![[]](/img/k/kudrjac_e_w/topaler/divan2-300x247.jpg)
- Присутствовал ли здесь "пятый пункт"?
- Если вас интересует, сыграл ли в принятии решения важную роль антисемитизм, то могу сказать - нет. Меня, правда, на третьем курсе чуть не вышибли из института. Пришла разнарядка - принять одного еврея-студента в партию. И Шароев, не спрашивая меня, написал мне рекомендацию. А вторую рекомендацию дал декан. Я был отличник, как им казалось, хороший мальчик, они и решили - вот тот самый еврей, который будет членом КПСС. Я предпринял титанические усилия, прикинулся дебилом в райкоме и добился своего: меня "забодали" старые большевики.. Разразился дикий скандал. Меня могли запросто вышибить из института, поскольку такие вещи не прощали. Но Шароев, к счастью, меня отстоял... Мне не "перекрывали кислород". Я ездил, ставил спектакли, никому не мешал... Не рвался ни на какие посты, не стремился стать главным режиссером какого-нибудь театра. Не могу сказать, что в профессиональной деятельности подвергался гонениям...
- А по идеологическим мотивам?
- У нас очень часто придуриваются, изображая из себя мучеников. Не успеет человек уехать на Запад, как сразу заявляет, что его преследовали, КГБ его облучал специальными лучами, и вообще он - узник Сиона. Потом, правда, выясняется, что борцы за свободу, в основном, - бывшие работники горкомов КПСС и ВЛКСМ. И вообще у бывших членов КПСС пейсы начинали отрастать прямо в самолете, летящем в Израиль. В Советском Союзе они орали: "Осторожно - сионизм!", а, ступив на землю израильскую, сразу становились "ультрапатриотами", обвиняющими других в "недостаточном еврействе". Я улетал из Москвы в 1990 году и был уверен, что перестроечная эйфория кончится разочарованием. К тому же моему сыну было семь лет, и, как говорил один мой приятель, я уезжаю, чтобы через 15 лет сын не ломал голову, решая проблему отъезда. Мы жили в Москве недалеко от Белого дома, рядом с гостиницей "Украина", и когда в 1991 году случился путч, мама носила защитникам Белого дома кофе и бутерброды. После путча мама сказала мне по телефону: "Сынок, мы победили! Теперь не стыдно быть москвичом. Мы - люди! Это счастье!". И хотя я тогда уже жил в Израиле, тоже был счастлив, узнав о победе над путчистами. И в какой-то момент мне показалось, что теперь-то Россия может и станет нормальной, цивилизованной страной. Увы... Я считаю, что в России все стало еще более мерзким, чем до перестройки. Вся эта обкомовская-горкомовская сволочь просто перекрасилась. Помните? "Грязь есть грязь, в какой ты цвет ее не крась...". Раньше они сидели на спецпайках и спецдачах. Теперь сидят на ворованных нефти и газе. Раньше они развешивали портреты партийных вождей. Теперь валом валят в церкви и там бьют поклоны. Как была эта номенклатура, так она и осталась. Только еще более обнаглевшая и зажравшаяся. Я счастлив, что уехал из России, и никогда об этом не жалел!
![[]](/img/k/kudrjac_e_w/topaler/top-300x200.jpg)
- 1990 - Москва - Израиль
- 1990 - 1993 - Израиль
- 1993 - 1995 - Бельгия
- 1995 - 2000 - Израиль
- 2000 - Израиль - США
Что может быть интереснее, чем успеть пожить в разных странах? Именно пожить, а не приехать на неделю туристом. Жена уже похоже махнула на меня рукой и смирилась с тем, что мы мотаемся по всему миру, разбрасывая по дороге мебель и вещи... Мне очень понравилось, что когда мы покупали здесь какую-то электрическую дребедень, она задумчиво спросила: "А в Австралии такое же напряжение?.."
- Чем же вам не угодил главред "МК"?
- У меня когда-то не сложились отношения с Павлом Гусевым. Мы выпускали в Израиле очень популярную газету "Русский израильтянин". Когда "Московский комсомолец" приобрел половину акций этой газеты и стал ее совладельцем, я не принял новые "установки" Гусева и уволился. Через несколько лет я стал работать на русском телевидении в Нью-Йорке, и Павел Гусев оказался моим гостем в студии. Он даже не верил, что я соглашусь с ним беседовать, и пришел на программу очень настороженным, был напряжен. Передача получилась очень жесткой, но Гусев ушел довольным. Ему не нахамили, его не обидели, он - сильный человек и получил удовольствие от схватки. Мое плохое отношение к нему не изменилось, он не стал после передачи моим приятелем. Но человек пришел ко мне в гости. Нравится он мне или не нравится - факт моей биографии. Зрителю все равно заметно, кого я люблю, а кто для меня чужой... Этот человек - мой гость и раз он пришел ко мне, то я обязан относиться к нему с уважением.
- Какие критерии отбора ваших интервьюеров?
- Главный и единственный критерий отбора - Личность, интересная аудитории. А вообще, то, чем я занимаюсь, я никогда не называю "интервью". Ненавижу это слово. У меня это - своего рода словесный пинг-понг. Я сразу предупреждаю гостя, еще до беседы, что не буду задавать дурацких вопросов типа: "Будьте добры, расскажите о своих творческих планах...", на которые следуют не менее дурацкие ответы: "Видите ли, Виктор, я сейчас замыслил широкое полотно..." и т.п. У нас идет живая, свободная беседа. В этой работе сошлись три моих "ипостаси": актерство, режиссура, журналистика. И все три играют важную роль. Без них передача выглядела бы иначе. Как актер, я стараюсь чутко воспринимать партнера. Как режиссер, должен четко чувствовать темпоритм беседы, вести ее в точном направлении, не допускать "провисов" и пустот. Одной из книг, по которой я учился, была "Режиссура как практическая психология" Ершова. Наверное, это тоже важно, поскольку помогает верно и достаточно быстро определять болевые точки собеседника, его зоны удовольствия, зоны раздражения.