Иван Иванович сидел на скамейке за деревянным столиком во дворе. Он печально смотрел на утреннее небо, молодую светло-зеленую листву хилых деревьев, визжащих детей в песочнице. Ему было тошно. "Пива бы выпить" - вертелось у него в голове. За стол подсел Витек, маленький шустрый сорокалетний бездельник. Вероятно, у него в голове была антенна, которая улавливала слово "выпить", даже если оно не произносилось вслух.
- Здорово, Витек! - сказал Иван Иванович, - Как жизнь?
- Здорово, Иваныч! - ответил Витек, - Да какая тут жизнь!
Оба тяжело вздохнули.
Из-за угла дома показался Иван Никифорович. Он шагал бодренько, слегка вприпрыжку. На нем был не очень новый спортивный костюм темно-синего цвета, старомодные кеды и нелепая белая кепка.
- О! - буркнул Иван Иванович, увидев Ивана Никифоровича, - Все бегает, стрекозел!
- Куда бегает? - удивился Витюша.
- По стадиону бегает, как дурак. Ты не знал, что ли?
Витюша поднял плечи, выпятил нижнюю губу и быстро замотал головой. Так он изображал неосведомленность и крайнее удивление одновременно.
- Этот старый пердун каждое утро ходит на школьный стадион и круги там нарезает. Детей пугает, - Иван Иванович сделал ироническое лицо.
Витюша глупо захихикал.
- Ему кто-то сказал, что бегать полезно для здоровья, вот он и рад стараться, - продолжал Иван Иванович, - А чего стараться-то? Все равно все помрем. Кто-то раньше, кто-то позже. Да и что за радость долго жить, да, Витюша? Разве это жизнь?
Витек понимающе закивал. Чутье подсказывало ему, что скоро угостят.
- Привет, мужики! - весело крикнул Иван Никифорович.
- И тебе привет, если не шутишь, - ответил Иванович, всем своим видом изобразив глубокое знание жизни.
- Денек-то сегодня какой! А?! - Никифорович улыбался так широко, что Ивановичу стало совсем тошно.
Повисла неловкая пауза. Иван Никифорович сменил жизнерадостное выражение лица на понимающе - выжидательное. И правда, неловко демонстрировать все свои тридцать два зуба, когда мужикам радоваться особо не чему. Может, у людей проблемы, а ты тут лыбишься.
- Витюша, а сгоняй-ка за пивом, - деловито произнес Иван Иванович, доставая из кармана замусоленные купюры, - Никифорыч, пиво будешь?
- Не, мужики... Я - пас.
Иванович недобро улыбнулся:
- Отчего же? Жена не разрешает?
Услышав эти слова, Витек снова захихикал.
- Да не... - протянул Никифорович, не обращая внимания на Витька, - Мы на дачу сейчас собираемся. Мне машину вести...
- Да что будет от бутылки пива-то? - не унимался Иванович.
- Неее... - Никифорович был не приклонен.
- Ну, как хочешь.
Витек схватил деньги и дернул в ближайший магазинчик.
- Мне в этом плане проще, - усмехнулся Иван Иванович, - ни жены, ни дачи. Это у тебя полный дом спиногрызов. Для себя-то и не живешь.
Иван Никифорович усмехнулся. Возразить ему было нечего.
- Что на даче-то делать будете? - небрежно интересовался Иванович.
- Там дел выше крыши! Грядки копать, огурцы сажать, деревья обрезать. Сарай еще разобрать надо. Моя мне всю плешь проела с этим сараем.
- Воооот! А я как свою выгнал, мне теперь никто плешь не ест.
- Она ж, вроде, сама от тебя ушла?
- Много ты знаешь! Надоела - вот и выгнал. Она, сука, потом мне с дочкой видеться не давала. А денег требовала! Вот ей, а не деньги! - Иванович выразительно поднял вверх кукиш, - Дачу оттяпала, стерва. Хорошо хоть квартиру оставила. Да и не нужна она, эта дача. Один геморрой от нее.
- А как теперь твоя дочка? - спросил Никифорович, - Небось, большая уже. Сколько ей лет-то сейчас?
- А черт ее знает... В прошлом году мне приглашение на свадьбу присылала. Я не поехал.
- Чего ж не поехал-то?
- Не понятно, что ли? Столько лет отец не нужен был, а тут вдруг понадобился. Денег хочет. Такая же стерва, как ее мать.
- Может, скоро внука тебе родит...
- А зачем они, эти внуки? Один шум от них. Не, мне и так хорошо. Живу один, никому ничего не должен. А то, знаешь, что делается? Вчера вечером смотрел передачу про квартирных мошенников?
- Нет. Мы вечером с Сашком дерево клеили. Ему в саду задали поделку к выставке приготовить.
- А надо интересоваться. Ничего ж дальше своего носа не видишь. Вот ты с внуками нянчишься, а они потом тебя на улицу выгонят и квартиру твою отберут.
- Да ладно! - махнул рукой Никифорович.
- Не ладно! Вчера показывали. Внуки деда отравили и на свалку выбросили. А в милицию заявили, что потерялся. Все из-за квартиры.
- Зачем ты такие передачи смотришь? Жуть какая!
- А чтоб жизнь знать!
Никифорович печально вздохнул. Ему было жалко Ивановича. Одинокого и без дачи. Тоскливо ему, наверное.
- Слыш, Иваныч! А может, с нами, на дачу поедешь? Отдохнем вместе...
- Отдохнем, как же! - проворчал Иванович, - Грядки твои копать? Сарай разбирать? Очень надо!
- Не хочешь - не копай. Я ж так, в гости приглашаю. Вечером шашлычок организуем. А завтра с утра - на рыбалку. Знаешь, какая у нас там рыбалка!
- Делать мне больше нечего!
Подоспел Витюша с четырьмя бутылками пива. Художественно выставил их на столике в виде ровного квадрата. Две тут же открыл.
Иван Иванович вальяжно и будто нехотя потянулся за пивом. Чуть подержал бутылку в руке, а потом несколькими большими глотками отхлебнул сразу половину. Немного полегчало. Витюша пил медленно, смакуя.
- Ладно, пойду я, мужики, - Никифорович почувствовал, что его присутствие тут больше не нужно.
- Иди-иди, - глубокомысленно произнес Иванович.
- Иди, - повторил Витюша и зачем-то снова хихикнул.
- Стрекозел! - тихо прорычал Иванович, глядя в удаляющуюся спину своего соседа.
- И чего ты его так не любишь? - хмыкнул Витюша.
- А чего его любить? Вот сейчас к себе на дачу звал. Огород копать. Тоже, нашел бесплатную рабсилу! Пусть сам копает. У него вон сколько здоровья!
- Ну, ясно! Он ведь помоложе тебя будет...
- Как же! Помоложе! На пять лет он меня старше.
- Да? А так посмотришь - и не скажешь.
- Все потому, что жизнь его не трепала, как меня, - Иванович печально открыл вторую бутылку, - Он и не работал никогда по-настоящему. Сорок лет в заводоуправлении на жопе просидел. Экономист, мля... Покрутил бы баранку с мое, я б на него посмотрел. Ученый!
- А что ж ты сам не учился? - невпопад спросил Витюша.
Иванович посмотрел на него так, будто увидел мелкое неприятное насекомое:
- Что ж я, дурак, пять лет учиться, чтоб потом сто рублей получать? Хотя, тебе это не понять. Ты тогда еще сопляк был. Это сейчас все шиворот-навыворот. А тогда рабочего человека уважали.
- Да..., - понимающе протянул Витюша, - Что сделали со страной!
- Смотреть страшно, что сделали. Все разворовали, кругом коррупция. Олигархи жируют, народ нищенствует. Жить ведь невозможно! - Иванович мрачно стукнул кулаком по столу.
- И молодежи ничего не нужно. Потерянное поколенье! - в тон ему пропел Витюша.
Оба задумались. Каждый был убежден, что жизнь - дерьмо. Что в этой стране никогда ничего хорошего не будет. Что все люди вокруг - сволочи и негодяи.
Рядом, на детской площадке малышня играла в догонялки. На скамейках чуть дальше сидели мамаши с колясками. На пьющих пиво Ивана Ивановича и Витюшу никто не обращал внимания. К ним привыкли, как деревьям, скамейкам и деревянному столу.
Из подъезда вышла процессия - семейство Ивана Никифоровича. Они направились к старенькой белой "шестерке". Первым шел Иван Никифорович. Он держал на руках свою двухлетнюю внучку, Ирочку. На ней было уж очень яркое платье цвета спелой малины и такие же бантики в тоненьких светлых косичках. Следом бежал шестилетний Саша. На плечах он нес рюкзак, а в руках - удочки, чем был невероятно горд. За ним шли дамы - невестка Ивана Никифоровича Вера и его жена Марина Васильевна. Они о чем-то оживленно беседовали. Марина Васильевна несла ведро, накрытое сверху белой тряпкой. Замыкал процессию сын Ивана Никифоровича Игорь с двумя большими сумками в руках.
Все они долго суетились вокруг "шестерки", рассаживаясь и укладывая вещи. Ивану Ивановичу от этого зрелища сделалось невыразимо гадко. Когда машина тронулась, он со значением посмотрел на Витюшу и медленно произнес: