Аннотация: черновик. (и кто помнит, как это выставлять в СИ?)
А тебе-то это зачем было, синеглазый мой? Ай, даро! Мена: свободой на свободу. Свободой с клинком в руках на свободу рук без клинка. Свободу защищать на свободу незащищенности.
Ты же никогда не рвался служить людям? Ты же только себя любил? Ты же ни разу... или я ошибаюсь?
Ты. До конца поверил странному старому мальчишке с рассыпающимися прахом крыльями. Кто же знал, а, звездный? Да кто же знал, что ты - умеешь верить?
Как рвался разорвать прошлое, шагнуть за рамки выверенных стратегических схем - тот, другой. А ты просто сделал шаг:
И радужными брызгами разлетелись осколки детской хрустальной безделушки снелепым названием. И вольный ром, Нефка Чергеш, в одном-единственном мире одним единственным шагом убил - остальных, которые не Нефка.
Тебе сотни раз потом, в жизни, в настоящей, человечьей, было: больно и стыдно, гадко и жутко, ты умирал от любви и захлебывался ненавистью пополам с презрением, убивал из-за угла и мотал срок по наспех сшитому делу, ты стирал в подворотнях и на концертах пальцы в кровь, ты гонялся за светлоглазым призраком и вдребезги разбивался о брезгливое равнодушие... Жил, короче.
А в это время в другом месте задыхался предательством скальд синих ветров, и шел нелепо подыхать, порезав вены, убийца со смешным прозвищем, и вставала у двери, крестом раскинув руки, девочка, впустившая в себя любовь. Они тоже делали шаг, рвали круг, наугад все струны, клинки, имена и гербы, и круг этот был понадежнее твоей хрустальной безделушки - они умирали за не свою свободу. И летал над Пустошами Хаоса безумный смех.
А в это время в другом месте спятивший ребенок творил необратимое, и последний оставшийся в живых из невозможного города туманом заплетал его пути.
А в это время в другом месте стоял против ветра измученный сказочник, и умирал на руках истекающего болью Стража Башен лемурийский офицер.
А в это время...
Белый волк поднялся на сугроб на северной границе и повел носом.
На полуразрушенной стене босая стриженная девочка с зелеными глазами хлопнула в ладоши.
Это время истекло.
Правый поворот оказался левым - ни одной заправки, ты бросил машину и пошел пешком, и мальчишка с бездонными глазами, с крыльями, рассыпающимися пеплом и прахом... А ты ведь сроду не умел фехтовать - только нож или плеть? Но:
- Хась! - сказал ты, - Принимаю!
Мальчишка швырнул в тебя клинком, и ты забрал клинок из распоротого воздуха, а он рассмеялся, умер и упал, и ветер тут же развеял пепел и разнес звенящий смех над дорогой.
А потом пришли Шестеро, искавшие одного, и нашли тебя. И ты хохотал, плеща чем-то горючим из фляги в себя и в синее пламя.