
  Ого, и когда это Егор успел перенести меня из статуса "злодейка века" в статус "жертва"? Но сам вопрос был до ужаса актуальным. Не скажу, что я не думала об этом в ожидании суда и приговора. Тогда мозг работал в каком-то бешенном режиме, подстегиваемый страхом и злостью. Боль пришла уже после суда. Оглушающим пониманием, что я больше никогда не увижу ее улыбку...
  
  На фото в досье Света не улыбалась. Смотрела исподлобья, распущенные волосы отбрасывали на скулы мазки серых теней. в поджатых губах читалось осуждение. Подсознание часто выбрасывает вот такие финты. Я винила себя в ее смерти - не уберегла, не доглядела, потому мне и кажется ее вид обвиняющим. В реальности она скорее успокоила бы меня, уверила, что я ничего не могла сделать. И порадовалась бы, что меня оправдали.
  
  Юлия Бородина оказалась миниатюрной брюнеткой с капризным лицом. Ее биография была наиболее краткой. Студентка факультета журналистики, единственный ребенок в семье, состоящей из матери одиночки, вкалывающей на двух работах, чтобы поднять выпестованную дочь. Ее тело нашли сельские дети, шныряющие в развалинах сгоревшего дома.
  
  Я взяла чистый лист, огрызок простого карандаша и выписала имена фигурирующих в делах Олега, Юли и Светы стриксов. Включая себя. И Виктора. Имя Егора вывела с особым злорадством, хотя почти уже не верила, что он причастен к тому, что со мной произошло. Вернее, с Алисой - я-то жива.
  
  Список вышел не то, чтобы внушительным. Десять имен. Из них - трое диких, о двоих из которых я мало что знаю и вряд ли сама выясню. Двое из совета были командированы в страны Европы Виктором два года назад, так что к смерти Юлии никак не могли быть причастны.
  
  Остались мы с Виктором, Егор, Алексей, Юра из отдела аналитики и бывшая секретарша Виктора Тамара, разжалованная в офис-менеджеры.
  
  Если эти преступления связаны, о случайности речь не идет, потому я сразу отбросила этот вариант. Юра - божий одуванчик и, если я хоть что-то понимаю в людях, мухи не обидит. А если обидит, сразу прибежит каяться. Помню, как он спер однажды пачку бумаги из офиса домой, а потом пришел с повинной. Смехота.
  
  В отличие от Юры, Тамару смело можно было назвать змеей. Интриганка, склочница, до ужаса неприятная особа, которой недавно перевалило за тридцать, но выглядит она на все сорок пять. Ранние морщины - последствия злости и неудовлетворенности жизнью, так учила меня мама. И Тамара была практической демонстрацией сего постулата.
  
  Но хватило бы ей духа убить?
  
  С Виктором все запутаннее, Егору так вообще верить нельзя. Можно ли верить себе? И не я ли Алису... того? Ведь памяти о последнем вечере жизни мне, к сожалению, не отсыпали. Может, она на себя защиту повесила такую: кто меня убьет, будет вечно мучиться в моем несуразном теле, ха-ха-ха.
  
  Да ну, бред какой-то в голову лезет! Но теория не лишена логики. Во всяком случае, не узнаю точно, пока не вспомню тот вечер до секунды.
  
  Еще были сны. Монетка. И человек в капюшоне, и в эту ночь я уверилась, что он напрямую связан и со мной, и с Алисой. Со мной - особенно, ведь не постеснялся заявить, что всегда хотел мной поиграть. Извращенец чертов! Но я не могла не признать, что это зацепка. Жирная. Он знает меня, мы общались, причем, вероятнее всего, близко. А таких людей у меня - раз, и обчелся. Мама. Отчим, но тот лишь оттого, что делал маму счастливой. Она столько пережила с отцом, выстрадала свое.
  
  Руслан, хотя близким он был лишь номинально, по документам. Дениса даже язык не повернется так назвать.
  
  Виктор... С ним все вконец запуталось.
  
  А с Егором было запутано изначально. Он собирал обо мне информацию, и видно невооруженным взглядом, насколько я ему неприятна. Но если так, и он действительно причастен, зачем сейчас возится?
  
  Мотив - основа всего. Найду мотив, найду гада, но... В смерти доноров, как и в моем переселении в тело Алисы не прослеживалось ни капли логики.
  
  На следующей странице обнаружилась странная схема с обведенными в кружочки именами жертв, связанных с ними стриксов и ведущими к ним линиями связей. В центре красовалось имя Алисы. К ней вело всего три линии: от имени Виктора, моего и квадрата с аббревиатурой "КОС". Клуб Морозко, видимо, Алиса там чуть ли не соучредителем была. В свете последних событий место "КОС" в этой истории значительно укрепилось, и вообще вся эта связь со снами выглядела зловеще. Нужно будет наведаться туда еще раз, и на этот раз быть внимательней. Держаться подальше от Ольги, поближе к Андрею, пусть поведает мне, чего действительно хотел от него Виктор.
  
  Итак, если подытожить, версия Егора не такая уж и безумная. В городе живет стрикс, которому плевать на законы сохранности человеческой жизни, достаточно смелый для того, чтобы войти в контакт с донором во сне. И достаточно умный, чтобы замести следы, потому как остаточные явления просачиваются из снов в реальность, оставляя на коже следы в виде запаха серы. К слову, после вмешательства во сне запах исчезает быстро - в течение получаса.
  
  Вечером после похорон Егор сказал, что погибших около двадцати, но в досье были только эти трое. Получается, Юля, Олег и Света - не единственные пострадавшие от рук маньяка. Нужно будет расспросить Егора об остальных.
  
  Я допила последние капли остывшего кофе и откинулась на спинку стула. Часы показывали полвторого, а значит, скоро явится Мышь. Начнет трещать без остановки, щуриться, периодически выпадать из реальности в виртуал.
  
  Зачем я только позвала ее с собой?
  
  Лучше было бы сослаться на болезнь и избавиться от ненужного сопровождения, однако... Сон. И страх быть застигнутой врасплох в одиночестве. Отсутствие дара, а, как следствие - полная слепота в плане чуткости на чужие эмоции. Размытая память. И чертова головоломка, которую нужно как можно скорее сложить, а я думаю о совершенно лишних вещах.
  
  Вспоминаю ненужное. Виктор тогда сказал: даже к лучшему, что Света умерла. Сильные привязанности делают нас слабее. Странно, но в тот день я даже не обиделась. Более того, внутри все настолько занемело, что я даже не почувствовала толком ничего. Его слова ухнули в темную бездну и канули на дне.
  
  И вот сегодня ожило, забурлило, вспенилось. Черт бы побрал неустойчивый эмоциональный фон доноров!
  
  Дверной звонок истерически тренькнул и затих - явилась Мышь. Она буквально ввалилась в квартиру, разбрызгивая по коридору любопытство вперемешку с раздражением. Удивительная способность выражать эмоции мимикой, очень живое и подвижное лицо. Нужно порекомендовать ее Арнольду, знакомому фотографу. Он в вечном поиске интересных типажей...
  
  - Ну, - нетерпеливо ворвалась в мои размышления Леся, постукивая ногтем по и без того треснутому бордовому абажуру жуткой лампы. Ее тоже нужно выбросить и поскорее. - Что за расследование? Из-за него я, между прочим, даже кофе не успела выпить!
  
  - Кофе выпьем на месте, - обещала я. - Поехали.
  
  В такси Мышь всю дорогу возмущалась по поводу моей расточительности. Потому как на маршрутке не менее быстро и дешевле в сто раз, а в середине дня там вообще редко случаются толкучки. Я молчала, отвернувшись к окну, слушала ее болтовню в пол-уха и размышляла о том, как именно выясню то, что собиралась.
  
  Вряд ли я делилась с девочками своими планами в тот вечер, а даже если они и знают что-то, точно не станут трепаться при посторонних. К выбору персонала я всегда относилась скрупулезно, а сплетниц терпеть не могла с детства. Импровизация - навык хороший, но неплохо было бы и план иметь.
  
  - Ты меня вообще слушаешь? - Мышь больно толкнула меня в бок. Похоже, она закончила возмущаться по поводу моего транжирства и сменила тему. - Диггер обещал к вечеру выслать доступы, так что помогу тебе найти компромат на Алмазова. Можно устроить бессонную ночь с посиделками на кухне, с тебя - еда, с меня - пиво.
  
  - Я не пью пиво, - поморщилась я.
  
  - С каких это пор? - искренне удивилась Мышь, будто Алиса была троекратным чемпионом города по поглощению этого напитка.
  
  - От него неприятный запах изо рта. К тому же, на сегодняшний вечер у меня планы. - Я поймала ее возмущенный взгляд и пояснила: - С Егором. Будь другом, сохрани всю почту Виктора куда-нибудь. Так ведь можно сделать? Вернусь - просмотрю. Или завтра устроим посиделки, только без пива. Я ужин приготовлю. Идет?
  
  - Ты в курсе, что нельзя бросать подруг ради парней? - насупилась Леся.
  
  - Я и не бросаю. У меня... проблемы. В эмоциональном плане. - Я покосилась на нее, чтобы убедиться, что она правильно поняла. - Мне нужен Егор.
  
  - О...
  
  - Приехали, - сообщил таксист, и я взглянула на вывеску салона.
  
  Я открыла его два года назад. Руслан почти сразу же согласился выделить мне часть семейной прибыли на собственный бизнес. Он всегда считал, что в таком случае у меня не останется времени на мысли о других мужчинах, ведь все глупости в головах женщин рождаются исключительно из праздности. Я не разубеждала его, мне нужно было свое дело. Место, в которое я вложу душу. Ну или что там у меня есть... Признаться, в наличии у меня души сомневались многие, и я поддерживала собственную репутацию бессердечной стервы в идеальном состоянии. Стерв опасаются, сторонятся и практически никогда не пытаются уязвить. А если пытаются - огребают.
  
  Однако в салон я все же вложила часть души. Меня с юности интересовала бьюти-индустрия, но если в работе модели, о которой мечтала в тринадцать, я разочаровалась быстро, то превращать диких утят в лебедей мне внезапно понравилось. И я втянулась. Закончила пачку курсов, обзавелась дипломами, приняла участие в десятке городских конкурсов, получила возможность коучить других. На деньги Руслана сняла помещение - не в центре, но в довольно приличном районе, закупила оборудование, наняла людей, и с гордостью могу сказать, что у меня работали лучшие из лучших. Через год вложения окупились, и салон начал приносить неплохой доход. Во всяком случае, мне хватало. И на шмотки, и на побрякушки, и на то, чтобы откладывать ежемесячно приличную сумму на безбедную старость.
  
  И теперь все коту под хвост. Обидно...
  
  Вывеска равнодушно пялилась на меня руническим шрифтом. 'Фрейя'. Мое детище... И что с тобой станет теперь?
  
  - Пафосно, - равнодушно заключила скучающая Мышь и размотала длиннющий шарф. - И вероятно дорого. Нам это не по карману, Лиса.
  
  - Мы здесь по делу.
  
  Голос дрогнул. Сорвался на хрип, и Леся посмотрела на меня с любопытством.
  
  - Ты уже была здесь?
  
  Я кивнула.
  
  - Давно. В прошлой жизни...
  
  Внутри было светло. Уютно. Звякнул входной колокольчик, оповещая персонал о приходе клиентов. Нас встретила улыбчивая Верочка, проводила в основной зал и перепоручила мастеру.
  
  Если честно, Таня была у меня на испытательном строке последние пару месяцев. Талантливая, но, к сожалению, ленивая. Однако, одна из самых разговорчивых сотрудниц, так что я не возражала. Работу над собственным образом я ей, конечно же, не доверю, но консультацию - почему бы и нет.
  
  Она проводила нас в небольшой кабинет, отделенный от основного зала стеклянной перегородкой. Удобный диванчик мятного цвета, два кресла и журнальный столик, куда заботливая Вера довольно быстро подала кофе, чем окончательно сбила с толку Лесю. Видимо, не привыкла она к хорошему сервису. Впрочем, Мышь быстро пришла в себя и настороженно пялилась на Танины кудри - наверное, предубеждение к блондинкам у Леси в крови.
  
  - Мы хотели бы изменить себя, - улыбнулась я, перенося внимание Тани на себя. - Вернее, я. Подруга пока думает.
  
  'Подруга' презрительно фыркнула и отвернулась к стене, увешанной дипломами.
  
  - Мы очень рады, что вы выбрали именно наш салон! - с энтузиазмом воскликнула Таня. - И с удовольствием учтем ваши пожелания.
  
  - Мы не случайно пришли сюда. Яна Валевская была моей подругой.
  
  Мгновенное замешательство на лице Тани сменилось растерянностью. Она оглянулась на стекло, будто кто-то из зала мог прийти ей на помощь. О мертвых говорить не привыкла?
  
  - Яна очень тепло отзывалась о своем салоне, - продолжила я с улыбкой. - И о мастерах. Уверена, у вас такие же волшебные руки.
  
  - Яна Антоновна... она...
  
  - Умерла, - кивнула я. - Знаю.
  
  - Так что бы вы хотели? - тут же воспрянула Таня и сменила тему, смещая ее в профессиональное русло. Ну уж нет, милая, мы играем по моим правилам. Я пришла сюда в первую очередь за правдой.
  
  - Полное восстановление волос. Выпрямление, сложную покраску и стрижку... Вот как у Яны была. Очень эффектно.
  
  - А ваша подруга... - Таня покосилась в сторону скучающей Мыши.
  
  - Вам же сказали, подруга еще думает, - огрызнулась Леся.
  
  - Давайте сначала со мной, - ласково сказала я.
  
  - Отлично. Итак, восстановление...
  
  Минут пятнадцать мы с Таней обсуждали способы приведения моих волос в нормальное состояние. Назначили график процедур, а затем она позвала мастера по лазерной эпиляции, и та обещала мне полное сведение веснушек за пять процедур.
  
  Затем мы с Таней совместными усилиями усадили Мышь в кресло и долго обсуждали способы оживления ее мочалки, которую та гордо именовала волосами. Я согласилась с Таней, что кератиновое восстановление плюс питание витаминным комплексом, а также переход на более щадящую краску решит проблему.
  
  Мышь все это время стонала и нагло пыталась вырваться, но я отрезала ей все пути к отступлению и велела сидеть тихо. Она подозрительно притихла, лишь изредка шарахалась от рук, хватающих ее за пряди. А потом и вовсе сдалась и уткнулась носом в экран телефона. Видать, это был ее способ уйти от реальности.
  
  Через полчаса мы с Таней уже болтали, как лучшие подружки, и обсуждали последние тенденции в сфере колорирования. Уж тут у меня был огромнейший опыт, и в итоге Таня странно посмотрела на меня и сказала тихо:
  
  - Вы очень на нее похожи. Не внешне, а... Вот я с вами говорю, а кажется - с ней. - Затем потупилась и пробормотала смущенно: - Извините.
  
  - Ничего. Мне даже приятно. Яна была очень эффектной женщиной.
  
  - Не то слово! - горячо согласилась она. - Строгая еще была. Но справедливая. Мы все очень огорчились, когда узнали... ну...
  
  - Она была расстроена накануне, - доверительно сообщила я. - Мы должны были встретиться, но Яна внезапно позвонила и сказала, что у нее появились какие-то срочные дела. По голосу я поняла, что она очень волнуется, возможно, даже в беду попала. Нужно было предложить помощь, но я не придала значения... Никогда себе не прощу!
  
  Я отвернулась и постаралась сделать очень расстроенный вид. Такой, какой соответствовал бы придуманному образу.
  
  - Думаете, ее убили?!
  
  - Что за глупости, - поморщилась я, внезапно понимая, насколько Таня права. Меня ведь и правда убили. Хладнокровно. Предумышленно? И от тела избавились так ловко, замаскировав все по естественную смерть. Однако мне дали право докопаться до истины. Почему? - Но может, ее напугали. Или расстроили, что и стало причиной... я не разбираюсь в медицине, но знаю, что переживания еще никому здоровья не прибавили.
  
  - А знаете, ей ведь звонили в тот вечер, - доверительно сообщила мне Таня, поправляя блондинистый локон. - Как раз накануне отъезда. Мы еще удивились, ведь Яна Антоновна собиралась сформировать заказ на исходники, но так и не... Ей позвонила женщина, и Яна Антоновна сразу сорвалась. Вызвала такси и уехала.
  
  - Зачем такси? Она же прекрасно водила, насколько я помню.
  
  Таня пожала плечами.
  
  - Кто знает. Но мне кажется, у них с Русланом Германовичем не все гладко было. Ходили слухи... - Она притихла, снова обернулась на стекло, через которое было видно большой зал. Шумели фены. Пахло формальдегидом и жидкостью для снятия лака. Такие знакомые запахи...
  
  - Слухи?
  
  - У нее был любовник, - прошептала Таня мне в самое ухо и глаза округлила, видимо, чтобы обрисовать значимость данного события. - Скорее всего, она не хотела, чтобы ее машину видели у места их встреч.
  
  Наверное, не слишком тщательно я скрывала свою личную жизнь, раз слухи ходили. Впрочем... шила в мешке не утаишь, а сейчас это вообще неважно. Если учесть обстоятельства.
  
  - Вы упомянули, что звонила женщина.
  
  - Может, жена? - предположила Таня.
  
  - А вы случайно... - я вздохнула, почти искренне изображая скорбь. - Может, вы слышали, куда именно она поехала?
  
  - Нет, - разбила она мои надежды. - Но такси вызывала Вера, через 'Убер'. Могу узнать адрес, если нужно.
  
  Таня, да ты просто клад! Даже не надеялась на такой жирный улов сегодня.
  
  - Вы меня очень выручите.
  
  Таня вышла, и я тут же напоролась на изучающий взгляд Мыши. Она сверлила меня этим взглядом с таким остервенением, что, казалось, вот-вот проделает дыру.
  
  - Кто такая эта Яна? - спросила она строго. И руки в бока уперла - для пущей грозности, видимо.
  
  - Одна моя...
  
  - Подруга, ага, - съязвила Леся. - Я знаю всех твоих подруг. И одногруппниц. Никаких Ян среди них нет.
  
  - Ладно, сдаюсь, - простонала я. - Яна - близкая знакомая Виктора Алмазова.
  
  - Думаешь, он ее убил?! - Она даже присела. А потом вдруг что-то поняла и полностью изменилась в лице. - Лиса, что вообще происходит? Мы же вроде хотели просто его пробить. На благонадежность. А не охотиться за криминальными находками.
  
  - Меня Егор попросил, - тут же придумался ответ. И не то, чтобы совсем лживый. Ведь Егор действительно просил меня помочь в расследовании смерти Алисы. - У него с Алмазовым свои счеты.
  
  - Мать, ты вообще того? - Мышь покрутила пальцем у виска. - Какие счеты? Что ты несешь?!
  
  - Просто поверь, это очень важно. Для Егора. Ну и для меня. Но если откажешься помогать, я пойму.
  
  - Щас-с-с! Вот так взяла тебя и бросила на съедение Алмазову. Да и Егор твой мне нравится все меньше, учти. Нормальные мужики своих девушек в мутные дела не втягивают.
  
  - Наверное, ты права, - примирительно улыбнулась я. - Вот пробьем почту Виктора и на этом закончим, договорились?
  
  Ответа Мыши я так и не дождалась - вернулась Таня и поведала мне адрес.
  
  Тот самый дом, в котором у Виктора была тайная квартира.
  
  Я почему-то даже не удивилась. Эмоций не было. Ни страха, ни разочарования, ни досады. Серое, клочковатое безразличие. И понимание: теперь я могу рассчитывать только на себя.
  
  Впрочем, когда было иначе?
  
  
  
  Page Break
  
  
  Глава 8
  
  
  
  Порядочный человек - это тот, кто делает гадости без удовольствия
  
  С. Довлатов 'Избранное'
  
  Платье было настолько же изумительным, насколько и провокационным. Классический красный, юбка в пол, струящаяся ткань. Строгость лифа и огромный, до самых ягодиц вырез на спине. Оно будто шилось для этого несуразного тела, скрывая остроту углов и подчеркивая округлости. А как изумительно смотрелись в вырезе острые лопатки! И ненавистная рыжина, оттеняясь оттенком ткани, будто вспыхивала огнем, оживала. С макияжем и соответствующей прической получится образ коварной соблазнительницы, замаскировавшейся под невинность.
  
  Все-таки любые, даже сильные девочки, хотят красивое платье. Я не была исключением. Еще в юности научилась спасаться от стресса шоппингом. Сегодня степень стресса тянула на пару таких платьев, потому я резко зарулила в ближайший бутик, пока Мышь не успела возмутиться.
  
  - Вам так идет! - восхитилась продавщица, хлопая искусственными ресницами. Что идет, я и без нее видела. И вообще видела себя... иной. Прежней. Где-то там, за скованностью угловатого тела, за покрытой ржавчиной веснушек кожей, за узким и несуразным лицом проглядывала прежняя Яна. Скроенная по отменным выкройкам, аккуратно сшитая и отшлифованная до блеска. Та, которую я сделала сама. Идеальными не рождаются, ими становятся. Через боль, кровь и массу усилий. Через "не могу". Преодолевая любые, даже самые въедливые слабости.
  
  Я смотрела на платье и думала, что смогу выбраться из всего этого дерьма. Просто нужны время и усилия. А еще небольшие радости в виде покупок.
  
  - Беру, - уверенно сказала я, отвернувшись от зеркала. Подберите, пожалуйста, туфли и клатч. Серебро, золото, беж... Пожалуй, беж. Платье и без того яркое.
  
  - Лиса, ты чего? - К стоящей все время примерки с опешившим видом Мыши все-таки вернулась речь. И, наверное, я слишком нетипично себя вела... нетипично для Алисы. Но я устала изображать и подражать. Устала быть марионеткой. - Ты видела, сколько оно стоит?!
  
  - Я его беру, - повторила я твердо, будто этими словами могла отвоевать свое собственное право на безрассудные, но такие нужные сердцу покупки.
  
  - А как же Израиль? Земля Обетованная? Ты же два года копила, так мечтала поехать...
  
  - Егор свозить обещал, - нагло соврала я. Впрочем, еще пару таких платьев, и найти того, кто действительно отвезет куда захочу, станет проще простого. Я еще раз бросила довольный взгляд на собственное отражение в зеркале. Оказывается, в этой худощавости, в этой излишней на первый взгляд щуплости есть своя прелесть, стоит лишь подобрать нужный наряд.
  
  - И ты поедешь?! - возмутилась Леся, отвлекая меня от созерцания этого пока еще несовершенного, но близкого к тому рыжеволосого существа, которое примеривалось стать мной. - С ним? За его деньги? Это же... это...
  
  - Ты против проституции, я помню, - я поморщилась, скрывая нарастающий зуд раздражения. Наивная принципиальность в сочетании с резкостью и четким желанием говорить только правду и только в лицо смешивались в этой девушке и делали ее личность многогранной и остроугольной. Что ни фраза - то возможность напороться на мину возмущения. - Но, на мой взгляд, ты слишком зациклена на деньгах. На том, кто и кому сколько должен. Что за все в жизни нужно платить. Это, к слову, почти всегда так, но есть ведь и бескорыстные вещи, правда? Желание сделать приятно. Чувства, отношения.
  
  - Секс, ага, - кивнула она. - И ты собираешься продать его за билет на самолет.
  
  - Я собираюсь в желаемое место с любимым мужчиной, - поправила я. - Видишь, любую ситуацию можно трактовать по-разному. Например, это платье - мой способ сказать ему: смотри, я сегодня красива для тебя. Мужчинам это нравится. Попробуй как-нибудь со своим этим... красноглазым.
  
  - То есть ты его того... любишь, что ли? Егорку? На полном серьезе?
  
  Я пожала плечами, сохраняя невозмутимый вид. Тему наших с Егором отношений лучше не затрагивать вовсе, но, если вдруг будет задан вопрос, у меня есть легенда. Придуманная им самим, к слову. Прикрываться ею удобно... пока. А там видно будет. Сначала нужно разобраться с маньяком.
  
  - Вот это да! - восторженно завершила Мышь нестройный ряд своих восклицаний.
  
  Вернулась продавщица, нагруженная ворохом коробок, принялась щебетать что-то о великолепной итальянской коже, совать мне под нос одну пару туфель ужаснее другой, но была остановлена строгим взглядом. Она потупилась и отошла в сторону, предоставив мне возможность самой разбираться. Ненавижу, когда втюхивают то, что с прошлого года не продалось. Я уже почти уверилась в намерении взять только платье, а обувь и аксессуары подобрать в другом магазине, когда мне на глаза попались они. Идеальные туфли к этому платью. Высокий подъем, шпилька, но при этом устойчивые даже для непривычной к такой обуви ноги Алисы. Тонкий ремешок, золотая пряжка в виде бабочки. Под них нашелся изящный клатч с точно такой же пряжкой, будто под заказ.
  
  - Упакуйте, - кивнула я продавщице.
  
  Мышь молчала до самого выхода из магазина. Шла и смотрела себе под ноги, думала о чем-то своем, а на улице вдруг обернулась и посмотрела на меня очень пристально.
  
  - Ты изменилась, - произнесла глухим голосом. Дернула огрызок шарфа и как-то остервенело добавила: - Какие-то шпионские игры, помешанность на шмотках, транжирство, подозрительные связи со всякими толстосумами. Ты точно ни во что не вляпалась? Криминал? Наркотики?
  
  - Тьфу на тебя. Какие к черту наркотики?
  
  - Я не узнаю тебя. Смотрю и думаю: вот где моя Лиса? Еще неделю назад была, а сейчас какая-то левая девица. Верила бы в бредни про инопланетян, точно заподозрила бы подмену.
  
  Про подмену она в точку. Оказывается, инопланетяне для этого дела - необязательное условие.
  
  - Если проблемы какие...
  
  - Скажу, - пообещала я. - Обязательно.
  
  Я знала, какое иногда значение имеет тактильные ощущения, потому взяла ее за руку, слегка сжала. Заглянула в лицо и, улыбнувшись, уверила:
  
  - Все хорошо. Я просто взрослею.
  
  - Немедленно прекрати это делать!
  
  - Я подумаю.
  
  С ней было на удивление легко. Я даже похвалила себя, что не сдала ее Виктору. В тот день как-то из головы вылетело из-за выходки Оленьки, а сейчас поняла - и к лучшему. Все-таки поддержка - полезная вещь.
  
  - Прекращу, когда приведешь в порядок волосы, - пошутила я.
  
  - Тебе на свидание не пора? - огрызнулась она и ткнула экраном мобильника мне в лицо.
  
  До семи оставалось ровно полчаса. Точно не вложусь по времени со сборами, а еще домой доехать нужно. Но... у меня все-таки свидание, так что подождет кавалер. Мужчинам сам бог велел ждать.
  
  Такси я поймала за углом, водитель домчал меня быстро, несмотря на час пик, поэтому дома я была за десять минут до прихода Егора. Быстро приняла душ и встретила дикого в халате и с мокрыми волосами. В конце концов, мокрой он меня уже видел, так что хуже точно не будет.
  
  Егор гримасой показал, как он ценит мою пунктуальность, но я проигнорировала его кислую мину и премило улыбнулась, пообещав справиться за полчаса. Это я, конечно, погорячилась, но ссориться не хотелось, а полчаса Егор мне пожертвовал с барской руки.
  
  Пока я приводила себя в порядок, он гремел на кухне посудой, а в скором времени коридор заполнил восхитительный аромат кофе. Не пойти на запах было выше моих сил. Остановилась в дверном проеме и невольно залюбовалась. Все-таки мужчина на кухне - это премило. К сожалению, отважные рыцари, осмеливающиеся ступить в эти исконно женские владения - вымирающий вид. И раз уж один из них забрел ко мне в квартиру, нужно схватить, привязать к батарее и присвоить навсегда.
  
  Тьфу ты, что за мысли!
  
  - Угостишь кофе?
  
  Егор обернулся. Застыл. И глаза вытаращил, будто увидел живого бабайку. Подумаешь, женщина в платье. Ну накрашенная, ну с прической, хотя с ней и пришлось изрядно помучиться. Каблуки. Сумочка, в которую влезает лишь самое необходимое, а именно - пара купюр, ключи, телефон и кредитка. Жаль, с украшениями не сложилось, но не все сразу. Будут и украшения, и шмотки, и другие атрибуты успешности. Рано или поздно я верну себе прежнюю жизнь, а ублюдка, который сделал это со мной, уничтожу.
  
  - Что? - усмехнулась я в ответ на удивление Егора. - Ты же сам сказал, я могу одеваться и краситься, как хочу.
  
  - И ты решила... вот так? - Он ткнул в мою сторону пальцем, будто на мне было не платье надето, а чешуя дракона.
  
  Я пожала плечами и победила в нашей схватке взглядов - он моргнул. И даже, кажется, сглотнул комок в горле.
  
  Есть в мужчинах нечто забавное, когда они искренне восхищены.
  
  - Не нравится? - Я повернулась спиной, усиливая эффект от своего образа.
  
  Некоторое время Егор размышлял о чем-то сугубо личном, и я очередной раз пожалела, что не могу считывать эмоции. Намного проще жить, когда знаешь, какие чувства вызываешь у человека... Впрочем, об отношении Егора к моей скромной персоне я была прекрасно осведомлена, так что ничуть не удивилась, когда на его лице мелькнула тень злорадства.
  
  - Что ж, так даже интереснее, - усмехнулся он, и я поняла, что этот вечер станет для меня еще одним испытанием.
  
  Как там было в 'Коньке-горбунке'? Три котла: с молоком, кипятком и студеной водой. И в каждый нужно окунуться, чтобы вернуть красоту. Похоже, сегодня меня ждет очередной.
  
  По дороге я поделилась с Егором выводами из его досье. Он отметил, что тех диких из списка он пробил, и они точно не при делах. Впрочем, интуиция подсказывала мне этот факт еще дома. А теперь я и вовсе склонялась к мысли, что версия Егора не такая уж и идиотская.
  
  Виктор... Как же так? Когда я проморгала это чудовищное изменение? Или же не было никакого изменения, и он всегда был хладнокровным убийцей?
  
  Небо хмурилось. Плевалось на лобовое стекло мелким бисером дождя, и дворники методично елозили вправо-влево, сметая плывущие капли. Зажглись фонари, разбавляя сизые сумерки желтым светом, отбрасывая брызги бликов на мокрую мостовую.
  
  - Бородина действительно была донором Виктора, - зачем-то сказала я. Боковым зрением заметила заинтересованный взгляд Егора, который он тут же переместил обратно на дорогу. Он промолчал, видимо, подчеркивая очевидность причастности Виктора, а мои собственные слова имели горькое послевкусие. Однако горько было в принципе, потому что я всегда радела за исключительную честность перед собой, а, оказывается, все равно жила во лжи. Верила в другого человека, а верить никому нельзя. Иногда даже себе самому. - Доноры из твоего списка - не единственные жертвы маньяка, ведь так? Ты говорил, их было двадцать.
  
  - Некоторые из них погибли не здесь, - уклончиво ответил он, а затем, видно, заметив, что сдаваться я не настроена, нехотя добавил: - В Европе.
  
  - Их тоже на Виктора повесишь? - усмехнулась я, хотя сама почти уверилась в его вине. В его причастности. Во всяком случае, в том, что произошло со мной и Алисой. Сомнений быть не могло - я ездила туда, в его квартиру. Интересно, кто та женщина, которая мне звонила?
  
  - Думаю, это связано с осознанными сновидениями и тем, что ваши хотят узаконить этот способ брать энергию.
  
  - Исследования... - догадалась я. - Только не говори, что остальные погибшие доноры из Амстердама.
  
  - Пятеро. И да, почерк один: их находят утром в постели с размытым остаточным следом на кончиках пальцев, по которому стрикса не определить. Представляешь, насколько это развязывает руки?
  
  Либеральный закон. Слишком либеральный для совета. Нужно действовать осторожно, чтобы его протащить. И погибшие доноры - не лучший способ добиться понимания у консервативно настроенных толстосумов. Получается, Виктор против использования снов для получения энергии?
  
  - Виктор рассказывал об исследованиях. Думаю, в офисе есть данные по этому делу.
  
  - Сможешь выяснить? - деловито поинтересовался Егор.
  
  - Нужен доступ в архив, а его можно получить лишь у Виктора.
  
  - Опасно. Не думаю, что тебе стоит снова с ним встречаться.
  
  - Только не нужно делать вид, что тебя волнует моя безопасность. - Я отвернулась к окну, проводила взглядом вереницу светящихся вывесок. Спереди взвизгнули шины - кто-то экстренно затормозил на красный. Егор среагировал сразу, перестраиваясь в соседний ряд. Затормозил. Повернулся ко мне.
  
  - Думаешь, я желаю тебе смерти? - спросил очень серьезно.
  
  - Думаю, тебе все равно.
  
  Он снова отвернулся. Помолчал несколько секунд, а потом сказал на удивление спокойно:
  
  - У меня был наставник. Из ваших. Нашел меня, когда мне стукнуло пятнадцать, долго говорил об осторожности, о законах, которые нельзя нарушать. О чувстве меры. - Егор криво усмехнулся и надавил на педаль газа в тот самый момент, когда на светофоре вспыхнул зеленый. - А потом убил свою любовницу. Спрятал тело у себя на даче, в здании бани. Думал, никто не найдет, а там и следы затрутся. Я случайно ее обнаружил, забыл там свое полотенце. Вошел, а там она. Мне было пятнадцать, Яна, а он пытался повесить это дело на меня. Нашел козла отпущения.
  
  - Тебя спасли дикие?
  
  - Сам себя спас. Доказал, что это он сделал. Было три заседания, бессонные ночи в ожидании приговора. Облегчение в итоге. И пустота. Но ты и сама знаешь, верно?
  
  - Знаю. Не нужно напоминать.
  
  - Убийцу той женщины наказали, а вот виновный в гибели Светланы еще на свободе...
  
  - А не пошел бы ты! - сорвалась я, резко оборачиваясь и усилием воли сдерживая себя, чтобы ему не врезать. - Манипулятор хренов. Еще одно слово о Свете, и я больше не стану участвовать в твоем балагане.
  
  - Это называется 'чувствовать', Валевская, - усмехнулся он. - Привыкай. Говорят, иногда даже приятно.
  
  То есть до этого он считал меня бесчувственным роботом, что ли? Очаровательно!
  
  Егор припарковался у входа заведения с провокационным названием 'Парадиз'. На удивление галантно открыл мне дверцу и даже помог выбраться. Это его мое проявление чувств так изменило? Пожалуй, стоит попрактиковать, авось еще каких плюшек прилетит.
  
  На входе охранник сверился с пригласительным листом, нашел фамилию Егора, окинул нас подозрительным взглядом и впустил внутрь.
  
  Просторный холл встретил приглушенным светом, из коридора слева громыхала музыка. Мимо нас протиснулись двое мужчин в значительной стадии опьянения, один из них при виде меня присвистнул, сально улыбнулся и нагло подмигнул. А потом, напоровшись на строгий взгляд Егора, тут же сник и нырнул вслед за приятелем в проем входной двери.
  
  - Тут миленько, - кисло обронила я, пока Егор сдавал наши вещи вежливому гардеробщику.
  
  - Это прелюдия, дорогая, - язвительно парировал он. - По-настоящему миленько внутри. Тебе понравится!
  
  И он не ошибся. Широкий зал, два ряда столиков у стенки, нетрезвые мужчины за этими столиками, лениво попивающие напитки из широких стаканов. Барная стойка в углу и длинный танцпол белого цвета с блестящим шестом посредине, вокруг которого вилась гибкая, как лоза, и практически голая брюнетка.
  
  Неожиданно. Я покосилась на Егора, но он невозмутимо вел меня к одному из пустующих столиков у сцены - как раз напротив шеста. Это он меня клубом для мальчиков смутить хотел? Да я в подобных заведениях была побольше, чем он сам!
  
  К нам подплыла улыбающаяся официантка в короткой юбке и с таким глубоким декольте, что ее колыхающиеся при каждом движении прелести норовили выпрыгнуть и закатиться под сцену.
  
  Я не стала стесняться, заказала один из самых дорогих коктейлей и фруктовую нарезку. Жаль, устриц у них не подавали, ну да ладно. Егор ограничился порцией виски и проводил официантку оценивающим взглядом. Ну вот, нормальный мужик, если судить по реакциям. А строил из себя недотрогу!
  
  - Ты прав, здесь действительно миленько, - сообщила я весело.
  
  - То ли еще будет, - радостно поведал Егор. Тут-то я и почувствовала неладное. Рано расслабилась.
  
  Когда нам принесли напитки, брюнетка, поклонилась и, колыхая упругой попкой, покинула сцену. Сменилось освещение - добавилось больше багряных тонов, а музыка стала эротичнее, глубже.
  
  А потом на сцену вышла она. Плавная, текучая, в открытом белом платье с широкой юбкой. Ретро-прическа, яркие глаза, красная помада. Мушка на щеке.
  
  По этой щеке безумно хотелось врезать.
  
  Мужчины вокруг нас оживились, прилипли влажными взглядами к сцене, а Егор посмотрел на меня в упор и заявил:
  
  - Это Мерилин. Лучшая танцовщица клуба.
  
  Дрянь эта твоя Мерилин. И ты не лучше, если притащил меня сюда. Защитник хренов! Моралист, тоже мне. Борец за справедливость.
  
  - Поглядим на эту твою... лучшую, - огрызнулась я и отвернулась к сцене. Поймала слегка растерянный взгляд Оленьки, который по всей видимости заблудился где-то между мной и Егором, запутался в наших бокалах и пару мгновений метался из стороны в сторону. Но нужно отдать ей должное, Ольга быстро собралась. Улыбнулась. Качнулась в такт с музыкой.
  
  И началось.
  
  Номер был сработан неплохо. Струя воздуха из решетки в полу, наигранно-испуганный взгляд, руки, старающиеся удержать рвущуюся к потолку юбку. Легкое, почти незаметное касание пальцами шеста, и вот Ольга уже висит вниз головой, выстраивая в воздухе идеально-ровный поперечный шпагат.
  
  Кто-то сбоку засвистел, у барной стойки дружно зааплодировали. Она спустилась на пол и послала в зал воздушный поцелуй. Затем весело посмотрела на меня в упор и подмигнула. Вот стерва!
  
  Руки сами потянулись к сумочке, на лице появилась злорадная усмешка.
  
  Раздевалась она красиво. Наверное, мне бы даже понравилось, не будь я настолько зла. Оказывается, если сконцентрироваться на одной - самой важной в этот миг эмоции - остальные выжигает. Злость была холодной, резкой. Почти ослепительной. И на удивление отрезвляющей.
  
  Щелчок застежки клатча, быстрый поиск необходимого реквизита. Тут же так принято, да?
  
  Ольга продефилировала мимо в практически ничего не скрывающем бикини, присела передо мной на корточки. Сладко улыбнулась Егору. Да они изначально были в сговоре, гады! И сейчас просто издеваются надо мной.
  
  Так тебе и надо, Яна. Нечего доверять всяким подозрительным типам. Дикие - они и в Африке дикие, тут чуда ждать не приходится.
  
  Ольга прошлась по краю сцены, призывно виляя бедрами и заводя толпу. Завела - мужики уже буквально из штанов выпрыгивали. Неистовствовала толпа, аплодисменты переросли в невнятный гул. У меня буквально закружилась голова от бурлящих вокруг чужих эмоций. Или это от злости?
  
  Похоть сладка...
  
  Наконец, Ольга поравнялась с нашим столиком, изящно опустилась на колени и прогнулась, открывая нам вид на ее бесспорно аппетитные прелести. Я невозмутимо поднялась, смяла самую мелкую купюру из тех, что были у меня в сумочке, и сунула ей за резинку стрингов. А затем смачно, что было сил, шлепнула по ее упругой злодейской заднице.
  
  Ольга взвизгнула, охранник у входа дернулся, и я жестом извинилась перед ним: мол, знаю, у вас тут не принято прикасаться, но не сдержалась, уж очень красиво танцует малышка. Адекватным клиентам прощают мелкие шалости.
  
  Поймала недоумевающий взгляд Егора, швырнула еще одну купюру на стол.
  
  - Твоей шалаве на чай, - сказала спокойно и быстро направилась к выходу.
  
  Вечер явно не удался.
  
  Весенняя прохлада отрезвила, но руки все еще тряслись, упорно не желая разблокировать телефон. Я судорожно вспоминала номера такси, которые знала, но память растеклась, расплавившись жаром заведенного Ольгой зала.
  
  Получается, Егор знал о том случае в клубе. Знал и молчал, а сейчас привел меня сюда намеренно. Наверное, чтобы Ольга окончательно доела... Сам побрезговал?
  
  Трясло все сильнее. Эмоции накатывали волнами, перед глазами плыло, и явно не от недопитого коктейля. Обнаженную спину бессовестно овевал апрельский влажный ветер. Опрометчиво я выбежала на улицу... Впрочем, номерок из гардероба все равно у Егора, а его я видеть сейчас явно не хочу.
  
  Мимо проковылял весьма нетрезвого вида расхлябанный мужик. Остановился, повернул ко мне лицо, на котором расплылась похотливая улыбка, но я ответила таким злым взглядом, что он тут же развернулся и пошел прочь.
  
  Вот же вляпалась, а.
  
  Раньше в подобном случае я немедленно позвонила бы Виктору, а теперь... Теперь и звонить-то некому, разве что Лесе, но ее я мягко отшила, а объяснять, почему не сложился вечер с Егором, совершенно не хотелось.
  
  Ничего, справлюсь сама.
  
  Всплывший в памяти номер такси набрать удалось со второго раза - руки тряслись то ли от холода, то ли от злости. Короткие гудки, как приговор. Не страшно, поймаю за углом.
  
  - Если решила уйти по-английски, хотя бы верхнюю одежду захвати.
  
  От насмешливо-спокойного голоса Егора даже затрясло. Я обернулась, выхватила свою куртку у него из рук и прошипела:
  
  - Отвали!
  
  - Да чего ты взъелась-то? Снова передоз? К Виктору пора?
  
  - Да лучше уж к нему, чем к твоей этой... Оленьке! Что, привел меня покормить подружку?
  
  - Чего? - опешил он. - Ты что несешь, Валевская?
  
  - А разве Оленька тебе не поведала о нашем знакомстве? О том, как она чуть не слопала меня всю?
  
  - Егор!
  
  Оля стояла на ступенях, ведущих ко входу в клуб и куталась в пушистый белый полушубок. Прическу растрепал ветер, голые коленки жались друг к другу, словно сиротливые котята, потерявшие мать.
  
  - Егор, идем внутрь. Да оставь ты ее, бога ради!
  
  - Слушай подругу, - согласилась я. - Советую вам отвязаться, обоим.
  
  - Уйди, - тихо, но властно велел он Ольге, не сводя с меня злого взгляда. На удивление она послушалась, мгновенно скрываясь за массивной дубовой дверью. Ишь ты, дрессированная. - Что она сделала?
  
  - Будто ты не в курсе. - Я сунула руки в рукава куртки, запахнула ее и обняла себя за плечи. Спину не сильно спасло, но стало значительно теплее.
  
  - Я в курсе, что у нее теперь проблемы с вашим советом. И что в этом виновата ты.
  
  - А о причинах поинтересоваться было слабо, да?
  
  - А тебе разве нужны причины? Было бы за что, ты бы и меня сдала.
  
  - Но тебя-то не за что. А вот ей, - я указала рукой в сторону клуба, - буду рада, если добавят проблем. Она напала на меня в людном месте, еле ноги унесла. Еще задвигала про то, какая я вкусная. Да она убить меня хотела!
  
  - Та-а-ак...
  
  Егор вдохнул. Затем выдохнул. Затем снова. Вообще-то это моя методика успокаивать нервы, и нечего тут плагиатом заниматься.
  
  - Идем. - За локоть меня взяли основательно. И снова потащили ко входу в клуб.
  
  - Фигушки! - Я вырвалась и сложила руки на груди. - Видеть не хочу эту стерву.
  
  - Да ты и сама недалеко от стервы ушла, - возразил он, но как-то не зло, скорее, устало. - Послушай, ты замерзла, перенервничала. Не знаю, что у вас с Олей случилось, но я хочу понять. Обещаю проследить, чтобы тебя не съели.
  
  - Паршивая гарантия, - возразила я.
  
  - Согласен. Однако ты все еще хочешь выяснить, что с тобой произошло. Как и я хочу узнать, кто виновен в смерти Алисы.
  
  - Виктор, - выдохнула я и отвернулась. Непросто признавать собственную неправоту. Еще сложнее - разочаровываться в людях. Как же чертовски противно все это. Тошно. И хочется плакать впервые за много лет.
  
  - Это лишь версия, - тихо сказал Егор.
  
  - Уже нет. Я сегодня узнала, что в тот вечер ездила к нему, а потом мне память потерли. К слову, не уверена, что не сама твою Алису... того. Если они умеют внушать все забыть, то могли внушить и ее съесть.
  
  - Тогда бы и судили тебя. Вообще вся эта канитель с переселением выглядит каким-то абсурдом.
  
  - В ней нет смысла, - согласилась я и чуть не прикусила язык - зубы уже стучали со скоростью бормашины. Нарядилась на свою голову.
  
  - Идем, - мягко сказал Егор и обнял меня за плечи. Вообще я не люблю обниматься. А тут... Тепло стало. Уютно. Да и в конце концов, вечер и так окончательно испорчен, так что я теряю? А Оленька, похоже, сейчас получит не только от меня.
  
  Page Break
  
  
  Глава 9
  
  
  
  - Говорят, к вам счастье привалило?
  
  - Бессовестно врут!
  
  'Домовёнок Кузя'
  
  
  
  
  
  Ольга смотрела в упор немигающим взглядом.
  
  Я больше не умела считывать эмоции, однако с уверенностью могла сказать, что она испытывала ко мне лишь одно: ненависть. Жгучую, как перец чили. Соусом из этой ненависти она поливала меня уже десять минут, сидя в углу, закинув ногу на ногу и делая вид, что совершенно спокойна.
  
  Выходило лучше, чем у Егора.
  
  - Чем ты, к чертям, думала?!
  
  Он перестал мерить широкими шагами скудное пространство гримерки и остановился напротив Ольги в угрожающей позе: ноги расставлены, руки сжаты в кулаки. Того и гляди кинется. И полетят клочки по закоулочкам.
  
  Ольга настроением дикого не прониклась, пожала плечами и невозмутимо ответила:
  
  - Она сгорала, того и гляди полыхнет. Вот я и решила помочь.
  
  - Помогла? - едко поинтересовался Егор. - Довольна?
  
  - Сам сказал, она сейчас смирная...
  
  - Ты должна была просто наблюдать. Просто. Наблюдать. Что тут непонятного?
  
  - Наблюдать? - влезла я в разговор. - За мной?
  
  - За Алисой, - ответила Ольга. - Егор считает, Виктор Алмазов хотел ее использовать, а затем убить. Но никто не ожидал от него такой... подарочек. - Она вытащила из сумочки маленький серебряный портсигар, щелкнула крышкой, достала длинную сигарету. Повернулась к Егору и яростно выдала: - Я тебе сразу говорила, с этим клубом что-то нечисто. Сынок Алмазова тоже туда ходит, липнет ко всем. А тут еще и она.
  
  Она ткнула в мою сторону наманикюренным пальцем.
  
  - Я к тебе не липла! - возмутилась я. - Это ты ко мне полезла.
  
  Ольга прикурила, выдохнула облачко сизого дыма в мою сторону и снисходительно покачала головой.
  
  - На тебя больно было смотреть. Мартышка с гранатой.
  
  - Так не смотрела бы!
  
  - Прекратите, обе! - велел Егор, и Ольга отвернулась. Качнула стройной ногой в серебристом стрипе и снова затянулась. Виноватой не выглядела, даже не старалась. Считает себя в праве вот так нагло вытягивать энергию из людей? Или у нее ко мне что-то личное?
  
  - Больше так не делай, - серьезно предупредил ее Егор, за что был удостоен саркастичной гримасы. - Никогда. Попадешь под статью, я не помогу. Никто не поможет, ты знаешь их законы.
  
  Она поморщилась, но промолчала.
  
  - Ты, - Егор повернулся ко мне и заботливым больше не выглядел. Наоборот, вид у него был такой, что сейчас влетит именно мне, причем, повезет, если только по заднице. Будто это я, а не Оленька, провинилась. Он помолчал немного, затем махнул рукой. - А, ладно...
  
  Это он так дал мне понять, что я безнадежна?
  
  - Мне скоро на сцену, - объявила Ольга таким тоном, будто ее задержала толпа навязчивых фанатов и держит в гримерке силой, требует автографов. Причем, на всяких неприличных местах. Она повернулась ко мне и скривилась, словно только что раскусила лимон. Левая часть ее лица освещалась мелкими лампочками, обрамляющими огромное, почти в человеческий рост зеркало, правая же тонула в полутенях. - Скажи Алмазову, пусть отзовет своих псов.
  
  - Попроси вежливо, и я подумаю, - ответила я зло. Обрывки вырвавшейся на свободу ярости кружили вокруг ошметками пепла. Накрывали плечи. Пахло неприятно - потом и дешевыми духами. А Оленька не казалась уже такой привлекательной, как раньше.
  
  - Яна! - осадил меня Егор, и я отвернулась. Тоже мне, воспитатель нашелся. Пусть лучше подружку воспитает и научит постулату "как аукнется, так и откликнется".
  
  Ольга нервно хмыкнула и оставила нас одних. Клиенты, видать, заждались. И даже лучше, что она ушла, так проще себя контролировать, потому что... накатывает. Снова. Затылок в огне, и огонь этот подбирается к глазам, а откуда-то изнутри выныривают, выталкиваются на поверхность гадкие, темно-бурые мысли. Сожаления. Обиды. Страхи, от которых я научилась абстрагироваться. Убегать...
  
  Теперь не убежишь, придется снова бороться. Каждый день преодолевать себя, заталкивать эту рвущуюся наружу муть обратно. Делать вид, что справляюсь. Справлюсь. И ждать, что первая же ошибка сломает.
  
  Такое уже было. Спотыкалась. Падала. Получала под дых от тех, кто выдавал себя за друзей. Это переживаемо, если знаешь, ради чего бороться. А сейчас... ради чего? Когда вот так просто у тебя отнимают твою жизнь, суют в чужое тело, пытаются убить. Или еще чего похуже.
  
  - Я улажу все с Алмазовым, тебе лучше не лезть больше в это, - спокойно сказал Егор. - Слишком опасно.
  
  - Да ты благодетель! - раздраженно выдохнула я и встала. Меня бесила и разнузданная обстановка этого места, и запахи, и Оленька, и присутствие рядом Егора. Отчего-то вдруг стало слишком мало места, слишком мало воздуха и слишком много чужих людей.
  
  Неискренняя забота всегда вызывала во мне неприязнь. И сама я, даже когда хотела добиться от кого-то проявления сильных эмоций, никогда не давила на личное.
  
  Конечно, я помнила, насколько насыщает искренняя привязанность, как человек отдается, когда любит, однако... Для меня подобные эманации чувств подпадали под жесткие табу. Казалось, если человек отдает тебе нечто настолько личное, то и тебе придется отдать взамен. Себя же я считала неспособной не то, что отдать - создать подобное. Вернее, я не хотела.
  
  Было уже. Ранило. И выводы я сделала.
  
  Потому, наверное, эти слова об опасности и покоробили. Потому что мы с Егором друг другу никто, и уж точно не должны заботиться. Нам плевать друг на друга. Чужие люди.
  
  Чужим людям нестрашно сделать больно. Макнуть лицом в грязь, как сегодня и поступил со мной Егор. Привел сюда, к Оленьке своей, чтобы я выказала слабость. Не дождется!
  
  - Я правда был не в курсе, - будто прочитав мои мысли, произнес Егор. Впрочем, мысли тут не при чем, эмоции выдавали меня с потрохами. - Но разве ты сама не была такой раньше? Брала то, что нравится, безо всяких угрызений совести. И шла по головам, когда требовалось - тебе или Алмазову.
  
  - Ты меня не знаешь, - отрезала я.
  
  - Прекрасно знаю, - возразил Егор. - Или думаешь, только Виктор собирает информацию на врагов?
  
  - На каких врагов? - опешила я. - У нас что, война?
  
  - Война идет давно. Есть вы со своими правилами, которые разрешается нарушать лишь элите, а есть остальные. С проблемами, которые вас не касаются, пока кто-то не перейдет вам дорогу. Ведь именно после моего визита к вам в офис меня значительно понизили в должности, а поспособствовал этому некий Руслан Валевский. Знаешь такого?
  
  - Ты думаешь, это я постаралась?! - выдохнула я, не в силах сдержать ни удивления, ни гнева. Да за кого он меня принимает? За мелочную мстительницу? - Да я тебя знать не знала до того дня, когда ты меня нашел. Ни имени, ни кто ты такой вообще.
  
  - Сложно поверить, Яна. Как и в то, что ты не знала двух девушек, уволенных тобой лично из купленного мужем салона за якобы недобросовестную работу. Они были из наших, тех, кого вы зовете дикими. Одна из них - одноклассница и подруга Ольги. Смахивает на некую закономерность.
  
  - Что за бред вообще? Если ты думаешь, что такая важная шишка, что я стала бы лезть в бизнес мужа, мне тебя жаль. Мне хватало своего, и если я и увольняла людей, то за дело. Значит, Оленькина подружка была криворукая.
  
  - Она была стриксом. Как и ты.
  
  - И за это я должна была платить ей зарплату? - искренне удивилась я. - Ты же большой мальчик, знаешь, как в мире делаются деньги. Твой подход не работает.
  
  - Послушай... - Егор поморщился. - Что было, то было. Ты верно выразилась, я большой мальчик и умею за себя постоять. Как и другие стриксы. Но то, что происходит сейчас, уже мало похоже на игру и мелкие пакости. Умирают люди, и мне кажется, ты в списке того, кто все это затеял. А это уже совершенно другая война.
  
  Он прав, другая. И опасность, которой, казалось, пропитался воздух вокруг меня, слишком осязаема, чтобы от нее отмахнуться. И впервые в жизни я не знаю, что делать. Раньше у меня был дар, а теперь...
  
  Теперь тошнило от собственной неуравновешенности. От беспомощности, от необходимости общаться с теми, кто неприятен. От них предложения помощи почему-то видятся подачками. Но что делать, если просить помощи больше не у кого?
  
  - Если это Виктор, мне мало что поможет, - усмехнулась я горько. А ведь правда, что я теперь могу? Тем более, против него? Виктор Алмазов всех стриксов города держит на коротком поводке. Пожелай он, меня тут же съедят, и костей не оставят...
  
  - Я помогу, - заверил Егор. - И Оля. Она только с виду бесполезная, а на самом деле очень помогает в этом деле.
  
  С виду она психопатка, которая в любой момент кинется. Понятно же, что она меня заочно невзлюбила, а подружка еще, видать, напела, какая у нее начальница стерва. Интересно, кто она? Впрочем, какая разница? Распрекрасно, что я ее тогда уволила. Хоть капля радости во всем этом безобразии.
  
  - Вряд ли Ольга захочет мне помогать, - скептически заметила я.
  
  - Оля не станет так мелко мстить, - уверил Егор, но я ему совершенно не поверила. Убедилась уже на личном опыте, что даже близкие люди иногда преподносят неприятные сюрпризы.
  
  Моя жизнь полнилась ими. Не людьми - сюрпризами, людей я умело вычеркивала после первого же проступка. Я верила, что теория второго шанса сильно переоценена. Как там говорится? Дать человеку второй шанс - то же, что дать тому, кто уже однажды в тебя выстрелил, еще одну пулю. Зачем же испытывать судьбу?
  
  Впрочем, сейчас у меня не осталось никого. И из всего этого дерьма придется выбираться своими силами, которые, кстати, не безразмерны. Как оказалось, донора начинает крыть от избытка уже на следующий день, и становится практически невозможно себя контролировать. А контроль порой - залог успеха и единственный шанс выйти из ситуации без потерь.
  
  Если бы можно было взять и выбросить все что накопилось внутри. Не отдавать, просто сбросить. Избавиться. Но мир создал стриксов, а для равновесия - доноров, чтобы те помогли им выжить. И теперь я одна из них...
  
  Эта роль мне решительно не нравилась.
  
  - Почему он не убил меня? - задумчиво спросила я скорее у себя, чем у Егора. - Если хотел... если решил избавиться... Хотя даже представить не могу, зачем Виктору понадобилось от меня избавляться. Я всегда его прикрывала.
  
  - Хранила секреты, - подсказал Егор.
  
  - Да не было среди его секретов таких, что могли настолько скомпрометировать. Я вообще не вижу мотива, связи. Те доноры погибли, Алиса твоя - тоже. А я тут, живая. До сих пор. Почему?
  
  Я подняла глаза на Егора, ища ответ на его странно спокойном лице.
  
  Бледное... И круги под глазами стали глубже, темнее. Вовсе это не усталость. Я уже и забыла, как это бывает, хотя после суда выглядела еще хуже. Во время разбирательства мне запрещено было брать даже крохи, любой след, замеченный на ком бы то ни было, поставил бы на мне жирную точку. И я не рисковала. Я вообще не любила рисковать, и вот...
  
  - Если хочешь, - равнодушно предложила я, - могу поделиться. Теперь-то все равно девать это некуда. Не Оленьке же твоей, в конце концов.
  
  - Не думаю, что нам стоит, - отрезал Егор и взгляд отвел. Как первоклассник, ей богу. Так с виду и не скажешь, что его так просто смутить. И не только с виду - пробовала ведь. Раздевалась, красилась, глазками стреляла, демонстрировала глубокий вырез. А стоило предложить отдать то, что мне совершенно не нужно, тут же сработало.
  
  - Ах да, я и забыла, что у тебя ко мне личное, - хмыкнула я и отвернулась. Потерла виски, желая избавиться от охватившей вдруг вялости и сонливости. Мысли о кровати я решительно от себя гнала. Засыпать сегодня будет по-настоящему страшно, потому что если в реальном мире от маньяка можно спрятаться за бронированной дверью и семью замками, то как уберечься во сне?
  
  Впрочем, накручивать себя - плохая идея. Пользы никакой, а силы отбирает.
  
  Внезапно распахнулась дверь, и в комнату влетела темнокожая девица топлесс. Уставилась на нас удивленно, даже не подумав прикрыться. Цирк какой-то...
  
  - Отвези меня домой, - попросила я Егора. Хватит мне на сегодня балагана. Нужно посидеть в тишине, выпить чая, подумать. Может, вызвонить Лесю? Если она приедет, мы сможем посвятить ночь изучению почты Виктора, и засыпать не придется.
  
  Сегодня. Но что будешь делать, когда усталость окончательно сморит тебя, Яна?
  
  Ехали в тишине.
  
  Молчание затянулось. Не скажу, что оно было гнетущим, скорее каждый из нас думал о своем и старался не мешать другому. Удивительная идиллия, если учесть, что мы с Егором никогда особо не ладили.
  
  Сегодня на эти мелочные распри было плевать. Егор прав, ставки в этой игре слишком высоки, чтобы размениваться на выяснения, кто и кого уволил. И, если подумать, мне чертовски повезло, что дикий все еще со мной возится. Нужно сделать так, чтобы не передумал. Не бросил... Перспектива остаться одной наедине с сумасшедшим маньяком не радовала.
  
  Я бросила мимолетный взгляд на лицо Егора. Сосредоточен. Сердит? Скорее, серьезен. Тени окрасили скулы темными мазками, углубили следы зарождающегося истощения. Он что, у случайных прохожих не берет? У коллег, знакомых, соседей по лестничной клетке? Не может быть, чтобы ему хватало лишь эмоций донора. А если и так, то сейчас и этого нет. Как собирается выживать?
  
  - И что теперь? - Я все же нарушила молчание, воцарившееся по обоюдному согласию сторон.
  
  Мимо мелькал город во всем своем вечернем разнообразии, наряженный в яркие огни неоновых витрин, юркие лучи фар проезжающих мимо машин, запруженный спешащими по делам прохожими. Город, который когда-то был моим, для меня, а теперь внезапно сделавшийся чужим, враждебным. И не то чтобы я не умела справляться с враждебностью, просто... Чужой сосуд жмет. И, переполненная, я очень хочу освободиться. Хотя бы от слов.
  
  - У меня есть знакомый. Надежный, я его три года знаю. Из наших... вернее, из ваших, но его многое не устраивает в политике совета. Думаю, его уход в свободное плавание не за горами. - Егор с особой тщательностью выделили слово 'свободное', будто названия сейчас имели значение. Для меня важным было выжить. Но спорить не стала, пусть себе верит во вселенскую несправедливость и необходимость срочно ее побороть. - У него командировка в Амстердам на следующей неделе, возможно, ему удастся больше выяснить о погибших там донорах.
  
  - Хорошо, - устало кивнула я, безучастно наблюдая, как мы приближаемся к вынужденной моей тюрьме. Крохотная квартира, убитая мебель, серость везде. Серость въелась в тусклые обои, расползлась по протертому линолеуму, забилась под плинтуса. И ремонт не сделаешь - в съемной-то квартире. Снять, что ли, другую? Только вот безумные траты в моей ситуации - не лучший выход. Интересно, откуда Алиса берет деньги?
  
  - Что-то выяснили из почты Алмазова? - поинтересовался Егор, паркуясь у подъезда, четко в пятне света, щедро разливаемого фонарем.
  
  Я покачала головой.
  
  - Времени не было, Леся обещала прийти завтра, чтобы вместе этим заняться. - Я помолчала немного, а затем добавила: - Знаешь, мне кажется, она скоро поймет. Про меня и ну... про Алису.
  
  - А я предупреждал, - усмехнулся Егор. - Будешь вести себя, как Яна, и все поймут.
  
  - И как же мне себя вести? - вспыхнула я. - Как девочка-припевочка? Так извини, не умею. Что уж выросло!
  
  Егор посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом и кивнул.
  
  - Тогда поменьше откровенных разговоров с ней и остальными друзьями Алисы. Во всяком случае, пока. Любопытство нам сейчас ни к чему.
  
  - Я так и знала, что твои слова про мозгоправов - блеф!
  
  - Нужно же было тебя чем-то зацепить, - рассмеялся Егор. - Хорошо бы тебе наведаться в университет. Посидеть на парах, потрещать с одногруппниками. Иначе у них тоже возникнут вопросы, что такого могло случиться, что лучшая студентка на потоке перестала уделять время учебе. Сказочка про любовь - неплохое прикрытие, но начнутся визиты, расспросы, а оно нам надо?
  
  - Лучшая студентка, - усмехнулась я. - Умница, красавица, спортсменка, комсомолка. Даже не верится, что все это теперь - я.
  
  - Зря ерничаешь. Тебе теперь с этим жить. И... Яна, я не требую ничего, но посоветовать могу. Что делать, например, если хочешь прожить как можно дольше, не привлекая к себе лишнего внимания. Сдается мне, внимание не очень понравится тому, кто все это затеял. Не стоит дразнить его, пока мы все не выяснили.
  
  - Информация будет? - скривилась я. - Явки, пароли. Куда идти-то?
  
  Егор назвал адрес, факультет, аудиторию и этаж. Перечислил фамилии куратора, старосты и декана. Вот что значит, вникать в дела своего донора - знать, где он находится каждую минуту и чем занят. Я вот частенько не знала... И мне нравилось потом слушать рассказы Светы о проведенном дне, о людях, которых она встретила, о местах, где побывала. Иногда она настолько забывалась в моем присутствии, что природная настороженность донора исчезала, и Света превращалась в фонтан первородных эмоций, из которого можно было пить вечно...
  
  - Хорошо, - хрипло сказала я, поймав на себе заинтересованный взгляд Егора, тут же попыталась сделать невозмутимое лицо. Тщетно, стриксы редко читают эмоции по лицам, для этого у них есть способность улавливать фон. - Схожу завтра. Сделаю вид, что мне интересно.
  
  Минуты неумолимо таяли, приближая меня к моменту, когда придется остаться одной в квартире. К липким снам в пропитавшейся потом постели, к запаху серы на кончиках пальцев поутру... И повезет, если удастся выжить.
  
  - Тогда до завтра, - слабо улыбнулся Егор, и я уцепилась за эту улыбку как за последнюю щепку в океане бушующего вокруг меня безумия. Даже не знаю, чего хотела добиться. Наверное, страх просто был сильнее меня, а может... Нет, к одиночеству я относилась нормально, как к возможности передохнуть и собраться. Одиночество в некоторой мере свобода от тех, кто совершенно тебе не нужен, но ты вынужден впускать их в свою жизнь.
  
  Нет, я не боялась остаться одна. Я боялась остаться наедине с ним.
  
  - Может, кофе? - как можно дружелюбнее предложила я.
  
  - Поздновато для кофе. К тому же, завтра у меня...
  
  - Тебя не учили понимать намеки?! - резко перебила я. Отвернулась. Штормило, перед глазами плыло от страха и раздражения. И я была уже на грани того, чтобы умолять дикого. Паршиво. Остатки гордости хотелось бы сохранить. 'Нужно просто пережить эту ночь, - твердила я про себя, как мантру. - Просто пережить. А завтра придумаю что-нибудь еще'.
  
  - Намеки? - переспросил Егор непонимающим тоном. - Ты хочешь, чтобы я... остался?
  
  - Да, хочу. И сам бы мог предположить, что захочу. Меня, между прочим, убить хотят!
  
  - Двери запираются, Яна. Да и вряд ли убийца полезет к тебе в дом. Его методы несколько другие.
  
  - Я не про дом, я про голову. Мою. В прошлом - Алисы. Маньяку не нужно даже находиться со мной рядом, для темных делишек у него есть мои сны.
  
  - Запах... - догадался Егор. - Я думал, это следствие переселения, а на самом деле убийца приходил в твой сон?!
  
  - Садись, пять, - 'похвалила' я.
  
  - Ты, что ли, вообще дура?! - экспрессивно выругался Егор, наверняка обливая меня очередной порцией резко вспыхивающей злости. И как это у него вообще получается? Ведь стриксу сложно что-либо ощущать без подпитки, а этот бедолага уже несколько дней как объявил голодовку. - Это - первое, что ты должна была сказать, Валевская! Первое. И прежде чем ехать покупать шмотки, должна была обеспечить себе защиту. Разве в вашем совете этому не учат?
  
  - Не тронь мои шмотки, - предупредила я, грозно подняв указательный палец вверх. - Это, может быть, единственное, что сейчас не дает свихнуться. На счет 'обеспечить' - мне, как ты помнишь, некого звать на помощь. Был один человек, которому я доверяла. И он теперь главный в списке подозреваемых.
  
  - Есть Мышь, есть я, в конце концов!
  
  - И кто она мне? А ты? Небось, до сих пор ненавистно смотреть на меня. Думаешь, я не заметила, как ты постоянно отворачиваешься, кривишься. Вспоминаешь, наверное, Алису свою ненаглядную!
  
  - Я не... Это не потому! - зло выдохнул он.
  
  - Почему же?
  
  - Идем, - хмуро велел он и, не дожидаясь моего ответа, вышел из машины.
  
  На этот раз дверь мне открывать не стали, как и помогать выбраться. Егор ждал у подъезда, рассерженный и молчаливый. Но во всяком случае, не бросил, а мне теперь собеседников перебирать не приходится. Согласился, и то хлеб.
  
  Выживу. Обязательно выживу. А гаду этому, который задумал играть с моим подсознанием, достанется за каждое испытанное мной унижение. Сегодня и за все время пребывания в этом белокожем и веснушчатом теле. Уж я-то на расплату не поскуплюсь.
  
  Даже если это Виктор. Даже если... Не сметь плакать, Яна!
  
  Уже в квартире я поняла, что меня трясет. А еще два неоспоримых факта: сегодня ночью маньячелло взял не так уж и много, а наплыв напрямую зависит от испытанных эмоций донора. Обеспечу себе покой и уверенность в завтрашнем дне, получится продержаться подольше без настойчивого желания броситься в ноги Егору и просить забрать весь этот груз. Умолять дикого... Докатилась.
  
  Умолять не пришлось. Как только дверь захлопнулась, меня впечатали в нее спиной, на талию легла горячая ладонь, ухо обожгло дыханием. Мир вспыхнул, раздробился на мелкие кусочки. Меня дернуло с земли, завертело, взмело в небо, и все, что я чувствовала - ладонь на пояснице и, кажется, какой-то шепот в ухо. Не помню...
  
  Очнулась все там же, у двери. Из груди вырывались полувздохи-полустоны, пальцы вцепились в куртку Егора, а сам он, вжавшись в меня, вторую руку запустил мне в волосы и шумно дышал.
  
  Вот это напор! Так, пожалуй, ко мне еще не подкатывали.
  
  Немного придя в себя, Егор отстранился и посмотрел на меня затуманенным взглядом.
  
  - А попросить? - пискнула я.
  
  - Зачем просить то, что уже раз предложили?
  
  - Я предлагала не только это. Продолжишь?
  
  Меня резко выпустили из объятий.
  
  Ожидаемо. Забавно наблюдать, как он строит из себя моралиста. А ведь только что совершенно не невинно ко мне прижимался, казалось, еще секунда - и набросится. Страшновато, конечно, делать это с диким, особенно теперь, когда я донор. Но так есть шанс, что он возьмет больше, чем позволяет себе обычно, и маньяк из сна не появится. Ведь ему нужна прочная эмоциональная связь, а вряд ли после секса с голодным стриксом у меня вообще хватит сил на какие-то астральные прогулки.
  
  Но Егор намеренно держал дистанцию. Не сказав ни слова, прошествовал на кухню и принялся готовить кофе. А я привыкала к тому, что в голове уже не шумит, мысли не путаются, в мир снова собрался в более-менее четкую картинку. Дышать было легко. Радостно. Будто внутри лопнул огромный нарыв, и схлынуло.
  
  Вот что, оказывается, чувствует донор при полном контакте. Вот что чувствовала Света...
  
  Воспоминания больше не причиняли боли. Этот факт я приняла так же спокойно, как и необходимость таких вот контактов с Егором. Другого варианта все равно пока нет и, если подумать, этот не такой уж беспроигрышный. Егор неглуп, симпатичен, неплохо зарабатывает и имеет связи в кругах диких, что мне сейчас ой как пригодится. Как знать, насколько ему хватит запала расследовать это дело ради Алисы. Хорошая сделка точно не помешает и укрепит наш, пусть и несколько странный, но довольно прочный союз.
  
  Конечно, он может найти нового донора...
  
  Может. Но не захочет, уж я-то постараюсь.
  
  Из зеркала на меня смотрела бледная девица со сверкающими глазами. Прическа несколько растрепалась, куртка съехала с плеча. Клатч валялся на полу, выронила, видать, когда с Егором обжималась. Я подняла его, положила на тумбочку, на вешалку пристроила куртку, разулась и бросила короткий взгляд на свое отражение со спины.
  
  Хороша! Все же замечательно, что я купила это платье!
  
   На кухонном столе меня ждала чашка дымящегося кофе, рядом заботливо поставили сливки и сахар. Егор на некоторое время застыл перед открытым нутром холодильника, затем вздохнул и захлопнул дверцу с мученическим выражением лица.
  
  - Похоже, тебя ограбили, - сообщил с прискорбием и взял из вазочки древнее, как мир, печенье. Как бы не отравился мой благодетель - этому печенью миллионы лет, оно еще Алису помнит. - Там совсем нет еды.
  
  - Есть творог, - беззаботно ответила я, отпивая из чашки вкуснейший кофе. Чувствовала себя превосходно: легкость, душевный подъем, удивительная собранность мыслей. Бурчание Егора ни капли не раздражало, даже, можно сказать, забавляло. - И орехи. И йогурт.
  
  - Если ты не помнишь, людям нужно кушать! - как-то слишком экспрессивно заявил Егор. - Еду всякую. Мясо, например, или там макароны. Пельмени на крайний случай, если ты готовить не умеешь. На что ты рассчитывала, когда меня звала?
  
  - Я звала на кофе. Но получил ты явно больше, так что не жалуйся.
  
  Егор закатил глаза и сдался.
  
  - Съезжу за продуктами. Надеюсь, за полчаса ты никуда не вляпаешься?
  
  - Без тебя в постель не лягу, - поддела я, с удовольствием замечая, как меняется его лицо.
  
  Вот интересно, это Алиса его не привлекает внешне, или я настолько раздражаю, что он шарахается? Во мне проснулся чисто спортивный интерес, потому что оба эти пункта можно корректировать. Я умела быть паинькой, ласковой кошечкой, резкой и брутальной и даже изображать недотрогу. У мужчин встречаются разные пристрастия, и, чтобы вызвать максимум эмоций, я была весьма изобретательна...
  
  Слабости Егора пока выявить не удалось, и это только раззадоривало.
  
  - Укоротить бы тебе язык, Валевская, - устало сказал он, одним глотком выпивая содержимое своей чашки.
  
  - Не стоит принимать настолько поспешных решений, - весело посоветовала я. - И лишать меня частей тела. Они могут еще пригодиться при определенных... обстоятельствах. - Я поймала воинственный взгляд Егора и рассмеялась. - В дипломатический переговорах, а ты о чем подумал?
  
  Он с шумом выдохнул и вышел из кухни, а я довольно откинулась на спинку стула. Есть не хотелось, после кофе во рту осталось приятное послевкусие, страх перед засыпанием, конечно, никуда не делся, но несколько отступил. Отчего-то понимание, что я буду в квартире не одна, приносило успокоение, хотя я слабо понимала, как Егор сможет помочь, если маньяк снова явится во сне...
  
  Наверное, все дело в том, что человек - существо сугубо социальное, и в трудную минуту ему нужен кто-то рядом.
  
  А еще я никак не могла ассоциировать Виктора с тем, из сна. То есть умом я понимала, что улики достаточно существенные, чтобы от них отмахнуться, но... Столько лет бок о бок, плечом к плечу. Он доверял мне секреты, я делилась собственной болью, мы могли поговорить обо всем на свете. Как поверить, что он вот так вот брутально меня слил?!
  
  Как известно, существует пять стадии горя. И отрицание - первая из них. Наверное, нужно ее пройти, просто пережить. Как и оставшиеся четыре.
  
  В дверь позвонили резко, я даже подпрыгнула. И страх тут же вернулся, липким слоем осел на плечах, в груди замерло и заколотилось, как сумасшедшее, успокоившееся было сердце. Спокойно, Яна, сказала я себе строго. Это может быть кто угодно. Егор забыл ключи от машины, Мышь решила заявится на ночь глядя. Или же соседку этажом ниже внезапно затопило.
  
  Кто угодно...
  
  Перед глазами настойчиво собирался образ маньяка в толстовке. Он держал монетку прямо перед глазком и, хоть я и не могла видеть его лица из-за капюшона, непременно скалился. Издевался, гад.
  
  Потому перед дверью я долго стояла, не решаясь посмотреть в глазок. Свет из коридора выдавал меня с потрохами, и сделать вид, что никого нет дома, точно не получилось бы, однако... Можно ведь не открывать. Не считается же трусостью желание выжить, верно? У Леси есть мой номер, она непременно позвонит, если я ей не открою, выскажет негодование. Егор откроет дверь своим ключом - благо, Алиса об этом позаботилась.
  
  Никого больше я не ждала, более того, видеть точно была бы не рада.
  
  Тот, кто стоял за дверью, видеть меня явно хотел, потому позвонил еще раз - настойчиво и громко. И он явно не собирался так быстро сдаваться.
  
  - Кто там? - спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
  
  - Жорж, - ответили мне не менее испуганно с той стороны двери.
  
  А он что тут забыл?
  
  Дверь я все же открыла, подстраховавшись цепочкой. И в подъезд выглянула осторожно, все же не в моих правилах быть беспечной. Гоша выглядел... как Гоша. Смотрел исподлобья, краснел, смущался и смешно мялся с ноги на ногу. Он явно нервничал и плохо скрывал это за растерянной, неуклюжей улыбкой, которая только портила его и без того некрасивое лицо.
  
  - Яна? - выдал он наконец, окончательно покраснев и опустив глаза. Потом будто опомнился и затараторил, сбиваясь, обрывками фраз: - Я... не уверен, что... в общем, вы говорили там, в баре, и я подумал... в общем... глупости, наверное, но если вдруг... мне показалось, нужна помощь, вот я и...
  
  - Вдруг, - перебила я нескладный поток его мыслей. - И помощь нужна.
  
  Пусть думает, что хочет. В конце концов, ни в чем я явно не призналась, а Виктор и так уже в курсе, и от разговора с его забитым сыночком точно хуже не станет. Наверное...
  
  - Вот! - Гоша сунул руку в рюкзак, который мял все время своего пространного диалога, и вытащил флешку с черным колпачком. - Вдруг понадобится... отец забыл на столе, и я... это случайно вышло! Думал, моя курсовая, заработался, а там...
  
  - А там? - раздраженно уточнила я. - Компромат?
  
  - Там о клубе Андрея Морозко. Много. О донорах погибших. О тебе... об отце твоем, о Свете... О Егоре, этом... как его... Но о клубе больше, - экспрессивно прошептал он, склонившись к самой двери, наверное, чтобы я точно расслышала. - Я вспомнил, где видел тебя... ну... вас, и... мне показалось странным, а потом еще и встреча в баре... А еще эти разговоры в офисе про новый способ... ну... Сны и все такое... Но если не нужно, я могу...
  
  - Нужно, - оборвала я, протянула руку и выхватила флешку, пока он не вздумал сунуть ее обратно в рюкзак. С него станется. Сейчас еще испугается и убежит, а вдруг там что-то важное.
  
  - Я так и понял... - Гоша резко замолчал и опустил глаза в пол, будто раздумывал, стоит ли продолжать этот странный разговор. А потом посмотрел очень серьезно, без тени смущения и добавил: - Я люблю отца, но иногда он... перегибает. Если ты... если вы и правда Яна - та Яна, которую я знал, мне стоит быть очень осторожным.
  
  От его слов, от вида его - серьезного, почти обреченного - меня охватило оцепенение. Ноги будто вросли в пол, а пальцы прилипли к ручке двери. Сомнений быть не могло, Гоша был напуган не меньше меня. И напугал его именно Виктор...
  
  - Почему? - севшим голосом спросила я.
  
  - Он считал вас дочерью, и вот так... подставил. Думаете, я не знаю? Я все вижу, ему на меня плевать, а ты... вы... Вы секретничали, он ценил вас, это все знали. И если он так с вами, то... Что же он сделает со мной?
  
  Гоша замолчал, и я молчала тоже. Не решалась ни впустить его, ни прогнать, хотя видно было, что ему неуютно тут, со мной - незнакомым, по сути, человеком. Его пригнал страх и держит страх, но мы чужие люди, и он явно не ждет от меня помощи. Я всегда втайне насмехалась над ним, а он, оказывается, внимательный. Все замечал. Но пришел помочь. Неужели настолько боится отца и не верит в мать? Ведь Альбина порвет за своего, пусть и неродного, но сына.
  
  Или это проверка такая? Вдруг Виктор его сюда подослал специально? И флешку подсунул, чтобы сбить нас с толку.
  
  Вопросы, вопросы... Хоть бы один ответ!
  
  Но игра имеет правила, и я их давно уяснила. Никогда не терять лица, не показывать слабость, не сдаваться.
  
  - Не думаю, что это Виктор, - как можно беззаботнее сказала я, крепко сжимая флешку в руке. Как только не хрустнула...
  
  - И зря, - покачал головой Гоша. - Тот дикий, который с тобой, во многом прав. Помню, как он приходил... ну, в офис. Говорил про убийства... Я тогда еще испугался... за отца. Я сам видел его и эту... Бородину. Юлю эту. И как отец ее... в общем...
  
  - Он с ней спал, - помогла я.
  
  Гоша замер и побледнел, будто я сказала что-то сокрушительно непристойное. А потом глубоко вздохнул и выдал:
  
  - Я видел, как он ее убил.
  
  Page Break
  
  
  Глава 10
  
  
  
  Завтра я жду тебя исповедоваться. Захвати чековую книжку.
  
  'Альф'
  
  
  
  
  
  Егор нашел меня на балконе.
  
  Не знаю, сколько я там простояла, да и вообще события после слов Гоши о гибели Юли как-то раскололись на мелкие осколки. Помню, как напирала на него на площадке, пыталась выпытать подробности, а он мямлил что-то, пятился, а потом как побежит... Помню, как подавила в себе порыв рвануть следом. А ведь он мог и убить с перепугу. Гоша, конечно, забитый, но все же стрикс. Но во мне тогда будто взорвалось все.
  
  Виктор убил.
  
  Виктор.
  
  Убил.
  
  Это не подозрения больше - свершившийся факт. И у события этого есть свидетель. И если так, то... что дальше? Что делать дальше?
  
  - Ты совсем, что ли, раздетая на балкон?!
  
  Меня по шею укутали пледом, развернули, впихнули обратно в комнату, заглянули в лицо.
  
  - Ты чего, Валевская? - испуганно спросил Егор. И уже тише: - Яна?
  
  - Там... - Я указала рукой на стол, где все еще стояли наши чашки, сахарница и пакетик сливок. Рядом со сливками на протертой клеенке лежала флешка, которую отдал мне Гоша. Наверняка с какой-нибудь важной информацией, обличающей Виктора.
  
  Рука предательски дрогнула. Не хочу смотреть. Не сегодня.
  
  - Что это? - Егор, похоже, был настроен решительнее. И к доказательству моего облома прикоснулся бесстрашно.
  
  - Там о клубе и о погибших донорах, - спокойно сказала я. - Во всяком случае, так сказал Гоша. Посмотри, возможно, это тебе поможет.
  
  - Кто такой Гоша?
  
  - Георгий Алмазов. Сын Виктора.
  
  - Хочешь сказать, сын Алмазова нам весточку принес? - скептически уточнил Егор. - Птичка из совета - информацию на крылышках? Попахивает троянским конем.
  
  - Гоша боится, - бесцветно пояснила я. - Боится отца.
  
  Пауза несколько затянулась - похоже, Егор пытался переварить полученную информацию. С открытого балкона в комнату тянулись запахи весны - прелых листьев, влажной земли, вспухших почек, что вот-вот выпустят на волю свежие листья. Плавно качалась занавеска.
  
  - Он видел, как Виктор убил Юлю...
  
  Едкий взгляд, недоверие, завуалированная радость - надо же, как подфартило, что доказательства сами в руки прыгнули. Еще и свидетель слабый духом - чуть поднажми, и расколется. И какое Егору дело, что радость эту я с ним не разделю?
  
  Справедливо, все по чести. Только от справедливости этой горло пережало - не вдохнуть. И скребется что-то в груди, будто выдирает себе путь наружу. Глазам больно, и потому они слезятся. С каким удовольствием я сейчас просто упала бы на кровать и уснула.
  
  Спать было нельзя, потому я отвернулась и сделала вид, что меня мало волнует произошедшее. Пусть Егор лучше считает меня бесчувственной сукой, чем размазней.
  
  - Где твоя добыча? - поинтересовалась я буднично. - Макароны, пельмени или какую еще вредную гадость ты притащил?
  
  Егор молча указал на два пакета у двери. Вот и отлично, займу чем-то руки, которые предательски дрожат. Я выскользнула из кухни, переоделась в шорты и рубашку - все же я решила оставить кое-что из одежды Алисы до тех пор, пока не доберусь до магазина и не куплю то, в чем не стыдно показаться на людях.
  
  В пакетах пельменей не отыскалось, однако я нашла филе индейки, пачку нешлифованного риса, оливковое масло, сливочный сыр, две бутылки натурального йогурта, овощи, фрукты и много зелени. Должна была признать, что Егор не так уж безнадежен, во всяком случае, с этим можно работать. Картину портила лишь притаившаяся в углу большая упаковка желейных мишек.
  
  В одном из навесных ящиков я нашла коробку со сваленными в кучу пакетиками специй, сняла со стены разделочную доску, включила духовку. Память заботливо подкинула пару рецептов запеченной птицы, руки привычно принялись за дело, а мысли... От мыслей я старалась избавиться.
  
  Егор приволок на кухню ноутбук и, казалось, полностью погрузился в изучение Гошиных материалов, а я изо всех сил старалась не зацикливаться на этом. Вскоре кухня наполнилась ароматами запеченного мяса, на плите на медленном огне доходил до кондиции рис, а я вымыла и нарезала овощи в салат.
  
  Развернулась и натолкнулась на пронизывающий взгляд Егора. Так смотрят на приговоренных к казни - одновременно с жалостью и ужасом.
  
  - Что?!
  
  - Это правда, что ты убила отца?
  
  Опять двадцать пять! Сколько ни закапывай секреты из прошлого, кто-нибудь обязательно захочет посадить на этом месте картошку. Не то, чтобы мне было неприятно вспоминать... Я смирилась как-то быстро, гораздо хуже пришлось бы, останься он в живых.
  
  Я не злорадствовала тогда. Было страшно, и я хапнула больше, чем следовало. От испуга. А потом обморок, запах серы, тогда еще непривычный, растерянность матери, скорая, больница. Его пытались откачать около часа, а потом остановилось сердце. Бывает. Лето, жара, гипертония, удар - несложно найти объяснение, на самом деле. Сердечный приступ не такое уж редкое явление...
  
  Я хорошо помню охватившее меня тогда оцепенение. И пристальный взгляд высокого сероглазого мужчины, прожигающий кожу. Его я выдержала почти легко.
  
  Гораздо сложнее было потом, когда мне велели приехать в офис совета. Вот там началась настоящая жара.
  
  - У подростков такое случается в период полового созревания.
  
  - Да, с такими же подростками. Обычно при первой близости, когда стрикс еще не умеет сдерживать голод.
  
  - Ну вот и я... не сдержала.
  
  Я научилась нормально реагировать на такого рода взгляды. После того случая все представители совета удостоили подобными. Выдержала. А сейчас вот не вышло, и я отвернулась к плите, якобы чтобы проверить рис.
  
  Егор молчал, и молчание, кажущееся звенящим, угнетало. Холодно стало, надо бы закрыть балкон. Не лето все-таки. Как же хочется сейчас проснуться в собственной постели, рядом с сопящим Русланом, нелюбимым, но таким привычным. И улыбнуться от осознания, что вся эта история - лишь отголосок безумного кошмара.
  
   Но я была реалисткой и понимала, что подобные мечты неосуществимы.
  
  - В ваших архивах этого нет, - глухо произнес Егор.
  
  Он прав, нет. Виктор позаботился.
  
  - Мама не знает, - спокойно ответила я. - Я не хотела ее расстраивать, она и так натерпелась. От него в том числе. Запись в архивах - риск, что все это выплывет.
  
  - И Алмазов подтасовал записи, - догадался Егор.
  
  - Просто не стал акцентировать внимание... на причинах. Ты сам сказал, у подростков такое бывает. Совет не карает непредупрежденных.
  
  Балкон я все же закрыла. Выключила плиту, с помощью прихваток отставила рис, вынула мясо из духовки.
  
  От запаха еды мутило.
  
  - Знаешь, - задумчиво сказал Егор, когда я принялась сервировать стол, - вот читаю я это все: досье на вас, связи с погибшими донорами, их привычки, любимые места, и все меньше верится в первоначальную теорию. Будто неудобные события скрыты, а удобные - выпячены наружу. Сдается мне, кто-то настойчиво подставляет твоего Алмазова.
  
  Я даже замерла от неожиданности, вот уж не ожидала подобных выводов. Мне казалось, Егор ухватится за эту информацию, как за последнюю надежду утопить Виктора. Даже показалось на секунду, что он так зло надо мной подшучивает.
  
  Егор не шутил. Наоборот, был очень серьезен.
  
  - То есть как - подставляет? - задала я глупейший из вопросов. И добавила тот, на который ответа у Егора скорее всего не было. - Кто?
  
  - Это ты мне скажи, кто. Сынок его, например.
  
  - Гоша?! - прыснула я. Более нелепого предположения и придумать сложно.
  
  - Или кто из совета вашего. У влиятельных людей, знаешь ли, гораздо больше врагов, чем кажется на первый взгляд.
  
  - То есть ты считаешь, что Виктор невиновен? Но Гоша сказал, что видел, как... - Я запнулась. Сказать это означало признать окончательно. Убедиться. Увериться.
  
  - Он мог видеть кое-что. Возможно, Алмазов даже увлекся, и Юле стало плохо. Не стоит также отметать возможность, что ее смерть не связана со смертями других доноров, просто мы связали. Ее, если помнишь, в отличие от остальных, нашли далеко не в собственной кровати.
  
  - То есть Виктор все же виновен? - озвучила я собственные мысли, которым лучше было бы остаться мыслями. Не следует играть с Егором в дружбу. Он и так знает обо мне непозволительно много, не нужно давать повод узнать еще больше. Приблизиться - одно, но сближаться по-настоящему чревато последствиями. И очередным разочарованием.
  
  Разочаровываться я не любила.
  
  - Я не знаю, Яна, - устало ответил он, не замечая, видимо, моих душевных терзаний. - Чем больше сведений по этому делу, тем больше вопросов.
  
  - Что там с голландскими экспериментами? - поинтересовалась я, взяла стул и придвинула его ближе к стулу Егора, а подбородок положила ему на плечо. Так видно лучше. Он сначала напрягся, но тут же расслабился и щелкнул мышкой, открывая нужную папку. На экране возникли десятки пестрых плиток, скролл тут же уменьшился до пяти миллиметров.
  
  Чтобы это все просмотреть, не хватит и ночи! Наисследовали они. Лучше бы за стриксами своими следили.
  
  - Может, поедим? - страдательно попросил Егор, глядя на обилие информации на экране. - Так пахнет - сил нет терпеть!
  
  Это он только что меня похвалил? Или просто настолько голоден, что готов съесть даже тарелку слизней?
  
  Ноутбук был помещен на холодильник, я поставила на стол тарелки - самые приличные из тех, что вообще были на этой кухне. Столового серебра не подвезли, но, пока готовился рис, я успела несколько отмыть вилки, и теперь они выглядели почти по-человечески. Столовых ножей у Алисы не нашлось, пришлось обходиться ножами для чистки овощей, салфетки заменили бумажные полотенца, а в навесном ящике над мойкой отыскались ароматические свечи. Как раз то, что нужно, чтобы немного расслабиться и сбросить стресс.
  
  Егор на сервировку стола реагировал странно: хмурился, молчал и пристально следил за моими перемещениями по кухне, будто так и ждал, что следующей на столе появится гремучая змея. Не удивлюсь, если меня он также считает ядовитой - не зря же так шарахается.
  
  Когда стол, наконец, был накрыт, и я собиралась присесть на стул, Егор жестом остановил меня и сказал:
  
  - В большой комнате в серванте есть бокалы.
  
  Затем встал, открыл дверцу холодильника и выудил оттуда бутылку вина. Ну ничего себе, 'Фраголино бьянко', именно то, что нужно для полнейшего расслабления. Правда, не очень подойдет к мясу, но я переживу. Как-никак мой любимый сорт. Интересно, Егор угадал, или это тоже отмечено в моем 'личном деле'? Впрочем, какая разница?
  
  В большую комнату я заходить не любила. Захламленная мебелью, увешанная пыльными коврами, с выставкой хрусталя в серванте - она безумно угнетала. Большие окна, раскрывшие веки-шторы, слеповато пялились на пустырь, заканчивающийся бетонным забором какого-то полузаброшенного завода. Забор щетинился колючей проволокой и заслонял широкие ржавые трубы, периодически плевавшиеся сизым дымом. Мрак.
  
  Окна спальни и балкон на кухне выходили во двор, не особо ухоженный, но во всяком случае не такой мрачный.
  
  В серванте собралось миллиметра три пыли, в том числе и на хрустале - Алиса явно не отличалась чистоплотностью. Я взяла два бокала, закрыла стеклянную дверцу, вернулась на кухню и отмыла их как следует. Егор тем временем откупорил вино.
  
  Ели мы в полной тишине. Мне хотелось просто насладиться передышкой, а Егор, видимо, настолько проголодался, что уминал за обе щеки. У меня же с аппетитом были явные проблемы, потому я вымыла свою тарелку, обновила вино в бокале и поставила перед собой ноутбук. Не нужно отворачиваться от правды, это признак трусости, а я никогда не была трусихой. К тому же, Егор теперь знает обо мне непозволительно много, не мешает и мне восполнить пробелы.
  
  Вино расслабило, пламя свечей умиротворяло. Я подтянула колени к подбородку, устраиваясь поудобнее, и нашла файл с нужным именем. Ожидаемо компромата там не нашлось. Даже как-то скучно. Единственный сын любящих родителей, отличник, спортсмен, подающий надежды экономист. Региональный менеджер крупной дистрибьюторской компании, название которой было на слуху. Скорее всего, я слышала его от Руслана.
  
  В организацию стриксов его пытались завербовать трижды, и все три раза он упорно отказывался, предпочитая 'свободную жизнь жестким рамкам'. Законов не нарушал, лишнего не брал, судя по записям, за все это время сотрудничал лишь с двумя донорами, одной из которых была Алиса, а второй....
  
  Я даже поперхнулась вином. Подняла глаза, встретилась с изучающим взглядом Егора.
  
  - Вычитала что-то интересное? - иронично спросил он.
  
  - Ты... женат?
  
  - Тебя это удивляет? - усмехнулся он. - Ты сама замужем, да еще и любовник есть. Один, Яна?
  
  - А ты не спишь с донорами, - язвительно напомнила я. - Но, наверное, эти правила не касаются твоей жены.
  
  Егор сцепил зубы и промолчал. Кажется, я снова нарушила хрупкое перемирие. Упс...
  
  Лучше всего в подобных ситуациях не провоцировать. Особенно, когда тебе нужно с этим человеком общаться... хм... достаточно тесно. В мои планы явно не входило злить Егора, по сути, кроме него, мне и помочь-то некому, а теперь еще выяснилось, что я - не единственная его возможность подкрепиться. Есть жена, которая, конечно, не шкаф, но учитывая обстоятельства, подвинуть ее будет сложно. В любой момент он может встать и уйти, бросив меня разгребать одной. Я просто не могу этого допустить.
  
  Я закрыла пресловутый файл, вернулась в папку с материалами по голландским экспериментам, слезла со стула и, прихватив бокал, вышла на балкон. Нужно было проветриться и дать возможность Егору остыть, пока он не сорвался. Я всегда умела чувствовать такие моменты и удаляться раньше, чем ситуация могла измениться в нежелательную для меня сторону.
  
  Егор, похоже, совершенно не преуспел в этой области. Скрипнула балконная дверь, на плечи мне снова лег пушистый плед, а Егор устроился рядом, положив локти на перила. Вино он прихватил с собой, чему я несказанно обрадовалась.
  
  Отчаянно хотелось напиться.
  
  - Все сложно, Яна, - сказал он тихо, глядя перед собой. - С моей... женой.
  
  - С супругами всегда все непросто, - согласилась я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
  
  - Ты любила мужа?
  
  - Забыл? Я вообще не умею этого делать - любить, - усмехнулась я.
  
  - Не ерничай. Я серьезно.
  
  - Нет, не любила. Руслан был мне удобен. Как и Денис. Как и все остальные - до них.
  
  - Не все...
  
  Я резко повернулась к нему, не в силах сдержать злости. Опять?!
  
  - Не злись, - примирительно сказал Егор и улыбнулся как-то по-мальчишески задорно, без присущей ему хмурости. - Я не о ней. Вот Алмазов, например... Ты была с ним близка.
  
  - Он мне жизнь спас, - напомнила я. - Дважды. Но я с ним не спала, если ты об этом.
  
  - Почему ты все всегда опошляешь? - искренне возмутился Егор.
  
  Я пожала плечами и промолчала, не желая больше развивать тему моих мужчин. Или женщин. Егор принял правила игры и решил сменить тему.
  
  - Варя больна, - сказал он спокойно. - И не может больше быть моим донором.
  
  - Мне очень жаль.
  
  Жаль мне, конечно же, не было. Не то, что бы я не сочувствовала этой Варваре, но... я ее не знала. И считала притворством сочувствовать незнакомым людям. К тому же, ее болезнь привязывала Егора ко мне, что бесспорно радовало.
  
  - Мы поженились из-за ее финансовых проблем с квартирой. Там сложная ситуация, не думаю, что тебе интересно...
  
  Он прав, мне неинтересно. Вообще не пойму, зачем он это рассказывает? Ситуация все больше напоминала некую сопливую мелодраму, участвовать в которой совершенно не хотелось. Говорить о личном - тем более.
  
  - Может, продолжим? - предложила я. - Нас там голландцы ждут.
  
  Егор помолчал несколько секунд, вглядываясь в темноту апрельской ночи, а затем кивнул. Дело важнее сантиментов.
  
  Page Break
  
  
  Глава 11
  
  
  
  С этими никогда не знаешь, то ли гнаться за кем, то ли бежать от кого
  
  Фазиль Искандер "Сандро из Чегема"
  
  
  
  Я устало откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Спина неистово ныла, голова была похожа на огромное жестяное ведро, в которое методично бросали камушки. В ушах звенело, а виски сдавило кольцом.
  
  Часы на ноутбуке Егора показывали четыре утра. Мы просмотрели почти все файлы, исключая графики и диаграммы, которыми, по-видимому, сильно увлекались наши голландские коллеги.
  
  В файлах голландцев было много о снах. О попытках исследовать и суметь воспользоваться и при этом не убить. Упоминаний о смертях во время подобных попыток не было, но намеки шли красной нитью через набранным мелким английским шрифтом текст. Говорилось о том, на что нужно обращать внимание, когда 'жертва' находится в состоянии осознанного сна, как вызвать нужные эмоции, как заметить тревожные звоночки и уметь вовремя остановиться. И, самое главное - как не потеряться, не заблудиться в фантазиях другого человека и сытым найти путь обратно, в свое бренное тело. Говорилось о тандемах стриксов, когда один погружается в сон, а второй страхует в реальности. Именно об этом мне рассказывал Виктор.
  
  Как оказалось, наши европейские коллеги разрабатывают концепцию такого вида питания уже десять лет. Десять долгих лет проб и ошибок, в результате которых погибло несколько стриксов. Заблудились в чужом сознании и не нашли выход. Именно то, о чем всегда предупреждал Виктор и от чего отступил во время последнего нашего разговора. Поверил голландцам? Или же тут замешано что-то еще, о чем он умолчал?
  
  Клубу Морозко был посвящен большой вордовский документ на тридцать страниц. Сам Андрей - аспирант кафедры философии, уволился из университета, в котором проработал без малого пять лет, без указания веской причины. Свежеиспеченный философ-эзотерик начал собирать вокруг себя людей, увлеченных астральными прогулками, теорией реинкарнаций и всякой теологической мишурой. В общем, неудачников. За все время существования клуба были попытки узаконить общество фриков, все как одна провальные.
  
  Вокруг клуба Морозко гуляло множество слухов. Будто бы члены его, прикрываясь ментальными практиками, на самом деле сатанисты, и собираются несколько раз в неделю с весьма определенной целью - вызвать в мир Антихриста и запустить маховик апокалипсиса. Другие утверждали, что Андрей - Казанова двадцать первого века, и соблазняет молоденьких девочек, а в клубе его по пятницам происходят самые настоящие оргии.
  
  Третьи шептали, что на самом деле Морозко - потомок славного графа Влада Цепеша, в миру Дракулы, и заманивает людей с одной простой целью - пить их кровушку.
  
  Люди способны выдумать трагедию из ничего. Особенно меня прикололо сравнение с Казановой. Этот хмырь-то - соблазнитель века?
  
  Самым загадочным в деятельности клуба осознанных сновидений Морозко были две смерти. Обе - при странных обстоятельствах. Одна девушка после посещения клуба ночью внезапно впала в кому, а затем, пролежав в ней несколько месяцев, скончалась в реанимации. Через полгода двадцатилетний студент спрыгнул с крыши того самого здания, в котором собирались сновидцы.
  
  Вот оно что... Я сразу почувствовала, что этим зданием что-то не так. И не только я - даже Леся, не обремененная даром донора, чуяла негативную ауру того места.
  
  Впрочем, прямых связей со стриксами эти смерти не имели. Скорее всего, именно здание имело такое влияние на неоперившиеся души молодых людей. В документах упоминалось, что раньше там находился дом скорби. Немудрено, что негативный фон там зашкаливает. Эмоции тоже оставляют следы, причем следы эти держатся порой несколько веков. Психбольницы и кладбища - в некоторых случаях лучшие места для стрикса, чтобы спастись от голода. Правда, колбасит потом пару недель от липких, густых обрывков страха и боли, которые проникают под кожу и почти становятся твоими личными эмоциями.
  
  Нафиг надо!
  
  По сути, никаких особо страшных вещей, доказывающих вину Виктора, на принесенной Гошей флешке не нашлось. В паре мест внимание акцентировалось на близком знакомстве с Бородиной, визиты к Светлане домой, которых быть не могло, ведь иначе она бы обязательно со мной поделилась, и интерес к рыжеволосой Алисе, приправленный их последней ссорой в клубе Андрея.
  
  Интерес к пресловутому клубу вполне можно было списать на заинтересованность именно снами, а не молоденьким донором, в теле которого я нахожусь.
  
  Гоша сказал, что нашел флешку на столе у отца, но что, если он врет? Если Егор прав, и он действительно... того... маньяк?
  
  От этой мысли стало почему-то безумно весело.
  
  Вино закончилось очень быстро, и в полночь мы заказали доставку в круглосуточном супермаркете. В итоге в мусорной корзине сиротливо притаилось две бутылки, а остатки третьей Егор с торжествующим видом разлил по бокалам. Доел последнего желейного мишку и выбросил упаковку вместе с бутылкой в ведро. Жадина!
  
  - Мог бы и поделиться, - ворчливо сказала я. - Я тебе, между прочим, шикарный ужин приготовила.
  
  - Ты и так съела почти всю пачку, - возмутился Егор.
  
  Наглая ложь! Я всего лишь попробовала. Сначала мне попался мишка с лимонным вкусом, а потом я решила, чтобы понять, какой вкуснее, нужно отведать все виды. В итоге поняла, что черничные - лучшие. А то, что их больше всего было в пачке, я не виновата...
  
  - У меня голова кружится от всей этой информации, - призналась я и залпом допила содержимое бокала. Стул опасно качнулся, стена отпрянула в сторону, но тут же встала на место - Егор удержал меня от падения. Ну или стену... Кажется, он ее слегка подпирал.
  
  - Голова у тебя кружится от вина, - поправил Егор.
  
  - Думаешь? - Я посмотрела на него с сомнением и широко зевнула. Как же спать хочется, кто бы знал!
  
  - Тут ничего нет, - заключил он и ради пущей убедительности ткнул пальцем в экран ноутбука. - На первый взгляд...
  
  - И на второй. И на сотый тоже, - подтвердила я. Уж я-то сегодня туда все глаза проглядела.
  
  - Если только...
  
  - Что?
  
  - Не знаю, все как-то странно. Не смерти, а... ты.
  
  Это я-то странная? Пусть на себя посмотрит, любитель желейных мишек!
  
  - Все остальные доноры погибли, Алиса тоже, но ты-то как тут оказалась?
  
  Я ответила ему многозначительным взглядом. Поймала свое отражение в стекле микроволновки и поняла, что многозначительные взгляды мне удаются не очень. Во всяком случае, когда я пьяна.
  
  - А что, если все эти вещи, описываемые в документах голландцев, практиковали и у нас? Только, в отличие от них, наши нашли способ, находясь во сне донора, не просто убивать его, но и... оставаться, что ли. Вселяться в его тело.
  
  - Зачем?! - искренне удивилась я. Совершенно не понимала, зачем кому-то могло понадобиться вселяться в таких вот усыпанных веснушками тощих куриц. Отдавать свою жизнь ради... чего?
  
  - Ну же, Валевская, подумай головой! - экспрессивно воскликнул Егор и, видать, чтобы я вспомнила, где на мне эта голова растет, трижды ткнул указательным пальцем мне в лоб. Сомнительные нежности... - Это ты была всем довольна, устроилась хорошо: муж, любовник, работа любимая, красота, с которой ты так носилась. - А вот тут было обидно, да. Потому что красота - это своего рода валюта, которую, в отличие от национальной, принимают везде. - А у кого-то могла быть весьма паршивая жизнь.
  
  - Ага, а переселение в донора ее, конечно же, наладит!
  
  - Наладит, если человек, например, неизлечимо болен. Или стар. Или...
  
  - Вечная жизнь, я поняла. Так можно из тела в тело прыгать, только вот... Лавочку бы быстро прикрыли, потому что совет не потерпит подобной дерзости. Это ведь убийство, Егор!
  
  Он посмотрел на меня очень серьезно и покачал головой.
  
  - Но можно ведь сделать так, что совет никогда не узнает, верно?
  
  А ведь... он прав. Вот я сижу тут, на чужой кухне, в чужих ужасных шмотках, да что там - в теле чужом! Пьяная вдрызг. А совет-то и знать не знает ничего. К слову, если Виктор невиновен, то почему не доложил им? Почему я все еще здесь, коротаю ночь с мужчиной, к которому раньше и на пушечный выстрел не подошла бы?
  
  Мужчина моих волнений не разделял - привалившись к недавно кренящейся стене, он нагло спал. Вообще-то неприлично засыпать на середине разговора! Подумаешь, я на пару минут ушла в себя. Впрочем, что с него взять, он такой же, как и остальные. У Руслана, помнится, даже девиз был после секса: сделал дело, храпи смело. Романтика! А Егор мне про какую-то любовь заливал...
  
  Тут мне, к слову, даже секса не отсыпали, поэтому храпеть на его месте особенно неприлично. Охваченная возмущением, я с силой пнула его ногой.
  
  - Черт, Валевская, - проворчал Егор и потер ушибленную лодыжку. - За что?
  
  - Я тут вообще-то стараюсь не спать! Меня, между прочим, во сне сожрут!
  
  Он вздохнул. Посмотрел на меня исподлобья и кивнул.
  
  - Не сожрут. - И за руки меня взял. Руки у него были сухие и теплые. - Почувствуешь слабость, скажи.
  
  Ну вот, а в прошлый раз обниматься лез... Я вообще не люблю обниматься, но сейчас отчего-то захотелось. И чтобы по головке погладили, сказали, что все будет хорошо. Что скоро маньяка поймают, и я смогу спать спокойно.
  
  Хотя... уже и так спокойно. Легко. Голова только кружится, и во рту странный привкус. Стальной. А еще очень сложно сидеть на стуле, позвоночник будто не выдерживает веса такого небольшого на первый взгляд тела. И на плечи что-то давит с силой. Спать хочется... Кто бы знал, как хочется спать!
  
  - Яна, твою ж...
  
  Что меня куда-то несут, я поняла не сразу. Наверное, в тот момент, когда меня бережно сгрузили на кровать и накрыли одеялом под самый подбородок.
  
  - Я же просил сказать, когда почувствуешь слабость, - строго сказал Егор, заглядывая мне в глаза и щупая запястья. Пульс он там, что ли, проверяет? Так я жива. Вроде... Во всяком случае, страха нет. Ничего нет. Эмоции будто выкачали до последней капли, и остался лишь покой. Как там говорится? Утро вечера мудренее. Нужно поспать.
  
  Егор какое-то время сидел рядом со мной - выныривая из накатывающей дремы, я видела его обеспокоенное лицо, которое следка светлело, когда я открывала глаза.
  
  - Я жива, - сказала я, наверное, чтобы его успокоить. Ишь ты, волнуется. Вот уж не думала, что дикие вообще о чем-то переживают, а вот что получилось. Из горла вместо слов вырвался глухой свист.
  
  - Отдыхай, - последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в теплую, убаюкивающую темноту.
  
  В ту ночь мне не снились сны.
  
  Проснулась я от раздражающих звуков. Я не сразу поняла, где нахожусь, несколько секунд шарила у кровати в поисках тумбочки, которой, конечно же, здесь быть не могло.
  
  Воспоминания из прошлого.
  
  Просторная квартира с современным ремонтом, на который я с трудом уговорила Руслана. К домашней обстановке он был непритязателен, и дома проводил очень мало времени, потому его устраивали и старые обои в цветочек, и мебель, вышедшая из моды лет пять назад, и планировка комнат. Квартира эта принадлежала еще его деду - огромная, с высокими потолками и четырьмя широкими комнатами и кухней, где можно было кататься на велосипеде - она находилась в старом районе города и могла считаться памятником искусства. Родители Руслана подарили нам ее на свадьбу, и я, помнится, тогда сразу влюбилась в вид с балкона на небольшой и уютный парк, в центре которого располагался пруд. Свежий воздух, немногочисленные прохожие, с которых, как спелые плоды, можно было срывать кусочки счастья и умиротворения.
  
  По квартире я скучала.
  
  Открыв глаза, даже выполнила упражнения из дыхательных практик, чтобы смириться. Это не мое жилье. Не мой мир.
  
  Прийти в себя оказалось просто. Эмоции будто притупились, в голове было светло и ясно. На стуле напротив кровати, придавленную мобильным телефоном, я нашла записку от Егора: 'Не опоздай на пары'. Как всегда, лаконично. Будильник на телефоне разрывался противным писком. Восемь утра, чтоб тебя!..
  
  В горле образовалась противная сухость, но голова не болела, несмотря на количество выпитого накануне. Еще одна особенность донора? Правильно, должны же быть хоть какие-то плюсы.
  
  Кухня встретила меня стерильной чистотой. Посуда была вымыта, остатки еды заботливо убраны в холодильник, в кофеварке подогревался ароматный кофе. Хм, а дикие, оказывается, полезный народ. Нужно было раньше завести себе парочку. Я вспомнила Ольгу, и теория сокрушительно пала под обломками собственных же постулатов.
  
  Я вышла на балкон, как была, во вчерашней одежде и босиком, жмурясь от ослепительного апрельского солнца. Кофе согревал, в голове царили покой и гармония. Плавно текли мысли, обеспокоенность как ветром сдуло.
  
  Хорошо. Приятно почувствовать себя прежней, пусть и ненадолго. Во всяком случае, я могу думать, а не только бегать кругами, выкрикивая нечленораздельные звуки, отвлекаясь на выпады в сторону людей, которые решили со мной заговорить. Все же душевное спокойствие - гарант верно принятых решений.
  
  Теория Егора не была лишена логики. В принципе, если бы я находилась в описываемой им ситуации, и жизнь моя зависела от такого сложного лишь на первый взгляд решения, не задумалась бы, хотя бы на секунду, что своя рубашка ближе к телу? Что мне какой-то незнакомый донор, когда приходится спасать собственную шкуру? Мы и так рано или поздно их убиваем, дожить до старости у донора почти нет шансов.
  
  Да, мотив выходил прочным, однако... При чем тут я? Я-то как раз была полностью довольна собственной жизнью. Даже если меня каким-то образом принудили отведать вкусную рыжеволосую тихушку, то точно никто не смог бы уговорить на подобную авантюру. Если я была в здравом уме.
  
  А если нет?
  
  Личность того, кто все это затеял, все еще оставалась покрытой тайной. Я согласилась с Егором, что факты, якобы обличающие Виктора, смотрелись как-то очень выпукло, ярко, словно на них специально акцентировали внимание. Но ведь в вечер перед гибелью Алисы я ездила именно в его квартиру. В его логово, о котором не знал никто, даже я.
  
  Кто звонил мне в тот вечер?
  
  Я еще раз прокрутила в голове два смертельно опасных сна. Общего в них было - незнакомец в капюшоне и монетка. Монетка! Она явно там неспроста, ее используют то ли для гипноза, то ли для контроля сознания иным способом. И рисунок я помню отлично. Нужно поискать в сети, возможно, и получится что-либо нарыть.
  
  Звонить Лесе в такую рань я не решилась, помнила, как она отреагировала на подобный звонок в прошлый раз. Потому я написала ей смс, где уточнила, встречаемся ли мы сегодня. Ответ пришел через пару минут, лаконичный. Он гласил: 'Заеду сегодня в восемь'.
  
  Жаль. Вечер хотелось бы провести с Егором, мало ли, когда организм Алисы снова переклинит, и эмоциональный фон вспыхнет с прежней силой. Не мешало бы перестраховаться, но... что уж есть. К тому же не думаю, что ему понравится перспектива проводить со мной все свои вечера, нужно давать дикому отдохнуть от раздражающей Яны. А то еще сбежит. Жена-то, небось, не в восторге, что ее муженек по ночам где-то шляется.
  
  Позавтракав и наспех собравшись, я все же отправилась в университет. По адресу, который дал мне Егор, располагалось четырехэтажное серое здание с панорамными окнами, через которые виднелись просторные комнаты аудиторий. Вокруг здания толпились студенты. Кое-кто просиживал штаны на лавочках у входа в корпус, другие стайками кружили вокруг урн, выпуская в небо облачка табачного дыма. Вокруг кипела жизнь - непривычная, громкая и суетливая.
  
  Я посмотрела на часы - до пары оставалось пятнадцать минут.
  
  - Лиса! - услышала я громкий крик откуда-то слева. Повернулась на звук, навстречу на всех парах, закутанная в ярко-лимонный шарф неслась Мышь.
  
  - А ты что тут делаешь? - удивленно спросила, когда она поравнялась со мной и остановилась, тяжело дыша и приглаживая торчащую челку.
  
  - Ты чего? - опешила Леся. - Я тут учусь вообще-то.
  
  Вот черт! Прокол за проколом. Меньше говори и больше слушай, Яна.
  
  - Да, я в курсе, - попыталась я сгладить ситуацию. - Просто думала, проспишь. Всю ночь небось общалась со своим... как его там зовут? Постоянно забываю.
  
  - Диггер семь семь семь, - с упоением повторила Мышь. Придумают же такое имечко... - В миру Димон.
  
  Дима, значит. Это уже проще запомнить.
  
  - А ты чего явилась? Я уж, грешным делом, решила, ты бросишь эту экономику. Родители не похвалят, конечно, но ты вроде как с Егором, и у вас все серьезно. Я, конечно, против всякого рода проституции, но еще сильнее не люблю, когда насильно заставляют заниматься нелюбимым делом.
  
  - Решила дать экономике второй шанс, - улыбнулась я.
  
  - Идем, нам все равно в одну сторону. - Леся настойчиво взяла меня под руку и потянула в сторону входа. - По дороге вкратце расскажу, что мы нарыли.
  
  - Вы уже "мы", - весело поддела я.
  
  - Исключительно как команда!
  
  По пути к моей аудитории Мышь трещала без умолку. По ее сбивчивой речи я поняла не очень много, что-то про какие-то оффшоры, скачки акций на биржах и нестабильную ситуацию в строительном бизнесе. Наверное, Алиса во всем этом хоть что-то разобрала бы, но я, увы, была далека от глобальных экономических проблем. Мне хватало малого бизнеса, который приносил неплохую прибыль и, что немаловажно, удовольствие. Мысли о том, что теперь станет с моим выпестованным салоном, я решительно отогнала - не время.
  
  - А еще в конце недели Алмазов летит за границу, - закончила Мышь у высокой, под самый потолок, узкой двери аудитории. Скорее всего, сюда мне и нужно.
  
  - Что-нибудь о клубе Андрея?
  
  - Ни слова. Но вечером сама глянешь.
  
  - Хорошо.
  
  На самом деле, ничего хорошего. В этой истории сложно найти позитив. Разве что... желейные мишки. Вот уж не думала, что они бывают такими вкусными.
  
  Аудитория встретила меня гомоном студентов, суматохой и шелестом тетрадных страниц. С третьего ряда мне отчаянно замахала полненькая блондинка, наверное, знакомая Алисы. Я дружелюбно улыбнулась и стала пропихиваться к ней. Как там говорил Егор? Показаться на глаза, перекинуться парой фраз, дать понять, что в жизни у меня сейчас все слишком бурно, чтобы хватало времени на занятия.
  
  До начала пары оставалось около пяти минут, я присела рядом с фонтанирующей любопытством барышней и приготовилась следовать намеченному плану. Надеюсь, формулу расчета зависимости спроса от предложения она у меня не спросит.
  
  Блондинка ошарашила меня первым же вопросом. На мои вялые попытки узнать, что случилось в университете за время моего отсутствия, она ответила резким взмахом руки.
  
  - Да какая разница! Лучше скажи, твой брат... он женат? У него есть девушка?
  
  Эээ... На такие вопросы отвечать я явно не готовилась. У Алисы есть брат? Вот это новость. Впрочем, блондиночка ответа не особо не ждала, продолжала тараторить, одновременно и выпытывая у меня подробности из жизни пресловутого брата Алисы, и самостоятельно придумывая ответы на свои каверзные вопросы.
  
  - Ой, а он, наверное, большая шишка в вашем городе, да? А девушки, говоришь, нет... Хм... Подозрительно! - Она засмеялась и погрозила мне наманикюренным пальчиком. - Он точно гетеро?
  
  Вот это вопросы, прямо с ходу и в лоб! На месте брата Алисы при виде этой настойчивой девицы я бы точно прикинулась гомо. От греха подальше.
  
  - А когда он приедет в гости в следующий раз, позовешь на чай?
  
  Я отвернулась от нее, чтобы перевести дух, и заметила, что на меня с интересом смотрит с десяток восторженных студенток, наверняка измученных теми же вопросами. Может, у брата Алисы тут тайный фан-клуб, а я не знала?
  
  Отвечать не пришлось - меня спас телефонный звонок. Разразился противной трелью откуда-то из глубин сумочки. Вытащив его на свет, я застыла, глядя на экран. Черт, как не вовремя-то. Впрочем, для таких звонков не бывает подходящего времени.
  
  - Не ответишь? - не скрывая любопытства, спросила блондиночка, заглядывая мне через плечо.
  
  - Сейчас пара начнется, - сухо ответила я, сбросила звонок и поставила телефон на беззвучный.
  
  - А кто такой Виктор? Парень твой?
  
  В этот момент в аудиторию вошел грузный преподаватель с толстой папкой в руках, чем и спас меня от дальнейших вопросов.
  
  Дальнейшие четыре часа я помнила смутно. Лекции, на которых я старалась не уснуть и не думать звонке Виктора. Широкие окна, что напоминали отчего-то окна тюремных камер. Затхлые кабинеты для практических занятий. Пара по финансам и праву, где я умудрилась заработать двойку спустя десять минут после начала занятия.
  
  Коридоры, запруженные вечно спешащими студентами...
  
  Я вышла из здания корпуса и присела на лавочку. В голове гудело, на кожу налипли отпечатки любопытных взглядов. Черт бы побрал этого Егора с дурацкой идеей прийти в университет!
  
  На экране мобильного обозначилось пять пропущенных от Виктора. Плохо. Нельзя, чтобы он понял, что я его подозреваю, это может очень плохо кончиться. Нужно набраться смелости и набрать номер. Если сделаю это сейчас, есть шанс разрулить. Хотя бы на время.
  
  - Вот уж не думал, что ты будешь так долго раздумывать, стоит ли мне звонить?
  
  - Виктор!
  
  Я задохнулась от подступившего к горлу воздуха, от неожиданности даже язык к небу прилип. Виктор сидел рядом со мной на лавочке, на лице отражалось неподдельное разочарование. Одет почти по-летнему: бежевая рубашка, светлые холщовые брюки. Значит, где-то неподалеку припаркован его глянцево-черный джип.
  
  Вокруг все так же бурлила толпа. Гомонили студенты, сновали мимо на гиро-бордах и электро-самокатах. Вряд ли кто-то из них мне поможет, если он...
  
  - Что, прониклась словами Довлатова? - горько усмехнулся Виктор и отвернулся. Выглядел очень усталым, вымотанным даже. Внутри зашевелилось сочувствие, свило гнездо где-то в районе легких. Дышать стало тяжелее. - Теперь тоже считаешь, что я убийца?
  
  Вдох-выдох. Упокоиться. Не показывать страха. Вообще отключить эмоции. Ну же, Яна, раньше ты прекрасно умела.
  
  - Как ты меня нашел?
  
  - Это несложно, когда есть связи в определенных кругах, - спокойно ответил Виктор. - Возьми нам кофе, поговорим.
  
  Киоск с кофе находился за углом, со скамеек у входа в университет его видно не было. Я могла спокойно скрыться. Вызвать такси, позвонить Егору или же выдернуть Лесю с пар - уверена, она не отказала бы.
  
  Я взяла себе латте, а Виктору - эспрессо с холодным молоком без сахара. Возможно, на меня повлияла ночь, проведенная с Егором, но страх подавить удалось. Виктор явно не станет убивать меня среди толпы студентов. Даже если он и замешан в делах доноров, он не беспредельщик. Но смс Егору я все же отправила, пока ждала заказ. Пусть знает, кто виноват, если со мной что-нибудь случится. К тому же, текстовое сообщение - вполне себе улика.
  
  В ответ пришло короткое: "Уходи оттуда сейчас же!". Я вздохнула и убрала телефон в сумочку.
  
  Когда вернулась, студентов стало значительно меньше - началась пара. Виктор сидел все в той же позе: прямая спина, локти на коленях. Острый, как лезвие, взгляд.
  
  - Я узнал кое-что об экспериментах со снами, - сказал он жестко. - Если ты все еще веришь моим словам.
  
  - Мне очень сложно сейчас кому-либо верить, - призналась я глухо. Внутри все еще кололось обидное до слез разочарование. - Твой сын заявляет, что видел, как ты убил Бородину. Это так, Виктор?
  
  Я тоже умею смотреть в упор. И так же в упор стрелять словами. Этот выстрел явно попал в яблочко - Виктор побледнел и даже отшатнулся. Впрочем, удивление очень просто сыграть.
  
  - Между нами слишком много секретов, не находишь? - усмехнулась я. - Полуправда - не лучший способ выжить. А я хочу жить.
  
  - Я расскажу, - произнес он глухо и залпом допил свой эспрессо. Стаканчик четким движением отправился в урну. - Но не здесь. Может, в нашу блинную? Заодно пообедаем.
  
  Кафе "Второй блин" находилось в двух остановках от центра. В машину с Виктором садиться совершенно не хотелось. Что-то перевернулось во мне с той ночи, когда Егор нашел меня в теле Алисы. Что-то щелкнуло и сломалось навсегда. И привычный, близкий Виктор виделся мне теперь злейшим врагом.
  
  А может, не в Алисе дело? Может, причина все же в секретах, которые он до сих пор от меня хранит?
  
  - Обидно, что ты меня боишься, - сказал он как-то уж чересчур обреченно.
  
  - Я хочу жить, - повторила я твердо.
  
  - Тогда пройдемся. Здесь наверняка есть места, где сносно кормят.
  
  Page Break
  
  
  Глава 12
  
  
  
  Впрочем, как всем нам хорошо известно, нет на свете грехов, которым не нашлось бы прощения
  Оскар Уайльд
  
  
  
  
  
  Солнце пробивалось сквозь ажурные занавески и рисовало бликами по гладкой поверхности стола. Мой кофе безбожно остыл, но я и не собиралась его допивать - подобную гадость нужно еще умудриться приготовить. Со стороны кухни воняло горелым, немногочисленные столики облюбовали компании студентов, они прогуливали пары, пили пиво и изредка заполняли небольшое помещение неприлично громким гоготом.
  
  Виктор без удовольствия доедал свой сэндвич, который, судя по всему, мало отличался по вкусу от моего кофе. Горячего тут не подавали. Салфетки кончились минут пятнадцать назад, но никто не торопился их обновить. Студенческие забегаловки явно не блистали сервисом.
  
  Я прочла очередное смс от Егора и отписалась, что все в порядке.
  
  Мне нужны были ответы. Здесь. Сейчас.
  
  - Ты обещал рассказать о Бородиной, - не выдержала я гнетущего молчания, когда Виктор все-таки сдался и оставил недоеденный бутерброд на тарелке. Он одарил меня тяжелым взглядом, мимолетно посмотрел на часы. Торопится?
  
  - Я тебе не врал, - ответил он сухо. - Юля действительно решила отказаться от сотрудничества со мной.
  
  - Значит, врал Гоша?
  
  Он вздохнул, отвернулся. Хотелось бы верить, что не занят сейчас тем, чтобы придумать правдоподобные оправдания хладнокровному убийству. Теперь не было возможности понять, какие эмоции он испытывает, что им движет. Но раньше-то могла. И точно уверена: в прошлом Виктор от меня не крылся. Возможно, умалчивал о чем-то, но скрыть такое точно бы не смог.
  
  Что же произошло с нами?..
  
  - Однажды я перестарался... - Он поморщился, будто вспоминать об этом было неприятно. - Наверное, из-за того, что перебрал. Альбина пилила, что я мало времени провожу с сыном, что он почти не видит отца, и я сдался. Мы поехали в клуб, немного выпили, и Жорж вдруг признался, что ему трудно собирать дневную норму. Он просил совета. Сын - у меня! Взыграли отцовские чувства, хотя сейчас понимаю: ему не к кому больше было пойти. С Альбиной он об этом не может, сама понимаешь.
  
  Я кивнула. Понимаю. Альбина - человек, она понятия не имеет, каково это - ежедневно искать себе пропитание, выходить на улицу, как на охоту, выискивая эмоции поярче, повкуснее. Кто бы что ни говорил, проявление чувств не купишь за деньги, тут нужно уметь вызывать, вынуждать играть по твоим правилам. Нужно знать, за какие ниточки потянуть, чтобы человек обрадовался, разозлился, загрустил. И если ты человеку симпатичен, он охотно простит тебе опустошение после подобных встреч. Но если нет...
  
  - Жорж никогда не умел нравиться людям, - подтвердил Виктор мои мысли. - Ему даже сочувствовать тяжело. Такие не должны рождаться стриксами.
  
  - Я поняла, - оборвала я сентиментальный рассказ Виктора, - ты его пожалел. Дальше-то что?
  
  - Он мой сын, Яна, - жестко ответил он. Мазнул по мне недобрым взглядом, словно я только что оскорбила святые отцовские чувства. - Несмотря ни на что. Даже на то, что в нем не течет моя кровь.
  
  - Он сын Альбины, - твердо поправила я. - Пусть в нем и не течет ее кровь. Ты просто с ним миришься. Только не нужно мне тут про отцовский долг заливать, я прекрасно знаю, что ты на самом деле чувствуешь к Гоше, это было видно всегда. Разочарование, вот что. Стриксы такое считывают на раз-два.
  
  - Я не в восторге от того, каким он вырос, - уже мягче согласился Виктор. - Аля разбаловала его, а я упустил. Отцы многое упускают.
  
  - Похоже, Гоша тоже от тебя не в восторге. Он тебя боится, и, похоже, небезосновательно.
  
  Нам все-таки принесли салфетки. Молоденькая официантка спешно убрала со стола признаки позора этого места - мой недопитый кофе и сэндвич Виктора. Я заказала стакан апельсинового сока. Пусть из пакета, но я надеялась, что его принесут быстрее, чем он прокиснет в стакане.
  
  - Тогда в клубе я решил ему помочь, - продолжил Виктор, когда официантка, наконец, удалилась, потирая виски и незаметно зевая. Я и забыла, насколько умело Виктор берет то, что ему нужно. А главное, незаметно для окружающих. А ведь взял немало - вон как она побледнела вся, небось сетует теперь на магнитные бури. Как еще объяснить внезапную слабость и сонливость?
  
  - Я позвонил Юле, попросил помочь, - совершенно, казалось, выбросив из головы мимолетную шалость, сказал Виктор. - Она была безотказная - это девочка. И, кажется, влюбилась в меня без памяти. Юля была из тех, кто всегда ищет папочку вместо мужика.
  
  - И ты пользовал, - кивнула я.
  
  - Осуждаешь?
  
  Я пожала плечами.
  
  - Кто я такая, чтобы тебя осуждать?
  
  - Вот именно, Яна, - в его голосе прорезались стальные нотки. - Уж ты-то как раз и не можешь осуждать. Да и никогда не хотела. Этим ты мне нравилась всегда - честностью. В первую очередь, перед собой.
  
  - Юля согласилась помочь Гоше? - проигнорировала я его реплику, которой он явно хотел меня задеть. Вернуть к прошлому. Но Виктор прав, я никогда себе не врала. И сейчас не стану. Совершенно понятно, что к прошлому возврата нет.
  
  - Она очень хотела с ним подружиться, - криво усмехнулся Виктор. - Навыдумывала себе, небось, что я брошу жену, и мы заживем втроем, как дружная семья.
  
  - Дура, - согласилась я. - И что, вам на двоих не хватило?
  
  - Очередь Жоржа так и не наступила. Я был на кураже, меня понесло, опомнился, когда Юля была уже без сознания. Быстро вызвал скорую, отвез в больницу. На следующий день в клубе замял, чтобы и следов не осталось. Но я был уверен, она не станет на меня заявлять. Правда, когда она очнулась, сразу сказала, что хочет все прекратить. Я не спорил, сам тогда испугался. Юля уехала к родителям сразу же, как выписалась из больницы. Бросила институт. Я помог материально. Это все.
  
  - А Гоша?
  
  - Ему велел забыть, что видел. Я же не думал, что он в самом деле...
  
  - Решит, что она тогда не выжила? - удивилась я. - Что еще мог подумать затюканный одинокий мальчик, когда после такого папа делает вид, что все хорошо, в совете ни слова о происшествии, а след пострадавшей девицы растаял, как облачко на небе? А потом вдруг находят ее труп в сгоревшем доме, далеко от места происшествия. Гоша, конечно, забитый, но он не идиот, Виктор. Он считает, ты это сделал со мной.
  
  - Постой, Жорж знает о... тебе?!
  
  - Я видела его в кафе, еще до того, как мы встретились в офисе. Тогда я думала, что Егор вечно будет держать меня под замком в квартире, и Гоша был моим шансом на свободу. Я передала тебе через него записку и намекнула, что я - Яна. Он так испугался...
  
  - Он мне ничего не передавал, - нахмурился Виктор.
  
  - После твоего рассказа - неудивительно.
  
  - Это не повод шпионить за моей спиной. И утаивать... такое.
  
  - Все равно ты все узнал, так какая разница? К тому же, я теперь уже не уверена, что мне нужна именно твоя помощь.
  
  Виктор одарил меня изучающим взглядом, усмехнулся.
  
  - Переметнулась в лагерь диких?
  
  - У меня есть свой собственный - лагерь донора, попавшего в задницу. Стриксы не поймут меня теперь.
  
  - Совет всегда поддерживал доноров, ты знаешь.
  
  - Ага, так поддерживал, что погибло двадцать человек. Двадцать, Виктор! И среди них была Света. - Я помолчала немного, отвернувшись к окну. На отливе радостно чирикали воробьи, изредка пикируя на асфальт и возвращаясь обратно, когда рисковали быть раздавленными ногами спешащих прохожих. На другой стороне дороги прямо напротив кафе играла незамысловатую мелодию уличная рок-группа, а непропорционально высокий и худой мужчина с седой бородкой и в подкатанных джинсах собирал деньги в глубокой атласный колпак, перевязанный алой лентой. - Тогда я хотела найти того, кто это с ней сделал, но ты отговорил. И теперь я постоянно думаю, почему...
  
  - Потому что след был очень размыт, Яна. Ты бы не нашла. Извелась бы вся, но не нашла. Наши криминалисты рыли два месяца после суда.
  
  - Но ты знал об экспериментах со снами! Знал уже тогда, верно? И молчал, хотя именно так она вероятнее всего и погибла! Ты не сказал мне... ты...
  
  - Яна! - Теплая ладонь накрыла мою руку, глаза смотрели сочувственно, тепло. - Мне очень жаль.
  
  - Да иди ты со своей жалостью. - Я стряхнула его руку, сжала кулаки. - Все равно найду того, кто это сделал с ней. Мне помогут.
  
  - Дикий-то? - Виктор не смог сдержать смешка. Откинулся на спинку стула, еще раз взглянул на часы. - Боюсь, у него не останется на это времени. Подкинул ему проблем на фирме.
  
  - Так это ты... натравил Руслана?! - возмутилась я.
  
  - Твой муж задолжал мне услугу. В чем дело, Яна? В прошлый раз ты сама просила занять чем-то Довлатова, чтоб не докучал. Считай, выполнил твою просьбу.
  
  - Прекрати это! Егор мне нужен.
  
  - Не лезь в это больше, - предупредил Виктор. - Если хочешь остаться цела.
  
  - Это угроза?
  
  - Это совет. Дело очень плохо пахнет и уходит корнями в далекое прошлое. Ты не первая, кого переселили в другое тело. Правда, в те разы все происходило исключительно по доброй воле.
  
  - Так я и знала! - воскликнула я. Поймала на себе настороженный взгляд официантки и понизила голос почти до шепота: - Егор был прав на счет попыток отхапать себе вечную жизнь.
  
  - Егор был прав, - согласился Виктор. - Есть сведения, что лет пятьдесят назад в пустыне Мексики появился один очень больной шаман. Он прибился к небольшой деревушке и принялся лечить людей за кров и пищу. Поговаривали, он выглядел таким дряхлым, будто жить ему оставалось недели две от силы. Его приютила у себя девушка, живущая с больной матерью и младшим братом. Шаман учил мальчика сновидеть, а потом все же умер - тихо, во сне. И все бы ничего, только вот мальчик очень сильно изменился с тех пор, стал замкнут, нелюдим, но, когда говорил с людьми, они отмечали небывалую мудрость суждений.
  
  - Шаман забрал его тело во сне, я поняла.
  
  - Голландцы раскопали эту информацию, нарыли еще несколько случаев в мире. Информация хранится в строжайшей секретности, ты должна понимать, что я нарушаю закон, рассказывая тебе это.
  
  - Тем более, это нужно остановить! Это же убийства, Виктор! Ты выносил это на повестку дня в совете?
  
  - Совет не станет ничего делать, Яна. - От его слов повеяло холодом. Безысходностью. Чистым расчетом, где выгода всегда ценится больше, чем чья-то там жизнь или безопасность. - Более того, если они узнают, что ты - это ты...
  
  Он замолчал, и я почувствовала, что противный холодок пробежал по позвоночнику.
  
  Это что же получается? Если я не стрикс больше, можно меня вот так вот слить? Безжалостно, цинично? Отработала и в утиль, значит?
  
  - Я поняла, - усмехнулась я горько. Весь этот разговор начинал угнетать, захотелось домой, только вот... Дома у меня больше не было. У меня больше не было ничего. И никого.
  
  - Ты должна понять, что у этих людей на кону. Возможность обеспечить себе подстраховку на дороге не валяется, совет сделает все, чтобы сохранить ее в тайне. Все, Яна, понимаешь это?
  
  - Меня убьют, - сказала я глухо.
  
  Сердце стучало где-то под подбородком, надежда на помощь совета растаяла, как дым. И что у меня осталось? Егор? Так его и так уже щемят со всех сторон, зря он к Виктору полез. Мышь? Что может доморощенный недо-хакер против целой системы - слаженной и мощной? Больше мне надеяться не на кого, а сама я - леденец на палочке для каждого стрикса в городе. Включая Виктора.
  
  - Я очень постараюсь, чтобы до этого не дошло, - пообещал Виктор, но обещаниям теперь верилось с трудом. - Но ты должна быть очень осторожной и перестать копать. Пережди - вот мой совет. Мы найдем того, кто занимается этим, и обезвредим, обещаю.
  
  - Егор не остановится, - сказала я зачем-то.
  
  - Ему же хуже, - припечатали меня ответом. И ответ мне совсем не понравился.
  
  Словами Виктора я не прониклась, как и обещаниями. Теперь у каждого из нас своя правда, глупо надеяться, что он и дальше станет мне помогать и вытаскивать из передряг. Поделился информацией и хорошо. Только вот... что мне с этой информацией делать?
  
  Чтобы избавиться от духоты, внезапно накатившей в забитом людьми кафе, я решила пройтись. Не то, что бы у меня была определенная цель... Я просто шаталась по улицам, сворачивая с проспекта, минуя наливающиеся весной скверы, удаляясь от людей, полностью поглощенная собственными мыслями. Пытаясь прогнать иррациональную тревогу и придумать выход.
  
  Что делать дальше, я не знала. Нужно было остановиться, это я уяснила твердо. Выбросить в мусор флешку, принесенную Гошей, стереть данные, нарытые Лесей, отгородиться от Егора с его поиском правды. Я понимала, что как только сделаю это, он тут же уйдет. Бросит меня. В таком случае я останусь без помощи стрикса, эмоциональный фон зашкалит, и во сне я не смогу контролировать себя. А, следовательно, снова встречусь со сволочью, которая все это затеяла.
  
  Виктор об этом не знал. Но даже если бы узнал, не стал бы помогать. Не в этом случае, ведь выбирать приходится между мной и советом. И выбор его здесь очевиден.
  
  Продолжать копать, только уже осторожнее? Это позволит сохранить рядом Егора, как подстраховку, однако он подставится. Не сможет переть против организованной команды стриксов. Он один, а нас... их много.
  
  Словно в ответ на мои невеселые мысли, небо нахмурилось. Плеснуло на асфальт мелким, колючим дождем. Тут же поднялся ветер - порывистый, промозглый. И я поймала себя на том, что стою, глупо пялясь на витрину собственного салона.
  
  Мое пристанище. Место, где я всегда чувствовала себя дома и в безопасности. Где мелкие тревоги глушились шумом фена и ароматами воска для депиляции, масла для волос и мягкой арабики. Где в вазе у входа всегда стояли свежие пионы, а зеркала отражали улыбки довольных клиенток. Теперь все это так далеко... в прошлой жизни. И она мне более недоступна.
  
  Дождь припустил уже сильнее, и я, превозмогая охватившую вдруг тоску и безысходность, толкнула входную дверь, впуская себя внутрь. В прошлое.
  
  И тут же у входа столкнулась с ошарашенной Танечкой, которая, видимо, спешила на крыльцо с сигаретой. Первым порывом было отчитать ее за такое пренебрежение служебными обязанностями и напомнить, что курение у нас под строгим запретом. А если так хочется портить себе здоровье, для этого есть нерабочее время.
  
  Танечка, завидев меня, облегченно выдохнула, чем усилила мое возмущение в несколько раз. А потом пришла мысль, что я тут больше не хозяйка...
  
  - Ой, здравствуйте, - прощебетала Таня и расплылась в приветливой улыбке. - Так вы же вроде на субботу записывались...
  
  - Верно, - подтвердила я. - Я тут по другому делу, можно сказать, поговорить зашла.
  
  - Со мной? - удивилась она.
  
  - Ну вообще, мне хотелось бы пообщаться с нынешним владельцем.
  
  - Так это... Руслан Германович того... - замялась она и взгляд отвела.
  
  - Чего? - не выдержала я.
  
  - Продает он салон.
  
  Приехали. Впрочем, этого следовало ожидать, мысль о том, что Руслан станет развивать мой бизнес была такой нелепой, что вызывала лишь улыбку. Но... продать? Так быстро? И... что теперь делать?
  
  - Вы не переживайте, - успокоила меня Танечка и для пущей убедительности коснулась руки. Ну что за фамильярность, право слово? Ненавижу, когда всякие малознакомые люди дотрагиваются! - Вас мы обслужим по полной программе. И подружку вашу, если согласится. Если надо, я и на дому могу. Вот, держите телефончик.
  
  Она сунула мне в руки визитку, причем не салона, а свою собственную, что было уже вопиющей наглостью. Впрочем, крысы всегда первыми бегут с корабля... Я же вроде как умерла, и наказать не смогу. Руслану глубоко плевать, что теперь будет с любимым моим детищем, а больше и некому тут порядки наводить.
  
  Разве что маме, но вряд ли Руслан станет напрягать ее подобными проблемами. Он всегда считал мое увлечение блажью, а теперь небось видит в нем балласт, от которого срочно нужно избавиться. Я точно знала, что он не продешевит, но, если назовусь подругой Яны, возможно, получится несколько снизить цену. В конце концов, салон ему ни к чему, только время потеряет в поисках покупателя.
  
  Только вот денег у меня нет. И найти их в ближайшее время будет весьма проблематично, если учесть все эти маньячные дела и настороженность совета. Можно было бы попросить у Виктора, но я больше ему не доверяла. С церковной Мыши взять наверняка нечего, а Егор от меня шарахается, там без вариантов. Ссуду мне не дадут... Стоп! Блондиночка в университете что-то упоминала о богатом брате. Что, если попросить у него? По-родственному, так сказать. Если не денег, то хотя бы стать моим поручителем.
  
  - А вы хотели на работу устроиться? - прервала Танечка мои размышления.
  
  - Я?
  
  - Ну вы говорили, что дружили с Яной Антоновной, понимаете много в нашем деле. Я подумала, вы стилист или парикмахер, и к нам пришли на работу устраиваться. Потому и сказала, что салон продается... Жаль, придется искать другую работу.
  
  - Погоди искать, - улыбнулась я. - Я хочу купить его.
  
  Сказала это и поняла: я правда это сделаю. Расшибусь в лепешку, но деньги найду. В том положении, в котором я оказалась, мне отчаянно, до боли нужно было что-то свое. Кусочек прошлой жизни, чтобы очередной раз убедиться: я не сошла с ума. Это действительно происходит со мной. Чтобы не раствориться, не уйти в небытие и не превратиться в тень Алисы, утонуть в ней, изредка вырываясь на поверхность, только чтобы глотнуть воздуха.
  
  Мне нужен был мой салон!
  
  - О! - впечатлилась Танечка. И зачем-то снова схватила меня за руку. Как только вернусь, сразу же проведу ликбез на тему субординации. Распустились тут без меня, а всего-то несколько дней прошло. - Тогда, может, с Ириной Анатольевной поговорите? Она как раз зашла забрать вещи Яны... Антоновны.
  
  Отчество она добавила явно из вежливости. Ну держись, Таня, если... нет, как только вернусь, ты у меня по струнке ходить будешь!
  
  Постойте, мама... здесь?
  
  Меня провели через зал в дальний кабинет, где я по вечерам засиживалась допоздна, сверяя расходы и доходы, остатки материалов, составляла списки закупок и проверяя зарплатные ведомости.
  
   Небольшая, но уютная комната. Огромное окно, минимум мебели, угловой стол, удобное кресло. Макбук. Цветы на подоконнике. Стеллаж с краской для волос. Он не поместился в кладовке, потому решили оставить здесь. На время.
  
  Все, как и было, ничего не передвинули, не изменили.
  
  Только вот мама в тесноте моего кабинета смотрелась чужеродно.
  
  Осунулась, постарела. Но крепилась. Держалась - за прошлое ли, за бога, за ежедневные ритуалы... Главное - не позволила себе сломаться. А когда Таня представила меня, на лице ее мелькнул интерес. Оно и неудивительно, я ни разу не представляла ей своих подруг. За неимением оных.
  
  - Надо же, - сказала она устало. - Я и подумать не могла... Знаете что, Танечка, - обратилась она к готовящейся ретироваться Тане, - подайте-ка нам кофе. С булочками. - Она повернулась ко мне и накрыла мою руку ладонью. - Тут за углом пекут изумительные булочки! Яночка мучное не ела... не позволяла себя излишеств.
  
  Тане перспектива отправиться за булочками в дождь пришлась не по нраву, но спорить она не стала. Выскользнула из кабинета, оставляя после себя шлейф недовольства. И мы остались одни.
  
  Я и мама.
  
  Помню, после встречи с Виктором в больнице мне нестерпимо хотелось уйти из дома. Не просто на время, переждать бурю, оправиться от потрясения - навсегда. Я не могла простить маме старательно создаваемой пелены перед глазами, за которой она пряталась от жестокости внешнего мира. Да что там, от семейных проблем тоже. В детстве она создала такую же и для меня. А потом ее жестоко сорвали, прямо с кожей.
  
  - Вы давно знакомы с Яночкой? - Она смотрела на меня с нескрываемым интересом. Неудивительно, ведь я назвалась подругой Яны, а, следовательно, была частью неизведанной жизни ее дочери, той, в которую ее не пускали. И теперь, когда от дочери ничего не осталось, только память могла заполнить пробелы, охлаждающим бальзамом лечь на ноющие раны.
  
  Впрочем, память порой ранит не меньше.
  
  - Полгода, - соврала я.
  
  - Она не знакомила меня с подругами, - улыбнулась мама грустно. - После смерти отца Яночка сильно отдалилась от меня...
  
  Потому что ты не хотела замечать, мама. Потому что оставила меня с ним наедине, ведь у тебя даже мысли не возникло, что он может преступить законы божьи. И что я могу. Не убий - главная заповедь как-никак.
  
  - Мы общались во основном о работе, - улыбнулась я.
  
  - Вы тоже стилист?
  
  - В некотором роде. У меня пока нет дипломов, но Яна многому меня научила. Говорила, что я способная. И что возьмет меня на работу в свой салон.
  
  - Ох, - вздохнула мама и руки сложила на столе. Она всегда так делала, когда волновалась. Правую на левую, пальцы крест-накрест. - Русик продает салон. Ему слишком больно тут бывать, Яночка так любила свое дело... Горела им.
  
  'Русик' продает салон явно не от боли душевной, просто он ему нафиг не сдался. Это была моя игрушка, к которой Руслан всегда относился снисходительно. Чем бы жена ни тешилась, лишь бы налево не ходила.
  
  - Я в курсе, Таня сказала. И думаю, что смогу его купить. Как считаете, это возможно? Яне было бы приятно, что ее дело продолжает жить именно в таком виде, каким она представляла его. Я не хочу тут ничего менять, у Яны был отменный вкус.
  
  - О... - выдавила маме, и на глазах у нее выступили слезы. - О...
  
  Контролировать себя она никогда не умела, раскисала от каждой пошлой мелодрамы. Наверное, оттого и отгородилась от реальных проблем. Иначе не выдержала бы, сломалась. Именно это и сказал мне Виктор, когда я буквально умоляла помочь мне начать самостоятельную жизнь. Я бы смогла, несмотря на юный возраст. А вот мама не пережила бы. И я осталась барахтаться в остаточных сгустках гнилых воспоминаний, которыми пропитался наш дом. Тогда и обещала, что никогда ее не брошу.
  
  Обещание сдержать не вышло.
  
  - Мне кажется, Русик очень обрадуется, - воодушевленно сказала она и поправила очки в тонкой оправе, которые удивительным образом преобразовывали ее, превращая в сильного и устойчивого человека. Жаль, только на вид. Рука ее коснулась корешка любимого романа, как и всегда, когда она сильно волновалась. Словно маме нужно было что-то, за что можно уцепиться, когда мир вокруг рушится, трескается почва под ногами, а вокруг бушует ураган, так и норовя смахнуть хрупкое тело в бездну отчаяния. - Он бы тоже хотел, чтобы тут все осталось по-прежнему.
  
  Ошибаешься, мама. Руслану наплевать.
  
  - А знаете, - окончательно воспрянула духом мама, - давайте встретимся снова. Я, вы и Русик. - Она улыбнулась и заговорщически подмигнула мне из-за стекол очков. - Помогу вам немного сбить цену.
  
  Это вряд ли. Но поддержка на встрече с Русланом мне точно не помешает, особенно если учесть, что денег у меня пока нет. Нужно же как-то убедить его подождать, а аргументы любимой, пусть и бывшей, тещи, могут сыграть мне на руку.
  
  - Буду вам безмерно благодарна.
  
  Она записала мой телефон, и мы немного поболтали о нашей якобы дружбе с Яной: где познакомились, как часто виделись, о чем говорили. Придумывать на ходу оказалось очень утомительным. Я путалась в собственных же словах, датах, деталях. Однако мама, казалось, не замечала этого. В моих словах оживала ее пусть неидеальная, но любимая дочь, которую она уже не может увидеть и обнять. За подобные подарки люди способны простить многое.
  
  Танечка, наконец, принесла булочки, и я шутя отказалась от подобной щедрости, ограничившись кофе. Мама покачала головой и сказала, что 'я совсем как Яночка', слишком пекусь о фигуре и не позволяю себе расслабиться ни на секунду. Во время разговора она несколько раз коснулась моей руки, словно таким образом могла прикоснуться к своей Яне через воспоминания, через словесную вязь будничных разговоров.
  
  Она всегда была немного не от мира сего, оттого мир реальный давил на нее, заставляя поглубже влезть в раковину иллюзий.
  
  Я давно перестала ее за это винить.
  
  Выйдя из салона в прохладный апрель, я поняла, что наконец побывала дома. И ощущение это придало сил бороться дальше.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"