...И сказал Господь: вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю. И обратились мужи оттуда и пошли в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем Господа. И подошел Авраам и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? неужели Ты погубишь, и не пощадишь места сего ради пятидесяти праведников в нем?.. Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу все место сие... Авраам сказал: да не прогневается Владыка, что я скажу еще однажды: может быть, найдется там десять? Он сказал: не истреблю ради десяти.
Бытие18. 20 - 24, 26, 32
- I -
...Тьма окутала долину, и лишь над горами догорал алый лоскуток зари.
--
Ночь, - подумал он, - ночь, тихая и прекрасная. В такую ночь можно слиться с вечностью и спокойно умереть, умереть..., - тревожная мысль скользила где-то по краю его сознания.
--
Этой ночью все решится, - он закрыл глаза, ему не хотелось об этом думать. Ночь была теплая. Яркие звезды, начищенные старательным медником, блестели. Сладковатый аромат каких-то цветов пронизывал густую темноту, и в тишине было слышно, как дышат горы.
Он сидел, покачиваясь в такт давно забытой мелодии из детства. Откуда он знал ее? Сейчас это было не важно. В прошлом все смешалось: обрывки воспоминаний, совсем не относившихся к его жизни, ее история, которая казалась ему ненастоящей, события последних дней... Как он устал от всего этого! Перед ним проплывали туманные образы: он вспомнил дом на берегу океана, мерный плеск волн, пальмы и золотистый песок побережья. Внезапно другое видение заслонило яркую голубизну неба. Он увидел маленькое лохматое существо, которое схватило его за руку и тянуло за собой. Его огромные сиреневые глаза были полны грусти и мольбы.
- Ну, хорошо, хорошо, я пойду с тобой.
Из-за обломков корабля показалась зубастая морда чудовища. Существо заверещало и, увлекая его за собой, засеменило к горным обрывам. Чудовище, не отрываясь, следило за ними. Потом, взмахнув огромными перепончатыми крыльями, полетело следом. Существо что - то испуганно лепетало, обгоняя и останавливаясь, чтобы подождать человека. Оно подбежало к нагромождению камней, скрывавшему вход в пещеру, и стало пронзительно кричать. Все произошло слишком быстро: чудовище вскинуло оружие и, целясь в человека, выстрелило, существо прыгнуло на человека, и тот упал от неожиданности. Смертельный жгучий луч пронзил маленькое тело. Пораженный человек поднял своего спасителя, глаза его помутнели: он был мертв. Чудовище казалось, было озадачено, и прошло несколько секунд прежде, чем оно вскинуло ружье. Но из пещеры уже показались воины и стали бросать в него копья, некоторые из них достигли цели. Монстр взвыл и, взметнувшись, исчез в надвигающихся сумерках. Воины повели человека за собой...
Другой образ встал перед ним: яркие языки пламени лизали темноту, пытаясь добраться до горевших на небосклоне звезд, а те испуганно прятались в дымке костра, постепенно закрывающей горы. Говорил вождь локхи, его голос был хрипл и тих:
--
Я не знаю, чего они хотят, они убивают нас. А что мы можем сделать против всесильных теней?
--
Что я должен сделать?
--
Боги построили большую хижину в долине в пяти днях пути отсюда. Они сказали, если нам будет плохо, пойти туда и позвать их. Но мы не можем: тени убивают нас. Скажи, - вождь доверчиво посмотрел на него, - Ты пойдешь туда? Его глаза были такими же сиреневыми и молящими. Решение было мучительным и долгим. Десятки глаз смотрели на него с надеждой и ждали его ответа в гулкой тишине.
--
Да, я пойду туда, - а что ему еще оставалось делать? В конце концов, это был и его единственный шанс выбраться с этой планеты.
Радостные крики, стук лавиров смешались в один неясный гул, увлекая его за собой. Нежная грустная мелодия пробивалась сквозь густую дремоту.
--
Ну, все, хватит, - он стремительно поднялся и, оглядевшись, продолжил свой путь к горам...
Он бежал долго, дыхание его стало тяжелым и прерывистым. Холодный ветер ночи не освежал больше его измученное тело, и он чувствовал, что у него не осталось больше сил. Он поднял голову: прямо перед ним высилась темная громада гор, скрывающая мерцающие звезды.
--
Ну, давай, еще немного! Ты можешь, я знаю, - он уже давно говорил сам с собой. Где-то он читал, что это первый признак начинающегося безумия. Ну и пусть!
Что-то черное пронеслось рядом. Он отскочил в сторону и юркнул в какую-то расщелину. Несколько минут он лежал неподвижно, прижавшись к земле, потом приподнял голову. Вокруг никого не было, лишь рядом зияла огромная дыра, и струился сероватый дымок. Он поднялся, но голова его вдруг закружилась, ноги не слушались, и он опустился на камень. Белый туман клубился перед глазами, обволакивая разум и мешая думать. "Что со мной?" - он пытался открыть глаза, но вскоре понял, что это ему не удастся...
- II -
...Гарри Вернер открыл глаза. Он лежал на кровати в большой белой комнате. Боль в правой ноге напомнила ему об аварии. Мысли роились в его голове: где я? Что со мной?
Последнее, что он ясно помнил, были рев тормозов и страшный удар. Потом какие-то обрывки: как его везли в операционную, не сколько раз он приходил в себя уже здесь в палате интенсивной терапии. Утром, когда он проснулся, рядом с ним была Мегги. Весь день он никак не мог прийти в себя: он все видел, чувствовал, понимал, но это все казалось ему выдуманным, ненастоящим, как во сне. И он не мог различить, где начинался сон, когда он засыпал, а где была реальность. Единственное, что он уяснил из разговоров врачей, что это все - последствие наркоза. К вечеру у него ужасно разболелась голова, и он попросил снотворного, потому что, когда он пытался заснуть, в голову лезла всякая жуть, и сон мгновенно исчезал. Что ему снилось? Какие-то странные видения: долина, горы, черные тени. Гарри закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Кажется, теперь он чувствовал себя лучше.
Дверь тихонько отворилась, и вошла молоденькая медсестра.
--
Вы проснулись, мистер Вернер?
--
Где Мегги? - спросил он.
--
Она сменит меня через несколько часов. Как вы? Вчера вы весь день не просыпались, но это даже хорошо.
--
Вроде неплохо. Неужели, я так долго спал? Что с ногой?
--
Кость срастается прекрасно, доктор говорит, что вы у нас долго не задержитесь, - она улыбнулась. - Я читала все ваши статьи. У нас все сходят по вам с ума. А отец считает вас первым человеком после президента.
--
Спасибо, - тоже улыбнулся Гарри.
--
Ах, извините, мистер Вернер. Мне так скучно на ночном дежурстве, не с кем даже словом перемолвиться.
--
Вы давно здесь работаете?
--
Второй месяц. Мегги помогла мне устроиться, - было заметно, что девушка смущена.
--
Ничего, привыкните. Я не ослышался, сейчас ночь?
--
Да.
--
Пожалуйста, откройте окно. Если можно, конечно.
--
Вообще-то нельзя, - она подошла к окну и отдернула занавеску, - но для вас, думаю, можно. Мы сняли жалюзи. Мегги сказала, что вы их терпеть не можете, - добавила она, открывая раму.
Холодный ночной воздух ворвался в комнату, как будто зазвенели хрусталики льда, и унес куда-то аромат цветов, стоящих на столике. Гарри увидел огромное море огней - ночной Нью-Йорк, а прямо над ним висел ковш Большой Медведицы. "Боже, как хорошо!" - подумал он.
--
Я люблю смотреть на звезды и на огни Нью-Йорка, - сказал он, помедлив.
--
Я тоже, - улыбнулась медсестра, закрывая окно. - А теперь вам надо спать, мистер Вернер. До утра еще далеко. Дать вам еще снотворного?
--
Нет, спасибо, не надо.
--
Спокойной ночи, - сказала медсестра и вышла.
--
Спокойной ночи, - оставшись один, Гарри еще долго лежал, перебирая в памяти имена подруг Мегги, пока не вспомнил имени девушки - Керолин. Потом он уснул.
- III -
...Зрение постепенно возвращалось к нему. Минут десять он лежал неподвижно, приходя в себя.
--
Наверное, просто обморок. Я так устал за последние дни, - думал он. - Керолин, странно, Керолин, - это имя вдруг пришло ему в голову, - У меня никогда не было подруги с таким именем.
Пожав плечами, он осторожно поднялся и, скользнув взглядом по скалам, побежал к горным вершинам, нависшим над долиной...
...Он стоял на вершине горы, и перед ним расстилалось бесконечное море тьмы, только где-то вдалеке мерцали огоньки станции. На темно-фиолетовом, почти черном, небе сияли две луны. Казалось, они появились ниоткуда, прямо из жерла ночи. Вокруг них роились неизвестные ему миры, где-то там, среди алмазных россыпей, такой далекой была его родная планета. Он почувствовал, как неимоверная тоска подбирается к его сердцу. Отогнав ее, он начал спускаться, нащупывая путь по почти отвесной скале. "Так, теперь, наверное, можно спрыгнуть. Давай приятель, вперед", - сказал он сам себе. Нога его вдруг соскользнула вниз, он судорожно ухватился за выступ скалы, от резкого толчка вниз полетели камни, еще один, решивший присоединиться к ним, летел, почему-то, сверху. Камень с силой ударился о руку человека, тот вскрикнул и разжал пальцы. Он покатился вниз и, ударившись о камни, потерял сознание...
- IV -
...Мегги и Фрэнк стояли у окна. Мегги что-то тихо говорила:
--
Он удивительный человек, Фрэнк. Когда я ушла из дому, он приютил меня. Благодаря ему я окончила колледж, потом институт и стала врачом. Он такой замечательный, он был мне как старший брат и ничего не требовал взамен.
--
Я всегда хотел иметь младшую сестру, - раздался вдруг голос Гарри.
--
Гарри! - Мегги подошла к постели. - Ты пришел в себя. Я так рада. Позавчера тебе было так плохо.
--
Ты давно здесь?
--
Несколько минут.
--
Я оставлю вас, - сказал Фрэнк и вышел. Мегги села на стул рядом с кроватью и поправила сползшее одеяло.
--
Хорошо, что все обошлось. Я так перепугалась, когда, тебя привезли. Слава богу, с тобой все в порядке, Гарри.
--
Мегги, ты говорила с отцом? - вдруг спросил он. Мегги опустила глаза:
--
Да, он по-прежнему против нашей свадьбы, и даже слышать ничего не хочет, - в ее голосе слышалось отчаяние.
--
Прости, я сделал, все, что мог.
--
Что ты, Гарри, ты и так и очень помог нам с Фрэнком. Ладно, поспи еще. Керолин сказала, ты просыпался, прошло всего полтора часа. Сейчас это лучшее лекарство, - она нежно пожала ему руку.
Гарри закрыл глаза, голова опять ужасно болела, и он не мог понять, отчего...
- V -
...Он постепенно приходил в себя. По телу блуждала жестокая боль. Он медленно поднялся, упираясь руками в землю, и огляделся. Увидев, с какой высоты он упал, он удивленно присвистнул. "Ну, и везунчик же ты, приятель", - пробормотал он. "Везут как утопленнику", - криво усмехнувшись, поддержал он "разговор". Он огляделся. Теперь он находился на небольшом плато в метрах десяти от дна ущелья. Он стал осматривать себя: было много ссадин и царапин, но кости, кажется, были целы. Он потрогал грудь, и вскрикнул он внезапной боли. Нет, наверное, он все-таки сломал ребро. Как он жалел, что аптечка осталась на корабле. Какое - то смутное предчувствие заставило его поднять голову - из-за четко обозначенных вершин показался черный силуэт. "О черт, - подумал он, - здесь даже спрятаться негде!" Он достал пистолет, отчетливо понимая, что тот ему не поможет. Его внимание привлекла узкая тропа, сбегавшая между камней к ручейку, журчавшему на дне ущелья.
Он бросился вниз, черная тень осталась на месте, казалось, она ничего не заметила. Он ускорил шаг. Силуэт дрогнул, тень взметнулась ввысь и издала душераздирающий крик. В небе над горами появились другие тени и начали спускаться вниз, в ущелье. Одна из них зависла в воздухе и прицелилась. Он выстрелил. Все, теперь у него остался только один заряд. Тонкий голубой луч пронзил темноту, рев чудовища сотряс горы. Две другие тени подхватили его и, махая крыльями, понесли к черным вершинам. Но он этого уже не видел. Голубые и красные лучи проносились вокруг него. Яркая вспышка озарила дно ущелья. Он быстро огляделся: справа темнело пятно пещеры, не раздумывая, он бросился в нее.
Пещера была очень большой. Желая спрятаться, он побежал вглубь, туда, где сходились ее своды. Но его руки ощутили пустоту, и он остановился, не зная, что делать: он ничего не видел в этой темно те. Снаружи вновь послышались громкие пронзительные крики: тени были готовы напасть. "Будь, что будет", - решил он и бросился в пустоту. Он долго бежал по длинному туннелю. Со стен стекала вода, ему казалось, что прошло часа два, может быть, три, хотя он понимал, что на самом деле не более получаса. Со стен сыпались камешки, больно ударяя о спину и руки, в ушах звенело. Он бежал, глаза его привыкли к темноте, и он различил, что впереди туннель раздваивается. Он понимал, что если остановиться, то больше не сможет сделать ни шагу. Полагаясь на свою интуицию, он повернул в левый коридор.
Ход извивался, сужаясь. Он чувствовал, как выступы стен царапают его плечи, чувствовал холодную затхлость воздуха и колючую неприязнь окружающей его темноты, но он бежал. Коридор снова стал расширяться, слышался шум падающей воды. Внезапно перед ним возникла неясная темная преграда. Он бросился в сторону, пытаясь обогнуть ее, но споткнулся и упал. Он лежал неподвижно, тягучая дремота накрыла его, не в силах сопротивляться он отдался ее власти. Сон его был тревожен и недолог. Он проснулся от ощущения чего-то холодного и мокрого. Он осторожно поднялся, сначала на четвереньки, потом, шатаясь, встал на ноги. Сумрак подземелья окружал его, но он разглядел несколько огромных колонн посреди безграничного пространства пещеры, края которой терялись в темноте. Журчала вода. Он потянулся к стене и нащупал небольшое углубление, похожее на чашу, наполненное водой. Она небольшим ручейком стекала на пол. Тихий плеск воды успокоил его. Он умыл лицо, потом долго пил холодную сладковатую жидкость. Он почувствовал, как она придает ему силы. Ему не хотелось уходить: его уставшее тело требовало отдыха, его раны болели и кровоточили, каждая клеточка его тела кричала: "Не могу, не могу больше!". Но он сделал над собой усилие и, окинув в последний раз взглядом это место, побрел в темноту.
Он потерял счет времени и просто шел вперед, ни о чем не думая. Неясное дуновение ветерка коснулось его щеки. Показалось? Воздух становился свежее, вскоре он увидел впереди слабый, почти призрачный свет. Выбежав из пещеры, он остановился. Он полной грудью вдыхал пьянящий ветер, пронизанный предутренним холодком, который казался ему теплым после сырого сумрака пещеры. Из долины поднимался белесый туман, и, едва пробиваясь сквозь него, вдалеке мерцали огни станции. Луны зашли, звезды, почувствовав скорое приближение утра, блестели еще ярче, и только их серебряный свет освещал теперь сонную планету. Солнце еще дремало где-то за горизонтом, но его первые неяркие лучи покрывали облака и вершины гор, обрамлявших долину, нежным румянцем. Он подошел к краю скалы и посмотрел вниз: склон был пологий, кое-где рос редкий кустарник, низ его терялся в неясной мгле. Он оглянулся на пещеру, вздохнул и начал осторожно спускаться...
- VI -
--
... Как он? - спросил человек, одетый в черное.
--
Я не понимаю этих людей, - ответила ему фигура на экране. - Он прошел уже четвертый этап, и ни одной царапины. Человек в черном улыбнулся:
--
Ты преувеличиваешь. Но он справиться, я верю.
--
Ты уже решил, что делать с этой планетой?
--
Нет, нет еще. Первый раз в жизни я боюсь ошибиться.
--
Понимаю, давай подождем.
Экран ярко вспыхнул и потемнел. Человек в черном задумчиво глядел на цепочку символов, бегущих на мониторе, потом резко поднял голову и сказал в пустоту: "О Аарон! Почему все так сложно? Каждый раз я думаю: имею ли я право решать судьбы планет и цивилизаций? Скажи мне". Но как и всегда он не получил ответа: боги предпочитают не вмешиваться в дела смертных и перекладывают все важные решения на их плечи...
- VII -
...Он спускался, склон был почти гладкий из застывших шлаков. Он напрягал все свое уставшее тело, чтобы удержаться на нем, из раны на руке сочилась кровь, холодный пот градинками стекал со лба. И вновь какое-то странное чувство заставило его посмотреть вверх. На плато у пещеры стояла тень и пристально следила за ним. Монстр широко раскрыл пасть и оскалил свои белоснежные зубы, а потом взмыла в воздух и полетела к нему. Он покачнулся и, не устояв на узком выступе, покатился вниз, больно ударяясь о камни и полосы шлаков, сетью покрывавших склон. Когда он упал, тень громко вскрикнула и, взмахнув крыльями, исчезла в предрассветной синеве неба. Он лежал долго, не в силах пошевелиться. Туман накрыл его израненное тело, и ему было холодно. Глубокое отчаяние нахлынуло на него, было только одно желание - остаться лежать здесь навсегда. "Господи, зачем я куда-то иду? Зачем? Разве мне это нужно?", - первый раз он задал вопрос не самому себе. 0н так устал от бесконечных гонок, устал прятаться. Ему хотелось остаться лежать здесь и не двигаться, послать все к черту... Но он вспомнил маленькое лохматое существо с беспомощными сиреневыми глазами. Он поднялся, от резкого движения у него закружилась голова. Он крепко обхватил ее руками и стоял, пошатываясь. Туман капельками влаги оседал на его бледное лицо, постепенно сознание прояснилось.
Спотыкаясь, он побежал, не понимая, откуда у него взялись на это силы. Огни станции приближались и становились ярче. Звезда гасли, уступая место розовому сумраку, туман становился все плотнее и собирался в длинные белые островки. Он бежал, до станции осталось совсем немного, но силы его иссякали, и он перешел на шаг. Громкое хлопанье крыльев раздалось вдруг за его спиной, и он обернулся. Перед ним стояла огромная тень, держа в руках оружие. Никогда он не видел ее так близко. Это было высокое тонкое существо с большими перепончатыми крыльями и гибким телом, поросшим шерстью. Длинные четырехпалые руки заканчивались острыми когтями. Все: тело, руки, шея - были как-то неправдоподобно, будто специально, вытянуты. Голова, похожая на голову птеродактиля, тоже была удлиненна и состояла из плотно прилегавших друг к другу пластинок. А хвост, покрытый такими же пластинками, оканчивался тремя острыми шипами. В руках чудовище держало лазерное ружье.
--
Стой! - сказала тень. - Стой, не двигайся!
--
Ты еще и говорить умеешь? - неподдельно удивился он.
Тень подняла свое оружие и навела на него:
--
Я умею не только это. Я могу и убить тебя, - тень ухмыльнулась.
--
Вы пытаетесь сделать это уже который день.
--
Ты ловок, тебе везет. Именно поэтому ты мне нравишься. И я хочу тебе кое-что предложить.
--
И что же? - насмешливо спросил он. Он далее не понимал, откуда у него берутся силы на иронию.
--
Ты хорошо обучен, умен. И мог бы вполне работать на нас. Мы переправим тебя на какую-нибудь тихую планетку, ты там отдохнешь, наберешься сил, заведешь подружку, - тень опять ослепительно разинула пасть, что означало улыбку, - потом получешь задание, сорвешь крупный куш. Ну, как, а?
--
Стать наемником вроде вас? Ни за что!
--
Но ты и есть наемник. Ты забыл?
Нет, он не забыл.
--
У меня есть принцип: я не убиваю безоружных. Локхи даже не могут защищаться...
--
Почему не могут? Вчера они ранили двух моих бойцов. Осмелели черти! Все ты! - тень говорила с легкой иронией. У него сложилось впечатление, что перед ним один из представителей человеческой расы, а не неизвестный монстр. Тревожная мысль зашевелилась в его голове: вряд ли представители столь разных рас могут быть так похожи. Откуда тени так хорошо знают психологию людей? Что-то здесь было не так. Но сейчас у него не было сил анализировать это.
Тягостная тишина повисла в воздухе.
--
Ну, подумай хорошенько. Мне ничего не стоит убить тебя, хотя, честно мне не так уж хочется это делать, - медленно, выжидая, говорила тень. - Ну, зачем тебе эти никчемные локхи? 0ни все равно обречены, даже если ты окажешься от моего предложения, - тень опять ослепительно лязгнула зубами. - Подумай! Он покачал головой:
--
Нет, ни за что.
--
Тогда иди! Иди, но я оставляю за собой право убить тебя. И я сделаю это, не сомневайся, у меня не такие строгие принципы. Иди!
Он повернулся и медленно пошел к станции. Тень удивленно смотрела на него. "Это что-то новенькое", - прошептала она про себя, а потом громко сказала:
--
У тебя еще есть время, подумай. Ты еще можешь согласиться.
Ответом ей было молчание. Он упрямо шел вперед. Он был человеком, и ему свойственно было бояться смерти. В его голове стремительно проносились мысли. Выбор был мучителен. Перед ним вновь появился образ мальчика, спасшего его, завораживающий сиреневый взгляд которого был полон мольбы. И этим глазам он не мог отказать. Он остановился. Тень удовлетворенно кивнула головой и спросила:
--
Ну, так как, приятель, передумал?
Он не ответил ей. Только процедил сквозь зубы: "Я тебе не приятель...". Он принял решение. Он знал, что это конец, что он не успеет, что локхи погибнут, но пути назад уже не было. Стиснув зубы, он подошел к воротам станции.
--
Стой! - крикнула тень. - Стой! Подумай, пока есть время!
Он не ответил. Он ничего не видел, кроме тусклых железных ворот. Сердце бешено билось, кровь стучала в висках. Он поднял руку и дотронулся до рубиновой звездочки на щитке. Резкая жгучая боль пронзила левое плечо. Он повернулся. Тень стояла с поднятым ружьем, разогретый ствол его чуть дымился. Он медленно сполз вниз, держась за стену. Ворота за ним мягко скользнули в сторону, открывая вход в станцию. Последнее, что он увидел, были первые яркие лучи восходящего солнца, проникшего наконец в долину...
- VIII -
...Медсестра вошла в палату и включила свет.
--
Просыпайтесь, Мистер Гарри, уже почти утро. Я должна сделать вам укол, - она подошла к кровати. - Мистер Вернер?
Он не ответил ей. Он лежал с закрытыми глазами, плотно стиснув зубы. Медсестра дотронулась до него. Он был холоден. Она схватила его руку - пульса не было.
--
Доктор! Доктор Паркер! - сестра выбежала в коридор.
--
Что случилось? - спросила Мегги.
--
Там, там мистер Вернер. По-моему, он мертв.
--
Что? - Мегги бросилась в палату.
Через несколько секунд взволнованные санитары уже везли реанимационный аппарат к бездыханному телу Гарри Вернера. Всполошилась вся больница, слышались разговоры врачей, спешивших в отделение реанимации:
--
Что могло случиться, не пониманию. Сломана правая нога и пара ребер. И вдруг?
--
Может быть шок после аварии?
--
Не знаю, навряд ли.
Ничего не помогало.
--
Давление?
--
Пятьдесят на тридцать.
--
Пульс?
--
Очень слабый. Отсутствует!
--
Напряжение 200! - Тело дернулось, замерло, и на экранах вновь поползла прямая линия.
--
Еще, 250!
--
Бесполезно, доктор. Прошло уже 20 минут.
--
Проверьте активность мозга, если он жив мы будем бороться. 300!
--
Никакой мозговой активности!
Доктор Смит отошел от тела: "Все, мы бессильны, что-либо сделать. Боюсь, все кончено". Его слова повисли среди непроницаемой тишины. Никто не верил, что Гарри Вернер, известный журналист, мог умереть. Люди стояли - пораженные сказанным. Мегги тихо заплакала...
- IX -
--
... - Ну вот анализатор показывает, что все нормально. Давай переложим его на диван, - двое: тень и человек в черном внесли тело в комнату.
--
Ты чуть не убил его, не мог выстрелить немного повыше. Сердце было сжато, и это спасло его.
--
Ладно, не ворчи. Хорошо, что все обошлось. Мне вообще не надо было в него стрелять. Дай ему что-нибудь.
Человек в черном достал из коробочки небольшой шарик и, надавив, ввел его в вену человеку, лежащему на диване.
--
Через пять минут с ним будет все в порядке.
Он открыл глаза. Черный туман рассеялся, и он увидел ярко освещенную комнату. Мерцали огоньки какой-то аппаратуры. Подняв глаза, он увидел мрачную фигуру тени и человека, одетого в черное.
--
Очнулся, ну вот и прекрасно, - сказала тень.
Он не почувствовал в ее словах ни злобы, ни ненависти, ни угрозы. Наоборот, они были наполнены добротой и симпатией.
--
Не бойся, и ничему не удивляйся, - сказал человек в черном, устало опускаясь в кресло. - Мы попытаемся тебе все объяснить.
--
Подожди, - наставительно сказала тень, выходя из комнаты. Ее голос приглушенно доносился из-за сомкнувшихся створок двери. - Он почти два дня ничего не ел.
Двери распахнулись.
--
На, пей! - сказала тень, протягивая ему большую чашку коричневой жидкости. Он попробовал, напоминало горячий шоколад.
--
Для начала мы должны представиться, - сказал человек в черном. - Меня зовут Паллас, а его, - он указал на тень, - его зовут Тарлан...
--
...Теперь ты понял, для чего все это, Гарри? Многие в Совете понимают, что это жестоко и несправедливо, - но другого выхода у нас просто нет. Мир в Империи очень шаток, прошло всего 700 ваших лет со времени последней войны. По нашим маркам, совсем не много. Поэтому проще уничтожить войну в зародыше, нежели пытаться разобраться в ее последствиях. Ваша галактика до конца еще не исследована. В ее центральные части экспедиции посланы совсем недавно. На Землю мы наткнулись почти случайно, в начале двадцатого века. За это время ваша цивилизация пережила, да и сейчас переживает, очень бурное развитие. Совет это очень беспокоит, особенно, ваши компьютерные и военные технологии. Последние лет сорок мы пристально наблюдаем за вами, изучаем вашу психологию, вашу жизнь. Но необычность вашей планеты заставила нас поторопиться. Обычно проходит несколько сотен, а иногда и тысяч лет, чтобы цивилизация достигла уровня контакта, вам же хватит и несколько веков. Поэтому совет решил не медлить. Было принято решение подвергнуть землян Испытанию.
Суть испытания состоит в том, что мы просчитываем и воссоздаем наиболее возможные варианты развития планеты и помещаем в эти возможные реальности ее обитателей. И далее количество отрицательных и положительных результатов решают судьбы планет. Естественно, каждая планета...
Тут Гарри, слушавший до этого молча, прервал его:
--
И какие бывают судьбы?
Паллас с недоумением посмотрел на него: вопрос выбил его из колеи. За него ответил Тарлан, неподвижно сидевший все это время в кресле у пульта:
--
Самое радикальное средство - уничтожить планету. Если все не так серьезно, - он замолчал, подыскивая слова, - искусственные препятствия дальнейшему развитию, либо, наоборот, помощь для скорейшего достижения планетой уровня контакта и возможного вступления в Империю. О Гарри! Неужели я смог это сказать?! Мне так трудно дается ваш язык, мою первую речь, я учил несколько дней, - он рассмеялся. И Гарри вновь стало не по себе от его улыбки.
--
Разрешите мне продолжить, у нас не так много времени, - немного недовольный, что его прервали, сказал Паллас. - Так вот, я хотел сказать, что на каждой планете испытания проводятся согласно обычаям и психологии существ, населяющих ее. На Земле было отобрано более трехсот человек. Каждый проходил по два - три испытания, и скажу тебе честно, результаты меня шокируют.
--
Скажите, а каким образом проводятся испытания? Для них ведь требуется время, вы же не можете похищать людей постоянно. Да и я почему - то не помню, как вы меня "забрали", хотя, черт возьми, я уже не знаю, что я помню на самом деле!
--
В тебе проснулась журналистская хватка, - улыбнулся Паллас.
--
Будь осторожен, - предостерегающе произнес Тарлан, в его тоне сквозила ирония. - Журналисты - это самая опасная профессия всех времен и цивилизаций, особенно для тех, кому есть что скрывать.
--
Понимаешь, это не так просто объяснить, - чуть поморщившись как от головной боли и потирая виски, сказал Паллас.
--
Что с тобой? - с тревогой спросил Тарлан.
--
Все в порядке. Тоже несколько ночей не спал. Все закончится, вот тогда высплюсь на полную катушку, как у вас говорят.
--
Вы очень хорошо говорите по-английски.
--
За столько лет у нас была возможность узнать почти все языки Земли, - улыбнулся Паллас. - Думаю, Тарлан тебе лучше все объяснит: это все-таки его специальность - подготовка и проведение испытаний, я всего лишь координатор, - он подошел к двери, - Извините, я вас ненадолго оставлю, - он наклонил голову в знак прощания, и створки двери сомкнулись за ним.
--
Ему нелегко, - качая головой, сказал Тарлан. - Впервые за всю историю существования Империи две цивилизации так похожи друг на друга. Земляне в чем-то повторяют судьбу его планеты.
--
К сожалению, она погибла, - добавил он, помолчав. - Но вернемся к делу. Эту систему проведения испытаний, действительно, не так просто объяснить. Как уже было сказано, для каждого возможного варианту будущего создается своя искусственная реальность. Мы помещаем туда людей, наблюдаем, анализируем.
--
Но как же быть с их настоящей жизнью. Значит, вы все-таки похищаете людей, все эти слухи - правда?
--
Нет, конечно, нет, похищения - это все выдумки ваших уфологов, как они себя называют, - улыбка Тарлана была ослепительной и зловещей, от нее у Гарри даже сейчас по спине пробежал холодок.
--
Мы создаем как бы двойника человека, что-то вроде клона, только сложнее: у них одно сознание. Двойника наделяют, как бы это сказать, "ложной" памятью, разум же оригинала становиться его подсознанием, иногда он начинает проявлять себя, и это усложняет испытание. Так было и с тобой.
--
Да, - согласился с ним Гарри, вспомнив свой долгий путь.
--
Человек не запоминает того, что происходит с его двойником. В последние месяцы у тебя были провалы в памяти?
--
У какого меня?
--
Ничего, ты скоро освоишься.
--
Да, но почему вы сохранили мне память об этой ночи? Или потом вы сотрете ее? И вообще почему вы мне все это рассказываете?
--
Просто ты мне понравился, - Паллас, улыбаясь, вошел в комнату. - Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.
Он подошел к пульту, руки его забегали по клавиатуре, и, до того темный и поэтому показавшийся Гарри частью стены, экран вспыхнул и высветил две фигуры. Это были локхи: вождь и тот мальчик. Вождь поклонился и произнес что-то.
--
Да, он тебя поймет, - ответил ему Паллас.
--
Мы рады видеть тебя невредимым, землянин, - вождь начал говорить, и металлический голос компьютера тщательно переводил его слова.
--
Прости нас, что мы прибегли к такому недостойному средству, как обман. Не волнуйся, с моим внуком, - он указал на мальчика, - Все в порядке.
Гарри с нескрываемым удивлением рассматривал своих "старых знакомых". Теперь они совсем не походили на тех напуганных заросших грязных существ, которых он помнил. Они были причесаны, если это можно было так назвать, и одеты в серебристые облегающие костюмы, еще больше походя на людей.
--
Ты мужественный человек. Я благодарен богам, что они свели нас на одной дороге. Надеюсь, Паллас примет мудрое решение. Прощай! - он поклонился, мальчик рядом с ним повторил его движение и улыбнулся, в последний раз глядя на Вернера. Экран погас.
--
Цивилизация локхи входит в Империю, климат этой планеты напоминает земной, и они любезно согласились предоставить нам ее для испытания и сыграть свою роль, - сказал Паллас.
--
Но... но Тарлан сказал, что испытание проводится в виртуальной реальности? - усталый мозг Гарри отказывался что-либо понимать.
--
Это был особый случай.
--
Особый?
--
Сознание людей, - начал Паллас, - меняется гораздо медленнее, чем окружающая их действительность. Современный тебе человек - это, по сути, тот же дикарь, что был и тысячи лет назад, лишь с легким налетом нравственно-этических принципов и еще меньшим налетом цивилизации. Инстинкты и подсознание играют и будут играть в вашей жизни ведущую роль. Это не всегда плохо, наоборот, это помогает выжить в большинстве ситуаций. Но ситуации в их пространственно-временном развитии становятся все сложнее, и чтобы выжить в них необходим еще и разум. Разум, способный думать не только о своем индивидуальном сиюминутном благополучии, но и благополучии других разумных существ, о будущем, о последствиях. Единственное, о чем земляне всегда думали меньше всего, так это о последствиях, - он грустно улыбнулся. - Думаю, ты согласишься со мной.
--
Сейчас с конца двадцатого века стало что-то меняться, но перемены в сознании всегда мучительны и занимают длительное время. Вы сейчас находитесь на таком уровне развития, что, погубив окончательно свою планету, в экстремальной ситуации можете начать космическую экспансию. Опять же, не думая о последствиях. Если вы не можете сохранить свою родную планету, то где гарантия, что с другими получится лучше. Повторяю еще раз: вы не думаете о последствиях, поэтому о них должны подумать мы. Мы смоделировали три наиболее возможных варианта развития Землю в ближайшие сто лет и еще три лет через четыреста - пятьсот. Поместили в них людей, которые сейчас контролируют жизнь человечества: политиков, военных, некоторых людей культуры и искусства, некоторых глав преступных кланов - мафиози, как вы их называете.
--
И?
--
В двух ближайших разразилась война, все живое уничтожено, в одном сравнительно неплохие результаты, но возможность выживания самой планеты не превышает 43 %. В далеком будущем результаты интереснее: в одном межгалактический конфликт урегулирован по принципу - "худой мир лучше доброй ссор". В другом сама конфедерация земных миров развалилась на враждующие островки, но не представляет опасности для галактики. В третьем найдено полное взаимопонимание между землянами и другой расой в войне против третьей.
--
И что значат эти результаты?
--
Можно сказать, что многое, а можно, что и ничего, - ответил Тарлан - мы и ожидали нечто вроде этого.
--
Тогда Совет решил провести еще одно испытание, - продолжил Паллас, - проверить личные качества испытуемых, если можно так выразиться. Теперь сильные мира сего превращались в обыкновенных людей в будущем, как ты, например, в пилотов, рядовых ученых, военных, простых граждан, колонизирующих новые планеты. И честно скажу, результаты нас ошеломили. Трудно проникнуть в психику, еще труднее в подсознание, но вы люди слишком многолики, любой из вас, известный как борец за справедливость и нравственность, может оказаться подлецом и мерзавцем. И наоборот. Для большинства рас, что входят в Империю, это будет непонятно. Поэтому последнее испытание мы максимально приблизили к действительности: они проходили на планетах Империи. Твое - было последним.
--
И что теперь?
--
Поскольку я являюсь координатором испытаний, то должен принять решение и дать рекомендации. Совет может отвергнуть мое предложение, что случается крайне редко, но боюсь, это именно тот случай. Поэтому твой результат был так важен, до него счет был 148 к 148. Возможно, теперь у Земли есть шанс.
--
Господи! - Гарри весь напрягся. - И каково твое решение? Паллас молчал, за него ответил Тарлан:
--
Координатор не может объявлять своего решения до заседания Совета.
--
Но тебе я скажу, - вдруг произнес Паллас. - Я буду рекомендовать сохранить вашу планету и цивилизацию, и если не мешать развитию, то хотя бы закрыть вам доступ в космос.
--
Спасибо, - сказал ему Гарри.
--
Знаешь, я ведь полюбил - ее, знаю, что не должен был: эмоции не должны влиять на работу, но, надеюсь, Тарлан не заявит на меня в комиссию по профпригодности.
--
А что, неплохая идея, - засмеялся Тарлан, Паллас тоже улыбнулся.
--
Ну вот, пожалуй, и все. Тебе пора возвращаться в твой реальный мир.
--
Подождите секундочку, вдруг сказал Тарлан. - У меня было немного свободного Бремени, и я начал изучать культуру Земли. Я нашел у вас одну замечательную книгу - Библию. Она поразила, меня. Там много суеверий и противоречий, но в основном... Если бы люди следовали ее заповедям, пусть, даже не всем, то, думаю, ваш мир стал бы намного лучше и добрее. И знаете, там есть одна история, в чем-то похожая на нашу.
В его руке возникла книга, и он прочитал известную всем историю двух городов.
--
Так вот, вам не кажется, что наше испытание похоже на историю Содома и Гоморры, - закончил Тарлан.
--
С одним исключением, - улыбнулся Паллас, - там нужно было десять праведников, а здесь хватило одного. Да, и закончится все намного лучше, я надеюсь. Ну ладно, - он поднялся, - сейчас мы устроим тебе чудесное воскрешение. Не забывай, у себя ты умер.
--
Можно еще вопрос? 3ачем вы мне все это рассказами?
--
Можешь считать, что это была моя инициатива, - ответил Паллас. - Ты и еще несколько человек будут знать об этом, возможно, это поможет изменить сознание людей. Но тебе лучше не знать, кто они.
Гарри кивнул.
--
Значит, я не забуду все это?
--
Нет.
--
Спасибо. И еще одно. Только предупредите, если я сейчас скажу чушь. Если вы все равно вмешиваетесь в жизнь людей, не могли бы вы сделать одно доброе дело? У меня есть один хороший друг - девушка, ее зовут Мегги Паркер. Ее отец против ее свадьбы, и...
Паллас кивнул, показывая, что ему известна эта ситуация.
--
Они любят друг друга. Но на него никакие убеждения просто не действуют, я все испробовал. Нельзя ли вам как-нибудь поработать с ним что ли, ну, чтобы он изменил свое мнение?
--
Ты предлагаешь нам залезть в его мозг? - на лице Тарлана появилось удивленное выражение, если, конечно, это можно было назвать лицом.
--
Знаешь, я начинаю думать, что ты какое-то исключение среди людей, - сказал Паллас.
--
Нет, просто люди намного лучше, даже чем они сами о себе думают...
- X -
...Доктор Смит подошел к Мегги и взял ее за плечи, пытаясь ее утешить.
--
Я сделал все, что мог, Мегги. На все воля Божья.
--
Я знаю, Питер, я знаю, - плакала Мегги. Подошел Фрэнк и крепко обнял ее, она прижалась к его груди, продолжая плакать.
Хмурые врачи и медсестры стали медленно расходиться от палаты, когда вдруг раздался пронзительный женский крик. Люди разом повернулись к медсестре, выключавшей аппаратуру, которая стояла с огромными от ужаса глазами. Проследив за ее взглядом, они тоже застыли в изумлении и ужасе. Гарри Вернер, умерший несколько минут назад, сидел на кровати и улыбался радостной, почти детской улыбкой. Доктор Смит бросился к нему и схватил его за руку.
--
Пульс нормальный, - объявил - он пораженным людям. - Давление в норме: 120 на 80, - сказала пришедшая в себя медсестра.
Прошло несколько минут, прежде чем все немного пришли в себя. Удивленные врачи столпились вокруг, пытаясь понять тайну его чудесного воскрешения, Мегги плакала у него на груди.
--
Этого не может быть, - повторял доктор Смит, качая головой, - такого просто не бывает.
--
Почему? - насмешливо спросил Гарри.
--
Потому что этого просто не может быть. Никогда.
В незанавешенное окно был виден алеющий клочок неба. Звезды почти погасли. Откуда-то снизу доносился шум просыпающегося Нью-Йорка. Восходящее солнце, несмело скользнув по комнате первыми неяркими лучами, осветило лицо Гарри Вернера. Тот улыбнулся, радуясь новому дню. Испытание кончилось...
Эпилог.
Гарри Вернер вошел в редакцию. Он немного хромал, но скорее по привычке, нога уже не болела. Стук клавиш, жужжание лент, телефонные звонки, беготня - как давно он здесь не был. Он прошел в свой кабинет, и, не включая свет, подошел к окну, и отдернул занавеску. В полутьме он разглядел большой письменный стол, дна старых кожаных кресла, книжный шкаф и низкий столик с бутылками виски и шампанского, рядом стояли два бокала. Он налил себе виски и, подойдя к окну, открыл раму. Шум моторов, гудки машин - суета вечернего Нью-Йорка, ворвались в комнату и, отразившись от стен, улетели обратно. Машины сплошным гудящим потоком двигались по дороге. Гарри улыбнулся: вечерняя пробка - обычное дело в больших городах. Громко зазвонил телефон. Он прикрыл окно и поднял трубку:
--
Алло. Гарри Вернер слушает.
--
Это Мегги Паркер.
--
Хелло, Мегги. Как дела?
--
Гарри, спасибо тебе. Отец дал Фрэнку работу в своей компании, свадьба в следующем месяце.
--
Я рад, Мегги. Но, честно, это не моя заслуга. Я тут, можно сказать, почти и ни при чем, если начистоту.
--
Нет, Гарри, именно твоя. Ты всегда отличался скромностью, но не надо преуменьшать сових заслуг хоть на этот раз. Мы хотим, чтобы ты был посаженным отцом.
--
Это большая честь для меня.
--
Приезжай завтра к нам на ужин, и мы обо всем договоримся, папа тоже просит тебя прийти.
--
О'кей! Обязательно. Я подъеду около шести.
--
Замечательно. Мы будем тебя ждать. До свидания.
Послышались гудки. Он положил трубку и вновь подошел к окну.
--
Пусть они будут счастливы!
--
Спасибо, - сказал он, глядя на расцвеченное всеми цветами радуги ночное небо, на котором едва заметно мерцали звезды.
Ему вдруг захотелось, чтобы весь мир узнал, что он пережил за последние дни. Ему захотелось высунуться в окно и крикнуть: "Люди! Я спас планету и ваши жизни!" Пусть его сочтут сумасшедшим.
--
Ох, уж это человеческое тщеславие! Приятель, еще немного и у тебя начнется мания величия, - усмехнулся Гарри и, помолчав, добавил: - Давайте жить, люди! И, может быть, мы еще будем счастливы!