Когда Анжела пришла в себя, на улице окончательно стемнело. В голове что-то тонко и протяжно выло, вызывая легкое ощущение тошноты, левое плечо как-то нехорошо тянуло, а еще было очень холодно. Включив подсветку внутри автомобиля, Анжела увидела свою сумку на полу под пассажирским сидением. "Нужно позвонить Вадиму" - единственное, что сразу пришло ей в голову. Передвижения давались с трудом, но холод и нереальность всего происходящего заставляли действовать. Потянувшись за сумкой вниз, Анжела испытала острый приступ тошноты. "Сотрясение" - подумала она и постаралась не делать резких движений. С трудом расстегнув молнию на сумочке и два раза переложив все, что в ней было с места на место, Анжела вспомнила, что пользовалась мобильным незадолго до аварии и просто бросила телефон в нишу на приборной доске, откуда он, скорее всего, улетел под сидения.
За окном стояла зимняя ранняя сизая ночь. Анжела завела мотор и в салон пошел теплый воздух, давая женщине возможность концентрироваться не только на ощущении холода. Ветер швырял в лобовое стекло горсти снежной пыли, словно от досады, что не может проникнуть внутрь. На сколько хватит горючего для обогрева? Час, два?
"Что же делать? - пульсировало в голове Анжелы.- Искать мобильный или выйти на дорогу и попытать счастья, голосуя на обочине."
Дверца автомобиля не поддавалась из-за плотного слоя снега, обхватывающего корпус снаружи, а значит, в первую очередь нужно было искать способ выбраться из машины, примять немного сугробы, чтобы можно было открывать дверцы, в поисках мобильного, потому что ползанье внутри салона с выбитым плечом не представлялось Анжеле возможным.
Со стороны водительского сидения нечего было и пытаться: автомобиль завалился немного в эту сторону, а значит и давление снега на дверцу гораздо больше, чем с противоположного бока. Анжела перебралась на пассажирское сиденье, потянула на себя ручку и навалилась телом на дверцу. Та приоткрылась, образовав проем, в который тут же, со свистом, ворвался ледяной ветер. "Ну почему это случилось именно со мной?" - заплакала от беспомощности Анжела, выбираясь наружу.
Ночью одной на трассе было страшно. Анжела не могла разобраться, что казалось ей хуже - привлечь чье-либо внимание или оставаться незамеченной для редких проезжающих. Вот тебе и видимость надежности. Пока есть горючее, пока машина в порядке чувствуешь себя королевой на открытом пространстве, надежно защищенной от непогод, неудобств и мелких неприятностей. Дополнительной проблемой было то, что машин было мало и ждать их было невыносимо из-за пронизывающего ветра, а спасительное тепло находилось вниз по склону и если сидеть ждать внутри, то никак невозможно успеть выбраться на шоссе, а если стоять на обочине, то можно было так и замерзнуть, ничего не дождавшись.
Попытки найти телефон с треском провалились. То ли из-за того, что он действительно надежно "запрятался", то ли потому, что находясь под воздействием стресса и давящего холода, Анжела просто не могла действовать логично и последовательно. А еще очень болела голова, по ощущениям напоминая непропеченный изнутри бисквит, трясти который было категорически противопоказано. Если бы телефон хотя бы зазвонил, было бы проще ориентироваться, но мобильный упорно молчал.
Анжела чувствовала, как в душу заползает отчаяние и было в этом ощущении нечто мерзкое и ледяное, не оставляющее ей даже права на надежду. Анжела стала думать о сыне, муже, родителях, даже о Валентине, которой она дала в этот день мысленное обещание. Неужели она вот так просто сдастся, сядет безвольно ждать помощи и надеяться на чудо? Анжела решила, что если ей еще раз
не удастся найти телефон, то она возьмет из багажника емкости с машинным маслом или что там у нее было, обольет, обмажет редкие стволы деревьев в расположенной вдоль шоссе лесополосы и подожжет, воспользовавшись прикуривателем. Если она не дождется помощи, то уж точно привлечет к себе внимание актом вандализма по отношению к природе. И пусть тогда ее хоть в милицию забирают, лишь бы не оставаться еще на неопределенное время, брошенной в кювете.
***
Денис Васильевич возвращался домой в отвратительном настроении. Ему предстояло принять непростое решение и как он ситуацию не крутил, получалось, что при любом раскладе он страдает или финансово, или душевно. А тут еще дорога, как назло, то наледь, то колея в сугробе - испытание не для его стареньких жигулей. Хорошо еще, хоть друг ему подсобил и перед началом зимнего сезона поменял печку и установил чьи-то б/у, но вполне еще ничего чехлы с электроподогревом. Сам Денис хоть и был кандидатом математических наук, а в автомобилях не разбирался. А то ползти бы ему сейчас по трассе , коченея от холода и останавливаться еще периодически, чтобы расчистить морозные узоры со стекла.
На больших скоростях Денис Васильевич не ездил по нескольким причинам: во-первых, состояние его автомобиля оставляло желать лучшего, во - вторых, в силу его веры в цифры, которые языком статистики пугали масштабом автомобильных катастроф и в-третьих, он не мог себе позволить из-за каких-то съэкономленных минут рисковать своей жизнью, от которой зависило его трое несовершеннолетних детей.
Жена Дениса испарилась в неизвестном направлении, оставив после себя незнакомый ему запах сладких духов и полусобранный чемодан с лучшими платьями. Видимо, там, куда она так спешно отправилась, платья ей оказались не нужны.
Он, конечно, обратился в милицию, мало ли что могло случиться, и там быстро выяснили, что гражданка Светлана Станицкая пересекла воздушную границу Испании с туристической визой на руках, но в положенный срок обратно не вернулась. "Подавать в международный розыск будем? - спросил тогда неулыбчивый лейтенант у Дениса. - Или как?" "Или как", - ответил тот и покинул помещение. Ну подаст он в розыск, ну начнут его расспрашивать, с кем жена могла уехать, давно ли собиралась, где планировала остановиться и так далее и тому подобное. И что он будет говорить, что не знал даже, что у жены был заграничный паспорт?
Вот так и началась у подающего надежды молодого ученого Дениса Васильевича совсем другая жизнь. Ему пришлось оставить работу, потому что зарплаты преподавателя университета не хватило бы на няню и занялся частными уроками, оставляя по вечерам детей на соседку. "Что ж это за кукушка такая, детей бросила,- бубнила себе под нос пожилая женщина, ласково теребя три светленьких макушки. - Вот бы жили и мои поближе". Денег она почти не брала, жалела Дениса, да и хватало ей. Дети присылали каждый месяц суммы, да только приезжали редко. Внуки ее взрослели на фотографиях, а потребность в заботе о них женщина компенсировала с детьми Дениса.
- Спасибо вам, Зоя Сергеевна, что бы делал без вас, - искренне благодарил соседку Денис, уезжая.
- Ну что ты, езжай с Богом. Не твои детишки если б - умерла бы давно от скуки, зубы сводит от современных сериалов, ничего ж святого не осталось. Или стреляют без продыху, или раздеваются без отдыху - срам один. Ты поезжай, сынок, мы ужинать сейчас сядем.
Иногда Светлана снилась ему - красивая, белокурая, и тогда он спрашивал ее, почему она от них сбежала, почему не сказала даже ничего, ведь он бы понял. Наверное. Но она всегда молчала и лишь виновато улыбалась.
Обычные ежедневные заботы перебивали мысли об обидах и, просиживая ночами над докторской диссертацией под дружное детское сопение, Денис думал, что было бы хуже, если бы Светлана ушла, как расходится большинство семей, с разводом, дележом, скандалами и запретом навещать детей. Несмотря ни на что, он был счастлив.
Сбавив еще немного скорости на очередном повороте, Денис увидел, что в кювете лежит машина. Не то, чтобы машина на самом деле лежала, скорее - утопала в сугробах. Смутил его также работающий мотор. "Какой идиот мог так неудачно съехать с трассы, - подумал Денис. - Обратно теперь - только весной, и то, когда подсохнет". Ему и в голову не пришло, что это могла быть авария, уж очень уютно смотрелась со стороны картинка, прямо заснеженная степь, домик и дым из печки валит. Присмотревшись повнимательнее, Денис понял, что дым на самом деле валит и совсем не из выхлопной трубы, как ему показалось до этого. "Странное место для пикника" - подумал он и решил, что должен остановиться, узнать что происходит.