Когда дверь кабины, наконец, открылась, оттуда повалил дым. Спутать этот запах с чем-то ещё просто невозможно. Мы зашли внутрь и обнаружили двух пилотов и штурмана курящими канабис...
Работал у нас на радио один хороший человек. Это уже потом мы с ним познакомились. И да пусть имя его всуе не упоминается и для читателя останется неизвестным, тем более, что он и сам того искренне желает. Сидели как-то мы с ним, сами понимаете, и рассказывал мне этот душевный человек свою историю. А я не будь дураком, в туалетной комнате потом заперся с блокнотом и ручкой и…
сцена первая. палата. крашеные до середины зелёным стены. пятеро больных. один всё время стонет. к нему подходит доктор. пациент: ой, ой, ой. доктор: что "ой, ой, ой"? пациент: ой, доктор, ой. доктор(теряя терпение): что?! пациент: доктор, у меня ноги, ноги у меня...
Он там с девками каждый вечер сидит. Девки новые всегда. Хохочут. Беленькую пьют. Если очередная пассия больно культурная попадается, то винишко какое никакое. Хохочут. Потом затихают. А мы в депо. У проходной белая куча. Камушки карбида берём только маленькие...
Однажды со мной приключилось нечто страшное. Есть у меня привычка ходить, извиняюсь в туалет, с сигаретой и обязательно с какой-нибудь книжкой. Времени на литературу не хватало всегда. Вот я и компенсировал, совмещая с естественными природными нуждами. В тот раз я читал Довлатова, кажется "Зону".
25 сентября 1983-го года мир оказался под угрозой ядерной войны. В смену С.Петрова в командный пункт системы предупреждения о ракетном нападении поступило сообщение об атаке со стороны США.
Поздней осенью, когда уже опали все листья и повсюду лежал тонкий слой свежевыпавшего снега, дачный посёлок встретил меня полным безлюдьем. Только на одном участке тощий старик разгребал то ли помойку, то ли кучу осенних листьев, перемешавшихся почему-то с пустыми банками из-под кока-колы...
за большим длинным столом сидят люди, воздух наэлектролизован от гудящих компьютеров и светящихся мониторов, некоторые курят, кто-то ковыряется в носу, другие с умным видом читают свежий номер газеты. тишину нарушает мужчина средних лет, с воспалёнными от недосыпания глазами в очках и замотанным в шарф горлом
Я, как и все в том возрасте, задавал вопросы. На один такой вопрос пришлось искать ответ опытным путём. Родители начали оставлять меня дома одного годов с трёх. Я целыми днями торчал у окна и познавал пока что улицу со стороны, во всех её проявлениях. И тут впервые я услышал от родителей, что пальцы в розетку совать нельзя...
Папа вёл меня в садик. Утро ещё не полностью вступило в свои права, четырёхлетние детишки увидят свет за окном только во время полдника. Такова наша северная зима. И ничего-то с этим не поделаешь. Но вопросы особенностей вращения небесного светила вокруг нашей обетованной меня тогда трогали мало. Больше всего меня беспокоили тропинки.
Феничка Муртязяева была простой и добродушной как лесная ежиха. И такой же непритязательной. По утрам она варила своему супругу кофеёк, делала бутербродик с сыром и несла всё это ему в постельку.